Белизна чистого листа завораживает; ты боишься, боишься излиться на бумагу целиком, без остатка, как в старые-добрые времена, когда строки заживляли душевные раны.
Отвыкнув от веса пера, мучительно пытаешься вернуть то особое состояние, когда ты выскакиваешь из ванной и садишься за ноут. Малейшее промедление и вдохновение ускользает, муза ворчливо возвращается на пепелище остывшего сердца - Помпеи подле жерла Везувия.
Нет смысла описывать всё и вся, ибо не постичь тот груз, влекомый мною, все дальше и дальше, сквозь толщу времени; он незримой цепью охватывает мою шею, проникая сквозь дыру в груди туда, где, когда-то бодро улыбаясь, жила моя душа. Оковы, взращенные мною самим, становились лишь крепче день ото дня, звенья укрупнялись -это мой путь, я шел прямо , высоко неся стяг веры и верности.
Что есть высокие принципы в наше время? Ничто, обуза тщетно мешающая алкать удовольствия юности, уносящие бурным потоком!
О как соблазнительно сбросить оковы выпестованные мною, окунуться сперва устами, затем преклонить колени и вовсе целиком погрузиться в пенящийся водоворот страстей, отпуская вожжи внутреннего зверя.
О как убедителен был тот волхв, что мановением руки снял туман с моего разума, повествуя о дарах сладостных, что таятся за приоткрытой дверью. На мгновение я опустил свой щит, позволив падшим ветрам проникнуть в узилище зверя; о как он извивался, предвкушая пиршество...