Над дверью отеля "Львиное логово" располагалась яркая вывеска. Она привлекла меня изображением очень симпатичного льва -- царя зверей. Большие окна отеля приветливо отражали просторный холл, и я подумала о том, что, стоит заглянуть в это уютное гнездышко и спросить о работе. А если меня вновь постигнет неудача, то хотя бы погреюсь.
Отель находился на другой стороне улицы и я, как под гипнозом, двинулась через проезжую часть. Неожиданно совсем близко раздался скрип тормозов. Буквально в шаге от меня остановилась полицейская машина. Я невольно отпрянула. Из машины вышли полицейский сержант и штатский парень. На сержанта я не обратила внимания (коп, он и в Африке коп), а вот его спутник сразу бросался в глаза. Это был высокий красавец -- блондин с лучезарной улыбкой. Он держал в руках точно такой же, как у меня старенький, видавший виды школьный рюкзачок -- привет из детства. Только его рюкзак имел когда-то зеленый цвет, а у меня -- синий.
Мы одновременно взялись за ручку входной двери. Парень галантно отступил:
--
Прошу, леди.
На леди в данный момент я не тянула. Потертые джинсы, выцветший свитерок, курточка на рыбьем меху, на засаленных волосах бандана. Я походила на бродяжку, скитающуюся по улицам в поисках работы и приюта, ночующую в подворотнях и на скамейках в парке, голодную и замерзшую.
В "Логово" я вошла первая, за мной парень, следом за нами полицейский сержант. Он обратился к охраннику, сидевшему у входа:
--
Зови хозяина, боец, да побыстрее. Некогда мне.
Боец -- амбал лет тридцати от роду, черноволосый и черноусый, очень похожий на медведя, поспешно нажал кнопку вызова.
Я осмотрелась. В уютном холле располагались пост охраны, стойка регистрации, вдоль стен удобные столики и диванчики. В глубине холла, за стеклянной дверью, виднелась лестница, слева -- дверь в номера отеля, справа -- в бар.
На лестнице показался мужчина средних лет, приятной наружности. Он подошел к нам, приветливо поздоровался.
Мужчина поспешно расписывался, принимая пакет с документами, а я думала о названии отеля. Хозяина зовут Лайонел -- Лев. Вот почему его заведение названо "Львиным логовом". Оригинально, ничего не скажешь. Тем временем он распрощался с сержантом, а нам предложил подняться на второй этаж. Я открыла рот, чтобы спросить о работе, но хозяин вежливо прервал меня:
--
В офисе, милая. Все вопросы и просьбы я выслушаю в офисе.
Я примолкла и послушно последовала за мистером Робертсом на второй этаж, где прямо над баром располагались административные помещения отеля -- кабинет хозяина, камера хранения, бытовка.
Кабинет хозяина представлял собой типичный кабинет руководителя небольшого учреждения.
--
Я и живу здесь, - поведал нам хозяин. - Этажом выше мои покои. Там же приют. Первый и второй этажи - отель. От постояльцев нет отбоя, район удобный, рядом железнодорожный вокзал. К тому же, мы стараемся поддерживать высокий уровень обслуживания. Легкой жизни не обещаю. По штату положено десять человек обслуги, а в наличие только пятеро. Хорошо, что вас прислали. Нам как раз горничная нужна и парень для разных поручений. Думаю, вы справитесь.
Мы послушно закивали головами, а хозяин продолжал:
--
Дисциплина у нас строгая. Подчинение беспрекословное. Запрещено употребление алкоголя и наркотиков, никаких азартных игр и интимных отношений друг с другом. Выход в город по разрешению. Свидания и встречи с родственниками и знакомыми с моего ведома. Одно нарушение или единственная жалоба от постояльцев - я звоню в комиссию по условно -- досрочному освобождению. Срок вы досиживаете в тюрьме. Понятно?
Хозяин говорил строго, но так словно ему и самому не нравились эти строгости. Я вновь попыталась объяснить мистеру Робертсу, что не имею никакого отношения к тюрьме и условно -- досрочному освобождению, но он вновь остановил меня:
--
Позже, милая, я с удовольствием тебя выслушаю. Вот ознакомлюсь с вашими досье...
Он извлек из запечатанного сургучом пакета документы и принялся их изучать. Потом он обратился к парню:
--
Питер Янг -- это ты, сынок? - Парень кивнул. - Три года за квартирную кражу. Что взял?
--
Горсть побрякушек, сэр, да пару старинных ваз.
--
Осознал вину?
--
Так точно, сэр, осознал.
--
Служил в армии?
--
Нет, сэр, сидел в тюрьме. Два с половиной года.
--
К нам направлен на шесть месяцев, тут написано. Предупреждаю. Хоть пени, хоть пуговица пропадут, церемониться не стану -- отправлю назад. Понятно?
--
Понятно, - отвечал Питер Янг и ... улыбался. Хозяин улыбнулся в ответ. Перебрав все бумаги, он снова заглянул в пакет и спросил у меня:
--
Где твои документы, милая?
Я порылась в рюкзаке и извлекла оттуда водительское удостоверение и резюме, написанное от руки. Хозяин бегло просмотрел их и воскликнул:
--
Что все это значит? Разве ты не по направлению комиссии по условно -- досрочному освобождению? Не в приют для отбывших наказание преступников?
--
Собственно ... так получилось... это недоразумение... - сбивчиво пробормотала я и продолжила более уверенно: - Я, сэр, работу ищу. Третий день брожу и все без толку, никто не берет. Требуют опыт, рекомендации, специальное образование. А у меня нет всего этого... И жить мне негде...
--
Где ты три дня назад жила? - посерьезнев и даже слегка растерявшись, осведомился хозяин.
--
Дома. С отчимом. А работала в его магазинчике по продаже электроники. Пол мыла, бухгалтерию вела, за прилавком подменяла. Ушла я от него.
--
Почему?
--
С тех пор как мама умерла, с ним сладу не стало. Пьет без просыпу, а напьется -- издевается надо мной, даже бьет. - Я закатала рукав куртки и продемонстрировала синяки. - Еле ноги унесла.
--
Он бросится искать тебя.
--
Нет, я ему не нужна. Лишний рот и обуза.
--
Как ты здесь оказалась, милая? - ласковым голосом продолжал допрос мистер Робертс, почти справившись с растерянностью.
--
Мы в дверях столкнулись, - пришел мне на выручку парень.
Мистер Робертс посмотрел на нас подозрительно.
--
А вы, часом, не сговорились, ребятки? Может вы того... вместе... дружок с подружкой?
--
Что вы! Случайность! Совпадение! - дружно разуверяли мы хозяина, а я умоляла:
--
Не прогоняйте, мистер Робертс. Мне некуда идти. Я согласна на любую работу, стану делать всё, что вы прикажете...
Говорила я горячо, искренне, со слезами на глазах. Хозяин смягчился. Взглянув ещё раз в удостоверение, он прочитал моё имя и разрешил.
--
Хорошо, Энни Джонс, оставайся. На общих основаниях, без поблажек. Пусть все думают, что ты подружка Питера. Впрочем, захочешь уйти, удерживать не стану. - Он сделал паузу и предложил: - Давайте придумаем вам псевдонимы, что ли... У нас не принято афишировать настоящие имена.
--
Кликухи, что ли? - отозвался Питер.
--
Но-но, без жаргона, парень, - пристрожился хозяин. - У меня у самого имя говорящее -- Лайонел -- Лев. Наших охранников мы зовем Балу и Волк. Наши юноши -- Кролик и Красавчик Лис. Девушки, как цветы, - Роза, Лили, Дейзи (маргаритка) ...
--
Айрис (ирис), - вдруг произнес Питер. - Ирисы -- неброские весенние цветочки. У нас вся лужайка возле дома заросла ими... Для Энни подойдет.
--
Мне нравится Айрис, - сказала я.
--
Красиво, - согласился мистер Робертс. - А что для тебя придумать?
--
Не надо придумывать. Меня все и всегда зовут Санни.
--
Сынок? - переспросил хозяин.
--
Солнышко! - воскликнула я. Конечно, Солнышко. Как же ещё! Он, когда улыбается, излучает настоящий солнечный свет.
--
Пусть будут Айрис и Санни, - согласился мистер Робертс. - Добро пожаловать в "Львиное логово", мои дорогие!
--
Знакомство.
Отмывая в душе трехдневную грязь, я радовалась. Мистер Робертс оказался добрым и приветливым человеком, а я боялась влипнуть в неприятную историю. Кажется, пронесло...
После душа кастелянша миссис Смит выдала нам с Санни униформу. Мне - строгое коричневое платье с белым воротничком, а Санни досталась ливрея с галунами и блестящими пуговицами тоже коричневого цвета. По мнению Санни - "отстой". Но выражать свое недовольство мы не стали. Со своим уставом в чужой монастырь лезть глупо.
Хозяин ждал нас в баре. Бар - небольшой, рассчитанный только на постояльцев отеля. Приличный выбор алкогольных и безалкогольных напитков, сигареты разных сортов, шоколад, печенье, бутерброды и закуски, которые привозили в готовом, упакованном виде, а здесь лишь разогревали в СВЧ печи. В баре работала энергичная девушка по имени Дейзи. Когда хозяин усадил нас с Санни за столик, она моментально принесла нам поднос с обедом. Обеды, как нам объяснил мистер Робертс, тоже доставлялись.
--
Это очень удобно, - сказал он. - Без хлопот с закупкой продуктов, готовкой, а главное, без проблем с санитарной комиссией.
Мы с Санни стремительно поглощали еду и слушали рассказ хозяина.
--
Дейзи здесь дольше всех находится. Почти год. Скоро её отпустят домой. В тюрьме она пять лет отсидела за убийство мужа...
Я непроизвольно ойкнула.
--
Не бойся, Айрис, она защищалась. Её муж был сволочь, почище твоего отчима, Издевался над Дейзи с особым цинизмом. Говорят, у неё тело представляло собой сплошной синяк. Суд проявил к ней милосердие и снисхождение.
Теперь я смотрела на Дейзи с сочувствием. Мне она показалась усталой или больной. Не зря, вероятно, хозяин предупреждал нас о большой нагрузке.
После обеда мистер Робертс повел нас осматривать отель.
В холле за стойкой регистрации мы заметили худенького, грациозного юношу. Он разбирал какие-то чеки и счета, заносил данные в компьютер. Хозяин подвел нас к стойке.
--
Познакомься, Кролик, наши новенькие -- Айрис и Санни. Девушку определим на место горничной второго этажа, а парень станет на пару с Лисом таскать багаж гостей и бегать у тебя на посылках, - представил нас хозяин. - А это Кролик -- наш администратор и бухгалтер. Вся документация и деньги идут через него. Я ведь ещё не сказал вам о вашей оплате, а вы почему-то не спросили. Ну, Санни, понятно, он за два с половиной года забыл о том, что деньги существуют, а ты могла бы поинтересоваться, моя милая Айрис.
--
Я так обрадовалась душу и обеду, что всё остальное просто вылетело из головы, - честно призналась я. - И потом, сэр, мы ждали, пока вы сами об этом заговорите.
--
Говорю. Официально в банк на ваши счета пойдут гроши, о которых упоминать не стоит. Но я раз в неделю в конвертиках выдаю чаевые и сверхурочные. Приличная сумма набегает. Правда, Кролик?
--
Абсолютная, правда, хозяин, - впервые подал голос администратор. Голос у него оказался не то, чтобы женский, но не мужской, это точно. И вообще, он выглядел женоподобным, суетливым и жеманным. Кролик помолчал и вежливо добавил: - Добро пожаловать!
--
Кролик -- карточный шулер, - не понижая голоса, почти с гордостью сообщил нам мистер Робертс, открывая дверь, ведущую в коридор отеля. - Талантлив во всем, что касается денег. Для меня он просто подарок судьбы. Ревизии проходят как по маслу.
На первом этаже находилось восемь номеров -- по четыре с каждой стороны. Это лучшие апартаменты -- двухкомнатные. Интерьер комнат, как и интерьер всего отеля, выдержан в едином стиле -- желтые, коричневые, зеленые цвета обоев, штор, постельного белья, обивки мягкой мебели. Повсюду, где возможно, рюши, оборки и кисти. На стенах развешаны пейзажи саванны и множество фотоизображений львов в самых разных ракурсах. Я подумала, что хозяин слегка переборщил с львиной тематикой. Я намеревалась осведомиться, кто разрабатывал дизайн отеля, не сам ли мистер Робертс, но вовремя остановилась и промолчала.
По коридору нам навстречу шла девушка в такой же униформе как у меня. Первое, что захотелось сказать, взглянув на неё -- ангел. Санни не удержался и произнес это слово вслух.
--
Совершенно верно, ангел, - поддержал его хозяин. - Это Лили -- мошенница. Она ходила по домам и вымогала деньги под видом благотворительности. Люди и помыслить не могли, что такая красавица может обманывать. Кто откажет ангелу?
Мне же девушка напомнила мою любимую куклу -- белокурые локоны, синие глаза, пухлый ротик, точеная фигурка. Девушка присела перед хозяином в шутливом реверансе.
--
Как дела, малышка, - поинтересовался он. - Всё в порядке?
--
Да, сэр. Всё замечательно. Вы отпустите меня сегодня вечером в ресторан с моим другом?
--
Разумеется, милая. Ступай, развлекайся. После ужина и до утра ты свободна.
Девушка с благодарностью улыбнулась и пошла дальше. А мы поднялись по боковой лестнице на второй этаж. Здесь двенадцать однокомнатных номеров попроще и подешевле. Львиная тематика отсутствовала. Белье - белое, шторы -- бежевые, мебель покрыта светло коричневыми чехлами, а на полу синтетическое ковровое покрытие. Я, вспомнив, что хозяин назначил меня именно на второй этаж, прикидывала в уме объём работы.
Хозяин говорил, что от постояльцев нет отбоя. Вероятно, так и есть. Но мы никого из них не встретили, ни в холле, ни коридорах отеля, ни в номерах. Впрочем, днем, наверняка, все расходились по делам, собираясь к вечеру.
Мы вновь вышли на лестницу и поднялись ещё выше. Здесь, на третьем этаже дорожек в коридоре, обоев на стенах не было в помине. Линолеум на полу, выкрашенные зеленой масляной краской стены, два ряда простых деревянных дверей без замков. Изнутри, как и снаружи, закрыть их невозможно.
Хозяин распахнул вторую дверь справа.
--
Твоя спальня, Айрис. Входи, милая, не бойся.
Я увидела крохотную комнатушку. В ней находились кровать, заправленная чистым бельем, тумбочка, узкий шкаф для одежды, стул и все. Окно высоко под потолком. В него видно только кусочек неба.
--
Отдыхай до ужина, милая. Потом у нас вечерняя проверка. Отбой в одиннадцать.
--
А подъем?
--
В шесть утра.
Хозяин подошел ко мне и ласково поцеловал меня в голову.
--
Все будет хорошо, малышка.
Я чуть не разрыдалась от этой ласки. Санни аж в лице переменился, наблюдая за нашими нежностями. Я ободряюще улыбнулась парню.
--
Увидимся вечером, Солнышко...
Хозяин и Санни вышли. Я услышала, как мистер Робертс говорил Санни:
--
А вот твоя одиночка, парень. Милости прошу.
Через секунду послышались удаляющиеся шаги нашего хозяина.
Чтобы отогнать неизвестно почему возникшее беспокойство, я принялась обустраиваться на новом месте. Вещей у меня немного. Кроме того, что на мне надето, еще пара футболок, колготки, коротенькая юбчонка, ночная сорочка. Первым делом я сняла униформу, чтобы не измять, повесила её в шкаф. Надела юбку и футболку. На тумбочку выложила косметичку, туалетные принадлежности, маленькое зеркальце, щетку для волос. А ещё я достала дешевенькую, но красивую мамину брошь в виде бабочки. Это мой талисман. Вот и все обустройство. Я почувствовала ужасную усталость, не разбирая постели, легла поверх одеяла и мгновенно уснула.
Проснулась я от скрипа открываемой двери.
--
Айрис, ты спишь?
--
Уже нет, сэр, - вскочила я.
--
До ужина далеко. Принес тебе ланч, - сказал хозяин и поставил на тумбочку тарелку с бисквитом и кружку с чаем. Заметив на тумбочке, разложенные мной вещички, он указал на косметичку и приказал: - Убери косметику, не люблю.
Я схватила косметичку и поспешно запихала её в рюкзак. Хозяин присел на стул. Молча наблюдал за тем как я ем, а потом, покосившись на мои пожитки сказал:
--
Не густо.
--
Схватила первое попавшееся под руку.
--
Но ведь тебе надо в чем-то ходить. Тем более скоро зима.
--
К отчиму не пойду, - тихо произнесла я.
--
Что ты, детка, я и не собираюсь посылать тебя к отчиму. Есть очень простой способ подзаработать деньжат.
Я посмотрела на хозяина с откровенным любопытством и заинтересованностью.
--
Понимаешь, дорогуша. Сейчас в отеле остановился мой, не то, чтобы друг, но хороший знакомый. Он поссорился с женой и очень переживает по этому поводу. Ночами не спит, грустит. Надо бы его развлечь и утешить. Нет, не подумай ничего плохого. Измена супруге в его планы не входит. Просто симпатичная девушка могла бы с ним скоротать вечерок - другой, посидеть, поговорить по душам, его выслушать. Он заплатит.
--
Заплатит? - удивленно переспросила я.
--
Да и щедро. Половина причитается мне, остальное твое по праву.
--
А точно, что без особых услуг?
--
Разумеется. Неужели я бы предложил тебе что-то постыдное. - Мистера Робертса, кажется, обидели мои опасения. - Верь мне, Айрис. Я тебе друг.
Как после таких заверений откажешь человеку в невинной просьбе? Я согласно кивнула головой.
--
Вот и умница, - похвалил меня мистер Робертс и повторил: - Обещаю тебе, всё будет хорошо, просто чудненько. Мой знакомый настоящий джентльмен...
3. Война Санни.
Встреча с другом хозяина действительно прошла благополучно и, можно сказать, приятно. Человеком он, оказался милым и порядочным. Мы пили шампанское, слушали музыку, весело болтали. В свою комнату я вернулась после отбоя.
Утром, после того, как на утреннем построении хозяин передал мне конвертик с деньгами и велел купить приличное платьице и туфельки, Санни подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, заявил:
--
Я думал, что ты порядочная девушка, а ты...
--
Что я? - живо переспросила я.
--
Назвать?
--
Ну, назови. Я не обижусь, мне не впервой. Привыкла. У отчима, например, приличных имен для меня не находилось.
--
Значит, у него были на то основания, - нахмурился Санни.
--
Конечно, были, - подтвердила я. - Он приставал, а я отбивалась.
--
Что ж здесь не отбилась?
--
От чего? Ко мне никто не приставал, ничего предрассудительного не предлагал. И, вообще, почему я должна перед тобой отчитываться и оправдываться? Ты мне не муж.
--
Все считают, что я твой друг. Впрочем, ты права, Айрис, я тебе никто и звать никак. Делай, что пожелаешь. Ты уже большая девочка.
Санни резко повернулся ко мне спиной и пошел к Кролику и Лису, стоящим поодаль. Они с нетерпением ждали окончания нашего разговора, чтобы вместе с Санни спустится вниз и ввести его в круг обязанностей "боя" - парня для мелких поручений. Я смотрела вслед Санни и думала о том, что его возмущение было искренним и очень напоминало приступ ревности. С чего бы ему ревновать? Мы и знакомы-то меньше суток. Впрочем, ревность парня мне приятна. Было в этом воришке что-то необыкновенно привлекательное и необычайно притягательное. Во всяком случае, для меня.
Время летело с бешеной скоростью. Днем я выполняла обязанности горничной, а вечерами развлекала "друзей" хозяина. Пока всё сводилось к эскортным услугам - сопровождение в рестораны, в театр, на деловые встречи. В новом вечернем платье, модных туфельках, элегантном пальто, с кокетливо уложенными волосами, я больше не выглядела замарашкой с окраины. Я ловила на себе восхищенные взгляды мужчин. Ни один из вечеров не обходился без приглашения, а по субботам хозяин вручал мне конверт с внушительной стопкой банкнот. Эскортные услуги оплачивались щедро. Я знала, что Лили и Дейзи тоже проводят с постояльцами вечера и ночи. Их услуги эскортом не ограничивались. Конверты у них потолще моих. Но я не стремилась к расширению обязанностей. Может меня удерживали укоряющие и осуждающие взгляды Санни, а может, настораживали порядки в приюте.
Мистер Робертс по субботам помимо конвертов с вознаграждениями раздавал и наказания, придерживаясь излюбленной всеми деспотами политики кнута и пряника. А то, что наш хозяин - деспот, я поняла на следующий день своего появления в "Львином логове", когда за какую-то незначительную провинность он отхлестал по щекам одну из девушек - Розу.
Роза, невзрачного вида мулаточка, угодила в тюрьму за то, что плеснула кислоту в лицо любовницы мужа. Она чаще других попадала под горячую руку хозяина. Мистер Робертс держал её на самых грязных работах, подальше от постояльцев. Роза такому раскладу даже радовалась, потому что боялась хозяина как огня. Он орал на неё, придираясь по мелочам, и хлестал по щекам. Роза плакала и умоляла пощадить её, но хозяин был неумолим.
Для каждого у мистера Робертса находились свои рычаги управления. Розу он держал криком. Лили - лаской. Лиса - комплиментами по поводу его неотразимой привлекательности. Дейзи - наркотиками. Кролика - уважением к его талантам финансиста. Но главным рычагом служил страх. Хозяин запросто мог отправить назад в тюрьму любого из них и по любой причине. Потому воспитанники приюта беспрекословно подчинялись Робертсу.
Подчинялись все, кроме Санни. Несколько раз мистер Робертс обращался к нему с просьбами (именно с просьбами, а не с приказом) отнести по адресу или на почту посылочку, провести вечерок со скучающей постоялицей. На эти просьбы Санни отвечал отказом. А когда хозяин спрашивал о причине, то Санни отвечал коротко: - "Не хочу". Деньги его не интересовали, уговоры не действовали, уловки не срабатывали. Естественно, мистеру Робертсу не нравилось поведение парня, но он молчал и никаких мер не предпринимал. Я понимала, что терпению хозяина вскоре придет конец, он отыщет у парня слабое место и ударит по нему. Мистер Робертс быстро нашел это слабое место. Ахиллесовой пятой Санни оказалась я. С меня-то хозяин и начал.
--
Айрис, дорогая, - однажды обратился ко мне мистер Робертс. - Повлияй на Санни. Ни о чем противозаконном я не прошу. Отнесет записку по адресу, получит сверток, принесет его мне. И все...
--
Давайте я отнесу, хозяин, - предложила я.
--
Нет, милая, у тебя много работы. Лучше, чтобы Санни. Тебя он послушает.
--
Да, хозяин, я поговорю...
Наш разговор состоялся при всех в кафе, перед обедом. Отозвав Санни в сторонку, я передала ему всё, что мне велели. Он выслушал и ничего не ответил.
--
Что ты молчишь? - воскликнула я.
--
Я уже отвечал и не раз. Отвечу и сейчас, но не тебе, а тому, кто тебя прислал. Можешь, передать. Я не вещь и не позволю, чтобы мной управляли и торговали. Мне твои эскорты радости не доставляют. Но, ты сама себе хозяйка, торгуй, чем хочешь.
--
Санни, почему ты упрямишься? - выпытывала я, но уже не для хозяина, а для себя.
--
А ты не понимаешь? - Санни посмотрел на меня испытующим взглядом.
--
Нет, не понимаю, - громко ответила я и, понизив голос до шепота, добавила: - Будь осторожен, солнышко. Наш хозяин - страшный человек. Он на любую подлость способен.
Санни вскинул на меня удивленный взгляд, улыбнулся своей замечательной улыбкой и громко заявил:
--
Айрис! Я обещаю подумать над своим недостойным поведением.
А вечером на очередную просьбу мистера Робертса сопроводить постоялицу в ресторан, Санни ответил очередным отказом. Так началась война Санни.
4. Поражение.
На следующий день у одного из гостей пропал бумажник с большой суммой денег. Тут же собрав нас всех и выстроив в коридоре третьего этажа, мистер Робертс лично обыскал каждого и приказал охранникам осмотреть наши комнаты. Бумажник обнаружили под матрасом у Санни. У кого же ещё! Для меня очевидно - подлог и инсценировка кражи, но остальные, кажется, не сомневались в том, что Санни принялся за старое.
Бедного парня увели в подвал. Он появился через три дня. Похудевший и побледневший. Следов насилия я, слава богу, не заметила. Моё сердце радостно забилось, хотелось броситься ему в объятия. Но Санни прошел мимо меня, даже не взглянув. Мистер Робертс, наблюдая за нами, самодовольно усмехнулся. И я догадалась, что Санни сломали на чувствах ко мне. Позже мне стали известны условия сделки между ними. Они сводились к следующему: хозяин не отправляет его в тюрьму до тех пор, пока Санни отказывается от меня. Ему запрещено не то, что общаться со мной, смотреть на меня нельзя.
Однажды утром я убирала освободившийся номер. По коридору мимо меня прошел Санни. Он толкал перед собой тележку с грязным бельем. Не посмотрев в мою сторону, он взял узел, который я выставила в коридор. Неподалеку крутился Лис, а нам надо было быть осторожными. Минут через десять в коридоре снова заскрипела тележка. Санни возвращался от кастелянши миссис Смит со стопками чистого белья. Взяв с тележки комплект, он вошел в номер.
--
Стараешься? - шепотом спросил он.
--
Стараюсь, - вздохнула я и обеспокоенно выглянула в коридор. Лиса не было. Я повернулась к Санни. - Пусто.
Он подошел ко мне, обнял и поцеловал. Я с жаром ответила на его поцелуй.
--
Любимая моя, родная! - волнуясь и торопясь, произнес Санни. - Уходи отсюда, прошу тебя. Умоляю! Я боюсь за тебя.
--
Чем он пригрозил?
--
Наркотиками.
--
Так я и думала.
--
Айрис! Сегодня же уходи. Я дам тебе адрес моих родителей. Скажешь, что ты моя жена.
--
Не могу, - честно ответила я.
--
Почему?
Я молчала. Санни предлагал единственный разумный выход. Его побег невозможен, а я - вольная птица. Это с точки зрения Санни. На самом деле меня удерживали здесь серьезные причины. Рассказывать о них я не стала, просто попросила:
--
Санни, послушай меня внимательно. Когда человек пробирается сквозь лесную чащу, то не щадит деревья и кусты. Сломленные ветки погибают, сильные наклоняются, а разогнувшись, нещадно хлещут обидчиков по носу.
Санни насторожился, задумался, а потом ответил:
--
Ах, вот ты о чем! Значит, ты собираешься...
Я не дала ему договорить, закрыла рот ладошкой. Он снова поцеловал меня. И мы, наверное, ещё долго бы целовались, если бы у нас за спиной не раздался голос Кролика:
--
Санни, вот ты где застрял? Иди быстрее. Лили ждет белье. Хозяин ругается.
Санни послушно двинулся к двери, но проходя мимо Кролика, грязно выругался и добавил:
--
Смотри, если заложишь, тебе не жить.
Кролик не ответил на оскорбление. Он привык.
Нетрадиционная ориентация Кролика не вызывала сомнений. Он держался особняком, много читал, часто отлучался. Конверты его были самыми пухлыми. Хозяин безжалостно эксплуатировал его, но оказывал уважение. Охранники не придирались. Девушки относились к нему терпимо. Лиса кроме дамочек и бейсбола вообще ничего не интересовало. Санни, хоть и презирал Кролика и ему подобных, но до поры сдерживался. Теперь у него сдали нервы, и он сорвался.
Несчастный Кролик все понял. Проводив Санни, он, сочувствуя нам, вздохнул и перевел взгляд на светильник, висящий прямо над дверью. Я тоже посмотрела туда и увидела глазок видеокамеры. Сердце бешено заколотилось, и я, едва владея собой, взяла белье, принесенное Санни, и стала стелить простыни. Кролик кивнул одобрительно и вышел из номера.
О чем я думала в тот день, ожидая вечерней расправы? Не помню. Помню, что работала с необычайной быстротой и старательностью. Помню, что за пятнадцать минут до вечерней проверки, постучалась в дверь жилых покоев мистера Робертса и, получив разрешение, вошла.
Комната представляла собой настоящее логово льва. Желтый и коричневый бархат, огромные подушки, разбросанные по полу, множество вьющихся растений, бамбуковая мебель. Моя решимость сунуть голову в пасть хищника слегка остыла. Вернулась способность трезво мыслить и быстро соображать.
--
Айрис! Я предполагал, что ты осчастливишь меня своим появлением, - ничуть не удивился моему приходу мистер Робертс. - Ты хочешь покинуть нас? Впрочем, о чем я? Ты жаждешь ударить меня по носу. Не понимаешь?
--
Почему же? Понимаю. Я давно догадывалась, что логово начинено видеотехникой.
--
Я не осторожен и, иногда, выдаю конфиденциальную информацию?
--
Нет, вы осторожны, но не внимательны. Вы забыли, что я работала в магазине электроники. Мне известно, как выглядит видеоаппаратура.
--
Почему же ты не остановила и не предупредила своего дружка?
--
Зачем? Лишить себя удовольствия и не сыграть спектакль.
--
Спектакль! Для кого? Для меня? - мистер Робертс насторожился.
--
Для вас и для Санни, - мило улыбаясь, ответила я.
--
Ты его специально подставила! Почему?
--
Надоел.
Мистера Робертса шокировало моё поведение и заявление. Он видел перед собой совсем другую Айрис. Метаморфоза пугала его, как пугает всё непонятное. Именно этого эффекта я и добивалась. Теперь надо слегка ослабить хватку, совсем запутать его и заставить сделать то, что нужно мне. Я мило и кокетливо улыбнулась, не дожидаясь приглашения села в мягкое уютное кресло и заговорила тоном светской львицы.
--
Я восхищена вами, дорогой Лайонел. Вы создали свой собственный Клондайк. Какой ум надо иметь, чтобы начинить записывающими устройствами весь отель, да использовать в своих целях наших недоумков! Ведь надо не просто подложить их в постель к нужным людям, а ещё подсказать, о чем с клиентом в этой постели поговорить. А если разоблачение, то они - преступники, а вы - честный гражданин.
--
Кто ты, Айрис?
--
Я? Вы же видели мои документы. Энни Джонс - девушка, которой надоела нищета. Уйти из дома легко, выжить сложно. Вы спасли меня от отчаяния и голодной смерти. Я вам благодарна. Но оставаться замарашкой я больше не хочу. Я хочу, так же как и вы, быть успешной и богатой. Хочу заставить людей уважать себя и управлять ими так, как вы ими управляете.
Мистер Робертс слушал меня с интересом. Мысли, которые я высказывала, близки и понятны ему. Только глупцы не мечтают о богатстве и власти над людьми. Почему бы не глупой и тщеславной замарашке не попытаться поймать удачу.
--
Что ты предлагаешь, Айрис? - поинтересовался он.
--
Возьмите меня в ученицы. Я вас не подведу. Со временем стану верным компаньоном. Вдвоем проще и удобнее. Тем более, я лучше вас умею притворяться доброй и милой. Кстати, насчет доброты. Она обезоруживает любого. Лучше крика и угроз.
Мистер Робертс задумался. Я ему не мешала. Я уверена, что он не выгонит меня, а попробует использовать в собственных целях.
--
Ну что ж, Айрис. Научить тебя кое-чему я не прочь. Но не могу тебя приблизить. Вы с Санни не просто провинились, а совершили неслыханную дерзость, нарушив мой запрет. О ваших поцелуях известно всем. Я обязан наказать вас обоих.
--
Наказывайте. И приближать меня не надо. Каждую ночь я буду приходить к вам. Все воспримут мои визиты как вашу прихоть, как возмездие, а вы станете учить меня уму- разуму.
--
Твой дружок Санни совсем выйдет из берегов от ревности.
--
Я скажу ему, что делаю это ради него. Мне он поверит.
--
Вот уж от кого не ожидал сюрпризов, так это от тебя, Айрис. Ты у нас, оказывается, штучка с секретом.
Мистер Робертс улыбнулся, мне даже показалось, что с него спало напряжение, в котором он находился с момента моего шокирующего заявления о сыгранном спектакле. Теперь надо дать ему возможность вновь почувствовать себя хозяином положения. Он заговорил прежним тоном:
--
Ступай на построение, Айрис, и жди наказания за свое дерзкое поведение.
Нам пришлось целую неделю просидеть под замком в сыром и холодном подвале почти на голодном пайке. Нас поместили в соседние клетушки. Перегородки там тонкие. Видеть друг друга мы не могли, а наговорились вдоволь. Без запретов и посторонних ушей. Наивный мистер Робертс не предполагал, что сделал нам подарок. О моём визите к хозяину Санни спросил не сразу, а на третий или четвертый день.
--
Ну, и чего ты добилась своим посещением?
--
Меня не прогнали, тебя не отправили в тюрьму.
--
Что дальше? Что Робертс попросил взамен?
--
Ты рассердишься.
--
Ну?
--
Меня он попросил. Каждую ночь хочет видеть.
--
Убью мерзавца.
--
Остынь. Не смей даже думать об этом. Он специально всё придумал, чтобы тебя спровоцировать. Успокойся. Спать я с ним не должна.
--
Что тогда? Я ничего не понимаю. Ты совсем меня запутала.
--
Послушай, Санни, если ты меня любишь, то поверь на слово. Так надо.
--
Кому?
--
В первую очередь, нам с тобой. Я тебя люблю и наизнанку вывернусь, но сделаю так, чтобы этот страшный сон закончился побыстрее.
--
Господи, ну, почему ты, а не я?
--
Тебе нельзя, у тебя связанны руки. Обещай мне ничему не удивляться, не кидаться на амбразуру. Жди удобного момента. Ты меня понял? Твоя задача ждать.
--
Понял, - нехотя подтвердил Санни. - Знать бы, что ты затеяла?
Я только засмеялась в ответ, потому что сама не предполагала, чем обернется для нас моя затея.
5. Война Айрис.
Через неделю мы вернулись в свои комнаты и к своим обязанностям. Впрочем, мои обязанности изменились. Второй этаж убирала Роза, а мне досталась самая грязная и неблагодарная работа: туалеты, подсобки, кладовые, прачечная. Это днем, а ночью мистер Робертс посвящал меня в тайны человеческой психологии.
Он угощал меня фруктами, вином и рассуждал. Он доказывал мне, что большинство людишек настолько ничтожны, что сами напрашиваются на грубость и унижения.
--
Возьмем для примера Розу, - говорил он. - Она патологическая трусиха. Испугалась, что муж бросит её с тремя детьми на руках, испугалась, когда обожгла соперницу кислотой и сама пришла в полицию. В тюрьме она окончательно струсила. Когда её доставили к нам, она находилась в полубезумном состоянии. Я строго заговорил с ней, и она закатила истерику.
--
Вы поощряете её страх, используете Розу, как объект давления на других, демонстрируя свою безграничную власть над ними.
--
Так ведь действует, Айрис, действует. Я ведь помню, как ты побледнела от страха, когда я впервые на твоих глазах отхлестал Розу по щекам. Ты струсила и не посмела мне перечить.
--
Да, сценка произвела на меня впечатление, но я не испугалась. Напротив, всё встало на свои места. Вот ваша ласка, отзывчивость, участие в моей судьбе выглядели более подозрительными. Доброта настораживала.
--
Значит, ты кривила душой, когда уверяла меня в силе доброты?
--
Нет, я не хитрила. Добро сильнее зла. Ваша власть над Розой закончится в тот момент, когда она выйдет отсюда. Найдутся те, кто поможет ей устроиться в новой жизни, поможет избавиться от страха.
--
Наивная дурочка! Как ты не понимаешь, что от добрых людей Роза отшатнется в первую очередь? Она не поверит им. В ужасе побежит прочь. Роза найдет людей подобных мне. Страх как наркотик. Организм получает огромный выброс адреналина и привыкает к состоянию постоянного стресса.
Я не возражала, но про себя решила помочь Розе забыть о страхах и обрести душевное спокойствие. Пусть ненадолго, пусть в малых дозах дать бедняжке почувствовать себя полноценным человеком, а не "плохой девочкой".
Наблюдая за ней, я замечала, что она быстро утомляется, вздрагивает от любого резкого или неожиданного звука, напрягается, когда с ней заговаривают. Работает она быстро, старательно. Наедине, когда её не трогают и не отвлекают, Роза обретает некоторое душевное равновесие и даже напевает что-то. Но вот, Лили просит её поторопиться с мытьём окон, Роза тут же вскипает и начинает кричать на подругу. Лили недоуменно пожимает плечами и отходит подальше. Роза громко возмущается некоторое время, ожесточенно трет оконные стекла, но вскоре успокаивается. А вечером хозяин, которому Лили пожаловалась, вновь орет на Розу и хлещет её по лицу. Девушка рыдает, охранники оттаскивают её в комнату.
Меня Роза не боялась. Она мне доверяла. Хозяин шпынял и наказывал меня ничуть не меньше, чем её. Только реагировали мы по-разному. У меня нервы крепче, характер другой. Да и находилась я здесь по своей воле. А у Розы давно сдали нервы.
Я всегда разговаривала с ней спокойно, доброжелательно, не осуждала за приступы гнева и истерики. Я старалась похвалить её при каждом удобном случае, терпеливо выслушивала её рассказы о детях, о том какие они у неё славные. Муж Розы развелся с ней и отобрал детей, лишив по суду материнских прав. Другие родственники тоже отвернулись от неё. Нынешнее положение было тяжелым, а будущее представлялось ужасным. Из Розы получилась бы славная нянька для младенцев из Дома малютки или сиделка в хосписе. Сколько в ней доброты, сострадания и физической силы! Я подсказала ей один из возможных вариантов новой жизни. Роза ухватилась за него так, как утопающий хватается за соломинку. Она стала мечтать о будущем освобождении без страха, что само по себе уж неплохо. Роза постепенно обретала внутреннее спокойствие, истерики почти прекратились.
Обитатели приюта с интересом наблюдали за нашей дружбой. Спокойная и веселая Роза больше не отпугивала их своей непредсказуемостью. От неё перестали шарахаться. Роза воспряла духом.
Через несколько дней в обеденный перерыв в бар явился мистер Робертс. Он был не в настроении и стал, как обычно, орать на нас, обвиняя в лени, медлительности и ещё бог ведает в каких грехах. Самые обидные слова достались, разумеется, Розе. Девушка побелела от страха, но не зарыдала. Она просто опустила глаза в пол и молча выслушала нападки хозяина.
И тут произошло то, чего я совсем не ожидала. Вперед выступил Санни, заслонил Розу от хозяина и уверенно заявил:
--
Прекратите орать, сэр. Роза не виновата. И вообще, что вы себе позволяете? Разве мы ваши рабы?
Хозяин растерялся и вопросительно посмотрел на меня:
--
Кто ещё так думает?
Я не успела ответить, потому, что голос подал любимчик хозяина - Кролик.
--
Мистер Робертс! - вежливо начал он. - Санни прав. Я тоже считаю, что вам не стоит усугублять наше и без того тяжелое положение. Вы придираетесь по мелочам, а из-за мелочей, смею напомнить, начинались мировые войны. Восстания рабов подтачивали и приводили к гибели целые империи. Не дразните гусей, хозяин.
Такого мистер Робертс не ожидал. Кролик был его главным помощником, правой рукой и никогда не перечил. С ехидной улыбкой он осведомился у защитников:
--
Прикажете прощения попросить?
Ответил Санни:
--
Не стоит, хозяин. Зачем понапрасну тратить слова?
Мистер Робертс побелел от гнева и вышел из бара, громко хлопнув дверью.
--
О, боже! - запричитала Лили. - Он заморит нас голодом.
--
Успокойся, малышка! - сказал Кролик. - Нам ничего не грозит. Правда, Айрис?
--
Надеюсь, - вздохнула я.
Мистер Робертс действительно никого не тронул, ничего не предпринял. Относительно других. А на меня, как только я явилась в его логово вечером, набросился с упреками:
--
Твои проделки! Ты всех взбудоражила!
--
Пальцем не шевельнула.
--
Почему они взбунтовались?
--
Устали от скотского обращения.
--
Не хитри, Айрис! Не знаю, каким образом, но ты замешена в сегодняшнем бунте.
--
Не докажете!
--
Докажу! Пойдем со мной, строптивая девчонка.
Он привел меня в святая святых, в аппаратную, где стояли записывающие устройства и мониторы. Целую стену занимал шкаф с кассетами, дисками и дискетами. Всё было расставлено, систематизировано, подписано. Под стеклом рабочего стола лежала схема расположения видеокамер. Естественно, я, в первую очередь, в неё и уставилась. Память у меня феноменальная. За минуту, опрометчиво предоставленную мне хозяином, я запомнила почти всё. Закрывать схему папкой надо было раньше. Целую ночь мы отсматривали записи видеокамер. Ни малейшего намека на сговор хозяин не обнаружил. Он недоумевал:
--
Ничего не понимаю! Чувствую, твои проделки. Доказать не могу.
Я усмехнулась. Глупый человек! Он считает, что знаком с психологией, а рассуждает, как дилетант. Настроила, попросила, сговорились, заставила. Нет, это должно звучать иначе: подготовила почву, натолкнула на мысль, акцентировала внимание на незначительном, на первый взгляд, событии или факте, пробудила сомнения и далее в том же духе. А решения люди сами принимали и действовали самостоятельно, без подсказок.
Так что, поймать меня на лжи и обвинить в организации заговора хозяин не смог. Единственное, что он мог сделать, это усилить за мной контроль и ограничить моё общение с другими. Этих мер предосторожности я не боялась. Теперь я знала расположение видеокамер и место, где хранятся материалы для шантажа.
6. Ночные уроки.
Наши ночные уроки продолжались.
--
Хозяин, - однажды спросила я. - Вы уверены, что ваши подопечные, выйдя из приюта, не сдадут вас полиции со всеми порохами.
--
Кто им поверит? - самонадеянно заявил он. - Приют имеет лицензию. Его регулярно посещают инспекции различных уровней и инстанций. Они видят ухоженных, сытых, не изможденных работой бывших преступников. Никто не жалуется. Постояльцы отзываются о сотрудниках отеля исключительно с положительной стороны. Бухгалтерские книги в полном порядке. Каждый цент налогоплательщиков прозрачен как капля росы.
--
И все-таки, - настаивала я.
--
С их стороны вредить мне неразумно. Кто знает, что ждет их за порогом отеля? А я дверь не закрываю. Хочешь, чтобы я помог, пожалуйста. Продолжай работать на меня. Я и квартиру сниму и деньжат подкину. Главное, крючок воткнуть вовремя.
--
Крючок, - повторила я задумчиво. - Наркотики для Дейзи прочный крючок. Без них она погибнет, а вы облагодетельствуете, достанете зелье, поддержите в трудный час.
--
Вот именно, - подтвердил Робертс.
--
А остальные? Лили, например.
--
Лили - глупышка. Она мечтает о замужестве. Я продал её богатому джентльмену в наложницы, а она считает, что он женится на ней. Абсурд. Она ему не нужна. Кстати, Лили ждет ребенка и думает, что я не догадываюсь.
--
Вы заставите её сделать аборт?
--
Зачем? Пусть рожает. Когда любовник и родители отвергнут её, я приму обратно, под своё крылышко. Ребенка отдам в хорошие руки, а девушку заставлю отрабатывать его содержание в постели нового бой-френда. Возможно, он будет не столь богат и знатен, как нынешний, но матери - одиночки сложный товар. Скажешь, бесчеловечно? Напротив. Избавлю девушку от жизни на улице.
Я, похоже, стала привыкать к цинизму своего учителя. Не ужаснулась, слушая его разглагольствования. Просто выслушала и запомнила. На всякий случай.
В другой раз я завела разговор о механизме шантажа. Как выбираются жертвы, как рассылается компромат, как ведутся и фиксируются расчеты?
Мистер Робертс привык к нашим беседам и перестал опасаться предательства. Говорил он откровенно. Механизм его афер прост, или лучше сказать примитивен. Постоянных клиентов отеля (которых, кстати, немного) Робертс не трогал. Они создавали репутацию и имидж заведения. Под шантаж попадали случайные постояльцы, в основном прибывшие из отдаленных штатов. Кролик селил их в определенные номера, не зная, что они оснащены видеозаписывающими устройствами, а телефонные аппараты - прослушивающими. Аппаратура включалась на голос. Это своеобразная свободная охота, охотник не знал, попадется ли в капкан стоящая внимания дичь. Прослушивая и просматривая записи, Робертс отбирал самые интересные, наводил подробные справки о будущем объекте шантажа. Благо, что сейчас через Интернет, можно, что угодно узнать. Потом запись редактировалась, вычленялись особо интересные моменты и, опять же через Интернет или по почте, посылались адресату с условиями выкупа полного варианта. Робертс не сам выходил в сеть, за него это делали его бывшие воспитанники и не из отеля, разумеется. Они порой даже не знали, что посылают. Файлы кодировались. Жертве предлагалось перечислить определенную сумму на определенный банковский счет. Когда приходило подтверждение об оплате, жертва получала по почте запись - оригинал.
--
И все платят? - интересовалась я.
--
Разумеется. Сначала я интересуюсь финансовым положением объекта, а потом требую разумный выкуп.
--
Вас легко вычислить.
--
Аппаратуру в отеле может поставить кто угодно.
--
На вас не подавали в суд?
--
Даже не пытались. Увидев себя на экране за неблаговидным занятием, многие готовы разбить этот экран вдребезги. Угроза разоблачения тайных и темных делишек заставляет людишек молчать и платить.
--
Как вы рассчитываетесь с помощниками?
--
Наличными, в конвертах. Так же, как и с вами.
--
Учет ведете?
--
Веду. Сам, по старинке в конторской книге.
--
Кролик в эти дела не посвящен?
--
Он легальный бухгалтер. И потом я не идиот, чтобы полностью довериться карточному шулеру. У него скоро заканчивается срок. Мне жалко терять его. Собирался подставить и задержать, но не решился. У Кролика сильные покровители. Где найти замену?
--
Вам не надо её искать.
--
На что ты намекаешь? Вернее, на кого?
--
На себя.
--
Айрис, не много на себя берешь?
--
В самый раз. Вместо временного бухгалтера вы получите постоянного. Только пусть Кролик меня понатаскает.
--
Я распоряжусь, - сдался хозяин.
Мы сидели за стойкой регистрации на глазах у охранника Волка и якобы изучали компьютерную бухгалтерскую программу. Кролик находился в предвкушении приближающейся свободы. Роль учителя его обрадовала. Я взяла со стола "План пожарной эвакуации" и кончиком карандаша указала на номер, в котором нас с Санни застукали. После этого повела карандаш вниз и указала номер на первом этаже. Кролик побледнел. В этом номере он встречался со своим другом, влиятельным чиновником штата. Встреча проходила с разрешения Робертса. Естественно, он не упустил случая записать её. Тогда, когда хозяин пытался доказать мою причастность к бунту, он в нервной спешке, по ошибке запустил не ту запись и я увидела то, что мне не следовало видеть. Чиновник считается прекрасным семьянином, человеком, проповедующим высокие нравственные ценности и идеалы. Нетрадиционную ориентацию он тщательно скрывает. Скандала постарается избежать любой ценой, а потому просто лакомый кусочек для шантажиста. Робертс, как я поняла, ждет лишь освобождения Кролика.
Далее я по памяти быстро обозначила на плане все видеокамеры. Кролик запоминал, затем показал закуток под лестницей черного хода и написал: "Через полчаса". Я кивнула и ластиком уничтожила следы нашей переписки.
Через полчаса закончился наш рабочий день. Мы встретились под лестницей. Я поведала Кролику о видеозаписи его любовных утех и о шантажном бизнесе хозяина.
--
Предупрежден, значит, вооружен, - сказала я.
--
Спасибо, Айрис!
--
Не стоит благодарности. Долг платежом красен. Кстати, откуда ты узнал о видеокамере над дверью?
--
Горький опыт. Игру, за которую меня наказали, помнишь? В этом самом номере играли. Никто о ней не знал. Предварительного сговора не было. Игроки комнату не покидали. Но неожиданно появился хозяин и увел меня. Я подумал немного и догадался, что номер просматривается. Хотел вас предупредить, но не успел. - Кролик помолчал и спросил: - Тебе помочь?
--
Помоги. Мне нужен компромат на хозяина. А конкретно, следующее. Во-первых, счета в банке, где он держит деньги за шантаж. Во-вторых, конторская книга с расчетами. В-третьих, адреса сообщников, куда наши приятели относили конверты, записки и пакеты.
--
Ну и аппетиты у тебя!
--
Не надо меня злить, - хмуро заявила я.
Кролик кисло улыбнулся:
--
Куда ты потом всё это денешь?
--
В полицию отнесу.
Кролик рассмеялся:
--
Пустой номер. Нас слушать никто не станет.
--
Вас, да. Меня выслушают.
--
В чем твоя корысть, Айрис?
--
Санни. Робертс не отступит. Он или сломает его или уничтожит.
--
Ты любишь Санни?
--
Люблю.
--
Что ж, тогда мы союзники. Ты борешься за свою любовь, а я за свою...
7. Развязка.
Компромат мы собрали за неделю. Банковские счета Кролик обнаружил, взломав личный сайт хозяина. Адреса помощников незаметно выспросили у Лиса и Розы. Они, конечно, не много адресов и имен назвали, но для начала хватит. Все это Кролик загнал на диск, и мы спрятали его в холле первого этажа в кадке с африканской пальмой. Оставалось отыскать и выкрасть конторскую книгу. Лучше Санни это никто не сделает. Кролик заманил его в укромный уголок под лестницей. Я объяснила парню его задачу.
По четвергам Робертс ездит в банк, где оплачивает счета. Поездка длится почти целый день, так что времени у нас навалом. Санни проникает в кабинет Робертса, отыскивает книгу, в целях конспирации очищает сейф от наличных денег, после этого, прихватив диск с компроматом, исчезает из приюта.
--
Позвонишь моему дяде Генри, - наставляла я сообщника. - Встретишься с ним. Передашь мою брошь, как пароль, и весь компромат на хозяина. Дальше будешь делать то, что он скажет.
--
Твой дядя полицейский?
--
Да, полицейский, детектив. Он как раз расследует экономические преступления.
--
Айрис, может ну их, копов. Сбежим все вместе и дело с концом.
--
Всю жизнь будешь бегать? - хмуро поинтересовался Кролик. - Она дело предлагает.
--
Что будет с вами после моего побега?
--
Выкрутимся, - смело заявила я.
Об ограблении и о побеге Санни Робертс узнал сразу, как только вернулся. Раскрытый пустой сейф говорил сам за себя. Нас быстро собрали в коридоре третьего этажа. Санни не оказалось. Складывать два и два мистер Робертс умел. Сообщников вычислил тут же. Меня и Кролика привели к нему в кабинет. Мистер Робертс начал допрос. Глупец! Ему бы сразу руки в ноги и вон из города, а он расследование затеял. Пытался выяснить, что кроме денег унес Санни. Мы молчали.
Полиция появилась вовремя. Шок мистера Робертса ещё не прошел. Его можно брать, как говорится, тепленьким. Детектив Генри Карпентер сразу начал допрос, выгнав нас с Кроликом в коридор.
Отель гудел как улей. Полицейские опечатывали логово хозяина и аппаратную, допрашивали постояльцев и направляли их в другие отели. Приютских собрали на третьем этаже, развели по комнатам и тоже допрашивали.
К нам подошел сержант Браун:
--
Паоло Розелли? - уточнил он у Кролика.
--
Да, это я, - ответил Кролик.
--
Пройдемте в вашу комнату, - предложил сержант, потом повернулся ко мне и спросил: - Как ты, Кристина?
--
Нормально, - улыбнулась я. - Где Санни, то есть Питер Янг?
--
В своей комнате, вещи собирает.
--
Кто с ним?
--
Родригес.
Кролик внимательно прислушивался к нашему разговору, затем сокрушенно покачал головой и сказал:
--
Бедный Санни! Его ждет неприятный сюрприз. Надо же так вляпаться. Баба - полицейский обвела нас вокруг пальца как слепых котят.
--
Пойди, утешь товарища по несчастью, - разозлилась я.
--
Не злись, Кристина, - успокоил меня Браун. - Парня можно понять.
--
Ну, вот и ты туда же, - обиделась я. - Веди его на допрос и не философствуй. Без вас тошно.
--
Любовь, - ехидно протянул Кролик и они с Брауном весело заржали.
Лейтенант Энрике Родригес, мой коллега и друг, заметив меня на пороге комнаты Санни, просиял от счастья и бросился ко мне с объятьями.
--
Подожди, Рик, - остановила я его. - Не время обниматься. Оставь нас, пожалуйста.
Энрике понимающе хмыкнул и тут же испарился.
Санни собирал вещи. Впрочем, это громко сказано, вещи. Так барахлишко, без которого, впрочем, не обойтись. Бритва, зубная щетка, мыльница, запасное бельишко.
--
Санни, - несмело начала я...
--
Где вы видите, Санни, мэм? - не поворачиваясь ко мне, произнес он. - Меня зовут Питер Янг, а вас - лейтенант Кристина Миллер.
--
Моё настоящее имя узнал? Быстро.
--
Оставь сарказм, Айрис. Могла бы, и сообщить, что служишь в полиции, подготовить, так сказать. Впрочем, я чувствовал что-то фальшивое во всей этой истории.
--
Что фальшивое?
--
Всё. С самого начала. Не ради моих прекрасных глаз ты как одержимая полезла ко льву в пасть?
--
И ради твоих тоже. Я люблю тебя, Санни.
--
Брось. Все кончено. Простимся здесь и сейчас.
--
Санни!
--
Всё, Айрис, всё. Прощай! - Он взял свой рюкзачок и двинулся к выходу. - Нас, вероятно, в другой приют переведут.
--
В Центр реабилитации при полицейском управлении, - тихо ответила я. - Я там служу. Я психолог, Санни. Полицейский психолог. Генри для операции понадобился человек, способный переиграть Робертса.
Санни усмехнулся:
--
Вот ты и переиграла. Сама себя. Ты нисколько не лучше его, Кристина. Для тебя люди - это объекты психологических опытов. Влюбила нас всех в себя, повела за собой и предала. Поедешь сейчас со своими друзьями-полицейскими отмечать благополучное завершение очередной операции, а про нас забудешь...
Я стояла, прислонившись спиной к железной двери, ощущая её холод. Меня на самом деле знобило. Хотелось прижаться к Санни, почувствовать его тепло. Но и от него несло холодом.
--
Ступай, Питер, - тихо сказала я. - И мне пора. До банкета в честь победы ещё далеко. Работы много. Спасибо тебе, за всё. Прощай!
В этот момент я почувствовала, что в душе Санни, что-то дрогнуло, потеплело. Но он быстро загасил это тепло и вышел в коридор. Он шел, не оглядываясь, сквозь снующих по коридору полицейских. Не заметил своих товарищей по несчастью. Они окликнули его. Вместе с ними он пошел к автобусу, который повез их в реабилитационный центр.
8. Новая жизнь.
Наконец-то я дома, в привычной для меня обстановке. Первым делом я сняла с себя всю одежду, сложила её в пакет и бросила в мусоропровод. Одежки Айрис мне больше не понадобятся. Затем я наполнила ванну теплой ароматизированной травами водой, предвкушая долгожданное удовольствие, вошла в неё и долго наслаждалась покоем и комфортом. После этого я надела уютную теплую пижамку, легла в кровать и проспала восемнадцать часов. Наверное, я проспала бы и больше, но меня разбудила Патриция Уолкер, полицейский врач. Тщательно осмотрев меня, она уверенно заявила:
--
Повода для беспокойства я не вижу. Функциональных расстройств нет. Небольшое нервное истощение. Тебе необходим полноценный отдых и привычный образ жизни. Выспись, навести родителей, отправляйся с приятелем на озера. Хорошо, подруга?
--
Хорошо, - послушно согласилась я и выполнила только первый пункт рекомендаций. Выспалась. К родителям я не поехала. Семья у нас большая, шумная, а мне хотелось тишины. По этой самой причине я отказалась от поездки на озера. Мало того, попросила Эндрю не навещать меня, хотя он настойчиво стремился к встрече.
Эндрю Маккормик - старый школьный друг и мой верный рыцарь. Наши взаимоотношения строятся по известной схеме: один (в данном случае, Эндрю) любит, другой (я) позволяет себя любить. До недавнего времени подобная форма отношений меня удовлетворяла.
Сейчас всё изменилось. Я полюбила. Тоскуя и грезя о счастье, я всем сердцем рвалась к любимому, но здравый смысл остужал мои порывы.
Я жалела об исчезновении малышки Энни Джонс - Айрис и завидовала ей. Она умела любить и ненавидеть, ценила дружбу, не боялась рисковать, хотя и была, по мнению мистера Робертса, "штучка с секретом".
Самостоятельная, уверенная в себе, здравомыслящая и благополучная Кристина Миллер - образец современной деловой женщины. Её существование вертится вокруг любимой работы, уютной квартирки в приличном квартале, воскресного семейного обеда в кругу многочисленных родственников и легкого флирта со старым школьным другом. Такая жизнь её вполне устраивала и она не собиралась что-либо в ней менять. Она загнала себя в жесткие рамки самой же придуманного Идеала, и теперь не в силах разрушить эти рамки.
Я вспоминала то, что узнала о Питере Янге из полицейского досье перед тем, как в образе замарашки Энни Джонс появиться в отеле "Львиное логово". Авантюрист, романтик, избалованный профессорский сынок. Он всеми способами старался вырваться из скучного обывательского мирка. Он, как множество юношей до него, хотел самоутвердиться в жестоком мире. Забросив учебу в колледже, он жил на улице, свел знакомство с рокерами, байкерами и неформалами. Первую квартирную кражу Питер совершил на спор с приятелями, накурившись травки. Ощущение опасности и азарт опьянили и подтолкнули его к повторным вылазкам в чужие дома.
Суд доказал два эпизода. Думаю, их было больше. Арест и тюрьма отрезвили искателя приключений.
В приют пришел другой Питер Янг - повзрослевший, поумневший, прошедший испытания на выдержку и характер. Сильный, гордый, честный, мужественный. Словам Санни при прощании и его упрекам я не придавала особого значения. В парне говорили обида, уязвленное самолюбие, мужская гордость, наконец. И любовь...
Я понимала, что как всякая любящая женщина, идеализирую своего возлюбленного. Но Айрис знала бы, что ей делать. Она ухватилась бы за Санни обеими руками и не отпускала бы от себя.
Кристина, уравновешенная, мудрая Кристина растерялась. Слишком неожиданно нагрянула любовная буря, которая так много изменила в ней самой, и ещё многое изменит в её жизни.
Период отпуска и самоанализа закончился внезапно. Позвонил Генри Карпентер и напросился в гости. Мы пили чай. Генри рассказывал о следствии по делу "Львиное логово".
Мистер Робертс не посчитал нужным зашифровать свои записи. С помощью конторской книги удалось обнаружить около полусотни жертв шантажа. Их допросили. Многие отказывались подтвердить факты вымогательства и того, что всё-таки платили за компромат. Им демонстрировали снимки аппаратной с мониторами для видеонаблюдения, со шкафами доверху забитыми подобными материалами, длинные списки жертв, количество нулей на банковских счетах Робертса, зачитывали показания помощников шантажиста. Впечатляло. В итоге, в руках следствия оказалось двадцать шесть заявлений уличающих хозяина отеля "Львиное логово" и позволяющих возбудить против него дело о шантаже и вымогательстве. Следователи и детективы разыскали и допросили бывших питомцев приюта. Не удивительно, что многие из них охотно сдавали своего хозяина. Натерпелись, не забыли унижений и страданий. Они без утайки рассказывали о том, какие непредусмотренные прейскурантом услуги оказывали постояльцам по принуждению и называли суммы, которые получали от хозяина. Если поверить ему, что "чаевые" выплачивались в размере 50% , то общие доходы Робертса оборачивали огромными деньгами.
Мои товарищи по несчастью являлись основными свидетелями по этому делу и жертвами одновременно. За помощь следствию им пообещали полную реабилитацию и досрочное освобождение. И они помогали. Все, кроме Питера Янга. Генри сокрушался:
--
Ничего не понимаю. Он отказался нам помогать.
--
Само собой, - грустно улыбнулась я. - Такой характер. Тебе очень нужны его показания?
--
Как тебе сказать, Кристина... - вздохнул Генри. - Янг единственный из всех не замаран в аферах Робертса. Его выступление в суде сыграло бы решающую роль.
--
Так ему и скажи. Не дави на него. Говори на равных, как друг, как единомышленник, как союзник.
Вероятно, в моём голосе прозвучали какие-то особые интонации. Генри посмотрел на меня внимательно и подозрительно, потом спросил:
--
Прости старика, Кристина, если лезу не свое дело. Надеюсь, что твои отношения с этим парнем не вышли за рамки легенды?
Я молчала, Генри занервничал:
--
Не смей и думать о нем. Спектакль окончен. У него своя жизнь, у тебя своя. У нас такие связи не поощряются. Не рискуй, потеряешь всё.
--
Ты прав, Генри, - согласилась я. - Прав, но сердцу не прикажешь. Болит проклятое.
--
Время лечит, - философски изрек Генри и приступил ко второй части разговора. - Нам нужна твоя консультация, Кристина. Робертс симулирует безумие. Бездарно и неумело. Смотреть противно, а нам с ним надо работать. Как его в чувство привести? Ты его лучше всех нас изучила.
--
Прикрывается болезнью? Как это на него похоже! - зло, усмехнувшись, воскликнула я. Причины поведения Робертса объяснила так: - Это защитная реакция психики. Страх возмездия за всё "хорошее". Неплохо бы подсадить к нему в камеру безбашенного садиста, чтобы как говорится, "мера за меру".
--
Ладно, Генри, слушай. Оставь его в покое, наедине со своими демонами.
--
Не понятно...
--
Забудь о нем и его выдающейся персоне надолго.
--
Изолировать?
--
Ни в коем случае. Напротив. Посадите в многолюдную камеру со всяким сбродом - бродягами, мелкими воришками, алкоголиками. Попросите надзирателей относиться к нему так же, как и к остальному отребью. Состав камеры меняйте почаще, чтобы он познакомиться с ними не успевал. Не пройдет недели как он запросится на допрос и превратится в нормального человека. Хотя я стремление к власти, жестокость и цинизм не считаю нормой. Кстати, вы не рассказывали ему, как в полиции узнали о его делишках, заинтересовались, специальную операцию разработали и даже агента послали?
--
Рассказать?
--
Обязательно.
О махинациях и безобразиях в приюте "Львиное логово" полиции стало известно довольно интересным образом. Преступники, прошедший у мистера Робертса столь своеобразный курс реабилитации, получив свободу, не всегда ступали на праведный путь. Совершив новые преступления, они попадали под следствие. Иногда, пытаясь выторговать себе снисхождение, иногда просто так, ради красного словца, они рассказывали о Лайонеле Робертсе. Нет, они не таили на него злобу или обиду, не грезили о мести. Некоторых даже восхищала его предприимчивость. Когда количество рассказов перевалило за третий десяток, сотрудники полиции встревожились. Люди, побывавшие в приюте в разное время, абсолютно незнакомые друг с другом, говорили практически одно и то же. Вот тогда и была задумана операция "Львиное логово", в которой я приняла непосредственное участие.
На следующий день я вышла на службу и с головой окунулась в устройство дальнейшей судьбы бывших товарищей.
Дейзи находилась в тюремной больнице под капельницей. После освобождения ей предоставят какую-нибудь мало оплачиваемую работу и место в ночлежке. Помочь Дейзи избавиться от наркозависимости никто не в силах, кроме неё самой. Станет бороться - выживет, нет - опустится на самое дно и погибнет. Впрочем, я договорилась с благотворительным фондом помощи бывшим заключенным и со своей подругой Дианой, работающей в частной наркологической клинике. Первоначальный курс лечения Дейзи сможет пройти, а дальше... Что будет дальше, не ведает даже сам господь бог.
Лили возвращается к родителям. Мы много и подолгу беседовали с ними, убеждали не усугублять и без того не простое положение дочери. Рождение ребенка, радости материнства помогут ей обрести равновесие и счастье. Возможно, что и подходящий спутник найдется. Лили - славная девушка. Я очень хотела, чтобы в её жизни всё сложилось благополучно.
Что касается Розы, то мы устроили её в социальный центр помощи неимущим. Она и жить там сможет и работать в столовой.
Кролик просил не волноваться. Деньги на первое время у него есть и друзей достаточно, пропасть не дадут. Ремесло карточного игрока он бросать не собирался. Но, по-дружески, пообещал мне впредь проявлять максимум осторожности и осмотрительности.
Красавчика Лиса и в приюте, и у нас посещала немолодая, богатая дама. Она предложила Лису место секретаря при своей особе, опеку и покровительство. Он с восторгом ухватился за её предложение.
Таким образом, судьбы моих подопечных, так или иначе, устраивались. В Реабилитационном центре при полицейском управлении они проводили последние дни и находились в эйфории от предстоящих перемен. Ко мне относились по-прежнему, называли Айрис, и не видели во мне полицейского чиновника. Меня это радовало, но в глубине души затаилась обида на Санни. Он отказался от встречи со мной.
Его судьбой занималась моя коллега Мелисса. Она встретилась с родителями Питера. Милые и добрые старики с нетерпением ждали возвращения единственного и ненаглядного сыночка в лоно семьи. Они готовы забыть и простить его прошлые "шалости". Питер на свиданиях с родителями смущенно улыбался и не обещал ничего конкретного.
--
С парнем что-то неладное творится, - рассказывала мне Мелисса. - Его беспокойство связано с тобой, Кристина.
--
Что я могу? Он не желает меня видеть.
--
Не проблема. Это можно устроить.
Накануне освобождения Мелисса пригласила Питера на заключительную беседу. Потом пришла я. Питер недовольно покосился в мою сторону и поинтересовался у Мелиссы:
--
Присутствие лейтенанта Миллер обязательно?
--
Разумеется, - подтвердила Мелисса. - Она на службе и выполняет свои прямые обязанности. А у меня, извините, дела.
Мелисса поднялась, оправила форменную юбку и вышла из кабинета. Питер повернулся ко мне:
--
Я вас внимательно слушаю, лейтенант Миллер.
--
Ты теперь свободный человек, Питер, и можешь устроить жизнь по своему вкусу, - спокойно начала я. - Можешь вернуться в родительский дом, восстановиться в колледже, снять квартиру, найти работу, завести подружку. Или продолжай бродяжничать, курить травку и навещай чужие дома. Воля твоя. Мне достаточно знать, что ты жив, здоров и не вляпался в очередную сомнительную историю. И все же я прошу тебя дать нам шанс по-настоящему узнать друг друга в обычной обстановке.
--
Зачем?
--
Чтобы понять, что нас связывало.
--
Ах, вот ты о чем. Ну, хорошо. Если мы поймем, что наши чувства наваждение, мимолетная влюбленность, вызванная чрезвычайными обстоятельствами, тогда, ясное дело, что разбежимся в разные стороны. А если, напротив, всё настоящее? Что нам тогда делать? Моя судимость - вечное клеймо. Оно коснется и тебя. Ты не боишься потерять престижную работу, репутацию, хорошее отношение к тебе близких и друзей?
--
Плевать, - горячо воскликнула я.
Питер улыбнулся, встал со стула, подошел ко мне, обнял. Господи, как давно я этого ждала, как скучала и тосковала без него.
--
Глупенькая моя, - нежно сказал он.
Но я, дав слабину лишь на мгновение, уже овладела собой. Тоном строгой учительницы я заявила:
--
Не думайте, сэр, что мои жертвы будут бескорыстны. Взамен я потребую примирения с родителями и отказа от криминальных замашек. Шаг влево, шаг вправо карается разводом.
--
Согласен, я на всё согласен. Тем более, я и сам собирался примириться с родителями и начать новую жизнь. С криминальным прошлым покончено навсегда...
Эпилог.
"Львиное логово" перестало существовать. На его месте новые хозяева открыли ресторан. Лайонела Робертса осудили на 15 лет, объединив статьи о шантаже и вымогательстве, со статьями преследующими принуждение других граждан к незаконной деятельности. Обитатели приюта, так или иначе, продолжают жить дальше. Мы с Питером поженились, и я оставила службу в полиции.
Но ничего в нашей жизни не проходит бесследно. Каждое событие лишь звено в цепи событий, где всё и все взаимосвязаны...