Аннотация: Рассказ его милости Рольфа о том, как он стар бароном. Разумеется, не обошлось без кровавых и эротичеких подробностей, 02.01.13
gb
Автор - Безбашенный.
7. Герр барон.
- Уууууууу! Млять! Сука! - на этот раз помощник палача вгребал ему не по морде, а по раненому плечу, и без того терзаемому нешуточной болью, и висящему на дыбе пленному ангарскому ефрейтору Андрею Юревичу стало ясно, что отмалчиваться дальше он уже не в силах. Особенно при виде тех инструментов, которые с нехорошей улыбочкой задумчиво перебирает палач...
- Что есть гремьючий ртут? - уже в пятый раз монотонно повторил свой вопрос шведский пастор.
- Да хрень такая, от удара хреначит!
- Что есть "хрень"? Как он делляйт?
- Да не знаю я, как её делать! Я вам чо - химик, млять?!
- Ты есть упръямий безбожний ерьетьик! И ты есть валляйт турьяк! - тут пастор сам соблаговолил приложить несчастного пленника кулаком - да так, что искры из глаз посыпались.
- Уууууууу! Сука! Казззёл драный! Задолбал! Русским же языком тебе говорю, что хрен её знает! Гребу я, что ли, как эта долбаная гремучая ртуть делается?! - ефрейтор Юревич и в самом деле понятия не имел, как делать этот проклятый капсюльный состав, который эти средневековые дикари сейчас пытались из него выбить. Нет, в школе-то на уроках химии он эту гремучую ртуть, конечно же, проходил - ну так это ж когда было! Андрей был нормальным среднестатистическим учеником, а не зубрилой-ботаником, и химиком становиться уж точно не собирался, так что всю эту химическую муть он честно записывал на шпаргалки, честно отвечал по ним и так же честно забывал, едва получив свои законные три балла. Он не был ни глупее других, ни ленивее, просто он был правильным пацаном - таким же, как и все. Ведь ученье - свет, а неучёных - тьма, а заумных ботанов и девушки не любят, и парни чморят, а быть чмом правильного пацана Андрюху не устраивало категорически. Нетрудно было бы вызубрить и ртуть эту гремучую, и пироксилин этот, и нитроглицерин - но нахрена, спрашивается? Эх, кабы знать - вызубрил бы! Но кто ж знал-то, что понадобится? А теперь вот так и пропадёшь ни за хрен собачий - и, что самое обидное - тем самым ефрейтором, по сравнению с которым "лучше иметь дочь-проститутку"! И надо ж было так влипнуть!
- Ты есть сам для сибья враг! Ты есть сам губьить свой бессмертный душа и свой тело! Отвечай - как делляйт гремьючий ртут? - проклятый шведский дикарь явно втемяшил себе в свою немытую башку, будто все ангарцы - ботаники, и переубедить этого тупого садиста никак не получалось. Эх, память, память, надо было учиться!
- Ну, это самое, млять, ртуть эта долбаная берётся...
- Что есть ртут? - тут же докопался этот фашист, и Юревич с ужасом запоздало сообразил, что европейцы называют ртуть как-то иначе. Но как?! Эх, учиться надо было, а не на соблазнительные коленки соседки по парте заглядываться!
- Ну, это, млять, жидкость такая - ну, из термометра! - как и из чего добывается ртуть, Андрей тоже благополучно забыл, едва ответив урок.
- Что есть тьермомьетр? - проклятая сволочь, как и та химичка в школе, целенаправленно "валила" его.
- Что есть грядьюсник? - тут же вцепился в него не хуже энцефалитного клеща пастор, и несчастный ефрейтор покрылся холодным потом, с ужасом осознав свою незавидную участь - ведь вгребут же сейчас, суки ущербные, по самое "не балуйся", - Млять, да отгребись ты от меня, грёбаный урод! Не знаю я ни хрена! Я вам чо - учёный?! Ломоносова нашли, млять!
- Кто есть Лёмоносяф? - каждый ответ пленного порождал всё новые вопросы, и вскоре Юревич окончательно "засыпался". Не сумев ничего рассказать внятно ни о Ломоносове, ни о градуснике, он снова схлопотал град ударов, от которых едва не потерял сознание. Эх, ну что ж за жизнь такая невезучая! Ну почему его не убили, а только ранили эти долбаные шведские кирасиры на том долбаном привале!
- Ну мля буду, в натуре, век свободы не видать! Матерью клянусь, не знаю я ни хрена! Знал бы - сказал бы! Троечником я был, нормальным ангарским троечником! Что ж вы творите, млять, грёбаные сволочи! - он уже визжал, брызгая кровавой слюной и с ужасом глядя на приближающегося палача...
- Кто есть "трёишньик"? Что он делляйт? - шведский пастор явно решил, что речь идёт о какой-то неизвестной хроноаборигенам ангарской профессии, и Андрей с отчаянием понял, что любой его ответ будет истолкован превратно, а значит - с весьма плачевными для него последствиями.
- Андрюх! - привлёк его внимание хриплым полушёпотом рядовой Васька Третьяк из завербованных ещё по пути через Московию в качестве тыловой обслуги московитских добровольцев, успевший повисеть на дыбе раньше его и только теперь пришедший в себя после пытки, - Слышь, Андрюх, звиздец нам! Маюр свейский пожаловал - тот самый...
Проследив за затравленным взглядом товарища по несчастью, Юревич тоже обмер - шведский майор был действительно "тот самый", командовавший обманувшими их роту и выдавшими себя за союзный датский конвой шведскими кирасирами. То ли Борнвальд, то ли Бирнвальд - проклятый фашист, рявкнувший "Gott mit uns!" и налетевший с эскадроном своих бронированных головорезов на расслабившуюся на привале и ничего не подозревавшую роту ангарцев. Сейчас он без доспехов, но эта знакомая рожа, эта мерзкая самодовольная ухмылка и эта тяжёлая широкая шпага на перевязи разительно напоминают о пережитом тогда кошмаре. Особенно шпага - та самая, которой этот зверь, подняв своего чудовищного коня на дыбы и привстав в стременах, чуть ли не пополам развалил их ротного. И он же, когда Андрей сумел ускользнуть от пуль и клинков остервенелой шведской солдатни и уже юркнул было в спасительные заросли лесной опушки, где за ним уже не смогли бы угнаться их тяжёлые кони - уже там, в двух шагах от спасения, достал его пулей в плечо. И не то странно, что попал, есть хорошие стволы и хорошие стрелки даже у этих немытых средневековых дикарей - но как проклятый швед исхитрился тогда перезарядить свою допотопную пистоль с ТАКОЙ немыслимой быстротой?! Да ещё и НАРЕЗНУЮ, судя по точности его выстрела!
Живодёр-пастор о чём-то спросил вошедшего кавалерийского офицера по-шведски. А этот сейчас скажет "Ооо, йа, йа!" - так почему-то подумалось ефрейтору, и он едва не прикусил язык, когда шведский майор именно так и ответил собеседнику. Фрицы! Ну как есть фрицы! Шведы ещё поговорили между собой о чём-то на своём лающем фашистском языке, а затем майор вдруг подошёл к нему, скалясь нехорошей ухмылкой:
- Ооо, ты есть зольдат, котъёрый бистро бегаль и... эээ... добегалься? Ты ошень... эээ... огоршать наш пастор Фаттабур! Пастор Фаттабур есть добрий шельёвек, гы-гы-гы-гы-гы! Но он ошень не любьить, когда ему... как это по-рюсски... эээ... звиздьят! Зашем ты обижяль наш добрый пастор? Это не есть... эээ... дальновидно! Ты думаль - ещё немножко терпьеть, ещё немножко валляйт турьяка, и тебья будут просто... эээ... немножко вешать? Как это по-рюсски... эээ... хръен тибье! - швед неожиданно даже изобразил соответствующий жест руками, - Добрый пастор Фаттабур ошень обьидеться и ошень жалёваться на тибья МНЕ. Ангарский зольдат! Твой командир билль... эээ... целый капитан! Ты видель, ЧТО я делляйт с ним на ваш бивак, гы-гы-гы-гы-гы! Ты есть простой зольдат... эээ... дешьёвка! Подумай свой глюпий голёва - ЧТО я делляйт с тобой? Зашем тибье такой... эээ... судьба? Тибье... эээ... повизлё - у минья кароший... эээ... настрёений! Потрудьись отвешайт добрый пастор Фаттабур правда - и тибье путит... эээ... зельёный вино... эээ... копшьёний сильётка и... эээ... паляляйка!
Юревич видел, что вытворяла шведская солдатня, добивая тяжелораненых бойцов его злополучной роты, предварительно обобранных и раздетых, с которыми победителям было лень возиться в дороге. Проклятые фашисты переворачивали их на живот и медленно аккуратно подрезали им своими широкими шпагами рёбра. Больше всего это походило на зверский языческий ещё обычай викингов - вырезание "кровавого орла", о котором их классу как-то рассказывал на уроке их учитель истории. Тогда у кавалеристов этого садиста-майора, собственноручно показывавшего солдатне, как это правильно делается, не было времени наслаждаться страданиями своих жертв, и после "сдачи экзамена на викинга" очередной изверг быстренько докалывал доставшегося ему бедолагу. Но то было там, а тут у проклятых средневековых дикарей времени - вагон! Пока шведы снова о чём-то перелаивались между собой - если бы не посмеивались при этом, можно было бы решить, что ругаются - у ефрейтора было время вспомнить не очень-то приятные подробности и хорошенько подумать. Подумав и осознав, Андрей "запел соловьём", то есть стал рассказывать всё, что знал, о чём слыхал и о чём догадывался, стараясь как можно подробнее и обстоятельнее утолить любопытство "доброго пастора Фаттабура"...
Вспоминая позже тот эпизод с пленным - одним из немногих ангарских солдат, действительно похожим на русского, а не на какого-нибудь грюнландского скрелинга - Рольф довольно посмеивался. Этот солдат, сделавший хорошую попытку сбежать от его кирасир и почти достигший своей цели, не был ни трусом, ни патологическим неудачником - ну, по сравнению с остальными, конечно. Его расчёт был в целом верен, а исполнение почти безупречно - просто все обстоятельства сложились против него. Все пистолеты шведов были уже разряжены, и будь у него самого обычные дульнозарядные, в которых заряд надо проталкивать через весь ствол - он бы тоже не успел перезарядиться, и ушёл бы ангарец целым и невредимым. Ведь "браконьерская" рота лесных стрелков оставалась на всякий случай в полном составе вблизи норвежской армии, и ловить беглеца в лесу было бы некому. Это во-первых. А во-вторых - поразительно низкая стойкость ангарца на рану. Получив всего лишь касательное ранение в плечо - и расстояние было уже порядочным, и сам беглец, конечно же, петлял и пригибался, так что тут и вообще промахнуться было бы немудрено - эта размазня и десятка шагов не пробежала, бухнувшись в обморок от одного только обильного кровотечения. Есть такие люди, от рождения инстинктивно боящиеся крови и ничего не способные с этим поделать, и этот оказался как раз из таких. Какой глупец, громовержец Тор, додумался взять такого в армию? Или у ангарцев почти все в чём-то дефективные, и им не из кого особо-то и выбирать? Ещё один, получив всего лишь сочного пинка ботфортом под дых - было за что - свалился и едва не окочурился. Сердце у него оказалось ни на что не годным - это у молодого-то парня, рослого и крепкого с виду! Когда он показывал своим лихим рубакам на безнадёжно искалеченном ангарце, как правильно вырезается "красный орёл", подурнело не только тому незадачливому беглецу, но и ещё двоим. И один впал в буйство, отчего его пришлось пристрелить на месте А на ускоренном марше в Эребру - эскадрон шёл хорошей рысью, и пленников подгоняли под темп соскучившихся по нормальному человеческому постою кавалеристов пинками и подзатыльниками - свалился ещё один сердечник . И ещё один оказался... гм... "удавленником" каким-то - Рольф так и не понял, каким образом может "удавить" резко переменившаяся погода, а добротно зарядивший дождь не располагал к долгому разбирательству, так что неспособного нести груз - все пленники были добротно навьючены добычей - и держать темп уродца просто пристрелили на месте, как и сердечника. Возмутившись этим, бросили свои вьюки и забуянили оставшиеся шестеро, а самый буйный даже набросился на конвоира. Такого спускать было нельзя, и тут уж герр майор, наплевав на дождь, остановил колонну. Для разнообразия следовало бы посадить зачинщика бузы на кол, но солдаты попросили ради такого случая ещё разок показать им правильного "красного орла", и он не стал отказывать своим бойцам. При виде канонической расправы - добивать он на сей раз запретил - подурнело всем пятерым оставшимся, и их пришлось хорошенько вздуть для окончательного вразумления. Ну что за порода! И с эдакой размазнёй - хоть и крепкой физически, надо всё-же отдать им должное - ангарский король или кто там у них, собирается поставить на колени Европу?! Гы-гы-гы-гы-гы! А когда уже при подходе к городу обрадованные рубаки, предвкушающие сауну и роскошных девочек "мадам" Матильды, загорланили их эскадронный марш про лесной орех и ядрёную девицу, кто-то из уцелевших пленных назвал их... как же назвал-то? А, вот, точно - "фашинщиками" какими-то! И чем же это, спрашивается, его кирасиры так сильно похожи на сапёров? Хотя - чего ещё от них ждать-то, от этих ангарцев? Если среди них попадаются столь ущербные здоровьем и крепостью нервов, то наверняка немало и убогих умом. Громовержец Тор, это же какая-то отрыжка богов, а не порода!
В целом обстоятельства сложились для Рольфа на редкость удачно - даже учитывая его обычную везучесть. После жаркого дела у Ховы ему тут же дали майора. И хотя фактически он всё ещё продолжал командовать в основном только своим кирасирским эскадроном, так и не получив пока толком соответствующего новому чину нового чётко определённого назначения, всем известно, что вообще-то так не делается, и его лейтенант - Огненный Вилии - сразу же принялся радостно облизываться на его бляху ротмистра. Ведь если бы его не планировали назначить куда-нибудь повыше - так и наградили бы не чином, а чем-нибудь другим. Добыча, правда, не очень-то обрадовала. Ведь оба малокалиберных барабанных пистолета - сделанные гораздо толковее обычных - что были захвачены ими под Глюкштадтом у посаженного на кол старого сквернослова, были законной добычей Ларса, и лихой кавалерийский офицер расчитывал обзавестись парочкой таких же на поле у Ховы. Но такой пистолет оказался только один - у командира ангарской роты, и его, конечно же, захапал себе граф Магнус, как и маленькую сдвоенную подзорную трубу, на которую Рольф тоже имел виды. Обычные же крупнокалиберные ангарские пистолеты оказались только у младших офицеров и артиллеристов, и даже ими бравым кирасирам пришлось поделиться с вышестоящим командованием, а уж скорострельные нарезные ружья ангарской пехоты пришлось уступить все - тут дело было уже не в сиятельном полковнике Магнусе и даже не в генерале Торстенсоне, а в правительстве королевы, заранее решившем судьбу трофейных ружей, не говоря уже и об единственном малокалиберном ружье с подзорной трубой над стволом. Лишь укороченные - наподобие кавалерийских мушкетонов - ружья ангарских артиллеристов Рольфу удалось отстоять для своих кирасир, не забыв, естественно, и самого себя, но как же пришлось ради этого ругаться с начальством! На следующий день, впрочем, уже вспоминали и смеялись, но то на следующий день, до которого в тот день надо было ещё суметь дожить! В смысле - не разжалованным за неуважение к служебной субординации. А что до звонкой монеты - так половину тоже захапало начальство, а из оставшейся после справедливого дележа с ротой Ларса и меж собой каждому достались лишь жалкие крохи, которые и считать-то было противно. Ну, по сравнению с теми выкупами за богатых пленников, которые перепадали ему иногда на германской войне...
Не на шутку пришлось повозиться с норвежской армией Сехестеда. Всё-таки нелегко досталась Торстенсону победа у Ховы, и его изрядно потрёпанная армия не могла сразу же схватиться ещё и с норвежцами. Выигрывая для генерала и его армии драгоценное время, кирасирскому эскадрону Рольфа, усиленному драгунами и "браконьерами" - мушкетёрская рота Ларса была отозвана куда-то в тыл - пришлось задерживать продвижение нового неприятеля, по возможности сводя к минимуму мелкие стычки и избегая чреватых лишними потерями крупных. А уж организация переговоров с Сехестедом по требованию графа Оксеншерны - к счастью, граф был терпелив и понятлив, и выслушанная им длинная речь Рольфа из шведских, немецких и русских ругательств никак на дальнейшей карьере свежеиспечённого майора не отразилась - но ведь своего приказа граф так и не отменил! Намекнул только, что у короны не так много свободных земель, чтобы жаловать их кому попало за пустячные заслуги, а титул - он ведь от земельных владений прежде всего зависит...
Ох и пришлось же ему тогда поднапрячь голову! Хоть и утверждают некоторые начитавшиеся античных авторитетов медикусы, что ум у человека в сердце, лично у Рольфа от чрезмерных раздумий всегда уставала почему-то именно голова. Устала она у него тогда не единожды и не дважды - всё, что приходило поначалу на ум, было чревато крупной стычкой с норвежцами, в которой малыми потерями не отделаешься, а этого не хотелось категорически. Хоть и дано на это высочайшее соизволение, ясно ведь сказано "любой ценой", но эту "любую цену" пусть лучше потом ему высокое начальство выложит, а жизнями своих людей, доверившихся ему, громовержец Тор, он торговать не намерен! Неправильно это! Оттого и идут за ним его рубаки очертя голову хоть в огонь, хоть в воду, что уверены - с этим не пропадёшь! Неожиданно пригодился заказанный дома браконьерский арбалет, к болту которого он и догадался в конце концов привязать и замаскировать грязью под цвет древка болта не предназначенную для лишних глаз записку Сехестеду. Одиночный арбалетный болт, пролетевший навесом немыслимое расстояние и воткнувшийся в землю прямо перед шатром статхолдера - несколько дней у свежеиспечённого майора ушло на тренировочную навесную стрельбу такими же болтами - был, конечно же, отдан ему лично в руки. Глупец не стал бы зятем датского короля и не получил бы в управление Норвегию. Ганнибалу Сехестеду хватило ума рассмотреть болт повнимательнее и обнаружить записку, и уже на следующий день Рольф встретился с доверенным офицером всесильного королевского наместника, преданным статхолдеру лично, через которого и передал Сехестеду полученное от Оксеншерны письмо королевы Кристины. Через него же осуществились и дальнейшие переговоры, результатом которых стала встреча статхолдера с риксканцлером, а Рольф, набравшись наглости, напомнил его сиятельству об обещанной "любой цене". Просил-то он по совести, мог бы и больше, в смысле - по площади - попросить, но категорически не соглашался ни на Финляндию, где земель у короны хватало, ни на Лифляндию с Эстляндией, а выкроить приличные владения в самой Швеции было для риксканцелярии головной болью, вполне сравнимой с его собственной, когда он придумывал способ связаться с Сехестедом. Зуб за зуб, глаз за глаз - старый граф всё понял правильно и признал справедливость его притязаний.
А пока риксканцелярия решала поставленную перед ней весьма непростую - это ведь и сам Рольф прекрасно понимал и не оспаривал - задачу, он получил очередное авантюрное поручение, на которое согласился с охотой. Ещё бы! Разделаться с ещё одной ротой ангарцев, застигнув её врасплох! Да тут одна только слава от такого дела стоила того, чтобы за него взяться, а намёк риксканцлера, вдобавок, был вполне прозрачен: правительство прекрасно осознаёт, каких душевных мук стоит герру майору очередная отсрочка как заслуженного отпуска, так и женитьбы на его прекрасной невесте, и всё это будет учтено в многотрудной работе земельного отдела риксканцелярии. Как по срокам, так и по величине, а главное - по степени близости к столице. И - да, на сей раз правительство интересуют ТОЛЬКО длинные пехотные ружья и тяжёлое вооружение ангарцев, а все укороченные ружья, пистолеты - со справедливой долей боеприпасов к ним, конечно же - и прочие "мелочи" вроде презренного золота с серебром или там шёлковых тряпок и тому подобного - ну, могут ведь в конце концов и "потеряться" в дороге, верно? Судьба этих мелочей правительство не интересует. И он, риксканцлер, обещает, что точно так же не окажутся мелочными крохоборами ни полковник Магнус, ни генерал Торстенсон, ни риксмаршал, ни даже сама королева Кристина. Слово чести!
Так и вышло. В результате он не только получил ни с чем не сравнимое наслаждение при расправе с наглым и высокомерным врагом, но и обзавёлся наконец-то и малокалиберным пистолетом собственноручно зарубленного ангарского капитана, и его маленькой сдвоенной подзорной трубкой, в которую так удобно смотреть обоими глазами сразу, а уж блестящих монет и прочих приятных мелочей, которые не пришлось на сей раз делить ни с кем вне эскадрона, каждому досталось теперь вчетверо больше, чем после Ховы. Хоть, конечно же, и не озолотел от этого никто, а всё равно приятно. Пленных вот, правда, привёл гораздо меньше, чем расчитывал, но тут уж не его вина. И не его вина, что пастор Фаттабур успел уже запытать насмерть большую часть ангарских пленных, взятых ранее у Ховы. Ну кто им виноват в том, что они при всём своём цветущем виде - внушительном, надо признать - какие-то дохлые? А апломбу-то, апломбу... Наверное, "добрый пастор", гы-гы, запытал бы и эту шуструю, но боящуюся крови размазню, которая просто-напросто ни тролля не знает по самым интересным для шведов вопросам - ЕМУ насмерть перепуганный пленник врать не посмел бы. Надо было видеть его глаза, точно такие же, как и тогда, на их разгромленном биваке и по дороге, гы-гы! Теперь что знает - всё расскажет! Перед уходом Рольф посоветовал пастору заменить шведских писарей хольмгардцами, которые будут записывать показания заговорившего пленника на русском языке, не тратя времени на перевод - переводить записанное ранее на шведский язык могут и другие. Спас, можно сказать, бедолагу от скорой мучительной смерти, заглянув в пытошный каземат совершенно случайно - просто полковой капеллан попросил его при случае передать Фаттабуру от него привет. А ездил он в Стокгольм совсем по другому поводу, настолько важному, что ради этого стоило даже слегка прервать медовый месяц с наконец-то ставшей его законной супругой Хельгой!
Сразу же после венчания и свадьбы он уже не по родовой саге, а на деле разобрался, почему его предки-винландцы так охотно брали в жёны смуглых дочерей носящих на голове перья бруннингов. Жаркая и страстная ночью, но спокойная и невозмутимая днём, рассудительная и немногословная. При этом его новые казнозарядные пистолеты она освоила уже на второй день знакомства с ними и к концу этого второго дня стреляла из них лишь немногим хуже его самого, так что заказ Олафу ещё двух пар таких же пистолетов даже не обсуждался. Услыхав о проблеме с кремнями - пирит, идеально подходящий для колесцового замка, на ударном шведском работал плохо, а для сарацинского и вовсе не годился - Хельга прыснула в кулачок, после чего попросила послать кого-нибудь из слуг за её братом. А пока ждали Халля, продемонстрировала во дворе и немалую ловкость в обращении с лёгкой толедской бреттой - боевая золингеновская шпага мужа была для неё, конечно, тяжеловата. Прибывший шурин, выслушав суть проблемы и посмотрев кремни в сарацинских замках, которых нигде в Швеции не купить, долго смеялся, после чего сходил на ближайшую пустошь, наковырял там кремня, который отличал от другого камня лишь по одному ему известным признакам, принёс добычу в дом и прямо на столе на глазах у изумлённого зятя ловко наколол из него пластинок нужного размера. Чуть больше времени у него заняла их подгонка по форме и притупление лишних острых кромок. Один из готовых кремней, закреплённый в зажимах курка, сразу же дал добротные искры, воспламенившие порох на полке, а при осмотре не показал ни малейших признаков скола. Челюсть Рольфа отвисла, когда шурин заявил, что у карибов любой мальчишка умеет находить кремень и обкалывать его так, как ему захочется. Возвращение челюсти на место изрядно затянулось, когда дражайшая супруга с милой улыбкой сообщила, что у карибов это умеют и многие девчонки - просто дело это считается не женским и в открытую на людях ими не делается, но поскольку тут Швеция, а не Гвиана - муж позволит? Муж, конечно, позволил. Взяв в руки один из не до конца обработанных братом кремней, Хельга спокойно и аккуратно доделала незавершённую работу - не так быстро и не так ловко, как он, но с ничуть не худшим конечным результатом. Весь следующий день после этого Рольф учился у мальчишки шурина находить и обкалывать кремень...
В столице же его ожидали дела в риксканцелярии, в результате которых ему было предложено посетить королевское имение Лунксборг на южном берегу озера Сильян в будущем лене Коппарберг, учреждение которого давно уже прорабатывалось правительством. Взглянув на предоставленную ему карту и увидев, что это на самом севере провинции, по ту сторону озёрного залива к западу от небольшого городка Лександ, до которого ещё переться на северо-запад раза в три дальше, чем из Вестероса в Стокгольм, Рольф тоскливо проворчал "Medvejgiy ugol" - примерно так в подобных случаях выражались хольмгардцы. Но, заподозрив, что неспроста ему советуют - именно советуют, а не требуют и не приказывают - прогуляться туда и хорошенько всё осмотреть, он не стал выражать своё мнение вслух по-шведски. Хорошенько - это явно не на один день, да ещё и дорога в оба конца, так что после недолгих размышлений счастливый молодожён решил, что прерывать медовый месяц на столь долгий срок было бы в корне неправильно, и жена с ним полностью согласилась. При этом, что характерно, даже не поинтересовалась, какого тролля им там надо. Надо - значит надо. В дамском седле Хельга держалась уже достаточно уверенно, и выделенная ей для верховых прогулок смирная кобыла вполне признала хозяйку, поэтому с каретой решили не заморачиваться, ограничившись парой небольших телег. Вопреки опасениям Рольфа, его дражайшая половина, если и утомилась по пути в Лександ, то внешне этого никак не выказала, а пересекаемую их небольшой кавалькадой местность осматривала с нескрываемым интересом. А уж вид открывшегося им в конце пути озера и вовсе привёл её в восторг и, судя по её весьма красноречивому взгляду, уехать отсюда, не разбив бивака на берегу эдак на пару-тройку дней, да подальше от лишних глаз, едва ли удастся. Уж очень многозначительно Хельга упомянула при этом о широкой и полноводной гвианской реке Эссекибо, в которой обожают купаться карибы. Представив себе купание "как в Гвиане", счастливый супруг вдруг поймал себя на мысли, что не так уж и плохи оказываются порой некоторые "медвежьи углы"...
В Лександе Рольф встретился с королевским управляющим, к которому у него имелось письмо из риксканцелярии. Тот, ознакомившись с письмом, заявил, что отчёт о состоянии дел самого Лунксборга готов предоставить хоть сейчас, а вот о присоединяемых к нему соседних землях, увы, ещё не готов, поскольку не улажены ещё все формальности с родственниками бывших владельцев, имеющими по старинным шведским законам преимущественное право на их выкуп. Поняв всё окончательно и бегло ознакомившись с отчётом по Лунксборгу, податная часть которого составляла пять полноценных деревень и полтора десятка хуторов - одного этого для простого ридерского поместья было бы уже чересчур много - Рольф пришёл к выводу, что вот ЭТОТ конкретный "медвежий угол" ему нравится уже заранее. Другое дело, что к югу от Вестероса, да поближе, было бы ещё лучше, но... Услыхав, что восточнее находится Фадун с его крупнейшими медными рудниками самого Луи де Геера, южнее - его же железные рудники, а западнее - районы снабжавших его топливом углежогов, будущий владелец Лунксборга тут же выбросил из головы это глупое и несерьёзное "другое дело". Поэтому предложение королевского управляющего - в ожидании остальных отчётов ознакомиться с основным имением поближе - он принял с удовольствием.
На полноценную гору этот холм, конечно, не тянул, но сам замок, хоть и далеко ему до рыцарских твердынь Германии, для Швеции выглядел внушительно. Примерно такого же типа, что и бьёрнвальдский, но заметно крупнее, мощный и приземистый, он мало походил на эти новомодные ренессансные дворцы, да и выстроен был задолго до них, когда ценились прежде всего удобство проживания, да способность штурм отразить и осаду выдержать - при виде толстых стен из дикого камня сомнения в этом как-то сами собой отпадали. Едва ли это когда-нибудь понадобится - а всё равно приятно. Внутри же его покои были уже приведены в соответствие с "духом времени", поскольку резиденция прежнего королевского управляющего, предшественника нынешнего, располагалась именно здесь, а не в Лександе. Поднявшись с Хельгой по винтовой лестнице на верхний этаж главной башни, Рольф не без гордости осмотрел живописные окрестности, после чего, хитро прищурившись, поинтересовался у жены, как бы она обставила жилые покои, если бы вдруг оказалась их хозяйкой. Обсуждение будущего жилья сразу же приняло такой характер, что его дорожный плащ оказался расстеленным прямо на полу, поверх него расстелился плащ Хельги, а Акинф оказался выставленным по ту сторону двери на лестницу с заданием обеспечить полную конфиденциальность господской беседы...
Из самих жилых покоев, удостоившихся в основном лишь беглого осмотра, по настоящему будущую хозяйку заинтересовала лишь спальня. Разумеется, изучала она её не в одиночку и, разумеется, дело это оказалось тоже весьма конфиденциальным. На сей раз уставший ещё в башне Акинф перепоручил стоять на часах своей Сигрид, а сам спустился во двор, где уже успели собраться представители крестьянской общины, дабы выяснить, какими бедами грозит им нежданный переход их деревень от короны к частному владельцу. В результате слуга означенного владельца подвергся целому шквалу вопросов о своём хозяине - кто он таков, откуда взялся, чей он, не сильно ли алчен, не сильно ли гневлив, а главное - не владеет ли землями к югу от Балтики, где по слухам крестьяне согнуты в бараний рог, а господа дерут с них три шкуры и обращаются с ними как со скотиной. Расстилая плащи - свой и жены - на широкой монументальной кровати, Рольф похохатывал над доносящимися со двора страхами каналий. Прямо делать ему больше нечего, громовержец Тор, кроме как ошейники на них одевать, да пасти их как коров на лугу! А Акинф, успев более-менее успокоить селян насчёт их дальнейшей судьбы, теперь просвещал их о подвигах их будущего господина на войне с безбожными троллями-агарянами, которых эти глухие провинциалы на полном серьёзе представляли себе с рогами и плюющимися серным огнём и дымом. С учётом этого по рассказу слуги его хозяин представал перед крестьянами чуть ли не драконоборцем из древних саг или чуть менее древних рыцарских романов, а уж когда Акинф поведал им, как его барин ловко и искусно вырезал "красного орла" этим поверженным чудищам - как заправский викинг из тех же древних саг - народ заахал и заохал в изумлении.
- Руки у барина золотые! - наставительно закончил хольмгардец, - Не нам, сиволапым, чета!
Хельга была примерно того же мнения - как раз к этому моменту Рольф закончил освобождать жену от платья, и счастливые супруги с хохотом повалились на расстеленные плащи. Что там дальше вещал Акинф этим канальям, их уже не интересовало...
Уладив все предварительные дела и ознакомившись с отчётами по прочим землям - ещё пять деревень и два десятка хуторов - молодая чета отыскала укромное местечко на берегу озера, где и разбила трёхдневный бивак. Вода в озере на взгляд Хельги оказалась изрядно прохладнее, чем в гвианской Эссекибо, зато не в пример чище. В особенный восторг её привело то, что её можно даже пить - воду из стоячих и слабопроточных водоёмов Гвианы карибы и сами не пили, и другим не советовали. Не смутили её даже комары - по сравнению с гвианскими москитами. А уж как плавала! Рольф, до сих пор считавший себя хорошим пловцом, теперь не без стыда был вынужден признать некоторую завышенность своей самооценки. Стоя по грудь в воде и крепко обнимая своё смуглое и ладное сокровище, он едва сдерживал смех, когда вспоминал доносившиеся ранее со двора обеспокоенные вопросы крестьян по поводу практикуемого в южных странах "права первой брачной ночи". Громовержец Тор, больно нужны ему их бледные, а зачастую ещё и конопатые и коротконогие невесты! Брррр! Единственное, что пришлось его дражайшей половине не по вкусу - это слишком слабое на её взгляд солнце, вдобавок, слишком часто скрывающееся за тучами. Но с этим уж он ничего поделать не мог.
Обратный путь оказался утомительнее - Акинф со своей Сигрид остался в Лунксборге принимать дела и готовить дом к вселению хозяев, а остальные слуги не обладали их сноровкой - но разве это беда? Превратившись разом из наследников сравнительно мелкого землевладельца в землевладельцев настоящих, да ещё и не в пример крупнее, Рольф с Хельгой лишь смеялись над мелкими неудобствами, используя их в качестве повода для дополнительного привала, на котором им, конечно же, немедленно находилось, чем заняться. И когда они вернулись наконец в Бьёрнвальд - дня на три позже, чем планировали при отъезде из Лунксборга - их слегка помятый, но счастливый вид навёл родителей Рольфа на здравую мысль, что не за горами уже и появление внука. И то, что именоваться их внук будет не вон Бьёрнвальд, а вон Лунксборг - жалованную грамоту на свежеучреждённое БАРОНСКОЕ имение Рольф получил, завернув по дороге снова в столицу - их как-то ничуть не расстроило...
- Гром и молния! - бушевал Оттар Гунварссон, меряя широкими шагами каминный зал бьёрнвальдского замка, - Да когда ж кончится это проклятое засилье придворных шаркунов?!
Тесть Рольфа тоже все эти дни - и не первый уже раз - пребывал в разъездах, пытаясь разыскать ну хоть какое-нибудь завалящее именьице, которое его хозяева согласились бы ему продать. Легко ли ему-то, да после стольких приключений, ощущать себя дворянином второго сорта? А каким ещё может считаться безземельный дворянин?
- Проклятие! Я почти принёс шведской короне заокеанскую колонию! Богатейшую страну с дружественными туземцами - только протяни руку и возьми! Да, я понимаю, что королеве и правительству пока не до колоний! Я понимаю, что нет пока ни лишних денег, ни лишних солдат, ни лишних кораблей! Тысяча троллей! Я понимаю даже то, что нет у короны и лишних поместий! Но, разрази меня гром, я разве пожалования прошу? Тролли с ней, с наградой, подожду, дольше ждал! Хочу честно купить, на свои кровные - добытые шпагой - деньги! И чего?! На юге свободных имений нет! На востоке почти было договорился, да родственники владельца воспротивились - сами выкупить пожелали! Ладно, по старым добрым законам имеют право, я не в обиде! На западе из трёх продающихся имений два тоже выкупают родственники владельцев, а третье выкупает корона для награждения кого-то из отличившихся на войне! Ладно, это - святое, тут я тем более не в обиде! Отправляюсь на север - да, да, на север - будто бы всю жизнь мечтал по пояс в снегу зимой кувыркаться! Там пять имений продаётся владельцами, и все их выкупает корона! Думаете, для награждения героев войны?! Как бы не так! Их все - да, все пять - присоединяют к соседнему королевскому имению, превращают его в баронское и - что бы вы думали? Жалуют какому-то придворному гвардейскому щёголю, проклятому шаркуну и фанфарону!
- Вы точно уверены? - поинтересовался почтенный глава семейства Арнульфссонов, у которого возникло некое смутное пока-что подозрение.
- Да какие тут могут быть сомнения, тысяча троллей! Наивная молодёжь ещё может верить в какую-то там высшую мудрость и справедливость сильных мира сего! Но, проклятие, мы-то с вами не вчера родились и прекрасно знаем, как оно бывает на самом деле! Встретить как-нибудь этого проходимца, высказать ему, кто он есть, да проткнуть шпагой, что ли?
- Да полно вам, герр Гунварссон! - отозвался Рольф, - Из-за таких пустяков шпагами звенеть!
- Из-за пустяков? Я, хвала богам, давно вышел из того возраста, когда звенят шпагами из-за пустяков! Но такое! Ну, попадись мне только этот свежеиспечённый барон вон Лунксборг!
Означенный герр барон, сам едва сдерживающий смех, подмигнул родителям и крепко сжал ладонь молодой жены...
- Да что вы так на него взъелись? Ну, повезло человеку, бывает.
- Бросьте, Рольф! Не сочтите за обиду, но я старше вас и лучше знаю жизнь! Вот вам самому не обидно? Разве вы сами не в десять раз достойнее этих придворных шаркунов? Вы сражались в Германии, во Фландрии, теперь вот и тут, за Швецию и Кристину, рисковали жизнью, сделали то, о чём другие и не помышляли - а что вы получили?! Да, повышение в чине, престижную службу, ещё одно повышение в чине, согласен. Дадут и должность, достойную чина, тоже не сомневаюсь - иначе не делается! Может быть, если вам очень повезёт, дадут и землю - где-нибудь в Финляндии, где снега зимой не по пояс, а по грудь, да ещё и в двух шагах от границы с московитами! Там щедро дадут, не одну деревню, а целых две или три, не сомневаюсь! Но разве этого вы достойны? А в это время льстецы и фанфароны, лишь на дворцовых парадах только и обнажающие шпагу, получают имения и титулы в самой Швеции!
- Ну, человек мог ведь и заслужить...
- Да бросьте! Чем?! Придворными связями и женитьбой на непутёвой дочке какой-нибудь влиятельной столичной шишки! Я ведь навёл справки! Этот столичный хлыщ даже жёнушку свою с собой прихватил имение смотреть! Не иначе как солидности себе этим хотел придать!
Тут уж Хельга не выдержала и расхохоталась, и Рольфу пришлось обхватить её и прижать к себе, дабы не упала, а его тесть изумлённо уставился на дочь. Следом главе семейства пришлось таким же образом держать складывающуюся пополам от смеха собственную супругу, затем не выдержал и он сам, опираясь уже на неё.
- Да чего вам, герр Гунварссон, искать его? Он перед вами! - убедившись, что жена уже отсмеялась и теперь не упадёт, герр барон наконец-то с сознанием выполненного долга захохотал сам. А пока его тесть переваривал и осмысливал услышанное, Хельга достала и сунула под нос отцу жалованную грамоту, после чего тот, опёршись на стол для устойчивости, хохотал дольше всех...