Аннотация: Психотворение. Чей-то голос в нас вместил анонимный плод
чья-то смерть. анонимный плод.
И земля закачалась, как лодка, когда выскочил он в океан.
Я слеп при всех своих прозрениях. Как воздержание делает служителей порочных, так откровения заставляют слепнуть. Я слышал много раз о смерти чьих-то тел; я о них читал и думал. Владеет нами гибель поколений, пока не овладевает собственная гибель.
Мне известно слишком много чужих жизней, меня терзает часто чья-то смерть. Откуда-то, из глубины глубин, курится весть о невозвратности того или тебя. Это чья-то смерть.
Кто поет о ней? Зачем я о ней слышу? Зачем вся скорбь, тоска и глупый страх? Слова, как тишина, смывает вечность... Зачем же мне пророчишь неизбежность? Затем ли, что б забыл я чью-то жизнь? Или затем, чтоб был мне мил приспешник, чей дом и чье лицо мне предстоит занять?
Оставьте, призраки, моя реальна повесть. Иудейские волхвы не знали таких Ла. Фарисейского отца грешная помесь наследует святой престол дворца. Творец дворца мне не подобен и несносны - жители его глубин. Я не предвечен и не отражен. Мой миг проникновения в дома не в тот же миг замечен, никем не предрешен. В миг появления проявлен нам венец, но лишь в мгновение сна, пока не донесла аромат венка волна. Мои волны, мои миги...
а над мигом пели боги
Боги боги! миги миги!
Мой миг предвечностью завешен и, бешеный, как танец бешен. Я вволю дал волю глазам, сказал: Сезам, открой слезам.
Усталый и мудрый сатир,
спой свою оду моему Уду, утешь его плач.
"Смерть, старая подруга;
Смерть и мой Уд —
это мир. Я позабуду
все обиды
во имя мудрости
Неги
романтичности
Так — слово за слово — Слова наносят раны мне и лечат.
И все сливается теперь в плаче
на смерть моего Уда
в умелом языке
в ночи пернатой
мальчики сходят с ума
и страдают,
Я приношу свой Уд
на алтарь
тишины...
- Том!
Нет ответа.
- Том!
- Он стих, исчез, или попросту его здесь нет, Он в другом месте, быть может, занят чем-то сладким, - не единым хлебом жив.
Смерть, этот момент, когда в нас входят знания, она весь опыт наш, она вся наша жизнь, но в том лишь роде, что она, как гибель, венчает скорбью все приобретенья. Пусть знания порок и гибель, но приятнее приобретать, и радоваться я привык, приобретая. Но трижды - нет! - не вещи. Их рад всегда терять, но уж тогда, когда их сила излилась в мои заклания, молитвы языка и речи заклинания.
Как избавляем мы свой разум от вещей, так вещь сама наш дух освобождает. Но это свет скорей, чем смерть, хотя - кто знает?...