Восемь презервативов. Сыщицкие истории.

Crusoe.

I.

Големба как раз резал жаркое, когда в столовую ворвался развязный и удручённый господин в новом полосатом пиджаке. Сыщику пришлось оставить обед и пройти в экипаж. Развязный оказался антрепренёром; шофёр пробрался сквозь вечерний город и остановился у главного подъезда городской оперы.

Публика толпилась на улице, перед ярко освёщённым и вопиюще пустым театральным зданием. Голембу повели на сцену. В полу зиял люк. На дне открывшейся ямы лежал долговязый человек с животиком, козлиной бородкой, в помятых латах из папье-маше и с переломанной шеей.

- Упал? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Вскоре стало ясно: в начале второго акта, человек с козлиной бородкой (ведущий тенор) - как это было ему привычно - запел и двинулся по тёмной сцене к освещённому замку с Мартой на балконе. Под балконом должен был пройти дуэт; затем выходил ревнивый барон Излишние, впрочем, подробности - тенор зачем-то свернул с пути к Марте и упал в люк, загодя открытый для явления призрака.

Труппа и полиция склонялись к помрачению рассудка, но антрепренёр как никто другой знал холодный прагматизм, меркантилизм и цепкую, рассудочную скрупулёзность певца. Он упирал на заговор.

Големба посмотрел по сторонам, вверх и - особо внимательно - вниз; поднял что-то со сцены, отошёл за кулисы и вернулся с каким-то клочком картона; затем обратился к сценическому механику.

- А как певец обычно находит путь в темноте? Когда глаза слепит прожектор, а второй освещает лишь Марту? Как он проходит мимо всех этих картонажных клумб, стеклянного озера, искусственного пня и мимо люка, наконец?

- Я зажигаю цепь маленьких лампочек по верному направлению к замку, и он идёт вдоль световой дорожки - ответил механик.

- Включите - велел Големба.

Механик ушёл на задворки и защёлкал тумблерами. Дорожка не зажигалась.

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

Он предъявил собравшимся поднятый с пола резиновый кружочек и найденную за кулисами красочную картонную коробочку.

- Вы натоптали - укоризненно заметил сыщик - но их было несколько - целая светящаяся цепочка, ведущая к люку. Извольте, презерватив "Светлячок". "Вы не промахнётесь и в темноте" - вот и коробка с рекламой. Выключите на минутку свет!

Лампы выключили. Презерватив на ладони Голембы похабно засветился зеленоватым светом.

- Проще простого. Перед началом акта, в суете перемены декораций, злоумышленник перекусил провод и выложил новую дорожку из "Светлячков" к люку. А упаковку бросил за кулисы.

- Но кто же это? - осведомился антрепренёр.

- Кто его знает. Один из завистников - ответил Големба и глянул в сторону артистов.

Труппа разом потупилась.

II.

Големба как раз наряжал рождественскую ёлку, когда в гостиную ворвалась группа нетрезвых клерков и увлекла его с собой.

Клерки шатались, икали, говорили наперебой, и за весь путь по заснеженному Сити сыщик понял лишь одно - шеф только что умер, а недавно ещё жил.

Действительно. Его провели в маленький, зашторенный, уютный кабинет на первом этаже. На столе лежали бумаги. Около стола лежал опрокинутый стул. Около стула лежал шеф с простреленной головой. Около шефа лежал револьвер с необыкновенно длинным и толстым стволом.

- Застрелился? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Вскоре стало ясно: контора отмечала Рождество. Служащие скинулись и организовали стол в бухгалтерской комнате наверху; шеф обещал подойти попозже, но вскоре. Сотрудники выпивали, закусывали, клялись в вечной дружбе и симпатиях; тут снизу раздался хлопок. Резкий звук напомнил им о чинопочитании, клерки спустились вниз и нашли, что шеф уже умер, хотя недавно ещё жил.

Големба с сомнением посмотрел на револьвер и хмыкнул; затем принялся осматривать кабинет - шкафы, гроссбухи, ящики, клякс-папир, портрет отца-основателя; поворошил в мусорной корзине, скрылся за шторой, подвигал чем-то на подоконнике, вернулся к собравшейся компании и спросил:

- А кто-нибудь, на время отлучался из бухгалтерии, пока вы праздновали?

Клерки принялись судить и толковать. Выходило, что отлучались все - по разу, по два; за штопором и полотенцем; за забытыми в сюртуке папиросами и по нужде. Но когда хлопнуло - все были у стола.

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

Он запустил руку за штору и предъявил собравшимся взятую с подоконника полупустую бутылку шампанского с резиновыми лохмотьями вокруг горла и обнаруженную в мусорной корзинке красочную картонную коробочку.

- Извольте, презерватив "Гигант". "Вздымайтесь безгранично ввысь!" - вот и коробка с рекламой. В ней ещё один остался.

Сыщик надел презерватив на горлышко и подогрел полупустую шампанскую бутыль у батареи отопления. Поднявшиеся из вина газы пошли в "Гигант" и "Гигант" стал надуваться

Бах!

- Это вы и слышали, а револьвер не услышали бы - он с глушителем. Проще простого. Тихо припрятать со стола бутылку и выйти на минутку; пристрелить шефа, надеть презерватив, поставить бутыль на окно - батарея парового отопления подогреет газы, и все услышат хлопок - но к тому времени злоумышленник будет уже со всеми, в бухгалтерской комнате, за столом.

- И кто же это? - пустился в расспросы протрезвевший персонал.

- Кто его знает. Один из обиженных по службе - ответил Големба и глянул на клерков.

Конторские разом потупились.

III.

Големба выбрил подбородок, правую щёку и как раз намазывал левую мыльным кремом, когда в бритвенном зеркальце отразились китель с нашивками, затем и аккуратные усы. Пришлось обернуться; визитёр желал как можно скорее отвести сыщика за город.

Путь занял час; за это время прояснилось многое.

Усатый в кителе представился начальником тюремной стражи. Утренняя смена нашла под стеной охранника с пулей в голове. Охранник упал с вышки; вышки стояли по периметру обнесённого поля, а на поле содержались бушмены, пленённые в последнем колониальном начинании.

- Мы обыскали всё и всякого, но не нашли оружия - рассказывал начальник стражи. - Да его при наших порядках и быть не могло; к тому же, эти дикари не владеют ни винтовкой, ни пистолетом.

- Да, - подтвердил Големба - я читал в газетах о кампании.

- Я газет не читаю - сухо обронил тюремщик.

Машина подкатила к высоким стенам красного кирпича. Меж стен оказалась настоящая африканская деревня - кафрам набросали соломы, и они выстроили привычный себе посёлок. Теперь маленькие, желтоватые бушмены хлопотали у хижин, забавно цокая. Под стеной лежали переломанные, скомканные и растёкшиеся останки стража.

- Расшибся? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Местный лекарь показал сыщику искорёженную пулю в твёрдой оболочке. Она вошла стражнику в глаз, прошила мозг и скинула с вышки вниз.

- Стреляли снаружи - настаивал тюремщик. - Не может у них быть винтовок.

- А за стену они выходят? - поинтересовался Големба.

- Лишь на работу и в лавку, под конвоем, маленькими группами. У ворот всегда обыск. У нас строго - чуть что, охранник стреляет: в воздух или в противоположную стену; этого хватает - дикари боятся ружей, я вам говорил.

Сыщик с сомнением посмотрел на пулю и хмыкнул; затем пошёл вокруг негрской деревеньки, всматриваясь в стену; остановился, поковырял кирпичи ножом; оглянулся на вышку, прищурился на солнце, зашёл ненадолго тюремную лавку, замкнул круг и вернулся к останкам стража. Бушмены наблюдали за ним с удовольствием.

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

Он запустил руку в карман и предъявил собравшимся купленную в лавке красочную картонную коробочку.

- Извольте, "Легионер". "Африканская страсть, железная прочность!" В газетах писали об оружии бушменов - лук, копьё, нож, боевая рогатка. Рогатка, подумайте! У себя они мастерят их из каких-то животных кишок, а здесь нашли лучший материал - жгут из презервативов "Легионер". А пулю выковыряли из стены или земли - охранники, судя по всему, часто пугают их выстрелами. Я только что вынул такую же. Посмотрите, как расплющены - не о голову же охранника! Хотя

- И кто же.. - охранники обернулись в сторону откровенно веселящейся африканской деревеньки.

- Кто его знает. Один из них. Но зачем вы не читаете газет и снабжаете воинственных туземцев презервативами? - Големба глянул на начальника стражи.

Тюремщики разом потупились.

IV.

Серыми утренними сумерками Голембу поднял с постели огромный и лысый человек. Ещё двое неопрятных и вёртких встали по обе стороны кровати.

Сыщик узнал в лысом здоровяке известного газетного магната и предположил в вёртких журналистов - так и оказалось. Магнат сокрушался о смерти лучшего фотографа, журналисты искренне оплакивали судьбу утреннего выпуска.

- Он снял махараджу с гейшей, я уверен - горячился один из вертлявых, - и всё теперь пропало!

- Убили его, убили - настаивал лысый богатырь.

Големба решил, что среди журналистов лучше держать рот на замке и не задал и единого вопроса, пока не оказался в фотографической студии издательства. На полу, среди разбросанного и испорченного материала раскинулся мёртвый фотограф, оборотив к потолку лицо неестественного оттенка.

- Посинел? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Вскоре стало ясно: в город приехал заморский махараджа. Инкогнито. Ходили слухи, что гость непременно наведается в японский квартал, к одной из гейш; случай особо интересный для журнализма. Фотограф с вечера вооружился камерами, штативами, магнием, стереоскопической трубой и двинулся в засаду к чайным домикам. В три утра лазутчик протелефонировал: оставить за ним всю первую полосу утреннего выпуска; затем и сам ворвался в редакцию, растолкал любопытствующую ночную смену, заперся в фотографической и принялся колдовать: лязгал, звенел, булькал растворами, хихикал и распевал арию из "Вампуки". Затем вдруг завыл, принялся биться о стены и бить стекло. Потом всё смолкло. Сотрудники выбили дверь и нашли, что недавний счастливец мёртв и посинел.

Сыщик подвинул труп, осмотрел побитые и испорченные фотопластинки; понюхал лужицы раствора, извлёк из-под проявочной ванночки клок смятого картона, пристально вгляделся в яркую лампу под потолком, пощёлкал электрическим выключателем. Затем попросил приставную лестницу, выкрутил лампу, извлёк из открывшегося в потолке гнезда какую-то грязную, красно-чёрную тряпочку и спустился к газетному магнату.

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

Он предъявил собравшимся обрывки оплавленной красной резины и найденную под кюветой красочную картонную коробочку.

- "Красный кондом "Матадор". Мощь быка, меткость тореадора". Лампа на потолке фотографической лаборатории всегда красная - иной свет портит фотопластинки. Как только в редакции узнали о сенсации, злоумышленник прокрался в мастерскую фотографа, снял красную лампу и вкрутил белую, одетую в красный "Матадор". Поначалу счастливый фотограф работал при безопасном свете, но вскоре презерватив прогорел, и на чувствительный материал хлынули губительные белые лучи. Негаданная беда ошеломила газетчика, и он отравился проявительным раствором.

- И кто же этот негодяй? - забушевал магнат.

- Кто его знает. Кого-то подкупили конкуренты - ответил Големба и глянул на вертлявых.

Журналисты разом потупились.

V.

Големба не успел сесть в омнибус, как путь перегородили двое в полицейских мундирах, а сзади зашёл некто в штатском.

- Извольте на место покушения.

Противиться было неуместно; Големба сел в авто. Спутники молчали.

Все выяснилось лишь на месте, у городского манежа. По площади были разбросаны руки, ноги, головы и прочие части тел; везде суетились сотрудники тайной и явной полиции, и всё обращалось вокруг невидной фигуры премьера - сам председатель совета министров стоял в центре площади и руководил - грозил, миловал, поощрял, понукал и видимо трепетал всеми членами.

- Покусились? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

- Их было пять, террористов - начал начальник полиции явной.

- Государственных преступников! - перебил некто в штатском из полиции тайной.

- Мерзавцев! - всхлипнул премьер.

- Они пытались метнуть пять бомб

- Кустарных взрывных снарядов

- Орудий разрушения!

- Но замешкались, на удивление, все пятеро

- Промедлили с броском и подорвались сами

- Рука Всевышнего Отечество спасла!

- Почему промешкали?... Где бомбическая мастерская?... Ответите!... - последнее замечание премьера вовсе не понравилось Голембе. Выбора, впрочем, не было.

Големба принялся ворошить останки бомбистов. Что-то привлекло его в близлежащей оторванной руке - он присел, вгляделся, разжал мёртвые пальцы, высвободил какой-то маленький предмет и тщательно изучил его; затем велел носить ему и прочие руки. Тайные и явные прытко разбежались по площади. Нашлись пять правых и четыре левые конечности. Когда с руками было покончено, сыщик занялся карманами государственных преступников. Осмотр, наконец, завершился; Големба подошёл к премьер-министру. Цепь штатских предусмотрительно отсекла сыщика от государственного деятеля; несекретная полиция собралась за его спиной.

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

Он предъявил собравшимся пять блестящих колечек и найденную в кармане террориста красочную картонную коробочку.

- Торговая марка "Че". "Дерзай, Tovarish!". У бомбистов особый катехизис - детей заводить нельзя, вот они и используют подобающие средства - по назначению, разумеется, и носят при себе на случай курсистки, но каждый такой кондом упакован в металлическую фольгу; если проткнуть в центре пальцем - вот так - и подкрутить, выходит похоже на вытяжное кольцо бомбы. Кто-то при снаряжении снарядов заменил металлические колечки на резиновые с расчётом уберечь жертву и погубить метателей; представьте - боевик выхватывает бомбу, дёргает за кольцо, а оно тянется под пальцами, чека выходит с замедлением, анархист в замешательстве а запал горит всего несколько секунд. Так вы спаслись, ваше высокое превосходительство.

- Но где их искать? - спросили из шеренги явной полиции.

- Спросите у этих - Големба кивнул в сторону штатского строя. - Кто подменил кольца? Не двойной ли агент-провокатор среди боевой организации?

Тайные полицейские разом потупились.

VI.

Воскресная лыжная прогулка закончилась в привычном трактире на холме. Големба как раз заказал глинтвейну, когда в залу ввалилась толпа голосящих крестьян в полушубках, малахаях и валенках; они окружили сыщика, вывели на улицу и указали вниз, на реку.

Пейзаж претерпел некоторые изменения. Мост через речку исчез; казалось, его тихо снял и унёс какой-то ребёнок-великан, оставив горсть рассыпанных чёрных счётных палочек на белом снегу.

Деревенские потянули сыщика к реке. Палочки оказались нетронутыми, непогнутыми, но просто лежащими россыпью частями моста - железная конструкция странным образом расчленилась по болтовым и сварным суставам и мягко легла на снег.

- Разобрали? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Вскоре выяснилось: мост соорудили на общественные средства, весной, после паводка и простоял он лето, осень и часть зимы - до Крещенья, а только что распался на части.

Крестьяне успели свыкнуться с последствиями, но теперь желали знать и причину - популярнейшим мнением стали козни диавола; некоторые собирались идти в ближайшую синагогу и окреститься в магометанство; староста, впрочем, стоял на материалистских позициях и настаивал на расследовании.

Големба спустился к мосту, осмотрел отдельные теперь обрезки уголков, швеллеров и двутавров, поковырял торцы балок карманным ножом, отодрал от одного примёрзший клок яркого картона; затем вернулся к обществу и объявил:

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

- Гондон? - крестьяне отчего-то перешли на французский.

- Именно. В торцах балок высверлены полости, в них заложили презервативы, заполненные водой и завязанные; так мост и собрали. Резина не давала вытечь воде, конструкция простояла все тёплые времена года, а в крещенские морозы лёд замёрз и разорвал мост по стыкам.

- Дык хто же - заволновались поселяне

- Кто его знает. Возможно, мостостроители - вот упаковка, примёрзла к стыку ферм: "Эконом-класс, удивительная цена!". Вы, должно быть, недоплатили мастеровым?

Крестьяне разом потупились.

VII.

Големба как раз отбирал на полках пластинки Гайдна, Генделя, Грига и Гершвина, когда в магазин ворвалась толпа бородатых в блузах, балахонах, банданах и батниках; они с омерзением вырвали пластинки из рук сыщика, бросили их на пол и повлекли Голембу за собой.

Спутники общались на странном жаргоне, и сыщик кое-что понял лишь в зале Галереи современного искусства - у стены, на явно неживом бородатом в битловке тяжело покоился тщательно отлитый из меди усечённый конус в два человеческих роста. Судя по всему, конус упал на брадатого с пьедестала, теперь пустого, с табличкою "Фривольный Фавн". Как раз подоспели служители с домкратами - фривольного подняли, откатили и Голембе открылись два обстоятельства: из гладкой медной поверхности волею ваятеля торчал изумительно исполненный фаллос и эрегированный орган буквально проткнул жертву насквозь.

- Извращенец? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Вскоре выяснилось: несчастный был скульптор и это его произведение. Несколько дней назад, Галерея открыла для публики показ современных работ, в их числе и "Фривольного Фавна", но ваятеля мучил сильнейший утренний тремор, и он пришёл на выставку только сегодня, с утра и сразу же направился в зал. Через два часа пришёл сторож с обходом и нашёл "Фавна" на скульпторе - вернее скульптора под "Фавном".

Големба велел заново установить фавна на подставку. Усечённый конус с вызывающе торчащим окровавленным пенисом валко встал на плоскую площадку вершины. Сыщик слегка и боязливо качнул изваяние; хмыкнул; затем вынул что-то из руки павшего бородача, поискал на полу, зачем-то обошёл прочие залы и вернулся назад.

- Я так и знал - сказал Големба. - Это презерватив.

Он предъявил собравшимся смятую резинку, вынутую из кулака покойного и найденную на полу красочную картонную коробочку.

- Кондом "Фавн", "Теперь любой так может!" Кто-то попросту надел презерватив на фаллос, как кусочек сыра на крючок мышеловки и жертва - этот несчастный - немедленно попалась; он пришёл, увидел глумление над своей работой, гневно, без раздумий сдёрнул и "Фавн" очень неустойчив, можете проверить.

- Да - возразил один из музейных работников - но почему именно на него? Что за мышеловка? Любой из посетителей мог бы попасться

- Не мог. Прежде всего: кто знал, что презерватив - не часть композиции, не задумка скульптора, но чуждый на статуе предмет? Кто мог об этом знать, кроме ваятеля? Или ревнивого сотоварища по творческому делу и дружеским посиделкам в студии? И потом - где посетители? Я обошёл залы - никого нет, одни авторы.

Люди искусства разом потупились.

VIII.

С двенадцатым ударом настенных часов в дверях появился посыльный и предъявил Голембе значок. Сыщик поспешил.

В огромном парке за огромными деревьями скрывался огромный дом. Големба со спутниками вошли в маленькую боковую дверку, поднялись на тесном лифте под самую крышу и оказались в просторной комнате без окон.

- О вас доложили - начал человек неопределённых, но цветущих лет в мышиного цвета костюме из-за стола с яркой лампой - прочая комната и сотрудники остались в тени - и вот вы здесь. Дело государственной важности. Нам нужен ключ.

- Слесарь запил? - резонно спросил Големба?

Вкруг загалдели.

Вскоре стало ясно: речь идёт о тайнописи. Контора - так называл свой офис мышиный - уловила беспроводную, шифрованную связь с закордоньем и после каждой передачи недружественные войска и броненосцы двигались вдоль границ и устраивались как-то особенно точно и неудобно для отечественных частей и эскадр.

- Мы определили место передатчика, - рассказывал главный, нашли и самого шпиона, принялись за слежку, но по несчастью - тут он нехорошо сверкнул стёклами пенсне на сотрудников - не вдаваясь в детали, шпион умер. Теперь нам надо найти ключ от шифра. Тогда Контора оценит значимость ущерба и даже займётся встречной радиоигрой

- Я не разбираюсь в ключах и шифрах - удручённо сказал Големба.

- Это понятно.

Мышиный повелительно махнул рукою.

- Объясните.

Из-за теневой черты выдвинулся некто невидный и затараторил:

- Если вы пронумеруете алфавит, знаки препинания и подставите номера вместо букв тайного сообщения, выйдет похоже, но такой шифр легко разгадать; здесь несколько иное - у агента были какие-то тексты и он обозначал буквы криптограммы двумя числами, например: 3-32 или 6-12. Это означает, что буква, закодированная группой 3-32 такая же, как 32-я буква в третьей строке текста-ключа; буква, скрытая под группой 6-12 та же, что и 12-я буква в шестой строке ключа и так далее. Итак, ключ - любой, достаточно объёмистый текст. Книга, газета, брошюра. Такой же текст был и на другой стороне. И ещё - шпион часто менял ключи.

- Но нельзя ли поискать у него на квартире? - озадаченно предложил Големба.

- Искали. Ничего не подходит.

- Но если он брал книгу в библиотеке?

- Найдите и библиотеку, и книгу - нетерпеливо отрезал мышиный.

- А при передатчике?

- В том месте не может быть и нет ни клочка текста - сварливо отмахнулся начальник. - Он радировал из номеров портового борделя. Хозяйка, понятно, ничего не знает. Итак, что вам нужно для работы?

Големба почему-то успокоился. Он попросил пару суток времени, несколько образцов вражеской тайнописи и некоторую сумму из секретных фондов. Сумму выдали под подписку о неразглашении.

Через пару дней все снова собрались комнате без окон, и Големба пустился с места в карьер:

- Я так и знал. Это презерватив.

Пенсне мышиного полыхнуло огнём, но тут на стол легли красочные картонные коробочки - немало, не менее десятка. А из коробочек появились и тексты - инструкции по применению, листовки министерства народного здоровья, рекламные листки и купоны на скидку.

- Именно и только такие тексты есть в каждом борделе - пояснял Големба - но их никто и никогда не читает, даже не вынимает из упаковки; а тексты обширные - хотя и мелкой печати - на многих языках, интернациональные Я попросту накупил на все ваши деньги разных кондомов в окрестных аптеках и по очереди приложил к шифровкам - извольте: "командир 11й дивизии проигрался, возможна вербовка" - расшифровано инструкцией к "Джеймсу Бонду", "Ваш кинжал под плащом".

Сотрудники в изумлении пересекли теневую черту и сгрудились у стола.

- Но чтобы расшифровать, надо знать марку презерватива? - уточнил невидный криптограф - кто же оповещал об этом за границу?

- Кто его знает. Должно быть, второй шпион. Оповещать, впрочем, не обязательно. Марок не так много, можно просто пробовать один за одним - и, разумеется, держать соответствующую библиотеку. Возможно, за кордоном заведено не лениться и доставлять все новинки в шифровальный отдел - а вы, как я вижу, не часто пользуетесь презервативами?

Контрразведчики разом потупились.