Я достаю забытый, старый том,
Забытые стихи достану с полки.
И в зеркалах видны твои иголки,
О, порча невозможная. С трудом

Смотрю и вижу - вот они, осколки
Зеркал разбитых, вот они - иголки
По косякам, и вот он - результат,
Когда уже пятнадцать негритят
У моря Чермного умершие лежат.

Устала я ложиться и вставать,
Лежать в болезни от ночной стихии,
И Богородице читать стихиры,
И снова хором где-то подпевать.

Вот умер человек, и нет его.
Фонарь, аптека, булочная, прачка.
Кому-то, видно, это неудачка,
Кому-то - вход Сальери, торжество.

Устала ждать, ложиться и болеть.
В больнице же - статистика по трупам,
И зрячим окулистам видно в лупу,
Что нам, очкарикам, не скоро умереть.

Измерят долголетие крючком,
К последнему столбу Пегасов гонят.
И снова человек кричит: - Покойник!
И снова заедаешь посошком.

В траве, в Луне, что светит все не так,
В приглушенной тиши замочных скважин,
Кто, как царица, пышен и разряжен?
Покойница. На левый глаз пятак
И вот второй - на правый уж ложится,
И Гоголь вечно пишет небылицы,
И Мятлев - тоже выпить не дурак.
И вновь из погребальной колесницы
Чермного рукава взлетает флаг.
И еду, еду я из-за границы
В Россию, где мерещится кулак
И семечки, и ласточку моряк
Не видит из-за флага. Напомажен
Бриолем волос черный. И заряжен
Дуэльный пистолет. И дело - смак.

12 июля 2009 года