Аннотация: Рассказ для детей среднего школьного возраста
Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ
Была у меня сережка старинная. Подарок от тети-археолога. Принес я ее в класс. Большинство плечами пожало. Вид у нее, конечно, не очень драгоценный. К тому же поломанная. А Сонька привязалась. Отремонтирую, говорит, и буду в одном ухе носить, а другое ухо волосами занавешу.
Две перемены я продержался, а на третьей Сонька предлагает:
- Не хочешь дарить - продай. Обедать не буду, чтобы денег скопить. Ну, сколько ты хочешь, чтобы я голодала? Месяц? Год?
Не выдержал я и бросил ей эту сережку.
Сонька от счастья сразу пригласила меня на концерт. Такая, говорит, группа, "Лос Капарос", слыхал? Говорят, что полный отпад. А у меня как раз два билета.
Ничего я, конечно, про эту группу не слыхал, я вообще, не так, чтобы понимаю в этих группах, но вымыл ботинки в луже и пошел.
Сонька явилась впритык. Смотрит на меня со злостью:
- Чего стоишь? Пошли быстрей, опаздываем.
И вот тут я отлетел. Ударился с грохотом об афишу, несколько человек сшиб по пути.
И вот я уже в машине. Два милиционера и еще какой-то парень румяный и весь в фирме.
В отделении дали листки чистые, ручки и велели написать внятно - почему драка, кто зачинщик.
Я спрашиваю:
- А что писать? Я ничего не понял.
Милиционер строго:
- Имя, фамилия?
- Николаев Антон, - отвечаю.
- Вот и пиши. Я, Николай Антонов, проживающий по адресу такому-то, находясь в таком-то месте, в такое-то время и так далее.
Я потрогал болевшую скулу:
- Наверное, я случайно в драку попал, но я не видел, чтоб дрались, не знаю, что писать...
Румяный вдруг свой листок скомкал и уверенно так отвечает:
- Я тоже не знаю, что писать. Драки-то не было...
- Коля! - Это он меня так называет. - Ты меня прости, но ты сам виноват.
И понес какую-то чушь. И что мы с детства друзья, и абсолютно трезвые, это, во-первых. И что я хороший парень, спортсмен, отличник, но когда он, то есть я, так нехорошо отзывается об общей знакомой, то просто вспыльчивость, минутная слабость появляется. Состояние эффекта. Пушкин вообще бы его убил, говорит, или Пушкин или Дантес - один из двух. Между прочим, она тоже отличница. Не можем мы этого написать. Мы осознали. Онегин, кстати, тоже... Если что и напишем, то только в стихах, туманно... А внятно, откровенно не можем, не тот случай. Да, Коль?
Милиционер морщился, морщился, потом закричал:
- Все равно! Рукам воли не давать! Тем более - в общественных местах!
И прогнал нас.
Идем молча. Потом я говорю:
- Если ты псих, кого попало лупишь на улице, то носи с собой справку, и кто такой Коля вообще...
- А ты кто?
- Антон, - буркнул я, - Николаев.
- А я Игорь... По справедливости надо было Соньке вмазать. Не люблю, когда меня за дурачка держат. С таким трудом билеты достал, и на тебе... У тебя есть цифровой фотоаппарат? - неожиданно спрашивает.
- Нет, на что он мне?
- А мне отец подарил. Хочешь, пойдем ко мне, сфотографируемся на вечную память? И тут же на компе помотрим.
Я сначала отказался, но потом он меня уговорил. Так я познакомился с Игорем.
У него шикарная комната в шикарной квартире, Отца я его вообще не видел - занятой человек, всегда в командировках. Зато с матерью встречаюсь постоянно - она открывает дверь. Здороваюсь, как принято, - она не отвечает. Откроет дверь и молча уходит. И всегда мне кажется, что я обманул ее ожидания. То есть, что она кого другого ожидала увидеть на моем месте, а тут я в своих старых штанах.
Раньше, пока с Игорем не познакомился, я на свою одежду вообще внимания не обращал. А теперь вдруг понял - как я, оказывается, плохо одет, и какая, оказывается, у нас обшарпанная квартира, и мебель, и вообще...
А у Игоря мне нравится. Сядешь в такое удобное кресло, шкурой покрытое, листаешь себе журнальчики, и постоянно музыка - самые модные ансамбли, я все еще плохо в них разбираюсь, но аппаратура классная, мигает, блестит, сама отключается, включается, где надо...
И сам Игорь. Чем только не занимался в своей жизни - и фехтованием, и фигурным катанием, и танцами, и музыкой...
А я только рисую, да и то - так себе, не учился ведь этому никогда, зато пищу хорошо - заголовки, плакаты разные.
Я и у себя в школе все оформляю, и для Игоря, все, что ни попросит, делаю - планшеты, объявления, стенды - это для его многочисленных знакомых. Много, конечно, работы, но ничего, мне нравится.
А Игорь мне приемчики всякие показывает, книжки дает почитать. Ох, у них и библиотека! Не то, что у нас.
Мамина сестра, тетя Наташа ушла со своих археологических раскопок на пенсию и пригласила меня на все лето к себе на дачу. У них с мужем детей нет, поэтому они ко мне очень хорошо относятся. Так хорошо, что согласны, чтобы я и друга какого-нибудь прихватил с собой. Я позвал Игоря. Игорь отправлялся в нюне на юг, но потом пообещал приехать ко мне. А как найти дачу, я ему объяснил.
Тетя Наташа старалась от любой работы меня оградить.
- Отдыхай, Антошенька, впереди десятый класс. К тому же соседи увидят тебя на грядке, скажут, что мы батрака наняли за харчи.
И я слонялся без дела целыми днями. Правда, дядя Леня, это тетин муж, привозил мне из города книжки. Поэзию Африки, например, или скандинавские саги. Отказываться неудобно, изображаю радость и начинаю читать, вернее, делать вид, что читаю.
Как-то я забрел в поселок в километрах пяти от нашей дачи и обнаружил в нем клуб с библиотекой. Стал я туда ходить. И там в первый раз увидел ее.
Она стояла у раскрытого окна - рыжая в зеленом сарафане. Солнце светит, волосы пылают, а в руках у нее - сказки Андерсена.
Я подумал: "Эх, был бы я настоящим художником!"
Потом набрался храбрости и подошел поближе, спрашиваю:
- Не подскажешь, где здесь полка с фантастикой?
Девочка улыбнулась, пожала плечами и выбежала из библиотеки.
Я давно заметил: чем девчонка симпатичнее, тем больше задается. А эта совсем простая. Это я по улыбке понял, и как она выбежала. Просто редкое исключение. Если бы я не был таким стеснительным, я бы у библиотекарши все про нее расспросил.
Я всегда Игорю в этом деле завидовал. Он запросто к кому угодно может подойти и о чем угодно заговорить.
А от девчонок ему отбоя нет. Как, например, он с ними по телефону разговаривает.
- Да, солнышко, конечно, помню. Ты мне сразу понравилась. Клянусь. Вот сейчас землю ем из цветочного горшка. Можно, солнышко, только не сейчас, готовлюсь к международным соревнованиям по регби. Да, знаю, что у нас нет. Меня, как исключение, включили в сборную Америки...
Я его потом спрашиваю:
- С кем это ты трепался?
Игорь плечами пожимает:
- А черт его знает. У меня же не видеотелефон.
Уж какие бывают девчонки самовлюбленные, а с Игорем меняются прямо на глазах, потому что он умеет их на место ставить.
Я не умею. Я вообще чересчур скромный. Хотя пытаюсь от этого комплекса избавиться под влиянием Игоря.
Три дня я торчал в этой библиотеке. Все журналы перечитал, вплоть до "Дошкольной педагогики". На четвертый день тащусь опять в клуб, как на работу, и вдруг вижу - она улицу переходит.
Я - за ней. Она к колонке, я за дерево спрятался. Поселок кончился, вошли в лес. Иду буквально в пяти шагах от нее - сучья трещат под ногами - даже не обернется. Какая-то беседка. Она вошла, села на скамеечку, достала книжку. Я кашлянул раз, кашлянул два. Чувствую: что-то тут не то. Не может человек так сильно утонуть в своих мыслях. Говорю:
- Приблизительно, сколько же времени сейчас?
Девочка страницу перевернула. Потом подняла глаза и вздрогнула.
Я сам вздрогнул и спросил:
- Ты что, не слышишь?
Она достала из кармана блокнот и карандаш, написала: "Я глухонемая".
Я ужасно растерялся и испугался этой своей растерянности, затем как можно непринужденнее протянул:
- А-а...
И виновато улыбнулся, как будто хотел сказать: "Бывает, мол, ничего особенного". Мне стало ужасно ее жалко, и я боялся, как бы она это не заметила. Я спросил:
- С рождения, что ли, глухонемая?
Девочка протянула блокнот и карандаш.
Подумав, я написал: "Как тебя зовут?"
"Таня", - написала девочка.
"Антон", - написал я и для пущей убедительности ткнул себя пальцем в грудь, дескать, это я.
Я абсолютно не понимал, о чем дальше переписываться и что вообще делать. Сижу и молчу.
Таня написала: "Я немного понимаю по губам, но плохо. А разговариваю при помощи пальцев".
Я написал: "Это трудно?"
Таня покачала головой и написала: "Хочешь, я научу тебя?"
Я подумал. "А на что мне это?" и кивнул.
Часа через два я уже довольно бегло изъяснялся на пальцах и мы "болтали" о том, о сем. Я договорился встретиться с ней после обеда, вернее, это она предложила, а я согласился.
Таня оказалась очень интересной девчонкой. Начитанная и даже с юмором. Мы ходили в лес за земляникой, рыбачили на рассвете, вечером ходили смотреть фильмы в дом отдыха. Садились на последний ряд, и я ей на пальцах рассказывал, о чем в фильме речь. Она очень любила ходить в кино
Я настолько быстро научился вертеть пальцами, что, сам того не замечая, с кем бы ни говорил, все переводил на глухонемой язык. Тетя Наташа даже испугалась:
- Что это у тебя с рукой, Антоша? Тик, что ли?
Одного не мог понять. Как это - ничего не слышать? Даже если заткнуть уши - все равно что-то слышно. Даже если посадят в звуконепроницаемый ящик, все равно услышишь свое сопение.
Вот Таня, допустим, читает: "Прогремел гром". Как она это понимает? Я стал искать сравнения. Сначала как собака рычит, потом, как выстрел или как шкаф упал. Нет, все это надо услышать.
Ладно, гром, подумаешь, можно и без него обойтись. А музыка? Жалко Таню. Но я подумал: сколько людей совершенно здоровых, не слышат ни музыки, ни грома, ни соловьев и плевать на все это хотели. И ничего.
И вот однажды прогуливаемся мы с Таней по дорожке, а из кустов выныривает Игорь. Загорелый, в соломенной шляпе, с дорожной сумкой через плечо.
- Стой! Руки вверх!
Заметив мою растерянность, хмыкнул:
- Картина называется "Не ждали". Ты, я вижу, не скучаешь тут без меня.
Я пришел в себя и говорю:
- Так ты же должен был только на следующей неделе прибыть. Здорово, что раньше приехал!
Пошли к даче. Игорь рассказывает про водные лыжи, про кегельбан, про дельфинов, а сам все на Таню поглядывает. А она, естественно, в разговоре участия не принимает. Потом отстала, как будто босоножку застегивает. Обернулся - ее уже нет.
Игорь спрашивает-
- А что это за девочка с тобой была? Она что, воды в рот набрала? Ты бы видел, с какой мамзелью я на юге познакомился.
У Игоря такая манера - спрашивать и не дожидаться ответа на свои вопросы. Но это даже хорошо.
Игорь рассматривал дачу, прошелся по всем комнатам. Я волновался, что ему не понравится, но он сказал
- Ничего, жить можно
Сели за стол. Тетя Наташа налила окрошки. Тут как раз дядя Леня с работы приехал. Я встал:
- Познакомьтесь. Это дядя Леня. А это Игорь, наконец, приехал.
- А мы, кажется, знакомы, - дядя Леня улыбается. - Игорь Никонов, если не ошибаюсь.
Гляжу, Игорь отчего-то смутился:
- Вот так встреча. А я не знал, что вы дядя Антона. Как у вас здесь хорошо. А речка есть? И лес рядом? И земляники полно?
Главное, спрашивает о таких вещах, о которых я ему уже рассказывал сто раз. Я говорю:
- Да ты поешь сначала. Окрошка... остынет.
А через некоторое время тетя Наташа спрашивает:
- Где вы познакомились-то, Лень? Ты мне про Игоря ничего не рассказывал.
- Как же не рассказывал? - отвечает дядя Леня. - А стенд боевой славы в моем институте кто оформлял? Вот он. Художник Игорь Никонов.
Тут я чуть ложку не проглотил. Дело в том, что у меня на этот стенд все весенние каникулы ушли. Игорь мне тогда сказал, что это для его отца очень нужно.
А дядя Леня продолжает:
- Я сам в этом возрасте матери помогал. Но за неимением талантов махал во дворе метлой на полставки. За месяц столько получал, сколько ты получил от нас
по договору за неделю. Но, как говорится, талант есть талант.
Игорь, как ни в чем не бывало, отвечает:
- Да что там? Простые способности к рисованию. Ну, все равно - спасибо. И вам, тетя Наташа, за окрошку спасибо, очень вкусно. Пошли, что ли, Антон, на природу? Надоела мне южная экзотика. То ли дело родной российский пейзаж.
Я думал, почему мне стыдно даже глядеть на Игоря, ведь я, кажется, ни в чем не виноват. Мы шли и молчали. Потом Игорь положил руку на мое плечо и сказал:
- Понимаешь, я хотел тебе сюрприз сделать, поэтому заранее не сказал, что за ту работу заплатят. А тут как раз Борода привязался, чтоб долг ему отдал, избить
грозился. Ну, я и отдал ему твои деньги. А тебе, думаю, потом верну. Хорошо, что все выяснилось сегодня. Да там всего чуть больше тысячи было. Считай, что я тебе должен.
Я подумал: ничего себе - больше тысячи. А вслух сказал:
- Да ладно, что за ерунда.
- Ну и отлично. Я так и знал, что ты не жлоб. Иначе я просто не имел бы с тобой никаких дел.
Купаемся. Вдруг вижу: Таня стоит на берегу. Я быстренько вылез на берег и отвел ее за деревья. Таня напрямую спрашивает:
- Ты больше не будешь со мной дружить?
Я отвечаю:
- С чего ты взяла? Просто ко мне друг приехал.
Таня предлагает и его научить разговаривать на пальцах. Я представил Игоря, который вертит пальцами туда-сюда...
- Нет, - говорю, - вряд ли он захочет.
Таня опять:
- А как же я? Мне же скучно одной. Давай так - ты с ним полдня, и со мной полдня.
Гляжу, Игорь уже к берегу плывет.
- Ладно, - говорю, - завтра в пять утра на этом месте.
Ночью я каждый час вскакивал, чтобы не проспать. Будильник завести не могу - мы с Игорем в одной комнате. Наконец, гляжу: стрелка к пяти приближается. Оделся потихоньку и к дверям. Вдруг шепот:
- Ты куда - в такую рань?
Я говорю:
- Спи, сейчас вернусь. Мне надо.
- Мне, - говорит, - тоже, кажется, надо.
Вернулись. Лег я и думаю: какой же я все-таки трус.
Она там ждет одна на берегу, а я... Ну почему я стесняюсь, почему не могу спокойно так Игорю сказать: знаешь, я с Таней подружился и не собираюсь ее обижать, только потому, что приехал ты. Она, правда, ничего не слышит, но я научился ее языку, так что могу переводить.
Потом я стал думать: ну скажу, а дальше что? Втроем будем гулять? Что у них общего - у Тани и Игоря? О чем мы будем говорить? Я представил, как это будет неловко и даже мучительно для меня.
А Таня там ждет - на берегу. Ну, ждет, не зима ведь. Подождет и пойдет домой досыпать. И вообще. Почему я решил обязательно быть в чем-то виноватым? Я и так целый месяц с ней общался, фильмы без субтитров смотрела благодаря мне. Теперь приехал мой друг. Ну и все. Жила же она без меня и сейчас не пропадет. Это даже хорошо, что я не смог сегодня с ней встретиться. Теперь-то она ко мне не подойдет. Я как представил, что каждое утро, как вор, я пробираюсь к речке - так мне не по себе стало. Что за двойная жизнь? Вот Игорь никогда не чувствует себя виноватым, а я вечно драматизирую. Хватит.