(Монолог свидетеля вывода войск из Афгана и Польши)
"В гарнизонной тюрьме многие сидели за
кражу или мошенничество...
Люди, считавшие военную службу
источником личных доходов;
различные бухгалтеры интендантства,
тыловые и фронтовые, совершившие
всевозможные мошенничества с
провиантом и солдатским жалованьем,
и затем мелкие воры, которые были в
тысячу раз честнее тех молодчиков,
которые их сюда послали..."
"Похождения бравого солдата Швейка"
Я. Гашек
Так случилось, что дважды приходилось быть на протяжении долгого времени невольным свидетелем вывода войск. Сначала в Афгане, откуда уходили части советской армии. Затем в Польше, которую покидали уже российские войска.
В обоих случаях воровали. Воровали с размахом, почти не таясь. Воровали казенное имущество. В Афгане потом продавали все это местным, взамен получая чеки Внешпосылторга или же афгани, так называемые "афошки". В Польше тянулись к злотым, конвертируемым затем в местных обменных пунктах в доллары. Впрочем, не отказывались и от западногерманских марок - "бундесов".
Сейчас, когда много говорят об оружии, якобы проданном в ЗГВ, мы с друзьями-приятелями, которые тоже хлебнули офицерского житья-бытья и знают об армии не понаслышке, смеемся. Хорошие деньги делаются не на танках и БМП, которые практически невозможно никому и никогда продать (здесь я не беру Закавказье, а лишь благополучные некогда существовавшие группы войск за рубежом; ЮГВ (Венгрия), ЦГВ (Чехословакия); СГВ (Польша), ЗГВ (Германия), ибо в частях, как ни крути, а существует "учет и контроль"). Впрочем, помимо надзирающих органов хватает и местных стукачей, готовых моментально "свергнуть" зарвавшегося командира, чтобы проторить дорожку к единственной власти кому-то другому, из своих.
Если сравнивать Афган, где мужские отношения были жестче и определеннее, когда нечестный компаньон по воровству мог и пулю в затылок получить от товарища, с относительно сытенькой и тихонькой Польшей, где все отцы-командиры сначала единым блоком поддержали ГКЧП, а затем стали на всех собраниях клясться в любви к "нашему президенту Борису Николаевичу", то, надо признать, что в только-только народившейся российской армии, частью которой была и Северная группа войск, воровали с гораздо большим размахом, нежели делали это в "прогнившей советской"...
Когда утверждают, что начальник не знает, чем занимаются его подчиненные, я хохочу; командир на то и командир, чтобы все знать. Для этого у него существует куча замов, которые в любое время дня и ночи обязаны быстро, четко и детально доложить, что происходит во вверенных им службах, чего не хватает, а в чем, напротив, излишек.
Исключением из этого правила является, пожалуй, Борис Громов. В то время, когда на Афган обрушился девятый вал стяжательства, генерал занимался вопросами вывода войск и политическими переговорами. Положение усугублялось еще тем, что все части на территории Афгана, исключая Кабульский гарнизон, были совершенно автономны, разбросаны на большие расстояния, и проконтролировать их лично у Громова не было ни времени, ни сил. Зато этим занимались некоторые из его замов.
Под хорошие застолья велись долгие разговоры о делах насущных, в частности об имуществе: что ввозится, что списывается и т. д. и т. п. Как правило, переговоры проходили крайне успешно, ибо замы уезжали из частей с видеомагнитофонами, японскими телевизорами и, вообще, всем тем, что пожелает их душа выбрать в нашем войсковом магазинчике и что было недоступно нашим же офицерам.
По молодости лет и простоте душевной я не мог понять, чем так прельщает наш "дукан" кабульских "проверяльщиков". Ведь в столице 40-й военторговские магазины и богаче, и ближе. Потом я понял, что и их они не обходят. Но если дают на местах, то почему бы и не взять? И брали. Помногу хапали, санкционируя тем самым все последующие действия нашего начальства, которое лихорадочно начинало что-либо списывать из военного имущества. Акты подписывались и увозились в Кабул к замам. Там на них ставились соответствующие резолюции, и они отправлялись в Ташкент. Все! Армейского имущества - парочки "КамАЗов", несколько дизельных электростанций, около десятка армейских палаток - не стало. По актам они сгорели, улетели в пропасть или что-то еще в этом роде с ними приключилось. На деле же их продавали местным.
Короче говоря, как говорил один мой приятель: "Списать в армии можно все, даже лом. Надо только знать, как составить акт и во что его "завернуть!"
Армейские коллективы отличаются своей замкнутостью, что способствует быстрому распространению информации среди военных. Даже той, которую от них пытаются скрыть. Дело в том, что за воровством начальства невольно наблюдают десятки, сотни глаз: водители, которые возят начальников; телефонисты, которые соединяют их по линии "ДС" (дальняя связь); адъютанты. Это, в конце концов, те офицеры, которые выполняют конфиденциальные задания вышестоящих боссов. Но ведь для того, чтобы что-то перевезти, перенести, перетянуть, необходимы руки. Обычно это оказываются руки солдат. Короче говоря, свидетелей в армии много. А офицерская жизнь такова, что постоянно сталкивает тебя с другими офицерами, которые и рассказывают всякие разности о начальстве.
Однажды после госпиталя в Фергане я летел вместе с офицером-десантником в Ташкент. Дорога относительно долгая, и мой попутчик подробненько рассказал, как набивал он шмотьем и машинами ИЛ-76, отправляемый одним большезвездным генералом из Кабула в Москву. Почему так осведомлен был офицер? Да потому, что именно его рота загружала под завязку самолет.
Потом, когда уже служил во Львове, совершенно случайно остановил, голосуя, "Волгу" из штаба округа. По дороге разговорился с шофером, который, оказывается, возил одно время очень известного генерала. Шофер не замедлил поведать о его периоде службы в Германии и о том, что и в каких количествах тащил он оттуда в Союз. К слову сказать, им оказался тот самый "афганский" генерал.
Рассказываю это лишь для того, чтобы показать, как мал и тесен армейский мир, где за начальством постоянно смотрят их подчиненные. А потом, как водится, обмениваются впечатлениями в узком кругу. И впечатления эти, сформированные уже в мнения, "беспроволочный армейский телефон" разносит по всей армии быстро и, главное, точно.
Служба в Польше убедила, что хорошо наживаются на "безопасных видах бизнеса". В первую очередь к ним относится торговля горюче-смазочными материалами. Предлагаются ГСМ на "черном рынке" по ценам гораздо ниже рыночных, но зато все компенсируется количеством проданного.
Хороший бизнес и продукты питания. Дело в том, что овощи, мясо, масло и т. д. которые положено бросить в солдатский котел, закупаются военными хозяйственниками у местных крестьянских фирм. Представляете, какой простор для армейских зампотылов: усушка, утряска, сортность, количество... Не беда, что российский солдат жрет почерневшую картошку на воде, где плавают сморщенные листья капусты. "Русский солдат шилом бреется, да дымом греется".
Еще одна статья доходной коммерции - военторговские магазины. Товары, существующие в них, выбрасываются на внешний, "зазаборный" рынок. Разница в цене ощутимая. Так было и в Афгане, так продолжалось в Польше, и так некоторое время длилось в Германии, пока товары не стали гнать армейскими бортами из России, играя на разнице цен и беспошлинном провозе.
Помимо этого существовало еще и военное имущество, которое имело свойство приходить в негодность, пусть даже и находилось оно все время на военных складах.
Как говаривал один мой знакомый прапорщик-хозяйственник: "Впарить можно все. Даже гвоздь из стены. Главное найти, кому это нужно". И находили. Ведь цены, повторюсь, на советско-российские товары были бросовыми.
Воровство в группах войск носило "вертикальный" характер, где начальники постарше отрывали куски побольше. А те, кто пониже, довольствовались тем, что им перепадало. Ну, а собственной формой на рынках торговали те, кому уже и вообще спереть в частях было нечего, кто доступа к материальным ценностям не имел.
Начальство никогда само ничего не вывозило и ничем, естественно, не торговало. Для этого находились услужливые подчиненные, которые и идейку подкинут, и покупателя найдут, и по рукам с ним ударят. Начальнику совершенно необязательно куда-либо ездить. Он лишь телефонные трубки снимает. Списывали, подписывали, подтирали, составляли липовые акты и отчеты другие. И они будут молчать. Всегда! На плаху пойдут, а промолчат, потому что именно они все вывозили и продавали, потому что с ними за преданность очень хорошо расплачивались - званиями, должностями, переводами к престижному месту службы.
В группах войск постоянно шел настойчивый селекционный отбор. Почти всегда выживали, то есть оставались на месте, самые преданные, молчаливые, услужливые. Остальные вышибались в Союз: кто потому, что срок замены подошел, кто из-за сокращения штата, а кто-то просто так, без какого-либо объяснения причин. Командиры руку на пульсе недовольства и инакомыслия всегда держали очень хорошо: кто не с нами, тот против нас.
Группы войск выводились, и самые преданные, угодливые, зажиточные занимали должности повыше и посытнее. Кто подсчитывал количество пришедших из Германии в министерство обороны? И не создавали для них специально должности?
В последние годы заговорили о коррупции в армии. Некоторые надеются на какую-то справедливость. Я не верю в то, что суд состоится. Слишком много видел генералов, по которым плачут тюремные нары, но которые, тем не менее, занимают хорошие посты.
За последнее два года в российской армии произошло страшнейшее расслоение. Она тоже стала делиться на богатых и нищих. С одной стороны, есть жадное, сопящее, играющее в теннис управление армией, находящееся в Москве. С другой стороны - полуголодные, неукомплектованные, с разваливающейся инфраструктурой армейские части по всей России. Есть московский генералитет, шьющий форму "а-ля Латинская Америка - диктатор Стресснер". И есть солдаты 201-й дивизии в Таджикистане, которые донашивают хэ-бэ советского образца.
В стране, где нет власти, а есть только режимы, воры будут жить припеваючи всегда.