Аннотация: Вторая часть второго романа. Третьей части не будет.
Глава 10. Излишества моноцентризма.
Апрель 2028.
Каждый раз, бросая камень в воду, попадаю точно в цент круга.
Конфуций.
Ядерная бомба всегда падает в эпицентр.
Советский сержант.
Если эти фразы одинаково логичны - в чем мудрость?
Мы все стремимся низвести наших партнеров до уровня сателлитов. Это вечное проклятье любого бизнеса. Некоторым удается отбиться и они получают репутацию твердых людей, а другим удается подчинить себе коллег и они превращаются в больших начальников, политиков и всех прочих, легко отдающих приказы личностей. Равным легче договориться, уволиться, просто убежать.
Сложнее, когда дело обстоит с изначально разными весовыми категориями. Преображенные, в своем противостоянии искали все новых ресурсов, и чем больше мы набирали силу, тем меньше значило государство, социальные гарантии и прочие человеческие организации. Человек скатывался на уровень полезного, несамостоятельного и дорогого ресурса. Как хозяева поместий держали целые своры гончих - смертельных, грациозных и решительных, а обитатели квартир вычесывали блох из болонок, вся корысть от которых была в трусливом обгавкивании чужих, так и мы обходились с подшефными организациями.
Одновременно выходила на новый уровень конкуренция. Ведь в чем была вся соль начального грабежа человеческого имущества? Надо было заставить людей работать на себя, обернуть в свою, электронную пользу всю промышленность. Потому преображения не останавливались - они давали легальное, беспрепятственное получение доступа к ресурсам и такую же легальную, пусть и капризную рабочую силу.
Новые преображенные, если они не были такими уж богатыми, знаменитыми или просто могущественными, получали свою кремниевую каморку, омоложенное тело, и бросались в бой. Им предлагалось взять на себя функции некоторых ручных ИИ - проверку, контроль, управление станками. Стать пролетариями виртуального труда. Гарантии безопасности при этом были слабые, налоги (их теперь взыскивали тоже преображенные, а так как и казной государств понемногу стали распоряжаться тоже мы, то причин прощать недоимки уже не было) на виртуальный образ жизни были высоки. Им приходилось крутиться.
Не все и не у всех прошло так гладко, как в нашем институте. Мы просто знали друг друга много лет, и новые возможности позволили нам быстрей сговориться. Потому моноцентризм у нас и не укоренился. Мир велик и в нем всегда найдутся разумы, не желающие тебе добра. Дезы, подставы, стравливание - интриги, в общем, наполняли мировую паутину и не давали житья всем, кто не мог отфильтровать подобный мусор. Мы ещё не могли осознать себя как нечто целое в масштабах мира.
Хорошо было уже то, что не все имели собственные бункеры, не все целиком контролировали обиталища своих душ, иначе бы все обернулось убийством ближних. Те, кто содержал основные хранилища, большие кладбища, те города новой формации, где замороженные тела соседствовали с охлажденными процессорами, как правило, дорожили репутацией. Она приносила им слишком обильные дивиденды. Потому юркие механические зверушки, умная плесень и иные, вредные для процессоров ухищрения шпионской техники, там не появлялись и не обрывали новую жизнь такими вульгарными способами. Другое дело, что процессор - не душа и не полушарие мозга, его товарность сомнению не подвергается. Можно продать, заложить, подарить, сдать в аренду, владеть на паях и брать в лизинг. Проиграть в карты, хоть подобные вещи и не поощрялись остальными преображенными, уйти из него, перенеся личность на другой носитель, - все это стало осуществимо. Установленный в большинстве государств "социальный минимум", за которым начиналось упрощение мыслей до уровня, ниже человеческого, такими владельцами крупных бункеров соблюдался относительно исправно, а оставить личность без возможности думать, только в виде записи на дисках, вообще считалось преступлением, но все иное допускалось ими с легкостью. Гонка за мощностями очень скоро стала походить на извечный земельный вопрос или, если угодно, квартирный.
В иных фирмах руководитель пожирал сотрудников, как Хронос своих детей - так грохнулась "Мягкая клавиша". Концерн, что производил наладонники, ноутбуки и слабые машинки мягкого формата, те, что так модно вставлять в книги вместо обложек и иллюстраций. Сеченков, глава корпорации, организовал маленькую стычку между своими силовыми структурами и подгреб под себя половину мощностей. Остальное было делом техники - выпотрошил рядовых сотрудников, как сельдей на сейнере. Конкуренты, понятно, не дремали - многих переманили, изрядно поворовали секретов, поставили палок в колеса. В итоге у него образовалось полторы тысячи мелких, мыслящих на человеческом уровне подчиненных, мерзкая репутация и путь к дальнейшей экспансии.
Это были неприятности, так сказать, организационные. Выявились и проблемы потребительские. Как заставить весело пульсировать товарообмен, если люди, эти основные потребители денежных знаков, в таких больших количествах ими теперь уже не распоряжаются? Для преображенного человеческие товары - роскошь. Нет, разумеется, тех, кто жил вообще без тела, бесплотным виртуальным духом, и нуждался только в процессорах, электричестве и связи, таких было не много - едва ли до процента дотягивала их доля в общем числе преображенных. Человеку трудно вот так, сразу, лечь в электронный гроб, потому организм на побегушках, чувствилище, есть вещь необходимая. Однако процесс преображения неотвратим - и многие начинают пользовать только электронные удовольствия, другие понимают, что ощущения тела можно обмануть - и кладут организмы в имитационные сферы. Зачем покупать красную икру, рубашки из тяжелого шелка и билеты на солнечные пляжи, когда телу можно через нейрошунт внушить все это и даже больше? Скоро многие окончательно перейдут на виртуальные образы: оцифрованные копии тел, которые будут наслаждаться всеми благами жизни. Другие начнут получать удовольствия напрямую - простым изменением в программах, описывающих мышление - это путь хоть и самый простой, но и самый опасный, можно выпасть в нирвану и не вернуться. Тела станут не так нужны. Через пару десятков лет они начнут стариться, умирать от несчастных случаев, о них станут просто забывать. Новых клонов станут меньше заказывать. Особо ничего страшного не случиться - общее число преображенных будет увеличиваться. Люди тоже совсем не исчезнут.
Полного кошмара, кончено, не наступит. Ведь и до этого люди потребляли малую долю товаров, создаваемых машинами. И правда, как приспособить в хозяйстве сляб? Или вагон? Ацетиленовую горелку? Машины, что производили другие машины, останутся в цене. Хуже всего пришлось сфере услуг - оттуда деньги вымывало, как брандспойтом. Жизнь обывателя от этого не ставилась скучной или неустроенной - вот только потреблял он теперь не произведения людей, а скорее ошметки конкурентной борьбы преображенных.
Но доля потребления тысяч товаров, что составляют основу экономики, съежится - много больше будут стоить хорошие процессоры, новые программы, места в шахтах.
Если мы не сможем договориться с моноцентристами, они получат такую власть, что в их противостоянии человек вообще ничего не будет значить, а обратится целиком в предмет роскоши.
Выходом были товары двойного потребления. Их производство забило фонтаном и спрос на них никогда не истощался. Начиная от горного оборудования, равного потребного и людям, и машинам, и до оптического волокна, без которого уже не могли обойтись ни те, ни другие.
Как бы там ни было, но политическая ситуация понемногу отстаивалась. Инструментом влияния стали не только возможности взлома баз данных. Репутация, четкость исполнения договоров, возможность быстрого созидания опять начали приобретать цену. Стал дописываться гражданский и уголовный кодекс - все человеческие статьи в нем остались, и люди могли им пользоваться. Эксперты сошлись на том, что он станет нормальным судебником, когда те быстрые изменения в законах, что подходят для общества преображенных, будут без всяких проволочек проходить через человеческие парламенты. Это покажет, как хорошо управляют электронные мозги биологическими, и как сплотились сами преображенные, что не мешают осуществлять друг другу такую тонкую операцию. Пока же исправления в законе шли медленно, все были односторонними, мелкотравчатыми, будто Шейлок получил доступ к государственной казне и установил новые лимиты раздачи пособий.
Доставали хакеры - оттиснув копию своего разума с установкой на штурма объекта, они устанавливали ее на забугорном сервере, в Уганде или Парагвае, где и человеческих-то законов никогда пристойно не соблюдали. После чего с удовольствием наблюдали поединок. Когда в первые дни преображения институт держал круговую оборону, это воспринималось в порядке вещей. Теперь дым переходного периода чуть рассеялся, и подобные пакости, которые приносили хулиганам маленькую прибыль, а нам потерю времени, сил и маневра - раздражали. Таких недоброжелателей можно было взять только прямыми ударом в физиономию: отключить питание на пару суток, к примеру.
В итоге Охрана пошел на акцию устрашения. Объектом был выбран Драный Штуцер, хакер сорока лет, что ещё человеком промышлял с помощью ИИ-взломщика, а теперь возглавлял целую структуру из собственных подобий, ИИ высокого класса и пары преображенных пособников. Натуральный бандит, слишком расширивший поле допущений в своих рассуждениях.
О его похождениях уже сняли два фильма, он заботливо выстраивал культ собственной личности. Прославился тем, что бесстрашно бегал по сетям - перемещался из одного сервера в другой, подставляя интерполовцам спамовые бомбы. На таком перемещении его и поймали: как джинна садят в бутылку, так и его посадили в сервер без выхода. Потом всю серверную начинку вынули из частного бункера, поставили в прозрачный пуленепробиваемый ящик и повесили на столбе перед въездом в институт. Не забыли провести питание, однако закрыли все каналы получения информации, чтобы он мог видеть только внутренности черного шара. Договорились с органами, что Штуцер погиб во время задержания, и в сервере болтаются лишь осколки его личности - их действительно пришлось подправить так, чтобы он не смог соскользнуть в нирвану. Согласно законам энтропии любая замкнутая система, как этот ящик с набором программ внутри, стремится к покою. Потому индивид там медленно сходит с ума, крошиться его разум, стирается память, выветриваются эмоции. Это агония, что будет продолжаться следующие пару десятков лет, исправно транслируется в мирную паутину. Стоит зайти на наш сайт, на ссылку предупреждения, и можно узнать во всех подробностях стадию разрушения личности - послушать крик одиночества, увидеть ту темноту, из которой нет выходя, подсмотреть за воспоминаниями, все более тусклыми и невыразительными. Ощутить отчаяние всех напрасных попыток найти выход - это, правда, только с нейрошунтом.
На этом изломе эпох, когда старое уже кончилось окончательно, а новое вылепилось из хаоса только наполовину, многих из нашей шарашки завертело в череде маловероятных приключений. Мухладзе лишился тела - солнечная буря, когда он мотался по заводу в Сергиевом Посаде, повела координацию движений, и его придавила к стене тележка. Глафиру Цёмкуту - одну из асов Охраны, попытались достать через сеть. Была институтская тревога, но удалось отбиться. Наташа особенно никуда старалась не соваться, а самое серьезное мероприятие, в котором участвовал я, прошло относительно благополучно.
Это был контракт на массовое исполнение нескольких новых моделей. Кремниеорганика с малым потреблением энергии, она должны была позволить заселить нам новые объемы. Эти ожившие камни, эти кристаллы с внутренней нервной системой, напоминавшей разросшуюся в породе раковую опухоль, могли приютить разум. Любая пещера с горячими стенками, любой гейзер, окрестности вулканов - все они становились годны для вполне сносного существования.
Договор был с некрупным уральским заводом. У них были большие камеры для работы под давлением, серьезные печи, станки для работы в жестких условиях и, самое главное, наработанные технологии. То сочетание навыка, тысяч эмпирических придумок, малоизвестных аспектов теории - что и образует культуру производства. Чтобы воспроизвести все это, вырасти от опытных моделей до серийного производства, нам потребовалось бы не меньше трех месяцев - другие ушли бы вперед.
Договор был сложносочлененный: в тексте имелись суммы в трех валютах, слитки палладия, галлия, полония, новые станки и часть ноу-хау по тем открытиям, на которых держались новые системы. Техническую сторону пробивал я - заводик был ближайшим и самым доступным местом, где можно было начать производство. Охрана смотрел за безопасностью и дал отмашку. Снабженец выдал заключение по государственным структурам: там восприняли это благожелательно - убрать преображенных в места, недоступные для людей, было бы идеалом.
И когда контракт был в разгаре, количество взаимных обязательств нарастали, случился крах. Муса Копаров, глава этого завода, который поглотил весь объем предприятия и стал монодиректором, сам оказался выкинут из своего кресла. Это было как всплытие пузырька метана из стакана с молоком: его никто не видел, не ощущал, а воздух вдруг наполнился вонью. В реестрах акционеров изменились имена, юридическим лицам делаются радикальные пластические операции и вот перед нами совсем другой собственной. Госпожа Аютаг-Подкобылина, бывшая главой того концерна, в который входил завод, совершила очередное поглощение и сейчас переваривала добытое.
Не все прошло гладко - многое Муса унес с собой. Тысячи носителей информации в архиве оказались пусты. Слишком много невосполнимо для новой хозяйки ушло из завода - конвейеры стали. Ей приходилось экономить на всем, тяжело запускать производство и мы угодили в список партнеров, которых надлежало "кинуть". Рискованный поступок, и Подкобылина попыталась затереть его - гарантировала выполнение всего объема контракта через год.
Подобное никого не могло устроить. Абака выдал компиляцию - потеря темпов развития и резкая убыточность заключения нового контракта с другим партнером. Нам придется либо продавать технологию, либо мириться с отставанием.
Виртуальная площадка для конфиденциальной перебранки показалась нам пустым коридором в бункере, с холодными бетонированными стенами, где хриплые еле узнаваемые голоса выкрикивали аргументы, а графики и расчеты казались зеленым маревом на серой шершавой поверхности.
--
Почему? - вопрос предназначался Охране.
--
Она конспирировались от всех, от него и его партнеров в первую очередь. Я разбираюсь в отделе.
--
Любая афера - спектакль! - главный недоволен, - Это он мог не понимать, он был его зритель. А мы!? Кулисы рассмотреть не могли? Или мы тоже лохи?
Но его гнев атавистичен - в нем больше отзвуков человеческой части личности. Директор отлично знает, что это была интрига, близкая к герметичной, и даже перестраховка здесь не помогала. Подкобылина в любом случае отказала бы нам в быстром исполнении, ей физически нечем работать.
--
Кто будет выяснять отношения? - вопрос Охраны скорее риторичен, не будь в нем столько холода и скрипа передергиваемого затвора.
--
Не ты, - Аристарх хрипит особенно противно, - Между вами разборка случиться. Слишком ты от нее возмещение убытков получить хочешь. Свалитесь в перестрелку.
--
Тогда я? - Абака обозначил свое существование постукиванием костяшками счет.
--
И не ты. Нам нужны не деньги, и не станки, а темп. Пусть переговоры ведет технарь - твой выход, Круглецов.
Получение инструкций требовало толики официоза. Потому разговор перенесся в кабинет, где мы были представлены лицами и ладонями, безо всякой посторонней поддержки кружащимися в воздухе. А коридор никуда не исчез, теперь там в первом приближении обсуждалась постройка узкоколейки к одному из наших заводов.
--
Она слишком уверена в своих силах. Прогноз развития это подтверждает. Ее просто спровоцировать на силовые действия, потому пусть едет твое тело.
--
?
--
Тебя не загрузят - через формат файлов для ощущений не передаются вирусы.
--
Секретность? Что будет с этим, - в пространстве кабинета на мгновенье проявляется мой скелет.
Наташа в бесконечных сплетениях примечаний, заметок и дополнений, которыми обмениваемся все мы, втискивает пункт контракта, согласно которому сотрудник должен постоянно располагать телом хороших кондиций. В ответ там же появляется гримаса едкого снисхождения - месяца через два мне вернут очередной клон.
--
А на секретность не смотри - вышлем ей коды намеков, чтобы слова только свои и понимали. Отправляйся быстрей.
--
Тело просыпается через полчаса. Все равно раньше не вылететь, - я даю ссылку на расписание
Лицо директора вдруг начинает стареть - растут залысины, седеет ежик прически, углубляются штрихи морщин. Это намек.
--
Для тебя найдется место в грузовом лайнере.
Дальше начинается обсуждение тонкостей переговоров.
Тело выбирается из постели, в пулеметном темпе натягивает одежку и едет в аэропорт. На выезде из поселка в окно машины влетает портфель с документами.
Грузовой самолет - красивая новая машина, жаль только вижу ее только в инфракрасном свете, на поле туман. Две минуты препираюсь с летчиками, хоть билеты уже куплены. Внутри фюзеляжа переплетения ремней, в которых угадываются контейнеры, редкие огни. Чувствую помехи при связи с телом. Отыскиваю относительно уютный тючок, примащиваю на нем организм и даю ему возможность заснуть. Это приятно.
Переговоры с преображенной, заполнившей собой крупную корпорацию, невозможно начинать с кондачка. Директор сигнализировал о желании приступить к общению. Охрана передал в наш тамошний институтский офис инструкции. На месте объявили тревогу и готовность по немедленному открытию военных действий.
К воротам особняка на проспекте Кирова я прибыл только к одиннадцати в сопровождении андроидов. Микроэскорт из трех машин, раздолбанных колымаг. Андрей Пятицветов, местный шеф, решил, что на представительские расходы для гонца в чужой лагерь лучше не тратиться - если не договоримся с Аютаг-Подкобылиной, то остатки рыдванов конфискует милиция, а телу потребуются услуги адвокатов.
Корпорация встречает меня десятками лиц - приветствия, проверки, вежливые и довольно неуклюжие попытки выспросить цель визита. Через анфиладу комнат, отделанных с аккуратной, прилизанной роскошью, полномочного представителя чужой стороны проводят в кабинет - лицезреть главу концерна. Подобные переговоры для неё - потеря времени, принудительное сосредоточение на одной проблеме, ведь придется держать серьезные мощности "под парами", получая главную информацию из человеческих уст.
За переговорами следит вся наша высшая оперативка и часть персонала среднего уровня. Это напоминает киношный зал, где на экране одновременно видно поле зрение моих глаз, можно услышать звуки, пробивающиеся в мои уши и ощутить запахи, досаждающие моему носу.
Ольга Гавриловна Аютаг-Подкобылина в человеческом облике слишком любила красивые сериалы. Весь немалый ее кабинет был обставлен самшитовой мебелью. Шторы, ковры, вазы - всё выдержано в едином стиле, всё поставлено на службу идеальному вкусу. Сама хозяйка помещается в центре композиции, как бриллиант в кольце: линии перспективы сходятся точно в вырезе ее блузки. Наверняка эффект создан под ощущения человеческого сегмента личности - ей нравится смотреть на чуть опущенные глаза посетителей, и тем чувствовать свое превосходство. Я смотрю на ее лицо и программы подсказывают мне, что безупречный макияж на юную кожу должен накладываться четыре раза в сутки, а платье поправляется тонкими ручками роботов каждые несколько минут.
--
Здравствуйте, Ольга Гавриловна, - легкий наклон головы, приветливо-теплые глаза. Церемонии должны соблюдаться.
--
Рада вас видеть, Павел Иванович, - улыбка и приглашение садиться в кресло, гармонию складок которого я неизбежно нарушу.
--
Вас уведомили, по каком делу я прибыл?
--
Естественно. Вы желаете получить то, что выйдет за рамки предложенного мной контракта.
--
Однако, это вполне достижимо и мы готовы указать направления тех действий, что позволит достичь взаимный выгоды.
--
Неужели, - в этом слове абсолютно нет вопросительных интонаций, макияж лица играет как бриллиант, а в руках появляется ручка, небрежное верчение которой скорее напоминает обращение японцев с веером.
--
Да. Можно немного отыграть назад. Пусть Данила-мастер не сгинет во тьме, втроем дело пойдет куда как интересней, - одновременно по закрытым каналам я сгружаю часть бухгалтерских прикидок Абаки и моих собственных рассуждений. Выгода от сотрудничества позволит, если мы выдадим продукцию и сможем выйти на рынок, покрыть все убытки. Данных я от нее не принимаю никаких, только отправляю, вдобавок меня страхуют ИИ вместе с ребятами Охраны.
--
Вас когда-нибудь обманывали, предавали, убивали, кололи стилетом в спину? Минировали бор-машину вашего дантиста? - её улыбка легка и воздушна, будто бабочка сорвавшаяся с цветка, - Я не хочу, чтобы подобное случилось со мной.
--
Но у вас тысячи сотрудников? Кто встречал меня, что за секретарша сидит в приемной?
--
Они безвластны. Не информированы, отрезаны от принятия решений и практически безопасны. От людей отличаются только вечностью своих мозгов. Такие компаньоны мне вполне подходят.
--
Это от недостатка гуманности в ваших умозаключениях, - пытаюсь сострить я, но волной приходит темнота (помехи в общении тела и разума-кукловода), - Камнетес так же заинтересован в деле. Сейчас с ним говорят. Уверен, что даже со всем мерами предосторожности мы сможем запустить производство.
Она заинтересовалась - и её ответы стали запаздывать на несколько десятых долей секунды.
--
Но что может гарантировать наши договоренности?
--
ОРКСО. Последние два-три месяца они усилились, - за этим следует длинный список успехов организации. Греческие проказы, йеменские штучки.
--
Местные организации? - ко мне идет аналитика, отбрасываю ее.
--
Из органов гарантировать сделку могут только те, кто причинит её нарушителю крупные неприятности.
--
ОРКСО сделает тоже самое.
--
Да, но они, - я масляно, чуть похабно улыбаюсь и любому наблюдателю становится ясно, что сейчас эти почтенные структуры требуют долю за решение вопроса. Оно и понятно - все те меры предосторожности, которые принимались против браконьерских ИИ, все программы, системы, инфраструктура - все это осталось. А бюджет был не безразмерен. Они управляли человеческими делами, но отчаянно нуждались в средствах: в бункеры должны были лечь почти весь личный состав.
--
Есть пул, - из ее голоса, лица, вообще внешности, ушли все чувства. Человеческая личность растворилась в решениях сверхсознания. Сейчас даже человек бы насторожился, говоря с ней. Кукла, биомеханизм, чья хозяйка сосредоточила все силы на прочитывании оперативных комбинаций. С ее точки зрения, это был идеальный момент для внезапного нападения и Охрана показал мне картинку ее мер обороны.
--
Обращение к этой структуре может быть опасно. Не боитесь, что они поглотят вас? - и у меня начинаются галлюцинации. Она изменяет сигнал, идущий от тела. Меняется перспектива, полировка идет пузырями, что складываются в знаки. Яне могу их понять, это послание Аристарху.
В предложении с пулом, впрочем, можно углядеть издевку. Пул - это семибоярщина. Те крупнейшие сознания, что водятся на наших просторах, что пользуются любой возможностью, чтобы округлить себя, организовались в любопытный союз. Он никак не регистрировался, не брал на себя никаких обязательств, не подписывал договоров и вообще делал вид, что правовое поле государства есть мнимая величина. Признавались джентльменские соглашения - но соблюдались они ровно столько, сколько стороны имели силы их поддерживать. Подкобылина, однако, уже три недели состояла в этой милой организации.
--
Мне они не страшны, - вежливость ее голоса безупречна, как огранка бриллианта.
--
В любой сделке больше чем одна сторона, - соглашаюсь я. (Меньше самоуничижения - шипят мне)
--
Ничто не мешает нам обратиться сразу к двум способам гарантирования законности, - продолжаю выводить аргументацию.
--
Стоимость?
--
Меньше убытков.
--
Уверены? - смета финансового ущерба не передается мне по оптоволокну, а загорается на дисплее слева от нее. Чтобы не нарушить секретность, наименования против цифр самые фантастические, ну да я могу догадаться, что за ними стоит.
--
Убытков не от простоя, а от противостояния, - тело чуть-чуть наклоняет голову, в моих глазах будто загораются отсветы пожаров, и уже по стандартным каналам я отсылаю ей ответ. Она его тоже не принимает - информации в словах вполне достаточно.
--
Так в чем смысл этого общения? Мы можем сразу перейти к делу?
Не нравится мне эта двусмысленность в ее словах.
--
Делу? Давайте установим результат разговора: есть перспектива совместной прибыли и есть вариант взаимных убытков. Есть согласие, что первое много лучше второго. Но имеется расхождение в вопросе получения желаемого. Я прав, Ольга Гавриловна?
--
Разница в путях очень существенная, Павел Иванович.
--
Тогда, если только вы не намерены прямо сейчас переходить к внеюридическим способам решения проблем, перенесем общение в более удобную среду? - даю аналогичный запрос.
И вот мы общаемся, обмениваясь шифрованными протоколами. Меня страхует команда Максима из отдела Охраны, перепроверяя данные и следя, не сплетутся ли огрызки файлов и коды протоколов в самоорганизующуюся систему, не занесет ли общение с такой опасной личностью в меня вирус. Да и мое влияние на события резко падает - я становлюсь откровенным передаточным звеном между Подкобылиной и верхней оперативкой. Рой голосов за моей спиной рассуждает, прикидывает, предполагает - обсасывает каждый поступивший бит информации и дает рекомендации. А над всем эти висит тень Кутайцева, и когда он присоединяется к пожеланиям оперативки, это может быть только приказом. Рефлексирующий кусочек сознания переводит часть диалогов на человеческий язык, попутно срезая три четверти смысловых модуляций.
--
Сочиним механизм обоюдного подчинения, по типу двойного ключа. Постоянный контроль. Что Копаров сможет сделать? Ничего. А деньги ему самому нужны.
--
Господа, - ко мне обращались во множественном числе и было ясно, что она стала говорить напрямую с оперативкой, - Что помешает вам вступить в союз и с ним, и с контролирующими органами? Это соответствует вашей идеологии. Мне не улыбается произвести на свих заводах продукцию, а потом выяснить, что принадлежит она другой фирме.
--
С каких пор нас стало возможно упрекнуть в догматичности? В зашореном исполнении установок? В слепом подчинении плану? Любое разбирательство грозит отсрочкой появления товара на рынке.
--
В случае договора с силами закона таковой задержки не будет?
--
Ваши требования сами вызывают подозрения: разве вы не контролируете часть местных судов, разве они не будут аккуратно принимать иски и накладывать аресты на имущество? Чтобы преодолеть это уйдет пара недель. Или будет прямое вмешательство государства - но не президент, ни вообще легальные органы не станут мараться ради расширения ареала преображенных. Выходит, вы желаете получить от нас слишком много.
--
Вы желаете вернуть моего врага к работе. Да он жизни не пожалеет, чтобы отомстить мне.
--
Преувеличение, госпожа Аютаг. И вам этот контракт нужен не меньше, чем нам.
--
Неужели?
--
Он даст вам легализацию приобретенного имущества. Государственные контролеры никогда не заявят, что они гарантировали воровскую сделку. К тому же, вы либо и дальше обвиняете нас в умысле на захват имущества, либо работаете с нами.
--
Я обвиняю вас в желании не дать четких гарантий его сохранности, господин Круглецов сотоварищи.
--
Тоже самое можно сказать и о вас, уважаемая моноцентристка.
--
Я требую, чтобы гарантии были взаимны.
--
Всецело присоединяюсь к этому требованию.
--
И я так же требую, чтобы кто-то один, а не ваша скользкая институтская контора, давал гарантии собственным имуществом.
--
Ай-яй-яй, как просто вы пытаетесь интриговать. Если это будет Аристарх Осипович, то вы попытаетесь любыми путями наложить арест и прибрать его к рукам все учреждение. А будь это любой из его подчиненных - я, к примеру, вы начнете шантаж, судебным процессом, чтобы получить доступ к институтской информации.
И мы выдаем подробное описание той схемы юридических гарантий, которой готовы придерживаться. Красным цветом помечены пункты, где отступлений не предвидится ни под каким видом.
--
Какие необоснованные подозрения! - возмущенный голос, и нам дается ответный проект, весьма похожий. Расхождений по принципам в нём совсем немного. Детали, вроде пени за просрочку от апелляции, приоритета на открытия, совершенные при выпуске пилотной партии товара и тому подобное.
За них начинается торг. Мы демонстрируем друг другу графики вероятных предательств, корреляцию линий прибыли и виртуальную апробацию политической ситуации по результатам успешного сотрудничества. Мы дьявольски логичны и логика как зеркальный лабиринт, должна заманить другую сторону в ловушку. Построение фраз, интонация звуков, оформление графиков напоминали пение сирен: лишь бы зацепить, задеть в собеседники те остатки эмоционального мышления, что, может быть, в нем ещё сохранились.
В принципе, подлости и неприятности могут проистекать из любого пункта, даже из самого безобидного и надежно - все зависит от ресурсов, которые партнер может кинуть на его извращение. Но есть пункты, которые легче обернуть против вас, а есть те, что можно считать устойчивыми. Где пролегает граница между одним и другим: мы знали это для себя, как узнать эту грань у противника, который и есть твоим партнером?
Надо было ещё выяснить, на что согласен Муса, этот вырванный с корнем собственник. Его уломать было много проще - он мог опасаться лишь того, что мы в конце решим свои разногласия за его счет. Потом пришлось обращаться в органы и пул - согласовывать гарантии.
Итогом торга было соглашение, написанное скучным канцелярским языком, усеянное формулами доходности и выработки продукции, с несколькими графиками и таблицами - оно вмещало описания действий сторон на все возможные случаи. Два десятка мегабайт.
От начала интенсивных переговоров прошло четыре минуты календарного времени.
--
А эта ваза - точная копия той, что Мария Лотосова разбила о голову престарелого Филиппа, когда он домогался ее в семнадцатый раз, - хозяйка кабинета взяла на себя роль юмористки-экскурсовода, и демонстрировала телу, управляемому человеческим сегментом сознания, свое собрание редкостей.
--
Коллекционная вещь, действительно красиво, - вежливо отвечаю ей, - Однако, разве нельзя было склеить черепки, тогда бы вы располагали артефактом...
--
Увы, с первого дубля у них не получилось - спружинила подкладка парика. На втором она сломала ноготь. Словом, семнадцатый вариант и прошел как надо - и все черепки сметались в общею кучу мусора. Кроме того, они ведь пользовались пластиковыми отливками, а здесь фарфор. Роспись не такая убогая, как у них, - она улыбается и постукивает ногтем по блестящему боку вазы, - Но вам, наверное, пора, Павел Иванович?
--
Приятно было побеседовать, Ольга Гавриловна, - я откланиваюсь и покидаю эти чертоги вкуса, идеально скопированного из модных журналов.
В тот день из-за скверной погоды мы так и не попали в цирк - самолет убил полчаса времени, продираясь сквозь грозовой фронт. Игорь только через неделю почувствовал ту атмосферу балагана, ярких клоунских шуточек, трюков, мишуры и звериного пота, что составляет внутренность этого почтенного заведения.
Глава 11 Перспективыкомпании.
Апрель-июнь 2029.
Тезис Война - это продолжение политики другими средствами (мудрое изречение одного демократа)
Антитезис Мир - это война. (плохая пропаганда злобного ангсоца)
Синтез. Война - фигня. Главное - маневры. (Паша-Мерседес)
Из всей его военной амуниции не уцелело даже ременной пряжки. Пожар реквизировал всю небогатую коллекцию: форму, несколько пустых рожков, кассеты и фотографии. Его годовая служба в армии оставила после себя лишь воспоминания и телефоны друзей.
Но Виктор не мучался завистью к предкам, которые половину жизни проводили в казармах и могли увешать орденами, медалями и наградным оружием все стены в его квартире. Он выиграл больше сражений, чем все они вместе взятые. Побеждать - было его профессией.
Полководец, он организовывал большие компании. Орды дикарей и монгольские тумены, отряды крестоносцев и корпуса времен наполеоновских войн, танковые бригады и тройки звездолетов - все было ему подвластно. Это был его главный талант: приспособиться к разным условиям боя, мгновенно соображать, что следует из появления на поле боя новых пушек, силовых экранов или ядовитых газов. Особенно помогало происхождение и воспитание: уставленная литературой квартира, почти зазубренные уставы, учебники по тактике и стратегии, которыми его пичкали в детстве и те сотни сражений, ход которых он держал в памяти по сию пору.
С кем же он воевал? Со всем миром. На планете имелись десятки миллионов людей, что самозабвенно обожали "стратегии" и сотни миллионов, что играли в них время от времени. С одной стороны к ним примыкали любители стрелялок, обожавшие разряжать нечто скорострельное в живот противника, и при этом действовать в командах, с другой - настоящие военные теоретики, которые в гордом одиночестве вели свои бесконечные сражения. Эта масса народа нуждалась в своих кумирах, организаторах, вождях. Если на виртуальных полях выясняют отношения две тысячи человек, нужен командир с опытом руководства по крайней мере полком, а так как каждый игрок желает иметь под своим началом хоть несколько собственных аватар, то командование автоматически переходит на уровень дивизии.
Немедленно возникает вопрос, кто будет командовать? Когда-то давно командовали те, кто дольше сидел за пультами, потел в шлемах и мог выложить больше денег за пребывание в сети. Оно и понятно: у них было просто больше времени разбираться в обстановке, и думать над проблемами. Не прошло и десяти лет, как это время кончилось - пришли профессионалы. Тинейджер, отсиди он хоть двадцать часов в сутки за машиной, остается любителем. Для превращения из гусеницы в бабочку ему нужны хотя бы азы тактики и стратегии, возможность зарабатывать игрой на жизнь. Множество самоучек превзошли военные учебники - да и если есть у вас голова на плечах, в этой голове хоть немного скрипят серые клеточки - при непрерывной игре вы чему-то научитесь. Фронт и фланги, обходные и охватывающие удары, резервы и ресурсы - всё это вошло в обиход.
Денежный вопрос разрешили турниры. Действительно, если множество народа в самых разных странах решило выяснить отношения, то обязательно найдется кто-то (спонсор-рекламодатель, патриот-политик, просто щедрый человек), кто обеспечит приз. В тот момент, когда с денежных премий стало возможно относительно безбедно существовать, любители были обречены уйти в прошлое.
Виктор увлекался такими играми с детства, что весьма поощрялось родителями. Знал наизусть лучших полководцев сети, мог по полочкам разложить их лучшие битвы, а качества любимых игр, что были ему доступны, вроде "Брусиловского прорыва" или "Кашмирской мобилизации" называл без запинки в любое время суток. Семь Иксов, победительница Сингапурского турнира 2017-го вообще была его кумиром. Но в один прекрасный день родители вдруг поняли, что он и дальше намерен играть, а о реальной военной службе и слышать не хочет. Виктор сколотил из однокашников и сетевых знакомых что-то вроде команды, не дотягивавшей даже до уровня хороших любителей. Попытка сразу выиграть серьезный турнир, что-то заработать закончилась феерическим крахом, - он только влез в долги и провалил экзамены. По результатам семейной разборки Виктор угодил в армию на тот самый год. Одним из тех способов, что пожирал молодых людей Молох армейского призыва, была повестка по лотерее. Чтобы никому не было обидно. Отец устроить ему счастливый билетик. Солдатчина Виктору не понравилась страшно и, выйдя за ворота казармы, он никогда больше туда не возвращался. Приказывать дивизиям было куда как интересней.
Военные игры именно тем и хороши, что мало там от традиционного карьерного роста. Никому не хочется быть салагой... Командование можно начинать не с дивизий даже, а прямо с армий. Так много удобней. Другое дело - кто из людей будет подчиняться твоим приказам? Хорошо вести войну в одиночку против медленного компьютера или даже с одним противником - здесь все ясно, понятно, предсказуемо. Но один человек уже не может выиграть хороший стратегический турнир, рук не хватает. Управление любой военной машиной разбивается на тысячи одновременных задач - конницу надо передвинуть туда, пушки оттуда, обучить новобранцев, провести разведку, изобличить шпиона... Нужен штаб и хотя бы несколько человек, ответственных за разные службы. Та самая шайка, которую Виктор пытался сколотить перед армейской службой. А если война идет в привязке к государству, к его ресурсам, системе управления, промышленности, необходим помощник по тылу. Причем одним помощником можно обойтись только на самых простых, любительских соревнованиях. Профессиональный уровень ведения войн начинается с команды из двух десятков человек.
И вот тут проявился второй талант Виктора - он мог командовать людьми. Это не была заслуга зычного фельдфебельского голоса, хотя таковой у него имелся, - ведь любой собеседник просто делал звук тише; не результат зубрёжки военных терминов, что засоряли его мозг - сленг тактиков сети был ещё позаковыристее. Даже не следствие правильных военных команд - тысячи отставных полковников по всему миру были такими неуживчивыми, что могли воевать только в своих личных вселенных. Виктор знал, как сделать борьбу интересной, как вдохнуть в схватку драматизм. Это особое умение обратиться к подчиненному, дать задачу, бросить людей к самому перспективному участку работ. Виртуальная война живет весельем и переменами, её чужда рутина. Не надо чистить сапоги, драить палубы боевых кораблей, учиться собирать автомат - все это происходит само собой, либо делается аватарами. Но полного счастья не бывает - остается бесконечное ожидание подхода подкреплений, невозможно "проглотить" нудное ощущение от непонятных маневров противника. Виктор научился предусматривать это, придумывать команде дела - только не армейскую проверку выкладки - разведку боем, разработку диверсии и прочие мелочи, милые сердцу любого геймера. В школе это никогда не удавалось ему полностью, а сейчас знание жизни подсказывало, как надо действовать правильно.
Он взял себе прозвище Бледный Стратег и выбрал соответствующую специализацию: мировые войны. Приходилось, правда, подрабатывать черт знает где и откровенно клянчить деньги у родителей, но те, видя что сына уже не исправишь, смирились. В самом скором времени у него образовалась подходящая компания из таких же помешанных на игре полководцев - почти на треть собранная из однокашников. Обзавелись парочкой экономистов и одним вполне респектабельным корреспондентом - он выполнял обязанности политолога. Потом начали осторожно лезть наверх. Стратег понимал, что эта разношерстная компания, которая разбросана по восьми странам и двум материкам, по сути своей - любительская сходка. Они могут потратить на игру двадцать, ну тридцать часов в неделю, да и то - предельным напряжением сил. А большая игра длится не одну неделю и команда должна лежать в сферах по максимуму. Потому он, как мог, берег то слабенькое чувство локтя, ощущение коллектива, что у них выработалось, и не брался за слишком серьезные мероприятия. Когда удалось выиграть турнир "Уэлльских баронов" (Бледный Стратег настоял на вложении сил в эмансипацию и в решающий момент смог мобилизовать женщин) - это был первый серьезный успех. Они смогли прикупить несколько хороших имитационных сфер и нейрошунтов.
Тут проявилось третье качество, которое и сделало из Виктора игрока континентального уровня: он безжалостно тасовал колоду. Первый успех оказался последним для всех однокашников, теперь они должны были искать другую компанию. Правда, лучший друг детства попытался начистить ему физиономию, но успеха не имел. Взамен Бледный Стратег набрал пятнадцать человек в командование верхнего уровня и тыловые службы. Приобретенная слава позволила ему надеяться на приход к интересным, ответственным моментам игры подкрепления в лице нескольких сотен опытных любителей.
Дальше - больше. Турнир с высоки уровнем детализации, "Трехлинейка", был едва ли не лучшим из тех, призы за которые выдавались в России. Играли, пытаясь одолеть друг друга в декорациях времен гражданской войны, от пяти тысяч человек. В лучшие дни доходило до четверти миллиона. И опять Бледный Стратег нашел оригинальное решение: в городах действовали части с высоким процентов геймеров, игроки насыщали командный состав вплоть до уровня сержантов. Навыки боя у думеров в третьем поколении были получше, чем у аватар подогнанных под воинские стандарты вековой давности. Нельзя сказать, чтобы думеров вообще раньше не использовали, но Стратег сумел рекордное время поддерживать в единстве их капризную массу. Это оказалась та самая соломинка, что переломила спину верблюда.
После яркой победы всплыла проблема внешних воздействий: уже во время боев были случаи измен, когда геймеры-командиры буквально выкашивали свои части. Ставка была уже достаточно велика, чтобы имело смысл подкупать человека в реальном мире. Пришлось делать все по взрослому и обзаводиться службой внутренней безопасности - отлавливать диверсантов.
Карьера его развивалась успешно не первый год. Он защитил кандидатскую диссертацию по социологии - именно об организации мировых войн в капризных компаниях. Деньги на преображение капали аккуратно. Тридцатилетний, первого ранга игрок, он делал свою любимую работу. Возглавлял фирму, носившую в качестве названия его же кличку, и был относительно счастлив.
В тот день, ближе к беду, Бледный Стратег закончил очередную игру и взял недельный отдых. Он только выполз из ванны и, развалясь на диване, лениво рассматривал витавший на экране финальный глобус игры, ставший немного прокопченным от ядерных бомб (пятидесятые годы, все-таки). Тихий голос лакея, облаченного в майорскую форму, зашелестел ему на ухо.
--
Посетитель.
--
Гони его...
Лакей растаял в воздухе. Две минуты спустя вежливый кашель отвлек Бледного Стратега от анализа собственных ошибок.
--
Извините, но охранная техника у вас тут на грани фентези - непонятно как держится.
У изголовья дивана обнаружился молодой человек весьма приличной наружности, с короткой стрижкой и крепкими кулаками.
--
Караул! - вскрикнул Бледный Стратег и дернулся к наградной прадедовской сабле, что висела на ближайшей стене. Против ожидания вся охранная королевская рать, что должна была повязать гостя, осталась в своих механических гнездах. Да и сам гость абсолютно спокойно наблюдал, как Бледный Стратег, путаясь в халате, неловко вынимает клинок из ножен. Когда идиотизм ситуации дошел и до самого Виктора, тот опустил оружие.
--
Эээ... ты кто такой?
--
Извините, что не представился. Лавр. Просто Лавр. Гуманист. У меня к вам дело.
Бледный Стратег немного успокоился и щелчком вызвал на экран домового. Высветившаяся там безногая и безрукая фигура означала, что система не может предпринять ничего активного.
--
Кто это? - хозяин указал на гостя. Немедленно всплыла его фотография и характеристика. Виктор, предусмотрительно не выпуская из рук саблю, вчитался. Потом обернулся.
--
Сам Лавр? Амнистированный террорист? - Бледный Стратег по-собачьи склонил голову набок, - Лицо припоминаю. У вас был какой-то скандал... Но какого лешего вам от меня нужно?
--
Партия желает ваших профессиональных услуг, - гость оставался невозмутимо-вежлив.
Бледный Стратег вздернул брови.
--
От меня!??? Гуманисты. За кого вы меня принимаете? Я что, должен планировать очередной бердовый план войны против машин?!
Улыбка Лавра не изменилась.
--
А вас никто и не просит. Это долгий разговор и лучше его вести за столом, - гость показал на экран, где опять страдал искалеченный домовой, после чего вопросительно посмотрел на хозяина, - Вышибать меня не намерены?
--
Черт с вами, поговорим.
Система восстановилась и Виктор приказал накрывать в кухне легкий завтрак. Саблю, впрочем, унес с собой.
--
Виктор Станиславович, политикой я смотрю, вы немного интересуетесь, - гость сам, аккуратно отогнав осьминожьи манипуляторы комбайна, разливал чай.
--
Очень немного. Да и когда? - хозяин в ответ подвинул гостю корзинку с печеньем.
--
Как насчет ситуации в Кении? Вы в курсе? Местный диктатор не нравится слишком многим.
--
Эта заварушка... Я на такие внимания почти и не обращаю. Какой-то очередной оцифрованный божок. Остальные преображенные его снимут. Какая тут может быть война? Дойдет до дела, все закончат подсчетами. У них, - Виктор указал на потолок куском торта, - чисто виртуальная бухгалтерия.
--
Наши считают иначе.
--
?
--
Да. Вероятно использование большого количества живой силы - будут наемники, приглашенные части из других государств и тому подобные вещи.
--
То есть будет весело?
Лавр поджал губы.
--
Кому-то будет грустно. Но, в любом случае, это будет конфликт между преображенными с применением человека как вспомогательной ударной силы.
--
Им то люди зачем?
--
Политика.
--
Зачем им нужны солдаты? Подождите, подождите: наверняка вам скинули эту муть сами преображенные? Я прав?! - Бледный Стратег азартно уставился на гостя.
--
Никогда не говорите таких слов в пределах наших зон влияния. Это просто опасно. Тем более, что вы понятия не имеете, правдивы ли они, - гость сохранял полное спокойствие и невозмутимую улыбку, хоть и стал чуть-чуть крепче сжимать чашку.
--
И вы желаете рекрутировать меня для режиссуры этого маскарада? Имея таких башковитых покровителей?
Гость осторожно пожал плечами.
--
План компании у нас есть, и даже не один десяток таких планов валяется по сейфам разной степени секретности. Есть люди с опытом реальных боевых действий. Есть прекрасные аналитики. Потому вы нужны нам как лонжа, страховка на случай всяких гадостей.
--
Секундочку, - возмутился Бледный Стратег, - Если меня берут полководцем, я должен руководить всей оперой! Я не работаю на подхвате!
Лавр на секунду прикрыл глаза.
--
Виктор Станиславович, вы позволите? - он осторожно взял саблю со стола, вдруг резко, страшно размахнулся ею, и разрубил спинку третьего стула, что стоял около них, - А у вас так не получится, уважаемый. Вы ведь больше виртуальной стрельбой развлекаетесь. Мускулатуру во сне наращиваете.
--
Ну и что? - Виктор побыстрей забрал саблю из рук гостя, - Я ведь в бой не хожу.
--
Не в этом дело. Вы слишком легко жертвуете людьми. Драматизм операций, качество хорошее, но он у вас слишком, - Лавр вздернул бровь, - затратный. Я смотрел вашу предпоследнюю компанию. Не хочу ее критиковать, вот только ваши потери мало уступали потерям противника. В руководстве живыми армиями это не проходит. Покойник не может снять шлем и пойти закусить на кухню.
--
Тогда зачем я вам вообще нужен?
--
Вы блестяще находите выходы из критических ситуаций.
--
То есть ваши кавалеристы будут руководить, собирать славу и ордена, а если они, - Бледный Стратег явно хотел вклеить что-то нецензурное, но Лавр ещё раз вздернул бровь, как-то нехорошо улыбнулся и хозяин ограничился выразительной физиономией, - тут на арене появляюсь я, быстренько утираю народу сопли, вскрываю котлы, вывожу раненых, перегруппирую силы? Все идет хорошо, меня так же быстренько оттирают от командования и подбирают ту победу, что я оброню на мостовую? Я прав?
--
Не совсем, - гость деликатно отхлебнул чаю, - Если дела пойдут плохо, значит боевые действия будут вестись преображенными. Всем наличным у них арсеналом, причем людям неизвестно что там запасено. Про победу можно будет забыть. Приди им на ум мысль уничтожить всех наемников - спасти вряд ли кого удастся. Мы не надеемся раздавить танк мухобойкой.
--
Тогда я не понимаю.
--
Поигрывать надо с достоинством...
--
То есть вам потребуется герой отступления? - сообразил хозяин.
--
Даже не герой. Один герой, по сути, ничего не решает, и у нас нет такой тотальной машины пропаганды, чтобы одного человека превратить в символ войны. Нет. Нам нужен драматизм арьергардных схваток. О сохранности людей больше будут печься преображенные. Вот эти ветераны и послужат укреплению нашего дела, - гость отставил чашку, - Вы умеете это делать. При любом уровне вооружения и в любой обстановке. Именно поэтому я сижу у вас, а не пью чай в кабинетах генерального штаба.
Бледный Стратег задумался.
--
Когда?
--
Если бы мы знали? Может быть, уже через насколько дней, а, может, через полгода.
--
Ээ! Лавр, так не пойдет! Вы представляете, что значит виртуальная мировая война? Я занят по два-три месяца. Сутками не вылезаю из костюма. Да я обвешан контрактами, ещё плотнее, чем датчиками. А у вашей партии вечные нелады с деньгами.
В ответ Лавр чуть-чуть опустил уголки рта, полез за пазуху и вынул на свет мешочек, в котором всякий порядочный купец прошлых веков признал бы кошелек. Оттуда посыпались какие-то серебряные чешуйки.
--
Монеты подлинные, не краденные, можете проверить. Чеканка казанского ханства. Стоимость колеблется, но, мне почему-то так кажется, на задаток вам хватит.
Бледный Стратег взял одну чешуйку, рассмотрел. Положил обратно к остальным. Потом аккуратно сдвинул их к гостю.
--
Все-таки не понимаете. Я не могу уйти на полгода от игры. Рассыплется команда, меня забудут. Потеряю репутацию, любимое дело.
--
Кровь будет настоящей. Люди будут ставить на кон свои жизни. Неужели вам не хотелось помериться с предками в реальной ситуации? - в голосе Лавра проскользнули нотки дьявола-искусителя. Но Виктор только покачал головой.
--
Я не комплексую по этому поводу... - Бледный Стратег устало нахохлился, - Что вы ещё можете сказать?
--
А какая это будет реклама? Геймер, который руководил войной. Как это смотрится?
Этот аргумент подействовал много лучше - что-то изменились в лице и позе Бледного Стратега, и Лавр, впервые за это время, искренне улыбнулся. Но ответный вопрос был неожиданным.
--
А как посмотрят на это ваши орлы? Я ведь для них вроде прислужника дьявола. "Социального онаниста", если не ошибаюсь. Вам не захочется после этого дела меня ...ээ.
--
Упырять, присыпать, пригвоздить?
--
Именно так. Для сохранения репутации.
--
Отвечаю. Вы преображаться в ближайший год явно не собираетесь, - он вскинул руку, и быстро проговорил, - Я ведь не спрашиваю и не утверждаю. Просто предполагаю... Далее, с ИИ у вас не дружба, а скорее вооруженный нейтралитет. Имеете дело вы так же, в основном с людьми. Словом, вас легко провести по статье "сочувствующий". Ваш контракт не будет таким уж секретным. Да и какое убийство, если вокруг преображенные?
Бледный Стратег с сомнением покачал головой.
--
Скажем, я составлю для вас парочку планов, обрисую общие черты стратегии. Могу порекомендовать, если вы только согласитесь, хорошие тактические программы.
--
У нас есть и то, и другое. Мы ведь не фанатики, при случае можем даже использовать слабенький ИИ. Но необходимо ваше непосредственное руководство боем, живое вмешательство. Да что я вам объясняю, и сами лучше меня знаете.
Они поспорили ещё некоторое время, но к конкретному соглашению не пришли. Договорились встретиться на следующий день. Серебряные чешуйки остались у Виктора.
По правде говоря, насчет ИИ, командующего гуманистами, Лавр немного лукавил, а попросту врал. Грызня в совете четырех по этому поводу была чудовищной, и вроде как нарисовалась ничья. Низовые звенья военных организаций сказали "нет".
И при этом партия не переоценивала своих возможностей. Европа могла выставить нескольких приличных военачальников-гуманистов, но штаба, хорошо сыгранного, сработавшегося, не отягощенного старыми обидами и политической вознёй штаба, который мог бы ввязываться в серьезное дело - в наличии просто не имелось. Бледный Стратег был лучшей альтернативой, и Лавру поручили проработать эту тему.
После разговора длинные вечерние размышления гуманиста привели к вполне определенному выводу. Результатом этого стал звонок Виктору следующим утром.
--
Да.
--
Я говорю с вами от имени Лавра, - с экрана на него смотрело рыжее симпатичное существо с решительными глазами, державшее в руках ещё одну серебряную чешуйку, - У вас поменялись коды и я мерзну у подъезда.
--
Мм... Заходите.
Бледный Стратег усмехнулся и, слегка растягивая слова, проговорил кодовую фразу. Дверь гостье "открыл" призрак его нынешней любовницы, блондинки, от одной улыбки которой у многих завистниц могло спереть дыханье.
--
Доброе утро, - гостеприимный хозяин указал гостье на кресло.
--
Вера, - представилась она, проваливаясь в глубины поролоновой набивки, - Уполномоченная по переговорам.
--
И...
--
От вас не требуют постоянной готовности, как от пожарных. Пусть все будет, как раньше, - она затараторила почти в пулеметном темпе, - Только по звонку вам надо будет перевести штаб на казарменное положение.
--
Верочка, можно вас так звать? - он постарался вспомнить преподавательскую дикцию и тщательно выговаривать каждое слово, - Как вы это себе представляете? Сюда из Австралии главбух примчится, арифмометром щелкать начнет? Или пропагандист из Томска? Авиатор возьмет под козырек и станет чахнуть над бумажными картами? Кстати! Я тут вчера интересовался военными успехами партии за последнее время и картина у меня в голове вырисовывается мрачная.
--
Не позволяйте промывать себе мозги! - решительно тряхнув кудрями, больше напоминавшими кучу медной стружки, гостья, будто из воздуха вытащила бумажку и протянула ее Бледному Стратегу. Там была ее короткая биография и основные условия Лавра.
Хозяин внимательно прочитал ее, потом ещё раз, посерьезнел и бросил на стол.
--
На счет того, что сами участвовали в одной из моих компаний - правда?
Вера только улыбнулась.
--
Вы лично отдали мне четыре приказания.
Это, однако, ничего не говорило, Бледный Стратег приказывал тысячам людей.
--
Тогда объясните, как намерены изолировать нас от преображенных? Наверняка вчерашний разговор уже разложен по полочкам. Хотите сыграть на опережение, чтобы они не могли ловить ситуацию в реальном времени? Чушь. Так как?
Вера улыбнулась ещё раз.
--
С ними никто ссориться не желает. Ни при каких обстоятельствах, - она чуть прищурила глаза, - Вам же говорили - мы вмешиваемся в их междоусобную разборку.
--
Думаете, они прикроют ваши линии связи? За какие коврижки?
--
Давайте на примерах, - начался предметный разговор, который продолжился следующие несколько часов.
Гостья не пыталась грубо соблазнить Виктора, изящно очаровать виртуального полководца или каким-то ещё образом сделать его гормоны своими союзниками. Она даже на обед не осталась. Молодая девушка, окончившая полдесятка курсов, от педикюрных до бухгалтерских, и прибившаяся к гуманистам, никак не подходила на роль гетеры. Симпатичное лицо и ординарная фигура, не более. Речь и походка не содержащие соблазнительных намеков. Личность безо всяких тайн. Уже через пять минут домовой показывал хозяину полную биографию гостьи на экране за её спиной.
Вера просто умела хорошо задавать вопросы и ещё лучше слушать. Она не была целиком посвящена во все тонкости интриги, с чистой совестью рассказала Стратегу все, что знала, и абсолютно искренне пыталась вместе с ним представить, во что выльется это мероприятие. Она была идеальной ученицей и лишь по части военных навыков у Стратега имелись к ней претензии.
После ее ухода Виктор ещё долго смотрел на дедовские регалии, устилавшие сине-красный ковер на дальней стенке, задумчиво улыбался, несколько раз открывал и закрывал окно вызова, но Лавру так и не позвонил.
Потому на следующий день обсуждение контракта и взаимных уступок превратилось в объяснение тех мер безопасности, что помогали оторвать игроков от помощи ИИ.
--
...нет, герметическое наблюдение и анализ действий. После 23-го года они даже высчитывают, какие мысли могут прийти в голову командному составу, - доказывал Виктор.
--
Но всех нельзя проверить? - настаивала Вера.
--
А зачем? Один сержант ход войны не меняет. Главное - чтобы там батальоны под наркотиками не шастали и к центральным решениям случайных людей не допускать...
Потом был спор о командах и экономике. Его сменила лекция о методах конспирации в виртуальности
--
Лучше говорить в "зазеркалье", - пыталась настоять гостья, но он был слишком увлечен.
Потом Вера начала рассказывать, как выглядит современная гуманистическая стрелковая бригада, и как они могут воевать. Здесь уже ей пришлось отдуваться - Бледного Стратега интересовало буквально всё, от марки седел и до мощности патронов. Он сам потащил её в виртуалку и потребовал самой описать те манёвры, в которых она участвовала.
--
И как? - поинтересовалась Вера.
--
Плоховато дельце, - не скрыл от нее Виктор, - Я знал, что будет грустно, но не ожидал увидеть столько оболтусов в маскарадных костюмах.
Гостья обиделась и чтобы ее утешить, ему пришлось рассказывать о самых знаменитых дезертирствах и разложении в армиях, реальных и виртуальных. Это её рассмешило.
Да чего только не было за ту неделю, что Виктор отдыхал. Дневные разговоры, правда, привели к нескольким сценам ревности и разрыву с той потрясающей блондинкой, но Бледный Стратег совершенно не жалел об этом - слишком силен был в их отношениях финансовый подтекст и ему начала надоедать та фальшь, что он порождал. На горизонте маячил конец отпуска, когда переговоры, наконец, оформились в соглашение - Виктор будет держать на отслеживании ситуации парочку человек и в критический момент вмешается с основными силами своей виртуальной команды. По такому случаю пришлось расписываться кровью на берестяной грамоте - гуманисты чтили традиции.
Штаб воспринял идею сносно: для относительно небольшой войны много народу и не надо было, а оставшегося горшка с серебром времен Ивана ??? как раз хватило на двадцатерых.
Бледный Стратег уже хотел, с явным сожалением, расстаться с новоявленной ученицей, сводив ее напоследок в ресторан пошикарнее и предприняв несколько более решительных действий, но тут судьба выкинула один из своих трюков, которые так играют истоирическим героям на руку, что доказать их случайность никак невозможно. Геймерский турнир с участием преображенных и ИИ. Богам не пристало развлекаться с игрушками, но иногда они делают это в угоду смертным - такое мероприятие наверняка кажется им хорошей возможностью поднять рейтинг. Самое трудное при этом - проиграть смертным так, чтобы при этом они не перестали уважать вечность. Преображенные знали, как это сделать, и все виртуальные полководцы ожидали интересных поединков, в которых особо не надеялись утереть нос ИИ.
Команд-участниц заявилось столько, что виртуальная копия родной планеты не могла стать хорошим полигоном. Играть пришлось на топологической поверхности, площадью раза три больше, усыпанной материками и океанами, и формой скорее напоминавшей голландский сыр.
По такому случаю, Бледный Стратег собрал всех, до кого только смог дотянуться. Он разыскивал старых знакомых, с которыми только сохранились отношения, приветствовал даже двенадцатилетних стрелков в звании рядового и случайных любителей, готовых потратить пять часов в неделю. Внешние контакты были урезаны до того предела, за которым он превращался в узника собственной квартиры - разве только дверь не замуровал.
Виктор понимал, что гуманистам убивать его глупо - убийства раскрываются, да и незачем - тайну из всей этой комбинации им все равно не сделать. Принял, впрочем, меры предосторожности: весь дом оказался под колпаком купленного ИИ, берегущего драгоценную персону хозяина. А когда к нему добавился контроль надзирающего за игрой интеллекта, Лавру при всем желании не удалось бы проделать фокус с внезапным появлением. Охранные системы получили приказ атаковать всякого, кто попытается зайти внутрь.
Исключение было только одно. Гуманистка-любительница стала главной подозреваемой в глазах сторожевого ИИ, но Вера, соблазненная обещаниями сделать из нее такого полководца, за которого потом гуманисты драться будут, осталась при Викторе в качестве тени, почти неощутимой и абсолютно безвластной адьютантки. Лавр не возражал. Она развеивала одиночество Бледного Стратега в реальном мире. А так как по эту сторону виртуальности Виктор показывался теперь очень редко и нерегулярно, для неё пришлось поставить рядом вторую сферу. Те дни переговоров и постоянных споров не прошли даром - Вера медленно, как тающая в руках ледышка, начала принимать его все более открытые ухаживания. Такое положение, этот баланс интересов, чувств и ожиданий, равно устраивал их обоих.
Неделя шла за неделей, компания развивалась своим чередом.
Когда из тысяч групп, вступивших в игру, остались десятки - а остальные были разбиты и перешли в низших званиях на сторону оставшихся людей. Когда под началом Бледного Стратега постоянно играли почти семьдесят тысяч человек, и пирамида власти ничем не отличалась старых добрых бюрократий. Когда его империя получила несколько серьезных ударов, лишилась важной перепонки между дырками в "сыре" и он начал подозревать, что соседний ИИ сговорился с командой бразильцев. Когда... Его шлем вдруг погас.
Сфера распахнулась и Вера, поправляя входной порт шунта и отдергивая блузку, протянула ему бересту с договором.