Бобл Алексей : другие произведения.

Последняя битва

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Армия мутантов на подступах к Москве. Город отрезан от Пустоши, голод близок. Московские кланы вынуждены сплотиться для решающей битвы с врагом. Ильмар Крест, новый глава Ордена Чистоты, собирается повести их на войну с врагом. Но захватчиками командует Баграт, владыка киевского Храма. Вступив в союз с кочевыми мутантами, он тайно руководит их действиями, планируя атаку на город. Между двух сближающихся армий оказывается Вик Каспер, джагер, способный ходить через смертельный некроз. Кому, как не ему, сыграть решающую роль в предстоящей ПОСЛЕДНЕЙ БИТВЕ?
  КОНКУРС ВИДЕОТРЕЙЛЕРОВ ПО МИРУ ТЕХНОТЬМЫ!!!
  
  
   обложка
   []
   художник Андрей Диденко

   Последняя битва
  
  
   Часть первая
   Претенденты
  
   Глава первая
  
   Что же может блестеть там, в покосившемся доме на самом краю смертельно опасного некрозного пятна? Брошенное оружие? Рассыпанные монеты? Или, может, чудом сохранившийся предмет из прошлого? Ведь известно, что некроз консервирует, сохраняет от распада то, что в него попадает. А вдруг там... вдруг там такое, за что ему отвалят кучищу монет?!
   Бяшка торопился. Над пустырем за озером уже рассеивался туман. Проредив облака, лучи восходящего солнца играли бликами на испещренной рябью поверхности воды. Слабые волны плескались о глинистый берег, было ветрено и зябко.
   Грязь чавкала под ногами, каждый шаг давался с трудом. Юный бурильщик давно пожалел, что слинял из лагеря, не предупредив Георга: дорога вокруг озера заняла гораздо больше времени, чем он рассчитывал, спеша к пологой впадине на берегу, где на сваях лежала бетонная плита. Недалеко от нее, почти напротив, темнели клочки некроза. В его остатках виднелись очертания неплохо сохранившегося дома с каменными стенами и обгоревшая пристройка. Раньше там был сарай для скотины или гараж, решил Бяшка, разглядывая покосившийся забор и двор перед пепелищем.
   Забор тянулся далеко, насколько хватало глаз. Из пристройки выглядывал ржавый передок трактора на гусеничном ходу. Похоже, здесь когда-то жил богатый фермер, у него была семья, много батраков, но пришел некроз и погубил угодья, заставив людей перебраться в новые места. А может, фермеры не успели уйти, стали симбиотами, и их истребили жрецы-каратели Ордена Чистоты, они же и пристройку подожгли.
   Добравшись до плиты на сваях, Бяшка догадался, что это причал. В стороны от плиты расходились приземистые сгнившие мостки - возможно, раньше между ними ставили сети и разводили рыбу. Он свернул к забору и остановился у калитки перед домом.
   Еще декаду назад, когда клан бурильщиков проезжал мимо, ферма полностью была под некрозом. Георг советовал старшине обогнуть ядовитое пятно и устроить лагерь на пустыре, благо озеро рядом и бассейн для улиток в глинистой почве легко заложить, но старшина Егорыч сделал по-другому. От вида некрозной плесени его мутило, поэтому место для стоянки он выбрал за холмом, чтобы пустырь перед глазами не маячил, и едкими выхлопами с нефтяного завода не тянуло.
   Бяшка глянул на север, где виднелся завод Южного братства - самого сильного и крупного топливного клана во всей Московии, - отворил калитку и юркнул во двор. Он очень надеялся, что в доме на краю Капотни еще не побывали старьевщики. Некроз растворился только вчера вечером. Бяшка увидел это, когда по поручению Георга ездил на водовозке к озеру. Вряд ли кто успел продать ценные сведенья об исчезновении ядовитого пятна собирателям древностей.
   Полы куртки, которая была вдвое больше Бяшки, волочились по грязи. Георг убьет его за то, что взял куртку. Но она такая теплая, кожа мягкая на ощупь и главное, в ней полно карманов, куда можно сложить мелкие находки.
   Поднявшись на крыльцо, Бяшка оглянулся на дорогу, убегавшую к вершине холма, толкнул дверь и решительно шагнул в дом.
   И тут же отпрянул. Наступив на длинную полу куртки, загремел спиной по ступеням. В комнате за дверью кто-то был -- расположился в кресле напротив входа и смотрел на Бяшку.
   Когда незадачливый искатель старины вскочил, чтобы дать деру, незнакомец не шелохнулся. Сидел, не меняя позы, положив руки на подлокотники. На коленях его лежала сабля. Подавив приступ страха, юный бурильщик остановился в шаге от крыльца, присмотрелся и понял, что кресло занимает высохшая мумия. На ней был светло-коричневый мундир с расшитыми золотой нитью погонами и фуражка с оранжевым околышем.
   Погладив жесткий чубчик, Бяшка нервно хихикнул, подобрал полы, стянул узлом на животе - и как сразу так сделать не догадался, тогда бы куртка чистой осталась, и он не упал. Скинул с плеч лямки походного мешка и прошел в дом.
   Первым делом он забрал саблю. Обернул мешком ножны, украшенные дорогими камнями, потянул на себя. Захрустели кости, мумия подалась вперед, будто живая. Бяшка дернул сильней и вырвал оружие из рук истлевшего мертвеца, повалившегося обратно в кресло.
   Вот это находка! Бяшка радостно шагнул к дверному проему, разглядывая саблю в лучах восходящего солнца. Да за такую вещь в Лужниках отвалят целое состояние.
   Убедившись, что на ножнах и гарде с рукоятью не осталось следов некрозной плесени, он снова подступил к креслу и склонился над воякой.
   В том, что это именно вояка, Бяшка нисколько не сомневался. Погоны, серебристые шевроны на рукава цепляли только омеговцы. Правда, у наемников форма была черного цвета, и они носили матовые шлемы, а не фуражки, но все равно. Одно было непонятно: как этот офицер оказался в доме богатого фермера. Точней сказать - когда? До появления некроза или... Тьфу ты, не об этом надо думать. В Пустоши полно загадок и тайн - одной больше, одной меньше...
   Бяшка осмотрелся. Под окном стоял покрытый пылью стол, на нем аккуратной стопкой лежали несколько толстых книг в кожаных обложках - тоже дорогая вещь, древние записи у старьевщиков в особой цене. Бяшка не умел читать, поэтому сразу убрал книги в мешок, сгреб со стола пару хрустящих упаковок с яркими надписями, показавшимися ему привлекательными, и нахмурился, озадаченно глядя через проем в соседнюю комнату.
   Мешок заметно потяжелел, увесистая сабля в дорогих ножнах приятно холодила руку. Чего еще надо? Желание бродить по дому в поисках древностей пропало: ну какой смысл заглядывать в комнаты, когда ты уже и так разбогател. К тому же можно напороться на остатки некроза. Вон, обгоревшая пристройка до сих пор покрыта плесенью...
   Он вышел из дома, посмотрел на небо. Солнце едва поднялось над холмом - время завтрака. Вскоре бурильщики соберутся на перекличку, но Бяшка успеет в лагерь до ее начала. Была бы возможность вернуться по дороге через холм, он бы и позавтракать смог. Но на въезде в Капотню, перед лагерем, стоит застава нефтяников, они непременно остановят и обыщут юного бурильщика, и отнимут все находки.
   Повесив мешок за спину, Бяшка побежал к причалу. Свернул, чтобы обогнуть вдоль берега ферму, и остановился. С пустыря в сторону озера, рокоча мотором, катил сендер. У машины был угловатый ржавый капот, решетка радиатора с гнутыми прутьями, вместо фар из черных глазниц по бокам торчали пучки проводов, дверей и кабины нет. Громко дребезжало смятое гармошкой правое крыло, из-под колес, обутых в широкие шины, летели пыль и мелкое крошево. В открытом кузове сидели трое. На головах у двоих были повязаны рыжие банданы.
   Кетчеры! Бросив мешок, Бяшка повалился на живот и пополз к причалу, меся локтями глину. Как он про кетчеров не подумал! Должно быть, у них схрон где-то поблизости, землянка, потому что на пустыре, кроме торчащих из земли фундаментов древних домов, оплавленных каменюк и покосившихся решетчатых мачт с обрывками проводов, никаких построек нет. Тут никто не живет, даже мутафаги. На пустыре полно некрозных пятен - а там, где некроз, все живое быстро гибнет.
   Что делать? Завод нефтяников далеко, стоит на самом краю Капотни, до него полдня шкандыбать, лагерь бурильщиков за холмом - зови на помощь, не услышат. Было б какое оружие...
   Он встал на четвереньки, тяжело дыша, вытащил из ножен сверкнувшую на солнце саблю, взмахнул, и сразу передумал выходить с ней против кетчеров. У бандюков наверняка есть огнестрелы. Завалят - пикнуть не успеет. В мешке остался молоток, прихваченный в мастерской у Георга, - но какой с него толк? Бяшка отбросил саблю и пополз к воде: может, кетчеры позарятся на находки, а его не тронут, уедут.
   Рокот быстро приближался.
   Промокшие штаны и куртка потяжелели от грязи, прилипли к телу, предательски громко стучали зубы - то ли от холода, то ли от страха. Бяшка вжался в глину, надеясь, что сендер сейчас взрыкнет мотором и порулит прочь от озера. Но этого не случилось. Машина подкатила к причалу, двигатель потарахтел на холостых и смолк.
   Вверху раздался кашель, и хриплый голос произнес:
   - Где он?
   - Вниз уполз, - пробасили в ответ.
   - Шпага, давай за ним, - приказал хриплый.
   - А чего я? - фальцетом возразил третий кетчер. - Чуть что, Шпага - туда, Шпага - сюда. Пусть Кент под плиту лезет.
   - Лезь! - рявкнул первый и заперхал.
   Захлюпала грязь. Бяшка встал на четвереньки и, забравшись в холодную воду, спрятался за сваю.
   - Кент, - откашлявшись, сказал хриплый. - Вон мешок на берегу, принеси пока.
   - Угу, - буркнул кетчер и, чавкая по глине, побежал вдоль берега.
   - Эй, головоногий! - позвал Шпага. - А ну вылазь оттедова!
   Бяшка закусил губу, сжал кулаки.
   - Кому говорю, вылазь! А то как шмальну, - прозвучало уже под плитой.
   Клацнул затвор.
   Вздохнув, бурильщик выглянул.
   Между свай, пригнув голову, на полусогнутых стоял худой как жердь кетчер. Лицо вытянутое, уши оттопырены, смотрит, не моргая, темными глазами-пуговками, словно рыбеха из аквариума на банку с кормом.
   - Ну, - толстый ствол штуцера дернулся вверх. - Руки!
   И Бяшка, приподнявшись, показал открытые ладони. На кетчере была затертая до дыр куртка из шкуры пятнистого маниса, узкие грязные штаны и кирзовые сапоги.
   - Шагай наверх.
   Шпага посторонился. Недалеко от него на берегу стоял Кент.
   - Гля, че нашел! - воскликнул тот. - Э, слышьте, да тут сухпаек, журналы нашей армии и еще во!
   Кент обернулся, помахал саблей.
   - Холера, смотри! - крикнул он.
   - Неси, - приказал хриплый. - Сейчас разберемся.
   Когда Бяшка под прицелом штуцера выбрался из-под плиты, высоколобый и здоровый, как Георг, Кент уже стоял возле машины. Под его кожаной рубахой бугрились и перекатывались крепкие мышцы. В руках у кетчера была вскрытая упаковка с яркими надписями, одна из тех, что Бяшка нашел на столе в доме. Нижняя квадратная челюсть бандита прыгала вверх-вниз, с хрустом наминая давно не съедобные пластинки. Содержимое мешка лежало на капоте, а сам мешок Кент зажал под мышкой, где в петле висел двуствольный обрез.
   - Подойди, - прочавкал здоровяк, доставая новую галету из пачки.
   За баранкой сендера, поставив ногу на приступок, сидел третий кетчер, со скуластым лицом, в оспинах после земляной лихорадки. Он брезгливо разглядывал плесневелый хлеб.
   - Эй, э! - воскликнул Шпага за спиной у Бяшки. - Мне оставьте.
   Холера попробовал галету и, сплюнув, швырнул ее на капот:
   - Жрите такое дерьмо сами.
   Он близоруко уставился на Бяшку.
   Шея кетчера была обмотана засаленным платком, лысину покрывали пятна лишая. Холера сутулился, кутаясь в серую шинель с блестящими пуговицами.
   - Иди сюда, - сказал он, разворачиваясь на сиденье. - Кто такой?
   Шпага подскочил к машине, схватил галету и вгрызся в нее, показав редкие кривые зубы.
   Бяшка подошел к сендеру и оглянулся на холм за озером в надежде, что там появится водовозка клана. Вдруг в мастерской Георгу еще вода понадобилась, и он отправился к озеру в такую рань...
   - А ну хватит! - заорал вдруг Холера.
   И все вздрогнули.
   - Жвала придержите. Вы че, коровы-мутафаги?!
   - Ну, это... - протянул виновато Кент, положив упаковку с галетами на капот. - Командир...
   - Зачем ты так? - добавил Шпага и громко сглотнул. - Мы ж три дня не емши...
   - Смолкни! - кинул Холера.
   Его брови сдвинулись к переносице, глаза стали как две щелочки.
   - По-вашему, я должен допрос учинять? - он выпятил щетинистый подбородок. - Мы пленного взяли... Давай, Кент.
   Мясистыми пальцами здоровяк вытер пухлые губы и повернулся к Бяшке.
   - Ты мутант? - произнес он, двигая челюстью, словно дробильный пресс в мастерской у Георга.
   - Чего? - Бяшка насупился, прикидывая, стоит ли попытаться отобрать у Шпаги штуцер, висевший у того на плече. Только руку протянуть, схватить за приклад, развернуть стволом к кетчерам и... Нет, не выйдет, ремень у ружья короткий, не получится его с плеча сорвать. Кетчеру достаточно руку согнуть...
   - Башка у тебя вона какая, - пояснил Кент, разведя лапищи в стороны. - Большая.
   - Я бурильщик, - с вызовом произнес Бяшка. - Это вы...
   Он осекся, встретившись с холодным взглядом Холеры.
   - Кент, - тот дернул подбородком, - научи малого, как надо со старшими разговаривать.
   Бяшка отпрянул, когда здоровяк шагнул к нему, выхватив из-за пояса нож с широким кривым лезвием.
   Клинок свистнул перед носом бурильщика. Кент ловко перебросил его в другую руку - сразу стало понятно, что делает он это не впервой.
   Бяшка приготовился закричать изо всех сил, вдруг кто услышит, открыл рот - да так и замер.
   Кент, играясь ножом, бормотал, что располосует бяшкину голову на дольки, как крымский арбуз. Шпага лыбился, а Холера ухмылялся. Кетчеры не видели, как из затянутой некрозом пристройки за их спинами появился пустынник, одетый в драный халат, с тюрбаном на голове и платком, скрывающим половину лица. Он уверенно перемахнул через забор и пошагал к сендеру, неся на плече деревянный посох. Иногда пустынники странствуют в одиночку, иногда - с караванами, считается, что они приносят удачу, защищают торговцев в Пустоши от невзгод и напастей. Но к вышедшим из некроза такое не относится. Нельзя пройти через ядовитую плесень, не став симбиотом.
   Бяшка подумал было, что у него глюки приключились. Это частенько случается с бурильщиками, которые давно занимаются своим делом и работают в затоне без особых масок. Во время сбора урожая улитки выделяют слизь, от ее запаха, как от дурман-травы, в голове случаются видения, а непривычные люди и вовсе сознание могут потерять.
   Пустынник врезал посохом Шпаге под колени, тот вскрикнул и, получив в довесок по затылку, рухнул на землю. А пришелец из некроза уже запрыгнул на капот сендера, схватив молоток. Кент не успел развернуться - брошенный инструмент врезался тупым концом ему в щеку. Хрустнула челюсть, и здоровяк, утробно хрюкнув, повалился лицом в грязь.
   Узкий прямой клинок, непонятным образом возникший в руке пустынника, со свистом рассек воздух. Холера пронзительно закричал, схватившись за левое ухо. Незнакомец наотмашь залепил ему ножнами по правому, и кетчер вылетел из кузова.
   Бяшка стоял с раскрытым ртом, боясь пошевелиться. Пустынник выпрямился на капоте, окинул взглядом неподвижные тела бандитов и вложил меч в ножны. В руках у него теперь был обычный деревянный посох.
   То есть посох из двух частей состоит, промелькнуло в голове у Бяшки, пытавшегося унять дрожь в теле. Его плечи, руки, пальцы, колени безудержно тряслись, стучали зубы. Прежде он никогда не видел, чтобы симбиоты действовали так, так... хладнокровно и расчетливо. Твари, которые иногда выбредали из некрозных пятен, всегда вели себя как тупые, ничего не замечающие перед собой создания. Напрочь лишенные рассудка, они выли и мычали, сдирали кожу с лица ногтями, пуская изо рта кровавую пену, и вскоре падали замертво.
   - Н-не... - выдавил Бяшка, клацая зубами, - не уб-бивай.
   Пустынник спрыгнул с капота, перешагнул через Кента и подошел вплотную. Стянул с головы тюрбан.
   - Вик! - выдохнул Бяшка.
   И, всхлипнув, опустился в грязь.
  
   ***
  
   Ферзь попробовал шевельнуть пальцами. Он почти их не чувствовал, руки были крепко стянуты за спиной тонкой бечевой. Рот заткнули чензиром, наполовину окостеневший кусок вогнали так, что язык прижало к небу. Перед тем хозяин нищих кварталов успел-таки всадить нападавшему в ухо шило, которое всегда прятал в рукаве, но здоровенная тварь, придавившая его к стене полутемного барака, даже не вскрикнула. Потом Ферзю на голову набросили мешок и ударили его чем-то тяжелым в висок.
   Очнулся он уже в повозке. Судя по шипению и тихому топоту впереди, ее тянули ящеры-манисы. Во рту скопилась вязкая горечь, чензир, пропитавшись слюной, разбух. Ферзь сглотнул и сразу пожалел: измученный язвенной болячкой желудок взбунтовался, перед глазами поплыли круги, горло сдавило спазмом. Замычав, старый вор рывком перевернулся на живот и шумно задышал носом.
   И тут же сильные руки надавили на плечи, прижали голову и ноги к дощатому полу.
   Ферзь лежал с закрытыми глазами и старался привести мысли в порядок. Не прикончили сразу, значит, вопросы задавать станут, выведывать что-то, может, пытать, а уж после... И как это отребье ночью да незаметно в нищие кварталы пролезло? Почему никто их не услышал, когда столько братвы кругом было, когда каждый в Москве знает, что ночь - это время Ферзя?
   Повозку тряхнуло на ухабе, он открыл глаза. Его похитили не монахи, им не до того сейчас, у них новый Владыка - Ильмар Крест, брат Преподобного Геста, сгинувшего как три декады в предместьях Минска. Они власть сейчас в Храме делят. И не топливные короли на свободу старого вора посягнули, не Меха-Корп, не башмачники и уж тем более не люберецкие кормильцы. Тогда кто? Кто на беспредел пошел? Кланы хорошо знают, на что способна разъяренная беднота. Ферзя не просто будут искать, в городе поднимется такой шум...
   Мешок на голове вонял гнилью, отчего сильно мутило, но приходилось терпеть. Терпеть и ждать.
   Зашипели манисы, впереди и сзади завыли панцирные волки, и Ферзь вздрогнул. Сколько он был в отключке? Волки в Большой Московии только на ничейных территориях водятся. Стало быть, повозка давно из города выехала. Но как похитителям удалось миновать патрули и заставы Ордена?
   Он глубоко вдохнул носом. Сбоку у борта кто-то завозился, цепляя ноги, покудахтал, будто курица на насесте, и вой оборвался.
   Ферзь удивился еще больше. Обычно хищники охотятся стаями и если учуяли добычу, то не бросают ее, загоняют и после атакуют по старшинству, изматывая жертву укусами, чтобы вожак потом добил. А тут...
   Он напряженно прислушивался. Повозка катила с прежней скоростью, в кузове никто больше не возился, даже ящеры перестали шипеть. Бежали себе, тихо стуча ногами по земле. Звук был таким, будто палкой-колотушкой ковер несильно выбивают - видимо, ступни манисам обмотали тряпками, вот и не слышно почти.
   Так куда ж его везут? Везут со всей осторожностью и так быстро, что даже мутафаги отстали, а может, их что-то напугало или... От затылка по позвоночнику сбежал неприятный холодок, плечи покрылись мурашками: в повозке едет гронг! Но откуда ему в Москве-то взяться? Хотя... в городе давно такого не бывало: на Ленинском и Можайском трактах монахи дежурят целыми отрядами, рабы Ордена укрепления строят, то же и в Балашихе с Капотней происходит; Щелковский тракт топливные кланы перекрыли, всех под ружье поставили, даже старателям оружие раздали. А все почему? Нашествия кочевых племен опасаются. Ведь не случалось прежде, чтоб мутанты пошли войной на всю Московию!
   За две прошлых декады Ферзь получил от стукачей столько сведений, сколько не поступало за сезон. Мрачные то были известия, одно страшней другого. Кочевые разрушили переправу через Разлом на Ленинском тракте и сожгли поселок Южного братства вместе с нефтяной платформой. Убили всех, даже женщин и детей не пощадили. Потом мутанты заняли Кислую долину - а от нее до Можайского тракта не так уж и далеко.
   В город больше не идут караваны торговцев с юга, а люберецкие кормильцы подвозят лишь дешевую крупу, муки совсем нет. Лужники почти опустели, цыгане всем табором в Рязань подались, испугались нашествия мутантов.
   Ферзь хотел сегодня ночью сходку провести, чтобы вопросы порешать, как дальше жить и что делать, если кочевые племена рискнут Москву штурмовать. Только Дуля и Болт, смотрящий с бригадиром, в квартал к полудню не подтянулись. Пришлось на их поиски своего помощника Крапиву отправить. Старый вор ему не особо доверял, тот без дурман-травы и дня уже прожить не мог, а с наркомана какой спрос... И Крапиву, как и Дулю с Болтом, Ферзь тоже не дождался. А около полуночи похитители явились, по-тихому перемочили охрану и вывезли его из кварталов. Без предательства точно не обошлось.
   Далеко впереди стрекотнул пулемет, следом гулко бухнули два взрыва и защелкали одиночные выстрелы. Ферзь насторожился. В ногах опять кто-то заворочался и тихо прокудахтал, в ответ с передка коротко прогырчали, сбоку раздался гортанный возглас, шлепок, будто оплеуху кому-то отвесили, и пролилась длинная тирада, перемежаемая ругательствами. Говоривший помянул некроз, злых духов пустыни, катранов и чей-то зад. И все это было сказано на крымском наречии, то есть языке кочевых племен.
   Всё, сомнений у Ферзя больше не осталось: его похитили мутанты. Он вырос на горе Крым и неплохо понимал южан, их гортанный выговор.
   Повозка резко остановилась. Захлопал тент на ветру, мутанты в кузове опять начали спорить. Из разговора старый вор заключил, что они возле Разлома.
   Вскоре спор прекратился, и повозка плавно покатила дальше. Где-то справа, похоже, за Разломом, опять огрызнулся пулемет. Под днищем тихо зашелестели шины по железному настилу, характерно постукивая на неплотных стыках клепаных листов.
   Его везут по мосту на Можайском тракте, определил Ферзь. Только у этой переправы настил из железа, остальные покрыты досками, которые давно рассохлись и сильно скрипят под колесами. Сзади, рыча, скребли и цокали когтями панцирные волки. Сколько же их, десяток, два? Стало быть, в повозке есть гронг и, может, не один. Вот почему манисы так спокойно переносят присутствие волков, а те не нападают. Гронги - твари, живущие в глубине Донной пустыни, они могут мысленно управлять мутафагами.
   И тут Ферзя прошиб холодный пот. Мост! Мутанты захватили его, раз так спокойно катят на другую сторону Разлома. Выходит, омеговцы, контролировавшие переправу, разбиты. А ведь солдаты-наемники серьезная сила, они всегда здесь отборный батальон держали...
   Колеса зашуршали по каменному крошеву, повозка пошла в гору. Теперь отовсюду доносился мутантский гомон, бряцало оружие, рычали волки, шипели ездовые ящеры. Да сколько же тут тварей собралось?! Ферзь попытался припомнить места в округе: справа на краю Разлома стоят казармы омеговцев, чуть дальше - поселок ломщиков камня, их артель по всей Московии старые дома разбирает, кирпич сортирует и часть на рынке продает, остальное по заказу Южного братства для укреплений Цитадели топливных королей поставляет. Людей здесь жило больше тысячи, это если с солдатами считать. Получается, что всех их перебили!
   Старый вор не хотел верить, что твари так запросто справились с вооруженной охраной и крепкими артельщиками. Как такое может быть? Напрашивалось лишь одно объяснение: мутантам кто-то помогает. Кто-то очень, очень опытный! Кочевые племена умеют воевать - у себя в пустыне и на Крыме, где им знакома каждая расселина, утес, любая впадинка на равнине, покрытой черствой коркой донного ила. Но чтобы они захватывали и жгли поселок за поселком в Московии?! Нет, их явно научили, как это делать, подсказали, направили. Кто?
   Похоже, вскоре он узнает.
  
  
  
  
   Глава вторая
  
   Вик со второй попытки воткнул нужную передачу и направил гремящий, как консервная банка с гайками, сендер к холму.
   - Ты вовремя, - долетел сквозь рокот движка звонкий голос Бяшки, который перебрался в заднюю часть кузова и запихивал под сиденье завернутую в тряпье саблю.
   - Что? - не понял Вик.
   - Появился, говорю, вовремя. - Бурильщик, привстав, подался вперед. - Еще самую малость... Ой!
   Приноравливаясь к незнакомой машине, Вик резко вывернул руль, и Бяшка едва не свалился за борт. Он вцепился в поржавевшую стенку и завопил, чтобы его спаситель сбросил скорость.
   - Держись крепче! - откликнулся тот. - Дай на дорогу выехать, там поговорим.
   Натужно гудя, сендер взбирался по крутому бугристому склону, приближаясь к накатанной колее.
   Перед поездкой Вик оторвал смятое гармошкой крыло в надежде, что бандитская тачка не будет так громыхать. Но он ошибся - сваренная из деталей от разных машин рама скрежетала, кузов сильно трясло, стучали в стойках амортизаторы, из которых давно вытекло масло. Было удивительно, как вообще эта развалина еще держит приличную скорость. Камни громко молотили по днищу, из-под переднего колеса с правой стороны в кузов летели пыль и мелкое крошево. Вот почему Бяшка предпочел перебраться назад.
   Вырулив на колею, машина пошла плавней. Вик оглянулся. Между озером и клочками некроза, накрывавшими ферму, у причала виднелись фигуры кетчеров. Холера и Шпага уже были на ногах, а Кент по-прежнему лежал лицом в грязи, раскинув руки.
   Вик отобрал у бандитов револьвер и штуцер, найденные к ним патроны ссыпал в котомку, которую отыскал в кузове. Обрез Кента забирать не стал, патронташ с кетчера срезал и забросил на выступавшую из воды песчаную отмель, чтобы его могли достать.
   - Зря ты им оружие оставил, - зло сказал Бяшка, глядя вниз. - Надо было прикончить их.
   Вик не ответил. Выехав на вершину холма, он остановил сендер. Перегнувшись через спинку сиденья, взял штуцер, клацнул затвором и сунул Бяшке.
   - Валяй. Они как на ладони, - он мотнул головой в сторону кетчеров. - Даже если побегут, легко попадешь.
   Бурильщик насупился.
   - Что не так? - продолжал Вик. - Ты же их прикончить хотел?
   Бяшка отодвинулся назад, бросив ружье под ноги.
   - Чего ты мне его суешь? Сам стреляй, - он помолчал, поджав губы. - Ты какой-то другой.
   - Говори ясней, - Вик отвернулся и посмотрел на пустырь за озером, где вдали, на самом краю Капотни, высилась громада нефтяного завода. Блестя на солнце стальными боками, в центре стояли гигантские цистерны, под ними виднелись емкости поменьше. В стороны от топливных хранилищ темными лентами тянулись толстые трубопроводы. Один уходил влево к высокой конструкции из скрещенных штанг, конец его терялся в их сложном переплетении, другой соединял завод с нефтяной платформой, расположенной справа. Казалось, эта черная махина, вмещавшая на себе сотни насосов, кран-балок, лестниц и одному некрозу ведомо каких еще механизмов, висит над землей, потому что сваи, на которых она держится, скрадывала утренняя дымка. Рядом с платформой, упираясь макушкой в небо, стояла высоченная решетчатая мачта, увенчанная площадкой с сетчатым ограждением. Внутри мачты проходила труба, ее верхний конец немного выступал над площадкой, языки огня плясали там, исторгая густой едкий дым. Ветер тащил его шлейф в сторону реки, вившейся между пологими холмами до самого горизонта, разнося неприятный запах по всей округе.
   - Другой, - повторил Бяшка. - Изменился. Весь суровый такой... Во, смотри!
   Вик обернулся. Шпага, войдя по колено в озеро, осторожно продвигался к отмели, где лежал патронташ Кента.
   - Не бойся, порох в гильзах давно отсырел, - успокоил Вик своего юного друга. - Даже если ему удастся выстрелить - дробь сюда не добьет.
   - Ага, - Бяшка кивнул и уставился на приятеля большими светлыми глазами. - Вик...
   - Что? - Тот уже понял, о чем сейчас спросит бурильщик.
   - Некроз...
   - Что - некроз? - продолжал разыгрывать непонимание Вик, скосив взгляд на озеро.
   - Ну... - протянул Бяшка, - ты был в нем. И ты...
   Шпага отыскал в воде патронташ, что-то радостно крикнул Холере и быстро зашагал к берегу, поднимая брызги.
   - И я не симбиот, - отвернувшись, заключил Вик и положил руки на руль.
   - Да, - выдохнул Бяшка.
   - Я тебя спас?
   - Угу.
   - Ты мой должник. - Вик взялся за рычаг переключения передач, глядя на колею впереди.
   - Да, - угрюмо ответил бурильщик.
   - Еще вопросы будут?
   Бяшка грустно вздохнул, поняв, что от него требуют помалкивать. Слыханное дело - разгуливать по некрозной плесени и при этом не умереть! Ну как про такое смолчать?
   - А Георгу сказать мо...
   - Ни слова о некрозе! - отрезал Вик.
   Включил передачу и повел сендер вниз по склону.
   - Куда на развилке сворачивать? - бросил он через плечо.
   - Влево рули, вдоль русла.
   Сендер быстро скатился с холма, оставив позади облако пыли. Справа потянулась река, за которой простиралась каменистая равнина.
   - Чего так далеко забрались?! - прокричал Вик, не оборачиваясь. - Места поближе не нашлось?
   - Не, - Бяшка наклонился вперед. - Тут дело в другом. Мы ж сначала хотели рискнуть и к Ржавому озеру пойти, когда топливные нас таким подрядом снабдили. У-у-у...
   Бяшка ткнулся лбом в спинку сиденья: Вик резко сбросил скорость, объезжая рытвину на дороге. Сендер накренился, попав одним колесом в яму, скрипнула задняя ось, громко стукнул амортизатор в стойке. Вик прибавил газу, машина подпрыгнула и снова выскочила на дорогу.
   - Что за подряд?
   - На раствор, - потирая ушибленный лоб, отозвался Бяшка. - Они ж стену новую вокруг Цитадели нашим раствором скрепляли. Видать, понравилось. Заодно и мясо улиточное покупать договорились. Весь урожай. Согласись, выгодный бизнес.
   Вик кивнул.
   - У нас маленький клан, - продолжал Бяшка. - А в Капотне безопасно...
   - Безопасно? - впереди был ровный участок дороги, и Вик, решив проверить, на что способен сендер, утопил педаль в пол. - А разве за внуковским полем у Ржавого озера неспокойно?
   - Ты что?! - воскликнул бурильщик. - Там же мутанты! На Ленинский тракт теперь только дурак сунется. Говорят, твари заняли Кислую долину. Весь юг Московии... Вик, ты словно с неба свалился...
   Зашуршали покрышки, визгливо вскрикнули тормозные колодки, и Бяшка опять треснулся лбом о спинку.
   - Ты чего? - обиженно заворчал он, откинувшись назад, когда сендер остановился. - Чего машину так дергаешь, я чуть нос не расквасил.
   Вик, обернувшись, серьезно взглянул на него.
   - Ну что ты на меня так смотришь? - сказал Бяшка.
   - Извини, - Вик закусил губу, вспомнив свой полет через половину Пустоши в капсуле с реактивным двигателем.
   Ведь он действительно недавно упал с неба. Не зная толком, что происходит в Московии, приземлился на ничейных территориях и едва не погиб от удара о землю. Капсула шандарахнулась так, что приборы вышли из строя, а по корпусу протянулась длинная трещина, и сопло отвалилось. Отойдя от посадки, он принялся разыскивать бурильщиков: в свой бывший клан Вик не мог вернуться. Архип Дека, глава башмачников, его бы пристрелил сгоряча, уж слишком они невесело расстались. И вообще в Москве было опасно появляться, его мог узнать кто-нибудь из монахов, хоть и пробыл он в Храме недолго.* Поэтому, прикинув все "за" и "против", Вик направился в сторону Балашихи. Шесть дней пробирался по руинам, опасаясь встречи с панцирными волками, старался идти через некрозные пятна и вышел к поселку рыбарей. Обойдя его, выбрался на Щелковский тракт, там повстречал цыган, пыливших всем табором к границам Московии, и узнал от них, что бурильщики переехали в Капотню. Цыгане его немного подвезли, пока Вику было по пути. Их барон, прослышав о странствующем пустыннике, предложил примкнуть к каравану, пообещал путешествие в комфортных условиях до самой Рязани, бесплатно кормить и даже приплатить, лишь бы удача сопутствовала цыганскому табору в дороге, ведь пустынники приносят удачу всякому, кто о них заботится. Поездка предстояла долгая, поэтому барон намекнул, что неплохо бы Вику остаться в таборе навсегда. Но тот отказался, опасаясь, что цыгане потребует от него свершения обрядов, которые исполняют пустынники-анахореты по просьбам страждущих и о которых Вик понятия не имел. Точней сказать, не успел узнать, пока странствовал вместе с Преподобным Гестом через Пустошь под видом пустынников, давших обед молчания.
  
   * Эти события описаны в романе А.Левицкого и А.Бобла "Джагер"
  
   - Эй, - Бяшка поводил рукой перед лицом у Вика. - Ты здесь?
   Тот, очнувшись от нахлынувших воспоминаний, вздрогнул, перевел усталый взгляд на бурильщика и кивнул.
   - У тебя глаза сейчас были, как у старого сборщика улиток, - беспокойно произнес Бяшка. - Блестели так, словно ты слизью надышался, и твои мысли пошли погулять...
   - Все в порядке, - усаживаясь поудобней, сказал Вик. - Я постараюсь вести ровней.
   Он завел мотор и плавно тронулся с места, внимательно глядя вперед, чтобы не прозевать колдобину или крупный камень. Вскоре, объехав холм с южной стороны, он снова увидел стоявшие за пустырем нефтяной завод и платформу, а в низине справа, на самом берегу реки, оказались палатки - лагерь бурильщиков.
   Вик шел туда, чтобы найти работу и обрести пристанице. После всего приключившегося с ним под Минском, полет в капсуле... Тогда единственным верным решением казалось возвращение в Москву. Вик нащупал под одеждой распятье Преподобного Геста, которое забрал у главы московского Храма после его смерти. Он и сам не знал, зачем взял распятье у покойника, хотел даже выбросить, но случайно обнаружил внутри скрытое электронное устройство и передумал. Решил показать Георгу, тот хорошо разбирался в технике, мог посоветовать, что делать с этой необычной штукой и про назначение впаянного между скрещенных пластин устройства рассказать. Поэтому Вик приехал в Капотню.
   Дорогу впереди перекрывал шлагбаум, лежащий на бревенчатых козлах, рядом с ним, обнесенный забором с колючей проволокой, стоял сарай с покатой крышей и стенами из жести, в стороне - трое вооруженных людей в брезентовых куртках. Наверняка в сарае есть еще кто-то.
   - Это ваши? - откинувшись на сиденье, спросил он.
   - Застава нефтяников, - отозвался Бяшка. - Крутые ребята. Они круглые сутки здесь торчат. Нас охраняют и за дорогой следят. Ближе к заводу еще заставы стоят, и патрули иногда ездят.
   - Что им говорить? - Вик отпустил газ, начал притормаживать.
   Самый высокий охранник шагнул к сараю и, отворив железную дверь, пригнувшись, нырнул внутрь. Два оставшихся крепких мужика с суровыми лицами, скинув с плеч карабины, подошли к шлагбауму.
   - Лучше молчи, я поговорю.
   И Бяшка полез на соседнее с Виком сиденье.
   Когда сендер остановился, едва не упершись капотом в шлагбаум, стволы карабинов уже нацелились в них. Из сарая показался высокий охранник и зашагал к машине. Кожа на лице у него была бледная, правую щеку от переносицы до скулы пересекал тонкий, как волос, шрам.
   - Игнат, - Бяшка поднялся, улыбаясь. - Свои, Игнат.
   Положив на плечо карабин, охранник молча пошел вокруг сендера. Вик, поворачивая голову, следил за ним.
   Увидав штуцер в кузове, Игнат прищурился, отчего шрам изогнулся темной нитью на щеке, поднял недобрый, полный подозрительности взгляд на Вика и сказал:
   - Кто такой?
   Голос у нефтяника был низкий, грубоватый.
   - Знакомец мой, - начал Бяшка, по-прежнему улыбаясь. - Из Москвы...
   - Умолкни, - оборвал Игнат. - Пускай сам скажет.
   Он перегнулся через борт, отбросив к стенке посох Вика, взял штуцер за ремень и повесил себе на плечо.
   - Ну?
   Бяшка тихонько присел, втянув голову в плечи.
   Вик не знал, что ответить, собрался уже выдать все про пустынников-анахоретов, Канториум при Храме и покойного Геста, когда от сарая долетело:
   - Вот он где! Вот уши-то надеру! Тебе куртку кто разрешал брать?
   Жужжа сервоприводами в локтевых суставах, к шлагбауму шагал высокий бородач - киборг Георг, одетый в выгоревшие добела брюки галифе и кожаные сапоги. Он не помнил своего прошлого и кочевал с бурильщиками по окраинам Москвы, делая самую черную работу. Силища у него была неимоверная, он в одиночку таскал сцепку из трехпудовых плугов, мог за день распахать целое поле. Потом установить бурильную вышку, а когда в земле заклинит бур, выкрутить его из скважины, чтобы заменить новым. Движения рук Георга сопровождались шипением пневмосистемы. Вместо костей - каркас из титановых стержней, внутри суставы-поршни и баллончики со сжатым воздухом. Тонкие пластины, прикрывающие сочленения, разъело ржой. На правом локте из треснутого патрубка иногда выдавливалась капелька темно-коричневого масла и стекала по предплечью, оставляя бурые разводы на металле. Там, где когда-то были ключицы, из-под кожи выпирали две изогнутые пластины. Дельтовидных мышц нет, их заменили шарообразные подшипники.
   - Поздорову, молодцы, - произнес Георг, сильно окая.
   Киборг обошел шлагбаум и встал возле машины.
   - Вот ты-то, - он ткнул титановым пальцем в Вика, - мне и нужен. Где запропал?
   - Ты его знаешь? - недоверчиво произнес Игнат, не сводя пристального взгляда с сидящих в машине.
   - А то, - Георг запустил блестящую пятерню в бороду. - Этот малый наемным механиком в Москве промышляет. В технике сечет, что твоя ватага на нефтяном заводе.
   У Вика челюсть отвисла. Он и вправду любил повозиться с разными механизмами, отец с детства подсовывал ему редкие древние книги и справочники, в которых были описания двигателей и паровых машин, чтобы сын научился не просто разбираться в сложных устройствах, но и мог при случае сам починить или собрать их, тем самым прокормить себя. Ведь хороший механик в любом клане на вес золота, без него как без рук. Вик для того сюда и приехал: наняться в клан. Но сначала он хотел переговорить с Георгом...
   - Какой завод? Ты что несешь, механизм? - набычился Игнат.
   Георг, не заметив оскорбление, сцапал Бяшку за ворот, легко поднял над сиденьем и вытряхнул из куртки. Осмотрев ее, недовольно поцокал языком.
   - Вот сорванец, где ж ты извозился так?
   Он швырнул куртку Бяшке, который глядел на киборга, хлопая большими глазами. Похоже, юный бурильщик сильно радовался его появлению, ведь неизвестно, чем могло обернуться общение с грозным Игнатом.
   - Подвинься, что ль. - Георг дождался, пока освободится передние сиденье, и уселся в сендер, положив руки на колени. - Открывай дорогу...
   Пихнул Вика локтем в бок.
   - А ты заводи.
   И с невозмутимым видом уставился вперед.
   Охранники не сдвинулись с места, оба вопросительно смотрели на Игната. Тот, постукивая кулаком по капоту, обошел машину, встал, прислонившись спиной к шлагбауму, и произнес:
   - Странный какой-то механик, на пустынника смахивает, посох у него... И сендер тоже странный, - он обернулся. - Не этот ли позавчера видали на пустыре, а в нем трех кетчеров?
   Один из охранников кивнул.
   - В чем дело, Игнат? - пророкотал Георг и встал, выпрямившись во весь рост. - Ты что, меня в сговоре с бандюками обвиняешь?
   Он стиснул Вика за плечо и так тряхнул, что у того из глаз брызнули слезы.
   - Или вместо этого малого ты мне дробильный пресс наладишь?
   Игнат снизу вверх смотрел на Георга. На скулах нефтяника гуляли желваки, бледная кожа на лице пошла красными пятнами.
   - Южному братству раствор нужён, чтоб укрепления вокруг завода возвести. Для того панцири улиткам раздробить потребуется, - Киборг отпустил Вика и постучал ребром ладони о ладонь. - В срок не управимся, я так и доложу Сельге, что моего механика в лагерь не пустили, потому работа встала и ко времени не управились...
   Игнат плюнул на капот.
   - Открывай, - махнув охранникам карабином, шагнул в сторону, освобождая дорогу.
   Георг сел.
   - Пускай штуцер отдаст, - заводя мотор, сказал Вик.
   - Ружье верни, - потребовал киборг, повернувшись к Игнату.
   Тот покачал головой.
   - У меня побудет. Поедет в город - возьмет.
   - Слыхал? - Георг оглянулся на Вика.
   И тот кивнул.
   - Трогай. - Киборг достал ветошь из кармана и принялся протирать масляные потеки на предплечье.
   Сендер медленно пророкотал мимо сарая. Сквозь раскрытую дверь Вик успел разглядеть под стеной напротив входа столик, за ним сидел человек в наушниках. Он уставился пустым взглядом на железный ящик радиостанции перед собой и что-то бубнил в микрофон. В дальнем углу из сумрака выступали нары, с них свисали чьи-то ноги в сапогах. Видать, в сарае отдыхала смена охранников, дежуривших ночью.
   - Сворачивай в низину и к излучине выезжай, - Георг указал титановой пятерней вправо, - на самый берег.
   - К той бетонной коробке, с ветряком на крыше? - Вик мотнул головой в сторону строения, наполовину вросшего в землю на длинном пригорке, отделявшем лагерь от затона.
   - Да.
   Ферма бурлила. Между палаток сновали люди, как ползуны, копошились на дне недавно отрытого бассейна.
   - Какой глубокий! - воскликнул Вик, глядя на опалубку из бревен, возводимую бурильщиками. - Где вы столько леса взяли?
   Высота стенок была примерно в три человеческих роста. В поперечнике бассейн мог сравниться размерами с озером за холмом.
   - Из Сетуньской поймы привезли, - ответил Георг. - Нефтяники две сотни рабов пригнали, за три дня управились.
   Сендер съехал с дороги, Вик свернул перед палатками и покатил к пригорку, огибая лагерь с правой стороны. Вскоре они миновали длинные подводы, на которых лежали бурильные вышки - решетчатые конструкции с широкими шайбами на концах опорных штанг. За подводами стояли катушки с тросами, штабели ящиков и мотоплуги.
   - Георг, - Вик посмотрел на киборга, - а кто этот Сельга? Что-то не припомню такого старшину в вашем клане.
   - Сельга Инес, - влез Бяшка. - Один из топливных королей.
   Подавшись вперед, он просунулся между сиденьями и тут же схлопотал щелбан от киборга.
   - Ай! - Юный бурильщик отпрянул назад. - За что?
   - Цыц, малявка, не встревай, когда старшие разговаривают! Ну-ка, Вик, тормози.
   Машина остановилась, не доехав до бетонной коробки самую малость. Георг обернулся.
   - Вылазь. Пойдешь до Фёклы, она харч сейчас готовит. Поможешь ей по кухне и куртку заодно простирнешь. А как сготовит, нам в котелках притащишь.
   - В мастерскую? - потирая лоб, с несчастным видом произнес Бяшка.
   - В нее. И чтоб куртка была как новая, - строго сказал киборг. - Уяснил?
   - Угу.
   Когда Бяшка скрылся между палатками, Вик спросил:
   - Георг, у тебя из-за меня проблем не будет?
   Киборг смерил его взглядом, почесал бороду.
   - Разберемся. Подгоняй сендер к воротам, сейчас дробильный пресс заведем. - Скривившись, он уставился на предплечье, где подтекало масло. - Представляешь, пар в котле травит, а где, никак не пойму. Все облазил. Шланги, клапана, насос в системе проверил - исправны. И травит, будь оно неладно. Поможешь?
   Вик улыбнулся.
   - Помогу, Георг.
   - Поехали, - киборг сел прямо и махнул вперед.
  
   ***
  
   Ферзь сидел на табурете посреди светлой комнаты, скрестив перед собой кулаки, неспешно потирал предплечья. Пульсировали рубцы, оставленные бечевой на запястьях, пальцы дрожали, побелевшие ладони дышали холодом. Хотелось промочить горло, чтобы избавиться от вязкой горечи чензира, который он так и не смог выплюнуть, когда стянули мешок с головы. Разбухший кусок вынул здоровенный мутант в меховой безрукавке и шортах. Щерясь в лицо Ферзю своими желтыми клыками, он сдавил дряблую шею старого вора, сунул грязные пальцы ему в рот и выковырял кляп.
   Мутант сразу покинул комнату, оставив хозяина нищих кварталов наедине с человеком, расположившимся за столом напротив. Вор не спешил заговаривать с ним - не следует начинать первым, показывая обеспокоенность своим положением. Надо выждать, осмотреться, пусть незнакомец сделает ход, приоткроет карты.
   Стены комнаты были усыпаны пулевыми отметинами. На выскобленном до желтизны дощатом полу валялись куски штукатурки, стреляные гильзы, в некоторых местах виднелись свежие пятна крови. Ферзь почему-то решил, что именно отсюда огрызался омеговский пулеметчик, стрельбу которого он слышал недавно. Справа от него стоял деревянный стеллаж с железными ящиками на полках, половина стены слева была занавешена красным полотнищем с шитой золотыми нитями подковой и словом ОМЕГА под ней. Ветерок, задувавший сквозь широкое окно с перекошенной от взрыва рамой, слабо колыхал изодранные осколками занавески. Их опаленные края лизали столешницу, на которую незнакомец положил ноги в кирзовых сапогах.
   С непроницаемым лицом он листал толстую книгу в кожаном переплете, не обращая на Ферзя внимания. Словно того не было в комнате, словно вор - часть убранства, мебель, к которой незнакомец давно привык. Он был плечист. Резко очерченные скулы, орлиный нос, острый подбородок и широкий лоб говорили хозяину нищих кварталов о многом. Ферзь хорошо разбирался в людях и сразу понял: перед ним тот, кто владеет грамотой, умен, умеет терпеливо ждать, чтобы в нужный момент прогнуть ситуацию под себя; привык повелевать, отдавать указания, которые незамедлительно исполняют, и, как и предполагал вор, не мутант. Так кто же он? Одет в брезентовую куртку, какие носят старатели-нефтянники, штаны из плотной материи, прошитые кожаными вставками. В сложившийся образ не вписывалась ссадина на лбу, затянутая коричневой коркой спекшейся крови.
   За спиной раздалось шарканье, стук, и через комнату, посмотрев на Ферзя светлыми глазами, проковылял долговязый пацан. Вместо одной ноги у него был протез. Стуча по полу концом блестящего штыря, приваренного к люминевой гильзе чуть ниже колена, он обошел стол и склонился к незнакомцу. Тот даже не оторвался от книги, пока долговязый оживленно шептал ему на ухо. Выслушав известие, кивнул и перевернул страницу. Пацан выпрямился и поковылял к выходу.
   Лицо его Ферзю показалось смутно знакомым. Правильный овал, прямой нос, жесткие, темные, стоящие торчком волосы напомнили давнего кореша из Херсон-Града. Тот был искусным мошенником, вся его семья когда-то промышляла подставами на базаре Крыма. Вот только именно что когда-то. Связался тот с крабодианцами, фраернулся перед ними, что знает, как инкерманских гетманов вокруг пальца обвести, партию выработанного для небоходов чензира у них из-под носа выкрасть. Сектанты, недолго думая, сдали его Раде Инкермана вместе с семьей, чтобы проблем потом не было. Гетманы - люди на расправу скорые - лютой смерти предали корешка, его сыновей и женку, скормили катранам в пустыне. Все это Ферзь узнал от одного жулика, прибывшего караваном с юга. А ведь он виды на кореша имел, хотел в Москву к себе перетащить, дела проворачивать, в долю взять, но не успел.
   Шаги за спиной стихли. Незнакомец продолжал листать книгу. Вор покачал распухшим языком расшатанные передние зубы, громко сплюнул и с трудом согнул морщинистые пальцы. Ладони порозовели, вены на запястьях вздулись.
   - Плохо выглядишь, Ферзь.
   Захлопнув книгу, незнакомец бросил ее на стол, поставил ноги на пол, сев прямо. - Промочи горло. - Он достал из-под куртки флягу и протянул Ферзю.
   Вор молча поднялся, шагнув вперед, взял ее. Свинтив непослушными пальцами крышку, понюхал горлышко, запрокинул голову и принялся жадно пить. В животе громко заурчало. Вода была на удивление холодная, чистая и совсем не имела вкуса и запаха. И где они такой набрали? - возвращая флягу, подумал Ферзь.
   - Напился? - произнес незнакомец. - Теперь сядь.
   Властность в его голосе Ферзю не понравилась. Никто не смеет говорить с хозяином нищих кварталов в таком тоне. После голодного бунта в Москве каждый знает, какая за Ферзем сила стоит. Тогда Орден пытался задержать на въезде в город караван, прибывший с Моста. Вор забашлял за него кругленькую сумму своему давнему корешу Вонючке Погрызу, правильному торговцу с окраин Крыма. Мало кто знал, что в караване, помимо знаменитых арбузов Моста, были мешки с плодами кактуса мамми. Ферзь думал по торговле наркотой в Лужниках монополию устроить, но не срослось. Не иначе предал кто-то, сдал груз монахам. Только перестарались тогда жрецы-каратели, Арлекина по запаре кончили, он с караваном тем от самого Моста ехал. Арлекин был приемным сыном Ферзя и правой рукой во всех воровских делах. Наследником, которого уважали в нищих кварталах, которому старый вор доверял больше, чем себе, и собирался вскоре власть в клане передавать. Пришлось из ситуации выгоду извлечь, внушить братве, что монахи решили голодом кварталы уморить, потому Арлекина застрелили и вскорости самого Ферзя в расход пустят. Беднота, не без указки бригадира и смотрящего, тогда в правильном направлении думала, на всех углах монахов стали резать. Город два дня стоял на ушах. После того в кварталы парламентер из Храма прибыл, головы арлекиновых убийц привез и предложение о мире...
   - Сядь! - грозно выплюнул незнакомец.
   Расправил плечи, опершись на локти, сцепил пальцы перед собой и уставился на Ферзя тяжелым взглядом.
   Скрежетнув зубами, вор вернулся к табурету.
   - Ты поможешь мне, - услышал он, как только сел. - Твой интерес будет учтен.
   Говорил незнакомец утвердительно, не торгуясь, не выказывая сомнений, мол, вопрос давно решен и на то не требуется согласия Ферзя. Старый вор ухмыльнулся, открыл рот...
   - Только не надо песен: смерти я не боюсь, на свете пожил, - опередил его незнакомец. - Знаю я вашу братию, понятия и воровские законы. Может, расскажешь своему смотрящему с бригадиром, как ты через подставных в Харькове уютное гнездышко свил? Выкупил рядом с Цехами кусок земли, на общаковые деньги дом построил.
   Ферзь облизал мгновенно пересохшие губы. Вот паскуда, откуда ему про то ведомо? Этим вопросом покойный Арлекин занимался. Вор на старости хотел дела передать и свалить из Москвы. Все равно за нищие кварталы держаться особого смысла уже нет, еще несколько сезонов, и город сожрет некроз, если чуда не случится. Топливные короли с Орденом никогда не пойдут на поклон к небоходам. По слухам, у тех устройство особое имеется, растворяющее некрозную плесень. Но летуны только с Меха-Корпом дружбу водят, до остальных им дела нет. Все это понимают.
   Красное полотнище на стене колыхнулось, за ним раздался слабый шорох, но занятый мыслями Ферзь не обратил внимания.
   - А про сделку с Южным братством, - продолжал незнакомец, - про то, как ты королям отстегиваешь, чтобы в Лужниках твои щипачи да кидалы спокойно работали, ты братве рассказывал?
   - Кто ты, падла? - прохрипел Ферзь.
   - Падла - ты. - Вор увидал в глазах собеседника усмешку. - Своих кинул. Ссучился. Тебя братва в нужнике утопит за такие дела.
   - Че ты хочешь?! - выкрикнул Ферзь.
   - Сейчас ты вернешься в Москву. - Лицо незнакомца снова стало непроницаемо. - С тобой поедут пятеро. Все мутанты, антропы, то есть от людей их трудно отличить. По дороге они расскажут, что надо сделать.
   Ферзь уставился в пол. Вернувшись в кварталы, он по-другому дело повернет. Что ему эти пятеро? Кончить их сразу, вор самолично мутантам кишки на нож намотает. А успеют пикнуть про его темные делишки, так отбрехаться всегда можно. Свалить все на Арлекина, который давно в земле червей кормит, нефтяникам сейчас и подавно не до него, они дань с Ферзя за два сезона вперед получили. Поэтому...
   - Я согласен, - подняв голову, тихо сказал вор, придав лицу покорное выражение, чтобы скорее разговор завершить.
   Незнакомец смотрел серьезно, взгляд такой, будто видит Ферзя со всеми его мыслями.
   - Твой интерес будет учтен, - повторил вдруг чернявый. - Ты помнишь мои слова?
   Вор кивнул, не скрывая любопытства.
   - Знаю, - продолжал незнакомец, - почему из города свалить решил: некроза боишься.
   Ферзь невольно потер впалую щеку, коснулся носа и отдернул руки, поняв, что такими жестами выдает себя.
   - Нетрудно догадаться, - чернявый оставался серьезным. - Предлагаю сделку. Я избавлю Москву от плесени, ты исполняешь, что скажут, но после...
   Вор напрягся.
   - Кто-то должен управлять городом.
   Мысли в голове Ферзя понеслись, как стая панцирных волков за добычей, опережая одна другую.
   - Смысл понятен? - спросил незнакомец.
   - Отдашь мне город? - Ферзь растянул губы в кривой усмешке.
   - Да. Про сделку никто не узнает. А вздумаешь финтить, - незнакомец произнес последние два слова нарочито громко и повернулся лицом к знамени Замка Омега, висящему слева от Ферзя.
   Полотнище на стене колыхнулось, затрещал кумач и сложился складками на полу. Вор увидал сидящих в соседней комнате Дулю и Болта. Оба ходили под Ферзем, но у себя на районах были людьми авторитетными. Смотрящий с бригадиром со связанными руками, как курицы на насесте, сгорбились на длинной лавке, по сторонам от них стояли два крепких человекоподобных мутанта с уродливыми лицами. Одного Ферзь признал - тот кляп у него вынул. В углу на табурете устроился одноногий пацан. Ссутулившись, он быстро чиркал толстым карандашом по светло-серому листу бумаги, прикнопленному к дощечке у него на коленях.
   Грифель издавал неприятный, царапающий звук. Ферзь скривился - не иначе как протокольную запись строчит. Так только монахи поступают, запись потом в особую папку подшивают и сносят в архивную комнату, откуда при надобности сведения всегда поднять можно.
   Вор опять взглянул на Дулю с Болтом. На их лицах было легко прочесть: погоди, выберемся - все братве расскажем братве. После такого обмана тебе не жить!
   У него вдруг заложило уши, стало трудно дышать. Старая болячка напомнила о себе в неподходящий момент. Из глаз потекли слезы, а в желудке будто огненный шар взорвался. Ферзь согнулся пополам, обхватив себя руками, зная, что со стороны выглядит жалко, и глубоко задышал.
   Он не разобрал слов, сказанных незнакомцем, но смысл их был и без того ясен: смотрящий и бригадир - страховка на случай, если вор откажется помогать. Как быстро все обернулось другой стороной. План Ферзя замочить мутантов по приезду в кварталы рухнул. Дуля и Болт слышали про дом в Харькове, дань топливным королям. Теперь за жизнь Ферзя не дадут и фальшивого рубля. Это Крапива все устроил, он предал. Сука! Вся братва за Ферзя теперь не подпишется. Утопят в нужнике, как сказал чернявый хмырь за столом. И откуда он столько знает?
   Ферзь сплюнул под ноги горечь, жалея об одном - что в рукаве нет шила. А то бы засадил его в ухо незнакомцу, который развел опытного вора, как лоха на рынке. И дальше будь что будет.
  
  
   Глава третья
  
   В бронированном фургоне было не продохнуть от пороховых газов. За спиной у Архипа хрипел на лавке раненый доходяга Киля. Кочевые, устроившие засаду на старой дороге за Сетуньской поймой, умудрились дважды засадить ему из пружинного самострела в плечо. Одну стрелу Киля выдернул сам, вторую, пробившую руку насквозь, пришлось доставать светловолосому Шмидту. Его пулемет, закрепленный на станине напротив амбразуры в задней части кузова, быстро перегрелся, и Шмидт остался не удел.
   Надо было легкие сендеры брать, подумал Архип Дека, прислушиваясь к скрежету под фургоном. Людей три десятка, а то и целую бригаду, и всем гранаты раздать. По его приказу перед выездом с территории клана башмачников на машину навесили еще несколько листов брони. Прикрыли колеса и кабину, отчего и без того тяжелый самоход стал вдвое неповоротливей и никак не мог разогнаться на ухабистой дороге, чтобы уйти от преследователей. О возвращении в Москву помышлять не стоило, кругом тянулся лес, развернуться негде. К тому же позади на повороте в Сетуньскую пойму факелом горел взорванный мутантами грузовик, в который Архип посадил десять своих лучших бойцов. Погибли все, разом, когда под днищем грузовика оглушительно грохнуло и кузов объяло пламенем.
   Кочевые мутанты на ездовых ящерах легко обгоняли фургон, их силуэты мелькали за деревьями. Вырываясь вперед, всадники иногда выскакивали на дорогу и, пустив по машине стрелу из лука или духовой трубки, тут же уносились прочь. Гремели одиночные выстрелы, видимо, у некоторых мутантов были ружья.
   Завизжали тормоза, Архипа и всех, кто был в кузове, швырнуло на пол, самоход накренился, встав на два колеса. Внизу что-то хрустнуло; в амбразуре мелькнула перевернутая повозка, лежащая поперек колеи. Грива, управлявший фургоном, задел ее бампером. Как он дальше вырулил, удержав машину на дороге, одному некрозу ведомо.
   Архип вскочил, но тут самоход опять вильнул, и глава клана повалился на лавку, едва не выпустив маузер.
   - Хозяин! - завопил Шмидт.
   Стоя на коленях, он размахивал руками, вертя головой.
   - Стреляй скорей! Лезут! Лезут, хозяин!!
   По сторонам от фургона двое кочевых заарканили крюками поручни на крыше, соскочили с ящеров и, повиснув на веревках, стали подтягиваться.
   Архип рывком поднялся с лавки, шагнул на середину отсека, целя из маузера сквозь смотровую щель в мутанта с правого борта.
   В кабине клацнула дверца, жахнул выстрел - это Грива, выглянув наружу, шмальнул из обреза в мутанта слева. Кровь вперемешку с кусками плоти брызнула сквозь узкие амбразуры внутрь фургона, заляпав Шмидту грудь и шею. Башмачник отшатнулся и толкнул плечом Архипа. Глава клана непроизвольно вдавил спусковой крючок и выпустил длинной очередью все пули мимо.
   Шипя проклятия, Архип Дека приставил к приемнику маузера последнюю обойму, вдавил маслянистые латунные патроны большим пальцем в плоский короб магазина перед спусковым крючком, и они со щелчками ушли вниз. До Октагона уже недалеко, там жрецы-каратели, там Ильмар Крест, новый хозяин московского Храма, которого Архип собрался шантажировать. Имеется у него для того документ важный, поэтому встречу не в обители назначил, где чужих ушей полно, протоколом всегда переговоры сопровождают в присутствии доверенных лиц... Дека поднял маузер, уперев деревянную кобуру-приклад в плечо, и выдернул опустевшую планку обоймы. Лязгнул затвор, дослав патрон в ствол.
   Кочевник, воспользовавшись моментом, пока он перезаряжал пистолет, взобрался на крышу и притаился.
   - А-а-а! - заорал вдруг Шмидт, пытаясь сорвать пулемет с крепления на станине и таращась на потолок. Сидевший напротив Киля, кусая губы, забился в угол, сжался, подогнув ноги к животу, боясь пошевелить раненой рукой.
   - А-а-а! - продолжал тянуть Шмидт.
   Архип зажмурился на миг. Ему сильно захотелось оказаться у себя на галерее, в башне клана, где есть комната с древней чугунной ванной. Погрузиться в подогретую воду, пропущенную через угольные фильтры, и чтобы рядом на табурете непременно стоял патефон и играла любимая пластинка.
   Голова Шмидта дернулась, когда Архип звезданул ему прикладом в зубы. Блестящими безумными глазами светловолосый уставился на хозяина, беззвучно разевая рот. Потом схватился за лицо, размазывая по щекам кровь с разбитых губ, попятился к стене и вздрогнул. Что-то тупо стукнуло ему в спину, башмачник замер на миг. Медленно повернулся - под левой лопаткой торчал дротик - и рухнул всем телом на Килю.
   Глава клана сжал зубы, задрав ствол к потолку, трижды выстрелил. В дырки от пуль упали лучики света, пронзив дымный сумрак фургона белыми полосами. Один луч мигнул, видимо, тварь наверху сместилась, заслонив на мгновенье отверстие. Архип крепче сжал пистолетную рукоять и дал очередь, дырявя крышу фургона кривым пунктиром.
   Вверху раздался гортанный возглас. Подстреленный мутант шлепнулся на крышу, тонкий лист жести в передней части фургона прогнулся под ним, а глава клана продолжал палить в потолок, пока не расстрелял весь магазин.
   Опустив маузер, Архип, хватаясь за стену, прошел к окошку, через которое можно было переговариваться с водителем, сдвинул заслонку и заглянул в кабину.
   Грива сжимал руль так, что побелели костяшки пальцев. Сквозь щель в бронированных листах, приваренных к кабине вместо лобового стекла, виднелась накатанная колея, по краям которой тянулись редкие деревья. Впереди показались ржавые остовы древних автомобилей. Искореженные автобусы, грузовики, бесформенные смятые куски железа, снятые с рам кабины и горы покрышек - целое кладбище машин. За ним высился холм с редким подлеском на склоне. Отсюда до Октагона уже рукой подать.
   - Дотянем?! - крикнул Архип, пряча маузер в кобуру.
   Ему не нравился скрежет под днищем фургона. С того момента, как они разминулись с повозкой кочевых, звук стал громче. Видно, при ударе повредило ходовую. Самоход бросало из стороны в сторону, Гриве приходилось постоянно подруливать, резко выкручивая баранку то влево, то вправо.
   - Не мешай! - огрызнулся башмачник.
   Его курчавые сальные волосы растрепались по щекам, крупные капли пота стекали по шее за ворот расстегнутой рубахи. Ляпни он такое главе клана при других обстоятельствах, Архип сразу бы его пристрелил, но сейчас... сейчас все было по-другому.
   Присев, он сунул руку в окошко, схватил обрез Гривы, лежавший на широком сиденье. Зажав его под мышкой, нашарил на стенке кабины патронташ, висевший на крючке над головой у водилы, и, выпрямившись, принялся заряжать оружие.
   Два патрона Архип загнал в стволы, два стиснул зубами, отчего рот исказился уродливым оскалом. Забросил свернутый петлей патронташ на плечо и шагнул к станине с пулеметом.
   Как раз вовремя. Через амбразуру глава клана разглядел двух всадников на ездовых ящерах, мчавшихся за самоходом. Наяривая пятками в поджарые бока манисов, мутанты, на которых из одежды были лишь меховые безрукавки и кожаные шорты, крутили над головами веревки с крюками на концах. Они подобрались почти вплотную. В нижней части кузова есть подножка, и если оба заскочат на нее, то, просунув руку в щель, смогут отомкнуть засов на двери либо, зацепив крюки за амбразуру, сорвать дверь с петель. Ящер-манис - сильный мутафаг, весу в нем меньше, чем в самоходе, но тут их два, как упрутся крепкими ногами в землю...
   Архип опустился на одно колено рядом со станиной пулемета, положив обрез на локоть, тщательно прицелился и спустил курки. Заряд дроби снес правому ящеру половину черепа, разорвав в клочья меховую безрукавку на животе наездника, выбросил того из седла. Всадник слева с воинственным кличем метнул крюк на веревке в самоход.
   Загнутая железка полетела вверх, ударилась о крышу фургона, лязгнула, зацепившись за поручень, и мутант, схватив веревку двумя руками, с воплем выпрыгнул из седла. Он громыхнул всем телом в дверь и заслонил амбразуру.
   Архип, переломил обрез, схватил один патрон, зажатый в зубах, но не попал им в ствол. Самоход резко повело в сторону, патрон упал на пол и откатился в угол. В амбразуру просунулась когтистая грязная лапища, зашарила по двери в поисках задвижки. Следя за рукой мутанта, Архип трясущимися пальцами пытался зарядить обрез, но все время промахивался мимо казенника.
   Мгновения слились в вечность. Сердце в груди тяжело бухало, он слышал каждый вдох, пот заливал глаза, казалось, течет рекой с головы за шиворот и уже насквозь пропитал кожаную куртку, брюки и хлюпает в сапогах.
   Мутант нащупал задвижку, потянул ее в сторону. Глава клана, так и не зарядив оружие, закричал, подался вперед и замолотил разряженным обрезом, как дубинкой, по жилистому, увитому набухшими венами предплечью твари.
   И тут над ухом громыхнул пулемет.
   Архип отпрянул к стене, заслоняясь рукой. Раскаленный ствол еще трижды плюнул огнем, чихая, как прохудившийся клапан в паровом котле, и смолк. Шатаясь, Шмидт, на бледном лице которого не было ни кровинки, отпустил пулемет и повалился на пол.
   Архип устремил взгляд на дверь. Мутанта на подножке не было, створку вокруг задвижки и амбразуры забрызгало кровью. Значит, Шмидт завалил тварюку. Глава клана, опасливо косясь на щели в стенах, подобрался к двери и сдвинул засов на место. Справившись с дрожью в пальцах, зарядил обрез, выглянул из амбразуры.
   Позади самохода тянулась колея, лес исчез, вместо него всюду виднелись остовы автомобилей, покрышки и всякий железный хлам. По сторонам больше не раздавались громкие крики и гортанные возгласы мутантов.
   Прислонившись спиной к лавке, Архип вытянул ноги и прикрыл глаза - все-таки прорвались, выехали на кладбище машин. Сейчас он успокоится и глянет, как там Шмидт. Потом поможет Киле, после справится у Гривы, что с машиной. Надо только отдышаться. Нельзя, чтобы Ильмар Крест увидел его таким разбитым и... напуганным. Не мешало бы умыться перед встречей - Архип Дека все-таки глава одного из крупных кланов. Его бригады держат под собой большую территорию возле Лужников, над которой высится стоэтажная башня, оставшаяся со времен Погибели. С той башни город просматривается, как на ладони.
  
   ***
  
   Когда фургон въехал во двор Октагона и остановился возле одинокого фонарного столба, оклемавшийся Киля заканчивал перевязывать Шмидта. Архип сидел на лавке и вытирал лицо смоченным из фляги полотенцем.
   Снаружи донеслись голоса, хлопнула дверца - это Грива выбрался из кабины. Взглянув на так и не пришедшего в себя Шмидта, Архип поднялся, осмотрел себя, одернул куртку под ремнем. Поставив ногу на лавку, протер рукавом запылившийся сапог, поправил кобуру с маузером у бедра и распахнул дверь.
   Солнечный свет резанул по глазам. Архип встал в проеме, зажмурившись, чувствуя, как подрагивают пальцы. Легкий ветерок приятно холодил щеки, напряжение постепенно отпускало. Он посмотрел на безоблачное небо, оглянулся, невольно сравнив окутанный дымным сумраком фургон со склепом и, ступив на подножку, спрыгнул на землю.
   Возле машины терпеливо ожидали трое монахов. Двое в черных полурясах, надетых под доспехи из пластин панцирных волков, надежно защищавших грудь и спину, один в желтой тоге жреца-карателя. Протягивая блестящую кольчугу Архипу, он шагнул к нему со словами:
   - Наденьте. - Спохватился и уточнил: - Достопочтенный Архип Дека?
   Архип кивнул, разглядывая жреца. Лицо у того было почти треугольное: острые скулы, прямой нос, брови-скобочки, тонкие губы, обрамленные аккуратной бородкой и узкий лоб. Светлые, как у Шмидта, волосы зачесаны назад.
   - Среди кочевых, - пояснил жрец, - есть опытные охотники, они метко стреляют. Холмов вокруг заставы много, мы не можем их часто прочесывать, не хватает людей.
   Глава клана молча взял кольчугу, натянул через голову. Подвигав плечами, поднял и опустил руки. Раньше он никогда не носил доспехов, повода не было. После слов жреца Архип призадумался, припомнив, как ранили Шмидта, а Киле продырявили руку в двух местах. И как мутанты Гриву не подстрелили? Выходит, не зря на самоход броню приказал повесить.
   - Я мастер Федор, здешний распорядитель, - представился жрец. - Нужна ли вашим людям какая помощь?
   - Да, - Архип махнул назад. - В кузове двое раненых.
   За спиной раздался шорох, он обернулся. Из-под фургона вылез Грива, вид у него был возбужденный, глаза красные, волосы всклокочены. Вся одежда в пыли и пятнах машинного масла. Водила тяжело опустился на подножку под дверью и сказал:
   - Хозяин, заднюю ось менять надо, муфта карданная - в хлам. В Москву так запросто не возвернемся. Тут ремонта на декаду...
   Он вытер пот со лба и шумно вздохнул.
   Направив жестом монахов в фургон, мастер Федор произнес:
   - На заставе есть механики, самоход починят, токмо время надобно. Прошу... - Он плавно повел ладонью. - Преподобный Ильмар вас ожидает, следуйте за мной.
   И зашагал прочь от фургона.
   Преподобный, повторил про себя Архип. Как быстро все меняется. Еще недавно при одном упоминании атамана Креста торговцы, шедшие караванами в Москву, приходили в ужас. И вот нате: Преподобный.
   Глава клана башмачников шагал за жрецом, особо не глядя по сторонам, и размышлял, как лучше повести себя при разговоре с Ильмаром, ведь тот очень необычный человек, раз смог так быстро власть в Храме взять. Когда-то он занимал там высокий пост, потом что-то не поделил с Гестом и пропал. Долгое время о нем никто не слышал, а когда четыре сезона назад на въезде в город грабанули первый фермерский караван с юга, все узнали, что в Московии появился новый клан. Да не просто клан, а целое войско. Атаман Ильмар Крест совершил пару лихих налетов на заставы Ордена, после чего Гест попытался покончить с бандой. Когда же выяснилось, что Ильмар постоянно перемещается по округе, лагерем долго не стоит в одном месте, московский Владыка связался с Архипом, предложил союз заключить выгодный и сообща разбить наглого атамана. Но прежде отряд башмачников должен сопроводить самого Геста куда-то в Пустошь. В качестве платы тот обещал Архипу три новеньких бронированных "тевтонца", правда, без пулеметов, но все равно. Такие сендеры делают только в мастерских Ордена! Машина надежная, с мощным двигателем и ходовой, которой сноса не бывает...
   Архип покосился на навесы справа, где как раз стояли два таких, накрытые брезентом. Только сейчас он понял, что они пересекли широкий двор и направляются к добротному двухэтажному строению из камня. Архип осмотрелся, ведь он никогда прежде не бывал в Октагоне, самой крупной и укрепленной на порядок лучше других заставе Ордена. Ее двор представлял собой по форме правильный восьмиугольник. В дальней его части под стеной был курятник и загон для птицы, по соседству - пристройка для скота, рядом стойло с лошадьми. На высоте в три человеческих роста вдоль стен тянулись бетонные перекрытия, лежащие на толстых опорах. Приглядевшись, Архип смекнул, что конструкцией они отдаленно напоминают галереи в башне его клана. Видимо, на месте Октагона когда-то стояло высокое, крепкое здание, которое во времена Погибели не было до конца разрушено. Монахи сильно перестроили его, возвели на верхних этажах бастионы, обложив их кирпичом.
   Архип оглянулся. Из фургона на носилках вынесли Шмидта. Киля, поддерживаемый под руку Гривой, выбрался сам. С фонарного столба, возле которого стоял самоход, свисал трос, на его конце над землей медленно вращалось изуродованное тело, распятое на крестовине. Верно, мутант, решил Архип. И как он его сразу-то не заметил, выходит, совсем с головой в мысли ушел.
   - Прошу сюда, - прозвучало рядом.
   Федор стоял на ступеньках, указывая на вход в двухэтажную кирпичную пристройку у стены.
   - Почему так тихо? Где все? - Архип еще раз окинул взглядом двор, постройки, перекрытия вдоль стен.
   - Монахи несут службу, согласно осадному расписанию. На заставе сам Преподобный Ильмар, передвижения без особого на то приказа запрещены, - отчеканил жрец.
   Потом ткнул пальцем в небо и добавил:
   - Вы забыли про метких стрелков-кочевников на холмах.
   - Серьезно тут у вас... - пробормотал Архип и уставился на запылившиеся носки своих сапог. У Ильмара, должно быть, в Храме много приспешников осталось. По слухам, когда он повздорил с Гестом, не все монахи поддержали последнего, иначе хотели строить отношения с кланами, потому Крест оказался в опале, ведь он козни против тогда еще живого Владыки замышлял. Значит, не зря Дека полез в политику, в эту бодягу. Он затеял тонкую игру и обязательно выгадает на том. Сейчас главное - дело повернуть так, чтоб мутафаг носа не подточил. Ведь никто прежде не пытался шантажировать главу московского Храма, один Архип такой умный и... наглый. Только у него бумага имеется, против которой Ильмару возразить будет нечего.
   Он поднял взгляд на Федора:
   - А мои люди?
   Архипу было не по себе оттого, что он остался без охраны, стал заложником обстоятельств и теперь никак не мог решить для себя, с чего начать разговор с Преподобным.
   - За них не волнуйтесь, им окажут помощь в лазарете, самоход отгонят в гараж. Прошу, - уже настойчивей повторил жрец.
   Архип нахмурился, но смолчал. Поднялся по ступенькам и шагнул в дверной проем.
   За ним оказалась крутая узкая лестница вверх, в конце которой виднелась тяжелая стальная дверь. На площадке, по сторонам от нее, стояли два высоких монаха со штуцерами за плечами. Когда Архип поставил ногу на последнюю ступень, один заступил дорогу, поднял руку, уперев широкую ладонь главе башмачников в грудь.
   - Обыскать треба, - произнес монах густым басом.
   Архип заскрежетал зубами, бросил взгляд через плечо. Федор кивнул.
   - Руки! - скомандовал монах и подбил Архипу локти, чтобы тот развел их в стороны. Бесцеремонно начал ощупывать его под мышками, хлопать по бокам, присев, проверил штанины. Затем расстегнул деревянную кобуру на бедре у Архипа, достал из нее маузер, сунув себе за пояс, выпрямился.
   Дека с трудом поборол желание дать монаху коленом в живот. Какая наглость: обыскивать его, главу клана башмачников! Да что они тут себе позволяют? Он же гость!
   Словно угадав его мысли, мастер Федор сказал:
   - Правила едины для всех. Я отвечаю за безопасность Владыки в Октагоне, прошу простить брата Ягоду, если сия процедура, достопочтенный Архип, вам показалась унизительной.
   Архип скупо кивнул, опустил руки и хотел шагнуть к двери, но Ягода снова положил ладонь ему на грудь.
   - Тута есть что-то под кольчугой.
   - Что? - Мастер Федор поднялся на площадку, уставившись стальным взглядом на Архипа.
   - Не вашего ума дело! - взбеленился тот.
   Толкнул монаха, сжав кулаки, резко повернулся к распорядителю.
   - Бумаги у меня там, в подкладку зашиты.
   Архип слышал, как дышат охранники ему в затылок.
   - Хорошо, - спокойно проговорил Федор. - Пропустить.
   Он дернул подбородком, и монахи посторонились.
   За дверью оказалась небольшая комната. Все убранство - лежанка с меховым покрывалом у дальней стены, лавка под окном справа, слева - стол, за которым сидел коренастый с седым ежиком волос человек. Пол был устлан ворсистым ковром с выцветшим рисунком.
   Архип прошел на середину комнаты, за спиной скрипнули петли: Федор остался за дверью. Что ж, тем лучше, глава клана башмачников рассчитывал на разговор без свидетелей.
   Ильмар смотрел перед собой невидящим взглядом, поставив локти на стол, подпирая кулаками подбородок. Архип с интересом изучал его грубо слепленное лицо: кожа толстая, обветренная, на щеках поджившие ссадины, глаза глубоко посажены, словно в бойницы, лоб высокий; нос новоиспеченному Владыке московского Храма явно не раз ломали в драке, хрящ на переносице сплюснут, повернут слегка вбок, отчего одна ноздря выглядит шире другой.
   - Садись, - неожиданно произнес Преподобный, и Архип вздрогнул.
   Ильмар откинулся на спинку стула, взяв со стола серый лист бумаги. Взгляд у него при этом оставался отрешенным, будто смотрит сквозь пол куда-то во двор.
   Архип шагнул к лавке, пригнувшись, покосился в окно - фургона на прежнем месте не было. Значит, в гараж отогнали. Быстро. Он сел, передвинулся на край, поерзал и снова подался на прежнее место.
   Не то чтобы лавка была жестковата -- ему стало неуютно в этой маленькой комнате, где не так много света. Архип почувствовал себя, как в задымленном кузове самохода. Низкий потолок давил, глухие кирпичные стены угнетали своим видом. То ли дело в башне: там всегда простор, Москва как на ладони и ветер гуляет по галереям. Хотя среди башмачников были и такие, кто выше пятого этажа никогда не поднимался.
   - Обойдемся без почестей, словечек типа "достопочтенный" и "преподобный", - начал Ильмар, перехватил лист двумя пальцами, развернув обратной стороной. - Без протокольных сложностей, писарей и переговорщиков.
   Архип кивнул. Новая метла по-новому метет... тем лучше. Он снова поерзал на лавке, присматриваясь к серому прямоугольнику, который был испещрен мелкими закорючками.
   - Это договор, - Ильмар тряхнул листком, - подписанный Гестом, скрепленный печатью Ордена. Скажи мне, Архип Дека, имеется ли у тебя второй экземпляр?
   Эк-зем-пляр, повторил про себя глава клана башмачников сложное слово и положил ладонь на грудь, где в куртке за подкладку были вшиты бумаги.
   - Привез, значится, - Ильмар правильно истолковал его жест. - Стало быть, Храм в союзе с башмачниками.
   Архип растерянно кивнул. Преподобный бросил лист на стол, придавив ладонью, после недолгого раздумья сказал:
   - Это хорошо. Очень хорошо.
   Глаза у Ильмара заблестели, лицо ожило, от маски отрешенности не осталось и следа. Крест подался вперед, расправив крепкие плечи, с хрустом сжал кулак.
   - Вот они где все будут! Слышишь, Архип? Мы всех возьмем за горло и будем держать, пока их поганые языки не вывалятся из глоток и не посинеют!
   - Э-э... - Архип открыл рот.
   - Да, башмачники получат плату за свои услуги. Сполна, - быстро проговорил Ильмар. - Союз в силе.
   Он схватил карандаш, размашисто подписался на листке и продолжил:
   - "Тевтонцы", подряд на обувку - все как в договоре, в обмен на помощь в войне. - Ильмар встал, вышел из-за стола и протянул листок Архипу. - Вот.
   - Э-э... - выдавил тот, глядя на него снизу вверх. - Собственно... Э-э...
   Мысли в голове Архипа спутались, он не знал что сказать, с чего начать. Машинально взял бумагу, пробежал строчки договора и удивился еще больше. Часть текста была вытравлена и переписана. С листа исчезло упоминание о поимке Ильмара, что тот изменник и подлежит истреблению.
   Архип рассчитывал шантажировать бывшего атамана, при этом хотел уладить все по-тихому: получить плату в обмен на бумаги. Правда, плату, по его разумению, увеличенную втрое. Ведь из похода с Гестом никто не вернулся, клан потерял людей, лошадей, бензовоз, за который Архип отвалил топливным королям немалые деньги...
   Все пошло не так, как он планировал. Ильмар опередил его, добрался, стало быть, в архивную комнату при Храме, где хранятся протокольные записи, лишая Архипа тем самым всякого преимущества в торге. Похоже, клонит на свою сторону встать?
   Глава клана снова открыл рот, но, ничего не сказав, подумал: с чего вдруг бывший атаман так добр? Что замышляет? Плату сулит, не вспоминая про то, что Архип с Гестом банду его и самого Ильмара хотели истребить, как мутантское племя, случайно забредшее в Московию с окраин Крыма.
   Бывший атаман сел рядом, положил руки на колени. На правом мизинце Преподобного сверкнул перстень с необычной печаткой, где был изображен человек в шестерне.
   - Все без обману. Два "тевтонца" получишь сразу, - произнес Ильмар, глядя перед собой.
   Стукнул легонько кулаком по колену. Помолчал.
   - Мне доложили, что по дороге в Октагон на вас напали мутанты.
   Архип кивнул, опять уставился на листок.
   - Тогда вернемся в Москву вместе, - сказал Ильмар. - И немедля.
   Глава клана резко повернулся к нему. Роста они с Ильмаром были примерно равного, он увидел свое отражение в его зрачках.
   На что рассчитывает Преподобный? Вывезти башмачников в лес и пристрелить, как бешеных шакалов? После забрать бумаги, а гибель главы клана легко можно списать на мутантскую засаду...
   Архипу опять захотелось в свою башню, на галерею, забраться в ванну, чтоб патефон играл любимую пластинку, но при этом на табурете был графин с картофельной водкой. Глава клана пил редко, но сейчас накидался бы до беспамятства - рюмка за рюмкой, лишь бы забыться.
   - А бумаги... - снова заговорил Ильмар. - Свой экземпляр договора отдашь, когда в башню приедем.
   Он похлопал главу клана по плечу, поднялся и прошел за стол.
   Архип шумно выдохнул, все это время он сидел, затаив дыхание. Рубаха на спине взмокла, листок в его скрюченных пальцах подрагивал.
   - Так устроит? - спросил Ильмар, усаживаясь на стуле.
   - Что? А, - спохватился Архип. - Да. Честная сделка.
   Сейчас он готов был отдать бумаги без всякой платы, лишь бы вернуться в клан живым и невредимым. А что до соглашения с Орденом, так башмачникам без разницы, кто рулит в Храме, у них без монахов своих проблем хватает. Вон, далеко ходить не надо, нищие кварталы под боком. Недавно от Ферзя заявился молодчик - Архип попытался вспомнить его имя, - кажется, Брюква, так звали бандюгана? Нет, Крапивой кликали, у него лицо еще было все красное, кожа жесткая, как наждак, такое случается, если на нее радо-порошок просыпать. Видно, бандюган его нюхнул по пьяни вместо дурман-травы и перестарался, оттого рожа стала пунцовой. Так он тогда заявил Деке, что братва теперь претендует на эстакаду и западный въезд в Лужники, то есть отстегивать должны башмачники ежесезонно за то, с чего сами имеют, пропуская караваны торговцев на рынок. Наглецы! Архип и сам давно хотел нищие кварталы к рукам прибрать, мимо них старая дорога пролегает, если подмять под себя те территории, много выгоды клан получит, ведь всем известно в Москве, что в кварталы с Крыма наркоту поставляют. Это ж какой куш у Ферзя отобрать можно? Самого вора давно пора удавить и в нужнике утопить, удалось бы только добраться до него. Если Ильмар не обманывает, а у Храма зуб на Ферзя и нищие кварталы, то воровскую общину можно разогнать, часть людей под свое крыло взять... У Архипа приятно защекотало в груди, губы искривились в улыбке.
   Сдвинув брови к переносице, Ильмар сурово смотрел на него.
   - Будем воевать вместе, - поспешил заверить Архип. - Башмачники всегда были на стороне Ордена.
   Ильмар кивнул, морщины у него на лбу разгладились. Он покрутил кольцо с печаткой на мизинце, сказал:
   - Да. В Москве должен быть один хозяин, иначе против мутантов не выстоять.
   - Э-э... - глава клана разинул рот, удивленно хлопая глазами. Он-то считал, что Ильмар говорит о войне с нищими кварталами. - Ты к чему клонишь? Один хозяин...
   - Очнись, Архип!
   Бывший атаман хлопнул по столу. Скрипнула дверь, в комнату заглянул мастер Федор, над его плечом показалась голова Ягоды.
   - Исчезли оба! - рявкнул Ильмар.
   Дверь тут же закрылась.
   - Мутанты, - уже спокойно произнес Ильмар. - Обложили Москву с юга. Пройдет декада, твари доберутся до угодий люберецких кормильцев, отрежут дороги к нефтяному заводу в Капотне, что делать будем?
   Архип молчал.
   - Я начал переговоры с топливными королями, - продолжил Ильмар. - Решили Совет собрать.
   - Совет? - выдохнул глава клана.
   Со времен Зачинщика Прилепы, основателя Ордена Чистоты, в городе не было единого управителя.
   Ильмар кивнул:
   - Совет. Мэра выбирать будем.
  
  
   Глава четвертая
  
   Крум не любил сидеть возле костра, ему хватало солнца днем. В Московии было так же жарко, как на горе Крым, поэтому следопыт отсел подальше от огня, вынул из-за пояса нож, обмотанный полоской сыромятной кожи, и принялся снимать оплетку.
   - Чиво-о ты? - Стоян плюнул с досадой. - В самоходку динамит... не дал кинуть, Демир, чиво-о?
   Старший из братьев Верзил всегда коверкал слова, тянул их, преувеличенно гримасничая, будто только что сырую кальмарку съел и теперь у него живот пучит. Косясь на Стояна, Крум снял с ножа оплетку и воткнул его в землю так, что снаружи осталась лишь плоская рукоять.
   Демир, высокий тощий старик, молчал. Держа в руках банку с маслом катрана, он щурился, глядя на костер, напротив которого плечом к плечу сидели трое: Стоян, Жив и Тодор. На братьях были меховые безрукавки со штанами и плетеные из лозы сандалии. Стоян зажимал между колен длинное ружье, прислонив цевье к плечу, таращился на старика, ожидая ответа. Бритый наголо Жив чистил пороховой самострел, а Тодор собирал в пучок свои длинные, темные как смоль волосы и ровнял их тесаком, срезая концы, чтобы в глаза не лезли.
   Почесав жесткую короткую бородку, Крум взял полоску кожи и вздохнул. Злится старший Верзила, шипит, как манис перед случкой, подначивая старика за вчерашнее.
   Утром отряд следопытов вместе с воинами из племени Чембы преследовал самоходку в Сетуньской пойме. Жив, Тодор и сам Крум, заслышав демирову дудку в разгар погони, вышли из боя, осадили ящеров, лишь Стоян мчался вперед среди деревьев, вопя в запале во все горло, пока в ляжку его маниса не угодила шальная пуля, и тот не скопытился, сбросив седока.
   Сберегли духи пустыни Стояна от случайной смерти, не зря Крум им каждый вечер добрые слова шепчет. Он посмотрел на юг, где высилась гора Крым, пошевелил губами, беззвучно повторяя длинные имена тех, кому поклонялся всю жизнь, и вспомнил судьбу Мурдана, четвертого брата Верзилу, погибшего три сезона назад*. Снова вздохнув, обернул полоской кожи рукоять, торчащую из земли, и завязал первый узелок.
  
   * Эти события описаны в романе А.Левицкого и А. Бобла "Варвары Крыма"
  
   В глубокой расселине за спиной застучали камни, недалеко от костра взволновано зашипели проснувшиеся манисы. Быстро поднявшись, Крум подхватил утыканную шипами дубинку, шагнул к краю, вглядываясь в черную бездну. Следопыт знал: такие звуки могут принести опасность. На Крыме он без труда распознал бы, почему по склону просыпались камни, но здесь, у Разлома, все было по-другому. Тут не живут крабы и катраны, нет медуз, а кохар - висящий на шее мешочек со снадобьем, отпугивающим мутафагов - не действует на местных хищников. К костру мог подбираться неизвестный Круму зверь, а может, и того хуже, лазутчик московских кланов, вынюхивающий подходы к лагерям кочевых племен. В Московии полно незнакомых запахов, заслышав которые, даже опытный следопыт быстро терялся, не в силах распознать, к кому те относятся: животному или человеку. Поэтому кочевые держались каменистых равнин и расселин, стараясь встать лагерем подальше от непривычных глазу рощей.
   Снизу долетели слабые всплески, и все стихло. Крум постоял, шаря взглядом по окрестностям. Вдалеке, где через Разлом от склона к склону протянулся длинный мост, светился огнями захваченный поселок. Оттуда иногда доносились громкие возгласы и редкие выстрелы: воины из племени Чембы праздновали недавнюю победу, ведь они завладели еще одной дорогой на Москву. Кажется, ее называют Можайским трактом. Недовольно покачав головой, следопыт вернулся к костру. Беспечно мутанты себя ведут, ночью на показ выставляются, силой хвастают, он бы никогда так не поступил.
   Опустившись на землю, кивнул Демиру, мол, все спокойно, поджал ноги и принялся за незаконченное дело - обматывать полосками сыромятной кожи рукоять ножа, хитро сплетая узелки в один ряд, чтобы потная ладонь во время схватки с врагом нечаянно не соскользнула. Нож из плавника катрана - опасное оружие. Если не уметь с ним управляться, то можно поранить в первую очередь себя, настолько острые у него грани. Само же лезвие шершавое, как наждак, стоит провести по матово-черной поверхности - и хорошо, если останешься без кожи на пальцах, бывало, что неумехи сдирали мясо до кости, становясь на всю жизнь калеками.
   - Чиво-о молчишь? - не выдержал Стоян. Верзила подался вперед, выпятив нижнюю челюсть. Плохо дело, совсем завелся.
   - Думаю, - спокойно сказал Демир и склонил голову набок. Качнув высоким гребнем седых волос, просунул худую морщинистую кисть в банку, зачерпнул катраньего масла и растер по ладоням, после чего принялся смазывать гребень, роняя на лицо жирные капли. Волосы станут еще жестче и засверкают на солнце. Враги будут бояться одного его вида, считая, что из головы старого мутанта торчат стальные шипы, которыми он проткнет их в схватке.
   - Думает... старый дурень, - старший из братьев-мутантов заухал, довольный тем, что Демир не смог ответить на вопрос, и повторил: - Думает...
   Стоян, сняв с ремня динамитную шашку, пихнул локтем Жива и показал ему взрывчатку.
   - Чиво думать? Поджигай, бросай, - он повернулся к Тодору. - Вот так.
   Щелкнул пальцами и достал из кармана меховых штанов зажигалку, чтобы запалить фитиль.
   Тодор опустил тесак, уставился на брата, морща бугристый лоб. Он был младшим среди Верзил и вообще разговаривать не умел.
   - Заткнись, Стоян, - ответил ему старик. На его блестящих от масла волосах играли сполохи костра. - А вы, молодые, чего ухи развесили? Самоходка та была броней обвешана, взрывом не возьмешь. Видали, сколько воинов Чембы там полегло?
   Младшие братья закивали. Крум хмыкнул, дернув плечами, не прекращая возиться с рукоятью ножа.
   - Глупые потому что, - продолжал Демир, - лезли на рожон. Мозгов совсем нет, как у Стояна.
   Старший Верзила побагровел.
   - Самоходку было не взять, - заключил старик.
   Он закрыл банку, завинтив крышку, передвинул со спины на живот походную суму, пошитую из мочевого пузыря маниса, и стал бережно складывать в нее свои вещи: точильный камень, моток веревки, оптическую трубу с треснувшей впереди линзой, пружинный самострел. Хорошо наточенный кинжал Демир сунул в ножны на поясе и добавил:
   - Дурни мы, что за Ханом пошли. Не надо было с Крыма уходить.
   - Чиво-о?! - проревел Стоян, поднимаясь. - Хан - вождь нашего племени. Чемба - великий вождь всех племен!
   Верзила перешагнул костер, протягивая ручищи к старику. Вот теперь пора было вмешаться. Крум сделал кувырок, оказавшись в круге света, встал между Стояном и Демиром, выставив перед собой нож. И все это одним плавным движением.
   - Понеслась, - бросил Жив.
   Крум, как и Демир, предпочитал штанам короткую меховую юбку, а плетеным из лозы сандалиям, которые носили большинство кочевников, - кожаные мокасины на мягких подошвах, те долго не снашиваются и на камнях не скользят, в них по горе Крым удобней лазать.
   Острие ножа едва не коснулось выпяченного подбородка Стояна. Зарычав, Верзила выбил нож, занес кулак над головой Крума, который был вдвое ниже ростом. И тому ничего не оставалось, как двинуть коленом противнику между ног.
   - О-о-о! - вырвалось из глотки здоровяка.
   Его лицо исказилось, глаза выкатились из орбит, взревев, он схватил Крума за шею. Тот врезал ему ладонями по ушам, и Стоян, разжав пальцы, с громким воем повалился спиной в костер.
   Пыхнуло, затрещали ветки, во все стороны полетели искры, запахло паленым мехом. Стоян перекатился на живот. Безрукавка на спине занялась синим пламенем. Демир обошел присевшего Крума и плеснул из фляги Верзиле на спину.
   Жив, подпрыгивая от возбуждения, что-то лопотал, не умевший говорить Тодор от переизбытка чувств несколько раз стукнул себя кулаками по высокому бугристому лбу. Оба предвкушали зрелище и не спешили вмешиваться, надеясь, что Стоян быстро поднимется и накостыляет наглому низкорослому Круму по полной. А уж потом братья вместе с Демиром полезут их разнимать, чтобы один другого не прибил ненароком, если дело зайдет слишком далеко.
   Стоян сел, тряхнул головой, разинув рот. Отыскал взглядом Крума, пожевав губами, сплюнул в костер и не спеша встал на ноги. Крылья его носа раздувались, как жабры катрана, глаза безумно сверкали. Он пригнулся, сжав кулаки, хищно ощерился и уже хотел двинуться на следопыта, когда из темноты донеслось.
   - Да вот же они. Эй!
   Все повернулись на звонкий голос. Тодор с Живом растерянно переглянулись, Демир и Крум разом нахмурились, а Стоян выпрямился и протяжно выдавил из себя:
   - Притащила нелегкая... Кальмарку им в зад.
   Он метнул колючий взгляд на Крума, мол, продолжим, когда люди уйдут. Низкорослый следопыт кивнул и отвернулся.
   К костру шагали трое, у одного на поясе загорелась карбидная лампа. Ее яркий слепящий свет озарил пространство на много шагов вперед. Крум заслонился рукой, пытаясь разглядеть, кто к ним пожаловал. Одного он узнал по голосу: это был одноногий пацан, который приходил к следопытам три дня назад в сопровождении охранников из отряда Чембы и долго разговаривал ни о чем, расспрашивая про Крым и что мутанты знают о Московии.
   Судя по силуэту, первым шел Чемба, в свете лампы виднелся торчащий над его плечом трезубец из арматуры. На голове вождя слабо мерцал намазанный маслом катрана шлем, искусно выточенный из черепа пятнистого маниса.
   Крум потянул носом и понял, что за вождем следуют два человека. Запах брезентовых курток и давно нечищеной кирзы, из которой люди так любят шить сапоги, разносился на всю округу. А еще оба давно не мылись. Странные все-таки люди существа, ведь ясно же, что в Пустоши любой мутафаг их на большом расстоянии почует и спрячется, а может, наоборот, начнет охотиться за ними.
   Одноногий, у которого ниже левого колена была приделана необычная блестящая железяка, заменявшая ему стопу, шумно пыхтя, тащил в руках большой холщовый мешок. Рядом с ним шел чернявый широкоплечий незнакомец, похожий на старателя. Крум ощутил на себе его цепкий, как у шамана, оценивающий взгляд и насторожился. Внутренне весь напрягся, не понимая пока, что не так. Демир придвинулся к нему и шепнул:
   - Впервые вижу, чтобы Чемба с двумя людьми и без охранников по лагерю ходил.
   Ну конечно, вот что не так!
   - Чембу не слушай, - шептал Демир, - следи за чернявым.
   Обескураженный Крум повернулся к старику, спросив одними губами: почему? Но тот не успел ответить - троица подошла к костру и остановилась. Незнакомец погасил лампу.
   Братья Верзилы сгрудились в двух шагах от Крума с Демиром. Стоян подобрал ружье, поставил его прикладом на землю, взявшись за ствол. Жив и Тодор стояли за спиной старшего брата, склонив головы.
   - Эти? - Чернявый повернулся к Ежи.
   Пацан, лицо которого блестело от пота, бросил мешок на землю, утершись рукавом, выдохнул:
   - Они, Владыка.
   При этих словах Демир едва заметно вздрогнул. Что его так напугало? Крум скосил взгляд на старика, лихорадочно соображая, в чем тут дело.
   - Ты уверен в них?
   В голосе незнакомца, которого назвали странным именем Владыка, промелькнуло сомнение.
   - Чемба, может, стоит других антропов подыскать?
   Вождь окинул взглядом пятерку следопытов, сдвинул трезубцем шлем на затылок и наморщил лоб, как это часто делают братья Верзилы, когда у них начинается мыслительный процесс.
   - Они лучшие, Владыка, - снова заговорил Ежи. - Я беседовал с сотней мутантов, но среди всей армии... - он слегка поклонился в сторону Чембы, приложив руку к груди, - армии великого вождя Чембы... не найдется таких умных, способных по-людски разговаривать и ясно выражать мысль кочевников.
   Владыка прикрыл глаза, потер ладонями лицо. Круму на миг показалось, что чернявый выглядит сильно утомленным, как будто не спал несколько ночей подряд. А может, это всего лишь отсветы от костра так ложатся. Впрочем, когда тот сложил руки на груди, взгляд его темных глаз стал еще пристальней и жестче, как у шамана, зовущего злых демонов.
   - К тому же они следопыты, - добавил Ежи.
   Чемба стукнул себя кулаком в грудь и рыкнул:
   - Лучшие!
   - Кто у вас главный? - спросил Владыка, рассматривая пятерку мутантов и задержав взгляд на Стояне.
   Крум скрежетнул зубами. Духи пустыни! Только бы Верзила не ляпнул, что он старший. После гибели Мурдана в отряде следопытов вспыхивали частые перепалки, кончавшиеся драками. Крум всегда держал кулаки за старика, Тодору с Живом было до кохара, кто ими верховодит, а вот Стояну - нет. Он желал стать лидером.
   Верзила переступил с ноги на ногу, медленно повел рукой в сторону, указав на Демира, и нехотя выдавил:
   - Он.
   - Да, - тут же выплюнул Жив.
   Тодор закивал, а Крум облегченно вздохнул, положив ладонь на плечо старика, сказал:
   - Демир.
   На миг глаза Владыки округлились, потом брови сдвинулись к переносице, вокруг носа залегли глубокие складки.
   - А что? - Ежи растерянно повернулся к нему.
   И тут заговорил Демир:
   - Владыка Баграт озадачен моей внешностью. Но ведь у людей говорят: встречай по одежде, провожай...
   - По уму, - закончил Баграт. - Так. - Он помолчал. - Откуда меня знаешь? Бывал в Киеве?
   Демир покачал головой.
   - Не доводилось, но наслышан. Связал события в один узел и сделал выводы.
   - И какие? - лицо Владыки разгладилось, он с любопытством смотрел на старика.
   Демир взглянул на Чембу, который озадаченно морщил лоб.
   - Ты привел нас в Московию с другой целью, - твердо проговорил старый мутант. - Но без войны с кланами ее не достигнуть.
   Баграт хохотнул и вдруг помрачнел.
   - Черт-те что... ты мудр.
   Ежи заволновался. Глаза забегали из стороны в сторону, он было приоткрыл рот, но передумал говорить.
   Крум ничего не понял из сказанного. Восхищаясь тем, как достойно отвечал незнакомцу Демир, одновременно радовался за него: теперь в их отряде есть лидер. И его избрание случилось в присутствии Чембы - так что Стоян уже не отвертится, будет слушаться старика во всем.
   - Ладно, - произнес наконец Баграт. - Ежи, объяснишь им все, потом приходите в поселок.
   Одноногий пацан часто закивал, присел у мешка, который принес к костру, стал развязывать узел.
   Владыка зажег лампу на поясе, махнул Чембе и хотел повернуться, чтобы уйти, но задержался и добавил:
   - Только растолкуй им все доходчиво. - Ежи замер, так и не развязав узел. - Пусть побреются хорошенько, подстригутся, кому в том есть необходимость...
   Он дернул острым подбородком в сторону Демира и продолжил:
   - И с одеждой будь повнимательней, не хочу, чтобы в Москве их сразу признали за чужаков. Все должно быть естественно.
   - Уразумел, Владыка, - выдохнул Ежи. - Сделаю.
   Баграт снял лампу с пояса и зашагал в ночь.
   Чемба прошел мимо стоявших неровным строем следопытов, заглядывая каждому в лицо. Тодору даже поддел трезубцем подбородок, пристально так посмотрел в глаза, потом отступил на шаг и гаркнул воинственное напутствие, на что пятерка ответила единым кличем, призвав в свидетели духов Донной пустыни.
  
   ***
  
   Вик подтянул разводным ключом клапан на стенке парового котла, постучал по медным изогнутым трубкам, убегавшим в короб над головой, и выбрался из-под станины с наковальней.
   - Порядок, заводи! - кивнул он Георгу.
   Щурясь от яркого света карбидных ламп, развешенных под потолком, Вик встал за спиной у киборга, наблюдая, как тот проворачивает большое колесо-маховик, держась за рукояти.
   - Бяшка, - позвал Георг.
   - Чего? - радостно отозвался тот, заерзав на верстаке, сколоченном из толстых брусков в дальней части мастерской.
   - Сгоняй до Фёклы, поесть принеси, вот чего.
   Было жарко, торс и плечи Вика лоснились от пота. Босой, в одних штанах, подвернутых до колен, он следил за манометрами, чтобы давление в системе не прыгнуло, как в прошлый раз, когда котел чуть не взорвался.
   Они провозились с прессом целый день в поисках неполадки и только к вечеру разобрались, заменив неисправную деталь, правда, для этого им пришлось срезать автогеном правую стойку вместе с трубками, разобрать короб и после сварить все заново.
   - Воды принеси! - крикнул вдогонку Вик, когда Бяшка прошмыгнул за его спиной к воротам.
   - Сколько? - донеслось с улицы.
   - Ведерко! Мыться будем.
   Вик снова повернулся к прессу, который занимал почти половину мастерской. Георг застопорил колесо, следя за шайбами манометров, шагнул к двум длинным рычагам, торчащим из левой стойки, рядом с наковальней. Взявшись за рукояти, потянул один вверх, другой - вниз. Блестящий поршень с молотом на конце плавно пошел к потолку, скользя по вертикальным направляющим, с шипением из патрубков под ним вырывались струи пара.
   Вик вздрогнул, когда молот грохнул о наковальню. Опять пополз вверх, уже быстрей, и ритмично забухал по станине, сотрясая пол и стены мастерской.
   - Порядок, - сказал Вик. - Глуши.
   Киборг закрутил небольшой вентиль, тихонько стукнул титановым пальцем по манометру на конце изогнутой трубки под паровым котлом и взялся за колесо-маховик.
   Подойдя к верстаку, Вик сложил инструменты в ящик. Снял с гвоздя в стене драный халат и стал вытирать лицо, шею, плечи, косясь на Георга.
   Некоторые детали киборга соединялись жгутами разноцветных проводов. Даже при полуденном солнце Георг редко ходил без верхней одежды, надевал обычно куртку с глухим воротом и рукавицы из мешковины: не всем по нраву вид полуголого человека-машины. Такие создания - большая редкость в Московии и окрестностях.
   Ходили слухи, что в Вертикальном городе есть место, где делают не только подобные руки-механизмы. В лабораториях (отец когда-то разъяснил Вику смысл этого слова) города могут изготовить и ноги, заменить живот со всеми внутренностями, даже голову или сердце, причем киборг сохранит здравый рассудок, способность есть обычную пищу, а по стянутым в жгуты проводам механическое сердце будет перекачивать кровь. Вик, впрочем, не всему верил. Ну ладно руки-ноги или даже кишки, но - голову? В ней же мозги, штука тонкая, хитрая... Он как-то видел их изображение в древнем медицинском справочнике из библиотеки отца, читал комментарии мелким шрифтом, правда, мало что понял.
   - Вовремя ты объявился, - сказал Георг, подкатив тележку со сварочным аппаратом к стойке с газовыми баллонами у стены. Улыбнулся и подошел к верстаку. - Не справился бы без тебя. Считай, прописка в клане состоялась. Завтра Егорыч доложит Сельге Инесу, что все готово к работе. Ночью бассейн наполнят... За сезон соберем три урожая.
   - Ого! - воскликнул Вик. - Много.
   - Да, обычно больше двух не выходит, - Георг кивнул, взяв из ящика с инструментами ветошь. - Тут вода чище, солнца больше.
   И принялся протирать масляные потеки на предплечье.
   Днем в мастерскую заглядывал Егорыч - старшина клана. Киборг ему быстро втолковал, что пресс без Вика не наладить, что тот готов работать лишь за кормежку, денег не попросит. Старшине на самом деле было начхать на новенького, главное для него - подряд к сроку выполнить, которым Южное братство снабдило бурильщиков. Сошлись на том, что если починит Вик пресс, то остается в клане при мастерской, нет - пойдет собирать улиток. Тяжелая, изнурительная работа, от которой крыша к концу декады едет, настолько запах улиточной слизи вреден для организма. В страду даже маска не особо спасает от испарений.
   Георг бросил ветошь в ящик, опустив голову, поглядел, как работает механизм в предплечье, и недовольно поморщился. Потом шагнул к сварочному аппарату, отсоединил шланг, тянувшийся к стойке с газовыми баллонами, воткнул конец в гнездо на локтевом сгибе, спросил:
   - Первое время в мастерской поживешь?
   Отвернул вентиль и уставился на стрелку манометра, прикрученного к баллону.
   Скомкав халат, Вик уселся на верстак. Потрогал шершавые доски, хлопнул себя по бедрам.
   - Согласен.
   - Вот и хорошо.
   Когда стрелка заползла в красный сектор, газ с шипением вырвался из старой оплетки. Киборг завернул вентиль, выдернул шланг из гнезда и воткнул обратно в сварочный аппарат. Сжал и разжал кулак, крутанул предплечьем. После заправки пневмосистемы его конечности стали двигаться быстрей.
   - Из верстака лежанку сделаем, я тебе свой матрац принесу. - Георг прошел в дальний угол, где на стуле сохла его куртка, постиранная Бяшкой. Сел, протянув руку к полкам - на одной Вик приметил старенький приемник, - взял две люминевых кружки, плетеную бутыль и зубами вытащил пробку.
   - Почти домашние условия, - Вик развернул халат.
   - Будешь? - Георг качнул бутылкой.
   - Ага.
   - Между прочим, с самого Крыма. - Звякнув кружками, киборг наполнил их вином. - Сезон назад в Лужниках брал, тогда цены другие были...
   Он поставил бутыль на полку и с грустью вздохнул.
   - Сейчас все по-другому. Не так, как раньше. - Протянул Вику кружку. - Выпьем за лучшее.
   - За перемены к лучшему.
   Они выпили. Киборг откинулся на стуле, разглаживая бороду, довольно крякнул.
   - Георг, - начал Вик. От вина в голове у него слегка зашумело, приятное тепло растеклось в животе, во рту остался сладковатый сливовый привкус. - Взгляни, пока Бяшка не вернулся.
   Он достал из халата висевшее на шнурке распятье покойного Геста и протянул киборгу. Тот зажал кружку коленями, взял с полки небольшой футляр, вынул из него очки с увеличительными стеклами и взглянул на распятье.
   - Интересно, - пробормотал он, наклонил голову к плечу, рассматривая разъем с обратной стороны распятья. - Занятная вещица. Где ты ее взял? Отобрал вместе с саблей у кетчеров?
   Он снял очки, спрятал в футляр.
   - Нет, саблю нашел Бяшка, с нею сами решайте, продавать на рынке или придержать. - Вик слез с верстака. - Так чего с распятьем, ты знаешь, что это?
   - Не совсем, - уклончиво ответил киборг. Подцепил высохшую куртку, накинул на плечи.
   - Что значит не совсем? - Вик подошел к воротам из мастерской. Над лагерем давно сгустилась ночь. Вдалеке под холмом, где на дороге стояла застава, горел фонарь, освещая часть сарая, обнесенного колючей проволокой и шлагбаум. Возле него переминался часовой с карабином на плече. Рядом с мастерской никого не было, с противоположной стороны из бассейна доносилось урчание мотоплугов. Бурильщики не останавливали работу даже ночью, видать, и вправду подряд от Южного братства важен для них, раз пыхтят, не покладая рук.
   Вик вернулся к верстаку.
   - Что скажешь, Георг?
   Киборг задумчиво крутил распятье.
   - Это накопитель, - произнес он после раздумий.
   - Накопитель чего? - нахмурился Вик.
   - Информации.
   - Как это?
   Георг почесал бороду, развернул распятье обратной стороной к Вику.
   - Видишь, тут разъем, - он коснулся пальцем плоского выступа, обрамленного медным прямоугольником.
   - И что?
   - Особый разъем, который включает накопитель, если подсоединить его к особому устройству.
   - Что за устройство?
   - Вычислительная машина.
   - Откуда знаешь? - У Вика пересохло во рту, хмель почти выветрился, голова пошла кругом от вопросов.
   - Я не помню своего прошлого, - вдруг сухо сказал Георг, возвращая распятье. - А про это... просто знаю.
   И пожал плечами.
   - Что такое вычислительная машина? - Обмотав шнурком распятье, Вик снова уселся на верстаке.
   - Сложный механизм, в двух словах не расскажешь, - неохотно произнес киборг, явно потерявший всякий интерес к разговору. Его взгляд на миг затуманился, зажмурившись, Георг потер ладонями лицо, потом резко встал.
   - Ну где этого сорванца носит? Ночь на дворе, поди, ужин давно остыл...
   Георг на ходу натянул куртку, подпоясался и наглухо застегнул высокий ворот. Прошел к воротам, постоял, направился к прессу, не дойдя, развернулся и пошагал обратно. Почему киборг вмиг изменился? - задумался Вик. Весь день был приветлив, сильно выручил на заставе, когда они с Бяшкой подкатили на сендере к лагерю и с этим Игнатом из Южного братства базарили, потом с Егорычем договорился. Готов к себе в мастерскую поселить. А сейчас нос воротит, разговаривать не хочет.
   Вик взглянул на распятье. Накопитель информации. На-ко-пи-тель, повторил он про себя, едва шевеля губами, пробуя слово на вкус. Какой информации? Как можно во что-то маленькое поместить... Нет, тут надо по-другому мыслить. Георг сказал про вычислительную машину. Что она вычисляет? Он оглядел мастерскую. Дробильный пресс, сварочный аппарат - тоже машины, но они имеют другое назначение... Опять не так. Тупик. Был бы жив отец, он непременно объяснил бы, у него всегда были ответы на все вопросы.
   - Пойдем, - долетел с улицы Бяшкин голос. - Пойдем, говорю. Никто тебя там не тронет. Они знаешь какие механики, ого-го! Что угодно починят.
   Георг быстро подошел к воротам.
   - Где тебя носит, мелкий раз... бойник, - все-таки закончил он и отступил на шаг.
   На пороге появился Бяшка с котелком в руке, откуда поднимался пар. Мастерская быстро наполнилась запахом вкусного варева. Другой рукой он крепко сжимал ладонь девушки. Она была чуть выше него, с волнистыми черными волосами, собранными в хвост на затылке, одета в курточку из дубленой кожи с маленькой кобурой на узком ремешке, кремовые штаны из плотной ткани и светло-коричневые сапожки. Увидав полуголого, к тому же чумазого Вика, она смущенно прикрыла раскосые глаза рукой и хихикнула.
   Георг обернулся:
   - Накинь что-нибудь.
   Вик, не шелохнувшись, смотрел на девушку. Она была изящна.
   Киборг шагнул к нему, заслонив обзор, толкнул легонько в грудь и зашипел:
   - Очнись, Вик. Это дочь самого Сельги Инеса.
   - Чья дочь? - Вик выглянул из-за плеча Георга, пытаясь вновь встретиться с девушкой взглядом, сознавая, что Георг прав, надо бы одеться. Но ноги приросли к полу; он не хотел терять девушку из вида.
   Киборг не выдержал, схватил его под локти, развернул и со словами: "халат хотя бы накинь", пихнул к верстаку.
   Пока он одевался, Бяшка повел девушку по мастерской, рассказывая с важным видом о назначении агрегатов. Георг протер и без того чистый стул, переставил ближе к воротам и сказал:
   - Садись. Устала с дороги?
   - Спасибо, дядя Георг, - девушка опустилась на стул. - Немного.
   Она украдкой глянула на Вика и улыбнулась.
   - Приехала с отцом? - спросил Георг. Поймав Бяшку за руку, шепнул тому, чтобы встал к верстаку и не путался под ногами.
   - Да. На нефтяном заводе так скучно... Все постоянно чем-то заняты. В Капотне не так, как в Москве, вот я и напросилась. Отец сейчас в настроении, ваш старшина...
   Она наклонила голову, коснувшись пальцем лба над переносицей, слегка нахмурилась.
   - Егорыч, - подсказал Бяшка и прикусил язык, когда Георг сурово посмотрел на него.
   - Да, - девушка подняла взгляд. - Ваш Егорыч сообщил, что вы наладили пресс, бассейн готов к посевной. Отец очень доволен бурильщиками.
   Киборг покивал, быстро проверил, хорошо ли застегнут ворот на шее, одернул полы куртки.
   - А что же тебя... - Он опять оглянулся на Бяшку. Видимо, появление девушки в столь поздний час не совсем обрадовало Георга, чего нельзя было сказать про Вика. - Что привело к нам?
   - Вот этот лопоухий сорванец.
   Она звонко засмеялась, запрокинув голову. Бяшка фыркнул, и Вик понял, что все это время улыбается в ответ. Какой приятный у нее голос. И почему Георг так суетится? Что такого, если к ним на огонек заглянула дочка Сельги Инеса?
   - На самом деле, - заговорила девушка, поправив выбившуюся прядь, расстегнула кобуру, - вы почините это?
   Протянув киборгу маленький серебристый пистолет, она с любопытством уставилась на Вика.
   - Дядя Георг, у вас появился помощник?
   - Да, - киборг выщелкнул магазин. - А что с ним не так?
   - С кем? - девушка повернулась на стуле. - А, с пистолетом... не стреляет.
   Сам не зная почему, Вик шагнул к Георгу, отобрал у него пистолет и, вернувшись к верстаку, быстро разобрал. Ударник оказался спилен. Странно, зачем таскать с собой оружие, которое нельзя пустить в дело?
   - Мне нужен день, - уверенно заявил он, - чтобы починить пистолет.
   За воротами раздались голоса.
   - Меня уже ищут. - Дочь Сельги Инеса поднялась со стула. - Значит, завтра?
   Она смотрела на Вика своими раскосыми темными глазами, и у того приятно кольнуло в груди. Ладони стали теплыми, по плечам пробежала легкая дрожь.
   - Завтра. - Получилось как-то хрипло, Вик не узнал собственный голос. Вдохнув, добавил: - Завтра все будет готово.
   Улыбнувшись, она кивнула и молча вышла из мастерской.
  
  
   Глава пятая
  
   Идти в одежде было неудобно. Плотные штаны из брезента терли яйца, Крум морщился, поглядывая на остальных следопытов, шагавших впереди. Похоже, им также не по себе от того, что их заставили напялить человеческие шмотки. Как люди столько тряпок на себе таскают? Длиннополые накидки, которые Ежи обозвал плащами, стесняли движения рук, тело под ними сильно потело. Стоян постоянно двигал плечами, ткань одежды на его спине натянулась, он с радостью бы распорол ее по шву, чтобы тот не впивался в хребет. В тяжелых, намазанных черным кремом сапогах, не получалось шагать тихо. Ребристая несгибаемая подошва с массивным каблуком бухала о землю, Круму казалось, что их отряд двигается громче стада пьяных манисов, обожравшихся побегов мамми в сезон Большого солнца. К тому же вакса на сапогах воняла хуже кохара, перебивая все окружающие запахи. Ежи сказал, что люди мажут ей обувь, чтобы та не промокала и блестела на солнце, что это отличительный знак опрятного человека, следящего за своим внешним видом.
   Как все сложно у людей, в очередной раз подумал Крум, притормозив, чтобы одернуть штаны на мошонке. Прав был Демир, не стоило им с Крыма уходить, в Московии все по-другому устроено. Люди живут в городе большем, чем три Херсон-Града. Здесь правят сильные кланы, у которых есть мощное оружие и машины. Воинов у Чембы все меньше, гибнут мутанты, а за что? Им обещали новые земли, но чем они лучше Крыма или Донной пустыни?
   Демир, приотстав от остальных, обернулся. Сдвинув кепку на затылок, почесал обритую плавником катрана голову, и когда Крум подошел ближе, тихо произнес:
   - Будем в Москве, держись братьев. Старайся, чтобы они рта не открывали. Отвечай за них, если меня рядом не окажется.
   Переварив услышанное, следопыт понял мысль старика. Живу и Стояну с людьми всегда было трудно общаться, по речи в них легко признать мутантов. Тодору легче всех, он за немого сойдет.
   Крум кивнул и спросил:
   - Как думаешь, зачем в Москву едем?
   Демир придержал его за руку, чтобы остальные во главе с Ежи отошли подальше, и заговорил:
   - Хитрость Баграт замышляет, но какую, пока не знаю. Видишь, как слуга евонный нам тщательно одежду подобрал. Мы на старателей похожи, что нефть добывают.
   Одноногий пацан оглянулся, махнул им, мол, не отставайте, и ускорил шаг.
   Старик помолчал и продолжил еще тише:
   - Думаю, лазутчиками прямо в клан зашлют. К людям. Сведения Владыке нужны, иначе в войне не победить.
   Крум посмотрел на Демира и понял: старику все не по душе. В его взгляде были тоска и сожаление. Старик явно думал об одном, говорил другое. Крум не стал выведывать настоящих мыслей старого следопыта.
   - Кто такой Баграт? - спросил он.
   - Тише, - шикнул Демир, следя за Ежи. Спустя пару мгновений ответил: - Владыка киевского Храма.
   - Главный в Ордене? - Крум округлил глаза.
   - Да.
   Демир зашагал быстрей. Их отряд покинул свой лагерь у Разлома и свернул в небольшую низину, где горели костры и стояли множество навесов, сплетенных из тростника. Под ними спали воины Чембы. Всюду в землю были воткнуты копья, с висящими на древках щитами и кривыми саблями. Дежурившие у костров мутанты удивленными взглядами провожали следопытов. Пару раз вскакивали, хватаясь за оружие, но, признав своих, пропускали дальше.
   - Видите? - радостно сказал Ежи, обернувшись. - Не узнают. Это хорошо... замечательно! Владыка рад будет. Не ошибся я в выборе, про вас легенды сложат. Вы измените ход истории!
   Стоян что-то промычал в ответ, Жив с Тодором промолчали, а Крум и Демир многозначительно переглянулись. Оба не разделяли радости одноногого. Крум, стараясь отвлечься от тягостных мыслей, стал думать, как удобней спрятать оружие в складках одежды, чтобы потом выхватывать быстро, не запутавшись в полах плаща. Демир не проронил больше ни слова. Они пересекли Можайский тракт, вошли в поселок с домами из белого камня, оставив по правую руку мост через Разлом. Тут тоже горели костры, но вокруг никого не было. Совсем захмелев, отметившие недавнюю победу мутанты перебрались в жилища людей и крепко спали. Крум успел подумать, что сейчас пятеро следопытов легко бы разделались с войском Чембы, но тут же переменил мнение, завидев в окнах дома, куда направлялся Ежи, высокие силуэты с факелами. Охранники мутантского вождя справно несли свою службу, следя за улицей.
   Ежи обменялся с ними условными знаками и вошел в дом. Стуча штырем по ступеням, провел пятерку мутантов на второй этаж и остановился перед раскрытой дверью. Из нее в узкий коридор лился яркий свет карбидных ламп и доносился голос Владыки Баграта. Тот очень быстро говорил что-то про Киев.
   - Ежи! - вдруг крикнул Баграт. - У тебя все готовы?
   Одноногий пацан кивнул.
   - Заходите. Скорей, - он призывно замахал следопытам и посторонился, пропуская их в комнату.
   Она оказалась просторной. Справа от входа, возле стеллажей с ящиками на полках, опираясь на длинную клюку, стоял, блестя лысиной, смуглокожий коренастый Илай.
   Крум сразу узнал переговорщика из племени Чембы по большим очкам с темными стеклами, которые тот почти никогда не снимал. Глаза у Илая особенные, до глубины зеленые, не переносят солнечного света, зато ночью он ими видит как днем. На переговорщике был светлый плащ, кожаные штаны и стоптанные башмаки со шнурками.
   За столом напротив двери сидел Владыка Баграт. Он быстро писал толстым карандашом на сером листе бумаги. Нижняя часть карандаша была из рифленого железа. Крум привык отмечать для себя такие мелочи, в умелых руках карандаш легко становился оружием. Слева от входа в стене была арка, за ней виднелась еще одна комната, где у окон дежурили рослые воины Чембы с факелами в руках.
   Баграт бросил карандаш, сложил лист вчетверо и протянул Илаю со словами:
   - Отдашь в Киеве брату Крипте. Лично.
   Переговорщик кивнул. Взял бумагу, скрутил трубочкой и сунул в заготовленную для этого гильзу. Сплюснув кончик зубами, спрятал ее в мешочек с кохаром, висевший на груди, и поднял голову.
   - Помнишь брата Крипту, Илай? - Баграт пристально смотрел на мутанта.
   Тот снова кивнул.
   - На словах передашь, чтоб делами в Храме занялся староста, сам Крипта пускай с отрядом жрецов в Москву едет. - Владыка поднялся, вышел из-за стола. - Теперь на этих взгляни. Скажи, что думаешь. Сойдут они за людей или нет?
   Он махнул в сторону следопытов. Илай перехватил клюку, слегка горбясь, повернулся к пятерке.
   Круму стало не по себе, ему показалось, что за большими черными стеклами илаевых очков светятся две зеленые точки. Младшие Верзилы невольно подступили к Стояну, стараясь спрятаться за широкой спиной брата, Демир сдвинул кепку на лоб, прикрыв глаза козырьком. Сейчас Илай напомнил следопытам Загра-Чу-Рука, Огненного Демона Ила. С недавних пор среди мутантов ходили слухи, будто демон возродился в Донной пустыне, приняв человеческий облик, подчинил племена людоедов, захватил Мост и двинулся с отрядом на восток, сжигая на своем пути поселки крымчан, сея смерть и панику среди обитателей Пустоши.
   Просунув руку за полу плаща, Крум нащупал вспотевшей ладонью рукоять плавника катрана, не сознавая, зачем так поступает, потянул.
   - Этим, - густым басом произнес Илай и ткнул клюкой Стояна в грудь, что тот невольно отступил, - лбы прикрыть. Сильно бугры заметны.
   Склонив голову набок, переговорщик взглянул на Демира с Крумом.
   - Эти в порядке. Похожи на старателей.
   Крум отпустил рукоять, высвободил руку.
   - Ежи! - Баграт щелкнул пальцами. - Тебе три минуты...
   - Владыка, - возразил одноногий. - Где ж на них кепки по размеру сыскать? У них вона бошки какие, я...
   Баграт побагровел.
   - Две минуты!
   Ежи выскочил за дверь. Простучав штырем по лестнице, он звонко окликнул кого-то на незнакомом Круму наречии, в ответ прозвучали гортанные выкрики, с пацаном начали спорить.
   Баграт прошел к двери, крикнул:
   - Ферзя приведите!
   И захлопнул ее.
   - Илай, - начал он, возвращаясь к столу. - Ты должен быстро до Киева обернуться. К тому времени эти пятеро в Москве с Советом управятся. И если ты не успеешь...
   - Успею, - пробасил переговорщик. - Дрезина вмиг домчит по рельсам.
   Баграт сел, поставив локти на стол, сцепил пальцы, уперся в них подбородком.
   - Ну хорошо, - подумав, сказал он. - Добавить что-нибудь хочешь?
   Илай еще раз взглянул на следопытов, почесал клюкой скулу и сказал:
   - Оружие им оставь привычное. Проверь только, чтоб исправно было. Сумки ранцами замени, что омеговцы носют, удобные они...
   Похоже, Илай хотел еще что-то добавить, но поостерегся говорить об этом при следопытах.
   - А про ранцы я сразу-то не смекнул, - Владыка покивал. - Хорошо. Ступай.
   Когда мутантский переговорщик, шаркая башмаками, вышел из комнаты, в открытую дверь снизу долетел звонкий голос Ежи, ему вторил Чемба. Оба громко ругали кого-то за нерасторопность.
   Баграт скривился, глядя в проем. Крум шагнул к выходу и закрыл дверь.
   - Садитесь.
   Владыка не успел указать на лавку слева, как Верзилы опустились на пол под стеллажом, где недавно стоял Илай. Демир, сдвинув кепку на затылок, сел на лавку, Крум остался на месте. Покосился в соседнюю комнату, где торчали охранники. Воины Чембы, здоровенные мутанты, каждый на голову выше Стояна, как истуканы, стояли возле окон. Наверно, они не понимают ни слова и, как Тодор, не умеют разговаривать, сообразил следопыт, иначе Баграт не стал бы вести речей в их присутствии о важных поручениях.
   - Хотите спокойной жизни? - начал Владыка, глядя на Демира. - Чтобы племена без опаски кочевали по Крыму, торговали в Киеве, имели свои лавки старьевщиков, поставляли небоходам чензир?
   Верзилы повернули головы к старику. Крум затаил дыхание.
   - Да, - сказал Демир, посмотрел на мутантов. - Но... так не бывает. Без наживки не поймаешь краба, без кохара не пройдешь медуз.
   - Верно, старик. Свою судьбу мы можем решить только сами. - Глаза Баграта сверкнули. - Но чаще происходит по-другому: другие норовят решить ее за тебя.
   Крум с уважением посмотрел на Владыку, поездка в Москву обрела для него новый смысл.
   - Мы будем сражаться за свободу! - жестко сказал он и сжал кулаки.
   Демир кивнул и поддержал:
   - Чтобы не быть наживкой.
   - Или кормом для медуз, - заметил Баграт, поворачиваясь к Верзилам. - Выражаясь проще, московский Храм насаждает веру, что мутанты - зло. Я считаю по-другому. Мы поняли друг друга?
   Он снова сел прямо.
   - Да, - ответил старик.
   - Со взрывчаткой обращаться умеете? - Владыка напряженно смотрел на Демира.
   Стоян заерзал, расстегнув плащ, достал динамитную шашку.
   - Чиво там... просто.
   Вынув из кармана зажигалку, защелкал кремнием, собираясь запалить фитиль.
   - Убери! - рявкнул Баграт.
   Все вздрогнули. В комнату даже охранник заглянул, но убедившись, что всё в порядке, быстро удалился прочь. Верзила, морща лоб, надул щеки, но руки все-таки опустил.
   Дождавшись, когда он рассует вещи по карманам, Владыка ткнул пальцем в Демира и сказал:
   - Говори ты, старик.
   - Умеем, - спокойно произнес старый мутант.
   Баграт взял со стола карандаш, почесал ссадину на лбу, сколупнув кровавую корку, и произнес:
   - А с часовым механизмом справитесь?
   Губы Демира едва заметно дернулись. Владыка внимательно следил за ним, не опуская карандаш. Крум догадался, что старик понимает, о чем говорит Баграт, но отвечать не спешит. Повисла напряженная тишина.
   - Ну? - не выдержал Владыка.
   Положил карандаш, потер пальцем лоб, где осталась розовая отметина.
   - Вижу, что принцип деления времени тебе знаком, - откинувшись на стуле, Владыка сложил руки на груди. - Так почему молчишь?
   Демир снял кепку, пошкрябал пальцами бритый затылок и сказал:
   - Думаю, если механизм сложный, как бы с ним чего не напутать. Вдруг раньше сработает, нас в клочки порвет.
   Баграт хмыкнул, подался вперед, облокотившись на стол.
   - Умный ты, старик. Молодец Ежи... Я сам тебе покажу, как часы в бомбе завести и взрыватель с предохранителя снять. Ты... - Владыка уставился на Крума. - Ты верткий, быстрый. Будешь охранять старика. А вы, трое, потащите ранцы со взрывчаткой. Вы ребята крепкие... И чтобы старика во всем слушаться.
   Он постучал пальцем о край столешницы, кинув суровый взгляд на Верзил.
   - У-у... твердолобые. Старик у вас - голова! Берегите его.
   Помолчал и выдохнул во весь голос:
   - Ежи!! - Должно быть, возглас услыхали по всему поселку. - Где тебя черти носят?!
   В коридоре раздались стук и шарканье. Спустя пару мгновений дверь распахнулась, и в комнату ввалился раскрасневшийся пацан. На одном предплечье у него висели застегнутые на ремешок матово-черные шлемы омеговцев, другой рукой Ежи прижимал к груди ворох каких-то тряпок.
   Баграт сжал кулаки, шумно втянул носом воздух, выдохнув, процедил сквозь зубы:
   - Даю пять минут, чтобы этим верзилам сделать добротные кепки. Ты понял?!
   - Уразумел, Владыка.
   Ежи попятился к дверям.
   - Ферзь где?
   Пацан, раскрыв рот, замер на миг, стреляя глазками по сторонам, понимая, что исполняя одно поручение, забыл про другое. Пошевелил губами и ступил в коридор.
   - Дверь закрой! - заорал Баграт, схватил со стола карандаш и метнул через комнату.
   От Крума не укрылось отточенное движение кисти. Свистнув, карандаш чиркнул пацану по уху и щелкнул о стену. Ежи, запоздало ойкнув, захлопнул дверь ногой.
   Немного левей, отметил Крум, и одноногий помощник Баграта стал бы одноглазым.
  
   ***
  
   Из Октагона выехали ближе к полуночи. Ильмар планировал по-другому, но мастер Федор убедил дождаться конвоя из Москвы. Распорядитель явно хотел выслужиться; опасаясь за жизнь хозяина, гнул свое про мутантов, засады на дорогах - и тот согласился. Зачем рисковать? Ильмар не преминул отметить про себя, что ему нужны верные люди, в особенности такие, как Федор. Фанатикам без разницы, кто правит в Храме, главное для них - служба в угоду Ордену, бросившему все силы на борьбу с порождениями Нечистого. Но в обители еще были сподвижники покойного Геста, считавшие, что новый хозяин утаил правду о смерти прежнего. С ними надо кончать быстрей, непокорных в назидание другим наказать, превратить в рабов, чтобы воспоминаний о покойном брате ни у кого в Ордене не осталось. И во что бы то ни стало разыскать светловолосого парня, знавшего правду о смерти Геста. Похоже, этот Вик Каспер был не из послушников, брат намеренно прятал его, возможно, в одном из союзных кланов, и лишь перед походом в Пустошь перетащил к себе в Храм. А стало быть, посвященных в настоящие, но не свершившиеся планы Преподобного были единицы. Самые близкие люди, отправившиеся с ним в поход, владели сведениями, зачем Гесту нужен Вик Каспер, но все они сгинули в Пустоши.
   Поэтому Ильмар Крест по возвращению в Москву повернул дело так: объявил, что в смерти Геста повинен Владыка Баграт, вступивший в союз с мутантами. Сам же Ильмар, действуя по тайному поручению Преподобного, хотел Владыке киевскому помешать, для того они с Гестом комедию разыграли, мол, показушно изгнал родной брат Креста из обители, чтобы он смог к Баграту в доверие втереться. Но ничего не вышло, переиграл их киевлянин, силы оказались неравны, пришлось отступить. В доказательство Ильмар предъявил монахам шкатулку, с которой Гест никогда не расставался (в Храме каждый об этом знал), и перстень Зиновия Артюха, старого ученого, обучавшего Преподобного древним наукам. На обоих предметах имелся необычный знак, изображение человека в шестерне, говоривший посвященным в его смысл о многом.
   Почти все в обители поверили Ильмару, памятуя о давней вражде между Москвой и Киевом, но Крест на этом не успокоился. Оказавшись в Храме, собрал писарей и тайно вывез их вместе с бумагами из архивной комнаты в Октагон, где пробыл почти декаду. За это время изучил все договоры, сызнова создал ряд указов, вымарал имя Геста с выгодных Храму соглашений, оставив на них лишь свою подпись. Тогда-то и всплыл весьма любопытный документ. В нем значилось, что между Храмом и кланом башмачников заключен союзнический договор, целью которого было полное истребление банды атамана Креста. Договор был составлен в двух экземплярах по настоянию второй стороны, то есть главы клана башмачников. Ильмар поразмыслил и решил, что Архип Дека далеко не дурак, наверняка смекнет, что шантажировать нового хозяина московского Храма в сложившейся ситуации проще, чем обвинять его во лжи монахам, и не ошибся. Но так как Ильмар по-прежнему желал взять власть над всей Московией, момент для того удобный случился - на Совете кланы должны Мэра избрать, - он пригласил Архипа на встречу, где выкружил все по-своему. С выгодой для Храма и для себя в первую очередь.
   Конвой из пяти "тевтонцев" с грузовым самоходом под вечер привез на заставу провизию, боеприпасы, цистерну с топливом и небольшой отряд жрецов-карателей, на смену убитым и раненым в стычках с кочевыми.
   Обратно уже отправились колонной из восьми машин. В нее влились два "тевтонца", которые Преподобный отдал Архипу в плату за союз с кланом башмачников.
   Сам Ильмар, пребывая в хорошем настроении, сел за баранку сендера, следовавшего в середине колонны, смурый глава клана башмачников расположился у него за спиной, рядом с ним - Грива с Килей, на задке у турели с пулеметом сгорбился жрец. Шмидта погрузили с остальными ранеными в замыкавший караван самоход.
   Свою увешанную броней машину Архип оставил в гараже Октагона. Иного выхода не было, пришлось поверить монахам, обещавшим починить и перегнать ее в Москву через пару дней.
   Рокоча, колонна ползла по Ленинскому тракту, переваливая пологие холмы. Мимо проплывали руины, иногда из темноты надвигались огрызки высотных зданий. Не чета башне, которой владели башмачники, но что-то этакое в них все-таки было. Испещренные квадратами оконных проемов, усыпанные трещинами, они возвышались вдоль дороги, как великаны, хранящие тайну Погибели, видевшие жизнь до нее, безмолвствуя о том, что стало после.
   На каждом "тевтонце" над кабиной шла дуга, где были закреплены поворотные фары. Их лучи резали темноту, ползали по развалинам в обе стороны от дороги. Жрецы, прячась за броней, напряженно следили за окрестностями сквозь щели, пулеметчики водили стволами в дырчатых кожухах, готовые плюнуть огнем по врагу, если тот вздумает напасть на конвой. Но руины пребывали в молчании - ни огонька, ни движения.
   На небе слабо мерцали звезды. Луна в преддверии сезона Большого солнца, посеребрив напоследок руины, уже к полуночи исчезла. И лишь в центре Москвы, где стояла Цитадель топливных королей, Храм Ордена Чистоты и высилась над всей округой башня клана башмачников, небо наполнялось розоватым свечением. Там горели сотни костров, разведенных торговцами в Лужниках. Свет от них сливался с гирляндой огней, опоясывающих крышу Арены в центре огромного рынка.
   - О чем задумался, Архип? - не оборачиваясь, громко спросил Ильмар.
   - А? Че? - встрепенулся клевавший носом Грива. - Приехали?
   Преподобный повернул голову.
   - Спи, башмачник, долго еще.
   Подраненного Килю, которому монахи налили полстакана спирта после перевязки, совсем сморило. Он свернулся на широком сиденье, поджав ноги, и посапывал в такт рычанию "тевтонца".
   Архип нагнулся к плечу Ильмара, косясь на опять задремавшего Гриву, сказал:
   - Кого Мэром изберут?
   Преподобный почесал квадратный подбородок, крепче сжал руль.
   - Думал, ты смекалистей, - он расправил плечи, - раз с договором ко мне отважился приехать. Шантажировать хотел, да?
   Глава клана резко откинулся на спинку, будто перед ним был не сам Преподобный Ильмар, а ядовитая змея, которая вот-вот укусит. Быстро оглянулся на пулеметчика, наблюдавшего за дорогой справа, и сел как прежде. На что намекает бывший атаман? Неужто в Мэры метит? Хочет, чтобы Архип Дека за него голос свой отдал? Если здраво рассудить, самого Архипа на такой пост вряд ли изберут, да и не рвется он особо.
   Глава башмачников прикинул: первыми в претендентах будут топливные короли. У них там четыре старшины правят. Борис Путник - крохобор и скряга, у него топлива, когда на дворе сезон Ветров, в долг не допросишься; Сельга Инес, суровый тип, с его подачи в Южном братстве появились диверсионные отряды, которые вышки конкурентов в Пустоши жгут; Гога Саашвили, про него Архип Дека почти ничего не знал, потому что резиденция старшины находилась на юге, то ли под Херсон-Градом, то ли в самом городе. Четвертым был Семен Белуш или Птичий сын, как его звали в народе, выходец с запада, ведавший поставкой топлива небоходам.
   Загнув четыре пальца, Архип покачал головой и распрямил указательный. Все, кроме Гоги, в Москве имеют большой вес. Короли наверняка выдвинут на Совете одного претендента и поддержат голосами. Ладно, с нефтяниками все ясно. Кто еще? Люберецкие кормильцы во главе с Иваном Теслой.
   Архип пожевал губами, опять качнул головой. Теслу короли могут на свою сторону перетянуть. Пообещают бензин, новые мотоплуги... считай, голос у них в кармане.
   - Как успехи? - произнес Ильмар. - Считаешь?
   Впереди идущая машина прибавила скорости. Коснувшись рычага между сиденьями, Преподобный сменил передачу. "Тевтонец" рыкнул и покатил быстрей.
   - Ага, - Архип машинально кивнул.
   Следующим по силе кланом у него шел Меха-Корп. У Корпорации основная база в Арзамасе, но в Москве она владела обширной территорией, к тому же имела весьма хорошую армию, которая недавно одолела омеговцев. Не без помощи небоходов, но все равно. Их управитель, Егор Разин, - весьма неприятный тип, сменил умершую при загадочных обстоятельствах Юну Гало; быстро набил оскомину московским кланам своей несговорчивостью. Он редко вступал в переговоры, чаще за него это делали члены городского правления Арзамаса. Но Разина по любому на Совет позовут и будут считаться с его мнением.
   Архип шумно выдохнул. Теперь Ферзь. Нищие кварталы - определенно сила. Старый вор не станет ерепениться, когда соберутся главы кланов, отдаст голос тому, кто ему звонкую монету до начала Совета подкинет, так сказать, на нужды бедноты. Ясно одно: Ферзь не поддержит Орден. Назло монахам проголосует, что бы те ни посулили.
   Проскочив ровный участок дороги, конвой снизил скорость. Далеко впереди маячила эстакада, слева, прямо за ней, виднелась башня башмачников. На галереях, где дежурили наблюдатели, горели прожекторы, пронзая белыми спицами лучей темноту вокруг.
   Осталось посчитать небольшие кланы, у некоторых и полсотни людей не наберется. Хотя есть бурильщики - вот этих много. Южное братство им подряд подкинуло, стало быть, Егорыч, старшина улиточных фермеров, под королей лег, его голос за них однозначно будет. Цыгане не в счет: табор три дня как в Рязань укатил. Про медведковских давно что-то не слыхать. Архип прищурился. В прошлом сезоне по Москве слух прошел, что Крест бригаду Хэнка-Губы под свое крыло взял. А как оно на самом деле было, никто не знает. Странное получается совпадение: Гест с караваном сгинул, медведковские в то же время куда-то запропали, Ильмар без банды остался, но при этом власть в Храме взял...
   Нахмурившись, Архип сделал для себя неожиданный вывод: а ведь есть между всеми тремя связь. Какая?
   - Посчитал? - бросил Ильмар через плечо.
   Сбившись с мысли, Архип ответил:
   - Почти.
   - Мелкие кланы в расчет не бери, давно прикормлены Храмом.
   Глава башмачников крякнул, мотнув головой.
   - А коли им голоса не дадут? - он подался вперед.
   - Дадут, - хмыкнув, сказал Ильмар. - С рыбарями, поселенцами в Балашихе и прочей шелупонью не могут не посчитаться. Их просто много...
   Колонна подкатила к съезду с эстакады, остановилась, лишь первый "тевтонец", прибавив газу, с рыком взлетел наверх и, взвизгнув тормозами, встал. Сдал слегка назад, разворачиваясь, чтобы перегородить дорогу на восток. С той стороны вряд ли могли напасть на конвой, жрецы действовали больше по привычке.
   Когда фары "тевтонца" наверху дважды мигнули, колонна тронулась.
   Архип отодвинулся, шевеля губами, принялся быстро загибать пальцы.
   - Ну? - Въехав наверх, Ильмар привстал, махнул водиле в "тевтонце", перегородившем эстакаду, чтобы тот пристроился за ним.
   - Выходит, - отозвался Архип, разжимая кулаки, - шесть против шести.
   - В ком сомневаешься? - Ильмару пришлось крикнуть, иначе сидящий за спиной глава клана мог его не расслышать.
   Ревя движками, машины мчались по эстакаде. Справа проплыла Арена, озаренная огнями. Башня быстро приближалась, осталось переехать мост через обмелевшее русло, миновать пост башмачников, свернуть у заправки Южного братства на набережную, и Архип окажется на своей территории.
   - Разин, - сказал он, нагнувшись вперед. - Его голос будет решающим.
   Ильмар не ответил. Просигналив, вырвался вперед, направив "тевтонец" на решетчатые ворота, сваренные из арматуры. Заслышав рокот колонны, башмачники, дежурившие на мосту, высыпали из будки возле ворот. Посреди дороги стоял высокий жилистый Козьма, временно назначенный Архипом в старшие бригадиры клана вместо разжалованного Оглобли, впоследствии сгинувшего вместе с караваном Геста.
   Архип выпрямился, держась одной рукой за спинку сиденья, на котором сидел Ильмар, другой замахал бригадиру. Но тот, ослепленный светом фар, попятился и поднял карабин, видя, что "тевтонец" мчится к воротам, не снижая скорости.
   - Отворяй, Козьма! - закричал Архип. - Отворяй!!
   Ильмар стал притормаживать. Все-таки признав главу клана, башмачники спешно распахнули ворота. Козьма побежал в будку, где был телефон, докладывать в башню, что хозяин вернулся.
   Когда "тевтонец" съехал с эстакады и свернул перед набережной на территорию башмачников, во дворе башни уже вовсю суетились люди. Под навесами, где стояли мотоциклетки клана, зажглись лампы, наблюдатели со складской галереи направили прожекторы вниз, скрестив лучи на первом "тевтонце". Навстречу машине, пытаясь на ходу набросить куртку, по ступенькам широкой лестницы торопливо спускался старик Гуго. Бородатый сапожник заведовал всем хозяйством в клане, начиная от складов с провизией, заканчивая машинами, станками, на которых башмачники мастерили обувку, закупаемую не только москвичами, но и харьковскими оружейниками вкупе с омеговцами.
   Проснулся Грива, потерев глаза кулаками, принялся тормошить Килю.
   Ильмар подрулил прямо к лестнице, ведущей в башню. Гуго к тому времени уже спустился, запахнув куртку, ждал на нижней ступеньке.
   - Шмидта заберите, - приказал Архип, выбираясь из "тевтонца". - Грива, проводи Гуго. Людей возьмите, носилки.
   На территорию башмачников въехал грузовик, который вез раненых и еще один сендер. Остальные растянулись на съезде с эстакады, один остался наверху у бензоколонки Южного братства.
   - А... - Гуго поморгал. - Где все? Где наши машины, Архип?
   - Потом об этом. Делай, что велено.
   Глава башмачников шагнул на лестницу. Гуго помог раненому Киле вылезти из "тевтонца" и пошел с Гривой к грузовику. Жрец, стоявший за турелью, быстро снял с нее пулемет, подхватил короба с патронными лентами и выпрыгнул из машины. Повернулся к Ильмару, тот махнул рукой в сторону эстакады и сказал Архипу:
   - За Разина не волнуйся. Не будет его на Совете.
   Жрец, взвалив пулемет на плечо, пошагал к воротам.
   - Как это? - подступив к кабине, сказал глава башмачников.
   - Так это, - Ильмар хлопнул по баранке и вылез из машины. - Уехал он. Как отстоял Арзамас, так и уехал.
   - Откуда знаешь?
   Со второго "тевтонца" тоже сняли пулемет, ехавшие в нем монахи перебрались в кузов грузовика, из которого спустили на носилках Шмидта.
   - Ладно, Архип. Бывай, - Ильмар протянул ему руку. - "Тевтонцы" твои. Самоход вернем исправным, как обещал.
   Глава клана чуть не вскрикнул, когда крепкие пальцы бывшего атамана сжали его ладонь. Была еще сила в Ильмаре, мог подкову согнуть.
   - Уф... - Архип встряхнул кистью.
   Преподобный хлопнул его по плечу.
   - Пришлю тебе Федора.
   - Распорядителя из Октагона?
   - Да. Как он тебе?
   Архип пожал плечами, припомнив неприятную встречу со жрецом.
   - А по мне, так справный мастер. Переговорщиком его назначу в Храме. Думаю, завтра к тебе приедет. Ты собирайся пока, готовься к Совету.
   Глава клана покивал, рассеяно глядя во двор. Мысленно он уже погрузился в теплую ванну, завел в патефоне любимую пластинку и наполнил рюмку.
   - Ну? - Ильмар ступил ближе, загородив обзор.
   - Что? - не понял Архип.
   - Забыл?
   Нахмурившись, Архип Дека уставился на Преподобного.
   - Бумаги, - жестко произнес тот.
   Ванна с патефоном и водкой растаяли, словно мираж в пустыне.
   Запустив руку под куртку, Архип выдрал сложенный лист вместе с куском подкладки и протянул Ильмару.
  
  
   Глава шестая
  
   Сидя на верстаке в темной мастерской, Вик думал о Кристин, дочке Сельги Инеса, которой пообещал починить пистолет. Имя он узнал у Георга и только сейчас сообразил: как же пистолет ей вернет, они о встрече не договорились. То есть договорились, но место не назначили. Или она завтра опять приедет?
   Вик поежился, плотнее закутался в драное одеяло. Георг после вопросов о накопителе не хотел разговаривать, а когда пришла Кристин, так вовсе разозлился. Почему киборг переменился?
   Сквозь стены в мастерскую проникал мерный рокот мотоплугов: бурильщики готовили бассейн к посевной. Утром наполнят его водой, запустят молодых улиток, водорослей набросают. К концу декады вода зацветет...
   Вик спрыгнул с верстака, прошлепал босиком в угол, где были приколочены полки, на ощупь отыскал блюдце с огарком свечи и зажигалку. Запалив огарок, посмотрел на заполненные всякими вещами полки. Его интересовал небольшой старенький приемник в деревянном корпусе, который Вик заметил, когда Георг вином угощал. Если приемник от генератора питается, то придется ждать до утра, пока киборг вернется. Без него Вик не рискнет подключаться к сети мастерской, напряжение устройствам разное требуется, он опасался, что погорят транзисторы. Но если в корпусе заряженные батарейки, можно попробовать поймать радио Московии и узнать последние новости. Правда, время совсем позднее, Балу-Весельчак вряд ли что-то сейчас вещает. Вик подхватил рукой сползавшее одеяло. Хотя бы музыку послушает, пока с пистолетом возиться будет.
   Сняв приемник с полки, он дунул на пыльную сеточку динамика и развернул обратной стороной. Устройство оказалось простеньким, внутри небольшая плата и гнездо, в котором сидела квадратная батарейка. Выковыряв ее из корпуса, Вик лизнул клеммы. Ощутив жжение на языке, вставил батарейку обратно и покрутил приемник в поисках тумблера. Не найдя, сообразил, что надо верньер повернуть на передней панели.
   Щелкнуло, из динамика полилась тихая спокойная музыка. Видимо, Георг держал приемник на нужной частоте.
   Вик прошел к верстаку, оставив блюдце со свечой на полке. Пламя слабо дрожало, бросая отсветы на стены. Дробильный пресс в другой части мастерской стал похож на огромного маниса с железными ногами-стойками, конвейер напоминал хвост ящера, а паровой котел с большим колесом-маховиком и печью - повозку.
   Поставив приемник рядом с тисками, Вик забрался с ногами на верстак, развернул халат, который был у него вместо подушки и достал из кармана пистолет Кристин. Затвор покрывали затейливые узоры, на костяных щечках рукояти было вырезано клеймо. Не все буквы оказались знакомы. Рассудив, что пистолет могли сделать еще до Погибели, не в Москве - тогда ведь много фабрик было, люди говорили на разных языках (Вик читал об этом), - разобрал оружие и тщательно осмотрел каждую деталь.
   Пистолетом явно давно не пользовались, но при этом следили за ним - ржавчины не видно. Вик взял спиленный ударник, стальную иголочку с фалангу пальца, прикинул, сможет ли сам такой выточить на станке или надо просить Георга, - и, решив, что сможет, отложил его в сторону.
   В динамике слабо затрещало, музыка прекратилась. Вик вздрогнул, ощутив, как сильно нагрелись ладони, в подушечках пальцев кольнуло. Спина покрылась потом, на лбу выступила испарина.
   Сквозь помехи на мгновенье прорвался глубокий, полный отрешенности голос.
   - Осирис? - тихо позвал Вик, глядя на динамик, в котором снова хрюкало и булькало.
   Пытаясь уловить в этих звуках знакомые интонации, Вик напрягал слух, но кроме помех ничего не слышал.
   Нахлынули воспоминания: полет над Пустошью, странный разговор с... Он назвался Осирисом, сказал, что свободен, помянул силы и атипичные технологии для цивилизации хомо сапиенс, какие-то отсутствующие командные структуры, поэтому он свободен... Нет, не так. Осирис волен поступать, исходя из заложенной степени свободы воли.
   Какая странная фраза. А что означает эта заложенная степень свободы воли?
   Ладони быстро остывали, тело пробирал озноб, стучали зубы, выбивая дробь, будто Вик сидел на вибрирующей станине пресса, сквозь которую в лоток сыплется смолотая в труху панцирная крошка.
   Из динамика снова полилась тихая музыка. Вик скинул одеяло, взял халат, вытер пот. При этом он постоянно следил за приемником, вдруг опять все повторится.
   А что должно повториться? Разговор с Осирисом? Вик зажмурился, сжал кулаки, стараясь увидеть внутренним взором схему приемника, детали, замкнутую цепь, по которой течет ток из батареи.
   Не вышло.
   Но ведь раньше у него получалось!
   Вик взял в руки приемник в надежде, что сейчас оттуда польется глубокий низкий голос Осириса, но заиграла новая мелодия.
   А вдруг он утратил джагерские способности? Мысли спутались, воспоминания скакали с одного на другое.
   Разозлившись на себя, Вик спрыгнул на пол, глубоко вдохнул и сделал пару резких наклонов. Выдохнув, развел руки в стороны и принялся выполнять упражнения. К зарядке его приучил отец. Когда мысли разрозненны, дело не спорится, надо успокоить себя, переключить мозги, отвлечься от всего. Со временем Вик усвоил это. К тому же легкая тренировка не помешает, тело нужно держать в форме, чтобы оставаться быстрым, ловким, как боевой мутафаг на арене Лужников. Если бы он мог выйти из мастерской и пробежаться вокруг, то непременно сделал бы это. Но Георг запер его и ушел спать в палатку.
   Закончив с упражнениями, раскрасневшийся Вик повернулся к верстаку. Музыка по-прежнему лилась из динамика.
   Что же все-таки произошло? Осирис пытался связаться с ним? Тогда, в капсуле над Пустошью, он несколько раз повторил, что будет наблюдать. Значит...
   Вик быстро прокрутил события в Нарочи и вспомнил Владыку Баграта, тот тоже был джагером, умел ходить по некрозу, хоть и не имел способности видеть электронные цепи. Может, Осирис наблюдает за джагерами?
   Покачав головой, Вик залез на верстак. Это все домыслы насчет Осириса. Слишком много вопросов - так много, что зарядка не помогла. Нужно выспаться. Георг появится рано утром, наверняка отойдет от вечернего разговора, и тогда Вик постарается его осторожно расспросить про вычислительную машину. Возможно, в накопителе найдутся ответы, но надо знать, где взять машину и как подключать устройство. В общем, предстоит долгий разговор, если киборг действительно оттает после вчерашнего.
   Он встал на четвереньки, не слезая с верстака, подобрался к стене с полками и задул свечу.
  
   ***
  
   Ферзь вздрогнул, открыл глаза. Пару мгновений в голове висела звенящая пустота, старый вор пытался сообразить, где он и что за бычары сидят по бокам.
   Спереди загырчали на крымском наречии - и Ферзь вспомнил события минувшей ночи. Все-таки его сморило, ближе к утру случился приступ язвенной болячки, мутанты дали глотнуть какой-то дряни из фляги, и вор забылся во сне.
   В утренних сумерках виднелись две фигуры, стоявшие возле сендера с омеговской эмблемой на капоте; говорил высокий, бритый налысо старик. Низкорослый мутант с аккуратной бородкой смотрел на лес, тянущийся справа от дороги, но, судя по позе, слушал внимательно.
   Мутанты были в брезентовых плащах. Если бы Ферзь встретил таких в Москве, то решил, что перед ним обычные старатели. Поискал глазами пятого и услышал за спиной тихое сопение. Слева высились два кургана из мусора, один большой, другой поменьше. Свалку огибала светлая лента дороги, а впереди возвышались холмы. Что ж - он еще раз глянул по сторонам - мутанты едут правильно, за холмами Сетуньская пойма. Ферзь потер глаза морщинистыми пальцами, взъерошил волосы. От поймы совсем недалеко до нищих кварталов. Стоит на старую дорогу вырулить и вот она, территория клана. Там и братва...
   Он скосил взгляд вправо, потом влево. Бычары по бокам от него пялились вперед с застывшими лицами. Их бугристые лбы скрывали кепки, тень от козырьков падала на глаза.
   - Твари! - прошипел Ферзь.
   И получил локтем в бок. Охнув, вор зажмурился, хватая воздух ртом, предчувствуя, как блеванет желчью.
   Чернявый, что подписал его с мутантами идти, тоже тварь! Кровью умоется, когда Ферзь из этой бодяги выскочит, но сначала надо от мутантов избавиться. Вор, пересилив боль, сел прямо.
   - Стоян, - старик шагнул к машине. - Зачем так сильно?
   Он перешел на язык нормальных людей.
   Зажав ружье коленями, ударивший вора Верзила поправил лямки ранца за спиной, недовольно буркнул что-то и снова обхватил ручищами длинный ствол.
   - Смотри, - старик недовольно качнул головой, - кабы ребро не сломал.
   Снял флягу с пояса, протянул Ферзю, но тот не спешил ее брать. Сглотнул, вспомнив неприятный вкус бурды, после которой в желудке все затвердело и накатила сонливость.
   - Пей, - повернувшись, сказал низкорослый.
   Старик по-прежнему протягивал флягу, напряженно глядя вору в глаза. Мутант, которого назвали Стояном, размашистыми движением обхватил Ферзя, словно любимую женщину. Согнув руку, слегка придушил старого вора, двинув предплечьем вверх, запрокинул ему голову.
   - Пей, - повторил низкорослый.
   Верзила взял флягу и сунул Ферзю в приоткрытый рот. Вонючая, вязкая жижа пошла не в то горло. Вор икнул, непроизвольно фыркнул - брызги вперемешку с соплями вылетели из носа. Тягучий комок скатился по пищеводу и ледышкой свалился в желудок. Перед глазами поплыло.
   Стоян отпустил Ферзя.
   - Так лучше? - Старик перегнулся через борт, забрал флягу.
   Ферзь с удивлением ощутил, что боль в желудке отпускает, и кивнул в ответ. Правда, мысли в голове потекли медленней, стали как кисель.
   - Тодор, - сказал старик, - сними ранец, сходи к холмам. Посмотри, что за ними. Жив, тебе на свалку, Стоян - в лес.
   Верзилы попрыгали на землю, скинув тяжелую поклажу, разошлись.
   - Поговорим. - Старик занял место водителя, сев боком к Ферзю. - Ты помнишь, как меня зовут?
   Имя само всплыло в голове - твердое, как гранит, крепкое, как железо.
   - Демир, - сказал вор, глядя в умные глаза мутанта. Слова эхом отдавались в голове Ферзя, лица собеседников слегка расплывались, вокруг всё было серо, как в тюремной камере киевской Лавры, куда он угодил в юности, когда впервые смокрушничал. С подельниками завалил двух монахов, иначе в продуктовый склад было не забраться. Но не учли они тогда, что сигнальная лектроника на воротах стояла, спалились все. Жрецы отбили Ферзю почки и бросили в камеру. Потом пришел узколобый хмырь с козлиной бородкой, осмотрел его ушибы и составил протокольную запись, зарисовав приметы вора.
   - Это Крум, - старик указал на подступившего к сендеру низкорослого мутанта.
   - Стоян не переборщил? - Крум взял Ферзя за подбородок, оттянул одно веко, потом другое.
   Вор отдернул голову. Он не манис для продажи, чтобы ему в рожу заглядывали.
   - Нет, сейчас он мало выпил, - возразил старик.
   - Что за пойло? - Ферзь встряхнулся, стараясь избавиться от шума в голове.
   - Отвар из песчаного бессмертника с добавками дурман-травы, - мягко сказал Демир. - От язвы помогает.
   Лицо мутанта разгладилось.
   - Только часто и много его нельзя: кишки вязать станет, - добавил он, - придется клизьму ставить.
   Вор побледнел. Не хватало ему такого сраму. Если братва узнает...
   - Хочешь сбежать? - спросил вдруг Демир.
   Его голос стал твердым, взгляд пристальным.
   - Нет.
   Ферзь ответил честно. Он не думал о побеге, хотел добраться в кварталы и там избавиться от мутантов.
   - Помнишь? Тебе не жить, - быстро произнес старик. - Тебя в клане прикончат, если узнают про это.
   Демир полез во внутренний карман плаща, достал смятый листок.
   Мутант держал его ровно, но буквы все равно плясали перед глазами. В голове снова зашумело, мелькнули лица Болта и Дули, сидящих на лавке в просторной комнате. Образ чернявого незнакомца, который знал про Ферзя не меньше, чем сам вор, сменил долговязый пацан, похожий на погибшего кореша из Херсон-Града.
   - Помнишь? - повторил Демир.
   Когда вор кивнул, он спрятал листок в карман.
   - Поможешь нам? - Крум снова придвинулся вплотную. - Тогда научим делать отвар, вылечишься. Проживешь долго.
   - Да, - кивнул старик, похлопав по карману. - Получишь бумагу и делай с ней что хочешь.
   Оба слегка картавили, чувствовался характерный для южан выговор, но изъяснялись мутанты на языке нормальных людей достаточно хорошо. И самое главное - были не глупы, предлагали Ферзю кнут и пряник. Вор задумался, соображая, сможет ли выгоду извлечь из сложившейся ситуации. Все-таки перед ним не хитрый чернявый хмырь, а мутанты. У них мозги по-другому завернуты, надо обвести тварей вокруг пальца, Ферзь на это мастак.
   - Почему племена на Москву двинули? - спросил он, рассудив, что другого момента может не представиться и прояснить все следует здесь и сейчас.
   Крум посмотрел на старика.
   - Московские кланы жестоки, всегда против мутантов, - Демир с достоинством взглянул на Ферзя. - Но мы честнее вас, мы только охотимся, чтобы добыть пищу, а нас за это хотят истребить.
   - Кто?
   - Нас хочет истребить Преподобный Гест. Он...
   - Нет больше Геста, - перебил Ферзь. - Чего вы сюда приперлись-то?
   Мутанты переглянулись, а вор добавил:
   - Ильмар теперь за него, евонный брательник.
   - Какая разница? - сказал Демир. - Цели московского Храма прежние.
   Вор молчал, и старик продолжил:
   - А мы, как видишь, не хуже людей. Так почему за мутантов... - он задумался на миг, заведя глаза к небу, - нашу судьбу решает Храм?
   Видя, что Ферзю нечего возразить, Демир сказал:
   - Я согласен с Багратом, и Крум, и братья Верзилы. - Он махнул в сторону холмов, глянул на лес и снова повернулся к Ферзю. - Свою судьбу мы решаем сами.
   - Это который Баграт? - встрепенулся вор. - Владыка?
   Старик, явно сбитый с мысли, заморгал.
   - Он, - ответил за него Крум.
   Ферзь снова зажмурился. В голове старого вора наконец прояснились. Вот кто этот чернявый хмырь, помогающий мутантам, - Владыка Баграт. Вот почему тот Ферзя так хорошо знает. Вор трижды попадал в темницы киевского Храма и трижды сбегал оттуда, но к тому времени в архивной комнате бумаг на него накопилось предостаточно. Если б он не перебрался в Москву и не поднялся в нищих кварталах, монахи б давно его изловили. Против Киева не попрешь, Храм тамошний - сила. Поэтому людям в западной Пустоши живется гораздо лучше, чем в Москве.
   - Выходит, - вор уставился на Демира, - Баграт в союзе с мутантами?
   - Да, - ответил старик. - Тебя это удивляет?
   Ферзь отвел взгляд. Баграт убедил мутантов выступить против московских кланов. Привел целое войско, которое в разы сильней Меха-Корпа, нефтяников и монахов, вместе взятых. Но хочет обойтись малой кровью, для того ему Ферзь нужен, чтобы город захватить. Он посмотрел на старика.
   - Ты знаешь, как проехать к месту, где соберется Совет кланов? - произнес Демир.
   Помедлив, вор ответил:
   - Да.
   - Не заезжая в город? - вставил Крум.
   - Но зачем? - удивился Ферзь, понимая, что если не попадет в нищие кварталы, то от мутантов вряд ли избавится. - Через Москву быстрее будет.
   - Мы не доверяем тебе, - заговорил старик. - Проведешь мимо застав - получишь бумагу.
   Он хлопнул себя по карману.
   - И отвар, - добавил Крум.
   Ферзь задумался. Пока мутанты не попали на Совет, за свою жизнь нечего опасаться. Но стоит тварям достигнуть цели, пришьют по-тихому, как ни в чем не бывало.
   Из разведки вернулись Жив и Стоян. Крум отошел от машины и тихо заговорил с Верзилами.
   - Ну? - Демир напряженно смотрел на Ферзя. - Проведешь?
   - Смогу, - ответил наконец вор. Деваться все равно некуда. Баграта ему ни за что не одолеть, тот развел его по полной. Остается надеяться, что Владыка сдержит слово, и никто не узнает, что вор такую подлянку московским кланам кинул. И после свалить по тихому.
   - Ферзь?
   Старик дернул его за плечо. Увлекшись мыслями, вор прослушал вопрос.
   - Как долго туда ехать? - повторил Демир.
   - Куда?
   - В место, где Совет соберется?
   - День.
   Демир задумался.
   Переговорив, Крум с Верзилами подошли к сендеру. Старик поднялся навстречу, хотел спрыгнуть на землю.
   За холмами стрекотнул пулемет. Потом еще. Мутанты обернулись. По дороге пылил Тодор, размахивая длинным тесаком. За его спиной раздался рокот мотора, над вершиной холма, с которого он только что сбежал, разлился яркий свет, и спустя миг выкатился бронированный "тевтонец".
   Не снижая скорости, "тевтонец" помчался за Тодором. Над кабиной сверкнули вспышки, вспоров утренние сумерки красным пунктиром, трассирующие пули обогнали бегущего мутанта, ударили в землю перед сендером, в капот, плечо Ферзя.
   Вор откинулся на спинку. Боли он не почувствовал, перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Промелькнула надежда, что монашеский патруль покрошит мутантов и освободит Ферзя.
   Круги стали нестерпимо яркими, слились в большое радужное пятно, и потухли разом.
   Мир померк.
  
   ***
  
   На галерею сквозь затянутые ржавой сеткой проемы лился слабый красноватый свет. Солнце всплывало над горизонтом. Куда ни глянь, всюду горбятся темно-серые развалины. Кривыми бороздами между ними извиваются улицы, по многим не проехать: мешают завалы. В обитаемых домах почти не горят огни, Москва будто вымерла. Светило еще не набрало силу, оттого город с высоты напоминает огромный, изъеденный крысами кусок плесневелой лепешки. Но вскоре все изменится: небо побелеет, пыхнет жаром и горячий спертый воздух, гонимый ветром от границ Донной пустыни, накроет Московию. Наступит сезон Большого солнца.
   Архип погрузился по шею в остывающую ванну и тупо уставился в потолок. Глава клана был пьян. Патефон на табурете давно отыграл любимую пластинку, графин с водкой опустел. На тридцатом этаже башни висела тишина, лишь с лестницы на галерею иногда доносились слабые шорохи.
   Дважды к главе клана поднимался Гуго, и дважды он прогонял старика. Если бы маузер, который Архип держал, свесив руку за край ванны, был заряжен, то старый сапожник давно бы лежал трупом при входе на галерею. Но патроны Архип расстрелял еще во время поездки к Ильмару, поэтому, когда Гуго появлялся на пороге, он целил в него и щелкал бойком, щелкал... и еще раз щелкал, вжимая спусковой крючок. Потом звал Ирму, срывая голос, чтобы та принесла водки, но она не приходила.
   Все кинули Архипа Деку. Все! Покойник Гест, занявший его место Ильмар, жена, которая, когда глава клана отдал Вика Каспера в Канториум при Храме, сильно переменилась. Ирма будто чужая ему стала: сторонилась и почти не разговаривала, пропадая постоянно на кухне с другими женщинами.
   Архип зажал нос двумя пальцами, закрыл глаза и ушел с головой под воду. Гулко стукнул об пол упавший маузер. Глава клана полежал, пуская пузыри, потом вынырнул, фыркнул и гаркнул на всю башню:
   - Гугооо!!!
   Тряхнув головой, он выбрался из ванны. Постоял, глядя в оконный проем, потом повернулся и, шатаясь, пошлепал к кровати под стеной, где была разбросана одежда. Он едва не растянулся на полу, когда нагнулся за штанами. Колено больно врезалось в край кровати, Архип вскрикнул и повалился вперед.
   С лестницы долетел звук шагов.
   - Звал, хозяин?
   Архип скривился от боли в колене. Перевернулся на спину и кое-как сел.
   - Ну, - он икнул, потирая ногу. - Че ты прячешься? Заходь... ить...
   Видя, что глава клана не целит из маузера и не швыряет рюмки, Гуго осмелел, прошел на галерею и предложил:
   - Может, рассола?
   - Неси, - буркнул Архип, ища взглядом штаны.
   Сапожник шагнул на лестницу и тут же вернулся, но уже с банкой, наполовину заполненной мутноватой жидкостью, в которой плавали бурые томаты.
   Глава клана поморгал, когда до него дошло, что старикан банку заранее приготовил, - снова зашарил рукой по покрывалу и понял, что сидит на одежде. Икнув, вытащил из-под себя куртку. Глядя, как Гуго суетится возле тумбочки в углу, наливая рассол в кружку, почесал волосатую грудь и накинул куртку на плечи, прикрыв полами чресла.
   - Ну, - сказал Архип. - Чего тут без меня было?
   - Партию обувки для омеговцев сготовили, - доложил старый сапожник, протягивая ему кружку. - Как ты велел, в мешки запаковали. Сто единиц всего.
   Архип взял кружку, шумно выдохнул и выпил двумя большими глотками. Вытер рот, посидел молча. Видя, что Гуго мнется в нерешительности, произнес:
   - И?
   Сапожник оглянулся на дверь, отступил от кровати.
   - Не забрали обувку.
   - И? - не понял Архип.
   В глазах у него перестало двоиться, распрямив ногу, он попытался просунуть ее в лежащий на полу сапог.
   - Че молчишь, Гуго?
   Погладив бороду, старик решился:
   - И не заберут.
   Архип нахмурился. Нагнувшись, надел сапог, до сих пор не врубаясь, к чему Гуго клонит. Второй сапог оказался под кроватью, Архип устало махнул рукой и не стал за ним тянуться.
   - Что ты мне в голове некроз развел, а? - он поднял взгляд. - Партию обуви сделали?
   - Да, - кивнул Гуго.
   - К отправке подготовили?
   - Ага. Я думал, ты знаешь, Архип.
   - Об чем?
   - Можайский тракт... застава, мост... - сбивчивым шепотом, косясь на лестницу, затараторил Гуго. - В общем, хозяин, обувь забирать некому.
   Взгляд у сапожника был виноватым, поэтому Архип не мог понять, в чем тут дело. Может, со станками чего случилось, на которых обувь делают? Или...
   - Можайский тракт? - медленно произнес он.
   - Да-да, - закивал старик, пятясь к лестнице. - В городе ночью такой шум был, особенно в нищих кварталах. Говорят, что Ферзь слинял и клан предал. Теперь там какой-то Крапива за старшего. Беднота из города побёгла, но не вся, часть к Храму подалась защиты просить. А все почему?
   Он остановился. Архип мотнул подбородком вверх, мол, почему?
   - Мутанты поутру наступать станут. - Гуго снова попятился мелкими шажками. - Они ж переправы на юге Московии и Кислую долину захватили. Теперь вся надежа на люберецких кормильцев, еды-то откель еще взять? Все равно всем не хватит. Рыбари и те до Балашихи собираются, свой кратер бросают, а...
   - Стой! - рыкнул Архип и поднялся.
   Хмель из головы почти выветрился. Он стоял в куртке и одном сапоге возле кровати, переваривая по крупицам сказанное Гуго, стараясь ухватить суть.
   - Омеговцы, - начал Архип, - отряд ихний на Можайском тракте того?
   - Ага, - промахнувшись мимо дверного проема, сапожник подпер спиной стену, сместившись бочком, шагнул на лестницу.
   - Стой!
   Гуго замер.
   - Стало быть, артель ломщиков...
   У Архипа в голове все сложилось воедино. Мост через Можайский тракт захвачен мутантами, партию обуви, которую клан для солдат Омеги приготовил, теперь некому выкупать, но это ерунда в сравнении с тем, что Москва отрезана с юга от Перепутья. Совсем отрезана. Город ждет голод! И - паника.
   - Когда это случилось?
   Он сел, нашарив под кроватью второй сапог, начал обуваться.
   - Говорят, вчера.
   Плюнув, Архип скинул сапоги, схватил штаны.
   - Буди Гриву! - подпоясавшись, сбросил куртку, потянулся за рубахой. - Бригаду готовьте, на "тевтонцы" пулеметы ставь.
   - Архип...
   - Не перебивай. В башне всем оружие раздать, меня дожидаться.
   Он надел куртку, сунул ноги в сапоги, не мотая портянки.
   - Я в Храм. Говори, что хотел?
   - А... - Гуго растерялся. - Остальным как?
   - Ждите.
   Архип запахнул куртку, поискал глазами маузер. Куда ж он его подевал?
   - Пистолет мой найди, во дворе отдашь.
   Он пересек комнату, когда Гуго поспешил к ванной, кинул с порога:
   - Зарядишь и две обоймы еще... нет, три принесешь. Ясно?
   - Да, хозяин, - отозвался старый сапожник, доставая маузер из-под ванны.
  
  
   Глава седьмая
  
   Легкий омеговский сендер несся по внуковскому полю, подпрыгивая на ухабах. Крум рулил к заброшенному поселку, выжимая из машины все. Рядом сидел Демир, сзади Жив с Тодором, они поддерживали раненого Ферзя. Вцепившись в гнездо для канистры, сваренное из арматуры, Стоян растянулся на багажнике, выставив длинное ружье, готовый выстрелить в преследователей при любой возможности.
   Именно Стоян оказался самым расторопным, когда на дороге в Сетуньскую пойму Тодор наткнулся на монашеский патруль. Старший Верзила выхватил динамитную шашку, поджег фитиль и метнул в "тевтонец". Она угодила точно в люк на крыше. Под броней гулко бухнуло, тяжелая машина съехала на обочину и встала, из щелей в кабине повалил густой дым.
   Демир сразу освободил водительское сиденье, Крум прыгнул за руль, развернул сендер и помчался на юг, не дожидаясь, пока с вершины холма спуститься второй бронированный "тевтонец".
   План у Крума был простой - оторваться от преследователей, въехать в заброшенный поселок, спрятаться и попробовать разобраться с монахами.
   Вывернув руль, он направил сендер к видневшемуся впереди Ленинскому тракту. Широкий, с покосившимися фонарными столбами на обочине, покрытый изломанным асфальтом тракт темной лентой тянулся вдоль опушки леса, пропадая между холмами, над которыми нависали обломки эстакады. Если выехать на него, то можно значительно опередить преследователей, выиграть время для засады. Монахи на тяжелой машине и без того заметно отставали, но погоню пока не прекращали.
   Крум глянул назад. "Тевтонец" остановился. Пулемет выдал длинную очередь, но то ли стрелок был неважный, то ли прицел сбит - пули прошли высоко над головами мутантов. После чего "тевтонец" рыкнул и покатил, раскачиваясь на ухабах, набирая скорость, к Ленинскому тракту.
   - Они не отстанут от нас, - сказал Демир, когда Крум подрулил к эстакаде между холмами. - Погонят к одной из своих застав.
   Сендер вильнул, взбираясь по отлогой насыпи, выехал на дорогу и встал колесами в накатанную караванами колею.
   Проскочив под эстакадой, машина заметно прибавила в скорости. Вдалеке справа виднелись развалины поселка. Демир обернулся.
   - Стоян, видишь их?
   - Нет!
   - Вперед смотрите! - крикнул Крум. - Держись!
   Он резко бросил машину влево, объезжая глубокую рытвину. Демир ахнул, вовремя схватившись за борт.
   - Нужна остановка! - старик снова оглянулся. - Ферзь совсем плохой. Перевязать на...
   Раздался хлопок, сендер подбросило, Крум едва удержал руль. Их вынесло на обочину, машина запрыгала по ухабам, поднимая пыль.
   - Колесо! - закричал следопыт. - Колесо пробило!
   Машину болтало из стороны в сторону. Крум увернулся от фонарного столба, снова выскочил на дорогу, не снижая скорости, пронесся по ровному участку, навалившись грудью на руль, чтобы не стащило в занос.
   Впереди показалась развилка - Ленинский тракт убегал прямо, дорога к поселку резко сворачивала вправо, в низину. На повороте стояло приземистое кирпичное строение с односкатной прогнившей крышей и широкими оконными проемами, глядящими на дорогу. За строением возвышался лес, по обочине рос плотный кустарник.
   Когда сендер приблизился к развилке, Демир приказал:
   - Прыгай, Стоян.
   Крум вывернул руль, ударив по тормозам. Взметнулся песок, в стороны полетело крошево асфальта - машина вписалась в поворот.
   Старший Верзила, прижав к груди ружье, упал на бок, вскочил и, прихрамывая, побежал к кирпичной постройке, доставая на ходу динамитную шашку. Вдалеке под эстакадой показался "тевтонец". Крум надавил педаль газа и сгорбился за рулем. И прозевал-таки глубокую яму. Сендер чиркнул бампером по дороге, под днищем хрустнуло, скрежетнуло - машину подкинуло. Следопыт выпустил руль, успел закрыться локтями, когда капот с треском вломился в кустарник. Пробив заросли, сендер со звоном врезался в крепкое толстое дерево.
   Грудью Крум ударился о руль и погнул его, перед глазами вспыхнули звездочки. Следопыт потерял сознание лишь на миг, и тут же, вынырнув из темноты, тряхнул головой.
   Под капотом шипело, из щелей валил дым. Сжав челюсти, Крум откинулся на сиденье и увидел перед собой подошвы демировых сапог. Старик стонал, распластавшись на передке. Крум оглянулся. Сзади была куча мала: Жив придавил Ферзя, под ним, громко мыча, шевелился Тодор.
   С рокотом к развилке приближался "тевтонец". Крум попытался встать, но не смог: нестерпимая боль пронзила грудь, нога застряла между педалями.
   - Жив, - прохрипел он. - Жив!
   Ухватившись за баранку, следопыт кое-как повернулся, другой рукой сцапал Верзилу за шиворот, дернул вверх, одновременно пытаясь выковырять ногу из педалей.
   - Вставай, Жив! Монахи близко!
   Верзила уставился на Крума бессмысленным взглядом, заморгал. Следопыт встряхнул его.
   - Слышишь?
   Жив закивал, его глаза сверкнули, и Верзила выпрямился, подхватив Ферзя под мышки. Тодор тут же сел.
   - Берите Демира, уходите в лес, - велел Крум.
   - А ты? - Жив взвалил Ферзя на плечо, спрыгнул на землю.
   - Уходите! - скрипнул зубами следопыт; перегнувшись через спинку сиденья, раскрыл демиров ранец.
   Тодор стащил к тому моменту старика с капота и поставил на ноги. Демир уронил голову на грудь и едва не упал, младший Верзила поддержал его.
   - Заберите вещи, - Крум достал пружинный самострел, колчан с дротиками и развернулся на сиденье.
   От резкого движенья в глазах потемнело - такой сильной была боль в груди. Хватая воздух ртом, следопыт наконец выдернул ногу из-под педалей и выдохнул:
   - В лес!
   Пришедший в себя Демир, неуверенно ступая, хватаясь за ветки, побрел в чащу. Жив с Ферзем на плече пошагал следом, Тодор задержался - помог Круму выбраться из сендера, - потом взял ранцы и побежал за остальными.
   Взрыкнул подъехавший к развилке "тевтонец". Следопыт, зарядив самострел, двинулся к обочине, стараясь держаться в тени деревьев.
   Монахи явно не спешили сворачивать на дорогу в поселок, похоже, они видели, что с сендером мутантов что-то случилось, а может, заметили, как спрыгнул Стоян, и поэтому притормозили. Во всяком случае Крум пока не видел "тевтонец", но хорошо слышал рокот двигателя поблизости. Видимо, машина стояла за той приземистой постройкой, где внутри спрятался старший Верзила.
   Водитель "тевтонца" заглушил двигатель. Раздались громкие голоса, хлопнули дверцы, Крум остановился за деревом, выглянул, потирая ушибленную грудь. Дыхание почти выровнялось, под ребрами еще саднило, но боль была терпимая, с каждым вдохом ему становилось все легче. В этом и заключалась его мутантская особенность - любая рана на Круме заживала очень быстро, как на песчаном шакале. Тело следопыта покрывали множество шрамов, на ногах, груди, спине и даже голове имелись следы от пуль. Откуда у него способность к скорому восстановлению, он не знал. Принимал как должное, никогда не задаваясь вопросом, что в его организме не так, в чем отличие от других мутантов или людей. Крум благодарил за все духов пустыни, считая, что те берегут его, даруя силы, и неустанно повторял про себя их сложные длинные имена.
   Шевеля губами, следопыт медленно втянул носом воздух. Ветер дул северо-западный, запахи с дороги были едва уловимы, но Крум услышал их достаточно, чтобы разобраться, кто и куда движется, и насколько монахи далеко от Стояна.
   Закрепив колчан с дротиками на рукаве, следопыт поднял самострел, пригнулся и, перебегая от дерева к дереву, стал пробираться к развилке. С каждым ударом сердца его кровь будто вскипала, разгоняя по жилам огонь, накачивая мышцы силой. Сейчас он походил на хищного мутафага, выслеживающего добычу. Сознание следопыта занял охотник, загнавший дичь.
   Где-то глубоко засела мысль, что "тевтонец" до сих пор не взорван Стояном, потому что отстоит дальше, чем можно бросить динамит. Поэтому Верзила прячется в кирпичной постройке, подпускает монахов ближе, чтобы раньше времени не раскрывать себя и стрелять наверняка. Ружье у Стояна старое, но мощное, бьет любой доспех навылет со ста шагов.
   Сквозь заросли впереди проступили очертания строения. В рыжего цвета стене виднелся дверной проем, за ним - пол, усеянный кирпичным крошевом и фрагмент широкого окна с железной рамой без стекла. Стоян прятался где-то внутри.
   За окном по дороге прошел жрец в желтой тоге, второй, третий. Крум знал, что к постройке направлялись четверо, но последний приближался, обходя ее слева, он слишком громко топал и сопел, словно запыхавшийся манис, а трое - справа. Жрецы держали в руках винтовки с длинными четырехгранными штыками.
   Крум осторожно двинулся навстречу отколовшемуся от группы жрецу. Следопыт постарался представить, где стоит "тевтонец", чтобы не угодить под пулемет, и - увидал его за окном сквозь проем. Машина стояла на обочине тракта, немного не доехав до развилки. За пулеметом торчала голова стрелка в кожаном шлеме и очках с выпуклыми стеклами.
   И тут Крум заметил Стояна. С дороги его увидеть не могли, крыша была покатая. Прячась под ней, старший Верзила высунул в дыру свою обветренную круглую рожу и отчаянно гримасничал. Сейчас он даже цыкнуть боялся, любой подозрительный звук мог выдать его положение. Верзила сжимал зубами динамитную шашку, пуская слюни, и то и дело жмурился.
   Крум поднял правую руку, показав три пальца, и Стоян кивнул, поняв, что с той стороны постройку обходят трое. Левая рука вверх и один оттопыренный палец - слева постройку обходит один монах; обе руки с самострелом над головой - пулеметчик в "тевтонце" на дороге.
   Верзила с трудом протиснул мясистую ладонь в дыру, взял динамит. Крум покачал головой. Жестами приказал бросить шашку в тех троих, что обходили справа, остальные его забота.
   Стоян кивнул и отвернулся. Щелкнула зажигалка, с шипением разгорелся фитиль. Жрец слева, громко топая, выбежал из-за угла - в лоб ему ударил дротик, пущенный из пружинного самострела. Без вскрика монах опрокинулся на спину, а Крум рванулся в дверной проем, перезаряжая оружие.
   И тут он понял, что допустил ошибку. Внутри строения оказалась лишь одна большая комната. На дороге, в стороне от "тевтонца", стояли три монаха. Один из них, жрец с треугольным лицом, направил в следопыта большой черный пистолет, остальные, подняв винтовки, целились сквозь широкие окна.
   Забежав внутрь, Крум оказался у них на виду. Не раздумывая, он разрядил самострел в пулеметчика и попал. Одновременно громыхнули выстрелы. Проломив хилое покрытие на крыше, Стоян выпрямился во весь рост и бросил динамит.
   Шашка взорвалась в воздухе, прямо над монахами, которые обходили строение справа. С дороги опять бабахнули винтовки, им вторил пистолет.
   Крум растянулся на полу, не в силах пошевелиться. Одна пуля угодила ему в руку, другая вырвала клок мяса чуть выше колена. Из-под крыши сверзился Стоян. Приземлившись на четвереньки рядом со следопытом, он ощерился и, загребая локтями, пополз к окнам. В руках у Верзилы блестели ножи с кривыми лезвиями. Но что он мог с ними сделать против трех рослых жрецов, вооруженных винтовками и пистолетом?
   - Бросайте оружие и выходите! - крикнули с дороги.
   Крум слышал, как два жреца расходятся в разные стороны от строения, их командир оставался на месте. Собрав остатки сил, следопыт перевернулся на живот, приподнялся, сунув руку под плащ, вытащил из-за пояса нож из плавника катрана, решив, что будет сражаться насмерть, но монахам не сдастся. Краем глаза он видел Стояна, который присел под сгнившим подоконником, готовый прыгнуть на того, кто посмеет заглянуть в комнату.
   И тут из леса жахнул пороховой самострел. Грузный, с виду неповоротливый Стоян распрямился, как пружина. Выпрыгнул из окна и дотянулся до монаха слева, полоснув ножом по горлу. Тот, что был справа, только начал поворачиваться - поднявшийся на колени Крум метнул в него нож и рухнул лицом в пол.
   Донесся хрип. Опять громыхнул самострел. В ответ на обочине щелкнул пистолетный выстрел. Раздалось шарканье, далекие голоса. Сильные руки подхватили Крума за плечи, поволокли. Он не видел куда, сознание ускользало во тьму. Следопыт шевелил губами, имена духов пустыни громом звучали в голове. Он видел их темные, чернее, чем сама непроглядная пустота в царстве мертвых, силуэты. Духи звали его, протяжно завывая: Кру-у-ум, Крууум...
   Он открыл глаза и узнал склонившегося над ним Демира. Раны пульсировали болью, хотелось пить. Старик промокнул ему губы влажной тряпкой и скупо улыбнулся. Повернув голову, Крум понял, что лежит на длинном мягком сиденье под скошенным листом брони. На соседнем, напротив него, пристегнутый ремнями, растянулся Ферзь. Его худое лицо с впалыми щеками было бледным, плечо стягивала тугая повязка.
   Крум попробовал сесть, но Демир не дал, положив ладонь ему на грудь, опустился рядом. Сверху из люка лился слабый свет и свисали ноги Стояна. Верзила сидел на броне, прячась за пулеметной турелью.
   Они в "тевтонце", догадался Крум и прикрыл глаза. Спереди гудел мотор, рычание которого он принял за зов духов. Тяжелая машина покачивалась на ухабах, по днищу молотили мелкие камни.
  
   ***
  
   Башмачники на двух машинах промчались мимо рынка, с рокотом свернули на набережную и понеслись к Храму, распугивая ревом движков толпу, бредущую из нищих кварталов в том же направлении. Миновав мыловарню с ее едкими удушливыми запахами, Архип велел Гриве сбавить скорость. Подавшись вперед, он посмотрел сквозь щель в броне. Ворота обители были закрыты, на стенах маячили жрецы, которые могли, чего доброго, и шмальнуть в непрошеных гостей. Ведь никто их не звал сюда, охрана рассуждает по-своему, когда видит летящие к воротам сендеры с торчащими над броней стволами.
   - Стой, Грива! - рявкнул Архип, дернув водилу за плечо. - Тормози!
   Завизжали колодки, Архип треснулся лбом о броню, перед глазами заплясали разноцветные круги.
   - Ты че! - он замахнулся на водилу, когда сендер остановился. - Не проснулся еще?!
   Башмачник отпрянул к дверце, втянув голову в плечи. Но Архип опустил руку - сам виноват, всю дорогу торопил водилу, покрикивая, заставлял топить на полную. Машина Гриве незнакома, вот и перестарался, не приноровившись.
   Проехав по городу на "тевтонце", Архип ощутил всю мощь машины. Тяжелый, громко рокочущий бронированный сендер вселил необыкновенную уверенность в главу башмачников. Доселе Архип Дека не испытывал такого чувства превосходства над остальными кланами. Сейчас ему казалось, что с этими машинами он непобедим. Что теперь башмачникам какие-то мутанты? Тьфу и растереть! Всю дорогу Архип размышлял о "летучей бригаде", которую задумал сколотить, как только заключил договор с Гестом. Но гибель Преподобного расстроила все планы. И вот он опять вернулся мыслями к тому, чтобы посадить бойцов на "тевтонцы", вооружить их харьковскими ракетометами и начать громить караваны, везущие наркоту в нищие кварталы. Ферзь пропал, а с Крапивой, новым хозяином кварталов, Архип легко разберется и даже Орден не станет на помощь звать, сам с воровской общиной покончит. Ведь если подумать, то вся эта беднота: попрошайки, дешевые шлюхи, карманники и рыночные кидалы - полная шелупонь. Кварталы - рассадник болезней, а люди, живущие в них, хуже мутантов. Им не место в Большой Московии! Пусть убираются куда хотят, на запад, за Сухое море, подальше в Пустошь, а то и в саму Донную пустыню.
   Выбравшись из машины, Архип быстро зашагал к воротам Храма. Возбужденный открывшимися перспективами, он не услышал окрика со стены, шел себе, рассуждая, как башмачники в Москве поднимутся, станут третьим по силе кланом, когда он получит от Ильмара еще один "тевтонец".
   Вверху громыхнул штуцер, пуля, взвизгнув о мостовую, высекла перед Архипом искру. Он замер, мгновенно вспомнив, зачем сюда пожаловал, и от былой уверенности не осталось и следа. Икнув, глава клана испуганно оглянулся, сообразив, что слишком далеко отошел от машин. Если жрецы сейчас начнут палить, то он не успеет спрятаться за броней.
   "Летучая бригада" улетучилась сама собой. Архип поднял руки, показывая открытые ладони, и хрипло крикнул:
   - Доложите Ильмару, Архип Дека приехал!
   По сторонам от ворот чернели широкие амбразуры. По слухам, в казематах за ними стоят легкие скорострельные пушки, сделанные на заказ в харьковских цехах. Новое оружие для Храма еще покойный Гест закупал. Пушки эти вроде бы малого калибра, но долбят - будь здоров, сендеры в два счета изрешетят. В сравнении с ними шестиствольный "гатлинг" - как примитивный пружинный самострел перед штуцером.
   Архип повернулся к воротам. Он не видел пушки в действии, но проверять их мощь на себе желания не испытывал.
   Лязгнули засовы, тяжелая створка с проклепанными стальными полосами по краям приоткрылась вовнутрь.
   - Заходь! - донеслось со стены.
   Глава клана опустил руки, еще раз оглянулся на застывшие посреди набережной "тевтонцы" и прошел в ворота.
   Оказавшись в узком каменном дворе, он услышал команду: "К стене!". Двое жрецов навели на него свои ружья, третий закрыл створку и принялся обыскивать Архипа. В этот раз глава клана не испытывал злобы к монахам, как в Октагоне, когда у него отобрали маузер. Все-таки он приехал без приглашения.
   Ему разрешили опустить руки и велели ступать наверх, по лестнице в три пролета, ведущей на балкон под каменным изваянием Зачинщика Прилепы, основателя московского Храма. На балконе Архипа уже дожидался староста - низкорослый худощавый старик, одетый в черную полурясу и шапочку из темного бархата, расшитую золотой нитью. В руке у старика была лампа, на поясе висели ключи.
   Как только глава башмачников поднялся на балкон, староста повернулся спиной и поспешил мимо статуи Прилепы через плац, ворча на ходу:
   - И ходють, и ездють, когда спать-то?
   Архип молча шел за ним. На плацу вокруг машин суетились монахи - грузили ящики, оружие. Юные послушники из Канториума разматывали с жердин колючую проволоку, те, что постарше, крепили ее на столбах вокруг Храма.
   Надо бы у себя в башне так же сделать, подумал Архип, пригнулся, когда староста распахнул дверку в южной стене обители, и проследовал в темный коридор.
   Старик зажег лампу, тихо бурча, зашагал быстрее. Свет лампы скользил по низким сводам, староста иногда звякал ключами, отпирая решетки, перекрывавшие проходы, при этом на ключи он совсем не смотрел, безошибочно выбирая нужный. Они повернули раз, другой, третий... Архип раньше бывал в Храме, но в покои Преподобного его всегда водили разной дорогой, и всякий раз глава клана терзался вопросом: почему внутри обители все так хитро устроено и запутано? Все эти темные узкие коридоры с множеством ответвлений, где легко потеряться, лесенки, ведущие то вниз, то вверх, и окон нет. Низкие своды давят так, что невольно хочется выть от ощущения, что попал в гробницу.
   Вскоре староста погасил лампу. Архип занервничал, оказавшись в полной темноте. Впереди скрипнуло, потом глухо стукнуло - часть стены отъехала в сторону, открыв проход в небольшую нишу. Под стрельчатым окном справа, откуда лился дневной свет, стояла короткая скамейка, напротив - голая стена.
   Шумно выдохнув, Архип прошел за старостой в светлый коридор. Это место было ему уже знакомо, отсюда надо пройти налево, до поворота, там лестница и пост охраны, дальше вход в покои Преподобного.
   - Ступай, - староста махнул в сторону лестницы и посторонился. - Ждут тебя.
   И осклабился, пошкрябав морщинистыми пальцами щеку.
   Когда Архип свернул к лестнице, за спиной звякнули ключи, раздался щелчок, потом стук.
   - Стоять. Оружие, ремни - на пол, - приказал высокий жрец в желтом одеянии, стоявший на верхней ступеньке. На поясе в кожаной петельке у него висела дубинка, револьвер в кобуре, на груди сверкала начищенная бляха - особый знак элитных бойцов из окружения Преподобного.
   - Погоди, Тура, - окликнул другой жрец.
   Архип видел лишь его макушку над плечом у первого, но узнал по голосу. Это был Лавр, коренастый рыжеволосый монах, сменивший на посту Босха, бывшего начальника стражи, сгинувшего вместе с Гестом где-то в Пустоши.
   - Это Дека. - Лавр сместился к стене, кивнул Архипу и отступил в тень. - Крест велел так пропустить.
   Тура обернулся, потом встал как прежде, запустив крепкие пальцы под ремень.
   - Крест... - сказал он, ни к кому не обращаясь, и скривился, будто гнилую сливу только что раскусил. - Ну, нехай идет.
   Сверля Архипа недобрым взглядом, он не посторонился, когда тот поднялся по лесенке, развел локти в стороны, не отпуская ремень. Лицо у жреца было вытянутое, нос крючком, словно клюв у грифа-падальщика.
   Глава клана остановился на предпоследней ступеньке, встретился взглядом с Лавром.
   - Отойди, Тура - грозно окрикнул тот.
   Перехватил штуцер, который держал, зажав приклад под мышкой, пихнул стволом напарника в бок.
   - Пусти.
   И сверкнул глазами, когда жрец оглянулся.
   Тура неохотно отступил. Архип молча прошел к двустворчатой двери, покрытой матово-черным деревом. Покосился на охранников, потерявших к нему всякий интерес. Лавр тихо шипел на Туру, нетрудно было догадаться за что. Ну и порядочки у Ильмара в Храме - глава клана недовольно качнул головой, глядя, как бесшумно открываются створки. Видно, не все рады, что Ильмар Крест занял место Преподобного. Интересно, он сам-то об этом знает? Так и до сговора недалеко. Если в охране остались верные Гесту люди...
   - Чего мнешься? Заходи, - долетело из покоев.
   Архип переступил порог.
   Створки, сработанные внутри из стальных листов толщиной с ладонь, поползли обратно - дверь управлялась особым механизмом. Глава клана знал, что в Храме есть подземные мастерские, где трудятся умельцы, которые способны и не такое сотворить. В Ордене есть тепловоз, таскающий вагоны по рельсовым веткам, сохранившимся после Погибели, - чтобы обслуживать такую сложную технику, нужны древние знания. Поэтому монахи привечают у себя в обители мастеровых людей и своих стараются воспитать, на смену старикам. Послушники в Канториуме проходят отбор - не из всех лепят жрецов-карателей, истребителей мутантов, кого-то в те самые мастерские, в механики определяют.
   Архип вдруг вспомнил Вика Каспера; щенок к технике тяготел, отец его сызмальства к наукам приучал. Вот почему храмовый переговорщик так хотел Вика тогда забрать! И Архип, дурень, сгоряча отдал мальчонку, думая, что тот сгниет в Канториуме. Там же порядки суровые, враз к повиновению приучают, а Вик свободолюбивый, с норовом был...
   - Ну? - Ильмар сидел в кресле за широким длинным столом из темного дерева. - Зачем приехал? Я ж сказал: пришлю Федора.
   Глава башмачников сбился с мысли, растерянно заморгал.
   - Чего глазами хлопаешь, Архип? Такое чувство, что за тобой стая панцирных волков гналась. Случилось что?
   Архип Дека быстро прошел к столу, оседлал стул напротив.
   Ильмар смотрел на него покрасневшими от усталости глазами, сразу видно - не ложился. Веки набрякшие, на квадратном подбородке и щеках вылезла щетина, лицо осунулось.
   Не зная, с чего начать, Архип огляделся. Справа и впереди стены занавешены дорогим атласом, слева высокое витражное окно. Покои не изменились вовсе, разве что стол завален бумагами. Гест столько никогда не держал. И как Ильмар в таком скопище разбирается? И зачем?
   - Ежа проглотил? - раздраженно бросил Ильмар.
   И Архип наконец решил начать с главного:
   - Про Можайский тракт слышал?
   Преподобный молчал.
   Глава клана оглянулся на дверь, поерзал на стуле.
   - Помнишь, на меня мутанты возле Сетуньской поймы насели, грузовик сожгли?
   Ильмар кивнул.
   - Так вот, если б переправа через тракт была под омеговским контролем, то стока тварей к старой дороге не пробралось бы. Говорят, в Москве ночью шум был. Часть бедноты к Храму вон топает, защиты просить, рыбари поселок бросают, в Балашиху намылились. А почему? Мутанты наступление готовят. Если дороги в Пустошь отрезаны, стало быть... - Он сглотнул. - В город ни один караван с Лиги фермеров не зайдет. Кормильцы не смогут всех прокормить...
   - Голод, - перебил Ильмар.
   Лицо было серьезным. Он опустил руку под столешницу, чем-то там щелкнул.
   - Голод и паника. Про наступление рано думать. - Ильмар говорил уверенно, будто знал все наперед.
   Архип хотел поддакнуть, но понял, что не стоит: он будет выглядеть как какой-то замухрышка, желающий угодить хозяину. А ведь Архип и сам хозяин. Он расправил плечи. Глава целого клана, который приехал судьбоносные для Москвы... да чего там Москвы, всей Пустоши вопросы решать!
   Ильмар уставился в стол, погрузившись в мысли. Надо его насчет охраны спросить, подумал Архип. Предупредить, что склоняют элитные бойцы имя Креста про себя, недовольны им. И про Вика узнать. В Храме записи на всех ведут. Если щенок в обители где-то, затребовать его взад. Башмачникам механики нужны, Гуго совсем старый, ему помощник в цехе пригодится.
   Архип уже хотел заговорить, но справа колыхнулся атлас, за полотнищем раздался шорох. Ткань разошлась, и в покои тихо вошел жрец в бледно-желтых одеждах. Скользнув по гостю взглядом, приблизился к столу.
   - Сообщения из Октагона были? - Ильмар повернулся в кресле.
   - Не ведаю, - степенно ответствовал жрец низким голосом. - Мастер Федор с докладом выехал...
   - Свяжитесь с ним! - Преподобный раздраженно хлопнул по столу, так что Архип вздрогнул; несколько листков слетели на пол. - Ступай.
   Ильмар навалился на столешницу, потер подбородок. Когда жрец покинул комнату, поднял усталый взгляд и произнес:
   - Не готовы мутанты на город наступать. Силы копят, разведывают... - Отодвинувшись с креслом, он встал и шагнул к стене. - Карты читать умеешь?
   - Игральные? - Архип удивился: как Ильмар резко меняет тему беседы.
   - Тьху! - Тот отдернул атлас на стене, открыв взгляду широкий лист бумаги, растянутый от потолка до пола, испещренный различными значками, пунктирами, разноцветными стрелками с полукружиями, овалами и мелкими надписями в разных местах. - Про топографию слыхал?
   И, протянув руку, ткнул пальцем в верхний левый угол, где чернилами было выведено: КАРТА БОЛЬШОЙ МОСКОВИИ. И ниже буквами помельче: Масштаб 1:30000.
   Архип помотал головой.
   - Понятно, - сказал Ильмар. - Тут вся Москва с окрестностями. Мутанты здесь.
   Он повел рукой по низу карты.
   - Тут переправы через Разлом. - Ткнул в два разных места, где вившуюся змеей коричневую ленту пересекали черные скобочки, от которых в центр рисунка тянулись извилистые нити. - Это тракты.
   Ильмар, сложив ладони ковшиком, свел их клином в центре карты, повторив изгибы нитей.
   - Можайский и Ленинский.
   - А то, - Архип привстал, показывая на жирный овал пониже, - Лужники.
   - Верно. Вот башня твоя, вот Цитадель... Храм наш.
   Ильмар вернулся в кресло.
   - Мутантов много, но штурмовать город они не готовы. Им не выбить кланы с территорий одним наскоком. Они готовятся главный бой дать, и будет он не в Москве. Мутанты перемещаются, разведчиков в город засылают.
   Глава клана слушал внимательно, понимая, что Ильмар Крест в военной науке здорово сечет, в разы лучше, чем он. Куда Архипу до Преподобного!
   - И как же ты мыслишь с тварями разобраться? - спросил башмачник.
   - Мэра выберем, - Ильмар многозначительно посмотрел на Архипа. С хрустом сжал кулак. - Объединим кланы под моим началом и первыми ударим по мутантам.
   Архип поерзал на стуле. Легко сказать: объединим.
   За полотнищем справа раздался топот. Ткань заколыхалась, отлетела в сторону, и в покои вбежал жрец.
   - Что? - Ильмар резко повернулся в кресле.
   - Напали... - запыхавшись, начал он. - Одну машину сожгли, одна пропала. Сгинул Федор... Подмогу вызвал, как натолкнулся на лазутчиков по дороге в Храм. Потом пропал.
   Ильмар вскочил.
   - Сколько людей сейчас в Октагоне?
   - Два отряда и два "тевтонца", - доложил жрец.
   Преподобный стукнул кулаком по столу.
   - И самоход бронированный, - добавил жрец, покосившись на Архипа.
   - Починен? - спросил Ильмар.
   Жрец кивнул.
   - С тобой потом сочтемся, - бросил Преподобный Архипу, который даже рта не успел открыть. - Пусть два десятка жрецов садятся в самоход башмачников и едут на поиски Федора. В Октагон внеурочный конвой отправить...
   - Так в Капотню же собирались, - возразил жрец.
   - Совет подождет! - побагровев, пророкотал Ильмар. - Мне сведенья нужны. Найдите Федора!
   Жрец кинулся к тайному ходу из покоев, скрытому за атласом.
   - И чтоб доклады ежечасно со всех застав шли! - крикнул вдогонку Ильмар.
   - Уяснил, - донеслось уже из-за полотнища.
   Преподобный тяжело опустился в кресло. Посидел, уставившись невидящим взглядом в стол.
   - Езжай к себе, Архип. Как вернутся жрецы с поисков, извещу. Твой самоход сразу отгонят в башню.
   Он сунул руку под стол, чем-то щелкнул.
   - Ступай.
   Архип оглянулся, двери в покои бесшумно отворились. Глава башмачников медленно встал, испытав отвращение к себе - Ильмар его как того жреца шпыняет: ступай, езжай. Без согласия самоход пользует, но возразить нечего. Сам виноват, позволил такое отношение. Поставил бы себя на встрече в Октагоне по-другому, глядишь, все было бы иначе.
   Он повернулся и вышел в коридор.
  
  
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"