Сталин, попыхивая трубкой, вчитывался в опубликованное для большевистской России едкое письмо "попа - расстриги" Ионы Брихничева - с жалобой на председателя Антирелигиозной комиссии при Центральном комитете партии Ярославского.
Этот Брихничев негодовал:
даже евреям "можно быть антирелигиозными в крестьянской стране, а нам, русским, вынесшим и ссылки, и крепость, и десятилетние скитания с волчьим билетом при царизме, двадцать лет служившим революции, - нельзя быть антирелигиозным, потому что я, например, двадцать лет тому назад был попом.
Лично Ильичом моя деятельность одобрена на 8-сьезде Советов... Партия, где ты?".
Так это же его кавказский земляк, они с Ионой в Тифлисской духовной семинарии зубрили закон Божий да латынь, - поморщился Сталин. Да, с Ионой они, кажется, дружили, тот сын чумазого кузнеца, а он сын захудалого сапожника, и оба с одного года рождения.
Помнится, в семинарии он, Иосиф, и узнал впервые о марксизме, прочитав с благоговением затрепанную брошюру "Азы марксизма". Тогда - то он, двадцати лет от роду, отложил в сторону Библию и отважился сменить рясу и сан будущего священника на судьбу гонимого революционера.
Сталин заходил по кабинету, запыхтел трубкой - и распорядился молчаливому секретарю доставить ему,...нет, не бывшего служителя церкви Иону, а личное дело того, ставшего теперь уже большевиком. Что он, так быстро перекрасился в безбожника?- усомнился Сталин. Помнится, что Иона учился усердно в Кутаисском церковно-приходском училище и в семинарии.
Вот потом и решим, как поступить с этим дерзостным писакой, и дадим ответ на его колючий вопрос "Партия, где ты?". А что автор ссылается на Ильича, то место его почившего заступника определено в Мавзолее, а вот где будет место Ионы?..
Сталин занялся очередной бумагой. За окнами Кремля шел бурный 1925 год, и напористо шагала в гонениях на церковь и ее служителей, самоуверенная республика Советов.
Через время на зеленом столе Иосифа Виссарионовича лежала пухлая папка на Иону Брихничева. Сталин любил думать и анализировать, прорабатывать неожиданные решения и сложные документы.
Он открыл папку и углубился в изучение материалов. И они огласили вождю, чуть ли не исповедь сына своего сумбурного века.
Да, они, друзья-семинаристы, пошли разными дорогами, но пути их пересеклись не сейчас, на столичном уровне, а намного ранее - в уездном Царицыне на Волге, где работал и оставил зримый след каждый из них.
....Итак, Иона, после семинарии, получил сан священника и приход в селении Пасанаури.
Стал толковым пастырем, но вскоре благочестивые прихожане, церковь из камня, маленькие сакли и большие снеговые горы остались далеко позади - его перевели в Тифлис. Стал он преподавать закон Божий в кадетском корпусе.
Иона попал в самое пекло революционных столкновений 1906 года.
Ужасался он, как полыхали до небес нефтяные пожары, как стычки переходили в страшную межнациональную резню, как собаки облизывали кучи окровавленных трупов, как со злобой проводились повальные облавы и обыски. Тифлис был объявлен на военном положении.
И перед сном Иона истово молился, чтобы виденное им зло никогда не повторилось, даже во снах божьих! И восстав с колен, долго задумывался о неисповедимых путях господних, людских. Но что ведал он о собственной судьбе?!
Сталин отодвинул дело, отхлебнул из стакана чай и задумался.
Да, тогда в Тифлисе, Баку, Батуме, выжимали из местных рабочих пот и кровь на нефтяных промыслах мировые нефтяные короли. Эти шведы Нобели, французы Ротшильды, всякие Тагиевы и Манташовы. Худосочные работяги не стерпели, жгли вышки и керосиновые склады, пошли насилия, забастовки - все перемешалось!
Полицейские в Тифлисе избивали и стреляли в бунтующих.
В ту пору он входил в состав Тифлисского комитета РСДРП и вел схватки против жестокого военного правления и нефтяных баронов.
Наверное, и стал тогда настоящим большевиком, назвал себя "Коба"...Убеждал неустойчивых, что будет ещё и на нашей улице праздник! И не сдавались боевики-террористы, эти "ангелы смерти". А затем он покинул Тифлис....
Да, но что же делал тогда святой отец Иона?
И Сталин перевернул следующий лист...
...Оказывается, Брихничев не дремал! В Тифлисской газете "Возрождение" появляются статьи этого негодующего священника, который разил черносотенцев и церковнослужителей, сеющих вражду между русскими, армянами и евреями, протестовал против насильственного приобщения инородцев к русскому образу жизни.
Напоминал о священных библейских заветах!
Решая пробудить могучие, но дремлющие силы народа, сей пастырь с приходом весны 1906 года выстреливает - номер за номером газету "Встань, спящий!".
Насыщает ее религиозно- прогрессивными статьями. Это был страстный, с религиозным смыслом, протест против деспотии, тирании властей!
На улицах бунтующий люд, отставив заряженные дробовики и ружья, выхватывал его духовные газеты из рук мальчишек-разносчиков.
Газета запрещалась, полиция изымала крамольные номера, но издание, словно волшебная птица-Феникс, восставало из пепла и - воскресало под другими названиями!
Буйный Тифлис гудел как растревоженный улей, и добавлял огня в него своими пламенными призывами Брихничев.
Этот неистовый правдоискатель в церковной среде! Вообще-то протестующие священники обычно не подписывались под своими статьями, дабы избежать наказания властей, но Брихничев был весьма смел!
Гласил:
Я не поэт, но сердце жаждет песен
Могучих, грозных как набат...
Я не поэт, но мир цепей мне тесен
Как и тебе, мой скромный брат...
Вот тогда и началась духовно-пропагандистская и литературная судьба священника Ионы Брихничева!- проницательно определил Сталин, листая страницы дела.
...А царский наместник на Кавказе, не сумея совладеть с этим мятежным святым отцом и находясь в небывалом раздражении, направляет на него возмущенное письмо обер-прокурору Святейшего Синода!
Негодующее подчеркивает, что статьи Брихничева оказывают вредоносное влияние "на средние, и низшие классы и войска"!
К тому же тот оглашает и щедро оделяет мирян брошюрой "Вопль крови", призывающей прекратить взаимное кровопролитие и отменить смертную казнь!
Издания эти пришли в руки Брихничева из Москвы, а написаны были студентом Московской духовной Академии Павлом Флоренским из того же Тифлиса.
Семинаристы вовсю сочувствовали боевым социал-демократам и эсерам! Эти брошюры тайком расклеивались на стенах домов, разбрасывались по почтовым ящикам и заполонили многие города и думающие умы империи.
Если Флоренского (впоследствии видного ученого и религиозного философа), арестовали и заключили в тюрьму на Таганке, то недолго церемонились и с неуправляемым священником Ионой. Хотя внешне ничего не предвещало большой беды.
Но неумолимый обер - прокурор Синода уже взял под секретный надзор служителей церкви, причастных к освободительному движению:
"Явились предатели, отверженные ныне церковным судом... Но они, слава Богу, считались единицами, были колеблющиеся, сбитые с толку, шедшие на сближение с врагом,...но их, к счастию, были сотни из всей 50- тысячной христоносной рати русского православного духовенства".
Опытный Синод бьет по бунтарям-проповедникам внезапно и решительно!
И лишает гордого Брихничева священнического сана - за антиправительственную деятельность! "Переживем!", ответил расстриженный Иона. Но силы ада уже были приведены в движение!
Следующий удар наносят ему - светские власти! В июне 1906 года его враз арестовывают.
Приговаривают к тюремному заключению. Смутьян отбывает наказание в Мехетском замке, где томились революционеры.
Напитавшись идеями социализма и наглотавшись вдосталь тюремной баланды, Брихничев, затянувши ремень потуже, отправляется в ссылку. В глушь Рязанской губернии. "Выживем!", произносит он в городке Егорьевске, взирая с благочестием на церковь Александра Невского.
После отбытия ссылки Иона следует выводу Екатерины Великой: "В подобных случаях нет другого убежища, кроме того, как стараться забыть злополучия".
Нет, он, строптивый, не отходит от религиозной деятельности!
Она приобретает только другой, иной характер. Иона решительно сближается с московским религиозно-философским обществом и сотрудничает в журнале "Век" с епископом М. Старообрядческим, будущим московским протоиерем В. Свенцицким, публицистом В.Эрном...
Брихничев глубоко увлекается идеями христианского социализма и входит в нелегальное общество с названием "Христианское братство борьбы". Кстати, обер-прокурор Святейшего Синода стал опасаться уже не только жгучего революционного, но и христианского социализма.
А какие потом рядом с Брихничевым имена!
Поэты Александр Блок, Валерий Брюсов, Николай Клюев, писатели Максим Горький, Дмитрий Мережковский, Мариэтта Шагинян ...Конечно, Брихничев не имел такой известности, которой обладали эти люди.
И его буквально обуяла жажда творчества!
В порыве быть ближе к простому житию-бытию, он становится сотрудником и издателем народных газет и журналов в тревожных Волго-Донских просторах.
За что власть предержащие преследуют его по пятам, и, не дав ему "опериться" на одном месте - высылают с полицией подальше в другое.
Перебирались, словно четки, друг за другом, города и веси российские...
Ростов на - Дону. Казаки в мундирах, армяне в кафтанах, евреи в ермолках, вся богатая рать и мелкая чиновническая знать - с превеликим удовольствием разбирают в лавках журналы его с зовущими названиями "Пойдем за нами", "К свету".
В них жадно выискивают красноречивые статьи изгоя- священника Брихничева, в которых так чудно и маняще переплетены яркие революционные взгляды с вечными христианскими заповедями. Пожалуй, как ни у кого!
...Царицын на Волге.
Купцы-пройдохи, чернильные хваты - нотариусы и адвокаты, артисты-кокаинисты и верткие депутаты с нетерпением ждут выхода в свет газет "Царицынская жизнь", "Царицынская мысль", "Город и деревня" и еженедельника "Слушай, земля".
Одни, читая их, прыскали со смеху, другие пунцово краснели, а третьи задумывались...
В изданиях Брихничев, так непривычно дерзко для уездного обывателя, бичевал алчность, разгул, похоть. Ведь взглянуть царицынцам на себя с черной, не ангельской стороны, бросить взор в бездну порока - в этом была какая-то своя завораживающая и очищающая сила.
Имя редактора, бойкого стихотворца Ионы Брихничева в Царицыне, этом бурном русском Чикаго, у всех на слуху! Звенят, гремят набатом над Волгой и Доном его обличающие слова "К сытым":
Ваши руки к хищенью привыкли
Ваш девиз - лучше брать, чем давать,
Ваши мысли и пошлы и мелки,
Ваше дело - поесть да поспать...
Поговаривали злопыхатели, что толстосумы волжские да донские - миллионщики Лапшины, Репниковы, Парамоновы, Миллеры, побаивались портить с поэтом отношения, дабы не попасть на острый язычок его расхожих газет.
А других просто корежило, когда беднота пошустрее, подвыпив, и собравшись толпой под окнами красных кирпичных особняков, сверкая босыми пятками, приплясывала и дерзко выкрикивала богатеям вирши автора:
Ваши очи от счастья ослепли
Вы не видите слез нищеты...
Ваши уши в довольстве оглохли-
Вам не слышится стон сироты...
Коварные соперники тех вальяжных денежных тузов, подливая масла в огонь, нашептывали им на ушко в ресторациях и гостиных хрустальных:
"Сей святой отец-сочинитель с загадочных гор кавказских, колдовских - обладает страшным даром гипнотической силы! Так что на глаза к нему и не кажись!"
А неутомимый Брихничев, горя как факел, истово следовал девизу, оглашенному в бойком царицынском журнале "Слушай, земля".
Провозглашал, что надо "Будить мысль, будить совесть и лучшие стороны души человеческой, звать людей к светлым идеалам..., чутко откликаться на все нужды и запросы трудящихся людей, отражать религиозные течения в русской народной жизни,... вообще служить любви, правде и объединению людей". Вот так.
Иона обвиняет мягкотелую интеллигенцию, воспарившую от нужд и горестей народных на твердь небесную, и призывает художников кисти и пера спуститься на землю грешную, и честно живописать "на всю грамотную Россию".
Популярность демократических изданий его признавал даже Максим Горький.
Он в письме к Брихничеву, помещенном в журнале "Слушай, земля" в 1909 году, просил того "использовать все свое влияние для сбора средств, в пользу пострадавших от землетрясения в Мессине".
Но то ли чувство меры изменило одержимому Брихничеву, то ли позабыл он в погоне за великой духовной идеей простую заповедь христианскую "Не сотвори себе кумира"?!
Ибо в результате преследований, цензурных да административных, и скрытых переживаний личного характера, он, настрадавшись, едва не поддался искушению диавола наложить на себя руки.
Уйдя от греха и превозмогши себя, Иона наполняет своими фельетонами и очерками московскую "Газету-копейку", имевшую оглушительный успех в низах народа, вплоть до ночлежных домов.
В ней Брихничев, вкупе с другими священнослужителями, остро критикует, порою просто измывается над тупоголовыми властями и всё разъедающей коррупцией, над церковной оголтелой реакцией, возмущается обнищанию людскому и долготерпению!
Да, Иона был другом бедноты!
И в городах Царицыне, Симбирске, Тифлисе были созданы скрытые кружки так называемых "свободных христиан", стоящих за радикальное обновление церкви, - созданы при помощи сподвижника Ионы Брихничева, священника, ставшего затем эсером, отца Михаила.
Так-так, это весьма любопытно,- задумался Сталин. Мелькали перед ним страницы дела - летели годы.
... Вот интересная выписка из дневника поэта Александра Блока, размышлявшего в 1910 году о своих планах на лето: "Поехать можно в Царицын на Волге к Ионе Брихничеву".
Оказывается, Иона стремился привлечь к участию в своих журналах таких светил, как Блок и Брюсов, тяготевших к великой духовности.
И он ведет переписку с Блоком, поразившим его публикацией "Религиозные искания и народ".
С подачи Брихничева, в журнале его "Новая земля", боровшемся за преобразование церкви и разрушение прогнившего государства, появляются яркие стихи Брюсова.
В неповторимом сборнике "Христос в мировой поэзии", изрядно нашумевшем по России, Брихничев поместил ряд высокодуховных стихотворений Брюсова.
С 1910 года Брихничев живет в Москве. Активно трудится в своей "Новой земле". Этот печатный орган "Голгофских христиан" считал, что путь к "спасению" и "новой земле" лежит через самопожертвование. Сообщников его обедняло модное учение гремевшего тогда Н.Ф. Федорова, о "научной победе над смертью и всеобщем спасении"!
Знаменательно откровение поэта этого общества, крестьянского самородка Николая Клюева, которого Блок познакомил с Ионой:
"Не помню, как очутился я в маленькой бедной комнате у чернокудрого, с пчелиными глазами человека. Иона Брихничев - пламенный священник, народный проповедник, редактор издававшегося в Царицыне на Волге журнала "Слушай, земля", принял меня как брата, записал мои песни. Так явилась первая моя книга "Сосен перезвон", Брихничев же издал и "Братские песни".
Однако не совсем ясно, - прищурился Сталин,- почему такие близкие друзья, Брихничев и Клюев - стали потом врагами, а?
И "новым Хлестаковым" обозвал едко Иона своего собрата по перу, которого сам же вывел на светлый путь поэта и всероссийской громозвучной славы. Большей славы, чем у него самого!
Не в этом ли скрыта главная загадка? Не поэтому ли, Иона, наделенный от Бога обостренной чувствительностью и совестью, опубликовал примеряющее письмо к Николаю Клюеву?
Вот это, подшитое в деле, небрежно вырванной страницей из сборника Ионы "Осанна", напечатанного в Одессе:
Я все простил тебе, поэт...
Не вспомяну и лжи последней...
Вершу я позднюю обедню-
Нам нужен мир.
И мира нет...
Я верю, верю в светлый май...
Исполним вящее Закона...
Ты снова скажешь: брат Иона!
И я воскликну: Николай!
Сталин аккуратно закрыл пухлую папку. Интересно, вздрогнул ли от этого стиха Клюев? И каялся ли кто из них искренне?
Он попросил секретаря подобрать ему сборники стихов и журналы Брихничева, которые издавались до Октябрьского переворота.
К утру следующего дня перед вождем на столе высилась гора журналов и книг, на них красовалось имя Брихничева, проскальзывал и портрет его, в круглых очках, с бородкой, в рясе священника и с крестом на груди.
Сочинения Брихничева, а также рецензии и отзывы на них поразили Иосифа Виссарионовича разбросом самых невероятных и разноплановых тем, вопросов и мнений.
Наверное, немногие священники отважились вести такую же активную жизнь, как Иона, - задумался Сталин. - Ему явно не доставало триумфов, но с избытком хватало тревог и неудач. Даже выбравшийся недавно из сельской грязи Клюев, ничтожно сумятившись, уже пишет отзывы на книгу Брихничева "Капля крови" летом 1912 года в расхожей "Столичной молве".
Интересно, чем же занимался Брихничев перед Первой мировой войной,- зашелестел
документами Сталин. - Понятно, что с властями он годами жил не в ладах. Но неужели он так и не понял, что за ним и за его словами бдительно следили цензоры и вездесущие агенты тайной полиции?
Подготовленная Брихничевым для москвичей-социалистов легенда "Огонь принес я на землю", вызвала мрачное раздражение у цензуры - и была запрещена. Резонанс в духовном мире получила его брошюра "Горькая правда. Открытое письмо С.- Петерб. православному миссионеру Боголюбову".
Иона переживает, мечется и мучится - и находит-таки возможность опубликовать в Москве сборники своих стихов, нередко с образами пророков-мучеников, выводящих многострадальный народ "на путь всеобщего спасения и бессмертия".
Это были годы его усилий, попытки обрести священную свободу творчества - и вечный поиск духовного созидания, не всегда понятный окружающим.
За свою яркую демократическо - христианскую поэзию и позицию, не вписывающуюся в заплесневевшие каноны царского права и церкви, бунтующего Брихничева в 1913 году высылают вон из Москвы.
Начинается его полунищие странствия по южным провинциям империи. Мелькали полустанки, города, трактиры и храмы, издатели, никчемные и известные поэты и писатели, и их прихлебатели...
Занесло его в Одессу, город богатый и оживленный. Ставший его поэтическим торжеством.
Здесь он выпускает ряд солидных сборников. Вместе с поэтом Александром Горским, который, следуя учению упомянутого Федорова, гордо отказался от священнического сана, (при Советах был репрессирован), издает сборник "Вселенское дело".
Книгу они посвятили десятилетию со дня смерти идеолога своего Федорова, и участвовал в ней и блистательный Валерий Брюсов!
Славной Библии посвятил Брюсов слова, которые всегда звучали в душе Брихничева, да и не только его:
Ты вечно новой, век за веком,
За годом год, за мигом миг,
Встаёшь - алтарь пред человеком,
О Библия, о книга книг!
Брихничева шумно приветствовали толпы одесских почитателей, особенно евреи -ведь он первым возгласил русскому миру имя их национального поэта Хаима Бялика, одобренного Брюсовым и Горьким.
Как-то Брихничев, бодро шагал по дождливым улицам, и вдруг смачный комок грязи залепил его лицо: "Убирайся прочь из Одессы! Наш город не для прохиндеев- евреев, которых ты хвалишь, как ихнего недоноска - стихоплета Бялика! Пошел вон, паршивый пес!".
Иона, рукавом вытершись, горько сообразил, что причиной тому - его сближение с еврейской общественностью города и его непримиримые статьи, направленные против жесткого ограничения гражданских прав евреев - "жидов" в России.
Сталин поморщился: так было или нет, но будущее подтвердило жизненную правоту Брихничева в защиту интересов простого еврейского населения.
А в годы Октябрьского переворота и жуткой гражданской Брихничев, оказывается, не бросает литературных занятий. Его, Сталина, вихрем гражданской и указанием ЦК забрасывает в Царицын, который в кровавых боях забывает о проповеднике Брихничеве.
Сколько сил приложил он, Иосиф, с Ворошиловым, организовывая и сдерживая бешеный натиск белогвардейских войск на Царицын!
Этот "Красный Верден" выдержал даже торжествующий парад белых на своих площадях, но - устоял, и стал пролетарским!
А как он порешал в Царицыне кричащую для страны продовольственную проблему?!
И заслуги его признавали даже недруги! Загруженный нефтью, керосином и мазутом на огромных складах Нобеля, Тагиева и иных бизнесменов, Царицын стал под его руководством плацдармом по национализации нефти и имущества у этих воротил, да и по всей России.
Даже, несмотря на противодействие Ильича...
А ведь этот стратегически важный город Юга России мог бы, например, увековечить имя пламенных большевиков...может быть, даже его? Сталин задумался...
Но что же делать с Брихничевым?
Если подвести красную черту, учитывая категорическое изгнание всех недовольных, колеблющихся и сопротивляющихся власти Советов то... Иону надо - гнать в шею из партии! Чтобы все знали - пощады не будет даже землякам, друзьям детства, соратникам!
Невзирая даже на то, что Брихничев состоял делегатом съездов РСДРП!
Вот это и будет его, сталинский, ответ на письмо Брихничева "Партия, где ты?".
И Иосиф Виссарионович дал указание...
Царицын стал Сталинградом.
Брихничев вновь, как в молодости, стал беспартийным. Сталин не подверг его в дальнейшем либо изгнанию за границу, преследованиям и репрессиям, доведению до самоубийства, автодорожному или иному несчастному случаю - как сотен тысяч других бывших... Почему?
Может, в карательных органах с Ионой состоялся категорический разговор и ему был дан... последний шанс? На выживание. Брихничев продолжал писать письма Сталину, но ответа на них не получал!
Непотопляемый расстриженный священник и экс - большевик Иона Брихничев живет и работает взахлеб!
И членом Всероссийского комитета ликбеза, и в народном комитете просвещения Грузии, и как деятель нового Пролеткульта.
Пишет популярные брошюры по духовному богатству людей будущего, в которое он так искренне верил и так истово старался приблизить!
Помните, то "федоровское" движение о победе над смертью и всеобщем спасении.
Оно-то и было взято большевиками на вооружение: "вплоть до общения с другими мирами, бессмертия, воскрешения тех, кто жил прежде, и даже создания новых планет и планетных систем".
И Брихничев, уже как философ, был ярким представителем этого учения космизма, над которым в те годы усиленно работал Центральный институт труда, стремясь к обоснованию "идеи космической экспансии, преодоления смерти и возвращения жизни погибшим".
Брихничев, как секретарь Центральной комиссии помощи голодающим при ВЦИКе, вовсю использовал это в выступлениях перед победившим пролетариатом.
Оно на "ура" воспринималось среди воспрянувшего духом народа!
Но затем стало как-то мешать вечному учению марксизма-ленинизма... И все "федоровцы" были подвергнуты репрессиям, и лидеры их поумирали в тюремных больницах. А философ Брихничев...остался жив.
И он написал сочинение "Книга в жизни замечательных людей", которое было издано в 1931 году в Москве; успевал сотрудничать с белорусской Академией Наук.
Думается, что мечты об ослепительным будущим не покидали Иону даже в скудном доме для престарелых в Москве, где тихо катился к закату век его.
Долгое время значительная часть жизни Брихничева оставалась под спудом.
Сейчас исследователи стали упоминать о нем.
В солидном биографическом словаре "Русские писатели" о Брихничеве сказано емко: публицист, писатель и поэт. Да он никогда и не причислял себя к великим талантам, знал свое скромное место, и писал:
...Я и не вождь - к земле обетованной
Не мне народ родной вести...
Но вижу я - в тумане - день желанный
Кто я? Сигнальщик на пути.
Так он обозначил свое место в сложном времени потрясений и катаклизмов: Сигнальщик на пути.
Судьба дивно распорядилась Брихничевым.
В отличие от многих гонимых современников, он не сгинул и в огненные годы войны.
Он похоронил своего друга- недруга Сталина в Мавзолее. Упивался ли он разоблачением коммунистами культа личности Сталина и выносом-выбросом его тела из Мавзолея - трудно сказать, да и вникать в чужие души.
Ему суждена была долгая жизнь и возможность работать до глубокой старости - он умер почти в 90 лет, в 1968 году, - что при его импульсивном нраве и чересчур прямом и открытом характере представляется почти невероятным.
Однако словно какой-то рок специально позаботился о том, чтобы его творческое имя почти стерлось, растворилось без следа, ибо стихи и проза его мало кому известны. А ведь он пережил Блока, Горького, Брюсова, да и многих светил...
Сохранившееся о нем богатое литературное наследие и документы бурной жизни осели в неведомых глубинах архивов. И Бог весть, когда мы будем иметь полное, объемное представление об этой сильной, необычной личности и масштабах его дарования.
Только теперь, при имени Царицын - Сталинград - Волгоград, мне видится на крутом берегу Волги не только тень уничтоженного здесь коммунистами колоссального памятника своему кумиру Сталину... Но и фигура его кавказского земляка, бывшего пламенного священника и большевика Ионы Брихничева.
В беспокойной душе которого билось горячее сердце.
Необычного проповедника. Пастыря многих россиян. Пастыря необычной судьбы...
И невольно о таких неординарных личностях вспоминаются мне строки Джона Мильтона из его "Потерянного рая":