Аннотация: Такой вот образец "городской мистики". (Конкурс Литсовета "Воля к победе" - 1е место)
Все будет банально.
Все будет банально.
Банально, как жизнь, банально, как чашка растворимого кофе поутру, как теплый запах яблочного шампуня от волос спящей рядом жены, как ложечка, которой помогаешь себе надеть ботинок.
Банально, как смерть, банально, как венок на могиле, как стопка водки и ломоть черного хлеба у портрета, как желтизна щек лежащего в открытом гробу трупа, который вчера еще говорил, дышал, думал.
А чего вы хотите?
Небанально - у других. У террориста-смертника, застегивающего на груди жилет шахида, у аффективного, гонящегося за обидчиком с топором, у боевого мага с обложки романа, жонглирующего шаровой молнией.
У меня все будет банально - сегодня я умру. Погибну, если точно. Умирают в постели, на больничной койке, на лестничной клетке. Я погибну - в аварии.
В мою машину на полной скорости врежется другая, нас обоих развернет и швырнет под колеса "БЕЛаза", идущего в колонне, тот не успеет затормозить, виновнику столкновения достанется больше чем мне. Впрочем, хватит обоим.
Мне будет очень больно, когда руль сомнет мою грудную клетку, ломая ребра и разрывая их осколками легкие, а голова сначала резко дернется назад, потом вперед. Подголовник не поможет. Но я умру быстро. Очень быстро. Я едва успею осознать, что случилось.
И отправлюсь в путь - по черному тоннелю к свету. Ветер понесет меня, все быстрее, и труба кончится, я шагнув свет и узнаю, что там на самом деле.
Это неизбежно. Я буду ехать с работы, с дальнего объекта, дорога окажется скользкой и покрытой толстым слоем глины от автоколонны, а навстречу вылетит домой опаздывающий к началу показа "Храброго сердца" по телику мужик на "Ниве"...
- Господи, какую чушь печатают в твоих журналах! - фыркнула Аллочка, щелкая зажигалкой. - Ты можешь себе представить, чтобы человек так думал, если на самом деле знает, что умрет?
- Я бы тогда там не поехал, - Андрей повернул, обгоняя раздолбанную "пятерку" и придавил очередную сентенцию про "козлов за рулем" на корню, зная, что если не удержится, то жена обязательно начнет долгую, нудную нотацию о том, что "все мужики плетут такую чушь на дороге - уши вянут; как дети".
- Да я не про то! Ну, что это за идиот - смакует подробности своей будущей смерти с таким удовольствием...
- Ну, не я же это написал.
- Ты это купил. Андрюх, ну я же тебе принесла Перес-Риверте, почему ты не стал читать?
- Аллочка, солнце мое, - вздохнул Андрей. - Ну, когда мне его читать? В сортире? Я же полгода уже - с работы и спать. Я Ляльку вижу раз в неделю по выходным. Я лучше с Лялькой позанимаюсь...
- А это, - Аллочка потрясла глянцевым журналом, - у тебя есть время читать?
- Я не читаю, я так, просматриваю...
- Нет, ну каков слог, какова мысль. Господи, и кто это только пишет, и зачем это только печатают? - вернулась жена к рассказу. - Они что, в школе не учились, эти авторы?
- Лялька тоже в школе учится. Забыла, что ли, что она оттуда приносит?
- Лялька рассказов не пишет.
- Ну, подрастет - начнет...
- Удушу, - хихикнула Аллочка. - Я ее породила, я ее и...
Дорога была мерзкой. Впрочем, Андрей знал ее наизусть, пять километров от поворота с Новорязанки. Мимо поселка, мимо леса. "Аварийный участок", сообщал плакат. На деревьях вдоль дороги висели венки, стояло несколько памятников. Аллочка в очередной раз поморщилась.
- Нет, ну что за идиотизм?! Венки эти, памятники! Они тут что, похоронены?
Андрей промолчал. Наверное, он был счастлив в семейной жизни. Особенно, если сравнивать с большинством ровесников. Умная, симпатичная, верная и заботливая жена. Здоровая - тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! - дочка восьми лет от роду. Своя квартира. Работа. Но как-то вот разговоров не получалось - говорили каждый о своем. Андрей говорил, Алла слушала, Алла говорила - Андрей слушал. Больше из вежливости и терпимости, чем из интереса.
Все было банально...Утренний кофе и запах яблок от волос жены, вспомнилась ему недавно зачитанная Аллочкой строчка. Между лопаток повеяло чем-то вроде сквозняка. "Окно закрыть, что ли?" - лениво подумал Андрей, но тут жена закурила, и он опустил стекло пониже. Пять километров до дома их не самый новый "Фольксваген-Гольф" преодолевал за несколько минут, но ночью Андрей предпочитал не гнать: дорога больше проходила на просеку в лесу, и фонарей на ней стояло меньше, чем нужно бы. Если бы еще дорога была прямой - но она изгибалась дугой, и разогнавшийся не в меру водитель получал шанс влететь или в другую машину, или в дерево.
До последней секунды Андрей не видел летящую навстречу машину - черную, с погашенными фарами. Он ее так и не увидел, они встретились в промежутке между двумя фонарями. Скорее Андрей почувствовал опасность, или услышал (через "Наше радио"? странно!) приближающуюся машину. Он резко вывернул руль, бросая машину впритирку к деревьям и молясь, чтобы ни одно не выступало чуть больше. Легкий маневренный "Гольф" и черное нечто разошлись впритык, скрежеща бортами. "Царапина останется нефиговая", не к месту подумал Андрей, только сейчас начиная слышать Аллочкин визг и ругань. Жена ударилась головой о стекло со своей стороны, и напугалась порядком.
Машина остановилась, Андрей вздохнул с облегчением.
- Вот же козлы! - на выдохе высказал он.
- Ублюдки! Права купили и ездят, - поддержала его Аллочка, и Андрей вдруг рассмеялся, пугаясь истерических ноток в собственном смехе. И тут его переклинило - резкая боль в шее, пульсация в висках, ощущение сна и нереальности навалились на него разом. Он рванул машину с места, так резко, как мог. Аллочка опять завизжала, потом ее метнуло вперед, она ударилась лбом о приборную панель и замолчала. Андрей видел это не боковым даже, а неким вторым зрением, и ему было все равно: лишь метра два отделяли его машину от черного монстра, вернувшегося, чтобы ударить еще раз.
Андрей не знал, что с ним происходит. Он знал, что сзади - смерть, а он вдруг обрел дар предчувствовать ее ходы. Мир был медленным, словно в бреду, тягучим и неподатливым. Или Андрей стал думать и двигаться слишком быстро для мира. В зеркало ему не видна была марка машины без фар, но что противник гораздо сильнее Андрея, стало ясно очень быстро. Толчок был мягким - скорее, шуткой и намеком. Андрей выжимал из машины все возможное, пытаясь скорее оказаться на въезде в город, там, где ярко светили фонари, и на улицах можно было встретить хоть кого-то. А черная машина издевалась - легко подталкивала его, отпускала от себя на пару метров, вновь ударяла в багажник - легко-легко, почти безобидно. Если бы все не происходило на скорости около сто тридцати километров в час. Если бы Андрей был водителем-каскадером. Если бы рядом с ним не лежала, сползя вниз, на пол жена. Если бы...
Оторваться Андрей не мог. Не позволяли возможности "Гольфа", белой букашки, созданной для московских улиц, но не "гонок на выживание". Остановиться он тоже не мог. Андрей знал, что сбавь он скорость или остановись - черный пойдет на таран. И результат будет очевиден - загоревшаяся машина, заклиненные в ней супруги, в общем, ДТП со смертельным исходом. А так - его попросту загоняли, как охотники - добычу.
Андрей разозлился. Разозлился так, как никогда в жизни не злился - он всегда был флегматиком, лентяем и пофигистом. Ему никогда не доводилось испытывать настоящих злобы, страха, гнева. До сих пор. Но сейчас... Андрей отчетливо понимал, что у него, что называется, "съезжает крыша". Мир выглядел не так, как пять минут назад. Он был слишком ярким и наполненным взаимосвязями, энергиями, возможностями и опасностями. Обычная сосна у дороги была пепельно-серой, ледяной и ее нужно было опасаться; полоса лунного света дарила силу и обостряла чутье. Ни глазами, ни обонянием, ни ушами Андрей этого не воспринимал, у него вдруг открылись какие-то иные органы чувств.
А сзади... сзади ощущалась чернота. Сзади была смерть, страшнее смерти тела - окончательная и бесповоротная смерть в чьей-то пасти. Тот, кто ехал сзади, не развлекался и не шутил: он охотился. Не на машину, на ее пассажиров. Андрей сходил с ума, но ему было наплевать на это. В его ненормальной ситуации, чтобы быть адекватным ей, нужно было стать сумасшедшим.
В голове метались мысли, и все они были слишком сумасшедшими даже для того, что происходило. Освященная икона; какое-нибудь заклинание из фэнтези-боевика; молитва - что, чем отпугнуть черную тварь?
"Свет!" , скомандовал себе Андрей. Между ним и черной машиной повисло серебристое сияние, разделяющее машины. Продержалось оно долю секунды, потом сгусток черноты поглотил слабую искорку света, Андрею показалось, что тот плотоядно чавкнул.
"Огонь!", сказал Андрей, швыряя в черного монстра шаровые молнии. Противник с удовольствием притянул их к себе и сожрал.
"Вода!" - в отчаянии выкрикнул он, заливая машину призрачным грозовым потоком.
Бесполезно.
- Иди ко мне, - мягко прозвучало не в ушах, но прямиком в мозге, и Андрей почувствовал себя изнасилованным. Точнее, понял, что такое - быть изнасилованным, надетым на чужую руку, точно перчатка. Андрей подавился - не то кашлем, не то рвотой.
- Хрена... - выхрипел он через кашель. - Хрена, хрена, хрена...
- Иди ко мне, - еще раз мягко позвали его из-за спины. Ласково, нежно, сладострастно. С эротичной хрипотцой.
Наверное, время и вовсе остановилось - все происходило для Андрея не так уж быстро; а за окном машины был все один и тот же пейзаж, но стрелка спидометра показывала сто сорок, а ноги давили на педали.
- Ублюдок, - заорал Андрей. Должно быть, не словами. Слова требуют времени, а пейзаж не подвинулся и на метр. - Сука, тварь, угребина...
- Ууууыыыыыыы...- взвыл Андрей, чувствуя, что голова вот-вот взорвется от ненависти, пульсирующей в висках. Не осталось даже страха - только ярость и боль от собственного бессилия.
- Все будет банально... - вспомнилось ему, словно жена вновь прочитала вслух первые строки злополучного рассказа.
- Все будет банально, - повторил Андрей, катая на языке каждое слово, и чувствуя, как слова становятся пулями. - Все. Будет. Банально.
- Все.
- Будет.
- Банально.
- Чашка растворимого кофе! - Подавись, сука!
- Теплый запах яблочного шампуня! - Лови, тварь!
- Спящая рядом жена! - Берегись!
Слова были патронами, слова были боеголовками, слова летели, окруженные сияющим ореолом мыслей, чувств, желаний Андрея. Своим банальным теплым счастьем, утренним пробуждением рядом с Аллочкой, смехом Ляльки - всеми этими банальными радостями очень банального человека, отца и мужа, он лупил себе за спину, чувствуя, как пятится, отступает черный монстр.
- Мой дом! Моя дочь! Моя дача! - Смотри, любуйся!
- Мои три дня на рыбалке! - Завидуй!
- Моя жизнь! - Умри!
Андрей даже не предполагал, что самым опасным окажется момент, когда черная машина исчезнет, словно ее не было, и вернутся скорость, время, обычный темп течения мыслей. Настолько резким оказался этот переход, что машину занесло, и затормозил он неудачно, грубо, Аллочку метнуло между сиденьем и его коленями, он увидел ее руку, судорожно вцепившуюся в дурацкий журнал.
- Уфф, - медленно и ошарашенно выдохнул он. - Все будет. Банально. Все будет...
И засмеялся - нервно, безумно, с облегчением.
Все было банально. И лучше этого ничего быть не могло.