Аннотация: Мимо "Третьего дня".
Что будет если проснется Мать?
Очень редко ты счастлив оттого, что проснулся и все произошедшее лишь ночной морок, кошмар. Чаще жаль возвращаться к реальности с урывками красивых видений. Но иногда хочется, чтобы жизнь оказалась страшным сном, исчезающим из памяти в последний час перед пробуждением.
Я открыл глаза. Первое ощущение - страх. Я не понимал, где нахожусь, как попал сюда, что произошло вчера или позавчера. Я не знал, как провел это время - спал или был без сознания. Я не ощущал тела, но знал, что жив. Перед глазами плыл потолок и размытые контуры деревянной люстры с тремя зелеными плафонами. Я лежал на спине. Руки и ноги не слушались, голова не поворачивалась. Я хотел кричать, но не мог. Чувствовал, как воздух уходит из легких - медленно и беззвучно. Я запаниковал. Пытался встать или хоть перевернуться на бок. Снова пробовал кричать. Все усилия оставались без результата. Наконец я сдался. Просто лежал и смотрел в потолок. Старался вспомнить свое имя и кто я вообще такой. Память не хотела возвращаться. Я закрыл глаза. Наверное, заснул. А когда вновь увидел люстру, я понял, что произошло. Понял, кто виноват в моей беспомощности. Мне стало по-настоящему страшно. Я не думал, что человек способен на такое. Тем более женщина.
Я вспомнил ее. Ее и себя. Ее звали Вера. Мы виделись каждый день на работе. Она всегда улыбалась и говорила: "Привет!". Я отвечал ей тем же. Она мне нравилась, красивое тело, тонкие длинные пальчики и огромные глаза, которые меняли цвет. Иногда они были серыми, почти стальными, иногда становились зелеными, но чаще оказывались светло голубыми. Наверное, все дело в подводке для глаз, она использовала, то синюю, то зеленую, то черную. Ежедневно после шести мы разъезжались по домам. Она говорила: "Пока-пока!" и взмахивала ручкой. В ответ я кивал. Я понимал, что нравлюсь ей. Но почему-то не решался куда-нибудь ее пригласить. Во всем виноват дурацкий принцип, сформулированный другом. Он работал в школе и частенько рассказывал каких аппетитных практиканток присылают им из пединститута. Я спросил его, со сколькими из них удалось разделить хотя бы одну ночь. Он ответил: "На работе не сплю". Это мне показалось чертовски разумным. Как выяснилось, Вера считала такой подход к жизни - глупостью.
В тот день она пришла с новой прической - короткая стрижка, волосы цвета таежной ночи. Глаза были подведены синим и искрились зеленым весельем. Она подмигнула, проходя мимо, и скрылась в своем кабинете. В воздухе остался легкий аромат лесных трав.
На обед мы спускались в одном лифте. Она смотрела на меня и улыбалась. Я чувствовал себя жутко неловко, держался за поручень и наблюдал, как сменяются цифры этажей на табло.
- Я тебе нравлюсь?
Я растерялся, посмотрел на нее. Лицо Веры было серьезным.
- Скажи, я тебе нравлюсь?
- Да, тебе очень идет.
- Я не об этом. - Отмахнулась она.
- Вообще-то... да. - Немного помедлив, ответил я.
- Так почему ты меня никуда не пригласишь?! - в ее голосе слышалась обида. Так может обидеться ребенок, узнав, что родители идут в цирк без него.
- Поужинаем вместе? - предложил я.
- Ты этого действительно хочешь? - она вздернула левую бровь.
- Почему бы и нет? - пожал плечами я.
- Возьми отгул на завтра. - Она провела ладонью по моей груди.
- Зачем? - удивился я, уже поняв, что она имела в виду.
- У нас будет три выходных. - Сказала Вера и прикоснулась губами к моей шее.
Лифт остановился. Двери открылись, она, не оглядываясь, пошла к столовой. Меня, как парализовало. Я стоял, облокотившись на поручень, и смотрел ей вслед. Двери лифта медленно закрылись.
У Веры была двухкомнатная квартира в центре. В старом сталинском доме, с высокими потолками. Досталась в наследство от бабушки - героини труда. Мебель не загромождала комнаты, только подчеркивала простор, она была старинная, почти антикварная, но сделанная добротно из хорошего дерева. Всю пятницу мы провели в широченной кровати с дубовыми резными спинками. Со стен на нас смотрели картины с разнообразными сюжетами от пейзажей до авангардных портретов - дедушка Веры был художник. Иногда в спальню заходил кот, смотрел на нашу возню и медленно удалялся, гордо подняв хвост. Он жил у Веры уже несколько лет. Кто-то из знакомых сделал такой подарок на день рождения. Вера сказала, что они с котом разные люди просто живут вместе, не особо жалуя друг друга вниманием. По весне кот сбегал, но через неделю или две сидел под дверью, грязный и тощий, но довольный.
Под вечер мы нехотя выбрались из постели и спустились в магазин, что занимал первый этаж дома. Купили трехлитровую коробку Каберне, пиццу, куриное филе, полуфабрикат картошки фри и корм коту.
Мы сидели на кухне, такой же огромной, как комнаты, пили вино и болтали. Ждали, когда закипит масло для картошки. Вера, получив квартиру в свое распоряжение, первым делом выбросила старый кухонный гарнитур, вместе со столом и табуретками. Купила современные шкафчики и полочки, поставила в угол телевизор, а напротив невысокий стол и пару кресел. Сев, в которые, вставать уже не хотелось. Они располагали к лени и созерцательности.
Вера забралась в кресло с ногами и укуталась пледом. У меня на коленях лежал кот, только что закончивший ужин. Я чесал ему за ушами, он благосклонно урчал. Вера встала и высыпала картошку в масло, положила пиццу в духовку. Открыла дверцу полки и извлекла маленький пакетик с высушенной зеленью.
- Смотри, что у меня есть.
- Приправа?
Вера засмеялась.
- Почти. Это трава. Лучшая приправа к жизни.
- Наркотик? И часто ты?..
- Не одобряешь?
- Нет. И к тому же это незаконно.
- Все что нам нравится - или вредно для фигуры или незаконно.
- Работе не мешает?
- Я только по выходным и то не всегда.
- Все равно это вне закона. Тебя могут посадить.
- Да. Могут. Надеюсь, это не долго продлится. Раньше сажали писателей и голубых. Потом перестали. В Голландии это легально. В Дании есть Христиания. В Швейцарии коноплю продают в аптеках, как фиточай. В Индии это национальный наркотик, как чай в Китае или водка у нас.
- У нас это запрещено.
- Запрещено потому, что нас держат за быдло. Или это кому-то выгодно. - Вера достала из шкафчика папиросную бумагу, приготовила самокрутку и раскурила.
- На. Затянись и задержи дыхание. - Взглянув на мое лицо, она добавила, - не бойся плохого не предложу.
Я сделал, как она сказала. И отдал папиросу. Выдохнул дым.
- Ну, какие ощущения? - ее голос прозвучал низко и издалека.
- На западном фронте без перемен. - Сказал я и засмеялся.
Мы ели, пили и смеялись. Включили телевизор. Шел какой-то старый фильм, дурацкий и дико смешной. Потом фильм закончился, и начались новости. Новости тоже были смешными. Диктор с выражением серьезной озабоченности на лице сообщал, что в зоопарках по всему миру, в том числе и московском, пропали слоны и крокодилы, а так же люди ухаживающие за ними. В течение выпуска, только и говорили об этих событиях. Поиски животных и людей ни к чему не привели. Под конец стали приходить сообщения, об исчезновении дельфинов из дельфинариев и страусов со страусинных ферм в Австралии. Вместе с животными пропадали люди. Новости тянулись несколько часов. В студию приглашались какие-то ученые. Они несли всякую непонятную чушь. В конце концов, смеяться надоело. Навалилась усталость, и мы отправились спать.
Утро было пасмурным. Шел дождь. В такую погоду не хотелось не то что вылезать из-под одеяла - не было желания просыпаться. И мы спали. Просыпались, смотрели на мокрые стекла, слушали дождь и засыпали. Сны шли длинной вереницей, а когда мы просмотрели все на месяц вперед - вспомнили друг о друге. А дождь все продолжался.
Вечером мы выбрались на кухню. Почти не разговаривали. Пили вино и слушали, как шкворчит курица в сковороде. Вера встала, сняла кота с моих коленей и уселась сама. Обняла и прошептала:
- Не хочу, чтобы ты уходил.
- Я и не ухожу, теперь ты вряд ли от меня избавишься. - Улыбнулся я.
- Тебе никогда не бывает страшно? Страшно, когда происходит что-то хорошее, и ты чувствуешь - это может закончиться?
- Это что за настроение такое?
- Так. Дождь. Депрессия подкралась незаметно.
- Понятно. Давай лучше выпьем.
- Ведь это ужасно. Люди глупцы. Они тратят жизнь на ненужные дела, зарабатывают, постоянно хотят все больше и больше. Ходят на работу. Восемь часов в день. Треть жизни мы отдаем за деньги. Зачем? Еда стоит не дорого. Зачем нам мода, телевизоры, видеомагнитофоны, посудомоечные машины весь этот хлам?
- Ну... для удобства, экономии времени.
- Ты чувствуешь, как это глупо. Сколько ты работаешь, чтобы купить телевизор? Неделю? Месяц? А сколько времени ты будешь его смотреть? А ведь это твоя жизнь. И она когда-нибудь закончится. А ты кого-то недолюбил, чего-то недоделал. - Вера заплакала.
- Ну-ну. Не надо. Да у тебя истерика. - Я гладил ее волосы.
- Извини. Иногда бывает.
- У меня тоже. Слушай, сейчас курица сгорит.
- Ой, и, правда!
Она вскочила, сняла сковороду с конфорки и заглянула под крышку.
- Ничего. Нам удалось ее спасти. - Вера улыбнулась.
- Вот и хорошо. Давай лучше есть и пить. А что делать с жизнью разберемся завтра.
Мы ели. Я чувствовал Верину напряженность.
- Ты знаешь, что такое "последняя ночь"? - спросила она.
- Неа
- Я в детстве так часто развлекалась. Меня укладывали спать, но я не засыпала. Дожидалась, когда взрослые уснут. Брала стул и садилась к окну. Я смотрела, как наступает ночь, как гаснут окна домов. Прекращается движение машин. Наступает тишина. А когда за стеклом остается только свет фонарей и листва деревьев кажется черно-серебряной, наступает "последняя ночь". Последняя и сказочная. Я знала, что завтра все будет по-другому. Точно не знала, как, но была уверена - не так как прежде. Может появиться волшебник или фея или что-то в этом роде и выполнит три моих желания. И я загадывала желания. Всегда разные. Потом шла спать. Утром родители беспощадно будили и заставляли идти в школу. Ничего не менялось. Да и желания никогда не сбывались.
- У меня тоже такое было. Только днем. Я иногда ходил в секретное место. Под мостом. Сидел там часами после школы. Смотрел, как течет вода, и плывут корабли. И все время сжимал в кулаке камушек. Потом загадывал желание, бросал камень в воду и уходил. Ничего не сбылось.
- Несправедливо...
- Да...
Мы посидели еще. Выпили. И отправились в спальню. Мы прошли коридор. Вошли в комнату. И я почувствовал это. Наверное, так приходит смерть. Стало темно, я понял, что лечу вниз.
Теперь я лежал и не мог пошевелиться. Она меня отравила. Подсыпала что-то в вино. Чертова наркоманка! Теперь я не могу двигаться. Она же ненормальная. Если способна нарушить закон, то и со мной может сделать что угодно. Она не хотела, чтобы я уходил. Она этого добилась. Все эти разговоры про работу, про время, которое уходит. Ей нужен мужчина. И она будет держать меня у себя. Пока... Пока что? Я придумать не мог.
Я почувствовал, как в мою грудь впивается, что-то острое. Шприц?! Нет. Это кот лежал у меня на груди и выпускал когти.
- Ты боишься? Я чувствую. Ты боишься. - Услышал я тоненький чуть хриплый голос.
- Не бойся. Я выбрал тебя.
Говорил кот. Точно - она подсыпала мне наркотик.
- Не бойся. Перемены заканчиваются. Мать скоро уснет. Она забирает стаи. Она создает новые. Будет другой мир. Ваша стая будет другой. Наши стаи тоже были другими. Потом Мать проснулась и пришли вы. - Кот замолчал. Пошевелил лапами. - Мне пора. Мать зовет. Ты выходи из дома. Иначе уйдешь за нами.
Голос умолк. Я смог поднять голову! Кот исчез. Ощущения тела медленно возвращались. Я был, как младенец только что вышвырнутый в жизнь. Словно мне выдали тело без инструкций как с ним обращаться. Я хотел согнуть ногу, но почему-то шевелил пальцами рук. Я хотел приподняться на локтях, но только крутил головой. Наконец, с трудом поднялся на ноги, голова закружилась, и я упал на колени. Меня вывернуло на ковер остатками вчерашнего ужина. Из носа текла слизь. Я вытерся рукавом. Вновь вставать мне не хотелось, да и не было сил. На четвереньках я полз к выходу из комнаты. Оглянулся. На кровати лежала Вера. В одежде. Что же произошло? Она решила отравить себя и меня? "Эта ночь последняя". Зачем же она так? Зачем? Нужно вызвать скорую. Я выполз в коридор. Телефон стоял на тумбочке. Я взял трубку. Гудка не было. Провод цел. Я подергал рычажки. Нет гудка. Я добрался до куртки и вытащил мобильник. Разряжен. Выключился. Не хочет включаться. Нашел сумочку, достал Верин телефон. То же самое. Нужно включить через зарядное устройство - можно будет позвонить. Я поднялся на ноги и, шатаясь, прошел на кухню. Вытряхнул содержимое всех шкафов. Зарядника не было. Мне стало хуже. Мебель начала казаться прозрачной. Стол, кресла, телевизор - все предметы сделались призрачными. Я вернулся в спальню, чтобы поискать там. Веры на кровати не было. Осталось только углубление от тела. Лежала одежда, еще теплая. Но Веры не было. Ее одежда медленно таяла у меня в руках. Я взглянул на свою - рубашка и джинсы истончились. Сквозь них виднелось тело. Действие яда продолжалось. Нужно бежать на улицу и просить о помощи.
Я спускался по лестнице и видел, как исчезают стены. Я спешил вниз, а над головой раскинулось небо. Синее, тяжелое, давящее. Я пытался сбежать от него, но не мог. Я выбежал на улицу. Людей не было. Ни одного человека. И что хуже всего - дома продолжали исчезать. Налево по улице должна быть площадь. Там круглосуточная аптека. Сил не было. Спуск по лестнице вымотал меня. Я осмотрелся. Машин не было. Ни на мостовой, ни возле тротуара. Ни одной машины на центральной улице города! Так не бывает!
Еле перебирая ногами, я шел к площади. Я думал, что скоро дойду. Думал скоро все встанет на свои места. Меня вылечат. Всех вылечат. Меня уже не удивляло, что вокруг не осталось домов. Не смущало, что я иду голым. Мне нужно было добраться до аптеки.
Я вышел к площади. Ее не было. Вместо площади - поле с ярко зеленой травой. Я оказался на опушке леса. Сел в траву. Кот сказал: "Будет новый мир". Позавчера в новостях, что-то говорили про исчезновения. Я понял, что все вокруг реально. Мой разум был чист. Я мог мыслить совершенно ясно. Никакой путаницы, как после травы. Никакого торможения, как после алкоголя. Яда не было. Никто не хотел меня травить. Зачем мы вчера пили? Почему не смотрели новости? Мы оказались не готовы. Мне стало смешно и стыдно. Смешно - к такому нельзя быть готовым, а стыдно за то, что подозревал Веру. Она ни в чем не виновата. Просто проснулась Мать. Что имел в виду кот? Наверное, проснулась Земля. Это странно - разумная планета. Спящая планета. Но... исчез прежний мир. Исчезла Вера. Кот выбрал меня. Я опять рассмеялся. Он сказал: "Ваша стая будет другой". А была ли наша стая? Стадо. Просто стадо. Наша цивилизация, технический прогресс - просто иллюзии. Мираж на пару тысяч лет. Теперь Мать создала новые стаи. Кем мы будем для них? Кормом? Домашними любимцами? Вьючными животными?
Я услышал голоса и крики. Встал. Из леса выходили люди. Голые мужчины и женщины. Они разговаривали. Некоторые плакали, некоторые смеялись, некоторые кричали. Внезапно гомон стих. Я помахал им рукой. Они не ответили, просто стояли и смотрели. Я обернулся. По полю шли Они. Грация осанки, пластика движений - живая красота. О-о! Новые стаи - прекрасны!