У меня нет дедушек. Вернее, номинально, они есть. Мои бабушки успешно бывали замужем и рожали детей в браке. От дедушек. Один из них - Тимофей. Другой - Василий. Прекрасные имена.
Я не знаю, как общаться с дедушками. Знаю, что это - мужчины. Много старше меня. Родственники.. У них должно быть особое ко мне отношение. Не женщина в чистом виде. А женщина, которую мы сделали - сотворили, смогли.
Я не знаю, что думали про меня мои дедушки. Но очень хотела бы знать.
Мой сын похоронил дедушку. И я знаю, что это для него - жизнь. Смерть деда - жизнь. Плавное ее течение. Ведь он помнит не только похороны. Он помнит деда - сидящего около кухонного окна и смятая пачка с папиросами у локтя. И для сына моего - дед - жизнь. Он держал его на руках и говорил, посмеиваясь: Ах ты, спиногрыз маленький...
И я знала, я - на каблуках молодости, в джинсовой юбочке юности, - главнее всех на этой земле, потому что - молодая, - я знала, что мой сын не пропадет. Куда бы я не шагала на своих тонких высоких дурацких каблуках. Потому что есть - дед. Его дед.
Смешное, сказочное слово - дед. Для нас, живущих без дедов - сказочное.
Я испытала настоящее, без сказки, "чувство деда" лишь раз в жизни. Когда просто приехали отдохнуть в поселок. Сняли комнатку. А владелец всего (вы не представляете, как я рада, что под старость, он - владелец всего!!!) увидел нас. И, пользуясь правом владельца всего - смешным правом, как у всех, но - зная, что его права - больше и главнее всех...
...Мария Федоровна сказала:
- Виктор Михайлович хочет вас видеть сегодня.
Мы никогда не ставили себя во главу угла. И всегда прислушивались - что и как говорится вне нас...
Поэтому вечером явились пред Виктором Михалычем.
И он сказал, глядя на меня:
- О, какая!
И я, в оранжевых шортах из сэконда, что так плохо сидели на мне, поняла. Что - не мужчина меня увидел, а - дед.
Я понравилась ему. Потому что - оранжевые смешные шорты на отдыхе, и держала за руку своего мужчину. Жизнь продолжилась. И продолжалась. И это было важнее и главнее всех похвал и оценок.
Он много рассказывал нам тогда. Комариными черными вечерами, в жаре, что не хотела уходить, хотя и знала, что утром опять наступит ее время - на весь морской день...
О генерале, которого спас и заработал этим орден. Но я запомнила то, что он приехал из Донецка. И - квартиру для детей смог. Потом разменял и квартиру для внуков. Две квартиры. Три квартиры...
- Четыре ремонта, - сказал Виктор Михайлович, - и жизнь прошла! Как же так? Четыре ремонта...
Я не знаю, какими были мои деды. Бабка Лена рассказывала, усмехаясь с горечью:
- Я крышу крою, а он с гармошкой - по девкам.
Это дед Тимофей.
И мама рассказывала, как баба Аня работала в столовке для шоферов, на окраине Архангельска, и парень все ходил и ходил, и, наконец, решился и сделал предложение официантке Анне....
Это дед Василий.
Я не смогла похоронить своих дедов, что остались для меня в легендах.
Но я желаю своим детям и внукам - пусть связь времен не прерывается. Пусть все идет обыденно и скучно. Пусть у внуков - будут деды. И бабки. А то - мало ли что. В этой жизни неожиданной, такой внезапной, такой родной и сверкающей, - пусть будут люди, которым все равно, чего ты достиг, какой у тебя кошелек, и протча, протча, протча. Пусть будут сотворяющие нас. Любых - нас. Нас - внуков...
Потому что именно мы должны похоронить их и помнить о них. Это будет правильно.