В уютном плавном автобусе, проспав пару утренних часов, они снова говорили об этом. Нельзя сказать, чтобы Шанельку сильно потрясло наличие курортного секса за деньги, даже такого, с обшей точки зрения - перевернутого, ведь привычнее, когда за секс платят мужчины. Она выросла в южном приморском городе, и мальчики, которые наряжались в новенькие джинсовки и благоухая одеколоном, уходили на вечерний променад, чтобы подцепить богатую дамочку, которая слегка посодержит, таская с собой, купит чего из одежды, надарит подарков, а может быть, и заплатит просто деньгами, такие мальчики были ей не в новинку, с некоторыми она даже была знакома - город-то небольшой. Как смеялась Шанелька, у нас в детсаду рядом на горшках сидят и будущий прокурор и будущий уголовник.
Но чтобы целая область славилась именно возможностью купить мужчину для постельных утех...
- А что тебя удивляет, - вполголоса возражала Крис, наклоняясь к ее уху, пока за стеклом проплывало рыжее полотно пустыни, - мужики едут на острова, или в Тай, где никого не удивляет возможность купить на ночь девочку или мальчика, или мальчика, переделанного в девочку. Едут именно за сексом. Хотя эти услуги не регламентированы ни в каких курортных документах. А тут мусульмания, тут женщины не работают в обслуге или торговле, и приезжие имеют дело с целым штатом трудящихся на их благо мужчин. Кстати, о легализации. Уэльбек в одном своем романе сделал секс-туризм главной фишкой сюжета, вернее, антуражем романа. Не приключения сексуально озабоченного героя, нет. А как герой создает целую сеть отелей, которые законно предлагают туристам сексы всякие, красивые и разные.
- Глобальный какой Уэльбек, - кивнула Шанелька.
- Как всегда, - согласилась Крис, - я вот думаю, все узнанное нужно учесть, в наших поисках. Как-то.
- Как? Найти следы доревольюцонной глобализации торговли мальчиками-пурушиками? Ценники на пожелтевшей бумаге. Рекламные проспекты с фотокарточками фаса и, гм, профиля тела.
- Палехче, Нелькин! - Крис засмеялась, отрывая уголок пакета с орешками, - тебя уже несет, как Остапа.
Кинула в рот пару орешков и стала серьезнее.
- Конечно, не так явно и в лоб. Но историю предмета нужно немного знать, чтоб, ну... чтобы увидеть причины и результаты поступков, понимаешь? Одно дело, если молодая европейская женщина с дочкой, снявшись на официальном групповом портрете королевской семьи, исчезает из виду где-то в привычной среде. И совсем другое, если тут процветали непривычные ей моральные установки. Кто знает, кем на самом деле она приходилась наследному принцу? Даже сейчас некоторые наши курицы, мечтая о браке с арабским принцем, иногда попадают в жуткие, с их точки зрения условия. Не с принцевой точки, а с куриной. А потому что не учли разницу менталитета.
- Что-то меня тошнит, - сказала Шанелька, - дай еще орехов. И водичка где у нас?
- От принцев тошнит? - Крис высыпала ей в ладонь орешки, - или от куриц?
- Едем долго, - Шанелька содрогнулась, - и про куриц не надо. На всякий случай.
- Уже почти, - Крис отвернула пробку с бутылки, та зашипела, брызгаясь мельчайшими каплями, - держи.
Дождалась, когда бледная Шанелька напьется, попила сама и, пряча бутылку, продолжила:
- Если выживешь, поедем сразу в библиотеку, это в старом городе, заодно посмотришь неофициальную и не курортную Египтию. Нам нужен старший библиотекарь господин Джахи.
Крис тыкнула пальцем в планшет, лежащий на коленях:
- То есть, если я верно расставила слова, господин Кхер Хеб Джахи. Или сразу Кхер, у него спросим. Валерка туда уже звонил, этот Хеб должен нас в Геруде устроить. Дотерпишь? Или сначала посидим где в тенечке?
Шанелька помотала головой.
- Библиотека - это всегда хорошо. Тихо, прохладно. Я лучше там тенечек найду, пока ты со своим кхерхебом будешь договариваться. А потом сразу в душ. Надеюсь, он не из пурушей, не начнет тут же плясать танец семи покрывал, показывая нам свое прекрасное библиотечное тело.
- Угу. И называя цену каждого члена в отдельности.
Сонная знойная Геруда сильно отличалась от туристической зоны, где толпились большие и маленькие отели, а небо ежеминутно пересекали серебряные крестики авиалайнеров. Рыжие и белые стены стояли сплошной лентой, прерываясь врезанными в них воротами и калитками. На ухабистом тротуаре, от глинистой пыли таком же рыжем, как далекая пустыня, изредка торчали отдельные кусты олеандров, или бугенвиллея упорно лезла на глинобитный забор из земляной ямки размером с суповую тарелку. Раздолбанная машинка такси везла их через площади, уставленные пыльными столиками, за которыми вольно сидели мужчины в светлых джалабиях до самых пяток. Резались в нарды, курили кальяны, присасываясь к мундштукам. На узких улицах за машиной бежали дети, протягивая в руках фрукты и бутылки с водой, и тогда грузный араб-шофер, одышливо крутясь на сиденье, грозно орал им что-то, а после оборачивался и тем же тоном грозно орал на усталых пассажирок - видимо, извинялся.
Несколько раз проезжали здания повыше, в четыре-пять этажей, с вывесками на высоких деревянных дверях и пыльными лаврами в кадках у входа. Шанелька всякий раз с надеждой приподнималась и снова усаживалась разочарованно, гадая, сколько еще им трястись, глотая пыль, которая лезла во все щели старой машины.
Наконец, на круглой булыжной площади, окруженной двухэтажными домами почти без окон, шофер с шиком развернул свой драндулет, визжа тормозами и сотрясаясь всеми частями себя и машины. И вышел, открывая переднюю дверцу. Пока Крис расплачивалась, вникая в чудовищно изломанный местный вариант английского, Шанелька вылезла, держась рукой за ноющую от бесконечного путешествия спину, а другой волоча за лямку набитый рюкзак. Подумала с грустью, не девочка, без труда выдержать - сколько там - с шести утра и до полудня на ногах, вернее, почти все время на заднице. И пошла к дверям библиотеки, которая оказалась самым высоким зданием на маленькой площади - три этажа из грубого рустового камня, с узкими, как бойницы, окнами и обязательными для местных государственных учреждений высокими двустворчатыми дверями.
По бокам тоже торчали кадки, и густые лавры с шарообразными кронами были такими пыльными, что она печально вспомнила затаенный садик за окном спальни отеля, который дважды в день поливал из шланга величавый садовник в джалабии, заставляя умытые листья сверкать тяжелыми каплями. Да, некурортная Геруда сильно отличалась. И какая тоска, придется торчать тут неделю, а может и больше, если документы не оцифрованы, дышать книжной пылью, а вечера проводить в таком же скучном пыльном доме на пыльной улице без деревьев. Хорошо, что море тут тоже недалеко, хотя пять километров - это не за пару минут сбежать по лесенкам к пляжу.
Но и мы не валяться на песочке приехали, храбро решила Шанелька, рассматривая чугунные доски с арабской вязью и удивляясь, что нет ни одной надписи хотя бы на английском. А вдруг он вообще привез их не туда? И вместо библиотеки двери впустят их... ну... к примеру, в тайный дворец прошлого, может быть, там фонтаны, гарем, залы для пиршеств. Вот только, единожды закрывшись за беспечными путешественницами, высокие двери уже не откроются. А если откроются, то выпустят их не на маленькую скучную площадь, а куда-то совсем в другое место.
- Ну, - сказала за ее спиной Крис, грохоча сумкой на колесах, - заходим?
На пыльной кнопке звонка остался от ее пальца блестящий след. Двери глушили все звуки и Крис надавила еще раз, не убирая палец.
- Публичное же, вроде место, библиотека, - вполголоса возмутилась Шанелька, дергая бронзовую витую ручку, и тоже оставляя на пыльной поверхности блестящие вытертые следы, - ну вот, теперь руки мыть...
Изнутри что-то глухо щелкнуло и одна створка медленно открылась, являя гостьям не мужчину, как они ожидали, а вполне современного вида смуглую девицу в обтягивающей майке с длинными, до пальцев, рукавами, и в белых джинсах, в облипку сидящих на низковатых полных бедрах. Из белых босоножек торчали накрашенные ярко-красным лаком ногти.
А то, что Шанельке сгоряча показалось странно уложенной блондинистой прической, оказалось плотно увязанным вокруг лица тонким платком, скрывающим линию волос, уши и шею. Лицо в рамке белой ткани по контрасту казалось совсем черным, с неясным на нем выражением.
- Морнинг, - поздоровалась Крис, и проговорив еще несколько слов по-английски, выжидательно замолчала. Спохватясь, добавила имя, - Кхер Хеб Джахи, плиз.
- ДокУменти, - вдруг сказала дева на ломаном русском, протягивая укутанные рукавом пальцы, - добри день.
Дева кивнула, мельком посмотрев на печать и типографские вензеля, отступила, пропуская путешественниц в огромный вестибюль, понизу блестящий натертым паркетом, а к высоким окнам над деревянной галереей затянутый солнечной дымкой, которая мешала разглядеть точные очертания зала.
- Тут, - смуглые пальцы указали на угол, где у столика столпились низкие кресла, - сумка тут, вещи. Идем.
Шанелька сложила в кресло рюкзак, Крис поставила рядом свой, толкнула к кадке с лианой сумку. Оглядываясь на свое добро и по сторонам, они повлеклись к широкой лестнице с плоскими ступенями, напомнившей Шанельке ту, из фильма, по которой падала Скарлетт О"Хара.
Стуча каблуками по ступеням, их провожатая что-то сказала, очень громко, повертывая лицо вниз, в правый угол, и там, оказалось, кто-то все это время был, старческий голос отозвался, покашливая. В дымке за высоким деревянным барьером зашевелилась фигура, которую, стоя внизу, они не заметили - яркая шапочка на голове, плечи и спина в чем-то светлом.
И все, думала Шанелька, торопясь следом за Крис, тишина и пустота, ну, понятно, не кинотеатр, но, сама работая в библиотеке, она привыкла, что двери не заперты, а через их небольшой светлый холл постоянно проходят люди, с улицы - в читальный зал, в хранилище, или останавливаются у стойки с дежурной - тетей Марусей. Правда, работала Шанелька в детской библиотеке, то есть, количество народа умножалось по крайней мере вдвое - если считать родителей. А может, тут сегодня выходной?
Галерея второго этажа, окаймленная перилами из ажурных столбиков, задней стеной состояла из книжных стеллажей под самый потолок, за стеклом поблескивали на корешках золотые и серебряные буквы. В двух местах стеллажи расступались, показывая проходы во внутреннюю часть этажа. Их проводница уверенно свернула направо, застучала каблуками по паркету коридора, стены которого тоже состояли из застекленных книжных шкафов. Не только книжных - за темными стеклами проплывали развернутые закрепленные свитки, какие-то вазы и кубки с белыми под ними табличками. В отдельном узком шкафу выстроились друг над другом черные статуэтки, врезанные в дерево эмалевые глаза провожали их пятнышками золотых зрачков.
Вывертывая шею, Шанелька споткнулась на ровном полу, с трудом отвела взгляд, мысленно обещая себе позже вернуться и все-все рассмотреть. А дева шла и шла, покачивая белыми бедрами, пропадала в тени, после яркое солнце, полосой падающее из боковых раскрытых дверей, очерчивало фигуру с плотно покрытой головой и опущенными руками, в одной - отданное Крис письмо.
В кабинетах, мимо которых они шли, тихо сидели люди, мужчины и женщины, одетый в черное толстяк поднял голову от раскрытой книги, провожая их глазами.
Наверное, этот Джахи совсем старый, думала Шанелька, и такой же толстый, с одышкой, на лысине - плоская шапочка с орнаментом, похожая на тюбетейку.
Они еще раз свернули, углубляясь в проход между шкафов. Впереди все ярче светило узкое окно, выходящее на противоположную сторону здания, и контровый свет снова все погрузил в рассеянную дымку, пахнущую полиролем и почему-то сосновыми иголками, наверное, освежителем воздуха. И тут их проводница повернула в узкий проход, почти сразу исчезая, оказалось, там лесенка, крутая и узкая, не разойтись встречным, а ее шаги раздаются уже сверху. И голос, проговаривающий вверх непонятные слова.
Крис обернулась, ободряюще улыбаясь, и пошла следом, касаясь рукой чугунных перил с завитушками в виде листьев. Шанелька двинулась за ней, но почти сразу произошла заминка, Крис прижалась к перилам, пропуская мимо себя смуглую провожатую, та прижимала локти, протискиваясь. На удивленные взгляды дернула подбородком вверх:
- Кхер Хеб кабинет. Там.
И исчезла, оставив лишь сладкий запах духов и постук босоножек, а через пару мгновений гортанно окликнула кого-то в коридоре, заговорила невнятно, отвечая такому же невнятному голосу.
Шанелька поднялась на два десятка ступеней следом за Крис, вместе они прошли еще немного по коридору и остановились у первых дверей, приоткрытых, обычного размера, но тоже старинных - заполненных по всей поверхности деревянной резьбой с людьми и животными.
Стукнув костяшками по дереву, Крис тронула ручку и дверь открылась, запорошив глаза неярким, но всепроникающим дымчатым светом, что лился в широкие окна.
- Гуд афтенун, - голос Крис почти утонул в светлой дымке, и она повторила чуть громче, - добрый день. Мистер, э-э, господин Кхер Хеб Джахи?
За плоскостью огромного стола, в центре которого лежала развернутая карта, аккуратно прижатая по краям деревянными рамками, выпрямилась высокая фигура, неразличимая против света. Подняла обе руки, делая что-то на уровне головы, в воздухе щелкнуло, заскрипело, и сверху на стол плавно опустилось растянутое в тонкой металлической раме темное полотно, повисло над картой на расстоянии поставленной на ребро ладони.
Фигура обошла стол, проявляясь, как отпечаток на фотобумаге, и оказалась - молодым мужчиной в лабораторном халате и в медицинской шапочке на черных вьющихся волосах. Улыбаясь, мужчина слегка поклонился, одновременно вытирая руки мягкой салфеткой, бросил комок в стоящую на полу корзину.
- Добрый день. Кхер Хеб - это не имя. Это обращение к хранитель бумаг. Так говорили старые. Древние, - поправился, продолжая улыбаться, - жрецы Египта. Кхер хебы хранили записанные знания и слова силы. Вы сможете избирать. Мистер. Или господин. Или кхер хеб. Имя тут одно. Джахи. А вы прибыли для поиска бумаги. Так? Из начала двадцатого века, эпоха, где вторая реставрация Пуруджистан.
Пока он говорил, Шанелька разок стрельнула глазами на лицо подруги, пытаясь понять, чувствует ли Крис то же, что и она. Мистер Джахи был просто невероятно, неприлично красив. Так, что смотреть на черные глаза, опушенные густыми ресницами, на тонкие черты лица, ровную смуглую кожу, и подбородок, украшенный тщательной фигурной бородкой, становилось неловко. Шанельке казалось, у нее сам собой открывается рот, и все лицо принимает дурацкое восторженное выражение. А лицо Крис оставалось вежливо безмятежным, когда та кивнула и представила их обеих.
Держа в теплых ладонях руку Шанельки, Джахи улыбнулся, глядя в ее растерянные глаза своими - черными, как невероятный космос.
- Я имею надежду, что мой русский язык понятен. Если нет, я могу хорошо говорить английский, немного немецкий, имею знания в турецкий и, конечно, арабский, а так же, его диалект, язык пуруши.
Замолчал, ожидая ответа. Крис после паузы, во время которой Шанелька тоже молчала, ответила:
- Вы прекрасно говорите по-русски. Если вам удобно, мистер Джахи...
- Господин, - внезапно вклинилась Шанелька, покраснела, убирая наконец, свою руку из теплых рук хозяина, но повторила, - не нужно, чтоб мистер. Я...
Она смешалась, вдруг поняв, ее слова могут быть истолкованы как-то по-другому, и надо бы объяснить, но в смущении не могла найти правильных слов. Какой же он мистер, с такими-то глазищами и ресницами, и с эдаким точеным восточным лицом аладдина из древней сказки. Пусть уж господин, а еще лучше этот его "кхер хеб", но второе сложнее, его можно попозже, когда пройдет первая неловкость знакомства.
- Моя подруга хотела сказать, что обращение "господин" более гармонично, в языковом смысле, - пояснила Крис.
Шанелька благодарно кивнула. Именно это она и хотела сказать, только говорила бы в пять раз дольше.
- Ваша подруга, - Джахи снова перевел глаза на Шанельку, и та незаметно встала покрепче, чтоб не качнуться, - имеет словесное (тонкие смуглые пальцы нарисовали в дымчатом воздухе сложную фигуру) ощущение. Так? Как музыкальный слух.
- Чувство слова, - улыбнулась Крис.
- Как мне называть вас, мадам Кристина и мадам Нелли? Или - госпожа Кристина? Могу я предложить...
Он помолчал, прикрыв глаза, потом кивнул своим мыслям.
- В древнем Пуруджи уважаемую женщину звали анэ. Это перевод - моя небесная сестра. Не родня, так? Не общая кровь. Анэ Кристина.
Он поклонился, прижимая руку к белому халату.
- Анэ Нелли.
- Шанель, - поправила его собеседница, - если можно, то я анэ Шанель. Или Шанелька.
- Так. Спасибо.
Черные глаза обратились к лицу Крис.
- Анэ Крис, - кивнула та, - а вы, значит, кхер хеб...
Смуглая рука сделала плавный жест:
- Хеб Джахи.
Покончив с церемониями, он внимательно оглядел свое рабочее место, поправил уголок рамы с защитным полотном. И жестом указал на выход.
- Асам принесет ваши вещи, ани. Прошу, я должен показывать дом. Не архив, нет. Дом для вас. Господин Валерий очень заботливый человек.
Идя следом за тонкой фигурой в ловко сидящем халате, Шанелька тихо порадовалась тому, что наконец, они отдохнут с дороги, а еще ей не терпелось поделиться впечатлениями с подругой. Как же отличается хеб Джахи от всех местных мужчин, встреченных за прошедшие трое суток! И конечно, немного неловко, что его красота Шанельку так потрясла, вот Криси - кремень, вообще не отреагировала. Но у Шанельки есть оправдание - такого героя она обязательно куда-нибудь впишет, в одну из своих сказок, или сразу в роман. Хотя для романа Джахи никак не подходит, читатели решат, она его выдумала. Высосала из пальца. А для сказки - вполне. И вовсе он не Аладдин, - решала дальше Шанелька, глядя в гибкую спину и широкий разворот плеч, - в нем нет этой восточной халвы, вроде бы, все совпадает, глаза, ресницы, скулы, цвет кожи. Но что-то проглядывает за бархатом жесткое, что делает его похожим, как ни странно, на холодного нордического блондина Азанчеева. Что-то во взгляде. В выражении тонкого лица? Если сказать об этом Крис, она посмеется. Конечно...
За мыслями она практически не замечала, куда идут, спустившись по узкой лестнице, и когда очередные двери распахнулись, качнулась, хватая подругу за руку, почти ослепнув от того, что оказалось за деревянными створками. Так внезапно и неожиданно.
Зелень и солнечный свет обрушились на них вместе с пением птиц, блеском белоснежных колонн и рыжих каменных стен, полускрытых листвой, полной цветов. А еще тут журчала вода, мелькая перед лицом тонким рассеянным занавесом в дрожащих зыбких радугах.
Джахи ступил вбок, уходя за пышные кусты гибискуса, что-то там сделал и радуги померкли, утихло жужжание поливалок, что прекратили вращаться, разбрызгивая капли. Остался птичий щебет и шелест листвы, а еще медленная звонкая капель.
- Это же... - Шанелька оглядывалась, щурясь от блеска воды на глянцевых листьях, - райский сад просто.
- В саде, в саду, - поправился Джахи, - нет гурий. Не было. Теперь вы тут. Небесные сестры ани. Прошу.
Дорожка из цветной плитки петляла, показывая купы деревьев, беседки с лианами, клумбы, заполненные цветами. И змейкой уткнулась в небольшое крылечко, ведущее на террасу одноэтажного коттеджа с двускатной крышей, уложенной красной чешуей черепицы.
Поднимаясь на крыльцо, девочки оглянулись на сад, который почти полностью скрывал здание библиотеки, только окна верхнего этажа сверкали в просветах зеленых крон.
- Дом для гостей, - пояснил Джахи, снимая свою медицинскую тюбетейку и пряча ее в карман, - он пустой сейчас, Асам убрал комнаты, я прошу вас быть хозяины.
Посмотрел на сдержанные улыбки, сосредоточился и улыбнулся в ответ:
- Хозяйки! Хозяйками. Так? Я, кхер хеб Джахи, хранитель древних документов древнего Пуруджи, приветствую вас, анэ Крис и анэ Шанель, в доме, который ваш.
Немного театрально поклонился, прижимая к белому смуглую руку. И засмеялся, как мальчишка.
- Я учил эти слова. Надеюсь, я правильно учил эти слова.
- Прекрасные слова, - с чувством сказала Шанелька, отступая, чтоб пропустить в комнату пожилого мужчину в джалабии и сандалиях, - давайте рюкзак, да мы бы сами...
- Это Асам, - подсказал Джахи, вынимая из кармана халата связку причудливых ключей и пластиковый ключ-карточку, - он вам помощник. Мы оставим вас. А после заката я приглашаю вас туда, в аннуку, мы будем говорить о работе для завтра. Ани, я прошу исправлять мои русские слова, потому что это практическая польза для меня.
- Обсуждать завтрашнюю работу, - кивнула Крис, отбирая у Асама свой рюкзак, - спасибо, господин Асам.
Мужчина улыбнулся, добавляя к белой щетине желтоватый блеск зубов. И поставив сумку у стены, вышел. За ним, еще раз коротко поклонившись, вышел Джахи, перед этим обведя рукой открытые в глубину коттеджа внутренние двери, мол, обживайтесь.
Шанелька закрыла входную дверь и упала в мягкое кресло, стоящее в небольшой прихожей около столика с пепельницей и кальяном в центре стеклянной столешницы.
- Ох, - и замолчала, пытаясь найти вместо восторженных междометий какие-то умные слова. Или хотя бы приличные.
Крис медленно села в другое кресло, провела рукой по гладким черным волосам, откидывая со лба косую челку.
- Ни-хре-на-се-бе!
- Ты что-то сказала? - удивилась Шанелька, никак не ожидающая от сдержанной подруги почти матерного восклицания.
- Вот это принц, - Крис откинулась на спинку кресла, потом подалась вперед, сжимая подлокотники, - а глаза какие, ты видела?
- Ну дык. А я подумала, наш Джахи тебе вовсе никак, ты такая серьезная была.
- Ступор, - объяснила Крис и сменила тему, - жрать хочу, и в туалет, а еще поваляться. И в сад этот сходить, рассмотреть все.
- Сделаем. Именно в таком порядке.
И они продолжили сидеть, глядя в потолок и вспоминая невероятную внешность хеба Джахи.