"... Но если существовать - означает жить в глазах тех, кого мы любим, тогда Центральной Европы уже нет. В глазах горячо любимой Европы, Центральная Европа - просто часть Советской империи и ничего больше. Собственно, чему же тут удивляться? В силу своей политической системы, Центральная Европа - это Восток; в силу своей культуры - Запад. Но ведь сегодняшняя Европа теряет свою культурную идентичность, поэтому Центральную Европу она воспринимает исключительно как политический режим; иными словами, в Центральной Европе она видит только Европу Восточную. Это означает, что Центральная Европа должна сражаться не только со своим большим деспотическим соседом, но и с безжалостным изощренным гнетом времени, которое уже оставило за кормой эпоху культуры. Вот почему есть что-то консервативное, почти архаичное, в центральноевропейских восстаниях: они отчаянно пытаются воссоздать прошлое, прошлое, в котором есть культура, прошлое Нового времени. Только в той эпохе, в мире, хранящем культурное измерение, способна Центральная Европа отстоять свою идентичность, восприниматься тем, чем она есть".
Милан Кундера, чех, интеллектуал и мастер пера, написал эти строки в 1983 году. В них нет ни жалобы, ни надрыва, ни отчаяния - только спокойная обреченность, холодное сознание конца. Идеи упадка культуры, движения не вверх, но вниз, от светлого прошлого в провал, который откроется за скоротечным настоящим, родились в Европе Пре-Модерна и сопровождали все ее развитие. Однако никогда они не звучали с такой обреченной ясностью, как в XX веке, когда разрушалась созданная европейским Модерном парадигма прогресса. Мир же Пост-Модерна, в который вступила по крайней мере интеллектуальная Европа, зыбок, относителен и раздроблен, реальность в нем неинтересна, а метатекстуальная основа расслоена. И Милан Кундера, описывая трагедию Центральной Европы как противостояние времени, как невозможность признать наступление Пост-Модерна, фактически, признавал, что политическое будущее родных для него мест неважно на фоне этой эпохальной трагедии.
С тех пор, как были написаны эти строки, прошло больше 30 лет, и Пражская весна, события в Венгрии и Польше, над которыми рефлексировал чешский интеллектуал, прочно стали достоянием истории. Nihil aeternum est. Однако произошло ли нечто такое, что перечеркнуло слова Кундеры? Как кажется, нет. Миру, в котором политика - лишь осколок реальности, без проблем совмещаемый с компьютерными играми и порно-индустрией, не отрицающий их, все равно, каким будет политическое будущее Центральной Европы и Балканских стран. Их же политики, продолжающие оперировать постромантическими мифами наций и национального этатизма, стали гораздо менее "консервативными", чем те, кто, по мнению Милана Кундеры, сражался и умирал "за Европу" в Венгрии, Польше и Чехословакии. Для новых политиков этих стран Европа - не культурное единство, не колыбель цивилизации, не alma mater, дарами которой многие народы питались поколениями, а Евросоюз, Европейская экономическая зона, политическое пространство и один из сильных игроков, способных оказать давление - наравне с НАТО, США и, быть может, Россией. И это отношение определяет все.
Политическое прошлое славянских стран говорит скорее о том, что интеграции внутри славянского мира не будет. Им негде искать стержень, кроме исканий немногих в сущности интеллектуалов XIX века, рассуждавших о единстве всех славян, за исключением русских. У занимающейся интеграционной риторикой Европы хотя бы был католический универсализм, единый классический язык образованности и общая политическая культура - а также события, которые можно превратить в прообразы нового объединения.
В отделенной от всего остального политической сфере вряд ли будет играть принципиальное значение, кто из названных выше крупных игроков в тот или иной момент окажет большее влияние на судьбы стран Центральной Европы и Балканского полуострова. Для радикального передела сфер влияния нужен слишком большой открытый конфликт, поэтому более вероятна система сдержек и противовесов.
В так же отделенной экономической сфере, вероятно, тоже не стоит ждать больших изменений. Макроэкономика учит, что мировое богатство не перераспределяется вдруг и по желанию нескольких небольших акторов, а времена "экономических чудес" остались в прошлом, прошли вместе с эпохой индустриализации. Никто не даст славянам XXI века жить сильно лучше, но и полное обнищание вряд ли наступит.
Хорошо это или плохо? На фоне огромной трагедии наступления Пост-Модерна и долгого конца западной цивилизации, к которой славяне - хотят они того или нет - прочно привязаны, это ничто.