- Я тебя понимаю, Макс. Но не могу принять твоих поступков. Плюнь на нее. Бросила и бросила. Велика беда! Не успеешь и глазом моргнуть, как возле тебя появятся десятки других. И моложе, и краше. Хватит хандрить!
- Мне не нужны ни моложе, ни краше. Я всегда любил только ее.
- Ерунда! О какой любви может вообще идти речь, если она тебя кинула, как последнего неудачника.
- Неудачника? Ты посмел произнести это слово?
- А кого ж еще? Посмотри на себя. Кто ты есть?
- Я - зам. главного редактора...
- Провинциальной, мало кому известной газетенки. Будь честен с собой - ты не на виду. Журналист, каких тысячи вокруг!
- И еще писатель!
- Рассказчик. Не бросайся громкими словами. Сколько томов вышло из-под твоего пера? О тебе говорят на всю страну? Ты известен за рубежом?
- Я не стремлюсь за славой.
- Твоя изданная за свой счет десять лет назад единственная книга незаметно рассосалась по друзьям. Но и они совсем не оценили твоего таланта.
- Ты жесток.
- Я реалист. И никогда не вру ни себе, ни людям. Тебе сорок лет, и ты неудачник. Клеймо, с которым лучше смириться. Лермонтов ушел в двадцать семь, Пушкин не дотянул до сорока, Гоголь едва перетянул за них.
- А Шоу только начал в тридцать с хвостиком.
- До этого написав несколько пусть и неприметных, но объемистых романа, набив руку!
- Каллимах накропал восемьсот книг, Крашевский шестьсот томов, а Достоевский двенадцать романов. Но их и рядом не поставишь.
- А Сименон писал не только о Мэгре. Но кто его знает иначе, чем короля детективов? Разве что узкий круг французских филологов.
- И что ты предлагаешь?
- Выкинуть Татьяну из головы и попробовать просто жить.
- Но ты сам сказал, что у меня кроме нее ничего больше нет.
- Ерунда! Живи одним днем, пиши в свое удовольствие. Откуда знаешь, вдруг в один из дней ты станешь знаменитым. Как античный автор, оставшийся в веках единственной сохранившейся строкой. Надо признать, не такой уж и гениальной.
- За это стоит выпить.
- Выпьем. И ты выбросишь ее из головы. Поверь, она тебя не стоила.
- Уже выбросил.
- Тогда твое здоровье.
- И твое тоже.
Павел оставил друга на диване вдрызг пьяного.
Макс, почувствовав, как его повело, тяжело плюхнулся на подушку, и все вокруг закружилось с бешеной скоростью.
- Ты избран нами,- вдруг услышал он негромкий бархатный голос. Раскрыл глаза. Он по-прежнему лежал на диване, но возле дивана толпилось не менее десятка небольших расплывчатых существ, отдаленно похожих на людей. Рассмотреть их более четко Макс не мог - мешало яркое сияние, исходившее от стены напротив. Вернее, от того места, где должна быть северная стена комнаты.
Макс посмотрел туда и увидел обширную даль, пейзаж, мало напоминающий земной и огромную - в четверть неба - луну на горизонте справа, в легкой белесой дымке, скрытую линией горизонта до половины.
- Это наша планета,- сказал один из тех, что окружали его.- Ее визуальный образ. Тебе надлежит донести все это до землян.
"Что за ерунда,- подумал Макс.- И почему именно я?"
"Только твое сознание раскрылось,- сообщил инопланетянин телепатически.- Почему именно твое, нам самим неизвестно. Но это не столь важно. Главное, контакт произошел".
"И что же мне теперь делать?"
"Жить, как и жил, дальше, но постараться донести о нашем прямом контакте всем остальным людям. Подготовить их к нашему появлению".
"И когда оно состоится?"
"Ты узнаешь об этом первым. Нас разделяют еще десятки тысяч световых лет, если следовать вашим единицам измерения. Пока мы преодолеем это расстояние, на земле может пройти и десять, и двадцать, и пятьдесят лет. При хорошем раскладе".
"Какой-то бред",- Макс поверить не мог в происходящее.
"А пока мы будем тебе рассказывать о себе, о своей галактике, о наших расах и обычаях, обмениваться через тебя информацией. Ты готов?"
" Как пионер",- сказал Макс, и все исчезло в черном пространстве.
Макс проснулся.
Занималось утро. В окна просачивались первые лучи солнца. Где-то гудело авто.
"Надо же так нажраться",- подумал Макс, выбираясь с постели.
Под теплым душем он начал постепенно приходить в себя. Что вчера было? От него ушла Татьяна. После трех лет совместного проживания. Она хотела детей. Хорошо, хоть у них не появились дети. Это был безболезненный разрыв. Так хотелось ему все представить. Но он любил ее, чего-то все равно не понимая. Почему не сложилось? Как он в сорок, вроде, не дурак, не алкоголик и не наркоман, растерял в жизни все, за что еще стоило держаться. За юбку? Нет. В сорок уже вряд ли. В сорок уже и одному неплохо. Лень чего-то искать, за чем-то бежать. Смиряешься и опускаешь руки. В сорок.
"Разве возраст сорок два? Мог бы жить да жить",- всплыли вдруг отчего-то строки из песни о Высоцком.
Завтрак. Возвращаемся к яичнице с ветчиной. Как в холостяцкие годы. Как до знакомства с Татьяной.
"Ну и пусть. Пусть ушла. Она и так долго терпела. Говорила, что я тяжелый человек. Мытарь по натуре. Но разве я виноват в том, что жизнь для меня стала в тягость, что мне недостаточно бездумного блуждания по жизни, бездумного подчинения однажды заведенному ритму "дом - работа, работа - дом, семья, друзья, коллеги, надо". Надо, надо, надо - до бесконечности, до гробовой доски, пока смерть не оборвет ниточку твоей жизни, которую каждый день ткет неутомимая мойра Клото"...
В редакции сегодня затишье. Необходимые материалы сдали вчера, народ после обеда потихоньку рассасывается кто куда. Главный тоже улизнул. Один Макс никуда не торопился. Некуда было идти. Дома, может быть, было бы еще хуже. А так проверенный способ от хандры - непрестанная работа.
Макс стал перебирать на столе бумаги, но сосредоточится никак не мог. Бросил все. Откинулся на спинку высокого кожаного кресла, развернулся на девяносто, вперился в светлый прямоугольник окна.
Одна из старых, но крепких берез выпустила маленькие свежие листья. Весна проснулась. А Макс будто еще спал. Инопланетный пейзаж и огромная белесая луна за горизонтом не давали покоя.
"Глубокий каньон зеленоватых скал, легкое марево у вершины холма, лилово-фиолетовый закат",- записал Макс на одном из листков. Что еще бросилось в глаза? Серебристая речка. Не синяя, не темная. Серебристая. Какие вещества наполняют ее? Нечто похожее на деревья вдоль пологих берегов, только гораздо ниже, чем на земле и причудливее. Стволы, как накачанные жидкостью резиновые трубки. Вместо листьев - иглы, густо облепившие крючкообразные ветви.
"Зачем я это пишу?- подумал Макс.- Чтобы донести до человечества? Громко сказано. Кому нужны твои нелепые сны? У кого-то они гораздо ярче и красочнее. И разве можно верить в такие сны?"
Макс еще раз перечитал свои записи. В его видениях внеземной пейзаж был и живее и натуральнее. Из написанного же нельзя было составить определенный образ. Человеческое сознание не воспринимало подобного колорита. Может, описать самих пришельцев? Труднее, чем представить их.
Ночью несколько знакомых существ явилось снова. Один из них повел Макса бродить по неизвестной планете. И они бродили до самого утра.
"Запиши все, что ты увидел здесь,- сказал пришелец на прощание.- Люди должны привыкнуть к нам и нашему окружению".
Макс дотошно записал. И снова, перечитав написанное, нашел, что его описанию не хватает образности. Человеческому мозгу, привыкшему к земному, невозможно представить подобное. Так же и явившиеся ему существа мало общего имели с человеком. Макс пытался форме, возникшей перед ним, придать человеческий облик, увидеть в ней какие-то окончания, нечто похожее на руки и ноги, но и это давалось с трудом. В конце концов он оставил неудачные попытки осмыслить увиденное и стал просто записывать то, что являлось ему во снах.
"Они просят, чтобы я донес все это людям. В какой форме?- размышлял Макс.- В форме записок или видений? И кто опубликует этот бред? Здесь сплошные неопределенности".
Макс попытался сложить рассказ, но полученное просто убивало бесцветностью и дилетантизмом. Наркоман, наверное, придумал бы краше.
"Ничего не буду писать,- разъярился Макс.- Чего пыжиться, раз не дано. Когда-то кончатся и эти сны".
Но через неделю они пришли снова.
"Ничего я не буду..."- хотел было сказать Макс, но его мозг будто кто-то сдавил железным обручем.
"У тебя нет выбора. Пиши. Мы не оставим тебя в покое".
На следующий день голова Макса раскалывалась, как после глубокого похмелья.
"Что они сделали со мной? Зачем?"- никто ответить ему не мог. Макс стал писать. Изо дня в день. Из месяца в месяц. Когда его рукопись достигла увесистого объема, он отправил ее в несколько издательств, публикующих фантастику. Одно из них согласилось напечатать с условием, что гонораром Максу будет сотня экземпляров. Макс и тому был рад.
После выхода книги, пришельцы больше не посещали его. Макс сжег рукописный вариант. А в книгу и заглядывать не смел - боялся, что видения начнут его преследовать. Да и книга по сути получилась ни о чем.
Прошло десять лет. Потом еще двадцать. Наука продвинулась вперед с невероятной скоростью. На планете стали подумывать о серьезных поисках внеземных цивилизаций.
Макс вышел на пенсию и доживал жизнь в одиночестве, так ничего и не достигнув. Жизнь давно потеряла для него смысл.
Но однажды голоса в голове раздались снова: "Мы уже здесь. Готовы ли земляне встретить нас? Готовы ли к общению?"
Макса это нисколько не обрадовало. Тридцать лет никто его не беспокоил, теперь кошмары возвращаются. Он вряд ли выдержит их...
Первыми приближающуюся флотилию инопланетян заметили астрономы. Новость в мгновение ока облетела весь мир. Земляне в разных предчувствиях ждали встречи с представителями внеземной цивилизации. Наконец их корабли достигли орбиты Луны. На Землю пошли первые послания.
В ответ земляне слали радушные приветствия и кучу вопросов: "Кто вы? Откуда? Каков ваш мир?"
Пришельцы радировали, что сведения о них давно переданы на Землю через одного из землян и отражены в книге, которую он под их руководством написал.
Земляне были немало удивлены. В таком неисчислимом объеме литературы разве могла заурядная книжка по фантастике привлечь чье-либо внимание? Бросились разыскивать автора. Но на поверку оказалось, что он не так давно умер - покончил с собой. По словам соседей, в последнее время был замкнут и нелюдим.
"Нам очень жаль",- отправили земляне пришельцам сообщение, занесли Макса в разряд непризнанных гениев, а его неприметную книгу незамедлительно переиздали миллионными тиражами.