Бланш Евгения Игоревна : другие произведения.

Белый Регент

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Давным-давно, а может, и не очень, жили да были в королевстве, которым правил мудрый и справедливый король Доминик Двенадцатый, два мужа. Один из них служил Тьме, другой - Свету, и была между ними вражда не на жизнь, а насмерть. А когда король Доминик умер, оставив страну несовершеннолетнему сыну, у двух мужей появился еще один повод горячо ненавидеть друг друга.
  Рыночная площадь гудела, как растревоженный улей. Женщины рыдали навзрыд, утирая слезы узорчатыми платками, мужчины скорбно опустили головы. Стихли неугомонные торговцы, несколько минут назад на все лады расхваливавшие свои диковинные товары, привезенные из самых дальних уголков Королевства и даже из-за его границ. Стенания народа прервал громкий скорбный голос герольда:
  - Однако, пока Его Величество не вступит в пору совершеннолетия, дела государства будут переданы двум могущественным регентам: Его Высокопреосвященству и Его Темнейшеству!..
  В воздухе повисло тягостное молчание. Казалось, оно длилось вечно, покуда не раздалось:
  - Его Темнейшеству?!! Совет лишился рассудка, или его подкупили золотом? Как можно доверять власть... некромансеру?..
  Воины в доспехах тут же ринулись искать нечествица, посмевшего усомниться в верности решения Совета, но слова его уже подхватила вся чернь. Раздались простестующие возгласы. В следующее мгновение толпа уже разделилась надвое, точно ее рассекли одним точным ударом меча. Кто-то выкрикивал в адрес Его Темнейшества недостойные слова, а кто-то отвечал им не менее отвратительной бранью, понося на чем свет стоит Его Высокопреосвященство. Стража с трудом сдерживала чернь, готовую выпустить друг другу кишки прямо здесь, и кровопролитие казалось неизбежным, если бы в самый центр площади внезапно не ударила бы ослепительная молния. Булыжник раскололся острыми брызгами, и жители Рааваля испуганно притихли, застыв, словно изваяния.
  - Что происходит здесь?
  Горожане, как один, рухнули на колени и смиренно опустили головы в знак раскаяния. Со стороны Дворца на площадь въехали двое всадников.
  Оба были приблизительно одного возраста, обоих отличала королевская осанка, и все же не было в мире двух настолько непохожих друг на друга людей. Первый был стройного и даже изящного телосложения, и все же не производил впечатление изнеженного дворянина. Он напоминал отравленный кинжал - оружие, пусть и не внушительное, но тем не менее смертоносное. Второй, напротив, был мужчиной могучей стати, с прекрасно развитыми руками и широкими плечами. Волосы первого роскошными темно-русыми локонами ниспадали почти до пояса - в то время как рыжие волосы второго казались спутанными и неухоженными, как у грубого простолюдина. Лицо первого было красиво: тонкие правильные черты, изящный изгиб бровей, своенравный рот, в то время как волевое лицо второго поражало своей грубой четкостью. Если бы не роскошная белая роба, шитая золотом и перехваченная поясом из драгоценных камней, то рыжеволосого вполне можно было бы принять за воина, едва вернувшегося из суровых Северных земель, все еще не покорившихся Благословенной Богом Короне. Второй же носил свою робу цвета воронова крыла с таким франтовством, точно это был изысканный наряд. Глаза первого цветом напоминали расплавленное серебро, в то время как глаза второго были настолько темны, что едва можно было различить зрачок. Однако взоры обоих были горделивы и мудры.
  Герольд, совсем еще молоденький парнишка, не мог и слова вымолвить. Он застыл, как изваяние, приоткрыв рот, и глядел на всадников с восторгом и страхом.
  - Двадцать плетей, - распорядился мужчина в черной робе, лениво указав хлыстом в сторону герольда. - Этот нечестивец не преклонил колени перед регентами.
   Мальчишка побледнел, как полотно. Он не по наслышке знал, что у воинов Короны тяжелая рука. Однако тот, кто носил белую робу, махнул рукой, подав доспешникам запрещающий знак:
  - Можно ли наказывать только что осиротевшее дитя?
  Он произнес эти слова, не удостоив своего собеседника даже взглядом. Первый всадник напрягся, точно туго натянутая струна, но не сказал в ответ ни слова. Вместо этого он смиренно опустил голову и произнес голосом, полным печали:
  - Граждане Рааваля, добрые гости нашей прекрасной столицы, подданные Короны! Достойные люди, приехавшие из-за границы! Сегодняшний день стал горестным для всех, ибо ныне Его Величество Доминик Двенадцатый покинул нас навеки.
  Вновь послышались женские всхлипы и стенания. Всадник в белом поднял руку, призывая народ к молчанию.
  - Скорбь и боль наша не знает границ. Все мы сегодня лишились мудрого и заботливого отца, и печаль приумножилась во много раз оттого, что Корона нашего славного государства еще пять лет будет покоиться в сокровищнице, ожидая того славного часа, когда юный Принц вступит в пору своего совершеннолетия.
  - До той поры, - подхватил мужчина в черном, - достойнейшим Советом нам с Его Высокопреосвященством, - он коротко кивнул в сторону своего спутника, - предписано решать государственные дела и вершить судьбы Королевства.
  - Мы прибыли сюда, чтоб засвидетельствовать свое уважение и любовь народу нашему, - Его Высокопреосвященство опустил голову, точно отвечал за тяжкую провинность перед Советом. - И поклясться именем Господа нашего в том, что будем защищать границы Королевства и жизни подданных Его Высочества до последнего вздоха.
  Красавец в черном недовольно покосился на Его Высокопреосвященство и чуть сжал поводья. Его конь, негромоко заржав, переступил с ноги на ногу. Впрочем, животное уже привыкло к своему хозяину и моментально справилось с собственной тревогой.
  Более всадники не оставались на площади. Они развернули коней и рысью поехали по улицам Рааваля. Горожане, завидев их, с почтением уступали им дорогу, зная, что это - первые люди Королевства, регенты при юном Короле.
  - Здесь мы и расстанемся, - нарушил молчание Его Высокопреосвященство, когда всадники достигли огромного белокаменного Храма.
  Его спутник в недоумении вскинул брови:
  - Вы не поедете во Дворец, Ваше Высокопреосвященство? Ваши комнаты, должно быть, уже готовы.
  - Нет, Ваше Темнейшество. Мне чрезвычайно удобно в моих апартаментах в Храме. Кроме того, то, что Совет избрал нас с Вами регентами, не освобождает меня от прямых обязанностей. Я, как и прежде, должен оставаться Главой Веры и нести подданным Короны Божественное Слово.
  - А что же Ее Высокопревосходительство Альбина? - сколь сладок ни был голос Его Темнейшества, казалось, что каждое его слово источает яд.
  Его Высокопреосвященство нахмурился. Темные глаза вспыхнули, точно у хищника, готовящегося к прыжку, на широких скулах вздулись желваки, губы превратились в тонкую линию.
  - Ее Высокопревосходительство Леди Альбина также останется здесь со мной, - отрезал он и осторожно спешился. - До свидания, Ваше Темнейшество.
  Его Темнейшество усмехнулся в ответ и, глядя на Его Высокопреосвященство сверху вниз, продолжил:
  - Но разве ей пристало?..
  - До свидания. Ваше. Темнейшество, - четко выговаривая каждое слово, перебил собеседника Его Высокопреосвященство.
  Прислужники, облаченные в белые одежды, уже подбежали к коню Его Высокопреосвященства и взяла его под уздцы. Молоденькая послушница с поклоном подала регенту белый посох, украшенный резьбой. Конь Его Темнейшества в страхе отпрянул, стоило Его Высокопреосвященству сжать древко - магия, сильная и яростная, жгла обидчиков регента, как пламя.
  - До свидания, Ваше Высокопреосвященство, - с кислой миной выдавил из себя регент в темном и, развернув коня, пустил его в галоп.
  Его Высокопреосвященство ухмыльнулся след недавнему собеседнику и тут же обратился к послушнице, которая смущенно ковыряла мостовую носком туфельки.
  - Как себя чувствует Ее Высокопревосходительство?
  Краснея и запинаясь, девушка прошептала:
  - Ее Высокопревосходительство... с аппетитом отобедала... и сейчас изволит почивать в саду на теплом солнышке...
  Его Высокопреосвященство тепло улыбнулся. От недавней злости не осталось и следа.
  - Да благословит тебя Всевышний, дитя мое, - ласково сказал он послушнице и протянул ей руку с перстнем для поцелуя.
  Девушка едва не подпрыгнула от восторга и тут же бухнулась на колени. Она припала губами к сапфиру регентского перстня и запечатлела на нем жаркий поцелуй. Его Высокопреосвященство снисходительно улыбнулся и жестом позволил девушке подняться.
  Она, почтительно поддерживая мужчину под локоть, вошла с ним в храм. Вместе они миновали стройные ряды скамеек, на которых сидели поглощенные молитвой верующие, и достигли мраморной статуи. То было изображение великолепно сложенного мужчины в доспехах, поражающего копьем огромного дракона. Лицо мужчины было стерто, ибо никто из скульпторов, сколь бы талантливы они ни были, не решался ваять лик Господа.
  - Ступай, дитя, - сказал Его Высокопреосвященство, когда они прошли длинный светлый коридор, начинавшийся сразу за статуей, и оказались возле выхода во внутренний дворик Храма.
  Послушница, отвесив глубочайший поклон, бросилась бежать со всех ног к широкой белой лестнице. Его Высокопреосвященство добродушно покачал головой. Не иначе как будет теперь похваляться перед сестрами тем, что сегодня удостоилась чести подать ему посох и провела в Храм. Ну что ж, пусть радуется...
  Однако лишившись ее поддержки, регент ступал уже не так уверенно. Напротив, передвигался он с известной осторожностью, сильно хромая на правую ногу. Ему потребовалось несколько минут, чтобы подойти к бассейну, в котором резвились пестрые рыбки, и опуститься на низкую скамеечку перед ложем, покрытым искусно расшитым светлым покрывалом.
  Его Высокопреосвященство коснулся лба спящего на ложе ребенка. Это была девочка трех лет, одетая в длинное светло-розовое платье. Малышка счастливо улыбалась, безмятежно посапывая. Длинные золотистые волосы, заплетенные в косы, украшали крошечные полевые цветы. На шее ребенка поблескивал золотой кулон - простой кругляшик, размером с самую мелкую монету. Когда ладонь регента откинула со лба крохи несколько непослушных прядей, выбившихся из прически, девочка пошевелила губами и еле слышно выдохнула:
  - Папочка...
  В ту же секунду Его Высокопреосвященство почувствовал, как его шеи коснулось лезвие меча. Он не шелохнулся, понимая, что малейшее движение - и его сонная артерия будет перерезана.
  - Ты приказал убить любого, кто приблизится к Ее Высокопревосходительству, - раздался насмешливый женский голос. - Ты не упоминал, что для тебя должно быть сделано исключение.
  Если бы это не было смертельно опасно, регент позволил бы себе глубокий вздох.
  - Прекрати паясничать, Ирен. И не вздумай хохотать - ты разбудишь мою дочь.
  Женщина, охранявшая послеобеденный сон малышки, убрала меч в ножны и хмыкнула:
  - Как поживает мой добрый друг, Темнейший Витторио?
  Его Высокопреосвященство не смог сдержать язвительной ухмылки.
  - Он очень расстроился, когда Совет передал власть в руки двоих.
  - Согласись, Твое Святейшество, он расстроился бы куда сильней, если бы Совет доверил править Королевством тебе одному, а его отправил бы собирать дань с глухих деревень. В свете событий, произошедших три года назад, у Витторио связаны пренеприятнейшие воспоминания со всякого рода... сборами...
  Белый регент прыснул в кулак.
  - Ирен, относись к нему с уважением. Он мой соправитель, - нечеловеческим усилием воли подавив смех, ответил он. - И запомни, что я не "твое святейшество", а "Ваше Высокопреосвященство".
  - Я запомню. И буду называть тебя так всякий раз, когда мы...
  Регент зашипел, как рассерженный кот:
  - Не забывайся!..
  - Ну, мы же тут одни... - на плечо Его Высокопреосвященства легла ладонь. Через ткань робы белый регент ощутил холод зачарованной перчатки из черного металла. Но руку телохранительницы он не сбросил - напротив, накрыл ее своей и мягко сжал, точно ища поддержки.
  - Тут Альбина... - имя ребенка он произнес с нежностью, которую трудно было ожидать от такого гордого мужа.
  - Ее Высокопревосходительство Леди Альбина Истарская, баронесса Южных земель, неофит Школы Высокого Чародейства, - поправила его Ирен. - Запомни...те это, Ваше Высокопреосвященство.
  - Милостью Божьей мне даровано право именовать любого из паствы моей именем, коим его нарекли родители, - парировал регент с улыбкой.
  - Кроме себя самого, Ваше Высокопреосвященство. От своего имени ты отрекся.
  Регент печально опустил голову.
  - Не отрекся. Я стал пастырем всех верующих. Это огромная честь, Ирен.
  Воцарилось молчание. Было слышно, как щебечут на ветках птицы и жужжат над цветами неутомимые пчелы.
  - Но ты предпочел бы иное занятие, не так ли?.. - наконец шепотом спросила телохранительница.
  Регент не стал обманывать собеседницу, ибо правду она знала наверняка.
  - Да. Я предпочел бы сражаться с дикими северными племенами бесконечным молитвам и псалмам. Я предпочел бы грубую пищу изысканным кушаньям с кухни, не уступающей дворцовой. Я предпочел бы...
  - ...грубо брать хорошеньких крестьянок на сеновалах притворным ласкам дворцовых красавиц... - с воодушевлением подхватила вовсю веселящаяся Ирен.
  Его Высокопреосвященство нисколько не разозлился.
  - Будь на твоем месте другой, - тем не менее заметил он, - я бы сей же час приказал дать ему пятьсот розг.
  - Обманщик... ты бы собственноручно развеял бы его по ветру, прокляв таким проклятьем, чтоб душа его вечно скиталась по этому миру, не найдя приюта ни на Небесах, ни в Преисподней...
  Грустная улыбка коснулась губ регента.
  - А ты неплохо меня изучила.
  - Да, - был ответ. - Я знаю тебя, как саму себя, ибо мы с тобой - одно целое, нравится тебе это или нет. То воля Рока, твое... высокопреосвященство.
  - Тебе и самой это не по душе, Ирен.
  - У меня нет души, твое высокопреосвященство.
  Ирен ответила слишком быстро, выдав свое волнение. И Его Высокопреосвященство молниеносно развернулся.
  Телохранительница Ее Высокопревосходительства Леди Альбины Истарской была притчей во языцех, и слава о ней достигла самых отдаленных уголков не только Королевства, но и всего мира, который населяли творения Господа. И причина была более чем веской.
  Ирен казалась чьей-то страшной шуткой, жертвой демонических происков. Это была женщина, словно сшитая из двух частей. Левая сторона ее лица поражала белизной кожи, свежестью румянца и красотой черт, в то время как правая имела багровый цвет. На голове телохранительницы тускло поблескивал черный шлем, и из прорезей взирали на мир два разных глаза: левый - изумрудно-зеленый, яркий, с пушистыми длинными ресницами, правый же - янтарный, без белка, со зрачком-щелкой, как у пантеры. Шлем не скрывал полных губ Ирен, и когда она улыбалась, было заметно, что с левой стороны ее зубы были ровны и белоснежны, а с правой - остры, как бритва. На правой стороне шлема была сделана специальная прорезь для длинного темного рога. Ирен была облачена в черные доспехи. Правая нога заканчивалась не ступней, а копытом. Ирен не носила перчатки на правой руке, не скрывая кисти того же темно-багрового цвета, что и половина ее лица. Тонкие пальчики заканчивались длинными острыми когтями. Враги, познакомившиеся с ними в битвах, уже давно сгорели на погребальных кострах. Разумеется, это касалось лишь тех, кого удалось собрать по кусочкам - правая рука полудемонессы несла мучительную смерть еще быстрее и точнее мечей и стрел.
  - Ты наполовину смертная женщина, - сказал регент, - и душа твоя останется столь же невинной, как у новорожденного младенца... до тех пор, пока ты не лишишься второго рога и окончательно перестанешь быть дочерью Преисподней.
  Полудемонесса приглушенно фыркнула:
  - У Преисподней только один возлюбленный отпрыск - Его Темнейшество регент Витторио...
  - Ирен!
  - Послушай, а ведь получается... - Ирен напустила на себя задумчивый вид, - получается, что если я наполовину невинный младенец, то ты совершаешь грех детоложества...
  - Ирен!..
  Телохранительница попробовала мило улыбнуться, но из-за особенностей ее внешности улыбка могла показаться непосвященному жутким оскалом. Но Его Высокопреосвященство уже привык к необычному облику Ирен.
  - Как прикажешь, твое высокопреосвященство. Ты же знаешь, я не могу тебя ослушаться, даже если захочу.
  - Хвала Небесам! - регент молитвенно сложил руки и закатил глаза. - Если бы это было не так, Королевство давно бы уже лежало в руинах.
  - Зачем? - искренне изумилась Ирен. - Мы, порождения Преисподней, не уподобляемся смертным в их желании уничтожить то, что не обладает разумом и душой. Зачем рушить дворцы, если в них можно жить? Зачем разорять пашни, если можно собрать с них богатый урожай? Зачем сжигать добро, захваченное в деревнях и городах, если можно употребить его себе во благо?.. В конце концов, зачем вырезать все население, взятое в плен, если можно использовать его в своих целях? Мы забираем души - ими и живем, упиваясь их муками. А вы вполне могли бы использовать их как дармовую рабочую силу при строительстве своих дворцов, засевании своих пашен и на производстве своего добра...
  - Мы отпускаем большинство пленных с миром, как учил нас Господь. К чему нам слабые женщины, старики и дети?.. На рудниках у нас трудятся только мужчины, способные держать меч.
  - Потому столько восстаний рабов... потому отпущенные вами подросшие дети и берутся за меч, наученные своими овдовевшими матерями да стариками, потерявшими сыновей. Потому, твое высокопреосвященство, кровопролитная война никогда не прекратится.
  Регент невольно обернулся и посмотрел на дочь, закусив губу.
  - Ты боишься за нее, - тихо произнесла Ирен. - Ты пожаловал ей земли подальше от Севера, надеясь, что она никогда не услышит звон клинков и свист стрел, не увидит всполохи файерболлов и магических молний, которыми ты так любил поражать врагов. Ты дорожишь ей больше жизни.
  - В ней - вся моя жизнь, Ирен, - сказал Его Высокопреосвященство, погладив дочь по волосам.
  - Верно подмечено, - хмыкнула полудемонесса. - Если Ее Высокопревосходительство умрет - ты умрешь в тот же час.
  - Три года назад я оторвал тебе рог. Принц изъявил волю оставить тебе второй, чтоб ты оставалась наполовину исчадием Преисподней - ты вполовину сильна, как демон, вполовину ловка, магических сил тебе тоже осталось ровно половина. Но он ничего не сказал насчет твоего языка, и если ты скажешь еще хоть одно слово, относящееся к этой теме - клянусь Святыми Небесами и памятью покойной жены, я вырву тебе его тут же, на месте!..
  - Тише... - Ирен лукаво приложила палец губам. - Альбина!..
  Но было поздно - баронесса Истарская уже проснулась и, сладко потягиваясь, посмотрела на отца ясными голубыми глазами.
  - Зачем на Ирен ругаетесь? - спросила она.
  Его Высокопреосвященство обернулся и с нежностью посмотрел на дочь.
  - Я не ругаюсь, мое сердечко. Мы тебя разбудили?
  Альбина, широко зевнув, переползла с ложа на колени к отцу и свернулась на них калачиком. Его Высокопреосвященство осторожно прижал девочку к груди - она была такой маленькой, что он боялся сделать неловкое движение и причинить ей боль.
  - А где ваша корона? - спросила крошечная баронесса.
  - Я пока не буду ее носить, - улыбнулся регент, поправив цветок в прическе дочери.
  - Мы едем во Дворец?
  Его Высокопреосвященство понял, что теперь дочурка забросает его вопросами.
  - Нет, милая. Мы останемся в Храме. Во Дворце будет жить Его Темнейшество.
  - Зачем? - удивилась Альбина. - Ведь Король же вы!
  Сколь бы мудр ни был белый регент, он не был мудрее ребенка. Но на помощь своему создателю пришла Ирен. Опустившись на корточки перед своим создателем и его дочерью, она взяла Альбину за руки и проворковала:
  - Во Дворце премерзкие повара. Ты видела, как перед трапезой специальный слуга пробует каждое блюдо Его Величества? Они проверяют, дрянная еда или хорошая. Но блюд столько, что прислуга не успевает перепробовать все. Ты же не хочешь есть дрянь, Альбина?
  Сказав это, Ирен скорчила такую гримасу, что девочка рассмеялась и обняла ее за шею.
  - Нет. Пусть лучше ее ест Его Темнейшество.
  На сей раз Его Высокопреосвященство и Ирен не стали сдерживаться и громко расхохотались.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"