Утром меня будит бодрая муха, гуляющая по лицу. Одеяло давно скинуто на пол. Сначала муха гуляла по голым рукам, но я, не просыпаясь, натянула простыню до самого подбородка. Теперь у нее меньше места для прогулок, но муха не отчаивается. Когда я дергаю головой, она взлетает с носа и тут же приземляется на щеку. Я пытаюсь укрыться до самой макушки, но не умею дышать под простыней. Сквозь сон пытаюсь завернуться в простыню так, чтобы снаружи остался только кончик носа. Мухе этого вполне достаточно. Она бодро топчется по моему носу. Вот гадость надоедливая!
Безнадежно просыпаясь, я отчаянно трясу головой и обмахиваюсь краем простыни.
- С-сволочь надоедливая, достала! - это уже Аля про свою личную муху.
-Доброе утро! Кто тут боялся проспать? Скажи мухам спасибо.
Аля крутится на своей музыкальной кровати, парусом вздымая простыню и отмахиваясь от мухи даже ногами.
-Никогда бы не подумала, что от одной мухи столько беспокойства! Она что, нас обеих доставала?
-Не-е, у меня своя муха, отдельная!
-Ну и ладно, зато моя лучше. Доставучее.
-А моя толще. И жужжит басом.
-Ага, больше помоек облетела и больше навоза нажралась!
-Ты просто завидуешь. Но я добрая, хочешь, давай меняться?
-Давай. Начинай ты, а я посмотрю, как это у тебя получится.
-Мне пока лень.
-Ну, хоть расскажи, - Аля уже валяется поперек кровати, свесив голову с моей стороны и, каким-то непонятным образом, просунув одну ногу сквозь прутья спинки.
-Во-первых, нужно одну муху поймать и посадить в банку, - я пытаюсь не отстать от Али, поэтому, вся перекрутившись, сую обе руки между прутьями за головой, одну ногу свешиваю на пол, а другую пытаюсь засунуть под матрас. - Другую надо в это время выгнать на улицу, но недалеко. Пусть подождет. Выпустить первую муху и посадить на тебя...
-Все понятно, хватит. - Аля кругло зевает, обнимая подушку. - Лучше посмотри на часы, сколько у нас времени на завтрак и все такое.
-Полседьмого. Пойдем в сортир, пока очередь не собралась.
-Надо ж одеться. Слушай, это что там в углу такое отвратительное виднеется?
-А-а, это наши сарафаны спят калачиком, мы их вчера забыли повесить!
-Как это мы еще себя на пляже не забыли, удивительно. В чем же я выскочу сейчас?
-Одень купальник и обмотайся большим полотенцем. Главное, не урони его в сортире.
Это полотенце, тонкое и мягкое, с большим красивым цветком, в незапамятные времена привез из загранрейса мой папа. Аля его очень любит и с большим удовольствием в него драпируется. Я, наоборот, не люблю всякие драпировки, косынки и шарфики и к полотенцу совершенно равнодушна. Зато я нежно отношусь к Алиной темно-синей вязаной кофточке, которая мне очень идет. И никогда не отказываюсь, если Алька предлагает мне поносить ее с джинсами.
За дверями светленько и тихо. Жара вот-вот придет. Пансионат, исчерченный дорожками, похож на доску для игры. По одним дорожкам движутся сонные медленные люди в туалет и обратно. В одежде - разнообразная небрежность. По другим - народ пободрее, с чайниками в руках или полотенцами на шее, спешит за кипятком и умыться. Под ногами шмыгают мелкие дети. Они, наверное, вообще не спят.
Я вздыхаю. Я хочу четыре часа утра, чтобы можно было спокойно прийти в этот дурацкий сортир на возвышении и никого там не обнаружить.
-Эх, надо было чайник с собой сразу взять, - жалеет Аля, - потом на кухню забежали бы.
-Да ладно, Альк, мы еще чайник не носили в туалет. Ты бы его на пол поставила?
-Ну зачем, ты бы подержала его в руках, а потом я бы подержала.
-А все бы терялись в догадках, что они туда в туалете наливают?
-А вдруг бы мы не наливали, а наоборот - выливали? Логика!
-Не надо, Аль, я счас не выдержу!
Смеяться опасно, дела все хуже, - и мы ускоряемся, почти бежим мелкими шажками. Я молюсь только об одном, чтобы в этом несчастном заведении были свободные дырки. Нам везет и через пять минут мы, уже не торопясь, идем обратно - довольные и благодушные.
-Так, сарафаны надо развесить хоть на полчаса, чтобы они не были такими помятыми, - сообщает Алька. - Ты сейчас возьми чайник и сгоняй в кухню, а я сделаю бутербродов с сыром. И консерву откроем.
-Аль, давай наоборот, ты сгоняешь за чаем, а я все повешу и нарежу.
-Ой, Лен, опять ты чудишь! Привыкай, давай, к людям, сколько можно стесняться!
-Ну, что тебе стоит, тебя же это никак не напрягает? А я хочу отдохнуть так, как мне нравится.
-Интересно, ты, значит, хочешь, а я должна подчиняться?
-Ну почему сразу подчиняться. Если тебе все равно, что делать, а мне нет, то какая тебе разница, что делать?
Ковыряя ключом в замке, Аля закатывает глаза и горестно вздыхает, покоряясь. Я довольна, но все равно остаюсь в недоумении, почему для нее это так принципиально. Я все еще думаю, что, совершая поступки, люди руководствуются логикой. Хотя, в Алином упрямстве тоже присутствует логика, - если уступать мне слишком часто, я могу сесть на голову, - может рассудить моя подружка. Но ведь мы не посторонние люди, неужели всегда нужно считать уступки и бояться последствий?
Приступая к завтраку, я вдруг обнаруживаю, что у меня начисто пропал аппетит. Это случается довольно редко. Сейчас - потому что я прониклась предстоящим свиданием. Какой ужас, сверху сгоревшая морда, снизу месячные! А прогулка-то на целый день. А если захочется пописать или чего побольше? А вдруг протеку? И времени, на то, чтобы как следует собраться, все меньше и меньше.
Я в панике смотрю на кружку с чаем. Она кажется мне огромной, как цистерна. И горячей, как вулкан. Нет, я ни в жисть не осилю этого завтрака. Но, с другой стороны, если я начну нервничать, Аля, чего доброго, снова решит остаться в домике. А этого я уж точно не перенесу. Поэтому я бодро набрасываюсь на кусок хлеба с сыром, закидываю в рот полную ложку рыбных консервов и запиваю все это огромным глотком чая, совершенно не чувствуя никакого вкуса.
-Ну, Ленк, нервы у тебя в порядке. И аппетит тоже, - комментирует Алюшка. - Тебе, видать на этих сегодняшних менов совершенно наплевать. А я вот что-то нервничаю немножко.
Я бодро что-то мычу сквозь непрожеванное и машу ложкой, имея в виду незначительность ситуации.
Аля тоже не медлит, поэтому с завтраком мы управляемся за рекордно короткое время. Так что на гигиенические и косметические мучения нам остается еще пара часов. Не так уж много, как может показаться, если пять раз одеть и снять купальник, три раза закрутить и распустить волосы и десять раз, пререкаясь, уложить и разорить плетеную сумку с едой, полотенцами, тайным пакетиком с аварийными прокладками и кучей совершенно необходимых мелочей типа шпилек и резинок (чтобы шея загорала сзади), пудреницы, масла для загара, щетки для волос и т.д. и т. п.
Наконец, мы вываливаемся из комнатки в полной боевой готовности. На часах - без десяти время. Придется покуковать на веранде.
-Надо немножко опоздать, - величественно решает Аля. - А то вдруг они решат, что нам очень хочется идти с ними.
-А нам не очень хочется? - невинно интересуюсь я.
-Ну, Лен, ты же знаешь, так положено. Да мы совсем на чуть-чуть опоздаем, минут на двадцать.
-Да ты что! А вдруг у них часы не слишком точные?
-И что из этого?
-Ну, они решат, что нас нет уже полчаса, и уйдут сами.
-Подумаешь, обойдемся тогда без них!
-Аль, ты что, столько собирались, так радовались, а ты вдруг такие коники выкидываешь. Неужели ты и правда так к этому относишься?
-Зато ты, я смотрю, слишком переживаешь. Тебе уже кто-то из них понравился, что-ли?
Я немножко задумываюсь. Насколько я успела разглядеть, Леша высок, строен и весьма симпатичен. Валера - пониже ростом и поплотнее. И так улыбается!
Алька сидит, подобрав на стул одну ногу и обхватив ее руками, упирается в коленку подбородком. Смотрит на меня испытующе.
-Аль, ты мне такой допрос устроила, прям как наша биологичка. Не знаю, я их не разглядела толком.
Аля опускает глаза и начинает внимательно изучать ногу. Прядь волос, которые морская вода завила в колечки, свешивается ей на нос. Аля недовольно фыркает, пытаясь сдуть щекотку. Похоже, собирается что-то сказать. Я покорно жду.
-Слушай, ну вот этот, Леша, да? Он, вроде бы повыше Валеры, или мне показалось?
-Вроде бы повыше. А что?
-Давай тогда договоримся, ну, если что получится, то пусть для меня будет, который повыше, ладно?
-Аль, ты меня просто убиваешь. А если он тебе не понравится?
-Ну, я просто его отошью.
-А если он мне понравится?
-Так я же поэтому и прошу, чтобы мы договорились! Ты же сама знаешь, как мне трудно с моим ростом. Все мелкие сразу отсеиваются, а их так много!
-Значит, если высокий мне понравится, я должна его отшить, потому что тебе не нужен маленький, так?
-Ну да.
-А почему я должна страдать в этой ситуации?
-Ой, ну почему обязательно страдать! Ты ведь сама призналась, что еще никого не выбрала, значит тебе пока все равно, так почему бы не сделать приятное подруге?
-А почему я должна делать тебе такое приятное? Вот ты отдала бы мне парня, который тебе, допустим, очень сильно нравится, если бы я тебя попросила?
Аля убирает прядку за ухо и мученически возводит к небу глаза:
-Ну, начинается! Ленк, ты как начнешь рассуждать, так, извини меня, конечно, становишься такой занудой. Ладно, хватит, считай, что я ничего не говорила.
Обвинение в занудстве выбивает меня из колеи. В голове теснится множество аргументов и стройных рассуждений, при помощи который я запросто могу доказать Але свою правоту и объяснить ей, что зря она считает меня хуже, чем я есть на самом деле. Но, на ее взгляд все это будет доказательством моего занудства. Поэтому я захлопываю рот и обиженно молчу. Такое обиженное молчание дуэтом.
Через минуту Аля спохватывается и смотрит на часы:
- Между прочим, уже ровно девять часов, можно подыматься и идти.
"Пока пререкались, время быстро пролетело" - думается мне, и память услужливо подсовывает подходящий анекдот. Я фыркаю. Алька, запирая дверь, оглядывается на меня подозрительно.
-Чего это ты развеселилась?
-Да так, анекдот вспомнила. Про три яйца.
-Расскажи, я его не знаю.
-Не могу, он пошлый.
Аля быстро садится на стул и крепко прижимает к себе сумку.
-Все, никуда не пойдем, пока не расскажешь.
-Аль, ну ты что, ведь опоздаем совсем!
-Да, опоздаем. И ты будешь виновата. Давай скорей рассказывай.
-Ну, хорошо, - я со скрежетом отодвигаю заботливо придвинутый к столу стул и шлепаюсь на жесткое сиденье. - Наклонись ко мне, а то соседи услышат, потом еще доложатся родителям.
Аля делает круглые глаза, с готовностью много раз кивает головой и через стол вытягивает шею изо всех сил.
-Ну вот, слушай, заходит мужик в вендиспансер к врачу и говорит...
-Куда заходит?
-В больницу, где лечат венерические болезни. Ну, помнишь, куда мы к кожнику ходили, когда от котенка подцепили лишай?
-А-а, помню! В седьмом классе, да?
-Да. Ну вот, и говорит...
-Там еще, помнишь, такой сумасшедший доктор, который мне говорил "одевайтесь", а я и не раздевалась вовсе, лишай-то на щеке был!
-Помню-помню. Может, так посмеемся, а анекдот я потом расскажу?
-Ленк, не ломайся, я внимательно слушаю, давай!
-Доктор, у меня три яйца. А доктор ему говорит "ну, давайте, посмотрим" и начал ему мять там все. "Голубчик, почему три, я нахожу только два". А мужик ему: "не может быть, созывайте консилиум". Ну, в-общем, созвали консилиум - восемь врачей, все считают, мнут, плечами пожимают. Минут через десять говорят: "Вы знаете, можете не волноваться, у вас все в порядке, два яйца, как и положено". Мужик говорит "ну ладно, тогда я пошел". Вышел из диспансера, а тут подбегает к нему другой, весь запыхался, на часы смотрит и кричит: "Слушай, извини, я опоздал!" А тот отвечает: "Да, ничего, я тут погулял, почесал себе яйца...". Ну, все, пойдем, время.
Аля секунду смотрит на меня круглыми глазами, а потом взрывается таким смехом, что за покрывалом на веревочке кто-то что-то роняет. Я хватаю ее за свободную руку, стаскиваю по ступенькам и, таща за собой, ныряю за угол в заросли винограда. Спотыкаясь, Аля выскакивает за мной на дорожку и останавливается, чтобы бросить сумку и размазать по щекам слезы.
-Это, значит, как мы с тобой сейчас, времечко провели, отношения выясняли - яйца, значит, чесали? Ой, не могу, Ленка, я щас уссусь прямо на дорожке! Ну, ты как ляпнешь вечно!
-Это не я, это все народная мудрость. Пойдем давай, мы уж и так опоздали, как ты и хотела. А насчет поссать, уже что-нибудь по дороге за мидиями придумаем. Все равно ведь будем купаться через каждые пять минут.
Мы дробно и с удовольствием стучим босыми пятками по плиткам дорожки. Дорожка в тени, поэтому ногам прохладно и хорошо. Я уже собираюсь обогнуть последние кусты, отделяющие нас от пляжа, как всхлипывающая позади Аля вдруг ускоряется, обгоняет меня и резко останавливается. Я утыкаюсь носом в теплое загорелое плечо.
-Подожди, - шипит она. - Давай отсюда посмотрим, пришли они или нет.
Я издаю мысленный стон, но не драться же с ней в кустах. Мы быстренько осматриваем пляж и сердце у меня падает. Я их не вижу.
-Ты их видишь? - спрашивает Аля упавшим шепотом и мне понятно, что она их тоже не видит, но надеется на мое более хорошее зрение.
-Не-а. Что будем делать? Пойдем выкупаемся?
-Да? С сумкой? А вдруг они будут ходить по пляжу, а мы со своими дурацкими вещами, как клуши. Как будто собрались их ждать до самого вечера!
Я разделяю Алькины опасения, думая еще и о том, как на нас будут смотреть всякие пляжники. Вот сидят две наивные дуры, которые повелись на вранье, ждут, бедные, кавалеров. И начинаю злиться на себя. Дело в том, что опасения типа "что скажут соседи (знакомые, сотрудники)" - главная причина повседневных волнений моей мамы. Я из-за этого все время с ней воюю. А тут у самой такие супердурацкие мысли! Поэтому я позволяю бесу противоречия поруководить моими действиями:
-А мне наплевать, что они подумают. Я хочу купаться. Мы и так два часа потратили, копаясь в этой тюремной камере, лучше бы сходили выкупались давно.
-Тогда давай отнесем вещи в домик.
-Не хочу. Чего я должна туда-сюда бегать?
-Ну, ладно, хочешь, я сама сгоняю, брошу сумку, а ты пока иди расстилайся.
-Не хочу! Я сказала, так пойдем. И будем лежать до обеда. С вещами.
Аля вздыхает и набирает воздуха в грудь, готовясь рассказать мне обо мне. Я заранее с ней согласна, но чувствую, что буду стоять на своем, даже если она сейчас развернется и уедет в город. В одну секунду я успеваю представить себе, как я - голодная, злая и упрямая, лежу на остывающем вечернем песке одна, прижимая к боку злополучную сумку.
Но я не успеваю додумать, а Алюшка не успевает ничего сказать, как за нашей спиной слышится голос:
-На голову взяли?
От неожиданности я совершенно не понимаю смысла вопроса. Мы резко поворачиваемся. За нашими спинами, улыбаясь, стоят вчерашние полузнакомцы. У Валеры поверх красных плавок повязана выгоревшая защитная рубашка. Леша дополнил темно-синие плавки дамской шляпой из синтетической соломки. Она болтается у него за плечами на плетеном шнурке. У них тоже одна сумка на двоих, но еще и две пары потертых ласт, а на сгибе локтя у каждого - маска с трубкой. Мне это все ужасно нравится, и я не могу сдержать широчайшей улыбки. Похоже, нам действительно повезло хорошо провести сегодняшний день.
Аля кашляет, чтобы не забыть перейти со сдавленного злобного шепота, которым мы общались последние пару минут, на нормальный голос, и сурово спрашивает:
-Ну, и где же ваши девять часов утра? Если уже почти десять!
-А мы уже третий раз тут появляемся, - сообщает Валера, улыбаясь так, как будто ему невыразимо приятно выслушивать нотации от незнакомых девиц. - Даже мимо вашего домика прошлись разок, но вы были чем-то очень заняты внутри, так что мы решили вас не отрывать.
Леша, кажется, в разговор вступать не собирается. Переминаясь с ноги на ногу, он поглядывает на нас несколько исподлобья, и слегка улыбается. Я думаю о том, поинтересуются ли мальчики нашими именами. Хотя, они могли их слышать, если шарились около домика. Как всех южанок, услышать нас нетрудно. Но ведь это все равно как-то неловко, получается, что мы даже не познакомились толком. Но Валера, похоже, о неловкостях не думает:
-Давайте сначала познакомимся по-настоящему, а потом уже решим, что делать дальше.
Я тихо радуюсь. Очень уважаю людей, которые не теряются в невнятных ситуациях. Я бы думала, знакомиться нам еще раз или нет, пока у меня не опухнет голова. А вот Аля обращает внимание на совершенно другие вещи:
-Как это, решим, что делать? А мидии обещанные?
Теперь уже я злюсь про себя, - что она скачет через пять ступенек? Как будто они нам должны что-то! Если они подумают, что нам от них нужны только мидии, то и общаться не захотят.
Но Валеру не так легко сбить с намеченного пути. Все так же терпеливо улыбаясь, он поясняет:
-Я имел в виду, как именно мы отправимся - после купания или сразу. И какой дорогой пойдем - по Черному или по Азову.
-А-а-а! - восклицает Алюшка. И я не удерживаюсь, чтобы не произнести укоризненно-дежурное:
-Семен Семеныч!
В качестве сдачи Алька пихает меня бедром и тут же изображает на лице внимание и послушание. Леша фыркает. Валера протягивает мне руку, его серые глаза - в моих карих.
-Валера.
-Очень приятно, Лена, - я делаю книксен, уже раскаиваясь, что я его делаю. Наверное, это выглядит очень глупо. Валера улыбается и поворачивается к Але.
Леша кивает мне несколько сумрачно и на секунду берется за мою еще протянутую руку. Я в панике думаю, стоит ли снова называть себя, он же не глухой, в конце концов. И потом, мы ведь знаем, как его зовут. Похоже, он думает то же самое. А может, думает, какие мы дуры. Я давно заметила, что, когда человек молчит, он выглядит умнее всех. Но если мы вдвоем молча подержимся за руки, это будет совсем глупо, решаю я. И высказываюсь:
-А Леша и так все услышал и может теперь сачковать. - Какой кошмар! Сказала что-то совершенно бессмысленное! И что я ляпаю языком своим дурным? Леша отпускает мою руку, так и не сказав ни слова. Язык у него сегодня отсох, что ли?
А Валера с Алюшкой таких проблем не испытывают. Валера церемонно наклоняет голову и, подавая руку, снова представляется:
-Валера.
-Ага. Ну да, - отзывается Аля и озабоченно добавляет, - ну что, пойдем, что ли?
Я фыркаю, наблюдая выражение лица Валеры. Все этикетные мучения вылетают у меня из головы. Алюшка умеет таки сбить человека с толку.
-Семен Семеныч! - снова укоризненно протягиваю я, - представься, наконец!
-А-а-а! Так, Аля же! - она машет рукой и всяко трясет головой и пожимает плечами, без слов поясняя, что "и так все ясно, чего стоим-то, не обращайте внимания, я всегда такая и т.д. и т.п."
Прекрасный повод устроить первое совместное хохотание, чем мы тут же и занимаемся. Алька снова хохочет так, что из глаз текут слезы. Валера звонко и вкусно ржет, запрокидывая голову. Я заливаюсь, перетаптываясь на ослабевших ногах и держась за живот. Леша улыбается во весь рот, переводя взгляд с нас на Валеру.
-Ку...ку... купаться! - стонет Аля, не дожидаясь, пока мы отсмеемся.
Валера отбирает у меня сумку и направляется через пляж по диагонали, одновременно покидая территорию пансионата и приближаясь к воде. Леша, умудрившийся не сказать ни слова, движется чуть позади Валеры, но впереди нас. Мы с Алькой сначала чешем плечом к плечу.
Через десяток шагов она ускоряется и на ходу оттирает меня плечом назад. Сделав каменное лицо и глядя прямо перед собой, она шипит мне сквозь стиснутые зубы:
-Ты хрустишь!
-Что?
-С ума сошла? Что у тебя там? Хрустит же!
Я вспоминаю, что одна из заботливо приготовленных мной прокладок была с полиэтиленчиком внутри. В порядке эксперимента. Она мне утром и попалась под руку. А теперь моя щепетильная подруга услышала полиэтиленовое шуршание при ходьбе и устроила панику.
-Ну и что! - отвечаю ей тоже шепотом.
-Не знаю!!! Сделай что-нибудь!
-Что, например? - я неимоверно злюсь и больше всего мне хочется остановиться и всласть накричать на Алю. И так чувствую себя ущербной из-за этих дурацких месячных, а тут еще она со своей паникой.
Валера оборачивается:
-Все в порядке, успеваете?
-Да-да, - сладким голосом откликается Аля, стараясь держаться между мной и ребятами. Леша, шагая чуть сбоку, искоса поглядывает на нас и сумрачно улыбается.
Я понимаю, что вариантов у меня нет. Не могу же я резко повернуться и, рассказывая какую-нибудь муру в свое оправдание, дернуть обратно в домик. Бежать в кусты - тоже не выход. Скорее всего, мальчики подумают, что на русалку напала срачка. Какие уж тут романы. И вообще, шумит море, ветер задувает в уши, дети орут. Почему я должна дергаться из-за еле слышного шуршания, тем более, что я сама его практически не слышу?
Поэтому я стискиваю зубы и, чтобы не пересекаться с Алиным паническим взглядом, устремляю злые глаза на Валерину коричневую спину. При каждом шаге на спине вырисовывается изогнутая цепочка позвонков. Когда ходишь по рыхлому песку, спина всегда сильно напрягается. Подол рубашки танцует из стороны в сторону, как юбка у туземца.
Мы уже подошли к воде и гуськом движемся за территорию пансионата. Я - последняя. Валера периодически оглядывается, заботливо проверяя, не падаем ли мы без сил. Дойдя до кучи кирпичей, за которой вчера под нашим пристальным наблюдением валялся Леша, мы покидаем мокрый песок и, снова по диагонали, отходим подальше от воды, чтобы устроить привал для первого купания. Если остаться у самого моря, то ходящие туда-сюда по водичке очень быстро нас затопчут.