Я сидел на берегу реки и смотрел на небольшой плот, замерший в нескольких метрах передо мной. На этом плоту недвижимо возвышался скорченный черный человечек. Он был полностью черным, словно полностью обгоревшим и залитым черной смолой, засохшим и покореженным. На его сморщенном неподвижном морщинистом лице выделялись два живых глаза -- таких же абсолютно черных, как и все тело. Эти глаза смотрели на меня в упор, и беззвучно молили о помощи. Я понимал, что дотла обугленный черный человечек страдает от сильнейшей мучительной боли, но не может ни пошевелиться, ни вымолвить слово. Я смотрел на него, а он смотрел на меня -- и молча молил, молил, молил. Но я ничего не мог сделать. Я просто сидел на берегу -- сидел недвижимо, сидел часами, и смотрел на черное лицо с влажными от внутренней боли глазами. Я не знал, что можно изменить в этой ситуации; не знал этого и черный человечек. И только сильный хлопок по левой стороне спины заставил меня обернуться.
Я сидел на диване в своей квартире, чуть правее в кресле перед выключенным телевизором расположился невысокий человек в очках. Я раньше никогда не встречался с ним лично, однако сразу узнал, так как много раз видел его фотографии.
-- Привет, Карлос... -- промямлил я ему, как старому знакомому. Кастанеда приветливо кивнул.
-- Проснулся? -- учтиво поинтересовался он. Я не ответил и огляделся.
-- Этот черный человек... Это был мой сон, кошмар? Ты вытащил меня из него?
-- И да, и нет. Я действительно вытащил тебя оттуда, но это был не сон. Это сейчас ты спишь.
-- Как...
Я внимательно посмотрел по сторонам, сосредоточил внимание на полу, люстре, занавесках. Ничего необычного. Я поднялся с дивана и подошел к окну. На подоконнике, где у меня обычно стояли цветы, сейчас было пусто. В правой части подоконника стояло небольшое коричневое блюдце с водой. В левой части я неожиданно обнаружил довольно длинную, сантиметров пять, белую личинку. Она едва шевелилась, плотно окрученная узким блестящим червем, похожим на кусок провода. Личинка была обвита им вдоль и поперек, и тем не менее пыталась двигаться по подоконнику, и это ей более-менее удавалось. Я, как завороженный, следил за этим отвратительным действом, забыв про моего гостя.
Личинка, терзаемая червем, подползала к блюдцу все ближе, и наконец, извиваясь, заползла на блюдце и коснулась воды. Тотчас личинка стала разбухать и надуваться, видимо, всасывая в себя долгожданную влагу. Она быстро увеличивалась в размерах, раздулась уже раза в три, и неожиданно лопнула. Червь начал корчиться в воде, видимо, издыхая, а по окну и подоконнику разлетелись липкие белые ошметки, попав и на меня.
Меня едва не стошнило, и от омерзения я дернулся назад.
Кастанеда засмеялся и похлопал в ладоши. Я оглянулся на подоконник, но там было чисто. Я не придумал ничего более оригинального, нежели ущипнуть самого себя. Боль оказалась самой обычной. Если я и спал, то пока не проснулся, хотя происшедшее на подоконнике выглядело очень странным.
Кастанеда смотрел на меня сквозь очки, не мигая.
-- Послушай... Все, что сказал тебе дон Фабиан Кортес, почти правда. Он действительно погрузил тебя в принудительный сон, но пока что ты из него не выбрался. Ты и не сможешь выбраться в реальность самостоятельно -- Кортес подобрал очень хорошее мескалито. Но у тебя есть шанс. Кубический сантиметр шанса, так сказать. То, что тебе сейчас снилось про черного человечка -- это второй уровень лимбо, сон внутри сна. Я временно отправил тебя туда, чтобы Кортес не смог тобой больше воспользоваться. И пока я рядом, он не сможет подступиться к тебе напрямую. Проблема в другом.
За окном стремительно смеркалось.
-- Дон Фабиан Кортес -- провокатор. Он представляет отнюдь не древних видящих. Он выступает от сил, против которых якобы и собирался бороться. Эти силы -- магическое окружение нынешней власти в твоей стране. У них действительно много энергии, однако совсем нету власти -- они вынуждены покоряться определенным силовым структурам, которые отслеживают каждый их шаг и каждый эффект от их магических действий. А ритуал по раскалыванию Земли -- достаточно сложный и длительный, поэтому выполнить его в реальном мире они пока не могут. Эти доморощенные маги -- я называю их магиками, -- сейчас пытаются незаметно взять под свой контроль нынешнюю власть, но существуют определенные правила игры, балансы сил, и так далее.
-- А почему Фабиан не сказал мне всю правду? Какая разница, узнал бы я перед смертью истину, или нет?
-- Потому что ты худо-бедно, но пытаешься практиковать, и твое хилое и едва выраженное намерение все же немного проявлено в мирах лимбо. И если ты будешь сопротивляться, то можешь им помешать. Все планы, конечно, сорвать не сможешь, но вот затянуть их действия тебе вполне по силам. А ведь у них есть свои противники в реальности, и такая затяжка времени может вызвать цепочки иных нежелательных последствий. Поэтому проще всего было тебя обмануть и спровоцировать твое намерение в нужном направлении, что и было сделано. И вот теперь ты здесь.
-- И что же будет дальше?
-- Я скоро тебя покину, -- доброжелательно продолжил Карлос. -- Я вернусь в реальный мир, где мне необходимо встретиться с доном Хуаном. А тебе придется некоторое время продержаться в лимбо до нашего возвращения. Я могу спрятать тебя на втором уровне лимбо, к черному человеку, там время идет в десятки раз медленнее, но если магики тебя там отыщут, я уже ничем не смогу помочь. А пока они будут охотиться за тобой на первом уровне принудительного сновидения, я постараюсь вернуться к тебе поскорее.
За окном стало совсем темно и тихо. Мертвенно тихо. Ни огонька, сплошная чернота.
-- Никаких рекомендаций я тебе сейчас дать не могу, кроме одной. Следуй за черной акулой, и она выведет тебя отсюда в безопасное место.
Я подумал, что ослышался. Какая черная акула?
-- Ну и конечно сохраняй безупречность, помни, что все, что ты видишь -- иллюзия и сон. Только имей в виду, что если тебя убьют в сновидении, погибнет и физическое тело. Если магики настигнут тебя первыми -- увы, ты пропал.
Кастанеда ободряюще улыбнулся и пропал сам.
Я стоял один в пустой комнате рядом с диваном, стараясь поймать хоть какой-нибудь звук, но ничего не слышал, кроме легкого звона в ушах. Я боялся подходить к зияющему чернотой окну и не знал, что мне делать дальше и чего ожидать. Я решил пройти на кухню и повернулся спиной к окну. На миг мне показалось, что где-то далеко на улице раздалось едва заметное жужжание. Я прислушался, но тишина по-прежнему была мертвой. Я сделал шаг к двери, и тут жужжание повторилось, причем стало более четким. Я обернулся, и ужас пробил меня с головы до пят.
На абсолютно черном холсте окна едва заметно серел силуэт человека. Я с трудом угадывал его очертание, хотя отлично знал, кто это. Волосы на левой стороне головы стали вертикально вверх, спину сковало ледяным страхом. Тело задрожало, но я изо всех сил старался сохранять присутствие духа.
-- Ты -- просто иллюзия... -- прошептал я серому образу и сделал шаг вперед.
Дон Фабиан Кортес казался плотно приклеенным к стеклу снаружи окна. Он выглядел абсолютно неподвижным, отчего делалось еще страшнее и жутче. И только два живых глаза, напомнившие мне глаза молившего о спасении от боли черного человека, внимательно наблюдали за моими действиями. Мне показалось, что квартира, в которой я нахожусь -- крохотный светлый мирок, последний оплот моего существования, а за его пределами -- неведомый и смертельно опасный темный мир. Чужой мир. Абсолютно иной. И через миг этот мир зальет мою комнату своей чернотой -- и я навечно окажусь на плоту бесконечной реки, и стану тем черным человеком с бесконечно мучительным существованием...
Жужжание тем временем перешло в рев, и неожиданно в мрачной черноте за спиной дона Кортеса вспыхнули два огромных сверкающих глаза. Миг, и я разглядел за спиной дона Кортеса смутно знакомый хищный профиль. Это действительно была Черная акула -- ударный вертолет Ка-50!
Загрохотала автоматическая пушка 2A42, и я отнюдь не как в замедленном кино, а молниеносно и не раздумывая бросился на пол. Периферийное зрение засекло, как фигура серого мага за окном разрывается в клочья бронебойными снарядами тридцатимиллиметрового калибра, а квартира вокруг меня превращается в разносимый в клочья ад. Впрочем, я осознавал, что, во-первых, Черная акула прибыла, чтобы помочь мне, а во-вторых, понимание, что все, что я воспринимаю, иллюзия, позволяло удерживать крохотную искорку безупречности.
Наступила относительная тишина, и я опасливо приподнялся, оглядываясь по сторонам. Окно было разнесено вдребезги, на стенах зияли здоровенные пробоины, снаружи раздавалось надсадное урчание машины.
-- Давай сюда! -- я скорее интуитивно почувствовал, нежели услышал прерываемый ветром голос, донесшийся из кабины геликоптера. Я подскочил и бросился к окну. Вертолет покачивался метрах в двадцати от меня, и было очевидно, что я не перепрыгну такое расстояние. Но тут я снова вспомнил, что нахожусь в сновидении, где возможно все, да и прыжок дона Хуана в пропасть вдохновлял меня на его микро-повтор. Я отступил на несколько шагов назад, разбежался, что есть силы оттолкнулся и полетел навстречу машине.
Я летел действительно необычно, далеко и плавно. Гравитация словно не действовала на меня, и я уже приближался к открытой двери кабины, как вдруг откуда-то снизу серой молнией вылетел дон Кортес. Он совершал гигантские прыжки, до пятого этажа, где я жил, и попытался сбить меня в моем не очень уклюжем полете. Но я каким-то чудом извернулся и все же влетел в кабину Черной акулы, пребольно стукнувшись плечом о створку фонаря. Фабиан с проклятиями улетел вниз, и геликоптер, взревев, молниеносно рванул в черное небо.
Прошло минут пять, прежде чем я немного пришел в себя и огляделся. Я едва уместился сбоку в одноместной кабине боевого вертолета, который мчал над ночной Москвой -- ее характерное электрическое освещение основных магистралей было отлично узнаваемо.
Справа от меня сидел пилот в черном комбинезоне и блестящем шлеме. Лица его я не видел, хотя голос почему-то слышал хорошо.
-- У нас с тобой пять минут! -- прокричал пилот, почувствовав, что я пришел в себя. -- Слушай внимательно, запоминай и не перебивай!
-- Мы подготовили для тебя цепочку сновидений внутри лимбо. По этой цепочке ты сможешь, если очень сильно постараешься, убежать от магиков и выйти в реальный мир. Если ты сможешь это сделать, тебе на помощь придет вся сила новых видящих. Если нет -- магики превратят тебя в хакерский инструмент, с помощью которого взломают коды Орла.
По моей команде ты прыгнешь вниз, и попадешь в один из миров сновидений. Насколько глубоко внутри лимбо ты окажешься, не знает никто. Это решит сила.
Голос пилота показался мне подозрительно знакомым.
-- Кроме того, существует большой риск, что ты останешься в таком мире навечно. Чем глубже в лимбо ты находишься, тем медленнее течет там время, поэтому, соответственно, магики, проявившиеся на твоем уровне с более приближенных к реальному, получат колоссальное преимущество.
-- А ты не перепутал? Ведь я наоборот буду действовать гораздо быстрее, нежели они...
-- Да... Но не забывай, что им достаточно удержать тебя на глубоких уровнях буквально одну минуту своего времени, чтобы в твоей жизни прошли десятки лет. За это время ты состаришься и умрешь естественной смертью...
-- А самое ужасное, что иногда связь между глубокими уровнями лимбо прерывается! -- продолжал орать пилот сквозь рев ветра и винтов. -- Это как ваш интернет. Обрыв коннекта -- и ты навсегда останешься отрезанным от реального мира. Поэтому не слишком тормози!
Мы преодолели кольца МКАДа с длиннющей многокилометровой пробкой.
-- Пора! Прыгай! Давай! -- закричал пилот. Я замешкался, и он сильно пнул меня кожаным сапогом в бедро. Я вылетел наружу и стрелой помчался вниз.
Стремительно приближалась земля. Я отчужденно наблюдал увеличивающиеся в размерах знакомые очертания Химок... вырубленную химкинскую трассу... пустынную асфальтовую дорогу... Именно на нее я и падал.
"Интересно, -- мелькнула меланхоличная мысль, -- и каким же будет очередной мир лимбо...".
Последняя сотня метров пролетела молниеносно, и мое тело с километрового размаху шмякнулось на сырой ночной асфальт, разлетевшись вдребезги клочьями костного крошева, мяса и дерьма. Хлоп!..