"Как все достало...Господи, как же меня все достало! Ты слышишь меня? Я не могу так больше! Ну почему для всех проблем ты выбираешь именно меня?! Старший, орел, со своими дурацкими подвигами в общаге...Дочь учить с осени, а где? И главное - на что? Жена с подозрениями своими, шаг влево, шаг вправо - измена...Работа.... Работа! Хуже каторги, блин, глаза б мои не видели! И не денешься ведь никуда - бабки-то где брать? А другую фиг я уже найду, не мальчик!Это уже не карусель, а мясорубка! Господи, сделай что-нибудь, иначе я просто умру!!"
Вопреки ожиданию, мысль о смерти не показалась неприятной и тем боле страшной. Во всякие потусторонние штучки не верил давно и прочно, так что единственной возникшей ассоциацией был уход от всех проблем разом. Да ладно, проживут они все без меня, никуда не денутся!
На этой мысли заснул. Сон был тяжелым и сумбурным - нормальный дорожный сон, каким он еще может быть на верхней полке плацкартного вагона? Проснулся от ощущения чьего-то присутствия. А еще - от внезапного, почти животного страха. Что-то было рядом. Или кто-то?
Заставил себя открыть глаза. Бред какой-то, никого тут нет! То есть есть, конечно - как-никак, полный вагон народу, но это не то... Все вроде спокойно, колеса стучат, видавшие виды полки поскрипывают, сосед сопит. С одной стороны чей-то храп, с другой - детское хныканье. Темнота - проводники совсем свет вырубили, надо же, экономные нашлись. Да и вставать, похоже, пора - вовремя проснулся...
И снова - накрывшая с головой волна страха. Да что ж это такое? Поезд, возмущенно визжа колесами, остановился на каком-то полустанке, и в свете заглянувшего в окно фонаря он увидел.
Сидящая боком на краю полки женщина кошачьим движением нагнулась вперед, опираясь на локти, внимательно всматриваясь в него. Лица напротив окна не разглядеть, но даже в темноте ощущается точеная красота. Только глаза поблескивают...и одновременно притягивают бездонной чернотой. Длинные, очень светлые волосы кажутся совсем белыми, откинуты на одно плечо и спускаются вниз. Фигурка - модели Валеджо сдохнут от зависти! Тьфу, черт, так ведь она же голая!!!
- Ты кто такая? - от неожиданности вскинулся, и зашипел от боли, основательно приложившись макушкой о третью полку. Даже страх прошел.
- Не узнал, милый? Ты же недавно обо мне мечтал,почти как о любовнице... Ну да, вы же привыкли представлять меня безносым уродом с косой.
Ни фига себе сон! По крайней мере, это единственное нормальное объяснение - все остальные говорят только о том, что родная крыша съехала, причем очень основательно... Бред!
- Бред! - снова дернулся было, но вовремя втянул голову в плечи.
- Бред? Ну пусть будет бред...Только ты не зови меня так настойчиво, тебе пока и без меня есть чем заняться. И кем. Верно? А от меня ты все равно не уйдешь, - полуразличимые в темноте вновь тронувшегося поезда глаза придвинулись совсем близко - нагнулась к нему так, что кожей почувствовал близость ее тела, и тонкий пальчик с неожиданным длиннющим черным ногтем медленно прочертил полосу от горла вниз, в полурасстегнутую в вагонной жаре рубашку.
И, как в совсем уж бредовом сне, ужас этого взляда и прикосновения смешался с отчаянным вожделением, так, что все мышцы напряглись и зубы сжались, скрипнув - безумно, дико потянуло окунуться хоть на миг в этот омут, а что дальше - да какая разница! Что-то знакомое было в этом, так долю секунды тянет вниз, когда неожиданно заканчивается мелькающий мимо поезд метро, и ты оказываешься на краю совсем, в сущности, не глубокой пропасти, на дне которой звенят от напряжения рельсы...
Не пропустившие, конечно, его состояния глаза сузились, пряча мерцающие красноватые огоньки, и губы раздвинулись в медленной улыбке, страстной и хищной одновременно, так что казалось - вот-вот выглянут вампирские клыки, в улыбке, от которой оцепенел, как кролик перед готовой к прыжку коброй.
Поезд затормозил, и вагон осветился огнями станции. Жуткая девица исчезла, как не было.
Рывками приходя в себя, поминая в три этажа железную дорогу, поезд, проводников и вообще весь свет, скатился с полки, не глядя, сунул ноги в ботинки, а руки - в рукава куртки, схватил с третьей полки сумку и вылетел из трогающегося вагона, мимо ошалевшей девочки-проводницы, прямо с уже поднятой подножки.
Поезд, набирая ход, мигнул красными огоньками последнего вагона, и вместе с ним ушло напряжение. Наконец вернулась способность более-менее связно думать. Билет не забрал, идиот командировочный! А, ладно, выкручусь... И тут, слегка оглядевшись, понял причину перепуганного взгляда проводницы - станция-то не та! Ну-ка...Ну разумеется, до места назначения еще минут пятнадцать-двадцать поезду пыхтеть. Оно-то и недалеко, так не пойдешь же ночью по шпалам. С досады напподдал носком ботнка аккуратно поставленную кем-то возле столба пивную бутылку. Бутылка, обиженно звеня, покатилась по платформе. Нога, кажется, тоже обиделась - больно. Однако это отрезвило и заставило успокоиться. Ну кретин, конечно, но до города добираться по-любому надо. Что там у нас с электричками?
Забился в угол тускло освещенного вагона с твердым намерением хоть немного поспать, хотя бы те полчаса, которые придется ехать. Вот же дурак нервный, на что ночь угробил, а с утра ведь работать. И весь день, между прочим! Однако заснуть что-то мешало, щекотясь за пазухой.Какая-то гадость попала...Расстегнув ворот, сунул руку - и невольно поежился. Длинный белый волос, свернувшийся спящей змейкой на ладони, хорошо был виден даже при этом освещении, словно и сам светился. Оцепенело глядя на него, с трудом осознал тихий диалог рядом:
- Чего стоим-то долго так?
- Да кондукторша сказала, поезд тот, что часа два назад прошел, так случилось с ним че-то...Авария какая-то. Видать, долго простоим...
Щурясь на сверкающий снег, сгорбившись в легкой куртке (мда, давно такой зимы не было... бррр..), остановился закурить.
- Сынок, дай бабушке сигаретку, - стоило сосредоточиться на огоньке зажигалки, прозвучал над ухом сиплый старческий голос.
- Иди, бабуля, иди....Последняя у меня! - проворчал, не поднимая глаз.
- А так? - странно, голос резко помолодел, но остался узнаваемым.
Оставленный без присмотра огонек тут же попытался обжечь пальцы,но не успел - зажигалка упала в снег.
Просто стоял и смотрел.
Выбившиеся из капюшона пепельной шубки пряди очень светлых, почти белых волос. Они подчеркивают бледность лица, черты которого так отточено, классически совершенны, что кажутся холодным мрамором. Только большие темные глаза тлеют углями, на миг отразив бледно-красное пламя зажигалки. Ах да, она же упала...
- Здравствуй. Хорошо выглядишь.А сигарету не дам - курить вредно.
Тонкие брови приподнялись удивленно, сделав мрамор почти живым:
- Узнал? Здравствуй. Ты действительно считаешь, что мне вредно курить?
- Да, считаю.По крайней мере, пока вижу тебя такой... Зачем портить красоту?
Взгляд темных глаз медленно опустился к зажигалке у ног, снова вернулся к лицу:
- Ты странный...человек. Разве я не напугала тебя в прошлый раз?
- Там, в поезде? Это было скорее от неожиданности. Бояться тебя я давно перестал. Так что с удовольствием прогуляюсь с такой очаровательной дамой! - шутливо поклонившись, предолжил руку. Только глаза остались жадно-серьезными.
- Никуда ты со мной нынче не прогуляешься. Рано.
- Но почему? - нервную шутливость как сдуло, - Ведь ты сейчас пришла за кем-то? А если он в ужасе жмется к стене, надеясь, что ты пройдешь мимо? Возьми меня вместо него!
- Я не могу взять то, что мне не принадлежит, - устало и терпеливо, как капризному ребенку, - Я ведь не воровка. Я - на работе.
- А если... - острый взгляд его метнулся к шумевшей в трех шагах улице, с трудом вмещающей спешащий транспорт.
- Думаешь, меня можно заставить? Попробуй.... Но не забудь - жить можно и прикованным к постели, с трубками в носу и иголками капельниц в венах.
- Ты жестока, - не сразу, с трудом выдавил через стиснутые зубы.
- Нет. Я - на работе.
- Но ведь не всегда бывает так? Значит, тебя можно обмануть?
- Да. Иногда. Иногда я позволяю это... Кому-то - из жалости, кому-то - в наказание. Но ты не относишься ни к тем, ни к другим.
- Значит?...
- Значит. Но прости, мне пора, - и, шагнув к краю тротуара, подняла руку. Взвизгнули тормоза.
Уже с сиденья поманила и протянула узкую ладонь.
- Не хочу оставаться в долгу. Возьми, - на ладони лежала зажигалка, родная сестра утонувшей в снегу.
Машинально взял, и вздрогнул от холода тонких пальцев, сомкнувшихся на запястье.
- И поверь мне, не хотеть жить и хотеть смерти - не одно и то же. Ведь свобода, о которой ты мечтаешь - не "свобода от", а "свобода для", верно? Не прощаюсь - мы еще встретимся.
Хлопнула дверца, и машина затерялась в общем потоке. "От, для...Кому нужна эта софистика?" - досадливо замахнулся было, чтобы выбросить зажатую в руке зажигалку, но, подумав, опустил в карман.
Пригодится.
-Слышь, друг, огоньку не найдется?
Привычно щелкнул в ответ зажигалкой, даже не вынырнув из собственных мыслей. А зря. Потому что через несколько минут дикий визг тормозов насильно выдернул в окружающую действительность. Блин, сбили кого-то... Неужели тот самый парень, которому только что давал прикурить? Да ну, не может быть. И все-таки...
Однако в тот, первый, раз он почти не обратил на это внимания. Мало ли совпадений случается! И во второй тоже. И... Нет, в третий легкий холодок испуга побежал по спине. Неужели дело в зажигалке? Постепенно эта, вроде бы нелепая , мысль превратилась в уверенность.
И сейчас, прикурив напоследок, замахнулся, чтобы зашвырнуть недобрую вещицу с балкона подальше в весеннюю грязь. И замер, вздрогнув.
- Не торопись, милый.
Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и как всегда оценивающе рассматривала его сквозь полуопущенные ресницы. Но на это раз выглядела необычно - строгий деловой костюм, гладкая прическа, холодная сосредоточенность лица.
- Да ты просто бизнес-леди! - не удержался.
- Почему бы нет? Тем более, что у меня к тебе вполне деловой разговор. Зажигалку зря выбрасывать собрался - найдет кто-нибудь, такие вещи не исчезают - должен понимать.
Кивнув, положил злополучную зажигалку на облезлую балконную тумбочку.
- Я тебе по-прежнему нужна? Значит, и ты мне нужен. Поработай на меня - я ведь подарков не делаю.
- Кем? Палачом? Не буду! - снова замахнулся как можно шире.
- Твой сын влип в нехорошую историю, и тебе придется решать его проблемы. Денежные,- от спокойного, равнодушного ее голоса поежился. Словно костяшки счет щелкают. - Дочь учить надо, не забыл? Жена через пару месяцев окажется в больнице, и тебе снова нужны будут деньги. Довольно много... Продолжать?
- Не надо, - процедил сквозь сжатые зубы, - Этого вполне достаточно.
О да! Этого было даже более чем достаточно - при угрозе потерять пусть не любимую, но почти единственно возможную и худо-бедно, но дающую жить, работу.
Заметив, как пальцы сжались на перилах балкона, а на щеках четко проступили желваки, чуть приподняла бровь:
- Не расстраивайся так! Я хорошо плачу за работу.
Медленно покачал головой и, наконец, с трудом разлепил губы:
- И когда я... буду свободен?
- Когда в зажигалке закончится бензин. Я не забуду предупредить тебя об этом, обещаю.
- Я должен где-нибудь расписаться? Кровью?
Весело рассмеялась в ответ:
- Вы, люди, все-таки сумасшедшие! Зачем мне твоя роспись? Интересно, как ты представляешь себе попытку меня обмануть? - и исчезла, растаяв последними льдинками смеха в черноте пасмурной апрельской ночи.
Но обещание выполнила. Дела если не с каждым днем, то с каждой неделей шли лучше, и жена, наглаживая белоснежные рубашки - а как же, коммерческий директор! - никак не могла понять, почему у него желваки чуть не прорывают кожу, и давно залегшая между бровями морщина врезается все глубже. В конце концов решила махнуть на эти странности рукой. Работа, небось, такая. Нервная.
Поначалу просто боялся. Со страхом выходил утром из подъезда, а ночью вскакивал в ужасе и тихонько шел на кухню. Курить, однако, не хотелось - почти бросил. Очень мало пьющий раньше, ушел даже как-то в запой. Но быстро вернулся - как-будто силой что-то выдернуло. Хотя скорее - кто-то...
Со временем притерпелся, выработал что-то вроде философии "палач - не убийца, а слуга закона". Даже записал на листке, который носил с собой и время от времени перечитывал.
Радость от решения казавшихся раньше неразрешимыми проблем тоже очень быстро притупилась. Все происходило само собой, так что и радоваться, вроде, нечему - не сам добивался.
- Валерий Борисыч, вы последний "Вестник" еще не читали?
- Нет, Танечка. А что, есть что-то интересное?
- Да, очень! Вот. Только можно, я потом возьму? Хочу в диплом кое-что перепечатать.
Таня, секретарь и по совместительству подающая надежды студентка-заочница последнего курса, положила ему на стол свеженький номер профессионального ежемесячника. И закладочку вложила, аккуратистка!
Хм, да, действительно.... И на поверхности, вроде бы, все лежит, а так четко систематизировать пока никто не додумался. Молодец, парень!
Однако при взгляде на информацию об авторе энтузиазм резко упал. Н.А.Шевченко, кандидат... вот как, еще и зам. ген. директора? И фирма, конечно, одна из самых солидных? Ну да, от тебя, Колян, другого и не ждали!
Раздраженно попросил Танечку сварить кофе и уставился в окно, в октябрьский дождь.
Четвертый курс, конкурс студенческих работ. Награда победителю - трехмесячная стажировка в Англии. Он ведь даже загранпаспорт успел оформить! Конечно, кому же ехать, как не ему - звезда курса с первого дня! Так и пролежал паспорт на дальней полке весь срок действия... "Единогласным решением жюри первая премия присуждается Шевченко Н." Кто бы ждал такого от новенького, только что переведшегося из какого-то заштатного ВУЗа? Ну и потом - логичное продолжение: лучший диплом, аспирантура без экзаменов... Он бы тоже без труда поступил в аспирантуру. Не стал. Уехал. В основном потому, что не мог видеть их вместе. А что с нее возьмешь? Тихая девочка, даром что дочь директора крупного предприятия... Или именно поэтому? Попробуй, пойди против воли папы! Девочка моя...
Осознав вдруг, что до боли в пальцах сжимает какой-то предмет, перевел взгляд на руку. А, зажигалка... Зажигалка?
А что, Колян, может еще и посчитаемся?
По итогам первого полугодия следующего года получил от шефа благодарность. И премию. Большую. Нет, очень большую. Еще бы - такой контракт подготовить, партнерство с одной из ведущих компаний отрасли!
Танечка нежно улыбалась и провожала влюбленным взглядом, вдруг осознав, что начальник ее - привлекательный мужчина! Да что и говорить - энергичный, подтянутый, с азартным блеском в глазах.
Подписывать контракт поехал сам - слова о том, что не сможет доверить завершение дела никому, даже шефу, были не только правдоподобны, но и правдивы, как бы он сам ни удивлялся этому.
Отмечали подписание контракта в загородном ресторанчике, после чего Николай вызвался отвезти нового партнера в гостиницу. Тот не отказался.
Отъехав немного от шумного ресторана, попросили водителя свернуть на проселок и остановиться в поле, недалеко от трассы. Оба вышли подышать и полюбоваться летней ночью.
А ночь и правда была хороша. Ярко светили звезды, таинственно мерцал в предчувствии утра затянувший низинки туман, и спокойно шептались не заглушаемые цивилизацией пугливые ночные листья.
- Ты неисправим, дитя города! - усмехнулся Николай, когда спутник закурил, - Хотя я и сам, пожалуй, не против, - потянулся было к задней дверце машины, где в кармане сброшенного пиджака остались сигареты и зажигалка.
- Да ладно, я угощу, - отвел его руку Валера, протянул пачку.
Кивнув, мол, спасибо, вытащил сигарету и нагнулся к огоньку зажигалки. А тот вдруг погас. Валерий нервно защелкал колесиком.
- Да ладно, не расстраивайся ты так, подумаешь беда - бензин в зажигалке кончился! Щас свою достану, - и Николай полез-таки за пиджаком.
Побелев так, что мог поспорить с туманом, смотрел в дальний конец поля, где танцевали русалки. Невесомые, как туман, нежные руки, призрачные белые рубахи, и туманом льются волосы из-под пышных венков, и только глаза мерцают звездами... Да полно, давно ли звезды стали мерцать красным? Как у той, которая двинулась к нему. И не шагает, вроде, а все ближе, и изменяется, узнаваемым становится облик - текучий туман белых волос, мрамор лица и огромные черные глаза, странно отливающие красным.
- Валера! Эй, ты меня слышишь? - слегка испуганный Николай потряс спутника за плечо, но реакции не добился.
- Но ты должна была меня предупредить, ты же обещала! Обманула?! Ты меня обманула?
- Я? Ты смеешь меня обвинять?! Надеюсь, ты помнишь, что происходит с недобросовестными работниками? - она подошла уже так близко, что он почувствовал чужой в свежести летней ночи запах тлена. Теперь, с расстояния трех шагов, увидел: то, что казалось пышным венком полевых цветов - всего лишь несколько скрученных вместе бумажных кладбищенских гирлянд, выцветших от солнца и дождей до призрачно-белой прозрачности, а струящаяся рубаха - саван.
Подхватив под руки тяжело, с хрипом дышащего Валеру, Шевченко с трудом усадил его на землю, прислонив к машине.
- Сергей, аптечку, быстро! - крикнул молодому водителю, - Кажется, у него сердечный приступ.
- Нет! Пожалуйста, дай мне обещанные пару дней!
- Зачем? - красные огоньки гневно вспыхнули, - Чтобы ты успел довести задуманное до конца, прикрыв моим именем свою мелкую человеческую месть?
- Нет, не для этого! У меня столько незаконченных дел! Ты же обещала!!!
Она подошла почти вплотную, и он тщетно попытался хотя бы вскинуть для защиты руки - так мог бы мышонок пытаться испугать змею.
Венок железным обручем упал с головы ей на плечи, и посыпались не удерживаемые больше проржавевшей проволокой жалкие пластмассовые лепестки и листья, саван истлел до нитки, и она, нагая, сжала тонкими пальцами его плечи. Острые, как птичьи когти, длинные черные ногти впились в кожу. Попытался отшатнуться, но понял - поздно.
Руки дрожали, и Николай с трудом справился с замком аптечки. Хрипящий Валера сполз на землю, и никак не удавалось влить лекарство сквозь сжатые зубы.
"А он ведь сейчас умрет, прямо здесь, у меня на руках",-вдруг осознал со всей четкостью и безнадежностью.
На миг сверкнули клыки из-под верхней губы, и он дернулся, как от удара, осознав ледяной холод прижавшегося к нему тела. Вдохнул, но крикнуть уже не получилось - спиральный черный колодец в ее глазах придвинулся вплотную, и, почувствовав прикосновение губ, с какой-то даже радостью бросился в него очертя голову. Последнее, что успел воспринять - неописуемая, ранящая нежность рассветного неба.
Выдирая пуговицы, Николай рванул рубашку умирающего, освобождая грудь, надеясь хоть что-то еще сделать. И понял - все.
- Звони, Сережа, вызывай "скорую"...
Устало подняв глаза, с удивлением, как будто впервые, увидел розовеющее небо. Поежившись от рассветной прохлады, надел пиджак и закурил, пытаясь успокоиться.