Теперь с моря и суши подразделению нашего генерала грозила зловещая опасность.
7 июля, не теряя ни минуты, Орлов-Денисов выступил конницей из Лапфиерта. Сам приказал штаб-ротмистру Денисову двинуться из Кухаиоки к Плелаксе на соединение с главными силами.
В это время авангард из лейб-казаков, егерей и Донского полка Киселева подошел к Плелаксе.
Дождавшись прихода отряда штаб-ротмистра Денисова, они направились к речке Нерпес. Часть прибывших казаков с орудием пошли следом на случай подкрепления.
Оставшихся людей Орлов-Денисов закрепил в Плелаксе для охраны тыла со стороны Христиненштадта.
Идущему отряду было велено:
- Дабы финские мужики не донесли шведам, двигаться скрытно всю ночь и без остановки.
Едва зарозовело на востоке, как авангард в строгом молчании подошел к реке Нерпес.
На противоположенном берегу, в деревне Финби, путь преграждали крутые валы земляных укреплений. Разверстые жерла орудий грозили в лицо неумолимой смертью.
Для Орлова-Денисова это не было неожиданностью, его пронырливые разведчики уже все высмотрели.
Посему, не доходя до Финби, он послал отряд:
- Скрыто перебраться через реку. В тумане навалитесь на правый фланг неприятеля.
- Поразить и уничтожать нещадно!
Посланные бойцы удачно завершили переправу и стремительно атаковали шведов. Выгоняли из засады, словно волков, на большую дорогу.
И тут с фронта загрохотали пушки, которые заранее выставил на берегу Орлов-Денисов.
На ошеломленных шведов обрушился залп за залпом! Огонь! Огонь! Огонь! Посыпался град ядер и жаркой картечи...
Пользуясь тем, что все внимание неприятеля было переключено на этот фронт, Орлов-Денисов под гул боя переправил еще егерей на найденных у деревни лодках.
Под прикрытием егерей послал вплавь еще казаков. Соединившись с егерями, они яростно ударили по неприятелю.
Не выдержав такой бойни, шведы отступили второпях по дорогам на города Ваза и Каске.
Вдогонку за ними устремился тот же русский отряд.
Но тут перед Каске, стоящем на острове, шведы засели на хуторе. Они стойко держались, пока от огня не заполыхали, не затрещали гулко деревянные строения.
Бушующее со всех сторон пламя заставило их искать едино верный путь - на своих судах.
Посадку они завершали под защитой гулких выстрелов фрегатов, стоящих в заливе.
Фрегаты, раскинув белоснежные паруса на мачтах и подняв якоря, величаво отплыли в холодное море с остатками храбрых, но изрядно потрепанных десантников. Одни валились на палубу изможденные до крайности, другие хлебали пересохшими ртами воду, третьи, скрипя зубами, перетягивали кровоточащие раны:
- Все пропало, будь они прокляты!
- Пусть меня повесят, чем я вернусь в этот ад!
-Сваливаем побыстрее, пока нас не потопили, как котят!
- Заткните глотки, паршивые ублюдки и радуйтесь, что кости целы!.. Русские могли запросто разделаться с такими олухами в два счета...
Они пересчитали десантников - и не досчитались около двух сотен. В темные глубины моря опустили с десяток-другой солдат, скончавшихся от ранений, приговаривая суеверно: "Мертвецы еще никому не делали зла".
Испуганно кричали всполошенные чайки и суда растворились в туманной дали.
Заехав на конях в свинцовые волны залива, казаки со свистом, насмешками и выстрелами провожали варягов севера, давнишних неприятелей России.
За отличие в этих делах были поощрены казаки, среди которых выделялся командир Донского полка Д.М. Киселев.
На его темно-синем мундире засверкал почетный Георгиевский орден, ибо прославился он:
"Против шведских войск в сражении около Христианштадта, где, командуя авангардом в отряде, 1-го июля встретил наступавшего неприятеля мужественно и, ударив на батарею, взял три пушки и поражал, преследуя.
7-го при Нерпесе стремительно преследовал неприятеля. 20-го при Плиялаксе, сбив неприятельские аванпосты, неоднократными атаками расстраивал его покушения.
7-го и 17-го августа при Лапвирде, вспомоществуя своей предприимчивостью победе и, получа контузию в грудь, не оставил поля сражения и примерною неустрашимостью ободрял подчиненных".
Храбрость и ловкость " сумасшедших дьяволов-казаков" уже стала поговоркой по равнинам и взгорьям Финляндии.
Орлов-Денисов в то время находится с отрядом близ Христианенштадта, из которого оставленный им наблюдательный пост был выбит вышедшим на берег десантом.
Тогда он, не дал неприятелю закрепиться, в очередной раз вышиб его.
Изнуренный ежедневными стычками с многочисленными десантами, угрожаемый со всех сторон опасностью быть отрезанным и потерять единственную, остающуюся за ним дорогу, он принужден был двинуться на юг, ближе к Биеренборгу.
Не успели казаки на новом месте сполоснуть потные лица да напоить коней, как он получил от Буксгевдена предписание: достичь Лапфиерта и атаковать шведов по двум дорогам - к Вазе и Кухаиоки.
"Знаю, что отряд ваш слаб, - писал ему Буксгевден, - но благоразумие и храбрость ваша дополняют сей недостаток. Я даже заблаговременно уверен, что неприятель будет разбит".
Орлов-Денисов, выругавшись в его адрес, возмущался:
- Может, Буксгевден почитал моих бойцов бессмертными, или, по крайней мере, неуязвимыми и одаренными тройной силой против неприятеля, ... в этом клокочущем краю.
Нельзя забывать, что именно он отвечал за жизни вверенных ему людей.
Он хорошо знал, что Буксгевден легко отдает такие приказания. Так, от генерала Каменского, не дав ему ни единой инструкции, лихо потребовал: "Невзирая на малое число войск ваших, вы должны разбить неприятеля".
Вот такое бытовало, и не только у одного военачальника Буксгевдена, лихое "шапкозакидательство".
Орлов-Денисов, исполняя данное ему повеление, собрал отряд и двинулся. Но остерегаясь с малыми силами заходить вглубь чужого края, решил занять важные позиции Лапфиерт и Кухаиоки.
Изредка останавливаясь попоить взмыленных лошадей да поправить сбившиеся седла, они заняли Лапфиерт.
Много сделал для успеха упоминавшийся нами штаб-ротмистр донец Каменнов.
Орлов-Денисов ранее обратил на него пристальное внимание.
Каменнов поразил всех неустрашимостью и находчивостью при выбивании шведов из земляных укреплений около деревни Финби и под Христианштадтом.
И генерал-майор Орлов-Денисов, как командующий отрядом, берет его к себе исполнять обязанности адъютанта.
И что же Каменнов? Пожелтевшие документы свидетельствуют, что он 16 июля в бою под деревней Лапфиерт
"послан был несколько раз с нужнейшими приказаниями в самые опаснейшие места во время жестокой канонады и ружейного огня и выполнял с точностью,
а когда примечено было, что неприятель, вторично усилив стрелками правый свой фланг, теснил наших егерей, то он, бывши употреблен с двумя взводами егерей в подкрепление, спешась, с неустрашимым мужеством атаковал неприятельских стрелков, опрокинул оных и гнал с поражением даже до самых колонн и батарей!"
После погони ржали усталые кони, дымили костерки, остро пахло лошадиной мочой. Казаки, намаявшись, валились на землю перевести дух.
Орлову-Денисову не до отдыха. Полковника Ягодина с эскадроном лейб-казаков и группой егерей он направил далее в Кухаиоки. Разослал на разведку кавалерийские разъезды. Те донесли:
- Всюду мы натыкались на засевшего во всяких укрепленных постах неприятеля.
Разъезд под командой корнета Грекова, с ним 12 лейб-казаков и 8 драгун, наскочил близ кирки Корун на кавалерию шведов с пехотой. Разъезд начал отступать, продолжая перестрелку, но близ Кухаиоки на него с тыла напал другой отряд конницы.
Греков решил пробиться во чтобы-то ни стало! Удалось. Но потеряли людей убитыми, и неприятель лишился десяти человек.
Греков поспешил известить полковника Ягодина в деревне Кухаиоки о близости передовых войск шведов.
Вечером шведы всем скопом бросились на ту деревню. Не видя никакой возможности удержаться, Ягодин, штыками направо-налево, прорвался через неприятеля и отошел к Лапфиерту.
Орлов-Денисов хотел было сам двинуться в Кухаиоки, но получил из деревни Плелакс от подполковника Киселева донесение, что глубокой ночью крупные силы шведов напали на наш авангард. Идет тяжелый бой. Он задумался, просчитывая операцию...
Всадник, пригнувшись к шее коня, скакал со срочным приказом Орлова-Денисова к Киселеву:
- Отступать! Немедленно!
- Но как можно медленнее, задерживая всяко противника.
Сам Орлов-Денисов галопом отправился с отрядом навстречу шведам и остановился на выгодной позиции у деревни Тиоки.
В тоже время велел, чтобы Ягодин с подкреплением захватил Кухаиоки.
Тревога овладела Орловым-Денисовым, когда узнал, что появившиеся перед ним шведские войска составляют часть десанта, высадившегося ночью у Христиненштадта в Плелакском заливе!
-Ну и каша заварилась!- хмыкали командиры, - как ее поудачнее расхлебать?! Ничего, с нашим Василь Васильевичем не из таких передряг выбирались!
Между тем наш авангард, отстреливаясь на каждом шагу, дошел от Плелакса до деревни Тиоки, где замышлялось дать неприятелю сильный отпор.
Но прежде у морского залива русские части побили неприятеля.
Пораженные тем ударом, наступавшие у Тиоки шведы остановились в недоумении, не ожидая встретить здесь русских. Пользуясь заминкой, наш авангард, усиленный лейб-казаками и егерями, стремительно ударил - и шведы обратились в бегство.
Но у перекрестной дороги у Христиненштадта они пришли в себя, и, получив значительное подкрепление с пушками, крепко удерживали узкий проход.
Орлов-Денисов видел, что обойти эту позицию невозможно - придется, увы, жертвовать людьми.
Последовал жесткий приказ:
- Всем атаковать с фронта, в лоб! Выбить неприятеля с позиций!
Казаки спешились, зловеще мелькнули клинки, егеря устремили вперед штыки - и все словно осатанели! И если кто-то свалился, то другой поднялся, третьи орали, настырно бежали вперед!
В сшибку! В рукопашную! - и та позиция пала!
Неприятель поспешно пятился к деревне Плелаксе, и тут егеря, посланные в обход, ружейной пальбою и штыками принудили шведов отступить.
И разбитые десантники, крича:
-Силы небесные, выручайте! - сломя голову метнулись на ожидавшие их в заливе суда.
Сражение то продолжалось целый день. Десант был отбит и убрался восвояси. Потери наши оказались невелики: убитые и раненые составляли около 50 человек.
Но на том сражения не закончились...
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ... Он трудный самый
Пока происходила борьба на Христианенштадской дороге, полковник Ягодин, исполняя приказ Орлова-Денисова, пытался овладеть Кухаиоки.
Он соединился с посланным ему подкреплением и перешел в наступление.
Однако успех его оказался временным. Силы неприятеля были слишком велики: шведы выставили до двух тысячи пехоты и два эскадрона кавалерии.
Избрав выгодную позицию, они остановили натиск Ягодина и выслали отряды в обход его левого фланга.
Заметив это, штаб-ротмистр Чеботарев с командою лейб-казаков и егерей бросился на обходившую их колонну и сшиб ее.
Но в это время появилась другая партия шведов. И Ягодин вынужден был отступить, чтобы соединиться с Орловым-Денисовым у Лапфиерта.
Надо отметить, что в этих, словно в калейдоскопе меняющихся ситуациях, когда позиции переходили из рук в руки, ум у Орлова-Денисова работал без отдыха. Порою на пределе, замышляя, просчитывая и осуществляя ту или иную непростую операцию. И так раз за разом, и всю эту войну.
Вот и сейчас, едва он прибыл к Лапфиерту, как узнал, о неудачной попытке полковника Ягодина овладеть Кухаиоки.
Тогда он, несмотря на малые силы, решил тотчас занять этот важный пункт. Направил Ягодину в помощь роту егерей и часть лейб-казаков с приказом взять Кухаиоки.
Сам двинулся вперед. Но противник не дремал и занял сильную позицию у деревни Манила, укрепленную двумя пушками, а по сторонам, в лесу, стрелками.
Атака! Шведы под прикрытием леса собрали значительные колонны и бросали их в атаку! Но казаки в пики, егеря в штыки, - удары в бок, бедро, голову - отбрасывали их назад.
С переменным успехом дрались остервенело, четыре часа подряд!
Несокрушимыми казались шведы, умевшие презирать смерть, не щадили себя и русские... На небе начали высыпать звезды - и выстрелы стали затихать с той и другой стороны. Начали ухать ночные филины. Шведы удерживали свою позицию.
- Крепки шведы, хоть зубами грызи, - перекликались казаки.
-Эге, где слаба пика, там, сабля владыка! Ночь ищо впереди...
Решительный и настойчивый Орлов-Денисов не мог примириться, чтобы не сбить неприятеля с той крепкой позиции. Он хорошо усвоил, что внезапность и быстрота обеспечивают успех, как нападение степного коршуна на добычу.
Ночь. Тишина. Вдруг в 2 часа рявкнуло оглушительное "Ура!" - и оно разорвало безмолвие. Затрещали ружейные залпы, зловеще блеснули клинки - то русские отчаянно, сломя голову кинулись в атаку!
Ночной бой, он более жестокий и кровопролитный, одним словом резня, кто - кого!
Потеряв уйму убитых, раненых и пленных, шведы обратились в бегство, спасая свои жизни. Бегали ржущие кони, со сбитыми на живот седлами - без всадников...
Оставив небольшой отряд в Кухаиоки, отбитый Ягодиным, Орлов-Денисов отступил к Лапфиерту, которым в это время едва не овладели шведы, высадившиеся близ Христиненштадта.
Неугомонные шведы вновь пытались завладеть Лапфиертом. Настырно.
Но Орлов-Денисов предупредил их. Он одним махом двинулся к Плелаксе, где неприятель занимал сильную позицию и направил в обход обеих флангов две роты егерей.
Его адъютант храбрец Каменнов находился при нем в бою и "со всей точностью доставлял приказания его во время самой жесткой перестрелки в переднюю линию наших стрелков и примерно отличил себя неустрашимостью, и за сии мужественные подвиги изъявлено ему Высочайшее благоволение".
Орлов-Денисов подавил огнем своих орудий неприятельскую батарею.
Повел в атаку лейб-казаков и егерей!
По казачьей привычке наклонился к луке и напрягся. Сухощавый донской скакун в беге вытянулся, набрал скорость. Орлов-Денисов склонился еще ниже. Нащупал рукой эфес сабли - и она, звякнув, легко выпорхнула из ножен. Взгляд его был прикован к шведским десантникам... Пошла, завертелась каруселью кровавая сеча...
Победа была полная! Противник ретировался, оставив на поле боя 175 трупов, наши потери составили 40 человек.
Это был последний бой Орлова-Денисова в северной Шведской войне!
"Стремясь из битвы в поход, из похода в битву, утро и вечер, в самую ночь, всегда на коне, в огне боя и вседневной борьбе с народным восстанием, три месяца без отдыха граф Орлов-Денисов, наконец, почувствовал изнеможение. Тяжелая болезнь осилила могучую природу его...
Финляндская война была основанием воинской славы графа Орлова.
Он торжествовал над всеми препятствиями, поспевал везде. Изумленные неприятели не верили глазам своим, видя его то перед Христиненштадтом, то у Вазы.
Утром, за сто верст от мятежного селения, ночью он был уже там. Его могли почитать двойником, еще и ныне, старцы в Финляндии помнят воинственного витязя на рьяном коне, когда он молнией налетал на противника".
Так вспоминал об Орлове-Денисове хорошо знавший его генерал-лейтенант А.И. Михайловский-Данилевский, участник битв с наполеоновской армией.
....Летняя светлая ночь. У загородки постоялого двора вдалеке от Василия Орлова-Денисова задумалась его Маша.... Где-то далече, в темени он, спит ли, едет ли, видит те же самые звезды над головой, вдыхает такой же лесной воздух, он, ее Василий...