Биньковская Анастасия Андреевна
Глас Народа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кстати говоря, меня зовут Таня. Фамилию/отчество и прочую дребедень, с вашего позволения, опущу. Нечего разглашать военные тайны... Мне двадцать восемь лет, и уже третий год я не праздную главных праздников всех времён и народов: Новый год и День рожденья. Не то чтоб меня это раздражало. Рабочий беспредел БЕСИТ.
  Безумный, просто безумный день! Да ещё Новый год наступает на пятки.
  В то время как нормальные люди бесятся, празднуют и веселятся, я всё никак не могла отвязаться от своих прямых обязанностей! Валера - так мы с ребятами за глаза называли редактора нашей скромной газетёнки, - надумал состряпать ряд "оригинальных" статей для нового выпуска. Обращая внимание на название газеты, отдающее волевым социализмом - "Глас Народа", можно было догадаться, сколько бедной мне платят за вынужденный трудоголизм. Зарплата у ведущего журналиста была, хе-хе, воистину народной...
  Стою на майдане. Холод собачий, и жалкий полосатый свитерок ну никак не спасает ситуацию. Перчатки были благополучно забыты в редакции под огненным взором Валеры, и обледеневшие пальцы мёртвой хваткой сцепились на диктофоне. А в голове... Ммм, в голове, ударяясь о стенки черепа, роятся гневные мысли... Прохожие - чёрт бы их всех побрал! - быстро перебегали с места на место и думали о каких-то своих делах. А на продрогшую журналистку им было плевать с высокой башни.
  Я вертела головой, словно бывалая сова, в поисках интересных персонажей. Кто-то отличался одеянием, кто-то - жестами, а некоторые уже вовсю резвились в отключенном фонтане... Но каждый, хоть и по-своему, являлся частью шумного празднества. Что ж, в этом есть своя прелесть! Город - как человеческий организм. Пресса - её нервы. А я, получается, какой-то левый, полусдохший нерв.
  Кстати говоря, меня зовут Таня. Фамилию/отчество и прочую дребедень, с вашего позволения, опущу. Нечего разглашать военные тайны... Мне двадцать восемь лет, и уже третий год я не праздную главных праздников всех времён и народов: Новый год и День рожденья. Не то чтоб меня это раздражало. Рабочий беспредел БЕСИТ.
  Рассуждая на эту неприятную, но навязчивую тему, я вдруг замечаю колоритную дамочку. Она стояла у входа в "Глобус", и, размахивая руками, словно гусь в приступе агрессии, причитала... Целью её атак был снегоуборщик. Снегоуборщик дамочку упрямо не замечал.
  Я нащупала на диктофоне кнопку записи - и трусцой направилась к женщине. Та стремительно меняла цвет лица: сначала побледнела, потом посинела, словно от удушья, и, наконец, стала помидорно-красной, под цвет собственных сапог. Обождав, не появится ли в этой эмоциональной палитре новых оттенков, я всё же подошла к даме.
  - Здравствуйте! Газета "Глас Народа" печатает серию статей о... - пытаюсь представиться я, но у моей потенциальной собеседницы другие намерения.
  - Пресса! Куда смотрит пресса! Вы только поглядите, что творится?! - возражения явно не принимаются, но я стараюсь всё же выразить свой протест. Чёрт, у неё мёртвая хватка! Так и хочется укусить за толстый палец. Если она не уберёт руку с моего рта, я уйду в литераторы!
  -Этот наглец заметает меня снегом. Вы только представьте!.. - чтоб выразить своё возмущение в полном объёме, возмущённая женщина таки отняла свою массивную ладонь от моего лица. Дышать стало легче. Теперь можно и перебить...
  - Стоп! Повторяю: Газета "Глас Народа" печатает серию статей об отдельно взятых горожанах. Меня зовут Татьяна Сонова. Мне лишь нужно, чтоб вы выразили своё мнение о Киеве в общем и площади в целом... - я собой гордилась. Ведь мне удалось перебить громогласное гоготание "отдельно взятой горожанки", и даже порядком оглушить её своим надрывным воплем. Жаль только, я почти на голову ниже неё - так хочется иногда посмотреть на побеждённого тобой человека сверху вниз.
  - Киев - крайне бестолковый город. - Сказала она и пошла искать себе нового снегоуборщика.
  ...
  С тех пор, как первый мой улов сорвался с крючка, прошло полчаса. Я сижу на скамейке, и, ёжась от холода, гляжу по сторонам - на пёстрое человеческое ассорти. И кажется, что каждый излучает радость, словно радиацию: сквозь усталость, суету и рутинные мысли невольно пробиралось ощущение праздника. И любая, даже самая мимолётная улыбка дарила радость.
  Внутреннего тепла, что так ярко рекламируют в добрых детских фильмах, я не ощущала. Зато мне отморозило нос, и в кроссовках что-то подозрительно хлюпало - сказывалось хождение по многочисленным сугробам... На площади можно было отыскать такие места, где в снег проваливаешься по пояс, и я, видимо, по очереди провалилась в каждый из них. Ааа, ненавижу! Чтоб этого Володю кондрашка хватила!
  Кто-то закашлялся прямо у меня над ухом, и я больно шандарахнулась головой о спинку скамейки. Чёрт, снова нервы! Тихо, почти беззвучно выругавшись и сменив с двадцать гневных выражений лица, я повернулась к виновнику происшествия. И мне захотелось расплыться по скамейке быстро, как сыр в микроволновке...
  Рядом со мной сидел старичок, сухонький и весь какой-то сморщенный. Старичок улыбался. Так добродушно, будто я и не зверела у него на глазах. Меня это успокоило - видимо, он уже мало на что обращал внимание... Я уже было вернулась к созерцанию праздной беготни, как старик указал пальцем на мой бейджик.
  - Вы - журналист? - голос его оказался тихим и высоким, с лёгкой хрипотцой.
  - Журналистка. Да, а что? - я не раздражалась, боже упаси! Даже улыбнулась, несмотря на обстановку, которая явно не располагала к положительным эмоциям. Но дедуля заметно огорчился. Может, он надеялся на негативный ответ?
  - Ходят здесь газетчики, телевизионщики ходят... А оно всё ненастоящее получается. Кто-то что-то ляпнет - а другие за чистую монету принимают. Газетчики оговорку подхватят, да и понесут в люди... - старичок говорил грустно, иногда вздыхая, а в конце тихо хмыкнул. Его грусть - даже странно! - мгновенно мне передалась. Хотелось сидеть и философствовать. Но я лишь включила диктофон.
  - А что вы думаете о Киеве?
  - Странный город, ей-богу. Пластмассовый, казалось бы, и ненастоящий... А душа есть. Широкая-широкая душа. - Старик мечтательно улыбнулся, и мне вдруг живо представился золотистый нимб над его головой. Прикрыла глаза - и наваждение исчезло.
  ...
  "В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла..." - дети пели песенку о зелёном дереве, но хоровод водили почему-то вокруг Деда Мороза. А точнее, плечистого мужчины с ватной бородой на верёвочке, носом заядлого алкоголика и раскатистым голосом. Видно было, что Мороз держится из последних сил. Осталась раздача подарков и последний танец...
  Раздача подарков прошла именно так, как ей и полагалось. А вот танец пришлось пропустить - суровый Дед Мороз объявил себя персоной нон-грата и поспешно ретировался с площадки. Минута - и он уже сидел на соседней скамейке, обмахиваясь собственной бородой. Борода теперь существовала отдельно от подбородка, и её успешно заменила трёхдневная щетина.
  - Простите... - Дед Мороз никак не отреагировал. Видимо, он простил. Тогда я, не раздумывая о том, как это выглядит со стороны, пересела на его скамью. И снова ноль внимания, фунт презрения. Я отчаялась было достучатся до красноносого, но тут он сам заговорил:
  - Дурдом. Третий год уже напяливаю на себя это убожество, радую детей... А сам как помидор маринованный, чесслово. К шести часам готов упасть на ближайшую клумбу и уснуть. - Дед Мороз выглядел таким измученным, что хотелось дать ему, несчастному, копеечку. Но у меня копеечки не было, а было желание сдать статью до боя курантов.
  - Дедуля...
  - Да какой я тебе дедуля! - он, громко смеясь, махнул в мою сторону рукой. - Дмитрий я. Дмитрий Гаузов. Строитель по профессии, Дед Мороз по призванию! - его хохот сотрясал мою психику, но тут я услышала, что к нему присоединился ещё один - звонкий и девичий. Чтоб его, я смеюсь?..
  - Дмитрий! Я Татьяна Сонова, корреспондент газеты "Глас Народа". Разрешите задать вопрос?
  - Ну? - Гаузов перестал смеяться, но улыбка до ушей не покидала его лица. Этого хватало с головой.
  - Как вы относитесь к Киеву? Какой он? - он заметно озадачился. Видимо, никогда не задумывался, каким может быть этот город. Ну, город и город - нагромождение высоток и кирпичных домиков, люди, зверьё однообразное...
  - Киев добрый. Здесь живёт множество людей, и каждому этот город даёт что-то своё. И... гостеприимный, что ли... Вон, сколько народу иностранного у нас водится! - Дед Мороз пожал плечами.
  - А что он дал вам? - это был уже собственный интерес. Действительно, что получил Дмитрий от этого безумного города?..
  - Он дал мне понимание. Понимание того, что добро воздаётся сторицей, но у зла сильнее отдача.
  ...
  Дмитрий отчалил почти что час назад, и уже с десяток минут я наблюдаю за очевидной нелепостью. В то время, как люди не превращаются в льдины только потому, что скачут, словно контуженные воробьи, посреди площади стояла... тележка с мороженым. Пухлая продавщица в толстой шубе откровенно скучала, иногда лениво открывая холодильную тележку и трогая пальцем мороженое. Клиентов не было.
  Меня неудачливая продавщица заинтересовала. В её действиях читалось типичное, Киевское упрямство... Она - дочь своего города. И лежащая на мне статья откровенно жгла задницу... Поэтому я, подавляя желудочный спазм, подошла к тележке.
  - Мне эскимо, если есть. - Я достала из кармана двадцатку, а глаза продавщицы, казалось, выпрыгивали из орбит. Чтоб вы понимали - на улице минус двадцать, и тут какая-то вконец отмороженная девица покупает эскимо. Эскимо, туды его в качель!
  - Эмм... Женщина? - я понимаю. Это серьёзный шок. Но она вообще собирается продать мне моё мороженое?
  Она собралась - и, открыв тележку, вынула оттуда "Светофор". Я не стала привередничать. Тем более, что про деньги впечатлительная продавщица благополучно забыла. Немедленно развернув мороженое, я слопала его - теперь горло неприятно саднило...
  - Простите, пожалуйста, я - репортёр газеты "Глас Народа", Татьяна Сонова. Можно задать вам вопрос? - осторожно спросила я. Травмировать столь милую даму не входило в мои планы. А в её планы явно не входило случайное безумие. У меня даже от сердца отлегло, когда продавщица рассеянно кивнула, и, захлопнув крышку морозильной тележки, внимательно на меня посмотрела.
  - Что для вас - Киев? Каким вы его видите?
  - Он упрямый. Сколько бы Европейских стран не забыли о его существовании, сколько бы людей ни уехали из Киева в поисках лучшей жизни, он существует. И самоутверждается. - Уверенно ответила мне женщина. Вот уж действительно, киевлянка!
  - Так что же он для Вас? - переспросила я. Продавщица глупо хихикнула...
  - Место обитания! Такие вот каменные джунгли. Надоели - дико, а съехать боязно... Потому что привыкла. - С этими словами она поспешно "свернула лавочку". Пять минут - тележки и след простыл.
  
  ...
  Шарик. Большой воздушный шарик, с которого людям заискивающе улыбается серебристый дельфин, медленно улетает ввысь. Ещё немного - и оставшийся свой век он будет плескаться в синеве Киевского неба, размётывая брызги облаков... Плешивый мужчина в ярко-оранжевой куртке, держа в одной руке комичного вида шапку с помпоном, второй пытался дотянуться до привязанной к шарику узкой ленты. Но тщетно! Ведь мужчина был воистину феноменального роста - не смотря на мои метр пятьдесят пять, он был ещё сантиметров на пять ниже.
  Шарики во всём своём разнообразии были привязаны к фонарному столбу. Возле столба в гордом одиночестве стоял пластмассовый стул, подрагивая то ли от ветра, то ли - от холода... Бедняжечка, как я его понимаю. И ни одна скотина не согреет.
  Видимо, активно прыгающий мужчина являлся продавцом наполненного гелием чуда. И от этого становилось вдвойне грустно... Ведь, пока он ловил один-единственный шарик, остальные потихоньку отвязывались от столба. И тут меня что-то укусило.
  Я едва не вприпрыжку помчалась к столбу, проваливаясь в снег и ловя ртом ледяной воздух! До цели метров сто, а шарики уже готовятся к взлёту. Безнадёжно... Но, неизвестно, каким образом, я успела. Господи, это чистый восторг! Я судорожно сжимаю в кулаке десятки ленточек, и каждая трепещет на ветру... Детская мечта. В окружении разноцветных шариков, которые кидает из стороны в сторону, я чувствую себя снова семилетней девочкой. Той, что в своё время рисовала цветы в окружении множества плюшевых игрушек.
  Хочется смеяться, и я смеюсь - громко, заливисто, забыв о холоде и надвигающемся насморке. Смеюсь, потому что охватила эйфория...
  Но меня прерывают. Кто-то настойчиво отбирает у меня шарики, и душу заливает разочарование. Разочарование - и осознание того, что люди настороженно оборачиваются на мой смех. М-да, неудобно получается как-то, даже обидно... Хозяин шариков уже привязывает их к столбу, и я решилась подойти: наверняка ему будет, что сказать по поводу этого противоречивого города.
  - Спасибо! Я и не заметил... - мужчина сказал это, не оборачиваясь. Но интонация его голоса располагала к продолжению разговора.
  - Да не за что! Нахлынуло что-то, я и сама не поняла.
  - Оно и ясно... Иногда кажется, что в этих шариках не гелий, а сжиженное детство. - Он улыбнулся. Рот у него был маленький, но улыбка очень добрая. Правильная. И что меня двинуло опять подумать о статье?
  - Хм... Я Татьяна Сонова, корреспондент газеты "Глас народа". Мы проводим опрос...
  - Задавайте.
  - Киев, какой он? - я заметила на лице продавца одобрение. С чего бы это?
  - Он - как великовозрастный ребёнок. Глупый и бестолковый, не смотри что древний! Да и характер у него детский, непостоянный.
  - Спасибо. - Выключаю диктофон, поворачиваюсь и собираюсь уходить, но...
  - Постойте! - и он вручает мне шарик. Круглый-круглый шар, в видё жёлтого смайла. - За помощь.
  ...
  Дети-дети-дети... И все, как на подбор, без родителей. Даже семилетнее дитё в розовой курточке, которое, по идее, должно было скакать по площади и отчаянно звать маму, с уверенным видом покупало лимонад. О средне- и старшеклассниках и говорить нечего - они шныряли там и тут, с полным на это правом и от того невероятно гордым видом. Дожили!
  Иногда встречались и мамаши с колясками, изредка - даже папаши, но последние зачастую с невероятно кислыми минами. Подростки, как знамение переходного возраста, расселись по скамеечкам, распевая отнюдь не новогодние песенки и передавая друг другу, словно эстафету, шипящую бутылку шампанского. Шампанского, завёрнутого в укоризненного вида бумажный пакет.
  Кто-то дёрнул меня за штанину... Не хватало ещё, чтоб телефон спёрли! Да, прозаично, да, мелочно. Но таков наш век - тем более, опасения могут оказаться небезосновательными... И я резко обернулась, в надежде испугать карманника.
  Но это был не карманник. Совсем не карманник - даже стыдно... Передо мной стояла та самая семилетняя девочка, в чистенькой розовой куртке и с полупустой бутылкой "Живчика" в руке. Двухлитровой... Невольно я зауважала ребёнка - за какие-то жалкие пять минут выдуть литр такого вот приторно-сладкого пойла! Я думала, для этого понадобится батальон детсадовцев с запасными подгузниками. Видимо, привычка такая - всё утрировать.
  - Привет!
  - Здрасте. - Девочка улыбнулась. Столько улыбок в один день! Я уже могу их коллекционировать, честное слово... - Вы тут очень долго ходите. Мы с мамой утром приходили - а вы уже здесь были...
  - Да. Я действительно с раннего утра на площади... - сказала я, пытаясь понять, что от меня нужно девочке.
  - А почему вы не возле ёлки? Пропустите же всё!
  И она схватила меня за рукав. Такая вот прелестная детская непосредственность. Я прям умиляюсь! Но желание - это ещё не гарантия исполнения. Я упрямо стояла на месте, потому что ёлка меня ждала дома - своя, тёплая, одинокая и колюче-пушистая. Как я сама. И чтоб добраться до сего необъяснимо уютного дерева, в моей версии - украшенного странноватыми самодельными игрушками, нужно было ещё два ответа на порядком надоевший вопрос.
  - Ты любишь свой город? - не было никакой нужды приседать на корточки. Я не хочу выглядеть ниже неё.
  - Не знаю. Я маму люблю. - Просто ответила девочка.
  - А почему? Разве он какой-то не такой?
  - Он разный! Совсем-совсем.
  - Но Киев - твой дом...
  - Дом - это не город, и не квартира, и не место прописки. Дом - это там, где родители. - и она убежала. Скрылась в толпе, несмотря на приметную одежду. Некоторое время я вдумчиво (так мне казалось) смотрела ей вслед, но в конце-концов отвела глаза.
  - Устами младенца глаголет истина! - громко произнесла я, и несколько Киевлян одобрительно мне улыбнулись. Одобрительно, но непонимающе.
  ...
  Казалось, только люди с их вездесущей адаптацией могут выжить в подобный вечер, оказавшись на улице. Стоило на секунду поднять глаза и посмотреть на пушистые облака, так похожие на ошмётки мокрой ваты, как всё твоё лицо укрывается аккуратным снежным одеяльцем. Снегопад поражал воображение. Снег сверкал под электрическим светом фонарей всеми цветами радуги, ослеплял, но не давал возможности отвести глаза. И не только потому, что в этих отблесках выло своё волшебство. Скорее, потому, что он был везде.
  Любой человек, одевший в этот предновогодний вечер шляпу, превращался в живой сугроб. Горы снега на её полях достигали полуметра - в зависимости от их размера.
  На первый взгляд могло показаться, что всё местное зверьё поспешно скрылось в своих убежищах. Оно и понятно - редкая птица долетит до средины майдана, не превратившись в ледышку! Белки здесь не водились по причине спячки и отсутствия бурной растительности. А собаки-кошки, видимо, грелись в подъездах и метро...
  Но я, сидя на полуметровом каменном заборчике, всё же засекла одного четвероногого аборигена. Он уже десять минут лежал у моих ног, на изрядно потоптанном снегу, и его тёмная шерсть была лишь припорошена мелкими снежинками. Соприкасаясь со столь тёплым существом, снежинки немедленно таяли - но им на смену приходили новые. Пёс промок до нитки, но не замечал этого. Типичная собака-пофигист.
  Жаль, что животные не умеют разговаривать. Этот блохастик вполне мог бы рассказать о городе больше, чем кто-либо иной... Люди не реагировали на мои реплики - лишь отмахивались от уставшей Меня, и посылали куда подальше. А между тем, мешают присоединиться к их безалаберной праздничной толпе!
  - Не майся дурью. Знаешь ведь - стоит тебе шлёпнуть по столу газеткой, и он залебезит!
  Я моргнула. И ещё раз...
  Люди всё так же равнодушно мельтешили перед моими глазами. И не было замечено ни одного зеваки, разленившегося до такой степени, чтоб не вписаться в скоростную полосу. Киевляне по-прежнему отбивали каблуками беспокойные ритмы о тротуарную плитку.
  - У тебя полчаса, чтоб добраться до редакции, высказать своему Валере всё, что ты о нём думаешь, и прибыть домой. Зачем терять время?
  Я, наконец, нашла источник звука... И свалилась с забора, ушибив копчик. Собака - та самая пофигистка! - сверлила меня укоризненным взглядом.
  -А... А... а? - казалось, я забыла добрые 95% алфавита. Можно смело отправляться в первый класс...
  - Бегом! Хочешь - вот тебе моё мнение: Киев невероятно впечатлителен. Не действует, но удивляется!
  Как ни странно, я таки словила эту реплику на плёнку - и помчалась к метро. Чёрт, эта собака умнее всех моих коллег, вместе взятых!
  ...
  - Ты с ума сошла?! У меня всё из рук валится, а до утра нужно газету в печать сдать!.. - Валера выглядел потерянным. Настолько потерянным, что хотелось дать ему копеечку.
  - Иди ты! Я человек, а не печатная машинка. А переписать и сам можешь, не наглей. - Я уже торопливо натягивала забытую утром куртку. Редактор искренне негодовал. Он скрипел зубами и царапал ногтями полировку стола...
  -Уволю!!
  -Прекрасно! Можешь сразу давать объявление...- ехидства в своём голосе я услышать не ожидала.
  -Какое?
  - Продажа офиса. "Глас Народа" без меня - кусок туалетной бумаги!
  Дверь захлопнулась, и следующие слова Валеры - без сомнения, матерные - моих хорошеньких ушей не достигли. Оно и к лучшему.
  ...
  ...Ввалилась в дом под бой курантов,
  И ночь прервала диким воплем...
  Так, кажется? Ну вот - это про меня. На двенадцатом ударе я, промёрзшая и счастливая, ввалилась в собственную квартиру, с громким пыхтением и батоном под мышкой. И, словно приветствуя, небо за окном тут же полыхнуло радужными всплесками салюта...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"