Если кто-то говорит вам, что улучшить свою жизнь человек может лишь упорной работой - не верьте. Теперь каждый дурак знает, что жизнь становится слаще лишь от осознания своей национальной принадлежности и того, насколько эта самая принадлежность и все, что связано с ней, надежно защищены.
Короче говоря, все дело в барьерах. Ну, а какими сегодня они могут быть? Только официальными, государственными, со всеми атрибутами: границей, пограничниками, таможней.
И не беда, что свои же, родные, там, наверху, в больших чиновничьих кабинетах, так разворовывают новообразовавшуюся Отчизну, что несчастным мешочникам-"контрабандистам", шастающим туда-обратно через кордон на электричках до первых мало-мальски выгодных базаров, и в самых горячечных снах не виделось. Главное в нынешней борьбе за независимость - побольше полосатых столбов в землю понатыкать.
А как же? Голосовали, граждане, за суверенитет? Так получайте, земляки! Смотрите, любуйтесь, наслаждайтесь пересечением границ! Мы не какие-нибудь там коммунистические партократы, которым на нужды людей наплевать. Мы слово держим. Принимайте, суверенные, один из главнейших атрибутов нашей и вашей независимости! А, каково?! Почувствуйте разницу! И народ чувствует.
* * *
Поезд Москва-Кишинев. Ночь. Украинские пограничники, которые абсолютно во всем похожи на своих российских коллег, даже правильной русской речью, словно упыри из гоголевских "страшилок", скользят по спящим вагонам. Один из "стражей" заходит в наше купе. Проверяет у нас, полусонных, паспорта. Тянет за ногу мужика на верхней полке. Нога в дырявом носке сопротивляется и... затихает. Пограничник вновь тянет. Бесполезно.
- С поезда ссажу, - зло говорит пограничник, - паспорт давайте!
Мужик не реагирует.
Пограничник вновь начинает борьбу со штаниной.
"Ссадят", - решили мы дружно. И... просчитались. Поезд пошел дальше, перевозя через границу ничего не подозревающего "нелегала".
* * *
На выезде из Украины мужика так и не разбудили. (Замечу попутно, что, когда я вошел в купе в Москве, он уже спал. А когда я покидал поезд в Тирасполе через 27 часов, все еще спал. И мы все гадали - как же ему удается так крепко спать. Потом поняли. В изголовье у мужика стояла бутылка водки, к которой он, просыпаясь, прикладывался и тут же вновь "отрубался".) Мужик оказался железным. А моей соседке, женщине лет сорока, на вид абсолютной трезвеннице, не повезло.
- Что везем? - строго спросил у нее один из таможенников.
- Ковер вот, - сразу всего забоялась попутчица.
- Аг-га! - глубокомысленно сказал таможенник и сделал охотничью стойку. При этом у него было такое выражение лица, будто он только-только накрыл как минимум тонну контрабандного опиума.
- Платите пошлину! Десять тысяч русских рублей, - с ходу сказал украинский "Верещагин", даже не посмотрев в нишу под откидной полкой.
- К-как пошлину?! - с трудом выдавила женщина и моментально пошла розовыми пятнами.
Глядя в этот момент на ее лицо, я подумал, что если и у ковра такой же узорчик, то он очень даже симпатичный, этот коврик.
- Пошлину, за проезд! - отрезал таможенник.
- За какой проезд?
- Извините, за провоз, - поправился "Верещагин".
- За какой провоз? - спросила женщина с ужасом. - Я в Москве ковер покупала. А везу в Кишинев.
- Мало ли чего. Вдруг вы его сейчас же и продадите. Кому-нибудь из местных. Не положено. Платите пошлину. Вы еще на украинской территории.
- На украинской? Пошлину? Но у меня из русских денег всего пятьсот рублей, - медленно откидывалась к стенке женщина.
Представитель власти тут же согласился взять пошлину украинскими карбованцами или молдавскими леями. В пересчете по курсу, разумеется.
- Но у меня вообще нет таких денег, - с отчаянием сказала женщина, - меня муж на вокзале будет встречать!
- Платите! Не то ссадим.
Женщина обвела нас полубезумным взглядом и... зарыдала.
Она плакала так горько, тяжело, надрывно, что всем стало не по себе.
Таможенник помялся, пошарил глазами по купе и растворился. Больше он не появлялся. Попутчица же плакала еще очень долго. И до самого выхода видел я, как она вздрагивает и испуганно косится в сторону полураскрытой двери, стоит только мелькнуть за ней человеку в сероватом костюме. Нет, это были обычные проводники.
* * *
Раньше из Тирасполя в Одессу электричка шла около двух часов. Теперь же - почти четыре. Причина - государственная граница и все, что с ней связано.
Электричка пришла в приграничный украинский городишко-станцию Раздельная. Распахнулись все двери. Часть пассажиров спокойно вышла. Люди на перроне начали заходить в вагоны. Предупрежденный о том, что стоять будем долго - минут сорок, я перекурил возле вагона, а затем поднялся внутрь, готовый в любое время предъявить пограничникам "серпастый и молоткастый". Оказалось, что уже поздно. Они прошли по вагонам и теперь, собравшись в кучку, стояли на перроне.
Их сменили таможенники. Не торопясь, проходили по вагону, шлепали руками по сумкам и спрашивали, что там. Им стандартно отвечали: "Вещи. Одежда". Таможенники согласно кивали головами и, никуда не заглядывая, шли дальше, продолжая по-отечески награждать шлепками сумки, небольшие чемоданчики и баулы.
Возле одной женщины они остановились. (Вообще-то, как я заметил, в дорогах больше всего не везет тем, кто способен в любой момент войти в горящую избу или же остановить на скаку коня, быть может, это у них выходит очень даже здорово, но не так часто. Зато, сталкиваясь с представителями властей, женщины почему-то тушуются, отчаянно трусят и глаза у них начинают плавать в лужицах слез.)
Заметив склонившихся над ней таможенников, пассажирка дернулась, съежилась и начала закрывать телом полуболонку-полудворняжку, сидящую в ее хозяйственной сумке.
- Аг-га! - привычно сказал один из таможенников, помоложе. - Документы на провоз есть?
- Какие документы?
- Как какие? - справедливо удивился юный страж украинских границ. - Справка ветеринарная, что собака здорова.
- Какая справка? - захныкала тетка, прижимая собаченцию к груди. Сколько лет езжу, никогда не спрашивали!
- То было другое время, - многозначительно заметил юноша. - Теперь треба, чтобы заразы никакой к нам не везли. Ссаживать придется. Вам треба вернуться обратно и взять справку. Тогда можно ехать.
Женщина выразительно зашмыгала носом. Народ вокруг, в основном тетки-селянки, зароптал. Таможенник растерянно крутанулся на месте и начал звать напарника. Тот подошел, оценил ситуацию и милостиво разрешил ехать дальше.
- Но в последний раз, - строго предупредил он, выходя из вагона.
Потом мы стояли еще минут двадцать. Двери были распахнуты. Служивые с перрона исчезли. И в вагон можно было при желании затащить все что угодно, вплоть до холерных палочек, аккуратно уложенных вместо спичек в коробочки.
* * *
Возвращаясь в Москву, я решил ради журналистского интереса проверить родимых проверяльщиков.
Когда по вагону пошли зеленые фуражки, я взял сигареты и пошел в тамбур.
Вскоре дверь распахнулась.
- Курим? - строго спросил пограничник. - Почему не на месте? Почему не предъявили документы?
- Как? - неподдельно удивился я. - Проверили уже. Я из шестого купе. Только что.
- А, ну-ну, - смягчился "Карацупа". - Тогда курите. - Затем подумал и прибавил: - Счастливого пути!
Признаюсь честно, долго ожидая таможенников, я почему-то подумал, что их уже не будет, и вышел на перрон. Разминая ноги, увидел, как группа российских "Верещагиных" забралась в вагон, половина пассажиров которого была уже на перроне.
Спустя некоторое время таможенники вышли. Судя по их веселым лицам и непринужденному разговору, сделал я вывод, контрабанды в поезде не нашли.
Вскоре мы поехали дальше.
* * *
А теперь вопрос: кому все ЭТО надо? Гражданам? Правительствам? Или же таможенникам, измывающимся над людьми как хотят и рапортующим правительствам, что бдительность с каждым днем утраивается и контрабанды задерживается час от часу все больше?
Кому нужен этот идиотизм, когда настоящий контрабандист или взятку хорошую даст, или же спокойно через лесок пройдет? Благо, тот никем и ничем не охраняется. И бдительные селяне с вилами в руках не будут пленять незнакомца, а шустрая ребятня не побежит сообщать об этом на погранзаставу, ибо таковых просто-напросто нет на русско-украинской границе. И слава Богу. Но к чему тогда десятки, сотни, тысячи пограничников и таможенников, которых, кстати, содержит народ?
Некоторое время назад большой друг российских железнодорожников (ибо в свое время он обещал лечь на рельсы, да, видимо, позабыл) заявил, что Россия будет вводить меры на границе, аналогичные мерам других государств. Мне кажется, что по отношению к некоторым сопредельным России государственным новообразованиям уже давным-давно пора вводить не только четкую границу, но и вообще - создавать железный барьер, чтобы наркотики, оружие, да и сами бандиты не наводняли нашу страну. Но вот Украины это касается меньше всего. Ведь как бы ни размахивали стягами политики в Киеве или в Москве, народ все равно будет повторять: "Курица - не птица, Украина - не заграница."