Обмороченный полисмен.

Дороти Сейерс.

"The haunted policeman"

Пер. Crusoe.

- О небеса! - воскликнул его светлость - ужели я тому виной?

- Судя по всему, да - ответила его супруга.

- Тогда сомневаться не приходится. Неопровержимое доказательство невозможного результата.

Няня нашла в словах лорда личный упрёк и осуждающе откликнулась:

- Он прелестный мальчик.

- Хм - сказал Питер, прилаживая к глазу монокль - Да, в этом вы эксперт. Дайте его мне.

Няня, затаив дыхание, передала лорду свёрточек и с облегчением увидела, как ловко принял новорожденного мятущийся отец. Человеку с солидным опытом дядюшки было не впервой держать младенчиков. Уимси осторожно опустился на угол кровати.

- Он в порядке? - в голосе молодого отца слышалось некоторое беспокойство. - В вас я не сомневаюсь - но никогда не знаешь, к чему приведут совместные усилия.

- Он в полном порядке - сонно откликнулась Хэрриет.

- Отлично.

Уимси резко обернулся к няне.

- Хорошо, возьмите его. Унесите и скажите, чтобы выписали счёт. Хэрриет, он очень интересное дополнение к тебе, но мог бы стать чертовски горькой заменой.

Лорд Питер провёл последние двадцать четыре часа в одиночестве и страхе за жизнь роженицы и теперь говорил не очень твёрдо.

Хлопотавший в соседней комнате врач вошёл как раз к последним словам.

- Ты попросту дурень, никакой опасности и близко не было. Представление окончено; ничего больше не будет - беги, поиграй во дворе. - Медик твёрдо указал на дверь - Спать. Ты видел всё, что возможно.

- Я в порядке. Совсем не устал, просто бездельничал. Теперь послушай - Уимси агрессивно ткнул пальцем в сторону соседней комнаты - скажи своему персоналу, что, если я хочу взять сына на руки - я беру его на руки. Если мать хочет поцеловать его - она целует. Не потерплю в своём доме проклятой гигиены.

- Прекрасно - ответил врач. - Как пожелаешь. Всё за спокойную жизнь. Я верю в пользу микробов. Укрепляют иммунитет. Спасибо, обойдусь без стаканчика. Спешу к следующей роженице, спиртной дух подрывает доверие.

-К следующей? - с ужасом спросил лорд Питер.

- В госпиталь, к своим мамашам. Ты не уникален, всего лишь один из длинного списка.

- Боже! Что за страшный мир!

Они спустились по большой винтовой лестнице. Зевающий лакей в прихожей держался на посту из последних сил.

- Пока, Уильям - сказал лорд Питер. Лети на волю, я запру. - Он выпустил доктора на улицу. - Доброй ночи - и спасибо, старик. Прости, я накричал на тебя.

- Все вы такие - философически обобщил медик. Ладно, дурень. Я ещё зайду - гонорар надо отрабатывать - но совершенно не хочу приходить к тебе по вызову. Теперь вы полная семья. Поздравляю!

Автомобиль, недовольный долгим ожиданием на холоде, покашлял и укатил прочь. Питер остался на крыльце. Всё кончилось, пора было и поспать, но Уимси чувствовал необыкновенную бодрость и с удовольствием посидел бы в компании. Лорд Питер оглянулся на изящные перила лестницы, зажёг папиросу и принялся блуждать взглядом по цепи бульварных фонарей. И тут он увидел полисмена.

Фигура в синем мундире поднималась к Саут Одли Стрит. Полицейский курил и шёл, но не обычной твёрдой походкой констебля; он двигался походкой очень растерянного человека безо всяких властных полномочий. Бобби приблизился, вернул шлем на положенное место и провёл рукой по лицу, как будто отгоняя наваждение. Долг обязал его присмотреться к одинокому господину с непокрытой головой, в вечернем платье, на крыльце и в три утра; но джентльмен был трезв и на первый взгляд непричастен к уголовному преступлению. Полицейский отвёл глаза и пошёл мимо.

- Доброе утро, офицер - произнёс джентльмен. Полисмен обернулся.

- Доброе, сэр.

- Так рано и уже на службе - лорд Питер старался завязать беседу. Ему очень хотелось с кем-нибудь поговорить. - Заходите, выпьем по стаканчику.

Предложение откликнулось профессиональной подозрительностью.

- Не сейчас сэр, спасибо - твёрдо ответил служитель порядка.

- Почему бы и не сейчас? Есть хороший повод. - Питер отбросил папиросу. Окурок прочертил огненную дугу и рассыпался снопом искр на мостовой. - У меня сын родился.

- О! - воскликнул полисмен, возвращаясь к безмятежному доверию - Первенец, да?

- И последний; теперь я в этом уверен.

- Так и мой брат говорит, всякий раз. "Больше ни одного!" У него одиннадцать. Что ж сэр, удачи вам. Всё понимаю и спасибо большое, но после того, что сержант сказал мне лучше отказаться, хотя и неправ он - ни капли я за ужином не выпил, даже пива, чтоб мне провалиться!

Лорд Питер склонил голову набок и пустился в расспросы.

- Сержант сказал, что вы пьяны?

- Да, сэр.

- Но это не так?

- Нет, сэр. Я видел всё собственными глазами и в точности рассказал ему, только не могу объяснить, что со всем этим стало. Но я не пил сэр; сами видите.

- Тогда - как заметил мистер Джозеф Сэрфес в разговоре с леди Тизл - вас мучает сознание собственной безгрешности. Джозеф вёл дело к тому, что, если вас и без вина считают виноватым, стоит пойти и выпить. Пойдёмте, вам станет лучше.

- Да, сэр, не могу Я в самом деле немного не в себе.

- Итак, вперёд. Заходите же, ради всего святого, составьте мне компанию!

- Да, сэр - безропотно повторил полисмен и грузно затопал по лестнице.

Поленья в камине светились ярко-красным жаром сквозь пепел. Питер поворошил кочергой; забегали весёлые язычки пламени.

- Присаживайтесь. Я сейчас.

Констебль сел, снял шлем и огляделся, пытаясь вспомнить, кто квартирует в хоромах на углу бульвара. Выгравированный на большой серебряной чаше герб ничего не объяснил ему, равно как такие же - но в цвете - сословные эмблемы, вытканные на покрывалах двух кресел: три белые мышки, скачущие по чёрному полю. Питер неслышно вышел из тени под лестницей и застал полицейского за изучением герба. Бобби водил по абрису толстым пальцем.

- Изучаете геральдику? Работа семнадцатого века, несколько грубая. Вы ведь недавно на этом участке? Меня зовут Уимси.

Лорд Питер поставил поднос на стол.

- Если желаете пива или виски - скажите. Я выбрал эти бутыли под настроение.

Гость вытянул шею и в смущении уставился на обвитые серебряной фольгой пробки.

- Шампанское? - сообразил он. - Никогда не пил, сэр. Но с удовольствием попробую.

- Поначалу оно покажется слабым - ответил Питер но, когда выпьете достаточно, поплачетесь о горькой вашей доле.

Пробка вылетела, напиток вспенился в широких бокалах.

- Так! - сказал полисмен. - За вашу славную хозяйку, сэр, и за новорожденного джентльмена. Долгой жизни, всего самого лучшего. Немного похоже на сидр, правда, сэр?

- Шутите. Поймёте после третьего стакана - если продержитесь, конечно. И спасибо за добрые слова. Вы сами-то женаты?

- Пока нет, сэр. Надеюсь посвататься после повышения: хочу получить сержанта, да что-то никак. А прилично будет спросить, сэр - давно вы женаты?

- Чуть больше года.

- О! Ну и как вам семейная жизнь?

Лорд Питер засмеялся.

- Последние двадцать четыре часа терзаюсь мыслью: как можно с моей удачей, с успехами во всяческих славных делах так глупо рискнуть всем ради дурацкого эксперимента?

Полисмен одобрительно кивнул.

- Понимаю, сэр. По мне жизнь устроена так - без риска вы никто. Но если осмелитесь, а дела не пойдут - что с вами будет? И, если коротко, - когда что-то случается, то случается сразу и времени подумать уже нет.

- Совершенно согласен - ответил Уимси и снова наполнил бокалы. Он успокоился в обществе полицейского. Единокровный воспитанник своего класса всегда обращался к простым людям в минуты душевного беспорядка. Давеча, в разгар сокрушительной для его нервов семейной бури, лорд, следуя инстинкту почтового голубя, нашёл покой в буфетной. Там его приняли очень хорошо: доверили даже чистку столового серебра.

Шампанское и недосып необыкновенно просветлили ум лорда Питера. Уимси расслабился и наблюдал за действием Пол Роджера урожая 1926 года на организм констебля. Первый бокал отозвался житейским философствованием; второй открыл имя - Альфред Барт - и стал причиною некоторых дальнейших и загадочных ламентаций в адрес участкового сержанта; за третьим - как и предполагалось - последовала сама история.

- Вы правильно поняли, сэр - (начал полисмен) - я недавно на этом участке. С начала этой недели и пока не знаю здешних жильцов - ни вас, сэр, ни прочих. Джессоп - он всех знает, то же и Пинкер - правда его перевели в другой отряд. Вы, должно быть, видели Пинкера - здоровый парень, вдвое больше меня, с рыжими усами. Думаю, видели.

- Вот, сэр, скажу вам - я знаю этот район, но без подробностей, не как свои пять пальцев, если так можно выразиться. Конечно, могу в чём-то ошибиться, но даже и не думал, что так оплошаю. Но ошибся - хотя и не пил, и ничего такого. Ладно, перепутал номер - со всяким может случиться. Но одно скажу, сэр - я видел этот номер тринадцать так же ясно, как нос на вашем лице.

- Вы не могли выразиться сильнее - отметил лорд Питер. Нос Уимси было невозможно не заметить.

- Вы знаете Мермен Энд, сэр?

- Думаю, да. Длинный тупик на задворках Саут Одли? По одной стороне дома, на другой - высокая стена?

- Точно, сэр. Высокие и узкие дома, все одинаковые; у каждого длинное, крытое, с колоннами крыльцо-галерея.

- Да. Как выход из сквернейшего увеселительного парка Пимлико. Ужасно. Надеюсь, улицу никогда не застроят полностью, и уродцы не переберутся на другую сторону. Там сохранился подлинный дом восемнадцатого века. Но что вы делали на Мермен Энд?

Полицейский констебль Барт оглядел просторную залу: камин работы Адама с фигурами изящного литья; дверные арки с фронтонами; высокие окна с полукруглым верхом; благородные пропорции лестницы. Он обдумывал фразу.

- Дом джентльмена - наконец произнёс он. Просторно, если вы понимаете, о чём я. Но в таких покоях нельзя вести себя по-простому. - Он помотал головой. - Неуютно, понимаете ли. Это не место, где можно засучить рукава и посидеть за пивом с рыбкой. Это высший класс. До ваших слов никогда о таком не задумывался, но теперь понимаю, что не так в домах на Мермен Энд. Их как будто спрессовали. Я был этой ночью в домах Мермен Энд - во многих домах - и это точно так. Они сдавлены. Но расскажу по порядку.

- Незадолго до полуночи - (продолжил полисмен) - я повернул на Мермен Энд с обычным обходом, дошёл до дальнего конца улицы и увидел подозрительного типа. Он крался вдоль стены. В этой ограде - вы знаете, сэр - калитки с задворок каких-то садов и парень околачивался возле одного из проходов. Неопрятный молодец, в мешковатом старом пальто - возможно бродяга с набережной Виктории. Я навёл на него фонарь - улица освещена плохо, а ночь тёмная - но не разглядел лица: подозрительный человек напялил рваную, старую шляпу и замотался шарфом. Мне это совсем не понравилось, и я приготовился спросить, кто он и что здесь делает, но тут услышал ужаснейший крик со стороны домов. Страшный крик, сэр. Кто-то кричал - "Помогите! Убивают! Помогите!" - да так, что кровь стыла в жилах.

- Мужской или женский голос?

- Думаю мужской, сэр. Зычный крик. Я спросил у странного типа: "Слышали? Что там такое? Из какого это дома?" Он ничего не ответил, но указал направление; мы кинулись через дорогу, поднялись на крыльцо и услышали изнутри хрип - как будто кого-то душили, потом удар - что-то упало на входную дверь с внутренней стороны.

- Господи помилуй - сказал Питер.

- Я подёргал дверной колокольчик, крикнул: "Эй? Что у вас там?" и начал стучать в дверь. Я звонил и бил, стучал и трезвонил - никакого ответа. И тут мой спутник откинул крышку прорези для писем и заглянул внутрь.

- Горел ли в доме свет?

- В доме нет, сэр. Но над входной дверью горел яркий фонарь, и я разглядел номер - тринадцатый; чёткие цифры на фрамуге. Да, этот парень вгляделся внутрь, потом как-то странно поперхнулся и отскочил. "Эй! - спросил я - Там что-то не так? Дай-ка глянуть". И приложил глаз к щели.

Констебль взял паузу и глубоко вздохнул. Питер снял проволоку со второй бутыли.

- А теперь сэр - сказал полисмен - верите вы или нет, скажу: тогда я был трезв как сейчас. Я расскажу вам всё что видел, без запинки, как по писанному. Не то чтобы я разглядел много через узкую щель, но постарался уловить побольше боковым зрением: осмотрел центр холла, покосился налево, направо, на первые ступеньки лестницы. Вот что я видел: попомните каждое слово, иначе не поймёте всей истории.

Альфред Барт смазал язык доброй порцией Пола Роджера и продолжил.

- Прежде всего, пол. Я разглядел его во всех подробностях. Чёрно-белые квадраты, как мраморная плитка по всему очень длинному холлу. Примерно посредине левой стены - лестница с ковровой дорожкой и статуя высотою в фут - нагая женщина с горшком голубых и жёлтых цветов. По соседству с лестницей - открытая дверь в освещённую комнату. Я разглядел торец стола, скатерть, множество хрусталя и серебряных приборов. У двери, ближе ко входу с улицы - шкаф: большой, блестящий, чёрный, разрисованный золотыми фигурами - такие вещи показывают на выставках. В торце холла вроде бы оранжерея, но я не разглядел её толком: что-то очень пёстрое. Направо вторая дверь и тоже открытая. За ней - прелестная гостиная, с бледно-голубыми обоями и картинами на стенах. Холл тоже украшен картинами, а с правой стороны стоит стол с медной чашей - должно быть, для визитных карточек. Вот так-то сэр; скажите, мыслимо ли такое выдумать, если сам не видел?

- Я знал людей, гораздых на небывальщину - задумчиво сказал лорд Питер - но ваш рассказ особый. Рассказывают о крысах, змеях и котах; иногда и о нагих женских фигурах, но пьяный не вообразит лакированного шкафа и стола в приёмной - никогда о таком не слышал.

- Теперь сэр - согласился констебль - я вижу, что вы мне верите. Но в доме было кое-что ещё и в это поверить не так-то просто. Сэр, на полу лежал мертвец. Я видел его так же ясно, как вижу вас. Крупный, чисто выбритый мужчина в вечернем костюме. Из горла торчит нож. Я разглядел резную рукоять и лужу яркой крови на квадратах пола.

Полисмен посмотрел на Питера, утёр лоб носовым платком и прикончил четвёртый бокал шампанского.

- Он лежал головой к столу, вытянув ноги к входной двери, но узкая щель перекрыла мне ближний обзор. Понимаете, сэр, я глядел через прутья корзинки для корреспонденции и что-то внутри - должно быть, письма - мешало мне смотреть вниз. Но я мог глядеть вперёд, косить по сторонам и зрелище, как это говорят, отпечаталось в мозгу раскалённым железом, хотя смотрел я и недолго - не более четверти минуты. Потом свет разом погас, как будто кто-то нажал на общий выключатель. Я оглянулся и, не побоюсь вам сказать, понял, что одурачен. Слушайте! Мой парень в шарфе удрал!

- Чертовски неуместно - заметил Питер.

- Удрал! - повторил полисмен, - и оставил меня у двери. И вот тут, сэр, я допустил серьёзную промашку: решил, что молодец не успел уйти далеко и кинулся за ним. Но парень скрылся; я остался один среди пустой улицы. Все окна были темны - забавная вещь, сэр: в округе творится бог знает что, но никто не выказывает ни малейшего интереса. Никто из обитателей тупика не поднялся на мои крики и удары в дверь, и ни одна живая душа не откликнулась на ужасный вопль. Такие здесь нравы - вы наверняка замечали это, сэр. Человек ложится в кровать, не заперев ставни на первом этаже или не заметив, что в трубе горит сажа, но никто не придёт с предостережением; он так и заснёт, а соседи скажут: "Будь оно неладно, но это не наше дело". И спрячутся под одеяла.

- Да. - сказал лорд Питер. - Таков город Лондон.

- Истинно, сэр. В деревне всё иначе. Вы и булавки не поднимете без того, чтобы кто-то не подошёл и не справился - где взяли, но в Лондоне всякий сам по себе Ладно, но мне надо было что-то делать; я засвистел в свисток, и это их проняло. Окна зажглись сразу и по всей улице. Тоже Лондон, сэр.

Лорд Питер кивнул.

- Столичные степенства и почтенства вознамерились проспать до труб Страшного суда и лишь тогда чванно снизойти до безгрешных небес. Но Бог никогда не затруднится сказать: "Эй, Михаил! Подними их! Свистни им! Пусть Запад и Восток сойдут с мест по свистку полицейского!"

- Именно, сэр - ответил полицейский констебль Барт и в первый раз отметил неожиданную ядрёность шипучего напитка. Он запнулся; затем продолжил.

- Я засвистел, и вот что случилось дальше. Ко мне подошёл Визес - человек с другого участка. Нам расписывают места и часы встреч друг с другом, каждую ночь по-разному. На этот раз рандеву назначили на двенадцать ночи, Одли Сквер. Визес подошёл ко времени, сразу же откликнулся на свисток и увидел, как я обращаюсь к освещённым окнам и уверяю встревоженных жильцов, что ничего не произошло - небольшое происшествие ниже по улице. Я вовсе не хотел, чтобы насельники высыпали из домов и предоставили нашему парню удобный случай скрыться в толпе. Визес явился очень кстати. Мы отошли к концу тупика, и я объяснил: в прихожей дома номер 13 лежит мертвец. Похоже, убийство. "Номер 13? - спросил Визес. - Не может быть, тупая башка. На Мермен Энд нет тринадцатого номера. Тут все дома чётные". И это оказалось так, сэр! Вторая сторона улицы не застроена и у домов лишь чётные номера - за исключением большого здания под номером один на углу.

- Визес ошарашил меня. Я рассказывал вам, что на участке недолго - с начала этой недели, ещё не освоился с районом и не успел выучить нумерацию. Это так; но я совершенно отчётливо видел именно этот номер в свете фонаря и не мог обмануться. Визес дослушал меня до конца и предположил, что я неверно прочёл цифры: речь идёт о доме 12. Не 18 - на Мермен Энд лишь шестнадцать зданий и не 16 - я помнил, что дом не был последним в ряду. Мы решили проверить десятый и двенадцатый.

- Войти в номер двенадцать не составило труда. Приятнейший пожилой джентльмен вышел в халате и спросил - в чём дело, чем может помочь? Я извинился за беспокойство и объяснил - в одном из домов произошло несчастье, не слышал ли он чего? Конечно же, я понял, что это не наш дом, как только открылась дверь - в номере 12 был лишь маленький, обшитый простыми панелями холл с лакированным полом - пустая и опрятная прихожая - ни чёрного шкафа, ни статуи обнажённой женщины, ничего подобного. Старый джентльмен рассказал, что его сын услышал крики и удары несколько минут назад, высунулся в окно, но ничего не увидел; оба, отец и сын, решили, что обитатель номера 14 в который раз забыл ключ от входной двери. Мы поблагодарили любезного хозяина, и пошли в номер 14.

- Там пришлось потруднее. Свирепый господин: должно быть, служил в армии, перешёл на гражданскую правительственную службу, работал в Индии, теперь в отставке. Смуглый и зычный джентльмен со смуглым слугой - какая-то негритянская порода. Господин пожелал узнать, какого чорта тут творится и почему порядочные люди не могут вкусить заслуженного сна. Он предположил, что молодой идиот из номера 12 опять напился. Визесу пришлось повысить голос; в конце-концов, негр сошёл с лестницы и впустил полицию в дом. Увы, но нам опять пришлось извиняться. Ничего похожего - лестница не на той стороне, стены покрыты чем-то вроде латуни и увешаны туземными изделиями - вы понимаете, о чём я - есть статуя в фут вышиной, но это какой-то языческий божок со множеством рук и голов. На полу чёрно-белый линолеум. Слуга оказался придурковат; из его речей я не понял и половины. Он, вроде бы, спал в задней комнате и проснулся лишь от звонка хозяина. Затем наверху лестницы появился и сам хозяин. Джентльмен зычно требовал покоя - шум, как это всегда бывает, идёт из дома номер 12 и если тамошний молокосос не прекратит якшаться с погаными цыганами, то его папаша под суд пойдёт. Не видел ли он чего-нибудь? Нет, не видел. Учтите, сэр: я и молодец в шарфе стояли в крытой галерее входа, а вы не можете видеть, что творится у двери одного дома из других зданий: крыльцо закрыто по бокам цветными стёклами и так по всей улице.

Лорд Питер Уимси посмотрел на полисмена, затем на бутылку, словно соразмеряя ёмкости; поразмыслил и наполнил оба бокала.

Констебль освежился.

- Так, сэр. После второго дома Визес начал глядеть в мою сторону с некоторой укоризной, но ничего не сказал и мы направились к номеру 10: там проживают две сумасшедшие леди, в холе сплошь чучела птиц и обои, похожие на справочник флориста. Та, что спит в передних комнатах, глуха, как пень; та, что почивала в задней половине дома, просто ничего не слышала. Но мы учинили подробный расспрос и узнали, что кухарка двух безумных леди услышала со стороны дома номер 12 крик "На помощь!", спрятала голову под подушку и принялась молиться богу. В доме нашлась разумная прислужница. Девушка высунулась из окна на мои стуки и крики и заподозрила неладное, хотя, поначалу, и не увидела ничего - нас скрывал портик. Она смотрела на улицу, замёрзла, отошла к кровати за шлёпанцами, а когда вернулась к окну, немедленно увидела бегущего по улице человека. Он двигался очень быстро и совершенно неслышно, как будто бы в резиновых галошах. Служанка разглядела развевающиеся концы шарфа. Человек пробежал по улице и свернул направо; потом раздались новые шаги - это я пустился в погоню. К сожалению, девушка следила лишь за беглецом и не заметила, с какого крыльца я выбежал на улицу. Отлично, свидетельница подтвердила, что я не выдумал всё от начала и до конца - шарф служил тому доказательством. Служанка не признала беглеца, что вовсе не удивительно - две старые леди наняли её совсем недавно. Помимо прочего, молодец стоял напротив меня, когда раздался крик, а значит не имел отношения к убийству. Уверен, он просто не захотел выворачивать перед полицией карманы, и когда я повернулся к нему спиной, решил поискать местечко поспокойнее.

- Не буду - (продолжил полисмен) - надоедать вам рассказами о дальнейших осмотрах. Мы опросили всех, от номера 2 до номера 16 и ни в одном доме не нашли ничего похожего на тот роскошный холл, что я и парень в шарфе разглядывали сквозь щель для писем. И ни одна живая душа не помогла нам более ничем. Я говорил долго, сэр; на деле всё произошло очень быстро. Сначала крики - насколько секунд, не более; они ещё не утихли, а мы уже перебежали улицу и встали перед дверью. Я стучал и кричал, но недолго - мой парень наклонился к прорези для почты, следом посмотрел внутрь и я. Холл оставался освещён от силы пятнадцать секунд: за это время молодец в шарфе успел отбежать от крыльца. Я бросился за ним и засвистел в свисток. Всё заняло минуту, от силы полторы.

Итак, сэр, мы обошли все дома по Мермен Энд. Скажу вам, что снова почувствовал себя одураченным; то же и Визес. Он обратился ко мне: "Барт - сказал он - это ты так шутишь? Может, тебе уйти из полиции и определиться в мюзик-холл?" Тогда я заговорил с ним по-другому - посерьёзнее: "Слушай, если мы схватим этого парня в шарфе, он подтвердит мои слова. И ещё - ты что, думаешь, я ради дурацких шуточек готов работу потерять?" "Это верно. Я знаю, ты парень непьющий: может, видения у тебя?" "Видения?! Я видел труп, в прихожей, с ножом в шее - чего тебе ещё надо? Жуткое зрелище, кровь по всему полу". "Ладно - сказал Визес - может, он и не умер или тело из прихожей успели убрать". "Ага, и дом тоже успели убрать". Тут Визес спросил каким-то странным голосом: "А ты уверен насчёт дома? Ты точно не выдумал всех этих голых баб?" Нашёл чего спросить. "Нет - сказал я. - Всё так и было. Слушай, хватит дурака валять. Надо прочесать Лондон и найти парня в шарфе". "Да - глумливо поддакнул Визес - что за жалость! Он так некстати исчез!" "Некстати - ответил я. - Только не надо говорить, что я и его вообразил. Девушка видела и парня, и шарф; спасибо ей - иначе ты бы уже вызвал ко мне психических санитаров из Колни Хэтч". "Ладно - сказал Визес. - Вижу, ты не знаешь, что делать. Лучше позвони в участок и спроси инструкций".

- Так я и сделал. Сержант Джонс лично прибыл на место, очень внимательно выслушал нас обоих, прошёлся по улице - медленно, из конца в конец - вернулся и сказал мне: "А теперь, Барт, ещё раз и со всеми подробностями опишите мне ту прихожую". Я рассказал ему то же, что и вам, сэр. Тогда сержант сказал: "А вы уверены, что слева от лестницы была комната с бокалами и серебром на столе? А правая комната украшена картинами?" "Так точно, сержант, именно так". Тут Визес воскликнул - "Ага!" - злорадно так вскрикнул. А сержант и говорит: "А теперь, Барт - прямо такими вот словами - возьмите себя в руки и посмотрите на дома. Видите? У всех одинаковые фасады. И ни в одном доме нет двух комнат по обеим сторонам прихожей. Смотри на окна, идиот!"

Лорд Питер откупорил последнюю бутылку.

- Не скажу вам, сэр (констебль вернулся к рассказу) что Джонс честил меня по заслугам. Как мог он подумать, что я упустил это из виду! И Визес всё заметил, вот почему он думал, что я пьян или спятил. Но Альфред Барт верит собственным глазам. Вначале я решил, что два дома объединены изнутри в один, но это оказалось не так - мы зашли в каждый и не обнаружили ничего подобного, если не думать о потайных дверях из детективных историй. "Всяко говорите - ответил я сержанту - но крики-то были, их слышали жильцы. Спросите у них". И Джонс согласился: "Что ж, Барт, даю вам шанс" - и постучал в номер 12; он не захотел более тревожить жильцов четырнадцатого. На этот раз к нам вышел сын: отзывчивый, как и его отец, джентльмен; ничуть не рассердился на нас и всё рассказал: "Да, я слышал крики, да и батюшка их слышал. От номера 14 нам постоянное беспокойство. Странный малый, этот четырнадцатый - не удивлюсь, если он бьёт своего несчастного слугу. Эти англичане из колоний! Аванпост Империи, вы понимаете. Грубые люди, скорые на руку - опять же, соус карри вреден для желудка". Тут я собрался снова навестить номер 14, но терпение сержанта лопнуло. "Вы прекрасно понимаете, Барт, что нам нечего делать в номере 14 и, по моему мнению, ты либо спятил, либо пьян. Немедленно иди домой, проспись и приходи ко мне, когда придёшь в здравый рассудок". Я пытался спорить, но безо всякого проку; Джонс ушёл, Визес направился на свой участок. А я прогулялся туда и сюда, потом на смену пришёл Джессоп, я пошёл прочь и встретил вас, сэр.

- Но я не был пьян - нет сэр; посмотрите - я и сейчас трезв, хотя в голове и шумит. Наверное, это от шипучки, хотя по вкусу и не скажешь. Но я не был пьян и точно знаю, что остался в своём уме. Меня обморочили - вот как, сэр - это был морок. Возможно, что в одном из домов кого-то убили много лет назад, и я увидел это сегодняшней ночью. Может быть, после убийства хозяин поменял номера домов по всей улице - такое бывало, я слышал, но, когда наступает та самая ночь, всё становится так, как было прежде. А я теперь опорочен: духи сыграли со мной гадкую шутку, ни за что опозорили простого человека. Думаю, сэр, вы со мною согласитесь.

Рассказ полисмена занял несколько времени; стрелки дедовых настенных часов показывали четверть пятого. Лорд Питер благожелательно посмотрел на собеседника. История успокоила его. Уимси давно не ел - пропустил вчерашний чай, не имел аппетита пообедать и опьянел несколько сильнее рассказчика, но сохранил ясность ума - шампанское побороло нервное потрясение и неусыпные бдения. Он приступил к расспросу:

- Виден ли был потолок, какая-то его часть или светильники через щель для писем?

-Нет, сэр; мешал козырёк изнутри. Я мог смотреть направо, налево, прямо перед собой, но не вверх и не на ближнюю часть пола.

- Когда вы смотрели снаружи, в доме было темно - светил только фонарь над дверью. Но когда вы посмотрели в щель, все комнаты оказались освещены: правая, левая и задняя?

- Так точно, сэр.

- У этих домов есть чёрный ход?

- Да, сэр. Если выйти с Мермен Энд и свернуть направо, вы увидите маленькую дорожку. Туда и выходят задние двери.

- У вас отличная зрительная память. Не удивлюсь, если и прочие виды памяти столь же хороши. Скажите мне, к примеру: вы посетили все дома. Какой из них имел свой, особенный запах? Меня особенно занимают 10, 12 и 14?

- Запах, сэр? - Полицейский закрыл глаза и собрался с мыслями. - Да, это так, сэр. Номер 10, там, где две леди, пах как-то по-старинному. Я слова не подберу, сэр. Не лаванда - но что-то подобное, леди держат их в стеклянных чашах, навроде розовых лепестков - нет, не то. Ароматическая смесь, вот что это было, сэр. Попурри - смесь сухих пахучих цветов и трав. Теперь номер 12. Там не пахло ничем особенным; я, впрочем, подумал, что хозяева держат прекрасную прислугу, хотя никто кроме членов семейства к нам не вышел. Прекрасно натёртый пол, стеновые панели начищены как зеркало. Пчелиный воск и скипидар - вот чем там пахло. И полировочная мазь. Приятный, отчётливый запах опрятного дома. Но номер 14 - иное дело. Я не люблю такие запахи. Вонь, как будто негр жёг дикарский фимиам перед своими идолами. Я не терплю ниггеров, сэр.

- О! - сказал Питер. - Всё, что вы сказали, очень обнадёживает.

- Он сложил указательный и средний пальцы, уставил комбинированный перст на собеседника и выстрелил последним вопросом:

- Вам приходилось бывать в Национальной Галерее?

- Нет, сэр - ответил поражённый полисмен. - Не могу сказать, что бывал.

- И это Лондон - сказал лорд Питер. - Столичные жители совершенно слепы к великим сокровищам города. Ладно, как бы нам половчее расплести эту путаницу? Слишком рано для телефонного звонка. Но нет ничего приятнее доброго дела перед завтраком и чем скорее вы докажете сержанту свою правоту, тем будет лучше. Дайте подумать. Да - мы это сделаем. Обычно я не склонен к переодеваниям, но в хаосе последних дней лишнее отступление от обычного уклада ничего не изменит. Подождите здесь. Я приму ванну и сменю платье. Это займёт немного времени, но появиться там раньше шести будет неприлично.

Уимси посчитал ванну полезным делом, но ошибся: он неожиданно сомлел от горячей воды. Хмель от шампанского выдохся и лорд Питер, с некоторым отвращением взбодрился холодным душем. Платье потребовало раздумий. Уимси с легкостью выбрал брюки из серой фланели. Отутюженные складки не сочетались с задуманной ролью, но Питер понадеялся на рассветный полумрак. С рубашкой возникли трудности. Уимси располагал обширным гардеробом, но в нём были одни лишь неброские сорочки джентльмена. Он уделил некоторое время спортивной рубахе с открытым воротником, пока не обнаружил в шкафу пережиток смелого, но провалившегося эксперимента - голубую блузу. Если бы только нашёлся красный, убедительный галстук! Лорд Питер поразмыслил и вспомнил, что видел супругу в достаточно широком и чуть ли не совершенно оранжевом галстуке от Либерти. Именно то, что требуется - если удастся найти. По мнению жены, галстук был хорош; по мнению его светлости - омерзителен. Уимси вышел в соседнюю комнату, увидел вокруг необычную пустоту и вдруг понял, сколь многое переменилось в его жизни.

Вот он обыскивает гардероб Хэрриет, но самой супруги нет: она далеко, на верхнем этаже дома; жену умыкнули и выпустят к мужу лишь по неизречённой милости двух медсестёр и одного новорожденного младенца.

Уимси присел и глянул в трюмо. Он ожидал увидеть что-то необычное, какие-то отчётливые приметы этой ночи, но заметил лишь щетину на щеках и некоторые следы похмелья. Вид, не совсем похвальный для отца семейства, тем не менее, успокоил Питера. Он обшарил все ящики туалетного столика; всё источало знакомые ароматы духов и пудры. Он переворошил стенной шкаф, поискал среди платьев и костюмов, трепетно исследовал полки с нижним бельём, пробрался через соблазнительные чащи перчаток и чулок и, наконец, обнаружил ящик с галстуками и, среди них, - светящееся тёплым светом оранжевое творение Либерти. Уимси повязал галстук, с удовольствием посмотрелся в зеркало - несомненный цыган, богемский бродяга - и вышел, оставив за собой переворошенную как после налёта взломщика комнату. Раскопки продолжились и принесли дальнейшие находки: древняя твидовая куртка сугубо сельского вида, пригодная разве что для рыбной ловли в Шотландии и пара парусиновых туфель. Лорд Питер подпоясался брючным ремнём, осмотрел старую шляпу невыразимого цвета с мягкими полями, отцепил от шляпной ленты несколько блёсен на форель и надел куртку поверх рубахи с высоко подвернутыми рукавами. Он уже решил, что готов, когда в голову пришла новая идея: Уимси вернулся в комнату жены, подобрал широкий шерстяной шарф цвета морской волны и спустился вниз. Полицейский констебль Барт сладко спал.

Вид храпящего с открытым ртом полисмена оскорбил чувства Питера. Он принёс себя в жертву, а глупый полицейский не соизволил ответить даже и приличным поведением! Но будить храпящего казалось делом бесполезным. Уимси от души зевнул и присел рядом.

В половину седьмого их разбудил лакей. Он должен был несказанно удивиться при виде странно одетого хозяина, дремлющего посреди прихожей в компании дюжего полицейского, но был очень хорошо вымуштрован, не признался в удивлении даже сам себе, но просто взял со стола поднос. Звяканье стекла прервало по обыкновению чуткий сон лорда Питера.

- Привет, Уильям. Кажется, я заснул. Который час?

- Двадцать пять минут седьмого, ваша светлость.

- Пора. - Он вспомнил, что лакей спит на верхнем этаже. - На Западном фронте без перемен, Уильям?

- Не совсем, сэр - слуга позволил себе улыбку. - Молодой хозяин веселится с пяти. Но это нормально, так говорит няня Дженкин.

-Няня Дженкин? Молодая сестра? Не тратьте на неё времени, Уильям. Разбудите констебля Батра, ткните его слегка под рёбра. У нас с ним небольшое дело.

Мермен Энд просыпалась. Молочник позванивал бидонами, в верхних комнатах мерцали огни, жильцы раздвигали занавески. Слуга скрёб ступеньки перед домом номер 10. Лорд Питер пристроил полицейского в конце тупика.

- Мне пока без надобности официальное сопровождение. Оставайтесь здесь, пока не позову. Да, кстати - как зовут приятного джентльмена из номера 12? Думаю, он будет нам полезен.

- Мистер ОГаллоран, сэр.

Полисмен глядел на Питера с надеждой и преданностью. Казалось, он совершенно утерял способность к действию и всецело отдался воле радушного и эксцентричного джентльмена. Питер надвинул шляпу на глаза, засунул руки в брюки, ссутулился и спустился вниз по улице до номера 12. Окна первого этажа открыты: значит, жильцы проснулись. Он поднялся на крыльцо, быстро заглянул в щель для почты и позвонил в колокольчик. Дверь открыла служанка в опрятном голубом платье, белой шапочке и переднике.

- Доброе утро - сказал Уимси чуть приподняв потрёпанную шляпу - дома ли мистер ОГаллоран? - Он старательно выговаривал "р" на мягкий, континентальный манер. - Не старый джентльмен. Молодой мистер ОГаллоран.

- Он дома - с сомнением ответила служанка - но ещё спит.

О! Да, рановато для визитов. Но он мне нужен, срочно. У меня - гм - небольшая неприятность там, где я живу. Вы можете разбудить его - очень вас прошу. Я все ноги оттоптал - последняя фраза прозвучала несколько патетически, но с неподдельной искренностью.

- Неужто, сэр? - Опечалилась прислужница. - Вы и в самом деле скверно выглядите.

- Ничего страшного - ответил Питер. - Пустяки; просто давно не обедал. Но встреча с мистером ОГаллораном поправит всё и немедленно.

- Вам лучше войти, сэр. Посмотрю, смогу ли его поднять.

Служанка проводила странного гостя к креслу.

- Как вас представить, сэр?

- Петровински - храбро нашёлся его светлость. Всё оказалось именно так, как он и предполагал: необычно ранний, странно одетый гость с удивительным именем не вызвал переполоха. Служанка оставила его в крошечном, обшитом панелями холле и поспешила наверх, ни разу не оглянувшись на оригинального визитёра.

Лорд Питер оглядел прихожую, отметил почти полное отсутствие мебели, бросил взгляд на единственный источник света - электрическую лампу у самого входа с улицы. На двери висел почтовый ящик самого обычного типа: из проволочной сетки, дно аккуратно устлано коричневой бумагой. Из задних комнат раздавался запах жареной ветчины.

На лестнице раздались шаги. Молодой человек в халате сошёл вниз со словами: "Это вы, Штефан? Служанка переврала ваше имя как "виски". Что, Марфа опять удрала или - что за чёрт? Что вы тут делаете, сэр?"

- Уимси - кротко представился Питер, - не "виски", а Уимси, друг полисмена. Я пришёл поздравить мастера искусственной перспективы, достойного последователя покойного Ван Хогстратена или, на худой конец, - Грейса и Ламбли.

-О! - воскликнул юноша. У него было приятное лицо, озорные глаза и остренькие, как у чертёнка, уши. Он улыбался, но как-то печально. - Увы, но моё замечательное убийство сработало вхолостую. Слишком хорошая работа для такой публики. Эти бобби! Надеюсь, они устроили номеру 14 весёлую ночку. Скажите, а как вы причастны к этому делу?

- Мне доверился расстроенный констебль - не могу понять, почему. Я вообразил внушительную фигуру в синем мундире, увлекаемую бродягой богемного вида к прорези для корреспонденции и сразу же вспомнил Национальную Галерею. Маленькие чёрные ящики - я приходил к ним множество раз, припадал к смотровым щелям, косил глазами туда, сюда и непременно удивлялся: как могут плоские изображения на четырёх внутренних гранях образовать прелестный голландский интерьер - объёмный и убедительный, под каким углом ни посмотри? И молчание ваше было красноречиво! Ирландский акцент не скроешь. Вы, должно быть, и слуг намеренно отпустили.

- Скажите мне честно - спросил ОГаллоран, примостившись на краешке столика - неужели вы знаете всех в этом квартале? Я ведь не выставляюсь под собственным именем.

- Никого не знаю. Наш констебль, подобно старому доброму Ватсону, видел, но не наблюдал. Вас выдал запах скипидара. Думаю, во время первого полицейского осмотра аппарат был спрятан где-то здесь.

- Да, в прихожей - ответил живописец. - Совсем новый ящичек, только из мастерской. Пока к констеблю не прибыло подкрепление, отец еле успел убрать его с дороги, сложить, скрыть под лестницей и унести из-под фонаря табличку "Номер 13". Он даже не успел вернуть на место столик - тот, на котором я сейчас сижу; беглый осмотр немедленно обнаружил бы его в столовой. Папа - прекрасный спортсмен и живость его ума невозможно перехвалить: он удержал оборону пока я бегал вокруг дома, словно заяц. Как просто было бы не хлопотать, открыться, всё объяснить - но батюшка истинный ирландец и не упустил случая прицепить ослиный хвост к фалдам официального лица.

- Приятно будет с ним познакомиться. Но я не понимаю одного - зачем всё это? Вы что, замыслили ограбление за углом и пытались отвлечь внимание полиции?

- Что вы такое говорите! - с негодованием ответил юноша. - Нет! Мы не предполагали разыграть бобби. Констебль случайно зашёл на генеральную репетицию, но спектакль вышел слишком хорош, чтобы прервать его. На деле, жертва - мой дядя, сэр Люциус Престон, член Королевской Академии.

- Ага! - Воскликнул лорд Питер. - Я вижу свет.

- Я - пустился в объяснения ОГаллоран - работаю в современном духе, и дядя при каждом удобном случае говорит, что мой модерн - простое неумение рисовать. Мы пригласили дядюшку Люциуса на завтрашний обед и приготовились до полуночи потчевать историей о загадочном доме номер 13. Здание, дескать, время от времени появляется на нашей улице и из него исходят ужасные звуки. После этого, ближе к полуночи, я - под каким-то предлогом - увожу подготовленного дядюшку к концу тупика. Затем раздаются крики, мы возвращаемся и

- Ясно как божий день - сказал Уимси. - Дядюшка приходит в себя и вынужден признать ваше мастерство образцом академизма.

- Скажите, - вопросил ОГаллоран - но нам позволят отыграть завтрашний спектакль, как это было задумано?

Он посмотрел на Уимси с некоторой тревогой.

- Думаю, да. Надеюсь, что у мистера Престона здоровое сердце. И всё же: могу ли я позвать несчастного констебля и успокоить его смятенный разум? Он ходит под обвинением: дежурство в пьяном виде; движение по службе под угрозой.

- Боже мой! - воскликнул молодой мистер ОГаллоран! - Я вовсе не хотел такого. Зовите его.

Констеблю попытались объяснить причину ночного морока, но Барт ничего не понял из беглого рассказа.

Принципы изобразительного ремесла, намеренные искажения плоского рисунка, деформация расстояний и очертаний оказались для него китайской грамотой, и только собранный и установленный в зашторенной студии ящик заставил полисмена поверить в силу искусства.

- Чудо - сказал он. - Прямо как магическое шоу Маскелина с Девантом. Сержант должен всё это увидеть.

- Соблазните его прийти завтрашней ночью - предложил ОГаллоран. - Пусть он поработает дядюшкиным телохранителем.

- А вы? - молодой художник обернулся к лорду Питеру. - Приходите вместе с полицейскими! Заманите дядюшку к концу улицы. Ваш богемный типаж - голодный и безутешный - вышел на редкость убедительно. Согласитесь?

- Не знаю - ответил его светлость. - Этот костюм мне неудобен. К тому же, в игру вошёл полицейский сержант. С академиком всё просто, но разыграть стража закона В конце-концов, теперь я семейный человек и просто обязан оставаться благопристоен.