Что бы вам там ни сказали, данное произведение не несет в себе никаких антирелигиозных мыслей. Автор.
И понял я, что здесь вопят от боли
Ничтожные, которых не возьмут
Ни Бог, ни супостаты божьей воли.
Данте
Глава I Прощание
Четыре часа ночи. Они лежали вдвоем на кровати. Обнявшись.
- Сегодня, - сказал он, - все кончится.
- Ты уверен? - спросила она.
- Я хочу подарить тебе свободу. Мы слишком долго ждали.
- Много-много лет...
- Мы слишком, слишком долго ждали, любимая. Это тело... Мне в нем тесно. Оно уже само не хочет быть моим телом. Не хочет быть телом вообще.
Она закашляла. Ей тоже было тесно в своем теле. Но ей было значительно хуже, чем ему. Угробленное наркотиками здоровье.
Он спросил ее:
- Ты не боишься?
- Нет. С тобой хоть в Ад. Хоть в пустоту. Хоть в бездну.
- Тогда мы сделаем это сегодня. На рассвете.
- Только мы вдвоем? А как же наши друзья?
- Они тоже готовы. Они пойдут с нами.
Шесть часов утра. Небо застыло в переходе с повсеночно-черного на повседневно-серый.
Четыре человека стоят на вершине башни замка. Смотрят вниз. Весь асфальт стерся в порошок почти миллион лет назад. Осталась щебенка. Они встали на край.
Они взялись за руки. Все проведенные вместе тысячелетия сжались до одного мгновения.
Просто простить себя. Просто шагнуть вперед...
Еще пара секунд...
... И вечность прекратилась.
На шестидесятимиллиардном ударе сердца.
Утром люди увидели лишь то, как холодными порывами ветра песок разносился по всем углам древнего замка...
Глава II Крушение
Пять часов утра. Светает. Над спокойной, зеркальной гладью Атлантического океана ни облачка. Если кто-либо аккуратно, нежно, словно сам Христос, мог бы встать на нее, то в еле светлеющем небе он бы заметил самолет, подмигивающий сигнальными огнями и оставляющий за собой серебристый хвост. Летел он из Лондона в Майями.
Ричард посмотрел в иллюминатор. Ему не спалось, ведь это его первый полет на самолете за последние двенадцать лет. Он очень устал от происходивших недавно событий, страшных и тяжелых. Потому ему и посоветовали предпринять путешествие. Он надеялся провести в скитаниях по миру как можно больше времени, не вспоминая отвратительное прошлое, не ненавидя себя за свои поступки.
Он провел рукой по голове, приглаживая длинные каштановые волосы. В серых глазах Ричарда отразилось восходящее солнце, освещающее нежным сиянием бесконечную гладь океана. Он подумал, что завтра все равно будет новый день, что нужно побольше задумываться о будущем, нежели о прошлом. Все прошедшие беды необходимо обратить на пользу, и больше не ворошить их. От этих мыслей ему стало легче, и он позволил себе откинуться на удобном кресле. Рядом с ним сидела молодая девушка лет семнадцати, с длинными ярко-рыжими волосами и большими карими глазами. Она была весьма красива, но ее лицо было очень грустным, словно она вот-вот заплачет. Ричард даже подумал, что они с ней чем-то похожи. Наверно, своими горестями.
Через несколько минут Ричард снова принялся от скуки смотреть в иллюминатор. Внизу он рассмотрел острова.
"Ну, раз острова, то наверняка уже скоро будет и материк", - подумал он. Через несколько мгновений он почувствовал, что слабое ночное освещение салона самолета резко выключилось и через секунду вновь включилось. Ричард огляделся. Все люди заметили это - начались перешептывания. Только лишь стоило этим перешептываниям немного стихнуть, свет снова исчез и снова появился. Люди начали возмущаться. Ричард не сразу это заметил, но звук двигателей самолета, к которому он уже привык, исчез! В следующую же секунду ему пришел в голову вывод - они падали!
Тут же начались крики. Свет погас окончательно, и полутьму салона разрывали лишь тщетные и кратковременные попытки этого света вернуться. Самолет начало трясти. Крики людей стали невероятно громкими, но Ричард был, несмотря ни на что, спокоен. Он вспомнил лишь прошлое, те ужасные вещи, что совершил, и стал покорно ждать своей смерти, как избавления от этого. Девушка, сидевшая рядом с ним, тоже не участвовала в этой неразберихе, она закрыла лицо руками и тихо заплакала.
Тряска становилась все сильнее и сильнее. Ричард посмотрел в иллюминатор - океан был такой же спокойный, а солнцу как будто было совершенно наплевать на те три сотни человек, что сейчас с гигантской скоростью рухнут в воду.
Он закрыл глаза. Почувствовал, что сейчас погибнет, что кара настигла его, что девушка крепко взяла его за руку...
Когда он открыл глаза, был уже день. Он смотрел на небо, которое заволакивает тучами. Посмотрел на солнце так, будто видит его в последний раз. Ричард лежал на плавучем обломке самолета, в изорванных остатках дорогой рубашки, и проклинал Господа за то, что не умер.
Он приподнялся и посмотрел вокруг. Самые большие обломки самолета где-то далеко погружались под воду, затягивая вслед за собой обломки поменьше и умерших людей. Неужели он один спасся? Где-то на горизонте Ричард увидел землю, и начал медленно грести туда.
Прошел уже не один час с момента крушения, солнце почти полностью скрылось за тучами, плавучий обломок пристал к берегу и Ричард выполз на землю. Не успев отдышаться и встать, он снова потерял сознание.
Когда он проснулся, солнца уже не было видно вовсе. Ричард вспомнил все истории о Робинзонах, Джонах Локках, Сайресах Смитах и прочих, и задумался, стоит ли ему действительно бороться за жизнь...
Через несколько мгновений он услышал... чей-то голос! Это был голос молодой девушки, она искала выживших. Ричард приподнялся, крикнул "Я здесь!" и поковылял в сторону этого голоса. Небо было темным, и в нем не было видно солнца, воды океана почернели и стали бурными, воздух стал прохладным и наполнился ветром, а галька пляжа стала невыносимо холодной для босых ног Ричарда. Он взглянул на деревья, росшие здесь - это были не обычные, зеленые деревья, а сухие и безжизненные, словно они мгновенно высохли и застыли на своем месте навсегда. Из-за камней вышла прекрасная девушка с ярко-рыжими волосами. Это была она, именно та самая девушка, что сидела на соседнем кресле в самолете.
- Привет, ты как? - спросила она.
- Лучше бы я умер...
- Во всяком случае, не для нас, тех, кто выжил. Постой, я помню тебя! Ты сидел рядом со мной...
- Да... - ответил Ричард. Они начали медленно идти вдоль берега. Девушка вела его куда-то, больше смотря на небо, чем под ноги.
- Как погода испортилась... - сказала она, - Кстати, меня зовут Ширли. Прости, что сразу не представилась.
- Зови меня Ричард.
- Хорошо, Ричард. Ты с Англии?
- Ну да, я летел мир повидать, попутешествовать...
- А я американка. Домой летела.
- Извини за подобный вопрос, мне просто интересно, а по какой причине ты летала в Лондон?
- Прости, - ответила Ширли, - я не хочу никому этого говорить.
Они шли еще минут десять. Вдалеке был виден угасающий костер. Ширли стремглав подбежала к нему и кинула в него дров. Продрогший Ричард сел у костра и замер на месте, чувствуя, как все его тело медленно согревается. Девушка кинула ему пачку чипсов, взятых с самолета. Он только сейчас понял, как же сильно проголодался. Ричард умял эту пачку в три минуты.
- Скоро Чарли придет. Это он костер развел, - сказала Ширли, - и это он меня привел в сознание. Мы разделились, чтобы начать поиски выживших.
Согреваясь, Ричард пытался вспомнить, что же творилось тогда в самолете. Неужели он ничего не помнит? Сколько человек выжило?
- Ширли, скажи, ты помнишь, что произошло с самолетом? Последнее, что я помню, это то, что ты сжала мою руку.
- Увы, но я тоже с того момента не помню. Даже не помню, успела ли я дочитать молитву до конца.
Ричард почувствовал, что, наконец, согрелся. Он взял обрывки какой-то ткани, которую прибило волнами к берегу, и обмотал эту ткань вокруг ног, так, чтобы можно было более-менее спокойно ходить по камням пляжа.
- Сиди здесь и следи за костром, хорошо? - попросил Ричард, - я пойду искать выживших.
- Да, хорошо, - ответила девушка.
Ричард пошел в том направлении, откуда Ширли привела его. Он хотел разведать дальше, поискать людей там. Ходить по камням было все еще трудно и непривычно, но все-таки терпимо. Воздух становился все холоднее, сила ветра возрастала с каждой минутой. Казалось, что вот-вот разразится страшная буря, которая легко вырвет из земли сухие черные деревья. Но Ричарду уже было наплевать на свою жизнь. Несмотря на то, что нужен был выжившим людям, несмотря и на то, что Ширли спасла его, отогрела и накормила, жить ему все равно не сильно хотелось...
Долго бродил он по берегу, размышлял о прошлом, дрожал от холода, смотрел в темное небо, и искал людей, выживших в крушении. Периодически он встречал выброшенные на берег окоченевшие и изуродованные аварией трупы. Но вот, в очередной раз, думая, что встретил очередное бездыханное тело, он увидел бледную, как смерть, девушку лет двадцати пяти. Она была еле жива от холода, и Ричард закутал ее в изодранное пальто, найденное им совсем недавно на берегу. Она долго не могла выговаривать хоть какие-то звуки, а когда смогла, то у нее не получалось выговаривать слова. Через минут двадцать она более-менее согрелась и, дрожащим голосом, произнесла:
- Л-луч-ше б-бы я с-сдохла...
После этого она уткнулась лицом в плечо Ричарда и заплакала.
Тем временем Ширли, поддерживая пламя костра, вырыла яму и сложила в нее весь найденный ею провиант. Запасов было крайне мало: ей, Ричарду и Чарли этого не хватило бы и на четыре дня. Да и все меню представляло собой скудный набор из консервированной говядины и морской капусты, пары пачек чипсов, чудом сохранившейся бутылки рома и трех шоколадных батончиков.
Было очень холодно и темно, несмотря на то, что дождь стихал. Океан прекратил свой бешеный рев и стало необычайно тихо.
Скоро к костру подошел Чарли - американский военный в отставке, тридцати пяти лет, с тремя параллельными шрамами на лице и короткой стрижкой "ежиком". Он тащил за спиной мешок и какой-то чемоданчик.
- Понятия не имею, кто перевозил в самолете оружие, но у нас теперь есть пистолет, - сказал Чарли, даже не глядя на девушку и внимательно рассматривая новенький "глок".
Ширли взяла в руки мешок и осмотрела его содержимое. Множество различной ткани, три упаковки макарон, два литра минеральной воды, несколько пластиковых стаканчиков, дезодорант-аэрозоль, водонепроницаемые часы и зеркальце. Всю еду она сложила в яму-погреб, а промокшую насквозь ткань она положила рядом с костром.
- Ты разве никого не нашел? - спросила Ширли.
- Нет. Только десятка с два трупов.
- Я спасла одного. Ричарда. Он должен скоро подойти.
Они долго сидели молча, даже не смотря друг на друга. Когда часы, принесенные Чарли показали без четверти восемь часов вечера, из тьмы показались две фигуры. Солдат тут же вскочил, спрашивая, кто они.
- Я Ричард, - ответила первая фигура, - а ты, надо полагать, Чарли.
- Ну да. А второй кто? - переспросил Чарльз.
- Я Мэри, - ответила спасенная Ричардом девушка, бледная, словно вампир, и едва переставлявшая ноги.
Стоило ей показаться в свете костра, Чарльз тут же вздрогнул. Ширли тут же достала из своего погреба морскую капусту и минералку, и вручила их Мэри. Дрожащими окоченевшими руками она взяла еду, но, постепенно восстанавливая силы и отогреваясь, стала есть все быстрее и быстрее.
- Чарли, а вы откуда? - спросил Ричард.
- Из Майами. Отца в Лондоне навещал. Ну а вы, судя по имени, скорее всего англичанин.
- Ну да... Коренной, так сказать. А ты, Мэри?
- Я тоже англичанка, - девушка приобрела более-менее похожий на человеческий оттенок кожи лица. Только сейчас Ричард заметил, что Мэри необычайно красива. У нее была тонкая стройная фигура, длинные прямые черные волосы и милое лицо, главным украшением которого были большие голубые глаза.
- Вы не актриса? - спросила Ширли.
- Скорее нет, чем да... - ответила Мэри, отведя взгляд куда-то в сторону.
Ширли хмыкнула и подкинула дров в костер.
Беседы у них не вязались. Все слишком сильно устали. Мэри, покончив с ужином, свалилась без чувств, а чуть погодя к ней присоединилась Ширли. Часы показывали половину десятого, было уже совсем темно. Не было видно звезд из-за облаков, не было видно горизонта, не было видно даже линии берега. В кромешной темноте, словно маяк, горел костер. Два человека всю ночь напролет сидели и смотрели на него, иногда лишь разговаривая.
- Вы служили в армии, верно? - спросил Ричард у Чарли.
- Да. Воевал в Ираке. Схлопотал три осколка в грудь. Пролежал несколько месяцев в лазарете, а потом вернулся домой, в Америку. Сейчас в отставке. А ты, молодой человек, чем занимался у себя в Англии?
- Ну, за мной есть одна печальная история, - начал Ричард, - Раз мы попали в такое несчастье, и не факт что выживем здесь, то я думаю, могу рассказать вам. В-общем, вы наверняка слышали о реконструкциях сражений, о людях, которым хватает фантазии надеть средневековые доспехи и махать мечами.
- Слыхал... Неужели ты...
- ...Именно! Я был членом одного из таких клубов. Благо я из богатой семьи, и на подобное развлечение денег мне хватало. Мы заказывали самые настоящие доспехи и оружие, занимались тренировками по историческому фехтованию и конному спорту.
Ричард прокашлялся - даже закаленному спортсмену был не по зубам перенесенный им холод, что и отразилось на его здоровье. Он подождал еще с полминуты, думая, как построит следующую фразу. Заинтересованный Чарли не выдержал такого перерыва, и спросил:
- И... что же в этом печального?
- Короче говоря, был один человек, которого я ненавидел. То было с детства, мы когда-то были друзьями, но потом произошло что-то, я уже и сам не помню что, но мы сильно повздорили. Характер у нас был совершенно разный: если я хотел забыть его и никогда не видеть, ему хотелось как можно сильнее взбесить меня, вывести из себя и поглумиться над этим. Я узнал своего бывшего друга с новой стороны, оказалось, что он просто обожал подкалывать и оскорблять меня, особенно на людях. Даже когда я вроде бы постоял за себя и хорошенько отколотил его, это не возымело никакого эффекта. Самое отвратительное, что из-за него у меня не было ни друзей, ни подруг. И он всюду не давал мне проходу - даже, когда я перешел в другую школу, он перешел вслед за мной. Он преследовал меня, и тому даже не было веской причины. Досаждение мне стало смыслом его жизни.
Ричард снова прокашлялся.
- Само собой, когда он узнал, что я стал фехтовальщиком-реконструктором, он попробовал досаждать мне и там, но наконец-то я хоть в чем-то победил его - я уговорил мастера не принимать его, рассказав ему всю правду. Да, мне было стыдно жаловаться на такую проблему, но мастер понял меня. Итак, хоть тут он отстал от меня. Наконец, у меня появились друзья. Терпя его выходки днем, и приходя в себя вечером, в кругу друзей, так я дожил до окончания школы. В университет я поступил на юридический. А он нашел какую-то работу и вроде бы отстал от меня. И вот мне двадцать два. Мы реконструировали одно из сражений англо-французской столетней войны.
- И он оказался среди французов?
Ричард опять прокашлялся и продолжил:
- Как ни странно. И самым мистическим было то, что наш английский кавалерийский отряд должен был ударить именно по тому пехотному корпусу, где находился самый ненавистный мною человек. Когда я свиделся с ним лицом к лицу, я тут же почувствовал, как лютая ярость переполняет меня, как меня сжигает кровавая жажда отомстить за каждое его слово, за каждый его поступок... И я сделал это.
Минутное молчание. Чарли задумался над этим. Ему часто приходилось убивать людей на войне, но он их даже не знал, и понимал, что эти люди - враги. А тут человек, которого ты знаешь с детства. Пусть даже и ненавидишь. Так нельзя!
- Не знаю, повезло мне или нет, но адвокат был у меня прекрасный, и блестяще выиграл свое дело. Судья признал то, что этот поступок был случайностью. Мне было предписано порвать с моим самым любимым делом навсегда, а также не покидать Лондон в течение года. Весь этот год я посещал психолога, но он не особо мне помог... Несколько раз я приходил на его могилу и просил прощения, молился и плакал... И все равно я считал себя последним ублюдком. В итоге родные посоветовали мне съездить в путешествие, посмотреть мир, найти себе спутницу жизни и просто покинуть тех демонов, что мучили меня последний год. Есть такие вещи, такие поступки, за которые ты себя никогда не простишь. И не прощу...
Чарли молчал и смотрел на огонь. Ричард посмотрел на небо - хотел увидеть звезды - но не увидел их...
- Какая грустная история... - проговорил тонкий голосок Ширли. Ричард обернулся. Девушка не спала. Она все это время слушала рассказ юноши. На глазах Ширли выступали слезы.
Ричард последним заснул и первым проснулся. Сначала он увидел яркий белый свет. Через мгновение он понял что ему тяжело дышать. Еще через долю секунды он понял, что всю землю устилает густой белый туман. Он спокойно воспринял ту мысль, что погода издевается над ним, но рассердился на судьбу за то, что эта же самая погода издевается над его спутниками, которым жизнь чуть более дорога. Костер уже погас, и Ричард почувствовал сильный холод. Он разбудил Чарли.
- Что такое?
- Костер погас.
- На, держи, - Чарльз протянул ему зажигалку и баллончик с аэрозолью, найденные среди обломков самолета.
Ричард тут же достал свежие дрова и поджег их. Химическая реакция оказалась сильнее мороза, и вскоре вновь запылал костер. В тумане не было видно дальше, чем на три метра. Ричард взял самую маленькую из оставшихся пачек чипсов, так как очень хотел есть.
От голода вкус еды, даже такой гадкой и неестественной, как чипсы, стал непередаваемо ярким. Он не ел их, он наслаждался ими.
Утоляя свой разросшийся до невообразимых размеров аппетит, он подошел к воде. Неожиданно он застыл на месте, еда застряла у него поперек горла, а по телу побежали мурашки. Вода резко контрастировала с белоснежным туманом, так как она была абсолютно черная!
Что за мистический бред? Как это вообще может быть? Он нагнулся, чтобы рассмотреть эту черную воду поближе. Ее цвет был таким, будто в ней разбавили черную гуашь. Он попытался зачерпнуть воду. Но как только его руки коснулись ее, он почувствовал жгучий холод, а одернув руки, почувствовал пульсирующую боль от кончиков пальцев до локтей. Боль проходила недолго, но повторять этот опыт он не хотел.
Он сел на берегу и задумался. Куда он попал? Что же произошло с водой? Найдут ли их, или посчитают умершими, как и всех пассажиров лайнера? Возможно, он тут застрял навсегда. Не повод ли это просто, не задумываясь, покончить с собой? Ричард даже не знал, что делать ему дальше... Он потерял вообще хоть какой-то смысл жизни.
Ричард так просидел до тех пор, пока не проснулась Мэри. Девушка взяла еще одну порцию морской капусты и села рядом с Ричардом. Она без какого-то удивления посмотрела на черную, как нефть, гладь океана, простирающуюся до самого горизонта.
- Ты даже не испугалась... - заметил Ричард.
- Извини, я мало чему удивляюсь... Понимаешь, я рано бросила школу, и мало чего знаю. Но то, что вода такая черная... Скорее всего это какое-то природное явление.
- Попробуй дотронуться до нее.
Мэри прикоснулась к воде. Она невольно вскрикнула от боли.
- Моя рука... Она даже онемела на какое-то время, - выговорила она.
- Это не природное явление. Это не реально.
Девушка пожала плечами.
- Мэри. А почему ты рано бросила школу? Пожалуйста, расскажи! - попросил Ричард.
- Так и быть, расскажу. Только, пожалуйста, ни слова никому об этом. Я умоляю тебя...
- Секрет есть секрет. Не скажу.
- Спасибо. И спасибо тебе за то, что ты выслушаешь меня... Мне станет легче от этого, - с этими словами Мэри села на камни рядом с Ричардом, потом согнулась и легла, положив голову на его колени, - Все-таки, ты спас меня... Вчера Ширли спросила меня, не актриса ли я. Я - идиотка! Я - глупая шлюха! Прости меня, что говорю тебе это. В четырнадцать связалась с плохой компанией. Малолетние потаскухи и наркоманы... И я сама стала такой. Сначала бросила занятия, ушла из дома, из семьи, ради того, чтобы почувствовать кайф от травки. Потом пошли таблетки. Потом еще более дрянная гадость. Но я уже ничего не могла с собой поделать. Началась зависимость. Кончились деньги. Было стыдно возвращаться домой. Пошла на панель. Прости, Ричард, прости, что говорю это тебе!
- Ничего. Все мы не без греха.
Девушка говорила уже сквозь слезы.
- Продавала себя за деньги... за наркотики. Я бы и умерла там, если бы не один человек. Он подобрал меня. Отвез в лечебницу и обещал, что вернется за мной. Через полгода я полностью пришла в порядок. Видимо, зависимость еще не стала настолько сильной, как это бывает. Иногда тянуло, но я терпела. Потом он вернулся. Сказал лишь одну фразу: "я хочу, чтобы ты теперь работала на меня...". Это было лучше, чем раньше. Но все равно приходилось заниматься сексом за деньги. Перед камерой... Прости, прости, Ричард, что говорю тебе эту мерзость! Вот так и жила. Немного поднялась на ноги. Но вернуться домой было слишком стыдно. Думаю, ты понимаешь, почему я ехала в Майами. Я рада, что не попала туда. Я рада, что умру здесь. Я никогда не прощу себя за это. Я ненавижу себя. Я считаю себя абсолютным нулем и ничтожеством!
- Не ругай себя. Уже слишком поздно, - попытался успокоить ее Ричард, - попробуй начать новую жизнь.
- Это... это так сложно...
- Сажу тебе, что я тоже ненавижу себя. Тоже хочу умереть больше, чем жить. Я убил человека, которого знал всю жизнь. Пусть и ненавидел его, но... В-общем, я тоже не прощу себя. Никогда.
- Прости меня за то, что я рассказала тебе это.
- Тебе стало легче.
- Да. Спасибо тебе, Ричи. Ты прекрасный человек. Ты достоин жить. Наверняка ты выпросишь у Бога прощение за свой поступок. Я же даже попросить его не смогу...
С последним словом Мэри, слезы градом покатились из ее глаз. Плакала она еще очень долго, но она действительно почувствовала себя легче, рассказав Ричарду свою грустную историю.
Через несколько часов проснулся Чарльз. После рассказа молодого юноши он чувствовал себя подавленным. Солдат покопался в яме-погребе, достал оттуда мясные консервы и разогрел их на костре. Вскоре проснулась Ширли, тоже подавленная. Чарли поделился с ней завтраком. Позже, Ричард, стараясь не разбудить тихо заснувшую на его коленях Мэри, позвал Ширли и Чарльза. Они ужаснулись от вида черной воды, потом сели все вместе на берегу и задумались.
Каждый из них чувствовал бесконечную, разъедающую разум грусть.
И никто даже понятия не имел, что это чувство будет сопровождать их постоянно, как и темное, облачное небо без единого просвета, как ледяной ветер, пронизывающий до костей, как слезы, застывшие на закрытых женских глазах...
Никто не имел понятия о том, что радость и счастье утеряны навсегда, уступив место горечи и раскаянию.
Туман рассеялся...
Глава III Проклятие
Ричард думал, что это все длинный и непонятный сон. Но разве во сне может быть все таким реалистичным, таким невообразимо страшным и до слез грустным? Разве во сне может быть больно или холодно? Лучше не думать об этом. Лучше просто выжить. Не для себя. Для них. Даже для Мэри, которая дико ненавидит саму себя. Просто Ричард нашел в ней что-то доброе, что-то сильное.
Они так еще долго просидели, смотря на то, как туман медленно исчезает, показывая черный, пугающий океан все дальше и дальше. К полудню было решено следующее: Ричард и Чарльз отправятся на разведку местности, в то время как девушки попытаются приготовить хоть что-нибудь.
Эта земля с каждым шагом вглубь становилась все страннее и страннее. Порою казалось, что это другая планета, или что где-то рядом произошла авария на атомной электростанции, так как все было просто-напросто мертво. Деревья были совершенно высохшими, местами даже окаменевшими. Земля навсегда утратила свою плодородность - вместо мягкой почвы здесь были камень и песок. Естественно, никаких живых растений. Про животных и вообще думать нечего. И километр за километром, пейзаж совсем не менялся!
- Хреновое местечко... - выдавил Чарли.
- Если мы не найдем людей в этом аду, - сказал Ричард, - нам крышка!
- После того, что я тут увидел, жить не очень-то хочется.
- Это все словно как сон. Я даже мыслить не могу.
Они поднимались наверх. Окаменевший темный лес сменился небольшим холмом, с которого можно было все рассмотреть. Первой бросилась в глаза невообразимо гигантская гора, достающая своей вершиной до низких тяжелых облаков, сплошным ковром устилавших небеса. Гора эта была довольно-таки далеко. Можно было бы даже подумать, что они находятся не на острове, а на материке. Но, черт возьми, в сумасшедшей Америке никогда не было одиноко стоящих гор, тем более такой вышины. Никогда не было и вообще подобных мест, где океан окрашивается в черный цвет сам по себе, а вода в нем становится холоднее льда! Не было никогда у берегов солнечного Майами такого ледяного ветра и таких окаменевших лесов. Тем более, настолько окаменевших.
Они обернулись назад. Высохшие и окаменевшие кроны поверх высохших и окаменевших крон. И так до самого берега. А дальше - черный океан до самого горизонта. А дальше тусклое небо. Непередаваемая письмом картина. Также, молча, они возвращались назад. Не было смысла идти дальше - они уже совсем отчаялись делать что-либо. Просто молча дождаться своей смерти.
Девушки смогли только разогреть консервированное мясо. Макароны было просто не в чем варить. Однако все четверо были настолько голодны, что съели и их. Еда кончилась...
Ричард лег на камни и закрыл глаза. Уж лучше умереть во сне, не видя, как умрут его товарищи по несчастью. Бороться не было смысла. Быть может, он умер еще во время падения самолета, и это загробная жизнь? Или загробная смерть? Мысли путались у него в голове. Ричард приоткрыл глаза. Чарльз разглядывал пистолет, быть может, думал, не застрелиться ли ему. Мэри молча смотрела на океан. Ширли плакала, закрыв руками лицо. Каждый ждал своего неизбежного конца по-своему.
Они так и сидели весь день. Ричард спал, просыпался, пытался подумать о чем-либо, опять мысли путались одна об другую, образуя клубок неразборчивого бреда, потом снова засыпал, снова просыпался... Голод подпитывал и усиливал боль в ногах, стертых до крови, боль в спине, лежащей на камнях, боль в простуженном горле и в почти обезумевшей голове. Ричард чувствовал, как ноет каждая клеточка его тела.
Он увидел корабль. Океанский лайнер, проплывающий где-то около горизонта, сливаясь с серым небом. Вода перестала быть черной... Он, превозмогая все усилия, приподнялся и огляделся. Где Ширли, Чарльз и Мэри? Они исчезли. "Идиот!" - услышал он из-за спины. Ричард обернулся. Это был Он! Парень, год назад убитый Ричардом!
Он проснулся. Снова черный океан. Никакого корабля. Вечерело.
Каждая секунда отдавалась невыносимой болью во всем теле. И так минута за минутой. Час за часом. Все лежали на земле. Никто не мог пошевелиться. Чарли, пересиливая боль, вытащил из-за пазухи пистолет, снял с предохранителя и приставил его к своему виску. Закрыл глаза... Чик! Его мысли были настолько спутаны, что он даже и не вспомнил, что обойма была пуста. Все патроны были в черном чемоданчике. В пятидесяти шагах от него. Он не смог даже перевернуться со спины на грудь. Отчаяние.
Секунда за секундой. Минута за минутой. Час за часом. Утро.
Ричард слышал голоса. Двое. Двое мужчин. Словно к нему пришло второе дыхание, он снова смог мыслить, пусть медленно и не отчетливо. Он открыл глаза.
- Живой! - воскликнул один из них, - а ты говорил, трупы!
- Ли-Ванг, дай ему еды, - сказал другой, - Он безобиден. Попытайтесь разбудить других.
Одна из еле разборчивых фигур подошла к Ричарду. Человек положил на землю ружье, открыл старую кожаную сумку и вытащил из нее небольшой сверток.
- Держи, ешь. Неслабо тебе досталось, - проговорил человек.
Ричард кивнул головой, развернул сверток и начал есть. Он даже толком не рассмотрел, что он ест. На вкус это было что-то вроде сырого мяса. Только очень непонятного... Отродясь он не ел ничего столь странного. Немного придя в себя, он взглянул вверх - на человека, спасшего его. То был худощавый китаец, как его назвали, Ли-Ванг. У него были короткие черные волосы, неряшливо постриженные и сформированные в виде бесформенного хаоса. Одет он был в черный плащ с оторванными пуговицами, под которым была невообразимо древняя мятая и грязная рубаха. Опуская свой взгляд вниз, он увидел такие же древние джинсы и американские армейские сапоги. Ричард снова взглянул вверх, на этот раз в лицо. В глазах китайца не читалось абсолютно ничего, кроме невообразимой грусти и скуки. Кожа его была неестественно серой, под стать небу, затянутому тучами. Он перехватил взгляд Ричарда, и, опережая его мысли, сказал:
- Нет, это не мясо. Это хлеб.
Ричард посмотрел на то, что держал в руках. Грубый, черствый, серый хлеб. Хлеб со вкусом мяса? Это продолжение истории о черной воде и каменных деревьях?
- Попозже все объясним, хорошо? - высказал китаец и немножко улыбнулся. Эта улыбка была скорее чрезмерным усилием, чем улыбкой.
Ричард взглянул на второго. Это был индеец, одетый в жалкий аналог пончо и в кожаные штаны. Волосы индейца были совершенно седыми, прямыми и длинными. Но само его лицо не казалось старым, ему можно было дать не больше тридцати лет. Выражение же этого лица было совершенно таким же, как и у китайца - ничего, кроме грусти и скуки. В руках он нес древний, словно трехтысячелетний, автомат Калашникова.
В голову Ричарду пришла внезапная мысль. Бандиты? Нет, наверняка бандитов в этом чудовищном месте не должно быть. Скорее всего, выжившие. Но тогда откуда у них оружие?
- Нет, мы не бандиты, - снова, опережая мысли Ричарда сказал Ли-Ванг, - Оружие у нас для самообороны.
- Самообороны?
- Да. Вдруг вы напали бы на нас?
Снова мысли свернулись в клубок. Еще чуть-чуть, и он наверняка сойдет с ума. Индеец привел в чувства еле дышавшую Ширли и бормотавшего что-то Чарльза. Накормил их, и пообещал, что все объяснит. Ли-Ванг подошел к Мэри, и, достав из сумки нашатырный спирт, принялся возвращать девушке сознание.
- Вода, - высказал Ричард, - почему вода черная?
- Что? Что ты такое несешь? - спросил оторопевший индеец.
- Океан... Вода океана черная. Почему?
- Хм... Никогда не видел тут никакого океана, - проговорил Ли-Ванг.
Ричард обернулся... Но что он там увидел! Воды... просто не было! На месте океана была серая бездна! Небо, покрытое тучами, уходило куда-то вниз, под землю. Остров летал в небе? Ричард встал на месте, как вкопанный. Это уже слишком.
- Ли-Ванг, у него все еще привыкание, - сказал невозмутимый индеец, - он все еще видит океан. Скорее всего, они приплыли сюда на корабле.
- Что за чертовщина творится здесь? Что... Почему... Почему исчез океан? Почему тут окаменевшие деревья? Что это вообще за место такое?
- Потерпи, - сказал китаец, - мы вам всем объясним, когда все придут в себя. Меня, кстати зовут Ли-Ванг. Ну ты наверняка это уже слышал. А он... - Ли-Ванг указал на индейца, - Он... ну короче зови его Маква. Его полное имя все равно не выговоришь. Тебя то как зовут?
- Ричард.
- Отлично, Ричард. Ты, конечно, не поверишь в те слова, что мы вам расскажем.
- Я уже готов поверить во что угодно. Хоть какое-то логическое объяснение происходящему.
- Логического объяснения ты все равно не получишь, - заговорил Маква, - но кое-что вы поймете. Хотя все равно не поверите. Уже восемьдесят седьмой век здесь живу, и каждый новенький не верил. Моим словам он удивлялся еще сильнее, чем тому, что океан исчез.
Восемьдесят седьмой век...
- Сколько-сколько ты живешь здесь? - переспросил Ричард.
- Восемь тысяч шестьсот семьдесят четыре года. Не бери в голову. Тебя это тоже ждет.
Не уставая спрашивать себя, что за невообразимый бред происходит с ним, Ричард медленно встал и принялся глядеть на исчезнувший океан. Время от времени он слышал вопросы своих товарищей, одни и те же: "Что происходит?", "Кто вы?", "Куда делась вода?" и тому подобное.
Вскоре, когда все более-менее насытились странным и противным на вкус "хлебом", Маква скомандовал:
- Возьмите с собой все, с чем вы попали сюда. Дорога каждая вещь, каждая безделушка.
Ширли взяла лишь связку из изорванной ткани, найденной Чарльзом. Мэри прихватила одиноко лежавшее на камнях зеркальце. Чарли схватил чемоданчик с "глоком". Ричард взял зажигалку и баллончик с дезодорантом - самое необходимое, самое важное для выживания в этом сумасшедшем лесу.
- К вечеру доберемся, - сказал Ли-Ванг, - если пойдем быстро.
Они выдвинулись. Впереди шел Маква с автоматом, пристально вглядывавшийся в окаменевшие рощи. Следом за ним - все остальные. Замыкал их китаец, также внимательно рассматривавший окружающий лес.
- Маква, ты говорил, что объяснишь нам все, - сказал Чарли.
- Да. Главное, приготовьтесь к тому, что услышите. Чем быстрее вы примете это, тем проще будет нам. Во-первых, вы должны понять и принять то, что вы уже мертвы.
Мертвы? В каком смысле? Ричард был готов услышать что угодно, но не это сумасшествие.
- В каком смысле мертвы? - переспросил он.
- В самом прямом. Вы умерли до попадания на эту землю. Вы плыли на корабле?
- Летели на самолете, - ответила Ширли.
- Ну, летели на самолете, - произнес Маква, - Он упал. Вы погибли.
- Так мы же здесь! Живы и здоровы, - возразил Чарли.
- Нет, вы мертвы. Живых людей здесь нет. Можете считать как угодно, но попали вы в загробный мир. Примите это. И как можно быстрее.
- Но мы же чувствовали боль! Были на волосок от смерти! - воскликнула Ширли.
- Да, вы снова не поверите. Тут вы можете умереть повторно. И тогда не будет вообще ничего. Даже загробного мира. Но вы ни за что не умрете от голода и не постареете. Вы проживете тут вечность, один миллион лет за другим. Я умер в начале девятнадцатого века от рождества Христова, во времена завоевания индейских племен. И прожил тут уже почти восемьдесят семь сотен лет. Я приплыл сюда на каноэ, попал в шторм, и меня выбросило на берег.
- И что это тогда? - воскликнул Чарли, - Рай или Ад? Или чистилище?
- Решайте сами. Но Раем я бы эту дыру не назвал. Итак, во-вторых. Во-вторых, вы должны понять и принять то, что вы прокляты. Навечно. Вы обречены провести здесь бесконечный отрезок времени. Или совершить самоубийство, тем самым окончательно прервав свое существование. Иуда объяснит вам подробнее.
- Прокляты? - переспросил Ричард, - Но кто тогда проклял нас?
- Ха, это как раз, в-третьих. В-третьих, вы должны принять то, что вам некого винить в своем проклятии, кроме вас самих. Вы в своей жизни совершили нечто, за что вы ненавидите себя и не простите себе этого никогда. То есть, вы сами замуровали себя в этот, - Маква обвел руками все пространство вокруг себя, - в этот Тартар.
- И из-за чего ты попал сюда? - спросил Чарли.
- Я отвечу тебе, но впредь знай, что здесь спрашивать это не этично у тех людей, которые тебя недостаточно хорошо знают.
- Спасибо за совет.
- Итак, когда случилась эта история, я был молодым оджибвейским охотником. Меня звали Макадэмаква, это гордое имя означало "черный медведь". Мое охотничье мастерство высоко ценилось в моем племени. Сам вождь иногда удивлялся моим полезным навыкам. Его младшая дочь, Бинэси, часто общалась со мной. Мы все детство росли вместе. Однажды она призналась мне в том, что хочет стать моей женой. Это была нее только огромная радость, но и немалая честь быть мужем дочери вождя... Но тут появились американцы... они попытались угрожать нам, но наша деревня располагалась в лесной глуши, где все решает знание местности. Как ни странно, у нее все-таки было уязвимое для атаки место. С той стороны, откуда текла река, на берегу которой и стояла деревня. Там был загон для лошадей и погреба для пищи. Но американцы не знали об этом. Но хотели узнать.
Маква встал и осмотрелся. Через несколько секунд он решил, что дорога безопасна, и повел дальше.
- Они посылали к нам шпионов. Похищали наших родных. И однажды они похитили Бинэси. Я был вне себя от гнева, решил отправиться прямиком в их лагерь и устроить там бойню. Не знаю как, но я уверен, что сделал бы это. Если бы не угодил в засаду. Именно из-за этого гнева я не уследил за ними. Американцы долго пытали меня. Но я был тверд, как скала. Пока они не начали угрожать прекрасной Бинэси. Мое сердце предало меня. Я рассказал им все. Деревня была стерта с лица земли. Все мои родные были вырезаны. И сама Бинэси отвернулась от меня. Я ушел в скитания по миру. Через десять лет я попытался переплыть Мичиган на своем каноэ. Но начался шторм и я умер. И вот я здесь.
- Грустно... - сказала Ширли.
- Я до сих пор не простил себя за это. И никогда не прощу.
Дальше они шли некоторое время молча. Периодически Маква останавливался, водил туда-сюда автоматом, и они продолжали идти дальше. Вскоре показалась та самая гора, которую видели Ричард и Чарли.
- Слишком опасно, - сказал Ли-Ванг. Гору нужно обойти.
- Согласен, - выговорил Маква.
- А кого вы так боитесь? - спросила Ширли.
- Есть здесь такие существа, которые настроены к нам враждебно, - сказал индеец, - их мы и опасаемся.
- А что это за существа?
- Эта местность, я думаю, ее можно назвать островом, имеет вытянутую форму, если смотреть сверху. На одном конце находится вот эта гора, - он указал на гору, возвышающуюся над ними, - с другой - вулкан. Посередине, в самом центре острова, находится наше поселение. Мы как раз и идем туда. Эта гора и вулкан - что-то вроде порталов в другие миры. Но они не для нас. Для наших врагов. С горы спускаются ангелы и идут к вулкану, а оттуда выходят демоны и идут к горе. Они нападают как друг на друга, так и на нас. Мы и обороняемся.
Ричард задумался над происхождением этого острова. Неужели это что-то навроде чистилища? Или чего-то, еще более ужасного, чем сам Ад? Одно было ясно. Верить в здравый смысл тут было бесполезно. Лучше верить Макве.
- Но... Ангелы... Они ведь "добрые"... - возразила Ширли.
- Хм. Да не очень-то, - ответил Ли-Ванг, - видимо, Бог не особо хочет, чтобы мы существовали. Ну, или что-то вроде того.
- Но... Я была верующей протестанткой! - снова возразила девушка, - Я всем сердцем верила в Бога! Почему? Почему я тогда ходила в воскресную школу, почему прочла три евангелия? Почему он хочет убить меня? - на глазах доверчивой девушки выступили слезы, хриплый от простуды голос постепенно срывался, Ширли была похожа на дьявола во плоти.
- Не тем местом верила, - тихо произнес Маква, - Ты же здесь, значит, ты согрешила.
- Я думала, что для грешников существует Ад, - стихая, проговорила она, - Но почему? Почему Бог...
- Ты ему не нужна. Прими это, - отворачиваясь, проговорил седой индеец.
Они шли все дальше и дальше. Вот уже гора, на которую с опаской смотрели Ли-Ванг и Маква, осталась позади. Они немного расслабились, но держались все еще настороже. Вокруг путников были все те же высохшие и окаменевшие деревья. Этот чудовищный каменный лес длился уже не один десяток километров. Единственные звуки, которые они могли слышать, были шарканье ног о камни и кашель. Казалось, этот день будет длиться целую вечность. Чарли отмерял время пути по часам. Один час, два, три... Вот и половина дня прошла. Время от времени они делали привалы по просьбам девушек, отчего Ли-Ванг ругался и говорил о том, что таким образом они и до утра не доберутся.
Во время такого очередного привала Маква почувствовал что-то неладное, будто он услышал какой-то посторонний звук. Звук тот, по его словам, был похож на тянущееся пение, но он был каким-то неестественным. Индеец схватил автомат, и побежал на звук. Ли-Ванг остался с остальными. Прошло около десяти минут, как вдруг послышался отдающийся гулким эхом грохот выстрелов. Очередь. Другая. Еще выстрел. Чарли тихо сказал, что последний выстрел, вероятно, контрольный.
Маква вернулся. Видимо, взволнованный, он ел хлеб и пересчитывал патроны, лежавшие в сумке.
- Столько патронов истратил... - с гневом произнес он.
- Это был ангел? - спросил Ричард.
- Да. Красивый, песню пел. Как только увидел меня, схватил копье и бросился на меня. Еле уклонился.
- Можно взглянуть на него? - спросила Ширли.
- Они все после смерти растворяются в воздухе. Не бойся, насмотришься на них еще, тошнить от них будет.
Они пошли дальше. Небо снова потемнело. Опять поднялся ветер, пронизывающий до мозга костей. Начался мелкий дождь, капли которого били в лицо россыпями иголок под действием столь сильного ветра. Но они шли все дальше. Дальше и дальше.
- Сколько человек живет на этом острове? - спросил Ричард у Маквы.
- Ну, около миллиона. Точно не знаем.
- И кто-то попал сюда раньше всех?
- Да. Иуда.
- Неужели сам библейский Иуда? - переспросил Ричард.
- Да, он самый. Живет он тут уже полтора миллиона лет. И сохранил рассудок... Многие и века не выдерживают здесь.
Маква так просто говорил о таких огромных временных отрезках, что новичкам становилось очень неловко от этого. Неужели действительно придется прожить здесь так долго? Неужели никакой надежды нет? Последняя ниточка, связывающая его с потерянным им навсегда миром, только что исчезла. Он понял, что проживет здесь целую вечность.
Отряд очень сильно растянулся. Идущему позади всех Ли-Вангу не было даже видно факела Маквы, шедшего впереди. Ричард шел рядом с Чарли. Вдруг Чарльз тихо заговорил с ним.
- Кажется, я понимаю, как твоя история повлияла на то, что ты здесь. Вспоминаю, как я воевал в Ираке. И начинаю понимать, почему здесь оказался я.
- Ты совершил на войне что-то, за что ненавидишь себя, не иначе как, - отозвался Ричард.
- Да. Честно говоря, я, как и любой средний американский солдат, на учениях - крутой мужик, а в бою - трус и салага. Самое хреновое, что я принимал участие в избиениях иракцев, издевательствах над ними и прочем дерьме. Сам себя за это ненавижу. Я не хотел этого делать. Но отказаться не мог, потому что боялся неодобрения товарищей. Ублюдки. Не удивлюсь, если встречу их здесь. А после отставки я срывался на своих близких. От меня ушла жена, забрала детей. Отвратительно. Твоя история, Ричард, не вгоняет тебя в такой стыд, который испытываю я. Прости, что сразу тебе не рассказал. Стыдно было. Я слабый человек.
- Ничего, - ответил Ричард, - я все понимаю. Тут у каждого своя грустная история. И у Ширли, и у Мэри, и вообще у всех.
- Странно. Маква сказал, что живет здесь восемьдесят с хреном веков. Но умер он всего двести лет назад! Как так вообще может быть?