Утро выдалось снежное и ветреное, и в помещениях небольшого магазина, занимавшего старое одноэтажное здание, царила прохлада. Стены ветхие, продуваются насквозь. Евгения Фёдоровна прохладу не любила и с самого утра включила "ветерок", сетуя соседке из "детского" отдела, что сегодня ни одна покупательница не рискнёт померить кофточку или юбку. Да и кого ждать в такую погоду?
Покупателей в магазине и в самом деле было негусто, бродили всё больше в соседнем, с детскими вещами и сосками, двое заглянули в отдел Евгении Фёдоровны из чистого любопытства. Третья посетительница задержалась около платьев, всё перебирала их на стойке неторопливо и задумчиво.
Евгения Фёдоровна поправила на лице маску, которую сшила сама. "Самошвейная" маска - не медицинская, чистая бутафория, не защитит она от вирусов, но "масочный режим" соблюдён, а больше ничего и не требуется. Кто её знает, эту "залётную", глядишь, и купит чего спонтанно. Хотя вряд ли...
- Вам помочь? - обронила всё же Евгения Фёдоровна.
- Да-а, - чуть неуверенно откликнулась женщина. - У вас есть такое же сорок восьмого?
В руках она держала одно из платьев. И тут Евгения Фёдоровна её узнала, даже несмотря на маску, скрывавшую пол-лица посетительницы, и на давность лет. Это было почти двадцать лет назад и в другом месте, в магазине, который держала когда-то Евгения Фёдоровна. Это потом она перебралась сюда. Да-да, это была та самая покупательница, только в то время она была совсем молоденькой, почти девчонкой, с некрашеным ещё волосом, так же коротко остриженным. Глаза совсем не изменились, и только встретив их взгляд, Евгения Фёдоровна её узнала. Те же светлые серые глаза и тот же прямой, внушающий доверие взгляд, оказавшийся настолько обманчивым. Мутная волна едкой кислой пены поднялась в хозяйке отдела, сбила дыхание, и первые мгновенья она молча продолжала сидеть, остро переживая открытие. "Пошла вон, мерзавка", - слетели с губ беззвучные слова. Евгения Фёдоровна не произнесла их вслух только потому, что не могла вымолвить ни слова. Даже вздохнуть не могла.
Взгляд покупательницы между тем не изменился. "Не узнала, - вдруг сообразила Евгения Фёдоровна и перевела дух. - Ну, погоди же!"
- Сейчас посмотрю, - поднялась она с места. - Вон примерочная, можете пройти.
- Спасибо, - улыбнулась покупательница и отправилась в примерочную, деликатно звякнув кольцами на бархатной шторе.
Евгения Фёдоровна, криво ухмыльнувшись под маской, выключила "ветерок" и принялась шуршать пакетами. Платье нашлось сразу, здесь у неё был порядок, бросила его на прилавок и уселась на прежнее место читать в телефоне интернетские новости. Время от времени она для виду шуршала пакетами.
Часы на стене неспешно отщёлкивали секунду за секундой. Покупательница оказалась терпеливой, прошло минут десять, пока она не крикнула из примерочной:
- Нашли?
- Да-да, - тут же откликнулась хозяйка, - сейчас ещё в одном месте посмотрю.
Спустя некоторое время посетительница снова подала голос, полный нетерпения:
- Извините, а долго ещё? Холодно тут у вас...
Усмехнувшись, Евгения Фёдоровна небрежно перебросила платье с прилавка на руку, отнесла в примерочную и подала покупательнице, бесцеремонно отодвинув штору.
- Ой! - удивлённо вскрикнула гостья, непроизвольно приподняв руки, посиневшие и в мурашках, и это мгновенно выхватил цепкий взгляд хозяйки. И хорошую фигуру, что добавило в бочку мёда ложку дёгтя.
Но Евгения Фёдоровна не любит эту белобрысую сучку не за хорошую фигуру. Угнездившись на своём продавленном стуле, она стала ждать продолжения цирка. Платье-то она подсунула на размер больше.
Обладая солидным опытом в деле торговли, Евгения Фёдоровна располагала богатым арсеналом всяческих уловок и ухищрений, чтобы удачно сбыть товар. Те же уловки можно применять настолько извращённо, что капризный покупатель далеко не скоро догадается, что над ним издеваются. "Давай, давай, ляскай зубами, стерва, - мстительно думала она, - может, припомнишь, как Роспотребнадзор на меня натравила". Покупательница, которая отчаянно мёрзла сейчас в ожидании за бархатной шторой, явно не помнила, как пыталась вернуть Евгении Фёдоровне водолазку с заводским браком, но та вещь не приняла и правильно сделала. Смотреть надо, что покупаешь, глаза надо иметь. И тогда вместо недотёпы-покупательницы в магазин пожаловали сотрудники Роспотребнадзора. После их разорительного нашествия слетелись и другие стервятники - пожнадзор и городская прокуратура. Скромный бизнес Евгении Фёдоровны, тогда ещё Жени, неоперившийся, нестойкий, после уплаты штрафов еле выплыл. Четыре года из долгов не могла выбраться, семья ела макароны с луком жареным, даже трусов себе купить невозможно было. Сына не во что было одевать. А цена той водолазки - грош с полтиной! Сколько лет Евгения Фёдоровна мечтала посмотреть в глаза подлой твари и плюнуть в них!
Рассудив, что продажа в холодный ветреный день будет кстати, Евгения Фёдоровна неохотно подала платье нужного размера. Пусть ещё и деньгами расплатится, одно другому не мешает!
Платье подошло. На беду, покупательница пришла к выводу, что под обновку нужен другой бюстгальтер, и Евгения Фёдоровна получила возможность действовать более изощрённо.
- Всё, не могу больше, - сдалась, наконец, покупательница, еле сводившая челюсти от холода. - Этот беру. Карточкой можно?
- Только наличные. Терминала нет, извините.
Хозяйка приняла у неё выбранный бюстгальтер и швырнула на прилавок. В отдел зашли ещё несколько женщин, и Евгения Фёдоровна занялась новыми покупателями.
Обидчица вышла из-за бархатной шторы и всё так же терпеливо стояла около прилавка, ждала. Евгения Фёдоровна увидела тысячу, которую горе-покупательница положила на стойку, и ещё какие-то купюры в руке, и смилостивилась, подошла.
- Это за бюстгальтер, - кивнула покупательница на тысячу, и хозяйка тут же прибрала деньги.
- А это - за платье.
Покупательница начала отсчитывать купюры, но заметила брошенные на прилавке вещи и сказала:
- Упакуйте, пожалуйста.
Её прямой, подкупающий взгляд изменился, похолодел, улыбки уже не было.
Евгения Фёдоровна выбрала под прилавком рваный пакет и сунула туда платье, сделав вид, что забыла о второй покупке. Пакет предстал во всей своей красе, чем-то запачканный, из дыр торчала серо-коричневая ткань. Хозяйка отвернулась и занялась другими посетителями.
- Простите, - окликнула её горе-покупательница, - не могли бы вы...
- Подождите, не видите, я занята? Сейчас отпущу людей и займусь вами, - нараспев, с самой тёплой улыбкой ответила Евгения Фёдоровна и снова отвернулась. Краем глаза между тем она следила, чтобы платье не было невзначай украдено, деньги за него она ещё не получила.
Когда она снова повернулась, обидчицы уже не было. Драный пакет с платьем остался на прилавке, рядом валялся бюстгальтер. "Вот и славно, - торжествуя, подумала победительница, пряча и то, и другое. - С паршивой овцы хоть шерсти клок". Евгения Фёдоровна не сомневалась, что покупательница не вернётся за своей тысячей. И в Роспотребнадзор бежать не с чем! Пусть ябедничает кому угодно - мужу, подружкам, хоть свекрови!
"Семь вечера, и такая темень", - привычно удивилась Евгения Фёдоровна, из магазина угодившая прямиком в белую слепящую круговерть. Фонари наверху зыбко отсвечивали в несущейся снежной пыли. Здание магазина уже готовили к ночи, закрывали жестью окна, оба входа наглухо "задраили" тройными дверями.
В "Гастрономии" Евгения Фёдоровна набрала продуктов на всю наличность, какая была с собой, а тысчонку, свалившуюся с неба, приберегла на автобус. "Хорошо, что я именно сегодня отпустила Оксанку, - не переставала торжествовать она. - Если бы не моя доброта, не свершилось бы возмездие. Воистину, небо всё видит. Она же наверняка меня узнала! Такие, как она, лиц не различают. Социальная слепота называется. Люди не видят тех, кто их обслуживает. Ну, чистая овечка, невинная вся. Поделом суке!'. Евгения Фёдоровна с удовольствием потрогала трофей в кармане.
На остановке уже собрались односельчане, Евгения Фёдоровна кивнула знакомым. Рейсовый ходит по расписанию, сейчас подойдёт последний. Вот и он - проявился в пурге, словно призрак. Сельчане оживились, задвигались. Ох, и холодно же сегодня! Бабушки, охая и подпихивая друг дружку, полезли в тёплое нутро автобуса. Евгения Фёдоровна загодя достала из кармана тысячу, разглядела на борту знакомую надпись "Без маски не входить!", переложила сумку и пакеты с продуктами в руку с купюрой и достала из другого кармана забытую маску. Нацепить резинку за ухо под шапкой не удалось. Евгения Фёдоровна зубами стянула с руки перчатку, и ветер, цапнув обнажённую руку ледяной пастью, играючи выхватил маску и понёс в вертящуюся ночь. Ахнув, Евгения Фёдоровна бросилась за ней, но тут маску обогнала купюра.
- Догоняй, ах ты! - послышалось сзади старческое, и только тогда Евгения Фёдоровна поняла, что это её деньги, последние деньги, чтобы уехать домой.
Ни в снежной карусели, ни по заметённым обочинам не было видно ни купюры, ни маски. Рейсовый всё ещё стоял - спасибо сельчанам, в свете фар летящий снег вертелся по кругу. "Не зверь же водитель, довезёт и так. Я их в лицо всех знаю, - решила Евгения Фёдоровна, торопливо возвращаясь к автобусу. - А я верну завтра. Или когда его смена будет".
- Милый, родной, довези так, - взмолилась она, взбираясь по ступеням в салон. - Ты ж видишь, улетели деньги, и маска вот... тоже... Деньги улетели, последние, с собой больше нет. А я завтра же...
Да так и поперхнулась, потому что узнала водителя, с которым всласть разругалась позавчера. "Но не зверь же он!" - снова подумала она, но тут водитель рявкнул:
- Бесплатно не катаю!
- Пожалуйста, - жалобно пролепетала Евгения Фёдоровна, ощущая, как лицо заливается кипятком от унижения. - Я в городе никого не знаю...
- Бесплатно не катаю, ещё раз повторить, что ли? Ещё и без маски лезет! Меня оштрафуют, хозяина оштрафуют, с работы попрут, а мне семью кормить надо!
В салоне испуганно повисла тишина. Евгения Фёдоровна огляделась в поисках поддержки, но люди прятали глаза, только одна из бабушек сочувственно качала головой.
Евгения Фёдоровна, постыдно пятясь, взмокшая, с пылающим лицом, кое-как выбралась из автобуса. Дверь закрылась, отсекая от неё спасительное тепло, и рейсовый уехал.
Евгения Фёдоровна в бессилии опустила пакеты в снег и полезла в сумочку за телефоном. Сын далеко, очень далеко, на другом конце страны, но у него в городе есть старые друзья. Приютят, а то, может, и до дому отвезут. Имелись и другие номера, не только сыновний. Люди вокруг всё ж не звери, кто-нибудь, да поможет.
Телефона не было. Он остался забытым в отделе под прилавком. В надёжно запертом магазине.