Блехер Доминик :
другие произведения.
Волки Господни
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Блехер Доминик
(
sluagh_sidhe@mail.ru
)
Размещен: 23/02/2009, изменен: 23/02/2009. 12k.
Статистика.
Поэма
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Мистерия в четырех явлениях о блаженных мучениках Авиньонетских и всем таком прочем
D
omini
Lupus
Стремная мистерия в четырех явлениях о блаженных мучениках Ав
иньонэтских и всем таком прочем
I.
Ближе к концу вечерни небо зарделось алым;
по небосводу чернью тучи поразметало.
По серебру протравив черные филиграни
с полудня в тяжкой славе движутся тени брани.
Тихо крадется вечер, красной ощерясь пастью.
Отрок, гасивший свечи, вымолвил: быть ненастью.
Город тонет в тумане; его высокие кровли
солнце, плавясь у грани, красит багряной кровью.
Лают во тьме собаки, но им не слышно друг друга -
топит звуки во мраке гроза, ползущая с юга.
Перед ее величьем храбрость клыков собачьих,
и сладкогласье птичье уже ничего не значат.
Страх наполняет город туманной стылою влагой.
Он течет от собора по улочкам и оврагам,
по площадям и весям, и между кривых заборов -
страх, белесый, как плесень, исходит от стен собора.
Западный край лазури пронзают звезды-иголки:
скоро их смоет буря.
В город въезжают волки.
Сторож, дрожа всем телом, засовы откинул книзу.
Грянули в камень белый копыта черного фриза.
Из-под нависшей хмари, одеты ее смятеньем
словно в чужом кошмаре, на город двинулись тени.
Их не больше десятка, и все они безоружны.
Если клыков в достатке - железа уже не нужно.
Шелком зашито черным небо, и тьмой завито -
Алым кузнечным горном стонут в ночи копыта.
Черной одеты пылью, по площадям граненым -
там, где взлетают шпили к небу застывшим стоном -
Сумраком скрыты лица, алеют углями взгляды -
скачет - скользит - струится призрачная бригада.
Сна ни в одном окне, и город следит очами:
нет у теней теней их, одни плащи за плечами.
Бешеные копыта катят во тьму аккорды -
градом ночным избитый, город оскалил морду.
Вперясь незваным в спины глазами окон своими -
(вдруг отвернешься - сгинут?) - город бормочет имя.
Страх не утопишь в вине.
От ночи не спрячешься дома.
Ужас Авиньонэ
сегодня зовут Гийомом.
II.
Полагаю, что фортуна - дура,
Толстой маркитантки наподобье.
Силою без пользы с нею мерясь,
Пастырь, наряженный в волчью шкуру,
Я гляжу на город исподлобья.
Город на меня глядит, ощерясь.
Гнев и страх повисли в небе тучей.
Чую, им обоим я источник:
Так поток стремится из теснины,
Набирая скорость вниз по круче.
Выйди-ка на площадь, добрый отче -
Сразу же стрелу запустят в спину.
А неделя катится степенно,
А неделя движется неспешно,
Близясь к неизбежному итогу;
Преклонив дрожащие колена
Люди смотрят в небо безутешно
И погибель просят мне у Бога.
Что ни день - слепое ожиданье:
Но держась изрядно друг за друга
Местные отважные пейзане
Не спешат являться с покаяньем;
И секунды бегают по кругу,
Утопая в медленном тумане.
Я стою над городом, как башня,
Впившись в землю каменной основой,
Ощущая под собой сапера;
Вероятно, мне должно быть страшно.
Ладно. Хватит. Об ином - ни слова.
Полагаю, все случится скоро.
...Говорят, в каком-то горном крае,
Где навек навис над камнем камень,
Где не выйти в сумраке за двери,
Чтоб избыть угрозу серой стаи,
Взяли да скрестили псов с волками.
Получились этакие звери -
Серые - но бегают с отарой;
Лютые - но лаять не способны,
Немотой окружены своею;
И ни тем, ни тем они не пара -
И ни псу, ни волку не подобны -
Оттого и служат всех вернее.
III.
Ближе и ближе. Скачут, скользя по промокшим тропам.
Эхо звенит и плачет, дробя лошадиный топот.
Днем получили весть, и пустились в путь на закате:
Пламенем дышит месть их, и горной лавиной катит.
Гордые дети Юга, чисты, светлы и крылаты -
Вам ли чужую вьюгу пустить в родные пенаты?
Час ожиданья канул, и время мечи готовить -
Кони шалеют, пьяны от запаха вражьей крови.
Кто будет первым ныне? Чей меч точнее ударит?
Там, за хребтом, в долине вас ждут полночные твари -
С пастью, от крови красной, с руками в крови по плечи
Алчут они напрасно погибели человечьей.
Но над челом скалистым вам гневное небо внемлет -
Тем, кто назвался чистым, пристало очистить землю.
...Ближе и ближе. Горы внезапно шагнули вправо.
Всадники видят город, одетый в хитон кровавый.
IV.
Всенощным бденьем
Круг завершен, и сроки у края:
Завтра неделя
Временем ранена, умирает.
Суд предрешен,
И трое, которым назначен жребий
Мрак заоконный
Меряют взглядом, следя на небе
Медленный шаг луны.
Странною тишью
Полночь сковала предел долины;
Явственно слышно
Шепоты ветра и шаг мышиный.
Будет ли впору
Завтрашний выбор его присяжным?
Вымерший город
Ждет, и иное уже не важно -
Трое осуждены.
Судьи и подсудимые порою весьма похожи -
Выбор сделан единожды, и время его итожит.
Люди остались где-то, а здесь остались иные -
В серую шерсть одеты, с очами темно-стальными.
Выбрав такую часть, и притом - по свободной воле
Ныне отдались власти, которая прочих боле.
Где-то за гранью
Стен - разнеслись глухие подковы.
Темною дланью
Небо накрыло, словно покровом.
В темном и гулком
Сумраке города, в серой бездне
По переулкам
Чьи-то шаги в тяжелом железе.
Кто-то вошел извне.
Переглянулись.
Выждали - и отворили ставень:
В пропасти улиц
Близится звук, что прочим не равен;
Отзвуки эха,
Скрипы затянутой бычьей кожи.
Вроде в доспехах.
Вроде бы как с оружием тоже.
Отблеск луны в окне.
Гром. Тишина внезапно распалась в мелкие брызги.
Двери глядят на запад, засов под ударом взвизгнул.
Между дрожащих досок - так лезвие входит в рану -
Сунулась внутрь косо щербатая пасть тарана.
Клювом железной птицы копейное злое жало
В блеске ночной зарницы сверкнуло и задрожало.
Десять волков застыли, глаза отражают блики.
Старший шагнул к дверям, и рука его заблестела:
Створы упали в пыль, и за ними - щиты и пики.
Что же, начнем? Не нам ли делить их души от тела?
Старший, клыки в ухмылке: взгляните-ка только, братцы -
Эти не слишком пылки! Клянусь, они нас боятся.
...Ближе и ближе. Двери упали с протяжным громом.
Гости глядят, не веря, застыв на пороге дома:
Мы ожидали боя, мы шли, как шли на Монфора -
Зная, что за горою нас ждет жестокая свора;
Здесь же - в потертых рясах взирают на нас без страха,
Тощи и седовласы - десяток старых монахов.
Что-то не так. Постой. Нас кто-то водит по кругу.
Скрытые темнотой, мы скрыть не можем испуга:
Старший из них недвижен, и в темных зрачках, на дне их
Что-то - ближе и ближе - клубится кольцами змея.
Гром. Небеса вспороло свистящим белым раскатом.
Темный тяжелый голос звенит железом об латы.
"Мы, что пришли по праву, не примем суда чужого.
Братья, не ищем славы - но ищем Господня слова:
Ночь остается ночью, за нею ворота рая!"
Он поднимает очи - и десятеро взывают:
Salve, Regina
!
Ветер вздымает наши знамена:
Дует нам в спины,
Делает нас частицами смерча.
Радость иная
Нас осеняет, многоименна:
Мы умираем,
Но не умеем бояться смерти.
Salve
,
dulcedo!
Жизнь остается за поворотом,
Нашего следа
Днесь ни один не отыщет в топях.
Алые флаги
Рвутся - и бродит во тьме охота,
В тщетной отваге
Нас ожидая поднять на копья.
Слышишь, Гийом?
В сиреневом дыме клубится полночь;
Древний твой дом
Из дальнего края шлет тебе помощь;
Кем бы ты не был
Сейчас - на секунду застыв на склоне -
Вспомни и внемли -
Твой выбор учтен, и принят, и понят.
Сталь пронизала
Тело, душа на шаг отступила;
Но удержала
Чья-то ее от паденья сила;
Взят на поруки,
Принят, охвачен, преобразован -
В вышние руки
Ты предаешься делом и словом.