Стены громадного цеха сотрясает мощный грохот, но старый рабочий его не слышит. Поворот влево - он берёт деталь с верхней поточной линии, вправо - вставляет в паз нижнего потока и опускает пресс на деталь. Нижний поток замирает на долю секунды, пресс низко свистит, вздыхает, его поднимает правая рука. Поворот влево, поворот вправо, рука вверх, пресс вниз, пресс вверх, влево, вправо, вверх, вниз, вверх, влево-вправо-вверх-вниз-вверх... Движения быстрые, точные, отшлифованные сорок лет назад. Конвейер ни на миг не замирает, ленты бегут круглые сутки, ухают прессы, безостановочно вертятся ролики, с лязгом опускаются гильотины металлорежущих ножниц. Влево, вправо, вверх, вниз, вверх. Он - часть конвейера, он - чётко выверенный, точный, зависимый механизм. Влево-вправо-вверх-вниз-вверх.
За амбразурами окон неброско сереет рабочий город, за городом высятся неприступные скалы, высокие, гордые. Строго сияют ледяные вершины, выше лишь синее небо. В узких цеховых окнах он видел их один-единственный раз. Потом повернулся к ним спиной, встал на своё рабочее место и больше не видел гор никогда, ни в окнах, ни без окон.
Влево, вправо, вверх, вниз, вверх. Точность машины, точность электронных часов. Сбоев нет. Нет мыслей. Ритм конвейера - его пульс. Свист конвейера - его дыхание. Грохот конвейера - его песня. И даже во сне - влево-вправо-вверх-вниз-вверх! Вершины скал - видение детства, мираж мимолётного воспоминания.
Сквозь грохот конвейера крик еле слышен. Влево, вправо, вверх, вниз, вверх. И снова крик, и ещё один! Он с трудом поворачивает голову, руки сами берутся за пресс. Кажется, кто-то кричал? Влево, вправо, вверх, вниз, вверх... Кто-то и в самом деле зовёт на помощь. Догадаться нетрудно: какой-то неосторожный рабочий оступился и свалился на одну из поточных линий, и теперь его несёт к металлорежущим ножницам. А с поточной линии не спрыгнешь.
Влево, вправо, вверх, вниз, вверх, раз, два, три, четыре, пять. Пресс протяжно стонет, обдавая привычным сухим жаром. Деталь бежит по потоку дальше, к следующему рабочему. Опять этот крик! Поточную линию нельзя останавливать, остановка собьёт с ритма весь цех, содрогнётся в судороге конвейер, и следующий завод не дополучит нужное количество комплектующих. И так далее - как падающая костяшка домино, опрокинутая предыдущей, уронит следующую, и так до бесконечности... Где-то в бесконечности сверкнули на солнце вершины... три, четыре, пять, раз, два...
...влево, вправо, вверх, вниз, вверх... Крик надсадный, рвущий нервы, возвращающий слух и зрение. Натужный поворот головы в непривычную сторону, и в шею стреляет резкая боль. Лязгающая пасть ножниц вдруг обретает реальность. Влево, вправо... Острые до чёрной синевы, тяжёлые металлорежущие ножницы без труда осилят и кости, и череп, конвейер не остановится. Вверх... Деталь могла послушно лечь в паз, но вдруг застревает между валом и шестерней под поточной линией. У шестерни с щелчками отлетают зубы. Приводной ремень оглушительно лопается, и ролики с утроенной скоростью работают вхолостую. На кафель сыплются гайки с сорванной резьбой.
Нижний поток замирает, нарушая закон мироздания. Встаёт и верхний.
На цех обрушилась тишина. За стенами гудят соседние цехи, уничтожая задел, до них 'костяшки' ещё не докатились. Тишина давит, мешая сделать вдох. Справа слышатся истерические всхлипы и возня, потом и там всё затихло. Рабочие в цехе, как и он, ошеломлённо молчат и не двигаются.
К нему торопливо подходит мастер цеха с раскрытой папкой. По цеху уже бежит ремонтная бригада. Глаза мастера упираются в папку, внешность рабочего его не интересует.
- Имя, - требует мастер, глядя в папку. Рабочий стоит, руки опущены, пальцы сжимаются и разжимаются. Мозг работает в прежнем ритме: раз, два, три, четыре, пять.
- Имя, - повторяет мастер цеха. Рабочий медленно поворачивает голову в сторону конвейера. Остановка тяготит его. Поточные линии словно движутся, но не туда. Ах, да, имя... В голове тускло маячит множество имён, но всё не то, не то...
- Имя! - нетерпеливо выкрикивает мастер и, наконец, поднимает глаза.
Цеха за стеной замолкают. Вот оно, имя, и в гулкой тишине оно звучит странно и пугающе. Мастер чёркает в папке и отходит прочь. Ремонтники закругляются. К пустому рабочему месту подводят другого рабочего, молодого. Он не умеет, не знает, не может!!! Тишина взрывается, поточные линии снова бегут в привычную сторону. Новенький всё делает, как надо: поворачивается влево, берёт деталь с верхней поточной линии. Поворот вправо - деталь встаёт в паз на нижнем потоке. Рука вверх, пресс на деталь, пресс на место. Влево, вправо, вверх, вниз, вверх. Мозг старого рабочего не останавливается, отсчитывает, как электронный маятник: раз, два, три, четыре, пять... Только его натруженные, бесформенные руки висят, как плети, пальцы шевелятся, да в жёлтых белках глаз с трудом ворочаются усталые белёсые зрачки.
К нему подходит мастер и молча - грохот перекрывает любые слова - указывает на выход.