Аннотация: Опубликовано в авторском сборнике "Запах безмолвной симфонии".
Костя внедрился в нишу и выгреб с полок истлевшую ветошь. Откуда же взялся этот запах, такой необычный и столь неуместный здесь, в селении ладов, опустевшем более ста лет назад? Запах приятный, травный, там, где даже былинки не росло? Костя шёл по нему, как по тропе, и сам не заметил, как забрался в одну из нор-жилищ. Пришлось зажечь фонарь на шлеме, окон в норе не имелось. Не обратив внимания на гладкие расписные стены, Костя принялся шарить в поисках источника. В первых нишах ничего не было, но поиск принёс желанный плод: среди тряпья нашёлся сосуд, формой напоминающий человеческое сердце. Это и был источник травного аромата.
Костя вынес находку на улицу, сощурившись после темноты, отошёл подальше от высокого обрыва, на краю которого стояло жилище-нора, и поднял сосуд на вытянутой руке, чтобы лучше рассмотреть. Полупрозрачное 'сердце' наполняли чистые цвета жёлтого, оранжевого и тёплого зелёного оттенков. Оно не раскрывалось, зато его испещряло множество мельчайших отверстий. Антрополог приблизил сосуд к глазам, но внутри ничего не разглядел.
Запах между тем поменялся, так пахнут полевые цветы на Земле.
Созерцая находку, Костя так увлёкся, что забыл об очередной ссоре и обиде, которая и привела его в ближайшее селение ладов. Евгений невзлюбил его ещё на Земле, когда группа готовилась к экспедиции на Z-170. Костя понимал, что каждому понравиться невозможно, но всё же старался наладить ровные отношения с будущим сотрудником, старался сглаживать острые уголки в общении. И сам же свёл на нет все старания, когда археолог Надежда упрекнула лингвиста, что он обращается к Косте на 'ты', когда тот на 'ты' не переходит. Косте между тем это казалось естественным, ведь он моложе Евгения, пусть ненамного, но моложе, и на 'ты' он перейти не мог. И без задней мысли сказал Надежде: 'Да пускай себе. А я на 'ты' не перейду, ведь я - человек воспитанный'. С тех пор вражда перешла в открытую форму: Евгений больше не пытался скрыть свою неприязнь. На каждом шагу он делал Косте замечания, на совещаниях высмеивал и одёргивал, когда тот пытался высказать своё мнение - мол, молод ещё и оттого глуп, и вообще глуп, а от коллег, которые защищали самого молодого участника экспедиции, только отмахивался. Начальник экспедиции, биолог Шебунин, пару раз его даже изругал, потому что не мог достучаться. Защита руководителя Костю не порадовала, ведь он меньше всего хотел, чтобы конфликт охватил всю группу.
Запах снова поменялся. Костя всё удивлялся и вертел сосуд, пытаясь угадать, как он устроен. Как хорошо, что лёгкий скафандр, разработанный специально для Z-170, позволяет ощущать запахи! Он отфильтровывает ядовитые газы в атмосфере, позволяя свободно дышать. Всё же нужно поскорее отнести находку на станцию, чтобы можно было потрогать её пальцами, сквозь перчатки скафандра не очень-то пощупаешь. И, главное, похвастаться остальным.
Костя запихнул сосуд в сумку на поясе, поднял взгляд и вздрогнул, внезапно увидев Евгения. Зачем он здесь? Неужели пришёл мириться? Костя не слишком поверил догадке, но кто знает? Евгений подошел ближе.
- Что там у тебя? - неприязненно спросил он.
Костя, которому не терпелось похвастаться находкой хоть кому-нибудь, разулыбался, вытащил сосуд и показал лингвисту:
- Вот, смотрите, что я нашёл! Он меняет запахи. Ароматизатор, наверное. Запах до сих пор не выветрился! Думаю, он каким-то образом преобразует воздух внутри себя, а ещё я думаю...
- Тебя никто не спрашивает, так что думай молча. Вечно ты лезешь со своими дурацкими домыслами, куда собака нос не суёт. Без тебя разберёмся.
Евгений наступал на Костю, а тот пятился и пятился, продолжая улыбаться, теперь уже растерянно.
- Дай сюда! - приказал Евгений.
Костя послушно протянул сосуд, и находка немедленно перекочевала в сумку лингвиста. Спрятав 'ароматизатор', Евгений так недобро взглянул на Костю, что тот ещё немного попятился. Нога угодила в пустоту, и Костя вдруг провалился, всем телом прильнув к ненадёжному краю обрыва. Порода сыпалась, и антрополог стал опасно сползать со склона. Евгений подошёл ближе. 'Что же он медлит?' - удивился перепуганный Костя и попросил:
- Помоги... Ну, помоги же...
- А, уже на 'ты'? - хмыкнул Евгений и подобрался ещё ближе. Порода под ногами посыпалась, и лингвист торопливо отошёл от края.
- Палку дай! - крикнул Костя, продолжая сползать и покрываясь противной испариной. Евгения он уже не видел, только неверный силуэт на фоне ослепительного неба.
- Чтобы с тобой загреметь? Туда?
Туда?! Костя осторожно заглянул через плечо и потерял дыхание: позади ничего не было.
- Евгений! - выкрикнул он из последних сил.
Сверху показалась узкая доска, Костя потянулся к ней и тут же покатился вниз.
Чтобы хоть чуть-чуть замедлить падение, он лёг на склон плашмя, всем телом, и раскинул руки, загребая породу. Поначалу он пытался зацепиться за крупные камни и валуны, но скорость безудержно росла, и цепляться стало невозможно. Скафандр защищал от трения, но не от ударов. Камни больно садили в тело, Костя вскрикивал, а потом не выдержал и заорал от страха. Там, внизу, смерть...
Стена внезапно ушла из-под тела, и Костя несколько мгновений летел по воздуху, не прекращая кричать. Последовал сильный удар, будто он приземлился всем корпусом - крик на миг оборвался, и полёт продолжился, но теперь уже кубарем.
Вдруг мелькнуло дно пустого ущелья, клочок ярко-синего неба, и падение продолжилось в полной темноте. Под землёй - сообразил Костя. Он больно стукнулся несколько раз об стены, но это помогло перевернуться на спину и скользить без тошнотворных кувырков. Камни больше не били сквозь скафандр. Путь в потёмках перестал быть прямым, начались повороты, всё круче и круче, да и стена под спиной стала более пологой. Скорость начала падать. Костя перестал кричать, и только ждал, чем окончится невыносимо долгое скольжение в неизвестность.
И оно, наконец, закончилось. Стена рывком ушла из-под спины, Костя плашмя упал на невидимое во тьме дно и по инерции кувыркнулся. Сообразив, что больше никуда не падает, а под ним - твёрдый камень, Костя завыл, услышал жутковатое эхо и мигом замолчал. Эхо, гуляя, ушло в неведомые глубины. Перед расширенными глазами каруселью крутилась темнота.
В подземелье гулял еще один звук, и он приближался откуда-то сверху.
Костя, скуля и скрипя зубами от боли, осторожно поднялся, но его понесло вбок, и антрополог, испугавшись, что оступится и снова начнёт куда-то падать, мешком осел на землю. Непослушными, дрожащими пальцами он торопливо включил фонарь на шлеме.
Он увидел себя в небольшой пещере с гладкими полом и стенами, расписанными ничуть не хуже, чем жилища наверху, а по левую руку чернел зев тоннеля. Внимание Кости привлекли не рисунки и даже не тоннель, а круглая дыра у самого пола. Звук шёл оттуда, и он быстро нарастал. Костя на четвереньках подобрался ближе и прислушался. Его снова захлестнул страх. Антропологу удалось подняться, но не успел он отпрыгнуть, как его сбило с ног орущее тело, стремительно вылетевшее из дыры.
Костя снова плюхнулся на избитый зад, обалдело глядя на выпавшее тело в скафандре. Раньше, чем человек поднял голову, Костя понял, кто мог прилететь следом: это был Евгений.
Фонарь на шлеме у него уже горел. На Костю смотрели белые, с сумасшедшинкой, глаза. Евгений потряс головой, отчего луч фонаря заметался по округлым стенам, потом поднялся, но его понесло в сторону, и лингвист сел, завалившись набок.
- Подождите, Евгений, сейчас голова перестанет кружиться, и вы встанете, - участливо произнёс Костя и не узнал собственного голоса. Дрожащее эхо охотно покатилось в тоннель.
- Что ты там проблеял? - ответил с эхом лингвист и снова попытался подняться. Попытка провалилась. Костя с трудом встал, и, щадя самолюбие коллеги, отошёл подальше и заглянул в тоннель. Вся поверхность круглого, как труба, прохода тоже была расписана...
- Если бы не твоя непроходимая глупость, меня бы здесь не было, - выругался Евгений. - Сунулся спасать идиота, теперь вот выбирайся отсюда, как хочешь. Что молчишь? Когда не надо, языком так и мелешь, а теперь и сказать нечего? Идиот.
Он кое-как утвердился на ногах и тоже сунулся в тоннель. Потом молча перешёл к дыре, откуда они оба вылетели в пещеру, и полез туда. Костя за ним не последовал, решил подождать, когда лингвист выберется на поверхность.
Некоторое время были слышны удаляющиеся звуки возни и пыхтения, потом всё смолкло. Костя стал разглядывать рисунки на стенах и на полу. Лады, разумные обитатели Z-170, имели фасетчатые глаза и почти круговое зрение, и создавали панорамные картины. В своих селениях они расписали все жилища, все камни и ограды, посуду, мебель, всё, что имело твёрдую поверхность. Благодаря картинам земляне знали, какой цветущей была Z-170 чуть более ста лет назад, пока взрыв близкой сверхновой не уничтожил почти всё живое на планете. Z-170 была похожа на Землю только из космоса, и, едва увидев её в обзорных экранах, сине-голубую, закутанную в белые облака, первые исследователи нарекли её Ладой, хотя уже тогда по спутниковым съёмкам знали, что Лада превратилась в каменистую пустыню, ближе к экватору покрытую чахлой растительностью. Высадившись, первопроходцы убедились, что реки и озёра тоже почти безжизненны.
И всё же жизнь теплилась, цепкая и суровая, и сдаваться не собиралась.
Вот только лады погибли, так же, как погибла вся фауна Z-170.
...Спустя некоторое время, когда Костя уже собрался лезть в отверстие, оттуда послышался шуршащий нарастающий звук, и антрополог благоразумно отодвинулся от дыры. И правильно сделал: оттуда стремительно вылетел Евгений.
Костя с тревогой склонился над ним, но лингвист поднялся без помощи.
- Что ты лезешь, куда не просят, что ты опять лезешь?! - напустился на него обозлённый неудачей коллега. - Иди и сам проверь, раз такой любопытный.
И Костя полез в дыру. Фонарь он поставил на минимум, потому что узкие круглые стенки, несильно заворачиваясь, отражали свет и слепили. Лезть было удобно: растопырил конечности и ползи себе. Даже колени, и те имели опору, но только до поры до времени, потому что лаз стал круче. Костя вконец запыхался, раскорячился в крутой трубе, упёрся спиной и завис, отдыхая. Отдых получался сомнительный. Сообразив, что только теряет силы, он отлепил спину от стены и стал карабкаться дальше.
Силы быстро уходили. Недаром его презирает Евгений, тщедушного, лёгкого в кости, сутуловатого, с впалой грудью, сам-то он крепкий и осанистый. И за то, что Костя всем улыбается, тоже презирает, принимая это за слабость, это Надежда объяснила. Она беседовала с Евгением, пыталась примирить его с коллегой, да только ничего у неё не вышло.
Больше сил у Кости не осталось. Каменная труба по-прежнему слегка загибалась и всё круче уходила вверх, а ведь, помнится, сверху она начинается с прямого участка, очень, очень крутого! Даже до этого участка Костя не добрался. Обессиленная рука соскользнула, и парень понёсся вниз. Пролетев совсем немного, он врезался в Евгения, и они помчались вниз вдвоем.
Едва приземлившись в пещере, Евгений вскочил и снова напустился на Костю:
- Какого чёрта! Ты что, держаться не можешь, что ли? Не умеешь, так не берись! Я бы сейчас стопроцентно вылез!
- Извините, - сконфуженно пробормотал Костя.
Евгений у него в глазах плыл влево и вниз. И лицо у него искажено злобой, не хотелось видеть это лицо.
- Отсюда, наверное, выбраться не удастся. Давайте посмотрим, что в пещере. Может, это выход, - неуверенно предложил Костя и сжался, ожидая насмешек.
- Вот и смотри, коли интересно, а я отсюда вылезу. Ну, давай, вали.
Костя нерешительно потоптался на месте: нехорошо разлучаться, даже если товарищ зол и несговорчив, но ему было яснее ясного: из лаза он отсюда не выберется. Так, может, у Евгения получится? Он вылезет из подземелья, а ребята уж придумают, как его, Костю, отсюда вызволить.
А пещеру надо исследовать, ведь здесь побывали лады. А раз они здесь побывали, значит, должен быть выход, и не настолько экстремальный. Костя прибавил свету мощности, включил на шлеме видеозапись и пошёл в тоннель, оставив Евгения отдыхать перед следующей попыткой.
Тоннель, к Костиному разочарованию, уводил вниз. Однако возвращаться пока не хотелось, к тому же прогулка превратилась в увлекательное созерцание картин, вернее, одной большой панорамной картины, не оставившей на гладкой поверхности тоннеля ни одного свободного пятна. Костя включил фонарь на полную мощность, чтобы лучше видеть бесконечную картину. Он словно шёл сквозь древний ладийский лес, заполненный невиданными обитателями. Здесь, под землёй, царил особенный запах, в земном лесу пахнет похоже. Костя не мог понять, откуда он взялся, и решил, что запах ему мерещится.
Там, наверху, ничего уже не было, ни дивных растений, ни удивительных животных, всё погибло... Цветущий эдем остался под землёй в рисунках ладов, и малая толика его - в опустевших селениях.
Что же ты наделало, безымянное светило?
В стенах тоннеля нашлись двери. Обнаружил их Костя случайно, когда устал от ходьбы и опёрся о стену. Та вдруг провалилась, и испуганный исследователь влетел в небольшое помещение. Оно было заставлено полками с посудой. 'Лавка, наверное, - предположил Костя. - Хотя мы ещё не знаем, занимались ли лады торговлей или обменом. Может, у них коммуна была'.
Он прощупал двери, которые оказались упругой мембраной из непонятного материала. Разве теперь определишь, из каких растений их изваяли, если тех в натуре ни одного не осталось?
Исполнившись любопытства, Костя выбрался из 'лавки' и через несколько шагов стал энергично толкать плечом стены. И снова ввалился в помещение, и тоже с полками до круглых потолков, заваленными кухонной утварью.
Тоннель стал ветвиться, Костя отыскал в кармашках на скафандре триксовый мел и начал ставить на стенах метки, чтобы найти обратную дорогу. Скоро он научился различать двери-мембраны по характерным особенностям рисунков. Сначала попадались 'нежилые' помещения, похожие на склады с белыми мешками (продукты в них иссохли и мумифицировались), с орудиями из металла, с истлевшими тканями и даже с оружием, в том числе огнестрельным, и Костя принимал это как должное: ничего удивительного, ведь лады жили наверху в маленьких селениях, там же и ремесленничали, а здесь, под землёй, они держали запасы. Но все представления об укладе туземцев обрушились, когда исследователь вместо складов начал обнаруживать жилища. Несомненно, здесь когда-то жили. В каждом помещении на полу лежала ветхая циновка - на таких лады спали, полки с книгами, ажурные торшеры и напольные светильники; в смежных помещениях - углубление для очага, полки с посудой и низенький, почти у пола, круглый столик. Лады избегали углов, всё у них было округлым. Жилища за редким исключением были тесные, и Костя про себя прозвал их кельями. Стены жилищ, кроме обычных рисунков, украшали портреты.
Лады по-своему красивы, у большинства людей их вид не вызывал омерзения. В селениях обнаружилось немало хорошо сохранившихся мумий. За спиной у каждого росли рудиментарные крылья, длина их зависела от возраста. Лики ладов были сильно удлинены, с мембранами на конце, а конечности похожи на членистые. Исследователи поначалу приняли их за насекомых, но биолог Шебунин быстро развеял заблуждение. Не хордовые, но млекопитающие...
В одной из 'келий' Костя увидел настоящее сокровище, и чуть было не прошёл мимо. То, что портрет лада с детёнышем - необыкновенный, он догадался по запаху. Ничего необычного в картине он сначала не увидел. Женщина-ладийка склонилась над ребёнком в колыбели, глядя одновременно и на чадо, и на зрителя. Уж кто-кто, а лады умели так смотреть. Неяркое пламя камина в тёмной глубине округлой комнаты слабо освещало мадонну, погружённую в своё материнство. От портрета веяло покоем, запах, показавшийся знакомым, убаюкивал. Костя живо представил, какие колыбельные пела мадонна, когда кормила чадо собственным молоком, трепетно прижимая ребёнка к себе.
Запах... И тут Костя вспомнил. Запах ладана! У мадонны не было нимба, но запаха святости с лихвой хватало.
Костя покинул 'келью' на цыпочках и жирно пометил её мелом.
Очередная ветвь тоннеля - не тоннеля, а бесконечных коридоров - привела Костю в большую круглую пещеру, напоминающую громадный зал. Эхо от шагов гуляло под высоким сводом. Панорама с множеством ладов охватывала всё помещение, включая потолок, лиц не было разве что на полу. Вид у них отрешенный, торжественный, длинные лики подняты к потолку. Молятся? Слушают музыку? Костя не решился строить гипотезы вслух. Пахло здесь как-то особенно, не так, как в коридорах. Запах навевал торжественное настроение, оттого и не хотелось разглагольствовать.
Костя постоял в нерешительности: надо бы возвращаться, но его тянуло погулять ещё - может, найдётся ещё что-нибудь интересное. В многочисленных кармашках он отыскал маячок, понимая, что толку под землёй от него никакого. Его наверняка потеряли! И ищут... Но он побродит тут ещё немного и по меткам вернётся к отверстию. Маячок он засунул обратно и отыскал индивид-счётчик. Мерцающая зелёная точка в центре показывала его, Костино, местонахождение, больше точек не было. Никого нет в радиусе двухсот метров. Стало немного не по себе.
Нет, я пройдусь ещё, - решил Костя, поставил метку на выходе из 'храма' и пошагал дальше. Фонарь он слегка притушил, чтобы не села раньше времени энергопластинка. Ничего, что запись будет темновата, зато больше запишется. Оператор в группе опытный, знает, как улучшить качество.
'Склады' попадаться почти перестали, помещения были в основном жилые, но теперь они не пустовали: почти в каждом Костя обнаруживал мумии. Во тьме жилищ, прорезанной лучом фонаря, они выглядели зловеще, и к антропологу начал подкрадываться страх. Мало того, рисунки в коридорах сместились к голубому спектру, стали тревожными, жутковатыми, Косте перестал нравиться запах, холодный, пронзительный. Неужели его источают эти картины, стены? Что лады хотели вложить в эти жутковатые рисунки с тёмным фиолетовым небом, синим лесом, над ажурным контуром которого часто сияла ярко-голубая, почти белая звезда? Неужели они писали местный апокалипсис после того, как смертоносное излучение достигло поверхности Лады?
Поверхности... Костя остановился, как вкопанный, пронзённый догадкой. Излучение могло убить только тех, кто оставался наверху, но не могло проникнуть сквозь толщу.
- Почему же тогда все умерли? - задал вслух вопрос Костя, и эхо пугающе загудело в пустых сквозных коридорах. Энергопластинка начала садиться, но у Кости был ещё фонарик, и он не опасался остаться в темноте. Страшно было не от этого, было просто страшно. Пора поворачивать обратно...
Всё же Костя ещё немного побродил по коридорам, заглядывая в 'кельи' и почти в каждой обнаруживая мумии. Потом понял, что больше не может смотреть на умерших, признал, что изнемогает от страха, и повернул назад.
Фонарь погас, и Костя, пока вытаскивал из кармана раскладной фонарик, весь истрясся от первобытного ужаса. Когда вдоль стен метнулся спасительный лучик, Костя громко вздохнул от облегчения. Эхо подхватило вздох на лету и потащило в тёмные гулкие лабиринты.
Обратно он шёл почти бегом, так хотелось поскорее выбраться из бездонных коридоров, из гулкой темноты, хотелось поделиться потрясающей находкой. Тут, под землёй, целый город, и кто знает, каких размеров! Получается, лады жили не на поверхности, а под землёй, как в муравейнике, а в селениях они занимались ремёслами, которые нещадно дымили и чадили. Евгений, конечно, уже выбрался, и Костю наверняка ждут. Жаль, что не нашлось другого выхода из лабиринтов. Костя затруднялся ответить, насколько глубоко он забрался, коридоры вели то вверх, то вниз, но предполагал, что не слишком, раз у ладов имеются дымоходы в каждом жилище. Да и вентиляция неплохая... Должны быть другие выходы, но где?
Скоро уже пещера с отверстием. Запыхавшись от быстрой ходьбы, Костя остановился, чтобы перевести дух. Было тихо, слышалось только собственное тяжёлое дыхание и больше ничего. А если Евгений не выбрался?! Костя вдруг испугался и вытащил индивид-счётчик. На мониторе мерцали два огонька, зелёный и синий...
Синий был отнюдь не в стороне пещеры, куда направлялся Костя, совсем не там. Значит, Евгений отчаялся выбраться из трубы-серпантина и тоже пошёл в лабиринты. Надо найти его и искать выход вдвоём. Костя свернул с пути и дальше продвигался, ориентируясь на индивид-счётчик и не забывая ставить метки.
Евгения он нашёл очень скоро. Луч света выхватил его из темноты с индивид-счётчиком в руке - фонарь на шлеме у него тоже 'сел'. Ругнувшись, Евгений загородился от света ладонью.
- Убери фонарь, идиот, - выругался он и требовательно протянул руку. - Дай его сюда!
- А? - глупо переспросил Костя, одуревший от блужданий по запутанным лабиринтам в полном одиночестве.
- Фонарь дай! - повторил Евгений.
Костя протянул было единственный источник света, но вдруг отдёрнул руку.
- Это мой фонарь, - сказал он, удивляясь, что не послушался старшего коллегу. - Я сам его понесу.
- Дай, кому сказал! - зарычал лингвист и двинулся на Костю.
Тот попятился. Страх вновь захлестнул его. Здесь, под землёй, во тьме, где они были один на один, он вдруг понял, что не знает, чего ожидать от товарища.
- Дай сюда фонарь! - требовал Евгений, и его глаза жутковато белели в полумраке.
- Не дам, - неуверенно отвечал Костя, продолжая пятиться. Вступив в борьбу за себя, он решился направить луч в лицо лингвиста. Тот снова заслонился, и в руке его отчётливо блеснул нож...
Луч в замешательстве заметался по стенам. Евгений сделал выпад снизу. Костя инстинктивно выбросил вперёд обе руки и жёстко натолкнулся на руку с ножом. Удар был настолько силён, что Костю отбросило, как на пружинах, в плече что-то больно вывернулось, зато нож не достиг цели. Фонарь не выпал только чудом.
И Костя побежал. Евгений понёсся следом. Так отчаянно Костя бегал только в детстве, в деревне, когда за ним гнался бык. От разъярённого животного он спасся за забором, который с перепугу перескочил, как призовой скакун. Но здесь не было никакого спасения. Евгений бежал за светом фонаря, не отставая ни на шаг. Костя пробовал отключить фонарь, но это не давало преимущества. В голове зайцем проскочила мысль, что он потерял метки и бежит, не зная куда, лишь бы спастись от ножа, от человека, вдруг захотевшего его убить. Зачем, за что?
Задаваться вопросами было некогда, и Костя спасался, то и дело заворачивая в ответвления коридоров. Имеющий атлетическое сложение и тяжеловатый, Евгений начал понемногу отставать. Костя, то и дело оглядываясь, не мог его видеть, но сзади слышались топот и запалённый хрип, и эти звуки уже не раздавались прямо за спиной. Взбодрённый, Костя завернул за следующий угол, выключил фонарик и с разбегу ткнул плечом в стену коридора. Твёрдо! Ткнул чуть дальше и провалился в дверь-мембрану. И затаился, хотя дыхание так и рвалось наружу. Совсем рядом прозвучали быстрые тяжёлые шаги, приглушённые дверями, и всё стихло.
Костя позволил себе вволю надышаться. Во рту стоял привкус крови. Едва отдышавшись, он стал задерживать дыхание и прислушиваться, но было тихо. Костя вытащил индивид-счётчик. Голубая точка светилась совсем рядом с зелёной и не двигалась. Евгений далеко не убежал, он явно решил выждать, когда затаившийся в темноте беглец выдаст себя. У лингвиста ведь тоже есть счётчик, и Евгений наверняка недоумевает, почему не может отыскать беглеца, когда тот находится так близко.
Мысль, что Евгений способен так же случайно обнаружить наличие дверей, подтолкнула к действию. Костя в темноте осторожно миновал циновку, на которой вполне могла покоиться мумия, а натыкаться на неё не хотелось, нащупал противоположную стену и попробовал её плечом. Мембрана раздалась, и исследователь оказался в смежном помещении. Здесь он рискнул на мгновенье включить фонарь и убедился, что попал в нежилое помещение: не было ни очага, ни столика, ни посуды, не было вообще ничего. Костя выключил свет, подумал и попробовал потолкать плечом стены. В одной из них тоже оказалась мембрана. В следующем помещении Костя уже смело включил фонарь и замер. Пространную пещеру доверху заполняли полки с плотно наставленными книгами. Антрополог попал в библиотеку!
Книг хватало и в селениях наверху. Найденный детский букварь дал возможность лингвистам Евгению и Рею начать расшифровку текстов. На последнем совещании как раз обсуждались результаты расшифровок.
- Большая часть текстов великолепно поддается переводу, - докладывал Рей. - Остальное представляет собой полную абракадабру, хотя написана теми же знаками. Мы с Евгением пока не докопались, что могут означать эти тексты. Гипотеза о том, что тексты составлены на другом языке, не оправдывается. Также не подтверждается гипотеза о цифрах, формулах.
- Может быть, это музыка? - предположил Костя. Он давно додумался до этой мысли, но обнародовал только сейчас.
Евгений бросил на него презрительный взгляд.
- Костя, ты попал в самую точку! - воскликнул Рей. - Мы с Евгением выдвинули эту гипотезу, потому и привлекли к расшифровке текстов Элиаса.
- Вы же знаете, что я не только врач, но и музыкант, - скромно улыбнулся смуглокожий Элиас. - Непереводимые тексты могут быть только музыкой. Переводимые тексты, представьте, тоже. Лады общались друг с другом с помощью музыки!
Шебунин недоверчиво фыркнул.
- И насколько прекрасна музыка ладов? - спросил он не без сарказма.
- Божественна! - едко усмехнулся Евгений.
- Кто бы мог подумать, что такой замечательный народ окажется полным профаном в музыке, - сердито произнёс Элиас. - Жуткая какофония!
- Не судите так строго, - мягко сказала Надежда. - О вкусах не спорят.
- Спорить никто не собирается, тем более с ладами. К тому же в их оправдание могу сказать, что такое количество знаков предполагает несметное множество музыкальных инструментов, в какой бы тональности ни звучала эта, с позволения сказать, музыка.
Кают-компания загудела. Гипотеза пришлась по вкусу исследователям, и они шумно обсуждали новость.
Шебунин не разделял общего восторга.
- Жаль, что все это время вы занимались не своим делом, Элиас, - сварливо заявил руководитель, - иначе бы вы знали, что в вашей гипотезе есть как минимум два слабых места.
- Это каких же? - не утерпел Костя, который давно стоял на ногах.
- Сядьте на место, Константин, вы мне мешаете, - сухо произнёс Шебунин. - А теперь слушайте внимательно, господа романтики. Во-первых, я не обнаружил у ладов ничего похожего на речевой аппарат. Им не только петь, им даже говорить было нечем.
- Воспроизвести звук можно чем угодно, - не моргнув глазом, парировал Рей.
- Щёлканье пальцами и хлопанье в ладоши мелодичными не назовешь.
- Но музыкальные инструменты, такое изобилие... - начал было врач.
- Абсурд, - отрезал пожилой биолог. - Ладам пришлось бы сначала изобрести пресловутые инструменты, а потом начинать вербальное общение. Сами понимаете, насколько это сомнительно.
- Могло быть и по-другому, - вступил в спор Костя. - Изначально лады общались, к примеру, с помощью пальцев, которых у них достаточно, затем стали изобретать музыкальные инструменты и попутно совершенствовать языковой словарь. А письменность появилась позже... - и тут антрополог осекся. - А ведь вы правы, Аркадий Степанович.
Эстетически прекрасная гипотеза начала рассыпаться. Элиас метнул в Костю сердитый взгляд, и добрый товарищ почувствовал себя предателем.
- С помощью инструментов общаться неудобно, вы не находите? Хотя дело даже не в этом, - невозмутимо сказал Шебунин и посмотрел на Надежду.
- Мы до сих пор не обнаружили ни одного музыкального инструмента, - сообщила археолог. - Даже самого простого барабана, и того нет. А вы говорите о несметном множестве.
И тогда Шебунин положил на гипотезу могильный камень:
- И во-вторых! Лады никогда не смогли бы изобрести музыкальные инструменты. У них отсутствуют органы слуха.
Воцарилось молчание. Лингвисты обескураженно перебирали листы с ладийской вязью и молчали.
- Возможно, они воспринимали звуки кожей, - выдвинул Костя последний аргумент, остро переживая неудачу.
- Такая кожа, как у ладов, неспособна 'слышать'. Лады глухи от природы, - поставил точку биолог.
Тайна общения ладов так и осталась неразгаданной. Костя не стал задерживаться в библиотеке, потому что опасался появления Евгения. В дальнем конце помещения он, однако, задержался у портрета старца, написанного на фоне звёздного неба. От картины явственно исходил слабый запах травы и пыли. Евгений зажёг фонарик на полную мощность, чтобы лучше разглядеть портрет. Он ни на миг не усомнился в преклонном возрасте старца - лада с обвисшими складками дряблой кожи, неряшливым внешним видом и запахом пыли. Обманчиво членистые руки с множеством пальцев по-птичьи цепко сжимали трость, похожую на бамбуковую палку. Нечеловеческие фасетчатые глаза отражали звёздное небо и смотрели по-стариковски мудро и немного печально. Это был взгляд стороннего наблюдателя, уставшего участвовать в активной жизни. Костя мог ошибаться в ладийской мимике, но под взглядом старца он чувствовал себя очень молодым, доверчивым и словно чуточку провинившимся.
- Ну, здравствуй, старец, - негромко проговорил Костя. - Ты мудрый человек, вот и посоветуй, как быть дальше. Я этой ссоры не хотел.
Ладийский мудрец ничего не ответил. Костя тоже молчал, смотрел на звёздное небо, стократно повторенное в фасетках старца.
Найдётся ли выход из лабиринтов, сейчас не думалось. Костя отдыхал - от беготни, от страхов. Старец словно прикрыл его запахом пыли и трав от неурядиц, обид и сомнений...
Очнувшись, исследователь при мощном свете фонаря разглядел мембрану и выбрался в коридор, который шёл наискось снизу вверх. Понизив мощность, Костя устало побрёл вверх, морщась от боли во всём теле. Сильно ныло плечо, пострадавшее в противостоянии с товарищем. Мысли стали возвращаться. 'Это старец успокоил меня, - размышлял он. - Запахи, всюду запахи. Не в них ли дело?' Догадка, мелькнувшая в голове, не далась, юркнула под слой впечатлений, которых Костя с лихвой набрался.
Коридор закончился тупиком, что для ладийского лабиринта было не характерно. Задохнувшись от нахлынувшей надежды, Костя с сильно бьющимся сердцем налёг на тупиковую стену спиной и выпал наружу.
Сквозь обычную поломанную дверь сияли звёзды. Рассмеявшись от радости, Костя выбрался из норы и подставил лицо свежему ветру. Уже начинало светать, и пустынные улицы с заброшенными норами-домиками хорошо было видно. Узорчатые мостовые частично засыпал песок, где-то невыносимо скрипела ходившая от ветра деревянная дверь. Незнакомое селение мёртво стыло под незримым саваном энтропии.
Есть совсем не хотелось, только очень хотелось пить. Жаль, не взял с собой фляжку, хотя она, скорее всего, оборвалась бы при сумасшедшем спуске с горы. Первым делом Костя вытащил индивид-счётчик и убедился, что Евгений пока ещё находится в пределах досягаемости. Потом вернулся в нору-жилище и осветил дверь-мембрану, ведущую в лабиринты. Все мембраны имели характерную особенность: картины могли быть какими угодно, но на дверях к центральной оси мембраны краски темнели. Никому даже в голову не пришло, что это двери, а они наверняка имелись в каждом селении.
Костя потрогал кармашек, где прячется маячок. Можно считать, что его уже нашли.
Отыскали и Евгения. Обоим влетело от Шебунина. Потом руководитель побеседовал с каждым в отдельности, пытаясь выведать, почему они не держались вместе. Костя не знал, что наплёл Евгений, но сбивчивые объяснения антрополога Шебунина не устроили.
- Что значит, 'поссорились'? - ругался он. - Вы хоть глотки друг другу перегрызите, но держаться следовало вместе. Тем более у товарища не было фонаря, он остался в полной темноте. Вам не совестно, а, Костя?
Костя сконфуженно бормотал извинения.
- Что там у вас всё-таки произошло? - допытывался Шебунин. - Что-то вы оба не договариваете. Я ведь вас обоих хорошо знаю. Да, Сырков бывает невыносимым, но это не повод бросать его в подземелье в одиночестве. Для вас, Константин, это странный поступок. Я не понимаю. Всё же вы напрасно отмалчиваетесь. Я должен знать, что там произошло между вами, нам ведь и дальше работать вместе.
Костя отмалчивался, упёршись в своё 'поссорились'. Шебунин отстал, но теперь Костя знал: руководитель начеку.
- Пойдём, я покажу тебе кое-что, - сказал Шебунин.
По пути им попалась Надежда с ладийским сосудом в руке.
- Смотрите, что нашёл Евгений! - похвасталась она сокровищем.
У Кости от возмущения отнялись ноги. Сколько можно молчать?!
- Это я нашёл, - заявил он.
- Ты? - удивилась Надежда. - А Евгений сказал...
- Мне параллельно, что сказал Евгений. Он просто забрал у меня ароматизатор, и всё.
- Ароматизатор? - ещё больше удивилась Надежда. - Так значит, это ароматизатор?
- Я так думаю. Он меняет запахи. Не заметили?
Костя с достоинством прошёл мимо археолога.
Шебунин удивления не выразил, только хмыкнул в усы.
Они прошли в лабораторию, где Элиас возился с мумией лада. Биолог подвёл Костю к столу с мумией и сказал:
- Говоришь, там, в подземелье, они все умерли? А знаешь, что их убило?
Костя вытянулся в струну от любопытства.
- Их убил вирус.
- Да? А я думал, излучение... А там, в подземелье, я засомневался.
- И правильно. Мы с Элиасом предполагаем, что под влиянием излучения один из вирусов мутировал и убил всю колонию ладов. А теперь посмотри, какой у них на груди волосяной покров. Это не шерсть, не волосы и не перья. А эти бугорки - видишь, как хорошо они сохранились? Эти бугорки с так называемыми волосками предназначены для выделения феромонов. Кстати, в ладийских текстах об этом сказано, дорогой коллега, - недовольно добавил он.
- Значит, лады общались с помощью феромонов? - удивился Костя. - Но причем здесь тогда письменность?!
- Как это причём?! - откликнулся Элиас. - Гаммы, аккорд, увертюры! Целые поэмы-симфонии! Всё - в ароматах, только в ароматах! Вы только представьте, Константин, лады записывали не музыку, а запахи! Столько оттенков, которые человек не в состоянии различить! Человек не способен оценить подлинную глубину ладийской музыки, какая жалость!
- Не способен, - задумчиво повторил Костя. Мысль, робко посетившая его в подземелье, окончательно оформилась. - Зато способен почувствовать.
- Ещё как способен! - согласился Элиас. - Лады общались с помощью феромонов, а значит, эти феромоны несут информацию. Её наверняка может считывать и человеческий мозг, пусть даже по-своему. Любопытная гипотеза, Константин! Я обязательно её проверю.
Костю сейчас заботило другое.
- Аркадий Степанович, мне нужно вас предупредить и вообще всех, - сказал он.
- Ты о Сыркове? - сдвинул брови Шебунин. - Я тебе битый час об этом толкую: зря отмалчиваешься.
- Да нет, - отмахнулся Костя, - не о нём. Хотя и о нём тоже. Картины ладов источают запахи.
- Мы это заметили. Ну, так что?
- В подземелье эти запахи ощущаются особенно остро. Они воздействуют на психику. Сильно.
Перед мысленным взором снова блеснул нож, отчего в груди захолонуло. Костя потёр выбитое плечо, перевёл дух и продолжил:
- Когда мы начнём работу в лабиринтах, надо быть осторожными и наблюдать друг за другом.
Шебунин выслушал его, потом кивнул:
- Что ж, я это учту. Посмотрим. Спасибо, Константин.
Костя в прекрасном настроении покинул лабораторию. По пути в каюту встретил своего недруга. Тот, недобро глядя исподлобья, неохотно потеснился в узком коридоре.
- Вы зачем мою находку за свою выдали? - резко спросил Костя.
- А разве ты её нашёл? Это я её нашёл, - ухмыльнулся Евгений.
- Да ну? Спросите у кого угодно, чья это находка, - ответил Костя и рассмеялся. Потом посерьёзнел и проговорил:
- Бросайте это дело, нам ещё долго работать вместе. Я забуду, что произошло там, в подземелье.
- Я не стал болтать, потому что в этом нет необходимости. Однако ведите себя осмотрительнее и контролируйте свои поступки. И попробуйте только заткнуть меня на совещании. Я больше не намерен спускать на тормозах ваши оскорбления.
- А что это ты таким тоном со старшим разговариваешь? Может, ещё и на 'ты' перейдёшь, а, воспитанный человек?
- Не желаю уподобляться, - бросил Костя и пошёл своей дорогой.
Отстояв победу на сегодняшний день, Костя почувствовал себя значительно увереннее. 'Больше в обиду себя не дам, - решил он. - Спасибо тебе, ладийский мудрец!'
Где-то в подземелье, совсем недалеко, незримо улыбнулся мудрый старец.