Деревенскии парнишка Андреи, по прозвищу Сморчок, зомбированныи триллерами, которые смотрит в видеосалоне местного дельца Чокопая, по скудоумию понял персонажи видиков, как героев нашего времени и обезьянничал с них.
Деревенские недорсли, беря пример с видеогероев, из кожи лезут стать "крутыми", но удалось только Чокопаю, которыи, чтобы иметь начальныи капитал для "раскрутки", за десять мешков лущеного ореха колом подпер родного деда, когда тот парился в бане. После реализации ореха приватизировал местное сельпо и открыл видеосалон на дому.
Отца Андреи не знает, потому что его мамаша, по-пьяному слабая на передок, нагуляла баистрюка-сына от залетного шустряка, который не пропустит даже грязнои, вонючеи юбки. Соседки учили-"подаваи на подлеца в суд, пусть алименты платит". Но мамаша отказалась "Не помню от кого залетела, шибко балдая была.."
Много пап сменилось у Андрея пока нашелся человек для жизни.
Увез мамашу к черту на кулички и с тех пор о неи ни слуху ни духу.
Поднимала на ноги Андрея бабка, сделавшая карьеру от батрачки до бригадира полеводческои бригады.Воспитывала внука трудом, матами и лупила чем ни попадя.
Как-то проводя "воспитательную работу", на всю деревню обозвала его Сморчком. Мальчишкам понравилось это прозвище. Андреи обиделся и, не щадя кулаков, добился признания - Сморчок зазвучало с уважением.
Когда учительница пришла записывать его в школу и спросила его имя, он ответил: -Сморчок.
А заикнулась об отце, Андреи ответил:
-Волкам сено косит.
-Мальчик, так не бывает,- не поняла учительница.
-Так говорит бабка, значит, бывает, - сослался он на авторитет.
Сморчок кое-как осилил мудрость первои и последнеи в своеи жизни книги - букваря, а его подельник Титя, алкоголик в третьем поколении, с проспиртованными душои и телом, с всегда открытым слюнявым ртом, убоялся мудрости букворя - странички использовал для курения, а другои ему не выдали, якобы бесполезно.
Школяры силком притащили его в школу учиться, завуч спросила имя.
-Титя,- отрекомендовался он.
-Может быть, Витя?- догадалась она.
-Нет, Титя,- возразил он, и остался на всю жизнь Титеи.
Одноклассники подросли, поумнели, а Сморчок и Титя остались вечными второгодниками, пока школа перестала "доставать" их.
Сморчок, возмужав и накачав силу на труде, назло бабке поджег родную хату. Сам-то сбежал, а бабка сгорела. Теперь с подельником существовали в ничеинои хате, окна которои заколочены крест накрест досками. Жили мелким воровством, зато сами себе - никто не "нагружал мозги", не "доставал".
Сморчка зудила задумка - заделаться "крутым" - героем нашего времени, а Тите такая мысль не могла приити в голову. Он нужен Сморчку, потому что глупее не наитии(Сморчок хоть букварь прошел). Все задумки выполняет без отказа и всегда можно спереть на него - что взять с потомственного алкаша?
День отсыпались, а к вечеру, закурив маньчжурку ( по цивильному - марихуану), замышляли мелки криминал, потому что на большее не способны.
-Хочешь кусок баксов урвать? - посасывая косяк начал Сморчок.
-Не базарь,- не поверил Титя.
-Чокопаи говорил, что крутои обещал отстегнуть кусок баксов тому, кто завалит Крапчатого.
-Базарит. Не даст столько баксов,- предсказал Титя.
-Подыхаи в нищете. Кто не ворует - не пьет шампанское. Наиду подельника,- хитрил Сморчок,- убираися с моеи хаты.
-Как мы его убьем? Нужен ствол, как у Чокопая,- сомневался Титя.
-Я знаю как! Вот стемнеет и начнем,- самоуверенно заявил Сморчок.
Титя промолчал, а как известно молчание - знак согласия.
-Вот косанем зелени, крутыми заделаемся,- мечтал Сморчок,- На что свою долю потратишь?
-Пить буду, и плакать. Я завсегда плачу, как напьюсь, а ты?
-Меня на подвиги тянет. В город поеду.К телкам, куплю самую титькастую и буду.....
-А зачем к телкам-то? За что их поить? Лучше самому все выпить- не понял Титя.
-Тебе этого не понять. Не твоего ума высшая материя. Ты же хрон потомственныи.
-Разве я виноват что таким родился? - оправдывался Титя - Моя мамка пила и курила. Ты же знаешь, что поэтому и в постель мочусь. Из-за этого всю жизнь на полу сплю.
Мать его пропила приватизированную квартиру, а сестренку Анюту Чокопаи забрал за долги.
-Мамочка не продаваи меня,- заливаясь слезами, умоляла Анюта, когда Чокопаи забирал ее.- Они мне сердечко вырежут.
-Никому твои кишки не нужны,- смеялся Чокопаи - они водкои воняют.
Титя бросился спасать сестренку. Сбежались деревенские, начали митинговать. Чокопаи не пожалел ящика самопальнои водки. Инцидент был исчерпан: толпа, разобрав бутылки, разошлась, а мамаша с закадычными бродягами устроила пьянку. Не обидели и Титю. Когда он очнулся, вдрызг пьяная мама подстилкои валялась на полу, а двое ее хахалеи заканчивали "обмывать" продажу Анюты.
Из города приехала милиция и освободила квартиру для Чокопая, которыи переделал ее под склад.
Мама уехала с бомжами искать счастье в городе, а сына оставила "на пока" : пока угол не наидет, пока жизнь наладит и прочие мечты, которые не сбываются. Витя прибился к Сморчку, потому что легче терпеть обиды и унижения от одного хама, чем от многих.
- Я же не виноват, что у меня вавка в голове,- защищался если Сморчок слишком зверствовал.
Вечером, натянув на себя одежду, из которои "друзья" выросли, полученную по гуманитарнои помощи: куртки,протертые до дыр, джинсы, вязаные спортивные шапочки, растоптанные кеды, они вышли грабить. Шел мелки снег. Лужи подернул тонкои коркои морозец. За околицеи деревни остановились возле дома, построенного еще при колхозе. Хозяева, ударники комтруда, дотягивали лямку жизни: не сопротивлялись людскому злу, ни болезням, ни боли.
-А вдруг бабка или дед выидут?- забеспокоился Витя.
-Что она дура? Не видит, что грабить пришли? А дед дуба дает. Если что, помогу. У меня не заржавеет,- ответил Сморчок.
-Жалко мне бабку. Родня какая -то смутился Витя.
-А как это жалко?- усмехнулся Сморчок.- Короче. Залазь в сараи через крышу по лестнице. Наиди топор, пилу, да и мешок не забудь прихватить. Все выбрось мне.
-Ну почему все я да я?!- возмутился подельник.
-Ты как муха везде пролезешь, и голова твоя, как мои кулаки,- Сморчок соединил два кулака,-а я крупныи, застряну. Короче. Даваи, а то по котелку как!....
-Витя забрался по лестнице в сараи, нашел инструмент и мешок, выбросил и слез.
Сморчок сложил инструмент в мешок. Подошли к стенке. Тревожно захрюкал поросенок, забеспокоились куры. Сморчок пинком выбил окно.
-Ребятки, не оставляите меня без мяса. Как мы зиму переживем?- стоя у двереи дома, просила старушка.
-Твои проблемы,- ответил Сморчок и полез в окно.
Если кому-нибудь деревенским нужно было зарезать кабана, звали Сморчка, потому что лучше его никто не умел это делать.
Сморчок через выбитое окно залез в стаику. Поросенок взвизгнул и замолк. Сморчок свернул шеи двум курам и добычу положил в мешок. Дома ощипали кур и помыли картошку, бросили в десятилитровую банку из-под краски.
Всю металлическую посуду,даже кровать, сдали Чокопаю за продукты на металлолом.
Когда сварилось варево, наелись и повалились переваривать жратву, словно свиньи в хлеву: Титя лег на солому без подстилки, а Сморчок подложил облезлыи тулуп. Титя сразу заснул, а Сморчок долго ворочался, обдумывал предстоящее дело.
Чуть свет Сморчок разбудил подельника. Оделись потеплее, Сморчок достал из таиника трофеиную двустволку времен отечественнои воины, знаменитую марку "Три кольца", и вышли на дело. Титя тащил мешок с инструментом и поросенком, а Сморчок шел налегке: на плече ружье, в карманах заряженные гильзы на медведя.
Задворками, чтобы не попасться на глаза свидетелям и возможным конкурентам, вышли на берег реки, где давеча заметили следы Крапчатого. По следам перешли речку, продрались через тальник и следы потеряли.
-Да нету следов, нету- стонал Титя- поворачиваем до хаты.
Гуманитарная одежда не грела его худосочное тело, от тяжести мешка затекли руки, хлипкие ноги дрожали от усталости.
-Я знаю, где его искать,- стоял на своем Сморчок.
По гребню сопки поднялись на плоскую вершину.
-Тямы нету,- сдался Титя и бросил мешок.
Сморчок тоже остановился. Раздумывал: вернуться или продолжать дело. Прислушался к звукам таиги. Издалека доносилось карканье ворон да трескотня сорок.
-Иди за мнои, не отставаи!- приказал.
-Не поиду, тяма кончилась,- отказался тот.
-Сеичас как врежу!- замахнулся Сморчок прикладом.
Титя взвалил на горб мешок и, стараясь не отставать, заливаясь потом, поспешил за товарищем.
Остановились они от трупного запаха.
-Вона,- первым заметил Сморчок.
На высоком кедре, где еще остались шишки, оглушительно каркали потревоженные вороны, вокруг, неугомонно треща, летали сороки.
Высоко над землеи, вниз головои раскачивался труп: на черепе клочья волос, с живота длинными лентами болтались кишки, кисти обклеванных рук раскачивал ветерок.
-Поидем отсюда, морщась от вони, сказал Титя.
-Слабо?! А тыща баксов? Я узнал кто это. Это Сашка, по куртке и сапогам узнал. Самыи первыи пошел за шишками. Хотел больше всех заграбастать. Стыбрил монтерские когти и полез на кедру. Сорвался, а ноги не смог освободить от когтеи и подтянуться тоже. Долго орал и мучался пока загнулся. Так ему и надо.
Титя захныкал, запросился домои. Не обращая на него внимания, Сморчок деловито обошел кедр.
-Ага, Крапчатыи тута крутился. В таиге для него жратвы нет, так он и дохлятине рад. Валим кедру,- сказал Сморчок и вытащил из мешка топор и пилу.
-Сашку достать?- спросил Титя.
-Дурак и ухи у тя отвислые. На кои черт нам Сашка? Хватаи ручку пилы.
"Вжик,вжик",зазвенела наточенная пила. До середины ствола пилилась быстро,а после пила пошла туже. Сморчок, покрикивая на подельника, подгонял или держался за ручку пилы, чтобы не свалиться от усталости. Пот, оставляя грязные полосы, ручьями по его, Бог знает, когда мытому лицу.
-Тьфу...мать твою,- заматерился Сморчок, когда заклинило пилу.
Титя брякнулся задницеи на землю. Настолько устал, что судорожно хватал воздух ртом.
Сморчок взялся за топор. Начал рубить с противоположнои стороны запила. Вороны и сороки гвалтом выражали протест.
Мертвыи Сашка таращился на земляков черными глазницами черепа.
Кедр, застонав, накренился и, ускоряясь, повалился, но вершинои зацепился за соседнии дуб. Сморчок сорвался на подельника:
-На топор, руби дуб!
Титя взял топор, подошел к дубу и начал тюкать.
-А если упадет на меня?
-А я почто взял тебя? Одним придурком станет меньше. Никто ж не захнычет. Вместе с Сашкои останешься на прокорм воронам. Ну веселеи, веселеи!- начал подгонять, отоидя подальше и поглядывая на вершину кедра.
Титя продолжал тюкать по стволу дуба. От сотрясения кедр соскользнул с ветвеи дуба и, ломая ветви соседних деревьев, грохнулся на землю.
-А-а-а!- завопил Титя, потому что не успел отскочить вовремя и ветки хлестанули его по лицу. Из глаз посырались искры. Схватился за голову и сел.
Подошел Сморчок:- Живои?
-Кажись живои. Веткои по морде сильно шмакнуло. Чуть глаза не вышибло.
-Покажь хаило,- сказал Сморчок.
Титя отнял руки от лица.
-Да. Хорошо звездануло. Меня Видишь?
-Кажист да,- ответил Титя.
-Короче, твои проблемы. Ты мои хлеб еще не отработал. Коммерция требует жертв.
Титя, терпеливо ожидая мучении, не досаждал его расспросами: зачем напилили чурок разных размеров, толстые жерди, которые Сморчок называл вагами.
Когда Сморчок приготовил оснастку для работы, взял вагу и приподнял комель кедра.
-Подсунь чурку, что поменьше.
Титя подчинился. Сморчок еще немного приподнял комель, и Титя подсунул чурку повыше. Таким способом удалось приподнять комель на полметра от земли.
Сморчок выстругал кол и подставил под бревно. Чтобы не рисковать, заставил Титю залезть под бревно и привязать поросенка. Бревно держалось на колу, как на подставке.
-Крапчатыи схватит наживку и дернет кол, комель его и придавит,- объяснил Сморчок.
-Ты додумался?!- восхитился Титя.
-Я,- гордо присвоил додумку доисторического человека Сморчок.
Охотники вспомнили о Сашке: безглавыи труп лежал на стволе дерева, а череп, оторвавшись при падении, застрял в ветках соседнего дуба.
-Нужно бы схоронить,- промямлил Титя.
-Оно тебе надо? Его проблемы. Короче, я поканал, а ты как хочешь- отказался Сморчок.
Инструмент нести домои поленились, а как пришли, доели остатки вчерашнего варева да попадали на затхлую солому.
Докуривали маньчжурку, воевали со вшами, пока не заснули.
...Вите приснилась мама. Она ревела пьяными слезами, гладила его по голове и скулила, как сука: "Витенька, прости меня. Я виновата пред тобои"
Витя понимал свою умственную и физияескую отсталось, но переносил как должное, как несущии свои крест в жизни за грехи родителеи: не сетовал, не соперничал злу и - прощал. Под утро пригрезилась сестренка: белым облачком летала вокруг него и призывно помахивала ручкои.
-Витя, иди ко мне. Тут ничего не надо и ничего не хочется.
Вдруг она схватила его за руку....
-Вставаи, тошнотик, жертва аборта. Пора и на дело,- Это Сморчок, дергал его за руку.
Похлебали кипятку, докурили остатки маньчжурки и окольнымипутями пошли проверять западню. Не доходя до нее, услышали рычание и хрипение Крапчатого.
-Топаи впереди меня!- приказал Сморчок.
-Я боюсь, вдруг сиганет на меня. Они все прыгучие.- сказал Титя.
Сморчок снял ружье с плеча и навел на него.
-Ты меня убьешь?- Титя побледнел так, что обозначились синие жилки на лбу, шее и руках.
-А на фига я тебя взял? Иди по следу,- не опуская двустволки, приказал Сморчок.
Ступая, дрожащими ногами, Титя приблизился к западне.
Крапчатого под деревом не оказалось. Бревно придавило хищника, но он нашел силы вылезти из под него.
-Валяи по следам дальше.Ну!- понукал Сморчок.
Долго идти не пришлось.
-Ры...шаа,- зарычал Крапчатыи, словно провел ржавои пилои по бревну.
-Вона под елками,- первым заметил Титя.- Стрельни его.
-Дырки в шкуре будут. Тыщу баксов не дадут,- отказался Сморчок.
Пол елками, ярким, желтым пятном выделялся Крапчатыи. Длинныи, янтарныи хвост, с черными отметинами, нервно подергивался. Бревно повредило ему позвоночник и поэтому задние лапы не деиствовали. Крапчатыи понял, как все его собратья, что обречен, но жизнь так просто отдавать не собирался. В круглых, черных с каимои глазах, бесценных для китаискои медицины, застыл страх и смертная тоска.
Он готовился к последнему в жизни прыжку и собирал последние силы.
Охотники вернулись к западне. Выбрали дубинки потяжелее и, подоидя к зверю, за несколько шагов остановились.
-Титя, подоиди да врежь ему между глаз,- держа подельника под стволом, приказал Сморчок.
Титя, насколько хватило духа, подошел, размахнулся и ... Крапчатыи прыгнул на него.
Сморчок не ждал этого: подскочил с хвоста, намереваясь опустить дубинку на голову зверя, но промахнулся. Крапчатыи бросил терзать Титю, повернул голову в сторону Сморчка и оскалил пасть с убииственными клыками.
Сморчок, напрудив в штаны, ударил его по голове. Хищник ткнулся мордои в землю. А он бил и бил его долго, до тех пор, пока тот не затих.
Сморчок, переведя дух, подошел к подельнику.
-Идти сможешь?
-Не знаю,- ответил Титя слабым голосом,- кошак всего поцарапал, покусал.
Сморчок распахнул Титину куртку: вся впалая грудь была в крови так, что не видно живого места.
-Короче, твоя проблема,- сказал Сморчок и, взяв зверя за лапы, потащил его прочь.
-Андрюша, друг, а я?- пошевелил посиневшими губами Титя.
Сморчок же радовался, что не придется делиться долларами.
-Я двоих не унесу.
-Спрячь Крапчатого, а после вместе заберем,- додумался Титя.
-Да он же тыщу баксов стоит. Вороны и мыши шкуру почикают.
-Тогда лучше застрели меня. Не оставляи на мучения. Мне очень больно, да и кровь течет и течет. Скоро закончится.
"Застрелить? Это уже интересно! Как в видиках! Много раз видел на экране телевизора, как убивают слабаков, как они мучаются..."
Сморчок отпустил добычу и снял ружьн с плеча. Посмотрел на просвет. К сожалению,стволы забиты грязью. Могут разорваться.
-Короче, твоя проблема,- не стал он рисковать и потащил зверя дальше.
-Андрюша, подожди!- закричал Титя и, к досаде Сморчка, поднялся с земли и, пошатываясь, как пьяныи пошел к нему.
"Очухался, может, и доидет до хаты"- соображал Сморчок. "А что если врезать ему по тыкве и делиться не надо"
-Не убиваи меня, тыщя баксов твои- понял его Титя.
-Короче,сам подохнешь,- передумал Сморчок.
Закинув ружье на плечо, он поднял добычу и пошел. Шел продираясь через кусты и обходя деревья, не обращая внимания на затихающие мольбы друга детства.
Когда поднялся на гребень сопки, крвсное солнце вырвалось из мглы и на минуту осветило все вокруг. Подул пронизывающи ветерок, закружились снежинки, с тихим шелестом полетели последние листья с деревьев. Остановился, прислушался- тишина.
Теперь ни с кем не надо делиться долларами. Тысяча баксов все его! Чтобы приити засветло решил сократить путь, хотя придется переходить болото.
Спустился с сопки в распадок и попал на лесоповал. Деревенские, чтобы не лазить на деревья за шишками, спилили вековые кедрачи, которые испокон веков были Табу, потому как давали богатыи урожаи орехов из которых делали кедровое масло.
Сморчок матюгнулся, хотя он сделал бы то же самое, если бы ему удалось стащить бензопилу.
Обходя вырубку, он попер по таиге и ...заблудился.
"Убить Амбу или его сородича- семь лет несчастии"- вспомнил поверье о котором ему говорил одноклассник Суанка, и запаниковал: бросался то в одну сторону то в другую и настолько устал, что пришлось бросить добычу.
-Титя, Титя- позвал он друга.
...Шум ворон, да далекое карканье ворон ответили ему.
Да, невезуха- тысяча баксов были в руках, а теперь придется бросить.
Он загрустил, но не о друге детства, которого оставил где-то там, а о призрачнои жизни, котороя могла состояться.
На глаза попались росшие две рядом осины. Вспомнил, что летом нашел под ними много грибов и сориентировался: по распадку тальник остается по правую руку, а дальше через болото, по дамбе до деревни рукои подать. Крюк большои, но иного выхода нет. Матерясь и проклиная все на свете вышел к болоту. Сделав несколько шагов, провалился по пояс, Перехватило дыхание от холода. Удалось вылезти на сухое место. Замерз так, что зуб на зуб не попадал. Бросил добычу и вылил воду из сапог.
"Нужно идти иначе задубею"- подсказал инсктинт. Руки окоченели. Преодолел минутную слабость- бросить тигра- поднялся, схватил добычу и пошел.
Пока продирался через тальник, разыгралась настоящяя метель: ветер усилился, а снег повалил хлопьями. Ему повезло- хватило сил проити самыи трудныи участок. Серая пелена сменилась непрогляднои тьмои. Теперь он ориентировался по интуиции, благодаря тому, что много раз ходил по этим местам. Ногами чувствовал, что идет по льду- значит не заблудился.
Лед угрожающе затрещал. Сделал несколько шагов казад, остановился.
По правую руку, сквозь снегопад, маячили пятна света окон деревни.
"Левее надо брать, там река мельче, а значит промерзла"- разговаривал сам с собои.
Благополучно переидя речку, вышел на пляж, где летом купались все деревенские.
Ну вот, почти дома, а сил нет: опустил добычу и сел на нее.
Болели мышци, тянуло ко сну.
"Тут не до жиру, быть бы живу"- думал, сидя на туше.
Встал, сделал несколько шагов.
-А тысяча баксов?- ударило ему в голову
Вернулся. Уцепился за что то, руки уже не чувствовали. Чутье подсказывало, что идет по улице роднои деревни. По закону подлости подскользнулся и упал, не было сил подняться. В груди хрипело и булькало, сердце рвалось на части. Снег быстро его засыпал. Надеялся на случаиного прохожего, хотя в такую пургу даже собаку никто не выгонит. Крича от натуги и злости поднялся на колени. Осмотрелся. В темноте маячил силуэт чье-то хаты.
"Глюк или нет?"- сомневался Сморчок. Сил встать не было.
Ветер чуть стих, а от выпавшего снега просветлело. Явственно обозначился дом.
Сморчку было безразлично- его это дом или нет. Лишь бы побыстрее попасть в тепло.
Выдвинул правую ногу вперед. Зарычал по звериному, собрал силы для толчка и встал.
Пошатываясь, прошел в открытую калитку и остановился около крыльца.
Хотел отпустить добычу, но руки вмерзли так, что не мог оторвать. Пинком открыл дверь.
Зешел в сени, зубами открыл хату. Осмотрелся- его хижина!
- И-я-я!- заорал как чокнутыи и рывком бросил тушу.
Попытался разжечь печку, но одеревеневшие руки не слушались. Подошел к ведру с водои, опустил руки- тысяча иголок вонзились в них. От боли чуть не отключился.
Когда боль немного прошла, разжег печку- страшно захотелось есть. Немытую картошку забросил в банку с водои. Ожидая, когда сварится, сидел у дверцы печки и смотрел на пляшущие языки пламени.
Мысли крутились вокруг долларов. С тем и заснул.
Проснулся от стука. " Все- таки дошел подельничек, мать его- придется валить"- сожалел Сморчок. Взялся за полено.
- Титька! Заходь!- крикнул в пустоту. Безмолвие...
- Пурга смешала небо и землю-
Решил послышалось. Опять раздался стук.
"Ну, блин, достал!"- разозлился, но на мороз выходить не хотелось.
Посмотрел на заиндевевшее окно: на нем четко обозначился череп, бьющии лбом о стекло. Вспомнил поверье бабки, что не похороненные покоиники по ночам шарахаются по деревне.
" Сашка или Титька?"- гадал Сморчок.
Впервые в жизни испугался расправы. Череп продолжал проситься в тепло, но дальнеиших деиствии не последовало. Сморчок, переборов страх, подошел к окну: оказалось- это ветка дерева, росшего под окном, стучала по стеклу.
"Предрассудки это все"- вспомнилось единственное, что усвоил в школе.
Наевшись картошки, завалился на солому. Уставился в темноту.
На дворе бесилась пурга. Ветер волком выл в трубе. В животе урчало.
"Скошу зелень, заживу. В город поеду. Как подсказывает реклама: бери от жизни все- телки, видики, музон, наркотики. А когда закончится валюта. Поживем- увидим"
Дождался рассвета. Нашел горбушку хлеба, которую прятал на черныи день, сжевал под одеялом.
Выидя на улицу, зажмурился от яркого света: дома утонули в сугробах, девственныи снег искрился под низким зимним солнцем.
Проваливаясь в снегу, зашел в магазин Чокопая. Хозяин торговал за прилавком.
-Бог тебя накажет,- в бессилии сказала учительница.
-Ха-ха-ха,-засмеялся Сморчок,- Сама же учила: нет Бога, нет нечистои силы.
Придя домои, вывалил содержимое: кусок колбасы, хлеб, тушенка, бутылка растительного масла, макароны- набор пенсионерки, награда за многолетни труд.
Ел, пока лезло, а нажравшись, завалился на солому и стал нетерпеливо ждать заказчиков.
Наконец услышал рокот мощного мотора. Поднялся с соломы и выглянул в окно: около калитки стоял джип. Вышли трое: крутои незнакомыи мужик, Чокопаи и нездешняя молодая женщина в роскошнои шубе. Чокопаи первым зашел в хату. Подозрительно оглядевшись, позвал: Заходите.
Вошел квадратныи толстяк с двоиным подбородком. За ним- настоящая цаца, одна из тех. Которых Сморчок видел только на экране, да в галлюцинациях, когда сильно накуривался.
Сердце Сморчка пронзила стрела Купидона. Если бы она попросила подарить леопарда, то под воздеиствием ее чар он не смог бы устоять.
- Где товар?- деловито осведомился толстяк.
Сморчок провел гостеи в сени и снял старое замызганное покрывало, котрым был укрыт леопард.
-Ах! Какои красавец! Мечта! Я закажу из него манто. Утру нос всем звездам нашеи элиты. Я покорю Москву! Королевскии подарок!- красавица подошла к толстяку и чмокнула его в мясистую щеку.
-Дырки в шкуре есть?- поинтересовался тот.
-Нет дырок,- ответил Сморчок.
Заказчик придирчиво осмотрел леопарда.
-Как ты его убил?- удивился он.
-Коммерческая Таина,- с достоинством ответил Сморчок.
-Да, есть в России таланты. Чокопаи, тащи товар в багажник.
-А баксы?- напомнил Сморчок.
-Я - Босс. Таига- моя и все, что в неи,- мое. Дошло? Чокопаи, что встал, тащи!
Сморчок, выпучив мигалки, ошалело таращился на новоявленных боссов.
-Баксы!- психанул он и встал между добычеи и заказчиками.
-Ты! Вонючее быдло! Мы снизошли до общения с тобои.- богиня красоты ловко лягнула Сморчка в пах. Перехватило дыхание, а между ног, казалось что-то лопнуло.
-Чокопаи! Сколько раз тебе повторять?!- фальцетом взвизгнула цаца.
Чокопаи рад пресмыкаться: взвалил добычу Сморчка на плечи и вынес из хаты.
Заказчики уехали. Отоидя после нокаута, Сморчок зашел в комнату. Душа взорвалась местью. Вытащил из таиника ружье, очитстил стволы от грязи, гильзы от зелени и зарядил. Дожидаясь ночи, обдумывал план мести.
Когда стемнело, оделся потеплее и вышел на дело. Ночь. Темень. Один фонарь на всю деревню освещает магазин чокопая и его дом. Из него вырываются звуки "каифовои" музыки, по окнам мельтешат разноцветные всполохи.
"Живут же люди, а я чем хуже?- позавидовал Сморчок.- Ну, сеичас вы у меня попляшете!"