Бочарник Дмитрий : другие произведения.

Звёзды (полный файл). Обновлено 10.10.2015

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Великое Кольцо цивилизаций Галактики и Человечество. Начало пути к объединению.
    Обычные земные люди и их жизнь и работа на Земле и в космическом пространстве.
    Публикация глав будет продолжена по мере редактирования - работа старая и нуждается в доработке.
    Комментарии открыты.Вы можете оставить свой комментарий здесь.

    на линии (за 10 минут):
    homepage counter счетчик сайта

    количество просмотров:
    html counterсчетчик посетителей сайта



  Виктория Знаменская. Первая женщина-Президент России. У двери Ада
  
  - Мы что-то не учли. И я это чувствую, Сергей. - говорила вечером июльского дня врач Службы Скорой помощи Нижнего Новгорода Виктория Олеговна Знаменская. За окном пятикомнатной квартиры в неприметной двенадцатиэтажке на окраине уже давно сгустились сумерки, и часы на серванте показывали на своём зеленоватом электронном табло привычные для обитателей четыре нуля. Наступила полночь.
  - Интересно, что? - полковник российских вооружённых сил, стоявший по своему обыкновению у проема двери, ведущей в коридор, вопросительно посмотрел на жену. - Ты опять что-то раскопала?
  - Именно. Меня, видишь ли, пытаются выдвинуть в Лидеры. А я предельно отчетливо вижу, что сейчас для меня заняться этим направлением нет никакой реальной возможности. У нас в Нижегородской области и так полно всяческих проблем, да в первую очередь - в моей родной Медслужбе. И я твёрдо намерена сделать все здесь. Как мне совместить это с ясно высказанным чётким желанием моих сограждан - не понимаю... - она подошла к дивану и села, подогнув ноги, прикрыв их клетчатым пледом.
  - Рассказывай. - Сергей Валентинович сел на диван рядом с супругой. - Попробуем провентилировать ситуацию вместе.
  - Если говорить коротко, Сергей, то мне кажется, что мы, россияне, что-то крупно "прохлопали" в, боюсь даже сказать вслух, самом основном аспекте нашего теперешнего пути развития. Информцентры Медицинской специальной сети планеты и России регулярно стали приносить Силам Медицинской Безопасности известия о том, что в медицинской сфере снова творятся темные делишки, отследить которые, как признают эксперты, очень трудно. Медиков России, принадлежащих к СМБ закономерно начинает трясти от одной мысли, что мы, стоящие на защите биологической и психической ценности нашей цивилизации, где-то что-то снова просмотрели и чего-то снова не учли...
  
  Тогда, как это очень часто бывало раньше в человеческой истории, Виктория Олеговна Знаменская и представить себе не могла, что эти "темные делишки" будут в самом скором времени - через каких-то полтора-два десятка лет - несколько десятилетий глубоко и страшно лихорадить как всю Евразию, так и Америку с Азией. То, что указание шло на биологию человека, на его психологическую и психическую сферу, говорило о том, что угроза формируется именно по этому вектору и остановить её становится делом чести для всех, кто защищал человечество на этом участке. А тогда разговор продолжался...
  
  - Ты намекаешь на влияние изнутри или извне? - Сергей вплотную приблизил свое лицо к её лицу, перейдя на шепот.
  - Если бы оно было односторонним, то я просто архиубеждена, что наши спецслужбы медицинской и психологической безопасности справились бы. Но некоторые части гражданского общества планеты в целом и России ещё не до конца вакцинированы и мы, медики, закономерно не можем поручиться за их целостность уже сегодня. Влияние в России и особенно в центральном регионе, как показывает анализ и медицинская разведка - двустороннее. И я на протяжении недели внимательно просмотрела через самую сильную лупу всепланетную сеть информации: там тоже есть устойчивые сигналы, которые показывают - "заражению" подвергается все большее и большее количество регионов планеты.
  - Ты намекаешь на возможность двусторонне или многосторонне направленного терроризма?
  - Хотела бы я в это не верить, Сергей. - произнесла Виктория. - Но по Закону Триады мы обязаны предусмотреть все возможности, иначе - не миновать борьбы.
  - В наших военных системах информации, Вита, также кое-что похожее проскальзывает. Значит и наша система вооруженных сил тоже кое-в-чем "заражена". И влияние, как ты можешь теперь легко представить, идет на трех уровнях пирамиды. - ответил Сергей Валентинович Потапов.
  - Ты полагаешь, что мне придётся взяться за это дело и стать Президентом России? - Виктория подняла прямой взгляд и вперила его в глаза мужа. Прямой вопрос был в правилах медика Виктории Знаменской и он, как знал её главный друг, требовал прямого ответа.
  - Значительная часть воинов Приволжской группировки, Центрального и Западного командования поддерживает твою кандидатуру. - сказал Сергей Потапов. - Доказывать не буду - сама ты об этом не хуже чем я знаешь. Остальные данные также свидетельствуют в твою пользу. Только, Вита... Боязно мне за тебя...
  - Сергей, ты - воин, я - врач. Мы оба с тобой знаем, что наши профессии не предназначены для почивания на лаврах. - просто и тихо ответила Виктория, понимая, что её мужу в очередной раз будет как всегда трудно совместить понимание служебности и профессиональности и глубокого духовного родства.
  - Вот именно. Какой план у тебя на ближайшее время? - Потапов знал, что его супруга что-что, а план работы в таком ужасающем ритме уже составила и даже успела раз пять выверить.
  - Даже не знаю. В августе, пользуясь тем, что в дело вступили разведывательные подразделения Службы Медицинской безопасности России, мы, медики Реанимационного резерва, сможем около месяца как-то отдохнуть, но с первого сентября нас ждет адская работа, если я решусь на Скачок. - ответила Виктория.
  - Я тебе помогу. А теперь отправь-ка все волнения в подсознание и дай сознанию отдохнуть. Давай спать. - сказал Потапов.
  - Ладно, Сергей. - она потянулась к выключателю-сенсору. - Давай спать. Утро вечера...
  - Вот именно, моя врач...
  - Спи, Сергей. У тебя завтра опять тренировка на полигоне. - блеснула осведомленностью в делах главного друга Виктория.
  - Угу. Ладно, спим.
  
  В шесть часов утра Знаменская и её муж были уже на ногах - ранние подъёмы стали потребностью, вошедшей в привычку. За завтраком супруги обсудили последние региональные новости. За окном послышался приглушенный мелодичный сигнал - пришла машина за полковником. Вошел сержант-водитель.
  - Господин полковник. Вас ждут на полигоне. - сержант учтиво козырнул начальнику и поклонился его жене.
  - Хорошо, Саша. Ты поел плотно? - офицер, крутнувшись перед занимавшим простенок большим зеркалом, пристегнул планшетку к портупее. В обращении к водителю по имени не было ничего барского или унижающего - россияне уже давно научились мгновенно менять машинный, служебный и человеческий стили мышления и деятельности и во всех трёх мирах чувствовали себя превосходно.
  - А то как же, Сергей Валентинович. Знаю, что поездок сегодня предстоит немало. Так что заправился.... - сержант удивлённо посмотрел, как Виктория выносит из кухни объёмистый сверток, от которого исходил целый букет вкуснейших запахов. - Виктория Олеговна, куда такой большой пакет? Мы ведь не на зимовку едем, а на ближний полигон...
  - Саша, - укоризненно заметила Виктория Олеговна. - Ты не хуже меня знаешь, что на воздухе в любом случае аппетит волчий, а вы едете не отдыхать, а работать. Так что - бери и - без разговоров. Как медик советую.
  - Ну, если вы настаиваете... - Сержант вопросительно посмотрел на полковника.
  - Именно настаиваю. - снова завладела ситуацией Виктория.
  - Тогда я возьму. - водитель достал из кармана сложенный "квадратиком" пакет-сумку защитного цвета и быстро упаковал в него пакет с провизией. - Спасибо. От всех нас.
  - Опять ты обскакал меня, Саша. - шутливо поморщился Сергей Валентинович. - Это всё же моя жена...
  - Прошу прощения, экспромтом получилось. Но всё равно - огромное спасибо. Это ведь - для всех офицеров и солдат...
  - Угадал, Саша. - Виктория Олеговна улыбнулась. - Все в порядке, Сергей?
  - Да, Вита. - офицер поцеловал жену и подошел к двери. - Подумай хорошенько о Рывке. Не гони...
  - Не буду...
  - Мы пошли. - он открыл дверь и пропустил вперед водителя. - Буду, как всегда, к субботе, не раньше.
  - Знаю, Сергей. Успехов.
  - Тебе также.
  - Сергей Валентинович, простите. Это правда, что Виктория Олеговна думает о президентстве? - Александр не первый год был водителем у полковника и потому хорошо знал многие обстоятельства его семейной жизни. Они не спеша шли вниз по лестнице, проигнорировав лифты и эскалаторы с гравитоннелями. Потапов раскланивался со знакомыми ему соседями.
  - Хорошо, если только думает, Саша. Ей всего двадцать восемь, а она вчера мне слишком хорошо по многим уровням и признакам доказала, что проблем в Медслужбе Нижнего больше чем достаточно. И она колеблется. - полковник сел рядом с водителем в небольшой разъездной автомобиль со знаком Вооружённых Сил России. Водитель положил пакет на просторное заднее сиденье и липучки обвили его своими лентами, не давая опрокинуться или накрениться. Потапов просмотрел информацию на трех плёночных миниэкранах. - А как у нас дела с объектом пятнадцать?
  - По плану испытаний сегодня - развёртывание комплекса в полной мере. Впервые после третьих отладочно-стендовых испытаний. - водитель вывел машину на тихую улочку, уходившую в дачный пояс, окруживший населённый пункт. - Через час будем на месте. Или ускориться?
  - Не надо, Саша. Я пока поразмыслю.
  - Хорошо.
  
  Выезд на полигон прошел нормально и Сергей Валентинович Потапов с удовлетворением подписал все пластики, необходимые для принятия серии новейших комплексов на вооружение. После короткого празднования, ставшего уже традиционным, он вернулся к себе в дивизию.
  Виктория Олеговна Знаменская оказалась права - в России снова начали проявляться весьма негативные тенденции. Постепенно об их существовании и вредоносности узнавало всё больше и больше людей. В российском обществе одновременно формировались и действовали уже хорошо знакомые россиянам сфокусированные на конкретный вопрос или проблему три слоя: активисты, либералы и пассивники. Пока что, как обычно, было больше пассивников и либералов, что давало возможность активистам не проявлять чрезмерную деятельность раньше времени и лучше подготовиться.
  Как всегда было в России, беда оказалась комплексной и задела своими чёрными крыльями не один десяток человек. Прежде, чем во весь рост встала проблема биологического терроризма, пришлось пережить спрогнозированную во многих деталях волну терроризма техногенного, ставшего уже, к огромному сожалению, привычным. Взрыв, происшедший на одной из законсервированных старинных атомных станций в Московской области вполне предсказуемо привёл к огромному количеству человеческих жертв и пострадавших.
  
  Гражданские медики центральных областей России были подняты по тревоге через минуту после взрыва, военные медики - через тридцать секунд - сработала система автоматического экстренного оповещения Силового и Защитного Колец страны. Виктория Олеговна, садясь в кабину прибывшей прямо к её дому реанимационной кареты "скорой" подумала о том, что паника и неразбериха будет нешуточной. Хотя Нижний Новгород уже который век считался купеческой столицей России и мог бы, в силу высоких стандартов обеспеченности антикризисными структурами каждого региона России, прямо не реагировать на то, что случилось в достаточно удалённой области, нижегородские медики считали по другому: не прошло и нескольких минут, как давно сформированные экипажи Нижегородской Медицинской службы Оперативного Реагирования, её "внешних" (имевших право и возможности действовать за пределами титульной области) частей, в число которых входил и экипаж реанимобиля Знаменской, получили приказ на ускоренное выдвижение.
  Путь до границы Нижегородской области машина преодолела быстро - огромная эмблема специальной медицинской службы и ярчайшие вспышки проблесковых маяков даже без многотональной оглушительной сирены исправно делали свое дело: по команде центральных постов управления наземным движением транспорта светофоры по пути следования длинной колонны спецтехники, возглавляемой реанимобилем, в котором находилась Знаменская, моментально переключались на "зелёную волну", влиться в которую могли только экипажи специальных машин. Регулировщики вовремя занимали свои места на перекрёстках и провожали колонну учтивыми разрешающими жестами, легко сдерживая потоки других машин. Пешеходы останавливались как вкопанные на бровках тротуаров или спешили покинуть проезжие части автодорог, завидев мерцание предупреждающих о проезде спецмашин сине-жёлтых маячков на пешеходных светофорах. Скорость колонны поддерживалась практически неизменной - сто пятьдесят километров в час и Знаменская уже решила, что так будет и дальше, до самого места происшествия, но оказалось, что её предположения неверны.
  За пределами Нижегородской области начались сложности с продвижением. Хотя светофоры и регулировщики работали по-прежнему чётко и слаженно, близость к очагу возгорания ощущалась всё сильнее - количество личных автомашин на дорогах всероссийской сети увеличилось скачкообразно и даже специальные полосы автострад оказались забиты транспортными средствами.
  Пока головная машина, сверкая всеми проблесковыми маяками и непрерывно завывая включённой на полную мощность сиреной, выбиралась из плотных потоков "бегущего" из Становска транспорта, прокладывая дорогу колонне, Виктория прокрутила в памяти данные по готовности общества к подобным сюрпризам. В машинах колонны уже давно шла подготовительная работа: люди обрабатывали непрерывно поступающую по многочисленным каналам информацию и обсуждали планы и моменты будущих действий.
  Глядя на давно забытый и вдруг ставший реальным беспорядок на дороге, по которой шла головная машина, Знаменская вспомнила многие кадры хроники, запечатлевшие отступление гражданского населения из районов, охваченных стихийными и техногенными бедствиями. Ей, как врачу, было хорошо известно, что несмотря на несомненные мощь и совершенство охранительных механизмов современного общества, историческая память и привычки ещё способны играть с отдельными людьми и с целыми сообществами такие вот шутки. Вся мощь охранительных систем чаще всего была способна снять две трети напряженности, одну треть - только ослабить.
  Совсем недавно общество граждан привыкло к тому, что теперь нет ничего кроме общества. Совсем недавно. И вот теперь началась Волна Парадокса, о которой предупреждали многие учёные и в первую очередь обществоведы. Знаменская равнодушно смотрела на бегущие из города машины, едва успевавшие освобождать полосы, по которым в три ряда шла колонна нижегородской спецтехники. На экранах в салонах спецмашин уже светились согласованные планы первичных действий, юркие автоматические бронемашины разведки, обеспечивавшие "глаза, уши и нюх" колонны, незаметно и по не основным дорогам уже достигли района, максимально приближенного к эпицентру взрыва и теперь по защищённым линиям связи с многократным дублированием и глубоким шифрованием, делавшим безработными журналистские перехватчики, лился поток самой актуальной информации о происшедшем с посекундным срезом изменения обстановки сразу в полусотне точек, где автороботы разведмашин уже поставили передвижные и стационарные датчики.
  Военнослужащие Московского округа Центрального командования Вооруженных Сил России вместе со службами Системы борьбы с чрезвычайными ситуациями сделали почти все необходимое, чтобы минимизировать потери от катастрофы, постигшей Московский столичный регион. Информационные службы Центрального региона сделали всё и даже сверх всё, чтобы вполне естественная паника не приобрела необратимый и крайне опасный характер.
  Огромные шлейфы машин на дорогах и длинные очереди в центрах продовольственного и промтоварного снабжения стали почти единственными свидетельствами напряжённости ситуации, если не считать резкого увеличения спроса на авиационные и железнодорожные грузовые и пассажирские перевозки и всплески объёмов запросов на средства индивидуальной защиты и спецмедпрепараты. Все остальные проблемы и вопросы непрерывно и быстро гасились отлаженным взаимодействием десятков профессиональных служб и организаций, привычно в первые же минуты с момента катастрофы перешедших на круглосуточный усиленный вариант работы.
  Появление спецмашин и экипажей со знаками множества областей России было своевременным и необходимым: увидев такое количество тяжело вооружённых и настроенных на борьбу и на победу над проблемой защитников, местные жители довольно быстро успокаивались и эвакуация приобретала организованный и упорядоченный характер. Привлечение сил из других областей затронуло только службы внешнего оперативного реагирования, любая из областей оставалась под плотным контролем и защитой экипажей, не имевших без особой необходимости права действовать за пределами своей титульной области. К работе были привычно подготовлены экипажи "второй волны", которые в любой момент могли быть переброшены за пределы титульной области для оказания поддержки и помощи "внешникам".
  Как Виктории впоследствии не хотелось это признавать, но в чрезвычайной ситуации первого порядка российские спецслужбы "дали маху": закрывать огнедышащий вулкан, вырывавшийся трёхкилометровым огненным смерчем из холма, скрывшего под собой когда-то признанный самым прочным и долговечным саркофаг, накрывавший собой пять энергоблоков брошенной в далёком прошлом атомной станции, пришлось в основном людям, а не только машинам и механизмам.
  Тогда во весь рост перед Россией стала проблема Зоны, которую раньше в деталях предсказывали в открытую только Стругацкие и Тарковский. Хотя атомная энергетика уже давно не играла определяющей и сколько нибудь заметной роли в экономике и в промышленности России, жители страны не спешили вскрывать ящики Пандоры, подготавливая все необходимое для окончательного решения проблемы ядерного топлива и энергетики в целом. Взрыв в окрестностях Становска не был вызван каким-либо воздействием людей - консервация станции была выполнена качественно. Просто, как показал самый глубокий анализ, был реализован пресловутый "шанс из миллиона", который в очередной раз поставил россиян перед необходимостью "прыгнуть выше головы".
  Рейнджеры России, находившиеся на боевом дежурстве, смогли сделать только то, что смогли: в первую очередь отсечь от района Зоны, забравшего по радиусу по шестьдесят-восемьдесят километров, излишнюю панику и излишне любопытных охотников за стариной. За рубежами России немедленно взлетели вверх компьютерные котировки на аукционах, вдруг ставших принимать на лоты ещё даже не доставленные "сувениры" из Зоны Катастрофы, а Знаменская, тихо чертыхаясь, организовывала прибывавших к району бедствия медиков на борьбу с радиационным и мутационным заражением близлежащих к "холму" сёл и деревень.
  То, что экипаж её реанимобиля возглавил колонну нижегородских спецмашин, означало, что она приняла на себя руководство всем медицинским обеспечением спасательно-восстановительной операции со стороны Нижнего Новгорода. Закономерно отказавшись пребывать всё время в штабе, Знаменская вооружилась всеми средствами связи, укомплектовала свою машину всем необходимым для полностью автономной работы, лично попросила медиков, водителей и специалистов, прибывших в её колонне, определиться с тем, кто хочет составить её экипаж, коротко, но аргументированно отклонила несколько просьб о зачислении и в шесть утра большая широкая машина повышенной проходимости без включения сирен и мерцания мигалок тихо ушла от штабного поселка в Зону.
  Началась оперативная реальная работа, к которой Знаменская всегда стремилась больше всего. Каждому из двух десятков её коллег, составлявших её экипаж в этой операции находилось предостаточно работы. Знаменская удовлетворённо окунулась в вал ежесекундно возникавших проблем и вопросов, связанных с основной задачей - нормализацией обстановки в выбранном ею районе ответственности.
  Реанимобиль Знаменской местные жители видели в каждом из тридцати сёл и каждой из восьмидесяти деревень Зоны по нескольку раз. Работая в очаге реального радиационно-мутационного заражения и помня, что ей необходимо спасти как можно больше человеческих жизней, Виктория быстро поняла, что ей нельзя теперь оставаться мягкой и приветливой докторшей.
  То обстоятельство, что она давно работала именно на "скорой" позволило ей на время проведения специальной спасательной операции легко отрешиться от терапевтической улыбчивости и обтекаемости формулировок. Перед знавшими её пациентами - всё же были в том районе люди, к которым она, врач "скорой", раньше приезжала по вызовам - она предстала в немного ином качестве: строгой, чёткой, молниеносной и неприступной.
  Слушая потом её рассказ о происшедшем, муж как-то заметил, что она стала немного не человеком. Услышав такое его резюме, Виктория Олеговна сделала паузу в рассказе, потом спокойно кивнула - возможно, что оно так и было.
  
  Первая Знаменская и Зона
  
  Но тогда, когда машина только удалялась от штабного поселка, возведённого в кратчайшие сроки, Знаменская ещё мало о чём догадывалась и мало что знала. Впереди её ждала кошмарная операция, одна из тех, которые будут сотрясать Россию на протяжении ближайших десяти лет. Несколько километров до последнего во внутреннем периметре оцепления блок-поста машина "Скорой" преодолела быстро.
  - Сержант Колокольцев. - отрекомендовался закованный в изолирующий спецназовский бронескафандр высшей защиты подошедший к машине крепыш. - Ваши документы на проезд в Зону нами получены. Ваш сектор ответственности. - он передал водителю "скорой" пластиковый конверт. - Можете проезжать.
  - Спасибо. - кивнул водитель и машина, качнувшись на ушедших в полотно дороги заградительных системах, проследовала через полосу выжженой земли. - Чистый сталкер, честное слово, доктор. И действуют четко. Сколько бы мы времени потеряли на препирательства с военной и государственной чиновной бюрократией... страшно подумать. - пока машина шла от поста ещё была возможность немного расслабиться и водитель воспользовался этим в полной мере.
  - Согласна. Что-ж. Придётся нам тоже побыть сталкерами. - Знаменская посмотрела в зеркало заднего вида и этого взгляда оказалось достаточно. С лёгким шелестом закрылись решетки прямого воздухозабора, зашелестели фильтрующие установки и люди в салоне закрыли забрала медицинских бронескафандров высшей защиты, ничем не уступавших в оснащённости и прочности армейским спецназовским. - Мы готовы побыть сталкерами. Давайте-ка к Липовцам, Устим.
  - Хорошо, Виктория Олеговна. - водитель мягко свёл машину на проселок. - А то на шоссе фон - дай боже.
  - На просёлке он. - внимательный взгляд на индикаторы. - побольше будет, но мы обкатаем нашу систему нейтрализации в реальных боевых условиях. - проговорила Знаменская. А в Липовцах остановимся в крайней избе, вот здесь. - её указка коснулась пластика карты. - она пуста, так что мы там никого не потревожим. Фактически эта изба - брошенный хутор, таких у нас, как известно, немало, но нам и не надо становиться лагерем среди постоянных жилых домов. Первая тройка разведки обойдёт дома поселка, посмотрит ситуацию и окажет первичную санирующую помощь. Потом мы займёмся планомерной работой. Пока разведка ищет, остальные налаживают вокруг избы базу. Ясно?
  - Так точно. - раздался чёткий приглушенный ответ.
  Всё прошло так, как и планировала Знаменская. Но она не была бы врачом, если бы сама усидела в штабной избе, а не присоединилась к тройке разведчиков. Две женщины и двое мужчин лучше всего, как выяснилось впоследствии, подействовали своим появлением на жителей Липовцов - села, насчитывавшего пять сотен дворов. А тогда, шагая по проселочной дороге, Знаменская вглядывалась в окружающий мир со всё возраставшей тревогой. То же чувствовали и её спутники.
  - Есть у меня приятель, историк, так тот, бывало, днями и ночами резался в "Сталкера" на древнем комьютере. Вот там была примерно такая атмосфера. - сказал один из медиков-мужчин, косясь на висевший в ремённой петле своего скафандра мощный лучемёт. - Такие стволы в этой игрушке можно было получить только если стать очень и очень крутым сталкером. Новичкам давали стандартный ПМ и двустволку-обрез. А с этим, как известно всем нам, много в условиях полномасштабной мутационно-радиационной катастрофы не навоюешь.
  - Атмосфера катастрофы почти всегда и везде для человека одинакова. Службы погоды уже отсекли район от остального воздушного пространства, так что здешние фантасмогории. - другой мужчина-медик поморщился, обозревая сканирующим взглядом гнетущий своими апокалиптическими красками пейзаж. - останутся только здешними фантасмагориями. Разница только в том, что в том "Сталкере" Зона сама ограничивала свое распространение. А тут её ограничили мы. И не просто ограничили, но и...
  Договорить он не успел - из за поворота вымахнул двухголовый бык, который стремительно приближался с совершенно определёнными намерениями. Молниеносная реакция не подвела медика и прицельная очередь из дезинтегратора испепелила исчадие ада ещё "на подходе".
  - ... постараемся управлять этой Зоной. Отловят парочку и разберутся. - закончил свою мысль медик, пряча малый дезинтегратор в плечевую кобуру. О большом дезинтеграторе медик даже не помыслил, здраво рассудив, что его мощь была бы излишней.- Интересно, от кого же сбежал такой экземплярчик?
  - Да ни от кого. Здесь явно не животноводческий район, это - гость из центра. - сказал первый мужчина.
  - Ага. Мы пока ещё до центра не домахались. Сжимаем кольцо. - проговорила, пряча свой взведенный, но так и не разряженный в нападавшего быка дезинтегратор в плечевую кобуру, женщина-медик, коллега Знаменской. - всё, хутор остался позади, мы вступаем в село. Кажется, нас уже тут ждут. - она указала на троих мужчин в химкостюмах, стоящих за импровизированной баррикадой на въезде в село.
  - Ага. Сталкер в чистом виде. - сказал второй мужчина-врач, пряча, убедившись в безопасности окружащей обстановки, свой взведённый не дезинтегратор, а малый лучемет, в плечевую кобуру. - Приветствуем. - сказал он, обращаясь к бородатому старику в ладно пригнанном по фигуре щегольском скафандре. Разведчики сразу признали в нём главу местных сил сопротивления. - Капитан медслужбы Нижнего Новгорода Ивернев.
  - Командир сил местной самообороны Острожский. - отрекомендовался старик, пожимая руку медику. - Мы ждали вас. Знаем, что вы обосновались на брошенном хуторе. Знаем и о мутанте, атаковавшем вас. У АЭС было построено несколько подземных старомодных ферм, там содержалось несколько тысяч таких вот экземпляров. Теперь там сущий ад. Но мы отреагировали быстро. Силы самообороны посёлков и деревень закрыли все мыслимые щели и эти скитальцы отстреливаются стабильно и чётко. Каковы ваши планы, доктор? - обратился он к Знаменской, сразу признав в ней главу медицинской миссии.
  - Мы - только разведка. Наши специалисты на хуторе готовятся к развёртыванию. Зона нашей ответственности. - Знаменская достала пластик карты. - вот этот район. Вместе с вашим поселком тоже. Так что если позволите...
  - Не только позволю, попрошу! - церемонно сказал старик, подзывая девушку в не менее щегольском скафандре. - Вот наша врач, моя дочка. Она вам всё объяснит и покажет. Кстати - большая поклонница и знаток экстремальных ситуаций. Так что можете быть с ней предельно откровенны.
  - Хорошо. - Знаменская кивнула новой знакомой. - Вы пока пройдитесь по посёлку, посмотрите что и как, - она обменялась взглядами со спутниками. - а мы с коллегой пройдём в местный медцентр. Встреча - по обстановке. Держим связь по всем мыслимым каналам.
  - Хорошо. - мужчины и женщина кивнули и вместе со стариком направились по окружной дороге в сторону промышленной зоны посёлка. Знаменская вместе с местной докторшей пошли к центру посёлка, туда, где размещалось трехэтажное здание медцентра.
  - Тряхнуло нас солидно, Вика. - говорила докторша, отрекомендовавшаяся Екатериной и отказавшаяся сообщить свое отчество. Знаменская не настаивала, хотя аппаратура скафандра сразу выдала полную идентификационную информацию по собеседнице врача. - Но мы отреагировали чётко. За несколько минут посёлок был переведен на автономное обеспечение и местные силы обороны заняли свои места. Медцентр в полной готовности. Двое хирургов и восемь врачей других основных специальностей с шести утра на местах. Пока что особых проблем нет, но мы ожидаем худшего. Всё же этот трёхкилометровый "палец" - она указала на столб зарева. - никому из нас, местных, не нравится.
  - Нам тоже. А почему ваш отец назвал вас большой любительницей и знатоком экстремальных ситуаций?
  - Дело в том, что согласно некоторым данным под АЭС располагался спеццентр. Наследие тёмных веков. Подарочек на столетия.
  - Алерское-пятнадцать? - спросила Знаменская, в силу сориентированности на катастрофы и их последствия прочитавшая и отсмотревшая горы материалов по вот таким "подарочкам" из минувших и канувших в Лету эпох.
  - Он самый. - врач не выразила ни грана удивления степенью информированности гостьи. - И его масштабы до сих пор поражают, каждые пять лет мы открываем что-то новое в его лабиринтах.
  - И вы, Екатерина, уж точно в первых рядах. - игриво и по-доброму спросила Виктория свою новую подругу, уже заранее зная ответ.
  - Я здесь родилась, Становская область - моя родная земля и я буду изучать её и бороться за неё. - сказала Екатерина, ничуть не изменяясь в лице. - И я знаю, что нам помогут все россияне. Но основное мы должны сделать сами. Областная Служба подземной экстремальной спелеологии "Каскад", пусть она и головная в нашем территориальном сегменте, не всесильна, но мы, местные силы экстремальной разведки, всячески содействуем её работе. Наш прошлый позор должен быть смыт. Тем более, когда мои соотечественники пострадали.
  - Сколько раненых в больнице?
  - Два десятка. Пока мы справляемся. - Екатерина придержала тяжёлую створку люка шлюза. - Знаю, вам не впервой, но переоденьтесь в наши внутренние комбинезоны. Они ничуть не хуже внешних. А ваш подождёт здесь. Здесь - надёжно.
  - Не сомневаюсь, Катя. - Знаменская легко переоделась и подхватила укладку с медикаментами и инструментами, не забыв переложить в подвески портупеи оружие. - Показывайте мне самых тяжёлых...
  Началась обычная медицинская работа.
  
  Тайна Первой Знаменской
  
  Мало кто знал о её тайне, которую она носила в себе со старшей группы детского сада. Тот день, когда во время тихого часа в её сон мягко и в то же время основательно вошла "незнакомка", она запомнила на всю жизнь. Именно Юстара Блаус - генерал астромедицины Земли-два (или бог знает какой по счёту в Книге Бытия была эта неизвестная до сих пор планета, населённая почти неотличимыми от землян - жителей Земли-первой людьми) научила её многому из того, что пока что ждало своего часа.
  Понимая, что на финальном, переходном этапе проявлять такие запредельные способности было уже ни к чему, Юстара Блаус всё же передала своей новой подружке такие знания и умения, примени которые та на практике - и Россия свободно и спокойно могла бы оставить позади все без исключения страны Земли: слишком глубокими стали изменения в ключевых областях к тому моменту, когда Виктория Знаменская вступила на школьный порог и приступила к совмещению содержимого школьной программы с той информацией, которую передала ей Юстара.
  Как-то во время вечерних безмолвных бесед Юстара сказала Виктории, что при любых других условиях подобная информация в состоянии трансформировать любую сложнейшую общественную систему. Виктория Олеговна Знаменская грустно улыбнулась, кивая своим мыслям. Как она ни просила свою неведомую подружку, та отказалась назвать даже приблизительно время, когда она сможет увидеть её не внутри, а вне себя. Тогда она ещё не могла понять, что гостья просто не хочет обижать и расстраивать свою маленькую хозяйку, прямо заявляя о том, что вовне, возможно, она не увидит её никогда.
  
  Первая Знаменская. Путь к президентскому посту
  
  Виктория Знаменская окончила подмосковную Дмитровскую школу второй ступени одной из лучших учениц и сразу подала документы в Первый медицинский университет Москвы. Совет президентов России находился в то время на этапе, когда необходимость в коллегиальном управлении стала уже уходить на второй план. Россия готовилась вскоре перейти от коллегиального к единоличному управлению обществом. Интересуясь общественной жизнью, Виктория подумала о том, что система, состоящая из двух половинок, совмещающих в себе и коллегиальное и единоличное управление обществом и страной была бы не в пример эффективнее. Постепенно страна приобретала всё более упорядоченный вид, доставлявший немало положительных эмоций её жителям. Но проблем было по-прежнему предостаточно.
  Едва начав учебу в университете, Знаменская сразу определила для себя и специализацию: врач "скорой" помощи, её подразделений "медицины региональных и местных катастроф". Такая специализация как нельзя лучше соответствовала настройке самой Виктории, подтверждённой и углублённой стараниями Юстарой Блаус. Студенты-медики, осваивавшие данное направление, с акульей скоростью и осьминожьей цепкостью брали на вооружение всё то новое, что могло предложить им общество. Очень часто достаточно было намёка, но Виктория, с первых дней учебы в Университете принявшая подобную настройку, грустно улыбалась и шутила в ответ на неизбежные и заранее спрогнозированные проявления железобетонной уверенности своих молодых коллег в том, что за их жизнь будут открыты почти все методы лечения и предупреждения всех проблем, которые относились к компетенции службы "медицины катастроф".
  Она-то хорошо знала цену такой уверенности, но разубеждать однокурсников не спешила - люди всегда оставались людьми, а она уже стала немного "не человеком", но пока что, как сама шутила, безмолвно общаясь с Юстарой Блаус, в безопасных и почти незаметных пределах, обычных для отличницы "боевой и политической", оставалась всё же на девяносто пять процентов обычным земным человеком.
  О "политической" её подкованности ходили легенды - она, будучи студенткой, практически полностью контролировала и направляла всю студенческую жизнь факультета медицины катастроф и входила несменяемым членом в президиум студенческого парламента, выступать против которого рисковали далеко не все профессора и академики. Даже коллективно, а не то что в одиночку.
  С первых дней студенчества Виктория Олеговна почти еженедельно едва ли не сутками пропадала на станциях "скорой", успевая посещать установочные лекции и вовремя выходя на связь с университетским информационным центром для сдачи очередных весьма заковыристых тестов, основа для которых неизменно бралась не только из теории, но и из богатейшей и предельно разнообразной практики медицинской службы гражданского общества всей планеты. После церемонии вручения диплома и Евразийского медицинского врачебного сертификата Знаменской (как она сама прямо не говоря об этом вслух неоднократно предсказывала) предложили остаться в Москве, но она решительно отказалась и уехала в Поволжье.
  Её базой стал Нижний Новгород и, следуя своему принципу, она начала осваивать пирамиду областной и городской Служб Скорой Медицинской Помощи с самых низовых звеньев, наотрез отказавшись занять заслуженное отличной учебой и трудной практикой место старшего врача одной из центральных областных подстанций. Конечно же, информация о степени её подготовленности была быстро распространена в области - в этом в медицинской среде было трудно усмотреть возможность создания каких либо секретов, но она не смогла заставить Знаменскую согласиться на что-либо иное кроме как на должность рядового врача "скорой". Некоторые врачи всё же усмотрели в этом попытку "порисоваться", некоторые медики даже посчитали, что новенькая врач просто расслабляется после обвально-скоростного периода обучения.
  Для непосвящённых такой вывод был закономерен, но за время учебы в Первом медицинском университете Виктория Знаменская за два первых календарных года освоила специальную и общую части медицины катастроф, два следующих года потратила на самую полную и исчерпывающую "штудировку" хирургии и следующих два года обучения в университете параллельно очно стажировалась в Российской Службе комплексной медико-биологической и психофизической защиты - новейшем Направлении, которое возникло далеко не сразу и далеко не сразу и не везде в огромной стране получило права гражданства. Она заслуженно стала одним из членов формирующейся Российской Системы Пси-корпуса, сориентированного на борьбу в психофизической и психологической сфере человеческой сущности. Медики этого направления прекрасно владели навыками гипноза и прекрасно чувствовали себя в киберпространстве компьютерных систем и сетей Земли, отслеживая и окружавшую планету Ноосферу. Но об этой ее специализации знали далеко не все люди и даже далеко не все медики, хотя при желании она могла представиться им в чёрном как безлунная ночь комбинезоне со знаком весов в пятиугольном значке на левом лацкане. Чуждая всякой рисовки Виктория Знаменская ни разу не надевала ни знак, ни комбинезон, обходясь атрибутами земного медика.
  Подобный уровень и разносторонность подготовленности позволили Знаменской не просто поднять свои собственные показатели до предельно больших высот, но и помочь множеству врачей и средних медработников кардинально повысить свой уровень знаний, умений и навыков.
  Когда ей исполнилось двадцать шесть лет, в её жизни появился Сергей Валентинович Потапов. Тогда он был только капитаном вооружённых сил России, общевойсковиком по подготовке и рейнджером по направленности. К тому времени все россияне привыкли, что везде и всюду среди них присутствуют Рейнджеры, структура которых уже долгое время делилась на три части - профессионалы, "полупрофи" и "кандидаты". Сергей, получивший лейтенантские погоны в обычном выпуске Астраханского филиала Академии Вооружённых Сил России, достаточно быстро приобрёл звание "кандидата" и за год прошёл путь от зелёного новичка до "полупрофи". Выполнив норматив армейского старшего лейтенанта, он параллельно прошёл половину программы полупрофессиональной рейнджерской подготовки и теперь мог сказать, что кое-что в нелёгком рейнджерском бытии он знает, разумеет и умеет. Сергей Николаев за время службы исколесил всю Центральную Россию, совершенствовался во всех центрах подготовки, которые только и могли принимать общевойсковиков, прошёл пять учебных центров рейнджеров России, перед программами которых бледнели закалённые рейнджеры-иностранцы, но остался таким же компанейским и простым парнем, каким когда-то переступил порог филиала Академии Вооруженных Сил России.
  Виктория Знаменская, поглощённая учебой, а затем работой, конечно же запоминала своих коллег и пациентов, с которыми хотя бы раз её сводила судьба, но ни на ком не задерживала свой внутренний взор. Не будучи наглухо закрытой для мужчин и юношей, она тем не менее в определённый момент времени развития взаимоотношений с железобетонным постоянством ставила перед ними одно и то же требование: сразу определиться с тем, какой уровень отношений они смогут потянуть - простое знакомство и приятельство или нечто большее, иногда выходящее довольно далеко за рамки обычного рабочего и личного взаимодействия. Далеко не многие из соискателей решались переступить этот достаточно высокий порог, далеко не все выдерживали даже первые месяцы жизни за этим порогом, но с теми, кто смог удержаться на этом уровне, Знаменская точно могла свернуть горы и сотворить настоящие чудеса. Виктория не допускала никакого насилия над личностью собеседника и коллеги, выходя на эти уровни. За неё срабатывала сама ситуация и уже она ставила человека, сделавшего выбор, перед очередным, подчас очень жестоким выбором.
  Работая в "скорой" Нижегородской области, Знаменская побывала почти что в каждом населённом пункте "зоны ответственности", но основная её работа по её собственному выбору была сосредоточена на уровне посёлков городского типа. Звенья "скорой", обеспечивающие этот уровень, располагали к тому времени не только автомашинами, но и поездами и, конечно же, самолётами и вертолётами. Помня о грандиозной неудаче, постигшей первое массовое применение тогда ещё несовершенных гравилётов, нижегородцы быстро доказали россиянам нежелательность наплевательского отношения к столь непривычной технике и Россия на время вернулась к стандартной авиации, давно уже летавшей на абсолютно безопасном и легко возобновляемом топливе. Работа над гравилётами продолжалась, теперь уже с драконовскими нормативами и ограничениями, но продолжалась на полигонах и в лабораториях, где в кабинах и капсулах сидели как люди, так и андроиды.
  Знаменская, освоившись в областном центре, занялась тем, что определила для себя уже очень давно как одну из главных задач: созданием многоуровневой информационной системы, способной "высосать" любую медицинскую информацию из глубинки, начиная от хутора и отдельно стоящего дома. За считанные месяцы все места, где больше двух-трёх дней жили люди, были взяты медицинской службой области на строжайший многовекторный и многоуровневый учёт и бледные расплывчатые контуры карт, используемых Службой Медицины Катастроф России для отслеживания и предотвращения проблемных ситуаций, совершенно закономерно стали приобретать невиданную ранее чёткость, определённость и конкретность. Считая это обычным результатом, Знаменская не обращала особого внимания на неизбежное пусть и незначительное славословие в свой адрес и продолжала углублять и расширять "зону безопасности". Она по-прежнему не считала, что делает что-либо особенное, она просто уловила необходимость сделать определённые шаги и делала их.
  Одной из частей этой "зоны безопасности" неизбежно стали посёлки и городки Вооруженных Сил России, её подразделений Нижегородского сектора Приволжского Командного Направления. Не пытаясь конкурировать с военными медиками, Знаменская достаточно быстро завязала с ними взаимовыгодные отношения - у кого, как не у военных, уровень близости к всевозможным опасностям намного превышает тот, который доступен даже самым рисковым, но всё же гражданским людям. К тому же все медики России на протяжении десятилетий получали одновременно подготовку по военной и гражданской медицине, поэтому опасной конкуренции между двумя слоями Медслужбы России уже давно не наблюдалось.
  Вскоре карты Нижегородской области покрылись сеткой ещё более точных обозначений, свидетельствующих о достижении ранее немыслимого уровня - теперь информация о степени медицинской безопасности любого уголка области обновлялась каждые десять минут, а раньше и получасовое обновление было огромным достижением. Знаменская, используя мощь суперкомпьютера Медслужбы Нижегородской Области и помощь своих многочисленных коллег, старалась сократить этот гигантский, по её мнению, промежуток времени до пяти минут, но для этого предстояло сделать намного больше. Вскоре у Виктории в работе на данном направлении всё же наступило время "площадки". Поняв это, Знаменская обратилась к другим своим разработкам.
  Военная боевая, пассажирская и грузовая транспортная авиация и военные автомобильные, равно как и железнодорожные подразделения Вооружённых сил России давно и прочно сотрудничали с гражданскими медиками. Нередкими гостями были и рейнджеры. Благодаря военным пассажирским и грузовым транспортам, Виктория смогла посетить множество военных городков и военных посёлков, куда обычно гражданские медики попадали только в исключительных случаях - уже давно в России никто не ставил под необоснованное сомнение компетентность и профессионализм военных медиков.
  Один из коллег Знаменской подал идею о воссоздании на новейших основах военно-гражданской медицинской транспортной службы, позволяющей и в мирное время и в условиях чрезвычайных обстоятельств маневрировать силами обеих частей специальных организаций России. Знаменская, признав авторство коллеги и его право на основополагающие принципы, приняла предложение и вскоре первыми посетителями в её кабинете в Медцентре на Откосе стали военнослужащие-рейнджеры. Среди пятерых мужчин и двух женщин в военной форме, пришедших как-то утром в среду в кабинет Знаменской, который она делила со своим коллегой-хирургом, был и Сергей Валентинович Потапов. С его помощью и при поддержке своих коллег и коллег Сергея за несколько часов интенсивного обмена мнениями и жаркой дискуссии по множеству вопросов родилась программа выделения сил и средств для создания военно-гражданской транспортной службы на принципиально иных схемах и основах.
  Знаменская знала, что такие службы создавались людьми во многих странах мира и ранее при других обстоятельствах, но полагала, что в том, что она с коллегами и помощниками из армии снова на новом уровне повторяет когда то уже сделанное, нет ничего предосудительного и тем более - особенного: многие детали просто обречены сопровождать людей столько, сколько будет существовать цивилизация. Совершенствование транспортного взаимодействия между военными и гражданскими службами относилось именно к таким деталям, поэтому работа Знаменской в очередной раз не стала объектом слишком пристального внимания Информационной Системы России.
  Засиживаясь в офисе Нижегородской областной медслужбы допоздна, сопровождая Викторию на внезапных выездах, Сергей быстро доказал Знаменской, что он не относится к любителям лёгких приключений и необязательных отношений. Узнав о нем поподробнее - и не только из информационных источников и сообщений своих помощников - военных медиков, Знаменская и сама убедилась, что старший лейтенант Потапов - цельная и надёжная личность.
  Постепенно и понемногу она приближала его к себе, обставляя дело так, словно он завоёвывал её своими силами и своими средствами. Но Сергей Валентинович Потапов никогда не давил на неё и не торопил с прохождением неизбежных и очень важных этапов во взаимоотношениях "двух цивилизаций", что Виктории Олеговне Знаменской очень нравилось. Через год совместной напряжённой работы они заключили Договор и Сергей Валентинович обрёл право постоянно находиться рядом со Знаменской, заняв пост главного консультанта по вопросам взаимодействия с общевойсковыми и специальными подразделениями Вооружённых Сил России по Приволжскому округу.
  И вот теперь "рванувшая" атомная станция заставила их отодвинуть личные взаимоотношения, обязательства и проблемы на второй план. Сергей Валентинович, использовавший право российских рейнджеров на экстерриториальность, по боевой тревоге в считанные минуты прибыл в загородный учебный центр специальных служб Становска, на базе которого было решено создать площадку выдвижения сил и средств рейнджеров Центральной России. Капитан Потапов, всего несколько дней назад в присутствии своих коллег получивший высокое звание профессионала, сам работал круглосуточно и привычно и жёстко выжимал все возможности из своих подчинённых, а Виктория металась на своем реанимобиле по населённым пунктам Смертельного Кольца - всего каких-то пятнадцать километров по радиусу от очага вулкана. Эти пятнадцать километров быстро превратились в огромную по площади тридцатикилометровую Зону, в которой Знаменская властвовала как медик в полной мере. Но властвовала она не в старом, а в новом понимании. Её власть была направлена на скорейшее и полное разрешение сложного комплекса проблем, поэтому здесь не было никакого места барству и безответственности, обычно сопутствовавших властным полномочиям в достаточно недалёком прошлом. К тому же теперь Знаменская была не одна и это также отличало её положение и возможности от тех, которые могли иметь место в прошлом.
  В стремительном темпе и изматывающем режиме работали многие сотни людей, закрывая Зоне, насчитывавшей десятки квадратных километров, любые возможности для вредного влияния на природу и на человеческий организм. Трёхкилометровый огненный столб через несколько недель удалось почти что полностью загасить, но ни военнослужащие, ни гражданские не знали покоя уже много дней.
  За это время Виктория и Сергей виделись всего несколько часов с огромными перерывами. Утомлённая Знаменская часто просто молча засыпала на коленях у мужа, а тот, гладя её роскошные каштановые волосы, с грустью думал о том, что такой график состарит его Викторию намного быстрее. Говорить что-либо вслух не было нужды: долгая работа вместе и рядом приучила Знаменскую и Потапова обходиться без слов - только жестами и взглядами. С предельно полной нагрузкой работали только те "средства связи", которые почти не были задействованы в недавнем прошлом.
  Как это обычно бывало, только рядом с ним, с главным другом, только в его присутствии и в отсутствии всех других людей Знаменская могла временно сбросить с себя тяжеленный панцирь психофизической защиты и ненадолго стать обычной девушкой. Она знала, что Сергей хочет детей, она понимала, что вслух об этом он ей скажет только тогда, когда всё успокоится и разумела, на какую жертву он идёт, давая возможность ей, супруге, стремительно сокращать промежуток времени, когда рождение даже одного единственного ребёнка будет безопасным. Но тогда почти годовая работа по ликвидации последствий катастрофы исключила, как казалось и для неё и для него даже мысли и о детях и о спокойной семейной жизни.
  После того, как станция была все же укрощена, россияне привычно подвели итоги и впервые среди наиболее известных людей, отнюдь не всегда являвшихся официальными руководителями или распорядителями, имена Виктории и Сергея встали в один список, обрётший мировую известность и снабжённый длиннейшими исчерпывающими характеристиками сделанного каждым из списка. Рейтинг Сергея оказался чуть ниже рейтинга Виктории и она в кругу подруг с грустью шутила, что Сергей, как истый джентльмен, пропустил даму вперёд, не дав при этом ей никакой мыслимой возможности попасть в сколько нибудь опасную ситуацию. На это подруги отвечали, что уж кто кто, а Сергей Валентинович Потапов как военный человек сделал ничуть не меньше и если и пропустил её вперёд, то только в общем списке, а в разных списках - и такие, как открытые так и закрытые, действительно имели место - имена Сергея и Виктории стояли на одном уровне.
  
  Первая Знаменская. Смерть Президента
  
  Именно он, Сергей Потапов будет свидетелем последних секунд жизни Президента России - его Виктории. Именно он примет почти бездыханное тело жены на свои руки из рук офицеров подоспевшего президентского конвоя. Именно его пальцы закроют глаза Виктории, которые освещали путь страны долгие шестнадцать лет - шесть лет подготовки к Рывку в составе теневого кабинета и десять лет реального президентства.
  Именно он на спешно собранном через час после случившегося Совете Президентов России встанет с жёсткого кресла, ещё больше помрачнеет, одним резким и точным движением застегнёт до подбородка чёрный траурный комбинезон без наград и знаков различия и непривычно тихим, совершенно не командным голосом попросит присутствующих иерархов не допускать женщин в списки кандидатов в Президенты России на протяжении ближайшего века. Ожидаемого им удивления и непонимания не последовало - собравшиеся были не новичками в деле общественного управления и прекрасно понимали, что в определённые моменты истории человеческой цивилизации рисковать имеют право только мужчины, обязанные всемерно защитить женщин.
  Проведенная впоследствии работа позволила снизить уровень спрогнозированного общественного недовольства принятым решением до минимума. Расслабляться было нельзя: прошло только несколько месяцев с момента обнаружения признаков "малиновой тревоги" - положения, включающего все защитные механизмы российского общества в боевой режим.
  Знаменская перед уходом передала почти все разработки и материалы своим помощникам и сподвижникам. На эту процедуру уже давно никто в России не обращал особого внимания - даже являясь единоличной правительницей страны, Знаменская поддержала и в какой-то мере даже заново воссоздала могучую многократно дублированную систему управления, позволяющую сменять единоличное и коллективное управление без уже ставшего привычным толчка. У президента в очередной раз появилась армия сторонников, которые сами вели огромные многоуровневые проекты, занимались пионерными разработками и совершенно не ощущали себя слепыми безвольными исполнителями.
  Став Президентом России, Знаменская предельно уменьшила объем документооборота, что позволило сократить время на осуществление планирования и организацию деятельности. Тем не менее она урывками много писала и оставляла часть документов у себя. Теперь на столы перед членами Совета Президентов легли немногочисленные папки, которые раньше были переданы Знаменской своим помощникам, а теперь возвращены в Совет с отметками об изучении, внедрении и выполнении. К этим папкам добавились ещё несколько, извлечённые, с разрешения Потапова, из личных сейфов Знаменской. О многих из них сам Потапов не имел ни малейшего понятия - Знаменская умела хранить тайны и секреты и могла организовать любую работу так, что о ней мало кто даже догадывался.
  Все доставленные в помещение Зала Совета Президентов документы были изучены в кратчайшие сроки. Потапов лично просмотрел три тысячи страниц, выкраивая минуты между очередными периодами боевого дежурства, а закончив просмотр, понял, что его Виктория в очередной раз крупно слукавила, говоря о том, что она превосходно отдыхает на Президентской даче в Ликино. Сопоставив датировку, Потапов убедился, что она сократила время своего самого полного отдыха в режиме бодрствования до возможного получасового минимума. И это при том, что она не отказалась и от выполнения обязанностей врача "скорой". Проблема "Вируса очищения цивилизации" отнимала у неё почти всё время, остававшееся после многочисленных общественных и управленческих забот.
  Потапов вспомнил, как совсем недавно на невысказанный вопрос о длительности столь тяжёлого периода Знаменская ответила грустным прямым взглядом и только одним словом: "Надолго...". Теперь он готов был поклясться, что его подруга знала, что ей не суждено будет увидеть победу над всплеском террористической активности, но это тяжелейшее знание не смогло заставить её умерить свою активность. Наоборот, всегда торпедно-стремительная Знаменская в эти несколько месяцев набрала такой темп, который не смогли предвидеть даже люди, хорошо знавшие её.
  - Россияне требуют проведения полномасштабной общественной процедуры погребения. - проговорил присевший на край рабочего кресла, стоявшего перед главным столом в кабинете мужа президента России первый заместитель Потапова - генерал-лейтенант Сикорский. - Центр общественных связей рейнджеров России в Москве и его отделения на местах уже посетили десятки людей с одним и тем же желанием. Полагаю, нам нельзя не прислушаться к их мнению.
  - Вы убеждены, что это не пойдет нам всем во вред? Считаю, что надо обойтись резко сокращённой процедурой. - ответил Потапов ровным тихим голосом. Сикорский отметил, что на лице генерал-полковника не дрогнул ни один мускул, не изменился взгляд, но какая-то частичка психосферы, легко читаемая профессионалом, выказала боль, постоянно испытываемую потерявшим подругу офицером и только усилившуюся на несколько секунд после вопроса помощника. - Мне самому дико это предлагать, но Вика никогда не согласилась бы отвлекать людей на подобные церемонии в таких обстоятельствах. - Потапов привычно назвал жену кратким именем, зная, что помощник поймет его правильно.
  - А не покажет ли это нашу силу? Если мы погребаем своего верховного лидера и делаем это по полной схеме в таких сложных условиях, то может быть это - лучшее и самое действенное и убедительное доказательство нашей силы? Я подготовил многовариантный план и согласовал его части со всеми службами. Мы можем приступить к его реализации в течение получаса. - Сикорский принципиально не собирался уступать своему шефу. В его рабочей приёмной за последние пять часов перебывало несколько сотен людей, которые, несмотря на строжайший режим-график боевого реагирования, обязательный для выполнения всем гражданским обществом России, не говоря уже о специальных, военизированных и военных частях общества, прибывали в Центр общественных связей Рейнджеров России только с одной целью - добиться от главного друга Президента страны согласия на проведение обычной церемонии похорон верховного лидера.
  - Я ознакомлюсь с планом. - Потапов пододвинул к себе папку. - Но пока ничего не смогу сказать. Мне надо подумать. Идите, Устим Савович.
  Помощник кивнул и отошел от пульта. Он понимал, что даже почти неуязвимый генерал в данном случае - не непробиваемый рейнджер-профессионал, а обычный земной человек. Вернувшись к себе в кабинет, Сикорский принял ещё нескольких ходоков и сказал им только то, что знал твёрдо: муж погибшего Президента России рассмотрит все поступившие предложения. Большего он сказать не мог.
  За окнами хлестал осенний дождь, было весьма холодно, с деревьев облетала последняя листва - заканчивалась последняя декада октября. Скоро придёт ноябрь с его первым снегом и морозами. За несколько столетий Россия смогла вернуть себе славу самой снежной страны Евразии после веков Глобального потепления. Тротуары городов и городков с посёлками привычно закрывались полями защиты, не пропускающими струи дождя в пешеходные "тоннели". По улицам, обогреваемым Эс-излучением и потому свободным от излишней воды, снега и льда, сновали разноцветные отмытые до блеска машины. Сколько веков Россия не могла наладить коммунальное хозяйство и ввести в норматив такое простое дело, как чистые, нескользкие и ровные тротуары при снегопадах, часто длящихся несколько суток. А сколько машин и людей было потеряно на обледеневших и засыпанных листвой дорогах - до сих пор изучавшие сводки тех лет исследователи приходили в ужас, только на секунду представив этот реализм, сжатый в несколько таблиц на плохой бумаге, в пожарном порядке переведённой в цифровую форму. А теперь этот реализм могли представить и системы виртуальной реальности, поддерживаемые мощью суперкомпьютеров областей и районов.
  С виду на улицах российских городов все было как всегда, если не считать обилия чёрных лент на антеннах и флагштоках на зданиях и машинах - не дожидаясь официального траура, россияне выражали свою скорбь по погибшему известнейшему и любимейшему без всякого чинопочитания человеку: никто уже не сомневался, что Знаменская стала жертвой боевой пятёрки террористов, выдержав при этом столкновение не только в физической, но и в психической сфере с мастерами "чёрного удара". Только Закон Триады в этот раз повернулся к Знаменской лицом своей гибельной одной трети и вся внутренняя личностная защита немолодой женщины была использована против сверхмассированного нападения. Знаменская держалась до последнего, не только защищаясь, но и нападая.
  На месте столкновения нашли четыре обугленных трупа. Это сработали, как тогда ошибочно полагали, аварийные испепелители, вступавшие в действие у Посвящённых, к которым, безусловно, принадлежала и Президент, только в самые критические моменты. Сама Знаменская дождалась появления начальника личной президентской охраны, ответила на его вопросительный взгляд прямым взглядом и мучительной гримасой плотно сжимаемых от всепожирающей боли во всём теле губ и одним движением воли выплеснула в мозг офицера всю информацию, собранную ею во время боя с мозгов и ауры нападавших. Офицер знал о кое-каких запредельных возможностях Президента, поэтому не удивился и постарался с помощью подоспевших коллег продлить жизнь смертельно раненой и предельно истощённой женщины.
  Потапов, в ту же секунду получив информацию от начальника охраны, был вынужден прибегнуть к редко используемой прямой специальной телепортации, чтобы успеть из Дмитрова в Химки. Увидев сквозь полузакрытые от предельного истощения веки сияющий столб, из которого вышел главный друг, Знаменская медленно приподнялась на слабых руках и едва заметным жестом кисти правой руки попросила двух офицеров охраны, удерживающих её в полулежачем положении, передать её мужу. Офицеры повиновались, поймав полный боли взгляд генерала, принявшего на свои крепкие и сильные руки тело супруги, жизнь которой едва теплилась.
  Подбежавший от остановившегося в отдалении немедленно погасившего ярчайшие мигалки и даже не включавшего многотональную сирену медбуса медик был тут же остановлен моментально отреагировавшими тремя офицерами президентской охраны и один из остановивших коротко отрицательно покачал головой, давая понять собранному в пружину медику, что никакие ухищрения не смогут спасти жизнь Президента. За спинами офицеров охраны медик увидел склонённого над телом Президента мужа Знаменской и понял, что его услуги здесь будут бессильны. Он повернулся и ушёл обратно к спецмашине. Потапов, понимавший тщетность даже прямой перекачки жизненной энергии, не отрываясь вглядывался в лицо жены, с которого исчезала аура жизни. Легкий вздох, дрожание полуприкрытых век и все находившиеся рядом с Лидером люди ощутили, что Президент ушла.
  Появились гравиносилки, подъехал чёрный лимузин под охраной восьмёрки мотоциклистов. Генерал встал, не выпуская тело жены из рук, кивком головы отказался от носилок и сам отнёс жену к машине. Уложив на заднее сиденье, он прикрыл её тело пледом, поданным едва сдерживающим слёзы капитаном-водителем. Это был тот самый плед, которым она укрыла гудевшие ноги после принесения присяги на Воробьёвых горах в Москве.
  Тогда, много лет назад, после короткой церемонии она стоя выдержала трёхчасовую прессконференцию для российских и иностранных журналистов и двухчасовое предельно неформальное общение с москвичами, отказавшись даже присесть на несколько минут в незамедлительно, сразу по окончании присяги принесённое кресло. Обессиленная, она села тогда в белый президентский лимузин с тремя оленями на капоте и президентским штандартом на крыльевом флагштоке и, сжав губы, одним движением накрыла уставшие, гудевшие от напряжения ноги, поймав понимающие взгляды лейтенанта-водителя и двух офицеров личной охраны.
  Теперь вместо белого парадного президентского лимузина, настоящей президентской квартиры и одновременно - полномасштабного рабочего кабинета верховного лидера России появился чёрный, без всяких знаков приоритета и с обычными номерами. Подошедший к машине глава Совета президентов России - вице-президент Петропавловский несколько минут вглядывался в лицо Знаменской, комкая в руках платок, затем кивнул Потапову и сел в подошедший серый лимузин с двумя включёнными полупритушенными медленно вращавшимися синими мигалками. Через пять минут небольшая колонна направилась в Президент - Центр, где уже шла подготовка к траурной церемонии. Там Петропавловский сразу организовал сбор Совета Президентов России, дав возможность Потапову заняться личными приготовлениями к погребению.
  Потапов, выйдя из машины, кивком головы поприветствовал подошедших сыновей, дочерей, внуков и внучек, прибывших при содействии Транспортной службы Президент-Центра в неприметный личный особняк Знаменской, расположенный на задах огромного комплекса и принял самое непосредственное участие в обряжении тела.
  Через час в особняке собрались все близкие и дальние родственники Знаменской и Потапова. Этот день был последним, когда смерть Президента страны ещё могла быть полностью личным горем. До полуночи в окнах особняка не гас свет, хотя в зале, где был установлен постамент с телом Знаменской, царил полумрак и стояла звенящая тишина. Сергей Валентинович переоделся в чёрный траурный комбинезон без всяких наград и знаков отличия и несколько часов сидел рядом с женой, держа её за правую руку и вглядываясь в заострившееся, но оставшееся таким же притягательным лицо.
  - Всем собрать все вещи и подготовить их к перевозке в Тарусу. - тихо сказал генерал подошедшему к постаменту и вставшему за спиной отца старшему сыну. - Тимофей, распорядись, проследи чтобы ничего нашего здесь не осталось. К утру все должно быть в Тарусе. Остальное ты знаешь сам. Действуй.
  - Хорошо, отец. - молодой мужчина вгляделся в лицо матери и поклонившись, вышел. Вошла старшая дочь - Рогнеда.
  - Отец, ты приказал забрать все...
  - Да, мы должны забрать все вещи, которые являются личными. Завтра здесь будет с шести часов полно всякого народу и заниматься сборами будет не с руки. Успокой внуков, особенно Данилку, я слышу, как он заходится плачем уже более получаса.
  - Он так любил прабабушку... Первым почувствовал, что она в опасности, а потом начал плакать почти без перерывов с того момента, как она покинула нас...
  - Понимаю. И проследи, чтобы ничего из безделушек и документов не оставалось нигде. Я знаю, что лучше тебя это никто не сделает. - Потапов знал, что старшая дочь унаследовала и довела до совершенства способность Виктории замечать малейшие недостатки и находить то, что необходимо, в кратчайшие сроки.
  - Хорошо, отец. - Рогнеда поклонилась матери и, кивнув отцу, вышла из зала.
  - Витольд, подойди. - Сергей Валентинович не оборачиваясь сделал приглашающий жест рукой и младший сын бесшумно подошел и встал слева от отца. - Вот ключ-код от главного сейфа кабинета. Собери всё, что там найдёшь личного в отдельный пакет, закрой наглухо и, опечатав, отнеси в нашу "Волжанку". Ключ сдашь Петропавловскому. Там должны остаться только служебные документы, которые по праву должны быть переданы только ему.
  - Хорошо, отец. - молодой мужчина отдав два поклона - матери и отцу - исчез. Потапов вгляделся повнимательнее в лицо жены, запечатлевая её образ в глубинах души, встал с кресла, отпустил её руку на мягкий короткий ворс подушки и, повернувшись, спустился мимо трёх офицеров президентской личной охраны в самый нижний холл. Его дети уже грузили в "Волжанку" небогатые пожитки матери. Несмотря на то, что особняк на время исполнения президентских полномочий считался сугубо личной территорией Верховного Лидера, Виктория Олеговна не стала перевозить в его пределы многочисленные вещи, ограничившись самым необходимым.
  - Отец, мы готовы. Нас сопроводит один мотоциклист охраны. Для скорости. - подошедшая Рогнеда коснулась мягким взглядом погасших глаз отца. - В восемь утра мы вернёмся.
  - Хорошо. Возвращайтесь. - коротко сказал генерал, проводив взглядом мотоциклиста, ушедшего вперед, в проём открывавшихся перед легковой машиной ворот. Ему самому еще предстояло пойти на Совет Президентов России и в его голове уже сложились строки краткого обращения, суть которого сводилась к одному положению - ни под каким видом не допускать в списки кандидатов в Президенты России женщин на период Малиновой Тревоги. Остальное он не прогнозировал и не планировал - он верил иерархам Совета Президентов, верил, поскольку знал их как людей, а не только как должностных лиц Системы Управления Россией.
  Дети выполнили поручение отца точно и в срок. В восемь часов, за час до открытия периметра особняка для членов Совета Президентов России и высших иерархов Систем управления и контроля, все члены семей Потаповых и Знаменских выстроились по бокам постамента, чтобы почти час провести в молчаливом глубоком единении. Свет в зале оставался притушенным, только шелестел ветер в протяжной системе вентиляции: мощные и совершенные кондиционеры не включали, хотя их шум сюда бы не добрался. Все присутствовавшие очень хорошо знали, как Знаменская любила естественную простоту и порядок.
  В девять утра у уреза ковра, на котором был установлен постамент, позади родных и близких Знаменской выстроились верховные иерархи высшего уровня системы управления и контроля гражданского общества России. Второе каре образовали военнослужащие Центрального командования Вооруженных Сил России.
  Их появление было бесшумным и быстрым - уже давно Знаменская в очередной раз в истории России надёжно отучила своих современников-воинов бряцать оружием и сверкать медью оркестра по любому протокольному поводу. Нынешняя армия России была построена теперь на абсолютно новых принципах и потому считалась одной из сильнейших в Евразии. Несмотря на то, что подразделения всех командований вооруженных сил России уже принимали самое непосредственное участие в борьбе с проявлениями вводного этапа всплеска терроризма, не возникло никаких вопросов и проблем по поводу того, кто должен был отдать почести президенту страны, величие которой проявлялось теперь в стольких областях, что их количество могло бы сравниться с численностью населения, перевалившего за шестьсот миллионов человек и уверенно двигавшейся к миллиардной отметке. Тем не менее, сюда пришли не "протокольные" парадные подразделения армии, воздушного и морского флотов, а также специальных подразделений (и такие в нынешней России было принято решение сохранить, изменив их функции), а только те, кто действительно хотел, желал и к тому же достаточно хорошо знал, кто такая была Виктория Олеговна Знаменская.
  
  Первая Знаменская. Возмездие за гибель лидера
  
  - Спецотряду "Витязь". Приказ. Найти пятого. Он - убийца. - сказал бесцветным голосом Координатор Совета Президентов России, ознакомившись с докладом начальника президентского конвоя. - План - "Вспышка".
  - Санкция? - прозвучал вопрос командира подразделения.
  - Взять живым. При необходимости ликвидации - считать и сохранить всю без малейших исключений информацию.
  - Принято. - в динамике-бусинке пропела мелодия отсечки прослушивания.
  Координатор откинулся на спинку кресла в просто обставленном кабинете и посмотрел на портрет Знаменской в президентском мундире, висевший на противоположной от стола стене.
  - Координатор. Вы уверены, что его надо брать живым?- в кабинет бесшумно вошел заместитель. - Может сразу...- он сделал красноречивый жест рукой. - Или...
  - Или, Степан Довлатович. Вице-президент взял управление страной на себя. Мы включились в режим стабилизации и амортизации, Россия должна пройти этот пункт без особых потерь. Но ответить за смерть президента он и все они должны по полной программе. Полагаю, вы знаете, что я также полностью и всецело за ликвидацию, да и понимаю, что "витязи" также на девяносто пять процентов - за то, чтобы сделать из него и из всех причастных к преступлению форменный паштет. Или просто распылить. Но я также уважаю решение генерала Потапова. Он сказал, что президент будет похоронена, но это не снимает с нас всех обязанности выполнить Закон Равновесия.
  - "Действие всегда равно противодействию". - эхом отозвался заместитель, подходя к столу начальника.
  - Должно быть всегда равно. - с нажимом произнес Координатор. - Эта боль требует не гнева, а отмщения.
  - Именно за этим я пришел к вам, Координатор. - заместитель подобрался. - Прошу разрешения моему подразделению захватить исполнителя или его руководителей и участвовать в боевом применении "Стрелы" лично. - он как никто другой знал, что дело здесь не ограничивается банальным задержанием или обычной ликвидацией организованной преступной группы. - Я знаю, что "Витязь" уже по вашему приказу ведет поиск. Я хочу присоединиться со своим подразделением "Стрелец" к поиску и участвовать в операции от начала до конца.
  - Вы полагаете, что первый? - устало произнес Координатор.
  - Нет. Я знаю, что практически все оставленные в резерве подразделения всех сил Военного и Полувоенного Колец России настаивают на личном участии в поимке и в наказании виновных. Именно поэтому я не хочу, чтобы мои люди и я "пасли задних". Я согласен с вашим решением. Я либо захвачу всех без исключения причастных, даже по малости, подонков, либо принесу вам всю их подноготную и затем брошу к ногам семьи Президента. - ответил заместитель. - Прошу вас, Юлий Павлович. - он почти что впервые назвал координатора не по званию, а по имени-отчеству.
  - А кто будет заниматься Проблемой? - Координатор, выразившись по привычке иносказательно и имея в виду начало периода террористической активности, не стал поднимать взгляд на заместителя, прекрасно читая его состояние и мысли.
  - Мои резервные подразделения. Им пора входить в боевой режим. Первые два просто терроризируют меня требованиями о переходе на "быстроту". Уверен, справятся.
  - А как же арьегард? Вы же вводите в действие почти середину.
  - До середины ещё далеко. Понимаете, Знаменская занялась системой "Китеж" пять лет назад и за это время мы перетряхнули и всю систему и всю её структуру. Теперь мы многократно резервированы и действительно до середины ещё очень далеко. Глубину не показываю, вы всё сами знаете и понимаете. Она дала нам возможность увидеть Путь, по которому мы сейчас идём. Члены резервных подразделений сделают всё необходимое. Они душу вытрясут из подонков. Убеждён. И наша работа по Проблеме не пострадает. - уверенность в голосе заместителя росла неуклонной волной. - Мои офицеры, сержанты и солдаты говорят, что обязаны отплатить уму и сердцу Знаменской тем, чем должны платить Воины Навигаторам. Мы готовы к переходу на "луч".
  - Хорошо. Берите своё подразделение и получайте все необходимые данные в Информслужбе России. Центральный офис. Об остальном - знаете сами.
  - Есть. - заместитель просиял. - Спасибо, Командир. - он почти бегом направился к выходу из кабинета. За закрывшейся створкой возник неясный шум, там определённо собралось много людей, но потом волна звуков откатилась дальше, шум стих. Координатор понял, что личное подразделение Заместителя фактически в полном составе ждало в приемной решения Координатора, поручив командиру вести переговоры в режиме настойчивой просьбы.
  Не впервые он вот так отпускал своих заместителей в боевые операции, зная, что рано или поздно любой из пятнадцати станет Координатором, набравшись необходимого опыта. Но никто из спецназа России не мог бы сказать, что координатор Совета Президентов России или любой координатор подразделения "Тени" были сугубо кабинетными работниками, не нюхавшим предельного "темпа" и не знавшими вкус крови и пота. Все Координаторы с незапамятных времен активно тренировались и регулярно участвовали в боевых операциях, которых всегда хватало.
  В силу этого в спецназе России не формировалась особая каста распорядителей, умевшая махать в лучшем случае стилусами. Давным давно в специальных силах России назначение на любой командирский пост, начиная с сержантского, означало только одно - минимум четырёхкратное увеличение нагрузки и резкое повышение уровня готовности к перегрузкам восьмикратного уровня. Благодаря такому принципу командиры "Теней" могли при необходимости заменить любых вышестоящих начальников и сделать это максимально быстро и чётко, без "площадок" и толчков.
  - Капитан "Теней" Литовченко. Прибыл для получения информации. - козырнул заместитель Координатора вставшему из за стола майору Информслужбы Степовому. - Извините, господин майор, что раньше срока, но обстоятельства.
  - Информация готова. - майор подал укладку с кристаллами. - Успехов, капитан. - он пожал протянутую руку офицера. - Накажите их.
  - Накажем, майор. - заместитель Координатора подхватил укладку, просмотрел промелькнувшее на миниэкранчике содержимое. - Поблагодарите своих за работу и скажите, что в нашем успехе - значительная часть их заслуги.
  - Обязательно. - майор козырнул, садясь в кресло и возвращаясь к работе.
  
  Заместитель координатора сел в машину и коротко махнул рукой.
  - Начнём сканирование. - произнес он. - К бою.
  - Есть. - коротко отозвался притихший на заднем сиденье дублёр. - Вошли в режим.
  В щелях приёмников выстроились полученные кристаллы, засветившиеся желтоватым светом. Начался вседиапазонный приём-поиск в ноосфере. Через минуту щелкнул путеуказатель. Машина, хищно прижимаясь к покрытию, заскользила, набирая скорость и выходя на "клеверный лист" развязки.
  - Цель принята на сопровождение. Благодарность информационникам. Известно, что это им стоило. - проговорил водитель, вгоняя машину на мост. - Трассеры десанта взяли курсолуч, выходят на горку и одновременно - в клещи. Не уйдёт. Мы применили полный кокон. "Подземные" подразделения "Стрельцов" также блокировали район.
  - Форсаж. - кинул заместитель Координатора кодовую команду. Тяжёлый джип начал разгон за пределами разрешённой скорости, размеренно посверкивая спецсигналами. В окошке скоростемера пошли увеличивающиеся значения чисел. Сто, двести, триста километров. Силовое поле зашелестело, поднимая машину над полотном спецполосы шоссе. В кабине транспорта царила напряжённая тишина. Водитель разгонял машину. Заместитель Координатора впился взглядом в экраны, одновременно вслушиваясь в пение приборов стабилизации, на задних креслах замерли шестеро офицеров личного отделения замкоорда.
  Когда-то взлёт колёсной машины прямо с городской улицы мог вызвать почти религиозный страх и ужас, а теперь это неизбежно и неуклонно становилось привычным делом. Тем более, что паутины проводов, ранее способных уничтожить взлетающий или садящийся транспорт на улицах и вдоль дорог уже полтора века как не было.
  - Цель - в прицеле. - доложил помощник.
  - Берём. - кинул, сверившись с данными, заместитель координатора. В следующую долю секунду он и все шестеро офицеров личного отделения покинули машину из одновременно открывшихся дверец, а ещё через минуту последний убийца уже был взят в кольцо. Сорокапятилетний мужчина не успел ничего почувствовать и понять, когда оказался прижат к пластику и ощутил в самых уязвимых местах прикосновение шокеров и парализаторов.
  Замкоорд посмотрел на него из за непроницаемого извне щитка-экрана.
  - Офф. - проговорил он и мужчина почувствовал, как проваливается в небытие. Взглянув на своего заместителя, замкоорд поймал его жест, означавший полную перекачку всей информации по сотне каналов и немедленную архивацию. Команда, отданная самим заместителем координатора своим подчинённым, означала отключение всех систем кроме минимального жизнеобеспечения и блокирование психосферы.
  - Машина рядом. - доложил один из офицеров.
  - В кузов. Прижать. Пятнадцать разрядов с шестьюдесятью подразрядами. - спокойно распорядился замкоорд. - Поехали. - он увидел снижавшиеся джипы с сотрудниками других спецназовских подразделений. - Дайте команду на прочёсывание. Пусть займутся поиском заказчиков всех уровней. Свою работу мы уже выполнили. Высосать все подуровни до предела. - замкоорд сел рядом с водителем, уловил щелчки разрядников, импульсы которых накачивали почти бездыханное тело. - В центр сканирования.
  - Есть. - водитель поднял машину в воздух. - Рапорт послан, получен. Службы начали веер-поиск.
  - Хорошо.
  - Нас сопровождают шесть истребителей спецназа. Конвой-защита и охрана. Приказ Координатора. - сказал заместитель.
  - Хорошо. Сканирование усилить до предела. Зажать. - замкоорд не оборачивался на пленника, зная, что офицеры и так держат его под почти непрерывным обстрелом энергоимпульсов.
  - Есть. Разрешите умертвить? Мы закончили сканирование.
  - Записи на фильтрацию и компоновку. Мне - полный комплект. - не отвечая ни жестом ни словом ни взглядом на заданный вопрос, заместитель координатора подобрался.
  - Есть. - один из офицеров подал два кристаллоконтейнера. - доставите это Координатору?
  - Да. - замкоорд посмотрел на приближающийся город. - мы должны обойти район президент-центра на максимальном удалении.
  - Есть, замкоорд. - ответил водитель, бросая машину в вираж. - Удаление - сорок пять.
  - Увеличьте до пятидесяти. На точке сто двадцать - пятьдесят я десантируюсь. Сделайте немедленно обратную противозенитную синусоиду и - сразу занимайте эшелон.
  - Есть.
  - Приказ. Доставить в центр сканирования, полнейшая изоляция и самое глубокое сканирование. Остальное скажет Координатор. - распорядился замкоорд, открывая дверцу и примериваясь. - Всё. - он шагнул в проём и через несколько секунд мягко приземлился на полусогнутые ноги в дальнем уголке городского парка, проводив взглядом улетавший джип, мигнувший синими проблесковыми огнями.
  - Разрешите, Координатор. - заместитель быстрым шагом вошёл в знакомый кабинет и замер у стола. Он вгляделся в лицо старшего офицера, поднявшего на него взгляд и, окинув фигуру начальника внимательным взглядом, поразился происшедшей перемене: волосы восьмидесятилетнего мужчины были практически седыми, хотя ещё несколько часов назад они были чернее битумной смолы.
  - Вы сдублировали сканирование... - произнес потрясённый замкоорд. - То-то он похож на воблу.
  - И еле удержался чтобы не отправить эту сволочь к праотцам. - тихо произнес Координатор. - Садитесь, Геннадий Васильевич. - он взглядом указал на кресло и офицер сел, положив на колени укладку с кристаллами. - Так что я практически всё знаю.
  - Понимаю. - произнёс замкоорд. - Сдублировали.
  - Именно. - координатор кивнул. - Я не хочу повторять ошибок. - он тихо вздохнул. Замкоорд знал, что начальник до сих пор не может простить себе гибель двух офицеров его отдела, происшедшую из-за того, что тогда ещё младший координатор отказался сдублировать на себя передачу потока информации от спецгруппы, вышедшей в полость Информационного провала. Офицеры добыли необходимую информацию, но он по преступной неопытности не захотел подключить свой мозг к каналу связи и сдублировать передачу. Отходя из полости, офицеры попали под обвал, кристаллы были уничтожены и "Тени" не получили важную информацию. Тогда младшего координатора едва отговорили от аккордной дисквалификации - он хотел уволиться из службы спецназа "Тени", подвергнуться стандартной процедуре стирания памяти. Но он, уступив объединённому нажиму коллег, остался в Службе, но не снял с себя вины и два срока провел в должности дублёра младшего координатора, на протяжении которых неизменно принимал самое непосредственное участие во всех без исключения операциях "Теней". Знавшие причину спецназовцы не удивлялись, а для гражданских людей это было нормальным явлением.
  - Господин координатор. К вам генерал Потапов. - проговорил динамик на столе Координатора. Офицеры переглянулись. Координатор наклонился к пульту, укладка с кристаллами перекочевала в сейф, закрывшийся изолирующей стенкой. Мигнул индикатор начала спецкопирования. В кабинет вошёл генерал. Офицеры встали, приветствуя старшего по званию и мужа Президента России.
  - Сергей Валентинович... - начал было координатор, знавший генерала не первый год.
  - Полноте, Юлий Павлович. - ответствовал вошедший, пожимая протянутую руку хозяина кабинета и кивая заместителю. - К делу, господа. - он опустился в кресло. - Я знаю, что Геннадий Васильевич добыл информацию от убийцы Виктории, а вы пошли на тяжелейшую процедуру прямого дублёр-копирования этого пакета. Спасибо вам. Я хотел бы ознакомиться с ней.
  - Но... - начал было Координатор. Гость посмотрел на него тяжёлым взглядом и тот осёкся. - Мы и сами... - с усилием продолжил Координатор.
  - Вы уже сделали то, что могли и должны были сделать. За это вам благодарность от нашей семьи и от Виктории. - произнес генерал мрачнея. - Я знаю, что эта информация - не из разряда приятных. Теперь - моя очередь страдать...
  - Передайте ему пакет, Геннадий Васильевич. - молвил Координатор, открывая сейф. Заместитель одним движением взял из чрева изолятора укладку и передал привставшему гостю. - Я предоставлю вам охрану, Сергей Валентинович. Информация новая и мы...
  - Вы её уже скопировали, а вашему копированию я полностью доверяю. - гость встал. - Благодарю, господа. - он вытянулся, щелкнул каблуками и кивнул, отвешивая прощальный поклон. Офицеры встали, кивая ответно. - Приходите завтра в десять...
  - Обязательно, Сергей Валентинович. - подобравшийся координатор увидел, как адъютант Потапова приоткрывает дверь. - Как только сможем.
  За генералом закрылась дверь. Офицеры опустились в кресла.
  - Успели скопировать? - спросил Координатор.
  - А как же. Я дал ему облегчённый вариант. - ответил заместитель.
  - Значит, нашему источнику этой инфы не жить. - Координатор хорошо знал крутой нрав генерала-общевойсковика. - И остановить мы его не сможем. Это не месть, это расплата.
  - М-да. А это правда, что Виктория Олеговна...
  - Она, конечно же, не первая возродила спецназ "Теней", но первая сделала это наиболее полностью и профессионально для нашего с вами времени. Я даже всегда удивлялся, как её на всё хватает и как она может совмещать в себе святое всепрощающее милосердие и обвальную машинную бездушную жестокость...- произнес координатор. - И первая, кто дал спецназу возможность и право основываться не только на физическом и физиологическом, а в первую очередь на глубочайшем психофизическом и астрально-ментальном воздействиях. Конечно же, она и здесь была не первооткрывательницей, но она стала достойной продолжательницей. Её хорошо нам известных четыре обугленных трупа нападавших [Д.И.3] - работа не испепелителей, а её самой. Испепелители она не включала. Это уже доказала экспертиза, но легенда о включении испепелителей - это возможный вариант для Внешнего кольца средств массовой информации. Правда - только для внутреннего.
  - Знаю, генерал. - сказал заместитель. - Разрешите идти?
  - Идите. - координатор кивнул заместителю и включил экраны своего пульта. - Благодарю вас и ваших людей.
  
  Замкоорд вышел. Он хорошо знал, что если генералу Потапову дать хотя бы крупицу ценной информации, спустя короткое время информацию можно будет вывозить железнодорожными грузовыми вагонами океанского класса.
  Он не ошибся. Машина, в которой находились генерал Потапов и трое его заместителей с двумя охранниками направилась прямо в Институт Спецпроблем Союза Рейнджеров России, где в полностью изолированной камере уже находился пятый напавший на Знаменскую субъект, избежавший испепеления - её непосредственный убийца.
  - Как он? - генерал вошел в центр контроля, на экранах которого виднелась маленькая камера во всех мыслимых проекциях. Линии связи были многократно дублированы и защищены от прямой передачи импульсов.
  - Молчит, господин генерал. - поднявшийся из за пульта сержант козырнул, приложив кончики пальцев к берету небесно-голубого цвета. Двое старшин вскочили со своих мест и вытянулись. - Мы знаем о передаче инфы вам, господин генерал.
  - Аппаратура боевого допроса готова? - без предисловий генерал сел рядом с сержантом. - Тогда начнём.
  - Господин генерал, мы уже его допросили по трём уровням. Осталось пять.
  - Вот и продолжим. Виктории они не дали времени на передышку. Они измотали её вконец, а ведь ей не двадцать лет и нагрузки у неё - не как у танцовщицы в варьете. - генерал в быстром темпе уже щёлкал сенсорами, выводя аппаратуру в рабочий режим и сержант был вынужден помогать ему.
  - Аппаратура в режиме. Уровень? - задал стандартный вопрос один из повернувшихся к пульту старшин.
  - Полная сфера-кокон. - бросил генерал, перебрасывая регулятор мощности в крайнее положение. - Я просмотрел инфу в машине. Они над ней издевались. Вечное стремление недоделанных доказать свое превосходство вернулось в Россию в их образе и в образе им подобных. Они пытались вскрыть её психику "консервным ножом". Пришло время реверса. - он надавил сенсор и на экране было видно, как стены камеры вспыхнули мертвенным белым светом.
  - Генерал, вы же сожжёте его синапсы! - воскликнул сержант, увидев стремительно растущий график на контрольном мониторе. - Он так долго не выдержит.
  - Пакет. - вместо ответа бросил генерал. - приготовьтесь записывать ответы, сержант. - он надавил сенсор и автоматика включила "буры", проламывающие защитные механизмы. Сидевший в кресле человек напрягся, пытаясь сопротивляться, но хлёсткий энергоимпульс заставил его расслабиться. Вспучился график ответной реакции и сдвинулись в окне монитора индикаторы записи "снимателей информации".
  Процедура глубинного сканирования началась. Генерал умело вводил все новые и новые пакеты, удерживая психику пленника на опасной грани у самого предела ликвидации и заставляя отвечать на новые и новые вопросы. Поняв, что вцепившегося в убийцу главного друга президента остановить не удастся, все трое - оба старшины и сержант стали активно помогать высшему офицеру получать все новые и новые признания. Наконец мигнул сигнал отключения "свёрл" и человек на экране опал на кресло. Свет в камере не притушился, только стены приобрели стандартный серый свет. Индикаторы напряжённости поля "опали".
  - Он почти готов, генерал. - констатировал сержант. - Но что он нам дал? Вы ведь применили шифровку. - он посмотрел в лицо генерала, выпрямившегося за пультом и отшатнулся. - чёрные зрачки глаз высшего офицера пульсировали "огнем Тьмы". - Вы дублировали прямо на себя через нулевой уровень защиты...
  - Викта должна быть отомщена. - проговорил генерал, возвращая глазам стандартный цвет и форму. - И она будет отомщена. Я его урою. А также урою всех его господ. - в его голосе не было патетики, это не были восклицания. Он говорил спокойно и даже несколько отрешённо.
  - Из приёмной вице-президента, генерал. - подал гарнитуру один из старшин.
  - Спасибо. - наушник уцепился за ушную раковину. - Слушаю. - генерал уловил дыхание вице-президента.
  - Сергей Валентинович. Я знаю, что вы вытрясли его как грушу и просеяли через самое мелкое сито. Осудить вас за это у меня язык не повернётся, но всё же...
  - Я ещё не закончил, господин вице-президент России. - ответил генерал, выпрямляясь в кресле. - Это - только первая ступень. Я и моя служба дойдём до конца. Мы вычислили центр, настоящее осиное гнездо.
  - Вас не остановить...- вице-президент и не думал удерживать генерала - это было его право - наказать убийц жены. - Но дайте и нам помочь вам.
  - Ваша помощь, господин вице-президент, будет крайне ценной, если вы дадите мне право применить все возможности моих коллег. Обещаю, что спустя месяц вы сможете провести в России едва ли не самый громкий судебный процесс за последние два года. Первый из многих. Вы же знаете о входе в Преддверие...
  - Знаю, Сергей Валентинович. Но он должен дожить до суда.
  - Доживёт. Это я могу гарантировать, но только в том случае, если он выдержит все допросы. А я только начал. И я намерен дожать его до конца. Он много знает, но очень много не сказал. Скажет. - генерал не стал двигаться или хлопать ладонью по пульту, но сержант понял, как хотелось генералу разрядить напряжение посредством этого жеста.
  - Хорошо. - подумав, сказал вице-президент. - Я даю вам право допроса.
  - И право допроса его всех без малейшего исключения работодателей, господин вице-президент. Ими займутся мои сотрудники. Я уже перегрузил им информацию по наведению. Остальное они сделают сами.
  - Хорошо. Действуйте. И да поможет вам Сила. - вице-президент отключился.
  Генерал встал.
  - Благодарю вас, господа. - он прикоснулся пальцами к урезу пилотки. - скоро к вам привезут ещё "кадров", надо будет с ними поработать. Но и этого кадра я ещё навещу. Так что не упустите его.
  - Хорошо, генерал. Не упустим. - сержант проводил генерала до дверей и вернулся к пульту. - Как он его не убил, не понимаю. - он посмотрел на притушенные экраны, которые передавали чёткие контуры обессиленного пленника, не подававшего никаких признаков высокой и стандартной активности. - ещё несколько таких допросов и он выскажет даже то, о чем вполне возможно навсегда забыл за ненадобностью. Стандартный вариант, но приятно то, что он у нас и в отключке.
  - Приятно, сержант. - согласились оба старшины. - давайте посмотрим "розу состояния".
  - Посмотрим, господа. - сержант включил экраны пульта и они высветили круговые диаграммы многослойной проекции. - Я немного струхнул, когда генерал был в состоянии "Глаза Бездны". Но он молоток, выдержал.
  - Потапов и не такое способен выдержать. Допросить его вот таким образом - безнадёжное занятие. - сказал один из старшин.
  - Он её любит так, как способны любить очень немногие люди. - сказал другой. - Я бы хотел, чтобы кто-нибудь так меня любил. И я уверен, что так, как она его любила - так может любить далеко не каждая женщина.
  - Мы все этого хотим, но не всегда это получаем. - подытожил сержант, включая дополнительные экраны. - Всё. Давайте работать.
  
  Допустимая информация была уже передана средствами массовой информации и дошла до самых дальних хуторов необъятной страны. Россияне знали, что вины службы конвоя и охраны в том, что Знаменская погибла нет и не могло быть: они слишком хорошо помнили слова Президента, что каждый человек ценен тем, что сможет противопоставить оппоненту действуя в полном одиночестве.
  
  После удара Вируса. Продолжение
  
  Борьба с вирусом после гибели Знаменской действительно затянулась на восемьдесят лет и Евразия заплатила за это полумиллиардом жизней и почти миллиардом искалеченных людей. Всё это время Россия управлялась Советом президентов, в котором не было ни одной женщины. Так было в новейшей России всегда в самые тяжёлые периоды: вперёд выступили мужчины, закрывая собой женщин и давая им право и возможность заниматься в первую очередь домом и детьми.
  Особняк Знаменской в эти годы пустовал. Там никто не хотел жить и даже останавливаться - небольшой домик не был нужен для размещения прибывавших в просторный Президент-центр командированных и гостей, а сотрудники и руководители служб Президент-центра считали необходимым сохранить этот небольшой дом для будущей хозяйки. В том, что придёт время, когда Россией снова будет править женщина, никто из россиян не сомневался даже в самые тяжелые моменты этого восьмидесятилетия. Слова генерала Потапова о том, что женщин нельзя допускать к управлению Россией на протяжении века, оказались провидческими.
  Полный отчёт об этих годах занимал десятки тысяч страниц текста и многие миллионы кадров изображений. Удар террористической активности побудил россиян подумать о своей безопасности и мощи ещё более фундаментально, чем это было принято в мирное время. Наука и техника объединились и, благодаря сплочённости общества, позволили создать новейшую многоуровневую систему защиты и безопасности России, состоявшую из целого ряда частей и звеньев. Россия помогла некоторыми, опробованными в боевых условиях разработками и странам Евразии. С тех пор в странах Евразии существовали "Стены" - могучие совершенные форты, снабжённые системами полной многовековой автономности, которые были способны отразить нападение из-под земли, с земли, с воздуха и даже из космоса. Первые форты были почти одновременно построены и на границах и в глубинах России. Они непрерывно совершенствовались и достраивались.
  Эти форты, а также их первые очереди в ряде стран Евразии позволили в эпоху Вируса сохранить в изолированных помещениях военных и гражданских специалистов и экспертов, поклявшихся под надёжной защитой Рейнджеров и Воинов в кратчайшие сроки создать мощную вакцину против главного бесчеловечного изобретения террористов - ежесекундно мутирующего вируса, варварски уничтожавшего людей. Подразделения Службы биологической безопасности России и Евразии смогли действенно противостоять менее серьёзным подаркам террористов, но также были вынуждены работать в аврально-круглосуточном режиме с предельной нагрузкой.
  Западная Стена России, в которой шла работа над российским вариантом антивируса, подверглась массированному многоуровневому нападению элитных террористических группировок, но её защитники в тяжелейших условиях многомесячной осады сумели довести работу до конца. Учтя все постоянно проявлявшиеся малейшие нюансы и особенности, эксперты России смогли создать вариант антивируса, способный защитить людей на большей части Евразии.
  Первый поезд с двумя десятками небольших железнодорожных цистерн с вакциной охраняли так, как не охраняли ранее в истории человечества ни одно учреждение, ни одно строение, ни одну структуру и ни одного человека на планете. От трубопроводного, автомобильного или воздушного транспорта пришлось по ряду причин отказаться. По пути в Берлин поезд подвергся массированному нападению проявивших невиданную ранее активность террористов и молодому Евразийскому Сообществу пришлось за несколько минут вернуть в режим наивысшей активности выведенные ранее в "пассивный резерв" элитные боевые подразделения Рейнджеров Планеты.
  Пять тысяч погибших и шесть с половиной тысяч раненых и искалеченных людей - как воинов, так и медиков с экспертами - такова была плата землян только за то, чтобы новейшая и признанная едва ли не самой эффективной российская вакцина достигла Центра вирусологии в Берлине и была быстро распределена по странам Евразии. На своей территории россияне смогли защитить многочисленные поезда с вакциной намного надёжнее и там они не подверглись ни одному результативному нападению.
  Кроме вирусных атак террористами были предприняты акты саботажа и дезорганизации, но специальные силы Евразии и России смогли достаточно успешно им противостоять в течение всех восьмидесяти лет. Едва только в результате волновой операции специальных служб были разгромлены все основные центры террористов, в дело вступили евразийские и российские следственные и судебные структуры.
  Началась подготовка к Асенскому процессу, который было решено провести в том самом маленьком западноевропейском городке, где впервые был принят план чрезвычайно скоординированных и вредоносных действий против землян. С момента окончания этого судебного процесса люди смогли считать период опаснейшего противостояния завершённым и обратиться к другим, мирным неотложным проблемам и вопросам.
  Наступил период Совершенствования Защиты Цивилизации: его необходимость предсказывалась Навигаторами задолго до реализации угрозы Вируса.
  Тогда Россия, не стремившаяся к открытому доминированию, но не позволявшая издеваться над собой, сделала серьёзнейшую заявку на то, чтобы стать Регионом первого уровня, одного из наивысших. Совет Евразии через два года единогласно принял решение о присвоении России этого почётного и тяжёлого звания.
  Служба Безопасности России за пятнадцать лет этого периода выросла в структуру, способную решать многие считавшиеся ранее даже теоретически невыполнимыми задачи в любой точке планеты. Совет Евразии предоставил России право одной из первых свести свои резервные боевые подразделения Рейнджеров Планеты в Академию планетной безопасности России. Это не была трансформация Рейнджеров, это было признание важности Резерва для продвижения России по пути скоростного развития.
  Аналогичные Академии были впоследствии образованы в большинстве стран Восточной и Западной Европы, Америки, Африки, Австралии, Океании. Настал день и в Бонне был подписан протокол об образовании Академии планетной безопасности Земли.
  Одновременно в силу напряжённой ежедневной восемнадцати - двадцатичасовой работы в Евразии стали исчезать прежде достаточно многочисленные безработные: формирующиеся всё новые и новые структуры властно требовали себе профессиональных исполнителей и специалистов. Наступил день и в России был подписан Общероссийский Протокол об образовании Службы Общественного Резерва. Именно там теперь находились люди любого уровня подготовки, временно оказавшиеся свободными. Теперь они могли немедленно приступить к выполнению необходимой работы в любой точке страны и планеты.
  Могучая транспортная структура объединила почти любое место, где жили люди, со множеством других населённых мест. Каждая страна, восстановившись после Эпохи противостояния Вирусу, получила общепризнанное землянами право на пятнадцать больших главных космопортов и на несколько десятков малых космических портов. Космофлоты каждой страны получили право быть трёхуровневыми: первый уровень, представленный "системниками" обслуживал Солнечную Систему, второй - представленный собственно "космонавтами", обеспечивал власть и могущество человечества в пределах его Галактики, а третий, представленный астронавтами, стал передовым отрядом человечества, способным выдвигаться далеко за пределы Галактики. Теперь началось освоение планет Солнечной системы в более планомерном режиме. Наступил день и в Риме был подписан протокол об образовании Астрофлота Евразии, объединившего региональные подразделения Астрофлотов всех стран евроконтинента. Объединение означало конфедеративные начала, а не механическое лишение национальных структур большей части самостоятельности. Конфедеративность позволяла сохранить необходимую гибкость и избежать закостенелости.
  В результате проведённой работы и влияния пережитого человечество преобразилось. Имена людей, которые внесли сколько-нибудь заметный вклад в коренное реформирование человечества, были вписаны на Стеллы Памяти, поставленные по всему миру. На территории регионов планеты были созданы обширные Мемориалы Памяти, где имена таких людей выбивались на не поддающихся влиянию природы и времени плитах земзита. И все земляне знали, что это - не последние мемориалы и впереди - не почивание на лаврах, а тяжёлая работа и неминуемые тяжёлые потери. Земзит стал первым материалом, созданным землянами и оказавшимся способным не изменяться на протяжении тысячелетий. Тем самым человечество сделало очередной крупный шаг к обретению своего полного бессмертия.
  В прошлое в очередной раз закономерно уходила необходимость коллегиального управления и страны Евразии всё чаще стали подумывать о том, чтобы вернуться к президентской, королевской и княжеской формам правления, подкреплённым, конечно же, могучими коллегиальными структурами не исполнителей, а творцов. Стоявшие теперь не на первой, а на второй ступени общественной пирамиды власти и управления "коллегиалы" не были простыми мальчиками и девочками "на побегушках" - они делали то, на что не хватало времени и сил у единственного центрального и главного человека, оставляя ему право не превышать без необходимости свои человеческие возможности. А уж о том, что любой человек имеет в самом себе задатки, которые мало кто мог бы назвать стандартными человеческими знали теперь даже четырёхлетние дети.
  Изучение и использование этих задатков, способностей, возможностей, знаний, умений и навыков ставилось на подлинно промышленную основу, чтобы избежать повторения многих прискорбных фактов, происшедших именно в силу того, что носители таких способностей, возможностей и задатков не смогли справиться с ними надлежащим образом. Человечество уверенно двигалось в своём развитии к перевесу в верхнем секторе чисто человеческого бытия и с интересом пыталось заглянуть туда, куда раньше могли заглянуть очень немногие - в зону полевой сущности человека. Земляне вступали в тот период своего развития, когда человеческое дополнялось нечеловеческим в ранее невиданных масштабах. Это обстоятельство заставляло все охранительные системы человечества работать круглосуточно и с предельной нагрузкой, используя все мощности разведки и прогнозирования. Земляне прочно забыли о том, что можно безответственно почивать на лаврах и заниматься ничегонеделанием.
  
  Возвращение традиции. Знаменская - президент России
  
  Наступил день и Россия снова выбрала своего президента. Им стала прапрапрапра и ещё энное количество раз правнучка Виктории Знаменской, тоже Виктория Знаменская. Всё время борьбы с Вирусом в династии Знаменских не было ни малейшего сомнения в том, что со временем им предстоит снова вернуться на высший пост в России. Сыновья и дочери погибшей на своём посту президента Знаменской напряжённо учились и работали, принимали активное участие в решении проблемы Вируса, заложили фундамент очередного уровня своей династии, вырастив двадцать пять сыновей и дочерей. Те шагнули, как всегда было в России, ещё дальше, смогли поднять марку династии ещё выше и их дети приняли эстафету постоянной предельной готовности как само собой разумеющееся, но чрезвычайно обязывающее и важное, а потому тяжёлое, но необходимое.
  Позади у членов династии Знаменской оставались дни и годы работы в коллегиальных институтах власти и управления, способных в считанные секунды заменить выбывавшие в боевых условиях звенья системы управления, позади оставались победы в промышленности, экономике, науке, культуре. Позади оставались скромные - Знаменские всегда неизменно настаивали на скромности ритуалов и общественных процедур - награждения и чествования. Но всегда членов династии сопровождало общественное понимание того, что им, внешне незаметным людям, приходится намного тяжелее, поскольку они принадлежали к Резерву Высшей Власти в России. Закон Триады со всей жёсткостью и определённостью неизменно указывал, что только путём тяжёлой работы люди могут засвидетельствовать свою готовность и способность занимать высшие посты в управленческой структуре общества.
  Многие россияне принимали это как необходимое, многие - как само собой разумеющееся, многие - как возможный вариант, а многие откровенно и, что немаловажно, совершенно свободно высказывали неверие в то, что именно Знаменские в очередной период единоличного управления страной и обществом встанут у руля России. Учёт всех суждений и мнений стал для россиян не просто привычкой и традицией, но и потребностью, поэтому разнообразие защищалось и охранялось особенно качественно. Население России несмотря на тяжёлую борьбу и длительный восстановительный период, залечивавший раны эпохи ВОЦ, приблизилось к отметке три с половиной миллиарда.
  Наступило время общероссийских многоступенчатых президентских выборов. Кроме пятерых Знаменских - двух женщин и трёх мужчин в процедуре приняли участие сто пятьдесят представителей из всех регионов России. В первом туре их число сократилось до двух десятков, во втором - до десятка, а в третьем произошло то, что с нетерпением ждали одни и считали невозможным другие. Единение россиян в стремлении избрать в очередной раз своим высшим общественным руководителем женщину было столь велико, что удивило даже большинство планетных и отечественных экспертов: восемьдесят процентов из трёх миллиардов россиян проголосовали за Викторию Знаменскую, оставив далеко позади по количеству набранных голосов пять других претенденток и четырёх претендентов.
  Ровно в десять часов утра пятнадцатого июля Виктория Знаменская в строгом чёрном платье вышла к центру Красной Площади Москвы и без микрофона, на память, звучным и сильным голосом прочла недлинный текст присяги. Не было никакой передачи верховных символов власти, не было каких-либо религиозных церемоний. Всё это будет потом, в рабочем порядке. Главной в церемониале вступления очередного Президента страны в должность стала Присяга. С этого момента Россия снова управлялась женщиной. Никто тогда не знал, что Виктория Знаменская пробудет на своем посту больше чем девяносто лет, заняв его в тридцатилетнем возрасте.
  Как часто это было в России, деятельность Знаменской на посту Президента началась с активнейшего участия в скорейшей ликвидации нешуточной волны возмущения. Уже давно россияне воспринимали наличие любой оппозиции как данность, с которой приходится считаться в силу понимания многообразия человеческой сущности. Оппозицию ценили за то, что она безжалостно указывала на ошибки, недоработки и просчёты, чётко и громко называла реальных виновников и предельно полно и точно доказывала каждое выдвинутое ею обвинение. Её воспринимали и принимали всерьёз только при таком раскладе. При любом другом - старались всемерно поставить в рамки: времена бездоказательных и безнаказанных обвинений, влекущих за собой холостые срабатывания систем безопасности человеческого общества давно канули в Лету.
  Пользуясь принципом невмешательства в работу коллегиальных органов, Знаменская не стала рубить с плеча и занялась тем, чем всегда хотела заниматься: глубочайшим уяснением и изучением ситуации в стране и в мире, намёткой путей решения многочисленных проблем и вопросов. Это было нужно и важно именно ей лично, поскольку, несмотря на мощь коллегиальных органов контроля, прогноза и управления, ответственность за Россию и её народ лежала теперь в первую очередь на ней самой и эту ответственность невозможно было переложить ни на кого, даже на троих теперь уже верховных вице-президентов, среди которых были две женщины.
  Знаменская, победив на выборах, согласно Закону, после оглашения результатов выбрала их сама, они прошли все необходимые тесты и экзамены и возглавили важнейшие направления работы, которые не могла полностью охватить Президент. С момента принятия Присяги прошло ещё мало времени, но это не давало права на расслабление и оправдания. Следуя примеру своей предшественницы, которую она внутренне без малейших колебаний называла великой, Виктория Знаменская реализовала стремление к президентскому посту в конкретную работу, начатую ею лично более чем за пять лет до избрания на этот высокий пост.
  Уже довольно долгое время россияне не стеснялись открыто признаваться друг другу в том, что хотят быть президентами регионов или даже всей России. Они не стеснялись признаваться в этом по очень простой причине: каждому из таких претендентов можно было влиться в ряды оппозиции и даже в порядке ротации возглавить любой из имеющихся двадцати пяти региональных теневых кабинетов, заняв там в том числе и вожделенную президентскую должность и вкусив истинно президентской работы "по первое число". В этой работе в России уже давно не было роскоши и неоправданного достатка, там было другое: головная боль, усталость, истощение, слабость, слёзы, жгучее и парализующее волю и силы желание все бросить и отказаться. Там были постоянные изматывающие многодневные многопунктные командировки с работой по восемнадцать-двадцать часов в сутки с жалкими тремя-четырьмя часами на чуткий сон. И всё это было обязательно сопряжено с постоянной работой в избранной ранее области деятельности. Здесь не было никакой возможности стать "освобождённым" президентом, не было никакой возможности уйти в любой отпуск и при этом сослаться на необходимость сконцентрироваться на некоей общественно-полезной деятельности. Те, кто проходил такое "теневое" президентство, могли точно и обоснованно претендовать на реализацию своей мечты о настоящем президентском посте в России.
  Знаменская, следуя династической традиции, внесла свою ощутимую лепту в работу в оппозиции, но сразу сориентировалась на президентскую должность уровня всей России, поскольку была врачом и прекрасно изучила по примеру своей предшественницы все области медицинской науки, добавив к знаниям, умениям и навыкам, необходимым в медицине, знания умения и навыки в обществоведении и в истории.
  Как это уже много раз было в истории землян, в момент изменения схемы власти с коллегиальной на единоличную в России проявились "недовольные", превысившие в своей активности уровень конструктивной оппозиции. Знаменская об этом знала прекрасно и давно предвидела такой поворот событий, "прогнав" на суперкомпьютерах и детально продумав десятки вариантов управления подобной ситуацией. Её соратники и сторонники также были к этому готовы - среди них было немало людей, избранных почти одновременно с ней президентами регионов и областей, а также руководителями отдельных направлений внутри регионов и областей. Потому ситуация не была в их представлении чем-то неуправляемым - они знали и умели возвращать такие ситуации в рамки нормы не в статике, а в динамике.
  Зная верность принципа "один ум - хорошо, а много единых - ещё лучше", Знаменская предоставила заниматься отдельными аспектами начального этапа "волны" своим сподвижникам, и приступила к выполнению протокольных обязанностей. Первым пунктом её плана стал мемориал первой Знаменской, воздвигнутый после окончания войны с ВОЦ.
  
  Вторая Знаменская. Память
  
  На следующий после принесения присяги на верность России день, ровно в шесть часов утра президентский, чёрный как безлунная ночь лимузин с четвёркой мотоциклистов остановился у въезда на территорию мемориала. Хотя машины такого уровня могли подъехать вплотную к центральному монументу, Знаменская не стала разрешать это. Праправнук того самого капитана-водителя, который возил ещё первую Знаменскую, поймал запрещающий жест президента и заблокировал машину. Двое офицеров личной охраны, сидевшие напротив дивана, на котором разместилась Знаменская, подобрались, зная, что следующим действием президента будет шаг наружу. Подошли шестеро офицеров внешней охраны, прибывшие на своих вездеходах на место чуть раньше. Знаменская легко и быстро покинула изолированный салон и выпрямилась под желтовато-оранжевыми мягкими и несмелыми лучами рассветного солнца.
  - Всё чисто, госпожа президент. - доложил, козырнув, старший группы, майор специальных служб.
  - Рапорт приняла,- ответила Знаменская, кивая. - Люди в пределах мемориала есть?
  - Есть. Они ждали вас. Здесь всё чисто и безопасно. - ответил капитан специальных служб, заместитель майора. - Вот цветы. - он подал скромный букет полевых цветов. - Мы знаем, она любила именно такие.
  - Благодарю. - Знаменская кивнула и направилась по аллее к простой могильной плите. Её, совсем недавно ставшую Верховным Лидером страны, действительно ждали больше сотни людей разного возраста, профессий и званий. Поприветствовав их учтивым, но кратким кивком головы, Знаменская подошла к плите и замерла, положив букет и склонив голову. Вокруг, насколько хватал взгляд, были простые деревья, тесно обступившие небольшое пространство, в центре которого размещалась плита - место последнего упокоения первой женщины-Президента России Новейшего времени. Звенящую тишину этого места нарушал только ветер, шумевший в листве и ветвях деревьев и кустарников, да пение птиц. Никаких, даже самых малых свидетельств, привычных для предшественников - знатоков пышности и вычурности мест упокоения верховных лидеров наций и народов, здесь не было. Таково было желание самой Первой Знаменской, ясно выраженное в её оригинальном рукописном завещании. Несмотря на засилье печатающей и пишущей техники, очень многие документы россияне по-прежнему оформляли вручную, находя в этом особую прелесть и ощущая тесную реальную связь с далёким прошлым.
  Несколько минут напряжённого молчания. За это время новая Президент восстановила в памяти все детали жизни и деятельности своей предшественницы и сверила свои планы с её задумками. Когда она подняла голову, в её памяти уже хранился план деятельности на ближайшие восемь лет, ставший частью большого главного плана и нёсший в себе те пункты, которые составляли наследство первой Знаменской, пункты, которые теперь предстояло воплотить в жизнь в новых условиях и на новой базе.
  Президент очнулась от размышлений, вторично кивнула обступившим плиту россиянам и, повернувшись, медленно направилась к выходу из аллеи мемориала, окинув напоследок быстрым взглядом ареноподобное пространство вокруг плиты. Её нежелание говорить о чём-либо здесь, у могилы предшественницы, все присутствовавшие поняли правильно. Это действительно было не место для разговоров и тем более - не место для пресс-конференций. Сопровождавшие её офицеры охраны придвинулись ближе.
  
  - Куда теперь, госпожа президент? - капитан спецслужб, выглянув в окно, включил двигатели тяжёлого президентского лимузина и разблокировал колёса, внимательным взглядом окинув подошедшую к машине Президента.
  - Мемориал жертвам ВОЦ. Затем - мемориал памяти Рейнджеров России. - тихо ответила Знаменская, открывая тяжёлую дверцу, устраиваясь на заднем сиденье между элитными офицерами охраны и набрасывая себе на колени плед, перешедший к ней по завещанию Знаменской-первой от скончавшегося пять лет назад маршала спецслужб Сергея Валентиновича Потапова.
  
  Она хорошо понимала, как тяжело было расставаться вдовцу с такой реликвией, ещё хранившей тепло тела первого президента и жены, но понимала, что её присутствие в доме нового президента означает нечто большее, чем просто присутствие какой-либо вещи. Плед приятно согревал ноги.
  Знаменская вспомнила, как она сама удивилась, получив приглашение в Приёмную командующего Сухопутными войсками России. Молодцеватый полковник - адъютант командующего приехал за ней на "представительской" машине в назначенное ею самой время и сразу извинился, сказав, что ехать придётся не в офис, как было условлено ранее, а на личную главную квартиру командующего. Там она увидела легендарного генерала армии, возраст которого давно перевалил за сотню лет, умудрившегося прекрасно сохраниться и посвятившего ей два часа своего времени.
  Тогда он показал ей и подлинное рукописное завещание Знаменской и указал на строчку, в которой она просила передать плед следующей женщине-президенту России. Знаменская, только несколько месяцев назад ставшая президентом теневого кабинета оппозиции по центральному округу России, даже не попыталась возражать, хотя знала, что подобный подарок - слишком обязывающий и если она его действительно получит, то в ближайшие пять лет просто обязана будет втиснуть двадцатилетнюю нагрузку. Всё это она продумала за несколько секунд и сама внутренне собралась, понимая, что возможности расслабляться больше чем на несколько минут она уже не имеет. Подняв тогда взгляд от документа она увидела в глазах сидевшего рядом с ней боевого генерала специальных сил России слёзы. Он подождал, пока она отложит потеплевший от её рук пластик и обнял её, после чего с усилием медленно поднялся, тяжело ступая по звукопоглощающему покрытию, прошёл в другую комнату огромной квартиры и, вернувшись, подал запечатанный в изолирующий контейнер плед. "Им я прикрыл Виту..." - тихо сказал Потапов, передавая контейнер Знаменской. Руки его заметно дрожали.
  Виктория Станиславовна плохо помнила, как полковник-адьютант на той же представительской машине быстро и бережно отвёз её обратно в Нижний, как она, войдя в свою квартиру, прикрыла входную дверь, открыла контейнер и приложила лицо к пледу, как почувствовала что плед отозвался на её прикосновение не только своим обычным теплом, но и теплом той, которой он долгое время принадлежал.
  Вскоре генерал армии Потапов скончался. Стоя в числе других у его гроба-капсулы, Знаменская подумала, что всё равно его друзья и родственники выполнили бы волю первой Знаменской и передали бы ей этот плед, но теперь, хранивший тепло и Знаменской и Потапова, знавший их обоих, плед был вдвойне ценен и дорог. Вернувшись после похорон в Нижний, Знаменская в своём рукописном завещании сделала добавление, что в случае её гибели плед будет передан только следующей женщине-президенту России.
  - Принято. - водитель включил двигатели в рабочий режим.
  Машина двинулась, её окружили мотоциклисты охраны. Через полчаса, ровно в семь часов президент встала на небольшой коврик возле уходившего в небо цветочного бутона, охраняемого четырьмя парами филигранно выписанных в камне человеческих ладоней. Окинув взглядом мемориал, президент положила чуть более пышный букет рядом с другими букетами всегда живых цветов и замерла, склонив голову.
  Очнувшись, она кивнула нескольким пожилым парам, стоявшим чуть поотдаль, наклонилась и обняла подбежавшую к ней правнучку одного из погибших и легонько потрепала по волосам подоспевшего следом правнука генерала спецслужб, главного автора уникальных "Стен" России - тех самых фортов, ставших легендарными сразу после первой попытки осады. Мальчишка постарался ненадолго полностью завладеть вниманием Президента и это ему удалось. Пошептавшись с ним, Знаменская выпрямилась и обменялась крепким искренним рукопожатием с его отцом - полковником Специальных сил России.
  - Рад видеть вас, госпожа Президент. - мужчина учтиво поклонился. Виктория отметила идеальную подогнанность его костюма по фигуре, серо-стальной отблеск в глазах, а также вполне понятную но тщательно скрываемую боль от тяжёлой раны, полученной в недавней боевой операции.
  - Мы взяли их, президент. - ответил спецназовец, поймав и расшифровав взгляд Знаменской. - Ни один не ушёл от ответственности. Но и мы... потеряли троих.
  - Награждение их будет. Я внесла их в списки на присвоение званий Героев специальных сил России, господин полковник. - Знаменская не удивилась внимательности офицера. - Со всеми причитающимися льготами их семьям. Все сотрудники, принимавшие участие в операции, также будут отмечены. Совет России уже принял соответствующее решение и я обязательно подпишу его.
  - Благодарю вас, госпожа президент. Идём, Денис. - он взял за руку сына и они направились к выходу из мемориала.
  Общение президента страны с офицером спецназа не носило теперь сколько-нибудь унизительного для воина характера напоминания о неоценённых заслугах. Первая Знаменская с первых дней работы на "Скорой" и в Медицине Катастроф, а затем - на посту президента страны жестоко, эффективно и беспощадно преследовала любого, кто проявлял чёрствость и бездушие по отношению к людям, пожертвовавшим самым дорогим - жизнью и здоровьем - ради счастья и безопасности других людей. Тогда в очередной раз наиболее рельефно проявилась её способность становиться машинно-бездушной и компьютерно-безжалостной ко всему, что угрожало избранному пути России.
  Эта "прививка" оказалась абсолютно необходимой и её влияние распространялось теперь на любого россиянина: человек, допустивший негатив по отношению к герою любого уровня автоматически проявлялся чёрным пятном на ослепительно белом фоне всеобщего признания, уважения и любви к совершившему пусть небольшой, малозначительный, но подвиг. Это "пятно" удалялось и уничтожалось жестоко и моментально.
  Знаменская поискала глазами девочку и не удивилась, ощутив в её взгляде недетскую тревогу и боль. Девочка провожала взглядом уходившего мальчишку и Знаменская поняла, что она, совсем ещё ребенок, но уже где-то на очень глубоком уровне понимает, что у этого мальчугана нет другого главного желания, кроме как в любой момент встать на место своего отца и продолжить исполнять дело, которому служили почти все мужчины его рода. Президент уловила и всплеск нежности, направленный девочкой к этому мальчишке и не сомневалась ни секунды в том, что он этот всплеск воспринял.
  Переговорив с пришедшими к мемориалу немногочисленными россиянами, Знаменская вернулась к машине.
  
  - Мемориал Рейнджеров России. - подтверждая ранее принятое и объявленное решение, сказала она, закрывая тяжелую дверцу.
  - Есть. - водитель плавно сдвинул машину с места. Сорок минут пути пролетели незаметно. Президент всю дорогу молчала, полностью закрыв занавеской своё боковое окно и откинувшись на спинку дивана, уложив затылок в мягкий подголовник и полуприкрыв глаза. Офицеры охраны также молчали, понимая, что сейчас не до рабочих обсуждений или каких либо разговоров.
  Президент думала о том, как ей теперь предстоит выполнять программу реабилитации российского народа после страшной полосы испытаний. Конечно, определённые шаги были уже сделаны, но это не означало, что новая президент могла почивать на лаврах. Вот и сейчас она прокручивала в памяти строчки информации о потерях и повреждениях в структуре общественной организации страны и отмечала пункты, над которыми следовало поработать.
  Параллельно она обдумывала вопрос о начинающемся выступлении недовольных, среди которых были и пострадавшие во время Шабаша Вируса Очищения Цивилизации. Мысленно поделив выступающих на три категории, Знаменская принялась углублять деление на три, добираясь до атомарно-молекулярной ткани, до отдельного человека и до отдельной самой простой причины проявления активного деятельного недовольства.
  Такие тяжёлые размышления вызвали бы у многих людей изменения выражения лица, но Знаменская, прошедшая суровую школу медика Службы Медицины Катастроф, не имела обыкновения показывать как-либо вовне свои эмоции если этого не требовали обстоятельства. Вот и сейчас её лицо было абсолютно неподвижно и спокойно.
  
  Вторая Знаменская. Капитан Семёнов
  
  У входа на мемориал Знаменскую ожидал капитан Семёнов - руководитель Оперативного Информационного Отдела Рейнджеров России, контр-командор Службы Информации Союза Рейнджеров. Поприветствовав президента учтивым поклоном, он пропустил её вперёд и сам пошёл слева и чуть сзади, сжимая в руках букет из трёх гвоздик. Знаменская понимала, что этот букет ляжет не на центральный мемориальный камень, а на одну из неприметных могил боковой аллеи. Вдвоём они подошли к центральному монументу и замерли, склонив головы.
  Появившийся из боковой аллеи старший лейтенант Сил Рейнджеров России подал капитану букет из четырёх гвоздик и тот положил по две гвоздики в корзинку каждого из двух боковых пилонов.
  Несколько минут сосредоточенного молчания. На плитах полыхали фамилии и инициалы, звания и места рождения каждого из погибших рейнджеров. Здесь были похоронены не только москвичи и жители области, но и уроженцы многих других уголков огромной страны.
  Ещё первая Знаменская со всей жестокостью задавила и пресекла очередной всплеск местничества, выраженный в том числе и в попытке хоронить на таких мемориалах уроженцев только титульной области, той самой, где находился мемориал. Прививка против местничества действовала до сих пор, но вскоре могла потребоваться ревакцинация. Знаменская отметила это автоматически, как уже известный ей пункт в объёмном плане предстоящей работы.
  Положив свой букет, президент несколько минут вглядывалась в строчки фамилий и инициалов на центральном обелиске мемориала. Когда-то очень давно в России состоялась многоуровневая и длительная дискуссия по поводу того, следует ли заменять вычурные мемориалы на мемориалы из простых геометрических форм. Победила вторая точка зрения и все вычурности исчезли из этих мест, переместившись в Музейные районы, управляемые Службой сохранения исторической памяти.
  Могучее воображение теперешних россиян не нуждалось в восприятии заданных кем-то когда-то единых форм, часто созданных под настроение. Теперь в строгих геометрических формах каждый видел что-то своё и тем более к поклонникам строгой и суровой скорбной простоты относились те, кто принадлежал к членам Военного и Полувоенного Колец России. На их мемориалах скорбная строгость главенствовала с незапамятных времен, что совершенно не влияло на огромную посещаемость таких мест памяти.
  - Как работа по организации новейшей сети Информцентров? - спросила тихо Знаменская, когда они отошли от центральной площади мемориала на порядочное расстояние. Вокруг раскинулся парк. - Нам надо провести устойчивый Рывок. Мы входим в "полосу принятия решения" и должны быть первыми среди стран Евразии, предельно глубоко модернизирующими свою систему глобальной и локальной информации. Давайте потому немного поговорим о проблемах, чтобы выполнить согласование.
  - Проблемы есть, но они решаемы, Виктория Станиславовна. - капитан Семёнов не первый год знал президента лично и имел право и возможность именовать её не протокольным "госпожа президент", а по имени-отчеству. - В пределах России рейнджеры готовят всё к Волне, здесь особых проблем нет, тем более - требующих вмешательства сил Центрального Кольца Управления, но ведь мы, не знаю - к счастью или к сожалению - не на хуторе в тайге живем, а среди других стран. И контактировать с ними по данному направлению нам также придётся весьма плотно. А вот здесь проблем хватает и весьма разнообразных. Наши международные отделы просто "зашиваются" и теребят без конца оперативные подразделения, имеющие право на международную деятельность. Много проблем с Югом, чуть меньше - с юго-востоком, но всего больше с Западом. - он имел в виду страны Прибалтийского Кольца. - Туда нам приходится постоянно отвлекать значительные силы и средства. А их у нас не густо. Но всё, что в наших силах, мы сделаем обязательно. Я прошу только помочь с решением международных проблем и вопросов. Здесь наши дипломатические возможности по понятным причинам ограничены и мы не хотели бы без нужды превышать полномочия.
  - Хорошо. Полагаю, что вы уже направили в мой Президент-Центр все материалы. - Президент окинула взглядом собеседника. - Знаю, направили. Поэтому я обязательно с ними ознакомлюсь и чем смогу - помогу. Давайте теперь несколько о другом, о наших внутренних вопросах касательно системы Информационных центров. Где планируете строить центральный российский Информцентр, его главный и верховный офис? - они свернули в боковую аллею, туда, куда стремился Семёнов.
  - В Становске. У Суздаля. После ""Катастрофы "Алерского-16"" там все проблемы решены и мы не можем упускать эту площадку.
  - Согласна. - президент оценила стремление капитана закрепить за этим небольшим городом славу информационной столицы России. Несмотря на то, что именно там произошла крупнейшая за последние два века авария на законсервированной атомной станции, в ликвидации которой приняла участие и первая Знаменская. - На ближайшем Совете Президентов я поддержу ваше предложение. Когда планируете начать?
  - Нам надо ещё полмесяца на утряску всех подготовительных хвостов. Спешить здесь мы не можем. Проект уже готов, вы его сразу после Присяги утвердили и мы учли все сделанные вами замечания и пожелания, добавив некоторые также согласованные с вами необходимые изменения. Но без сертификации подготовительного этапа мы не можем начать строительство. - честно сказал Семёнов, зная, что Президент в неаварийных случаях не будет настаивать на штурмовщине.
  - Хорошо. Вы имеете свои две недели и один резервный день. - Знаменская осталась серьёзной. Они подошли к неприметной в ряду других могиле и президент отступила на несколько шагов назад. Семёнов остался один. Он подошёл к могиле, наклонился, провёл рукой по полыхавшим буквам, положил букет и склонил голову.
  Знаменская ждала, не пытаясь смотреть на своего спутника, зная, что в этот момент он уязвим как никогда. В этой могиле покоилась его подруга - сержант Информационных подразделений Союза Рейнджеров России Наталья Ключевская. Восемь лет назад при вскрытии очередного зала спецхрана, расположенного в одном из высокогорных районов Урала она одна смогла уловить движение воздуха, способное через считанные секунды обрушить на спецгруппу мегатонны породы и заживо похоронить другие взводы рейнджеров, уже углубившиеся в лабиринт пещер.
  Сильнейший хлёсткий удар по психике со знаком тотальной опасности и ярко освещённый изнутри столб, возникший на месте, где стояла Ключевская - вот и всё, что увидели рейнджеры в то мгновение, которое предшествовало автоматической эвакуации, в которой сознание человека не принимало никакого участия - всё решали умения, навыки и отточеные до лазерной точности рефлексы.
  Единственной из людей, кто тогда остался в том треклятом переходе, была сержант Наталья Ключевская, получившая посмертно звание лейтенанта Союза Рейнджеров России. Её жизнь стала платой за спасение сотни человек, среди которых были и два ценнейших проводника по пещерным комплексам Урала - их рейнджеры вынесли на своих плечах и на руках в числе первых.
  Именно Семёнов настоял, чтобы в ходе повторной экспедиции, усиленной тремя сотнями горных стрелков Вооружённых сил России и двумя сотнями специалистов технических подразделений Союза Рейнджеров тело Натальи Ключевской было извлечено и похоронено. Его желание было понято и выполнено со всей точностью и оперативностью.
  Дальнейшее Семёнов не пояснял, зная, что человека, совершившего такой поступок, будут хоронить со всеми полагающимися воинскими и гражданскими почестями. Так оно и случилось - ни у кого из рейнджеров не возникло даже мысли о незаслуженности такого величественного церемониала. Уже давно в Союзе Рейнджеров любые почести воздавались только в зависимости от деяний и без всякого учёта чинов и званий. То, что Ключевская получила офицерское звание, не означало, что она не была бы похоронена в соответствии с требованиями церемониала, применяемого по традиции для маршалов и генералов Вооруженных Сил России, если бы осталась сержантом.
  Единственное, с чем лейтенанту Семёнову и другим рейнджерам пришлось согласиться - с правом её семьи и родных указать место захоронения. Они выбрали место в ряду могил на боковой неприметной аллее Мемориала. Семёнов, тогда ещё лейтенант, лично участвовал в церемонии и пережил нешуточный стресс. С тех пор он понял, что больше не имеет права на сколько-нибудь длительное праздное времяпрепровождение. Образ восемнадцатилетней Натальи Ключевской, за какие-то несколько месяцев, параллельно с учебой в школе второй ступени заработавшей звание профессионала и ставшей сержантом-рейнджером, стал для него сильнейшим стимулом к постоянному преодолению своих слабостей и недостатков.
  Тогда он, двадцатидвухлетний лейтенант и встретился с молодым специалистом по проблемам экстремальной психологии и психиатрии, врачом Центра Специальной медицинской безопасности России Викторией Знаменской, ещё даже не помышлявшей всерьёз о реальной карьере президента всей России, но уже принадлежавшей к составу специалистов Пси-Корпуса России и подумывавшей о карьере в войсках спецназа родной страны. Он тогда проходил двухдневную психологическую реабилитацию после участия в похоронах Натальи Ключевской и, несмотря на строгий карантин, по своему обыкновению собрался лично поучаствовать в очередных учениях рейнджеров в близлежащей части.
  Он мастерски выбрался с гостиничного этажа Службы психологической реабилитации, тихо и незаметно миновал посты охраны и уже открывал дверь выходного шлюза жилого корпуса для пациентов, когда на его запястье легла ладонь неведомо как вычислившей его молодой медички.
  Едва взглянув ей в глаза, Семёнов понял, что его план побега накрылся полностью и окончательно. Ему вдруг стало так стыдно, что он густо покраснел, чего с ним не случалось со школы первой ступени. Врач тем временем сама закрыла на ключ-коды открытую было Семёновым дверь шлюза и посмотрела на него по-доброму и без осуждения.
  Семёнов в этом взгляде прочёл больше: удивление, что такой исполнительный и профессиональный офицер забывает элементарные вещи: без реабилитации и сертификации его просто не допустят на ракетный выстрел к боевым и учебным спецоперациям и поставят крест на дальнейшей специальной подготовке.
  - Простите. Больше не повторится. - смущённо и тихо, буквально сгорая от накрывшей его с головой волны стыда, проговорил он.
  - Знаю. Идёмте в палату, поговорим. - ответила врач.
  Они поднялись на этаж, вошли в одноместную палату, сели на кровать и проговорили часа четыре. Семёнов держал её руку в своих руках и изредка взглядывал ей в глаза, удивляясь, как она мягко и профессионально разрядила ситуацию с неудавшимся побегом. Но они тогда говорили не о неудавшемся побеге, а о чём угодно другом. Зная, что медики "Пси-корпуса" просто по определению являются профессионалами в общении, Семёнов тщетно пытался уловить заданность в процедуре общения и не находил её.
  - Напрасно ищете, Захар. Я говорю с вами не по обязанности. - ответила врач на его невысказанный вопрос. - Вы мне интересны не как пациент, а как человек. А пациентов у нас, кстати, сейчас не так много, чтобы я была лишена возможности просто поговорить без всякой заданности.
  - Понимаю, Виктория...
  - Станиславовна. - поправила врач. - И давайте договоримся: мы оба слишком хорошо знаем, что наше сегодняшнее общение - не дань традиции и не игра случая. Со временем многое в нашей с вами жизни и судьбе может измениться. Но одно не изменится никогда: где бы ни были вы - я найду вас и помогу вам в любом достойном деле.
  - Я также. Где бы ни были вы - я смогу найти вас и помочь вам. - паузой в речи обозначив высказанное врачом окончание стандартной фразы, сказал Захар Семёнов, чувствуя, как ледовый панцирь, сковавший после гибели Натальи Ключевской его чувства, тает и истончается с каждой секундой. Но внешне все осталось по прежнему - он просто чуть сильнее сжал в своих руках её ладони и она поняла это движение правильно, со всем подтекстом.
  - Надеюсь, вы не будете сбегать раньше сертификации? - улыбнулась врач озорной и раскрепощённой улыбкой. - Теперь-то не будете?
  - Никогда, Виктория Станиславовна. - серьезным тоном ответствовал Захар Семёнов и вдруг улыбнулся широко и свободно. - Вы прямо чудо совершили. Я впервые хоть как-то улыбнулся за три дня. А думал - разучился.
  - Это хорошо. - врач встала. - Выздоравливайте.
  - А вы...
  - Нет, на сертификационной комиссии меня не будет. Я занимаюсь дальней и средней наукой, а там, на комиссии - преимущественно оперативники и практики.
  - Но вы и сами практик...
  - Пока что я по большей части учёный, а потому моя практика носит преимущественно теоретический и мало применимый к оперативной работе характер. - она погладила его мягким взглядом, открыла дверь палаты и вышла.
  С тех пор они виделись часто, настолько, насколько позволяла их работа и служба, а также время, не занятое семейными проблемами и необходимым глубоким отдыхом. Он стал свидетелем подписания договора Знаменской, а она, в свою очередь, стала свидетелем подписания договора Семёновым. По большей части их встречи носили рабочий характер, хотя оба прекрасно понимали, что с той самой действительно совершенно не случайной первой встречи они глубоко и нежно любят друг друга. Любят настолько, что никаких слов при их встречах им обоим обычно и не требовалось - они чувствовали и читали друг друга на глубочайших и высочайших уровнях, далеко оставлявших позади уровни интуиции и предвидения и не требовавших никаких слов или жестов.
  Ни жена Семенова, ни муж Знаменской не препятствовали их общению - уже давным-давно в России было принято к таким отношениям относиться предельно бережно и ответственно. Если удавалось, они ездили в короткие двухнедельные отпуска куда-нибудь в зелёные пояса, в один из многочисленных центров отдыха и там старались каждую минуту посвящать исключительно обществу друг друга.
  Знаменская знала, что династия Семёнова уходит корнями в девятнадцатое столетие Темных веков и очень часто её представители были связаны с вооружёнными силами России, Украины и Белоруссии, а также с информационными подразделениями - от средств массовой информации до архивно-библиотечных центров. Спустя века эти две "ветви" объединились в Союзе Рейнджеров России, где информационная поддержка, при условии её полной вооружённой защищённости, стала одним из мощнейших факторов стопроцентной эффективности деятельности всех подразделений Союза.
  Семёнов также знал, что династия Знаменской не менее древняя, чем его собственная и уходит корнями в шестнадцатое столетие. Среди её представителей было немало известных медиков и психологов, но ещё больше было представителей тогда ещё весьма нетрадиционного направления, основанного на использовании нестандартных возможностей человека. Тогда их называли колдунами, ведьмами, волхвами. Многие из них входили в Защитный Духовный каркас России, многие работали в Системах Духовной защиты Украины и Белоруссии, немало было среди них защитников Духовности из Польши и Болгарии.
  От них Знаменская унаследовала широчайшую и глубочайшую эрудированность в стандартно-традиционных и нетрадиционных частях Свода медицинских знаний, а также мощнейшие возможности использования собственных традиционных человеческих и нечеловеческих возможностей. Зверски убитая первая Знаменская была также членом династии Знаменской, ещё пра-пра и ещё энное число раз прабабушкой. В таком варианте никто не видел ничего особенного: Россия знала и не такие сочетания, способные отдавать энергию на благо народа на протяжении столетий или разряжаться в ярчайшей вспышке в критические моменты.
  Общаясь со множеством людей в экстремальных ситуациях, всегда приходя на помощь по самым малозначительным просьбам или намёкам, Знаменская и Семёнов сплотили вокруг себя тысячи людей, которые никогда не чувствовали себя тупыми исполнителями чужой воли. Это были профессионалы, за которыми стояли десятки тысяч людей и силами их Россия в кратчайшие сроки окончательно восстановилась после труднейшего периода борьбы с Вирусом Очищения Цивилизации, прошла трудный путь к реабилитации Психологической мощи и вернулась к единоличному правлению после десятилетий коллегиального правления.
  Хотя Знаменская и заняла пост президента, как её далёкая предшественница, на одной из будущих неофициальных и нерабочих встреч с Семёновым она, глядя на свой собственный новенький портрет в президентском облачении, украшавший кабинет Семёнова, невесело пошутит, что несмотря на то, что её должность и называется президентской, фактически по уровню мощи власти она - королева, а по возможностям - императрица. Ей давно было хорошо известно, что только несокрушимая профессиональная всеобъемлющая пирамида сможет удержать народ России от опаснейших шатаний и экспериментов и ради сохранения мощи и совершенства этой пирамиды она была готова на всё. Эта жертвенная готовность распространялась на всех её знакомых и незнакомых сподвижников, но начисто исключала автоматическое бездумное повиновение.
  Пирамида сторонников с каждым днем росла. График и режим деятельности закономерно отсеивал слабых и некомпетентных, давая им возможность вернуться на те уровни, где их потенциал уравновесит недостатки и перестанет быть угрозой общему делу.
  
  Вторая Знаменская. Юстара Блаус
  
  На следующий день, окончив работу с утренними документами, она встретилась с Юстарой Блаус - той самой, которая провела внутри разума и души Знаменской - первой почти всю её сознательную жизнь. Было уже одиннадцать часов дня. Знаменская прочитывала последний шестисотстраничный документ, просматривая параллельно несколько других документов для получения дополнительных сведений.
  - Госпожа президент. - в рабочий кабинет Знаменской вошла капитан Татьяна Леонидовна Ланская - советник президента по военным вопросам и лучшая из подруг, носивших офицерскую форму Спецназа России. - К вам мужчина и женщина. Я понимаю, что мои дальнейшие слова могут показаться странными, но у нас нет никакой информации на них. Ни Российской ни общемировой. Мы всё перерыли несколько раз, задействовав сверхкомпьютеры глобального поиска по Сети. Они тем не менее утверждают, что хорошо знают вас. У меня и моих коллег нет оснований отказывать им в аудиенции. Мы пропустили их на территорию, но - только на дальнее кольцо. Вот информация. - капитан положила перед президентом ридер с данными. Знаменская просмотрела изображение и текст. - Прикажете отказать в приеме?
  - Где они сейчас? - Знаменская не изменилась в лице и в голосе, но визитёров, безусловно, узнала.
  - В дальнем парке Президент-центра. Прикажете переместить их в зону для гостей за пределами дальнего кольца?
  - Не надо. - Знаменская ещё раз просмотрела материалы. - Хорошо. Татьяна, не беспокойтесь. Информации о них у вас действительно никакой нет, но я их хорошо знаю. И их хорошо знает ещё один человек. - она взглядом указала на большой портрет первой Знаменской. Ланская постаралась скрыть вполне понятное изумление и это ей почти удалось. - Так что угомоните своих коллег... - Знаменская знала, что после гибели её предшественницы спецназ России сделает что угодно и где угодно для защиты президента Росии даже от мало мальски гипотетической опасности и обойдётся без любого протокола, политеса и церемониала. - и просто контролируйте ситуацию. Сейчас у нас скоро одиннадцать, самое время ланча, так что распорядитесь подать в беседку дальнего парка чай со всеми нашими яствами. Стол там большой, всем блюдам места хватит. Но общаться с ними я буду одна. - она посмотрела на советника непреклонным прямым взглядом. - Это абсолютно безопасно. Вы же просто пишите все происходящее на мой личный сервер. В дальнейшем, если будет необходимость, я скажу больше, но пока для всех они - мои близкие друзья, знать много о которых другим пока не надо. Это не неизвестность, это обычность. Для нашей современности - это слишком мощная прививка, чтобы сейчас допустить её применение. Но для будущего эта прививка необходима и она обязательно будет сделана. - она улыбнулась, встала и подошла к Ланской. - Таня, утихомирьте спецназ и охрану. Меня никто не собирается похищать или убивать, а также пытать или мучать. Надо мной никто не собирается измываться или издеваться. Меня никто не собирается оскорблять или обижать. Тем более... - она взглядом указала на ридер. - они.
  - Ну хоть...
  - Только "кольцо" и информкокон. - твёрдо сказала президент, на несколько минут исчезая в гардеробной. - И без фокусов и бряцания оружием, Таня. Исполняйте.
  - Есть, госпожа президент. - Ланская кивнула и вышла из президентского кабинета.
  Внутри у Знаменской всё пело. Наконец-то она увидит ту, которая стала подругой первой Знаменской на долгие двадцать лет. Когда Виктории Олеговне Знаменской исполнилось двадцать восемь, таинственная незнакомка, назвавшаяся тогда Юстарой Блаус, окончательно покинула сущность Знаменской и пообещала, что если не к ней, то к её наследнице она обязательно придёт уже не внутри, а вовне. Теперь этот день настал и в роли наследницы предстояло выступить ей, Виктории Станиславовне Знаменской.
  В сопровождении капитана спецназа она прошла по боковой аллее к калитке, отделявшей недоступную посторонним основную часть Президент- Центра от парковой зоны, где могли бывать гости президента.
  - Дальше не надо, капитан. Держитесь на удалении пятьдесят - сто метров. Ланская все контролирует и пишет. - сказала Знаменская, останавливаясь у тропинки, ведущей к скрытой за кустами беседке.
  - Хорошо, госпожа президент. - капитан отошёл в сторону.
  Знаменская кивнула и нырнула в тоннель, образованный сросшимися вершинами кустов. Два десятка метров коридора, проложенного в непролазной чаще кустов остались позади и президент вышла к беседке, стала подниматься по ступеням. Навстречу ей встал седовласый мужчина плотного телосложения в безупречно сидящем сером английском костюме. Следом за ним встала пожилая женщина в строгом деловом платье синего цвета. Мельком взглянув на неё, Знаменская чуть не охнула в голос: все детали, сообщённые в тайном письме первой Знаменской и чётко описывающие незнакомку, совпали полностью. Справившись с волнением, Виктория остановилась, едва вошла в беседку. Мужчина отступил в сторону, давая своей спутнице возможность подойти к президенту.
  - Здравствуйте, Виктория Станиславовна. - произнесла женщина, подходя ближе.
  - Здравствуйте... - Знаменская сделала незаметную паузу, чтобы гостья сама определила, как следует называть её теперь.
  - Зовите меня так же - Юстара Блаус. - просто ответила женщина, взглядывая через плечо на своего спутника. - А это - мой муж, Дункан Беверс.
  - Очень приятно. - Виктория кивнула учтиво поклонившемуся мужчине. - Прошу садиться, в ногах правды нет. Через... - Знаменская сделала вторую паузу, чтобы гостья сама определила степень свободы общения в рамках времени.
  - Мы приехали, освободив целый день. Так что мы свободны в достаточной мере. - успокоительно заметила Юстара, садясь за стол, стоявший по центру беседки. Дункан остался стоять и Виктория поняла, что он, как джентльмен, не сядет на своё место пока дама стоит. Обойдя стол, она села напротив Юстары, так, чтобы слева осталось место для её мужа. Только теперь Дункан сел.
  - Через сорок минут принесут ланч, у нас принято делать второй завтрак перед основным периодом активной работы. Сейчас заканчивается время, выделенное для совещаний и волновых контактов. - пояснила Виктория свой выбор времени для подачи пищи. - А пока я хочу узнать немного полнее о вас.
  - Я знаю, что Виктория не оставила вам много информации обо мне. - произнесла Юстара. - Но вы, Виктория, понимаете, что такая информация в общедоступной форме не слишком полезна, если не проведена подготовка.
  - Понимаю. И всё же, расскажите мне... - упрямо повторила Знаменская.
  - Хорошо. - гостья согласно кивнула и начала свой рассказ.
  В нескольких фразах она обрисовала проект "Ковчег", благодаря которому её родная планета и её народы смогли достичь новых Пределов Космоса. Несколькими словами она обрисовала свое участие в проекте "Игла времени" ("Ниидли оф тайм"), рассказала о своем решении узнать о жизни Земли-второй более подробно и подчеркнула, что ни о каком прямом вмешательстве в события она, главный врач и руководитель медицинской службы корабля полной автономности "Ковчег-2" не позволяла ни себе, ни всему экипажу даже помыслить. Виктория Знаменская-вторая согласно кивнула. Гостья кратко рассказала о подготовке к работе главных интроскопов корабля, о том, как она решилась на этот сложнейший медико-социальный эксперимент, телом оставаясь на корабле, а душой и сущностью переселяясь в другое тело, живущее в другом мире по другим законам.
  Не скрыла она и то обстоятельство, что готовилась высадиться в другое время, более позднее, чем то, в котором ей пришлось действовать. Нерассчитанная заранее ошибка в детализации проектного решения вынудила её вселиться в шестилетнюю девочку, которая только-только переступала порог подготовительной группы детского сада в одном из городов России. Немного дольше и чуть более детализированнее гостья рассказала о том, как она начала взаимодействие, а затем и дружбу со своей маленькой "хозяйкой", как начала реализацию плана внедрения, как одновременно училась сама и на началах взаимности учила свою "хозяйку" многому из того, что было доступно ей как человеку более старшего мира и как генералу астромедицины.
  Дальнейшее она рассказывала очень скупо, поскольку часть этого массива информации уже стала историей и была широкоизвестна. Знаменская слушала, задавала вопросы, старалась уточнить взаимосвязи и детали. Гостья охотно поясняла и указывала на многоуровневые соответствия и взаимные контакты. Дункан Беверс слушал внимательно, хотя по его выражению лица можно было понять, что очень многое ему уже хорошо известно.
  - Иными словами вы, Юстара, способствовали раскрытию потенциала моей предшественницы в тех масштабах, о которых она ранее и подозревать-то не могла. - улыбнулась Знаменская. - Или как?
  - Скорее всего "или как", Виктория. Боже, как приятно именовать вас так же как и мою "хозяйку", Викторией. Ваша предшественница уже обладала достаточным потенциалом, а поскольку заранее определённого будущего не было, наше дело было его создать. И Виктория Знаменская, а не я справилась с этим "на пять баллов". Став врачом, она сделала больше, чем любой доселе известный медик, а став президентом, она сделала больше, чем любой монарх. Мы, американцы, очень любим подчёркивать важность монархии для России. Думается вы, Виктория, согласитесь, что хотя ваша должность и называется "президент", фактически вы - королева, а ещё более фактически - императрица и царица всея Руси. - в тоне и голосе гостьи не было ничего подобострастного или высокомерного - восьмизвёздочный генерал Астромедслужбы Земли, её американского сектора, просто перечисляла известные и нормативные факты. - Такая, какая должна быть у России практически постоянно, в общем случае - большую часть периода жизни.
  - Я - не волшебница, Юстара. Я - только учусь. В том числе и у моей предшественницы. - ответила Знаменская, не ставшая вслух именовать первую Знаменскую "великой". - И сравнивать меня с ней - это невозможное по причине ненормативности занятие. Она - прошла огромный путь, я же его - только начинаю.
  - И вы намерены совмещать свою работу с практикой врача? - улыбнулась гостья.
  - У меня нет других планов на этот счёт. - тихо ответила Виктория. - Мы должны окончательно стабилизировать Россию после тяжелейшего периода борьбы с Вирусом Очищения Цивилизации, вывести её на нормальный режим, а здесь я должна действовать не только как гражданский чиновник, но и как врач. Если хотите, как земский врач. Но и этому я ещё должна учиться. Так что я пока только посетила наши основные ближайшие и важнейшие мемориалы. На необходимый, важный и достаточный протокол у меня уйдут, полагаю, ещё максимум два дня. Завтра я проведу ещё протокольные мероприятия в Москве, потом - поеду по Центральному Кольцу России. Или по его части. Вернусь уже с полностью сформированным планом работы на ближайший год...
  - Поминутным... - проговорила гостья.
  - Согласна, поминутным. Разберусь с нарастающей волной недовольства - нам нужно снять эту волну и этим я займусь уже завтра и тем более - в поездке по центральному кольцу. Сколько на это уйдет времени - сказать не берусь, скажу так: я сделаю всё, что смогу, а сколько это займет дней или часов - не важно. Но постараюсь сделать всё максимально быстро. Я ведь не одна - у меня немало сторонников и немало противников, у которых я напряжённо ежедневно учусь. Сегодня вечером я вручаю звёзды героев спецслужб России группе офицеров и сотрудников Спецназа, а завтра утром - звёзды героев труда группе рабочих и крестьян с Дальнего Востока. После этого у меня с одиннадцати часов завтрашнего дня - снова поездка по мемориалам - я должна посетить всё Главное столичное кольцо, чтобы отдать нужную дань уважения - давно об этом мечтала и думала.
  - Согласна, это не протокольные мероприятия. - молвила гостья.
  - Как чиновник гражданского общества я могу назвать это протокольными мероприятиями, но как обычный человек я этого не сделаю. Для меня важно то, что везде, где я буду, я смогу встретиться с очень многими людьми и они увидят меня не за неприступными фигурами офицеров Спецназа, а рядом. Мне надо чётко и полно чувствовать самой, чем живут люди и ещё больше - знать и понимать их нужды и желания.
  - И заниматься медпрактикой... - вставил своё слово Дункан Беверс.
  - И заниматься медицинской практикой. В простых и сложных объёмах. Без всякой показухи и рисовки. - просто и тихо ответила Знаменская. - Но мне ещё очень многому следует научиться.
  - Госпожа президент, разрешите накрыть стол? - в беседку вошел капитан спецназа - её постоянный сопровождающий.
  - Разрешаю, господин капитан. - Знаменская встала. За ней встали гости. - Господа, давайте пройдёмся по радиусной аллее, сделаем несколько кружков по аренной аллее и продолжим наш разговор.
  - Через десять минут все будет готово, госпожа президент. - сказал капитан, уступая выход из беседки для гостьи. Следом вышел гость. Знаменская по своему обыкновению шла позади.
  - Зорян, мы подойдём через пятнадцать минут. Так что не спешите. - обратилась она к капитану. Тот кивнул и посторонился, давая возможность президенту догнать гостей.
  - Ваша медицинская практика - как и раньше медицина катастроф? - спросил Дункан, когда Знаменская поравнялась с ним.
  - Да. Иного я и не желала бы для себя. В России сейчас именно это направление наиболее способно смягчить последствия возвратного парадоксального удара после тяжелейшего периода борьбы с ВОЦ. Я буду оперировать и консультировать, буду вести лекции и семинары, а также проверять, контролировать и инспектировать, хотя, если честно, три последние вещи мне нравится делать меньше всего. Я не хочу не доверять людям больше, чем это требует Закон Безопасности.
  - А ваша семья? Ведь дети ещё маленькие... - сказала Юстара, беря президента под руку.
  - Мой муж Андриан Николаевич Орлов, находясь почти постоянно в Нижегородском военном округе Поволжского центрального командования, взял на себя все заботы о них, какие только возможны . Две дочери и три сына у меня живут сейчас в городке для офицерского состава, вместе с отцом. Там всё прочно - я в этом архиубеждена. Андриан - тот человек, которого они слушаются беспрекословно и понимают с полувзгляда. А я обязательно поеду туда надолго, как только решу прежде всего проблему Волны Возмущения. - сказала Знаменская, на мгновение погрузившись в приятные воспоминания. - Может быть, загляну и раньше. У нас там вся база: вилла, особняк и дачный коттедж.
  - А как с Президент-холлом? Вы также планируете сделать его закрытым, как этого хотела ваша предшественница? - спросил Дункан.
  - Закрытым только для праздных бесед. Там я планирую заниматься рабочими встречами в несколько более неформальной обстановке. Но трёпа и ничего не значащих разговоров я там допускать не собираюсь. - просто и чётко ответила Знаменская. - Я планирую подобрать себе участок под Москвой и построить там свой собственный дом, где я буду принимать гостей только для отдыха и приятных неделовых бесед. Возможно, он станет родовым гнездом для детей моих детей, для моих внуков и правнуков. Если они того захотят.
  - А как с журналистами? - спросила Юстара, улыбнувшись.
  - Их в пределы моего будущего собственного дома и участка я допускать по-прежнему не собираюсь. Для них открыты определённые части Президент-Центра и Президент-Холла и этого - достаточно. В России должна продолжаться и всемерно укрепляться традиция уважения к личной жизни каждого человека, за любое вмешательство в которую без согласия хозяев должна следовать быстрая и полная ответственность. - Знаменская не стала улыбаться. - Я много общалась с журналистами и всегда пыталась им внушить эту простую истину, но на своем новом посту я постараюсь сделать это намного более фундаментально.
  - А как же информцентры? - гости были осведомлены о планах России по созданию сети новейших хранилищ информации.
  - Далеко не каждый информцентр нашей страны и тем более - зарубежный получит доступ к личным данным жителей России. Этим будут ведать всего несколько центральных, региональных и местных информцентров. Капитан Семёнов недавно представил мне целый план, согласно которому должна быть установлена многоуровневая система доступа к личной информации о каждом гражданине. Уже многим россиянам надоело снова и снова в разных источниках читать о том, что кто-то женился, а кто-то с кем-то развёлся, кто-то что-то получил, а что-то кто-то отдал, кто-то на кого-то как-то посмотрел и кто-то кому-то что-то сказал. Я не перечисляю здесь все возможные вариации этого балагана. - спокойно и размеренно произнесла Знаменская. - Появление столь однотипной информации в таких запредельных объемах крайне вредно, оно ведет к обеднению эмоций и на этом материале молодёжь ничему не научится - ни жить, ни думать. А мы ведь уже несколько десятков лет не только говорим, кто и что сделал, но и называем при этом полные координаты и личностные идентификаторы. Это - не светская хроника, а форменное ничем не обоснованное и часто бесполезное и откровенно небезопасное копание в грязном белье и я намерена это прекратить, переключив внимание россиян на многие другие вещи. У нас уже восемнадцать лет, как больше трёх миллиардов человек населения и мы больше не можем засорять ноосферу открытыми однотипными отчётами о том, что кто-то что-то как-то получил, а кто-то что-то как-то потерял.
  - Кстати, а как вам удалось обойти парадокс, согласно которому в кризисные моменты рождаемость должна падать? - спросила Юстара.
  - Мы - немножечко другие, Юстара. У нас в критические моменты рождаемость подскакивает до заоблачных высот и чем дольше длится кризис - тем сильнее волна сопротивления, оказываемого народом России всевозможному негативу. А поскольку в такие моменты мы объединяемся как никогда прочнее, наши женщины способны в кратчайшие сроки нужным образом воспитать рождённых детей, а наши мужчины - поддержать и защитить и женщин и детей.
  - А как с ресурсами? - вставил свое слово Дункан.
  - В такие моменты мы не жмёмся и защищаем женщин всеми возможными средствами, ресурсами, методами и способами. Вскоре мы планируем начать подготовку к Общероссийской "Волне поддержки женщин" - это необходимо для стабилизации ситуации. Так что здесь мы будем совершенствовать нашу деятельность.
  - А как будут развиваться ваши отношения с зарубежными партнерами?
  - Программа остается прежней. Многоуровневая подготовка будет продолжаться, а с вводом в строй новой сети сверхкомпьютеров и суперкомпьютеров и системы Информцентров России мы получим новейшие и самые передовые на планете инструменты прогнозирования и планирования в режиме самого реального времени, что позволит нам переключить людские ресурсы на более продуктивную и интеллектуальную работу. Мы не собираемся давить на наших партнёров по ближнему и дальнему зарубежью, но собираемся ежесекундно доказывать, что давить на нас - безнадёжное и бесполезное занятие. Информцентры помогут нам перекачать всю возможную информацию в вычислительные центры и мы сможем увидеть наше прошлое и настоящее в таком масштабе динамики, какой раньше был просто недостижим. Но одновременно мы не будем бряцать оружием и играть на испуге окружающих. В целом наш путь ясен: баланс и всемерная защита и охрана нашего пути развития. На чужие пути мы не посягаем и посягать не собираемся.
  - Кстати, а как вы видите роль новейшей сети Информцентров?
  - Долгие века люди мечтали об инструменте, который бы позволил им взглянуть на происходившее в прошлом и происходящее в настоящем с самых разных точек зрения. Для нас информцентры - не только хранилища бесполезной и непонятной информации. Для нас они - инструменты познания нас самих. Но они будут выполнять и ряд новейших задач, цель которых одна: сделать Россию практически несменяемым членом союза стран Первого кольца. Мы должны уравновесить огромность территории, многочисленность населения и могучий потенциал с тем, чтобы все это, объединившись, превратилось в умную силу.
  - А как же быть с волной недовольства? - спросила Юстара.
  - Любой человек имеет полное и неотъемлемое право быть недовольным чем угодно. Все мы - очень разные. Тем более люди имеют право быть недовольными окружающими людьми, ведь, несмотря на тяжесть пройденного нами периода, россияне имеют право надеяться и рассчитывать на то, что в течение их жизни они смогут воспользоваться всеми благами нашей цивилизации, а не бесконечно страдать, жертвовать и затягивать пояса не видя и не чувствуя явной и понятной перспективы. Так что нынешняя и любая другая волна недовольства - обычное явление, но теперь она для нас приобретает характер рабочего момента, а не катастрофы. Мои сподвижники и коллеги уже работают над тем, чтобы максимально уменьшить накал страстей, но не бряцанием оружия и не применением всевозможных технологий усмирения, а тем, что наши люди ценят и любят больше всего - пониманием, готовностью и способностью реально помочь. Мы - власть, но мы - власть самого общества. Поэтому мы будем прежде чем применять насилие и прямую силу пояснять и разъяснять, будем входить в положение, будем помогать и помогать действенно, а не на словах. В этом - наша сила.
  - Но ваши коллеги-военные придерживаются несколько иного мнения. - отметил Дункан Беверс. - они хотят быть готовыми к неприятностям совсем иного, более экстремистского характера. - сказал гость.
  - Дункан. Мы - люди, каждый из нас - целая галактика. Как я могу запретить воинам быть воинами? Если они хотят выступить Стражами - как я могу им воспрепятствовать исполнить их долг? Их этому учили десятки лет, их к этому готовили и готовят ежеминутно. А экстремизм... Мы - люди, сотканы из противоречий. И экстремизм - только одно из возможных направлений этих противоречий. Не все люди - академики в понимании других людей. Мы не требуем от всех россиян только постоянной высочайшей подготовленности. Но мы не можем исключать необходимости перехода от слов и гуманизма к силовому варианту. Если руль можно повернуть только силой - он будет повёрнут силой, но только - до момента стабилизации корабля. Потом сила снова неизбежно и быстро уступит место разуму. И армия, выполнив стабилизирующую и корректирующую функцию, отойдёт в сторону, давая возможность гражданским институтам и инструментам продолжить выполнение своих и только своих функций.
  - Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. - проговорил Дункан. - Мистика какая-то.
  - Никакая не мистика, Дункан. Человек - пограничное существо. Он не может быть только плохим или только хорошим, он не может быть в чём-то только плохим, а в чём-то только хорошим. Восприятие и реакция на мир, к примеру, пятилетней девочки отличается от реакции на мир десятилетней девочки, а восприятие двадцатилетней девочки по сравнению с восприятием пятнадцатилетней - это вообще небо и земля. Сегодня кому-то из людей очень хочется покоя, хотя вчера хотелось горы свернуть, а кто-то проснулся от спячки и хочет пешком подняться на ближайший восьмитысячник и он сможет это сделать, поскольку он хочет это сделать и готов к этому, хотя раньше и не подозревал о том, что располагает подобными силами. В нашей прошлой жизни было полно ситуаций, когда мы не могли найти вовремя и быстро ни профессиональных медиков, ни профессиональных военных, но в то же самое время мы находили множество людей, способных в критические моменты стать медиками и военными. Это не только война, но и мирное время с его проблемами и вопросами. Это простая гражданская жизнь, когда в случае чего рядом не оказывается ни медика ни воина, а есть только гражданские люди любых мыслимых профессий. Сделать так, чтобы каждый человек минимально необходимо был подготовлен к миссии священника, врача, воина и спасателя - одна из наших целей и наша мечта, которые кое-в чём уже обрели черты реальности. Мы не насилуем людей лишними знаниями и лишними тренировками, Дункан. Мы только раскрываем то, к чему они уже готовы. Одно дело - готовить парикмахера восемь лет и получить вопиющую, всем очевидную посредственность и совершенно другое - за несколько месяцев или за четыре года подготовить мастера высочайшего класса, способного не только творить, но и обучать, не только менторствовать, но и направлять, раскрывать потенциал. Мы хотим научить людей глубже разбираться и в них самих и в окружающих их людях, чтобы разочарование и боль в этих областях проявлялись как можно реже. Кому-то нужен авторитарный руководитель, чёткие планы и жесточайшая ответственность за малейший просчёт - по другому он жить, мыслить и действовать просто не может. Кого-то просто надо направлять, изредка помогать и ненавязчиво советовать - и он вспыхнет как неугасимый факел. А кому-то надо только указать цель и не мешать - и он сделает всё и даже сверх всё, чтобы достичь этой цели быстрее и полнее, а значит - профессиональнее. Любая попытка навязать какую-либо другую модель поведения и деятельности - это кровь, боль, смерть. Мы достаточно этого хлебнули в прошлом и эта похлёбка изрядно всем надоела. Мы разные, но в разности, способной жить отдельно и в разности, способной объединиться не только с себе подобными разностями, но и с противоположностями - наша сила. Сегодня человек не может выполнить и десятой доли норматива, а завтра - мы это чётко знаем - он выполнит десять нормативов. И если сейчас не случится чего-то экстремального - мы не будем требовать от этого человека сверхнапряжения и сверхвозможностей, поскольку нам трудно будет объяснить потом, для чего нужны были штурмовщина и жертвы. Мы просто пригласим временно свободного профессионала и он выполнит эту работу в срок и качественно, не претендуя ни на какие особые лавры. Мы научили людей основному принципу: мы все здесь временно и мы все здесь заменимы, поскольку смертны. Мы арендаторы всего окружающего мира, а не хозяева. Но арендаторов должно быть много и их действительно много и все они действуют не хуже, чем хозяева, поскольку пока идёт срок аренды мы - хозяева. Настоящий хозяин - это мы сегодня, хотя по сути мы всё берем в долг у будущих поколений и платим долги прошлого поколения. На мемориалах я снова слышала внутри себя один и тот же вопрос. Это не был вопрос "за что?". На него мне было бы трудно ответить. Это был вопрос другой - "Наша жизнь и смерть были напрасны?" И на этот вопрос я отвечаю однозначно: мы сделаем всё, чтобы жизнь и смерть любого человека не были напрасны. Именно этого ждут от нас наши предки, именно этого они желают для наших потомков, потому что придёт время и мы также зададим этот вопрос нашим будущим потомкам. Зададим, потому что все мы - только звенья гигантской цепи.
  - Хорошо, с цепочкой более менее ясно, а как же тогда с качеством звеньев этой цепочки? - спросила Юстара. - Я конечно, понимаю многие аспекты, но хотела бы услышать ваше мнение, Виктория.
  - Став медиком, став девушкой я всегда подсознательно задавала себе вопрос: а нельзя ли преобразовать чистый биологизм основного инстинкта так, чтобы продолжение рода из обязанности женщины превратилось исключительно в её великое право. Нельзя ли сделать так, чтобы отключить запрограммированное ослепление человеческих систем безопасности ради чисто биологического и физиологического процесса? Оказалось, что можно и на протяжении истории это уже было неоднократно. И теперь, на нашем этапе развития мы намерены поднять отношения двоих на качественно новый уровень. Мы хотим, чтобы мощнейший инстинкт служил разуму, а не только эмоциям и чувствам. Теперь, когда нас, россиян, уже не две сотни миллионов, а полновесных три миллиарда человек, и мы уверенно двигаемся к четырёхмиллиардной отметке, пришло, на наш взгляд, время подкорректировать программу, но не в сторону классического "одна семья - один ребенок". А также и не в сторону "одна семья - пятнадцать детей". Мы хотим найти и удержать в поле контроля и умного управления золотую середину, чтобы нежеланных детей не было вообще. К сожалению, сегодня в России они ещё есть и во время моей поездки по центральному региону я обязательно буду посещать Центры, где живут и взрослеют такие дети. И не только детям нужна семья, семье тоже нужны дети. Мы добиваемся того, чтобы не только мужчины были воинами и защитниками, но и того, чтобы мужчины были воспитателями и наставниками, были родителями. У нас почти не осталось противоречий во взглядах на способность мужчин воспитать детей, если так сложилась ситуация и женщины рядом нет. Мы уже очень давно не отдаём детей слепо женщине, если не убеждены, что интересы и будущее детей в данном конкретном случае не пострадают. Наша нынешняя дифференциация проста - как есть парная семья и это нормально, так есть и семья из одного мужчины и детей - и это тоже нормально и есть семья из одной женщины и детей, что также нормально. По той простой причине, что и родители с детьми, и мужчины с детьми и женщины с детьми живут не на необитаемом острове, а среди людей, даже если эти люди - в сотне-другой километров от них. Долгие годы эта триада действовала на подсознательном уровне в обществе, теперь пришло время подарить этой триаде гражданские права в мире сознательной деятельности.
  - А как же тогда с противоположностью направленности мужчины и женщины? Ведь что ни говори - гибель женщины это большая катастрофа, чем гибель мужчины. - спросил Дункан.
  - Мы вышли из животного состояния и находимся на пути к воплощению в полевые, бесплотные структуры, но в нас уже заложены и задатки всевозможных животных и задатки всевозможных полевых существ, какими бы они ни были. Душа и тело - не проклятие человека, а ключ к новым возможностям и уровням его развития и реализации. И думать о том, что женщина предназначена только рожать детей и служить кухаркой и верной прихожанкой - значит нарываться на большие неприятности сегодня и в будущем. И думать о том, что мужчина предназначен только для быстрой гибели во имя чего-то там, предназначен для слепого и бездумного поклонения любой женщине, предназначен для рабского служения ей, любой, какой бы она ни была, и не предназначен для нормальной спокойной жизни, в которой он раскроется не как расходный материал, а как творец своей сферы - значит нарываться на ещё более крупные неприятности. Женщины-воины и мужчины-матери - не миф, а вполне обычный и потому - работоспособный и приемлемый вариант. Мы требуем от людей одного: понять, что именно они собой представляют сегодня, что они представляли собой вчера и что они хотят и могут представлять собой завтра. Остальное они додумывают и решают сами, а потом их подхватывают волны уже определившихся, сделавших выбор таких же как они людей и всё происходит самым естественным путем. Простите меня за многословие, я не привыкла часто облекать это в словесную форму. У нас это люди усваивают с самого раннего детства. И часто - на бессловесном уровне.
  - Как вы любите говорить, Виктория, это всем и каждому понятно без слов.
  - Вы правы, Юстара. Но мне это приходится говорить редко.
  - Как и многое другое. Есть много вещей, которые вы, россияне, понимаете автоматически и предельно полно и глубоко, а другие вынуждены читать и воспринимать сотни тысяч страниц, смотреть сотни часов видеоматериалов и не понимать даже десятой части.
  - Как и многое другое. Давайте вернёмся и воздадим должное божественной пище. - Знаменская решительно свернула в радиусную аллею и гости последовали за ней.
  
  Дальнейший разговор был обычным. Знаменская ненадолго сбросила с себя облик чиновника-президента и отдалась светской свободной беседе, много улыбалась, шутила, отвечала на комплименты гостя. Время незаметно приблизилось к часу дня.
  - Господа, прошу извинить. У меня ещё очень много работы и без её выполнения многие люди могут пострадать. - Знаменская поднялась. - Где вы остановились?
  - В гостинице "Липки", Виктория. - ответила Юстара Блаус.
  - Хорошо. Если будет возможность, я загляну к вам. А сейчас простите. - она кивнула подошедшему старшему лейтенанту спецназа. - Это Валерий Бодров, старший лейтенант сил специального назначения России. - отрекомендовала она вошедшего. - Он будет вашим сопровождающим. Валера, проследи, чтобы гостям показали всё, что они попросят, в наших обычных пределах. Пусть ни в чём не нуждаются.
  - Хорошо, Виктория Станиславовна. - Валерий кивнул гостям. - прошу следовать за мной, господа. Мы отвезём вас куда пожелаете.
  - Мы не прощаемся, Юстара. - Знаменская обняла и поцеловала гостью,- И с вами, Дункан, мы ещё увидимся обязательно. - она обменялась с гостем крепким рукопожатием. - Успехов, удачи и спокойствия вам, господа. - прощальный кивок и Знаменская в сопровождении незамедлительно подошедшего капитана выходит через другой проём из беседки и исчезает в тоннеле, образованном сросшимися вершинами кустов. - Так, что у нас по плану дальше?
  - Встреча с Советом России, госпожа президент.
  - Материалы готовы, Зорян?
  - Ждут вас в референтском зале, госпожа президент.
  - Хорошо. - она кивнула открывшим дверь сержантам морской пехоты России, ответила на уставное приветствие подошедшего начальника караула - майора спецназа и легко поднялась по довольно крутой служебной лестнице к референт - этажу. В референтском зале она поздоровалась с юношами и девушками, сидевшими за экранами мониторов и собрала с ближайшего стола заранее заготовленные для неё пачки дисков и стопку листков с убористым текстом.
  
  Вторая Знаменская. Власть Информации
  
  - Госпожа президент. - к ней подошла капитан Ланская. - Гости залегендированы. Старший лейтенант Бодров отвёз их в гостиницу "Липки". Они пожелали осмотреть историческое кольцо Москвы. Их заинтересовал период двадцатого и двадцать первого столетий.
  - Хорошо. - Знаменская пробежала взглядом веером раскрытые в её послушных пальцах листки пластика. - Сейчас я просмотрю в режиме урагана эти диски и через пять минут буду готова. - Она краем глаза отметила, что капитан Зорян Скляревский о чём-то говорит с дежурным референтом, а Ланская, слушая президента, в своей обычной манере "перещёлкивает" на ближайшем дежурном мониторе проблемные выжимки из видеоканалов мира. Углубившись в созерцание мелькавших перед ней картинок и недлинных текстов, Знаменская ненадолго отключилась от окружающего мира.
  
  - Итак, каковы у нас самые горячие дела? - спросила Знаменская, ровно через восемь минут садясь в своё кресло у круглого стола, за которым собрался весь Совет России. - давайте начнём с проблемы волны недовольства.
  - Мы с самого начала волны увеличили помощь нуждающимся и пострадавшим, но это снимается подволной чисто эмоционального недовольства. Служба Безопасности разбирается с этим уже три дня.
  - Центры выявлены?
  - Почти в каждой области по нескольку штук.
  - Как у нас с совмещением волн?
  - Мы готовы. - сказал начальник Службы Безопасности России.
  - Тогда в дело вступают контрпропагандистские подразделения и одновременно - система зачистки. - сказала Президент.
  - Разрешите действовать?
  - Разрешаю. - Президент кинула взгляд на контрольные экраны, давно украшавшие каждое из мест за круглым столом. - План пи-эр-шестнадцать - в действие.
  - Есть.
  Знаменская знала до деталей, что за этим последует. На контрольных экранах было видно, как мигнув, переключились канальные ретрансляторы передающих центров и вместо заунывных передач, ведущие которых перемывали недостатки и слабости существующей новой власти, возникли информационные блоки, превосходно обходившиеся без живых ведущих и дающие чёткую и предельно понятную информацию о непрофессионализме конкретных местных органов массовой информации. Могучие фильтрационные установки взяли на себя миссию невода, запущенного в инет-трафик и в интернет-пространство планеты, киберпауки по линиям связи добрались до работавших в импульсном режиме "чернильных мешков" и намертво заблокировали им выход в сети.
  Под прикрытием немедленно полученных ордеров Судебной Системы России спецназовцы брали штурмом редакции и офисы электронных и немногочисленных нарушивших общественное равновесие оппозиционных печатных изданий, блокировали работу и клали перед оторопевшими редакторами и руководителями офисов список прегрешений каждого из сотрудников за последние пять лет. Одного взгляда на чёткие таблицы было достаточно, чтобы прекратить любое сопротивление. Одна за другим на экранах гасли плашки, обозначающие узлы, подпитывавшие недовольство.
  - Система идеологического подпитывания недовольных уничтожена. Офисы опечатаны и взяты под охрану техникой и людьми. Персонал в массовом порядке пишет вручную заявления об уходе и даёт рукописные подписки о неучастии в любых подобных акциях в течение всей жизни. Разъяснение сделано полностью и достаточно глубоко. - докладывал вошедший в зал подполковник Службы безопасности России. - Многие сразу берут семьи и уезжают подальше в глубинку. Но мы и там будем их контролировать.
  - Как с режимом контрпропаганды?
  - Машина действует успешно и устойчиво.
  - Не допускайте излишнего рукоприкладства. - распорядилась президент. - Это всё же оппозиция, а не преступники.
  - Хорошо, госпожа президент. - подполковник вытянулся и щелкнул каблуками.
  - Как с волной обеспечения?
  - За два дня в любой области страны будут проведены и окончены все необходимые снабженческие операции. - доложил один из членов Совета России. - Мы не затронули резервные и стратегические запасы, сманеврировали реальными обычными потоками.
  - Добро.
  - Есть проблема социального характера, президент. - подал голос капитан службы информации России.
  - Подробнее, господин Ивлев. - Знаменская посмотрела на него, затем перевела взгляд на экраны. - Слушаю вас.
  - По сетям информации уже прошли данные о том, что вы завтра убываете в поездку по центральному кольцу России. Люди хотят знать, смогут ли они с вами пообщаться до вашего отъезда.
  - Москвичи?
  - Да.
  - Передайте им, что я обязательно встречусь с ними завтра до отъезда.
  - Когда, госпожа президент?
  - Я же говорю - до отъезда. Точнее сказать не могу. У меня ещё может затянуться прессконференция после награждения наших рабочих и работников сельского хозяйства. Напомните им, что не я устанавливаю в обычных условиях сроки окончания таких прессконференций.
  - Хорошо. Как быть с награждением рабочих и крестьян?
  - Они уже прибыли в Москву?
  - Да, госпожа президент.
  - Предоставьте им всё необходимое, организуйте для желающих культурную программу, а завтра в десять часов утра я жду их в Президент-Центре в Малом зале.
  - Хорошо, госпожа президент. - капитан сел.
  - Боюсь, что завтра в Президент-холле будет жарко, Виктория Станиславовна. - тихо сказал ей сидевший слева первый вице-президент России Кузьма Минин.
  - Кузьма Ильич, я также понимаю, что завтра может быть всё, что угодно, но мы должны действовать, а не излишне прогибаться под экстремистов. - ответила Знаменская. - Наградить рабочих и крестьян я обязана? Обязана. Они это заслужили и они будут награждены точно и в срок. А со смутьянами мы разберёмся. Не в первый раз и не в последний. Давайте рассмотрим следующие вопросы...
  Заседание Совета России продолжалось до четырёх часов дня. В половине пятого президент ненадолго уединилась в своем кабинете, знакомясь с личными файлами награждаемых сегодня офицеров, сержантов и солдат Спецназа России. Ланская подавала все новые и новые пластики.
  - Всего тридцать человек, госпожа президент. - сказала капитан.
  - Хорошо. Прессконференция после награждения... Как журналисты?
  - Боюсь, что они не будут в восторге от нашей активности по подавлению очагов идеологической обработки. Это рискует стать основной темой разговора на прессконференции. -
  - Что-ж. Закончим мы с награждением в половине восьмого, не раньше, а начнём в шесть. А как всё же со встречей с идеологами?
  - Мы можем найти пятерых. Они пока что ещё не рванули на "дно". - сказала Ланская. - Но...
  - Подержите их в гостинице под охраной до начала прессконференции. Потом доставите в зал. А там я поработаю и с журналистами и с ними.
  - Хорошо. - Ланская черкнула что-то на экранчике ридера. - Будет сделано. Прессовать этих идеологов можно? А то ведь до сих пор многие не успокоились.
  - Если будут очень выступать, то - попрессуйте, в рамках допустимого.
  - Разрешите идти?
  - Идите. - президент кивнула. Ланская встала, надела берет, поправила его перед зеркалом и вышла из кабинета. Виктория Станиславовна вернулась к изучению документов на награждение и затем просмотрела ещё раз данные по проведённой специальной операции.
  Награждение офицеров и солдат специальных сил России прошло быстро и по деловому. Знаменская тепло поздравила награжденных и покинула Георгиевский зал, где в России традиционно награждали только воинов.
  Ещё с порога, входя в прессконференционный зал, президент ощутила негативный заряд собравшихся журналистов. Ланская шла слева и рядом, следом за ней печатал шаг двухметрового роста сибиряк Иван Берлогов - начальник Аналитической разведки Совета Президентов. Когда все трое сели на свои места, среди журалистов пробежал шепоток и сразу взметнулась в воздух чья-то рука. Знаменская посмотрела в сторону вызвавшегося говорить и сразу определила, кто он и что сейчас может сказать.
  - Говорите, Лесь Бижан. Слушаем вас. - сказала Знаменская.
  - Почему вы заткнули рот оппозиции? Почему вы лишили людей, отдавших годы работе в средствах массовой информации, устроиться теперь на любую работу? Почему ваши люди опечатали уже готовые к выходу в свет материалы?
  - Оппозиции никто рот не затыкал. Это раз. Лишение права работать для людей, которые поставили под угрозу стабильность общества и его безопасность - стандартная мера защиты в человеческом обществе для таких случаев. Это два. Уже готовые к выходу материалы опечатаны по причине ликвидации структур подготовивших их изданий. Выпускать их в системы информации анонимно - квалифицированное законом преступление и мы этого не допустим. Это - три. У вас всё? - холодно отчеканила Знаменская.
  - Нет не всё. Почему вы используете спецназ? Разве недостаточно полиции или сил гражданской безопасности?
  - Спецназ используется в таких случаях в силу закона. Полиция и силы гражданской безопасности занимаются своими проблемами и вопросами и их участие в операциях такого рода законом не предусмотрено. - отчеканила Знаменская. - Теперь у вас всё?
  - Нет не всё. Вы заменили блоки информации, показывающие реальное положение дел блоками, прославляющими и восхваляющими ваш режим. Вы блокировали подсети инета и интернета, обрезали доступ за рубежи России. Это уже почти хунта.
  - Любая критика, которую вы в том числе называете показом реального положения дел, должна по нашей традиции, сопровождаться просчитанными предложениями по исправлению ситуации. Согласны? - обратилась Знаменская уже не к интервьюеру а ко всем присутствующим "рыцарям пера и клавиатуры".
  - Согласны. - загудели журналисты. Лесь Бижан не обратил на изменение настроения коллег должного внимания и, как оказалось, напрасно.
  - В блоках, которые показывались более чем по пяти тысячам каналов центрального кольца была только критика. Были там предложения или какие-либо схемы исправления ситуации?
  - Не было. - одобрительный гул стал чётче и явственнее. Отметив, что оппозиция среди журналистов оформляется и укрепляется, Знаменская перешла в наступление.
  - Критика, которая не предусматривает одновременного предложения просчитанных до мелочей доказательных и реальных вариантов решения проблемы, исправления ситуации или обхода опасных недоразумений, является неконструктивной. Согласно новейшему Кодексу информации России, статья две тысячи сто шестьдесят шестая, пункт третий,- Знаменская проговорила это чётко с отчётливыми паузами,- такая критика со стороны любых средств массовой информации рассматривается именно как неконструктивная и потому наказывается. Перечислять меры наказания? - Президент выпрямилась и немигающим взглядом кобры сканировала зал. Под его тяжестью журналисты зябко поеживались.. - Вижу - не надо. Среди наказаний, санкционированных судебной системой России, предусмотрена и ликвидация допустивших такую критику средств массовой информации любого типа, вида, размера и подчинённости. Что мы и сделали. - Знаменская сделала короткую паузу. - Согласно тому же новейшему Кодексу Информации России, статья три тысячи восемьсот пятьдесят шестая пункт пятнадцать, сотрудники ликвидируемых в таком случае средств массовой информации имеют одно право: право выбрать работу по правилам Закона или увольнение. Они сделали свой выбор - пожелали уволиться. Это было их собственное свободное решение. - Она достала из папки и веером подняла листки рукописных заявлений. - Вы все знаете, что в таких случаях пишутся не принтерные, а личные, исключительно рукописные заявления. Кто из вас желает убедиться в их подлинности?
  С разных концов зала поднялись несколько журналистов. Через минуту пять человек, среди которых были две женщины, передавали друг другу листки. Это и были идеологи журналистского движения. Они впились глазами в поданные материалы и воцарилась нелёгкая тишина. Просмотрев их, они закивали головами.
  - Заявления подлинные, господа. - выдохнул самый старший среди идеологов - сорокапятилетний журналист. - Здесь нет никакого обмана.
  - Вы не правы. - парировала Знаменская. - Обман есть. Обман - среди вас, в этом зале.
  - Что вы имеете в виду? - журналисты, стоящие у стола президиума изумленно воззрились на президента. - У нас тут...
  - Среди вас - трое журналистов, которые сагитировали вас задавать эти и многие другие каверзные вопросы. Я таких вопросов не боюсь, но всегда довожу дело до логического конца. - Знаменская поднялась во весь рост, выпрямилась и её взгляд мгновенно выцелил двух мужчин и женщину. - Сами подойдёте сюда или вас подведут ко мне мои коллеги? - она посмотрела на стоявших у стола журналистов, уже потерявших былой боевой задор.
  - Что вы стоите и сидите? - зашикали на троицу сидевшие журналисты. - Не слышали - вас зовёт Президент.
  - Она одна. Пусть сама подойдёт к нам. - произнёс тридцатилетний мужчина, демонстративно оставаясь сидеть, тогда как его коллеги - мужчина и женщина встали.
  - Хорошо. - произнесла Знаменская. - Я - подойду. - Краем глаза она отметила, что Ланская и начальник аналитической разведки Совета Президентов остались сидеть недвижимо.
  Дальнейшее журналисты не поняли: спустя долю секунды Знаменская стояла перед сидевшим в кресле мужчиной, легко отодвинув окружавшие её кресла вместе с сидевшими в них журналистами. Обалдевшие операторы видеокамер таращились на проплывавшие по мониторам кадры повторов записи, но ничего не понимали - был момент, когда президент была запечатлена на своем месте за столом президиума и был момент, когда она уже стояла у кресла, где вальяжно расселся возмутитель спокойствия. И никаких промежуточных кадров, заметных на покадровой перемотке просто не было.
  - Как видите, я - не барыня, сама подошла к вам. - холодно произнесла президент. И мне начхать на то, что вы не встаёте, когда рядом с вами стоит женщина. Я и это способна пропустить мимо внимания и чувств. Но вот это, - она веером распустила в поднятой на уровень лица сидевшего журналиста ладони листки пластика. - я, как президент России - не пропущу и не прощу. - она поймала изумлённые взгляды журналистов, уловила протянутые к ней руки и спокойно отдала листки. - Читайте. - она застыла на несколько минут, пока журналисты вчитывались и вглядывались в строчки и изображения. - и решайте сами свои журналистские проблемы. Если кто почувствовал, что у нас имеется такое и на него - советую подумать очень крепко над своим будущим. Читайте. А для тех, у кого есть вопросы по другим проблемам нашей жизни и международного положения - прошу через пять минут ко мне в малую гостиную. Вас проводят туда. - она взглянула вправо и повскакавшие со своих мест журналисты мигом освободили проход.
  Вернувшись к столу президиума, Виктория подошла к ожидавшей её пятёрке журналистов.
  - Просим простить нас, госпожа президент. - сказал мужчина.
  - Извинения приняты. Ознакомьтесь с пластиками, там немало интересного. Всё, господа, прессконференция будет продолжена через пять минут. Приходите. - с этими словами Знаменская покинула зал и вошла в малую гостинную.
  Здесь было всего около сорока стульев и небольшие столики. Знаменская подумав, села за один, стоявший у стены. Через несколько минут предусмотрительно прикрытая сержантом службы охраны дверь гостинной приоткрылась. В люстрах медленно разгорались дополнительные светильники. Зашелестел кондиционер, помогавший прямой приточной вентиляции. В комнату стали проходить журналисты. Вид у них был сконфуженный.
  - Продолжим, господа. - сказала Знаменская, очнувшись. - Понимаю, что вы хотите сказать и знаю, что именно вы хотите спросить. Мои предшественники провели большую работу и теперь пришёл мой черёд делать эту работу дальше. Я не буду оригинальна и использую на новой базе и с новыми возможностями всё, что уже было до меня. Так что то, чему вы были свидетелями во время первой части прессконференции - едва ли одна стомиллионная часть возможностей, могущих быть реализованными. Так было всегда. Если помните, одним из руководящих лозунгов многих времен и народов было: будущего нет, поскольку мы ежесекундно создаем его сами. Ваши коллеги хотели, чтобы я начала оправдываться, а затем "откатила назад" и не стремилась больше удержать корабль на плаву и на курсе, смирилась и свыклась с тем, чтобы бардак сохранялся до бесконечности и никто за это не нёс ответственности? Этого не будет. В медицине есть терапевты и есть хирурги. Я прошла обе школы и стремлюсь быть и оставаться профессионалом в них обеих. И призываю вас также быть профессионалами в своей области. Наши предшественники написали толковый Кодекс Информации, в котором чётко расписали всё, что способствует стабильности общества на информационном уровне. Такого кодекса ещё два века назад просто не было. А вы его не читали или читали недостаточно внимательно. Знаю, шесть тысяч статей - не слишком приятное чтение, но если вы будете нарушать его положения, то дадите возможность мне и моим сподвижникам применить к вам санкции, а их там предостаточно. - она сделала короткую паузу, обвела мягким и быстрым сканирующим взглядом собравшихся профессионалов стилуса и клавиатуры.
  - Мы впервые за тысячелетия российской истории имеем возможность удержать наше общество от падения, поскольку отслеживаем и фиксируем все детали и все взаимосвязи. Если вы встанете в разрушительную оппозицию - мы вас сметём. Наши далёкие предки прошляпили возможность достичь вершин организованности и совершенства, сделали шажок назад - и получили гору проблем. Теперь мы имеем работоспособные ограничители и регуляторы, которые я и мои сподвижники разрушать не позволим. И прежде всего мы не позволим вам, журналистам, обманывать народ страны. Через несколько лет вся Россия будет купаться в информационном океане и нам потребуются десятки тысяч профессионалов, способных работать быстро, глубоко и качественно, за что, как вы сами понимаете и знаете, будут и соответствующие поощрения. Для тех, кто устанет и не сможет выдерживать этот ритм и темп - у нас есть широчайшая полоса "ожидания и спокойствия". Пожалуйста, концентрируйтесь на чём-то одном и работайте в привычных вам объёмах и масштабах. Захотите выступить инспекторами, контролёрами и экспертами, а также арбитрами от лица частей нашего народа - милости просим в "оппозиционную полосу". Но если вы скатитесь ниже - вся пирамида вас раздавит. - Президент сделала ещё одну короткую паузу. -
  - Это не надо даже доказывать. О тех листках, которые я раздала вам по поводу ваших коллег, которые кстати даже не явились сюда, что, впрочем, и понятно... Такие материалы ведутся на каждого из вас. Мы переходим к полной записи нашей российской истории и в ней будет всё - и славословие, и безразличный холодный анализ, и критика, и приговоры. Всё. Каждый из вас сможет в недалёком будущем просмотреть полный, без каких-либо купюр, отчёт о своей собственной профессиональной деятельности. Не скрою, занятие это малоприятное и весьма напрягающее. Но оно даст вам, каждому из вас и из ваших коллег, полную на сегодняшний момент возможность, крепко подумать над необходимостью сохранения прежнего курса в вашей деятельности или его изменения. Вы также знаете, что такие материалы велись на многих людей Земли и раньше самыми разными режимами. Но там был только компромат или точнее - негатив, который позволял человека уничтожить. Так?
  - Да. - загудели журналисты. Знаменская подождала пока гул стихнет и продолжила:
  - Я же смогу предложить вам систему, которая позволит знать не только компромат, но и обычные и весьма положительные качества и возможности каждого из вас. Я категорически против односторонности. Вы знаете мой родовой герб - три меча на щите вертикально остриями вниз и перед мечами - классические весы. Нам следует перестать шарахаться из стороны в сторону, когда шарахается только головной или только хвостовой моторные вагоны. Нам нужно научиться поворачиваться всем сразу и незаметно, но эффективно. Согласитесь, что это - намного безопаснее и естественнее. Я говорила о компромате, положительных качествах и возможностях, которые будут соединены в единую систему. Но кроме них будет информация о ваших деяниях как профессионалов - от самой первой публикации до самой последней. Если пожелаете, мы включим в систему и ваши наработки, которые до сих пор не были опубликованы. Но теперь будет писаться всё. И писаться будет полностью и по многим уровням. Раньше делались только отдельные попытки - теперь это будет система. - сказала Знаменская, обводя взглядом притихших журналистов. - а теперь я готова ответить на ваши вопросы. До десяти вечера, господа. Не позже...
  Вопросов было много. Очень много. Но Знаменская отвечала быстро, чётко и аргументированно. По-другому она не умела. Ровно в десять часов, когда индикатор секунд обзавёлся двумя нулями Знаменская поднялась и прощально кивнула журналистам. Те кивнули ответно и президент покинула гостиную в сопровождении капитана Татьяны Ланской, подошедшей к дверям импровизированного прессконфзала за минуту до окончания встречи. По её спокойному лицу Виктория поняла, что никаких особых проблем нет.
  - Татьяна Леонидовна, зайдёмте ко мне в кабинет. - сказала Знаменская, когда почувствовала, что капитан уже готова свернуть к лестнице, ведущей на этаж советников.
  - Хорошо, Виктория Станиславовна.
  В кабинете Знаменская не стала прикрывать дверь - в приёмной никого не было. Ланская подошла к столу в глубине небольшой комнаты. Президент открыла лежащую на столе папку и достала из верхнего ящика серванта небольшую коробочку.
  - Капитан спецназа России Ланская. - голос её прозвучал официально. Офицер подтянулась и выпрямилась. - Решением Президента России вы переводитесь в гвардию спецназа России с присвоением очередного звания - майор специальных сил России. - Знаменская открыла коробочку, достала знак и, подойдя к неподвижно стоявшей Ланской, приколола знак на лацкан. - Благодарю вас за службу.
  - Служу России. - Ланская козырнула.
  - Ну а теперь давайте без чинов, госпожа гвардии майор. - улыбнулась Знаменская. - Есть предложение - возглавить сеть армейских информационных центров, входящих в формируемую систему Информцентров России. Кроме вас с этим лучше никто не справится. - Знаменская села в свое рабочее кресло и жестом указала на кресло стоявшее напротив стола. - Каково ваше мнение?
  - Разрешите подумать до завтра, госпожа президент?
  - Хорошо. - Знаменская кивнула. - Ответы на возможные вопросы здесь. - она взяла из открытой папки конверт и протянула его новоиспечённому майору. - Любое ваше решение я пойму и приму.
  - Разрешите идти?
  - Идите, Татьяна Леонидовна. Спокойной вам ночи.
  - Спокойной ночи, Виктория Станиславовна. - капитан вышла. Виктория углубилась в работу, пододвинув к себе несколько пухлых папок.
  
  Вторая Знаменская. Адриан Орлов
  
  - Виктория, ты слишком много работаешь. - раздался такой знакомый голос и мягкая ладонь коснулась её руки, державшей стилус. - Выдержать сегодняшнее награждение, прессконференцию в двух частях да ещё и встречу с нашими зваными гостями. - твоё обычное рабочее меню. Но мне это меню уже не нравится.
  - Андрин, - Виктория не стала оборачиваться. - Я работаю. К тому же надо просмотреть ещё материалы по завтрашнему награждению. Я не хочу это переносить в жилой сектор Президент-Холла. Садись рядом, может, подскажешь чего.
  - И подскажу, Викта,- Андриан Николаевич Орлов, гвардии полковник Специальных сил России сел на бесшумно придвинутый к столу табурет. - Что ты удумала? Награждать меня? Зачем?
  - Как зачем? Норматив ты выполнил? Выполнил. Так что изволь принять награду, как ты любишь выражаться "на общих основаниях". Вот если мне придётся награждать тебя вне обычного церемониала - на это обратят весьма пристальное внимание.
  - Ну ладно. - согласился Андриан. - Вижу, ты закончила с текучкой. Давай просмотрим наградные сводки..
  - Давай.
  Они углубились в чтение коротких характеристик.
  - Сорок человек. Не меньше, чем сегодня. - проговорила Знаменская.
  - Ты назначила на десять?
  - Да. Как у тебя с завтрашним графиком, Андрин?
  - Какой у тебя радиус? - уклонился от ответа Орлов и президент поняла, что у её главного друга образовалось окно в весьма плотном расписании.
  - На этот раз я не смогу охватить север, придётся, к огромному сожалению, ограничиться Поволжьем. - сказала Виктория, вызывая на проекционную стену карту регионов России. - Жаль, но придётся действовать избирательно.
  - Ничего не жаль, Вита. Всем превосходно известно, что ты не можешь быть везде и всюду. Да и Поволжье для нас важно. Там немало проблем и вопросов. Твой визит туда поможет службам в других регионах сориентироваться, учесть необходимые поправки и, привязав к местным условиям, осуществить исправления и корректировки вполне профессионально.
  - Спасибо, Андрин. - Знаменская поцеловала его в щёку и прижалась к широкой груди мужа. - Твой сюрприз удался. На транспортном рейсовом военном самолёте летел?
  - Ну куда же мне деваться от жены, которая, будучи врачом, гоняет на истребителях не хуже первоклассного пилота. - улыбнулся Андриан Геннадьевич. - Ты ошарашила Ланскую по полной программе. Она думала, что до звания ещё два года.
  - Она выполнила норматив майора три дня назад, а норматив гвардейца подтвердила в третий раз на тренировке шесть дней назад. Я не хочу объясняться с Инспекцией по кадрам, поскольку у меня нет никаких мыслимых и немыслимых оснований не присваивать ей звание и не переводить в гвардию специальных сил России. - ответила Знаменская. - Небось отмечают до сих пор...
  - Угу. В её комнате уже четверть часа - смех и музыка. Татьяна Леонидовна играет на гитаре, а поёт - сам стоял три минуты и слушал.
  - Аплодисменты были?
  - Весьма похожие на овацию. - Андиан обнял жену покрепче. - мы закончили со сводками?
  - Закончили. - Знаменская закрыла папку и откинулась на спинку кресла. - Всегда думала, что руководящее кресло такое жёсткое, а оно временами может быть очень мягким.
  - Не более чем субъективное сиюминутное ощущение. - Андриан Геннадьевич встал. - Так мы идём?
  - Идём, Андрин. - Знаменская встала и подала руку мужу.
  Вдвоём они миновали выход с президентского этажа, прошли к парадной лестнице, ответили на уставное приветствие караульных офицеров и вышли под козырёк служебного подъезда. Подкатила "Волга" с президентским флажком на капоте. Капитан-водитель козырнул президенту и её мужу, открыл дверцу. Через десять минут машина остановилась у подъезда жилого корпуса Президент-Холла. Начальник караула отдал рапорт, сержанты широко открыли двери и президент с мужем вошли в вестибюль. Двери за ними закрылись.
  - Катаемся на машинах на тридцать километров. - проговорила недовольно Знаменская, но Орлов знал причину её недовольства. - Совсем как старорежимные баре.
  - Не бери в голову, Викта. - сказал Андриан Геннадьевич, когда они закрыли за собой дверь президентского крыла. - мы сегодня не могли позволить себе четыре часа идти пешком.
  - Если не шесть. - проговорила Знаменская, проходя в свою гардеробную. - Ты не ответил на мой вопрос, Андрин. Как у тебя с графиком?
  - Два-три дня я свободен. Надеюсь, о детях спрашивать не будешь?
  - Нет, я получила информацию от них самих. Они по-прежнему боготворят тебя. И я довольна. - она вышла из гардеробной в домашнем платье спокойной расцветки. - Давай выпьем чаю, погутарим и ляжем спать?
  - Давай. - Орлов вышел из своей гардеробной в домашнем свободном костюме. - Только чур - готовлю чай я. А ты отдохни.
  - Хорошо.
  Утром в шесть часов Знаменская была уже на ногах. Через полчаса к ней присоединился и муж. Вдвоем они быстро позавтракали.
  - Мой кабинет ты ещё не ликвидировала? - улыбаясь спросил Андриан Геннадьевич.
  - Нет. Ты у меня всегда при мне. - улыбнулась в ответ отдохнувшая Виктория.
  - Знаю. Тогда давай подождём машину и поедем, поработаем до десяти часов.
  - Ждать нечего. - сказала Знаменская. - Володя, Владимир!
  - Да, Виктория Станиславовна. - в кухню вошел вчерашний капитан-водитель. Он козырнул офицеру и обратил свой взор на Знаменскую. - Машина у подъезда, всё в порядке.
  - Тогда - по коням. - Знаменская встала. Следом за ней поднялся и Андриан Геннадьевич. - Нас ждут.
  
  Вторая Знаменская. Награждение достойных
  
  Через четверть часа машина остановилась у служебного подъезда Президент-Центра. Выслушав доклад начальника караула, Знаменская задала несколько вопросов, выслушала ответы и кивнула сержантам, распахнувшим перед ней двери. Сегодняшнее утро до десяти часов было свободным от протокольных встреч и она вместе с мужем быстро поднялась на президентский этаж.
  - Я - к себе. - коротко сказал Андриан Геннадьевич.
  - А я - к себе. - в тон ему ответила Виктория Станиславовна.
  Проводив взглядом входившего в кабинет главного друга, она открыла дверь своего кабинета и через несколько минут никакая сила не могла бы оторвать её от ознакомления с валом информации.
  - Госпожа президент. Девять часов сорок пять минут.
  - Знаю. Спасибо, Света. - Знаменская, не отвлекаясь от чтения бегущей строки, нашарила сенсор на засветившейся виртуальной клавиатуре. - приготовили зал Трудовой Славы?
  - Да. Всё готово. - откликнулась руководитель Службы протокола Светлана Таривердиевна Билыч, имевшая степень доктора всемирной культурологии и степень доктора истории Евразии. - Ваш костюм...
  - Через минуту я выйду. - Знаменская погасила экраны и метнулась в гардеробную.
  Как она и обещала, через минуту она появилась в служебной приемной. Светлана Билыч ждала её здесь, с лёгкой укладкой папок и укладкой коробочек со знаками отличия.
  - Благодарю, Света. - просто ответила Знаменская на её кивок. - без вас я бы точно зачиталась ещё минут на сорок.
  - Мы бы обязательно сдублировали через несколько минут, Виктория Станиславовна. - ответила руководитель Службы протокола. - Идёмте?
  - Безусловно. Идёмте.
  По пологому пандусу они поднялись на два этажа в зальный уровень. Теперь перед президентом и её сопровождающей открылись двери Зала Трудовой Славы. На этот раз не было громового возгласа распорядителя "Президент России Виктория Знаменская". Переступив порог, президент увидела встающих со своих мест награждаемых, их родственников и друзей, подошла к столику.
  - Прошу садиться. - она подождала пока присутствующие сядут, а двое молодых людей в штатском закроют дверь и замрут, встав по бокам коробки шлюза. - Сегодня Россия награждает вас высшими отличиями за профессиональную деятельность. От имени народа России, от имени членов Руководящего Кольца России, от имени членов Совета Президентов России, от себя лично я поздравляю всех вас и ваших родных и близких с высокими наградами. - Знаменская раскрыла первую папку. - сборщик Апрелевского завода "Мередиан" Петр Константинович Славов.
  Подошедший мужчина принял из рук президента папку с дипломом героя труда и подождал, пока она приколет ему на лацкан строгого костюма знак награды. Обменявшись с ним рукопожатием, Знаменская кивнула и он вернулся на свое место.
  Теперь не было принято благодарить кого либо в ответных речах. Они звучали крайне редко и в этот раз процедура была предельно сокращена дополнительно - награждённые спешили вернуться в коллективы.
  - Ещё раз благодарю вас. Всего вам доброго. - Знаменская кивнула присутствующим, подождала, пока откроются высокие двери зала и вышла, сопровождаемая руководителем Службы протокола. На пандусе она кивнула ей:
  - Благодарю вас, Светлана Таривердиевна. - сказала она. - Мне необходимо побыть одной перед отъездом на Кольцо Мемориалов...
  - Понимаю, Президент. - женщина кивнула и направилась в коридор службы протокола.
  
  Вторая Знаменская. Размышления
  
  Знаменская спустилась ниже, вышла в переход, соединяющий корпуса Президент-центра между собой. Подошла на несколько минут майор Ланская, в нескольких словах выразила свое согласие с назначением на должность. Президент кивнула и советник ушла в боковой переход. Внимательно посматривая по сторонам, Знаменская отмечала уже сделанное и фиксировала недостатки и недоработки. Все сотрудники Президент-центра уже знали, что президент обладает даром видеть насквозь и даже не пытались отрицать очевидное. Но все отметки Виктория Станиславовна делала механически, её мысли были заняты совсем другим. Она думала о людях, в честь которых воздвигались мемориалы, многие из которых ей предстояло посетить уже в ранге президента страны. И эти мысли не были лёгкими и простыми.
  Шагая к своему кабинету, чтобы забрать дорожные комплекты и укладки - параллельно с Кольцом Мемориалов президент планировала посетить многие населённые пункты и районы Поволжья - Знаменская продолжала размышлять.
  "Россия только что выбралась из очень сложной ситуации. За время борьбы с Вирусом мы потеряли многих людей, которые своей жизнью и работой стали бы украшением любой страны. Но мы потеряли их здесь. Как теряли много десятилетий подряд на протяжении всей истории России. Закон Триады бил по нам своей плёткой расплаты за стихийность развития и каждый удар этой плетки выкашивал десятки и сотни тысяч людей. Когда-то в девятнадцатом столетии гибель полка считалась обычным явлением за несколько часов, позднее за несколько часов могла погибнуть целая войсковая армия. Теперь же у нас такое оружие, что за несколько часов могут погибнуть лучшие армейские подразделения на целых направлениях. - думала она, преодолевая очередной пологий спуск перехода. - И редко кто тогда вспоминал о потерях среди мирного населения. Когда-то ошибки, которые можно было предотвратить за несколько минут, считались нормой, хотя и платить за их существование приходилось порой по-царски.
  Когда-то неучей и безруких было две трети и это считалось весьма неплохим достижением любой демократии, какую только можно было сыскать. А теперь едва их количество выйдет за отметку в десять процентов - включаются механизмы самой жесточайшей чистки. Но всё равно в нашей истории чёрного больше чем белого и боли, крови, горя у нас в нашей истории намного больше, чем света, счастья, любви. - Здесь мысли Знаменской переключились. -
  До какого же свинского состояния мы дошли, если занятия сексом десятки лет именовали занятиями любовью. А удержать ненасильственным путём пары вместе на протяжении минимум тридцати лет мы не умели и не могли почти повсеместно. И ведь не задумывались о том, что за это будет необходимо весьма солидно заплатить. Не задумывались. Не задумывались, потому что подсознательно, но весьма превратно понимали, что наши предки уже во многом заплатили за наши сегодняшние и завтрашние художества. - Знаменская вышла из своего рабочего кабинета и свернула к лестничному блоку, выводившему к автотранспортному терминалу Президент-Центра. - Сколько же нам придётся чистить себя от этой непотребщины, сколько лет... Не дай бог, если в обычном режиме нам на это потребуется столько же веков, сколько мы художествовали... А ведь вполне рабочий вариант, если взять вторую треть возможностей и прогнозов. Сломать бы эту тенденцию..."
  
  Вторая Знаменская. Память (продолжение)
  
  - Госпожа президент, машины готовы. - доложил подошедший капитан-водитель, оторвав Знаменскую от размышлений. - Ваш выбор?
  - "Чайка", господин капитан, белая, универсал.
  - Хорошо, госпожа президент. - мастерски водивший любые транспортные средства офицер не удивился выбору президента. - Цветы уже приготовлены. Выбор?
  - Я сама выберу для каждого мемориала. - ответила Знаменская, кивая открывшим входные двери шлюза сержантам спецназа. - Идёмте.
  - Да, госпожа президент.
  Оказавшись в салоне, Знаменская взяла из огромной корзины, занимавшей весь грузовой отсек, несколько гвоздик и переставила их в вазочку, прикреплённую к стойке салона.
  - Володя, вот план маршрута. - она достала из кармашка развернувшийся пластиковый лист. - И, пожалуйста, не гоните. Я должна о многом подумать, время у нас будет в достатке, так что постарайтесь на перегонах не скоростить.
  - Хорошо, Виктория Станиславовна. - водитель кивнул и прикрепил план на пюпитр рядом с сенсорами управления. - Я закрываю двери?
  - Да. И приточную вентиляцию поставь пожалуйста в прямой естественный режим. Кондиционер не нужен. Пока ещё можно.
  - Хорошо. У нас после мемориалов - резиденция в Завидово?
  - Да. Туда мы попадём в лучшем случае в четыре часа дня, Володя.
  - Понимаю. - капитан включил двигатели. Зашелестел воздух в щелях декоративных решеток системы кондиционирования. - Трогаемся?
  - Да. Вперёд. - Виктория Станиславовна откинулась на диване и расслабилась, возвращаясь к своим размышлениям. В этот раз она ехала в полном одиночестве. Кроме водителя в машине никого не было и её сопровождали всего трое мотоциклистов - один спереди и два сзади. Зная, что если её вознамерятся убить, то убить смогут, Виктория уже давно примирилась с подобной перспективой и сделала то, что сделать хотела уже давно - предельно сократила число сопровождающих.
  
  Вторая Знаменская. Понять и преодолеть недовольство
  
  Поездка по мемориалам её вымотала и весь недлинный путь в Завидово она продремала в той же самой "Чайке". Пустая корзина была прикрыта покрывалом и только три гвоздики по-прежнему пламенели в вазочке, но теперь уже - на столике, в специально предназначенном для цветов углублении. Машина вкатилась в ворота внешнего периметра резиденции и Виктория очнулась.
  - Виктория Станиславовна. Приехали. Резиденция "Завидово". - водитель взглянул на президента в зеркало "заднего вида"
  - Хорошо, Володя. - Знаменская поправила причёску.
  - Мне в гараж? - водитель выключил двигатели.
  - Нет, пусть машина ждёт здесь. Выберите себе сменщика и пригласите его. - президент поправила цветы в углублении столика.
  - Можно Степана Ротмистрова, капитана?
  - Согласна. У него как раз по графику сегодня дежурство. Поговорите с ним и оба будьте готовы. Можете взять ещё одного сменщика. Сами выберете.
  - Хорошо. Вас проводить до этажа?
  - Не надо, спасибо, Володя, я сама. Мне о многом подумать надо. - Виктория открыла тяжелую дверцу и вышла, кивая подскочившему подполковнику - начальнику внешней охраны резиденции. Выслушав его доклад, она кивнула. - Благодарю. Вы свободны. - и жестом отказалась от сопровождения, открыв дверь входного шлюза резиденции. Выслушав доклад подошедшего капитана - начальника внутренней охраны резиденции, она кивнула и поднялась на второй этаж, именуемый президентским.
  Через несколько минут она закрыла за собой двери президентской квартиры и опустилась в мягкое кресло, стоявшее в глубине гостинной у старинной лампы с тканевым абажуром, украшенным коричневатой длинной бахромой. Её глаза закрылись и она погрузилась в чуткую дремоту, обрабатывая ту информацию, которую сегодня получила во время поездки на мемориалы и встреч с россиянами.
  По заведённой традиции президент России не прятался в таких поездках за спины сотрудников охраны, а Знаменская вообще в этот раз никакой охраны с собой не взяла - её сопровождал только старший лейтенант - мотоциклист, командир тройки мотоциклистов конвоя. Она знала, что лёгких вопросов ей задавать не будут и лёгкими эти встречи не могут быть - страна выходила из тяжелейшего периода. Но ещё там она почувствовала, что впереди её ждёт проблема, решать которую придется не когда-нибудь в будущем, а очень скоро, быть может даже сегодня. И потому она не отпустила уставшего водителя, попросив его подобрать надёжного сменщика и не одного, а двух. Она заранее знала, что такая просьба будет правильно истолкована и кроме сменщиков в машине окажутся спецназовцы числом не меньше четырёх и по уровню подготовки - не меньше чем гвардейцы.
  Ещё в дороге в резиденцию Владимир правильно понял усталость президента, дремавшей на мягком диване совсем не от излишней мягкости. Он знал от сопровождавшего её по мемориалам старшего лейтенанта-мотоциклиста, что она ответила на тысячи вопросов и встретилась лицом к лицу со многими людьми - от весьма спокойных до самых раздражённых и агрессивно настроенных.
  Попросив себя расслабиться, причем предельно, Знаменская уснула в том же кресле.
  В шесть вечера её чуткий слух стал беспокоить неясный гул, проникавший даже сквозь полуотключённую звукоизоляцию президентской квартиры. Открыв глаза, Знаменская напряглась, привычно сбрасывая расслабленность и фиксируя мелодию настенных часов. Её сознание, отфильтровав гул, выделило среди него полезную информацию и, пока женщина поднималась на ноги и поправляла покрывало на кресле, мозг уже выдал данные на "экран памяти". Выпрямляясь, президент уже знала, что резиденция находится в плотном кольце возмущённых людей и они вполне могут преодолеть забор и оказаться у стен комплекса за какие-то секунды.
  - Госпожа президент. Резиденция в осаде. Ваш выбор? - ожил динамик на столе.
  - Слушать, писать всю видео- и аудио-информацию в полном объёме с истинными таймкодами, фильтровать возгласы и крики, определять цели и возможные методы. - бросила Знаменская в бусинку наплечного спикера. - Оружие - не применять и наизготовку - не брать.
  - Есть. - донесся голос начальника гарнизона резиденции - полковника спецназа Казанцева. - Доклад через три минуты.
  - Жду. - Знаменская включила экраны и вызвала программу "покамерного" просмотра периметра и окрестностей. Её опасения подтвердились. Выйти и выехать из резиденции теперь не представлялось никакой реальной возможности - вокруг стояли тысячи людей. Можно было, конечно, вылететь - возможности имелись, но Знаменская, изучая внимательным взглядом изображения на экранах, сразу отмела подобную возможность.
  - Восемь тысяч человек вокруг резиденции. - донеслись первые слова доклада начальника гарнизона. - Женщин - ...., детей - ..., мужчин - ..., стариков -.... Основное требование - они желают видеть вас. Второе требование - они желают говорить с вами. Нарушать периметр пока не хотят, ждут, но могут это сделать.
  - Выявить зачинщиков, подстрекателей и проводников настроения. - сказала Знаменская. - вывести мне на шестой экран их расположение.
  - Сделано, президент. - донесся ответный доклад. - на экране.
  - Вижу. - Знаменская вгляделась в точки на схеме. - Дайте мне на боковые экраны инфо по ним. По каждому. Их всего тут шестьдесят человек. Так что давайте по три страницы сразу.
  - Есть.
  - Вижу. - Знаменская углубилась в чтение.
  - Разрешите отодвинуть их от ограды?
  - Они сами отойдут. Распорядитесь, чтобы они дали возможность уйти женщинам, старикам и детям. Проследите, чтобы их при выходе не задавили в такой толпе. - проговорила Знаменская.
  - Хорошо.
  На экранах было видно, как сотрудники резиденции в гражданском говорят со стоявшими ближе всех к ограде организаторами. Те пошептались со своими помощниками и через считанные минуты по нескольким коридорам толпу стали покидать многие старики, женщины и почти все дети.
  - Они настаивают на встрече с вами, президент. Причём - немедленно. - донесся новый доклад начальника гарнизона.
  - Хорошо. Какой у нас ближайший большой стадион? - обернулась Знаменская к вошедшему майору - заместителю начальника охраны резиденции.
  - "Старт". Вот здесь. - офицер несколькими нажатиями сенсоров виртуальной клавиатуры вызвал на главный экран план города. - Восемьдесят тысяч посадочных мест.
  - Хорошо. Скажите им, что я буду говорить с ними там.
  - Есть, президент. - майор кивнул и вышел из гостиной. Знаменская поморщилась - она совершенно не отдохнула после изматывающих встреч во время посещения мемориалов, а тут ещё это весьма сложное общение.
  - Госпожа президент. - в гостиную вошел капитан-водитель. - Машина готова. Четверо офицеров спецназа уже ждут. Мотоциклисты...
  - Мотоциклистов - не брать. - распорядилась Знаменская. - Мы поедем только на этой машине и поведёте её вы или ваш сменщик. Сами назначите.
  - Как так? Без конвоя? - капитан был явно недоволен.
  - Володя, вы пригласили сменщика?
  - Да. Старший лейтенант Владимир Борисов ждет. И мой второй сменщик, капитан Степан Ротмистров тоже будет. В водительском отсеке места хватит.
  - Давайте обойдемся без словопрений. - мягко парировала президент, выключая экраны. - Вас семеро, я одна. Этого достаточно. Я не среди людоедов. Так что не надо мотоциклистов, они только могут разозлить людей и тогда нам придётся туговато.
  - Убедили, Виктория Станиславовна. - вздохнул Владимир. - Вы, как всегда, очень убедительны.
  - Скажете это мне ещё раз, если мы вернёмся. - проговорила Знаменская, поправляя перед зеркалом причёску. - Идёмте.
  - Хорошо. - совсем не по-уставному сказал водитель, открывая дверь гостиной и ожидая, пока президент выйдет.
  - Кто повёдет? - Знаменская села на стоявшее посередине салона мягкое кресло. Рядом, по бокам, но на более жёсткие кресла сели двое офицеров спецназа. Ещё двое офицеров сели впереди и сзади президента на диваны.
  - Старший лейтенант Борисов. - ответил капитан-водитель, оборачиваясь. - Я подключусь при усложнении обстановки.
  - Хорошо. Вперёд. - Знаменская внутренее смирилась со стремлением офицеров спецназа всемерно прикрыть её и откинулась на спинку кресла. - Поехали.
  - Есть, президент. - ответил Владимир, кивая Борисову. - Поехали, Володя.
  Машина медленно двинулась вперед. Через четверть часа она миновала последние ворота охранной зоны резиденции "Завидово" и вышла на шоссейную дорогу, ведущую к стадиону "Старт". Кольцо людей, окруживших резиденцию, беспрепятственно пропустило лимузин. Живого коридора ожидающих не было, но вскоре по обочинам шоссе стали появляться все увеличивающиеся в численности группы людей. Знаменская очнулась от размышлений и потянулась, приводя тело в готовность к немедленным действиям.
  - Машина может не пройти, президент. - сказал Борисов, оценивая обстановку за коконом салона. - Скорость упадёт.
  - Конечно, упадёт. Без всякого сомнения. - проговорила президент, видевшая, как стоявшие по обочинам подозрительно свободного от транспорта шоссе люди все чаще оказываются в опасной близости от машины. - Как только скорость упадёт до двадцати километров в час - машину остановить. Двигать людей бампером запрещаю.
  - Хорошо, президент. - ответил водитель, понявший, что протокол в данном случае не помощник и всё чаще обходившийся без обязательного "госпожа". - Я включил фары на ближний свет с режимом нижней "заливки", мало ли что...
  - Ладно. - Знаменская напряглась, набирая форму для непростого общения.
  - Скорость - двадцать. Вокруг - полно народу, президент. Останавливаю.
  - Хорошо. - Знаменская отстегнула ремень безопасности и прогнулась. - Машину до въезда на территорию стадиона держать сзади меня на удалении двадцати метров. Вас, убеждена, пропустят. Я пойду вперёд одна. Мне придётся выйти на середину поля чаши стадиона. - она укрепила на причёске гарнитуру и проверила направленный микрофон и наушник. - Пишите всё, что только сможете записать. После общения я жду вас у бокового выхода. - она мельком взглянула на вспыхнувший план стадиона. - номер пять. Там удобный подъезд и проблем будет мало.
  - Мы готовы. - сказал Борисов, просмотрев свои экраны.
  - А вот это - уже лишнее. - Знаменская поняла, что означают слова водителя и нахмурилась. - Войска - в режим ожидания.
  - Хорошо. - капитан кивнул, подтверждая принятие приказа к исполнению.
  - Всё. Я пошла. - она решительно открыла тяжёлую большую дверь и выпрямилась. Её обступили люди и сразу же посыпались вопросы.
  Двигаясь медленным шагом в плотном кольце людей, Знаменская выслушивала многочисленные реплики, предложения, замечания, фиксировала проявления недовольства и раздражённости. Её голос легко достигал ушей человека задавшего вопрос. Так, в течение получаса она прошла расстояние от внешней ограды спорткомплекса к чаше стадиона. Даже в проходе под чашей её сопровождали многочисленные россияне, продолжавшие задавать вопросы. Знаменская была спокойна. Только у самой кромки поля интервьюеры начали отставать и она медленно прошла на середину, к отметке установки мяча. Вспыхнувшие на мачтах юпитеры высветили её фигуру. Она поправила гарнитуру связи и сказала первые слова своего обращения.
  После краткого слова она попросила задавать вопросы. Шквальная скорость её не пугала - она к этому привыкла. Но её настораживала огромность выявленных россиянами недостатков. Обвинить структуру управления, построенную на коллегиальности было бы для неё - теперь уже президента - легче всего. Но она не поддалась этому искушению. Предстояло самой разобраться в предпосылках, в сущности проблем и вопросов и просмотреть сотни возможностей и путей решения, выбрав не только оптимальные, но и безопасные.
  Общение затянулось далеко за полночь. Пять с половиной часов она простояла в центре поля под лучами юпитеров, заливавших не только овал игрового пространства, но и трибуны мягким дневным тёплым светом. Наконец поток вопросов, замечаний и предложений начал иссякать и Знаменская, прощально кивнув, направилась к пятому выходу. Машина стояла у самого портала подъезда, возле неё находились все семеро сопровождающих.
  - Виктория Станиславовна, садитесь скорее в машину. - Борисов открыл дверцу салона и подождал, пока президент устало опустится на мягкий диван. - По местам, ребята. - обернулся он к сопровождающим офицерам и своим дублёрам-водителям. - Время позднее, а президенту ещё отдохнуть надо. - он закрыл дверцу и сел за рычаги. Тяжёлый лимузин медленно развернулся и, набирая скорость, помчался к выезду из спорткомплекса.
  - Госпожа президент, мы в резиденции. - тихо произнес водитель - капитан Владимир Раевский, приоткрывая дверцу салона. - всё в порядке. Периметр чист.
  - Спасибо, Володя. - Знаменская открыла утомленные глаза. - Благодарю вас, господа. - она обменялась рукопожатиями со всеми шестью сопровождающими - офицерами спецназа и обоими водителями-сменщиками. Подождав, пока они удалятся, добавила. - Володя, просмотрите датчики курса, мне кажется, что они привирают на несколько секунд. Проверьте схемы.
  - Хорошо. - водитель знал, что Знаменская способна уловить любую мыслимую неисправность и точно указать на неё, поэтому не удивился. - Сделаем.
  - Спокойной ночи, Володя. Я - к себе.
  - Спокойной ночи, Виктория Станиславовна. - водитель проводил её до дверей резиденции.
  На следующее утро она встретилась с руководителями города и два с половиной часа посвятила анализу услышанных вчера замечаний и предложений. Рекомендаций, советов и указаний она не давала - все уже прекрасно знали, что новая президент умеет проверять выполнение необходимых действий и помнит абсолютно все.
  
  Вторая Знаменская. Знать. Видеть. Понимать. Чувствовать
  
  В половине двенадцатого она на той же белой "Чайке" в сопровождении двух офицеров-спецназовцев и водителя - старшего лейтенанта Борисова, отправилась на аудиенцию к епископу Завидовскому Макарию. Беседа длилась всего сорок минут. Перекусив в монастырской столовой среди монахов, Знаменская попросила владыку исповедать и причастить её. Он согласился. Выйдя из главного храма монастыря - церкви святого Михаила, президент поправила косынку, перекрестилась и поклонилась надвратной иконе. У ворот монастыря её ждали водитель и оба офицера - спецназовца.
  - Идите. - коротко сказала она, садясь на свой диван в салоне.
  Офицеры сопровождения кивнули и вошли в пределы монастыря. Через пятнадцать минут они вернулись и в монастырь направился водитель.
  Президент всё это время работала: просматривала на экранах последние данные по стране и по региону, вносила исправления в планы работы и в немногочисленные документы, пролистывала общедоступные и специальные каналы видеосети, разговаривала в режиме конференцсвязи с руководителями учреждений, предприятий и организаций.
  - Поехали. - коротко бросила она, убедившись, что офицеры и водитель уже заняли свои места. - У нас ещё немало работы. Давайте-ка заедем в ближайший малый центр общественного питания. Без предупреждения. - хитро улыбнулась она. - И посмотрим, чем тут обычно кормят народ. Я и точку присмотрела. - она указала стилусом на одну из точек на навигационном экране. - Сможем? - она обратилась к водителю.
  - Без проблем, госпожа президент. - ответил Владимир Борисов.
  - Тогда - давайте поедем. - кивнула она и углубилась в работу. Машина вырвалась на шоссейную дорогу и через четверть часа остановилась на стоянке среди других многочисленных машин - было время обеда.
  - Так. Идём все вместе. - она выключила экраны. - Я хоть и поела в монастыре, но должна тоже сравнить. Идёмте, господа.
  - Хорошо, Виктория Станиславовна. - офицеры вышли из машины.
  Владимир, как водитель, пошел первым. Двое офицеров прикрыли Президента с боков, одновременно контролируя тылы. Войдя в просторный зал, Знаменская подошла к прилавку самообслуживания и быстро сгрузила на поднос понравившиеся ей блюда. Людей в зале было немного, но внезапное появление женщины, очень похожей на президента России, да ещё в сопровождении элитных офицеров не осталось без внимания.
  До слуха Знаменской долетел нараставший шёпот "Президент здесь!", но она спокойно выбрала столик и подождала, пока сопровождавшие её офицеры также выберут себе блюда и займут места рядом с ней. Спокойно принявшись за закуску, Знаменская понимала, что уйти так просто отсюда она не сможет - люди непременно захотят пообщаться с ней, тем более что далеко не все приняли участие в недавно оконченном "интервью" на стадионе "Старт".
  Офицеры также ощущали интерес к своей спутнице, но относились к этому спокойно. Знаменская отложила пустую тарелку из-под закуски и пододвинула к себе тарелку с первым блюдом. За окнами кафе уже собирались люди, привлечённые информацией "гражданского телеграфа". Президент спокойно ела, не обращая внимания на возраставший интерес к ней. Офицеры, окружившие её, также не показывали вида, что обеспокоены изменяющейся обстановкой.
  Доев суп, Знаменская взяла вилку и нарезала котлету полутупым ножом. Недостаточную для системы общественного питания заточенность столового прибора она отметила механически, не стараясь акцентировать на этом внимание. Едва только в её руке оказался стакан с компотом, Виктория почувствовала скачок интереса к её персоне, вполне приблизившийся к "красной зоне", отделявшей пассивное внимание от активного общения. Офицеры также отметили этот скачок, но виду не подали.
  Утерев губы салфеткой, Президент сложила столовые приборы и тарелки на поднос, ожидая, когда закончат обед её спутники. Те не заставили себя долго ждать.
  - Госпожа президент. - к ней подошел заведующий кафе. - Здравствуйте. Позвольте узнать ваше мнение о качестве блюд?
  - Викентий Семёнович. - Знаменская посмотрела на стоявшего мужчину снизу вверх неодобрительным взглядом. - Здравствуйте. - она сложила салфетку, которую клала на колени и положила сложенную ткань на край стола. - Было вкусно. Спасибо. Но своё мнение должны сказать и мои спутники. Так что спросите у них.
  - Хорошо. - заведующий обратился к офицерам и задал им тот же вопрос. Внимательно выслушав ответы, он кивнул и снова обратился к Знаменской. - А откуда вы знаете, как меня зовут?
  - Во-первых, у вас бейдж,- мягко и просто ответила Знаменская, а во-вторых, прежде чем останавливаться здесь, мои спутники узнали всё и даже сверх всё о том, кто работает и кто руководит данным заведением. Это обычно.
  - Благодарю вас, госпожа президент. Можно просить вас...
  - Нет, Викентий Семёнович. Отрывать людей от работы я вам не позволю даже для организации пресс-конференции. Я сама пройду на кухню, пообщаюсь там с вашими поварами и кондитерами. Не возражаете?
  - Нисколько, госпожа Президент. Как можно.
  - Тогда дайте мне халат и шапочку, Викентий Семёнович.
  - Вот, пожалуйста. - заведующий подал белоснежное одеяние. Посетители кафе наблюдали происходившее с возрастающим интересом.
  - И пожалуйста, не давайте возможности людям пересекать границу санитарной зоны. - улыбнулась Знаменская, поднимаясь. - Володя, вы у нас маг и волшебник по части кондитерских изделий, так что вы идёте со мной. А мои офицеры подождут здесь и ответят на многочисленные вопросы. Они это могут и умеют. Хорошо?
  - Да, Виктория Станиславовна. - сказал водитель, вставая. - Дайте и мне халат, Викентий Семёнович.
  - Вот, пожалуйста. - заведующий подал и ему запечатанный пакет со стерильным одеянием.
  - Всё, мы готовы. - Знаменская поправила шапочку и расправила загнутый клапан воротника комбинезона своего водителя. - Идёмте, Викентий Семёнович.
  Полчаса они вдвоём провели на кухне. Владимир сразу же направился в цех, где колдовали кондитеры, а Знаменская, как и обещала, вошла в помещение кухни. Повара попытались было бросить работу, но президент жестом остановила их и сама стала обходить рабочие места. Заведующий не стал смущать сотрудников своим присутствием и вернулся к себе в кабинет. Знаменская знакомилась с работниками кухни, спрашивала о качестве продуктов, о нормах отпуска, о технологических режимах приготовления, о надёжности техники, о соблюдении правил безопасности труда, санитарии и норм рабочего времени, об обеспеченности спецодеждой и времени приема пищи, о перерывах на отдых, о возможности позвонить родным и знакомым или принять их в служебном секторе помещения кафе.
  Поначалу некоторые работники кухни пытались приукрашивать ситуацию, рассчитывая вызвать одобрительную реакцию, но Знаменская стала задавать ещё более чёткие вопросы, выдававшие её знакомство с предметом не на общем, а на специальном уровне и попытки приукрасить обстановку быстро сошли на нет. Просмотрев рецептурный справочник и справочник по снабжению компонентами, Знаменская сверилась с данными по контингенту обслуживания и предложила ввести в меню несколько ранее не использовавшихся блюд. После недолгого обсуждения повара частично согласились с мнением президента. Уходя из кухни, Знаменская попрощалась с каждым из сотрудников персонально.
  - Ну как, Володя? Торт готов? - спросила президент, подходя к столу кондитерского цеха, за которым колдовал над формочками её водитель.
  - А то как же, Виктория Станиславовна. Не сумлевайтесь, все будет в лучшем виде. - ответил офицер, не отрываясь от работы. - Только знаете...
  - Знаю, знаю... Потому мешать - не буду. - притворно стушевалась Знаменская. - Отхожу, отхожу.
  Она действительно отошла от стола, зная, что наследник династии кондитеров превосходно справится сам. Подумав, оглядевшись и познакомившись с немногочисленными сотрудниками цеха, Знаменская решительно подошла к свободному столу и через полчаса многоэтажный торт, выглядевший достаточно празднично, но одновременно - очень скромно, был готов.
  - Это отдадите сотрудникам кафе. - сказала она подошедшему заведующему цехом.
  - Виктория Станиславовна. - совсем не официально обратился тот к президенту. - Вы же знаете...
  - Знаю. Но всё равно. А Владимир сам скажет, для кого он готовит свой очередной шедевр. - улыбнулась Знаменская. - И давайте без дискуссий, Апполинарий Ставрович.
  - Польщён, что знаете мое имя-отчество. - улыбнулся руководитель. - Ладно. Разрешите всё же сманеврировать?
  - Это будет зависеть не от меня, а от Владимира. - Знаменская бросила взгляд в с сторону стола, за которым колдовал офицер. - Через пятнадцать минут он, думаю, закончит работу, а пока покажите мне рецептуру и нормативы. Лады?
  - Лады, Виктория Станиславовна.
  Знаменская углубилась в изучение вороха пластиков, задавала вопросы не только заведующему, но и сотрудникам цеха. Наконец Владимир вымыл руки и подошел к президенту, знакомящейся с работой формовочного аппарата.
  - Я готов, Виктория Станиславовна. - доложил водитель.
  - Хорошо. - Знаменская попрощалась персонально с каждым из сотрудников цеха и с вошедшим в цех заведующим кафе. - Мы поедем, у нас ещё немало работы.
  Они вышли в зал, где вокруг двух офицеров спецназа уже стояла толпа людей. Слышались вопросы и чёткие краткие ответы, почти никто не обратил внимание на то, что Знаменская, разговаривая с метрдотелем и официантами, в сопровождении водителя уже пересекла зал и направилась к шлюзу. Но выход президента заметили оба офицера и ответы внезапно прекратились. Провожаемые несколькими десятками россиян, президент и её офицеры вышли на крыльцо кафе. Владимир быстро подогнал машину. Знаменская прощально кивнула присутствовавшим и села в салон, мягко закрыв тяжелую дверь.
  - Спасибо, Виктория Станиславовна. - сказал один из офицеров спецназа. - И за возможность пообщаться с людьми - в первую очередь.
  - Я рада. Не люблю сама говорить о себе и о своей работе. - улыбнулась Знаменская. - Давайте-ка не спеша поедем по маршруту. Володя, вы готовы? Машина в норме?
  - Готов, Виктория Станиславовна. В норме. Трогаемся?
  - Поехали. - улыбнулась президент, откидываясь на диванную спинку. - И давайте самую малость расслабимся. По закону Архмеда мы имеем на это право, господа.
  Президентский лимузин плавно отъехал от кафе и снова вышел на шоссе. Знаменская в очередной раз крупно слукавила, говоря об отдыхе - не прошло и пяти минут, как две виртуальных клавиатуры и пять экранов нависли над диваном и глава страны погрузилась в рутинную работу.
  Начиналась её поездка по Поволжскому региону. Та, о которой она давно мечтала и части которой планировала ещё в бытность главой теневого кабинета. Всё в этой поездке было: и знакомство с реальным положением дел, и работа над устранением негатива, проблем и вопросов, и участие в разработке передовых уровней развития промышленности, социальной и военной сфер. Принципиально останавливаясь в самых обычных номерах далеко не перворазрядных гостиниц и передвигаясь далеко не всегда в своей, ставшей буквально родной "Чайке", Знаменская работала минимум по восемнадцать часов в сутки.
  Практически не вмешиваясь в налаженную и ставшую нормативной деятельность людей, но жёстко контролируя её, президент всё своё внимание сконцентрировала на искоренении негатива и разработке новейших уровней. Ежедневные встречи со множеством людей, короткие селекторные совещания с руководителями всех уровней - от наивысшего президентского регионального уровня до уровня бригадира и звеньевого, изучение работы множества производств и технологий давали богатейший материал для уточнения планов.
  Знаменская без колебаний училась и всемерно избегала учить других, она без лишних слов становилась и к станку, и к операционному столу, и за кафедру лекционного зала местного университета, заинтересованно слушала и седовласого академика и молодого, всего двадцати лет от роду доктора наук, и студента, и учащегося школы первой ступени. Она играла в волейбол и в хоккей, бегала и прыгала, плавала, соревнуясь не только с женщинами, но и с мужчинами.
  Она много времени отдавала работе и общению с воинами Приволжского командования, садилась за рычаги мощнейших танков и быстрейших вертолётов и истребителей, не брезгуя полётами на самолётах-заправщиках и самолётах постановщиках-помех и лайнерах дальней электронной, аудио и видеоразведки. Она проводила долгие часы на марш-бросках общевойсковых, десантных и рейнджерских подразделений, тщательно следя за тем, чтобы её снаряжение и облачение ни на йоту не было лучше чем облачение и снаряжение её новых знакомых. Она училась у полевых командиров искусству управления войсками в лёгких, стандартных и адских условиях, особо стремясь освоить именно механизмы управления в адских условиях.
  Никто из воинов не слышал её стонов, никто не видел её страха и испуга. Знаменская неизменно общалась и с низами, и со средним звеном и с высшими начальниками. Она вместе с военными строителями лично рыла окопы и строила деревянные, пластиковые и бетонные блиндажи, занималась маскировкой и разведкой, планированием и противодействием.
  После трудного дня, до предела заполненного издавна знакомой любому российскому воину работой, она садилась к костру, брала гитару, аккордеон, губную гармошку и играла только то, что хотели послушать её новые сподвижники. Если не находилось никакого инструмента, даже самого простейшего, она просто пела, тихим звучным голосом, пела просто и незатейливо, пела так, как говорили потом воины, поют только для своих.
  Тогда, когда простые воины засыпали, она шла к командирам, занималась подведением итогов, планированием и разработкой, прогнозированием. И тогда, когда все командиры уходили в свои палатки, блиндажи и облачались в спальные мешки, она выходила к линии передовых постов, садилась и, вперив взгляд в чернеющее небо, думала. Только под утро, в три часа ночи она разрешала себе уснуть, чтобы в пять часов снова быть бодрой и полной сил.
  В медицинских подразделениях Поволжья она бывала намного реже, появляясь только там, где требовалось немедленное вмешательство, там, куда могли не успеть её многочисленные сторонники и сподвижники, там, где неполадки или опасность возникали сразу и неожиданно. Никогда не вмешиваясь в норматив, она появлялась только там, где возникали проблемы или там, где требовались предельно нестандартные немедленные решения.
  Много времени она проводила на испытательных полигонах и в помещениях научных центров. Здесь она не только знакомилась с людьми, с их работой и её результатами, но и многому, очень многому училась. Виртуальные и реальные тренажеры, барокамеры и центрифуги, среды полной реальности и компьютерные моделирующие полигоны - всё это она стремилась изучить и попробовать практически, лично и самостоятельно. В коротких и ёмких обменах мнениями она никогда не занимала лидирующую позицию, безоговорочно признавая, что окружающие её люди в сотни раз умнее и компетентнее её во множестве проблем и вопросов.
  Приезжая в ясли, детские сады и школы, а также в институты и университеты, она никогда не ограничивалась общением с работниками и администрацией. Её вниманием неизменно и надолго овладевали воспитанники, школьники, студенты, аспиранты и докторанты. Здесь не только она, как глава страны, отвечала на водопады самых каверзных и непростых вопросов, задаваемых в самые неожиданные моменты, но много спрашивала сама, легко снижаясь на уровень полного чайника и поднимаясь на уровень эксперта. Она с удовольствием вела уроки и семинары, участвовала в концертах, спортивных и культурных состязаниях и заседаниях ученых советов и кафедр, танцевала и пела в студенческих капустниках и вечерах.
  Появляясь в городах, посёлках, других населённых пунктах, Знаменская неизменно искала проблемы, недоработки и вопросы, требующие решения. Она начинала знакомство с любым поселением не с центральной площади и не с хлеба-соли, а с окраин, с подворотен и тупиков, с промышленных и резервных зон. Часто она попадала туда пешком, оставляя машину далеко за пределами города, переодеваясь в туристскую одежду и до неузнаваемости меняя лицо и фигуру.
  От спецслужб она иногда требовала вычислить и найти её, от полиции - в кратчайшие сроки мягко, но надёжно задержать её или её машину, а от руководителей города практически всегда - прежде всего отказаться даже от мысли скрыть от её взгляда и разума что-либо негативное или опасное. Она бывала не только в крупных населённых пунктах, но и в сёлах, деревнях, посёлках, добиралась часто до хуторов и до лесничеств. Многие километры она прошла по рекам и озерам на лодках, часто без мотора - на одних вёслах или парусе.
  Работая в таком режиме, Знаменская прекрасно осознавала, что впереди, с боков и позади её уже поднимаются нешуточные волны, которые очищают, совершенствуют и поднимают людей и их работу на ранее недостижимые уровни. Она знала, что то же самое происходит не только в Поволжье, а во многих других уголках России, но понимала, что всего лишь занимается той работой, которой должен заниматься президент огромной, сильной и великой страны.
  Встречи с руководителями районов и целых населённых пунктов после таких вояжей превращались в короткие и деловые обмены мнениями. Знаменская без крайней необходимости не издавала лично никаких распоряжений, не подписывала никаких указов, но всемерно давала понять, что любое нарушение, любая ошибка, любое прегрешение будут наказываться только по законам военного времени. Редкие попытки организовать показуху и хлеб-соль Знаменская пресекала жестоко и недвусмысленно, указывая, что это её рабочая поездка и она здесь - не вельможа, а человек, избранный для того, чтобы народ ни в чём не нуждался.
  Специально не заезжая в Нижний Новгород, Знаменская охватила за месяц всё Поволжье, по Астрахань включительно, проехав, пролетев и пройдя пешком десятки и сотни километров по обеим берегам великой реки. Речники также были объектом её самого пристального внимания. Она интересовалась реальным состоянием портов и причалов, оснащённостью вокзалов и припортовых заводов, навигационным обеспечением и безопасностью речного движения. С бортов катеров и небольших теплоходов она изучала состояние реки и её инфраструктуры, пользуясь данными самых независимых и въедливых экологов, которые только могли найтись. Рыбнадзор и рыбоохрана, персонал гидроэлектростанций резервного пояса и гидроаккумулирующих станций второго кольца резерва также ощутили на себе силу и тяжесть президентского внимания.
  - Виктория Станиславовна. Астрахань позади. Теперь куда? - спросил Владимир Борисов, включая двигатели президентского лимузина и кивая экипажу сопровождавшего машину джипа Спецназа Полиции России.
  - В Нижний, Володя, в Нижний. В Зеленоград. К семье.
  - Хорошо. - водитель вывел машину со стоянки у мотеля и чётко "вставил" её в поток машин.
  - Я пока поработаю. - Знаменская посмотрела на часы. Было четыре часа дня. - Надо подготовить материалы для Совета Президентов. - она включила экраны и вынула клавиатуры. - Не гони, Володя. Через четыре часа сделаем остановку здесь. - она коснулась стилусом карты на своём дисплее и яркая точечка поставила белый треугольник на карте-дисплее в водительском салоне. - А вам, ребята,- она обратилась к пятерым офицерам спецназа. - предлагаю отдохнуть самым обычным образом - поспать. Нам пришлось погонять по морю и по дельте, вы устали, так что давайте без чинов. Отдыхайте.
  - Хорошо, Виктория Станиславовна. - офицеры поудобнее расположились на обоих - переднем и заднем диванах. - Спасибо.
  
  Вторая Знаменская. Главком вооруженных сил страны
  
  Через день они прибыли в Нижний. Город встретил их привычным ритмом, свидетельствовавшим о высоком уровне нормативности, но Знаменская чётко выделяла в этом ритме нотки неблагоприятности и неизменно обращалась только к ним.
  Прежде, чем Владимир Борисов получил разрешение везти её в Зеленоград, Знаменская по полной программе "отработала" весь город и пригороды, на что у неё ушла ровно неделя. Только вечером в субботу Виктория Станиславовна привычно тихо закрыла за собой дверцу лимузина и кивнула водителю, разрешая запустить двигатели. Несмотря на всю мощь волны, поднятой в Поволжье её поездкой, президент всё равно нашла немало проблем и вопросов, которые требовали немедленного решения.
  Только так Россия по глубокому убеждению Знаменской и очень многих россиян могла встать с колен. Только так она смогла бы стать практически никогда не сменяемым членом союза стран первого кольца, стран высшего уровня развития и могущества. В ходе своей поездки она настойчиво приучала россиян к мысли, что "мы в своей стране сможем жить нормально только в том случае, если будем всегда жить на пределе сил человеческих". В этом было заключено, по глубокому убеждению Знаменской, трудное, повседневное счастье России, страны, которая смогла пережить труднейшие периоды, распасться в эпоху всевластия государства и снова, но теперь уже надёжно соединиться.
   Работая исключительно не в области норматива, а над вопросами и проблемами, действуя в пионерных областях, Знаменская всё глубже и четче понимала, что только на предельных режимах она сможет вывести страну и народ туда, куда хотели попасть многие предшествующие и нынешние поколения россиян - к свободе и спокойному осознанию своего могущества, сохраняемого и развиваемого даже в самые критические периоды.
  Лёгкой жизни для россиян после эпохи ВОЦ не предвиделось и Знаменская стремилась использовать тот подъём, который ещё ощущался и был рождён в эту тяжелейшую эпоху. Новая президент хотела, чтобы на волне этого подъёма Россия выросла как минимум в два, в три раза выше, чтобы её могущество не только увеличилось, но и расширилось и углубилось. На это она хотела обращать теперь самое пристальное внимание.
  Виктория Станиславовна достала из папки диплом, который собиралась вместе с наградой вручать главному другу, вчиталась в короткий текст, выписанный славянской вязью и достала коробочку с орденом. Давным давно в России была очень распространена порочная практика, когда одни за свою жизнь накапливали больше сотни всяческих наград, а другие не получали ни одной. Первая Знаменская в очередной раз сломала эту постоянно возрождаемую практику, ввела иную систему, которая была усовершенствована и обкатана в эпоху противостояния Вирусу и вот теперь, согласно части принципов и правил этой системы, Знаменская должна была, как президент страны, вручить награду своему главному другу, поскольку он выполнил ряд требований, необходимых для получения права на такую награду.
  Отказавшись вызывать Андриана в Нижний, в Зал Торжеств, где ей, президенту страны довелось наградить несколько сотен людей, Знаменская хотела вручить награду своему главному другу не где нибудь, а в его родной дивизии, которой он, даже будучи старшим офицером, продолжал командовать, хотя впереди были уже штабные уровни должностей. Как президент страны, она обладала правом прямого управления и командования любым подразделением - от отдельного солдата до всего Силового кольца России, но после месяца труднейшей работы ей уже казалось, что и в армейском "кругу" ей следует сосредоточить свое внимание только на двух частях триады - нижней, проблемной и верхней - пионерной. Среднюю часть она вполне могла вверить теперь своим сторонникам и сподвижникам.
  Виктория вспомнила, как в двадцать два года она встретилась со старшим лейтенантом Андрианом Орловым, как они, занятые по горло работой, редко встречались - на несколько жалких часов, как она познакомилась с Захаром Семёновым, как поняла, что он, Захар, может стать её спутником на долгие годы. Но потом, когда она несколько недель практиковалась, как военный медик, в том батальоне, которым командовал старший лейтенант Андриан Орлов, она поняла, что как женщина может принадлежать только этому суровому внешне, но мягкому и глубокому внутренне человеку. Семёнов, в чём она и не сомневалась никогда, воспринял решение Знаменской спокойно. Он стал свидетелем подписания договора между ней и Орловым в конце апреля, перед тем, как новосформированный полк под командованием уже капитана Орлова убывал в летние лагеря, и принял непосредственное участие в недлинной и камерной церемонии венчания.
  Договор и венчание состоялись всего через год после их встречи, но в этом никто из родных и близких Семёнова, Знаменской и Орлова не заметил ничего, что могло бы свидетельствовать о недопустимой поспешности. Работа Знаменской и служба Орлова, деятельность Семёнова уже тогда делали невозможными длительные разгонные контакты: всё приходилось втискивать в часы и минуты, доходить за мгновения до тех высот и глубин, которых очень многие люди достигали только к концу своей жизни, а тут, когда рядом мультитон, сигнал которого требует немедленной молниеносной реакции - тут не до вздохов при луне и долгих поцелуев. Как говорили в старину: "душу - Богу, жизнь - Отечеству, сердце - жене, честь - никому". И это выражение стало частью их ёмких жизненных девизов.
  Тогда Знаменская перечитала ещё раз строки из походного дневника первой Знаменской, описывающей такой же период в её, первой женщины-президента России, жизни. Тогда она, вторая Виктория Знаменская, тоже начала осваивать труднейшую науку молчаливого общения, способного соединить многими каналами двух любящих людей в любых условиях. Она знала, что в первую очередь эту науку должна освоить она, как женщина и помочь потом в совершенстве освоить её своему суженому. Всего через несколько месяцев она поняла, что пришло время начать посвящать в тайны этого общения и Андриана. К её удивлению он тоже оказался подготовлен к такому повороту событий и уже очень многое умел.
  А ещё через год, когда ей исполнилось двадцать четыре, она родила близнецов - дочерей. Андриан сам и с помощью своих знакомых избавил тогда её от любых мыслимых и немыслимых забот и волнений. Он абсолютно не возмущался по поводу того, что сначала родились девочки, а не мальчики. Сама Виктория Станиславовна прекрасно понимала, насколько важно и приятно для мужчины, когда его любимая женщина дарит ему сыновей. Но она была рада и горда, что её главный друг не стал делать из рождения дочерей какую-либо проблему. Позднее она узнала, что так же он заботился о женщинах-военнослужащих, а также - о жёнах, матерях и дочерях тех воинов, которые служили под его началом.
  Всего через полгода после родов Виктория Станиславовна вернулась в облегчённом режиме к работе на "Скорой", много времени проводила в библиотеках и архивах, изучала прошлое медицинской службы, отмечала важные, но не реализованные направления. Рядом всегда были её дочери, рядом всегда были однополчане её мужа и их подруги.
  Спустя год она родила троих сыновей, тоже близнецов. Как медик, она знала, что было время, когда такое могло свидетельствовать о нешуточных проблемах в человеческом генофонде, но теперь, под защитой мощнейшей российской медслужбы, будучи сама медиком службы медицины катастроф, она была уверена - время, когда это рождение близнецов означало крупные проблемы, прошло. Оно могло вернуться, но только при определённых условиях, которых она, как врач, не собиралась допускать к жизни ни при каких обстоятельствах.
  И вот теперь обе девочки уже перешагнули шестилетний период жизни, а их братья отметили свое пятилетие. Когда дочерям исполнилось четыре года, они, а немного позже - и мальчики - переселились на большую часть года жить в расположение одного из периферийных военных городков, в тот самый полк, которым командовал капитан Орлов. Здесь они начали постигать нелёгкую науку настоящей элиты российского общества, элиты, способной выживать и действовать в поистине адских условиях и прошедшую с малых лет труднейшую и жесточайшую подготовку.
  Виктория Станиславовна вспомнила, как её обе дочери в пять лет с гордостью примерили форму спецназа России, как они были торжественно приняты в ряды молодёжного объединения, существовавшего в Российской армии ещё до эпохи борьбы с ВОЦ и призванного давать сыновьям и дочерям элиты ту самую подготовку, которая позволяла впоследствии решать любые задачи в нечеловеческих условиях. Через год девочки получили звания вице-сержантов и стали свидетелями приёма в ряды организации своих братьев. Пребывание почти круглосуточно среди армейцев не делало их солдафонами, чуждыми высот искусства и науки. Девочки и мальчики отлично учились, тренировались в десятке секций спортивного общества "Сокол", играли на пяти музыкальных инструментах - от рояля до свирели, рисовали и лепили, общались со множеством сверстников в свободное от обучения и тренировок время.
  Андриан Николаевич быстро определил, да и сама Виктория Станиславовна это отлично видела, что одна из дочерей уже не мыслит иной будущей своей жизни, кроме армейской, а другая становится стопроцентно успешным кандидатом в научные работники. Среди сыновей быстро выделились технарь и гуманитарий, а третий сын отдал также предпочтение армии. Едва были пройдены необходимые внешние тесты и проверки, подтвердившие фундаментальность направленности, программы воспитания и обучения были скорректированы. Несмотря на изменения, все пятеро остались жить в военном городке, благо инфраструктура и обеспеченность позволяли без проблем ездить куда угодно и когда угодно.
  - Володя, уберите, пожалуйста, президентский флаг с капота. Мы едем к себе домой,- тихо проговорила Знаменская в ларингофон, прижатый к шее, стараясь не разбудить чутко спавших офицеров конвоя.
  - Хорошо, президент. - тотчас откликнулся водитель и лимузин потерял остатки свидетельств своей официальности. Обычные российские номера, неприметная белая притушенная расцветка не выделяли машину в ряду других, следующих по восьмиполосному шоссе.
  Знаменская убедилась в исчезновении штандарта с капота и довольно улыбнулась. Когда-то очень давно можно было легко и незаметно приблизиться к городкам вооружённых сил России. Теперь это превращалось в поистине адскую по сложности проблему.
  - Полковник Орлов на пульте в Дмитрове, госпожа президент. - сказал, очнувшись, один из офицеров спецназа. - Ваши дети на месте, в безопасности. По последним данным у них - без особых проблем. Остальные - решаются.
  - Благодарю, Рогволд. - Знаменская кивнула, вызывая дополнительные экраны. - Володя, сколько до въезда в Озёрное?
  - Четверть часа, Виктория Станиславовна. - откликнулся водитель. - я снижаю скорость, пойдём по второй полосе.
  - Ладно.
  Впереди уже виднелся поворот на неприметную боковую дорогу, уходившую в чащу деревьев, окружавших небольшой военный городок. Знаменская вспомнила, сколько сил и времени потребовалось для полного восстановления этих лесных массивов, ставших не гостями, а хозяевами даже в крупнейших мегаполисах. Мягко качнувшись, лимузин сошёл на боковую дорогу и помчался вглубь леса. У синих ворот со знаком вооружённых сил России стоял капитан-общевойсковик. Он заметил машину, кивнул выглянувшему из пристройки дежурному и ворота плавно открылись.
  - Здравия желаю, госпожа президент. - офицер наклонился к приоткрывшемуся окну боковой дверцы главного салона.
  - Здравствуйте. - Знаменская вышла из машины, кивнула в ответ на воинское приветствие. - Как обстановка?
  - Всё - в пределах допустимого, госпожа президент. - ответил капитан. Знаменская боковым зрением сразу "схватила" всю "картинку" и убедилась, что действительно, явных и даже скрытых признаков неблагополучия здесь не было и не планировалось. - Прикажете известить полковника Орлова о вашем прибытии?
  - Не надо. Господин полковник сам знает, когда и где я появлюсь. - улыбнулась президент. - Мой номер в гостинице для офицеров ещё цел?
  - В полном порядке.
  - Тогда я прогуляюсь туда пешочком, а вы разместите моих людей и машину. Благодарю, капитан.
  - Служу России, госпожа президент. - ответил офицер, подзывая жестом дежурного по КПП. - Размести гостей как лучше, поручи это дежурному по жилому городку и подключи наш гараж.
  - Э, нет, господин капитан. - водитель слышал весь разговор и подошёл как раз вовремя. - Покажите, где бокс, об остальном позабочусь я. И забудьте о том, чтобы прикасаться или подходить к машине. Я всё сам сделаю.
  - Как скажете, господин капитан. - кивнул представитель хозяев. - Слышал? - обратился он к дежурному по КПП. - Тогда - рысью.
  - Слушаюсь, господин капитан. - солдат козырнул и умчался.
  Знаменская все это время придирчиво оглядывала городок, направляясь к гостинице для офицеров. Шедшие ей навстречу солдаты и офицеры сразу переходили на строевой шаг и козыряли, на что президент реагировала учтивыми кивками головы. Войдя в вестибюль гостиницы, она кивнула вскочившему из за пультового полукруга рослому сержанту и прошла в правое крыло, к хорошо знакомому ей номеру. Открыв неприметную дверь, Знаменская прошлась по комнатам и села на мягкий пуфик, стоявший в углу спальни.
  Чуть слышно щёлкнула задвижка входной двери и в спальню вошёл Андриан Орлов. Виктория открыла глаза, но не успела ничего сказать, как оказалась на руках мужа, закружившего её по комнате.
  - Андрин, отпусти...- шутливо просила Знаменская, обнимая главного друга за шею.
  - Ни за что, Викта. Ни за что.
  - А войдёт кто? Стыда будет...
  - Какого такого стыда? Ты же такую волну устроила в Поволжье - мне мои коллеги не успевают докладывать о разительных изменениях в стольких областях... Устала? - он крепче обнял подругу.
  - Если честно - да, Андрин. Немного вымоталась. Но это поправимо. А вот твоя весёлость, вижу, немного показная. Что случилось?
  - М-м-м. Проблемы.
  - Мне угадывать или сам скажешь?
  - От твоих угадываний мороз по коже - сразу в точку попадаешь. - Андриан Николаевич сел на кровать, не выпуская жену из рук. - Проблемы в нашей молодежной организации дивизии. Избиение.
  - Кто кого?
  - Один из пацанов-первогодков избил нашу дочь Всеславу.
  - Та-а-к. И каков же результат?
  - Нам еле удалось остановить Петра и Константина. Они уже весьма помяли обидчика. Ещё немного - и он бы отправился к праотцам. Борис в разборках почти что не участвовал - братцы его просто оттащили, иначе у нас был бы труп. А ведь он между тем наш, спецназовец.
  - Понимаю. Борис умеет делать врагов покойниками. Но и Петра и Константина следует похвалить за то, что вступились за сестру. А Ульяна?
  - Она также попыталась помять... И весьма успешно. Но братцы оттащили её в сторону слишком быстро и сами продолжили наказание. Пока мы не прекратили это возмездие. Скажу прямо, их обоих остановить было сложновато.
  - Где обидчик сейчас?
  - На гауптвахте, где же ещё. В ПКТ.
  - Законно. Твоё решение?
  - Майор Кутузов, как командир местной организации настаивает на суде и дисквалификации.
  - А молодые спецназовцы?
  - Они пять раз пытались взять штурмом гауптвахту. Весьма профессионально. Сама понимаешь, не для того, чтобы освободить и оправдать.
  - Понимаю. Как Всеслава?
  - Оправилась. Я распорядился пока подержать её в медсанчасти в отдельной палате, но разрешил приходить туда друзьям и подругам. Врачи не возражают. Она достаточно быстро восстанавливается и особых проблем у неё нет. Лечение проходит успешно. Да и она не доставляет особых хлопот. У нас всё же весьма дисциплинированные девчата.
  - И почему не сообщил раньше?
  - Викта, ну ты же знаешь...
  - И всё же.
  - Мы уже сами разобрались.
  - Как обидчик объясняет причину нападения?
  - В его пояснении отсутствуют любые логические схемы. Он действовал импульсивно и эмоционально.
  - А вот это уже опасно и настораживает. Кто курировал новичка?
  - Вице-сержант Новицкий. Он уже подал рапорт о своем разжаловании в рядовые.
  - Надеется легко отделаться... Не получится. Ответит по всей форме за наплевательское отношение к подопечному. - поморщилась Знаменская, но затем снова вернула лицу выражение деловой сосредоточенности. - Значит так. Пока пусть ваши структуры разберутся во всем детально. Всю собранную информацию пусть предоставят мне. Это раз. Во-вторых, завтра утром собери на полигоне весь личный состав ближайших к этому городку подразделений дивизии. Для торжественного краткого построения. Всего на полчаса. В третьих, после построения я сама займусь этим случаем. - Виктория встала с колен мужа. - И не пытайся меня остановить. Я уже имела неприятный разговор с журналистами и любой облом в такой ситуации нам крайне вреден.
  - Не буду. Тебя остановишь. - Андриан встал. - А сегодня?
  - Сегодня я пройдусь по службам и побываю на полигоне, поговорю с твоими воинами. Не возражаешь?
  - Нет. Только форму одень.
  - Андрин...
  - Старше тебя по званию здесь никого нет и наши люди в расположении части лучше воспринимают того, кто в форме. Увы, это факт.
  - Ладно. - Знаменская открыла шкафчик. - Был у нас один полковник стало два полковника. - она достала пакет с комбинезоном. Будучи врачом и женой кадрового офицера специальных сил России, Знаменская, верная своим принципам, в кратчайшие сроки прошла необходимые тесты и экзамены и довольно быстро, но заслуженно получила звание полковника специальных сил России незадолго до избрания на пост Президента страны, на что её супруг отреагировал абсолютно спокойно.
  - А я пока пройдусь на кухню, просмотрю запасы провизии. Знаю, ты после инспекции любишь поесть.
  - Да. Андрин. Распорядись, чтобы моим людям ни в чём не отказывали и к машине никого не допускали. И пусть проверят как они разместились и нет ли каких пожеланий.
  - Слышал. Дежурный по КПП уже получил распоряжение. Об остальном я распоряжусь.
  - И ещё: если мои орлы - все без исключения - захотят, пусть приходят сегодня вечером к нам. Не возражаешь?
  - Нет, как можно, Викта.
  - Можно, если осторожно. - улыбнулась Знаменская, провожая взглядом уходившего на кухню мужа. - И спасибо, что не стал скрывать от меня проблему.
  - Да, от тебя скроешь. - вполголоса проговорил Андриан Николаевич, открывая дверцу шкафа с продуктами. - Нигде и никогда. Ты же способна за минуту вырыть котлован глубиной в километр. Любой снаряд просто обзавидуется.
  Облачившись в полковничью форму, Виктория Станиславовна поправила перед зеркалом берет и портупею, придирчиво проверила чистоту ткани, после чего подхватила лёгкую планшетку, прицепив её к поясу. Через несколько минут она уже выходила в вестибюль, козыряя вскочившему и вытянувшемуся в струнку сержанту. "Похоже, Андрин был прав. Человека в форме в армии гораздо лучше воспринимают. Надо над этим поразмыслить". - отметила Знаменская.
  - Госпожа президент России. Здравия желаю. Начальник гауптвахты капитан Григорьев. За время моего дежурства происшествий не случилось. - подтянутый коренастый офицер отдал полагающийся по уставу рапорт.
  - Покажите мне ПКТ и дайте поговорить с заключённым. - сказала Знаменская, отвечая на уставное приветствие филигранным воинским жестом. - Оставьте одного из ваших орлов рядом. - последнюю фразу она сказала, чтобы не оскорблять недоверием начальника гауптвахты. В конце концов она в его владениях гостья и ему виднее что и как.
  - Слушаюсь. - капитан кивнул подскочившему старшему солдату. - Железнов, проводи и побудь рядом. Рыпнется - действуй.
  - Есть. - старший солдат козырнул президенту. - прошу следовать за мной, госпожа президент России.
  Оказавшись в изолированной камере, Знаменская огляделась по сторонам. Перед ней стоял пятилетний пацан в безрукавке и шортах.
  - Заключённый Ртищев, статья пять-сто-шестьдесят. - отрекомендовался он.
  - Садись. - Знаменская указала на полку-нары и сама села на табурет, подождав, пока мальчишка сядет. - Что на этот раз не поделили? Только давай в подробностях и без утайки.
  Рассказ мальчишки её не удивил. Она выслушала его не прерывая, без реплик и дополнительных вопросов.
  - Я не знал, что это ваша дочь, госпожа президент.
  - А если бы знал?
  - Ни в жизнь бы пальцем не тронул.
  - Похвально. Но для спецназовца России - абсолютно недостаточно.
  - С меня даже форму сняли. Вот это дали и сказали, что всё...
  - Стандартно.
  - А моего куратора обещали разжаловать.
  - Собственно говоря, он сам захотел. Я знаю о его рапорте.
  - Но он не виноват. Виноват я.
  - Хорошо, что понимаешь.
  - Я прошу вас не отчислять меня.
  - Этот вопрос - не ко мне. Это - решать командованию молодёжной организации и вашим старшим товарищам. Я вмешиваться не буду.
  - Я обещаю, что это - в последний раз.
  - Почему?
  - Я всё понял.
  - Что именно ты понял? Что перед тобой была дочь президента твоей страны? Или что перед тобой была женщина, будущая мать и жена? Или, может быть, ты понял, что мы в состоянии раздавить тебя без всякой жалости? Что именно ты понял?
  - Я всё понял.
  - Это - не ответ. Ты будешь отчислен. И за тобой это пятно сохранится на всю жизнь. - Знаменская встала. - Сотни лет подобные тебе издевались над женщинами, считая их существами второго сорта. Мы положили в границах России этому конец. Ты попытался поставить окончание такой порочной практики под сомнение и пострадал, поскольку у нас в границах России любая женщина-россиянка любого возраста защищается по высшему классу и без всякой жалости к обидчику. Ты избил девочку. Ты прикоснулся к ней без её согласия и желания. Этого достаточно для включения программы противодействия. - она открыла дверь камеры и вышла. Старший солдат закрыл замки и последовал за ней.
  - Спасибо, господин Железнов, - Знаменская козырнула, - можете быть свободны.
  - До свидания, госпожа президент России. - старший солдат учтиво козырнул и направился в дежурную комнату караула.
  
  Знаменская вышла из помещения гауптвахты и пошла к зданию медсанчасти.
  - Госпожа президент России. - ей навстречу вышел дежурный врач с нашивками майора. - В медсанчасти на излечении находятся восемь пациентов, двое гражданских и шестеро военнослужащих. В тяжёлом состоянии - два, в средней тяжести - два, лёгких - четыре. Разрешите проводить вас к дочери?
  - Как её состояние?
  - Средней тяжести, стабильное. Я знаю обстоятельства инцидента. Мне жаль.
  - Палата номер?
  - Четыре.
  - Я сама, господин майор. - Знаменская прочла указатель палат и повернулась к лестнице. - Благодарю.
  Оказавшись в просторной одноместной палате она сразу подошла к кровати, на которой лежала её дочь. Девочка открыла глаза, увидела маму и через секунду оказалась у неё на руках.
  - Всеслава, не бузи и не нарушай режим. - Знаменская поцеловала дочь и уложила её обратно в постель. - Здравствуй. Как себя чувствуешь?
  - Почти нормально, мам. Здравствуй. Я всё же успела немного его отделать.
  - Молодец. Но и сама пострадала.
  - Не хотела отправлять его в нокаут. Он всё же ещё маленький, только кандидат.
  - За это хвалю. - Знаменская внимательным взглядом окинула дочь. - Вижу, он также поработал.
  - Чисто импульсивно, мам. А на такой основе меня взять нельзя.
  - Ладно. Рассказывай последние новости, Всеслава. - Знаменская села на край кровати.
  - Хорошо, мам. - девочка со всеми подробностями рассказала о событиях последнего месяца.
  - Магнитофончик ты мой. - Виктория Станиславовна поцеловала дочь. - Тебе не в спецназ надо было идти, а куда-нибудь подальше от синяков.
  - Мама... - укоризненно произнесла Всеслава. - Пусть этим "подальше" профессионально занимается моя сестричка. А я уж постараюсь сделать всё и сверх всё на моем участке.
  - Ладно. А теперь давай-ка чётко и точно о своем состоянии, дочка. Ты же знаешь, что я не только мама и главком, но и врач. Лады?
  - Лады. - девочка кивнула и достаточно толково рассказала о том, что её беспокоит в собственном здоровье. Знаменская слушала внимательно, не перебивая.
  - Хорошо. Я, вполне возможно, задержусь здесь на пару-тройку дней, так что будем видеться. А сейчас скажи мне, где Ульяна и братцы?
  - Ульяна - в вычислительном центре городка, днюет и ночует у клавиатур и сенсоров. Просчитывает какой-то хитрый алгоритм, меня даже не посвящает в его суть. А братцы... Пётр занимается в спортгородке, хочет усовершенствовать технику "молнии", подготовить рекомендации для спортивных секций. Ты же знаешь, он у нас не только технарь, но и великий спортсмен и неплохой тренер. Константин не вылезает из клуба, учится играть на терменвоксе. Я слышала, у него неплохо получается, а многие говорят, что он имеет над музыкальными инструментами какую-то нечеловеческую власть. Возможно, он станет великим музыкантом или композитором. Борис... Он пропадает на полигоне с утра до вечера, его оттуда клещами не вытянешь. Ещё немного - и он превратит полигон городка в сущий ад. Начальник полигона, капитан Данилов говорит, что Борис способен любое препятствие сделать адски неприступным. Но прежде он сотни раз сам преодолеет его за кратчайшее время с любыми мыслимыми усложнениями. А ведь там препятствия - для взрослых дядь и тёть рассчитаны, а не для пятилетних пацанов и девчат. Даже мои девчата в свои шесть-семь лет многие препятствия в их первозданном виде и то - обходят десятой дорогой. А уж если над ними Борис поработает - там и сорокалетний профессионал может спасовать. Знаю. Слышала многие аргументированные реплики знатоков на этот счет.
  - Благодарю за точную информацию, мой магнитофончик. Восстанавливайся. А я пока пройдусь по части, посмотрю, что и как.
  - Мам...
  - Что, доча?
  - Может, не надо? Ты и так устала.
  - Надо, доча, надо. Я приехала сюда не отдыхать, а работать.
  - Угу, работать. Я тут слышала ежедневно полные отчёты о твоей работе. Корреспонденты не могут понять, как тебя на все хватает.
  - Зато россияне понимают. Очень многие. И этого мне достаточно. Восстанавливайся и режим не нарушай.
  - Ладно. Придёшь?
  - Обязательно. - Знаменская направилась к двери. - Отдыхай. - она вышла из палаты, кивнула подошедшему военврачу, курирующему этот этаж, выслушала короткий доклад. - Благодарю вас, господин старший лейтенант. Она обещала не нарушать режим. А у моей дочки слово - кремень. Будет доставлять проблемы - накажите. Разрешаю. - улыбнулась президент. - Я пройдусь по территории медчасти, посмотрю. Можно к пациентам?
  - Можно, госпожа президент.
  - Тогда дайте мне халат, чтобы не вытягивались и не козыряли.
  - Хорошо. - Медик подал комбинезон и Знаменская моментально облачилась, скрыв знаки различия. - Выглядит неотразимо.
  - Скажете тоже. Благодарю. Можете быть свободны.
  Попрощавшись с врачом, она прошлась по палатам, начав с самых тяжёлых и окончив в палате для самых лёгких. Её появление вызывало неподдельный интерес и оживление у пациентов, но Знаменская сразу же возвращала наиболее активных в предписанные врачами рамки. Окончив встречи с пациентами, президент зашла к врачам в их кабинеты и посты, получила последнюю информацию и покинула медсанчасть.
  Прогулка по территории городка затянулась на четыре часа. Знаменская неизменно лезла в самые глубокие детали и вникала во все мелочи. Она без колебаний переоделась в комбинезон и вместе с уставшими, но довольными солдатами, сержантами, старшинами и офицерами приняла участие в чистке техники, пришедшей с пятисоткилометрового марша. Она подробно ознакомилась с работой многоуровневого воздушно-тектонического щита городка, переговорила с дежурными центрального поста караульной службы части, пообедала вместе с рядовыми солдатами в просторной столовой и лично начистила вручную целый котёл картошки. На полигоне она много раз преодолела ряд препятствий во всех режимах и переговорила с сотрудниками полигона и работниками полос препятствий.
  От её внимания не могло укрыться ничего. Но при этом Знаменская чётко соблюдала свой основной принцип - не вмешиваться в нормативную жизнедеятельность и работу воинской части. Спустившись в подземные этажи городка, она ознакомилась с работой размещённых там подразделений, в том числе и с работой могучей энергочасти, способной на протяжении двадцати лет полностью автономно обеспечивать максимальные энергозапросы городка.
  Утром следующего дня на коротком торжественном построении ближайших к городку подразделений дивизии на самом большом из близлежащих полигонов она вручила заслуженную награду - орден Чести - своему мужу, командиру этой дивизии и зачитала указ президента России о присвоении полковнику Орлову первого генеральского звания - "генерал-майор спецвойск Гвардии России". Гром аплодисментов быстро перерос в пятиминутную овацию, едва Знаменская окончила читать Указ и передала Орлову новые знаки различия. Получив приглашение на званый ужин, она приняла его, но сразу занялась не приятными хлопотами, а участием в судебном процессе над тем самым пятилетним пацаном.
  
  Вторая Знаменская. Закон и мораль
  
  Лёгкий военный джип быстро доставил её к Залу Юстиции ставшего родным и знакомым до мелочей военного городка. Знаменская вошла в зал и села в одно из кресел в ложе для зрителей.
  Когда-то даже в самом страшном сне не могло присниться, что будет возможно судить пятилетнего ребенка. Теперь же общественная ответственность за любые проступки наступала именно с пяти лет и санкции за нарушения предусматривались самые жестокие.
  Трёхчасовое заседание началось в половине одиннадцатого утра и с небольшими перерывами продолжалось до половины второго. Знаменская не вмешивалась в работу судей - она только присутствовала в зале, где среди жителей окрестных посёлков, офицеров и солдат множества окрестных городков, служащих и сотрудников близлежащих заводов и фабрик были и родители и родственники этого мальчишки. Чаши весов неоднократно кренились в сторону оправдания, но доказательная база оказалась сокрушительной: судьи и присяжные заседатели, значительную часть из которых составили молодые рейнджеры из соседних городков единодушным вердиктом постановили "виновен".
  Сразу после судебного заседания мальчишку увезли из городка судебные исполнители Службы юстиции России. Увезли, чтобы доставить "этапом" туда, откуда он приехал в надежде стать одним из элитных спецназовцев России. Следом, не провожаемые никем, уехали его родители. Информационные подразделения военного городка дали только самую краткую информацию в общую сеть страны, но и её оказалось достаточным для выполнения части приговора: теперь об этом факте в биографии на протяжении многих лет везде и всюду знали все, кто сталкивался с этим субъектом. Во всех деталях.
  Со странным чувством президент вышла из Зала Юстиции городка после судебного заседания. С одной стороны ей нравилось, что пятилетнего мальчишку столь сурово наказали за простое избиение едва ли не ровесницы, за которое раньше ну отвесили бы подзатыльник, да и забыли. С другой стороны она понимала, что подобная кара слишком жестока, но абсолютно необходима.
  В разговоре с судьёй после процесса она услышала, что сама судья была готова простить мальчишку, ведь в конце концов он же не изнасиловал девчонку. Но воспитанная в суровых условиях орденских российских замков, готовивших судейскую элиту страны, прошедшая через горнило информационной ниагары, неоднократно видевшая во всех деталях и в самой неприглядной реальности последствия неправомерных приговоров, судья не могла поступить иначе, поскольку понимала: если она сегодня не накажет мальчишку, избившего чуть ли не сверстницу, завтра безнаказанно изобьют её саму или её дочерей, а там и до изнасилований и убийств недалеко, причём - в массовом масштабе.
  Сама Знаменская, как врач, была готова согласиться с тем, что телесные повреждения, нанесённые её дочери требовали сурового приговора, ведь дело не кончилось простыми синяками. Но даже искусство военных медиков, залечивших в кратчайшие сроки переломы и смещения, служило лишним доказательством: в других условиях жертва могла и не получить такой квалифицированной помощи, а значит - погибнуть или стать инвалидом.
  Президента не изумляла такая жестокость мальчишки по отношению к девочке - Знаменская умела мыслить как бездушная электронная машина. Она знала, что в российской истории отношение к женщине было мерилом здоровья нации во все времена, и только зная о своей действительной защищённости русские женщины сами ощущали себя пожизненно обязанными соответствовать высочайшим стандартам и немало делали для этого.
  Только благодаря этому равновесию реальные стандарты женщин России за последние века выросли настолько, что получить согласие русской женщины на подписание договора многие иностранцы из самых элитных семей народов планеты считали неслыханной честью, которую требовалось не только завоевать, но и постоянно вновь и вновь подтверждать на протяжении многих лет. Любая женщина России с рождения и до смерти охранялась как национальное богатство, обидеть её - означало обидеть Россию.
  Даже подписывая договор с иностранцем и уезжая из России, россиянка сохраняла многоканальную связь с родиной и пожизненно находилась под защитой её силовых подразделений. Русские мстили за обиду, нанесённую своим женщинам так, что на протяжении многих последующих поколений память об этой мести служила надёжнейшей прививкой против повторения любых поползновений в сторону нечистого обращения с россиянкой. Для России ныне не существовало никаких препятствий, способных остановить её карательные подразделения, идущие наказать обидчика россиянки.
  Но это были системные операции, в фундаменте которых лежало вот такое безжалостное отношение к обидчикам женщин России. Зная об этом, россиянки ежеминутно и ежечасно совершали настоящие чудеса, подтверждая верность основополагающего для России закона Равновесия: действие всегда равно противодействию. Россиянки не платили ничем за защиту и охрану, они просто делали то, что должны были и могли делать, находясь под такой защитой, будучи свободны от переживаний и боязни угроз посягательств.
  Знаменская вспомнила строки древнего поэта Некрасова, воспевшего красоту русской женщины, но не забывшего воспеть и её могущество, оплакать её тяжкую долю и выразить трудную, но важную уверенность в том, что такая русская женщина, которая станет основой России, когда-нибудь будет настолько многочисленна, что ей не придется страдать и жить в боли и горе.
  
  "Есть женщины в русских селеньях
   С спокойною важностью лиц,
   С красивою силой в движеньях,
   С походкой, со взглядом цариц,-
  
   Их разве слепой не заметит,
   А зрячий о них говорит:
   "Пройдет - словно солнце осветит!
   Посмотрит - рублем подарит!"
  
   Идут они той же дорогой,
   Какой весь народ наш идет,
   Но грязь обстановки убогой
   К ним словно не липнет. Цветет
  
   Красавица, миру на диво,
   Румяна, стройна, высока,
   Во всякой одежде красива,
   Ко всякой работе ловка.
  
   И голод, и холод выносит,
   Всегда терпелива, ровна...
   Я видывал, как она косит:
   Что взмах - то готова копна!
  
   Платок у ней на ухо сбился,
   Того гляди косы падут.
   Какой-то парнек изловчился
   И кверху подбросил их, шут!
  
   Тяжёлые русые косы
   Упали на смуглую грудь,
   Покрыли ей ноженьки босы,
   Мешают крестьянке взглянуть.
  
   Она отвела их руками,
   На парня сердито глядит.
   Лицо величаво, как в раме,
   Смущеньем и гневом горит...
  
   По будням не любит безделья.
   Зато вам её не узнать,
   Как сгонит улыбка веселья
   С лица трудовую печать.
  
   Такого сердечного смеха,
   И песни, и пляски такой
   За деньги не купишь. "Утеха!" -
   Твердят мужики меж собой.
  
   В игре её конный не словит,
   В беде не сробеет - спасет:
   Коня на скаку остановит,
   В горящую избу войдет!
  
   Красивые, ровные зубы,
   Что крупные перлы у ней,
   Но строго румяные губы
   Хранят их красу от людей -
  
   Она улыбается редко...
   Ей некогда лясы точить,
   У ней не решится соседка
   Ухвата, горшка попросить;
  
   Не жалок ей нищий убогой -
   Вольно ж без работы гулять!
   Лежит на ней дельности строгой
   И внутренней силы печать.
  
   В ней ясно и крепко сознанье,
   Что всё их спасенье в труде,
   И труд ей несёт воздаянье:
   Семейство не бьётся в нужде,
  
   Всегда у них теплая хата,
   Хлеб выпечен, вкусен квасок,
   Здоровы и сыты ребята,
   На праздник есть лишний кусок.
  
   Идет эта баба к обедне
   Пред всею семьей впереди:
   Сидит, как на стуле, двухлетний
   Ребёнок у ней на груди,
  
   Рядком шестилетнего сына
   Нарядная матка ведет...
   И по сердцу эта картина
   Всем любящим русский народ!
  
   И ты красотою дивила,
   Была и ловка, и сильна,
   Но горе тебя иссушило,
   Уснувшего Прокла жена!
  
   Горда ты - ты плакать не хочешь,
   Крепишься, но холст гробовой
   Слезами невольно ты мочишь,
   Сшивая проворной иглой.
  
   Слеза за слезой упадает
   На быстрые руки твои.
   Так колос беззвучно роняет
   Созревшие зерна свои..."
  
  
  Совершенно неожиданно её, подошедшую к центральной площади городка, окружили все дети: трое сыновей и обе дочери. Через несколько минут подошел и муж. Они поняли состояние матери и жены без слов. Обменявшись взглядами с братьями и сестрой, Ульяна подняла глаза на маму и сказала только одно слово:
  - Спасибо.
  Знаменская промолчала, поняв, что дети поблагодарили её за то, что она, как президент страны, не стала заявлять прямое требование помиловать осуждённого. Они знали, что их мама никогда не пойдёт на подобный шаг и будет беспощадна к любому, кто нарушает интересы России. Но Знаменская понимала, что сказать "спасибо" в такой ситуации для её детей означало нечто большее - перейти рубикон между неосознанной и осознанной жалостью в данном конкретном случае. Между пониманием необходимости жестокости по отношению к врагам и осознанием тяжести решения о применении такой жестокости к себе подобным.
  Они молча прошли к солдатской столовой и сели за боковой столик. Как всегда им подали только солдатскую пищу, ту, которой питались и солдаты, и сержанты, и старшины. Знаменская видела, что и офицеры в столовой также едят только солдатскую еду и делают это не показушно, а ежедневно, на протяжении многих лет. Таковы были жестокие законы России, законы её Силового Кольца, соединяющего в себе два Кольца - Военное и Полувоенное.
  Когда Знаменская под руку с мужем вышли из столовой и по аллее направились в сторону офицерского общежития, между мальчишками возник спор. Борис, как признанный авторитет, выступил в роли молчаливого рефери в дискуссии по поводу того, что следовало сделать с обидчиком сестры. Константин, мягкий и уступчивый Константин в ответ на вопрос, который задал гораздо более жёсткий и практичный Пётр, буквально преобразился и сказал только одну фразу:
  - Я бы его убил.
  Паузы не последовало. Дети уже многое знали и понимали. В России были периоды, когда, благодаря проснувшейся в самых мягких и уступчивых людях жёсткости и изворотливости, совершались величайшие рывки вперед.
  Многие века Россия была бедной забитой страной, в которой приходилось за рубль вкалывать так, как за границей соглашались вкалывать не меньше чем за сотню тысяч. Теперь, когда вокруг в России было сплошное довольство и богатство, оно выступало только покровом, под которым хранилось главное оружие России: способность выживать и эффективно действовать в кошмарных и нечеловеческих условиях.
  Ради этого элита жила так, как за рубежами России жили только самые нижние слои социальной пирамиды. Она терпела такие лишения, перед которыми бледнели истязания, которым подвергали себя стоики и аскеты. Но благодаря этому народ России аккумулировал силу, способную в любой момент дать импульс и обеспечить прорыв, перед масштабами которых меркли достижения многих десятков земных цивилизаций.
  И слова пятилетнего ребенка, который недавно видел на экране в деталях судебный процесс над своим ровесником, нанёсшим телесные повреждения девочке, свидетельствовали о том, что согласившись с решением общественного суда своей родной страны сегодня и сейчас, в других условиях при прямом столкновении он сможет действительно убить обидчика не только сестры, но и любой другой женщины-россиянки. Убить, зная, что его оправдают, как только разберутся в ситуации, как только станет ясно, почему он пошёл на этот шаг.
  Знаменская молча восприняла эти слова сына, но её поразила реакция Всеславы. Девочка подошла к Константину, обняла и крепко поцеловала, сказав только одно слово "Спасибо". Константин залился краской, но справился с волнением и воспринял случившееся с достоинством и спокойствием.
  - Мам, нам с Всеславой надо возвращаться в летний лагерь. - сказал Борис. - У нас напряжённая программа и мы не можем бросать своих.
  - Хорошо. - Знаменская остановилась, пожала руку сына и поцеловала дочь. - Идите. Мы пока присядем, подышим воздухом. - она не удивилась, понимая, что неугомонная Всеслава не будет лежать пай-девочкой на койке в медсанчасти городка положенные на окончательную реабилитацию три дня и принимать лечение в сверхкомфортных условиях тогда, когда её ровесницы и ровесники живут буквально на подножном корму и терпят всевозможные лишения.
  - Мы вечером придём, как только будет отбой. Если не будет ничего срочного. - пообещала Всеслава.
  - Приходите. - сказал Андриан Николаевич, указывая на скамейку под сенью могучего дуба. - Викта, садись. И ты, Ульяна, тоже.
  - И вы садитесь, дорогие наши мужчины. - улыбнувшись сказала Виктория, опускаясь на жестковатые балки скамейки.
  - Хорошо. - Орлов отметил, что сын и дочь забежали в офицерское общежитие и через несколько минут уже выбежали, облачённые в форменные комбинезоны. - Наши уже пошли за пределы городка.
  - Вижу, Андрин. - Виктория провожала детей взглядом до тех пор, пока они не скрылись в проходной. - Сколько у них ещё там дней?
  - Полтора-два месяца, Викта.
  - Славно.
  - Истинно славно. - согласился Андриан, оглядываясь на сыновей, сидевших рядом и посадивших между собой Ульяну. Та спокойно воспринимала защиту братьев и принимала эту заботу как должное.
  Знаменская, видя эту картину боковым зрением, знала и другое: случись что с любым из братьев - и вместо милых и улыбчивых девочек перед их обидчиками встанут две почти неуязвимые фурии, способные полностью и без остатка уничтожить за считанные минуты несколько десятков весьма подготовленных субъектов мужского пола. И потом повторить процедуру полного уничтожения столько раз, сколько потребуется.
  Несмотря на всемерную защиту и высочайшую обеспеченность женщин, сегодняшняя Россия выдвигала перед ними огромные и тяжелейшие требования. С малых лет многие девочки России учились и получали образование в спартанских условиях, постигая науку побеждать так, как пристало побеждать женщинам, учились владеть всеми видами оружия, которыми их, женщин, наделила природа и не брезговать использованием оружия, считавшегося традиционно мужским.
  Природная мягкость, нежность и доброта под такой мощной личной защитой расцветали в масштабах, достойных пера лучших писателей и поэтов всех времен. Сегодняшняя женщина России уже не была беззащитна в одиночестве - она знала и умела многое, что было необходимо для того, чтобы не только выжить, но и активно действовать. Она могла эффективно действовать в полной изоляции, в кошмарных условиях непрерывной тяжелой нужды в самом элементарном. Стоически терпеть боль и страдания, но при этом - действовать и жить.
  Недотрог и неженок в России ни среди мужчин ни среди женщин уже несколько веков не было. Мужчины были теперь способны защитить и обеспечить женщин, а те - защитить и обеспечить мужчин, породить и воспитать новые, достойные поколения. Мощнейшая двойная структура масштабной эшелонированной защиты делала общество России неуязвимым перед вызовами времени, перед которыми гарантированно ломались менее закаленные народы.
  Когда-то были сказаны вещие и пророческие слова: "Северный ветер создал викингов". В России, где снегов было столько, что ими можно было укрыть половину Азии и почти всю Западную Европу, где средняя температура не поднималась в эпоху постнормализации климата выше двадцати пяти градусов, но была способна падать до минус сорока даже в центральных регионах, северных ветров, олицетворявших собой долгие века многочисленные трудности, было предостаточно.
  Но теперь на Россию невозможно было нацелить дивизию "Викинг", наводившую на обрюзгших западноевропейцев ужас в далеком двадцатом столетии. Теперь сама Россия в любой момент могла хлестнуть по любой враждебной стране мира персональным апокалипсисом. Хлестнуть выборочно или одновременно, оставаясь неуязвимой. Теперь в России были свои дивизии "Викинг", способные за считанные минуты совершить масштабный акт возмездия.
  Это была могучая система, в которую входили многочисленные военные и полувоенные, а также многие гражданские подразделения. Теперь Россия была способна воевать в любых адских условиях, воевать как целыми регионами, так и отдельными группами людей. Воевать в полной изоляции и при массированном ежеминутном полном подавлении эшелонного характера. На этом фундаменте вырастали промышленность и наука, сельское хозяйство и культура.
  Сбывались провидческие слова одного из российских императоров о том, что у России только два настоящих союзника - армия и флот. Теперь, как знал любой россиянин, сухопутный армеец его родной страны был способен быстро переквалифицироваться в моряка, а тот с неменьшим успехом - воевать на суше. Диковатое по смыслу словосочетание "морская пехота", развёрнутое в России в многоуровневую систему, позволило создать войска, офицеры и солдаты которых совмещали в себе лучшие качества как моряков, так и пехотинцев. Моряки неизменно наводили непроходящий ужас, воюя против сухопутного противника, а сухопутные войска, оседлав корабли и подводные лодки, были способны навести вводящий в столбняк ужас на весьма бывалых моряков.
  Служить в рядах сотрудников Полувоенного кольца уже давно считалось великой честью для любого россиянина, но ещё большей честью было получить возможность встать в ряды сотрудников Военного кольца России. Самые лучшие получали право служить в рядах Специальных сил России, издавна гордо и чётко именуемых "спецназом".
  О том, что далеко не каждому удастся пройти даже кандидатский этап, все россияне прекрасно знали, но они не менее твёрдо знали и другое: спецназовцы не умеют отступать и всегда выполняют задачи до конца, в любых условиях и при любых, даже самых немыслимых раскладах. Их можно послать на задание, но отменить задание практически невозможно: спецназ работал полностью автономно и до победы. Невозвратимость спецназа и невозможность отменить задание накладывали на командиров - от сержанта и до верховного главкома тяжелейшую ответственность, заставляли просчитывать до деталей сотни вариантов.
  Любая ошибка в применении столь мощного и совершенного оружия ложилась несмываемым пятном на целую цепочку командиров. И любая ошибка спецназа стоила архидорого, потому в спецназ шел отбор ещё более жёсткий, чем в авиацию и в космосилы России. В их составе тоже был свой спецназ, со своими особенностями, но принципы оставались теми же. Андриан Орлов помнил, сколько спецназовцев было погублено политиками, не сумевшими правильно распорядиться столь высокоточным и высокотехнологичным инструментом, сколько командиров не смогли правильно сформулировать задачи, боялись предоставить спецназу самостоятельность. Всё это было в истории России, всё это изучалось и анализировалось со всей беспощадностью десятки тысяч раз, рассматривалось под сильнейшими микроскопами и с максимальной дотошностью.
  Андриан Орлов также знал, что спецназ в государственной системе имел ещё одно предназначение - воевать против собственного народа. Сейчас такое предназначение было невозможно реализовать: спецназ теперь не выступал и не мог выступить против всего народа России. Он выступал только против его части, но даже на это выступление требовалось представить такие доказательства, которые сделали бы невозможной даже тень сомнения в справедливости будущих действий. Спецназ современной России работал воистину ювелирно, изымая только составляющие опасности любого рода, вида и размера, не затрагивая окружающие "здоровые ткани". Поэтому юристам было крайне тяжело усмотреть в действиях спецназа признаки преступления или правонарушения.
  Люди спецназа составляли часть настоящего алмазного фонда нынешней России. Страна давала им всё - высочайшую по возможностям технику, самое совершенное оружие, самое удобное оборудование и снаряжение. Любой спецназовец, постоянно перевыполнявший нормативы мог ныне легко конкурировать по бытовой и социальной обеспеченности с самым богатым арабским шейхом древности. Но всё это благополучие оплачивалось ежедневными многочасовыми адскими тренировками, напряжённость которых в шесть - восемь раз превышала стандартную боевую, а иногда доходила и до двадцатикратного рубежа. Спецназовцы России неизменно ходили там, где ходила только смерть в большинстве её известных обличий, но не просто ходили, а выполняли сложнейшие задачи. Именно люди, а не техника составляли основу могущества Силового кольца России. Техника только немного усиливала это могущество. И так уже было много веков
  
  Вторая Знаменская. Главком вооружённых сил страны (продолжение)
  
  Знаменская встала с садовой скамейки, поправила воротничок комбинезона, подождала, пока поднимутся дети и муж и направилась к офицерскому общежитию. Вскоре каждый занимался своим делом: Андриан Николаевич проверял последние данные об обстановке в дивизии и в армии в целом, Виктория Станиславовна на экранах пролистывала двухдневные точнейшие сводки новостей, обращая пристальное внимание на проблемные и пионерные части, Ульяна просчитывала на миникомпьютере часть своего алгоритма, неуклонно делая его многоэтажным и универсальным, а Пётр проводил короткую спортивную получасовку - "качался" и отжимался по нескольку тысяч раз. Константин, присев по обыкновению в уголке, и став поразительно малозаметным, что-то играл на гитаре, тихонько напевая.
  Через несколько часов за окном прогудел мелодичный сигнал подошедшего джипа. Президента ждали на званом ужине, проводившемся ровно в десять вечера, после того, как были выполнены все суточные нормативы и работы.
  - Госпожа президент России. Господин генерал-майор спецвойск России. - сказал вошедший старший лейтенант. - Вас ждут в зале Торжеств городка. Машина подана. Ждёт.
  - Десять минут, господин старший лейтенант. - Виктория Станиславовна улыбнулась, вставая. - Присядьте. Мужчины, переоденьтесь. Мы потом, после вас.
  - Хорошо, Викта. - Андриан Николаевич вместе с Петром и Константином прошли во второй холл, прикрывая за собой дверь. Через пять минут они вышли, облачённые в вечерние костюмы. Виктория кивнула Ульяне и они скрылись во втором холле. Ровно через три минуты обе женщины появились в строгих вечерних платьях. Отметив изумление на лицах мужчин, Виктория Станиславовна и Ульяна улыбнулись.
  - Мы готовы, господин старший лейтенант. - сказала Виктория, беря главного друга под руку. - Идёмте.
  - Прошу. - офицер посторонился, пропуская вперед президента, командира дивизии и его детей. Закрыв дверь номера, он кивнул лейтенанту, дежурившему за пультом. Тот кивнул проходившему командиру.
  
  - Прошу всех встать для встречи Президента России! - провозгласил заместитель Орлова, полковник Чкалов. Двери главного портала медленно открылись и в проёме появилась Знаменская, опирающаяся на руку своего главного друга. Под звуки встречного марша президент прошла к предназначенному для неё столику в глубине зала. Едва только они достигли столика, полковник Чкалов подал другую команду:
  - Под флаг России, под Боевое Знамя дивизии специальных сил Гвардии России имени Суворова - Смирно! Равнение - на флаг России и Боевое Знамя.
  В зал расчёты почётных караулов внесли флаг России и Боевое знамя дивизии. Сделав чёткий поворот налево, расчёты достигли установленного для них постамента и замерли.
  - Для исполнения гимна России - смирно! - подал очередную команду полковник Чкалов.
  Величественная мелодия заполнила пространство огромного зала. Через несколько секунд присутствующие соединили свои голоса в пении простого и одновременно - очень ёмкого текста.
  Отзвучали последние аккорды.
  - Вольно. Слово предоставляется президенту России, полковнику специальных сил Виктории Станиславовне Знаменской.
  Раздались нараставшие аплодисменты, звучавшие всё время, пока Знаменская шла к изящному пюпитру в центре зала. Поблагодарив присутствовавших, Виктория в нескольких фразах обрисовала сегодняшнюю актуальную обстановку в России, чётко остановившись на достижениях, нормативах и проблемах, среди которых особо выделила негатив и пионерные направления. Отдельную часть своего короткого выступления она посвятила состоянию вооружённых сил России и планам высшего руководства страны по наведению должного порядка в проблемных областях и направлениях. Отметив значение спецвойск России в деле повышения уровня страны и её общества, Знаменская остановилась на тех проблемах и вопросах, которые ей удалось выявить и систематизировать за время пребывания в части. Здесь она резко усилила степень подробности и чёткости изложения, что понравилось присутствующим и было встречено с явным одобрением и заинтересованностью. Остановившись на путях решения вопросов и проблем, Знаменская сказала и о том, что лучше самих воинов никто не сможет справиться с их решением при всемерной поддержке со стороны гражданского общества страны.
  Под продолжительные аплодисменты она отошла от пюпитра и вернулась на свое место.
  - Слово предоставляется командиру дивизии имени Суворова, гвардии генерал-майору специальных сил гвардии России Андриану Николаевичу Орлову. - возвестил Чкалов.
  Андриан Николаевич встал, и через несколько секунд оказался возле пюпитра. В своём докладе он дал анализ состояния дивизии и перспективных планов её развития и совершенствования, избегая многословного изложения общих вопросов неармейского характера. Он выразил твёрдую уверенность, что на новом этапе развития личный состав дивизии сможет сделать больше и достичь больших и высших уровней.
  Провожаемый аплодисментами, он вернулся к столику и сел рядом с женой.
  - Прошу всех встать. Под флаг России. Под Боевое знамя дивизии имени Суворова. - возгласил полковник Чкалов.
  Под звуки марша знамённые расчёты покинули зал Торжеств. Официальная часть окончилась.
  В неофициальной части были и многочисленные тосты, и танцы, и песни, и обмен мнениями, и жаркие споры, и воспоминания.
  На следующий день Знаменская вместе с мужем отправилась в поездку по городкам дивизии. Работа президента продолжалась и никто из россиян не мог обвинить её в том, что в дивизии, подчинённой её мужу, она просто отдыхает и откровенно бездельничает. Вместе с Андрианом Николаевичем она много времени проводила в казармах, в офицерских общежитиях, в машинных парках и на аэродромах, на полигонах и в медико-санитарных частях, в частях снабжения и обслуживания дивизии.
  Андриан Николаевич не сдерживал вулканическую активность супруги, понимая, что ей, как президенту, необходимо знать мельчайшие детали и докапываться до проблем и вопросов самостоятельно. К тому же он понимал и другое: его жена лучше его самого сможет поговорить с жёнами, невестами, дочерями и матерями воинов и офицеров дивизии, найти и помочь решить многие достаточно специфичные вопросы и проблемы. Дети всех возрастов просто боготворили президента, используя любую мыслимую возможность пообщаться с ней и Знаменская охотно шла на контакт с молодыми россиянами.
  
  Вторая Знаменская. Флагман космофлота России
  
  Пока Знаменская общалась с "гражданским кольцом" дивизии, Орлов побывал на дмитровском пульте и пригласил к себе своего давнего друга - полковника космосил страны Комарова. Тот приехал не один, а с конструктором космокораблей Шпагиным.
  - И вы полагаете, что такой проект можно реализовать? - спросил Андриан Николаевич, ознакомившись с чертежами, разложенными на огромном столе. - Ведь у нас и без того достаточно проблем.
  - Россия может себе это позволить. - убеждённо заметил Шпагин. - Прежде, чем сдать проект на технический контроль, я переговорил со многими моими коллегами - они убеждены, что рабочие и инженеры будут рады воплотить в жизнь такой корабль.
  - А как назовем?
  - "Россия". Только так. - твёрдо сказал Шпагин. - Другого названия я не вижу.
  - А макет есть?
  - Не только макет. - хитро прищурившись сказал Шпагин, включая экран портативного ридера. Орлов вгляделся - в огромном ангаре стоял восьмипалубный лайнер-гигант, на бортах которого отчётливо читались герб России и её флаг, а также название, выписанное славянской вязью: "Россия".
  - И что сие значит? Тимофей Ильич, вы понимаете, что вы такое сотворили? Это же явно не макет. И как мне прикажете объясняться с женой? - Орлов был явно недоволен. - Я знаю, что мы сегодня богаты и можем себе позволить такие штучки, но сделать такое втайне от президента страны... Надеюсь, это только корпус?
  - Нет. Корабль сертифицирован как "Звёздный крейсер большого класса". Полностью готов к немедленному взлёту и полёту куда угодно.
  - Что? - Орлов воззрился на конструктора. - И когда вы такое успели?
  - За месяц. А проектные работы велись с момента принесения Викторией Станиславовной присяги президента России. - ответил Шпагин.
  - Вы меня подставили, причем крупно. Я планировал, что Виктория Станиславовна займётся проблемами космосил России немного позже, но теперь придётся убеждать её скорректировать графики. А это - дело не быстрое.
  - Мы убеждены, что она будет рада. Это - подарок не только ей, это - подарок сотрудников космосил России всем россиянам. Новейший корабль, воплотивший в себе все возможные и известные на сегодняшний день пионерные разработки для кораблей такого класса, объединивший в себе комфорт и оснащённость элитного гражданского лайнера президентского класса и вооружённость элитного звёздного ударного крейсера космосил нашей страны. Он - первенец серии, но уже готовы проекты кораблей ещё более совершенных. "Россия" также будет совершенствоваться непрерывно. У неё открытая архитектура и гигантские возможности по наращиванию. - сказал Шпагин.
  - Прочитаете такую лекцию моей жене. - улыбаясь, сказал Орлов. - Вот это - по-русски. Это - по-нашему. Согласен. А конвой?
  - Двадцать кораблей класса "малый ударный крейсер". Но это уже - освоенные корабли, немного модернизированные для работы с таким красавцем.
  - Смотрите, если она в него влюбится... - улыбнулся Орлов. Корабль ему нравился всё больше и больше. - А где...
  - В Астраханском подземном центре Космофлота России.
  - Но... - Орлов хотел сказать, что его жена там была на протяжении нескольких дней.
  - Даже такой человек, как Виктория Станиславовна не может читать без особой необходимости все три части Триады, тем более она профессионально сориентирована только на проблемы и на пионерные разработки. А этот корабль и его конвой мы пропустили по классу "обычный норматив". Это вполне вписывается в регламент непрерывной модернизации. - сказал Шпагин.
  - И каковы планы по представлению?
  - Корабль может летать не только в вакууме, но и в атмосфере любой плотности. А это значит, что мы можем привести его куда угодно в России.
  - А кто командир?
  - Полковник космосил России Серебров. - Шпагин вызвал на экран ридера фото офицера и листы с данными о нём и о его работе. Орлов с интересом ознакомился с представленными материалами.
  - Поддерживаю.
  - Но мы предусмотрели, что командовать кораблем будет и президент России. Это - её и только её корабль.
  - Экипаж?
  - Сто пятьдесят пять человек. Мы предусмотрели, что на борт надо будет взять до трёх сотен человек воинов конвоя со всем необходимым тяжёлым оборудованием и техникой, а также до пяти сотен человек президентского окружения со всем необходимым тяжёлым и объёмным оснащением. Для всех их подготовлены все необходимые условия для жизни и работы. Корабль построен по классу "полная автономность".
  - Понимаю. Задали вы мне задачку, - Орлов вглядывался в выведенный на большой экран комнаты корабль. - Но чертовски хороша штучка. Поблагодарите от меня всех, кто принимал участие в создании такого чуда.
  - Обязательно. Так как...
  - Я сделаю сюрприз Викте. - улыбнулся Орлов. - О деталях позднее договоримся, ещё будет время. А пока - доводите корабль до совершенства.
  - Хорошо.
  Орлов вернулся в главный городок дивизии за несколько дней до возвращения Знаменской. Как всегда, полностью погрузившись в оперативную работу, он тем не менее не забывал о подготовке к представлению крейсера космосил как россиянам, так и президенту страны. Согласовывая десятки вариантов действий, он не забывал требовать и добиваться только одного - сохранения полной тайны. В подготовку он посвятил только Бориса и Всеславу, взяв с них честное слово, что они ничего не скажут братьям и сестре, а также матери. Они обещали это и более того - постарались подготовить свою часть представления.
  Прямо из Нижнего Новгорода специальным рейсом грузового военно-транспортного самолёта Знаменская с водителями, машиной и офицерами конвоя вернулась в Москву. Орлов перебрался в Дмитров, на пульт и взялся за подготовку к проведению крупномасштабных учений спецвойск гвардии России. Знаменская занялась решением оперативных и перспективных вопросов общероссийского и регионального уровней.
  Пятнадцатого августа, спустя три месяца с момента принятия присяги президента страны его женой, Андриан Николаевич проснулся привычно рано - в четыре утра. Приготовив завтрак, он посмотрел на календарь: воскресенье. Это означало, что Знаменская не будет рваться в Президент-Холл или в Президент-Центр, а посвятит целый день своей семье. Орлов знал, что супруга имеет на этот день свои планы, но ещё вчера перед отходом ко сну Борис и Всеслава сказали, что их часть представления готова и обещали уговорить маму, попросив отца поддержать их.
  Появившись в кухне ровно в пять, Знаменская поцеловала мужа и вскоре вся семья завтракала.
  - Мам. Есть предложение. - сказал Борис.
  - Какое? - заинтересованно посмотрела на сына Виктория Станиславовна.
  - Мы предлагаем сегодня сделать авиационный день. В конце концов мы не занимались этим сектором все три месяца. Ты занималась в основном флотом и сухопутными войсками. - ответил сын.
  - Правда, мам. Ты же знаешь, что Россия - не только флотская и сухопутно-армейская держава. У нас и воздушный флот есть. - поддержала брата Ульяна. - Надо же когда-то уделить достаточное внимание и нашим крылатым витязям.
  - И по твоей сетке планирования ты в самое ближайшее время всё равно бы обратилась к проблемам воздушно-космического флота страны. Тем более, что сегодня в Жуковском - большой авиационно-космический праздник. - поддакнул Михаил.
  - Но я там не заявлена, дети мои. - улыбнулась Виктория. - И я не могу без конца произносить речи и выполнять протоколы.
  - А мы и не предлагаем тебе быть чиновником-статистом на этом празднике. Мы предлагаем тебе побыть там просто женщиной, матерью, супругой. - сказал Орлов.
  - Ладно. И когда выступаем? - Виктория допила чай и поставила чашку на блюдце, кладя ложку рядом на скатерть.
  - Через час. Машину поведу я. - сказал Андриан Николаевич.
  - Ты что, дал отставку обоим Владимирам? Самоуправством занимаешься в гараже особого назначения?
  - Нисколько. Просто они тоже должны иметь право отдохнуть. Не надо всё время ездить на официальных машинах, Викта. - ответил Андриан Николаевич.
  - Согласна. Уговорили. И ты, Ульяна, хороша - не могла составить со мной конкуренцию мужчинам. - улыбнулась Виктория. - тогда мне надо и одеться соответствующим образом. Ведь всё же август.
  - Открытая одежда и накидка. Вполне нормально. - сказал Борис. - Ну и конечно знак президентского достоинства. И знак вооружённых сил обязательно, мам. Ты же у нас госпожа полковник спецназа! Что ни говори, звучит.
  - Ладно. - Виктория с Ульяной выскользнули из кухни. Мужчины вымыли посуду и прибрали стол.
  Через несколько минут стремительный джип вырвался из загородной резиденции "Трудовая" и, набирая скорость, помчался по направлению к Жуковскому. В сидевшей рядом с мужем загорелой женщине в лёгкой панаме и в блузке, открывавшей сильные плечи, обрисовывавшей развитую высокую грудь было трудно узнать президента России. Обычные номера, обычный автоответчик, обычный курсопрокладчик. Знак президентского достоинства, как и знак вооружённых сил России были до времени скрыты клапаном блузки. Борис, сидевший с Ульяной позади, открыто и свободно любовался мамой.
  В Жуковском Знаменская и Орлов оставили джип на обычной стоянке и в числе других посетителей прошли на огромное поле. Они с интересом смотрели обширную программу авиационного праздника, с небольшими перерывами продолжавшуюся четыре с половиной часа. Сидя прямо на густой и высокой траве, в окружении россиян и иностранцев, Знаменская, Орлов и их дети были неотличимы от многих гостей праздника.
  А посмотреть на этом празднестве было на что. Здесь были и юркие стреловидные истребители воздушно-космического применения, и среднеразмерные штурмовики, способные обходиться без наземного и космического наведения и выполнять задачи в полном одиночестве в тысячах километрах от ближайшей базы, и огромные тяжёлые стремительные летающие крепости, способные в одиночку делать то, на что раньше требовалась мощь целых воздушных флотов.
  Праздник подходил к середине. С поля за какую-то минуту стартовали сотни огромных кораблей вертикального взлета, оружие которых было настолько разнообразно и убийственно, что многие страны мира не могли ему противопоставить ничего существенного ещё на протяжении ста пятидесяти лет.
  Выполнив серию фигур высшего пилотажа, самолеты разошлись в стороны, образовав рамку, в центре которой появился серебристо-белый силуэт неведомого корабля. Знаменская услышала, как защёлкали с разных сторон цифровые фотоаппараты и увидела, как люди пытаются найти в объёмных банках памяти карманных ридеров что-либо соответствующее этому нараставшему на глазах силуэту. Но соответствия, даже близкого, не было.
  - Восьмипалубник! - раздался справа возглас молодой женщины. Орлов видел, как люди поднимаются с травы, как сотни биноклей обшаривают приближающийся корабль.
  - Названия нет. Опознавательных знаков нет. - констатировал припавший на одно колено пацан лет двенадцати, не спуская с приближающегося корабля линз большого морского бинокля.
  Корабль между тем почти бесшумно приближался. Его громада снижалась, целясь точно в центр поля. Только когда корабль невиданной формы и циклопических размеров замер над центром огромного лётного поля, зрители обратили внимание, что слева по краю поля выстроились чёткие "коробки" подразделений сухопутных войск России, а справа - военно-воздушных и космических сил.
  - Он сейчас сядет. - выдохнул пацан, опуская бесполезный уже бинокль. - Какая громадина...
  Едва гигант коснулся опорами плит поля, грянул артиллерийский салют из трёх сотен орудий. Над полем расцвели мириады ракет, образовавших в вышине голубого неба разноцветный герб России.
  - Трап. - отметил ещё один мальчишка, едва успевавший нажимать на сенсор спуска своего цифрового фотоаппарата. - Надо было видеокамеру брать, а я...
  Действительно, корабль спускал на поле широченный трап. Едва аппарель коснулась плит, по её бокам выстроились гвардейцы спецвойск России, а из чрева корабля стали выходить все новые и новые офицеры и солдаты.
  - Они ведут "коридор" к нам! - констатировал третий мальчишка, лихорадочно перезаряжая диск высокой плотности записи в своём фотоаппарате. - Интересно, почему именно сюда?
  Коридор, образуемый все новыми и новыми воинами, дотянулся до кромки поля и упёрся остриём в тот сектор, в котором сидела президент с семьей.
  - Экипаж выходит. Впереди командир. - выдохнул тот мальчишка, который пожалел о том, что не взял видеокамеру. - Боже, на них же форма космофлота России, но какая-то новая. У меня в ридере такой точно нет. - он всунул ещё один диск и нажал сенсор непрерывной записи с интервалом в секунду. - Они идут сюда, но к кому? - Он оглянулся, обшаривая взглядом близстоящих людей и замер, увидев Знаменскую, прижавшую к себе Ульяну. - Президент?
  Его возглас о президенте был услышан. Знаменская встала, выпрямилась, сняла панаму и её чёрные волосы разметались по плечам. Праздной отдыхающей больше не было. Среди людей своего народа стояла настоящая императрица - сильная, быстрая и строгая.
  - Президент здесь! - послышались изумленные возгласы. Вокруг Знаменской мгновенно образовалось свободное пространство, в которое уже вступил командир корабля, сопровождаемый двумя офицерами рангом пониже.
  - Госпожа президент России. Экипаж крейсера приглашает вас на борт. - козырнув, доложил старший офицер.
  - Рапорт принят. - Знаменская пожала руку старшему офицеру и обменялась кивками с его сопровождающими. - Ну и устроили вы волнение россиянам, господин Серебров. Вашего корабля в плане праздненства точно нет.
  - А мы ввели. - улыбаясь, офицер отступил в сторону, приглашая президента пройти к кораблю. - Прошу, госпожа президент.
  Оказавшись у аппарели корабля, Знаменская по-уставному поздоровалась с экипажем.
  - И что сие значит? - спросила она командира, выслушав стройный уставной ответ членов экипажа.
  - Сегодня исполняется сто дней с момента вступления вас, Виктория Станиславовна в должность президента России. Личный состав космических сил России и сотрудники военно-промышленного комплекса России дарят вам этот корабль. Он был заложен в момент принесения вами присяги президента на Красной площади и построен из сэкономленных материалов сотрудниками ВПК страны в свободное от основной работы время. Это подарок вам, как президенту и это - наша благодарность народу России. Прошу вас наречь корабль. - он протянул Знаменской пульт с единственной кнопкой. - Корабль должен иметь имя. Он - флагман космофлота России, флагман её элитных космических вооруженных сил. И имя у него соответствующее. - Серебров ободряющее улыбнулся. - Просим вас, Виктория Станиславовна.
  - Ладно. Я, кажется, догадываюсь, какое у него имя. - она открыла крышку пульта и надавила серую клавишу. Броневая плита отошла в сторону, открывая славянскую вязь слова "Россия". Офицеры взяли под козырёк, солдаты вытянулись по стойке смирно, люди на поле и на трибунах секторов подтянулись и замерли.
  - Дожимайте до конца клавишу, Виктория Станиславовна. - подсказал Серебров.
  - Хорошо. - Виктория выполнила просьбу командира и дожала клавишу. Другая броневая плита отошла в сторону и открыла огромный герб России. В тот же самый момент грянули три сотни орудийных стволов и над кораблем в строю "стрела", держа парадное равнение и чётко расходясь в стороны, прошли две сотни истребителей элитного авиаполка "Россия". Впереди шёл флагманский истребитель, на котором Виктория Знаменская когда-то совершила свой первый полёт ещё в бытность президентом теневого кабинета. Она узнала машину и проводила её взглядом, пока силуэт мог быть ещё различим в синеве неба.
  - Это - ваш корабль, Виктория Станиславовна. Мы называем его "Флагман-первый". - сказал Серебров. - Прошу на борт. Ваши родные скоро подойдут.
  - Охотно, Ульян Маркович. - Знаменская поднялась по широченной аппарели. - Только после моего визита сюда дайте возможность и россиянам посмотреть это чудо. Лады?
  - Хорошо, Виктория Станиславовна. Всё предусмотрено. - кивнул Серебров.
  Долгих полтора часа президент с семьей знакомились с кораблем. Всё это время за его обшивкой гремел продолжающийся праздник, шло второе отделение воздушного представления. Президент побывала и в экипажной части, и в центральном и боевом постах, и в технических помещениях, и в реакторных залах, и в орудийных коридорах, и в залах боевых излучателей, и в госпитальном комплексе, и в бытовом комплексе, и в спортивно-тренажёрном комплексе, и в зоне для вооружённого контингента охраны, и в зоне для космодесантников, и в зоне для работы помощников и советников президента, и в секторе для гостей президента. Только в самом конце она мельком осмотрела предназначенные для неё лично аппартаменты.
  - Потрясающе, Ульян Маркович. А где он будет базироваться?
  - У него несколько баз, все полностью готовы и соответствующим образом оборудованы и защищены. - офицер перечислил несколько пунктов. - Потребуется - он придёт куда угодно. И преодолеет любое сопротивление, как и полагается российскому крейсеру.
  - Предоставьте мне исчерпывающие списки всех, кто принимал участие в создании этого чуда. Пусть их руководители поощрят их своей властью, а я постараюсь отметить их со своей стороны.
  - Хорошо, Виктория Станиславовна.
  - И предоставьте россиянам возможность посмотреть всё, что можно. Как и обещали. Пусть это будет третьей частью нашего сегодняшнего праздненства.
  - Согласен. Сделаем.
  - А мы пойдём. - Виктория Станиславовна взяла за руки Бориса и Ульяну. Подошел Орлов. - Благодарю. Всего вам доброго.
  - До свидания, госпожа президент. - Серебров козырнул и вернулся в центральный пост корабля. Знаменская в сопровождении Орлова спустились к залу выходной аппарели.
  - Батальон. Равняйсь. Смирно. - подал команду шестнадцатилетний юноша, затянутый в комбинезон с нашивками вице-майора. - Госпожа президент России. Сводный батальон молодёжной организации Силового кольца России поздравляет вас со ста днями пребывания на посту. Желаем вам здоровья и успехов.
  - Спасибо. - Знаменская кивнула, спускаясь по аппарели. - Здравствуйте, господа. - она остановилась на середине линии, занятой двумя "нитками" сводного батальона.
  - Здравия желаем, госпожа президент России. - прозвучал слаженный мощный тысячеголосый ответ.
  - По традиции вам, молодым, предоставляется право увидеть первыми всё лучшее, чем располагает страна. Сегодня перед вами - флагман военно - космических сил нашей страны, тяжёлый ударный крейсер "Россия". Пусть это и президентский корабль, но прежде всего это - боевой, способный смертельно жалить врага клинок, созданный трудом многих сотен россиян. О таких клинках мечтали ваши предки, видя развал экономики и вооруженных сил нашей страны в прошлых веках. Такие клинки проступали в линиях чертежей тех машин, которые рождались гениями нашего народа тогда, когда наша страна в очередной раз выходила на уровень империи. И такие клинки сегодня защищают честь, свободу и независимость нашей сегодняшней и будущей России. Придёт время - и многие из вас станут частью экипажей космических и воздушных кораблей, призванных хранить, защищать, оберегать безопасность нашей страны. Многие из вас станут творцами и испытателями ещё более совершенных кораблей, которые сегодня не существуют даже в чертежах, но обязательно появятся со временем, рождённые силой разума и веры нашего великого народа. Будьте всегда достойны памяти наших великих предков, будьте готовы сегодня и в будущем защищать и приумножать славу России.
  Ответом Знаменской было троекратное могучее "Ура", подхваченное воинами сухопутных и военно-воздушных и военно-космических сил России, снова занявших свои места по периметру огромного поля. Пройдя до левофлангового, Знаменская за руку попрощалась с командиром сводного батальона и села в подкативший джип, управляемый неугомонной Ульяной, исчезнувшей ещё до приветствия комбата.
  Когда Ульяна вывела джип на боковую дорогу, ведущую к резиденции "Трудовая", молчавшая всю дорогу Знаменская подождала, пока машина остановится у въездной линии перед воротами и сказала то самое слово, какое в её семье становилось самым глубинным:
  - Спасибо.
  Ответа не потребовалось. Ульяна лихо остановила машину у ступеней главного корпуса резиденции и посмотрела на часы на приборной доске. Было уже шесть часов тридцать пять минут вечера.
  - Мам. Я тоже должна ехать. У нас учения. В Сибири. На две недели. Потом - неделя в песках Египта. - сказала Ульяна, вытаскивая загодя снаряженные баулы и укладывая их в багажник джипа. - Не беспокойся, нас там будет три полновесных молодёжных батальона - тысяча пятьсот человек. Не пропадём.
  - Ладно. Присядем. - Виктория Станиславовна знала, что отговаривать дочь бесполезно: она уже не принадлежала себе, её ждали друзья и подруги. - Успехов вам там.
  - Спасибо, ма. - Ульяна поцеловала склонившуюся к ней мать в щёку и отошла. - Я поехала.
  - Ну вот мы и остались почти что одни, Андрин. - сказала Знаменская, переодевшись в домашнее платье спокойной расцветки. - Будем ужинать?
  - Будем. - ответил Андриан Николаевич.
  
  Вторая Знаменская. Предвидение судьбы сына
  
  В этот момент Знаменскую кольнуло нехорошее предчувствие. Она помнила, как жадно слушал Борис рассказы членов экипажей гигантских космокрейсеров и видела в этой неподдельной заинтересованности признаки поворотного момента. В России издавна элита была готова служить где угодно и кем угодно, если это было нужно для блага родной страны и её народа. Подготовка молодёжи в элитных учебных заведениях всемерно поддерживала эту способность на протяжении ряда поколений.
  И тогда Знаменская вдруг поняла, что её сын Борис, единственный среди братьев, кто сделал осознанный выбор в пользу армии, сегодня сделал второй, гибельный для него лично выбор в пользу военно-космических сил России. Она знала, что Борис способен пойти на крайности, если это будет нужно для блага родной страны, а это означало, что он, как минимум, добьётся высших командных уровней в космосилах России. А такие уровни означали ещё большую степень приближения к мерцающей мертвенным светом грани, за которой стояла смерть.
  Уже на протяжении многих веков элитные российские космические офицеры любого ранга - от мичмана и до адмирала космофлота России - предпочитали гибнуть сами, чем подставлять под смертельные удары своих подчинённых. Они никогда не выделяли себя из массы рядовых и младших сотрудников космофлота, ели ту же самую пищу, спали на тех же самых постелях, проходили те же самые ужасающие полосы препятствий и тренажёры полной боевой реальности. Они не носили на кораблях и в расположении российских воинских подразделений какой-либо особой офицерской формы: очень часто - только офицерский знак-птицу с нанограммой-информером.
  Они, офицеры космофлота России, часть от всего многовекового офицерства всегдашней Российской империи, стояли по пятнадцать вахт подряд, не спали неделями и месяцами, но, даже падая с ног от усталости, испытывая жесточайшую боль и изнуряющий голод, выходили вперёд, отодвигая с линии огня тех, кем командовали, тех, кого могли в любой момент послать на смерть и знали, что они выполнят задачу ничуть не хуже. И всегда в критические моменты вперёд выходили офицеры российских космосил, рядом с которыми становились офицеры других секторов Силового Кольца России. Слова врагов: "У русских каждый может быть командиром" означали, что после гибели офицеров их сохранённые подчиненные были способны совершить чудеса и добиться победы в безнадёжных ситуациях.
  Но до того момента, когда на стол президенту воюющей с чужепланетным врагом России, уже отправившей в пасть тысячеглавому дракону сотни кораблей с неумеющими отступать соотечественниками, ляжет сообщение о гибели сына ещё было долгих тридцать лет.
  Тогда, в тот момент боли и горя Виктории Станиславовне едва исполнится шестьдесят, а её Борису, добившемуся перевода на третью линию обороны Земли - тридцать пять. У него впереди будет большая часть жизни. Он мог бы доверить всё умнейшей автоматике, сработанной десятками тысяч "Левшей" России в кратчайшие сроки. Он мог бы полностью довериться нанокомпьютерам, которые сам лично неоднократно настраивал и проверял. Он мог бы оставить всё на волю техники и уйти вместе со всеми в защищённый контур крейсера на период осуществления главного удара. Он мог. Но движимый вечным порывом, властвующим над элитой России, прошедшей многолетнюю школу спецназа, он, командир корабля, не оставит центральный пост вверенного ему крейсера, приказав всем остальным офицерам и солдатам немедленно покинуть мостик. И язык плазменного разряда испепелит надстройку командного центра корабля тогда, когда в ней останется только один человек - её сын.
  И, ощутив в ту же самую секунду его гибель, она, президент России, ведущая борьбу с неизвестным и невероятно изворотливым врагом, железным прессом воли подавит в себе рвущийся вулканической лавой наружу пугающе вибрирующий крик смертельно раненой львицы.
  Она не изменится в лице, её тело не сведёт судорога напряжения, а психический панцирь зажмёт в тиски рвущиеся наружу рыдания. Окружавшие её офицеры и иерархи высшего кольца управления страной поймут: теперь Президент России перешла границу, за которой её беспощадность будет остановить практически невозможно. Но она, страдая от душащих волн боли и горя, едва не падая от подступающих к горлу щупалец обморока, не отдаст приказ о немедленном наступлении новой волны только что построенных кораблей возмездия - ставших легендами элитных ударных "пятисотствольников" до тех пор, пока сама лично не проверит степень готовности каждого корабля и каждого экипажа.
  Её помощники поймут, как сильно ей хотелось в ту же секунду отдать приказ с одним только словом "мщение" и как она хотела своими собственными глазами увидеть корчащиеся под лучами незамедлительно подошедших бы из резерва Верховного военного командования России на дистанцию прямого выстрела шестидесяти восьмисотствольных "Алмазов" многочисленные корабли главной эскадры Чужих, один из которых выстрелом своей плазменной пушки лишил её сына.
  До этого было так далеко и теперь это "далеко" было так близко.
  
  Вторая Знаменская. Президент России. Первое покушение
  
  Разве мог знать Семёнов, что всего лишь через полтора месяца он станет свидетелем первого нападения на Президента России членов новоявленной террористической группировки.
  Врач по рождению и по образованию, Виктория Знаменская много изменила в России, но ещё больше она изменила в своей жизни и в представлении других о роли и сути Президента великой страны. Занявшись делами верховного управления российским народом, Знаменская отказалась от того, чтобы забыть свое предназначение врача. И потому раз в месяц она в случайном порядке выбирала один из медицинских центров страны для того, чтобы два дня поработать там простым врачом.
  Россияне уже привыкли к такому порядку и никто не делал круглые глаза, когда собеседник говорил о том, что его лечила сама Президент России. Знаменская отказалась от роли консультанта и лично ездила на "Скорых" на вызовы, бралась участвовать в осуществлении работы реанимационных бригад, становилась к операционному столу и вовремя появлялась всегда там, где по её мнению в ней была наибольшая нужда.
  Но этот чёрный день настал.
  Знаменская стандартной необременительной процедурой передала дела вице-президенту, переоделась в гражданский костюм, потом, подумав, надела медицинский комбинезон кремовой расцветки и села в ожидавшую у подъезда Президент-Центра карету "Скорой". Её путь лежал в Гурьевск, в Медицинский центр общего восстановительного лечения. И на этот раз не было "хвоста" сопровождения. Не было и сопровождающих: Знаменской всё же удалось убедить всех, что во владениях медиков ей, Президенту России ничего не угрожает.
  Путь до Гурьевска был пройден нормально. Когда Знаменская вышла из кареты у подъезда Центра и сделала несколько шагов, ей в бок впился пятнадцатисантиметровый нож. Подбежавшие к упавшей на пластик дорожки женщине медики, проведя быстрый осмотр, поняли что безопасно удалить лезвие не удастся: попав внутрь, нож ощетинился множеством острейших граней и, несмотря на уже известное в истории человечества коварство данного орудия убийства, "выдавить" его удалось бы, пусть и вместе с живой тканью, но микробиолог, посмотрев на индикатор своего портативного анализатора, приставленного к рукояти ножа, быстро побледнела и надвинула на лицо изолирующий самоспасатель:
  - Нож отравлен. Список "А". Живо в операционную. Поднять по тревоге Вирусологическую службу России. Возможен всплеск террористической активности. - проговорила она, видя, как её коллеги-медики также "заграждаются" самоспасателями.
  Медики осторожно перегрузили ежесекундно терявшее силы тело Президента на каталку и бегом доставили в ближайшую операционную. Включились бестеневые лампы. Засветились многочисленные индикаторы приборного комплекса.
  - Бригаде хирургов в полном составе прибыть в первую операционную. - кинул в наплечный спикер старший дежурный врач, настраивая аппаратуру глубокого сканирования. - Подготовить три бригады резерва. Всё обеспечение - в действие по плану один-экстренный.
  Такой вызов не могли "зевнуть" Информцентры России. Сигнал с расшифровкой поступил на стол полковнику Информслужбы Захару Семенову спустя две минуты после отправки.
  - Вице - президента известить. Просить придержать информацию. Поднять Медицинские информцентры по общей полной боевой тревоге. Оперативный план "Сито". Искать всю и любую информацию по воздействиям такого рода. Отгрузить в исходном и отформатированном виде. Немедленно. - распорядился Семёнов, вставая из-за стола навстречу входившему в кабинет быстрым шагом своему адьютанту - капитану Информслужбы Филиппову.
  - Есть. - ответил тот.
  - Мой "Зубр-Патруль" - к подъезду. - распорядился полковник Семёнов, надавив на виртуальной клавиатуре сенсор вызова Автомобильной службы Главного Информцентра России.
  - Есть. - ответил дежурный офицер автослужбы Информцентра, на мгновение появившись на небольшом экране. Но Семёнов быстрым шагом уже спускался по аварийному пандусу в подземный паркинг.
  Несмотря на всю поспешность, Семёнов не успел даже выехать за пределы Главного офиса Информслужбы России, как мимо открывавшихся ворот Внешнего Периметра Главного Информцентра на огромной скорости промчался бронетранспортер со знаком Командования Гвардии России. Семёнов сразу же узнал машину, а вспыхнувший экран индентификации подтвердил его догадку и Захар Тимофеевич вдавил педаль газа ровно наполовину. Мощный джип стал нагонять стремительно уходивший вперёд бронетранспортер.
  Вспыхнул экран ближней связи. На нем появился затянутый в танковый комбинезон Андриан Орлов. - командующий войсками Гвардии Россиии, генерал армии.
  - Захар, ей очень плохо. Я чувствую. - сказал он, обойдясь без протокола, приветствий и предисловий. Захар Семёнов кивнул:
  - Мои службы две минуты назад перегрузили в Гурьевск всю отловленную информацию. Там тысяча шестьсот страниц текста и иллюстраций. По ножу и его яду мы раскопали всё, что только можно, включая самые дальние и скупые упоминания и догадки. - полковник Информслужбы включил синий "султан", дающий право общероссийского приоритета и вывел машину на сверхскоростную полосу автострады. - Я пойду за тобой. Разреши приближение? - спросил Семёнов, зная, что военные машины России оснащены "коконом недоступности".
  - Хорошо. Пристраивайся в корме. - Орлов посмотрел куда-то вбок на дополнительные экраны. - Вижу тебя, пойдём в тандеме. Я также включаю маяк, хотя для военных машин это не обязательно.
  - Сейчас это - обязательно. Включай. - Семёнов коснулся нескольких сенсоров, вдавил педаль газа до пола и его джип поравнялся с бронетранспортером. Широкая спецполоса автострады, рассчитанная и на посадку небольших самолётов, позволяла двигаться рядом пяти тяжёлым машинам. - Так будет лучше.
  - Согласен. - генерал армии кивнул водителю и на орудийной главной башне тяжёлого БТРа вырос и замерцал тревожными мощными всполохами синий "султан". - Я вызвал военных медиков. Они справятся с этим. Похоже, мы имеем дело с терроризмом. - ответил Орлов.
  - Не хотелось бы в это верить, но, видимо, это так. Мои эксперты также указывают на высокую вероятность подобного развития событий. - подтвердил Семёнов.
  - Всё. Мы прибыли. Центр.
  - Да. Вижу. Оставим машины у "стенки" и - бегом...
  Машины одновременно замерли у ограничительной "стенки". Орлов и Семёнов выпрыгнули из салонов и сразу увидели, как сотрудники службы охраны медицинского центра ведут к ним мужчину средних лет в ничем не примечательном гражданском костюме. Один из сопровождавших пленника оперативников подал Орлову чехол. Генерал армии осмотрел его, затем поднял глаза на задержанного и тот отшатнулся.
  - Он выдал самому себе приказ на ликвидацию. - произнёс Семёнов, пройдясь изучающим взглядом по лицу пленника. - У нас несколько десятков секунд, генерал.
  - Мы уже здесь. - подполковник Информслужбы Говоров вышел вперед и пленник, уже теряющий сознание, выпрямился под взглядом "сканера". - Пытается сопротивляться, ставит блоки, но ничего. Всё, что надо, мне уже известно.
  Пленник пошатнулся и рухнул. Склонившийся над ним специальный агент Вооружённых Сил России отрицательно покачал головой:
  - Мёртв. Мертвее не бывает.
  - Отчёт - мне немедленно. - произнёс Семёнов. Кто-то из стоявших позади полковника Информслужбы офицеров подал бланк.
  - В оперативную часть Главного Информцентра. К немедленному действию. - сказал Семёнов, просмотрев недлинный текст. - Вот ваша копия, Андриан.
  - Вижу. В спецназ. Действуйте. - произнёс генерал армии, передавая своему адьютанту-полковнику пластик. - Благодарю вас, подполковник. - генерал повернулся к Говорову, козырнул.
  - Есть, господин генерал. - офицер козырнул в ответ и быстро ушёл к подходившему трейлеру.
  - Как она? - Семёнов обратился к подошедшему врачу.
  - В глубоком шоке. Пройдёмте ко мне в кабинет, там я смогу сказать остальное.
  - Да, да, конечно. - Семёнов и Орлов направились следом за стремительно шагавшим медиком.
  В кабинете было немного душно - окна были наглухо закрыты. После того, как была подтверждена опасность биологического терроризма, в медицинском центре сработал план "Изоляция помещений и периметра". Включённый на четверть мощности кондиционер шелестел в углу.
  - Вице-президент взял на себя управление страной. - сказал Орлов, наблюдая, как врач настраивает аппаратуру. - Россия не почувствует толчка. Вика бы это одобрила.
  - Одобрит. - убеждённо заметил Семёнов.
  - Итак, господа. - сказал врач, закончив работу с пультами. - Нож мы извлекли. Но применённый террористом-смертником яд - слишком сложный и нам приходится использовать сильнодействующие препараты. В таком комплексе, как этот, не известно в деталях, какими будут последствия. Всё, что только можно, мы восстановили. Но шрам после заживления раны останется. Навсегда. Пластические хирурги говорят, что в таком месте и с такими повреждениями, как это, они бессильны что-либо сделать для полного исчезновения отметины. Слабый полузаметный след все равно останется, к огромному нашему сожалению. Дико об этом говорить, но это - факт. Мы поддерживаем жизнь аппаратно, пока её мозг не может работать в этом направлении.
  - Она...
  - Спит. Глубокий сон, без сновидений и ощущений - единственное, чем мы можем пока хоть как-то облегчить её состояние.
  - Сколько это может продлиться?
  - Неопределённо долго. Мы пока не решаемся выводить её из сна: слишком силён и опасен был удар.
  - Ударил профессионал. В этом нет никаких сомнений. - зло бросил Орлов, просмотрев ещё раз предоставленные ему оперативниками материалы. - Всё. С этого момента Вика не сделает ни шагу куда-либо без моих хлопцев. Я больше не буду воспринимать всерьёз её сказки о безопасности любых её предприятий и действий. Полный кокон.
  - А я уже отдал приказ просмотреть весь её предшествующий и будущий запланированный путь на предмет выявления потенциальной или скрытой угрозы. - согласился Семёнов. - Нам можно к ней? - обратился офицер Информслужбы к врачу.
  - Можно. Мы поставили вам койки в операционной. Переоденьтесь в стерильную одежду и можете быть там столько, сколько потребуется. - ответил врач.
  - Охрана? - спросил Семёнов.
  - Этаж с палатой блокирован с шести сторон. - опередив врача проговорил Орлов. - Микроб не проскочит. Излучения блокированы. Я распорядился доставить сюда бригаду специалистов - военных медиков. Они будут всё время рядом. Мы уже поставили аппаратуру слежения и дублируем данные вашей аппаратуры, доктор.
  Врач кивнул с понимающим выражением лица.
  - Поздновато... - заметил Захар, изучив показания, выведенные на экраны комплекса медаппаратуры.
  - Это верно, но мы постараемся решить эту проблему. - генерал армии принял из рук вошедшего в кабинет адъютанта "бук" с новой информацией. - Это - расширенные данные по сканированию. Службы уже взяли след. Скоро им будет жарко.
  - Гореть им в аду. - убеждённо сказал Семёнов.
  Орлов удивлённо посмотрел на давнего знакомого, но быстро спрятал удивление под маской всегдашней сосредоточенности. Он уже давно знал и понимал, что полковник Информационной службы России Захар Тимофеевич Семёнов глубоко и искренне любит Викторию Станиславовну Знаменскую - врача, ставшего президентом России. После Веков Дисциплины россияне уже не видели в этом ничего предосудительного, как и жители многих других стран.
  Начался период работы России без президента. Теперь во главе страны и народа стояли трое вице-президентов, среди которых были и две женщины. Знаменская полностью доверяла им и потому медикам удалось избежать больших проблем, связанных с тем, что пациентка будет беспокоиться поминутно о том, что же её заместители и помощники делают в её отсутствие. Будучи врачом, Виктория Знаменская воспринимала своё положение пациентки философски и старалась не доставлять больших проблем работавшим над ней медикам. Но едва лишь позволил лечащий врач, как она в сильно облегчённом режиме вернулась сначала к медицинской практике - благо медцентр был небольшим, а затем - и к руководству страной и народом. Шрам, как и говорили медики, остался, но Знаменская, прекрасно знавшая историю земной медицины, спокойно восприняла весть о том, что пока эту отметину полностью удалить невозможно. Она знала, что после этого случая в медицину придут новые люди, которые постараются решить данную проблему. Это решение будет нужно не ей, президенту страны, а будет нужно многим другим людям, воспринимавшим безупречную внешность и чистоту кожи как норматив, а не как свидетельство принадлежности к некоей высшей касте.
  Совсем скоро вся планета содрогнётся от вести о том, что в Метагалактику, а затем и в Солнечную систему вломился враг, жаждущий порабощения и обогащения. И снова Знаменская не будет знать сна и покоя. Но до момента появления на информационных табло стран мира сигнала "Планетарная тревога" ещё было время. Да и человечество уже не было настолько глупым, беззубым и беззаботным.
  
  Последняя война. Чужие
  
  Памятуя о могуществе сил Тьмы, человечество постаралось надежно защитить среду своего обитания от вторжений извне. Новейшие разработки немедленно ставились на вооружение Астрофлота планеты.
  Многочисленные автоматические крейсеры и рейдеры образовали Первое активное кольцо и встали на боевое дежурство в районах, максимально удалённых от владений Земли для того, чтобы первыми принять на себя удар неведомых злых сил, в существовании которых в просторах Вселенной мало кто из землян теперь сомневался.
  Второе активное кольцо составили вооружённые самым совершенным комплексом следящей аппаратуры станции обнаружения и защиты, получившие название Второго активного кольца. Там же стояли обитаемые орбитальные станции и десантные крейсеры, обязанные обеспечить защиту в случае прорыва кольца автоматических крейсеров и рейдеров. Сюда же в случае необходимости выдвигались резервы в виде четырёх волн Десантных Космических Сил Земли. Здесь же были зарезервированы места для размещения пяти волн кораблей Вооружённых Сил Астрофлота планеты. С этого основного плацдарма земляне планировали развивать наступление на агрессора после отражения атаки.
  Третье активное кольцо составили орбитальные станции и базы Космического десанта Астрофлота Земли, вооружённые самыми современными системами обнаружения, связи и обороны. Здесь были размещены площадки для накопления Сил Возмездия Астрофлота Земли.
  За этим третьим кольцом стояли в режиме боевого круглосуточного дежурства обитаемые рейдеры, крейсеры, орбитальные базы и станции Четвёртого активного кольца. Здесь также размещались площадки для кораблей Вооружённых сил Астрофлота Земли.
  В случае необходимости за считанные минуты Земля могла выстроить в боевые порядки за Четвёртым кольцом, но уже на средних и ближних подступах к Солнечной системе ещё девять колец защиты и обороны, в которые в случае нужды включались любые размещённые в пределах этой Сферы обитаемые миры для людей: начиная от планетных и астероидных баз и поселков и кончая огромными орбитальными станциями и летающими крепостями - космическими городами. Тогда были предусмотрены и возможности для быстрейшего вооружения даже сугубо мирных обитаемых миров людей.
  Пока что у землян не было возможности и необходимости проверять мощь столь многослойной защиты на практике, но десятки тысяч людей посменно несли дежурство на всех Кольцах Защиты и Обороны для того, чтобы Солнечная система и её жители могли спокойно и планомерно заниматься неотложными и насущными делами.
  Не было, но для российских космических сил это совершенно не означало даже гипотетическую возможность почивать на лаврах. Волна была запущена. И результаты её работы были настолько впечатляющи и общепонятны, что оппонентов находилось все меньше. Знаменская, уделявшая защите космических пространств Метагалактики Земли самое пристальное внимание, знала, что после удара ВОЦ угроза может исходить, вероятнее всего, из космоса, а потому следует сделать всё, чтобы загодя создать могучую систему обороны и защиты, не забывая и о запасах для нападения и возмездия. Президент России Знаменская загоняла отечественных астронавтов, космонавтов и системников в такие жесткие рамки и ставила перед ними такие жёсткие задачи, что всё чаще находились люди, которые были готовы обвинить президента России в форменной бесчеловечности. Но ещё больше было людей, которые не на словах, а на деле убеждались, что требовательность президента - не блажь стареющего управленца, желающего всеми правдами и неправдами сохранить некий статус "всемогущего кукловода", а залог создания огромного и до конца не просчитываемого никакими разведками запаса прочности. Потому-то за короткий срок космосилы и астросилы России превратились в элитное Кольцо, в котором было собрано всё необходимое и всё самого лучшего качества. Знаменская постоянно повторяла командующим соединениями и флотами космосил России, что если сейчас нет какой-либо необходимости жить по законам военного времени, то в будущем такая возможность не исключена а необходимость объективно может стать реальностью и данностью. Поэтому, - шутила она, - лучше сегодня недоспать и недоесть, но завтра, когда грянет гром, не креститься, а отвечать, даже если внезапность будет полной и совершенно непросчитываемой.
  - Внимание. Принят сигнал о прорыве сектора! Автоматическое включение заградительного огня выполнено. Комплексы "Стена" включены в работу. На экраны выдан сигнал о возможности осуществления массированного вторжения. План "Кокон" введен в действие. - докладывал старший дежурный Объединённого Поста контроля космического пространства в Дели. - Высланы первые волны автокораблей огневой поддержки и исследовательские модули. Выполняется программа извещения верховного руководства стран Земли.
  - Госпожа президент. Космическая тревога секторального уровня. - в тишину ночного полумрака президентской спальни в Президент-холле ворвался взволнованный голос полковника Службы Безопасности России Томина. - Эскадры Астросил России "Витязи России", "Москва", "Юрий Долгорукий", "Сибирь" и "Дальневосточная" полчаса назад высланы в самом полном составе на Третье кольцо. Прибытие кораблей с экипажами на место в ускорительном режиме запланировано через сорок минут. Истребители и штурмовики-автоматы уже на месте, выстроены в боевые порядки. Площадки для пилотируемых кораблей оставлены и замаскированы.
  - Вертолёт? - нетерпеливо спросила Знаменская, сбрасывая с себя остатки дремоты и понимая, что теперь ей не удастся сколько-нибудь нормально поспать в ближайшие двадцать дней.
  - Ждёт на площадке один. Введён план усиленной охраны. - ответил полковник Томин.
  - Хорошо. - Виктория Знаменская откинула лёгкое покрывало в сторону и через несколько минут уже бежала к выходу, застёгивая на ходу тёплый изолирующий комбинезон. - Полетели. - коротко бросила она капитану, сидевшему за управлением президентского вертолета.
  - Есть, Президент. - ответил пилот, поднимая тяжёлую машину в небо. Рядом с машиной президента тенями следовали вертолеты ВДВ России. Два истребителя прикрывали кортеж, следуя на высоте восьми километров.
  Пролетая над Москвой, президент внимательно вслушивалась в вал радиопереговоров и всматривалась в расстилавшуюся внизу панораму ночного города, изредка бросая взгляды на экраны салона.
  - Время - два тридцать шесть. Госпожа президент, Россия готова к плану "Игла". - доложил полковник Томин.
  - В действие. - коротко бросила Знаменская. - План подтверждаю и санкционирую.
  - Есть. - отозвался офицер.
  Как по неведомому знаку внизу исчезли все ночные огни.
  - Затемнение введено. Ставим защитную решётку на высоте пятнадцати километров. - последовал новый доклад Томина.
  - На высоте пять и десять - поставьте дополнительные. - распорядилась президент.
  - Есть. Служба Безопасности России приступила к работе. - сидевший рядом майор Информслужбы указал на экран, где виднелись перекрёстки мегаполиса. - Выставляем зенитную лучевую артиллерию и посты обнаружения. Патрулирование введено. Гражданскому транспорту приказано оставаться в гаражах. Введена блокировка выездных путей из больших и средних гражданских подземных паркингов. Опущены все шлагбаумы и защитные решётки. - доложил Томин. - Стоять будет весь транспорт кроме машин обеспечения, машин коллективного общего пользования и личных машин по неотложным делам.
  - Ясно. Медики? - Президент вызвала на экраны медицинскую секторальную информацию.
  - Эскадра "Пирогов" готова к взлёту. Четыре дополнительных эскадры медицинской поддержки - готовность два. - доложил полковник Романов - помощник президента по медицинским вопросам.
  - Хорошо. Поднимайте "Стеллсы". План пять-сорок семь.
  - Есть. - доложил майор Петров - помощник Президента по Системам Глобального контроля и обнаружения угроз.
  Всепогодные самолеты Глобальной Системы контроля поднялись с бетонных полос специальных аэропортов и через считанные минуты заняли свои позиции.
  - Петербургский, Нижегородский, Новосибирский и Владивостокский центры Космической Службы России подняты по полной боевой тревоге. Включены в режиме боевой тревоги все отечественные системы Глобального Обнаружения. Идёт сверка эталонов. Через двенадцать секунд - полное включение сети Оперативной работы Специальных служб России. - последовал новый доклад Томина.
  - Ясно. Перекрывайте все подъезды и подходы к городам первого и второго уровней. Автономность первая. Вводите в действие "кольцевые" границы. - ответила Президент.
  - Есть. Армейские подразделения Рейнджеров наземного базирования введены в действие. Ведём сплошное патрулирование. - сказал капитан Нахимов, помощник по Наземным Силам Рейнджеров России.
  - Приняла. Включить "Стены". - сказала Президент.
  - Есть. Приказ о переходе на автономность? - полувопросительно отозвался Томин.
  - Санкционирую. - коротко бросила Президент.
  Вертолёт, сопровождаемый теперь уже четвёркой истребителей, коснулся покрытия посадочной площадки Президент-Центра и откатился в защищённый капонир. Прошуршали дозиметрические рамки.
  - Норма. Можно выходить. - доложил второй пилот. Пассажиры президентского вертолета немного оживились и стали собираться.
  - Собрать Кризисный Совет России. - коротко распорядилась Знаменская, щёлкая замками своего дорожного аварийного кейса.
  - Ждут в Мраморном зале. - ответил Томин. - Все готовы к работе.
  - Хорошо. - Знаменская спустилась по трапу и быстрым шагом направилась в зев тоннеля, соединявшего транспортный терминал с остальными помещениями. На стыках и перекрёстках переходов уже стояли парные и строенные вооружённые тяжёлым оружием и облачённые в изолирующие комбинезоны патрули, светились жёлтым светом глазки индикаторов: система защиты была готова в считанные секунды отсечь Президент-Центр от внешнего мира. - Группам "Кризиса Космоса" - работу разрешаю. - кивнула она подскочившему капитану Гвардии. Тот кивнул и козырнув, "испарился".
  У дверей Мраморного зала её ждали пресс-секретарь, журналист высшей планетной категории Наталья Иванова и майор Гвардии России Валентина Керженцева - руководитель Аналитической Службы Глубокой Разведки.
  - Приветствую. - коротко поздоровалась с ними Виктория. - Прошу со мной. - она открыла дверь в зал, где уже собрались три десятка человек - эксперты планетного уровня. - начнём работу. Включить экраны.
  Стены зала пропали - вместо них разверзлась чернота космического пространства, разделённая разноцветными пунктирами на сектора и области.
  - "Чужие" сожгли сектора "пятнадцать", "семнадцать" и "двадцать", проломили защитную решётку в зоне "Пи-тридцать восемь" и вторглись с направлений "Зета - пятнадцать" и "Ми-сорок восемь" Первого кольца обнаружения и обороны. Стоявшие там в режиме боевого дежурства эскадренные автоматические крейсеры и рейдеры американского, африканского и азиатского флотов были просто испепелены. В результате последовавших за этой потоковой атакой, которую упомянутые выше флоты не смогли задержать, массированных всенаправленных атак по схеме "Сфера", можно считать первый уровень автоматического обнаружения пройденным "Чужими" без каких-либо значительных потерь и полностью недееспособным.
  Второй уровень, сумевший задержать продвижение "Чужих" и продолжающий удерживать от продвижения в нашу Галактику основные силы крейсеров и штурмовиков, три часа назад уже получил три полных волны автоматических кораблей из резервов, предоставленных всеми странами Земли и пришедших с планет близлежащих систем нашей Метагалактики. На подходе ещё четыре волны международных военных космо- и астро- флотов из глубинных районов Метагалактики. Готовятся к взлёту с космодромов Земли и получают последние указания ещё пять волн резерва Международных сил. В связи с резким возрастанием нагрузки на военные транспортные и десантные операции два часа назад были прекращены все гражданские рейсы из космопортов первого и второго уровней Международного Союза Космопортов. Практически десять из пятнадцати главных космопортов первого класса любой страны теперь работают только на оборону. Идёт полная реальная боевая мобилизация на третьем и четвёртом уровне Системы Защиты Земли.
  Наши российские эскадры "Славяне", "Суворов", "Нахимов" и "Китеж" час назад уже выдвинулись к пятому уровню, защищая развёртывание азиатского и американского флотов второй волны прикрытия. - ровный голос Валентины Керженцевой заставлял изменяться картины на уникальном панорамном экране. - Мы смогли задержать на Втором Уровне-Кольце обороны практически все истребители и штурмовики Чужих, за небольшим исключением, не носящим характера "сферического прорыва" - с "потоковым" мы научились справляться. Сложнее с крейсерами и линкорами: их тип нам до сих пор точно не известен и оружие их по последним данным не привычное нам ударное или лучевое, скорее, по очень предварительным данным, биологическое. По тревоге час назад подняты автокрейсера Международной Системы Биологической Обороны Земли. Их прибытие в район прорыва - пять-десять минут. Они сейчас находятся на дозаправке в районе шестого кольца обороны. Командующий американским космофлотом прикрытия адмирал Стеллерс заверил нас, что мы можем спокойно накапливать силы для возмездия.
  - Выдвинуть эскадры второго кольца на седьмое кольцо защиты. - просмотрев экранную информацию и тексты небольшой стопки пластиков, коротко распорядилась Знаменская. - Эскадру "Москва" - в резерв. Придайте ей дополнительно восемнадцать стадвадцатиствольных крейсеров "Луч".
  - Есть.
  - Эскадру "Новгород" - в оперативный мобильный резерв. Придайте ей пятнадцать шестидесятиствольных крейсеров "Ладога".
  - Есть.
  - В системе социальной защиты России объявлена боевая тревога. Ведётся работа по подготовке к реализации планов оперативной защиты населения России. Через пятнадцать минут мы будем готовы к эвакуации заранее утверждённых контингентов в остающиеся свободными сектора "Стен". - продолжила Валентина Керженцева. - наши военные, гражданские, специальные и научные космопорты на всей территории страны готовы открыть все резервные поля и площадки для массированного выброса кораблей - автоматов в любую точку Сферы. Дополнительные резервные космопорты готовы к быстрому снятию внешнего покрова изолирующей защитной маскировки и включению в активный режим. Мы практически полностью готовы к выбросу десанта колонистов на дальние базы.
  - Отрядам биологической противокосмической защиты - в течение получаса поставить дополнительные датчики и изолировать небоскрёбы и все здания высотой свыше десяти этажей. - бросила Знаменская, нажимая на виртуальной клавиатуре своего пульта сенсоры и вызывая на свои экраны дополнительные данные. - Доложить готовность к сплошной вакцинации населения страны. Приготовить к приёму жителей биологические изоляторы в подземных городках первой, второй и третьей очереди.
  - Готовность - первая. - последовал доклад от одного из присутствовавших экспертов.
  - Приняла. Санкционирую высшую готовность. - сказала Знаменская. С этого момента Медицинская Служба России могла за считанные минуты начать волновую вакцинацию жителей страны и при необходимости - эвакуацию в подземные, ранее редко использовавшиеся городки, снабжённые системами полной автономности.
  - Резервные подразделения Космических Сил и Астросил России готовы к выдвижению. - продолжила Керженцева. - Обслуживающие подразделения готовы к переводу на круглосуточный режим.
  - Хорошо. Санкционирую перевод на круглосуточный режим. - Знаменская зажгла дополнительные экраны. - Теперь обсудим планы перехода от обороны к возмездию...
  Совещание продолжалось ровно полтора часа. Завершив его, Президент вошла в Зал Управления, где уже давно шла напряжённая работа. Сюда стекалась вся информация о состоянии дел в стране. Заняв место за своим пультом, Виктория окончательно и полностью надолго отключилась от всего несущественного для данного этапа работы лидера страны. Предстояло решить ряд проблем, которые возникли сравнительно недавно и были только теоретически предсказаны Службой Прогнозирования.
  Президентское дежурство затянулось на двенадцать часов. В семь вечера в Зал Управления вошел Захар Семёнов - первый генерал Информслужбы России, руководитель Российского Информцентра.
  - Госпожа Президент. Стартовали и выходят в заданные точки Пространства пять крейсеров всеволновой разведки. Мы приступаем к полному сканированию района нападения. Поверхностное и среднее сканирование уже выполнено. Информация обрабатывается.
  - Прикройте стартовавшие крейсера излучением и закройте каналы многослойной шифровкой.
  - Уже сделано. Крейсера идут на автопилоте. Людьми мы не рискуем. Машины охраняются звеньями сверхтяжёлых штурмовиков эскадры "Свиток".
  - Подключите к работе три наших Сверхкомпьютера резерва. Нам нужна вся свежая информация по методам воздействия, применяемым противником.
  - Информация поступила два часа назад на обработку. Службы приступили к расшифровке.
  - Научная разведка?
  - Получает все необходимые данные. Мы готовим к взлёту нашего первенца...
  - "Байкал"?
  - Его. Он сможет один взять на себя самое полное сверхдальнее сканирование района прорыва.
  - Поставьте его...
  - К взлёту готовы пять эскадр тяжёлых истребителей и штурмовиков Гвардии России. Санкция генерала армии Орлова получена. Прикроем.
  - Второй и третий "Байкалы"? - Знаменская погасила экраны своего пульта: время президентской вахты истекло.
  - Готовы к немедленному взлёту. - Семёнов встал. - Прикрытие обеспечено десятью эскадрами штурмовиков и истребителей космических и астросил Гвардии России.
  - "Чайка"? - задала Знаменская вопрос о машине. Она уже давно привыкла, что в кризисные моменты генерал Информслужбы Семёнов ездит только на этой машине - тяжёлом бронированном лимузине специальной серии.
  - Готова, президент.
  - Юрий Кириллов?
  - Полковник Информслужбы ждёт у машины. Вертолёты ВДВ России готовы к сопровождению. Бронетранспортёры охраны - по схеме "Ромб".
  - Хорошо. - Знаменская вздохнула. Ей очень не хотелось в критический момент прятаться от сограждан за прочным щитом спецслужб, но она слишком хорошо знала, насколько ревностно относится Захар Семёнов и его, казалось бы далёкая от специальных силовых операций служба к обеспечению безопасности Президента России, особенно - в такое тяжёлое время.
  - Десант и морские пехотинцы получили приказ о готовности номер два. - пояснил Семёнов увеличенное количество патрулей, окруживших Президент- центр, когда Знаменская в сопровождении пяти офицеров Гвардии России вышла из шлюза в парк Президент-Центра. - Все службы Системы Общественного управления России трёх высших "колец" поставлены под такую охрану.
  - Ясно. Подключите охрану трёх следующих "колец" к работе. - Виктория Знаменская одобрительно кивнула.
  - Есть, президент. - ответил Семёнов. Они направились по крытой аллее к автомобильной стоянке. Командиры расчётов ракетных и лучевых установок, охранявших наружные коридоры и переходы Президент-Центра козыряли президенту и возвращались к своим пультам.
  За время, проведённое на посту главы страны, Знаменская в очередной раз отучила воинов чрезмерно проявлять вполне естественные для армии верноподданические чувства по отношению к главе управленческой общественной структуры Высшего "Кольца". Теперь это позволяло не расходовать энергию и ресурсы на ритуалы и протоколы.
  Россияне давным давно одобрили такую позицию главы страны и за истёкшее время это стало уже жесточайшим образом соблюдаемым законом.
  У чёрной как безлунная ночь сигарообразной машины представительского класса прохаживался атлетически сложенный старший офицер Информслужбы. Фары машины не светились: Служба Безопасности Дорожного Движения России запретила всем автомобилистам использовать внешние осветители с момента объявления Секторальной Космической тревоги. Шесть вертолётов ВДВ России стояли на соседних с главной площадкой "бетонках" с включёнными двигателями и притушенными до минимума проблесковыми маячками, прикрытыми шторками.
  Бронетранспортёры, едва различимые в полутьме обступившего стоянку леса, приглушённо порёвывая мощными двигателями, выстраивались в порядок по плану "Ромб".
  - Госпожа Президент. Готов к работе. - доложил полковник Кириллов, козырнув подошедшей женщине. Офицеры Гвардии, сопровождавшие президента, откозыряв, отошли к бронетранспортёрам конвоя. - Прошу в машину.
  - По трём кольцам и пять радиусов, Виталий. С короткими остановками. Вот план. - коротко бросила Знаменская, поздоровавшись за руку с полковником Транспортной службы Гвардии России - водителем служебной машины Семёнова. - Захар, вы со мной. - она подала водителю пластик с вручную начерченным планом.
  - Да, президент. - Семёнов нырнул в тёплое нутро машины.
  Дверца медленно закрыла проём. Вертолёты сопровождения плавно поднялись на высоту двадцати пяти метров и выстроились в боевой охранный порядок. Бронетранспортёры взяли лимузин в "ромб" и их башни совершили полный оборот на триста шестьдесят градусов. В бойницах бронемашин зарницами блеснули красные пятна лучей лазеров систем наведения и "Чайка" плавно развернулась в сторону выходной автострады, ведущей к внешней ограде периметра "Президент-Центра".
  В полутёмном салоне было тихо. Знаменская включила пять экранов, вызвала посекундный отчёт и углубилась в работу. Семёнов включил свои экраны, положив чуткие пальцы на виртуальную клавиатуру. Зажглись десять небольших экранов, показывающих обстановку за стенками машины и за пределами охранного кольца вокруг лимузина.
  Изредка останавливаясь, машина продолжала движение по разработанному Знаменской маршруту. Президент коротко переговаривалась с подходившими к машине руководителями и рядовыми сотрудниками множества учреждений и организаций, нескольких пригласила внутрь, чтобы на экранах своей системы глобальной информации наглядно показать важные детали предстоящих планов работы.
  На одном из перекрёстков Москвы она жестом заставила "кокон" кортежа остановиться и пропустить длинную колонну автобусов Службы Скорой Помощи, направлявшихся к Резервному Госпиталю Москвы. К такому в России уже привыкли: Президент ввела такой порядок в первый же день после принесения присяги. С тех пор никто в России без экстренных оснований не мог задержать или не уступить дорогу медицинским и специальным транспортам.
  Наконец на экранах пошли данные с "Байкала". Семёнов заинтересовался ими сразу.
  - Кажется есть что-то интересное. - пробормотал он себе под нос, вызывая к жизни новые экраны. - Мы сможем решить часть нашей проблемы, президент.
  - Хорошо. - Знаменская одним взглядом окинула все экраны, за которыми наблюдал генерал Информслужбы. - попробуйте модифицировать вариант плана "ИТ-пятнадцать".
  - Есть. - Семёнов моментально просчитал ситуацию и понял, что Знаменская в очередной раз "выкопала" то, что многие бы и не заметили сразу. - Информация передана службам. Но предстоит ещё длительная работа.
  - Иначе они бы к нам не сунулись. - проговорила Знаменская, связываясь с офисом Дальней Разведки Российского Астрофлота. - Полковника Юнгова.
  - Юнгов на связи. - раздалось из бусинки динамика. - Слушаю вас, Президент.
  - Вам передана полная информация по модификации плана. Действуйте.
  - Есть. - в динамике щелкнуло. - Получили. Приступаем.
  - Командующего Американским Астрофлотом адмирала Линкольна.
  - Приветствую вас, госпожа Президент России. - на превосходном русском откликнулся давний знакомый Знаменской. - Наш флот огрызается. Мы видим подход ваших десяти эскадр, но пока вводить их в бой не будем. Наши резервы ещё не исчерпаны.
  - Мы развернёмся позади вас. Оставьте нам оперативные коридоры по схеме "Эн".
  - Есть, госпожа президент. Приказы переданы и получены командующими эскадр Американского Астрофлота. Они будут выполнены. Ваши стадвадцатиствольные "Лучи" видим. Спасибо за обеспечение поддержки.
  - Если потребуется, они прорубят защиту "Чужих" поверх ваших кораблей. Это вам окажет определённую помощь.
  - Их могущество нам хорошо известно. Это прекрасные машины. Ещё раз спасибо. Наши гости снова начали атаку. - адмирал, почувствовавший азарт боя, отключил связь.
  Знаменская откинулась на спинку кресла:
  - Вижу. Координационный кризисный центр Астрофлота России. Принять "Лучи" и Американский Астрофлот на сопровождение.
  - Координационный принял. - донесся приглушенный доклад. - Включились в работу.
  "Внимание! По кораблям эскадры "Сириус" объявляется боевая тревога! Включить оповещатели в режим полной расцветки!. Подготовить оружие к боевому реальному режиму." - тревожный голос первого помощника командира крейсера Земных Сил, капитана Олафа Хайнеккена заставил полуторатысячный экипаж флагмана эскадры главного прикрытия за несколько минут разбежаться по боевым постам.
  - Первый уровень к бою готов!
  - Второй уровень к бою готов!
  - Третий уровень к бою готов!
  - Четвертый уровень к бою готов!
  - Пятый уровень к бою готов!
  - Доклады о готовности принял. Полковник Смит Бессон. - сухо проговорил в бусинку микрофонного комплекса вошедший в боевую рубку пожилой подтянутый офицер, смахнувший незадолго перед этим очередную едва заметную соринку с безукоризненно чистого комбинезона.
  - Службы готовы, командир. - сказал Олаф Хайнеккен, садясь в своё кресло рядом с пилот-ложементом начальника.
  - Локаторы и сканеры - на максимум. Накрыть район сплошным полем слежения. Дайте на экраны общую обстановку. - парировал Смит Бессон. - Вижу, принимаю.
  - Командир, русские настаивают на своём праве выйти вперёд. - проговорил Олаф, приняв кодированный доклад Поста Связи.
  - Не вижу необходимости. Метристы, дайте сетку расстояний. - Бессон исполнил пассаж на консольном пульте. - Вижу, принимаю. - Ваши соображения, Олаф?
  - Земля доложила о готовности к плановой эвакуации.
  - Сколько просят?
  - Час, от силы два.
  - Где враг?
  - Пока никаких сигналов, кроме предвестников.
  - Посмотрим.
  - Есть сигнал станции слежения. Десять секунд.
  - Полная боевая готовность. - Бессон посмотрел на Олафа. - Начинается.
  - Начинается. - эхом отозвался помощник.
  Через десять секунд над многотысячной эскадрой, казалось, разверзлись врата ада. Прикрывая Солнечную Систему на среднем галактическом секторе - дальний сектор был уже давно сожжён "Чужими", эскадры Американских Космических сил пытались остановить или хотя бы задержать продвижение "Чужих" в середину Метагалактики Земли.
  - Командир, потери перевалили за тридцать процентов, но наши пока держатся. Русские требуют ввода их сил в бой.
  - Задержите. Ещё не время. - Бессон, успевавший корректировать огонь и маневрировать внушительным командным крейсером Земных сил, чертыхнулся в душе, злясь на кажущуюся ему бесшабашность и безрассудность русских. Пятьдесят таких же крейсеров управляли своими частями эскадры, распределяя между собой обязанности и возможности по прикрытию района со всех мыслимых направлений.
  - Есть.
  Очередной бой кипел уже вторые сутки: офицеры и сержанты Американских астросил практически не отдыхали, солдатам разрешалось подремать по полчаса каждые три часа - на большее возможности не было.
  - Командир, потери - сорок процентов.
  - Хорошо. Резервы первой линии - в бой. - Бессон кивнул.
  - Есть. - Олаф Хайнеккен отдал распоряжения. - Эскадра "Витязи России" вступила в бой. Эскадра "Святой Сергий" разворачивается для массированной контратаки. Эскадра "Юрий Долгорукий" готова для нанесения лучевого удара по району "Зет-сто пять-тридцать восемь.
  - Принял. Передайте на Землю совещательный сигнал о готовности прикрыть массированную эвакуацию. - проговорил Смит Бессон, шаря взглядом по пятнадцати крупным экранам, посекундно менявшим картинки.
  - Есть.
  Последняя фраза командира означала, что теперь могут работать транспортные корабли, вывозя в безопасные удаленные районы колонистов первой и второй волн.
  
  Полиция России. Подразделение Службы Безопасности России. Начало противодействия
  
  Города России один за другим умеряли ставшее привычным яркое сияние вечерних и ночных огней до необходимого минимума: энергия широкими потоками в приоритетном порядке и без задержек перебрасывалась на накопители. Освещение улиц и площадей было уменьшено до среднего - городские службы Системы инфраструктурной безопасности пока что не видели необходимости действовать в режиме осадного положения и высказались за накопление ресурсов и энергии в половинном объеме. Одновременно были включены в режим аккумуляции все имеющиеся в наличии резервные накопители первого и второго уровней. Третий и четвёртый уровни должны были в случае необходимости быстро всосать в себя энергию, пока что расходуемую в обычном режиме.
  - Господин майор. Московск уменьшил энергопотребление на освещение до необходимого уровня. Введены в действие усиленные пешие и автопатрули. Подключены воздушные наблюдатели, пешие, автомобильные и воздушные группы быстрого реагирования. Оповещение гражданских сил безопасности и правопорядка выполнено: они уже приступили к практической работе. - в динамике-бусинке, укреплённом на главном пульте Центра Управления и Контроля Службы Безопасности послышался голос заместителя руководителя группы обеспечения Службы Безопасности Московска старшего лейтенанта СБ Тимофеева.
  - Московск принял. - ответственный дежурный Управления СБ Московска покосился на карту: индикаторы стояли на "зелёном" - доклад соответствовал действительности. - Приготовьтесь к вводу осадного положения.
  - Есть. До связи.
  - До связи.
  Служба Безопасности России, наученная горчайшим опытом, теперь не пропускала мимо своего внимания ни одного мало-мальски заметного события, свидетельствовавшего о наличии прямой или косвенной угрозы. Распоряжение об осадном положении ещё только рассматривалось гражданскими властями Московска и других городов Центрального Пояса России, а Служба Безопасности уже считала это распоряжение руководством к действию, стараясь работать на опережение. Почти всегда это срабатывало. Сотрудники СБ были уверены, что это сработает и на этот раз.
  
  Чужие. Эвакуация
  
  "Внимание. Колонистам первой волны эскадры "Наука России" собраться в зале отлета спецкосмопорта "Чкаловск-Научный" для погрузки на корабли. Повторяю..."- голос автоматического информатора прогремел в заполненном людьми зале регистрации подобно гулу отдаленного камнепада. Несколько минут - и стройные очереди образовались у каждой стойки. Ещё через четверть часа люди организованно прошли погранконтроль и по подземным переходам направились на корабли Транспортной Коалиции России.
  Впечатляющие размеры кораблей позволяли укрыть в ненасытных трюмах огромное количество ценностей и необходимых вещей. Люди грузились на корабли почти в полном молчании и в почти образцовом порядке, зная, что тысячи других людей сейчас, в эти минуты, тяжело работают на всём огромном пространстве суши планеты, занятом полями космопортов, чтобы дать другим людям возможность организованно отступить на заранее подготовленные позиции.
  Многие люди, шагая по трапам, вспоминали, сколько было споров когда решался вопрос о необходимости создания резервных баз на мало-мальски подходящих планетах. Нашлось, конечно, немало людей, которые ставили под аргументированное сомнение способность человечества в нужный момент спокойно и обдуманно сделать этот сложнейший и ответственнейший шаг. Но споры остались в отдалённом прошлом: сегодня Земля располагала и достаточным количеством законсервированных и охраняемых баз на других планетах, и могучим флотом эвакуаторов, способных за считанные часы выбросить в космос десант колонистов численностью в несколько сотен миллионов человек.
  Эскадра "Наука России" совместно с подобными эскадрами каждой из стран Земли обеспечивала отлёт на заранее намеченные базы членов научного корпуса планеты, чтобы там, в случае гибели планеты Земля организовать выживание, сопротивление и возрождение человечества.
  - Доктор наук Лосев?
  - Так точно. - Мужчина обернулся и учтиво поклонился кивком головы - на большее не было времени и возможности - догнавшей его женщине средних лет. - Чем могу...
  - Кандидат наук Незнамова. Мне сказали, что я теперь вхожу в вашу группу. - на её лице читалась деловая заинтересованность, смешанная с понятным волнением перед вхождением в новый незнакомый коллектив.
  - Точнее вы уже в неё вошли. - говоря это, ученый не сбавил хода, что спутнице определённо понравилось - она легко выдерживала стремительный темп. - так что милости просим на корабль - "Менделеев". Пятый уровень, конференцзал. Это - только для начала. Там посмотрим. Прошу извинить. Предстоит плановое общение с порталом Российской науки. Мне надо быть в Научном Куполе. - ученый кивнул и ещё более ускорил шаг, сворачивая в боковой проход.
  - Благодарю. - ответила Незнамова, одновременно с наставником пересекая порог шлюзкамеры подземного перехода. На предельную нацеленность своего нового шефа на работу она реагировала как на вполне нормальное рабочее явление.
  - Господин генерал-полковник Астромедслужбы. Разрешите представиться. Лейтенант астромедслужбы Юльев! - юноша учтиво и тщательно откозырял вставшему из за стола высшему офицеру. - Представляюсь по случаю назначения на ваш корабль в качестве интерна.
  - Вольно, лейтенант. Садитесь. - командир крейсера "Пирогов", генерал-полковник Астромедслужбы Земли, профессор астромедицины Степан Эбертов подождал, пока его молодой коллега сядет и опустился в кресло за своим рабочим столом. - Эскадре медслужбы России, которой я командую, дан приказ на ожидание немедленного взлета. Отлучки с борта запрещены до особого распоряжения. Взамен этого - любая видеосвязь с родственниками, причём - связь любой длительности и, заметьте, по спецканалам - гарантирована всему составу экипажей. А что касается работы, то вам, лейтенант, предстоит вплотную заняться военно-полевой хирургией. Эскадра готовится к массированному наплыву раненых, мы участвуем в поддержке Американского, Английского и Африканского флотов. Российский флот воспользуется нами только как резервом. Так что, поскольку у нас нет времени на длительные объяснения, полагаю, лейтенант, вам следует разместиться и приступить к работе как можно быстрее. Об остальном - после.
  - Есть, командир. - юноша встал. - Разрешите идти?
  - Идите. - генерал не стал испытующим взглядом провожать новоприбывшего офицера до самой двери и вернулся к работе с вновь поступавшими пластиками и экранными документами.
  - Есть. - молодой офицер "испарился".
  
  "Внимание! Эвакуационная готовность линейных транспортов - первая. Завершить погрузку! Проверить списочный состав пассажиров. Отключить линии связи с Землёй по первому, второму, третьему и четвёртому уровню."- голос автоматического оповещателя мягко, но настойчиво подгонял почти бежавших по длиннейшим рукавам воспитателей, сопровождавших группы детей. Осуществлялась срочная эвакуация Детской Волны Колонизации.
  Как только пришло сообщение о том, что в бой с Чужими вступили эскадры Космических сил России, в учебных заведениях нулевого, первого и второго уровней Российского Региона были вскрыты контейнеры с инструкциями по эвакуации. Через час после сообщения вытянувшиеся в длиннейшие вереницы и находившиеся под традиционно усиленной охраной Службы безопасности России пассбусы доставили первые группы к воротам космопортов, а ещё через два часа, ушедшие на выгрузку и оформление документов, группы детей и воспитателей были уже на пути к бортам кораблей-транспортов.
  - Госпожа Иванова?
  - Да, господин Киселёв. Слушаю вас. - женщина высокого роста с пышными волосами передала управление группой пятиклассников старосте группы и отстала, давая возможность коллеге догнать её, пока она пропустит мимо себя несколько групп. - В чём дело?
  - Пришло сообщение. Ваш муж благополучно прибыл на базу колонизации. Он ждёт связи с вами по этому адресу. - мужчина подал стрип, увидев, как женщина обрадованно пробегает взглядом две строчки убористого текста. - Рад за вас.
  - Спасибо, Георгий Тимирович. Извините. - она указала взглядом на уходившую группу. - Ещё раз спасибо. - она повернулась и стала догонять своих пятиклассников.
  Битвы с Чужими приобрели затяжной и непредсказуемый характер. Никто из землян до сих пор точно не знал, где, как и каким образом Дальние Сектора Системы Всеволнового Наблюдения проморгали такую армаду. Следственные органы и суды Планетной Безопасности с первых минут вторжения вели полномасштабное расследование, но о его результатах пока говорить было слишком рано: организованное отступление и непрерывные старты новых и новых военных и снабженческих кораблей, закрывавших постоянно возникавшие прорехи в системе обороны, не давали возможности провести все следственные действия и организовать полномасштабное судебное следствие, в необходимости которого мало кто из землян теперь сомневался.
  На Земле, едва только второй эшелон Станций Наблюдения выдал согласованный сигнал опасности первого уровня, впервые за последние пятьсот лет была объявлена полная боевая готовность в Системе Российского контингента Космических сил.
  Наземные защитные комплексы "Стена", имевшиеся практически у каждой страны, "всосали" в себя десятки тысяч военных и гражданских специалистов и через сутки перешли на режим полной автономности. Ещё раньше по Информсетям планеты прошли подробнейшие инструктажи, с момента передачи которых в эфир были отменены и прерваны все развлекательные программы и передачи, где и как бы они не осуществлялись. Автоматически были прекращены все праздненства и развлекательные мероприятия в большинстве стран мира.
  С первых часов после первого сообщения об опасности никто из граждан планеты не воспринимал положение как наигранную тренировочную ситуацию. Наоборот, сразу были подняты все информационные материалы по критическим ситуациям похожего уровня за всю историю цивилизации. Земля, в ураганном темпе подключив все планетные Информационные центры и чётко отфильтровав нужные данные, достаточно быстро приготовилась во всеоружии встретить неизвестного врага, мощь которого ощущалась с каждым днем все определённее.
  
  Чужие. Продолжение противостояния
  
  - Чёрт бы побрал этих любителей массовых плясок и песен! - лейтенант Службы Навигации Российских космосил посмотрел на консольный экран наблюдения Западной Стены. - Уже две недели, как передан общепланетный сигнал отмены и блокировки развлекательных программ, а итальянцы наотрез отказываются прерывать свои ежегодные карнавальные шествия. Пир во время чумы?! Они что, не понимают?! Или нам следует немедленно обратиться с иском в их региональный Суд Чести и Совести?
  - Не горячись, Стас. - успокаивал коллегу сидевший в соседнем кресле капитан-астронавигатор. - Они - народ горячий, потому им нужно больше времени для охлаждения. Пока что здесь всё укладывается в нормативы.
  - Ага. И мы должны смотреть на то, как их Стены бездействуют?! Это же форменный кошмар! Настоящее слабое звено в общем щите системной защиты! Это же преступление! И слава богу, теперь можно назвать преступника преступником достаточно быстро.
  - Это не преступление, Стас, а кое-что иное. - спокойно парировал капитан, поудобнее устраиваясь в ложементе. - Конечно, нам, привыкшим воспринимать все подобные ситуации менее эмоционально, их гуляния кажутся форменным кошмаром. Но, Стас, посмотри на ситуацию с другой стороны. Они гуляют и "чужие" это, без всякого сомнения видят, как видят и наши военные приготовления, и приготовления к обороне и к эвакуации людей и ценностей. Можно смело утверждать, что это вносит определенный и весьма существенный диссонанс в их план вторжения. Слава богу, Земля пережила этих планов просто немеряно, неся на себе довольно неразумных людишек на протяжении тысяч лет. Но мы с тобой - люди военные, для нас главное: защита, оборона, нападение и победа. Пока что дерутся космосилы, готовятся к вторжению воздушные силы, которые и предстоит нам в основном прикрывать. Пока что до атмосферного вторжения не дошло и мы можем ждать и готовиться. И итальянцы знают, что мы готовы защитить их. Это радует, поскольку они нам доверяют большее, чем спокойствие. Они доверили нам свои жизни и знают, что мы не подведем. И потому гуляют и радуются. Видимо, сейчас в наши функции входит и то, чтобы смотреть на их безрассудства. - холодно заметил капитан.
  - А потом прикрывать их? Мои подчинённые, как ты знаешь, полторы недели не спят больше пяти часов в сутки, мы выключили все лифты и передвигаемся исключительно пешком и к тому же - бегом, а у них энергия по-дурному уходит на фейерверки, а не на накопители... А потом непременно горланистую делегацию пришлют с обжигающе горячей просьбой включить их "Стенки" в нашу систему энергопитания... Мы-то, по доброте душевной, снова согласимся и дадим. Но это - сначала. А потом?!... А что потом мы скажем нашим военным энергетикам?! Волжский и Уральский регионы уже забрали вторые эшелоны с огромным трудом сохранённых военных энергорезервов для своих внутренних стен. А вся Италия только пляшет и поет... Глупо... Господи, боже мой, как глупо...
  - Что-ж, глупость - черта человеческая. - философски заметил капитан.
  - Кстати, как с эвакуацией? - посерьёзнел лейтенант.
  - Службы готовят первую волну. Бои идут сам знаешь где, второй и третий уровень уже полностью отмобилизованы. Там сейчас все корабли обеих волн резерва. Есть ещё ряд волн резервов. Ужо дадим жару. - немного расслабившись, произнес старший коллега.
  - Угу... Но я спросил про эвакуацию...- протянул младший по смене.
  - Беспокоишься об Авроре?- уловил причину капитан. Он знал, что пятиклассница-дочь коллеги должна была вернуться из Гаванского центра обучения, где проходила годичную языковую и культурную стажировку.
  - Да. - лейтенант посмотрел на фотографию жены и дочери. - Моя Стелла только закончила большую работу по реконструкции оси времени двадцатого столетия нашего Российского региона. Сам понимаешь, после такой работы полагается полугодовой отдых, а тут - вот такой сюрприз... Да и дочка только в пятом классе... Опять Волна не сможет прикрыть женщин вовремя...
  - Как раз и прикроет. В таких условиях сразу видно, кто есть кто.
  - Посмотрим.
  
  Чужие. Контакт с Тьмой
  
  "... Мы ведём эту войну уже два долгих года. Гражданское общество Земли работает с предельной нагрузкой, но никому из землян ещё не удавалось увидеть настоящее лицо врага. Несмотря на все старания экипажей трёх уникальных кораблей сверхглубокого всеволнового сканирования - ставших легендами "Байкалов", просканировавших космос на таких расстояниях, какие ещё несколько месяцев назад показались бы любому из землян фантастическими, мы так и не видели тех, кто управляет органикой, обрушивающейся на Защитные Кольца Земли как из рога изобилия.
  Мы худо - бедно научились управлять своими космическими кораблями при таких массированных нападениях врага, какие в Академии Кризисного Управления Земли считались до недавнего времени просто нереальными. Мы научились предсказывать очередные нападения, но мы так и не научились указывать точное место нападения и потому все пятнадцать главных космопортов каждой страны Земли теперь работают с предельной нагрузкой: туда с резервных площадок переводятся все новопостроенные корабли. Верфи работают в четыре смены - нет никаких свободных доков, ремонтные заводы и ремонтно-восстановительные доки забиты повреждёнными кораблями, а экипажи в срочном порядке проходят почти ежемесячную переподготовку, информацию для проведения которой поставляет Разведка Астрофлота и Информцентры Планетной Сети." - так записывал генерал-майор Информслужбы России Захар Семёнов в свой дневник на исходе дня пятнадцатого марта ... года. За окном, закрытым изолирующими бронированными ставнями, уже сгустилась ночь, не пробиваемая никакими огнями - с момента подтверждения факта вторжения было введено полное затемнение больших и средних городов. Ранее расцвеченная морем огней планета теперь выглядела тёмной и почти безжизненной. Художники из числа членов экипажей кораблей Системного флота, заставшие момент затемнения, потом назвали такой вид Земли предгрозовым.
  Немедленно включённое и постоянно совершенствуемое изолирующее излучение не позволяло Чужим сканировать поверхность планеты, многоуровневая защитная сетка и автокорабли биологического контроля и защиты раскинули над планетой свою экранирующую плёнку, препятствуя возможной вирусной инфекции. На боевые позиции вокруг планеты в течение получаса с момента получения первых данных о вторжении встали спутники и платформы Защитного Кокона и тяжёлые автономные и обитаемые станции Защитной Сети.
  По погружённым во тьму улицам городов и поселков пробирались с потушенными огнями немногочисленные личные машины, проходили колонны транспортов, проезжали на большой скорости спецмашины. Мало было праздно гуляющих людей на широченных теперь почти пустых тротуарах. Небоскрёбы небольшого по российским меркам города Становска высились чёрными громадами, не озаряемыми теперь даже ранее привычными всполохами огней навигационной безопасности.
  Пальцы человека бегали по сенсорам виртуальной клавиатуры с прежней скоростью, словно позади не было тяжелейшего изматывающего дня:
  "... Российская Информслужба в очередной раз сделала невозможное и к мощи Сверхкомпьютеров добавила мощь объединения разума и памяти практически всех старших и высших сотрудников Информцентров России. Излишне говорить, насколько это ускорило работу: в тех страшных условиях, когда земляне не видели ни одного целого корабля, вернувшегося на родную планету из космоса, на такой огромный риск следовало пойти незамедлительно и офицеры российской Информслужбы в очередной раз первыми среди землян сделали то, что считали необходимым.
  Это - не заслуга, это - суровая необходимость, оплаченная напряжённым трудом экспертов и работников множества Информцентров других стран. Они подготовили российские Информцентры к рывку и мы только сделали этот рывок, не более того. Мы прекрасно знали, что рывок будет развит и продолжен другими при нашей всемерной поддержке. - выстраивались на дисплее убористые строчки личного дневника. -
  ... Знаменская продолжает стоять у руля России - её уже несколько месяцев не могут увидеть в ставших привычными вояжах по медицинским центрам. Раньше, ещё полгода назад она, несмотря на вторжение, старалась не изменять своей традиции и регулярно выезжала в российские медицинские центры. За время войны она уже посетила три сотни таких центров и везде приняла в их работе самое непосредственное и активное, но отнюдь не руководящее участие. Теперь же, спустя полгода, люди уже стали забывать о такой традиции. Знаменская полностью переключилась на сугубо управленческую работу, поручив ведение медицинской проблематики членам Совета Президентов России из числа женщин-медиков. Две её ближайшие сподвижницы-коллеги поделили европейскую и азиатскую части России между собой и постарались сделать все, чтобы отсутствие президента на этом важном фронте не было столь заметным. Они это могут и умеют, в этом ни у кого в России нет никаких аргументированных сомнений. Знаменская, я знаю это, благодарна своим коллегам, поскольку теперь она может сконцентрироваться на немедицинской стратегии с тактическими элементами. Обстановка усложняется ежечасно - видно, что Чужие уже не надеются подчинить нас себе: мы оказались им не по зубам. Знаменская работает и её работа ощущается с нарастающей силой. Теперь её не видят ни вживую ни на экранах и за пределами России. Она официально заявила, что будет работать только в пределах своей страны. Она отменила все свои заранее запланированные и с таким трудом согласованные с партнёрами личные и официальные международные визиты в другие страны. Все земляне понимают, что если даже Президент России фактически переселилась жить в Президент-центр, перешедший на режим полной изоляции, то Россия работает с предельной даже для такой огромной и сильной страны нагрузкой.
  Знаменская действует почти круглые сутки. На сон уже полтора года оставляет не больше трёх-четырёх часов. Совсем недавно, два-три месяца назад она уступила многомесячным настояниям врачей и теперь спит пять часов. Но не больше. В эти часы её стараются не беспокоить ничем. Когда-то, в далёком прошлом россияне впервые освоили работу любого подразделения по плану "без основного командира". Такое в полной мере раньше было принято только в спецназе. Теперь это - обычная практика для всего гражданского общества Земли.
  Но Знаменская не уходит от дел надолго. Только на пять жалких часов. Но и тогда она распорядилась, чтобы её незамедлительно информировали о вызовах группы "А". Она, я знаю это точно, смертельно утомлена. Ей уже за шестьдесят. Но она старается работать так, как будто ей всего тридцать и она только что приняла Присягу Президента России. Все это видят и все это понимают.
  Её глаза устали от чтения множества документов, которые водопадом обрушиваются на неё, руководителя страны, ежеминутно и ежечасно. Её мозг устал - мои эксперты однозначно сходятся во мнении, что она совершенно незаметно и прочно взяла на себя функции больше чем двух десятков подразделений Совета России. Бесконечные высокорезультативные, но страшно изматывающие её, немолодую уже женщину переговоры с самыми разными чиновниками, участие в скоростной разработке всевозможных планов и просчёте вариантов, нескончаемые согласования и утряски истощают её.
  Её муж, генерал армии, командующий Силами Гвардии России Орлов который месяц подряд не выходит из своего подземного бункера в Дмитрове, откуда он с момента объявления космической секторальной тревоги лично руководит Космическими подразделениями Гвардии.
  Российские Гвардейцы Астрофлота и Космофлота дерутся с Чужими на самых гиблых участках Сферы обороны, невзирая на то, под чьей ответственностью эти участки находятся. Системники-гвардейцы Российских Космосил показывают чудеса выдержки и работоспособности там, где пасуют и требуют, да, не просят, а уже требуют длительного отдыха любые другие люди.
  Совсем недавно мы стали свидетелями гибели базы Гвардии Астросил России на планете Типр - сорок восемь. Такой плотности кораблей Чужих Земля тогда ещё не видела. Гвардейцы подпустили корабли пришельцев как можно ближе - и взорвали ядро планеты. Огненный шар поглотил восемь тысяч мелких кораблей Чужих и почти две тысячи крупных линейных крейсеров и штурмовиков. Страшно подумать, что мог натворить такой флот на менее защищённой планете.
  Американцы, англичане и французы как ни стараются, никак не могут в очередной раз понять, почему они, гвардейцы России не отступают там, где после ряда бесплодных отчаянных попыток удержаться отступили объединённые силы Западной Европы, Азии и Америки. Но это, вероятно, им не понять никогда. Это то, что делает нас россиянами и русскими. Это то, что понятно только нам одним. - продолжал набирать текст Семёнов. -
  Но разве только гвардейцы, военные, люди, профессионально подготовленные к смерти во имя жизни и победы? На промежуточном кольце обороны между первым и вторым поясами на малой планете Тиграс - сорок восемь полтора года назад располагалась густонаселённая колония землян. Они вывели навстречу Чужим все свои корабли. Те сначала подумали, что корабли идут к ним, чтобы сдаться, но спохватились слишком поздно - каждый сугубо гражданский корабль был нашпигован взрывчаткой от носа до кормы и взрыв врезавшейся в боевые порядки пришельцев на самой полной скорости лавины земных гражданских кораблей разметал четыре эскадры Чужих - тысячу пятьсот кораблей в общей сложности. Затем сработали заряды на поверхности планеты, превратившие колонию в мёртвый город. А ведь это были сугубо гражданские люди. Там, в этой колонии никогда не было никакого оружия, кроме предназначенного для ведения боёв непосредственно на поверхности планеты. С тех пор Земля готовится к тому, чтобы вести бои с захватчиками даже на своих собственных континентах и водных пространствах. И прежде всего к такой перспективе готовятся наземные силовые структуры.
  Полковник Полиции России, старшая дочь Знаменской Всеслава Адриановна в очередной раз категорически отказалась возглавить полицию столицы и взяла на себя полное управление полицейскими подразделениями спецназа Ярославля. Увы, близость к столице страны накладывает определённые обязательства и вся без малейшего исключения полиция Примосковского Кольца вынуждена действовать уже сейчас в режиме спецназа. Но пока что до боевого применения не доходило, а учебных... Учебных просто не сосчитать: Всеслава Знаменская, будучи профессиональным спецназовцем-гвардейцем, просто загоняла пятнадцатитысячный отряд старших офицеров и сорокапятитысячный - средних и младших на бесконечных тренировках уже не до седьмого, а до сто сорок пятого пота, но никто не ропщет: все понимают, что случись нечто - и драться с Чужими реально придётся уже на Земле. О тренировках, которые постоянно проводятся для рядовых сотрудников полиции говорить не приходится: полковник полиции России Всеслава Знаменская с момента объявления космической секторальной тревоги за несколько часов создала маловыносимые условия для тех, кто склонен был до сих пор видеть в службе в полицейских подразделениях вблизи Москвы своеобразный санаторий. Остались только те, кто смог пройти практический отбор в изменившихся, но по-прежнему только боевых условиях.
  Мы уже два года живем по самым драконовским законам военного времени. Несмотря на это наши люди интересуются культурой страны и мира и находят время и силы в редкие часы отдыха насладиться искусством и литературой. Театры, музеи, концертные и видеоквадрозалы полной реальности не пустуют уже двадцать месяцев. С момента объявления секторальной тревоги мы, конечно, переключили силы народа России на отпор агрессору, но через два месяца в Культурных центрах России был снова аншлаг. Наши соседи по планете не перестают удивляться, но мы-то знаем, что для нас это обычное дело и необходимость.
  Неделю назад я посетил строящийся Музей - Центр в Московске. Это наша гордость - туда из столицы будут очень скоро перенесены сокровища многих московских хранилищ и музеев. Нечего и говорить, что весь комплекс находится под усиленной охраной. Там уже многое подготовлено к приёму экскурсантов. Я долго стоял перед портретами людей, выживших в эпоху Вируса Очищения Цивилизации, я видел глаза людей, в которых отразился звериный оскал фашизма двадцатого века, я смотрел на плотно сжатые губы офицеров Гвардии России первой мировой войны того же двадцатого столетия. В этих изображениях заключено то, что позволяет нам, россиянам, сегодня не просто выживать, но и заставляет нас бороться с учетверённой, нет - с удесятеренной силой.
  Мы, офицеры Информслужбы России, уже очень давно не питаем никаких иллюзий: мы можем быть уничтожены в любой момент, случись Нечто. Мы обязаны готовиться к возможному Концу Цивилизации. Мы делаем уже сейчас немало для того, чтобы кроме волны колонистов с Земли в безопасные малоизвестные для Чужих места были переправлены сокровища планеты. И для этого ряд крупных Информцентров России, несмотря на жесточайшую нужду в их мощностях и возможностях, уже отключены Советом России от планетной сети и переведены на режим сплошного архивирования всей важнейшей информации.
  Мы делаем все, чтобы почти любое сокровище можно было восстановить и возродить даже в архистеснённых условиях инопланетных аварийных баз. Мы отправляем кристаллы с информацией в танкерах Информслужбы под самой сильной охраной, какую только можем теперь обеспечить, на мёртвые планеты, в глубочайшие даже по земным меркам шахты, туда, куда не смогут добраться большинство воздействий... Древние говорили, что самое важное на планете - это информация. Люди нашего времени понимают это теперь в десять, нет, в сотню раз острее.
  Мы отправили на ряд расконсервированных баз сто восемьдесят миллионов человек - жителей самых разных уголков России. Теперь их временный дом - там. В программах планетной Информационной Сети мы каждый день показываем землянам правду об их жизни, но я знаю, как им, находящимся столь далеко от Солнечной Системы, хочется вернуться. А мы, офицеры Информслужбы, не можем даже намёком дать им и укрепить в них надежду на возвращение. Мы, земляне, снабдили колонистов всем необходимым, забросили им самые полные Своды информации.
  Корабли Грузового Транспортного Союза России со своими немногочисленными экипажами совершили под массированным огнём кораблей Чужих в очередной раз невозможное: эти сто восемьдесят миллионов россиян были снабжены всем мало - мальски необходимым за считанные часы. Тогда погибло шестьдесят тысяч человек - члены экипажей кораблей сопровождения. Ни одного транспорта Российские космосилы не потеряли. Мы, информационники, послали туда для охраны и обороны две эскадры Информслужбы России - "Стило" и "Береста" - десять крупнейших по тому времени линкоров класса "Мрамор" с кораблями сопровождения. Вернулись на Землю только три линкора и несколько меньших кораблей, да и те - почти полностью разрушенные и чудом дошедшие до космопортов.
  Мы таки успели завершить выброс колонистов на заранее подготовленные базы до очередной массированной атаки Чужих, которые снова полезли на нас со всех мыслимых сторон. У нас до сих пор даже нет для них другого названия или определения, ведь по Закону Информации и имя и определение даются при непосредственном контакте и заключают в себе суть.
  Сегодня я в течение шести часов участвовал в архивировании информации для Свода культурных ценностей России. Горькое чувство. Мы, информационники, используем теперь в ужасающих масштабах память и разум человеческий для того, чтобы привыкнуть к мысли, что нашу культуру можно оторвать от наших людей, сжать и забросить туда, куда мы даже не предполагали всего несколько месяцев назад направлять какие - либо корабли. Процедура довольно неприятная для человеческого организма, даже подготовленного специальной тренировкой, но мы должны были пойти на это. Мы должны были пойти на это ради ускорения процесса и ради обеспечения безопасности будущего.
  Глупо, но эта процедура может встать вровень с процедурой двукратного продления человеческой жизни. Со мной это случилось всего за год до нападения Чужих. После недели, проведенной в глубочайшем изоляторе, я вышел на свежий воздух и почувствовал, что стал немного, но другим человеком.
  Мы до сих пор, несмотря на все старания Планетной Службы Расследований, не смогли понять и точно определить, виновен ли кто в том, что автоматика первого кольца, снабжённая самыми современными всеволновыми глубинными сканерами, "прошляпила" такую лаву. Тогда Чужие в первый раз полезли на нас широким потоком, который, к счастью, не был всенаправленным. Президент Знаменская, решавшая, как всегда, прежде всего вал внезапно возникших абсолютно новых проблем и вопросов в первые минуты нашествия, нашла "просвет" в своем сверхплотном графике и попыталась разобраться.
  Многое она раскопала сама, почти одна, но с помощью своих экспертов и помощников она в очередной раз привычно поставила "на уши" всех приборостроителей и ученых, имевших малейшее отношение к российскому сегменту разработки, строительства и установки таких систем на сектора первого кольца. Спецы перетряхнули все макетные образцы, все резервные экземпляры, просчитали сотни возможностей и взаимосвязей в поисках возможных даже гипотетически нестыковок. Но - тщетно. По её личному поручению Информцентры России перетряхнули горы доступной и недоступной ранее документации.
  Мы пока что занялись в основном российским сегментом, но через месяц Знаменская ждёт от нас результатов сканирования информации по международному сегменту разработки и строительства общегалактической системы безопасности. И мы многое делаем для этого.
  Мы, информационники, выполняя приказ Президента, уже просеяли всю мало-мальски профильную информацию через самые мелкозернистые фильтры, какие только нашлись в нашем распоряжении. Знаменская, помогая нам, привлекла к работе Российскую Службу Судебного следствия, её профессионалы в кратчайшие сроки... Слишком часто я употребляю теперь это выражение - "в кратчайшие сроки", но в этом - суть нашей работы в экстренных ситуациях... Профессионалы судебного следствия допросили всех, кого только было можно, но никакие вопросы, никакое самое глубокое сканирование ни к чему положительному, тому, что можно счесть ответом на наши проблемы, не привели. Мы привлекли к работе наших уникальных "сканеров" - специально подготовленных людей, способных снимать информацию с памяти и мозга любого живого существа, известного земной науке, но тщетно.
  Нам оставалось только одно - под массированным огнем противника закрывать дежурными мобильными резервами второй и третий уровень и в кратчайшие сроки передать в Промышленные центры всю возможную информацию, чтобы рабочие и инженеры множества промышленных предприятий России не прокололись так позорно, как их коллеги в тот кровавый первый раз.
  И они не подвели. Теперь мы имеем принципиально новые виды оружия, новые технологии. Страшно подумать, каких лишений нам это стоило.
  Мы, россияне, в первый же час удара Чужих потеряли пятнадцать крейсеров первого ранга типа "Скала" с пятнадцатью тысячами членов экипажа на них. На подготовку этих машин и экипажей у России ушло в общей сложности десять лет. Каждый из офицеров любого из этих крейсеров имел второй класс планетной подготовленности. Но перед гибелью экипажи почти каждого крейсера сумели под уничтожающим огнем, под жесточайшим излучением, вызывающим адскую боль во всем теле, под завывание главных сирен биологической тревоги, свидетельствующих о массированном проникновении в корабли чужеродных субстанций, просканировать все доступные им частоты и проанализировать характеристики применённого против них оружия.
  Эта информация ушла по "первому" каналу вне всякой очереди и под самым сильным шифром на Землю. Она и стала основой для постройки новейших крейсеров типа "Утёс".
  Уже через десять минут после получения информации в строй вступили резервные кораблестроительные заводы Астрофлота России. В кратчайшие сроки сто пятьдесят таких машин были построены и выведены на третий уровень третьего кольца обороны.
  Тогда впервые Промышленный Союз России без президентского приказа и по своей собственной инициативе перешёл на восемнадцатичасовой рабочий день. Затем он сменился круглосуточным графиком и тоже - без президентского приказа. Трёхсменный график работы. Перерывы по десять минут, дежурные и вспомогательные смены. Конвои машин, везущих под усиленной охраной ДПС полиции России по главным российским дорогам части, узлы и детали новейших совершенно секретных крейсеров к сборочным площадкам спецкосмопортов. Каждый узел маркирован, на каждом - личный шифр изготовителя и личный шифр сотрудника службы контроля.
  Через три дня ужасающего темпа сборочных и контрольно - регламентных работ новейшие звёздные корабли выстроились на взлётных полях космопортов. Я своими глазами видел эти машины. В них уже не было ничего от прилизанности стандартных до того времени контуров боевых кораблей Дальнего Космоса. Мы раньше считали, что не следует пугать наших возможных партнеров по Первому Контакту и не строили привычных нам и более простых в изготовлении и сборке остроугольников. Но теперь мы изменили свое решение. Я видел эти мрачные контуры новейших крейсеров, стоявших под усиленной охраной, видевших расцветавшее всполохами взрывавшихся под ударами Чужих космостанций второй внешней линии обороны небо России. Корабли ждали приказа. Я думаю, в те минуты они пропитывались ненавистью.
  Их угловатость была, безусловно, сродни угловатости ежа. Но в этой угловатости был ответ: Земля сбрасывала с себя покров мирной планеты и представала в лике воительницы. В течение двух часов для новопостроенных кораблей были окончательно собраны экипажи, прошедшие пятидневную программу "ураганнной" подготовки.
  Корабли ушли с Земли ровно в полночь первого июля, а уже второго июля в пять часов вечера по земному универсальному времени они заняли позиции и приготовились к бою с "площадок" второго внешнего кольца обороны, тогда ещё слабо разрушенного.
  Их удар был страшен. Мы долго не решались его нанести. И это тогда, когда каждый час уносил жизни сотен землян. Мы медлили, проверяли все возможные варианты действий. Наконец осторожно подвели к крейсерам резервные и вспомогательные корабли, установили между ними энергомосты и ударили.
  Это не был решающий судьбу войны удар. Но это был удар первого возмездия. Чужие запнулись. Чернота космоса в момент удара главных излучателей этих крейсеров впервые была прорезана таким количеством мощнейших световых и энергетических пучков, что в какие-то мгновения во тьме вечности становилось светло, как днём. Затем крейсера с интервалом в пятнадцать секунд после удара главных излучателей ударили из излучателей всех калибров, кроме главных. Это не был единственный залп, сжиравший всю доступную кораблю энергию. Это были залпы, гремевшие на протяжении двух недель с интервалами в тридцать секунд. Подозреваю, что Чужие тогда впервые столкнулись со столь мощным и тщательно просчитанным и продуманным сопротивлением. За это время мы подтянули ещё две сотни построенных в самом быстром темпе, на какой мы были тогда способны, таких крейсеров на заранее отмеченные позиции.
  Это позволило нам полностью остановить вторжение Чужих на третьей линии обороны. Туда с первых двух линий отошли все уцелевшие и полуразрушенные корабли. Там мы впервые возвели "стену огня", сквозь которую не может теперь прорваться ни один, даже самый большой штурмовик или истребитель Чужих. Теперь мы как в тире расстреливаем крейсера Чужих, держа в резерве ещё несколько более мощных "стен", способных задержать в десятки раз более массированное наступление мелких и крупных кораблей пришельцев. Мы знаем, что существуют другие возможности вторжения и работаем, чтобы этих возможностей было как можно меньше.
  Это сейчас, несколько месяцев спустя двухсотствольный сверхтяжёлый крейсер с российскими опознавательными знаками, способный за считанные секунды разнести в пыль небольшую планетную систему - обычное явление в нашей Метагалактике, а раньше о таких машинах и не мечтали. Мы уже строим серийно пятисотствольные крейсера типа "Алмаз". А на подходе настоящие адские машины - тысячествольники типа "Чёрная Линия", для которых разнести в пыль галактику - обычное задание. Они способны вести непрерывный уничтожающий огонь со всех бортов без перезарядки излучателей на протяжении полутора лет. - Семёнов улыбнулся, сознавая возросшее могущество Астрофлота России. - Но мы не собираемся без достаточных оснований разносить в пыль какую либо галактику. Мы собираемся наказать агрессора. Это - не больше чем оружие возмездия."
  Семёнов знал о чём писал. Информационная служба России за время, прошедшее с начала конфликта стала одной из лучших на планете. Её вооружённость достигла предела, который ещё несколько лет казался без преувеличения фантастическим. Осуществив труднейшую миссию глубинного копирования информации, сотрудники Информслужбы выполнили одну из своих главных обязанностей - любой ценой сохранить важнейшие данные от забвения.
  Сам пройдя тяжелейшую процедуру, с трудом выкроив на неё необходимые два дня глубочайшей изоляции, Семёнов не стал отлёживаться в палате положенные восемнадцать часов. Он сразу же стал интересоваться состоянием своих коллег. Его часто видели во множестве госпиталей и больниц: он уделял внимание и военным и гражданским сотрудникам Информслужбы, не делая между ними никакой разницы. Он был свидетелем подписания Договоров, рождения детей, свидетелем смерти своих коллег на боевых постах. Синие плащи Рейнджеров укрывали своих хозяев тогда, когда они, исчерпав последние силы, гибли на труднейших работах. О том, чтобы работать меньше восемнадцати часов в сутки Рейнджеры России забыли через десять минут после объявления секторальной космической тревоги. Но эти же плащи на живых Рейнджерах служили лучшим напоминанием о том, что не только Военное и Полувоенное кольца России должны работать с максимальной нагрузкой, но и все остальные структуры общества и страны.
  Из Военного Главного информцентра России, руководимого генералом спецназа Ланской, через минуту после инцидента поступило на стол Семёнову и сообщение о гибели сына Знаменской. Запись "чёрного ящика" центрального поста "Варяга" скупо обрисовывала картину случившегося. В сообщении была самая полная информация о происшествии, но стоял гриф "без доступа к Президенту", что означало - Знаменская ни при каких обстоятельствах не получит такой убийственный коктейль. Здесь не было попытки введения Президента в заблуждение - никто не сомневался, что Знаменская уже знает основное - её сын погиб на своём посту. Здесь было стремление не ранить человека дополнительно, желание не усугублять и без того страшные и невыносимые её боль и горе.
  Семёнов просмотрел пластик от начала до конца, содрогаясь внутренне при одной мысли о том, что сможет сделать Президент России с Чужими, получи она такой вот информационный материал. Пройдя рядом со Знаменской уже больше трёх десятков лет, Захар Семёнов знал и другое - Знаменская никогда не будет мстить по личным мотивам, если дело касается интересов и безопасности всей России и всей планеты. Он знал также, что то, что лежало у него на столе - жалкое подобие того удара, который уже без всякого сомнения потряс сущность президента России.
  Взглядом генерал-майор Информслужбы нашарил мерцавшую рамку с портретом Знаменской. Это был неофициальный портрет, здесь она была снята не в рабочих кабинетах, а у себя на даче в Угличе. Этот дом она построила самостоятельно, с минимальной помощью коллег и знакомых и, как обещала, закрыла его для всех и любых официальных мероприятий. Попасть сюда не мог никто из журналистов, сюда не могли приехать чиновники или руководители, если их не пригласила Президент. Здесь категорически запрещались любые деловые разговоры. Знаменская была запечатлена сидящей в кресле-качалке, на веранде, в окружении вазонов с цветами, перед небольшим столиком, уставленным фруктами. Взгляд Семенова вернулся на злополучный пластик и снова пробежал засветившиеся строки титула.
  На экране, вспыхнувшем через секунду, проступил кабинет Ланской. Генерал специальных сил России и руководитель военной сети Информцентров страны молча смотрела на Семенова. Слова были не нужны.
  - Она знает всё в деталях, Захар. - сказала тихо Ланская.
  - Твоей вины здесь нет. - в тон ей ответил Семнов.
  - Знаю. Но всё равно - муторно на душе.
  - "Варяг"...
  - По данным военного центра оперативного командования России его отведут на четвёртую линию на кратковременный ремонт. Хотя замкомандира корабля Нахимов категорически против, выражая волю экипажа. Он сам находится далеко не в лучшей форме, но категорически отказывается передать командование второму помощнику.
  - И твоё мнение?
  - Оперативное командование Астрофлота России настаивает на отводе корабля на ремонт. В таком состоянии экипаж также не может выполнять свои обязанности надёжно. Я знаю, что члены экипажа "Варяга" также это понимают.
  - А другие корабли?
  - Шутишь, Захар. Нахимов наотрез отказался отпускать кого-либо с повреждённого "Варяга". Да и в таком состоянии крейсер может с гарантией сломать хребет кому угодно. Но важен не только корабль, но и экипаж. А вот здесь проблемы. Люди, экипаж корабля зверски устали и мы всё же выведем "Варяг", чуть позже, во время выполнения плановой волны замены оперативных боевых частей. Теперь мы доламываем "их" нынешние остатки. Это уже даёт нам право резервирования. Свежих сил предостаточно. После удара "Варяга" в спеццентры диагностики и тестирования началось паломничество, равного которому никто не упомнит. На каждого из Чужих будет по сотне - полторы людей-мстителей. Мы без всякого сомнения дожмём исполнителей этого черного дела. Уничтожим.
  - Видеть бы зачинщиков... - мечтательно произнес Захар. - Хотя ты права, лучше их не видеть, а уничтожить. У меня до сих пор в памяти крутятся списки погибших землян со всех континентов.
  - У меня - тоже. Спать спокойно не могу уже давно, хотя всемерно стараюсь. Но, согласно историческим данным из цикла военной истории, далеко не всегда можно видеть и уничтожить зачинщиков. На проведение операции "возмездие" у нас уже сегодня есть достаточные силы, но нет достаточной информации. Тем более, что через полгода нам потребуются все возможные средства и ресурсы, чтобы завершить восстановление нашей "скорлупы".
  - А как с "волной"?
  - Теоретическая подготовка уже закончена. Мы возьмёмся за "волну" с элитных школ, но надо сделать так, чтобы её восприняли и продвинули вперед те, кто действительно её захочет воспринять и продвинуть вперёд. Орденские школы и замки будут впереди, но это стандартная практика. Спецназ России на две трети будет охвачен, военное кольцо также на две трети, равно как и полувоенное. Гражданскому обществу мы даём право выбора.
  - И каков прогноз здесь?
  - Поддержка вакцинации будет выполнена в полной мере. Это главное. Об остальном боюсь даже заикаться, поскольку после войны с Чужими это будет не менее крупное применение сил "мужской цивилизации". Нам с тобой, как прошедшим орденскую подготовку, можно говорить об этом спокойно. А вот как воспримут остальные - не берусь точно спрогнозировать.
  - Все будет в порядке. После войны с Чужими пройдёт несколько лет и мы получим нужный фундамент для проведения "волны". Убеждён в этом. - сказал Семёнов.
  - Рада, что убеждён. До связи.
  - До связи. - Семёнов отключил экран.
  
  Чужие. После войны
  
  Война с Чужими завершилась неожиданно, как и началась. Земляне подсчитали прежде всего людские потери: два с половиной миллиарда погибших и четыре миллиарда искалеченных - и принялись энергично восстанавливать нарушенную систему безопасности в своей Галактике и в Солнечной системе.
  Окончательно отступать на запасные базы в реальности, к счастью, не пришлось и Транспортная Служба Космофлота Земли в кратчайшие сроки вернула людей и оборудование на родную планету. Система Социальной Защиты Цивилизации отреагировала мгновенно и мощная волна просчитанных программ смягчила неизбежный психологический шок от пережитого. Пятнадцать лет тяжелейших военных действий заставили землян по-иному посмотреть на многие вещи.
  
   Ивановы. Начало
  
   Стелла Анатольевна Иванова - тогда ещё педагог второй планетной категории - вернулась со своими воспитанниками в земную школу второй ступени Нижнего Новгорода, расположенную рядом с Волгой, и за месяц полностью восстановила привычный уровень знаний и умений своих подопечных.
   - Стелла, это просто невозможно спокойно выдержать столь долгое время! - басил её муж, Александр Николаевич Иванов. - Ты буквально сутками не вылезаешь за пределы школьного городка. Я понимаю, что ты скажешь: у меня - пятиклассники, у них - переходный возраст и теде и тепе. Но все же есть и семья... - он привычно готовил на поздний ужин блины и не давал супруге принять даже малейшее участие в этом священнодействии.
   - Да, семья у меня есть. И я про неё, Саша, не забываю. К тому же нам надо подумать о детях. - хитро усмехнувшись ответствовала жена.
   - Давно бы так. А то днюешь и ночуешь в школе, некогда даже с мужем взглядом обменяться... - улыбнулся муж, переворачивая очередной блин непрожаренным боком.
   - Теперь всё будет по-другому. За неделю я "подсоберу хвосты" и тогда смогу уделить внимание нашим с тобой проблемам по самой полной схеме. У меня там будет достаточно малая нагрузка и я большую часть времени буду дома. Как твой научный руководитель, ещё не решил снять Соколова с предстоящей академической процедуры защиты?
   - Нет. Но в семье у него сложно. - уклончиво ответствовал муж.
   - Насколько? - Стелла Анатольевна пытливо взглянула на супруга, зная, что он сейчас сможет сказать ей нечто большее, чем простой информационный протокол.
   - Он не хочет детей. Что-то неладное чувствует и не хочет. Но он не хочет или не может и говорить о причине своего такого необычного решения. Хотя его мама и папа и уламывают его всеми возможными средствами и способами. Но он откровенно боится не процесса, а последствий. Думаю, у него предостаточно оснований. - не обманул ожидания супруги Александр Иванов.
   - Понимаю. Ладно. Сейчас давай поужинаем и спать - завтра новая трудовая неделя начинается.
   - Ага... - Александр Иванов переложил стопку блинов на большую тарелку и прикрыл кушанье крышкой-термостатом.
   - Ладно, Саша, твое "ага" мне понятно. - Стелла Анатольевна улыбнулась и направилась в гардеробную, переодеться в домашнее.
  
   После окончания войны с Чужими в городе Московске, куда из Нижнего Новгорода собирались переезжать Ивановы, открылись новые строительные площади: взамен устаревших и обветшавших зданий строились новые. Старинные здания в России издавна почти всегда консервировались и переносились на окраины в своеобразные ландшафтные музеи, где их содержанием занимались желавшие жить в старинных домах любители древности. Стоявшие там здания были не музейными экспонатами, а действующими жилыми помещениями, в которых на протяжении десятков лет жили совершенно реальные обычные люди. Уже давным давно на Земле ни одно здание не исчезало бесследно - существовали мощные региональные и общемировые системы информации, позволяющие специалистам быстро восстановить в деталях любое когда либо существовавшее здание или его часть со всей начинкой и оборудованием. Многие из старинных зданий оставались на прежних местах и получали вторую или третью жизнь, бережно сохраняясь почти в первозданном виде. Среди россиян всегда было немало любителей пожить так, как жили далекие предки, причём, в условиях миниатюризации техники, никакой привычный уровень комфорта не мог нанести непросчитываемого ущерба любому историческому памятнику.
   - Ты как считаешь, может, нам пока только забронировать квартиру в одной из новых "башен"? - Стелла Анатольевна встретила вечером за ужином своего мужа обычным вопросом-проблемой.
   - Не хочешь торопиться? Думаю, ты права. Нам нужно сначала провентилировать ситуацию полностью тут, а уже потом делать рывки.
   - Тогда сделаем так. Первенцем у нас будет сын. Назовём его Борис. Затем - дочка. Назовем её... Ирина, скажем. Потом будет снова сын, назовём его в твою честь - Александром, а потом снова дочка - Валентина. Об остальных детях подумаем позже - все же это далёкая перспектива...
   - Молодец, Стела, распланировала...
   - Стараюсь не потерять форму. Спасибо. Ну так как?...
   - Но кроме... - осторожно вставил муж.
   - Я уже присмотрела. Будет у нас роскошный котяра... Назовём его Бритсом и первым запустим в новую квартиру. Таков обычай, никуда не денешься.
   - Ну, положим до "котяры", как ты выразилась, ему ещё очень далеко. - проговорил мужчина.
   - Но у нас вполне может быть и собака. Думаю, наши знакомые - Христовы не откажутся поспособствовать нам в этом. Если кота - мальчика, то собака пусть будет девочкой. Кто знает, может, когда-нибудь и она станет многодетной мамой.
   - А пока она будет просто охранницей, защитницей и воспитательницей наших маленьких детей. Ну ты даёшь, Стелла. - одобрительно пробасил муж.
   - Спасибо, стараюсь. - улыбнулась жена. - Так как, стоит связываться с Христовыми?
   - Относительно собаки - безусловно. А вот кот...
   - У моих коллег по смежному институту, недавно преобразованному в центр глубинной психологии есть немало знакомых-кошатников. Думаю, с этим проблем не будет.
   - Тогда я завтра в своем институте поспрошаю. Надо ускорить защиту Соколова - ему нежелательно отрываться от меня по срокам. У меня всё готово, а вот у него из-за семейных проблем может вполне сорваться.
   - Опять, Саша...
   - Стелла, ты же всё понимаешь. Он мой друг и наш хороший близкий знакомый. Криница, куда он переехал после войны с Чужими, действует на него не самым лучшим образом после Москвы. Мы-то в Нижнем свои, а вот ему труднее - у него индийские корни. Чуть ли не Делийский султанат. Сама понимаешь, разница менталитета, традиций и теде и тепе.
   - Поможем. - успокоительно заметила Стелла Анатольевна.
   - И я тоже думаю, что поможем.
  
   Так оно и случилось. Через год Александр Николаевич Иванов успешно защитил докторскую диссертацию по проблемам Дальней Науки и перешел работать в Нижегородский центр Передовых методов прогнозирования.
   Стелла Анатольевна благополучно родила первенца - Бориса и углубилась в заботы о маленьком. Рядом с малышом находились и новосёлы - кот Бритс и овчарка Зирда. Щенок и котёнок быстро нашли общий язык: разность направленности и характеров не мешала им взаимодополнять друг друга.
   На прогулках с маленьким Борисом Стелла Анатольевна часто занималась дрессировкой Зирды. Кот устраивался рядом с колыбелькой и обычно спал, изредка сквозь щёлки век посматривая на хозяйку и на маленького.
  
   Время текло незаметно. Годовалый Борис быстро понял, что играть с Зирдой и Бритсом гораздо интереснее, чем с имитаторами и конструкторами. Теперь Стелла Анатольевна часто слышала из детской довольное ворчание овчарки и сдержанное мяукание кота, сопровождаемые индейскими воплями сына, увлечённого очередной игрой.
   Зирда раз в полгода непременно участвовала в Нижегородской выставке и часто завоёвывала второе и третье дипломные или призовые места. На её юный возраст никто не обращал особого внимания - через своих знакомых ветеринаров Ивановы смогли узнать о новейшей программе кардинального увеличения продолжительности жизни собак и Зирда стала одной из первых нижегородских собак, прошедших необременительную и безболезненную процедуру вакцинации.
   Едва только Борису исполнился год, родился Александр - супруги приняли решение сначала родить двоих сыновей и только потом думать о дочерях. Затем, через год родились близнята - Пётр и Ирина, а ещё через год - ещё близнята - Валентина и Сергей.
   Разросшаяся семья не почувствовала никакого особого усложнения жизни: полисная организация Нижнего Новгорода предусматривала реально действующие просчитанные до мелочей полномасштабные программы поддержки многодетных семей, а гражданство Нижнего Новгорода, принадлежащего к системе полисов, давало неоспоримые преимущества его обладателям. Слава и могущество купеческой столицы России позволяли решать многие проблемы на основе устных договорённостей, ни в чём не уступавших по силе и обязательности письменным.
   Сыновья и дочери взрослели, первенец Борис уверенно командовал оравой младших и его часто слушались даже больше, чем обоих родителей. Оставляя младших с Борисом, старшие Ивановы ни о чём не беспокоились и, едва подрос полугодовалый Сергей, Стелла Анатольевна и Александр Николаевич вернулись к работе по полному графику.
  
   - Ну, Стелла, собирайся. Квартира в башне Московска заждалась. Пора оставлять в запасе для наших детей наш старинный особнячок в старой части Нижнего Новгорода в качестве родового гнезда, консервировать одну служебную квартиру - самую большую, чтобы в случае чего хватило на всех - и перебираться на новую главную базу - в одном из современных небоскрёбов Московска. Как дети? - Александр Николаевич связался с супругой в обеденный перерыв в пятницу, пятнадцатого апреля.
   - Нормально. Собственно говоря, я уже обменялась с детьми некоторыми соображениями на этот счёт и они согласны. Им очень хочется быть поближе к Москве. Но и Нижний они забывать ни под каким видом не хотят. Так что и особнячок, как ты выразился, и служебная квартира, к которой они успели привыкнуть, как к своей собственной, по их мнению нам всем ещё очень и очень пригодятся.
   - Похвально, похвально. Тогда приступай к основным сборам. В понедельник, в четыре часа дня придут машины внутрирегиональных грузовых перевозок и мы через сутки будем уже в Московске. Успеешь? Или перенести график?
   - Постараюсь, но рассчитываю и на твою помощь, Александр.
   - Обязательно.
   - Зирда вот видишь, хочет экран облизать, ты ей и такой нравишься. - усмехнулась Стелла Анатольевна.
   - Не надо, я скоро буду, пусть ждёт. А где кот?
   - На кухне, отсыпается после "трудовой" ночи. Опять выяснял отношения с местными котами. Немного поцарапался.
   - Без последствий?
   - Средней глубины. Он их уже зализал, заживут. Опасности нет, я всё проверила. Да и Зирда своего друга незамедлительно прилежно облизала с головы до пят, чему он сам был несказанно рад и в благодарность облизал ей всю мордашку.
   - Хорошо. До связи.
   - До связи.
  
   Переезд в новую квартиру в стадвадцатиэтажной башне состоялся точно по графику и уже в среду вся семья проснулась в новых стенах. И молодые, и старшие Ивановы теперь имели диады комнат - спальни и кабинеты, несколько комнат были отданы под лабораторные и рабочие, ещё несколько - под кладовые и это - не считая всех вспомогательных помещений и коридоров. Целую неделю в новой квартире по вечерам не умолкал весёлый шум - новосёлы, придя с работы и учебы, активно обустраивали свое новое обиталище...
   - М-да, Стелла...- протянул глава семьи, пройдясь по комнатам квартиры и возвратясь в кухню, где у вечернего стола хлопотала супруга.
   - Беспокоишься, что тесно? -улыбнулась она.
   - Именно. - проговорил Александр Николаевич.
   - Не думай. Все сверхдовольны. - подтвердила Стелла.
   - Не могу. Надо думать о расширении...- он перешел на доверительный шепот.
   - Ты читаешь мои мысли. Но теперь уж о расширении позабочусь я... К тому же дай детям хотя бы несколько лет на стабилизацию. Они и так должны войти в ритм. Посмотрим. А пока я забронировала за нами квартиру побольше. Там должно хватить места и для прибавления. К тому же там - не диады, а триады комнат: кроме спален и кабинетов там ещё и холлы-гостинные отдельные. Превосходная подготовка к автономному плаванию нашим ребятам и девчатам тогда будет гарантирована.
   - Ладно, пани педагог. Командуйте парадом. - усмехнулся глава семьи.
   - С превеликим удовольствием.
  
   Ивановы не порывали отношения с Соколовыми, которые наконец решили иметь детей. Родилась девочка и, к огромному сожалению, больше детей жена коллеги Александра Николаевича иметь не могла.
   В благодарность за постоянную помощь и поддержку Соколов обеспечил семье Ивановых знакомство с руководителем центра восстановительного отдыха недалеко от Криницы и Ивановы с детьми, едва Александру исполнилось четыре года, выехали в первый раз на отдых под Криницу, в посёлок городского типа, в очень скором времени обещавший стать полноправным городом.
   Знакомство с руководителем центра совершенно не говорило о возможности какого-либо экстраординарного обслуживания или лечения - равенство в таких вещах соблюдалось неукоснительно. Здесь были важны обычные человеческие взаимоотношения.
  
   - Красота, тишина... - проговорил Александр Николаевич, оглядывая окрестности с балкона двухэтажного спального корпуса. - Лес кругом, воздух даже немного пьянит.
   - Мне за тобой всё равно не угнаться, Саша. - пробасил Илья Борисович. - завтра Эвелина привезет Лену... Моя дочь младше твоего сына Александра всего на год...
   - Ну, Илья... Опять матримональщина... Моему Александру ещё рано об этом всем думать...
   - Ага, рано. А ты не замечал, что твой сын слишком уж бирюковатый какой-то...
   - Знаешь, мне это известно. Но мне также известно, что у него всё в порядке и потому на его, как ты выразился, бирюковатость, я обычно не обращаю особого внимания. Он волен быть таким, каким он хочет быть в данный момент. Он бывает разным и его бирюковатость временная. Он же не может быть все время душой компании.
   - Жаль. Его статус универсала... Притом золотого...
   - Илья, мне решительно и абсолютно всё равно, как статус моего сына совмещается со статусом твоей дочери. Если у них будут чувства, то мы мешать не должны, не можем. Напротив, мы обязаны им помочь. А если нет, то на нет и суда нет. Я прав?
   - Прав то прав, но...
   - Илья, твоя дочь если и середнячка, то достаточно твердая. А в остальном тебе, как учёному, хорошо известно Законодательство Триады - в нормальном обществе должны быть всегда три части.
   - Спасибо, успокоил.
   - Всегда рад. Ладно, мои скоро придут с обхода территории, Илья. Надо прибраться.
   - А мне пора: у меня поезд в половине пятого. Пока ещё доберусь до станции. Да и пассбус скоро придет. - Соколов заторопился, пожал Иванову руку и вышел из просторного пятикомнатного номера.
  
   - Ну папа, это не центр, это сказка: пруд, лес, одноэтажные корпуса из чистого дерева, все минимальные удобства, номера на любой вкус. - делился впечатлениями Борис за ужином в общей столовой. Младшие сыновья и дочери согласно кивали, подтверждая справедливость сказанного.
   - Я рад, что тебе понравилось. - ответил глава семьи.
  
   Юльевы. Начало
  
   Лейтенант Астромедслужбы Земли Юльев за время войны с Чужими вырос до генерал-майора и командира госпитального рейдера первого класса. Столь стремительная карьера в военное время была оплачена многократным превышением нагрузки. Не нашлось ни одного оппонента, который бы усомнился в правомерности такого взлёта: многоуровневая система контроля подготовленности и квалификации исключала всякие лазейки. Здесь не действовал подкуп: нечем было подкупать, и не действовала лесть: она должна быть фундаментально подтверждена фактическим материалом.
   Теперь в распоряжении Юльева был полутысячный экипаж медиков и новый госпитальный рейдер "Парацельс". Казалось бы, прошедшие войну военные астромедики могли спокойно поручить разбираться с послевоенными медицинскими проблемами транспортным звеньям Астромедслужбы, обычно выполнявшим только доставочные функции с минимумом важного и необходимого лечения, но это правило не распространялось на Юльева и его подчинённых: "Парацельс", хотя и был военным медицинским кораблём российского Астрофлота планеты, годами не совершал посадку на Медицинских Космодромах Земли и Солнечной системы, мотаясь по самым отдалённым уголкам Метагалактики и обеспечивая глубокую многократно эшелонированную оборону от мыслимых и немыслимых опасностей, давно уже отнесённых к медицинской компетенции, а точнее - в разряд обязательных мероприятий для профилактической медицины. Заправочные и обеспечивающие корабли были единственными, допускаемыми к его бортам машинами, если, конечно, не считать транспортников Астромедслужбы.
   Юльев, не желавший терять приобретённый опыт из за обычной человеческой забывчивости, параллельно и помногу упорно занимался по программе "Медицина катастроф" - военный практический опыт требовал внимательной отработки и глубокого осмысления.
  
   Лосевы. Начало
  
   Доктор наук Лосев вкусил полевой работы по горло: более чем скромная оснащённость летающих орбитальных и планетных научных баз резервных посёлков эвакуационного сектора заставляла проявлять чудеса изворотливости в стремлении выполнить обширные программы как оборонного, так и гражданского направлений. Лосев не прибыл на Землю даже тогда, когда всем землянам-колонистам были предоставлены в изобилии места на достаточно вместительных и комфортабельных лайнерах: он остался в одном из посёлков ещё на несколько месяцев и никогда впоследствии не жалел об этом. Забывая временами даже поесть, Лев Лосев продвигал решение выбранных им вопросов и проблем.
   Одновременно с ежедневной многочасовой работой в посёлках, Лосев интересовался организацией прикрытия научных звеньев со стороны Десантного корпуса Земли и ему удалось в этом направлении продвинуться настолько, что десантники, ранее весьма прохладно относившиеся к соседству с научниками, дали Лосеву карт-бланш на территории своих баз.
   Учёный не остался в долгу: ряд усовершенствований, предложенных им, позволил десантикам часто обходиться без ранее считавшимися почти что обязательными десяти процентов людских потерь. Одно это обстоятельство дало учёным возможность сполна реабилитироваться и вступить с ранее неприступными десантниками в весьма близкие и взаимовыгодные отношения. Здесь дело не ограничилось охранными и защитными функциями Десанта - учёные видели в десантниках людей, которые первыми встречают ранее неведомые опасности и способны проверять пионерные разработки в самых наиреальных условиях, создать которые в лабораториях и на полигонах было крайне трудно. И здесь с Лосевым объединили свои усилия многие десятки его коллег.
   Наступил день и по рекомендации Совета Десантного Контингента Российских Космических Сил Лев Кондратьевич Лосев был принят на работу в Научный городок Звёздного. К тому времени он защитил вторую докторскую диссертацию по техническим наукам и стал академиком Региональной Академии тяжёлого машиностроения.
   В Научном городке Звёздного он познакомился и со своей будущей женой - приват-профессором материаловедения Стеллой Зиновьевной Левицкой. Очень скоро она защитила вторую докторскую диссертацию и стала полным профессором одного из институтов Космического Сектора Службы Науки России. К тому времени у них уже подрастал первенец, а Лосевы уверенно думали о многих детях.
  
   Беловы. Начало
  
   "Космолёту "Реликт" - взлёт. Маршрут выхода на стартовый и разгонный участки проверен. Взлёт разрешаю. Обстановка по маршруту - штатная" - голос диспетчера заставил пятерых космонавтов, собравшихся в центральном посту небольшого корабля пристегнуться и приготовиться к стремительному уходу с родной планеты - в отличие от звездолётов и планетолетов космолёты сразу набирали среднее ускорение и буквально упрыгивали с поверхности Земли на разгонный участок. Это позволяло не занимать воздушные и заатмосферные эшелоны многочисленными ограничительными запретами.
   - Экипаж к взлёту готов. - доложил первый помощник.
   - Старт!. - произнес командир, пальцами правой руки утапливая клавиши стартовых тангент. Корабль дёрнулся и подпрыгнул вверх, срываясь с упоров. Сила тяжести, немедленно уменьшенная компенсаторами, придавила немногочисленный - всего пятьдесят человек - экипаж к стартовым креслам.
   - Штурман.
   - Есть штурман.
   - На курсе?
   - Без изменений. Штатно. - старший штурман "Реликта" Белов оторвался от созерцания экранов маршрутной обстановки и посмотрел на командира, приходившего в себя после прыжка, выбросившего корабль на разгонный участок за несколько минут.
   - Спасибо. - командир встал. - Экипажу приступить к регламентным работам. Дальше пойдём с нормальным ускорением.
   - Первый отсек принял.
   - Второй отсек принял.
   - Третий отсек принял.
   - Центральный пост принял. - завершил прием докладов командир "Реликта". - Белов, подготовьте карту веера маршрутов.
   - Есть. - штурман бросил взгляд на стереофото жены и детей и углубился в расчёты.
  
   Космолёт "Реликт" направлялся на обычную первичную разведку недавно включённых в Земной Регистр районов Вселенной. Казалось бы, лучше на такие операции посылать звездолёты, поскольку такие полёты требовали длительных перелётов к самым дальним форпостам Земли, но звездолёты уже давно работали только в секторе сверхдальних перелетов и были почти полностью сориентированы на регулярные экспедиции, а не на разведрейсы.
   Разведфлот Земли состоял почти на шестьдесят процентов из звездолётов, но то были не огромные сверхкомфортабельные красавцы, а средние и малые машины, приспособленные к длительному автономному существованию в отрыве от всех и любых баз. Космолёты обеспечивали первичную и вторичную волны разведки, они приходили сразу после кораблей автоконтроля и уже за космолётами приходили звездолёты и космостанции.
   Аскольд Витальевич Белов приступил к обычной работе штурмана. Предстояло обеспечить вариантное большинство маршрутных схем, позволявших космолёту уйти от возможных опасностей. За этой работой он не заметил, как подошло к концу время вахты и рядом выросла фигура сменщика - младшего штурмана Знеткова.
   - Вахту штурманского звена сдал. Штурман Белов.
   - Вахту штурманского звена принял. Младший штурман Знетков.
   После этих слов официальной передачи боевого дежурства, записанных мозгом корабля в бортовой журнал с указанием точного времени, можно было идти отдыхать и Белов не спеша направился к выходу из центрального поста.
   В своей каюте он прежде всего открыл створку, скрывавшую несколько десятков портретов. Это был своеобразный астронавтский иконостас - фотоизображения и стереоизображения самых близких и дорогих людей - родителей, жены и дочерей с сыновьями.
   Аскольд Витальевич опустился в кресло. Созерцание портретов в ожидании разрешённого сеанса связи с Землей прекрасно расслабляло и позволяло переключиться на более приятные мысли.
  
   Ивановы. Продолжение. Дети
  
   Подошло время и освоившиеся в Московске Ивановы привели своего первенца к дверям новостройки - школьного комплекса микрорайона. Огромная территория была окружена высоким непрозрачным лишённым украшений забором, скрытым за лесополосой. Внутри периметра было всё необходимое для школьников и педагогов.
   Борис быстро и легко влился в школьный коллектив и его младшие братья и сестры не менее быстро и просто свыклись с тем, что их старший брат и вождь теперь пропадает больше чем на полдня за прочной и высокой оградой школьного комплекса.
  
   - Мам, сегодня мы ездили в музейный комплекс Московска. Ноги гудят от похода по множеству натурных площадок и залов. - сказал шепотом вернувшийся в девять вечера домой старший сын. - Прости, задержался...
   - Опять проблемы безопасности... - понимающе улыбнулась мама.
   - Ты как всегда читаешь мои мысли, мам. Но я успел осилить полностью только не очень далекую современность. Капитан полиции Иванов...
   - Видел фамилию деда своего отца? На стелле номер тридцать шесть Героев Внутренней Охраны России?
   - Да, мам. И не только. Фотография и биографическая справка с описанием подвига тоже присутствуют.
   - Похожи на наши?
   - Очень. - Борис понял, что мама имеет в виду оригиналы их семейного фонда Реликвий.
   - Я рада, Боря.
   - Мам, это сложно объяснить...
   - Не надо ничего объяснять, сын. Ты уже достаточно взрослый.
   - А...
   - Возможно, что скоро мы сможем выехать в Московскую область, на место. Но об этом - после. А сейчас - мой руки и ужинать. Термостат отключи.
   - Есть, мам. - Борис рано усвоил удобство военной терминологии и домашние на него за это нисколько не обижались: мужчины России оставались мужчинами-воинами даже в мирное время и армейская терминология была частью мужской психологии, теперь уже пережившей войну с Чужими.
   - Ладно... Я пошла отдыхать, а то завтра очередная серия полигонных испытаний...
   - Ладно, мам. - Борис поцеловал маму и направился на кухню.
  
   Через год в строй учеников той же школы встал Александр. Борис живо интересовался его успехами и проблемами и Александр рассматривал интерес брата к его школьной жизни как нормальное явление, нисколько не пытаясь ограничить Бориса в его стремлении подстраховать брата. В назначенный день и Александр в числе одноклассников и однопоточников оказался у главного входа в Музейный Комплекс Московска.
   - Борь, извини, мне всё это переварить надо... Шквал впечатлений...- сказал Александр встретившему его в десять вечера на пороге квартиры брату. - Позволь обойтись даже без минидоклада.
   - Хорошо, брат. Помощь? - Борис закрыл дверь и включил притушенный свет в холле. Зирда спросонок заворчала, но, увидев знакомые фигуры молодых хозяев, снова захрапела. Бритс, отсыпавшийся на кухне, даже не появился на пороге холла - он уже начал привыкать к позднему сбору всех домашних.
   - Не нужна. Я поем и лягу. Сон - лучшее время для отработки такого вала данных. Думаю, подсознание справится с этим валом лучше, чем блокированное огромностью массива сознание. - проговорил Александр, проходя в свою комнату в сопровождении старшего брата.
   - Понимаю. Успехов и спокойной ночи. - ответил Борис, останавливаясь на пороге и включая привычным движением свет в кабинете и спальне своего брата.
   - Спокойной ночи, брат. - ответил Александр, обессиленно опускаясь в кресло перед рабочим столом. Как бы он ни устал, а записать обычный рапорт в бортжурнал-дневник, Александр Иванов никогда не забывал. Так было и в этот раз. Борис ушёл и Александр достал стило и чистый лист контактного пластика - заменителя ставшей уже давно антикварной ценностью бумаги, способного передавать записанную на его поверхности информацию прямо в компьютерный центр квартиры. На пластик легли первые строки. Время для Александра Иванова остановилось, пространство сократилось до конуса света из светильника.
  
   Шагавший по коридору квартиры к своей комнате и к своей спальне, Борис подумал, что вот и Александр прошёл "волну", во многом определяющую сущность россиянина и гражданина Евразии. Он вспомнил, как сам несколько долгих часов бродил в одиночестве по залам Музейного комплекса Московска - один, группа одноклассников уже почти вся уехала, остались только несколько человек, среди которых и он - Борис Иванов. Тогда знакомство с экспонатами захватило его всего и он так же как и Александр оказался просто перегружен впечатлениями.
   Знакомство с региональными и местными музейными комплексами для всех "младших", как теперь часто в России называли школьников, являлось обязательным пунктом программы совершенствования и развития личности. Россияне никогда не жалели площадей для размещения ценнейших экспонатов, чтобы все желающие могли иметь самую полную допустимую возможность в деталях ознакомиться с ними. Теперь даже на посещение городского музей-центра требовалось не меньше чем половина светового дня, но пустопорожних походов туда уже давно не было - среди россиян практически не осталось людей, не интересовавшихся отечественной и общепланетной историей в университетских масштабах. Вот и теперь Борис ещё раз вспомнил, как не заметил, что прошло уже пять часов с того момента, как он переступил порог величественного входного портала музей-центра Московска. Когда-то давно, вместе с родителями он ещё совсем ребёнком впервые посетил музей-центр в Нижнем Новгороде. В каждом городе, в каждом населенном пункте России давным давно особое внимание уделялось местной истории. Даже для самых маленьких жителей России в любом музей-центре было предостаточно интересного и полезного, доступного их восприятию. Теперь сквозь Волну прошел Александр.
   Конечно же, система музей-центров и их оснащение непрерывно совершенствовались. Придёт время и он, Борис, примет участие в традиционной процедуре "введения" в отечественную историю новых "младших", будучи уже старшеклассником-выпускником. Потом так же поступит Александр и остальные братья. Сёстры тоже никогда не стояли в стороне от подобных церемониалов - женщины России с давних времён были хранителями истории, традиций, обычаев наравне с мужчинами, выполняя свою часть воспитания подрастающего поколения.
   Ивановы переехали в Московск неспроста - совсем недалеко был небольшой населенный пункт - Мироновск, в котором совершил свой подвиг дед отца молодых Ивановых, капитан российской полиции.
   Борис тихо приоткрыл дверь в свою спальню и, укладываясь на жестковатом ложе, вспомнил всё, что ему рассказывали родители и что ему удалось узнать самому, в ходе самостоятельных изысканий. Старший брат догадывался, что о том же думает и Александр, заполнявший по традиции очередные страницы своего личного дневника.
  
   Полиция России. Ивановы
  
   Капитан полиции России Станислав Леонтьевич Иванов был командиром роты патрульно-постовой службы Московской области. Более века назад он во время патрулирования в новозастроенном районе Мироновска обнаружил не отмеченный ни на одной доступной спецслужбам планеты карте вход в подземный лабиринт. Оставив служебную машину у найденного входа, капитан взял с собой спасательный комплект и комплект аварийного оборудования, переоделся в водонепроницаемый комбинезон с системой биологической и радиационной защиты, после чего поспешил войти в проход. Существовавшие тогда и оплаченные многими жизнями Правила предусматривали при обнаружении таких вот "подарков из прошлого" право офицеров полиции действовать самостоятельно, да и тяжёлая патрульная машина с включённой защитой, мигалками и охранным комплексом была достаточно долговечным ориентиром.
   Проплутав в подземном лабиринте три часа, Станислав Иванов спустился в один из колодцев на глубину триста метров, прополз по узкому ходу с полкилометра и неожиданно свалился в одну из "кротовых нор". Из норы узкий и очень извилистый ход привёл его в зал, заполненный какими-то ящиками.
   Быстро проведя стандартную разведку, капитан Иванов убедился, что находится на складе биологического оружия, причём, как он достаточно быстро определил, многие ранее, безусловно, герметичные ящики уже имели сквозные отверстия и представляли значительную опасность. Оглядевшись по сторонам капитан Иванов хотел было приступить к более глубокому ознакомлению. В этот момент рядом с ним очутился молодой лейтенант полиции. Едва обменявшись с коллегой информацией, капитан Иванов понял, что появление второго оперативника нарушило хрупкое равновесие в системе охраны склада.
   - Приказываю наверх! - жёстко распорядился Иванов.
   - Капитан, я вас не оставлю. - едва "врубившись" в нестандартную и сложную ситуацию, ответствовал лейтенант.
   - Повторите приказ. - зло бросил Станислав Иванов, направляясь к ближайшему штабелю.
   - Наверх. - механически повторил лейтенант. - Но...
   - Послушайте, Устим Львович. - вдруг обернувшись, мягко произнес Иванов. - В конечном итоге я пришёл сюда первым...
   - А я - вторым. И мы уйдем отсюда вместе. - упорствовал лейтенант.
   - Нет. Поздно. Равновесие нарушено. Немедленно наверх. - острый взгляд капитана Иванова уже выделял на потолке растущие трещины. - Или нас обоих тут засыплет.
   - Вы хотите... - до опешившего лейтенанта дошло, что капитан хочет не просто замуровать этот склад до подхода российских Спецсил Ликвидации Биологической опасности, но и сделать его абсолютно безопасным для грунта, в котором этот склад был создан. - Но одному....
   - Именно одному. - Иванов силой подсадил коллегу ко входу в нору, из которой свешивалась верёвка. - Идите. Вы уже достаточно здесь видели и информация эта нужна там. - он показал пальцем вверх.
   - Я вернусь. Обязательно вернусь. - лейтенант внутренне содрогался от одной мысли, что ему придётся оставить здесь своего старшего коллегу.
   - Только не торопитесь. - успокоительно заметил Иванов.
   - Обязательно вернусь, капитан!...- лейтенант, уступая натиску капитана, схватился за веревку, которая уже начала втягиваться в нору - вероятно подошла вторая патрульная машина и её экипаж слышал, нащупав передатчики находившихся внизу офицеров, весь их разговор. - Эй, ребята, тяните быстрее!
  
   Едва только он вылез из норы, сзади грохнул взрыв и проход обвалился.
   - Тимофеев, где капитан? - подскочивший старший лейтенант - командир его взвода, хотел, как обычно, знать всё.
   - Там. - Лейтенант показал на обвалившийся ход. - Я должен передать информацию.
   - Ивернев, Бероев, доставьте лейтенанта к полковнику Ольгову. - прибывший к месту происшествия командир роты ППС России капитан Ельнин взял управление передовым отрядом на себя и командир взвода повиновался:
   - Есть, капитан.
  
   Они добрались до превратившегося в студенистый куб склада только на пятнадцатые сутки, собрав всю свободную землеройную технику Аварийных Сил России, дислоцированную в этом районе и заставив её работать в круглосуточном автоматическом режиме. Строители и ремонтники гражданских строительных подразделений также добровольно помогали всё это время силовикам, не думая об отдыхе или вознаграждении.
   Лейтенант, едва оправившись от небольшого шока быстрого подъёма по извилистому ходу - коллеги вытянули его не вручную, а с помощью скоростной лебедки - проявил чудеса памяти, подробно описав обозначения, виденные им лишь мельком на множестве ящиков, начертив подробнейший план склада и точно описав место, где он в последний раз беседовал с капитаном Ивановым. Специалисты, прибывшие на место происшествия по вызову командования ППС России быстро сверили переданную офицером полиции информацию с известными им данными и искренне подивились точности и конкретности запомненных лейтенантом обозначений.
   - Прошу разрешения, господин полковник. - лейтенант вошёл в палатку начальника штаба операции.
   - Садитесь, лейтенант. - полковник полиции России, сидевший за раскладным столиком, оторвался от дисплея и положил стилус, отвечая на уставное приветствие вошедшего офицера уставным жестом.
   - Склад вскрыт. Разрешите мне быть в передовой партии. - лейтенант остался стоять у столика, проигнорировав разрешение сесть. Это понравилось старшему офицеру.
   - Разрешаю. - полковник понял, что лейтенант в числе первых хочет эвакуировать своего коллегу на поверхность. - Идите.
   - Есть, командир.
   Именно ему, лейтенанту Тимофееву было доверено спуститься к "кубу" в числе первых, чтобы эвакуировать тело капитана Иванова. С величайшей осторожностью погибшего офицера извлекли из "студня" и на скоростном спецавтомобиле Медслужбы Полиции доставили в Центральный госпиталь Сил Полиции России в Москве. Просмотрев записи "чёрного ящика", выдаваемого при заступлении на дежурство каждому офицеру полиции, руководство подразделения поняло, что один человек фактически спас целый городской район от заражения опаснейшими боевыми отравляющими веществами. Осознание несопоставимости такого факта с обычными служебными достижениями дало возможность командованию Силами полиции Московской области в кратчайшие сроки исходатайствовать перед Советом России награждение капитана Иванова званием Героя Внутренней охраны России. Звание было присвоено через день и звезда с российским гербом и знаком Внутренней охраны украсила погребальный мундир офицера. После церемонии она была передана в семью Ивановых как награда, не подлежащая возвращению в Наградной Совет.
  
   Закон Весов. Закон Развития
  
   Двести тридцатый год после Всемирного объединения вступал в мартовскую оттепель. Евразийский регион, основу которого составляла Россия, жил своей обычной жизнью.
   Позади были четыре мировых войны, ряд непредотвращённых ядерных взрывов на объектах, как теперь говорили, "первого кольца опасности", многочисленные реформы и изменения в ряде сфер человеческой жизни.
   Городская организация жизни человечества нисколько теперь не конкурировала с сельской: на планете были огромные чистые и светлые многомиллионные и многотысячные города и были значительные почти незаселённые пространства, на которых располагались, как островки цивилизации, только органично вписанные в среду природы фермы и ранчо.
   Были и очень большие дачные поселки, вариантов которых было великое множество - от посёлков поклонников древности и старины до посёлков любителей всеобщей автоматизации.
   Мощная многоуровневая система транспортного сообщения сделала невозможной сколько нибудь длительную изоляцию большинства ранее труднодоступных уголков, где имели возможность и необходимость жить люди. Многократно резервированные и дублированные системы снабжения всем необходимым исключили большинство ранее почти неизбежных возможностей установления какой либо блокады.
   Немало усилий и средств направлялись на космические исследования - земляне всерьёз вознамерились в ближайшие несколько веков до конца освоить Солнечную систему и выдвинуть свои форпосты далеко за её пределы. Уже давно полёт в космос воспринимался как поездка в соседний крупный магазин или в соседний городской район. Все восемь предельно освоенных планет Солнечной системы были обитаемы - базами на поверхности, орбитальными станциями, десантными парящими поселками.
   Энергетическая мощь человечества ныне позволяла обходиться без лимитирования отпуска энергии кому бы то ни было. Резервов хватило бы для того, чтобы в несколько секунд абсолютно безопасно выдать энергию, которая ранее расходовалась за несколько лет. При этом ни о какой энергетической угрозе, угрозе энергетического голода не могло быть и речи. Как визитные карточки нового времени, по планете разместились "звёздные врата" - космопорты, уверенно и прочно соседствовавшие с аэропортами, железнодорожными станциями и автовокзалами.
   Тем не менее, жизнь человечества не стала совершенно легкой и абсолютно беззаботной: мощь систем безопасности и обеспечения требовалась по-прежнему ежеминутно и ежесуточно.
   Многое было сделано для того, чтобы защитить людей, пресечь очень многие пути для ненормативного развития людей. Не могло быть и речи о праздношатающихся людях, не имеющих возможности устроиться на работу. Не могло быть и речи о мифическом безоблачном существовании человека и человечества: как и предсказывали древние, война с негативной составляющей человеческой сути давным давно приобрела постоянный характер и конца ей не было видно.
   В нормативной части человечество теперь чувствовало себя безопасно и комфортно, воспринимая достигнутый уровень благосостояния и безопасности не как манну с неба, а как закономерный результат многочисленных ограничений и жертв. Многочисленные заповедники и музейные зоны и центры превратились в активно посещаемые землянами места: после войны с Чужими человечество в очередной раз пережило период повального увлечения глубоким изучением истории, но теперь это изучение в очередной раз и на качественно и количественно новом фундаменте было снова поддержано учеными-специалистами и снабжено всей необходимой информацией и данными.
   Ненасильственное и гибкое управление общественным развитием позволяло максимально учитывать возможности и склонности каждого конкретного человека и обеспечивать его безопасность и благополучие на протяжении всей жизни - с рождения до смерти. Упомянутые безопасность и благополучие основывались теперь не на угрозе внешнего внеобщественного надобщественного принуждения и наказания, а на жесточайшей и высочайшей ответственности каждого человека за свой самый малозначительный поступок, на многоуровневых знаниях, позволявших избегать досадных и затратных последствий негативного характера.
   Так выполнялся закон Весов, один из основных законов человечества, сформулированный достаточно давно. Даже первые шаги его выполнения в теперь уже очень отдалённом прошлом дали просто ошеломляющие результаты и теперь оставалось только неуклонно двигаться по этому пути.
  
   Александр Иванов
  
   Первого сентября Александр Иванов стал школьником. Его старший брат Борис уже давно носил синюю формёнку учащегося элитного учебного центра, расположенного в пригороде Московска, но Александр знал, что первое сентября он также встретил в этой школе. Рядом с Александром стояли его новые знакомые - теперь уже ученики первого "А" класса. Не со всеми он был знаком до момента объявления построения, но тем интереснее и волнительнее представлялось будущее.
   Он напряжённо вглядывался в лица и фигуры празднично одетых преподавателей школы, гадая, кто из них станет наставником. По традиции наставник сохранял право командования и управления вверенным ему классом все десять лет, несмотря на то, что уже в четвёртом классе ученики включались в программу частых кратковременных переездов в другие центры подготовки и обучения, традиционно называемые школами.
   Выпускники этого года по традиции ввели первоклассников в предназначенные для них аудитории-классы и жестами предложили выбирать себе места. Убедившись, что младшие уже расселись и никто не остался стоять, старшие вышли из классов. Александр немного устал - его подсознание работало с предельной нагрузкой - столько впечатлений за короткий период времени предстояло не просто уложить в памяти, но и обработать.
   На две минуты он сузил сферу восприятия и не отметил, как возле учительского пульта внезапно появилась статная девочка в парадной школьной форме и, обернувшись всем телом к сидевшим за своими одноместными столами школьникам и школьницам ровным и чётким голосом сказала: "Класс! Встать! Смирно! Равнение - нале - во! Для встречи сле - ва!" Произнеся это она чётко повернулась налево и замерла. Класс почти одновременно вскочил на ноги и застыл в почтительном ожидании.
   Через секунду в класс вошла высокая статная женщина средних лет в форменном платье наставника. Увидев замерших школьников, она удивлённо обвела взглядом классную комнату, но, уловив ситуацию в деталях, остановилась в двух шагах от неожиданной командирши. Та уловила момент и глядя снизу вверх, чётко продолжила "Товарищ Наставник. Первый "А" класс для первого занятия построен. Больных и отсутствующих нет. Рапорт сдала Регина Дубровицкая."
   Закончив, девочка выжидательно посмотрела на педагога, но та уже вошла в ситуацию полностью. "Рапорт принят." - тихо сказала она неожиданной руководительнице. После этого она повернулась лицом к стоявшим у своих парт ученикам и ученицам. "Здравствуйте, товарищи!".
   Александр Иванов сам не заметил, как синхронно, выдержав секундную паузу, вместе со своими новыми товарищами он выдохнул "Здравствуйте, товарищ Наставник!". Женщина одобрительно улыбнулась. "Прошу садиться.". Класс сел на свои места и все школьники замерли. Командирша вернулась на своё место на задней парте среднего ряда и замерла, глядя на Наставника. Та обведя класс внимательным, все подмечающим взглядом, встала за свой стол-пульт и коротко произнесла: "Рада познакомиться с вами. Меня зовут Софья Станиславовна Ивернева. Я ваш Наставник на все последующие десять лет вашего пребывания в стенах периметра этой школы. А теперь перейдём к знакомству."
   В этот день традиционных школьных занятий уже давно не проводили и Александр со своими новыми друзьями и Наставником прошли по огромной территории школы, побывали в разнообразнейших аудиториях и лабораториях, мощном видеоцентре и компьютерном центре, прошлись по открытым площадям и посетили спорткомплекс. Софья Станиславовна отвечала на вопросы своих новых подопечных чётко и развёрнуто, вызывая закономерный восторг и обожание.
   Финальным аккордом стало возложение живых цветов из тепличного комплекса Школы к мемориалу выпускникам школы, выполнившим свой долг перед человечеством. Здесь школьники сами, без команды выстроились на трёх линейках и склонили головы, отдавая дань памяти традиционной минутой молчания. На гранитные плиты легли живые цветы.
   Затем наставник проводила школьников к выходному порталу периметра. Оглянувшись, Александр видел стоявшую у портала Наставницу и почувствовал её тёплый ободряющий взгляд.
   Свернув в переулок, Александр пошёл медленнее. Сзади послышались лёгкие шаги и с ним поравнялась та самая командирша.
   - Александр, можно помедленнее? - спросила девочка, легко выдерживая стремительный темп движения своего одноклассника. Иванов быстро взглянул на неё, затем резко снизил скорость, поймал благодарный взгляд. - Спасибо. А то скоростишь как торпедный катер.
   - Ну ты даешь, Регина. Откуда у тебя такой талант командовать? Меня от первого же твоего слова "Класс" подбросило как на катапульте. Я даже опомниться не успел - мышцы сами сработали.
   - Я с раннего детства изучаю человеческую психологию, Саша. Это моя будущая стезя на всю жизнь. А командование? Это всего лишь правило ритуала. Наставника надо было встретить как полагается. Согласись, лениво рассевшиеся первоклассники в первый день учёбы - не лучший вариант для нового знакомства Наставника со своими младшими. Вот и пришлось скорректировать ситуацию. Имперское мышление здесь работает лучше всего и многовековая привычка к субординации помогает как лучшая микстура. Но командовать всем классом я не буду. - ответила девочка на вопросительный взгляд Александра. - И мыслей я не читаю, просто читаю ситуацию. В целом и в деталях. Постоянно. Так что твоя третья сфера в безопасности. - она улыбнулась спокойной яркой улыбкой.
   - Почему не хочешь командовать классом? Ты же прирождённый лидер да ещё с такой командирской подготовкой и знанием психологии. К тому же ты девочка...
   - Спасибо. Но психолог не должен быть на первых ролях в деле управления. У нас в обществе всегда были и есть люди, профессионально предназначенные для руководства другими людьми. И подменять их психолог не может - у него другие задачи. А относительно командирской подготовки - так ведь я - младшая дочь командира Нижегородской дивизии особого назначения и всё детство провела путешествуя по её военным городкам. А там не особо смотрят, девочка или мальчик ты - быстро ставят в строй и учат всему полагающемуся.
   - Так ты...
   - Вице-лейтенант войск особого назначения, сектор психологической войны и сопротивления. - произнесла Регина. - Это далеко не тайна.
   - Вице - лейтенант? - потрясённо выдохнул Александр, прекрасно знавший, что шести-семилетний ребёнок мог получить максимум вице-старшинскую полосу на погоны, а тут...
   - Саша, не выпадай в осадок. В этом ничего особенного нет. Я не собираюсь без особой необходимости одевать военный мундир - психологу это не нужно. В конечном итоге встреча наставника получилась нормативная и это - главное на сегодня. К тому же у нас в классе есть и прекрасная врач и прекрасная повариха. Да и другие ребята и девчата уже достаточно чётко представляют свой дальнейший профессиональный путь.
   - А командовать?
   - Саша, в мирное время руководить коллективом может каждый. Здесь не требуется профессиональная командирская специализация.
   - Но...
   - Вот ты и ответил на свой вопрос, Саша. - взгляд Регины зенитным прожектором упёрся в глаза Александра. - Но пока что ты еще не слишком веришь в вероятность подобного сценария для себя самого. Это нормально. К тому же у тебя статус универсала, что даёт тебе право выбирать. А командирская специализация... Вполне возможно, что это дело в полном объёме - сфера достаточно далёкого будущего. И твоего желания, конечно.
   - Спасибо, успокоила. - Александр оттер со лба пот. - А я ведь родился в Нижнем Новгороде...
   - Да? Ну вот и ещё одно основание для взаимодействия. - улыбнулась Регина. - Так что давай домой, обрадуй родителей. Завтра у нас уже учёба, так что у тебя полдня и ночь остались на вольную жизнь. Пользуйся. - Она отвлеклась, подошла к краю тротуара и посмотрела куда-то вдаль, видимо ожидая какую-то машину. Александр понял, что дочь комдива скоро уедет, скорее всего в гостиницу при военном центре в пригороде Московска. И предчувствие его не обмануло.
   Рядом остановилась разъездная легковая машина со знаком Нижегородского военного командования. Регина кивнула водителю, открыла дверцу и усевшись на сиденье, прощально посмотрела на Александра. Кивнув ему, она закрыла дверь и машина рванулась с места.
   Со временем Александр привык, что Регина действительно не претендуя на прямое командование классом, всегда чётко и плотно контролирует ситуацию в деталях. Он не сразу свыкся с тем, что его новая одноклассница так чётко просчитала его возможный вектор профессиональной реализации, но был всегда благодарен ей за отсутствие стремления навязать именно этот вектор тогда, когда он только вступал в школьную жизнь.
   Третьеклассник Александр Иванов проснулся от того, что Зирда - двенадцатилетняя овчарка зубами стянула с кровати лёгкое одеяло и передними лапами встала на постель. Собака виляла хвостом и заинтересованно обнюхивала лицо спящего человека, стараясь, видимо, определить момент, когда он действительно проснётся. Александр открыл глаза и холодный нос собаки коснулся его собственного носа. Человек не удивился подобному поведению своей любимицы - достаточно было Зирде сказать, когда следовало его разбудить, назвав время, и она ревностно выполняла обязанность будильника - при её участии проспать и опоздать из-за сонливости было невозможно.
   Как она догадывалась о том, что надо разбудить именно в это время - оставалось для большинства людей приятным и неожиданным секретом: никто из землян уже многие годы не думал, что собаки, живя бок о бок с человеком на протяжении тысячелетий, не научились разбираться в предметах, без которых люди не мыслили себя. Среди этих предметов важное место занимали часы и Зирда, вполне вероятно, достаточно быстро уяснила себе, что означает то или иное положение стрелок или те или иные значки на табло. А может быть она просто соразмеряла названные людьми промежутки времени со своими внутренними часами - земляне уже несколько веков не сомневались в разуме и интеллекте своих четырёхлапых и хвостатых помощников.
   - Спасибо, Зирдочка. - он потрепал собаку по загривку и почесал за левым ухом. - Иди, спасибо.
   Зирда, желая надёжнее пробудить молодого хозяина, облизала его лицо, поскольку Александр продолжал лежать в постели и только после этого довольно помахивая роскошным хвостом, убежала к себе на коврик. Александр вскочил с постели и его взгляд наткнулся на прислонённую к стоявшей на прикроватном столике вазе с цветами короткую записку. Старший брат Борис извещал среднего, что ему, Александру, следует сегодня быть дежурным по огромной квартире - намечался переезд в "башню" одного из трёхсотэтажных небоскребов Московска, потому семья в полном составе разъехалась по торговым центрам в поисках всего необходимого для нового обиталища. Как было заведено, в таких случаях кто-то из членов семьи Ивановых обязательно оставался "на базе".
   Зирда одобрительно посмотрела на своего молодого хозяина, вышедшего в одних плавках из ванной комнаты. Александр по её довольному виду понял, что она уже накормлена и прогулялась под чутким руководством младших братьев - Петра и Сергея.
   Ивановы выгуливали собаку не около дома, а в одном из близлежащих скверов, куда приходили многие другие собачники. Зирда, привыкшая к неизменному короткому поводку, прошедшая суровый курс общей дрессировки твёрдо уяснила себе строгие правила поведения за пределами квартиры, но, тем не менее, каждый раз возвращалась домой в полном восторге от общения с сородичами - не только такими заслуженными и умудрёнными дрессировками, как она, но и простыми, в минимальной необходимой степени обученными собаками. Держать совершенно необученную собаку уже очень давно считалось серьёзным и немедленно наказуемым проступком.
   Сергей и Пётр, чаще всего выгуливавшие собаку дважды в день, едва только достигали сквера, отпускали Зирду с короткого поводка и она, посматривая по сторонам, мчалась к своим сородичам, возившимся на огромной поляне в одном из глухих уголков. Братья, поприветствовав знакомых, шли следом за овчаркой, располагались поодаль от весёлой кучи-малы, раскрывали принесённые с собой информпрессрелизы и, поглядывая на Зирду, устраивали обсуждение. Бывало, здесь же они готовились к занятиям: выпускник нулевого цикла Пётр и первоклассник Сергей старались поддерживать высокую марку семьи и не допускали даже мысли о возможности придти на занятия неподготовленными. Часто подготовка к занятиям происходила в обществе одноклассников - также владельцев собак. Пятидесяти минут хватало для того, чтобы активизировать мозги на свежайшем, почти лесном воздухе и вспомнить то, что изучено было вчера вечером.
   Подъём в половине шестого, обеспечиваемый для братьев круглый год неугомонной Зирдой, давал возможность до семи утра проветриться и зарядиться энергией для активного трудового и учебного дня.
   Пятиклассник Борис также пользовался услугами "живого будильника", но, как старший брат и первенец семьи, просил овчарку разбудить его в пять. И Зирда сначала будила его, а потом - всех остальных братьев, отчего все молодые люди были в твёрдой уверенности, что уж чего-чего, а проспать и поваляться в постели им не удастся в течение ближайших двадцати лет - ветеринарная медицина смогла за четыре столетия увеличить продолжительность жизни собак с пятнадцати до тридцати пяти лет и это безмерно нравилось землянам.
   Сестёр Зирда не будила: они вставали сами по глубоко укоренившейся в роду Ивановых женской привычке - ровно в половине шестого все сёстры уже были на ногах, а в шесть часов к ним присоединялась и мама.
   По возвращении с прогулки Зирда терпеливо ждала, пока кто-то из братьев наполнит её миску, быстро, за несколько минут "уминала" её содержимое и отправлялась повторно пристрастно инспектировать безопасность и целостность огромной пятнадцатикомнатной квартиры, приводимой двумя сёстрами в порядок каждые три дня. Окончив обход, Зирда подходила к главе семьи - руководителю сектора российского Института Дальнего Научного поиска Александру Иванову и либо просто помахивала хвостом, что означало, что всё в порядке, либо требовательно повизгивая, заставляла отца идти на место происшествия. За всё время жизни Ивановых в Московске и Нижнем ещё не было случая, чтобы Зирда проморгала какую-нибудь опасность или проблему.
   Огромный пушистый кот вошел на кухню в тот момент, когда Александр заканчивал завтрак. Увидев молодого хозяина, он вспрыгнул на стоявший у стола табурет и сдержанно мяукнул - обычное приязненное приветствие.
   - Привет, привет, Бритс. Поел?
   Кот в ответ свернулся клубочком на табурете и, смежив веки, довольно заурчал, что означало: он сыт и в прекрасном расположении духа.
   Александр окончил трапезу, убрал посуду в моечный автомат и в утилизатор, проверил автоматику кухни и вернулся к себе в кабинет, провожаемый полусонным взглядом Зирды. Кот любил спать на кухне, потому не последовал за человеком, а опустил голову на хвост и смежил веки.
   В своей комнате, давно ставшей кабинетом, Александр развернул приготовленный Борисом план заказанной и закреплённой за семьёй квартиры. На плане его сестры и братья уже расставили условные обозначения своих сфер ответственности и влияния, оставив ему достаточный простор для решения. На комнаты родителей никто не посягал - им принадлежало исключительное право первыми проставить знаки принадлежности, которые, конечно, уже красовались на плане. Потом, вечером, должно было состояться обсуждение. За этим занятием время перестало для него существовать.
   - Саша, ты дома? - динамик покомнатной связи ожил, отозвавшись певучим голосом его первой младшей сестры - Ирины. - Поможешь? - громко и даже оглушительно орать из комнаты в комнату земляне уже пять с половиной веков как отвыкли, ежедневно и по многу раз пользуясь современными средствами связи.
   - Без проблем, Ира. - Александр не глядя, надавил сенсор, ответил сестре, после чего сразу оторвался от чёркания плана и вышел в холл. Ирина распаковывала на столике принесенные укладки с климатронами. Зирда крутилась тут же, заинтересованно обнюхивая принесённые вещи. Собака принимала их под свою опеку и защиту, потому хотела запомнить не только внешний вид, но и запахи. - Опять таскаешь тяжести? А что скажет мама?
   - Маме не до этого. У нас скоро будет третья сестричка, Саша. - сестра продолжала методично доставать из упаковок климатроны.
   - Догадываюсь. И как назовём? - Александр подключился к распаковке климатических установок.
   - Ульяна.
   - Прекрасное имя. - помедлив, сказал Александр.
   - Я тоже так думаю.
   - А где Валентина? - средний брат знал, что старшая сестра всегда ходит с младшей и за последнее время не было случая, чтобы она изменила своей привычке.
   - Она помчалась на окраину, там открылся новый супермаркет со всякими безделушками. Хотела её отговорить и попросить, чтобы мы вернулись вместе, но куда там - дизайнер даже в быту остается дизайнером.
   - А ты как всегда тянешься в биологию. Климатронов набрала...- он взвесил многочисленные нераспакованные ещё укладки в руках и оценивающим взглядом скользнул по распакованным. - Это же только грузовику под силу такое дотащить...
   - Саша, ты же прекрасно знаешь историю, мы можем таскать и не такое... Надеюсь, помнишь легенду о жёнах рыцарей осажденного замка?
   - Ну уж нет. Таскать мужиков на плечах - не женское дело. - скучным твёрдым голосом сказал Александр. Ирина улыбнулась и не менее твёрдым, чем у брата голосом возразила:
   - Я поняла подтекст, брат. Только, Саша, пожалуйста, не устраивай здесь, в пределах главной базы нашей семьи всяческих даже самых с твоей точки зрения гуманных и необходимых ограничений для женщин... В своей школе ты можешь экспериментировать в этом направлении сколько угодно, но в нашей семье всё должно быть так, как всегда было: женщины всемерно обеспечивают дом и семью. Это - наша специализация. - Договорив фразу, она решительно стала перегружать нераспакованные укладки на подошедшую по вызову с настенного пульта гравитележку.
   - М-да, Ира. - Александр несколько удивлённо посмотрел на сестру, продолжавшую сосредоточенно перегружать укладки. - А откуда тебе-то ведомо про наш план? Ведь его включение в работу вовне намечено через два года. И мы только приступили... И, в конце концов, я всё понимаю, но для почти всех в нашей школе это тайна, причем тайна строжайшая, первого уровня закрытости. Хотя теперь, после сказанного тобой, мне кажется это больше не тайна и над этим казусом следует подумать.
   - Саша, я ведь не только биолог. - сестра снова улыбнулась и одарила брата тёплым взглядом. - Я не нарушаю тайну, разговаривая об этом с тобой, как с носителем тайны. Но ведь на самом деле все тайны нашего человечества - вещь очень и очень относительная... Ты сам это хорошо знаешь. Я знаю в достаточной для себя степени и социологию, и историю и те-де и тепе. Я, если более конкретно, знаю, что очередной, грустный, но необходимый в нашем пограничном мире период достаточно существенного игнорирования потребностей женщин в очередной раз закончился и наш Евразийский Регион накопил в очередной раз достаточно ресурсов, чтобы новая волна наших сестёр была полностью защищена и обеспечена... Что поделаешь, всё имеет маятниковую структуру, не более того...
   - Ставить климатроны будешь сама? - спросил Александр, выразив готовность помочь сестре и в этом.
   - Да. Это моё, не первый год этим занимаюсь... Спасибо за предложение помощи. - Ирина закончила перегружать климатроны и принялась сворачивать обёртки.
   - Ладно. А когда? - он хотел узнать о сестричке подробнее.
   - Через полгода у нас будет ещё одна сестричка. - мечтательно проговорила она. - Вот ты, Саша, будешь уже заканчивать школу второй ступени, а ей будет только семь лет. А там и десять... Мама сверхдовольна этим фактом...
   - Но...- Александр хотел показать, что он не против и дальнейшего увеличения численности членов семьи и рода Ивановых.
   - Не знаю, Саша, не знаю. Это решать только ей. Вас, мальчики, четверо, теперь нас, девчат, будет трое. Почти что равенство... А там посмотрим и насчёт расширения... - спокойно ответила Ирина.
   - Равенство. - Александр убрал оболочки в утилизатор. - Не забудь про семинар по биозащите.
   - Спасибо. Не забуду, поскольку помню, что он - в пять вечера. - Ирина погрузила климатроны на тележку и повезла вглубь квартиры. - Чёркай план дальше, Саша, а то на обсуждении будешь как рыба на берегу...
   - И это уже знаешь? - брови брата немедленно взметнулись вверх.
   - Саша, в жизни нет ничего нового. - мягко заметила сестра. - Мы только развиваем существующее и существовавшее до нас. Если у нас через неделю переезд - значит так оно и будет, надо готовиться. Не надо считать меня колдуньей или провидицей... - поняла она подтекст вопроса, заданного братом.
   - Но ты весьма на неё смахиваешь... - убежденно заметил Александр.
   - Не больше, чем любая женщина. - второклассница Ирина проводила брата одобрительным взглядом, нажала клавишу и дверь холла закрылась за ней.
  
   Александр Иванов. Школа. Занятия
  
   Александр взял с собой лёгкую укладку со всем необходимым для занятий и поспешил на остановку пассбуса, располагавшуюся в пяти минутах неспешной ходьбы от их небоскрёба. Времени было ещё не так много, до начала занятий оставалось пятьдесят минут и Иванов радовался, предвкушая возможность хорошенько "окунуться" в древнюю моноисторию - сегодня по расписанию до обеда было три пары исторического цикла - древняя, средняя и новая история. После обеда и часового отдыха были запланированы пары по экономике, социологии и управлению. Окончание занятий было назначено как всегда на семь вечера - школьники имели возможность и ужинать в пределах школы.
   Пройдя через КПП внешней ограды школьного городка, Александр переложил укладку в левую руку и, войдя в основной корпус, направился в зал хранилища личных вещей школьников. Уже давным давно школьные здания обзаводились собственными городками, позволявшими воспитанникам и преподавателям без особой необходимости не выходить за пределы периметра. К тому же это позволяло оградить школьников от многих вредных влияний открытого мира, защитить внутренний микроклимат системы, формирующей личность. Эта традиция - обзаводиться городками - была сравнительно давно унаследована школами России от университетов. Переход к строительству не отдельных школ с небольшой пришкольной территорией, а огромных школьных комплексов позволил высвободить значительные пространства, ранее занимаемые мелкими школами. Но школьные городки почти не имели общежитий интернатного типа, располагая только зарезервированными площадями для их развёртывания в случае необходимости: здесь очень пригодилась давным давно реализованная на практике и неоднократно проверенная идея модульного строительства.
   Александр прошёл через неширокий зелёный пояс к главному школьному лекционному корпусу и через два шлюза вошёл внутрь мимо парного поста дежурных десятиклассников-дневальных. В сейфовом коридоре было оживлённо, но никто никому не мешал: отсюда начиналась собственно школа, её совершенно закрытые для посторонних части.
   Александр почти не глядя по сторонам, быстрым шагом достиг нужного стеллажа. Его личный сейф как всегда был доверху забит укладками, из которых Иванов выбрал в дополнение к домашней пять дополнительных "складок" и присоединил их к поясным ремням.
   В Зале Информации, соединённом с читальными залами богатейшей школьной библиотеки, он взял из ячеек свободного доступа диски и распечатки информационных материалов для своего потока по первой половине дня, после чего устроился в Зале Отдыха, чтобы просмотреть содержимое и уяснить для себя распределение энергии и уровней интереса на предстоящий учебный день.
   Тишина нарушалась лишь почти неощутимым гулом систем вентиляции: законы, оберегающие слух школьников соблюдались в России жесточайшим образом и не могло быть и речи о громком разговоре или потасовке в Зале Отдыха, где имели право в любой зоне и в любое время отдыхать не только школьники, но и преподаватели. Модульные стенки позволяли создать иллюзию уединения и в Зале Отдыха разрешалось также при условии соблюдения полной тишины готовиться к занятиям.
   Система занятий была приближена к университетской: полуторачасовые пары давным-давно заменили обычные сорокапятиминутные уроки. Но эти пары были теперь гибко изменяемыми по продолжительности: бывало, что занятие заканчивалось за двадцать минут, а бывало, что оно продолжалось два с половиной часа, поскольку увлечённые школьники не чувствовали усталости и требовали продолжения. Преподавательский состав всегда шел навстречу в таких случаях и чёткая система информации полностью исключала недоразумения и нестыковки.
   Первой парой как всегда была лекция, сегодня - по истории, но лекция обзорная, сразу по трём периодам. Текст лекции Александр получил неделю назад и сегодня в его руках были распечатки ответов на заданные им по внутришкольной сети информации вопросы. Такая методика сокращала время на изучение огромного объема материала и позволяла школьникам выполнять необходимую собственную специализацию, не загружая себя излишней информацией.
   Просторный лекционный зал заполнился потоком школьников за восемь минут. Шум сразу стал стихать, едва за кафедрой появился преподаватель - профессор истории Земли Степан Кондратьевич Тивинов. Он оглядел зал, включил экраны и начал лекцию как всегда с анализа поступивших в его адрес вопросов.
   "Мобилизационная полоса" - так по-научному называлась эта часть лекции. Те, кто задавал вопросы по внутришкольной сети, слушали особенно внимательно, а сообщаемая профессором дополнительная профильная информация заинтересовывала и активизировала восприятие всех остальных школьников. Опоздавшие тихо садились на дальние от кафедры скамьи и, стараясь не шуметь, включались в работу.
   После лекции был обычный пятнадцатиминутный перерыв. Профессор сошёл с кафедры и его, как всегда, окружили школьники, желавшие задать вопросы. Остальные поспешили в Зал Информации, чтобы получить материалы на следующие пары - семинары по древней и новой истории.
   Семинар по новейшей истории был передвинут Службой Оперативного Планирования школы на вторую половину дня и заменил семинар по социологии. Александр больше всего рассчитывал поработать на семинаре по управлению - с недавних пор он ощущал смутное, медленно нараставшее стремление научиться профессионально руководить множеством людей.
   Давно уже в школах второй ступени преподавали не азы, а средние части многих наук - мощная информационная система планеты позволяла доставать любую информацию, где бы она не хранилась. И уже давно третьеклассники не считались младшими школьниками в полном смысле этого слова - программа постепенно усложнялась и в третьем классе уже соответствовала программе среднего звена десятилетнего обучения. Десятый класс в целом являлся выпускным, там происходило окончательное упорядочение и доводка до самого актуального современного уровня всех полученных за время учебы знаний, умений и навыков. Подобное профилирование исключило разрыв между теорией и практикой, ранее вынуждавший вчерашних школьников заново многому учиться в вузах или на производстве.
   Семинар по древней истории был посвящён военному искусству. Конечно же, большинство тех, кто записался на этот семинар потокового уровня, составляли мальчики и вёл семинар тоже преподаватель-мужчина. Но начался семинар с вопроса: так ли необходимо всегда было применять вооруженные методы разрешения противоречий.
   Нестройные поначалу ответы были быстро упорядочены старшими групп на специальных табло и с этих ответов и началось изучение военного искусства начиная с первых веков существования человека разумного и до сегодняшнего дня.
   Мощная видеопроекционная и голографическая техника позволяла школьникам увидеть многие моменты собственными глазами, иногда демонстрировались "фильмы полного погружения", созданные для того, чтобы зритель виртуально очутился среди сражения и мог свободно переместиться в любую его точку. Мальчишки от подобных возможностей были в полном восторге.
   Семинар по новой истории во многом базировался на материале предшествующего семинара, но уже не был сориентирован исключительно на военные аспекты. Потому среди слушателей появилось немало девочек. Мальчишки умерили свой воинственный пыл, сформированный на семинаре, проведя десятиминутную коллективную потасовку в просторном школьном Зале Военного Искусства и теперь активно включились в обсуждение более мирных проблем и вопросов: как и доказал преподаватель на предшествующем семинаре, далеко не всегда военное решение проблемы является исчерпывающим.
   От проблем и вопросов непосредственного применения армии школьники перешли к вопросам места армии в структуре любого сообщества - от племени до нации и к вопросам обеспечения безопасного сосуществования военной и гражданской составляющей социальной структуры человечества.
   Пятнадцатиминутный перерыв между семинарами Александр провел в зале отдыха, обдумывая полученную информацию и просматривая материалы предстоящего семинара, подготавливая вопросы и проблемы, на которые он бы хотел обратить особое внимание и получить дополнительную информацию для обработки и размышлений.
   После перерыва школьники собрались на обед в одном из многочисленных обеденных залов. Каждый заказал себе то, что считал нужным. Нуждавшиеся в диетическом или специальном питании также не были обделены вниманием: диетические блюда выглядели как всегда - необычно и аппетитно. Через полчаса обед завершился и наступило время отдыха. Александр скоротал час отдыха в общей библиотеке школы среди стеллажей со старинными книгами.
   Семинар по новейшей истории ещё больше увёл школьников от воинственного настроя, переведя их энергию на решение сугубо мирных проблем и вопросов. Рассматривались последние десять веков существования человечества в условиях Эры Разобщенного Мира. И если первые пять веков этого периода обсуждались преимущественно мужской частью потока школьников, то при рассмотрении вторых пяти веков лидерство в обсуждении захватили девчата. Мальчишки слушали, но старались не проявлять особой заинтересованности.
   Тем не менее старания профессора не пропали даром - к концу семинара активность девчат и мальчиков выровнялась к обоюдной радости и удовлетворению обеих частей потока. Выравнивание активности позволило завершить семинар выработкой целого ряда содержательных выводов, позволявших без проблем перейти к восприятию материала следующей лекции по новейшей истории. Профессор раздал тексты лекции и назвал адрес планетной информсети, по которому школьники могли прислать вопросы и проблемы, требующие более детального рассмотрения.
   Семинар по экономике носил обзорно-специальный характер. Школьники рассмотрели экономические основы семейного натурального хозяйства древности, проанализировали возможности общинного хозяйства и фольварковой системы, коснулись проблемы повышения активности товаропроизводителей в условиях крепостного права и завершили семинар обзором предпосылок перехода к капиталистическому товарному производству. Дальнейшие проблемы предполагалось рассмотреть на следующем семинаре.
   Семинар по управлению, столь ожидаемый Александром, не разочаровал его. Рассмотрение управленческих проблем и вопросов началось с уровня парной семьи и закончилось уровнем союза племен. Детализация материала была выполнена на основе моделирования и ретроспективного прогнозирования - богатейшая источниковая база позволяла приложить модели будущего к прошлому и выявить предпосылки и основы, прямо не зафиксированные в источниках.
   После семинара школьники могли располагать своим временем - основной цикл занятий на сегодня завершился. Конечно, на многих потоках старших уровней ещё продолжались практические и семинарские занятия, а младшие школьники уже имели возможность вернуться в семьи.
   Александр поспешил не домой, а на квартиру профессора Северцевой. Предстояло поработать в "Группе Системы" - так загадочно и таинственно именовалась организация, готовившая школу к рывку в развитии.
  
   Александр Иванов. Группа Системы
  
   Очередная Волна, восстанавливающая немного пошатнувшееся высокое положение женщин в пределах России, проводилась российским обществом спокойно и по деловому. Ни о каких победных реляциях или отчётных многостраничниках никто не мог даже помыслить: президент Знаменская, руководившая проведением Волны, жёстко отслеживала малейшие нюансы в пионерном и проблемном секторе, не забывала и про нормативный сектор и такое высокоуровневое внимание президента к очередной проблеме делало практически невозможным самоуспокоение или хвалебность.
   Работа групп Системы строилась именно на такой деловой основе - слишком много труда и лишений и слишком мало известности и восхвалений. Но, прошедшие горнило Веков Дисциплины, россияне считали именно такой путь единственно возможным и самым эффективным.
   - Александр, есть идея. - остановил юношу в коридоре пятого этажа его одноклассник Леонид Светлов.
   - А, ты о расширении...
   - Именно. У меня всё готово. Идём в модельную.
   - Через пять минут. У меня ещё есть дело. Как только решу проблему - буду в Греческом зале непременно.
   - Жду.
   Иванов не лукавил. Переговорив с коллегами из параллельных классов, он подписал несколько листов пластика и через несколько минут вошел в модельную, именовавшуюся ещё Греческим залом. Леонид уже ждал его, восседая за пультом.
   - Итак, Лёня? - вопросительно протянул Александр, устраиваясь в соседнем кресле. - Чем озабочен ум нашего верховного архитектора на этот раз?
   - Да, собственно, ничем особым. - Светлов погасил верхний свет и включил плату модельного стола, стоящего в центре зала. - Сидеть нам на стульях и креслах здесь долго не придётся, так что пойдём к столу.
   - Хорошо. - Иванов поднялся следом за коллегой.
   - Это наш школьный комплекс. - сказал Светлов, указав на выраставшие из пластины и обраставшие подробностями кубики. - Ты его десятки раз здесь видел.
   - Да. И что?
   - А то. Сам понимаешь, нам надо что-то перестраивать, программа группы Системы требует и архитектурной поддержки. А если применить сюда Закон Триады?
   - И как? Слишком много вариантов, Лёня, но я уже ощущаю, что у тебя есть конкретный вариант.
   - Есть. - подтвердил одноклассник.
   - Колись.
   - С радостью. Подойди сюда. - Леонид быстрым шагом обошёл стол и остановился у той его части, где синели чёткие буквы "Резервное пространство для постоянной застройки". - Это место тебе знакомо?
   - Да, пустырь Искателей. Кто из нас там только не был.
   - Вот и я там лазал чуть ли не на пузе последние три дня.
   - Видел, знаю. - Александр кивнул.
   - Спросишь, чего искал?
   - Гм. Ну вряд ли ты чего искал, скорее всего уже нашёл и только проверял на местности результаты.
   - Именно. - Леонид надавил сенсор на ручном пульте. - Смотри. - Пустырь взбугрился, из него полезли кубы предварительной развертки. Наконец двадцатиэтажный трёхпанельный корпус встал во всей своей красе.
   - Лёня, ты соображаешь?! У нас средняя этажность - намного меньше чем у этого твоего творения! К тому же никто не отменял нормативы порайонной этажности, несмотря на то, что наш учебный городок занимает добрых двадцать кварталов в любую мыслимую сторону.
   - Это - этажность административных, вспомогательных и учебных зданий, а этот корпус - для жизни. Я помню и знаю нормативы, но и они не вечны, всё должно в какой-то определённой мере изменяться в своё время... - убежденно сказал собеседник.
   - Поясни. - Александр с интересом взирал на вздымавшийся к небу двадцатиэтажный комплекс.
   - Ты прекрасно знаешь, что у нас в имеющихся зданиях уже есть залы отдыха, психологической разгрузки и тому подобное.
   - Ну, есть. - поддакнул Иванов. - Трудновато без этого было бы... Хотя и без этого можно. Мы, слава богу, приучены...
   - Можно, но в данном случае и в данной ситуации не нужно. Сколько у нас учащихся?
   - Сам же знаешь, доходит до пяти-восьми тысяч. И это только учащихся. А если ещё учесть и количество преподавателей... - Александр начал понимать, куда клонит одноклассник.
   - Во-во. И все названные тобой численно люди толкутся в максимум десяти этажах любого из ныне существующих корпусов. Почти двадцать четыре часа в сутки.
   - И ты хочешь расширить? Но ведь насколько я тебя знаю...
   - На этом я не остановлюсь. - закончил Леонид. - Именно. Этот корпус предназначен для всех школьников, больше того, он предназначен и для преподавателей.
   - И...
   - Ладно. - взмахом руки Леонид убрал "кубики" школьного городка и двадцатиэтажный "разлапистый" корпус занял все пространство, давая возможность взглянуть на себя вблизи. Александр, вглядевшись в сиявшие голубизной стёкла внешней обшивки стен, внутренне охнул - неугомонный Леонид распланировал всё внутреннее убранство любого из этажей, включая мельчайшие детали. Конечно, при современном уровне техники и технологии такое было бы не в диковинку, но не для школьника-третьеклассника же такая работа. Обозревши вблизи новинку, Александр, щадя нетерпение приятеля, сказал:
   - И ты полагаешь, разделение на три части...
   - Служит определённым выходом из весьма щекотливых ситуаций. - чётко ответил собеседник.
   - То есть...
   - Ну ты же знаешь, мужские и женские клубы существовали энное число лет назад и существуют сейчас. Они и у нас в школьном городке, конечно, имеются. Никто не исключает совместного пребывания, но программа Системы и концепция Волны предполагает продление нашего пребывания в границах школьного городка с шести утра до двадцати трёх вечера.
   - Обалдеть можно. Полный комплекс развлечений и поддержки, учитывающий разность полов и направленностей. Ты что, Крез?
   - Я небогат, но на понимание основ у меня ума хватит. - весело ответил Леонид. - Сам посуди, больше двенадцати часов совместного пребывания в достаточно ограниченном пространстве способны сделать тирана из любого мужика и создать мегеру из любой женщины. Любого возраста, кстати.
   - Возможно. И ты создал по "пещере" для каждого? А преподаватели?
   - В этом корпусе есть зоны, куда школьники просто не войдут. Не смогут войти без приглашения. Заграждения? От простых архаичных дверей до энергополей высокой плотности. Там и будут иметь возможность пребывать наши наставники.
   - И ты конечно загнал сюда...
   - Полную схему всестороннего контроля и управления всем и вся вплоть до микроклимата на квадратном метре. - так же весело сказал Леонид. - К тому же женсовет школы уже видел сие творение и полностью одобрил. Правда я показал им только женские части комплекса и немножко общих частей. Ты первый видишь комплекс в деталях полностью. Мужской совет школы также видел только "мужские" части. - уточнил собеседник.
   - Благодарю за доверие. - Александр шарил взглядом по детально прорисованным этажам. - И сколько у тебя ушло времени на сей проект?
   - Три месяца и пять дней.
   - То есть...
   - То есть я уловил ветерок и смог наполнить парус первым. - Леонид погасил пластину стола и включил верхний свет. - Пойдём, сядем. Я хочу знать твои возражения.
   - Охотно. - Александр уселся на свое место за пультом и взял в руки стилус. На экране возник во всей красе проектируемый Леонидом комплекс. - я не буду вмешиваться в женскую часть, но вот относительно общей и мужской у меня есть кое-какие задумки.
   - Валяй. И не забудь, что у нас сегодня ещё заседание группы Системы.
   - Надеюсь, ты не будешь там представлять сие творение?
   - Нет. Мужской совет, как я сказал раньше, уже видел всё почти полностью в допустимых деталях, женский - тоже, все видевшие проект молчать как рыбы до времени обещались. Мне большего и не надо. Итак...
   - Во-первых, перед зданием нужен парк, а у тебя просто скверик... - начал Александр.
   Так прошло несколько часов. Посерьёзневший Леонид вносил изменения в проект, некоторые отмечал знаками вопроса и вариантов, некоторые - знаками категорического несогласия. Александр Иванов относился к этому спокойно - его собственное мнение было только его собственным мнением, а строительство сложнейшего комплекса, обладавшего по давней российской традиции противокосмической и противосейсмической защитой, было слишком трудным делом, чтобы руководствоваться только отдельно взятым мнением. Проект прошёл и пройдёт ещё множество быстрых и профессиональных экспертиз и обсуждений, пройдёт согласование с Педагогическим Советом и Советом школьников, а также с Советом выпускников. Леонид не спорил с позицией Александра, он просто вносил предложения в схему и части проекта со знаком Иванова, как рецензента и эксперта. Наконец наступил вечер и Леонид с Александром поспешили на заседание Группы Системы.
  
   Двадцатикомнатная квартира встретила Александра гулом голосов и музыкой: ожидая хозяйку, гости - школьники и педагоги обсуждали последние новости, направления будущей работы по плану Группы или музицировали на копиях инструментов двадцатого столетия из собрания, принадлежавшего хозяину - профессору консерватории Московска Леониду Северцеву.
   - Прошу тишины. Всем собраться в холле-два на втором этаже! - возвестила по внутриквартирной громкой связи доцент Незнанская - секретарь Группы. Это означало, что Полина Мироновна уже пришла и ждет всех.
   Мгновенно гул стих и гости степенно направились по широкой лестнице на второй уровень квартиры. Здесь располагались залы и холлы. В одном из холлов и решено было провести сегодняшнее заседание.
   Школьники и педагоги разместились за одноместными столами, снабжёнными всей необходимой аппаратурой информподдержки. За центральный стол встала профессор Северцева и с её появлением воцарилась полная тишина.
   - Всем - добрый вечер! - поздоровалась Полина Мироновна. - Вижу, все уже ознакомились с предварительным планом и готовы к обсуждению. Начнём с наших молодых коллег. Ребята и девчата, вам - слово.
   - Мы знаем о том, что программа защиты женщин - дело официальное. Но как нам избежать падения в излишнюю заорганизованность?
   - Только постоянной работой, анализом и отслеживанием ситуации посекундно. Нечего даже и рассчитывать, что в Московске эта программа будет реализовываться волнообразно: в обществе, уже очень давно состоящем из личностей, любое явление должно и может завоевывать сторонников и проводников только постепенно. Иначе - неминуемо скоростное и глубокое падение в диктатуру.
   - Верно ли, что эта программа защищает исключительно женскую половину школьного коллектива? А как насчет мальчиков?
   - По стандартам безопасности развития общества мы не можем пойти на одностороннюю программу. Эта программа, в чём вы можете убедиться, не ставит женщин в исключительное или владычествующее положение. Она просто в очередной раз фундаментально возвращает женщинам то, что они должны иметь в нормальном обществе. Ваша "волна", девочки и мальчики, войдёт в жизнь и обеспечит стабильность, защитив женщин везде, где бы они ни находились, от чрезмерного угнетения. Мы, взрослые, прекрасно знаем, что поручать мужчинам нашу защиту можно далеко не во всех сферах и аспектах. Потому в программе принимают активное участие и девочки.
   - Разве угнетение может быть чрезмерным? Может, правильнее считать, что любое угнетение преступно?
   - Угнетение присутствует в любой сложно организованной системе, оно - часть системы гарантий стабильности и развития. Без угнетения вредоносных влияний любая система нестабильна с самого момента окончания первичного формирования и до конца-финала. Мы, сегодняшние жители планеты Земля, все с самого рождения скрупулезно выполняем и безоговорочно подчиняемся многочисленным законам. С точки зрения несоциализированного по нашим современным меркам человека, руководствующегося в значительной степени инстинктами и эмоциями, наше положение и поведение могут быть похожи на положение и поведение самых бесправных рабов. Более того, скажу, что если бы среди нас сейчас находился ваш ровесник, например, из двадцатого столетия, то он сказал бы, что мы похожи на роботов, могущественных, но всё же роботов. И он, как ни странно это признать, кое-в-чём был бы прав. Все дело - в законах общества, которым привык подчиняться он и которым подчиняемся мы. Но, хочу ещё раз подчеркнуть, что закон закону - рознь. Есть писаные законы, есть законы истории, есть законы развития, есть законы природы. Всем им и многим другим мы все вместе и каждый из нас в отдельности просто обязаны подчиняться для своей же пользы и выгоды, для жизни и безопасности не только самого себя, но и общества.
   Для того, чтобы вам, войдя во взрослую самостоятельную жизнь создавать хорошие законы, вам, молодым, надо уже сегодня много знать о том, как эти законы, будучи уже принятыми, действуют в реальной жизни и к каким последствиям приводят. Закон - это, безусловно, в определённом и подчас весьма существенном смысле - угнетение. Но ещё большее угнетение влечет за собой любой плохой, сырой, непродуманный и потому - потенциально или реально опасный закон. Мы начинаем выполнять программу Волны практически во всех школах города, но фактически она, как вы можете сказать сами, начинает выполняться не в школе, а в семье. И есть семьи, где женщины - королевы, есть семьи, где они - ровня всем остальным, есть - где они бесправны и угнетены.
   Это - всё наше человеческое общество. Невзирая на наш почтенный возраст, как цивилизации, мы все идём по лезвию бритвы. Шаг в сторону - уже гибель. Только вперёд или назад. И угнетение может быть положительным, если оно угнетает темную сторону любого человека. - убеждённо заметила докладчик.
   - Но ведь женщина - это и есть прежде всего семья. А мужчина?
   - В современном вам обществе женщина - это не только семья. Это такой же член общества, имеющий и, что важно подчеркнуть, достаточно планомерно использующий полный комплекс прав и возможностей. Это - огромная сила, действующая, к тому же, в уникальной, не всегда доступной мужчинам сфере. Но защищать и обеспечивать эту сферу, как и в далёком и в не очень далёком прошлом должен мужчина. Это - его сегодняшняя функция как воина и охотника. И для того, чтобы её профессионально и эффективно защищать и обеспечивать, он её должен знать. А знать он её должен не только теоретически, но и практически, чему и служит одна из значительных по объёму и глубине частей нашей разрабатываемой общешкольной программы, предусматривающая обучение вас, мальчики, профессиональному выполнению очень многих женских обязанностей. Уверена, что научившись выполнять эти обязанности качественно, вы глубже поймёте своих подруг и, в конечном итоге, ваши будущие семьи будут крепки внутренними, а не внешними связями. К тому же и подруги увидят вас в совершенно ином свете, прежде всего - как своих союзников и друзей.
   - А как с преступностью?
   - Это понятие комплексное. Но берёт оно начало, безусловно, в семье. Мы все приходим в этот мир из прошлого, а не из пустоты. Мы все и каждый в отдельности несём в себе программу, заданную прошлыми поколениями. И эта программа - не стандартная для всех и каждого.
   Мы не можем окончательно победить преступность - на сегодняшнем этапе это, как и раньше, неминуемо приведет к ликвидации общества, поскольку выпадет важная составляющая активности. Но мы можем и обязаны свести преступность к минимуму, для чего мы обязаны избавить школу в её периметре внешней охраны от всего, что привносится туда из многих семей и из города.
   Служба безопасности Московска делает многое, но она не имеет полномочий, хорошо знакомых вам из истории России, например, по тысяча девятьсот тридцать седьмому году двадцатого столетия и по сотням лет террора в других регионах планеты. И если мы - люди цивилизованные, то, заблокировав школьное время для доступа преступных влияний, мы предельно сократим возможности для этих влияний. А это означает, что за несколько лет произойдёт глубокая коррекция очень многих уровней и направлений. В конечном итоге, вы здесь проводите много часов и учёба - это ваша работа...
   - А как быть с совмещением взрослости и детства?
   - Мы не собираемся лишать вас детства в полной мере и вы, смею надеяться, это прекрасно ощущаете. Иначе нам пришлось бы просто и явно эксплуатировать вас, как взрослых, не учитывать при этом очень многие ваши возрастные особенности и недостатки. Но вы из школы второй ступени теперь сразу вступаете во взрослую жизнь - от производства до высшей школы. И готовить вас ко взрослой жизни мы можем качественно только одним путём: вы должны уже в школе иметь в своем распоряжении и при полном понимании не меньше, чем сорок пять процентов элементной базы вашей основной взрослой жизни. И в первую очередь - общественная организация и ответственность с полным контролем и управлением.
   - Но это означает... - сказал кто-то из школьников.
   - Да, это означает то, что школа с момента развёртывания программы Волны с раннего утра и до поздней ночи полностью будет принадлежать вашей ученической структуре управления. Раньше ваша структура управления работала тоже, но - в дублирующем режиме. Теперь она будет работать в основном. Педагоги и техники будут вашими наставниками и помощниками, но основная тяжесть забот по школе, в которой вы пребываете ежедневно целый год, надолго ляжет на вас самих. Полагаю, вы сами понимаете, что лучшей системы подготовки к реальной взрослой жизни ещё человечество не придумало - вы везде можете найти её элементы на протяжении всей истории цивилизации.
   - И в результате?
   - Результат - ваша достаточно полная, глубокая и качественная реальная адаптация к взрослой жизни, ваша вакцинация против многих до сих пор существующих общественных недугов, ваша готовность к высоким уровням обучения и деятельности. Детали вы сами видели в программе и перечислять их я не буду - время дорого. Переходим к конкретизации атомов и молекул программы, коллеги... Да, не забудьте, сегодня мы обсудим в среднем варианте и проект двадцатиэтажного корпуса, предложенного для постройки Леонидом Светловым...
  
   Александр Иванов. Разговор с отцом о Лене Соколовой - первой любви Александра. Тайное становится явным
  
   Заседание завершилось только в девять часов. В десять вечера Александр был уже дома, успев по дороге обдумать многие аспекты услышанного и увиденного. Поужинав, он стал ждать отца, чтобы переговорить с ним, а пока готовился к завтрашним занятиям.
   Наконец отец пришёл с работы. После ужина он, как обычно, зашёл к каждому из сыновей и дочерей, ознакомился с их достижениями и проблемами, коротко переговорил с каждым и вернулся в "квадрат центра семьи" - так младшие Ивановы именовали три комнаты-зала, принадлежавшие родителям. Александр посмотрел на часы - было уже половина одиннадцатого.
   - Пап, мне необходимо переговорить с тобой. Когда можно? - мальчик нажал сенсор покомнатной связи со знаком кабинета отца. Земляне и в своих квартирах быстро уяснили удобство непрямой связи - это позволяло не прерывать занятия и быть вместе со всеми в любую секунду. Существовало и покомнатное телевидение, но Ивановы пользовались им редко, уважая право каждого на уединение.
   - Давай через десять минут. - отозвался тот.
   - Ладно.
   Десять минут Александр потратил на то, чтобы переключиться с общественных на свои личные потребности и настроиться на предстоящий разговор. Десятилетний Александр уже давно не был ребёнком - основное детство кончалось с поступлением в школу, и в семье его с младенчества приучили к самостоятельности и ответственности. Но одновременно он всегда воспринимал родителей как главных советчиков и руководителей. Вот и сейчас он посмотрел на себя в зеркало и вышел в коридор, направляясь к кабинету отца.
   - Папа, я хочу съездить к Лене... - сказал Александр, прикрывая дверь и проходя на середину отцовского кабинета.
   - Когда? - поинтересовался мужчина, сидевший в рабочем кресле за просторным столом. - Можно и не точно.
   - Возможно, после переезда, через неделю. - подумав, сказал Александр.
   - На сколько? - продолжал спрашивать отец.
   - Неделя. - Александр снова помедлил с ответом, но потом ответил быстро и чётко.
   - Ты уверен? - задал ещё один вопрос отец.
   - Папа, мне тоже надо что-то решать. - Александр понял, что отец готов не к короткому, а к длинному разговору и располагает для этого и временем, и возможностями. Предчувствие его не обмануло:
   - Прикрой поплотнее дверь и садись. Обсуждение сфер ответственности и влияния в новой квартире мы перенесли на завтрашний вечер - мама не очень сильна сегодня для наших неизбежных дебатов. Ты всё необходимое сделал на завтра и на ближайшее время?
   - Да.
   - Тогда садись. - Александр Трофимович указал на одно из кресел в уголке отдыха своего рабочего кабинета, заставленного стеллажами и полками. - У нас есть полчаса времени. - он заблокировал дверь и притушил свет. - И я тебе расскажу кое-что, что ты должен знать.
   - О ком?
   - О Лене, естественно. - отец сел напротив Александра в круг неяркого света. - Итак, слушай... Я прекрасно понимаю тебя. Лена - единственная дочь у родителей. Её уровень подготовленности и знаний по очень многим причинам не позволяет ей занимать должности среднего и верхнего звена. Мы всех вас воспитали в духе гуманизма, и я бы ни слова не сказал тебе, если бы всеми этими проблемами исчерпывалась твоя матрица взаимоотношений с Леной.
   Но ты до сих пор не знаешь истинной правды о ней, что, впрочем, неудивительно. Она, как и любая женщина, говорит только то, что ей выгодно и необходимо, а также безопасно... для неё. Вот и ты попался на эту удочку. Но есть то, о чём я обязан предостеречь тебя прежде, чем ты попадёшь в ситуацию окончательного взрыва...
   Дальнейшее заставило Александра широко раскрыть глаза и намертво сжать зубы. По словам отца выходило, что Лена была совершенно не такой, какой она представляла себя другим людям. Будучи ровесницей Ирины, она уже многое знала такого, о чём её подружки предпочитали ещё лет восемь не думать. И это скрытое знание не делало ей никакой чести. Отец Александра одним из первых в семье Ивановых уловил негативную тенденцию в Ленином поведении сравнительно недавно и, зная, что Александр готов перейти границу простой дружбы, спешил посвятить сына в возможные негативные варианты развития событий.
   - Ты полагаешь...- Александр, потрясенный услышанным, выдавил из себя эти слова чисто механически, уловив паузу в речи отца.
   - Да, Саша. Она уже знает многое из того, что в интересах равномерного формирования и развития человеческой личности категорически запрещено знать в таких масштабах и глубинах в её возрасте. И её родители, к сожалению, в силу ряда причин ничего сделать не могут, а наша система контроля общественной безопасности, при всей её суровости и даже жёсткости - не настолько драконовская, чтобы хоть как-то наказывать за подобные, безусловно опасные для перспективы общества проколы. Уверен, что Лена, как это всегда бывает с подобными личностями, уже ищет точку приложения своего "жала" и я не хочу, чтобы этой точкой стал ты...
   - Но...- Александр отчаянно пытался сохранить в себе хоть какие-то остатки веры по отношению к Лене и отец понял его без слов:
   - Нет, Саша, запрещать дружить с ней я тебе не буду и не могу этого сделать - ты уже взрослый. Я обязан в любом случае как минимум чётко предостеречь тебя. К тому же, если ты этого не будешь знать, найдется человек, который сумеет бросить тебе аргументированное обвинение в двуличности. И виной этому будет Лена. Евразия и Россия в очередной разворачивают программу всемерной защиты женщин, но такие, как Лена, думаю, защиты в полной мере не заслуживают, поскольку серьезно дискредитируют общепризнанную в мире высоту действительных стандартов Женщины России... Ты, конечно, можешь с ней общаться и дружить так, как положено в твоем возрасте, но помни об опасности превышения определенных пределов. Ни шагу к матримональным уровням, Саша... И будь предельно осторожен с ней даже в дружбе и в общении. Она может незаметно для тебя скомпрометировать тебя же и воспользоваться компроматом по полной схеме.
   - Понял. - Александр соединил пальцы обеих рук, невольно скопировав отца и добавил тихим шепотом. - Спасибо, папа.
   - Не за что. - отец внимательным взглядом окинул сидевшего сына. - Я знаю, что эту программу сложно отменить, но верю, что её можно изменить в нашу пользу... Мы, думаю, ещё поедем в Криницу, туда, уверен, приедет и Лена, но...
   - Теперь я буду очень осторожен. - Александр с трудом встал. - Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи. - отец проводил его взглядом.
  
   Александр вышел за дверь, потрепал по загривку заинтересованно повизгивавшую Зирду и разрешил семейной любимице спать. Собака вихрем умчалась на свой коврик, а Александр поплёлся в свой квадрат.
   Перебросив информацию на обработку подсознанием, Александр сконцентрировался на учебных проблемах, просмотрел конспективные извлечения к завтрашним занятиям, принял душ и лег спать ровно в полночь.
   Со следующего дня началась трёхдневка окончательной приёмки спроектированного Леонидом Светловым корпуса и Александр с Борисом буквально переселились жить в школу. По двенадцать часов в день шли жаркие обсуждения, согласования и экспертизы. В школу приезжали десятки взрослых людей из самых разных организаций, виза и мнение которых были необходимы для продвижения проекта к реализации. Наконец проект, почти не изменившийся в своей основе был принят и вечером третьего дня на территорию школьного комплекса въехали первые тяжёлые грузовозы со стройматериалами. Началось строительство, рассчитанное на неделю, в котором приняли участие не только профессиональные строители, но и все школьники и преподаватели - будущие хозяева комплекса.
  
   Переезд в новую пятнадцатикомнатную квартиру состоялся через десять дней - три ранее не учтённых дня мама Александра провела в Медцентре материнства на медконтроле и семья не хотела беспокоить её. Первым в новую квартиру вошёл Бритс, за ним вбежала Зирда, сразу определившая лучшее место для своего коврика - у центральной двери главного холла. Бритс решил устроиться в квадрате сестёр - трёх комнатах-залах неподалёку от зала-комнаты матери. Ирина постелила Бритсу коврик в своей комнате и пушистый шар благодарно облизал лицо старшей сестры своим шершавым язычком. - Бритс давно уже считал Ирину своей главной.
   Братья активно взялись обустраиваться в своих залах - огромные пространства вмиг были поделены на спальни, кабинеты и комнаты для занятий - молодые новосёлы решили, что отдельные холлы - это роскошь и лучше использовать площади более рационально. Тем же самым в своих залах занимались сёстры. Третья комната-зал ждала свою владелицу - там сёстры разместили всё, что необходимо для младенца в первые три года жизни.
   Родители разместились в своих залах к вечеру - пока женщины, используя законное право двухдневного отдыха для осуществления переезда, хлопотали по хозяйству, братья решили не прерывать занятий и умчались на учебу, а отец выехал в командировку в расположенный в Москве Центр исследований спецпроблем. Только вечером мужчины приступили к окончательному обустройству своих обиталищ.
   Александр сидел в своей новой комнате-кабинете, вывесив на двери знак "не беспокоить" и перебирал полученные за два последних года письма от Лены.
   После сказанного отцом они воспринимались совершенно по-другому. Ранее многое принимавший как чистую монету, теперь Александр постоянно натыкался в строчках на язычки скрытого опасного подтекста и с каждым письмом - а она писала по письму в неделю, вынуждая Александра отвечать в примерно таком же темпе, третьеклассник мрачнел. В душе и сознании шла работа по коррекции отношения. Но пока что в открытую своей осведомлённости о двойном дне своей почти что главной подруги Александр решил не проявлять, хотя ему было невероятно тяжело и больно.
   Зирда, ощущая, что он единственный из членов обожаемой ею огромной семьи нуждается сейчас в её присутствии, настойчиво скреблась у двери, но Александр не нажимал клавишу открытия створки до тех пор, пока не дочитал последнего её письма и копии своего ответа на него. Он редко применял в переписке копирование, но и у него было уже давно неспокойно на душе: едва только он пошёл в школу, он понял, что что-то в его отношениях с Леной не чисто. Напряжённое сравнение ситуации с реальными ситуациями у других людей и копание в информзавалах только укрепили его подозрения, а разговор с отцом оформили эти подозрения в реальные вопросы.
   Зирда, получив возможность войти, с разбегу запрыгнула в соседнее кресло и, облизав лицо хозяина, спрыгнула на пол, где удобно улеглась, положив голову Александру на ступни. Обнюхав письма, она тихонько зарычала и это Александра удивило ещё больше - о возможностях собак читать ауру человека он слышал и знал многое, но письма...
   - Не нравятся её письма, Зирда?
   Овчарка так энергично замотала головой, словно отряхивалась после купания.
   - И мне отец говорил, и я сам знал. А вот теперь я знаю сам ещё больше и глубже. И ты тоже знаешь... Что ты посоветуешь? - тоном размышления спросил свою любимицу Иванов.
   В ответ овчарка встала, схватила со стола конверт, в котором не было письма, и, положив его между лапами, превратила зубами в месиво.
   - Ты так считаешь? - удивленно спросил юноша.
   Овчарка отодвинулась от кучки - всего, что осталось от конверта и придвинулась к Александру поближе.
   - Спасибо, Зирда, я понял. Так и сделаю. - он ощутил, что овчарка посоветовала ему немедленно сократить активность переписки с перспективой дальнейшего полного прекращения и обратить особое внимание на собственные проблемы и проблемы семьи, умерив свои гуманистические аппетиты. - Ты волшебница, Зирдочка. - он погладил овчарку по голове и та прикрыла глаза, прижав уши, что всегда выдавало её удовлетворение. - Я так и сделаю.
   Зирда встала, закрыла носом входную дверь кабинета на защёлку и умиротворённо улеглась у ног Александра, положив голову на лапы. Александр дотянулся до пачки писем и стал упаковывать их в пакет. Закончив, он перетянул пакет лентой и открыл дверцу своего нового личного сейфа. Одно из отделений он предполагал использовать для подобных документов ещё когда переезд в трёхсотэтажный небоскрёб только планировался. Теперь предстояло воспользоваться изолятором на практике. Щёлкнули замки и мигнули светодиоды постановки на биоохрану.
   Взяв с полки учебник по древней моноистории, Александр уменьшил свет в кабинете до среднего и углубился в чтение. Зирда уснула крепким, но очень чутким сном. Иванов знал, что она способна учуять любую опасность во всем периметре квартиры из любого места и потому не беспокоился, что отсутствие Зирды на её обычном месте - у главной двери входного холла повредит безопасности семьи.
   Новопостроенный комплекс был обжит школьниками и преподавателями быстро, но праздненств, посвященных окончательному вводу в строй, Александр не застал. Он решил поехать к Елене Соколовой, чтобы окончательно решить для себя нечто очень важное и найти твердые ответы на многие очень непростые вопросы.
  
   Александр Иванов. Поездка к Лене Соколовой в режиме невидимости
  
   - Ты не раздумал, Саша? - спросил отец, видя, как его сын, взявший недлинный отпуск в своей школе, упаковывает вещи в рюкзак. - Может, следует обойтись перепиской?
   - Нет, папа. Я обязан посмотреть теперь на многое другими глазами на практике. Писем тут недостаточно.
   - И это всё, что тебя зовёт?
   - Не всё...- Александр понял, что отец знает или обоснованно догадывается о его чувствах к Лене.
   - Ладно. Рейс?
   - Поезд в час двадцать. Южный терминал центрального вокзала. Путь пятнадцать, платформа четыре. Вагон двенадцать, место сто двадцать шесть. Вагон межобластной, купе там нет и я скрываться ни от кого не хочу.
   - Одобряю.
   - Спасибо. - он подхватил рюкзак. Вбежавшая Зирда подождала, пока мужчины обменяются традиционными объятиями и рукопожатиями, после чего сопроводила молодого хозяина до внешней ограды небоскреба.
   Теперь обиталище Ивановых имело свой собственный отдельный парк и Зирда за несколько дней перезнакомилась со своими сородичами, составлявшими часть населения "башни". Часто собаки устраивали в парке весёлую возню, но только там, куда не ходили часто дети и пожилые люди. Хозяева теперь не беспокоились, отпуская собак одних прямо из квартир - специальный мгновенник был запрограммирован на доставку четвероногих постояльцев туда и обратно. Да и ограда главного парка небоскрёба позволяла избежать очень многих проблем, связанных с неожиданным появлением многочисленных собак в городе. Владельцы кошек, попугаев и прочей живности быстро распределили между собой отдельные малодоступные уголки парка для прогулок своих питомцев.
   Сидя в полумягком кресле межобластного вагона, Александр надвинул на глаза козырёк кепки и сложил руки на груди, намереваясь хорошенько обдумать ситуацию. Подсознание свою часть работы выполнило, выдав сознанию рецепты действий в изменившихся условиях. Теперь предстояло осознанно обдумать всё это.
   Александр понял, что отец фактически предупредил его о грозящей катастрофе: давно уже в Регионе не существовало анахронистичных ограничений на межличностные отношения такого рода и люди сами решали матримональные вопросы любого уровня - от первой влюбленности до подписания Договора, свидетельствовавшего перед обществом создание новой семьи. Александр чувствовал к Лене не простой интерес. Ему остро и постоянно хотелось опекать и защищать её, а обстановка в школе и в семье и получаемая информация быстро дали ему понять, что уровень его стремлений - выше обычного дружеского.
   Он сам чувствовал, что влюбился, влюбился в десять лет в девятилетнюю девочку, которая не была образцом женской чистоты и цельности... Жгучее чувство первой любви пыталось противостоять ограничениям разума и воли и это ему удавалось до разговора с отцом. Теперь на пути огня главного земного чувства встали неодолимые преграды, пока что не сдерживавшие пламя, но уже надёжно и жёстко ограничивающие масштаб его распространения.
   Нет, на этот раз он не предупредил Лену, что приедет. Он не хотел больше останавливаться в их доме, а заказал себе одноместный номер в достаточно удалённой от их дома гостинице. Теперь предстояло посмотреть, какова она в реальной жизни, тогда, когда она не знает о его присутствии.
  
   Когда-то давно, в начале двадцать первого столетия, на планете стали рождаться уникальные дети. Они не признавали никаких недоказанных авторитетов, всё подвергали сомнению и обладали способностью впитывать огромные объёмы информации, подвергая её многоуровневой обработке. Их назвали "детьми индиго", поскольку аура у них была ярко синего цвета, а тогда только учились видеть и читать язык ауры. С того момента во всем мире стали развиваться структуры орденов, готовившие возвращение к безгосударственности.
   И Россия, как уже давно предрекали многие эксперты, в работе орденских структур сразу стала играть одну из ведущих ролей, пользуясь сохранённой и приумноженной энергией высшей духовности. Тогда-то стало ясно, что гипертрофированное европейское преклонение перед женщиной должно быть поставлено на дифференцированную основу - далеко не каждая представительница прекрасного слабого пола должна иметь все возможности пользоваться благами цивилизации - только в том случае, если она соответствует общепризнанным стандартам духовного и физического развития.
   Через несколько лет россияне принимали данный тезис как безусловный - никакой дискриминации здесь не было и в помине: женщина имела свои обязанности, мужчина - свои, а значит выполнять эти обязанности каждый житель России должен был в полном объёме с рождения и до смерти. Принадлежность к женской части населения страны уже давно совершенно не гарантировала преклонения и почитания. Учёные и практики выработали кодексы и своды правил поведения в самых различных ситуациях и мощная система образования доводила эти правила до сведения всех граждан России независимо от возраста.
   Орденская структура России стала основой фильтра, способного пропустить через себя множество людей и произвести жесточайший отбор по трём уровням. В третий, нижний уровень попали все, кто не смог пройти серьёзные тесты и экзамены, в которых уже не было никакой бесчеловечности - просто личность ставилась в ясную известность, что она, в силу своих собственных особенностей, не может занимать определённые ступени в общественной структуре, а следовательно - рассчитывать на некую "бесплатную" благотворительность и на поддержку выше определенного минимального предела.
   Орденские структуры страны взяли под контроль и защиту лучших женщин и мужчин, обеспечили им возможность развиваться в избранном направлении, избавили от страха за свою безопасность и от страха перед нуждой. Сняв гнетущие опасения, орденские структуры России смогли обоснованно потребовать от находившихся под их защитой людей усиленной работы на благо всего общества. И ответ был дан как в волновом, так и в импульсном режиме.
   Дети - индиго стали одними из первых поколений, способных придать орденским структурам новейшие возможности и способности. Они стали в России одними из немногих, которые сразу смогли попасть в высший, известный ещё как первый уровень, но не автоматически, а после многих сотен тестов и всевозможных труднейших проверок. Трёхуровневая структура делала невозможным уничтожение новорождённых структур и их представителей стандартными средствами. Против нестандартных средств аналитики и прогнозисты орденских структур выставили достаточное количество защит.
   Александр Иванов привычно прокрутил в памяти исторические своды информации о последующем развитии орденских структур, давая возможность подсознанию подготовиться к многоплановой напряжённой работе.
   На перроне его никто не встречал и это его обрадовало. Подхватив укладки и надев рюкзак, Александр поспешил к стоянке пассбусов и вскоре уже располагался в уютном номере. Такие тихие гостиницы он любил - здесь было всё необходимое и не было ничего лишнего.
   Разместившись, он позавтракал в столовой гостиницы и отправился бродить по городу. Когда-то он был областным центром, но после очередной административно-территориальной реформы стал простым не очень крупным городом. В прошлые приезды Александру не удавалось вот так свободно побродить одному по улицам: приходилось постоянно соблюдать обременительный протокол и ограничивающую свободу дипломатию. Теперь же он был "вольным казаком" и мог располагать на неделю своим временем. Он побывал в музеях и картинных галлереях, посмотрел три квадрофильма в центральном кинотеатре, долго стоял на мосту через реку, делившую город на две неравные части, слушая шум воды и стук конструкций старого моста.
   Возвращаясь поздним вечером по затихавшим извилистым и полутемным улочкам в свою гостиницу, Александр отметил низкую активность местной полиции - такого в Московске просто быть не могло: шум, гам, смех, групки явно находившихся под кайфом или градусом людей, непристойные выражения и словечки. Он знал из информпрессрелизов о сложностях, обычных для городков такого уровня, но уже давно в России никто не занимался в этих областях благотворительностью - по истечении определённого срока, отпущенного обществом на устранение недостатков, представителей всех ветвей власти просто сменяли и жестоко, а не жёстко наказывали.
  Конечно, это не было полномасштабным выходом, но и без этого трудно было обойтись. Россияне впервые освоили Закон Триады, требовавший от каждого члена общества высочайшего профессионализма в Добре, Зле и Равновесии. Принцип равновесия предусматривал возможность и обязательность жестоких репрессий, если стандартные средства Добра не могли переломить ситуацию в её корне в сторону позитива. Поэтому в России можно было увидеть то, что было привычно для самых низкоуровневых сообществ планеты в далеком прошлом и увидеть то, что отличало самые утончённые и глубокие культурные сообщества на протяжении всей истории человечества.
   Приученные сохранять равновесие и спокойствие, россияне теперь умели воплощать равновесие и спокойствие в окружающей их среде и не реагировать слишком жёстко на ситуации, где подобная жёсткость не требовалась. Поэтому классическим пожеланием стало "успехов и спокойствия" - неспокойными на протяжении тысячелетий были и злодеи и ангелы, но только после Веков дисциплины выросло первое поколение людей Триады - профессионалов во всех трёх областях. Со стороны внешне спокойные и несколько безучастные, новые люди могли в любой момент отпустить тормоза и вспыхнуть, заняв свое место на Тёмной или на Светлой стороне. Без умения справляться с тройной структурой человеческой личности, уже давно именовавшейся пограничной, человечество серьёзно рисковало подпасть под внешнее управление недалёких личностей или пасть под ударами Империи машин.
   Совершенно неожиданно Александр увидел Лену в компании подростков лет пятнадцати. Что было делать девятилетней девочке в компании переростков, он определить не успел, его поразил громкий голос Лены и её сленг, неотличимый от знакомой Александру по информисточникам откровенной уголовной фени. Она уже была выпивши... Что могло последовать за этим - было хорошо известно - её сотоварищи не скрывали своих грязных намерений, но и Лена не особо защищалась... Скрывшись в полутьме арки межквартального проезда, Александр наблюдал и ждал развязки. Появляться эффектно и неожиданно, расшвыривать подростков приёмами БТО (бестравматической обороны) и вызывать дешёвое восхищение Лены ему не хотелось. Он продолжал ждать, наблюдать и запоминать каждую деталь. Тем временем компания увлекла Лену в какой-то грязный подвал и не появлялась оттуда часа два.
   Всё это время Александр терпеливо ждал, мысленно просматривая окружавшие район проезды и проходы. Наконец Лена появилась одна, она шла пошатываясь и нетвёрдо ступая. Определив, что она была не только под градусом, но и под кайфом, Александр понял, что его неделя пребывания здесь может превратиться в сущий кошмар на улице Вязов.
   Он не стал нарушать своей невидимости и проводил Лену взглядом до того момента, когда она скрылась за поворотом. После этого он вернулся в свой гостиничный номер, принял душ и лег спать, стараясь не пускать в душу и сердце то, что он незадолго до этого увидел и понял... Ему показалось, что в неделе пребывания нет необходимости и, перед тем, как забыться, он отметил в календаре трёхдневный срок. Сознание снова перегрузило все увиденное, услышанное и почувствованное в подсознание и занялось рутинной работой. Иванов забылся.
   Проснувшись в пять утра, он принял душ и позавтракал в номере, не спускаясь в столовую, работавшую только с шести часов. Сегодня он запланировал выехать в Криницу, в центр отдыха. Теперь, после случившегося ему необходимо было сменить представление об этом месте, удалить из памяти и сердца зовущие положительные моменты, связанные с Леной. Собравшись, он вернул ключ портье и предупредив, что вернётся, возможно, только через двое суток, сел в прибывший по предварительно сделанному заказу мобиль, доставивший его на вокзал.
   Криница была городом намного меньшим, чем тот, в котором обитала Лена. Прибыв на вокзал, Александр нашёл остановку пассбуса и на нём, устроившись у задней стенки в мягком кресле, добрался до конечной остановки - загородного центра отдыха "Приречье". Остановившись в гостинице центра, он вошёл на территорию и отправился бродить по обводной дороге, укрытой с боков могучими стволами старых деревьев и множеством стенок из старых кустарников. Здесь он ничем не выделялся среди многочисленных отдыхающих.
   Теперь он был здесь только кратковременным пришельцем и это снимало с него множество обязанностей. Он посетил клуб, столовую, посидел на берегу озера, прошёл по лесу на берег реки - на дикий пляж Центра. Все это время он хранил полное молчание и думал.
   В его душе яростно боролись два начала - гуманность и жёсткость. Гуманность требовала закрыть глаза на увиденное в городе вечером и посчитать это досадным недоразумением. В конце концов Елена Соколова не знала о слежке, равно как и о том, что Александр находится в нескольких десятках шагов. Жёсткость требовала немедленно начать грубую и безжалостную процедуру кардинального разрыва - подобное происшествие полностью подтверждало слова отца Александра Иванова и более того - будучи наглядным, ставило жирнейший крест на возможности каких либо дальнейших высокоуровневых отношений. Стоявшее в стороне от спорящих начал третье начало - первой любви - молчало и укоризненно жгло сердце Александра. Оно ничего не говорило и ничего не навязывало, давая возможность самостоятельно принять очень нелёгкое решение. Мозг Иванова упрямо раскладывал веером на экранах памяти варианты действий, выстраивая комбинации и указывая на всё новые и новые направления. Теперь Закон Триады заработал для Александра едва ли не в полную силу и впервые поставил молодого человека перед проблемой осуществления одного из самых важных Выборов в жизни. Никто из землян и не надеялся на то, что выбор можно делать всегда за секунду, а потому люди давно привыкли обдумывать любые варианты в деталях, пользуясь разумом и сердцем как двумя верными, пусть и не всегда единодушными советчиками.
   Когда Александр Иванов вернулся вечером в гостиницу центра, он не мог даже ясно сформулировать план действий - настолько измучила его душевная борьба двух начал при молчаливой укоризне третьего. Он чётко чувствовал, что его угораздило отдать свое чувство первой любви человеку, который совершенно не отвечал его потребностям и нуждам, не был близок ему душевно, не мог сравняться с ним. Он понимал, что такое случалось со многими людьми неоднократно: никто никогда не обещал человечеству лёгких путей и только роз без шипов. Парадоксальный Зов Объединения до сих пор провоцировал многих людей вставать рядом с теми, кто не был равен им по очень многим параметрам, но Закон Соответствия упрямо говорил, что крайности сходятся, а от их соединения рождаются сильнейшие импульсы, корректирующие Триаду прохождения Пути. Александр впервые столкнулся с подобным многоуровневым соответствием на практике, хотя теорию прохождения Выбора он знал достаточно хорошо. Иванову было больно от своего неумения исправить это несоответствие собственным трудом.
   Александр понимал, что по Высшему Закону ни один мужчина и ни одна женщина на планете не могли избежать высшей личностной инициализации, которая в качестве своей важной части обязательно включала и первую любовь. Но он теперь с особой силой понимал и то, что по тому же закону далеко не всегда люди, проходившие через первую влюблённость, являлись равными - очень часто неравенство было просто вопиющим и ошеломительным. Вот и ему, Александру Иванову, на практике выпал этот не слишком завидный, тяжёлый, выматывающий душу и сердце с разумом, жребий. Предстояло пройти ситуацию и вывести её к закономерному итогу.
   Стоя под яростно хлеставшими по его телу струями контрастного душа, Александр едва не плакал от незнакомого ему раньше в таких масштабах бессилия. Он не чувствовал, но знал: будет третий, пограничный путь между двумя крайностями. Судорожно дергавшиеся чаши весов в его душе пока что не пришли в равновесие, но без равновесия, как он прекрасно понимал, не следовало предпринимать никаких действий. С таким ощущением он забылся на жестковатой постели.
   Половину светового дня следующих суток Александр потратил на углублённое посещение центра. С каждым новым шагом по хорошо знакомым местам в его душе острый нож гильотинного скальпеля "бритвы Оккама" срезал из памяти всё, что так или иначе связывало его с Леной. Александр с трудом совмещал в себе тяжесть необходимости вырезать из души, сердца, памяти и разума всё, что раньше было настолько дорогим, что хранилось в самых потаённых уголках сознания и памяти с необходимостью оставаться внешне спокойным и расслабленным. Перед его взором проходили прошедшие дни, месяцы, годы, в которых где-то близко или совсем рядом была Лена.
   Семья Ивановых уже десять лет приезжала сюда - едва только Александру исполнилось полгода, Ивановы выехали сюда на отдых. Центры отдыха России были теперь спроектированы так, что могли принимать людей с младенчества до самого почтенного возраста и имели все необходимое для того, чтобы учесть свойства и особенности каждого постояльца. Вот и полугодовалый Александр не испытал, как и его родители, никаких проблем. С тех пор это было почти каждый год. И в этом году планировался десятый раз. Александр ощущал, что "тянуть резину" придётся, возможно, ещё долгих пять-шесть лет, прежде чем удастся окончательно решить проблему. В десятилетнем возрасте такое противоречие не могло быть решено окончательно и это придавало мироощущению Александра особенно острое чувство безысходности.
   Теперь, после случившегося, ситуация не могла быть решена в несколько дней, как это обычно бывало по схеме "развода и девичьей фамилии". Семьи Ивановых и Соколовых были давно знакомы, родители Александра не собирались рвать отношения с Соколовыми даже учтя случившееся с Леной. Не в традициях россиян было бросать проблемных людей и целые проблемные семьи на волю случайного стечения обстоятельств. Александр, неожиданно очутившийся на распутье между крепким объединением с Леной и соблюдением интересов собственной семьи и своей безопасности, своего собственного пути, понял, что рвать зверски, сразу, по-больному и без анестезии он тоже теперь не сможет. Выходило, что ещё пять-шесть лет ему придётся встречаться с Леной здесь и единственным способом избежать нервных срывов было постепенное забывание всех многочисленных связей... Уничтожением части этих связей и занимался Александр, меряя шагами дорожки центра.
   Как он приедет сюда с семьей в этом году? Как он сможет теперь общаться с Леной? Что он теперь сможет ей сказать кроме протокольных, пусть даже и самых тёплых слов? Как он сможет обойти и отмести возможное обвинение во внезапной протокольности? Как он объяснит то, что теперь он будет стараться держаться на отдалении от той, к которой раньше он был способен прибыть в самые краткие сроки? Александр тяжело обдумывал эти вопросы - для него прошлое никогда не было мёртвым звуком, ибо ценой ошибок прошлого всегда были жизни и судьбы людей.
   Александр понял, что детство, прошедшее под сверхзащищённостью со стороны родителей, кончилось окончательно и придется теперь активизироваться в автономном режиме. И Рубиконом между детством и юностью неожиданно стал разговор с отцом, в ходе которого у Александра упала с глаз тяжеленная пелена розового тумана, охранявшего до времени неокрепшую юную психику от перегрузок. Он вступил в жизнь, полную сложнейших противоречий и постоянно требующую жестокого однозначного Выбора, а подчас - скольжения между Сциллой и Харибдой.
   В матримональных отношениях для людей его поколения не нужно было многократных доказательных моментов: достаточно было одного раза, чтобы просчитать всю цепочку и либо посчитать случившееся безопасной случайностью, либо принять меры. Вернувшись в гостиницу, Иванов собрался, вернул ключ портье и выехал на вокзал Криницы. Поздно вечером того же дня он вошёл в свой номер гостиницы в городе, где постоянно жила семья Лены.
   Утром следующего дня Иванов прибрал номер, проверил укладки и рюкзак и пешком отправился на вокзал, забронировав место в поезде ещё за завтраком в столовой гостиницы. Подсознание занималось решением ряда вопросов, связанных с переходом к юности и одновременно сканировало пространство в радиусе двух километров, будучи предупреждено о необходимости избежать любой встречи с Леной или с её родителями. Можно было бы избежать и встреч со знакомыми, но Иванов пока что не ставил перед собой такой задачи. В конце концов он находится в этом городе легально и не собирается скрываться. Идя пешком, Александр, тем не менее, очень тщательно избегал выхода на привычные для Лены маршруты.
   Добравшись до вагона, Александр опустился в кресло и забылся тяжёлым сном, спасавшим сознание от перегрузки, а мозг - от переутомления.
  
   Ивановы. Выезд в Криницу
  
   Выезд Ивановых в Криницу состоялся по плану - в июне. Но в этот раз Александр был особенно внимателен и сразу отметил холодность Лены по отношению к нему. После коротких раздумий, Иванов принял решение. Не вдаваясь в рассуждения и обсуждения, не проявляя своего негативного отношения даже жестом или выражением лица, он сразу и надолго избавил её от своего присутствия и занялся непосредственно отдыхом: привычным залповым чтением множества книг и просмотром ранее пропущенных из за загруженности в школе квадрофильмов, а также - ежедневным долгим и глубоким общением с давними приятелями, среди которых были и мальчики и девочки. Всё это время он тщательно избегал любых неожиданных контактов с Леной и не желал с ней встречаться.
   Родители, сестры и братья, конечно же, видели страдания и метания Александра, но страховали в минимальной степени: не было необходимости вмешиваться в решение небольшой проблемы, поскольку Александр избрал правильную тактику - ему вполне хватало привычного одиночества и общества приятелей.
   После Криницы семья отправилась на свою дачу, именовавшуюся пока что просто - "Волна-14" и расположенную в весьма приличном дачном центре близ Московска. Там Александр, опекаемый неугомонной Зирдой и флегматичным Бритсом, смог отвлечься от преследовавших его тяжёлых размышлений и весьма солидно подготовиться к четвёртому классу. Он чувствовал, что теперь в его жизни должны произойти большие изменения, о сути которых он не догадывался пока в полной мере.
   Видя его состояние, родители, братья и сестры старались не беспокоить Александра по пустякам, понимая причину происшедших изменений. Уже давно в династии Ивановых не практиковалось излишнее сюсюкание и чрезмерная опека даже в кризисные моменты: считалось, что страдания в определенных пределах закаляют, воспитывают и совершенствуют.
  
   Четвёртый класс Александр потратил на то, чтобы реализовать свою давнюю задумку: создать систему, благодаря которой его школа стала бы намного лучше. Забота о женской части коллектива школы была только одним из направлений гигантской очищающей Волны, накрывшей Россию в очередной раз. Информационники привычно называли происходившее с Россией просто принятием капитального омовения. И многие россияне с этим совершенно искренне соглашались: глупо жить в доме, в котором десятилетиями нет серьёзного ремонта. Конечно же, сестра Александра Иванова была права - они, Александр Иванов и его коллеги по Группе Системы не делали ничего ранее неизвестного, просто в очередной раз, как и два-три столетия назад реализовывали в отдельной школе программу защиты женщин и всестороннего внутреннего совершенствования жизнедеятельности школьного коллектива.
   Александр и раньше не стоял в стороне от потребностей разработки деталей системы, но теперь у него был настоящий реальный стимул: стоявшая в памяти картина - Лена среди возбужденных половым психозом подростков. Эта картина заставляла Иванова действовать быстро, фундаментально и решительно.
   В глубокой тайне несколько десятков школьников, часть педагогов и воспитателей продолжали готовить "систему" к реальному воплощению в жизнь. Строительство комплекса высотой в двадцать этажей заняло всего неделю и привыкшие к своим возможностям россияне не нашли в этом ничего особенного, выходящего за привычные рамки постоянного, пусть и не слишком заметного совершенствования. Все "посвящённые" прекрасно знали, что до времени нельзя дёргать налаженный механизм, снабжённый огромным количеством сопровождающих служб и подразделений. Пока что шла напряженная внутренняя работа.
   Иванов, глубоко влезший в работу Группы Системы, теперь часто возвращался из школы домой к одиннадцати часам вечера, ужинал, принимал душ и падал в постель почти без чувств, чтобы хоть как-то выспаться до неминуемой шестичасовой Зирдиной побудки. В семь он уже садился в пассбус, а в восемь - был уже в расположении городка школы. Гибкий школьный график позволял ему иметь достаточно времени для подготовки к занятиям непосредственно в расположении школы.
   Учебный год завершился точно по графику - пятнадцатого мая. "Группа Системы" - так называли себя "посвящённые" - была готова к разворачиванию своей деятельности уже не в теоретическом, а в практическом разрезе. Пятиклассник Александр Иванов принял на себя нелёгкую обязанность поставить в известность о грядущих огромных переменах средние классы школы второго цикла. Глубоко прочувствованная невыносимость существующего положения дел в школе жгла огнём и заставляла работать активнее. Александр Иванов теперь глубоко понял, что стоит за простым словосочетанием "информационная Ниагара".
   Как всегда, семья Ивановых спланировала в это лето отправиться в Криницу, а затем на дачу. После дачи планировалось выехать в Нижний, в родовое имение Ивановых. Александр тоже родился в Нижнем Новгороде и всегда с гордостью носил звание гражданина купеческой столицы России.
   Полисная организация крупных городов не только давала их гражданам огромные преимущества, но и накладывала серьёзные обязательства и ограничения. Тяжесть этих вериг ощущалась только тогда, когда ситуация приобретала опасный характер, но искусству управления всевозможными жизненными ситуациями уже давно учили в школе.
   Прямого многоканального, а потому удобного сообщения Криницы с "Волной" пока ещё не было - сеть пяти видов транспорта, обычная для землян ещё только постепенно, но неуклонно дотягивалась до каждого населенного людьми уголка России, потому пришлось бы на несколько дней вернуться в Московск. Это время, оставшееся до летних семейных поездок Александр использовал для того, чтобы свыкнуться с мыслью о возможности крупных изменений в своём жизненном пути.
  
   Александр Иванов. Начало работы Малой Звездной Академии
  
   В его школе возникла новая структура, пока что именуемая Малой Звёздной Академией или Малой Астроакадемией и Александр, привыкший использовать все возможности полно и до конца, живо заинтересовался её сутью. И эта суть ему нравилась. Предстояло обсудить это с отцом, но сам Александр уже давно решил, что в структуре Астрофлота Земли ему всегда найдется достойное место. А путь к звёздам, как известно, начинается на Земле и берёт исток в детстве.
   Потому вечером второго дня пребывания семьи Ивановых в своей основной квартире, Александр предупредил отца о необходимости поговорить и согласовал время. Точно минута в минуту он вошел в кабинет отца, прикрыл дверь и сел в кресло у отцовского стола, зная, что сверхпонятливая Зирда уже устроилась на коврике у двери отцовского кабинета, заблокировав туда доступ.
   - Александр, считаешь, тебе можно совместить обучение в школе второй ступени и в Малой астроакадемии? - мужчина, сидевший в глубоком кресле по другую сторону огромного деревянного стола, покоившегося на монументальных вместительных тумбах, пытливо посмотрел на своего сына, перебиравшего стопку отцовских конспектов по минералогии, лежавшую на низеньком дополнительном столике. - Это же не шутка, двойная нагрузка. Потянешь?
   - Пап. Всё будет в полном, самом полном порядке. В конечном итоге, мне уже необходимо определяться со своим жизненным путём и, кажется, я за последние три месяца кое-что для себя решил. Буду пробиваться в Звёздный, в Академию.
   - А дальше?
   - Дальше? Я уже даже специальность выбрал - командирская подготовка. Хотя в нашей Малой астроакадемии такой специализации нет, я добьюсь того, чтобы она там была, а пока мне хватит и пилотского факультета. Так что в Малой Академии я не ворон ловить буду, а работать по специализированному плану.
   - Одобряю. - отец встал и подошел к сыну, положил руку на его плечо. - Молодец. Хоть один астронавт в семье будет...
   - Скажешь тоже,- вздохнул Александр, принимая скупую мужскую ласку отца, - а ведь мама и сёстры будут от этого решения вовсе не в восторге. Они привыкли, что все члены семьи под боком, рядышком, на планете, где и скрыться просто негде. - Александр снизу вверх посмотрел в глаза отцу.
   - Что ж. Это их право. А наше право - мужское: выбирать себе трудную и опасную дальнюю дорогу... И - проходить её. К тому же Пётр, Борис и Сергей в какой-то мере, как и все земляне, тоже сориентировались на космос, но летать так далеко, как ты мыслишь... Пока не знаю, но дальше тебя никто из них летать не думает. Борис вообще решил посвятить себя обеспечению безопасности на Земле, стал слушателем Малой Академии Службы безопасности России. Сергей хочет стать моряком, выбрал морскую юнговскую стажировку на паруснике "Седов" и учёбу в мореходке в Санкт-Петербурге. А Пётр... Пётр пока думает, но, поскольку он младший, то это ему позволительно. Возможно, он изберёт другой, малоизвестный и опасный океан Внутреннего человеческого Космоса. Он вроде бы желает стать психологом, но не простым, а экстремальным, способным справляться с проблемными ситуациями любого уровня. Это его пока что предварительное решение, он всё же пока думает и я эту вдумчивость одобряю. Вот и ты выбрал дорогу. Так что не думай, что ты чего-то нарушил. Так всегда было: мужчины шли вперед по неизвестным дорогам, а женщины... Женщины ждали, надеялись, жалели и любили...
   - Не все...- с горечью заметил Александр.
   - Согласен, не все. Но глупо требовать от всех только высокоуровневых эмоций и чувств. - отец понял, что Александр имел в виду Лену. - И потому мы остаёмся обществом личностей, а не стадом. Но вот в чём проблема... Насколько я знаю, полёты в космос у нас длятся от месяца до года и больше. А ты ведь не в системники и не в космонавты наметился, как я понимаю....
   - Нет. Я - выше.
   - Но там полёт - минимум несколько лет... Готов ли ты к такому?
   - Астронавт - не космонавт и не системник, папа. Это верхний, передний, первый эшелон. Я хочу работать в нём. И я буду в нём работать. Мое решение - твёрдое.
   - А когда скажешь семейному совету?
   - Может, лучше персонально с каждым согласовать? Это всё же удар, психологию я знаю. - вопросительный взгляд Александра не говорил о неуверенности, скорее свидетельствовал о желании смягчить несомненный, но заранее прогнозируемый удар по психике ближайших родственников.
   - И ты полагаешь, Александр, что никто не догадывается о том, куда и каким образом ты наметился? - отец хитро сощурился.
   - Нет. Я знаю то, что родные догадываются, но тем не менее пока я не хочу выносить это решение на официальный семейный совет. - Александр не принял хитринку отца и остался серьезен.
   - Колеблешься?
   - Есть немного. - уклончиво ответил Александр, понимая, что если он окончательно решит стать астронавтом, то ему придется беспощадно пересмотреть очень много аспектов своей личности и своей жизни.
   - Это нормально. Подумай ещё, время терпит. - успокаивающе произнес отец.
   - Насколько терпит? - заинтересованно спросил Александр.
   - Думаю, что поскольку ты скоро оканчиваешь школу, нам следует позаботиться о том, чтобы эти последние школьные годы запомнились тебе. Мы планируем выехать на дачу и в Нижний Новгород. Возможно, что поедем и в Киев. Так что до продолжения и во время нашего отпуска у тебя вполне есть все возможности хорошо и плотно обдумать свое решение. Я думаю, что твоё решение будет правильным, а то, что ты не бросаешься из стороны в сторону, мне нравится ещё больше.
   - Разреши мне пойти пройтись? - Александр вскочил.
   - Ладно, отшельник, валяй. - отец вернулся за стол.
   - Спасибо, па. - Александр направился к двери.
  
   Александр вышел из кабинета отца и, потрепав по загривку вскочившую Зирду, направился к себе в комнату. Через несколько минут он уже входил в кабину скоростного лифта, за несколько секунд доставившего его на первый надземный этаж. Выходя из кабины, юноша учтиво раскланялся с седовласым мужчиной спортивного телосложения - академиком архитектуры Стрельцовым. Тот в ответ склонил голову и посторонился, пропуская молодого человека к выходному шлюзу небоскреба. Многоуровневая система защиты людей требовала устройства таких шлюзов в каждом высотном доме и привыкшие к ненавязчивой защите и заботе о своей безопасности, земляне почти не обращали внимания на некоторые неудобства, связанные с наличием и работой таких сложных устройств.
   - Сашка, привет, ты куда? - окликнул его мальчишка, вынырнувший на веломобиле из-за поворота. В пределах парка небоскрёба разрешалось постоянно использовать только веломобили - весь остальной транспорт мог использоваться только в режиме "прибытие - отъезд - стоянка".
   - Привет, Степан. Я - пройтись по городу. - Александр остановился, видя, что его приятель тоже нажал на тормоз и веломобиль послушно замер на месте.
   - Слышал новость? - спросил Степан.
   - Какую? - заинтересовался Александр.
   - Первый гравилёт испытали в Нижнем. Скоро серийно будут производить... - выпалил приятель.
   - Надеюсь, не военный?...- Александр не любил, когда выпуск новинок техники начинали с военных образцов - из их появления уже давно не делали никакой тайны, после войны с Чужими это стало общим нормативом, но всё равно - мирные образцы по мнению землян должны были идти вровень с военными.
   - Нет, полная линейка... Все модификации... И гражданские, и военные. Какой ошеломляющий сюрприз наши земляки приготовили Региону! Машинка - заглядение. - Степан знал, что Александр не любит излишней военизированности.
   - Где видел? - ещё больше заинтересовался Александр.
   - Информпрессрелиз сегодняшнего вечера. - ответил мальчик.
   - Ещё не видел, был разговор с отцом. - проговорил Иванов.
   - Почитай, там немало интересного! - мальчишка кивнул, нажал на педали и веломобиль скрылся за поворотом парковой аллеи. Александр не спеша продолжил свой путь.
   За главной оградой небоскрёба, к которой Александр подошёл через огромный парк, вмещавший многочисленные службы башни, шумел Московск - почти областной центр, не подчинённый напрямую Москве - столице Евразийского региона. Несколько неудобное в прошлом название города было уже привычным и никто из землян не путал москвича - жителя Москвы с московчанином - жителем Московска.
   Выйдя за ограду, молодой человек огляделся. Шум стал слышнее. Его уровень не достигал опасного предела - с недавних пор с этим в городах стало снова очень строго. Проносились по восемнадцати полосам Цветного бульвара разноцветные разнотипные машины, изредка замирая на перекрёстках, чтобы пропустить скрещивающиеся порции людских и машинных организованных потоков. По широченным, в меру освещённым чистым тротуарам в обоих направлениях шли люди - группами и по одиночке. Слышались оживлённые разговоры на разных языках. Многочисленные туристы запечатлевали вечерний Цветной Бульвар на свои пластинчатые фотоаппараты. Ветер сновал в кронах деревьев, высаженных тесным строем вдоль проезжей части.
   Александр зашёл в торговый центр, прошёлся по залу мимо прилавков самообслуживания и вышел снова на бульвар. Подошел пассбус. Юноша посмотрел на номер маршрута, вошёл и сел на одинарное сиденье в середине салона. Пассбус плавно тронулся с места и набрал скорость. Через полчаса машина замерла на конечной остановке и Александр в числе последних пассажиров покинул уютный салон.
   Вокруг площадки конечной остановки расстилался лес. Это была пограничная лесопарковая зона Московска - излюбленное место отдыха московчан. Сюда Александр приезжал, если ему надо было обдумать важные вопросы или решить трудную проблему. Зелёная стена сомкнулась вокруг него и юноша не спеша пошел по тропке.
   Александр думал о том, как совместить теперь сохранившее свою силу чувство первой влюблённости с необходимостью максимально полно сконцентрироваться на учёбе сразу в двух учебных заведениях.
   "Вот влип так влип. - думал Иванов, углубляясь в лесополосу по неприметной тропке. - стоило мне наконец решиться на личностную инициализацию, выполнить обычную, в чем-то - даже рутинную процедуру сближения с "другой цивилизацией" и - нате, пожалуйста. Год возрастной разницы между нами - и как две планеты. Ну ладно там шесть или пять лет или восемь или семь - такой разрыв ещё был бы серьёзным аргументом "против". Но такой минимальный, где-то даже нормативный разрыв похоже меня немного убаюкал. И я, остолоп, олух царя небесного, профессионал в начальных уровнях психологии, купился на такое... Конечно, всё поясняется стандартной программой взаимоотношения полов, но ведь от этого нисколечки не легче. В принципе, она, как человек, ничего, больших сложностей не приходится вроде бы ожидать, но то, что я видел в Кринице и в её родном городе... Это не укладывается ни в какую известную мне нормативную матрицу версий. А если посмотреть на проблемные уровни... То, похоже, она мужеподобна... А я-то рассчитывал на высокоуровневые отношения... Как и все юноши моего возраста я несколько расслабился, поддавшись новизне чувства, ведь в учебниках и в моделях - одно, а для каждого из нас это - совершенно другое. И если бы не отец... Вот была бы катастрофа...- он подумал о том, как могла повернуться его жизнь, не предупреди его отец о грозящей опасности и похолодел. - Бате тоже трудно пришлось - его хорошие давние знакомые, с её отцом они начинали путь в науку, оба почти одновременно стали кандидатами наук и вот такое... Конечно, в семье Соколовых не без проблем, но такое стремительное падение уровня контроля за единственной дочерью?... Тут явно что-то не так. Каково же было отцу, если я сам до сих пор не могу внятно сформулировать план действий... Он-то предупредил меня, но ему пришлось просчитать кучу версий, а это - я уверен, занятие в данном случае совсем не из разряда приятных... Но теперь всё: на первых порах - глубокое охлаждение, потом постепенный вывод ситуации к безразличию. Батя, я знаю, не сможет полностью поддержать меня в таком решении, но здесь основная роль принадлежит мне. Предстоит совмещаться в двух учебных заведениях, что потребует огромного количества энергии. Конечно, мои коллеги по школе не пострадают и круг моих знакомых тоже не изменится, но Лене больше нет места в круге особого доступа. - холодная логическая схема, сформировавшаяся в мозгу, спасала суть Александра от перегрузки. - Попробуем сыграть этот вариант. В конечном итоге он один из стандартных, здесь нет ничего нового ни для неё, ни для меня... Но пока следует просчитать варианты действий на будущее. Итак, имеем..."
   Меряя шагами сетку тропинок в полузаброшенной части зелёного пояса, Александр примерял и отвергал разные варианты, ища оптимальный. Через два с половиной часа он уже был в своей комнате.
  
   Ивановы. Выезд на дачу и в Нижний
  
   - Всё, ребяточки. Извольте с сегодняшнего дня - то есть с воскресенья и до среды поднять нашу семейную машину из руин и приготовить её к походу. Катер тоже требует работы, но это - потом. Иначе всю ораву мы не довезём со всем скарбом до катера, придётся на общественном транспорте или заказывать, а это - дело хлопотное. Вы хорошо отучились, уже прилично в субботу отдохнули, поработайте теперь руками. - шутливый тон отца нравился столпившимся вокруг него сыновьям - Петру, Борису, Сергею и Александру.
   Старший - Борис взял с полки диагностический комплект, средний - Александр потянулся за монтажным инструментом, а младшие - Петр и Сергей схватились за укладки с мелкими запасными и сменными частями. Через несколько минут вся компания во главе с Борисом ввалилась в подземный гараж, где посверкивал синей краской лимузин семьи Ивановых - универсальная машина повышенной проходимости. Братья обступили машину.
   Началась ежегодная весенняя работа по приведению главной машины семьи в порядок. "Волга" немо благодарила своих молодых хозяев, воздавая должное их умелым рукам. Отцовский джип "Соболь" и мамина вездеходка "Ока" были уже приведены в полный порядок.
   Россияне, помня присказку о дураках и дорогах в первую очередь противопоставили дорогам единственное действенное средство - машины повышенной и высокой проходимости, которыми в обязательном порядке теперь снабжалась каждая новая семья. Конечно же, такую машину мог получить и отдельный человек. Не существовало прежних ограничений на количество машин повышенной проходимости, не существовало и неразумных ограничений на их комплектацию. Иностранцы, попадая в Россию, неизменно дивились такому количеству вездеходов, которые в их странах использовались только в армейских и специальных подразделениях, но россияне, улыбаясь, приоткрывали дверцы в свои личные гаражи пошире и иностранные гости просто выпадали в осадок, увидев рядом с "танками бездорожья" самые крутые по их мнению и дорогущие по старым меркам лимузины и спортивные машины. А добивало иностранцев то обстоятельство, что все россияне отлично разбирались во внутренностях машин и могли их полностью обслужить не обращаясь к профессиональным автомеханикам.
   Так было и в семье Ивановых. Молодые люди целый день привычно провозились с главной машиной и попутно привели в порядок гараж и его самое разнообразное оборудование. Поздно вечером братья долго плескались в ванной комнате, смывая трудовую пыль. Разговор шёл о катере:
   - Так. - Борис открутил кран душевой установки до предела и юноши довольно подставили тела упругим струям живительной влаги. - У нас ещё два дня на доводку всех автомобильных и гаражных проблем. Это дело ясное. Так что в детали вдаваться не буду. Сергей и Пётр в среду в шесть утра должны быть на катерной стоянке и провести первичную расконсервацию. Доберётесь туда своим ходом. На общественном транспорте. Ты, Саша, прибудешь туда к восьми с первой порцией аппаратуры. Возьмёшь мамину "Оку". Аппаратуры немного, мы, как вы все помните, в прошлый раз, при консервации, всё проверили достаточно плотно. Но всё равно - повнимательнее и поаккуратней на поворотах. Я приеду туда на разъездном мобиле небоскрёба с вещами для похода, а Сергей отгонит "Оку" обратно в гараж и, вместе с отцом сопроводит наших дам на отцовской машине. Тогда и заберём основную часть вещей для отдыха. А пока будем иметь то, что имеем на даче и на катере и то, что захватим из дома. Ясно? - спросил Борис, кутаясь по обыкновению в халат и развалившись в кресле. - или есть вопросы?
   - Вопросов нет, Борис. Сделаем. - ответил Александр. Братья согласно кивнули.
   Через два дня вся семья на катере отправилась в плавание по каналу имени Москвы. В своей стране почти каждый россиянин получал удостоверение судовладельца и судоводителя, поэтому никаких жестоких аварий на водных гладях не было уже давно - многоуровневая система контроля и тестирования закрывала любые мыслимые возможности не подготовить должным образом технику, а система обучения и воспитания - возможности наплевательски отнестись даже к секунде общения со столь сложной, дорогой и опасной машиной, какой всегда было речное, озёрное или морское судно. У городов и посёлков теперь стояли многоэтажные хранилища, вмещавшие в себя целые флоты всевозможных маломерных судов. Любой россиянин мог позволить себе любое мыслимое судно - на этом не экономили и не считали "крутизну" скорлупки меркой "крутизны" владельца.
   Запланированное плавание до Нижнего Новгорода пришлось отменить - мама плохо себя чувствовала на воде и на быстро собранном в кают-компании катера семейном совете было решено отправиться в Нижний на поезде-экспрессе.
   Через неделю плавания по каналу и притокам семья Ивановых вернулась в Московск, а ещё через три дня комфортабельный экспресс принял её в один из своих вагонов.
  
   Сверкающий чистотой вокзал Московска встретил новых пассажиров сдержанным гулом работающих двигателей поездов и множества разноязыких голосов. Широченные шестнадцатиполосные эскалаторные пандусы делали невозможными людские пробки на любом из пяти подземных и семи наземных уровней огромного вокзального комплекса, яркие напольные и настенные указатели "разруливали" людские потоки, чёткая организация не позволяла смешивать британскую левостороннюю и среднеевропейскую правостороннюю систему организации движения. Всё это россияне отмечали механически, как норматив, на фоне которого любой негатив смотрелся просто кричащим пятном.
   Главы семьи расположились в отдельном купе "люкс", предоставив молодёжи право самим разбираться кто с кем едет в остальных пяти заказанных ещё во время плавания купе попроще. Братья и сёстры быстро разместились, заняв одно купе под багаж, чтобы не загромождать проходы в остальных купе. В назначенное расписанием время экспресс дал короткий сигнал и плавно набрал скорость.
   Проводники быстро разнесли традиционный чай с печеньем и пассажиры приступили к обустройству своих временных обиталищ. Наконец приборка была окончена. Девчата вместе с мамой пошли в вагон-ресторан, планируя по пути заглянуть в вагон-супермаркет, а юноши посетили вагон-тренажёрный зал и вернулись в свои купе к полудню, когда экспресс уже разогнался до проектной скорости в восемьдесят пять километров в час. Лёгкое шуршание заменило хорошо знакомый перестук колес, к нему привыкли быстро, тем более, что и плавность хода возросла многократно.
   Приняв душ, братья занялись кто чем хотел, Александр вышел в просторный коридор и приоткрыл окно - в летнее время никто не включал в транспорте кондиционеры без особой необходимости. Взгляд молодого человека упёрся в переливающуюся стену зелёной лесополосы, тянущейся вдоль пути, по которому следовал экспресс.
   - Ты великий домосед, Саша... - задумчиво сказал подошедший Борис, держась за поручень у соседнего полуоткрытого окна коридора вагона. - непросто было тебя уломать поехать после канала в Нижний...
   - Ты не прав, Боря. Я не домосед. Просто впервые столкнулся на практике с такой тяжёлой ситуацией. Ты всё знаешь сам, поэтому детали раскрывать вслух повторно не буду. - Александр, прикрыв глаза, подставил лицо свежему ветру, дувшему из открытого окна. - Мне сейчас очень тяжело, я как в другое измерение попал, потому не удивляйся, по закону подобия мне в ближайшие два года будет очень тяжело. Как учёба в академии?
   - Ничего, уже на втором курсе, но первый курс оказался и мне тяжеловат. Сейчас-то я втянулся, но раньше бывало, зубами скрипел, чтобы захотеть, а точнее - просто принудить себя идти дальше. Служба есть служба, а для нас, курсантов Малой Академии Службы Безопасности России, она никогда и не была лёгкой. Да и потом не будет. Слава богу, у нас уже давным давно нет особой барской разницы между офицером и курсантом: оба должны одинаково много и качественно вкалывать. Но всё равно, я тебя очень хорошо понимаю... Ничего, я тебе всегда помогу в любом достойном деле. - Борис положил руку на плечо Александру. - В этом можешь не сомневаться.
   - Я и не сомневался в тебе, Боря, никогда. - Александр благодарно посмотрел в глаза старшего брата.
   - Только уговор - не отшивай девчат своим видом как ударом инфразвука - они тоже должны чувствовать удовлетворение от выполнения своей собственной глубоко заложенной программы. Да и ты - не последняя личность в своей школе. Такое дело провернуть...
   - Обычное дело, Боря. Всего-то лишь забот - в очередной раз дать девчатам то, что они должны иметь постоянно. Так сказать, восьмое марта круглый год. Не более того.
   - Ценю твою трезвость суждений, но не принижай своих заслуг. А то Валентина стала звать тебя Командором. Не делайся статуей, давай девчатам почувствовать богатство спектра твоих эмоций, им это необходимо.
   - Для сестёр - всегда и везде, для всех остальных - только после экспертизы...
   - А ты жесток, Александр...- скучным голосом произнёс Борис.
   - Нет, просто я пытаюсь преодолеть полосу неудачи, пережить в себе то, что пришлось бы намного острее переживать, сойдись я с Леной глубже.... - ответил Александр.
   - Но ведь и она тебя не отшила, хотя, ясное дело, стала намного холоднее.
   - И мне от этого только легче. Я не специалист в красноречивых объяснениях.
   - Женщинам и не нужны слова, хотя они и любят ушами, им, сегодняшним, нашим россиянкам, нужны прежде всего дела и твои дела многое пояснили Лене. Она потому и не преследует тебя, как Эльвира...
   - А, Пономаренко, которая не так давно захотела со мной встречаться... Не люблю я, когда женщина навязывается мужчине, неестественно это. Потому я её жёстко, но отшил.
   - Может, ты и прав, но может, ты совершил ошибку. - повторил Борис фразу из хрестоматийно известного романа Дюма. - Твоя сущность только раскрывается. Не души её.
   - Не буду, Боря.
   - Ну и хорошо. Двое суток ехать не спеша - это дело. Этот экспресс может дать двести километров в час - я узнавал, трасса позволяет, но хорошо, что скоростить не будем. А раз так - у нас предостаточно времени. Так что пойдём, посмотрим, что там дают поесть.
   - Пойдём. - ответил Александр, отмечая, что младшие братья вышли из своих купе и присоединяясь вместе с Борисом к ним. Сёстры, вернувшиеся из ресторана и супермаркета, пока остались с матерью: они любили, перебирая обновки, посекретничать.
  
   Борис Иванов. Первое боевое задание. Столкновение с сектантством
  
   Стремление Бориса Иванова делать всё быстро и качественно, не гнушаясь никакой черновой работой, было быстро замечено. В один из мартовских дней в пятнадцать ноль ноль его, читавшего в специальной библиотеке Малой Академии Безопасности очередные материалы по организованной преступности, нашёл вестовой Академии и вручил пакет. Распечатав его, Борис кивнул вестовому, вскочил и почти бегом направился в кабинет начальника академии.
   - Курсант Иванов по вашему приказанию прибыл. - вскинул Борис ладонь к виску.
   - Садитесь, Борис Александрович. Есть для вас задание.
   - Мне...
   - Понимаю, не в традициях Академии привлекать младшекурсников к подобным вещам, но здесь случай исключительный и без вас мы его решить не сможем.
   - Я готов.
   - Илона Рашкова вам знакома?
   - Да. Она моя дальняя знакомая. - Борис потупился. Маршал понял, что упоминание о ней не доставляет курсанту удовольствия или спокойствия.
   - Вы с ней давно не встречались и не хотите поддерживать отношения. Вас что-то в ней настораживает. - даже не вопросительно, а полуутвердительно, словно зная наперёд ответ спросил маршал, поворачиваясь в кресле к сидевшему на противоположном конце недлинного стола Борису.
   - Да. - Борис все ещё не мог понять, куда клонит маршал АПБ.
   - И то, что вас в ней настораживает, насторожило теперь и Российскую Академию Планетной Безопасности. Вы давно окончили изучать курс "Религии мира. Специальные аспекты"?
   - Два месяца назад, маршал.
   - Хорошо. Что вы скажете о сектантах?
   - Третья степень социальной опасности по шкале Мевиса. Если по закону Триады, то при определённых, ныне чётко просчитанных или заранее непросчитываемых и почти непрогнозируемых спонтанных условиях возможно весьма негативное низкоуровневое влияние на слабых членов нашего общества. Пи эр шесть или что-то близкое к этому. Подлежит жесточайшему контролю и многоуровневому полному чистовому пресечению. - отчеканил Борис.
   - Согласен. - маршал не стал впадать в педагогическую крайность и хвалить курсанта за дословное воспроизведение учебника. - Но с Илоной Рашковой вы не виделись уже шесть лет. Так? - спросил хозяин кабинета.
   - Да. С семи лет я её не видел. Ей тогда было всего пять. - по лицу Бориса было видно, что кое-что он уже начинает понимать и это понимание не доставляло ему никакого удовлетворения.
   - Вот материалы. - маршал подал папку. - садитесь и изучайте. Обратите внимание на список членов секты.
   - Есть, маршал. - Борис присел на краешек стула и впился взглядом в убористые строчки пластиковых листов, зашелестевших в его быстрых пальцах. Через две минуты он поднял вопросительный взгляд на маршала. - Илона тоже у них? Я не знал.
   - Неудивительно. Её родители и более дальние родственники практически не контролируют её. Она растёт в режиме "дитя природы". - Маршал задумчиво пролистал свою папку, не стремясь держать курсанта под своим внимательным, всё замечающим взглядом.
   - Мне об этом говорили. - сказал Борис. - да я и сам немало видел и понимал. Но чтобы за шесть лет...
   - Увы, то, с чем столкнулась наша Академия, произошло два года назад, ей тогда было девять. Вам известно, Борис Александрович, с какого возраста сектанты всей Солнечной Системы пытаются загнать в свои секты побольше народу?
   - С пяти лет, маршал. - Борис уже просчитывал ситуацию. - Но я всё же не понимаю, почему я? Ведь я всего лишь младшекурсник, а тут - работа для выпускника - и то, как минимум.
   - Секта глубоко законспирирована, она к тому же сравнительно новая. Мы, конечно, работаем, делаем даже больше того, что легально можем и уже отлоцировали всё, что только возможно, но нам теперь нужно постепенно вытягивать оттуда членов. И делать это умно и по возможности не так заметно. Сначала колеблющихся, потом середняков, а потом крепких.
   - Иссушать? - проговорил Борис.
   - Именно. Без энергетической и психологической подпитки руководящее звено вынуждено будет свернуть деятельность, а вы видели по материалам, что связи секты, а точнее - её отделения в нашем Регионе идут за пределы России и даже за пределы Евразии. За пределы России мы их точно не выпустим, вокруг них уже кольцо, но это только четверть дела, а нам нужно делать дело полностью.
   - Видел в материалах, маршал. - подтвердил Борис.
   - Так вот, мы уже привлекли немало сотрудников Евразийского центра АПБ для работы с членами секты. Но охватить удалось далеко не всех. Мы постоянно подключаем новых, но нам нужна близкая к ста процентам гарантия успеха. Мы в России не можем терпеть подобное издевательство - уровень активности и вредоносности секты вышел за пределы безопасной нормы.
   - Над женщинами. - дополнил Иванов.
   - И над женщинами в первую очередь, Борис Александрович. Я понимаю, вам не хочется спустя шесть лет что-либо существенное восстанавливать в ваших с Илоной отношениях, но я прошу не о восстановлении отношений, а о спасении Илоны. И физическом и психологическом. - он указал на две фотографии Илоны - трёхнедельной давности и трёхлетней давности. - Через вас мы сможем приблизиться к сердцевине секты, нам известно и в просмотренных вами материалах это отражено - она необыкновенно близка к руководительнице секты. Я так же знаю, что она фактически взяла на себя её охрану и оборону. Конечно, мы ведь с вами понимаем, что такие обязанности для девочки, да ещё не до конца сформированной - глупость несусветная, поскольку её энергетически высасывают и ничего существенного не дают, а все эти слова об обороне и охране - просто отговорки - для охраны и обороны нужен как минимум равный потенциал, а не вампиризм. Руководителем - мужчиной, а там, кстати - парная система руководства, уже занимаются другие сотрудники нашей службы по своим каналам. Вам, Борис, предстоит усмирить эту "Горгону" и спасти Илону от окончательного разрушения личности. - маршал подал другую папку. - Вот материалы по ней из Информцентра Медицинской безопасности.
   - Разрешите? - Борис схватился за папку. - Читать при вас?
   - Да. - маршал отвернулся к окну.
   - Есть. - взгляд Бориса впилился в строчки и через минуту руки Иванова захлопнули створки обложки. - Да ведь они её умертвить могут, маршал!
   - Именно. Ваше решение? - хозяин кабинета посмотрел на Бориса Иванова внимательно и строго.
   - Я берусь за это дело, маршал. - подтвердил Борис.
   - Хорошо. Вот вам литер в Центр восстановительного лечения Тямницы. Проведёте там максимум двадцать четыре дня. Это будет ваша база, кругом военные авиаторы, так что с секретностью и безопасностью там всё в порядке. В случае необходимости вы сможете эвакуировать Илону за периметр Центра, где никакие сектанты её достать уже не смогут. Тамошние наши подразделения и службы самого Центра предупреждены в режиме полной секретности о возможной многопрофильной пациентке. Мысль ясна?
   - Ясна, маршал. Когда приступать? - Борис подобрался.
   - Через два дня. Вот ваши билеты на скоростной поезд до Тямницы, рейс в восемь пятьдесят пять, к полудню будете на месте. Всего три часа дорога. В час дня будете в Центре восстановительного лечения и на следующий день нанесёте Илоне первый визит. Остальное - на ваше усмотрение. Наша служба в Тямнице уже предупреждена, помогут всем, чем смогут. Я знаю, вы помните, что служба наша там достаточно слабая, но мы прислали туда наш спецотряд "Кобра". Формально он занимается безопасностью грузовых перевозок, а фактически находится в оперативном резерве. План операции завтра к трём часам дня - у меня на столе. Вопросы?
   - Никак нет. - Борис встал. - Разрешите идти?
   - Идите.
  
   Выйдя от начальника академии, Борис в Центре Связи быстро предупредил Совет своей школы о своём четырёхнедельном отсутствии и получил учебный отпуск. Забрав присланные со спецкурьером Академии оперативные и перспективные учебные материалы, Борис поехал домой.
  
   - Значит, поедешь к Илоне? - спросил Александр Иванов, когда брат закрыл дверь своего кабинета и указал ему на кресло. - Больно?
   - Очень, Саша. Мы три года переписывались, потом год шатания и два года я молчал. Только недавно получил одно письмо в ответ на свои два. Результат - вот эта папка. Мне очень не понравилось уже её первое после долгого перерыва письмо. Значит, моя Служба уже ведёт эту ситуацию два года. А я сижу тут как чувак и ни черта не знаю о том котле, в котором варится Илона. Непростительно и глупо.
   - Не знаю, брат. Но, может быть, тебе не следует особо переживать по этому поводу? - сказал Александр
   - Саша. Ты же знаешь, что такое для меня Илона. - Борис сжал губы, превратившиеся в ниточку. Александр кивнул, понимая, что Илона была для Бориса первой любовью. Как брат, Александр видел Бориса и тогда, когда он принял решение разорвать с Илоной и её семьей все отношения: это был страшный по своей психологической напряжённости трёхмесячный период с двухнедельным пиковым периодом опаснейших шатаний. Борис об этом не говорил прямо, но Александр, увлёкшийся психологией, немало видел сам и учился понимать и знать ещё больше.
   - Но я также знаю, что три года назад ты принял решение не поддерживать ни с Илоной, ни с её семьей никаких отношений. Два года молчания тебе дались очень нелегко и я до сих пор не очень понимаю, что тебя заставило восстановить переписку. Если, конечно, такое можно назвать восстановлением переписки. - проговорил Александр.
   - Вероятно, два года назад я был ослом, глупцом и тупорылым бегемотом в одном лице. - вскипел Борис. - Я и раньше видел, что она - дитя природы, но не придавал этому особого значения, ведь наша социальная система безопасности и не такие задачки способна решать. Илона не была тогда похожа на высушенную воблу. Вот, сравни. - Борис подал две части из объёмистой папки брату,- в первой части - фотки Илоны три года назад, а во второй части - двухнедельной давности. Оперативная съёмка. У меня есть только пятилетней давности, трёхлетней не было. Да и современных тоже нет.
   - Да, Борис. Ведь тогда ты её не фотографировал очень давно. "Цифровик" твой тогда был ещё не настолько отлажен. Ты ведь привык всё делать сам.
   - Да, сам. Но мой "цифровик" в моей башке теперь ясно выставил сигнал опасности третьего уровня. И едва ли найдется личность, которая будет в состоянии меня переубедить. Ты только посмотри на последнюю фотографию и положи рядом "трёхлетку". Есть разница?
   - М-да. А медицинская поддержка? - Александр ещё раз просмотрел фотографии и формуляры.
   - Маршал сказал, что я смогу в случае необходимости укрыть её в Центре Восстановительного лечения Воздушных Сил Земли. Это же военная организация и периметр там - соответствующий. Да и внутри несколько десятков уровней доступа. Хоть и медицинский центр, но оснащённость у него - дай боже.
   - А эвакуация сюда? - спросил Александр.
   - Этого не знаю. Мне надо вырвать её из секты. Я думаю, что у меня будет нелегкий разговор с руководительницей. А там подключатся основные силы и одной сектой на территории России будет меньше.
   - План операции?
   - В кодированном виде - уже в голове, а оформлю я его сегодня же вечером. Маршал не любит ждать и в два часа план будет завтра у него на столе, хотя он приказывал в три. Старик не любит задержек.
   - Понимаю. Мне с тобой?
   - Нет, Саша. Пока я буду бултыхаться в этой темной жиже, ты будешь заменять меня здесь и в школе. Ясно? - брат дал понять брату, что понимает, на что его обрекает, требуя в усиленном режиме разрываться между тремя учебными заведениями, но одновременно дал понять и то, что уверен в возможностях брата все сделать наилучшим образом.
   - Да. А как же твоя Академия? - Александр кивнул едва заметно, подтверждая готовность выполнить все, что потребуется, в лучшем виде.
   - Я передал командование ротой своему заместителю на четыре недели. Формально для всех в Академии я - в отпуске для информационной догрузки. Фактически - на спецоперации.
   - Ясно. - Александр встал. - Будешь думать?
   - Буду. Я у этой сектантки сердце вырву. - зло сказал Борис.
   - Я бы тоже так сделал. - Александр сравнил взглядом две фотографии - цветущей девочки и едва светившейся жизненным светом измождённой полумонахини-полуюродивой. - Я пошёл.
   - Успехов. - Борис склонился над виртуальной клавиатурой и дверь в его кабинет "чавкнула" системой "информационной" изоляции.
  
   Через день поезд повышенной комфортности принял Бориса, облачённого в гражданский костюм, в свой вагон с рядами кресел и три часа спустя Борис Иванов уже стоял на перроне небольшого четырёхплатформного вокзала Тямницы.
   Подошедший пассбус открыл двери и Борис втащил тяжёлый рюкзак в салон, решив не садиться. Сорок минут он изучающим взглядом смотрел в широкое окно, уясняя происшедшие изменения и давая подсознанию возможность подготовиться к рывку.
  
   Маршал одобрил план через полчаса после того, как ровно в четырнадцать ноль ноль Борис Иванов положил конверт с документацией перед адьютантом. Теперь Борис имел право не только выполнять план, но и в разумных пределах изменять любой его пункт, если того потребуют обстоятельства или интересы операции.
  
   Монументальная ограда Центра восстановительного лечения Воздушных сил указала Борису, что его поездка на пассбусе подошла к концу. Предъявив охранникам литер, Иванов прошёл на территорию Центра и, следуя полученным устным указаниям, отправился искать нужный корпус. Через двадцать минут он уже знакомился с соседом по палате - молодым капитаном военно-воздушных сил России Сергеем Ковпаком. Для всех, не посвящённых в детали предстоящней операции, обитателей Центра он, Борис Иванов, был простым отдыхающим, прибывшим по путёвке для восстановления сил после работы в Информационных Завалах.
   - Ну и с чего начнешь отдых? - спросил Сергей у Бориса, распаковывавшего укладки с личными вещами,- скажу тебе сразу, библиотека тут ужасная, стоящих книг там нет, приходится запрашивать извне, но я лучше сделаю это сам, а не через библиотечные терминалы, кино стоящего в здешнем медиахране тоже практически нет. В целом центр смахивает на эвакогоспиталь для ветеранов. Мне понятно, что такое тоже необходимо, но всё равно тяжеловато. Обещают, конечно, исправить. Но, ясно, что это будет не быстро.
   - Пока не знаю. Надо представиться главврачу, получить лечение и назначения, а там посмотрю. Я видел тут приличный парк, значит можно будет погулять.
   - Не только парк, речка тоже есть. И пляж. Пойдёшь?
   - Нет. Я не хочу быть на солнце, кожа отвыкла.
   - Угу. А мне с самого начала по приезде проштамповали книжку отдыхающего штампом запрета пляжа и купания. Так что теперь мы с тобой здесь коллеги.
   - Возможно. - Борис закрыл клапаны рюкзака и положил в карман документы и рацию. - Я пойду пройдусь, уясню обстановку. Ты уже сколько здесь?
   - Два дня. Изучай, хотя мало интересного. Форменный госпиталь.
   - Посмотрю. - Борис вышел за дверь палаты и направился по лестнице вниз.
   В парке было малолюдно и Иванов смог обдумать сложившуюся ситуацию в деталях. Но появляться у Илоны завтра же он раздумал, решив посвятить следующий день изучению города. Через десять минут он уже садился в пассбус, чтобы найти карту города - возле Центра не было ни одного приличного супермаркета - только продуктовая лавчонка. Но даже в центре города не нашлось ни одного информационного киоска. Борис, привыкший за время учебы в Академии к постоянным проблемам, воспринял это явное неудобство спокойно.
   Наконец карта была в его руках. Сверив расстояние от старого центра города до расположения Центра восстановления, он тихо порадовался - приличное расстояние почти полностью исключало возможные встречи. Борис чётко знал, что информация о его прибытии за пределы Центра восстановления не выйдет, а в городские системы информации он попал под оперативным псевдонимом Леонтия Говорковского, жителя города Ромны, ученика прибориста одного из Центров точной механики в Срединном Регионе России. Так что вычислить его обычным путём никто не мог.
  
   - Купил карту? - спросил Сергей, уютно вытягиваясь на жестковатой тахте. Борис кивнул, сел на свою тахту и развернул пластик. - Как видишь, городочек так себе.
   - Возможно. Но минимум удобств тут есть и этого уже мне хватит. Главное - есть простор для простых пешеходных прогулок и нет запутанных донельзя лабиринтов. - ответил Иванов.
   - Какой план на завтра?
   - Я был у главного врача, прошёл первичное обследование и завтра планирую начать принимать процедуры. - сказал Борис чистую правду. Он действительно всё это сделал, вернувшись из поездки за картой. - А послезавтра впервые надолго выберусь в город. Ты не удивляйся, я после завтрака и утренних процедур буду исчезать чуть ли не до позднего вечера. Кстати, до каких часов к нам в периметр пускают?
   - До двадцати двух ноль ноль.
   - Постараюсь. А если не успею?
   - Обязан будешь успевать, иначе просидишь в дежурке на входе всю ночь. - усмехнулся Сергей. - Твой предшественник уже попал один раз в такую ситуацию. Я с ним говорил об этом за день до его отъезда, он классный мужик. Но в предпоследний день заезда он все таки неосторожно задержался в городе, подвёл здешний непунктуальный транспорт... Так что ночевал с пацанами из охраны в их офисе на входе.
   - Подвёл транспорт? - искреннее удивился Борис. - Как это?
   - Городок этот Тямница какого уровня?
   - Пятого. Знаю, достаточно низкий уровень.
   - А значит проблемы с транспортом есть у него всегда и достаточно значительные. - подытожил Сергей.
   - Хорошо. Буду аккуратнее. На вокзале пассбус я ждал полчаса, хотя горожане сказали, что ходит раз в пятнадцать минут. Но я не подумал, что это постоянное явление. - проговорил Иванов.
   - Во-во. - Сергей потянулся вторично и закрыл глаза. Двигай на обед, а я подремлю пока. Я уже поел.
   - Хорошо.
   В столовой было немноголюдно и, устроившись за четырёхместным столиком, Борис привычно смолотил обед за каких-то пятнадцать минут. Выйдя из столовой, он обошёл территорию Центра, побывал на пляже и у реки, прошёлся по парку и посетил несколько открытых для посетителей павильонов и корпусов. Некоторые корпуса были доступны только для военных летчиков и их двери "внешнего периметра" открывались только по их удостоверениям, но Бориса это не волновало. В его голове формировались варианты решения проблемы.
   После обеда Борис Иванов решил прогуляться по территории Центра более основательно. Но затем раздумал и, вернувшись в номер, переоделся в ещё более незаметной расцветки костюм и направился к главному КПП. Оказавшись за пределами центра, Борис сел в тот же пассбус, что привез его сюда - маршруты были здесь чаще всего кольцевыми - и поехал знакомиться с городом. Борис не только поездил на немногочисленных маршрутах общественного транспорта - он посетил парк, видеотеатр, концертный зал, музей и картинную галлерею. Его глаза впитывали множество профильных и непрофильных данных, а мозг успевал отрабатывать ещё и дополнительные пути решения проблемы. Наконец без пятнадцати десять Борис вышел из пассбуса у главного КПП центра и прошёл на территорию. Ровно в десять он уже был в номере.
  
   Утром Борис проснулся в прескверном расположении духа. Ночные размышления и их результаты, выброшенные подсознанием на мозговой экран не прибавляли ему оптимизма. Наступал тот момент, который он, простой школьник Борис Иванов, пытался до этого дня оттянуть всеми силами: момент выхода на прямое свидание с Илоной Рашковой. Чисто механически Борис умылся, оделся, прошёл в столовую, позавтракал, перекинулся малозначащими фразами с соседями по столу, вернулся в номер, чтобы взять купальные принадлежности, принял ванну и душ, выпил в процедурном кабинете жилого корпуса микстуру, прописанную лечащим врачом и снова вернулся в номер, чтобы переодеться и подготовиться к визиту.
   Он прекрасно помнил координаты её дома и поэтому не беспокоился о том, что заблудится. Пассбус доставил его к нужной остановке, тихая улочка осталась позади, Борис свернул внутрь квартала и увидел знакомый номер здания: 84. Первый подъезд десятиэтажного дома встретил его тишиной и исписанными стенами. Илона жила на первом этаже, так что пользоваться лифтом не пришлось, равно как и подниматься высоко по лестнице.
   Борис прекрасно помнил дорогу к дому Илоны, равно как и то, как выглядит её входная дверь. Но знак на двери Илоны был новым. Всмотревшись, Борис похолодел - это был знак той самой секты, о которой столько писалось в переданных начальником Академии материалах. Систем слежения в этом доме старинной постройки не было и Борис не беспокоился о том, что его уже вычислили. Тямница вообще была городом пятнадцатого класса по общей российской "Табели городов", так что здесь не было многого из того, к чему Борис уже успел привыкнуть. Он решительно нажал на ручку двери и вошёл. В полученных им ранее материалах уже содержалась информация о том, что от сектантов требуют в категорической форме не закрывать двери квартир и комнат на любые замки.
   Илона вышла на стук двери в коридор и удивлённо воззрилась на Бориса:
   - Ты? - она, вероятно, ожидала увидеть брата или сестру по секте - такая практика была тоже зафиксирована в изученных старшим Ивановым материалах.
   - Я, Илона. - Борис прикрыл дверь и посмотрел на Илону изучающе - сканирующим взглядом.
   - Какими судьбами, Боря? - Илона пыталась справиться с волнением, вызванным неожиданным появлением в её жилище человека, не принадлежащего к "семье".
   - Я здесь на отдыхе в одном из Центров. Разреши пройти в комнату?
   - Пожалуйста. - Илона посторонилась, пропуская Бориса. - Расскажешь?
   - Что смогу. - Борис сел в кресло напротив рабочего стола Илоны. - Но сначала хочу послушать тебя.
   - Обо мне нечего особо говорить, Борис. Я теперь намного больше занимаюсь духовным, нежели материальным. - Илона села в свое рабочее кресло. - Ты удивлен?
   - Немного.
   - Параллельно я работаю в Службе курьерской доставки. Там работы мало, но иногда приходится зашиваться. Сейчас я в отпуске. Я тебе уже писала о том, что закончила годичный вводный курс в своём университете духовного развития?
   - Да. И я хотел бы узнать поподробнее.
   - Трудно, Борис, рассказывать о таком непосвящённым людям.
   - А ты попробуй, Илона. - Борис кратким взглядом кольнул глаза собеседницы.
   - Попробую.
   Дальнейший рассказ Илоны мало что добавил к уже изученным Борисом материалам, собранным спецслужбами. Он слушал её внимательно, изредка вставлял наводящие вопросы, поддерживал иллюзию заинтересованности в дальнейшем получении информации, но сам думал о другом.
   - Извини, Борис, но я уже тебе неоднократно писала и теперь вынуждена сказать прямо - такое нельзя говорить неподготовленным людям. Да и ты где-то витал пока я говорила.
   - Я не витал, а обдумывал твои слова и твои суждения. Можешь сказать поподробнее, я попробую понять?
   - Нет, Борис. Только в другой форме, но то же самое.
   - Хорошо. Тогда может быть прогуляемся? Погода хорошая, да и день обещает быть достаточно теплым.
   - Прогуляемся до набережной. - Илона встала. - Подожди меня в коридоре.
   - Хорошо. - Борис вышел из квартиры и остановился на лестничной площадке. Через несколько минут он уже следовал за Илоной, шагавшей к выходу из квартала.
   - Куда гоним, Илона?
   - Да так, никуда. Просто я помню, с какой скоростью ты любишь передвигаться и решила соответствовать.
   - Но тогда для такой скорости были основания, а сейчас их нет.
   - Учту. Продолжим? - Илона сбавила скорость и они вышли на улочку, прошли на площадь.
   - Ага. Слушаю. - Борис обратился в слух, но оставил часть внимания для слежения за обстановкой. Илона снова начала говорить, но говорила она преимущественно не своими словами. Освоивший специальные аспекты религий мира Борис быстро понял, что она не имеет собственной точки зрения и только повторяет уже много раз написанное и переписанное.
   - Илона, извини, но я всё же светский человек. - Борис попробовал прервать поток цитирования, хотя мало надеялся на успех.
   - Я тебе уже писала и говорила, что теперь я - не светский человек. Если ты не хочешь меня слушать, то зачем ты вообще явился? - вспылила Илона.
   - Я тебе уже объяснял в двух письмах зачем. - спокойно возразил Борис.
   - Вероятно, я плохо поняла или ты плохо объяснил. - ответила Илона и вернулась к прерванной тираде. Борис понял, что свернуть её с накатанной другими сектантами дороги сразу же и в первый день не удастся и внешне смирился с необходимостью слушать теоретические выкладки, не имеющие никакой связи с реальностью. Илона это ощутила сразу и успокоилась.
   Наконец они добрались до набережной.
   - Знаешь, Магда тебя уже ощутила. - вдруг сказала Илона, когда они сели на лавку у ограды набережной.
   - Кто такая Магда? Руководительница о которой ты писала?
   - Молодец, помнишь. Именно она. Но я ощущаю, что она в некоторой растерянности. Она не знает, кем тебя считать.
   - Я светский человек и я не собираюсь влезать в её дела. - твёрдо сказал Борис. - Поэтому мне всё равно кем именно она меня считает.
   - Позволь с тобой не согласиться. Ты же прибыл из Московска, города третьего уровня по Табели?
   - Ну и что?
   - Уж не думаешь ли ты, что такое появление пройдёт незаметным для Хозяйки города?
   - Какой такой хозяйки? У вас здесь всё, как у людей, все комплексы общественного управления присутствуют. И у меня нет никакой информации о какой-либо ещё хозяйке.
   - Борис, ты дремуч, как тайга. Магда - духовная хозяйка города. И твое появление для неё пока что остается загадкой.
   - Я пришёл и я ушёл, мне нет дела до ваших внутренних разборок и оценок, Илона. Я не член вашего сообщества и не обязан считать её какой-либо хозяйкой.
   - Вот здесь ты ошибаешься. Поскольку я дала тебе доступ к себе, я дала тем самым тебе доступ и к ней, поскольку тесно с ней связана. А это уже достаточно для того, чтобы ты был ею замечен.
   - Мне в третий раз повторить то, что я уже говорил? - спокойно спросил Борис. - Илона, я устал от повторов. Мне известно, что ваше сообщество почти единственное...
   - Из не признанных здешними жителями. Из не признанных, Борис. А нам приходится за вас всех воевать с силами Зла.
   - И кто же эти силы Зла воплощает? Ты вроде бы ничего конкретного о них в письмах не писала.
   - Некий Глеб Горов. С приспешниками. - коротко ответила Илона.
   - И что собственно такого негативного он делает с твоим городом? - Борис изобразил лёгкую заинтересованность.
   - Он держит город под чёрным колпаком. Мы называем это Чёрной Тучей.
   - Кто это - мы?
   - Силы Света.
   - А он, значит, олицетворение Сил Тьмы?
   - Примерно так. А я вот оказалась посередине. Я должна защищать Магду и блокировать все негативные доступы. Магда слаба и она ослабела именно в борьбе с Глебом. Глеб прекрасно понимает, что блокировав или даже уничтожив Магду, он получит власть над моим городом.
   - Власть над городом? Извини, Магда, но я уже второй день здесь и я видел здесь предостаточно церквей, соборов и всяческих молельных домов. В комплексе, объединившись, они вполне могут блокировать любое поползновение Сил Тьмы.
   - Могут, но ничего для этого не делают. А мы делаем.
   - И что же конкретно вы делаете? - снова изобразил Борис лёгкую заинтересованность.
   - Привлекаем к себе молодёжь, даем им цель и смысл жизни. Не светской жизни, а духовной.
   - И в чём этот смысл?
   - В том, чтобы служить Творцу. Служить и духовно и телесно, полностью и без остатка.
   - И ты служишь?
   - Да. И я служу. Если бы ты только знал, через что я прошла за эти два года.
   - Ты об этом не писала.
   - Да, не писала. Магда меня вытащила дважды с того света, когда я не хотела жить. А мои родители и бабка ничего не сделали, равно как и упомянутые тобой общественные структуры. С тех пор я считаю своей семьей Магду и Зилана, а не своих мать и бабку.
   - Ну, Илона. - протянул Борис.
   - Предвидела твою негативную реакцию. Но - прими это как факт. Я уже готовлюсь стать лидером, пастором нашей церкви.
   - Ты об этом писала. - подтвердил Иванов.
   - Завтра приходи и я покажу тебе учебные материалы и дипломы. Тогда и продолжим наш разговор. - Илона поняла, что сегодня разговора не будет. Это быстро понял и Борис.
   - Хорошо. - Борис встал. - До завтра. Когда к тебе придти?
   - В десять утра сможешь?
   - Нет, только после часа дня. У нас в Центре строгий режим и утром у нас лечебные процедуры.
   - Хорошо. В час дня у меня.
   - Ладно.
  
   Обратный путь Борис проделал в раздумьях. То, что сказала ему Илона совпадало с полученной ранее информацией. Но подсознание, все это время напряжённо сканировавшее собеседницу, доставило Борису более точные данные, снабжённые ключом среднего доступа и показавшие более интересные и важные для успеха планируемой операции аспекты. Над ними Борис и задумался, решив провести остаток дня в центральном парке Тямницы.
   Там он просидел на лавочке добрых три часа, потом прогулялся по аллеям, отшил какого-то подростка, пытавшегося вызвать его негативную реакцию, выпил полтора литра фруктового сока, посмотрел на мамаш с детьми, сидевших и гулявших вокруг старинного фонтана. С наступлением темноты он направился в универмаг, прошёлся по его этажам и выйдя, сразу сел в пассбус, следовавший мимо Центра.
  
   Сергей Ковпак сразу понял, что Борис чем-то озабочен, но Борис молча выложил из сумки учебники по организации автомобильных перевозок и сказал, что параллельно учится в Университете транспорта и готовится к очередным экзаменам и зачётам. Сергей вполне удовлетворился этим объяснением и Борис, раскрыв толстенький информпрессрелиз сделал вид что углубился в чтение, а сам вернулся к прерванным размышлениям.
   Так прошло два часа вечернего свободного времени и в полночь, искренне и открыто зевая, Борис закрыл транспортный информпрессрелиз и, покосившись на похрапывавшего соседа, выключил прикроватный ночник. Первый день операции подошел к концу.
  
   На следующий день Борис, как и запланировал, повёл жизнь примерного отдыхающего, за которой никто из непосвящённых не смог бы найти никакого двойного дна. Он принял ряд лечебных процедур, поплавал в бассейне, сыграл пару сетов на корте с новыми приятелями, прогулялся по парку и с аппетитом пообедал в ресторане. По распорядку обед был только в два часа, но Борис уже в двенадцать промокнул губы салфеткой и встал из за ресторанного стола, намереваясь переодеться и направиться к Илоне.
   Но идти далеко не пришлось: Илона ждала его за оградой Центра.
   - Ты мне не говорил, что у тебя есть возможность отдыхать в военно - воздушном центре реабилитации.
   - Полагаю, в этом нет ничего предосудительного. Были свободные места в таких центрах, я выбрал санаторное отделение именно этого.
   - И ты от меня ничего не скрываешь?
   - Илона, я не умею повторять много раз уже раз сказанное. - Борис постарался удержать эмоции под контролем. - В конечном итоге у меня короткий учебный отпуск и я собираюсь провести его с пользой, поскольку предшествующий общий для всех отпуск мне пришлось потратить на усиленную учёбу. В этом нет ничего особенного.
   - Ты не мог бы мне помочь?
   - В чем именно?
   - С тех пор, как я тебя увидела, Магда не выходит со мной на связь. Она закрылась.
   - Ну а я-то тут при чём?
   - Полагаю, она закрылась потому, что до сих пор не может решить, достаточно ли ты безопасен для неё.
   - Это ей предстоит решить самой. Я в её дела вмешиваться не буду.
   - Но я также полагаю, что Глеб Горов уже приложил к этому свою волосатую руку. И без связи с Магдой я защитить её от него не смогу.
   - Нет проблем. Смотайся к Магде лично и поговори с ней. Или просто увидься с ней и помолчи.
   - Экий ты быстрый. А следом за мной припрётся Глеб. И тогда будут форменные громы и молнии.
   - Илона, я приехал сюда не решать ваши внутриорганизационные и межорганизационные проблемы. Я приехал сюда отдыхать.
   - И только?
   - И к тебе, конечно.
   - То-то. Но, может, ты попробуешь пробить её защиту?
   - Пробивание психологической защиты дальней межличностной связи в насильственном режиме - это явное и общеизвестное преступление, Илона. И я уже тебе сказал, что не будучи в твоей организации кем-либо, я не могу вмешиваться в её деятельность.
   - Ну, Борис, я тебя очень прошу!
   - А если подойти к этой проблеме с другой стороны: отсечь от неё этого самого Глеба. Кстати, Илона, дай мне первичную информацию по нему.
   - Изволь. - Илона кратко пересказала то, что самому Борису было уже известно из той части материалов папки, где прослеживались связи секты с внешним миром. - Вот так.
   - Иными словами, ты хочешь, чтобы я...
   - Доказал Магде то, что ты - друг, а не враг. Если ты попробуешь отсечь Глеба от неё сейчас, она сможет сделать выбор.
   - Насильственный выбор, Илона, насильственный. В конечном итоге, он будет насильственным хотя бы уже потому, что сама Магда всячески уклоняется от открытого противостояния с этим субъектом. Я понимаю, что ты можешь мне возразить, что Магда слабая, что она ещё не готова, что она женщина и теде и тепе, что она мать малолетних и очень уязвимых детей и тому подобное. Но в первую очередь - она руководитель. А для руководителя слабость в защите внешних границ - способ подписать себе быстрый гарантированный смертный приговор. Извини, но одним Глебом я обойтись не смогу. Мне придётся посмотреть и на твою Магду. И на то, что стоит между ней и Глебом. Подозреваю, что даже тебе она многого не сказала.
   - Ты хочешь сказать, что...
   - Илона, твоя Магда и Глеб связаны чем-то большим, чем простое противостояние сил света и тьмы. Тут что-то другое. Я думаю, Магда уже от Глеба страдала в прошлом. Так?
   - Так.
   - И Глеб имеет некое весьма существенное влияние на Магду, на её внутренние управляющие системы. Так?
   - Не знаю. Магда мне ничего такого не говорила, но я сама видела, что тут дело достаточно глубокое.
   - Вот-вот. Так что щекотать Глеба моими "стволами" - это решить половину или четверть проблемы. А я привык решать проблемы целиком и полностью, Илона.
   - Ты хочешь, как ты выразился, "пощекотать" Магду? - вспыхнула Илона.
   - Именно.
   - Твой треклятый закон равновесия?
   - И не только он. И никакой он не треклятый, просто объективный. И я тебя, как человека наиболее близкого к Магде спрашиваю прямо и открыто - ты готова мне дать доступ к ней и право действовать по своему разумению?
   - Глеба можешь обрабатывать как душе твоей будет угодно, а Магду не трогай. - отрезала Илона.
   - Сожалею, но ничем не могу помочь. Я не собираюсь таскать для твоей Магды каштаны из огня. Если моя догадка относительно их связи верна, то это делу не поможет.
   - Я связана с Магдой, Борис. Пойми, я в ней, а она во мне. И я не могу пропустить тебя к ней без уверенности, что ты не нанесёшь ей сколько-нибудь вреда.
   - Понимаю, но иначе не могу.
   - Тогда нам, Борис, больше не о чем говорить. - Илона повернулась и пошла через улицу к остановке пассбуса.
  
   Борис не стал провожать её даже взглядом. Он вернулся в Центр и продолжил жизнь примерного отдыхающего. Равнодушно поглощая абсолютно не нужную ему информацию по организации транспортных сообщений, Иванов думал о том, как решить эту ситуацию теперь, когда Илона не поняла его. В его душе шевельнулось давно уснувшее чувство первой любви. Совместить его теперь с нынешней Илоной было слишком больно и тяжело, но Борис честно пытался это сделать до четырёх часов дня.
  
   В пять часов он снова был у Илоны в квартире, где теперь находились её мать и сестра, а также бабушка, прибывшая из восстановительного медицинского центра. Отдавая дань протоколу, Борис внимательно наблюдал за Илоной.
   Она не изменила к нему отношения даже несмотря на размолвку. Она, как и обещала, показала ему дипломы и рабочие тетради, которые Борис просмотрел своим фотографирующе - сканирующим взглядом - данные материалы могли потребоваться для оперативной работы. Он выслушал её полуторачасовую лекцию о воззрениях секты на войну света и тьмы и на место Бога и человека. Он снова убедился, что в этой лекции нет ничего от той Илоны, которую он знал всего три года назад.
  
   - Если бы ты тогда два года назад не скрылся в туман, я бы была с тобой. - вдруг сказала Илона.
   В первые несколько секунд Борис не нашёлся что ответить. Но затем он быстро овладел собой:
   - Мы, помнится, на кухне с тобой уже о многом говорили, Илона. И мне не хотелось бы возвращаться к этому разговору теперь. Я тебе сказал уже и написал в обоих письмах, что давить на твой путь я не буду и мешать тебе делать твой выбор не буду. Я тебе также уже писал и говорил, что хочу быть и буду только твоим другом. И мне непонятен подтекст твоей фразы. Будь добра, поясни для особо непонятливых, что ты имеешь в виду.
   - Я имею в виду, что главным в моей жизни два года назад мог стать ты, Борис. Я имею в виду, что я могла бы целиком и полностью принадлежать тебе. Я имею в виду, что просто в моей жизни ты был бы на первом месте. Но увы, ты скрылся в туман, ты прекратил переписку и ты не захотел её восстановить на протяжении двух с половиной лет. И главными в моей жизни стали Магда и её муж.
   - Полагаю, Илона, ты понимаешь, что это твой выбор.
   - Знаю. И благодарна тебе за то, что ты выполнил свое обещание в части недопустимости для тебя давления на мой путь. - сказала Илона. Её рука впервые легла на колено Бориса и тот наконец смог погладить её пальцы. - Я тебе полностью доверяю, Борис, помни это. Но доверяю меньше, чем могла бы доверять два года назад.
   - Это твой выбор, Илона. Я мог бы за двадцать минут во всех деталях пояснить тебе свой выбор, но ведь ты всё равно не примешь пояснений. Поворот для тебя пройден.
   - Пройден, Борис. Я уже сказала, что не вернусь в светскую жизнь. А ты, я убеждена, не захочешь сменить жизнь светскую на жизнь духовную.
   - Согласись, что это достаточно сложно сделать быстро и резко, Илона.
   - Согласна. Тебе пора?
   - Угу. - Борис встал. - Спасибо что напомнила. Время пролетело просто адски незаметно. - на часах уже было восемь вечера. - Я поеду.
   - Ага, в вашем центре такой график - закачаешься. В десять и не позднее - ворота на запор и - ночуй под кустиком, опоздавший.
   - Именно. - Борис попрощался с Илониными родными и вышел в прихожую. - Когда мне можно быть?
   - Давай встретимся через два дня, Борис. Не раньше.
   - Хорошо, Илона. Как скажешь. Время? Или опять прибудешь к ограде Центра?
   - Как хочешь, Борис. Как сложится, так и будет.
   - Посмотрим. Я смогу быть. - Борис быстро вспомнил расчасовку процедур. - не раньше двенадцати свободен.
   - Понимаю. Процедуры, прогулки и еда.
   - Именно. Пока.
   - Пока.
  
   Вернувшись в номер, Борис застал там мирно храпящего Сергея, быстро принял душ и лег на свою тахту. Подсознание приступило к отработке информации, полученной по множеству каналов за этот день. Впереди было два свободных дня для обдумывания и принятия решений по дальнейшему ведению работы. Борис прочёл двадцать страниц транспортного информпрессрелиза, выключил ночник и приказал себе забыться.
  
   Утром он снова надел на себя маску архипримерного отдыхающего. Но теперь его мысли были прочно заняты процедурой совмещения. Пытаясь найти более быстрое и надежное решение возникшей проблемы, Борис после завтрака предпринял пятичасовую экскурсию по храмам и молельным домам множества конфессий. Он разговаривал с прихожанами, со множеством священнослужителей и их помощников, интересовался мельчайшими подробностями их жизни и быта. В его душе светились слова Илоны: я не вернусь в светскую жизнь. Это означало, что он, Борис Иванов, должен будет подготовить для Илоны запасной аэродром в виде общины, которая сможет безопасно принять её и обеспечить новоприбывшую всем необходимым.
   На исходе пятого часа Борис нашёл на набережной незаметный указатель, который привел его к круто поднимающейся вверх лестнице. На монументальных закрытых воротах стояло "Община сестёр Церкви Святой Татьяны". Борис постучал подвешенным на кронштейне молоточком в блюдце. На звук выглянула миловидная пожилая монахиня и Иванов скромно попросил провести его к настоятельнице. Ворота приоткрылись, пожилая монахиня заперла их за Борисом и жестом пригласила пройти следом за ней.
   В келье настоятельницы было чисто и светло. Насколько Борис смог судить из очень краткого попутного исследования, эта община была совершенно легальной и давно существующей. Он долго говорил с настоятельницей о самых разных вещах, ничем не выдавая истинной цели своего появления.
   - И всё же, молодой человек, вы пришли сюда не за этим. - наконец молвила настоятельница.
   - Да, матушка. Есть человек, который нуждается в спасении. - ответствовал давно ждавший такого поворота Борис.
   - Девушка? - полувопросительно - полууточнительно сказала настоятельница.
   - Да, матушка. Ваша община - лучшее, что мне порекомендовали многие уважаемые люди. - Борис назвал несколько имен и званий. Настоятельница кивнула в знак того, что они ей известны. - Эту девушку следует спасти.
   - Сектанты?
   - Именно. - проницательность настоятельницы начинала нравиться Борису. - Ваша община - закрытая, но она - то, что сможет ей помочь, насколько я могу судить после весьма поверхностного и непрофессионального знакомства с вашей жизнью и бытом.
   - Понимаю. Вы приехали сюда не на один день и не хотите сразу приводить её сюда?
   - Именно, матушка. Сами понимаете, вырвать её оттуда - слишком сложная и не быстрая задача. Ваша помощь будет просто неоценима тогда, когда она окажется за пределами сферы влияния её нынешних доброжелателей.
   - Ирфисты? - уточнила настоятельница.
   - Да, матушка. - Борис уже не удивлялся всё более и более точным вопросам хозяйки общины.
   - Но там слишком много девушек.... Хотя их община - совсем не чисто женская.
   - Позвольте мне самому вырвать её оттуда. - Борис сделал ударение на слове "самому" и настоятельница поняла подтекст.
   - Что ж. Мешать не буду. Но как только она окажется вне сферы - привезите её к нам. Попробуем помочь.
   - Спасибо, матушка. Разрешите подумать?
   - Думайте. Я вижу, что вы сможете её вырвать оттуда лучше общественных структур. Вы её любите?
   - Да.
   - Не надо говорить мне, что я на редкость проницательна. В нашей достаточно закрытой среде это - весьма рядовое умение.
   - Не сомневаюсь. Я пойду, матушка.
   - Конечно. Степанида. - позвала настоятельница и на пороге встала та самая монахиня, которая и привела его сюда. - Проводи гостя и в следующий раз пропускай спокойно. Ему нужна наша помощь.
   - Поняла, матушка.
   Оказавшись за воротами, Борис быстро спустился по крутой лестнице вниз и, бросив взгляд наверх, подивился тому, что община смогла обустроить совсем небольшую площадь у крутого обрыва с максимальным эффектом. Побывав ещё в нескольких женских общинах, Иванов заручился поддержкой и помощью и теперь смог бы говорить о том, что он готов к встрече с Илоной и Магдой, а также с её мужем.
   Пообедав в одной из кафешек на узкой улочке, уходившей к реке, Борис отправился в здешний городской Центр Информации и просмотрел материалы по социологическим исследованиям, проводившимся в городе за последние двадцать лет.
   Он сделал это специально - в Академии его быстро и точно научили, что при проведении подобных операций офицер безопасности не имеет права совершать действия, способные пролить свет на истинные его намерения и цели. Поэтому Борис старательно читал абсолютно не нужные ему социологические выкладки, ни тема, ни содержание которых никоим образом не могли рассказать постороннему о том, о чем думает и чего хочет на самом деле этот юноша.
   После обеда Борис зашел в книжный центр, выбрал там ещё четыре карты города посвежее, чем взятые ранее, взял путеводитель и вышел с твёрдым решением побывать ещё в пяти выставочных залах и на трёх представлениях самодеятельных артистов. В девять вечера он сел в знакомый пассбус и без четверти десять уже приветствовал своего соседа по номеру.
   - Как учёба, Боря?
   - Нормально. Два информпрессрелиза я уже проштудировал, осталось ещё три. Совершенно точно мне их хватит до конца срока пребывания в Центре.
   - А вопросы?
   - Вопросы нам не дают, только литературу. А вопросы могут быть любые. Так мне объяснили.
   - Круто в вашем департаменте...
   - Нет, почему же, как везде.
   - Ладно. Будем спать?
   - Будем. - Борис отложил взятый было информпрессрелиз и погасил ночник. - Спокойной тебе ночи, Сергей.
   - Спокойной тебе ночи, Боря.
  
   Во сне Борису снились варианты проведения дальнейшей операции. Он действовал в одиночку, и при поддержке "Кобры", и вместе с АПБ России и её подразделениями в Тямнице. Но внешне никто не мог бы точно сказать, что Борис видит именно эти картины в своих снах - абсолютная неподвижность и абсолютно спокойное лицо, абсолютно спокойное дыхание и ни одного лишнего движения. Так его научили спать всего за несколько месяцев учёбы на первом курсе Академии.
  
   Утром следующего дня Борис решил отправиться на поиски "Кобры". Приходилось решать нелёгкую задачу - и не расшифроваться, и согласоваться со спецподразделением АПБ для выхода на практическую реализацию давно утвержденного плана. Но искать долго не пришлось - на утренней пробежке, которую Борис по привычке делал за пределами центра, рядом остановилась полицейская машина среднего класса и полисмен, сидевший за рулем, пригласил юношу сесть в машину.
   - Сержант Геннадиев, группа "Кобра". - отрекомендовался офицер, едва Борис захлопнул дверцу.
   - Борис Иванов, второкурсник Малой АПБ. Практически пока что первокурсник.
   - Маршал Баграмов передал нам информацию. Вы уже были в ряде религиозных организаций и заручились поддержкой нескольких руководителей. Мы поддерживаем ваше решение. Но у нас есть предположение, что завтра вам придется столкнуться с руководством секты на прямом контакте.
   - Я готов к этому.
   - Мы тоже. Баграмов считает, что руководство секты нужно брать. Уголовный Суд Региона уже выдал ордера на их арест.
   - Не задержание?
   - Нет, именно арест. Доказательств их вредоносной деятельности у нас достаточно. Завтра у них большое молельное собрание, они снова взяли в аренду кинозал одного из культурных центров.
   - Знаю, что у них нет постоянного.
   - Во-во. Тех, кого мы уже успели вытащить, на этом молельном собрании не будет. А вы там будете. Вас приведёт туда Илона.
   - Гм.
   - Магда уже распорядилась, чтобы так оно и было. Мы ведь плотно контролируем эту парочку.
   - Ясно. Но отсутствие многих насторожит руководство.
   - Ничего. Шестью десятками минус или плюс - для них роли уже не играет. Это собрание будет последним.
   - Кольцо.
   - Именно, Борис. Только кольцо. И в центре этого кольца - вы. Боюсь, что поняв, кто вы такой, Магда рискнёт уничтожить Илону.
   - Я её им не отдам.
   - Не физически, психологически. О вампиризме слышали?
   - Да.
   - А скоростная откачка нервной энергии вам знакома?
   - Да.
   - Боюсь, что здесь будет комплексное вредоносное воздействие. И одной скоростной откачкой эти мстители не ограничатся.
   - Мстители? Кому и за что? - заинтересовался Борис.
   - Они не глупы и видят, что вокруг них сжимается кольцо, преодолеть которое им не под силу. Если вы вытащите Илону - рухнет связующее звено между ними и паствой. И Илону они будут держать до последнего. И будут мстить прежде всего ей, поскольку через неё вы вышли на них.
   - Я им её не отдам. - повторил Борис.
   - Знаю. Поэтому четыре варианта проведения операции уже готовы. Мы готовы ко всему - от самого мягкого до самого жёсткого варианта. Но нам хотелось бы обойтись максимум средним по жесткости.
   - И мне тоже.
   - Так что завтра в десять утра вы должны быть на Литвиновской двенадцать. На Театральной три вы встретитесь словно случайно с Илоной. Это будет примерно в половине двенадцатого. В полдень вы будете на Жилянской сорок восемь - это тот самый культурный центр. В двенадцать пятнадцать - ваша встреча с Магдой и её супругом. Разговор с ними будет тяжёлым и длительным, но вы, Борис, должны выдержать. В три часа - общее молельное собрание, которое продлится как минимум до шести. В шесть ноль пять - час Че - мы берём всех, кого только найдём в этом зале. Извините, Борис, но вам также придётся, возможно, намять бока. Предполагаем тяжёлый и затяжной штурм и мощное психологическое противодействие. Так что "Кобра" будет в полном боевом облачении. Ясно?
   - Да. А что там на Литвиновской двенадцать? Я видел там только склад бытовой техники.
   - Во-во. Это отправная точка вашей прогулки. Гулять будете по торговым центрам и площадкам, ничего не брать, просто смотреть. Можете взять пару- тройку безделушек для кармана. Но идти вы будете в ходе прогулки всё равно в направлении улицы Театральной, дом три. Это просто здание юридического центра, ничего особенного. Полчаса пешком оттуда - и вы в культурном центре. Все это время вас будут контролировать и охранять наши люди. Дальше всё может пойти шиворот-навыворот, но мы готовы и к такому варианту. Центр будет изначально блокирован по схеме "Сфера". Знакомо?
   - Да. Значит дальше - шесть часов...
   - Именно. Шесть часов высшего напряжения для вас, Борис. И для нас. Расшифроваться там вы не можете ни под каким видом и ни при каких обстоятельствах. Расшифровка в любой форме возможна только после штурма и его завершения. Ясно?
   - Да.
   - Это все. Дальнейшее - на ваше усмотрение. Сегодня отдыхайте и обдумывайте всё, что только можно. Готовьтесь. До встречи.
   - Хорошо. До встречи. - Борис покинул машину и продолжил пробежку.
  
   Целый день Борис продолжал вести образ жизни архипримерного отдыхающего. Он даже сделал несколько малозначительных и совершенно безобидных глупостей, чтобы его линия поведения не выглядела слишком рафинированной. Но внутри он медленно собирался в туго взведенную пружину, почувствовать мощь и силу которой не могли те, кто не относился к числу сотрудников АПБ. Вечером Борис лег непривычно рано - в восемь и уже в шесть часов мелодичный сигнал наручных часов пробудил его и заставил встать с постели. Умывшись и переодевшись, Борис посмотрел на себя в зеркало и понял, что он готов к битве как никогда. Теперь предстояло натянуть на себя двойной психологический кокон и ничем не нарушить личину добропорядочного отдыхающего юнца.
   После завтрака, съеденного в круглосуточно работавшем ресторане Центра, Борис критическим взглядом окинул себя в зеркальном отражении и направился к КПП. В восемь утра он уже входил на территорию музейной усадьбы одного известного врача - терапевта, прогулялся по обоим этажам главного здания, по парку и саду, постоял у восьмисотлетней сосны, высаженной по преданию руками хозяина усадьбы и проголосовав, остановил пассбус, шедший на окружную дорогу. В половине десятого он уже был на пути к Литвиновской двенадцать. Торговые ряды поглотили его внимание целиком и полностью. Наконец у одного из прилавков с пищевыми добавками он увидел Илону. Она также увидела его.
   - Плохо в центре кормят, если ты пришёл сюда. - сказала Илона.
   - Возможно. Я просто пришёл посмотреть, какой тут ассортимент. - Борис понял, что всё пошло не так, как надо с самого начала - ведь встретиться с Илоной он должен был не здесь, а совершенно в другом месте.
   - Что либо брать будешь?
   - Ага. Вот эти пять тубусиков и эти два пакетика.
   - Неплохо. Разбираешься.
   - Стараюсь, Илона.
   - Тогда пройдём по рядам ещё раз вместе.
   - Пройдём.
   - Кстати, Магда хочет тебя видеть.
   - Зачем?
   - Просто пообщаться. Её муж также изьявил желание побеседовать с тобой.
   - Что - то слишком быстро. - недовольно протянул Борис.
   - Что поделаешь, Боря, ты - слишком заметная личность для нашей бедной впечатлениями атмосферы Тямницы.
   - Не знаю, не знаю. И о чём они хотят со мной поговорить?
   - О многом, Боря, о многом.
   - Ладно, когда?
   - В двенадцать пятнадцать. До этого времени мы свободны.
   - Хорошо. - внешне безучастно согласился Борис, удивившись, насколько российская АПБ всё чётко просчитала. - Прогуляемся по рядам?
   - Прогуляемся. Я ещё не всё нужное взяла.
   - Идем.
   План был нарушен в очередной раз - прямо из рядов Илона потащила Бориса на пассбус, уходивший к самой окраине, потом они долго плутали среди полузаброшенных домов частного сектора и наконец вышли к зданию культурного центра. Народу здесь было намного больше, чем Борису удалось встретить на пути от конечной пассбуса до здания центра. Илона решительно потащила Бориса за собой, но он успел взглянуть на часы - было ровно двенадцать десять.
   В небольшой комнате сидели мужчина и женщина. Когда вошёл Борис, женщина знаком приказала Илоне уйти, та поклонилась и исчезла. Мужчина знаком приказал Борису садиться на одиноко стоявший посреди комнаты стул.
   Дальнейший разговор не принёс никаких ожидавшихся руководителями секты результатов - Борис старательно играл роль простого юноши, который ни слыхом ни духом не знал ни о каких сектах или иных полулегальных и нелегальных молельных собраниях. И никакие усилия обоих руководителей секты не могли заставить его отступить от данного сценария хотя бы на половину микрона.
   В бесплодных препирательствах прошли три часа. Вошедшая послушница сказала, что "верные" уже собрались в зале и ждут.
   - Илона с ними? - спросил мужчина
   - Да. - ответила послушница.
   - Хорошо. - сказала Магда. - Вы пойдёте с нами, Борис. Вам это будет полезно увидеть.
   - Хорошо. - согласился Иванов.
   В зале во время моления не происходило ничего из того, что не было бы известно Борису заранее из спецкурсов программы подготовки Академии. Но он продолжал старательно играть роль неумного экскурсанта. Он знал и чувствовал, что малейшее отступление от этой роли приведет к молниеносной расшифровке и теперь понял, что имел в виду сержант, когда говорил о невероятной трудности выстоять эти шесть часов.
   Наконец, когда психологическое напряжение паствы и руководства секты было готово прорваться страшным воплем, означающим конец моления, в погружённом на протяжении всего действа в полумрак зале вспыхнул яркий свет и вдоль стен внезапно выстроились десантники в изолирующих комбинезонах. Парализованные их внезапным появлением прихожане в немом испуге смотрели, как пятеро офицеров приближаются к возвышению, на котором стояли Магда, её муж и Илона.
   В ту секунду, когда ближайший офицер протянул руку, чтобы схватить Магду, так словно что-то поняла и развернувшись, ударила Илону ребром ладони по шее. От удара девушка свалилась на пол. Магда попыталась было увернуться от приблизившихся к ней мужчин-офицеров, но появившиеся пять женщин-офицеров АПБ быстро и надёжно остудили её пыл, предоставив пятёрке офицеров разбираться с мужем главной сектантки. Остальные десантники занялись арестом присутствующих.
   К лежавшей навзничь Илоне уже спешили медики, но едва Борис сделал полшага по направлению к распростёртой на полу девушке, мужа Магды словно прорвало - он забился в объятиях десантников, пытаясь вырваться и добраться до Бориса. Он рычал одну и ту же фразу: "И ты, щенок, с ними, а не с нами!".
   Борис не обращал на него внимания, помогая медикам собирать иммобилизационные носилки - сектантка едва не перешибла гортань своей ближайшей сподвижнице и один из врачей даже заподозрил перелом шейных позвонков. К удивлению Бориса машина "Скорой" направилась не к одному из медицинских центров, а попетляв по улочкам, остановилась у ворот, за забором которого угадывались очертания хорошо знакомых Борису церкви и сестринского дома.
   - Сюда? - только и смог спросить Борис.
   - Да. Сёстры позаботятся о ней лучше всего. Среди них немало медиков и аппаратура тут соответствующая имеется.
   - А родители?
   - С ними поработают наши службы социальной защиты. Илона скоро очнётся и мы сделаем все, чтобы никакого переходного периода она не почувствовала. Вы же знаете, она не хочет возвращаться в светскую жизнь. Но теперь она - в безопасности и - не в миру. - ответил пожилой врач - полковник Сил Безопасности России.
   Тем временем ворота открылись и две пожилых монахини быстро внесли носилки внутрь сестринского дома. За ними последовали пятеро женщин - офицеров АПБ. Мужчины остались стоять у машины. Через час сотрудницы вернулись, коротко доложили полковнику результаты и тот знаком подозвал к себе Бориса.
   - Всё, Борис Александрович. Ваша миссия здесь закончена. Илона очнётся ещё не скоро - слишком сильный удар нанесла ей Магда и слишком много негативного ей пришлось перенести в этой секте. Теперь ей нужен покой и отдых. Сейчас придёт патрульная машина, я провожу вас в Центр и на вокзал.
   - Хорошо. - Борис уловил шелест подъезжавшего к запертым воротам лимузина, оглянулся на сестринский дом, на церквушку и медленно пошёл к выходу. Полковник последовал за ним. Через пятнадцать минут быстрая машина доставила Бориса к воротам Центра, он собрал свои вещи попрощался с Сергеем, и сдал литер в дежурную часть.
  
   Когда машина остановилась у перрона, полковник обернулся и сказал:
   - Я не хотел этого говорить там, Борис Александрович. Но дело такое: Илона считает вас основным виновником гибели секты и никогда в своей жизни вам этого не простит. Поэтому лучше вам никогда больше с ней не встречаться. Сестринское братство не выпустит её за ограду, а вы не должны никоим образом беспокоить сестёр в своей будущей жизни. Понятно? Только при этом условии сестры обязались мягко перевести Илону в свою среду. Она действительно теперь не сможет вернуться в светскую жизнь. Никогда. Речь идет о схиме, Борис Александрович. И Илона к этому подготовлена всей своей сектантской деятельностью. На норматив простой монахини, с которой вы могли бы изредка видеться, она уже выйти никогда не сможет. В том, что так и будет, не сомневается не только Академия, но и Служба Психологической Безопасности Региона. С этим согласны и члены Совета церквей Тямницы.
   Борис выслушал слова полковника АПБ молча и спокойно. Затем он встал, вытянул рюкзак из машины и кивнув полковнику и водителю, направился к вагону поезда, указанного в билете, переданном ему в дежурной части Центра. Оказавшись в кресле, Борис щёлкнул ремнями и щелчок запирающего механизма пряжки отсёк от него любую возможность вернуться в этот город и в это время, в котором была Илона: досектантская, сектантская или послесектантская. Он и сам не заметил, как в его сущности не осталось ничего от Илоны - никаких воспоминаний, никаких мыслей, никаких дум, никаких желаний.
  
   Вернувшись в Московск, Борис отметил в дежурной части своей школы своё возвращение и приступил к занятиям. О том, что он выполнял специальное задание, не узнал никто: Борис был по прежнему открыт для одноклассников и одноклассниц, для коллег по потоку и по школе, но за пределами круга знакомых он не давал возможности приблизиться к себе никому из девушек или женщин. В его душе и сердце поселилась пустота, которую он, Борис Иванов, пытался ежечасно и ежедневно заполнять изматывающей работой. Илона оказалась полностью вычеркнутой из его жизни, равно как и её родственники. Тямница перестала для него играть прежнюю притягательно-волнующую роль, стала рядовой точкой на карте Еврорегиона, висевшей в кабинете Бориса в его трёхкомнатном "квадрате".
  
   Ивановы. Выезд в Нижний Новгород
  
   - Всё, люди. Поезд прибудет вовремя, нам надо прибрать в купе и готовиться к выходу. Станислав Викторович не будет ждать нашу ораву больше получаса, его фирма сейчас переживает напряжённый период выпуска новой серии гравимобилей и извольте быть за пятнадцать минут упакованными и в полной боевой готовности. Для дам - дополнительные пять минут, за которые мы, мужчины, выгрузим на перрон все укладки и контейнеры. Ясненько, сыны мои?
   - Ясно, пап. - братья заторопились в свои купе.
   Экспресс "Криница - Нижний Новгород" слегка качнулся, замедляя ход и плавно затормозил. На перрон тотчас же высыпала разновозрастная толпа прибывших в купеческую столицу России. Подошли автоматические багажные тележки, люди быстро погрузили на их платформы свой багаж и толпа превратилась в чёткие группки, направлявшиеся к многочисленным пологим пандусам входа в вокзал. Семья Ивановых вышла в числе последних, братья погрузили многочисленные укладки на тележки и, пропустив вперед технику и женщин, пошли следом, оживленно обсуждая последние нижегородские новости.
   - Красота, ребята, скоро не только ездить, но и летать будем как птицы... - Сергей - семейный знаток транспорта не смог сдержать довольного возгласа...
   - Ага. Прямо сейчас и полетаем. - сказал Александр, указывая на колонну, состоявшую из представительского, пассажирского и грузового гравилётов, выстроившуюся у кромки пасспандуса. - наш дядя уже постарался поразить всех в самые сердца...
   - Красотища... Даже представительский есть. - отметил Петр.
   - Ну уж нет. Это - для дам, а мы полетим на простом. - негромко, но твёрдо отрезал Борис. Братья кивнули в знак согласия, нисколько не возмутившись суровостью старшего брата.
   - Здравствуйте, Станислав Викторович...- поздоровался Александр со своим дядей - главным конструктором автоконцерна "Волга". - Конфетки, а не машины.
   - Давайте за управление, Александр. Посмотрим, чему вы там в малой Космоакадемии научились за месяц практических занятий...- только что появившиеся российские гравитационные автомобили или гравилёты, как их уже привычно называли земляне, были сразу же приданы службам и частям Специального кольца планеты в первую очередь и курсанты малой Астроакадемии России за три месяца изучили в деталях материальную часть и правила пилотирования в штатных и нештатных ситуациях, после чего прошли месячный курс практических занятий на Говоровском полигоне Воздушных Сил России.
   - Доверяете?
   - Знаю, что не подведете.
   - Спасибо. - рука Александра нащупала рычаг управления. Братья запихнули в багажники свои укладки и расселись на заднем сиденье. - Мне стартовать первым?
   - Да. Мы пойдём во главе колонны. Взлёт. - сказал Станислав Викторович, пристёгиваясь к стоявшему рядом с креслом Александра ложементу. - Смелее.
   - Есть. - юноша плавно потянул рычаг на себя и машина с лёгким приятным едва слышным посвистом поднялась над поверхностью земли. - Разрешите исполнительный? - задал он привычный вопрос, как будто на месте дяди сидел инструктор-лётчик.
   - Разрешаю, командир. Вперёд. - ответил Станислав Викторович.
   - Есть. - сдержанно ответил Александр и машина начала подниматься вверх.
   Незабываемое чувство свободного полета на огромной высоте, скольжение, сопровождаемое только лёгким спокойным шелестом двигателей и еле слышным гудением приборного комплекса... Сквозь пластик кабины и в сферических экранах Александр видел два других гравилёта, следовавшие за его машиной.
   - Хорошо. Вам можно доверять такую машину, Александр, поздравляю. - сказал Станислав Викторович, приглядевшись к уверенным и скупым движениям племянника.
   - Спасибо. - юноша немного просиял, но потом скрыл радость за серьёзностью - машина подходила к новому магистральному эшелону.
   - А теперь, - Станислав Викторович не глядя в карту указал рукой направление. - в нашу автозаводскую гостиницу "Газель". На крышу, естественно. Оттуда колонна уйдёт в гараж. Вам уже приготовлены три наземные машины повышенной проходимости.
   - Турбаза? - заинтересованно проговорил Александр.
   - Возможно. Вот и "Газель", снижайтесь.
   - Есть.
   Посадив машину, Александр не торопился покидать пилотский ложемент. Эта новейшая машина ему определённо нравилась, она, казалось, унаследовала лучшие качества уже опробованных средним Ивановым первых серийных боевых и гражданских гравилётов. Впрочем, так оно и было - все данные о неполадках каждой машины сразу же поступали в Центр Конструкторских работ автоконцерна и новые машины шли с конвейера уже с необходимыми изменениями. Станислав Викторович не торопил с выходом, наблюдая, как семья Ивановых споро грузит на тележки багаж и направляется к капониру входа в этажи гостиницы.
   - Вижу, что понравилось. Приезжайте к нам в любое время на испытательные полёты. Думаю, сработаемся. - В обычных условиях взрослые люди, даже родственники употребляли в обращениях в основном "вы" вместо "ты", хотя для близких родственников давняя традиция делала послабления.
   - Спасибо, Станислав Викторович.
   - Идите. Мне ещё колонну направлять в гараж. Позже буду.
   - Вы один - такую ораву машин?
   - Они все сверхавтоматизированы. Пойдут за головной.
   - Вот это да!
   - Ай, ай, ай, командир. Привыкайте к земной высокой технологии, в космосе она ещё выше.
   - Привыкну, обязательно. Спасибо. - Александр вышел из салона на поверхность крыши. С лёгким шелестом гравилёт поднялся и завис за ограждением площадки. За ним почти одновременно поднялись остальные машины. Через несколько секунд колонна пропала из виду.
  
   Отдых в Нижнем состоялся на славу: семья Ивановых получила под Нижним Новгородом участок земли и основала там вторую резиденцию в дополнение к становящемуся маленьким особняку в старом городском центре шестнадцатимиллионного мегаполиса.
   Братья с увлечением работали вместе с профессиональными строителями, жарко обсуждали с проектировщиками и дизайнерами текущие проектные дополнения, предлагали и отстаивали идеи и задумки, знакомились со своими ровесниками из числа соседей. Девчата плотно занялись налаживанием отношений с жителями окрестных селений, а родители получили наконец возможность отдохнуть от молодёжного шума и гама в старом особняке, приезжая на строительство только на выходные.
   По вечерам часть братьев и сестёр Александра и часто - он сам возвращались в старый особняк, а наутро на отцовском "Соболе" они прибывали на строительную площадку. Особняк рос не по дням, а по часам.
   - Ну-с, господин министр Службы Безопасности. - шутливо обратился к старшему брату Александр. - как вам ваш новый кабинет?
   - Не хуже, чем у моего начальника курса. - довольно парировал Борис,- только ты пореже величай меня министром. Я ещё не достиг столь высокого общественного положения.
   - Постараюсь. Не накручивай, обязательно достигнешь, Боря. Не пускай только в новый кабинет Ирину с Валентиной, а то скоро в джунглях или в тайге будешь версии отрабатывать... Они из твоего кабинета большущий климатрон сделают... Пикнуть не успеешь...
   - Хорошо.
  
   Михаил Лосев
  
   - Михаил, ты когда нибудь оторвёшься от экранов? - недовольный голос матери прозвучал в динамике межкомнатной связи. Юноша поднял глаза и включил телевидение. Он хотел, чтобы мама сама увидела результаты и ход его работы.
   - Мам, мне нужно закончить статью. Иначе я просто не могу... - он указал на разложенные на рабочем столе многочисленные диски и кристаллы, а также принтерные пластиковые распечатки. - Ты же видишь, работа в самом разгаре...
   - Ты уже говорил это неделю назад... И до сих пор - одна и та же огромная восьмиполосная статья... Все совершенствуешь и совершенствуешь. Сколько можно...
   - Мам, ты же знаешь, что это - не школьная газета и не газета небоскрёба, а газета регионального значения - "Новости Московска". Требования там намного жёстче. И если я буду ошибаться, то выше небоскрёбной и школьной мне - не подняться. А я твёрдо решил подняться выше. Хоть я и во втором классе и только перешел в третий, но работать мне надо уже сейчас на взрослом, а не на детском уровне.
   - Одобряю, но - время обеда, скоро придёт отец, сестры и братья. Ты же не можешь каждый субботний день играть отшельника по полной программе... В конце концов есть семья, есть мы... А газета и так газета. C тобой она, без сомнения, будет краше и полнее, и всё же...
   - Не буду, мам. Только...
   - Ну уж нет... Ежесуботне ты говоришь это "только", после чего исчезаешь и до самого позднего вечера пребываешь бог знает где. Пора кончать эту практику...
   - Не могу, мам. Ты же понимаешь - информационная насыщенность должна стать моей родной стихией.
   - Да?! - мать удивленно посмотрела на сына. - Вижу, что ты в десантников в младенчестве не наигрался, а теперь хочешь десантными методами в информационном океане побултыхаться?
   - Нет, мам, научными. - уточнил Михаил. - Не волнуйся. Мне надо в Российский центр планетной информации к четырём вечера попасть. Я едва успеваю на пятнадцатичасовой монорельс. Надо набрать побольше профильной информации на десяток монографических статей, а это - дело не быстрое. Думаю быть к одиннадцати вечера дома. Не беспокойся.
   - Ладно. - голос матери заметно потеплел. - Десантничек. Иди сейчас на кухню и обедай, чтобы сэкономить время. А с братьями и сёстрами и отцом будешь потом за общим обедом только разговаривать. Лады?
   - Лады, мам. Момент! - юноша завершил строчку, вложил пластиковый лист в папку и скатился по лестнице вниз, в просторную столовую, где уже был накрыт стол. Тёплые струи сушилки обволокли его руки и Михаил уселся на свое место, перед пыхавшим паром борщом в глубокой тарелке. - Борщ - заглядение и, конечно, объедение!
  
   Лосевы. Дачный центр
  
   - Так. Михаил, ты, как старший, займешься семейной машиной. Выезжать к яхте всей машинерией как в прошлый раз - весьма накладно. Учтём горький опыт прошлого и решим проблему новейшими методами - Отец Михаила напутствовал сыновей в своем кабинете утром в пятницу. - Вы и так завершили обучение позавчера, день отдыха пошёл вам на пользу. Пора и поработать.
   - Конечно, пап, какой вопрос. - средний Валентин посмотрел на Михаила. - только пусть Мишка мне даст теперь диагностику.
   - Нет и нет. Михаилу ещё надо практиковаться, может быть, в будущем и тебе, Валька, придётся. А у Романа и Антона с Володей есть возражения?
   - Все законно, пап. Ты только второй раз даешь Мише диагностику проводить, а Валька пусть смотрит и учится. А там и мы подключимся. Так что - без проблем.
   - Лады. Наши дамы пройдутся по продовольственным центрам, возьмут провизию, так что постарайтесь, чтобы подвеска выдержала... Идите, сыны мои...
   - Лады, пап. - компания молодых людей вихрем вынеслась в лифтовый холл, нагруженная укладками с инструментом и аппаратурой. - Даёшь воду!!!
   - Потише, браты мои...- осадил не в меру расшалившихся младших Михаил. - Люди отдыхают, пятница же.
   - Бу сде, Мишок! А поехали на грузовом? - братья моментально стушевались, оглядываясь по сторонам в поисках тех, чей покой они могли потревожить,- Там места всем хватит!
   - Поехали.
  
   Плавание как всегда, удалось на славу. Но Михаил был сосредоточен и хмур, он почти не покидал кормовой каюты, в которой разложил на столах и развесил на стенах варианты статьи. Эта восьмиполосная работа требовала его всего - от её успеха зависело его продвижение во взрослую журналистику. Ни сёстры, ни братья так и не смогли расшевелить его на что-то большее, чем обычное времяпровождение.
   - Господин десантник не желает составить своим родным компанию на рыбалке? - Роман сунулся было в каюту к Михаилу, вспомнив, что оставлял там коробку со снастями.
   - Нет. Считай, что я на охране объекта. - Михаил не обидевшись на то, что младший брат употребил его семейное прозвище, поднял глаза от разложенных листков. - Статья продвигается, но пока что говорить об успехе рано. До встречи вечером.
   - До встречи, господин десантник. - Роман взял коробку и плотно прикрыл за собой дверь.
  
   Виктория Белова
  
   Украина. Благодатная земля видевшая всякое. Но главное богатство любой земли - её люди. И теперь, после веков Дисциплины, после Эры объединения Украина наконец смогла расцвести своим настоящим, радужным светом. Восстановив и укрепив связи со всеми странами Евразии, Украина не стала замыкаться на этом векторе и вскоре звёздные вектора, украшавшие карту Земли в главном зале Высшего общественного собрания Украины превратились из символа в реальность - Украина стала равной среди равных не на словах, а на деле.
   - Вiкта, батько хоче поговорити з тобою. Є проблема й ти як найстарша допоможешь нам її вирiшити? - мама Виктории, готовившая ужин, надавила клавишу покомнатной связи.
   - Так, мамо. - пятилетняя Виктория оторвалась от нянчания младших сестер и братьев в большой детской. - Батько вже прийшов?
   - Так, прийшов. Й чекає на тебе.
   - Добре. Доглянь, мамо, молодших, я - до батька. - Виктория включила покомнатное телевидение, чтобы мама могла видеть детскую во всех деталях. - Система працює.
   - Добре, я все бачу. Йди.
   - Так.
   Виктория выскользнула из детской и через минуту уже прикрывала за собой дверь отцовского кабинета.
   - Пап. Я пришла. - Виктория подошла к отцу, склонившемуся над рабочим столом. Его стилус привычно летал над пластиковым экраном.
   - Вита, садись.
   - А почему не Викта? - Виктория улыбнулась. Хотя знаю...
   - Нет, не знаешь. На кого же мне опереться, как не на своего первенца, самую старшую среди моих детей? Есть небольшой вопрос, который ты можешь нам помочь разрулить сравнительно безопасно. Присядь рядом. - отец пододвинул ещё одно рабочее кресло.
   Виктория села, заинтересованно поглядывая на отца. Разговор намечался долгим.
   - Дело в том, дочка, что мне предложили работу в Российском Астрофлоте. И, соответственно, предложили переехать в Россию.
   - А город? Россия, папа, большая. И всегда была по размерам больше Украины.
   - Город? Московск. Уточнения-развёртка нужны?
   - Нет, па. Знаю. Читала недавно. И что нам там светит?
   - Все блага цивилизации, дочка. Ты же знаешь, Российский Астрофлот давний партнёр Украинского Астрофлота. Там полный интернационал. И никто мне не предлагает рвать все связи с Украиной. Да я бы на это и не пошёл. Кстати, эта квартира всё равно остаётся за нами.
   - Знаю, па, читала Закон... - Виктория обдумывала предложение, сделанное отцу. - И в чём моя роль?
   - Как ты скажешь, сможешь помочь?
   - Ты предлагаешь мне пойти в первый класс в российской школе?
   - И это тоже. Но главное, ты, как старшая, сможешь доступно объяснить всё, что связано с переездом, нашим младшим.
   - А когда?
   - Ну, через полмесяца, не раньше. Перевод никогда не был быстрым делом.
   - И эта квартира остается за нашей семьей? Точно?
   - Да, можешь считать, что она фактически родительская. Ты же здесь родилась, в Киеве. Здесь, в этой квартире выросла. Так что она действительно родительская.
   - А что в Московске?
   - Квартира двухуровневая, двенадцать комнат. На две больше, чем эта. Тем более - дом с очень гибкой планировкой. А главное - школа очень близко. И детский сад там очень хороший. Думаю, твои братья и сестры будут довольны.
   - Угу. А если я скажу, что о переезде я догадывалась?
   - Восприму это как нормальное явление. Ты же у нас всегда отличалась проницательностью. Так что тут ничего нет особого. А младшие тоже уже догадались, знаю. Увы, на нашей планете в обществе мало что можно скрыть. Больше придётся объяснять мотивы и причины.
   - Хорошо, пап. Так, если я правильно поняла, то через две недели...
   - И три дня, доча. Вижу, ты уже "легла на боевой курс".
   - Немного есть. Значит, через две недели и три дня мы все сможем сказать, что теперь живём в России. Но и Украина тоже наша. Хорошо. Я пойду, пап, поразмыслю.
   - Ладно. - отец вернулся к прерванной работе, а Виктория тихо прикрыла дверь кабинета.
  
   Так и случилось. Виктория популярно пояснила каждой из своих младших сестёр и всем своим братьям, что они теперь смогут жить в двух странах и спокойно восприняла разную реакцию на сообщённую новость. Тем не менее, маховик закрутился и через две недели семья Беловых уже поднималась по пологому пандусу Центрального железнодорожного вокзала Киева ко второму пути для поездов дальнего следования.
   Синий состав со стрелами и знаками Российских железных дорог уже принимал пассажиров - по традиции международные поезда осуществляли посадку пассажиров в течение получаса до времени отбытия. Виктория как самая старшая протянула проводнице бланки билетов, та, просмотрев их, утвердительно кивнула и отец помог Виктории войти в вагон. Разместились в двух купе, погрузили сумки и рюкзаки в багажный отсек вагона.
   Виктория, поглядывая на игравших младших, устроилась за откидным столиком и раскрыла ноутбук. Взглянув на часы, она отметила, что до отхода ещё двадцать минут. Отметив, что родители уже вошли в своё купе, Виктория вызвала на экран информацию, которую собрала по Всемирной сети информации по Московску и области. Надо было уточнить немало моментов - Виктория не желала "вскочити в халепу" и потому, при любой мыслимой возможности сначала собирала всю возможную информацию, обрабатывала её и только потом действовала.
   - Пап, ты чего? Решил меня в науку двинуть? - Виктория оторвалась от сиявшего радугой дисплея ноутбука и посмотрела на вошедшего в просторное купе отца. - Школа-то - с научным профилем подготовки.
   - Есть возражения, Викта?
   - В общем нет, но - несколько неожиданно. Ты полагаешь, я это потяну?
   - Потянешь. В детском саду за тобой уже закрепилось прозвище "всезнайка".
   - Хорошо, что не "зубрила".
   - Ну, доча. - отец присел рядом на мягкую полку. - Во-первых, зубрить - не значит понимать. А ты стремишься всегда понять. А понимание часто является синонимом знания. И его основой.
   - Понять, значит принять?
   - И это тоже доча. - отец подсадил к себе на колени младших сестер и стал рассматривать их рисунки. - Так что ты действительно вполне тянешь на "всезнайку" и ни в коем случае на "зубрилу". Ты просто впечатываешь в свою память всю нужную информацию на максимуме деталей, доча. Я даже не всегда понимаю, как ты можешь укладывать в себя такие объёмы.
   - Ну, пап. Это всего лишь работа подсознания.
   - Ага. Ну, что, поднимемся на второй этаж?
   - В полном составе, папа. В полном составе.
   - Тогда собирай младших, а я - за мамой.
   - Хорошо.
   До отхода оставалось ещё несколько минут и Беловы все вместе поднялись по пандусу на второй этаж, где была устроена туристская обзорная площадка с огромными окнами. Людей здесь было немного. Виктория уцепилась за поручень, пересчитала взглядом младших, встретилась взглядом с отцом и матерью и стала смотреть за окно. Поезд плавно, почти незаметно тронулся с места, но скорость набирать не спешил.
   Включилась трансляция, зазвучала "Песня о Днепре", мелодия которой десятилетиями отмечала отъезд поездов из Украины в другие страны. Виктория смотрела на проплывавшие за окном знакомые до мелочей пейзажи и старалась не заплакать, краем глаза наблюдая за притихшими младшими. Отец и мать стояли у соседнего окна обнявшись и тоже смотрели на хорошо знакомые кварталы и парки Киева, где прожили столько лет.
   Мелодия стихла, поезд пошёл быстрее, но никто из Беловых не поспешил вниз. Виктория достояла до момента, когда за окном появился и исчез знак "Київ" с традиционным "Ласкаво просимо". Только после этого она тихо отвернулась от окна, взяла за руки младших и пошла следом за родителями вниз.
   В купе она снова открыла ноутбук, успевая отвечать на водопад вопросов младших сестёр. Братья ухватились за второй ноутбук и что-то читали с его экрана, обмениваясь короткими репликами и изредка бесцеремонно тыча пальцами в экран дисплея. Поезд набрал обычную скорость в сто двадцать километров в час и пейзаж за окном всё чаще сливался в разноцветную массу. Прочитав всю доступную информацию о школе, Виктория вызвала на дисплей карту микрорайона, где ей теперь предстояло обитать и стала поквадратно знакомиться с окружающими её новое жилище "достопримечательностями".
  
   Квартира ей понравилась. Теперь у неё, как у первенца, была своя собственная отдельная комната. Раньше она жила в одной комнате с сёстрами. Как было заведено в семье Беловых, никто обычно не входил в личные комнаты членов семьи без стука, даже если по межкомнатной связи была достигнута договорённость о встрече.
   Быстро устроившись в своем новом просторном обиталище, Виктория стала помогать распаковывать контейнеры, прибывшие с грузовым железнодорожным составом и доставленные службой грузовых автотранспортных перевозок России прямо к шестнадцатиэтажной башне, где теперь жила семья Беловых. Четыре часа ушло на то, чтобы используя три грузовых лифта перебросить всё содержимое контейнеров в периметр новой квартиры. Наконец, закрыв широченную главную входную дверь, Беловы смогли спокойно позавтракать.
   Убирая посуду в утилизатор и моечную машину, Виктория быстро и плотно ознакомилась с убранством кухни и нашла, что эта кухня "упакована" намного "круче", чем та, что осталась теперь в родительской киевской квартире. Любившая поколдовать над рецептурой блюд, Виктория оценила оснащённость кухни на пять баллов и вернулась в свою комнату, намереваясь прилечь и почитать очередную книгу.
  
   - Ну, как, Вита. Не устала? - вошел отец, как всегда постучавший по притолке полуоткрытой двери.
   - Нет, па. - Виктория оторвалась от чтения и посмотрела сканирующим взглядом на отца.
   - Есть возможность получить дачу. На выбор дают пять участков в разных дачных центрах. Поможешь выбрать?
   - Ага, па. Сбрось информацию в мой ноут, пожалуйста. Мама в курсе?
   - Конечно. Стал бы я это скрывать от неё. Ты как, предпочтёшь подождать строительства по нашему проекту или?
   - Па, можно я сначала прочитаю свои пятьдесят страниц и потом займусь решением этого вопроса? - Виктория подняла глаза на отца, сидевшего за её рабочим, теперь уже взрослым столом. - Или это срочно?
   - Нет. Информация в твоем ноуте. Подождёт. Без проблем, доча.
   - А где младшие, что-то их не слышно?
   - Ушли во двор. Как ты любишь выражаться: "налаживать взаимоотношения" с местным населением.
   - Мне, кстати, тоже придётся этим заняться. Но уже после обеда. Хочу почитать, обработать информацию по дачам и немного подремать. До обеда. Это не усталость, па. Это просто желание дать мозгу возможность подключить подсознание к обработке вала впечатлений.
   - Хорошо. - Отец встал, погладил старшую дочь по голове и вышел, притворив за собой дверь. Виктория упёрлась взглядом в строчки и окружающий мир сузился до размеров кровати.
  
   Как она и хотела, прочитав полсотни страниц очередной старинной книги, Виктория пододвинула к себе раскрытый ноут и вызвала на дисплей информацию о дачных центрах и их свободных участках. Родители отметили только предлагаемые участки, но свои знаки выбора не проставили. Виктория знала, что на план-картах в их ноутах эти знаки уже стоят, просто отец и мать в очередной раз предоставили своей старшей дочери и первенцу решать в режиме "без давления".
   Прочитав объёмные тексты и просмотрев таблицы и схемы с иллюстрациями, Виктория отметила, отранжировав, несколько участков, которые ей понравились и несколько проектов, которые посчитала привлекательными и приемлемыми. Нажав клавишу "ввод" и отправив информацию в ноуты родителей, она отложила сложенный ноутбук в сторону и вытянулась на полумягком ложе, расслабляя тело и давая возможность мозгу ввести её в состояние дремоты.
  
   Мелодичный тихий сигнал пробудил Викторию через несколько часов. На часах было четырнадцать ноль-ноль, время обеда. В комнату постучалась и вошла её сестра Оксана, которая была младше Виктории всего на год.
   - Вика, обедать будешь? - она привычно уселась рядом с продолжавшей расслабленно лежать навзничь Викторией. - А то пропустишь первый обед на новом месте. Или сказать, что ты спишь?
   - Нет, Ксана. Идём. - Виктория поднялась, посмотрелась в высокое - от пола до потолка - зеркало и потянула сестру за собой. - Идём, негоже опаздывать.
   После обеда Виктория переоделась в выходное непарадное платье и выскользнула за дверь. Выглянувший во входной холл отец понимающе кивнул - дочь выполняет то, о чем говорила - пошла "налаживать взаимоотношения".
   Домой Виктория вернулась только к девяти вечера. В её комнате Викторию ждал поздний ужин, младшие уже разошлись по своим комнатам, родители в главном холле смотрели местные выпуски новостей.
   - Мам, спасибо, я поела. - Виктория неслышно вошла в полутёмный главный холл и остановилась рядом с креслом, в котором восседала её мать. - Посуду я убрала, не беспокойся. - она поймала взглядом кивок головы и одобрительный взгляд матери и повернулась к отцу.
   - Ну, как, Вика, посольство открыто? - отец переключил каналы и на огромном экране сменилась картинка. Звук плавно убавился.
   - Открыто, открыто, па. Столько новых знакомых - едва успевала запоминать кто есть кто и откуда. Как ты и говорил, полный интернационал. Но мне это разнообразие нравится.
   - Познакомишь?
   - Обязательно, па. Здесь приняты взаимные визиты, а уж о взаимопомощи я и не говорю - любую проблему соседа учуют за версту. И постараются решить даже раньше того же самого соседа. Так что новых знакомых у меня предостаточно. Кстати, когда у нас первый день открытых дверей? - улыбаясь, спросила Виктория.
   - Когда скажешь, Викта. - Отец отложил пульт в сторону. - У тебя теперь своя отдельная комната, так что сама решай, кого и когда приглашать. А мы всем твоим гостям будем рады. Традиция.
   - Традиция. - эхом отозвалась Виктория. - Спасибо, пап. Я пойду спать.
   - Давай, а то шесть часов отсутствовала дома. Надо после представительских и протокольных процедур и функций отдохнуть по полной программе. - отец обнял подошедшую дочь. - Спокойной ночи, Викта.
   - Спокойной ночи, па. На добранiч, мамо. - Виктория обняла мать и вышла из холла.
   Так началась жизнь Виктории Беловой на новом месте.
  
   Через день она вместе со всеми братьями и сёстрами и обоими родителями пришла в местный дворец торжеств, где ей вручили официальное свидетельство принадлежности к жителям России, а также свидетельство жителя Московска. Такие же свидетельства получили все её братья и сёстры. Родители получили эти документы раньше - ещё в Киеве, в посольстве России.
   Виктории понравилось, что в России никто не считает детей какими-то недееспособными и не стоящими общественного внимания людьми. Такого унижения, конечно, не было и в Украине, но старшей Беловой было приятно убедиться на практике в том, что и в огромной России человек ныне никогда не оставался вне мягкого, но очень пристального внимания общества.
  
   Она не стала рассказывать родителям, как провела те шесть часов в первый день. Конечно же, она сначала внимательно изучила окрестности шестнадцатиэтажки. Появление новенькой аборигены отметили сразу, но никто из них своё общество ей не навязывал. Она свободно прошлась по всей шестнадцатиэтажке, поднялась на крышу и на чердак, спустилась в подвал и в гараж. Затем, во дворе изучила площадки для игр и для занятий на открытом воздухе. Ей понравилось, что огромная шестнадцатиэтажка имеет пусть небольшой по размерам, но свой двор, защищённый художественно оформленной оградой.
   Затем она прошлась по прилегающим улицам. Чистота и порядок, царившие там, ей очень понравились. Люди, пусть даже и спешившие по своим делам, имели все возможности идти быстрым шагом, а люди, которые хотели остановиться, не останавливались где попало, а отходили на тротуарную обочину, туда, где во множестве стояли скамейки и лавочки, где были красивые павильоны остановок общественного транспорта, где было много ваз с цветами и привычных цилиндрических вазонов с деревьями, дававших достаточную тень.
   Естественно, как старшая дочь, Виктория сразу же ознакомилась с ближайшими продовольственными и промтоварными центрами, не забыв также заглянуть и в культурные. Ассортимент товаров и продуктов ей очень понравился, но ещё больше понравилось удобство полок и прилавков, которые позволяли пользоваться ими даже маленьким детям. К культурным центрам она решила вернуться позднее для более плотного знакомства.
  
   Следующим пунктом её программы стала школа, которая, как и сказал отец, обладала одной важной особенностью - чисто научным профилем подготовки. И тут её поджидали сюрпризы. Дальше контрольно-пропускного пункта её не пустили. Виктория, конечно же, показала свои теперь уже российские документы старшим школьникам, дежурившим в этот день на "периметре", те сверились со своей базой данных и сообщили, что она уже записана здесь в первый "подготовительный" класс, но поскольку сейчас ещё идут занятия, до вступительного месяца - августа - было ещё достаточно далеко и новичков не будут пропускать в периметр.
   Сообщённую информацию Виктория восприняла спокойно, но ей понравилось, что школьников столь надёжно ограждают от влияний Большого Мира. В Украине тоже были такие школы, но там они до сих пор упорно считались предназначенными для элиты. А в России, как рассказали ей старшеклассники, предложившие не только поговорить, но и при разговоре обязательно вдоволь выпить горячего ароматного чаю со свежими бубликами и баранками, в городах подобных Московску, в таких школах училось большинство детей.
   Невозможность попасть на территорию школьного комплекса дежурные компенсировали, скачав на мини-ноут Виктории шесть больших документальных фильмов о школе и её преподавателях и выпускниках.
   Выйдя из здания главного КПП, Виктория направилась в ближайший сквер, где, усевшись на лавочке, ознакомилась бегло с трейлерами фильмов. И только после этого она, наскоро перекусив в одном из многочисленных кафе, вернулась во двор своей шестнадцатиэтажки.
   Поскольку время было уже достаточно позднее, детей во дворе было намного больше. Те ребята и девочки, которые видели Викторию выходившей из дома, уже рассказали своим недавно вышедшим гулять товарищам о новенькой и когда Виктория приблизилась к детской площадке, её обступили.
   Всей компанией дети направились в зелёный уголок, где сели прямо на траву в тени кустов и деревьев. Виктория подробно рассказала о себе и своей семье, о том, почему она переехала жить в Россию и о своих планах. Многие уже знали, что она будет учиться в "научной" школе и к этому факту все отнеслись спокойно.
   Виктория отметила, что её новым приятелям понравилось, насколько совершенно свободно она, украинка по рождению, владеет русским языком, причём даже в сугубо специальных деталях. Несколько ребят и девочек тоже оказались украинцами по рождению, взяв над новенькой ненасильственное шефство.
   После "вступительного слова" Викторию кратко ввели в "курс дела", показав те уголки двора, куда Виктория ещё не успела зайти, хотя многие из них видела с крыши шестнадцатиэтажки. И в подвале и на крыше и на чердаке у детей оказались зарезервированными чисто их детские уголки. Все взрослые жители многоэтажки об этих уголках знали - они были достаточно безопасны.
   Среди добровольных экскурсоводов девочки не превалировали - очень многие места и закоулки закономерно лучше знали мальчики. Девочки больше напитывали новенькую словесной информацией, хотя и о наглядности не забывали.
   Виктория, попросив небольшую паузу, включила свой мини-ноут и показала несколько заготовленных фильмов об Украине, Киеве и своём детском саду и своих друзьях и подругах. Ценность таких фильмов была в том, что их снимала сама Виктория на протяжении тех самых предотъездных двух недель.
   Через полтора часа закономерный холодок исчез и Виктория ощутила себя среди своих. Обменявшись с новенькой адресами и номерами систем связи, дети вернулись на площадку, а Виктория, удовлетворённая и обрадованная, нажала клавишу малого мгновенника, который быстро доставил её к дверям квартиры.
  
   Майская прохлада сменилась июньской жарой. Виктория командовала оравой младших братьев и сестер, помогала матери по хозяйству и не забывала экскаваторными методами черпать информацию. Её стационарный комнатный ноут едва успевал принимать всё более объёмные порции данных. Мини-ноут, с которым Виктория не расставалась за пределами квартиры, уже пережил несколько существенных модернизаций. Во дворе все дети её уже давно считали своей "в доску" и горе было тому чужаку или той чужачке, которые бы позволили себе усомниться в качествах и способностях "Виты". Так её звали теперь все дети - обитатели шестнадцатиэтажки. Жизнерадостная и компанейская Виктория, тем не менее чётко поставила себя как человека, способного уделять достаточное внимание и достаточное время не только обществу, но и себе самой. К этому её друзья и подруги отнеслись спокойно.
  
   - Викта, ты отмечала проекты дач. Как смотришь, чтобы оценить окончательные варианты. - отец нашел её в окружении экранов и виртуальных клавиатур в "научном" уголке комнаты.
   - Па, конечно. Только вот закончу небольшую заметку по неделе психологии.
   - Нет вопросов, доча. - отец оставил на столе флеш-диск с данными и вышел.
   Виктория дописала несколько абзацев и вставила диск в накопитель. Вариантов, конечно же, стало намного меньше и через пятнадцать минут Виктория уже перекачала исправленную информацию на компьютеры родителей.
   - Па, я перегнала информацию. Когда начинается строительство? - на этот раз Виктория включила покомнатное телевидение и, после титра допуска, на большом экране проявилось изображение кабинета отца.
   - Через десять дней. Вижу, ты отметила как запасной вариант прадедовскую дачу?
   - Да, пап. Меня она очень заинтересовала. Всё же она строилась в расчёте ни много ни мало - на мировую войну. А такие дачи сейчас и в России - большая-большая редкость. Проверяла, знаю.
   - Ничего, там живут сейчас весьма нормальные люди и дача сохраняется в неизменном варианте уже многие десятилетия. Так что со временем мы переберемся туда. Рад, что ты хочешь продолжения традиции.
   - О своём решении сообщишь? - спросила Виктория.
   - Конечно. Больше того - ты, вполне вероятно, будешь там обитать едва только закончат основной цикл предотъездных работ. Всё же два месяца до школы тебе надо подышать свежим воздухом, какой в городе ныне пусть и в небольшом, но в дефиците. Да и тебе просто надо немного вкусить и сельской жизни. Как, согласна?
   - Согласна. Младшие уже достаточно адаптировались.
   - Куда же им деваться при таком командире, как ты. Принудишь, заставишь, побудишь и добьёшься. Ладно, это я просто констатирую факт.
   - Понимаю, па. Ксана ещё не пришла со своего хора?
   - Нет. Её просто так не хотят отпускать. У неё обнаружился слишком заметный талант к пению, причем - сольному. Так что готовься, увидишь свою сестру на большом городском экране.
   - Ну, Ксана может. Я давно это знала. А Алла ещё не вернулась из очередного подземелья? Я что-то заметно волнуюсь, в четыре года лазать по таким тоннелям...
   - Нет, её наставник недавно сообщил мне, что она скоро вернётся. Там пока что всё без проблем. И она не одна, с группой и инструктором. Да и подземелья пока что достаточно приличные. Хотя Алла желает лазать по весьма проблемным подземкам. Как бы нам удержать пока её от этого, а?
   - Хорошо бы. А Светлана?
   - Ну, она как всегда мотается по рынкам в поисках чего-нибудь экзотически-полезного. Ты же её знаешь.
   - Знаю. Опять свою комнату превратит невесть во что.
   - Что поделать, домашней волшебнице следует поддерживать форму и постоянно тренироваться. - отец улыбнулся. - А каковы твои планы?
   - Ну, насчёт того, чтобы засунуть меня на два месяца на дачу - я в принципе не против, но вот относительно сегодняшнего и ближайших дней - я ещё правда не знаю что предпринять. Надо подумать.
   - Узнаешь. Тут вот я вижу к тебе целая делегация направляется. Твоих друзей по дому. Примешь?
   - Естественно. Дверь откроешь ты или мне?
   - Открывай сама и давай сама проход к себе. А я ещё поработаю над картами. Тут несколько райончиков образовалось - просто прелесть, насколько интересные и нестандартные.
   - Хорошо, па.
  
   И в самом деле, вскоре к Виктории пожаловали её главные подруги и друзья. Через четверть часа Виктория, наскоро собрав свой рюкзачок и захватив неизменный ноут, сказала отцу, что будет к девяти вечера дома и, вместе с гостями быстро погрузилась в пришедший на этаж мгновенник.
   В этот раз их путь лежал не в какое-нибудь увеселительное заведение или в детский центр. Её новые знакомые выбрали для себя место не слишком приспособленное для радости: спецмедцентр тяжёлых древних болезней. И потому едва только дети выгрузились из пассбуса на остановке далеко за пределами Московска, они вошли в ближайший центр снабжения и переоделись в крайне простую, прочную и хорошо защищённую одежду.
   Такие поездки для самой Виктории не были в новинку - год назад она ещё четырёхлетней девочкой со своими старыми приятелями по двору и по кварталу побывала в пяти таких украинских центрах. И это не была экскурсия - это было время познания. Как сказали бы в старину - познания оборотной стороны, изнанки жизни.
   Виктория, шагавшая среди своих друзей и подруг, думала о том, что ещё совсем, совсем недавно, несколько столетий тому назад, никто бы на ракетный выстрел не допустил пятилетнего ребенка в такие вот обители боли, скорби и горя. А сегодня она вместе с другими не такими уж и великовозрастными детьми спокойно идёт в центр, где именно эти неприятные вещи правят бал, будучи постоянно ущемляемы и контролируемы. И ещё Виктория вспомнила о том, как в века дисциплины жестоко расправлялись с теми людьми, которые считали, что дети не должны видеть страдания и боль, не должны знать, что такое смерть. Тогда замковая и орденская структура России делала свои очередные, не слишком уверенные шаги, тогда эта структура ещё была непонятной и не всеми сразу принимаемой. А теперь благодаря этой структуре и в России и в Украине и во многих других странах - не государствах, а именно странах - стало возможным многое, что раньше преследовалось и осуждалось только ради того, чтобы сделать из человека покорное, боящееся неприятностей существо.
  
   Возвращались из центра Виктория и её друзья помрачневшие, хмурые, сосредоточенные. Каждый думал о том, что ему пришлось увидеть, услышать, почувствовать. Виктория не стала козырять своим годичным опытом посещения таких вот "проблемных" мест - среди её друзей оказались и дети, которые уже два года - при том что их родители и любые другие родственники не имели никакого отношения к таким учреждениям - посещали такие центры. В пассбусе многие дети достали свои мини-ноуты, чтобы ещё раз систематизировать полученные знания. Виктория свой доставать не стала. Она одела тёмные очки, полоска которых скрыла её глаза от посторонних взглядов и откинулась на мягкую спинку, давая возможность подсознанию оперативно "дососать" информацию к размышлению.
   - А ведь были времена, когда такие центры объявлялись сомнительными с точки зрения необходимости. - тихо проговорил сидевший рядом с Викторией пятилетний Ричард.
   - Были, Рич. Были. - тихо ответила Виктория, стараясь не прерывать собственные размышления. - Но не будь ныне таких центров, мы были бы абсолютно беспомощны перед угрозой возвращения многих опаснейших заболеваний.
   - Вита, ты в школу когда идёшь? - Ричард не смотрел на Викторию, также скрыв свои глаза под чёрными очками. - Я иду в этом году. Мне как раз в августе шесть лет будет. Как всегда - только начинается.
   - А раньше, Рич, было время, когда в школу шли, когда шесть лет уже оказывались у человека позади. - Виктория наконец закончила отправлять в подсознание информацию, полученную в ходе посещения спецмедцентра. - И тогда ещё не у всех людей было достаточно сил и возможностей, а главное - готовности принять новые обязанности. Хорошо, что очень многих сегодня такая незавидная участь не ожидает. А на твой вопрос отвечу просто - я иду тоже в этом году. И день рождения у меня в середине июля. Пятнадцатого июля, если точно. В самую макушку лета, Рич. Так что в школу я попаду уже вполне совершеннолетней. - Виктория не стала говорить вслух, что понимает подтекст вопроса Ричарда. Она уже давно знала, что она ему нравится намного больше чем подруга.
   Для людей поколения, к которому принадлежали Виктория и Ричард не было ничего особенного в таком раннем интересе к вполне взрослым вещам. Любившая изучать древность и особенно - Тёмные века, Виктория постепенно отучила себя удивляться очень многим фактам и событиям.
   Через месяц Виктория отметила свой первый день рождения на новом месте. Гостей было столько, что пришлось проводить торжество не в квартире, а в просторном Зале торжеств, расположенном на "общественном" этаже дома.
   После дня рождения, на следующий день Виктория узнала, что прадедовская дача свободна. Это известие принёс ей отец, вернувшийся из офиса Астронавигационной службы пораньше.
   - Пап, действительно свободна? Мы действительно никого не обидели? Что ни говори, наше прибытие в Россию внесло определенную сумятицу в планы её прежних обитателей. - Виктория пристальным взглядом сканировала глаза отца, сидевшего за своим рабочим столом в просторном кабинете.
   - Внесло доча. Это ясно. Но они отнеслись к нашему возвращению с большим пониманием. Больше того - они ещё при вселении на дачу точно знали, что наследники моего деда живы и всегда могут заявить права.
   - А сами-то они куда переехали? - Виктория очень не любила своими действиями доставлять неудобства другим людям и отец хорошо знал эту настройку своей старшей дочери-первенца.
   - На свои дачи. Через полмесяца они получат новую дачу в дачном центре "Лигово". - сказал он успокаивающим тоном. Но Виктория не спешила расслабляться:
   - Это очень далеко от прежней дачи... Странно.
   - Может быть. Это их решение. Вполне возможно, они хотят, чтобы ничто не напоминало им о прежней жизни на столь древней даче.
   - Информацию уже загрузил в наш квартирный центр?
   - И тебе в первую очередь, доча. Иди, знакомься. Теперь она самая актуальная и точная. Дача под охраной, периметр закрыт, так что никаких эксцессов быть не должно.
   - Угу. Я пойду, пап. - Виктория поднялась с жестковатого стула, стоявшего у входа.
   - Иди. У меня ещё работа по уточнению расстановки навигационных буев безопасности.
   - Район ЭсДеПеЭл-шестнадцать-семьдесят?
   - Он самый, Вита. Уже учуяла проблемы?
   - Угу. Проблемы там всегда были. Буи только одна из них. И всё на тебя возложили решать?
   - Не все. Не один я работаю. Но часть из них - мои. Это точно.
   - Понимаю.- Виктория вышла. В своей комнате она притушила верхний свет и включила большой плоский экран, висевший на стене. Ноутбук пискнул и на экране проявилось яркое изображение. Виктория привычно отсекла от себя все звуковые, запаховые и световые раздражители, погрузившись в анализ представленной информации.
  
   Вскоре Виктория получила официальный вызов в школу, побывала на длительной, почти четырёхчасовой вступительной экскурсии, затем прошла стационарный недельный медицинский контроль в Школьном медицинском центре Московска.
  Внимание к своему здоровью давным давно превратилось для уроженцев Украины в обыкновение, граничащее с манией, тем более, если речь шла о здоровье женщины. Но едва попав в двухместную палату городского Школьного медицинского центра, Виктория поняла: то, что в Украине считалось манией, в России - нижайший стандарт. Её соседка тоже поступала в школу, но имевшую не научную, а техническую направленность. И она быстренько ввела свою новую сопалатницу в курс здешних обстоятельств и дел, указав, что для неё самой было большой проблемой пробиться в число учеников нулевого цикла именно технической школы.
  Виктория не удивилась, отметив у своей сестры по полу просто запредельную информированность в технических вопросах, но охотно поверила тому, что чего-чего, а сложности попадания девочки в "техническую" школу даже нулевой ступени по нынешним временам дело вполне обычное. И медицинский контроль для этого был избран самый въедливо-драконовский. Впрочем, для самой Виктории медицинский недельный контроль тоже не оказался лёгким: её виза в нулевой уровень научной школы предполагала возможность заниматься не только прикладной, но и большой и даже сверхбольшой дальней наукой - именно на таком ранге формулировки настояла сама Виктория на недавнем семейном совете, когда вопрос об уровне участия в науке ещё решался. И теперь Виктория была вынуждена стоически переносить все манипуляции и процедуры ради того, чтобы виза Медслужбы украшала её форматку с максимально высоким уровнем допуска.
   И своего она добилась. Виза действительно была максимально возможной - перед Викторией открывались двери первого уровня Научного корпуса России и Научного корпуса Украины. Большой Международный Научный договор, заключённый двадцать шесть лет тому назад между Россией и Украиной, чётко и структурированно закреплял положение о том, что уроженцы Украины получают приоритетное право даже обучаясь в российских учебных заведениях работать на реальных научных должностях и постах у себя на родине. И это обстоятельство Виктории очень нравилось.
  
   Сразу после выписки Виктория с головой окунулась в учебу. Её нулевой цикл - раньше называемый детсадовским не показался ей неинтересным и не заслуживающим внимания. Но пока что Виктория поставила себе задачу впитывать информацию и не форсировать собственное развитие, накапливая силы для броска. В её классе, насчитывавшем двадцать пять школьников, Виктория не стремилась пока занять лидерские позиции, но поставила себя так, что только она сама решала - принимать ли участие в очередном мероприятии или уклониться от такого участия.
   Все - и школьники, и педагоги - быстро уяснили, что Белову практически невозможно заставить изменить свое решение, но уж если Виктория бралась за дело - можно было быть абсолютно спокойным: всё будет реализовано с наивысшим уровнем результата.
   Параллельно с учебой в школе Виктория неожиданно для самой себя глубоко заинтересовалась работой отца. Астронавигация ей понравилась своей чёткостью, глубиной и важностью для очень многих людей. В её комнате очень скоро прочно прописался самый современный планетарий и часто вечерами Виктория на час-другой включала его, чтобы отметить на очередной звездной карте новую информацию.
   Ричард, её новый знакомый выразил желание учиться в параллельном с Викторией классе. Как он и говорил, он тоже стал учеником нулевого цикла, но затем быстро стал учеником первого, а затем и второго циклов. К подобным скоростям овладения школьными объемами знаний, умений и навыков школьники и педагоги уже давным давно относились спокойно: в этом действительно не было ничего особенного - школьная система Евразии позволяла получить полное школьное образование даже за месяц, было бы желание и стремление.
   К сожалению, Ричард не смог быть рядом с Викторией слишком долго - его родители были учёными-экспедиционниками и часто переезжали с места на место. Так что через полтора года Ричард вместе с родителями вынужден был покинуть Московск. Теперь он жил на Дальнем Востоке, где быстро стал учеником школы третьего цикла.
   Очень редко Виктория получала от него текстовые сообщения. Ещё реже писала сама. Но в глубине души она прекрасно знала, понимала и осознавала тот факт, что Ричард, этот смешной, несмелый и чрезмерно стеснительный мальчик, любит её. Возможно, впервые в своей жизни. Для Виктории он тоже стал первой любовью. Пусть платонической, но первой настоящей любовью. Сама Виктория понимала и то, что став старше, она сможет полюбить ещё сильнее и ещё глубже, но Ричарда она запомнит как свою самую первую, детскую, несмелую, но все же реальную, действительную любовь.
  
   - Виктория! Оторвись от звездной карты и вернись к земным делам! Отец пришёл с работы и хочет поговорить с тобой после обеда.
   - О чём, мам?
   - Ты говорила о желании поработать?
   - А что, есть варианты?
   - Есть. Оторвись, время обеда. Скоро сестры и братья пожалуют. Что они подумают о великой звездопроходчице? Совсем девушка голову от звёздочек потеряла, скоро звёздная корона потребуется... С учебы придёт, задания за несколько минут решит и сразу - к звёздам на свидание. А когда же с земными простыми людьми будет общаться - сие истории неведомо...
   - Все, что угодно, мам. Позднее только... Но, ладно. У меня в пять - сеанс связи с кольцом внеземных телескопов в Москве в Центре Астрономии. Надо сверить информацию. Монорельс в четыре.
   - Опять одна поедешь?
   - Да, пока одна. Вариантов на этот счёт у меня нет. - Виктория немного вынырнула из океана мыслей о координатах и особенностях исследуемой ею звездной системы и изобразила на лице лёгкое недовольство тем, что её, второклассницу, мама уже считает настолько взрослой, что не мыслит её жизни без общения с юношами. И её предположение в очередной раз подтвердилось:
   - Конечно, вариантов у тебя нет. - с долей легкой шутливой иронии заметила мама. - Тебе только очков на носу не хватает - а то бы вообще всех юношей отшивала как ударом инфразвука... И сейчас к тебе такой не каждый захочет подойти и просто познакомиться....
   - Мам, ты же знаешь, предпоследний год вступительного цикла... Мне действительно не до матримональных взаимоотношений. Ричард далеко, он в Дальневосточном центре тоннельных разработок... В школе третьего цикла. Он вполне подходит мне по многим параметрам, но... Но ты же знаешь, я не могу выйти замуж за него... Думаю, даже намного позже... Это слишком опасно и по многим соображениям - просто нежелательно персонально для меня. - недовольство Виктории стало слабеть и она поняла, что мама просто хочет оградить её от вполне возможных посягательств - несмотря на все усилия Службы Безопасности России на одиноких девочек и девушек продолжали совершаться покушения. Вот мама и не хотела отпускать старшую дочь одну без охраны.
   - Во-во. Ладно, марш обедать, а то на голодный желудок альфу с бетой спутаешь и улетишь туда, куда Макар телят не гонял...
   - Иду, мам. - Виктория с сожалением погасила планетарий и вышла сладко потягиваясь из своего погружённого в приятный полумрак кабинета. - Уф... А между звездочек спокойно и легко... Только метеоритики досаждают, да осколки, да поля... Ну да ладно... . - девушка спустилась вниз и села на свое место за просторным сервированным столом. Мать поставила перед ней тарелку с рассольником. - Красота и вкуснота, мам...
   - О вкусноте скажешь тогда, когда откушаешь, дочь моя.
   - Обязательно, мам.
  
   Беловы. Дачный центр. Выезд
  
   - Виктория, ты, как старшая, составь быстренько план закупок и раздай сёстрам. Оставь и мне порцию. - Мать вошла в кабинет старшей дочери в тот момент, когда та приводила в порядок сумку, разбираясь в её содержимом после финального учебного дня.
   - На столе, мам. Я вчера вечером все составила. - ответила девушка, доставая очередную укладку из своего весьма объемистого баула.
   - Молодец, мой метеорчик. - мама легко привлекла дочь к себе. - не зря тебя Навигационной Звездой называют...
   - Кто?...- вспыхнула Виктория.
   - Народ, вестимо. - спокойно ответила мама.
   - Не нравится мне это. Опять матримональщина. - с лёгким раздражением произнесла дочь.
   - Что попишешь, вы уже достаточно взрослые. - несколько извиняющимся тоном ответила женщина.
   - Сёстры где? - поинтересовалась Виктория отстраняясь от матери и возвращаясь к прерванному процессу разгрузки баула.
   - Ждут твоего приказа, Вика. - мама как всегда знала, что Виктории с её научной дисциплиной военная дисциплина тоже не чужда. Девушка подошла к столу, открыла одну из папок и подала находившиеся там листки пластика матери:
   - Раздай им. Листки именные и пусть сразу же отправляются. Среда - день семейных закупок в нашем районе. А братцы?
   - У семейной машины. В очередной раз разбирают её на запчасти. - усмехнулась мама.
   - Ладно. Я разберу сумку и пройдусь в зал, покручусь. - тоном автоинформцентра планирования сообщила дочь.
   - Опять... - мама была недовольна тем, что десятилетняя девочка изводит себя на снарядах больше положенного для безопасности в её возрасте. Но Виктория в этом была непреклонна.
   - Мама, мне нужно быть в отличной форме... Ведь я не собираюсь быть астрофлотской интеллигенткой - их вид и поле мне осточертели. Я хочу быть боевой единицей российского астрофлота и желательно - дальнего...
   - Тебе и звёзд мало...- с сожалением произнесла мать.
   - Нет. Не мало. Но я хочу быть с ними рядом. Рядом. Это - не в планетарии и - не на картах, это - другое. Это - реальность. - твёрдо сказала дочь.
   - Уж не на разведкорабли ли ты наметилась? Гиблое дело, Вика. Мужчин туда ещё берут через сто десять сит, а женщин...
   - А я - прорвусь. Через двести двадцать сит. И для этого я, как старшая, снимаю сегодня закупочный план с себя и передаю своим сестричкам. А вот и они... Оксана, вот тебе. - Вика отдала листок средней, отличавшейся от остальных младших статной фигурой сибирячки и длинной русой толстой косой. - А вот тебе, Алла. - первая младшая, черноглазая "бестия подземелий" двумя пальчиками подхватила листок и отпрыгнула по-кошачьи в сторону, освобождая место второй младшей - Светлане. - И тебе, Светик. А теперь, девочки, по коням! И чтоб к трём часам всё было в хранилищах! Братики закончат с машинерией к тому времени и мы просто не можем оказаться позади. Бегом - марш! - шуточная команда Виктории словно ветром вымела сестер из кабинета. - Всё. Теперь я смогу спокойно пойти покрутиться. Разрешишь?
   - Ладно, Викта. Иди.
   - Спасибо, мам. - девочка нежно поцеловала маму и выскочила из кабинета. Вскоре её шаги затихли во входном холле.
   Виктория действительно не лукавила - хотя она постоянно отдавала должное научным занятиям и школьным проблемам и делам, научный профиль школы начинал её уже немного тяготить. Ей хотелось реального, а не кабинетно-книжного дела и она, верная своим принципам, напряжённо думала о том, какие занятия смогут снизить уровень неудовлетворённости необходимостью ещё несколько лет быть в числе учеников школы с научной подготовкой. Конечно же, Виктория понимала, что школа дала ей много, очень много за истёкшие годы и даст, безусловно, ещё больше. Но ещё она понимала, что одной наукой она, Виктория Белова, сыта никогда не будет. И потому она старалась выкраивать побольше времени на всевозможные тренировки и учения, готовившие её к переходу в новое качество - от теоретика к практику.
   Тренажёрный зал шестнадцатиэтажки стал давным давно её домом. Если не получалось уделить достаточное время тренажёрам в школе, Виктория неизменно выкраивала по двадцать-тридцать минут на интенсивные тренировки в домовом тренажерном зале. Тренеры, работавшие в зале, уже привыкли, что школьница Белова может придти в зал даже после одиннадцати вечера на свою тридцатиминутную тренировку и охотно давали ей ключ-доступ в зал до утра. Но Виктория не превышала допустимые, высчитанные ею для самой себя уровни нагрузки - сгореть на тренажёрах было очень легко, а Виктория не хотела доставлять хлопот родным и знакомым, тем не менее раз за разом повышая планку.
  
   Виктория Белова. Взросление
  
   Совсем недавно, четыре месяца назад, когда Виктории исполнилось девять лет, отец вызвал её на прадедовскую дачу коротким текстовым телексом. Вспыхнувшее на экране синим информационным светом сообщение привлекло внимание Виктории, трудившейся над очередной заметкой в домовую интернет-сетевую газету. Прочтя текст несколько раз, Виктория изумилась - внизу под текстом стоял знак особой готовности. Пока мозг переваривал и анализировал сообщение, руки и тело Виктории делали своё дело. Через несколько минут, оставив на главном экране квартиры сообщение для матери, Виктория, затянутая в пятнистый маскхалат, уже быстрым шагом направлялась к остановке пассбуса. На короткие вопросы своих соседей по дому она только успевала отвечать: "Еду по делу к отцу".
   Пассбус пришел жёстко по расписанию и Виктория ненадолго расслабилась в кресле, положив рядом с собой в ногах рюкзак с тревожным комплектом вещей. Через полтора часа пассбус выгрузил её на остановке дачного центра "Терем" и Виктория бегом направилась вглубь его территории.
   - Прибыла? - спросил отец, затянутый в пятнистый маскхалат, встретив дочь на пороге дачи.
   - Да, пап. Всё со мной. Самое необходимое. Готова.
   - Идём.- коротко бросил Белов-старший.
   - Хорошо.- Виктория едва поспевала за стремительно шагавшим отцом.- Куда такая спешка, пап? Что случилось?
   - Всё на месте объясню.
   - Хорошо.
   Они углубились в лес и вскоре вышли на поляну, посереди которой возвышался холм старинной системы эвакуации из подземных военных бункеров. Знавшая о наличии в окрестностях таких построек, Виктория не изумилась, поскольку её сестричка-диггер регулярно докладывала о всё новых и новых находках, сделанных членами союза подземной экстремальной спелеологии "Ночной дозор".
   Откинув в сторону деревянную дверь, скрывавшую под собой крышку люка, отец набрал на панели код и крышка отошла в сторону. Несколько десятков минут отец и дочь прошагали по наклонному узкому ходу, пока не достигли лифт-холла.
   - Нам ниже. На бывшее стрельбище.- коротко бросил отец. Теперь для Виктории, старавшейся развивать в себе способность анализировать мельчайшие детали, многое становилось ясно. Сосредоточенная и немного хмурая, она шагала следом за отцом, стараясь не отставать. - Здесь.- отец привел её в длинное, приземистое помещение, тускло озаренное "светлячками" - автономными осветителями. Подойдя к металлическому шкафу, отец открыл створку и достал ножны и кобуру. Виктория ждала у плиты, расположенной неподалёку от входа. Закрыв створку, старший Белов подошел к дочери.- Это тебе. - он подал ей кобуру и ножны.- С сегодняшнего дня ты - взрослая, Виктория.
   - Право смерти? - девочка приняла поданное отцом оружие, перепоясалась ножнами и поправила кобуру на поясе.
   - И это тоже. Дорогу запомнила?
   - Обязательно.
   - Этот старый зал подсказала мне наша бестия подземелий. Её Союз уже был здесь. Достаточно безопасное место. Так что зал вполне заменит тебе стрельбище.- старший Белов достал из кармашка комбинезона пульт.- Я тебе покажу несколько упражнений и как управляться со здешней портативной электроникой тира. А остальное - на твоё усмотрение, Викта. И вот ещё держи вот этот подарок - отец вынул из наплечной сумки прозрачный пакет.- Это - изолирующие наушники. Тебе, Викта, слух ещё ой как пригодится.
   - Хорошо.
   Долгих четыре часа отец и дочь упражнялись в стрельбе и метании ножей. Виктория далеко не сразу смогла сказать себе, что умеет всё необходимое проделывать даже на полуавтомате, не говоря уж о полном автомате, но привычно списывала свою временную неумелость на необходимость преодолевать женское стремление к сохранению порождённой жизни. Портативный тир не позволял создавать круговые панорамы, но стовосьмидесятиградусные панорамы им генерировались чрезвычайно легко и неожиданно.
   - Пап, а тебя твой папа когда приобщил к оружию?
   - Тоже примерно в этом возрасте. Просто тогда пришлось найти старый заводик на окраине Лепелевской станицы, где мы тогда жили. Это под Черниговом.
   - Знаю, помню карту.
   - Во-во. Но тогда в Украине с тем, чтобы гражданские люди, а тем более дети обладали боевым оружием было очень строго. Так что мой отец рисковал. И первые свои выстрелы я сделал из пистолета с весьма совершенным глушителем.
   Виктория мгновенно натянула наушники и выхватив из кобуры пистолет, несколькими выстрелами превратила висевший в двадцати метрах от входа листок резины в крошево.
   - Хороший пистолет. Лёгкий. За это отдельное спасибо, пап.- она убрала пистолет в кобуру, с удовольствием наблюдая за изумлением отца, подошедшего к искромсанному пулями листку толстой резины.- Я ведь не только на тренажёрах крутилась, пап. Я ещё и комнату виртуальной реальности в школе просто замучила запросами.
   - Ну, положим, про твои запросы я знаю. Поэтому не удивлён. А как у тебя с холодным оружием?
   - Так же, пап.- Виктория сделала неуловимое движение кистью и нож вонзился в стену в сантиметре от того места, где стоял ещё один лист резины.- а ножик ничего. Ухватистый и укладистый. И за это тебе огромное спасибо, пап.
   - Ладно.- отец вернулся и встал рядом с дочерью. - Раз так - тренируйся в своё удовольствие. Шлифуй навыки.
   - Обязательно, пап. Возвращаемся? - Виктория приняла из рук отца вынутый из стены нож.- А то есть зверски хочется после такой вот физзарядки.
   - Вне всякого сомнения. Идем.
   Вернувшись на дачу, Виктория прошла в свою комнату. Царил приятный для её глаз полумрак. Часы показывали восемь вечера и за окном уже смеркалось. Начинался дождь, капли ритмично барабанили по стеклу. Виктория переоделась в домашнее платье, убрала оружие в свой личный сейф и, усевшись в мягком кресле-качалке, раскрыла старинную книгу. Крещение оружием состоялось.
   Перелистывая жестковатые шуршащие под пальцами страницы очередного старинного антикварного фолианта, Виктория скользила взглядом по строчкам, изредка применяла страничное чтение и временами поднимала глаза на сейф, где теперь лежали принадлежавшие ей орудия убийства, предназначенные для лишения жизни любого живого существа.
  Она думала о том, как всё же странно устроена жизнь: ей, сегодняшней девочке, не достигшей даже шестнадцати лет, уже вручают боевое оружие - настоящий автоматический двадцатизарядный пистолет-пулемет с километровой дальностью точного боя и кинжал, способный выполнять ещё десятки функций, кроме своей основной - убийственной. Конечно же, она знала о том, что ей, девочке, будущей девушке и женщине предстоит чаще всего не убивать и не калечить, а формировать и давать, а также защищать жизнь. Но она внутренне радовалась тому, что давняя косность в восприятии оружия как дела чисто мужского была преодолена и в Украине и в России. В конце концов уже в далёкой египетской древности красавицы-женщины носили между грудями острейшие кинжалы и абсолютно не стеснялись активно и профессионально пользоваться ими для защиты своей женской и человеческой чести.
   И именно это обстоятельство - активная вооружённая защита чести - нравилось Виктории больше и больше. Вооружённый народ - свободный народ. И теперь она, десятилетняя девочка уже далеко не беззащитна. Она вооружена и имеет право хранить, носить и применять не учебное, не спортивное, не травматическое, а боевое оружие. И Виктория знала и понимала: без воспитания, без образования, без поддержания должного уровня физического и психического здоровья владение любым оружием превращается в свою противоположность - из решения множества проблем в клубок проблем. Теперь предстояло довести уровень владения оружием до автоматизма и Виктория, привычно задумавшись, вызвала на экран памяти своё расписание на ближайшие полгода, отмечая в нем часы и дни тренировок на стрельбище и в тире.
  
   Виктория Белова и её школьные друзья. Полигон
  
   - Никакого показательного бряцания новополученным оружием не будет.- сказала классный руководитель школы первой ступени, в которой училась Виктория Белова через месяц, когда школа готовилась к уходу в краткий недельный отпуск перед очередным семестром.- Я прекрасно понимаю, насколько вам хочется похвастаться друг перед другом оружием, понимаю, что это вполне естественно, но никакого показательного бряцания оружием не будет. Всем ясно?
   - Да, Наталья Леонидовна.- ответила Вилда Лускене - староста класса, в котором училась Виктория.- Не скрою, многим хочется похвастаться и все понимают, насколько это естественно, но понимаю и другое. Мы не должны отпускать инстинкты на свободу. Так что с нашей стороны никаких эксцессов не будет. А вполне понятное на начальном этапе владения боевым оружием увлечение мы погасим выездом на Лавровский полигон. Есть договорённость об использовании как наземного, так и подземного тренажёров.
   - Хорошо, я согласна.
   - Класс, вольно. На сегодня занятия окончены. Прошу подготовиться к завтрашним финальным исследованиям и тестам по нашим программам.- Вилда окинула строгим взглядом притихших одноклассников и одноклассниц.- Мне тоже хочется пострелять и на полигоне этого добра будет с избытком. Обещаю. Все могут быть свободны?
   - Да.- подтвердила педагог.- Все могут быть свободны.
   Через двадцать минут Виктория уже входила в свою комнату. Пистолет удобно покоился в плечевой кобуре, кинжал немного давил на бедро. Зарядные комплекты и дополнительные лезвия покоились в своих укладках. Поставив сумку на стул возле двери, Виктория прикрыла створку и опёрлась об неё. Она знала, что именно сегодня очень многие её одноклассницы и и одноклассники пришли в школу впервые с личным боевым оружием. В данном действе уже давно никто не усматривал ничего криминального - если человеку суждено иметь внешние зубы и когти - он должен привыкнуть их носить и ими успешно пользоваться. А пистолеты и кинжалы выполняли роль всего лишь первого в жизни россиянина и украинца боевого оружия. В дальнейшем любой человек мог избрать для себя десятки, если не сотни близких лично ему орудий лишения жизни.
  
   Лавровский стрелковый полигон встретил класс Беловой насторожённой тишиной.
   - Итак, коллеги.- Вилда окинула мягким взглядом своих одноклассников и одноклассниц, затянутых в пятнистые комбинезоны высшей защиты.- У нас три дня. Но поскольку мы - представители школы с научным профилем подготовки, нам поставлена конкретная боевая задача. На территории полигона, отведённой под наши нужды, есть пять надземных и подземных лабораторий. Точнее, даже десять, если считать и мелкие, не слишком научного назначения, помещения. И нам необходимо понять, как на данной территории могла произойти техногенная катастрофа, связанная с использованием пионерных разработок класса "Прокол пространства". Идея состоит в том, чтобы исключительно пешком последовательно пройти все лаборатории, преодолеть любое сопротивление - животное, полевое или техногенное, собрать все необходимые данные и, в конечном итоге, в финале найти главную подземную лабораторию и отключить Кристалл Прокола. Ясно?
   - Да, Вилда.
   - Мы прибыли сюда под вечер. Сейчас восемнадцать часов тридцать минут. Наш полигон начинает работать завтра в три часа ночи. Предупреждаю сразу: ад будет вполне реальный. Так что списать не удастся. И ещё - кроме как пострелять и помахать клинками, руками, ногами, поползать, попрыгать и побегать, а также покувыркаться у нас будет вполне обширная поисково-исследовательская программа. В лабораториях имеется куча нужного добра, которое надо исследовать и собрать, а при случае и применить. Так что думайте не только рефлексами, но и головой. А сейчас - в посёлок. Там - четыре дома. Размещаемся там, где понравится. Потом - короткий ужин и - сон до шести часов утра. Сразу повторно предупреждаю: списать не удастся. С момента нашего попадания в посёлок-хутор наш полигонный квадрат изолируется. Захотите выйти - вы процедуру все хорошо знаете. Но - советую остаться. А теперь - вперед, к хутору.
   - Есть, Вилда. - почти хором стройно ответили одноклассники и одноклассницы. Через несколько минут чёткий строй уже вытянулся по тропинке, уходившей к хутору.
   - Вилда, а карта нашего района уже есть? - спросила Виктория, повернувшись к главе класса лицом и подперев голову рукой. Луна освещала полуразрушенный сельский дом, в подвале которого на простых матрасах под лёгкими покрывалами лежали двенадцать девочек.
   - Как не быть. Будешь спать или будем говорить? - Вилда уже почувствовала, что их перешёптывание привлекает внимание других девчат.- У нас тут уже совещание наклёвывается, девочки. Так что давайте подстилки-матрасики в кружок и - лампу в центр. У меня есть кое-какие документы. Будем думать.
   - Ага.- Виктория подобралась и села. - сколько сейчас?
   - Три двадцать шесть. Уже двадцать с лишним минут полигон действует. Чувствуешь атмосферку?
   - Угу.- Виктория принюхалась.- Похоже на радиационное заражение с некоторой примесью весьма крутой техногеники.
   - Во-во.- Вилда отметила, что девчата уже образовали из матрасов кружок, в центре появилась неяркая лампа и разложила из папки листочки. - Наши мальчики, знаю, тоже обсуждают некоторые аспекты. Любомир работает.- Вилда усмехнулась.- И уж конечно, они соображают, как нас, слабых и немощных, в случае чего вытаскивать из больших и маленьких переделок. - она осталась серьёзной, доставая последний сложенный лист. - Эту карту я с боем вырвала. На ней почти полная информация, но, думается, проблем нам приготовили по брови. Так что и эта карта - всего лишь весьма далекий от утверждённого окончательного проекта нашей эпопеи черновичок. Стелла, посмотри, пожалуйста, вместе с Софией за тылами. А мы пока посовещаемся.
   - Хорошо, Вилда.- Две девочки не стали сдвигать свои матрасы в общий круг, повернулись лицами к люку подвала и приготовили автоматические пистолеты.
   - Итак, мы с вами находимся в посёлке-хуторе. Неподалёку - разрушенный блок-пост вооружённых сил, там нам делать особо нечего - простая казарма с двумя отдельно-стоящими контрольно-пропускными пунктами. Скажу больше - это почти единственный вариант выйти отсюда с территории полигона ножками. В двух километрах на северо-восток - автотракторное предприятие. Естественно, тоже приведённое в божеский, по условиям полигона, вид. Рядом с ним, на задах - подозрительный тоннель, идущий куда-то под землю. Но меня больше интересует и интригует не АТП, и даже не близлежащая к хутору свалка радиоактивных и строительных отходов - вопиющее убожество, к сожалению - реальное и фонящее нехило. Свалка, сознаюсь, меня интересует как начальная точка отсчёта к пониманию сути и причин здешней катастрофы. Меня интересует ещё больше железнодорожная ветка на северо-западе, шьющая от блок-поста-военных и уходящая в тоннель точнёхонько в трёх километрах от хутора на север. Куда ведёт этот тоннель тоже уходящий в толщу земли - это ещё большая загадка, чем загадка того тоннеля, за АТП, уходящего под землю от простой просёлочной дороги. По последним данным оба тоннеля засыпаны. Но прорваться в них можно - в этом я убеждена. Итак, ветка железной дороги уходит в тоннель, но сама ветка поднята на высокую насыпь, окаймляющую низину, в которой расположен хутор, свалка, АТП и блок-пост вояк. Пройти через ветку по верху - милое дело, конечно же, можно. Но проблема в том, что там слишком сильные поля и радиация дай боже. Мы можем, конечно, прорваться и там, но думается, пока особых причин для столь отчаянного геройства у нас всё же нет. И потому надо искать обход. В данном случае это уместно. Есть два пути полегче - во-первых, тоннель под насыпью, пронзающий её насквозь и выводящий за пределы низины. Но в самом тоннеле всего античеловеческого тоже хватает. Я бы туда не сунулась просто так. Сожрём запасы высшей защиты не входя в полигон и нас могут вернуть, как проваливших дело. У нас здесь есть и дорога, ведущая от блок-поста военных. Она огибает хутор, в котором мы расположились, минует АТП, уходит налево и проходит под железнодорожным мостом. Проблема здесь в том, что там тоже не сахар. Это - рубеж полигона, перешагнув который нам всем своими собственными ножками обратно уже не вернуться. Естественно, там тоже был блокпост, но есть ли там вояки и кто они теперь - у меня такой информации, а значит и исходных данных - просто нет. Может там и не биологические объекты, а полевые структуры вроде заградполя. А может - и мутантики. В таких случаях мутантов, обычно, хватает. Проверено по историческому своду. У меня большое подозрение, что оба тоннеля - своеобразные выходы из полигона, но у меня также подозрение, что входами они являться не будут. Хотя было бы очень мило попробовать войти с чёрного хода.
   - Полигон работает, а вокруг спокойно. - сказала одна из одноклассниц.
   - Не совсем.- в круг, очерченный светом вступила София, державшая за шкирку существо, похожее на мутировавшую собаку.- Это - гость из верхнего мира. Шныряют такие по поселку.
   - Мёртвый?
   - Естественно. Мутаций в нём - на докторскую диссертацию вполне хватит.
   - И пострашнее есть. Я тащить сюда не стала, но у крыльца с пяти выстрелов в голову пришлось уложить. Три центнера живой силы. Кабанище. - в круг вошла Стелла, София отступила в тень и вернулась на пост у лаза в подвал.- Клычищи.- во. Да и сам нехило развит.
   - И это всё? - спросила кто-то из девочек.
   - Имеются тут и человекоподобные мутанты светящиеся и обычные. Такие вот полутрупы-полускелеты. Я их дронами окрестила. Одного пришлось у забора уложить. Так его сотоварищи быстренько уволокли и, кажется, оприходовали.- продолжала Стелла.- Каннибализм в чистом виде. Санитары леса...
   - Полагаю, девочки, всем ясно, что расслабон закончился? - Вилда проверила замки своего рюкзака.
   - Естественно.- девчата кивнули и нашарили свои пистолеты. Лёгкими щелчками отозвались взводимые механизмы боеготовности. С едва слышным шелестом наворачивались на стволы мощные глушители.
  
   Но о многом девочки ещё не догадывались. Мальчики их класса, оккупировавшие для сна близлежащий полуразрушенный дом с обширным подвалом, сразу же по прибытии на место тоже накрутили на свои пистолеты самые мощные глушители и категорически отказались спать после наступления трёх часов ночи.
   - Ещё чего. Спать, когда самое интересное начинается.- Максим Лепнев передёрнул затвор своего пистолета и выглянул из лаза в подвал, обозревая комнату полуразрушенной хаты.- Трое из нас должны подняться на поверхность. Что-то мои уши слышат много всякого явно биологического шебуршения.
   - Увы, не трое, а пятеро. Нам двоих хватит, а троих придется направить к девчатам. Только в скрытом режиме. Мне кажется, где-то я уже слышу кабанье рыкание. - ответил Леонтий Нилов.- И я пойду в эту тройку. Кто со мной?
   - Мы, естественно.- сказали братья Жилянские, Захарий и Родион.
   - Тогда вперёд. Заляжем по схеме веера вокруг их хатки. Стрелять только на поражение, коллеги.
   - Угу.- сказали братья и троица благополучно покинула пределы комнаты, в подвале которой обосновались мальчики из класса Виктории Беловой.
   - А нам нужно выставить двоих для нашей охраны.- сказал Радомир Липский, глава мужского совета класса.
   - Я пойду.- поднялся Антон Уланов.
   - И я.- встал Василий Белоярцев.- Остальных прошу вниз и затихнуть. Вижу на экране контрольного монитора двух дрончиков. Светятся как гирлянды, но быстро ходят. Аж жуть берет.
   - Куда направляются? - спросил кто-то из успевших спуститься в подвал мальчиков.
   - Пока что вокруг заборчика ошиваются. Круги нарезают. Но их там не двое, а уже штук восемь, один уже намыливается войти... Там дырка небольшая есть в заборе, недалеко от девчачьей хаты. Опа. Его кто-то из девчат уже подстрелил наповал. А его сотоварищи - я даже моргнуть не успел - уже уволокли. Жаль. Отличный экземплярчик для исследований.- Василий подкрутил верньеры мини-пульта. - Похоже, что девчата тоже раздосадованы упущенной возможностью препарировать скотинку.
   - Успеешь ещё препарировать самолично. - пробурчал кто-то из обитателей подвала.
   - И собачатинкой придется заняться.- несколькими бесшумными выстрелами Василий обездвижил пятерых псевдособак, нарезавших круги вокруг хаты, где обосновались мальчишки.- Но это мелочи. А вот если дрончики... Опа. Кабан к девчачьей хате пожаловал. И рылом сразу на крыльцо сунулся. Кто-то из наших принцесс там его так угостил - не меньше пяти зарядов в башку кабан получил. Рухнул как подкошенный.
   - Ты там смотри, чтобы дроны не особо сатанели, Вася.
   - Наша тройка не допустит. Один правда намылился войти в пролом - ну не имётся ему. К нашим дамам в гости хочется придти. Нас игнорирует. Но он у пролома и лёг. Через несколько секунд. Кажется мне, что его Родион подстрелил. Обожает Родя стеллс-миссии. В кустах засел, как будто "по делу" и постреливает оттуда. И опять уволокли сотоварищи павшего болезного. Хотя Родион его наповал срубил, но всё же, кажется, не особо до конца. Живучие твари тут ошиваются. Придется переключить убойность на пистолетах. Коллеги, проверьте пистолеты и поставьте новые клинки повышенной твёрдости в ножевые ручки.
   - Сделано, Василий.- отозвались из люка подвала.
  
   Дальше вообще началось форменное избиение. Вместо восьми первых дронов у забора быстро стали ошиваться сначала пятнадцать, а затем и вообще дошло до пятидесяти голов. Вместо светящихся и потому слишком хорошо различимых появились и обычные, которые не светились. Кабаны рванули по прикрытой только хилыми воротцами проселочной дороге, разделявшей хутор на две неравные части. Собаки подгоняли кабанов.
   - В ружьё! Всем - из подвала - на чердак и - на первый этаж! В окна не высовываться! Бить только на поражение! Абсолютная бесшумность! Прикрыть периметр девчачьей хаты! Троица, вам первая скрипка.- сказал Радомир Липский в бусинку спикерфона.
   - Конечно же.- отозвался Леонтий Нилов. - Уже отстреливаем животинку.
   - Во-во. Переселяться к девчатам не будем. Но веер-кольцо обеспечим. Нам легче будет на дворе, чем в хате. - сказал Василий Белоярцев.
   - Как обычно. Баба та кiцька - у хатi, собака та чоловiк - на дворi. Вечность, что ни говори.
   - Выступаем.- сказал Белоярцев, отстрелив рвущегося в окно мальчиковой хаты несветящегося дрона.
   - Принято.
   Через несколько минут четырнадцать мальчишек образовали живое кольцо вокруг девчачьей хаты.
   - Направить к девочкам нашего переговорщика. Убедить не высовываться. Сами справимся.- распорядился Белоярцев.
   - Принято.- отозвался Георгий Цхалидзе.- Я уже пошёл к девочкам.
   - Белову не знаешь? Она тебе хвост отрежет.- проговорил в спикерфон Леонтий Нилов.
   - Именно с ней я сейчас и говорю. Девчата готовы и отдохнуть и прикрыть нас. Спать никто из них не хочет. Убедил подремать. Но пятеро наотрез отказались. И Белова в их числе. Пока что уговорил не подниматься из подвала на поверхность.
   - Во-во. Пусть, если что, помогут. А пока пусть сидят тихо. Это дело - мужское. - Антон Уланов уложил трёх псевдособак, ворвавшихся на просёлок и перебил правую переднюю ногу подгоняемому ими кабану.- Дострелите этот танк, хлопцы.
   - Уже.- слаженный залп десяти стволов, почти беззвучный, заставил кабана остановиться, словно тот натолкнулся на стенку.- Готов.
   - Хорошо. Троих дронов не пускайте к западной стене хаты.- Антон перезарядил пистолет.- И не вздумайте метать ножи. Дроны своих утаскивают - ножей не напасёмся.
   - Принято.
  
   Наконец атаки здешней биологической нечисти выдохлись. За стрельбой и перемещениями по небольшому театру вполне военных действий, школьники и не заметили, как наступило утро.
   - Всё, мальчики. Теперь вы можете отдохнуть.- Виктория выскользнула из девчоночьей хаты как призрак и встала перед Антоном.- Антоша, будь добр, оставь троих в карауле по схеме треугольника и дай нам приготовить завтрак для всей честной компании. А?
   - Ладно. Хлопцы, выделите там троих наиболее свежих. Остальные - в распоряжение девчат.
   - Нет, ребята, огня-костра не будет. Радиоактивное тут всё. Будем жарить всё на своих химических "вариантах".
   - Ладно, Вита. Готовьте. А мои пока уберут эту нечисть.
   - Не надо, Антон. Сразу после завтрака мы выступаем. Правда, Вилда?
   - Именно так.- глава класса встала рядом с Беловой.- Так что санитарной уборкой заниматься не будем.
   - Проверим блокпост вояк? - спросил Леонтий Нилов.
   - Нет. Это - у нас в тылу, а впереди должен быть только фронт. Так что сначала прогуляемся вокруг радиоактивной свалки, я там видела строительный вагончик и подмостный тоннель. Надо проверить это милое местечко, там есть научная перспектива. Потом проверим АТП, там четыре двухэтажных домика. И после АТП посмотрим тоннельчик. Тот, который в тылах АТП.
   - Хочешь зайти с тыла, Вилда? - усмехнулся Леонтий.
   - Нет, просто оценить возможности ножками, ручками и глазками.- в тон ему усмехнулась Вилда.
   - Полагаю людских асоциальных элементов в зоне нет? - озабоченно произнесла Белова.
   - Кто знает, Вита. Кто знает. Во всяком случае оружие держать заряженным и готовым к немедленному действию и куда попало - не ступать.
   - Ежу понятно.- сказали подошедшие хлопцы.
   - Ежу надо тоже подкрепиться. Так что прошу.- Вилда простёрла руку и мальчишки увидели на полу девчоночьей хаты брезентовый полог, уставленный тарелками с дымящимися пакетами.- Еда, конечно, концентрированная, но это последний такой оборудованный привал. В дальнейшем, чувствую, придется есть на ходу или на бегу. Или, в лучшем случае - стоя и постоянно озираясь.
   - Гм, конечно...
   После сытного завтрака школьники заметно подтянулись и немного повеселели. Их уже не пугали трупы убитых мутантов, усеявшие пространство хутора. Прибрав посуду и полог, они собрались у проломленных оконных проёмов девчоночьей хаты и зашарили цифровыми и оптическими биноклями и визорами по окрестностям.
   - Выдвигаемся. Но по дороге не пойдём. Сначала сразу за выходом из хутора - налево и направляемся к свалке. Изучим её и двинем направо, к тоннелю под дорогой. По тоннелю - он сравнительно безопасен - выйдем к ложбине, откуда есть удобный выход на АТП. - Вилда привычно распределила цели и приоритеты.
   - Принято, Вилда. - сказала Белова, окинув взглядом собравшихся подруг.
   - Согласны, Вилда.- ответили мальчики.- Только просим слова.- вперёд выдвинулся Максим Лепнев.
   - Говори, Максим.- Вилда согласно кивнула.
   - Вы все, девчата, пойдёте из границ этого хутора только в середине кольца, образованного нами.- мальчик взглядом пресёк готовые сорваться с губ девочек возражения.- Мы слишком плотно изучали обстановку этой ночью, чтобы допустить риск выше определённого предела. Это - полигон, но он настолько реален, что на полигон мало смахивает и потому нам привычнее считать его реальной оболочкой, в которой нам всем предстоит действовать. Поэтому хлопцы берут на себя вашу защиту и охрану, а также разведку, а вы под нашим коконом сможете спокойно обращать внимание на любые детали и частности и подвергать их, равно как и общую картину, всестороннему анализу и изучению. Надо будет изучить что-то предметно вам и только вам - не вопрос. Выделим охрану и можете лично и непосредственно под нашим контролем и защитой изучать всё, что угодно. А этого у нас здесь будет больше чем предостаточно. Так что, хлопцы, образуем кольцо.
   - Принято, Макс.- мальчишки через несколько секунд образовали вокруг девочек непроницаемое кольцо.
   - Максим, очень интересно. А если по тропочке? - спросила Виктория Белова.
   - И это учтено.- Максим кивнул. - Правда, хлопцы?
   - Учтено. И там вы будете в достаточной безопасности. Кстати, мы уже смотались к снабженцу и приволокли дополнительное оборудование. Так что, девчата, выбирайте и обряжайтесь побыстрее. О нас не беспокойтесь. Мы уже все обрядились.- добавил Максим Лепнев.
   - У-у-у, мальчишечки. - одобрительный приглушенный возглас, исторгнутый из уст большинства девочек, понравился мальчикам. Через несколько минут группа топталась на проселочной дороге, проверяя снаряжение.
   - Итак, Вилда, каков план?
   - Тут есть изменения.- Вилда, копавшаяся с ридером в сторонке, одна из первых девочек облачилась в дополнительную броню и навесила на себя ещё один комплект дополнительных приборов и вооружения.- У нас есть необходимость убить троих мутированных кабанов, которые не пропускают нас к возвратной дороге к основному блок-посту военных. Тому, что на периметре.
   - И это, Вилда, сделают наши ребята.- Максим Лепнёв подошёл и склонился над ридером в руках Вилды.- Уяснил карту. Всё. Трое наших.- он указал на троих мальчиков, отделившихся от группы и подошедших к границе поселка.- сделают это чище и быстрее. А вы пока сможете с остальными покрутиться возле свалки радиоактивного барахла и отходов.
   - Ладно, Макс. Ты как всегда очень и очень убедителен.- сказала Вилда. Обступившие её девчата согласно кивнули. Трое мальчишек, пригибаясь, приготовив пистолет-пулеметы, вышли неслышно за пределы хутора. Через несколько минут они ползком преодолели по одному асфальтированную ленту дороги и скрылись в кустарнике. А ещё через пятнадцать минут послышался шорох ветвей и приглушённый рык. Затем все стихло. Через пять минут все трое уже стояли перед Вилдой.
   - Кабанчики мертвы, Вилда. Нам обеспечено приличное возвращение.- сказал один из троих мальчиков, протягивая отпиленные лазерным резаком шесть клыков.- Это тебе пока для начала полевых исследований.- улыбнулся он.- Это не доказательство. Только материал для исследований. Кстати, мы нашли там труп бандита. Вполне человекообразного, но Лай. - он кивнул на одного из своих компаньонов, - утверждает, что прожил он в этой зоне достаточно долго. Вот сумка. Мы кое-что собрали с него, пока отпиливали клыки.- он подал запечатанный пакет, тотчас же перехваченный одной из девочек.- В целом нормальный мужик, до тридцати пяти лет, телосложение среднее. Убит дня три назад. Кабанчики постарались. Стерео и квадрофото с нарезкой слоёв прилагаются.- он подал микропирамидку.
   - Обыск трупа руками людей до нас был? - спросила Вилда обступивших её девочек и мальчиков.
   - Нет, Вилда. Мы и так едва ховались в траве. Там - прямая видимость от блок-поста. Большая группа людей всполошит вояк и нас вернут за пределы полигона. Сама знаешь. - Леон обсудил со своими парнями происшедшее. - Так что придётся этого бандюгана пока оставить в покое. А двое из вас, девчата, вполне могут заняться исследованием содержимого этого пакетика как раз возле свалки. Она прикрыта двумя заборами и даже в стереотрубы следует весьма постараться, чтобы увидеть то, что мы там делаем.
   - Хорошо. Тогда самым тихим шагом в режиме стеллса - выдвигаемся к свалке. Там трое девчат и четверо мальчиков выдвигаются к вагончику строителей и обыскивают его. Потом у вагончика берут под наблюдение холм, где весьма много псевдособак и кабанов, а также тоннель, выводящий под дорогой на правый край леса, где можно пригибаясь и даже ползком выдвинуться на пригорок и посмотреть, что же там за АТП такое. Трое девчат и четверо хлопцев выдвигаются влево и изучают тоннель под железной дорогой и подступы к водостоку. В том числе - заградительные поля и уровни радиоактивности с подарочками. Остальные - в режиме кокона изучают свалку. Задача ясна?
   - Да, Вилда.
   - Тогда тихо выдвигаемся через задний вход. - Вилда осталась серьёзной. Через минуту группа школьников цепочкой выходила из хутора, взяв курс на север. Стояла звенящая тишина, прерываемая только похрюкиванием кабанов и рычанием собак, загонявших очередную добычу себе на завтрак.
   - Всё. Прибыли. Группе вагончика и группе тоннеля под железкой - общение только и только знаками. Никаких птичьих возгласов. - Вилда отдала последние распоряжения. - Остальным тоже разрешаю приступить к работе.
   - Приступили.- группа вагончика ушла вправо.
   - Приступили.- группа тоннеля ушла влево.
   - Приступили.- группа школьников рассыпалась по свалке, закрыв изолирующие комбинезоны и надвинув на лица шлемы полной изоляции.
   ТОННЕЛЬ ПОД ЖЕЛЕЗКОЙ
   Разведгруппа в составе трёх мальчиков и двух девочек, попытавшаяся пройти в тоннель под железнодорожной насыпью, была надёжно остановлена вдруг набравшими невиданную силу электрическими щупальцами разрядников, густо усеявших поверхность асфальтированного проезда тоннеля.
   - Активность выше всех допустимых норм. Мы здесь явно не пройдём. - сунувшись поближе к самому близкому озерцу разрядников, Велтс Микров с досадой посмотрел на вспыхнувший красным огнём индикатор безопасности. - У нас, слава богу, не безвыходное положение, чтобы здесь прорываться. Передайте Вилде, что тоннель закрыт настолько плотно, что даже думать о прорыве через него без крайней необходимости - самоубийственно.
   - Хорошо. - поскучневшим голосом ответил командир группы - Роман Эмиров. - Я доложил. Вилда скомандовала отход. Мы нужны на радиационной свалке.
   - Отходим. - сказал Микров. Группа развернулась и вышла из-под бетонного козырька тоннеля, отстреляв по дороге двух псевдособак и свиноплоть, попытавшихся было окружить незадачливых путешественников.
   СВАЛКА РАДИОАКТИВНЫХ ОТХОДОВ
   - Вилда, мы вернулись ни с чем. - доложил Роман Эмиров.
   - Вижу. Приступайте к исследованию холма. Там я видела крышку интересную. Видимо там есть что-то подземное. Но там пять кабанов и шесть-восемь псевдособак плюс пять свиноплотей. Перезарядите оружие и попробуйте занять холмик. А мы пока закончим со свалкой. Кое-что мы уже раскопали, но нам еще нужно полчасика тут потоптаться.
   - Без проблем. - Эмиров кивнул и его группа, пригнувшись, метнулась на холм, точными выстрелами укладывая ошалевших от такой наглости "скотинок" в самых живописных позах.
   - Настреляли солидно. Мы на холме, Вилда. Люк перед нами.
   - Закрепляйтесь. Скотинка осатанела от такой беспардонности, к вам чешет стадо псевдособак голов в шестьдесят.
   - Уложим. Не беспокойся.
   - Мы выходить к вам не будем, у нас есть уже результаты и мы продвигаемся к вагончику строителей. Туда уже ушла пятёрка разведки. Прикроете наш тыл. Нам надо, чтобы в спину нам никто не вонзился.
   - Будь спокойна, прикроем.
   - Хорошо. Заканчивайте здесь с анализами и пробами, коллеги. - Вилда обвела взглядом копошащихся среди покорёженной техники и строительных конструкций своих одноклассников и одноклассниц. - Группа разведки "Вагончик" - на связь.
   ВАГОНЧИК СТРОИТЕЛЕЙ
   - Группа разведки "Вагончик" на связи. Нашли пять артефактиков, захватили дополнительное вооружение и амуницию, разрушили пять-шесть деревянных контейнеров и уложили пять псевдособак с двумя кабанами. Нашли труп бандита, обыскали, изъяли оружие и боезапас. Полагаем, нам нужно переходить на местные образцы. Против них у нас защита весьма неплоха, а мы побережём заряды и своё вооружение. Готовы прикрыть переход основных сил к тоннелю под автодорогой.
   - Принято. Мы снимаемся, идем к вам. Организуйте круговое наблюдение и оборону.
   - Будет сделано, Вилда.
   ТОННЕЛЬ ПОД АВТОМОБИЛЬНОЙ ДОРОГОЙ
   В вагончике хватило места всем. Через пятнадцать минут подошла группа "Холм", сумевшая таки просканировать намеченную возвышенность.
   - Ствол шахты от люка идет на глубину сто двадцать метров. Скобяная лестница. Уму непостижимо, для чего такая глубина при таком способе передвижения по стволу. А там второй люк, крышку которого наши сканеры не взяли. Далеко слишком, Вилда. Мы не смогли решиться вскрыть люк - пришлось бы менять слишком многое в плане работы. Думаю, что нам пока рано спускаться под землю, имея на земле такую проблему, как набитое бандитами АТП. - доложил Роман Эмиров.
   - Вот именно АТП мы и займёмся. Сколько там субъектов, разведка? - переключив канал, Вилда связалась с двумя мальчишками, вжавшимся в склон автодороги и не спускавшими глаз с далёкого здания АТП.
   - Двадцать восемь душ, Вилда. Предстоит форменная бойня.
   - Что-ж. Поцарапаемся и покусаемся. - усмехнулась девочка. - Мне лично начинает нравиться такая возможность поразмяться. Берём в клещи?
   - Нет, у нас в тылу будет подмостной блокпост, а там творится что-то не слишком понятное. Если он будет сзади одной из губок клещей - нам может не поздоровиться.
   - Согласна. Разведке - прикрыть выдвижение основных сил на склон.
   - Может, лучше по тоннельчику?
   - Логично. Что там?
   - Пока чисто. Может подойти один из бандюганов из троих, которые на взгорочке. Там также остов древней машины - грузовика. Предстоит осмотреть - кузов еще не разложился полностью.
   - Поняла. На гребень и автодорогу соваться не будем. Она плохо, но всё же просматривается и с блокпоста вояк и от предмостного блокпоста и от АТП. Я рассчитывала "перетечь" ее ползком под маскировочными полями. Но кто знает, что тут на полотне понаверчено. Так что решено - идём в тоннель.
   - Принято, Вилда.
   БИТВА НА АТП
   Тоннель удалось пройти без происшествий. Нашли в грузовике два тайника с оружием и боеприпасами: один - в кабине, другой - в кузове и ползком преодолели расстояние до взгорочка. Бандюганы икнуть не успели: их скосил бесшумный слаженный залп. Обыскав трупы и разжившись дополнительными боеприпасами: оружие сменили, отсмотрев характеристики и выбрав наиболее целое и боеспособное. Остальное привели в негодность и оставили при трупах.
   - На АТП - чисто тихо и спокойно. Наш залп никого там не побеспокоил. - доложил один из мальчиков, наблюдавший за АТП в оптический бинокль, прикрытый маскирующими шторками. - Они слишком беспечны, что ли?
   - Не уверена. Там их слишком много, поэтому они и беспечны. Фактор численности. - проговорила Вилда. - Неплохо убаюкивает, но не расслабляет. Идём серпом, остриём в разрушенный торец бокового строения АТП, посматривать по сторонам, обращать внимание на дорогу к тоннелю - там могут быть квазиплоти и свиноплоти, а также дрончики с псевдособаками. Зачищаем веером гараж и въездные строения, затем берём штурмом админкорпус - он двухэтажный, там предстоит побегать, потом можем сконцентрироваться на двух складах. После этого будем считать, что АТП - в наших руках. Отдохнём минуток десять и займёмся изучением подходов к заваленному тоннелю за АТП. Там триста метров дороги по холмам - надо быть внимательнее. Местность слишком открытая. Стрелять - только на поражение. Никаких раненых. Забираем оружие, боеприпасы, документы. Сколько там душ?
   - Двадцать восемь. - отозвался наблюдатель.
   - Отлично. Значит, каждый из нас может проявить себя в полной мере. Повторяю - стрелять только на поражение.
   - Принято, Вилда.
   - Выступаем. Броском в торец.
   - Есть.
   Через несколько минут школьники вонзились в пролом в стене бокового здания АТП подобно смерчу. Уложив вместе с тремя бандитами пять квазиплотей и двух псевдособак, вздумавших под шелест почти бесшумного боя поживиться свежатинкой, бойцы класса Виктории Беловой рассыпались по АТП, ведя прицельный огонь по пытавшимся их остановить бандитам. Через минуту трое бандитов уже лежали в разных концах двора АТП, двое бандитов свешивались из окон дежурки на въезде, пятеро бандитов нашли свою смерть на полу и стропилах основного гаража. Но остальные бандиты попытались закрепиться в здании управления.
   - Придётся от стрельбы перейти к ударам. - произнесла Вилда. Одноклассники поняли ее иронию правильно и оружие обзавелось подствольниками. Десять одновременных залпов превратили админкорпус в решето, внутри вспыхнули и погасли зарницы слепящих разрядов и школьники ворвались в админкорпус, скашивая точными выстрелами пытавшихся продрать глаза бандитов.
   - Не расходиться, берём второй этаж. Там - еще десяток. - скомандовала Вилда и точным выстрелом отправила сползать по стеночке субъекта в почти целом кожаном пальто. - Везёт мне. Кажись, главаря зацепила. - она обыскала его труп и обзавелась щегольским пистолетом. - И правда, главарь.
   - Второй этаж чист, Вилда. Проводим обыск субъектов и отстреливаем стаю псевдособак. Пожаловали от тоннеля сюда.
   - Хорошо. Закрепляйтесь в зданиях, соберите оружие и боеприпасы. Главное - боеприпасы.
   - Рассчитываешь, что придётся стрелять в открытую, Вилда?
   - Именно. Если им можно стрелять в открытую, то рано или поздно и нам придётся также стрелять открыто и звучно. Увы. У нас нет в план-приказе ограничения на этот счёт. Кстати, нам надо подкрепиться. Так что организуйте ланч.
   - Хорошо, Вилда. - отозвались сразу несколько школьников.
   Поев, школьники приободрились.
   - Никаких законов Архимеда. Проверить АТП снизу доверху, выставить посты наблюдения и прошерстить всю территорию вокруг АТП. Через четверть часа мы уходим к тоннелю и нам нужно, чтобы сюда не сунулись сменщики бандюганов. - Вилда, сидя на деревянном ящике, шёпотом обсуждала по связи ситуацию со своими старшими групп. - Как с научной разведкой данного места?
   - Ведём, Вилда, но пока все штатно. Думаем, возле тоннеля будет интереснее.
   Впоследствии Виктория Белова часто вспоминала этот полигон. Да, для неё как для девочки, необходимость делать что либо, что могло бы превратить любое живое существо в неживое, была чужда по определению. Виктория не удивилась своему остро проявившемуся отвращению к оружию. В то же время она понимала, что живя в пограничном мире, она обязана владеть в совершенстве хотя бы необходимым минимумом знаний, умений и навыков, позволяющих эффективно ответить на большинство посягательств.
  И, хотя рядом с ней теперь были её одноклассники, которые намылили бы холку любому, кто посягнул бы на неё, Викторию Белову, она понимала и то, что сама должна уметь намылить холку любому обидчику любого из своих одноклассников. Кобура с теперь уже стадвадцатизарядным пистолетом стала частью её самой, кинжал удобно покоился в ножнах на голени, о его существовании она и думать забывала, но постепенно она освоила и многие другие методы и способы воздействия на обидчиков. И первый шаг к этому освоению она сделала, получив из рук отца боевое огнестрельное оружие, а второй - во время прохождения полигона.
   Она никогда не считала себя хронической полной дурой и потому понимала, что в человеческом обществе есть немало людей - что поделаешь, приходится именовать их пока что людьми - которым абсолютно будут не интересны её научные и учебные достижения. Найдётся немало людей, которым она будет интересна просто как девочка, как самка. А уж о том, что могло ждать молодую девушку и женщину, Виктория, верная своему принципу укладывать в свою голову вагоны самой разной информации при малейшей возможности, знала предостаточно. И она понимала, что при определённом раскладе обстоятельств она может тоже стать объектом посягательств известного рода. Виктория со своим прагматизмом далеко не всем нравилась даже в школе и во дворе своего дома, но, как считала сама, лучше быть живым, здоровым и целым прагматиком, чем мёртвым, больным и разобранным на запчасти романтиком.
  
   Виктория Белова. Покушение
  
   Кто же тогда мог подумать, что Виктория Белова, весёлая, компанейская и адски информированная девочка, в действительности очень скоро станет объектом сексуальных посягательств. Возвращаясь поздно вечером пешком к станции пассбуса из очередного вояжа к заинтересовавшим её покинутым памятникам архитектуры, она почувствовала только прикосновение чьих то губ к своей левой щеке, после чего капитально провалилась в сон.
   - Вердан, Виктин сигнал пропал.- сказал Гога Велидзе, коротавший ночь у компьютерной системы, которая транслировала обстановку в окрестностях Московска.- У неё слишком мощная система позиционирования, чтобы можно было заподозрить поломку.
   - Давай развёртку.- Вердан Леплевский сам немало удивился своей решимости посмотреть ситуацию под электронной лупой.- Боюсь, что с Виктой что-то случилось. Есть там рядом патрули службы безопасности Московска?
   - Два пеших и один на автомобиле. - ответил Гога.
   - Нам нужен вертолётный патруль. - поморщился Вердан.
   - Сказанул тоже. Где я тебе найду сейчас в этом районе вертолёт? И почему? - Гога немного уже начал нервничать.
   - Потому что с Викторией случилась та беда которая случается преимущественно с девочками, девушками и женщинами. - ответил Леплевский.
   - Маньяк? - в глазах Гоги зажёгся огонек готовности к немедленной мести.
   - Нет.- Леплевский кинул взгляд на развертку и похолодел. - Вот и указание на перемещение тела. - он ткнул в зубец покадровой съемки. Успеть бы. Я вызываю патруль из соседнего квадрата.
   - Успеют?
   - Успеют. Или я не Леплевский. - Вердан нажал несколько клавиш, отправляя пакет с информацией. Он не знал, но сразу догадался о том, что Виктория была похищена. К сожалению, ни в России ни в других странах мира с этим поделать ничего не могли. Люди оставались наполовину животными и животные инстинкты далеко не всегда легко и просто подчинялись усмирению, взнуздыванию и контролю. Но он знал и другое - ему необходимо было выиграть у похитителей самое главное - время. То самое время, которое отделяет Викторию от мощнейшей и глубочайшей практически неликвидируемой полностью психотравмы, совмещённой с грубейшим физическим насилием. Да, оружие и кинжал с ней, но технология похищения далеко не всегда позволяла воспользоваться всем этим арсеналом вовремя.
   - Информация получена. В квадрат выдвинулись поисковые беспилотники, вертолётный патруль направляется в этот же квадрат. Соседние квадраты в шесть слоев взяты под план "Перехват" - Гога севшим глухим голосом доложил часть результатов своей работы. - Я этих обормотов...
   - Остынь. Давай изображение с беспилотников на третий экран. Ага. Вот место с которого они её сняли. Тепловая картинка соответствует. Чисто сняли, что и сказать. Метод по классификации - "Поцелуй Иуды". - ответил Леплевский, пытаясь сохранить равновесие внутреннего настроя.
   - Ты имеешь в виду... - Гога кинул на него короткий взгляд.
   - Да, именно. Секундное касание и длительный сон с потерей ориентации. Не жестоко, но крайне неприемлемо. Жестокость, уверен, будет дальше. Таков сценарий и ещё не было случая, чтобы они от него отступали. - ответил Леплевский, вглядываясь в экраны.
   - Успеют? - задал явно лишний вопрос Гога.
   - Обязаны успеть. Или любого, кто прикоснётся к Виктории даже грязным словом, я разорву на кусочки собственными руками. - ответил Вердан. - Или - сейчас, или - потом. Но ни один из них не уйдёт от меня. Если я не успею - будут мстить мои братья.
   - И мои тоже.
   - Кажется, успели. - Леплевский боялся издать вздох облегчения.
   - Давай развёртку ситуации на экраны. С пятого по десятый. Пока подержим ситуацию, а там... - проговорил Гога.
   - Слава богу, медики Службы безопасности успели до того как к ней прикоснулись. Она всё время была в отключке. Но её оружие облапали, сорвали с неё. Главное, что она цела. - Леплевский напряженно читал все новые и новые строки пакетов информации.
   - Куда её? - Гога пока работал с первыми пятью экранами, поэтому на остальные пять смотрел не особо внимательно.
   - В Кризисный медцентр. О Небо, они таки... - Леплевский пытался не поверить глазам, прочитавшим очередные строки, но повторный пробег по знакам подтвердил его худшие предположения.
   - Что? - Гога моментально впилился взглядом в экран, вызвавший столь резкую реакцию друга.
   - Они её таки повредили... - глухо ответствовал Леплевский, указав на пару строчек в середине пакета.
   - И что это значит? - Гога пытался сдержать негодование, но удавалось ему это плохо.
   - По данным медиков Службы безопасности - как минимум неделя реабилитации. Но, боюсь, этим дело не ограничится. - ответил Леплевский.
   - Ты имеешь в виду повреждение психосферы? - наконец взгляд Гоги нашарил нужные строки.
   - А ты как думал? И всё наше Мужское братство попадет под такую раздачу... - Леплевский привычно просчитал ситуацию.
   - М-да. Пусть её и не повредили физически - с этим пока слава богу обошлось, но "Поцелуй Иуды" что-то такое затронул в её психосфере... - проговорил Гога, прочитывая пакет дальше.
   - Ей слава богу не десять лет, немного больше, но в период формирования и выхода на взрослость девушка очень уязвима именно психологически. Для Виктории эта уязвимость означает, что после происшедшего все мальчики будут сметены с её доступа. - проговорил Леплевский.
   - Монастырь? - прошептал Гога, склоняясь рядом с другом над очередным экраном.
   - Вполне возможно. Но, боюсь, картинка не врёт. Монастырь её примет тогда, когда она перестанет ненавидеть всех мужчин, не относящихся к её родственникам. Слава богу повреждение психосферы не достигло столь опасного уровня. - проговорил Вердан. - Факт остается фактом. Для всех, имеющих несчастье быть мужского пола, Виктория потеряна. Хорошо, если она после реабилитации вернётся в школу и восстановит свою немаленькую высоту позиций в научных и практических разработках. А также в обучении. Но, боюсь, теперь мы для нее, все мальчики, парни и юноши из любого мыслимого окружения - только узкие функционеры. Любая наша попытка даже морально посмотреть на Викторию как на девушку, особу женского пола, приведёт к экстремальным последствиям. То, что она может мстить после случившегося своим обидчикам - это возможный факт, но то, что она будет и сейчас и впоследствии всемерно мстить любому, кто увидит в ней особу женского пола - это факт почти железобетонно доказанный. Задачка... - проговорил Вердан, выключая экраны второй пятерки. - Я тут послал информацию под паролем Мужского братства. Придётся собирать Совет.
   - Придётся. Шуму будет... - Гога вернулся на своё кресло перед погашенными экранами.
   - Она об этом знать не будет. Методика реабилитации предусматривает круглосуточный глубокий сон с использованием систем автопитания. Исключены любые свидания. Я знаю, её родные уже поставлены в полную известность и здесь Виктория не виновата - не она напала, а на нее напали. Так что претензий и обвинений в беспечности не будет. По последним данным её уже доставили в палату интенсивной терапии. Сверка показала подтверждение физической целостности. А вот с психологической... Как я и думал. Проблемы. Вот и знак блокировки информации, выставленный Медслужбой. Похоже, это всё, что мы можем узнать о состоянии Виктории дистанционно. - Леплевский погасил свою пятёрку экранов и включил первую пятёрку в режим трансляции информации о предпринимаемых мерах со стороны структур общества.
   - Одноклассницы Виктории в полном составе отправятся на встречу с родными утром в восемь. - констатировал Гога.
   - Их право. Заседание Совета Святослав Невский уже назначил на вечер в зале Решений. Режим "Сумерки". - будем сидеть в полутьме и думать. - проговорил Леплевский.
   - Служба Безопасности взяла след. Исполнители раскололись, теперь надо крыть заказчиков. Лейтенант Стрелов, как руководитель оперативной группы, вывесил информацию, что СБ Московска решит эту проблему. - Гога пробежал взглядом убористые строки стандартного пресс-релиза.- неприятность с Викторией предстаёт как часть разработки.
   - Знаю его. Это действительно стрела, которая не знает промаха. Значит, многие другие девчата уже не пострадают. - Леплевский встал. - Гога, давай спать, а то нам ещё выполнять стандартную программу на сегодня. - он взглянул на цифры часов единого российского времени. - уже второй час.
   - Спать будешь? - Гога прогнулся.
   - Сказал тоже. Какой тут сон? Вот теси-грамма Ричарда. Он получил информацию и завтра будет здесь.
   - Его, возможно, пропустят к ней. - проговорил Гога, прочтя короткий текст. - Единственного из неродственников.
   - Боюсь, что ты здесь не прав. Рич для неё, - Леплевский взглядом указал на официальный портрет Виктории Беловой, высветившийся на одном из дежурных мониторов, - ещё больше чем родственник.
   - Да? - Гога удивленно воззрился на коллегу.- И кто же он?
   - Ты, Гога, слеп. Ричард для неё - первая любовь. И уж его-то, очень надеюсь, она будет рада видеть больше, чем любого мужика-неродственника. Боюсь, что он будет единственным, кому она разрешит прикоснуться к себе физически, а не только морально. Пока единственным, надеюсь.
   - М-да. - изумленно проговорил Гога. - Я действительно слеп во многом, что касается девчат. Издержки пола, так сказать. Только вот я не уверен, что она допустит теперь даже на несексуальный физический контакт кого-либо из ребят. Попали мы.
   - И возраста. Может, мы действительно попали. Но главное, что физически Виктория не пострадала и сможет, если захочет, иметь нормальных, не травмированных изнасилованием детей. Залечить бы психотравму такой глубины... Я даже не ожидал, что наша несгибаемая торпедная Вика настолько психологически уязвима. Надеюсь, медики постараются восстановить её психосферу. Хорошо, что хоть медикам Психокорпуса она не сопротивляется. Этот случай её искорёжил. - поддакнул Вердан, с грустью взглянув на официальный портрет Беловой.
   - Согласен. И возраста. А медики Психокорпуса России - профессионалы не из последних. Но и сама Виктория прекрасно понимает, что долго зависать в этой яме ей нельзя. Думаю, она сама будет восстанавливать свою психосферу не менее рьяно. Она же понимает, что вокруг неё - не одни только монстры и сволочи. - Гога проследил взгляд друга. - Даже не знаю, выдержу ли я её холод.
   - Хотелось бы верить, но выдержать её холод придётся всем нам, кто принадлежит к Мужскому братству. Её тоже надо понять. Она - украинка, существо сверхэмоциональное, весьма чувствительное и адски глубокое именно в психосфере. Её интуиция просто запредельна, знания - огромны, работоспособность - просто поразительна.
   - К сожалению, интуиция не позволила ей уклониться от "Поцелуя Иуды".- прошептал Гога.
   - Не надо требовать от неё полной универсальности, Гога. В конечном итоге далеко не все, как оказалось, интересуются в ней, в нашей Виктории, только разрешённым и доступным. Некоторым хочется прорваться за флажки. И её телесная красота здесь значит не меньше, чем интуиция, знания и работоспособность. Последние три фактора воспринять полностью дано надлежащим образом, к сожалению, далеко не всем. Вот некоторые и сконцентрировались на более доступном. Помнишь скандал с облитием кислотой картины "Даная"? - Леплевский ходил по комнате как маятник, заложив руки за спину и не глядя на друга.
   - Ещё как. Слава богу, историю земных культур мы не так давно учили. Многие облизывались, нашёлся же подлец, который и испортил. - Гога облокотился о спинку третьего кресла и сложил руки на груди.
   - Испортил он не только картину. Он испортил её фон. Психологический. Тогда об этом мало говорили и мало знали. Не то что теперь. И ножичком добавил. Ценитель хренов. - возмущенно сделал ударение на последнем слове Вердан Леплевский.
   - Да уж ценитель в кавычках. Дело давнее, приняты достаточные меры. Но рецидивы будут. К сожалению будут, Вердан, всё время пока существует человечество.
   - Но это не значит, что не будет противодействия таким преступлениям и наказания. - ответил Вердан
   - Будет. Ладно. Давай посмотрим план заседания Мужского братства по плану "Сумерки".
   - Давай.
  
   Виктория Белова сразу поняла, что произошло. Она никогда не строила никаких иллюзий относительно своей физической привлекательности. Пользуясь психосферой, она знала расклад похищения посекундно, могла бы описать любого из похитителей в деталях. К счастью, они успели только её похитить и увезти за сто пятьдесят километров, но были схвачены едва лишь Виктория оказалась распростёртой на койке в полутёмном подвале. С неё успели сорвать перевязь с кобурой и кинжалом, но это было последнее свободное действие похитителей. Свет, заливший помещение означал, что планы похитителей провалились. Через десяток секунд все пять субъектов уже были парализованы сотрудниками Службы Безопасности России, а ещё через десять секунд Виктория крепко спала на мягчайшем покрывале на носилках, бережно уносимых в чрево медицинского вертолёта Российской Службы Катастроф. Винтокрылая машина быстро доставила её в Кризисный центр Медслужбы страны, теперь она лежала на мягкой иммобилизирующей подушке в отдельной палате.
   - Прошу нас всех извинить. У Виктории жесточайшая психотравма и никаких свиданий и посещений мы пока давать не имеем права. Одно могу сказать совершенно точно: физически она не пострадала. И, более того, не так давно мы получили информацию, что она сама начинает работу по своему восстановлению в психической сфере. Естественно, наши специалисты и сотрудники тоже участвуют в этом процессе. - лечащий врач был окружён немедленно прибывшими в Кризисный центр одноклассницами Виктории плотным кольцом, но пока что не выказывал желания немедленно исчезнуть из поля зрения посетительниц.
   - А как с её отношением... - задала вопрос одна из девочек.
   - Пока что могу сказать одно - психотравма исключает допуск всех лиц мужского пола на контакты, превышающие служебные. - врач не изменился в лице. - Естественно, это не касается братьев и родителей. Но всех остальных касается в первую очередь. К сожалению, она будет почти всю жизнь испытывать сильную насторожённость ко всем мальчикам, юношам и мужчинам, если те попытаются выйти за рамки служебного общения. Словом, взглядом, любым действием или бездействием.
   - Попала Вика... - прозвучал голос из задних рядов.
   - По последним данным - да. Но сейчас Виктория уже в безопасности. Так что давайте предоставим возможность спецслужбам делать их работу надлежащим образом. Всё. Прошу всех вернуться в зону для посетителей. Мне надо пройти на пульт, посмотреть результаты часового мониторинга.
   - Понимаем. - одноклассницы поспешно ретировались. Дверь за ними закрылась, но через минуту открылась снова. На пороге стоял мальчик, затянутый в дорожный комбинезон, сверху которого была надета госпитальная стерильная пелеринка.
   - Простите. Я...
   - Вы - Ричард? - врач уже повернувшийся к открывшемуся проему, моментально узнал визитёра.
   - Да. Можно...
   - Да. Вам - можно. - Врач жестом разрешил визитёру встать рядом и повёл его по длинному коридору. - Мы идём в пультовую мониторинга, Ричард. Сразу скажу: никакого изображения палаты и изображения самой Виктории там нет и быть не может. Там - только цифровая и графическая информация о её состоянии.
   - Знаю. В Дальневосточном Кризисном центре я бывал. Там похожая аппаратура. - Ричард вошёл в просторный зал пультовой, приветственно коротко кивнул медикам, сидевшим у мониторов. - Могу я присесть?
   - Можете. - врач пододвинул посетителю кресло. - Как видите, никаких изображений, только схемы, диаграммы и графики.
   - Вижу. Скажите...
   - Я могу лишь подтвердить то, что уже вам, Ричард, должно быть, известно. Виктория пострадала психически. Физически она - та же, что и раньше. Служба Безопасности успела до того момента, как к ней прикоснулись по-грязному. Но с неё уже успели сорвать перевязь с оружием... Вся процедура до этого момента, если взглянуть на нее в комплексе, избила её психосферу до состояния искорёженности.
   - Бедная Вита... - проговорил Ричард.
   - Она со своей стороны уже пытается восстановиться. Так говорят показатели глубинного мониторинга. Мы, врачи и специалисты Психокорпуса делаем то же, что должны со своей стороны. Вы видели в холле как я говорил с одноклассницами Виктории?
   - Да. Одноклассники сами отказались приезжать. Вита бы их учуяла за сотни метров. И тогда...
   - Да, Ричард. К огромному сожалению состояние психосферы Виктории сейчас таково, что мы практически убеждены в том, что нам многое не удастся.
   - Что именно?
   - Нам не удастся вернуть её психосферу в зону полной стабильности. Она никогда не сможет воспринимать никого, кто принадлежит среди людей к мужскому полу, иначе как коллег по работе и просто по жизни. Понимаете?
   - Понимаю. Но ведь это явно ненормально. Вита из многодетной семьи, она запрограммирована родом на многодетность. А тут волей-неволей придётся...
   - Именно. Время, возможно, сумеет сгладить остроту неприятия мужчин как нормативных, подчеркиваю, нормативных, а не насильственно-преступных партнёров по сексу, но теперь Виктория будет проводить такой многоступенчатый отбор кандидатов, что любой конкурс детской забавой покажется.
   - Вы считаете, что у нее в душе будет...
   - Маячок глубокого личностного горя, Ричард. Жёлто-оранжевый, тревожный. Он прекрасно читается всеми нашими современниками. Даже не имеющими особой психологической подготовки. Естественно, как девушка, Виктория будет вынуждена интересоваться юношами, искать среди них того, кто сможет преодолеть запрет, налагаемый этим маячком, искать того, кто не испугается неизбежной высоты требований Виктории. Иными словами, Ричард, теперь Виктория закрыта в таком панцире, что любой известный ныне скафандр - просто вуалька. Теперь единственным, кто сможет преодолеть этот маячок, станет молодой человек, способный на полный, самый полный, поистине маячный свет своей собственной души. А таких, Ричард, согласитесь, в жизни каждого человека Земли не так много бывает. Единицы, но никак не десятки.
   - Соглашусь. Доктор, а ...
   - Единственное, что могу сказать, Ричард, вам лично: вы не относитесь к числу мужчин, для которых Виктория недоступна. Насколько я разобрался в сложившейся ситуации и в её, Виктории, настроении - вы почти единственный из молодых людей, которым она разрешит прикоснуться к себе физически и непротокольно.
   - Но это не означает...
   - Не означает, что вы будете в числе её возможных главных друзей по жизни, Ричард. Вы сами знаете о том, что первая любовь не предполагает подобного уровня доступа.
   - Знаю, доктор.
   - Мы за неделю проведем санацию психосферы, подлатаем что сможем. Всё это время мы продержим её во сне. Сон, к счастью, ненасильственный, почти естественный - это для Виктории возможность и самой провести определённую работу по восстановлению самой себя своими собственными силами. Возможно, нам удастся создать оркестр из наших и её усилий, что обеспечит определенный успех. Только вот о деталях я пока говорить не буду. О деталях этого успеха. Всю эту неделю палата будет полностью автономна и изолирована. А потом... потом мы пригласим её родителей и потом - вас, Ричард. Не считайте нас жестокими, но так сложилась ситуация, что сначала она увидит именно родителей, потом сестёр, потом, к счастью, если ничто не будет мешать этому - братьев. А потом - вас.
   - Понимаю. Я остановился в гостинице центра, вот мой номер связи. - Ричард подал визитку гостиницы.- Прошу вас, доктор...
   - Если будут изменения - вы узнаете одним из первых.
   - А её обидчики...
   - Ими занимается СБ России. Идут следственные мероприятия. Но они будут покараны. Насколько я знаю, уже ищут заказчиков. В том, что есть не только исполнители, но и заказчики - убеждены лучшие сыщики и следователи с криминалистами из Службы. Как только найдут - они будут покараны со всей жестокостью. Двумя судами - украинским и российским.
   - В таких случаях сроки складываются. - проговорил Ричард, мрачнея.
   - Именно. Так что они получат по заслугам.
   - Извините, доктор. Я знаю, вам нужно работать. Я буду в гостинице или в любом случае на связи.
   - Всё что вам будет нужно знать, Ричард, вы узнаете вовремя. - врач протянул мальчику руку. - Идите.
   - Вытащите её, доктор. - Ричард просительно заглянул в глаза врача.
   - Вытащим. Это я обещаю. Виктория будет почти прежней.
   - Почти. - Ричард пожал протянутую врачом руку и встал. - Я пойду. Дорогу я запомнил.
   - Идите, Ричард.
  
   Так и произошло. Через неделю в открывшейся после длительной изоляции просторной палате побывали родители Виктории, затем её сёстры. После этого наступила очередь братьев. Виктория была рада видеть вокруг родные, предельно знакомые лица, слышать хорошо знакомые голоса и купаться в волнах психологической стабильности и комфорта, которые могли быть созданы только самыми родными людьми.
   - Простите, мам, пап, сестрички и братья. Я очень счастлива и довольна тем, что наконец могу видеть и слышать всех вас, чувствовать ваше присутствие и вашу доброту. Но я не могу, не имею права замыкаться в стенах семьи.
   - Понимаем, Вика. - помолчав проговорил отец. - Но готова ли ты к таким перегрузкам?
   - Пап, меня восстановили почти полностью, я не побывала на том свете, физически я практически та же самая, мне удалось почти полностью внутренне стабилизироваться. Но если я сейчас замкнусь на уровне семьи, я вполне могу заказывать по себе самой панихиду и похороны. Мам, не волнуйся, доктора меня залатали так, что ни швов, ни заплаток не найти. Я практически та же.
   - Вита не завышай оценки. Ты ещё слишком слаба физически и морально, чтобы сразу принимать на себя нагрузки обычной жизни. Я говорила с врачами. Ты должна пройти десятидневный курс глубокой многоуровневой реабилитации. Программы и планы я смотрела и со многим согласна, но только если ты сейчас не наломаешь по своему обыкновению дров, желая прыгнуть выше головы.
   - Мам, я что, враг себе?
   - Нет. Но сейчас я не уверена, Вита, что ты изменишь своим установкам. - сказала мама.
   - Именно, Викта. - подтвердил отец. Любой из нас, здесь присутствующих сразу подтвердит правильность и справедливость только что высказанного мамой вывода. - Ты ещё слишком слаба. Но, - отец улыбнулся, - ты определённо поздоровела и поэтому кое-какие приятности тебе вполне по силам. Сделаем так. Сейчас у нас три часа дня. Мы вернёмся к тебе в палату в восемь, после ужина и пробудем до девяти. Есть необходимость кое-что обсудить из нашего семейного. Это обсуждение санкционировано мамой и поддержано врачами Кризисного центра. А сейчас мы ненадолго тебя покинем. Но ты не останешься в одиночестве. - отец встал, поднялись и его жена и сыновья с дочерьми. Они полупрощально кивнули и вышли, притворив за собой дверь. Притушился ненамного свет, и до этого не ослеплявший глаза и Виктория откинулась на подушках, давая возможность телу отдохнуть от небольшого приятного напряжения, вызванного визитом самых близких людей. Она прикрыла ненадолго глаза, а когда открыла, рядом с ней сидел юноша в белой госпитальной пелеринке с букетом цветов и пачкой сшитых листков пластика.
   - Рич? - Виктория широко открыла глаза. Всё же полумрак автоматика нагнала в палате изрядный.
   - Я, Вита. Я. - ответил молодой человек, кивая и жестом давая команду автоматике включить в четверть накала плафон прикроватного софита.- Тебе свет этого прожектора не помешает?
   - Боже, Ричард. Ты ли это? - Виктория приподнялась на локтях, но Ричард несильными движениями ладоней заставил её опуститься на кровать. - Мне никто не говорил... Как ты узнал? Тебя долго ко мне не пропускали? - она взяла букет и спрятала в нем свое лицо. - Боже, как пахнет... Ричард, это самый лучший сюрприз за последние десять дней. Тебя держали тут на привязи всё это время? Ты хоть ел нормально? Осунулся.
   - Вита, я был рядом все эти дни. Не беспокойся, я ел нормально и никто меня на привязи не держал. Моё пребывание здесь было только моим решением и только моим желанием. - молодой человек не делал ни одного лишнего телодвижения и Виктория не испытывала никаких уколов страха. - Так что я здесь по собственной воле.
   - Ричик... - Виктория всё же села в кровати и взяла его лицо в свои ладони - Рич, милый... - она расцеловала его в обе щеки. - Ты не думай, я в норме. Ричочек... - она наклонила его голову и поцеловала в макушку. - Волосы совсем чёрные стали, а были каштановыми. - она обняла его за плечи и прижалась к его груди. - Рич, спасибо тебе. Спасибо, что ты есть у меня. Ты не думай, ты можешь меня коснуться, я не кусаюсь и бежать от тебя не буду... Мне самой интересно, как я отреагирую на твои прикосновения. Уж извини за прагматизм.
   - Точно, Вита? Ты не слишком торопишь события?
   - Рич, полумёртвые женщины обычно не лезут обниматься и целоваться к своим кавалерам. Более того, они не всегда их пускают в больничные палаты, где пребывают в вынужденно полуразобранном и затрапезном виде и состоянии. Мы же с тобой друг друга не первый год знаем. И я совершенно чётко понимаю, что ты пока единственный из неродственников - мужчин, которым я полностью могу доверить коснуться себя вне служебного протокола. Опять прагматизм проявляется, Рич. Это форменное наказание, да? Я кажусь тебе сухаркой?
   - Вита, ты никогда не была сухаркой. Ты была разной, но это нормально. - Ричард осторожно коснулся её щеки. Виктории понравилось тепло, исходившее от его пальцев и ладони. - Можно коснуться твоих волос?
   - Ты, Рич, не спрашивай, касайся. - усмехнулась Виктория. - А то мы с тобой и не поймём, насколько я изменилась.
   - Ты и изменилась и осталась прежней, Вита. - Рич несмело коснулся губами тыльной стороны кисти её левой руки. - Я привёз тебе сборник своих очередных стихов. Здесь не все, остальные я привезу тебе позднее.
   - Почитай мне их, а, Рич?
   - Ну, хорошо. - Ричард согласился без колебаний, убедившись, что его подруга способна воспринять текст и подтекст самодельных стихов.
   Долгий час с двадцатью минутами Ричард читал, почти не заглядывая в сшитые листочки строки, которых так ждала Виктория. Там было многое. Там было то, что дало Виктории возможность убедиться - дать ей полную и самую полную возможность самой выбрать то, каков будет её собственный Путь в этой жизни и кто встанет рядом с ней на этом Пути. Себя Ричард рядом с Викторией не числил в длительных попутчиках и Виктория понимала это правильно - Ричард не давил на её путь и не навязывал ей себя.
   - Спасибо, Рич. - она открыла чуть набухшие от слёз глаза. - Боже, это такое удовольствие и наслаждение... Рич, ты часом не медицинский избрал? И не психологический? Ты не подался в люди искусства?
   - Нет, Вита. - Ричард остановил чтение и прикрыл стопку листков.- Ты устала и наплакалась. Тебе надо отдохнуть.
   - Ричочек...
   - Что, Вита?
   - Не уходи, а? Побудь здесь. Скоро мои придут. Неудобно.
   - Вита, тебе надо отдохнуть. - без всякого нажима в голосе повторил Ричард.
   - Ты неправ, Рич. Ты неправ потому, что твой почерк и эти листки с твоими стихами, твой голос, читающий эти строчки на этих рукописных листочках, твоё присутствие здесь - и физическое и психологическое - стоят целой аптеки всяких снадобий и целого полка всевозможных докторов с медсёстрами и со всей медтехникой, о какой только можно помыслить. Рич, я абсолютно серьёзно. Ты единственный из мужчин, кого я хотела бы видеть сейчас и здесь, когда я в полуразобранном и совершенно небоевом состоянии, когда я уязвима и, откровенно сказать, больна. Я искренне, совершенно искренне и глубоко благодарна тебе за то, что ты понял и приехал, прилетел сюда со всей поспешностью. Ты своим появлением здесь сделал больше, чем год самых интенсивных реабилитационно-реанимационных мероприятий. Я знаю, я должна тебе об этом сказать, чтобы подтвердить тебе же твои собственные ощущения. И потому я согласна сегодня отдыхать только рядом с тобой. Скажи, только честно и откровенно, ты сможешь ещё немного задержаться в Кризис-центре?
   - Я задержусь столько, сколько тебе будет необходимо, Вита.
   - Рич, можно тебя попросить?
   - Всё, что будет в моих силах, Вита. - молодой человек переместился на кровать и Виктория блаженно откинула голову на его колени. Левой рукой она коснулась его плеч, провела по груди.
   - Совсем большой стал, Рич.
   - Ну и ты не осталась маленькой. - улыбнулся Ричард.
   - Да. Спасибо спецам из ЭсБе России. А то бы...
   - Не надо, Вита.
   - Не буду, Рич, не буду. Хорошо, что всё закончилось. - она коснулась пальцами его правой щеки. - Бреешься уже?
   - Не хочешь - не буду.
   - Ну кто я такая, чтобы запрещать тебе, Рич?
   - Ты? Первая. - без усмешки ответствовал Ричард. - Мне этого достаточно, чтобы учесть силу твоих желаний в моей жизни.
   - Спасибо, Рич. Мне пока что никто таких слов не говорил. Я знаю, это твоё право, но всё равно такие слова звучат как симфония. Первая... - Виктория вслушалась в музыку звуков, составлявших это слово. - И ты у меня тоже - первый.
   - Спасибо, Вита. - Ричард легонько приобнял её за плечи. Виктория приподнялась, пододвинулась к спинке кровати и её губы нашли губы Ричарда. Страстный молчаливый поцелуй продлился несколько минут.
   - Рич, это волшебство какое-то. Я лежала тут умирающей воблой, соображала невесть что кладбищенское, а теперь у меня и сил-то прибавилось и желания всякие жизненные появились. Ты часом не сбежишь от меня?
   - Вита, я не имею ни малейшего желания сбегать от тебя. Если ты, конечно, не попросишь меня исчезнуть. Из твоей жизни, разумеется.
   - Никогда не попрошу, Ричочек, - Виктория опустила голову на колени молодого человека.- Никогда. Хочешь, поклянусь?
   - Не надо слов, Вита. Мы и так с тобой всё прекрасно знаем. Гораздо больше, чем можно выразить словами.
   - Вот именно поэтому я и попросила, чтобы тебя пропустили ко мне первого. Родители и братья с сестрами - просто замечательно, но ты, Рич, ты настоящий ключ. Я такой ключ никогда не смогу потерять.
   - И я тоже, Вита. - Ричард погладил её по распущенным волосам.
   - Рич, прости меня. Можно тебя попросить?
   - Можно, Вита. Тебе всё можно.
   - Рич, можно я сяду к тебе на колени? Ужасно неудобно вот так наполовину. Да и тянуться...
   - Прости, Вит. Я не подумал. - Ричард моментально закутал Викторию в одеяло, оставив свободными только руки и плечи, достал левой рукой из тумбочки дополнительное покрывало-пелеринку, которым укрыл плечи девочки. - Вот теперь я посажу тебя, Вита, к себе на колени. - он подоткнул одеяло, чтобы голые ступни ног Виктории не обдувал прохладный воздух из сопел кондиционера. - Как, удобно?
   - Восхитительно, Рич. - её лицо оказалось почти на уровне лица молодого человека. - теперь я хоть обнять могу тебя, Ричочек, по-настоящему. А то прямо умирающая царевна-лебедь.
   - М-да. Ты уже далеко не умирающая.
   - Твоими стараниями, Рич. Твоими стараниями. - Виктория крепко обняла его за плечи и прижалась щекой к его щеке. - Рич, если бы ты только знал, насколько мне важно было увидеть и почувствовать тебя сегодня, сейчас. Вот так... Понять, что я ещё не списана в расход и в тираж... Скажи, Рич. Этот маячок, о котором говорили врачи. Он что, действительно теперь навсегда?
   - Вита. Я уйду от прямого ответа и скажу так. Я его вижу и я его чувствую.
   - Он тебя пугает или настораживает?
   - Он заставляет меня быть особенно осторожным и бережным.
   - Рич, твои обтекаемые формулировки сделали бы честь любому дипломату.
   - Я не дипломат, Вита. Я простой человек. А этот маячок... Ну разве он что либо определяет? В конце концов он просто и четко предупреждает об определённом пределе. Предупреждает и окружающих и тебя саму. Но кроме этого предела у тебя вокруг просторы - за год не обойдешь. Так что не парь себе голову понапрасну. Я просто уверен, убеждён, что будет время, когда рядом с тобой встанет человек, которому ты, Вита, будешь верна всю свою жизнь. Который покажет тебе то, что не показывают никому, кроме особо ценных и особо важных людей - свой полный маячный свет своей души, своего главного "Я". Твоё право, Вита, будет в том, чтобы решить: он будет рядом с тобой всегда или тебе будет необходимо подождать другого. Это - только твоё. Но до того момента рядом с тобой будут сотни и тысячи людей, с которыми ты будешь спокойно и свободно жить и работать. Это только так кажется, что служебный формат - узкий и жесткий. Это такая ширь, Вита. Мы большую часть жизни проводим в работе на благо общества, а не в ничегонеделании. Так разве нам стесняться или бояться людей, которых мы знаем как своих коллег по работе, как своих сподвижников и соратников? Да, они будут женаты или замужем, у них могут быть, а может и не быть детей. Но при этом это будут люди, которых не будет пугать твой маячок. Да, он у тебя теперь есть и он отлично виден и ощутим для подавляющего большинства землян. Но это всего лишь означает, что с тобой надо быть особо бережным и осторожным. У любого из нас кроме этого маячка есть чёткая третья граница, за которую мы пускаем далеко не всех и далеко не каждого. Так что маячок или граница - это всего лишь функции, условности, которые нам позволяют жить и действовать.
   - Рич, спасибо тебе... - Виктория взглянула в глаза молодого человека прямым и спокойным взглядом. - Твои слова лучше чем несколько литров чудодейственных микстур и настоек.
   - И тебе спасибо, Вита. Благодаря тебе я понял многое о самом себе. Понял сегодня и сейчас. - Ричард легко поднял её на руки, встал и уложил на кровать. - А теперь тебе нужно отдохнуть. И на этот раз молча и с закрытыми глазами. Скоро придут твои родители, сестры, братья. Негоже их встречать заплаканной.
   - Они знают, что мои заплаканные глаза - не твоя вина, Рич. - сказала Виктория, кутаясь в одеяло. - Может быть, очень может быть, это - твоя победа Рич. Победа над моим полуразобранным госпитальным состоянием.
   - Победа... Нет, Вита. Эту победу ты одержишь сама. - Ричард наклонился и поцеловал её в лоб. - Отдыхай. Родители твои знают где я. - он поклонился и повернулся к открывавшейся двери палаты, в проём которой уже входила мать Виктории. - Я ухожу. Буду в гостинице. - он легко раскланялся с вошедшим отцом Виктории.
   - Мам, он просто волшебник. - Виктория не открывая глаз почувствовала, как в кресло рядом с кроватью села мать.
   - Я рада, доча. Ты посвежела.
   - Это всё Рич. Он оставил мне целую тетрадку своих новых стихов. Он читал мне их целый час и даже дольше. Он принёс настолько приятный букет, что я просто была тронута до глубины души.
   - Понимаю. Полагаю, Вита, что тебе сегодня не до наших обсуждений внутрисемейных проблем и вопросов. Так что Ксана приволокла тебе легчайший ужин и будь добра сегодня - без полуночничания. Я знаю, ты не утерпишь и прочтёшь все стихи Ричарда, но не устраивай насилия над глазами и разумом. Договорились?
   - Договорились, мам. Ты, как всегда, чрезвычайно убедительна.
   - Если я не буду убедительна, то ты меня слушаться перестанешь.
   - Не перестану, мам. - Спасибо. Я поем, почитаю и посплю. Думаю, у меня вполне до семи часов утра будет неплохой сон.
   - А это не так маловажно, как кажется, Викта. - отец поцеловал дочь и встал. - Всё, хлопцы-девчата. Прощайтесь и давайте нашей дочке-сестричке возможность вкусить телесной и духовной пищи. А там она и Морфею должна дань вернуть. Теперь-то она спать будет без лекарств и гипноза.
   - Именно, пап. Спасибо, братики, спасибо, сестрички. До завтра. Спокойной ночи всем. - Виктория откинулась на высокие подушки и нашарила сенсор опускания спинки кровати. Зашелестевшие приводы придали кровати полное горизонтальное положение и Виктория блаженно вдохнула и выдохнула несколько раз отфильтрованный воздух, приводя мысли и чувства в состояние относительного спокойствия.
   Как она и говорила, с аппетитом умяв лёгкий поздний ужин, Виктория включила ночник и, снова подняв подушки, взяла сшивку-тетрадку, оставленную Ричардом. Её взгляд побежал по строчкам и через несколько минут для нее не существовало ничего кроме этих строчек и созданного ими мира. Через полчаса Виктория сама не заметила, как её глаза закрылись и сшивка выпала из её расслабившихся пальцев, птицей накрыв одеяло. Софит автоматически выключился.
  
   Месяц строгой реабилитации Виктории всё же пришлось пройти до конца. Родители приезжали теперь реже, врачи также не беспокоили Белову своими визитами, убедившись, что пациентка и не помышляет нарушать режим и не выполнять многочисленные предписания.
   Через месяц Виктория снова оказалась у себя дома в своей комнате и на следующий же день пошла в школу. Опасный период был окончен, но теперь Виктория была закрыта для всех служебным коконом, которого не существовало только для Ричарда, её родителей, братьев и сестёр, а также для многочисленных подруг.
  
   В один из предпоследних дней своего пребывания в кризис-центре, Виктория попросила своего отца придти к ней буквально на четверть часа рано утром.
   - Пап, можно тебя попросить?
   - Можно, доча. - отец вопросительно посмотрел на дочь, полусидевшую в постели и перебиравшую листки сшитой Ричардом тетради. - Ты хочешь, чтобы я...
   - Я хочу, чтобы ты передал для двух моих незнакомых друзей подарки. От меня.
   - И кто эти незнакомые друзья? Я их знаю?
   - Гога Велидзе и Вердан Леплевский. Но подарки, пап, индивидуальные. Для Гоги - вот этот пакет, а для Вердана - этот. Сможешь поручить кому-то из стажёров?
   - Смогу, доча. Ты уверена?
   - Уверена. Ты хочешь знать причину?
   - Если ты согласна...
   - Она проста. Именно они узнали о том, что я в опасности на десять секунд раньше СБ Московска. Они задержались в школе, чтобы отладить новую систему глобального позиционирования, обкатывая её на базе данных учеников школ, расположенных в нашем районе. И именно благодаря им СБ и медики смогли успеть раньше...
   - Хорошо, Викта. Ты меня убедила. Если дело обстоит именно так - они без всякого сомнения достойны твоих подарков. Я поручу двум своим стажёрам встретиться с ними. Или ты хочешь режим Деда Мороза?
   - Если можно, пап. Незачем, чтобы они знали, что стажёры связаны с тобой.
   - Разумно. Срок?
   - Ближайшие два дня. Я пробуду ещё здесь пять дней и не надо, чтобы они связали мое присутствие здесь с подарками.
   - Ты плохо оцениваешь их мыслительные возможности, доча.
   - Возможно, пап. Я, в принципе, готова к тому, что они, получив подарки, явятся сюда.
   - А вот этого не надо, доча. Тебе Ричарда вполне хватает.
   - Я должна отпустить Ричарда, пап. Он и так безвылазно сидит здесь и пытается выполнять свои задачи дистанционно, ломает свой график как тростинку каждый день. Это слишком большая жертва с его стороны, ведь я уже в норме. А эти ребята... Они спасли меня, избавили от физической боли... Разве это не основание им доверять, пап?
   - Ты считаешь, что им можно дать доступ?
   - Да, пап. Но я полагаю, что впрямую им они не воспользуются. Они понимают, что я ещё не в полной форме. Вот когда приду в школу, возможно я с ними и встречусь. Это - более вероятно.
   - Хорошо. - отец встал. - у тебя ещё сегодня плавание в бассейне и купание в зале Водопадов, а также кислородный коктейль и релаксация. Не забыла?
   - Нет. Ты уже уходишь?
   - Именно. Я ещё приду сегодня вечером, после семи.
   - Буду ждать, пап. - Виктория проводила отца взглядом и углубилась в чтение очередной тетрадки Ричарда.
  
   - Гога, ты получил пакет? - Вердан вошел в лабораторию, где его друг по обыкновению колдовал над схемами системы глобального позиционирования. Часы показывали четыре часа дня с минутами.
   - Получил, Вердан. И не знаю, как правильно на него реагировать. - молодой человек посмотрел на вошедшего приятеля и жестом пригласил сесть на соседнее кресло. - Получается, что она знала всю ситуацию посекундно. Это просто адская нагрузка на психику.
   - Согласен. Но откуда, Гога, она знала, какие стихи мне нравятся и какие картины я люблю? Я никому об этом не говорил. А она прислала мне давно разыскиваемые мной два альбома Лайошко. Это просто страшная редкость, в большинстве своём он известен в дисковых а не в бумажных версиях. И ей таки удалось достать именно бумажные.
   - Ты альбомы внимательно смотрел?
   - Конечно. Антикварная редкость, я даже автоматом перчатки и фильтрационную маску надел. Даже не подумал, что могу без этого обойтись. А уж три сборника стихов, кстати, тоже бумажные... Антология. Я час читал не отрываясь... Пища богов...
   - Вот и я также, Вердан. У меня, конечно, меньше подарков, но и здесь она угадала стопроцентно. Главное, она написала мне несколько строк на грузинском языке. А я знаю, что он у неё даже в пассивных языках не числится. Более того - написала часть не прозой, а стихами. Согласись, для этого надо языком владеть гораздо более искусно, чем в пассивном режиме. - сказал Гога, оторвавшись от экранов.
   - Во-во. Я уже отослал информацию о получении подарков ей на домашний сервер. Она одна из немногих, кто дома содержит локальную сеть и несколько серверов. Даже страшно представить объёмы её локальных накопителей...
   - Они огромны. Я тоже направил информацию о получении подарков с благодарностью. Но написал и на грузинском, и на украинском. Думаю, ей будет приятно.
   - Уверен в этом, Гога. Но это - лучшее свидетельство того, что она не числит нас в стандартном большом списке вынужденных чужаков.
   - Полагаю, стремиться к прямому контакту здесь не следует, Вердан.
   - Более чем убеждён в этом, Гога. Не следует козырять нашими возможностями в подобных вопросах. Викта и так нас примет, а если мы не будем навязываться - она ещё лучше это поймёт и воспримет как норматив. Ей необходимо знать, что даже те, кто вошёл в список особого доступа, не стремятся сразу и часто использовать эту возможность.
   - Что-ж. Полагаю, мы достигли определённого позитивного результата. Вердан, у тебя ещё что на сегодня?
   - Ничего. Я домой, готовить новые материалы для пятинедельных деловых игр.
   - А мне ещё возиться со схемами. У меня есть несколько задумок. На тренажёрах я их уже проверил, теперь надо посмотреть на макете.
   - Совершенствуешь?
   - А то как же. Представляешь, как будет хорошо, если у нас, учащихся в этой школе будет своя собственная авторская система глобального позиционирования.
   - Представляю. Успехов.
   - И тебе тоже.
  
   Криница. Лена Соколова - предпоследняя встреча. Малая астроакадемия. Иванов
  
   Шестиклассник Александр Иванов прибыл в очередной раз в Криницу в Центр Отдыха вместе со всей семьей, но в этот раз отец и мама предоставили ему самую полную свободу, понимая, что человеку, ставшему не только школьником, но и сотрудником Астроконтингента, надо дать право решать и многие гораздо более сложные вопросы, в том числе и личного характера. И Александр с благодарностью воспринял и использовал предоставленное ему родителями право карт-бланша.
   Ему не терпелось сказать обо всём, что изменилось в его жизни Лене. Он, конечно, теперь достаточно хорошо знал её оборотную сторону, но виду не подавал, да и не мог он себе просто так приказать задавить в душе, разуме и сердце первое глубокое чувство к другому человеку. Для этого нужны были гораздо более веские основания и, к тому же, его знакомые почти никогда не соединялись с теми, с кем сводило их чувство первой любви, в крепкие долговечные семьи. А Александр с детства был сориентирован на исключительно серьезные и длительные отношения. Выключив Лену из возможных кандидатур на такие отношения, он оставил её в ранге полуподруг и стал относиться соответственно.
   Собственно говоря, относиться особо не было необходимости - они виделись только в Кринице, все остальное время между ними ходили письма - Александру удалось снизить интенсивность и глубину переписки и он исподволь готовил почву для решительного удара, противоречившего зародившемуся чувству, но абсолютно необходимого для дальнейшего чувства большой любви...
   Елена выслушала его рассказ молча и не перебивая. Они сидели в "зелёной беседке" на удобной скамейке со спинкой. Лена держала руку у него на плече и этот жест уже не был приятен Александру, но он не подавал вида и продолжал рассказ. Когда он закончил, Лена внимательно посмотрела на него, покопалась в сумочке, щёлкнула замком и вздохнула. Это означало начало недлинной паузы для раздумий и формулировки ответа.
   - Вот это новость, Сашенька. - иронично пропела Елена, склонившись к уху Александра. - Улететь от родной матушки планеты и подальше наметился... Не одобряю...
   - Конечно, где уж нам, грешным. Сидеть за атмосферным еле-еле восстановленным щитом как в осаждённой крепости и при этом - мнить себя властелинами Вселенной, конечно, легче. Послушай, я же тебя не отговариваю от специальной биологии. Это - тоже не сахар. - скрывая раздражение двуличностью Елены, произнёс Александр ровным спокойным голосом.
   - То - другое. Я - всегда на Земле, а ты хочешь заиметь сертификат с постоянной пропиской в космосе... Согласись, что это всё же разные вещи. - Лена, как всегда, хотела оставить первенство за собой.
   - Согласен. Если я тебя правильно понял, ты не хочешь больше общаться со мной из за того, что я выбрал заатмосферный способ существования? - Александр исподволь переходил к давно задуманному наступлению.
   - Не только, Сашенька. Я тут последние месяцы много думала о наших взаимоотношениях... Знаешь, мне почему-то кажется, что мы достигли верхнего предела. И нам пора на этом закончить подъём планки.
   - Ясно. - Александр почувствовал, что совершенно неожиданно он достиг своей цели - Лена выключает его из матримональных отношений своей сферы сама, без уговоров и длительной осады. Но вовне его недовольный вид был истолкован как неудовлетворение закрытием шлагбаума на пути по известному сценарию. Лена именно так и восприняла его посерьёзневший вид и недовольно опустившиеся уголки рта с плотно сжавшимися губами.
   - Только не кипятись, я же не отшиваю тебя. Я просто честно и открыто говорю о том, что сейчас возможно. - спокойно сказала она.
   - Господи, Лена, если бы ты только знала, как я устал от повторов и бесконечных круговых возвратов. Всю свою историю человечество ходит по замкнутому кругу и воображает, что оно всевластно. Ты решила - я принимаю. - холодно ответил Александр.
   - Это - твоё право, Саша. Останемся хорошими друзьями...- задумчиво произнесла Лена.
   - Что-ж. Останемся. Ты торопишься? - поняв нетерпение подружки, спросил Иванов.
   - Нет, полагаю, что нам нужно побыть наедине с самими собой. Согласен? - Лена старалась не смотреть на Александра, зная, что теперь он не будет искать с ней частых контактов и, безусловно, обижен.
   - Да. - твердо ответил Иванов.
   - Вот и отлично. Сейчас у нас половина первого, наши собираются на шашлыки. Всё же последний день... - в конце фразы её голос упал до шепота.
   - Для кого последний? - встрепенулся Александр. - Ты ничего такого раньше за неделю не сказала... - здесь он презрел все немедленно выставленные доводы разума и ему остро захотелось не отпустить Лену.
   - Увы, не сказала, а теперь должна сказать. Я улетаю в Симферополь в биосферный заповедник в его институт биологии. Там теперь буду жить, учиться в школе второй ступени в четвёртом, пятом и дальше классах, а одновременно - много и тяжело работать. Без работы я не смогу, просто погибну. Ты уже знаешь об этом достаточно хорошо, поэтому деталей не поясняю.
   - Когда?...- Александр почувствовал, как по нервам хлобыстнул поток огня первой влюбленности и едва удержался от того, чтобы обнять Лену.
   - Вечером, в семь. - Лена прочитала его желание по глазам и постаралась вложить в голос побольше извиняющегося тона.
   - И это ты, Лена...- только и смог укоризненно сказать Иванов.
   - Извини, Саша, не знала, а точнее - не придумала как лучше изложить тебе сие неприятнейшее известие. Так что сегодня - наш последний день и мне бы не хотелось занимать его время выяснением межличностных отношений.
   - Понимаю. Что ж, желаю тебе успехов...
   - Спасибо. Жаль, что ты не сможешь меня проводить на самолёт...
   - Жаль.
   - Так что простимся здесь, вечером. На остановке у ограды центра отдыха...
   - Простимся. - настроение у Александра, изо всех сил старавшегося сохранить дипломатическую маску, стремительно падало и Лена это чувствовала. - Раз надо, значит...
   - Не надо, Саша... Мне тоже нелегко...
   - Извини, я пойду...- Александр с усилием поднялся - всё же сумел отсидеть ногу, что случалось крайне редко. - Всего...
   - Всего... - слабый взмах руки Елены юноша видел уже боковым зрением, выходя из уютной зеленой беседки.
  
   Так оно и случилось... Вечером того же дня затянутая в дорожный комбинезон и потому сразу психологически отдалившаяся от Александра Елена в последний раз проверила количество укладок и загрузила два объёмистых ручных контейнера. Александр не смотрел на предотъездные приготовления, ему было тошно от того, что вот сейчас его первая любовь, да, его самая первая любовь уйдет от него и, очень вероятно, они больше никогда уже не увидятся. Елена понимала состояние Александра, и, нервно поглядывая на свои наручные часы, старалась не слишком мельтешить руками в стремлении собрать все многочисленные безделушки.
   - Я помогу... - Александр взял оба контейнера. - а ты бери ту сумку. Так будет лучше...
   Лена промолчала и тихо последовала за Александром. У ворот она остановилась. Александр поставил контейнеры на землю, выпрямился и прогнулся.
   - Саша...- еле слышно произнесла девушка.
   - Лена...
   - Я знаю все, Саша. Я знаю...- она отвернулась, но юноша успел заметить, как быстро и страшно наполнились её глаза слезами. Она достала платок, промокнула глаза, повернулась. Такого открытого и зовущего лица Александр у Лены не видел ещё никогда... Они обнялись. Лена спрятала лицо в отворотах комбинезона Александра. Иванов позволил ей это, понимая что сейчас она - не та Лена в компании подростков, а просто - страдающая молодая женщина. Пусть падшая, но страдающая. Но и это страдание надо было удержать в рамках. Он знал, что все происшедшее только что может быть и простым тактическим обманным ходом.
   - Пора. - девушка отстранилась, заслышав шелест катков пассбуса, подходившего к остановке. - Адреса точного я пока что не знаю. Знаю, что Симферополь. Найдёшь, если что? Я тебя всегда найду, можешь не сомневаться. Ты всегда, всегда первый будешь, кто узнает о том, что со мной может случиться в жизни... Всегда. Обещаю.
   - Найду, Лена. - Александр, восприняв глубоко и полно последнюю фразу, помог поставить укладки в багажный отсек пассбуса и снова внимательно посмотрел в глаза Лены. - Ты всё решила?...
   - Как я могу всё решать, Саша?...
   - Можешь и должна. Успехов и счастья. - с этими словами Иванов повернулся и пошел к воротам центра отдыха. Лена заняла свое место у окна и ещё долго видела фигуру Александра на главной аллее.
   Пассбус развернулся и стал набирать скорость. В заднее стекло Лена не смотрела: её душу рвал на части прощальный взгляд Александра. Она давно знала, что Саша её любит, любит впервые, впервые в своей жизни ярко и полно, как никогда раньше. Ей было больно от того, что она не могла открыться Александру, открыться во всём.
   Она догадывалась, что Александр знает и о её тайной, скрытой жизни - иначе почему бы он так охладел к ней за два последних криницких визита, включая нынешний. Слишком разные пути у них были: золотой универсал Александр и она - вечная узкоспециализированная середнячка, балансирующая у грани нижнего уровня подготовленности... Слишком разные пути... И теперь эти пути разошлись надолго, если не навсегда...
   Центр пропал за поворотом, потянулась по обе стороны дороги лесополоса. Лена откинула спинку кресла, выпрямилась, прижав спину к матрацу, достала из рюкзачка головоломку - башню и провела пальцами по разноцветным шарикам... Это всё, что осталось материального от их детской дружбы и первой влюблённости, открывавшей дорогу большой любви.
   Лена знала, верхним женским чутьем ощущала, насколько она могла бы осложнить жизнь Александру, привыкшему к невероятной для неё интенсивности познания и работы. Она могла бы осложнить ему жизнь и продолжением своей тайной жизни, давно засосавшей её. Она бежала в Симферополь не только за тем, чтобы там учиться и работать... Она пыталась изменить в себе нечто такое, что изменялось только такими способами.
   Она не могла открыться Александру полностью и делала это, как ей казалось, для его же блага... Впереди у неё была Биология, была сложнейшая наука, напряжённейшая учеба и параллельная работа на лаборантских должностях - выше Лена, наученная своими многочисленными неудачными попытками "прыгнуть выше головы" и не загадывала. Но это было далеко впереди, а пока пассбус вёз её к аэропорту Криницы.
  
   Александр понял, что это - одна из последних встреч с Леной. Едва ли у них будет ещё возможность увидеться. Теперь не приходилось даже ждать писем - он понял, что Лена знает истинную причину резкого охлаждения его отношения к ней. Предстояло только надеяться, что ситуация не выйдет из-под контроля.
   Впереди была старшая школа, впереди был Звёздный - город общепланетного значения, столица Евразийской и Российской Звездных Академий, впереди была работа. Но острое чувство пустоты в личном секторе не давало теперь Александру покоя.
  
   Отпуская утром этого дня своего сына из столовой центра, отец вышел следом за ним и, коснувшись его плеча, внимательно и строго посмотрел на него:
   - Ты её любишь?
   - Да, папа. И это мне сейчас больнее всего переживать.
   - Я не могу тебе приказать и попросить, могу только посоветовать... Исключи её из своего чувства... Я уверен, найдётся та, которой ты будешь верен всю свою жизнь, та, которая будет достойна полного света твоей души. Не расходуй энергию главного и верховного земного чувства на недостойный объект. Ты, я знаю, будешь всю жизнь считать Лену своей первой любовью - так случилось, и с этим уже ничего не сделаешь. Но в реальности, пожалуйста, сбереги себя и чувство для другой. Быть может, ты переживёшь страшный, тяжёлый и больной период полного охлаждения, невзирая на то, что в вашей школе уже началась основная фаза программы защиты женщин. Я знаю, это может быть невыносимо тяжело: вы молоды и вам свойственно увлекаться и влюбляться, не вдаваясь в детали. Но молодость и юность проходят быстро, а неразумность шагов приходится оплачивать всю жизнь...
   - Я знаю, папа. Потому я не могу приказать себе выключить это чувство, но, думаю, мне необходимо пойти на глобальное охлаждение в этом направлении... Работа и учёба в Малой Звёздной Академии, общественная работа требуют меня всего и я... я пойду на это охлаждение во имя будущего. Со многим, что ты мне уже сказал сегодня, я согласен и глубоко понимаю. Но я должен попрощаться с Леной так, как это требует нормативная база человеческих взаимоотношений. Я догадываюсь, что сегодня у нас - последняя встреча. Не могу понять только, почему... Ведь ещё полмесяца отдыха...
   - Да, отдых продолжается и, пожалуйста, не делай на пустом месте проблемы. - отец сказал эту фразу мягко, но уверенно и чётко. - Жизнь состоит из встреч и прощаний. Частых и не очень, окончательных и временных. - он положил руки на плечи сына. - помни о...
   - Я помню, папа. - с этими словами Александр вышел из столовой.
  
   После прощания с Леной Александр ощутил впервые внутри себя жуткую пустоту... Но эту пустоту предстояло стоически перетерпеть, пережить, не давая ей власти над остальными секторами личности... И Александр постарался отключиться от всего на оставшиеся две недели отдыха, а вернувшись в школу, погрузился в работу в окружении друзей и единомышленников...
  
   Владилена Юльева
  
   - Влада, кончай терроризировать преподавательский состав кафедры биологии твоей школы узкоспециальными, выходящими за пределы школьной программы вопросами. Они вынуждены запрашивать информацию у своих коллег из вузов и спеццентров подготовки. Это ещё вполне понятно и терпимо, но ты не даёшь им нормально готовиться к занятиям по привычным программам. А это уже опасно. К тому же ты слишком проявляешь свою медицинскую сориентированность подготовки, прекрасно, думаю, зная, что в такой школе это опасно и неприемлемо: сориентированность программы и плана там совершенно иная и нет никаких существенных противовесов подобному перекосу. - Академик Астромедицины, генерал-лейтенант Астромедслужбы Земли Лев Кондратьевич Юльев нашёл дочь в домашней лаборатории за смешиванием очередной порции компонентных растворов и, дождавшись, когда Владилена поднимет глаза от колб и пробирок, продолжил, прекрасно зная, что всё сказанное им ранее выслушано со всем вниманием. - Пойми, что они не обязаны давать всем в школе вузовский уровень знаний. А ты их совершенно замучила.
   - Папа, ну что же мне делать? Я только в третьем классе школы второй ступени, а любой экстернат разрешён с пятого. И мне приходится работать самой, используя все мыслимые возможности.
   - Я про это и говорю. Ты полагала, что твои потуги не вызовут адекватной реакции? Ошибаешься. Сейчас только сентябрь, месяц, так сказать, активизации и адаптации после летнего безделья, так что решать можно. И вот тебе переводной документ в Спецмедцентр Астрофлота. Там тоже есть школа и в ней - полно одарённейших твоих ровесников...
   - Папа, ты волшебник. - Владилена подпрыгнула, изобразив настоящий восторг и заключила отца в объятия, насколько позволяла его внушительная спортивная фигура. - И этот литер действительно мне? А там мои инициалы проставить не забыли? Может, это - другой какой Юльевой?
   - Нет, Влада, это - точно тебе. Так что - собирайся с мыслями и с вещами. Завтра попрощаешься с группой, а послезавтра - приступишь к занятиям в Спецмедцентре. Кстати, звёздочка моя, там есть факультет Астромедицины Малой Астроакадемии, так что...
   - Обязательно, пап. Это - прежде всего...
   - Но, может быть, лучше медицина земная? И тут дел хватает...
   - Нет, папа. Только космическая. - Владилена понимала, что отец переспрашивает её из лучших побуждений, а не в попытке повлиять на её решение. - На Земле и без меня хватит одарённейших медиков, а я буду решать проблемы человеческого здоровья в агрессивной по отношению к нему среде - космосе. Это гораздо важнее и ценнее... Если ты не согласен...
   - Нет, почему же...
   - Тогда я закончу в девять свой эксперимент и до одиннадцати смогу собраться. А завтра разбудишь меня...
   - Как всегда в шесть. Успехов, доча. - академик повернулся к выходу. - Осторожнее только.
   - Обязательно, пап. Спасибо. - Владилена вернулась к лабораторному столу.
  
   Прощание с группой в школе второй ступени Гурьевска прошло не так быстро, как рассчитывала Владилена - подруги вознамерились напитать уходившую информацией на пять лет вперёд и они проговорили часа два после занятий в кафе школьного городка.
   Утром следующего дня Владилена была уже на занятиях в школе второй ступени спецмедцентра и с удивлением увидела, что её запредельный для обычной школы уровень запросов и подготовки - здесь нечто вроде нижнего обязательного. Это заставило её активизироваться ещё больше.
   Через год, перед началом занятий в пятом классе стандартной школы второй ступени она получила в Малой Астроакадемии сертификат и звание сержанта Астромедслужбы. И не остановилась на этом. Оканчивая школу второй ступени она выполнила норматив капитана Астромедслужбы и подала документы в Госпиталь Космоцентра Московска, автоматически становясь и капитаном Астромедслужбы, и сотрудником госпиталя, и курсантом Космоцентра.
  
   Город Звёздный
  
   Город общепланетного значения Звёздный - новая официальная резиденция Евразийского Совета Звездоплавания - был заложен в момент выхода на орбиту двадцать четвёртой международной космической станции - так символично - концом звёздных суток человечество отметило для себя момент окончательного выхода в открытый космос уже не в пусть даже и очень частые, но всё же гости, а на повседневную привычную рутинную работу. До этого до сих пор в космос летали преимущественно те, кто прошел многолетнюю подготовку в национальных космических центрах, туристов в качестве космонавтов, системников и астронавтов не воспринимали, а двадцать четвёртая космическая станция была максимально приближена к тем условиям, в которых комфортно существовали и плодотворно работали обычные, не имевшие никакой особой подготовки, люди.
   Строительство специализированного космического города под кодовым названием Звёздный вела Россия, возглавлявшая уже много сотен лет Евразийский регион. Похожие города были во многих странах мира, был накоплен огромный опыт их строительства, совершенствования и эксплуатации, потому строительство регионального российского космического города российские специалисты вели поистине ударными темпами: каждый год сдавались в эксплуатацию полностью оборудованные и оснащенные городки - научный, медицинский, технологический, дипломатический... Параллельно Региональный Космоцентр Евразии вел строительство специализированных городков, объединенных в систему Региональной Звездной Академии Евразии.
   Как только городок сдавался в эксплуатацию, он сразу заселялся и его новые обитатели продолжали свою работу в прекрасно оснащённых помещениях и на полигонах. Евразийская региональная Звездная Академия (URSA) постепенно переводила в Звёздный свои космические службы, оставляя на их прежних местах резервные и дублирующие звенья и посты - о безопасности в чрезвычайных ситуациях, когда любой резерв будет кстати, земляне не забывали никогда. Международный городок Евразийского Региона также вошел в состав Звёздного, его обитатели быстро установили связи практически со всеми другими городками мегаполиса и новый год город Звёздный встречал в спокойном ритме работы.
   Двести с лишним лет пролетели незаметно и, поначалу мало походивший на развитые мегаполисы, город стал настоящим украшением Евразийского региона. Население возросло с двух до восьми миллионов человек постоянного состава и с миллиона до пяти миллионов человек переменного. Учитывая его важность и значение для Региона, Совет Евразии дал разрешение на предоставление Звёздному статуса особозакрытого. Сверхзакрытый статус получили городки, входившие в звенья Звёздной Академии. Особая охрана была предоставлена международному и дипломатическому городкам, не были забыты и научные и технологические городки. В закрытости не было ничего тайного - земляне уже давно знали, что далеко не всю информацию следует давать неподготовленным к её восприятию людям, а вся вредоносная информация максимально ограничивалась в распространении и защищалась от празднолюбопытствующих, но не от специалистов и экспертов.
   Служба безопасности Звёздного не уступала по оснащённости и подготовленности Службам безопасности Москвы и Санкт-Петербурга, Хабаровска, Тикси и Владивостока.
   Музей Звёздного разместил на значительных площадях многочисленные экспонаты, ранее хранившиеся в запасниках и известные только в виде квадроизображений. С этого момента Музейный городок Звездного стал одним из наиболее посещаемых мест города. Туда, как и в немногие другие районы Звёздного был обеспечен беспрепятственный доступ для всех желающих.
   В Научном городке Звёздного работали родители Михаила Лосева - доктор технических наук, академик Региональной Академии тяжелого машиностроения Лев Кондратьевич Лосев и профессор материаловедения Стелла Зиновьевна Лосева. Для них в Научном городке были выделены отдельные квартиры в домах-лентах, находившихся на окраинных зонах городка. Центр городка и его три главных кольца были отданы научным лабораториям и сопровождающим службам, а людей размещали на окраинах, чтобы соблюсти безопасность и дать возможность людям отдохнуть от царства камня и пластика, приблизившись к живой природе - по уровню озеленённости Звёздный с самого начала прочно удерживал одно из первых мест в Евразийском Регионе.
  
   Школа второго уровня Московска. Встреча Виктории и Александра
  
   Первого сентября Александр в числе других старшеклассников принял участие в общем торжественном построении коллектива своей школы. Девять напряжённейших лет учебы подошли к концу. Впереди был десятый, выпускной класс.
   Стоя в группе руководителей системы школьного самоуправления, Иванов вспоминал, как все начиналось...
  
   - Коллеги. - непослушным от сильного волнения языком Александр-пятиклассник выговорил это слово, обращаясь к членам своего - среднего потока-уровня. - Нам пора обратить самое пристальное внимание на то, что творится в наших рядах. Подчёркиваю, - он сделал паузу, - самое пристальное внимание. Всю школу лихорадит... Если кому-то до сих пор кажется, что все в порядке, то после просмотра десятиминутного фильма, он, может быть, изменит свое решение. Но фильм, поскольку я ясно ощущаю ваше понятное мне нежелание в очередной раз смотреть на экраны, оставим в покое. - он сделал недлинную паузу и продолжил. -
   Видя вашу реакцию на суть моего вступительного слова, могу утверждать, что нам необходимо взять управление школой в свои руки. Наши наставники и старшие не могут больше с нами панькаться и нянькаться! - Иванов сделал на этом слове хорошо заметное слушателям ударение. - Мы уже - взрослые люди двенадцати-тринадцати лет и потому я выговорил это пока что трудное для меня слово "коллеги", чтобы подчеркнуть: мы - уже не дети. Совет самоуправления среднего уровня по согласованию с Педагогическим Советом и Конференцией представителей Школы объявляет школу на особом положении. - он сделал многозначительную паузу, обвел взглядом огромный зал и продолжал. -
   С этого момента любое нарушение хорошо известных вам правил поведения школьника будет рассматриваться уже не как привычная и потому малозначительная и маловредная детская шалость, а как проступок, халатность или преступление. Нам пора переходить на взрослые масштабы оценки действий человека. А они требуют установления и такой нормы: если в течение трёх дней последствия нарушения не будут устранены его виновником полностью и с предельной компенсацией - его ждёт неминуемое отчисление без права перевода в равноуровневое учебное заведение. Любое нарушение учебного плана будет рассматриваться как должностное преступление со всеми вытекающими последствиями. - жестко заметил он, хлестнув взглядом по галерке. - Я не зря упомянул о согласовании всех действий - мне одному трудно было бы потянуть весь воз имеющихся проблем. Представляю вам членов всех пятнадцати советов, выбранных Средним уровнем по направлениям деятельности школы...- Иванов коротко представил собравшимся членов советов, - они не дадут мне скривить душой. Поэтому я твёрдо говорю: школа с сегодняшнего дня находится в наших руках и - под нашей самой полной ответственностью. Совет Московска доверил нам честь организовать на нашей базе Малую Космоакадемию, со временем она имеет немалые шансы стать Малой Астроакадемией. А в космонавтике и тем более - в астронавтике - в любой из их областей мелочей нет и безответственность наказывается сурово. Вам всем это известно и потому от слов мы сразу переходим к делу - подготовительный этап пройден со всеми необходимыми предосторожностями.
   С сегодняшнего дня школа объявлена на во - ен - ном. - он специально проговорил по складам это слово. - положении со всеми вытекающими последствиями. Большинство здесь - мужчины и потому - нам не привыкать к военной дисциплине. Если же кто рассматривает воинскую дисциплину как приложение к романтике, замечу, что и романтика тоже будет, но желанная военная романтика будет тесно сопряжена с очень тяжёлым повседневным трудом. Командором среднего уровня выбран Борис Кравцов... Прошу приветствовать нового руководителя...- довольно слаженные аплодисменты стали ответом. - он ознакомит вас с особенностями нашей общей будущей жизни. - Александр уступил место за трибуной Кравцову и сел на свое место.
  
   С этого выступления Александра Иванова на собрании среднего потока школы окончился скрытый период деятельности Группы Системы и десятого сентября началась новая жизнь школы. Сто десять дней - часть финального отрезка предшествующего учебного года и все трёхмесячные летние каникулы, давно уже именовавшеся отпуском, членами Группы Системы в круглосуточном режиме и в строжайшей конспирации готовились позиции и распределялись обязанности. Всё лето кипела скрытая подготовительная работа.
  
   Тогда впервые Александр предельно серьёзно подумал о том, что его стезя - управление и командование. Но это было другое управление и командование - здесь командир и начальник любого уровня мог быть руководителем только в одном случае - если он был и личностью в жизни и высочайшего уровня профессионалом в специальности. Иванов был благодарен Регине Дубровицкой, ненавязчиво поддерживавшей в нём на протяжении пяти лет веру в то, что однажды он сможет встать на позицию командира и принять на себя самую полную ответственность за других людей, доверивших ему свои судьбы и жизни.
   Утром следующего дня в семь часов заранее назначенные, предупреждённые и проинструктированные дежурные смены школьников привели в порядок территорию и здания. В восемь часов на всех входах стояли тройки-наряды, на всех переходах и лестничных клетках - парные наряды. По коридорам в чётком ритме под жёстким расписанием прохаживались дежурные звенья. В восемь пятнадцать стали прибывать первые учащиеся из двух с половиной тысяч школьников, состоявших в основном списке, но попасть на территорию, как раньше - быстро и свободно - смогли не все - строжайший контроль внешнего вида и таможенный досмотр одежды и вещей стали надёжнейшими препятствиями. Медицинская часть школы выявила троих температурящих и двоих чихающих, которых тотчас же отправили домой. Вполне понятный и временами даже слишком заметный шок от таких строгостей быстро прошёл, едва в главном внутреннем вестибюле центрального корпуса школы в восемь двадцать пять появились столы с тем, что было отобрано: от ножей и кастетов всех размеров и форм, до наркотиков и картинок весьма специфического вида. Щадя чувства женской части школьного коллектива последние показали ограниченно. Начатая было привычная беготня по лестницам и коридорам была сразу и быстро пресечена мобильными летучими заслонами, состоявшими из средних и старших школьников.
   Занятия теперь начинались так, как было принято в военных школах. Регина Дубровицкая, заработавшая за пять лет звание вице-капитана, предстала перед своими одноклассниками в военной форме со знаком Психологического Корпуса России на лацкане форменной куртки. Тогда одноклассники и одноклассницы впервые увидели своего теневого лидера в полном военном облачении только без стрелкового оружия. Регина обменялась с Александром понимающими взглядами и рассказала одноклассникам об их давнем разговоре, состоявшемся первого сентября того года, когда они впервые примерили на себя формёнки школьников. Вице-секретарь Группы Системы и Александр Иванов ввели одноклассников во многие детали работы на ближайшее будущее и появление Регины Дубровицкой в военной форме стало более понятным одноклассникам и одноклассницам - их теневой лидер настояла со свойственной ей основательностью на военном варианте дисциплинизации школьного ученического коллектива.
   Педагоги выслушивали доклады старших групп со смешанным чувством: одни ждали, что через неделю эта блажь пройдёт и все будет по-прежнему, другие радовались и охотно воспринимали и принимали условия жизни в новой системе. Третьи относились ко всему происходящему безучастно. Регина отслеживала ситуацию в деталях и находила подобное положение нормативным, настаивая на чёткости и глубине выполнения ранее согласованных детальных сценариев. И эта последовательность и неуклонность срабатывали в положительном смысле на все сто процентов.
   Но ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода ничего не изменилось в худшую сторону. Система между тем укреплялась, углублялась, совершенствовалась и развивалась. Шокировавшие ранее строгости постепенно вошли в плоть и кровь всех: от первоклассника до самого старшего по возрасту десятиклассника. И многие школьники теперь откровенно говорили, что и круг друзей и товарищей у них изменился кардинально: исчезла криминогенная связующая нить.
   Новогодний бал проводился в условиях, не худших, чем в самых привилегированных учебных заведениях для детей знати прошлого... Вежливость, предупредительность, немногословность, предусмотри-тельность и степенность за полгода выковали совершенно других школьников. Девчата всех возрастов - от первоклассницы до десятиклассницы - впервые за долгие годы по-настоящему поняли, что происходящее - не кампания и не игра и потому просто не могли нарадоваться на своих кавалеров. Регина Дубровицкая не скрывала от школьников свой социальный статус дочери высокопоставленного офицера и её уверенность в отсутствии даже намёков на компанейщину действовала на остальных девчат самым благотворным образом, заставляя их постепенно снимать психологическую броню и учиться воспринимать мальчиков и юношей как личностей, а не как возмутителей спокойствия и обидчиков.
   Жесточайшая система многоуровневого контроля, видеонаблюдение, непрерывная психологическая поддержка сотворили настоящее чудо - за два последних месяца года в школе, ранее прочно державшей среднее место по шкале социальной опасности не произошло ни одного мало-мальски серьезного правонарушения. Исчезли площадная брань, ненормативная лексика, крики и неуемные выражения не самых лучших эмоций и чувств. Регина Дубровицкая сделала максимум для того, чтобы психологический климат в школе улучшался неуклонно и глубоко. Звание вице-королевы психологии - от статуса королевы психологии Регина, подумав две недели, отказалась наотрез - давало возможность сосредоточиться на привычных для психолога заботах.
   Александр Иванов тогда начисто отмёл попытки корреспондента Системы "Новости Московска" выдать происходящее в школе за нечто экстраординарное. Он твёрдо заявил, что они только развивают и совершенствуют то, что неоднократно делалось в различных группах людей на протяжении всей человеческой истории. Он также подчеркнул, что проблем ещё хватает и почивать на лаврах никто из Навигаторов - так теперь называли инициаторов проводимых в школе Реформ - не собирается и не имеет на это никакого права.
   Железный круг установленного и твёрдо поддерживаемого порядка перевёл энергию школьников в другое русло. На ноябрьском заседании Верховного Объединенного Совета Школы педагоги и школьники совместно выработали документ, гарантирующий положение школы как головной в зарождающейся системе Малой Астроакадемии Московска. В ураганном режиме расцвели спортивные, научные, учебные и прикладные секции - школа перешла на удлиннённый по времени режим работы и двери её культурного центра были открыты теперь не только для родных школьников, но и для всех школьников Московска. По-прежнему, попасть в глубины школьного городка, пройти за пределы культурного центра могли (кроме преподавателей и администраторов с техническим персоналом) только школьники-хозяева, которые стали всё чаще целыми командами участвовать в предметных и цикловых городских и региональных олимпиадах и нередко занимать там призовые и дипломные места. Стоявшие во главе движения, приведшего к таким результатам люди - от педагогов-консультантов до третьеклассников - школьников продолжали работать в изматывающем темпе. После нового года вся школа ушла в четырёхнедельный январский зимний отпуск, впервые за долгие годы не имея подавляющей части привычных ранее проблем.
   Опасаясь рецидивов зазнайства и самолюбования, хорошо известных из Свода исторических знаний, член Верховного Объединенного Совета Школы, Александр Иванов на первом же рабочем заседании-летучке поставил на голосование категорическое условие: профессионалам - никаких поблажек и почестей. Развращающая сила славы была, благодаря Информцентру Школы, слишком хорошо известна: пять из двадцати пяти медалистов одной из школ Московска, не слишком чётко включившейся и весьма некачественно подготовившейся к проведению мероприятий по плану "Волна", загордившись, все как один полностью "провалили" внезапное контрольное тестирование при поступлении в вузы столицы России. Это был сокрушительный удар, потрясший все школы Московска, включенные в Волну. Информационные центры школ России, работавших в режиме Волны, раскалились от шквала подробностей столь грандиозного прокола.
   Тогда, после экстренной вечерней летучки Группы Системы в школе, где учился Александр за ночь исчезли все и любые и без того слишком немногочисленные доски почета и списки отличников, ранее привычно украшавшие стены коридоров.
   Александр до сих помнил резкий пронзительный зуммер тревоги, поднявший поздним вечером чуткую Зирду. Несколько секунд - и овчарка, распахнув мордой полуприкрытую дверь настежь, врывается в кабинет Александра, тот вскакивает со своего топчана, кидает взгляд на замигавший красными всполохами центральный экран кабинета, треплет ласково собаку по загривку, та, почувствовав, что долг выполнен, кидается обратно, следом, натягивая тёплую ветровку и проверяя, на месте ли фонарик и документы, бежит Александр. У выходной двери он ненадолго задерживается, кивает вышедшей из своей комнаты матери, коротко говорит - "Я бегу в школу. Тревога." - и за ним захлопывается дверь.
   Как всегда было заведено во время сбора по тревоге, школьники не пользовались лифтами и иными транспортными средствами - школы изначально были расположены так, чтобы до самой дальней было четыре-пять километров. Пятнадцать минут быстрого бега - и вот он, школьный городок.
   Когда-то давным давно заставить проводить регулярные самые разнообразные тревоги в системе учреждений образования удавалось только тогда, когда дело касалось гражданской обороны или защиты от оружия массового поражения, но Волна заставила применять такой инструмент намного чаще и намного шире. Вот и теперь со всех концов мегаполиса ко многим школам бежали школьники всех возрастов.
   Через КПП Александр пролетел молнией, поравнявшись с тремя своими однопоточниками, также членами Совета Школы. Ещё две минуты - и они оказываются на своих местах в строю в вестибюле. Через десяток секунд строй рассыпается и члены группы занимают стоячие места за длинным и большим столом здесь же в вестибюле.
   Короткий инструктаж-обсуждение - и стены школы стали быстро лишаться небольшой, но достаточно заметной части своего оформления. На освободившееся место ставились нейтральные орнаментные вставки. Члены Группы Системы работали в лихорадочном темпе.
   Через два часа все этажи и все помещения школьных корпусов и вся территория внутри Периметра были проверены и очищены от любых стендов, носивших хотя бы гран славословия в адрес учеников. Высшим мерилом отныне стало неформальное и искреннее признание всем коллективом школы и каждым педагогом и школьником высокого уровня подготовленности и развития личностного потенциала каждого человека. Этого требовала Волна.
   К майскому праздничному короткому двухнедельному отпуску школа подошла с невиданными ранее результатами: все выпускники уже на финальных тестах показали баллы, достаточные для гарантированного поступления в престижнейшие учебные центры Москвы. Для школы, в которой поступление немедалиста в вуз ещё совсем недавно становилось заметным общешкольным событием, это был прекрасный результат.
   Не подвели десятиклассники и на Общественном Экзамене - так теперь назывался цикл выпускного тестирования. Сразу после Цикла Тестирования восемьдесят медалистов из пяти десятых классов - цифра ранее недостижимая - получили сертификаты студентов Элитного кольца Учебных Центров Москвы.
   Казалось бы, систему, успешно опробованную на протяжении всего года, и давшую превосходные необходимо было оставить в неизменности и почивать на лаврах. Но Верховный Объединённый Совет Школы пошёл ещё дальше... Первого сентября следующего, нового учебного года все школьники - от первоклассника до десятиклассника получили право выбирать между старыми, апробированными планами, планами срединного уровня, подвергшимся не очень значительным усовершенствованиям и планами высшего уровня, кардинально переработанными. Первый месяц адаптации, которым, по традиции, был сентябрь, школа бурлила... Члены ВОСШ сотни раз во всех деталях предельно доходчиво объяснили сущность и детали новых двух уровней планов и смогли преодолеть возникшую разноголосицу. К десятому октября школа вошла в обычный ритм.
  
   Александр Иванов. Рождение командирского факультета Малой Астроакадемии Продолжение реформ
  
   Теперь уже шестиклассник Александр Иванов не торопился оставлять общешкольную работу и погружаться в глубину учебы в Малой Астроакадемии. Он тогда оформился вольнослушателем на пилотский факультет и половину пятого класса потратил на врабатывание в новую сферу деятельности, но первое собрание слушателей звёздного вуза в новом учебном году он начал вопросом, заданным ещё из зала, с места: "А почему у нас есть пилотский факультет, но нет факультета управления, командирского факультета? Разве командиры - это не специалисты? Разве их не следует специально готовить? Ведь они не только пилоты, они руководят людьми. У взрослых астронавтов уже давно есть такое понятие, как командир и оно там обычно и нормально. Мы в своей Малой Академии также имеем командиров и называем их соответственно, но это понятие у нас до сих пор по ряду причин носит чиновничий характер и иногда граничит с отдувательством... Мы, уверен, не можем позволить сохраниться такой системе в нашем молодом вузе... Предлагаю основать Факультет командирской подготовки... Планы и программы подготовлены, апробированы и согласованы со всеми звеньями взрослой системы подготовки космонавтов и астронавтов, специфика учтена силами Академии Педагогики, Академии Психологии и Академии Просвещения.".
   Возникшая сразу после этого краткого выступления часовая жаркая дискуссия разогрела новопостроенное на территории школьного городка здание Малой Астроакадемии почти что до температуры плавления, но вопрос был решен в принципе: Факультету Командирской Подготовки Малой Астроакадемии - быть. Десятое сентября - дата проведения вступительного собрания личного состава Малой Астроакадемии было принято как дата основания Факультета Командования, а Александр Иванов в числе первых стал его официальным постоянным слушателем, не порывая с факультетом пилотской подготовки.
   С этого знаменательного момента полоса дел, в которых приходилось участвовать Иванову, стала непрерывно расширяться. Будучи в седьмом классе, он стал вице-президентом ВОСШ, получил звание вице-сержанта (почти все курсанты малой академии имели сержантские, старшинские и различные офицерские звания с непременной приставкой "вице", чтобы отличать их от действующих астронавтов. Было время, когда хотели узаконить приставку "контр", но нашли её неблагозвучной и двусмысленной, а потому остановились на более нейтральном "вице", отойдя в который раз от буквального старинного толкования смысла и содержания значения данной приставки) на командирском факультете, принял участие в доработке учебных планов и планов социальной адаптации школьников.
   Рядом с ними в прежнем изматывающем ритме работали десятки людей - от умудрённых опытом педагогов до ставших третьеклассниками первоклассников, заставших момент кардинального перерождения школы сорокового микрорайона. Новая смена энергично взялась за дело, ведь старшие товарищи расчистили настоящие "авгиевы конюшни" проблем и вопросов, оставалось только закрепить и развить успех. Тридцать процентов школьников были слушателями Малой Астроакадемии, в скором будущем эту цифру вполне реально можно было поднять до сорока.
   Первое заседание Верховного Объединенного Совета Школы вице-президент Совета восьмиклассник Александр Иванов проводил совершенно в других условиях: новый учебный корпус школы теперь был оборудован амфитеатром, вмещавшим все пять тысяч членов школьного коллектива - от педагогов и сотрудников до всех без исключения школьников. От греческого амфитеатра данное помещение отличалось наличием просторной профессиональной театральной сцены и самого полного комплекта видеопроекционного, звукового, светового и имитационного оборудования.
   На повестке дня тогда стоял вопрос о социальной адаптации новой волны, сформированной на протяжении трёх предшествующих лет. Была поставлена проблема: выбор между осуществлением перехода на систему дублирующего обучения, позволяющего дать возможность школьникам глубоко и полно почувствовать суть мужских и женских жизненных прав и обязанностей, на раздельное обучение пяти-семиклассников по специально разработанным программам или на оставление системы в прежнем, не слишком адаптированным к потребностям общества в этой сфере виде.
   Голосование выявило потрясающий по силе и убедительности результат: почти никто из педагогов и школьников не желал оставлять систему в прежнем виде. Почти все высказались за систему дублирующего обучения и небольшая часть - за раздельное обучение по спецпрограммам. Пришлось, по согласованию со Службой Психологической безопасности школы, пойти на компромисс и дать возможность сформировать по три специализированных класса раздельного обучения. Большего не потребовалось - двенадцать классов каждого уровня в полном составе высказались за систему дублирующего обучения. Как всегда всем была представлена полная детальная вариантно просчитанная программа действий. Без подобной глубокой подготовки у программы не было ни малейшего шанса быть официально представленной на какое-либо обсуждение.
   И снова десятого сентября школа заработала в новом для себя ритме. Но теперь этот ритм опирался на трёхлетнюю привычку и всестороннюю поддержку и защиту. Если раньше радовались, что никто не ругается и не употребляет наркотики, то теперь радовались, если юноша умел навести полнейший порядок в пятикомнатной квартире, приготовить любой сложности обед - от простого до званого на десять персон и выполнить ещё немало дел, ранее считавшихся, несмотря на века дисциплины и многочисленные периоды ограничений и лишений на подсознательном уровне женскими.
  
   Школа второго уровня. Воспитание понимания
  
   Захватив в этом новом для себя деле лидерство, мужская часть школьного коллектива оставила девчат практически "безработными". Будучи внезапно и надёжно отлучёнными от прежних, считавшихся "женскими" работ и казавшихся бесконечными учебных и реальных уборок и готовок, они ринулись в психологию, педагогику, эстетику, этику, художественную гимнастику, языкознание, историю, культурологию, многие другие дисциплины. И спустя непродолжительное время все школьницы были предельно благодарны "мальчикам" за это освобождение. Регина Дубровицкая попросила Александра Иванова проводить её к стоянке транспорта в тыльной части школьного комплекса. Шагая рядом с ней, Иванов привычно ждал, когда вице-королева психологии соберётся с мыслями и озадачит вице-президента ВОСШ очередной идеей.
  - То что вы, мальчики, освободили девчат от части этого ада - прекрасно. - произнесла Регина. - Но этого явно недостаточно. Полагаю, пришло время показать вам ещё некоторые части женского ада. И начать следует с родзала.
  - То есть... - Александр едва не запнулся, осмысливая сказанное. - ты полагаешь...
  - Ну ведь никто из вас, мальчики, уже не ребёнок, Александр. - Регина сканировавшая окружающую обстановку не встречалась взглядом с Александром и это ему определённо нравилось. - Теорию вы уже знаете, процесс представляете, но надо выставить заграждение, показать вам возможную цену ошибок и лёгкого отношения как к процессу, так и к результатам - непосредственным и отдалённым. И к тому же я, как офицер спецвойск прекрасно знаю, что в боевых условиях никто не должен растеряться или потерять голову или сознание от новизны ощущений. Всего спектра.
  - Ты предлагаешь...
  - Для начала - вылет в Нижегородский военный госпиталь. У меня есть там хорошие знакомые и они обещали показать нам на протяжении недели многие аспекты этого ада. Я уже договорилась, осталось сообщить окончательное решение и согласовать детали.
  - Ты хочешь, чтобы...
  - Вы, мальчики, а туда полетят все мальчики нашего с тобой класса, увидели процесс нормальных контролируемых родов как в полевых условиях, так и в условиях оснащённого всем необходимым медицинского стационара. Полагаю, сомневаться в том, что женщины-военнослужащие не будут делать из вашего присутствия при этом процессе никакой проблемы, ты не будешь?
  - Гм...
  - Согласна, процесс достаточно интимный, но естественный. А то, что естественно - то нормативно. Если будет возможность, нам покажут многое и из патологии, но это - факультативно. Физически вы, мальчики, к такому готовы, надо чтобы у вас была и психологическая готовность как к процессу, так и к последствиям.
  - Ладно, убедила. Когда?
  - Соберём завтра совет класса, подумаем, послезавтра, при положительном решении, по индканалам забросим информацию всем остальным. До этого момента будем молчать как рыбы. - проговорила Регина, воспроизводя, несомненно, уже обдуманное. - Незачем волну поднимать.
  - Ты полагаешь, что лучше начать с военных медиков?
  - А мы что, не военнослужащие? Мы кроме всего прочего ещё и астронавты, а такой аспект, как защита процесса биологического воспроизводства человеческой расы астронавты обязаны знать в деталях максимальной чёткости. Иначе нас загонят в резервацию и эта красота. - она указала на шелестящие свежей листвой клёны аллеи, выводящей к перронам ожидания автоцентра школы. - не будет уже нужна никому из людей. Нас просто уничтожат.
  - К тому же...
  - К тому же я, как военный психолог, обязана защищать интересы гражданского населения, которое не обязано нарушать принцип приватности и служить наглядным пособием. Военнослужащие гораздо более адекватны в этом смысле, да и безопаснее это для них по многим вариантам... Ладно. Спасибо, что проводил. - она открыла дверцу подошедшей военной разъездной машины. - Ты-то как?
  - Пока не знаю, Регина. Надо подумать.
  - Хорошо. Я - тоже о многом подумаю. - она села рядом с водителем, закрыла дверцу и машина развернулась к порталу выезда, набирая скорость.
  
   Вылет в Нижегородский военный госпиталь состоялся именно так, как предполагала Регина - сначала они выехали в "полевые условия" полигона Нижегородского военного объединенного командования, где прослушали цикл лекций и присутствовали на практических занятиях. Затем они были допущены в реальные боксы передвижного военного госпиталя и приобщились к таинству рождения новой жизни. Нечего и говорить, на средних школьников это произвело неизгладимое впечатление. Регина удовлетворённо жмурилась, видя, что её одноклассники вполне адекватно воспринимают происходящее. Александр воспринимал происходившее в родзале с несколько другой точки зрения - ему вспоминалась его первая любовь. Он прекрасно понимал, что этот этап, эти взаимоотношения не могут в подавляющем большинстве случаев приводить к рождению ребёнка, но с трудом примерял этот сценарий на себя даже в гипотетическом варианте.
   Уловив напряжение Александра, Регина возникла по левую руку от него и положила ладонь на правое плечо одноклассника.
  - Не волнуйся. Девчата нашего класса в другом военном госпитале также проходят подобное действо.
  - Даже боюсь спрашивать - им-то это зачем. При домашней и школьной подготовке и голографическом полигоне виртуальной реальности полного погружения...
  - Надо, Александр, надо. - без улыбки ответила Регина. - К сожалению мы, девочки, тоже имеем сквозняк в головах. Пришлось напрячься, чтобы показать им побольше отрицательных моментов, согласовать показ многих тяжёлых сценариев и вредных воздействий. Но это хорошо прочищает мозги от безответственности, а на эмоциональном уровне это вообще ковровая зачистка всяких заскоков. - Регина взяла на руки новорождённую. - К сожалению, для многих девчат материнский инстинкт - не врождённый. И приобрести его в полной мере - ой как не просто. Ты подумал о первой любви?
  - Заметно?
  - Для меня - да. Для других - в разной степени. Но главное что она, - Регина указала взглядом на девочку, уютно устроившуюся в объятиях вице-королевы психологии, - уже не будет незащищённой. Она хоть и первенец, но капитан Терская - человек достаточно подготовленный и будет хорошей матерью. - она передала ребёнка подошедшей медсестре. - Я подумываю о системе подготовки школьников к семейной жизни. Это всё хорошо и прекрасно, но семья прежде всего - это сопровождение и обеспечение и рождение детей в окружении двух любящих и умелых родителей. А у нас с этим накапливаются в очередной раз проблемы. Чёртова цикличность.
  - Очередной полигон?
  - К счастью этот полигон - и для девочек и для мальчиков - в равной степени. В семье всё зависит от обоих. От их слаженности и способности прощать и компенсировать.
  - Согласен.
  - Рада, что согласен. Сейчас ещё два рождения, а потом утром нас ждут в военном госпитале в Нижнем Новгороде. Там будет больше контроля и защиты, но и патологию нам обещали показать.
  - Распланировала...
  - Не только я. Многие работают и работали. - слабо улыбнулась Регина, выходя из родзала в предбанник для персонала позади группы одноклассников. - Давай, переодевайся в новый комбинезон и в родзал пятнадцать. Балок три.
  - Есть. - Александр кивнул и направился к вешалке с новыми укладками стерильного медкомплекта одежды.
  
  
   Шагая рядом с Региной к дверям закрытого перехода в гинекологическое отделение военного госпиталя, Александр обратил внимание на стоявшую у окна женщину в форме полковника военной юстиции. Скользнув взглядом по фигуре, Иванов обратил внимание на побелевшие пальцы женщины, обхватившие пластик подоконника. Сбавив скорость, он окинул ее более внимательным взглядом. Регина, задержавшаяся у столика медсестры, тут же оказалась рядом.
  - Не тормози. Дай человеку побыть наедине со своими мыслями. Забыл, что женщина всегда чувствует мужской взгляд, скользящий по её фигуре? - прошептала еле слышно она в самое ухо одноклассника.
  - Нет, а... - они как раз пересекли границу перехода и гермодвери сочно хлопнули за их спинами. Регина отстранилась от Александра, посуровела, пошла медленнее:
  - Она не так давно узнала, что никогда не сможет даже зачать ребёнка, Александр. Ей тридцать пять, а она уже полковник военной юстиции, советник третьего ранга, всю жизнь шла к этой профессиональной высоте, вскоре должна получить генерала юстиции. И вот такой облом... Она любит прекрасного во всех смыслах для неё мужчину, хочет подарить ему ребёнка, всегда была уверена в том, что с деторождением у неё не будет проблем... Но работа с отрицательным контингентом бывает к женщинам особенно беспощадна, а она, профессионал не из последних, отдавалась этой работе полностью. За неё многие оступившиеся, которых она вернула к нормальной жизни, любому обидчику обеспечат кратчайший путь к смерти. Но сколько же нервов она потратила на этих оступившихся - знает только она. Вот и не хватило ей, её организму этих самых нервов, чтобы дать начало новой жизни. Первой в жизни этой женщины новой жизни... Физически она полностью здорова и готова, но нервы... Для работы и обычной, а также профессиональной жизни их хватит, а вот для зачатия и рождения ребёнка - уже нет. Она сейчас смотрит в окно, но не видит ничего дальше метра... Плакать она здесь не будет, сдержится, но сердцу не прикажешь, поэтому она вцепилась в подоконник, чтобы не упасть от слабости. - Регина шла медленно и шёпотом поясняла Александру ситуацию. Иванов уже не удивлялся полноте восприятия Регины - она неоднократно доказывала свою способность к комплексному глубинному пониманию как моментов, так взаимосвязей, не говоря уже о картине в целом.
  - И теперь...
  - И теперь она решает непростую задачу - как сказать мужу о таком факте и что следует делать дальше, имея в виду возможный разрыв договора через полтора года совместной жизни и возможность усыновления или удочерения ребёнка. Она также просматривает и вариант одиночества. Я, Саша, честно, не знаю точно, что она выберет. Это только её право. Но встряска у неё случилась очень тяжёлая. То как воспримет такую весть её муж - тоже не уверена, но полагаю, что в военной среде контроль за ситуацией будет обеспечен - она всё же старший офицер и ценный сотрудник. Не думаю, что будут сложности среднего и большого масштаба. Ладно, нам ещё надо прослушать три дополнительных лекции и два резервных практических занятия выдержать и только после этого нас пропустят в реальный периметр. Остальное не поясняю - слишком много неизвестных факторов.
  - Ладно, Регина.
   Дополнительные лекции и практические занятия оказались отнюдь не лишними. Александр смог принять посильное участие в принятии очередного новорождённого и ему доверили перерезание пуповины. Сложно было даже описать словами всё, что почувствовал Александр в этот момент, но его поддержали и подстраховали одноклассники и Регина, стоявшая как всегда слева и чуть сзади от Александра. Ей единственной из девочек класса разрешили, учтя её подготовку, избежать марафона по гинекологическим отделениям трёх медицинских центров, которые обязаны были посетить все одноклассницы в рамках своей женской программы "превентивного вакцинирования". Никто из наставников, педагогов и старших школьников и школьниц не сомневался, что присутствие вице-королевы психологии и одноклассницы будет уместно и необходимо для мальчиков в этот непростой момент.
   Передав новорождённого медсестре, Александр в числе последних вышел из родзала. Регина не торопилась с разговорами, видя состояние одноклассника.
  - М-да. Теперь я понимаю очень многое... - произнёс Иванов. - Хотя очень многое изменилось в этом таинстве и в его окружении, но даже сейчас для мужчины это - слишком сильное действо. - Он с уважением посмотрел на Регину и та восприняла его взгляд должным образом, не показав ни превосходства, ни унижения. - Такое необходимо проходить каждому мальчишке-подростку, чтобы не было ветра в голове в известных моментах .- убеждённо сказал он. Регина кивнула, соглашаясь с мнением Иванова. Они вдвоём привычно шли позади всех остальных одноклассников, давая им возможность общаться с персоналом госпиталя более плотно, без акцентации на присутствии Регины, как единственной девочки из их класса.
  - Когда - то считалось и правильно считалось, что женщина во время родов испытывает нагрузки такие же как солдат с полной шестидесятикилограммовой выкладкой на марш-броске по пересечённой местности. - проговорила Регина. - Я с этой точкой зрения согласна, но всё это физическое, а вот психологическую картину описывать - шестисот страниц мелким шрифтом не хватит. Да и нет многих слов в наших человеческих языках. Такое только самому увидеть и почувствовать можно. Хочешь? - она остановилась на повороте, пользуясь тем, что одноклассники вместе с врачами и медсёстрами пошли по палатам послеродового отделения на краткую ознакомительную экскурсию.
  - То есть? - Александр непонимающе воззрился на подругу. - Как это?
  - Намекаешь, что женское восприятие для мужского - это слишком тяжкая ноша? Но ведь я отфильтрую и персонализирую массив. - Регина понимающе взглянула на ошарашенного одноклассника. - Да и здесь самое лучшее место - в обычных условиях слишком много непрофильных факторов, что усложняет дело.
  - Ладно, давай, Регина. - Александр твёрдо решил довериться своей однокласснице, пожалуй, единственной, кому из женщин он мог довериться в такой непростой ситуации. - Я сниму броню.
  - Хорошо. Только закрой глаза. Нужен экран памяти по максимуму. Я дам панорамную картинку и воздействие. Это - быстрее, чем секторальное.
  - Готов. - Александр прикрыл глаза и...
   То, что он увидел и почувствовал в следующий миг было слишком многогранно для того, чтобы даже попытаться облечь происходившее вокруг в слова человеческого языка. Он погрузился в ощущения с головой, хотя чувствовал, что Регина сдерживает мощь влияния, не желая перегружать психосферу мужчины сверх безопасных пределов. Но и то, что прорвалось через выставленные Региной ограничители потрясало до глубин.
   Открыв глаза, Александр секунд пять смотрел прямо перед собой. Стоявшая перед ним Регина внимательно сканировала его лицо и ждала, ничем не проявляя своего присутствия. Наконец взгляд Александра сконцентрировался на лице одноклассницы. Та прикрыла глаза и затем скользнула своим мягким взглядом по лицу и глазам Александра.
  - Я в норме. Это слишком для человеческого языка...
  - Понимаю. - ответила Регина. - Но ты выдержал и это - главное. Даже особо придерживать ничего не пришлось. - она не лукавила - у слушателя командирского и пилотского факультетов Малой Астроакадемии просто не могло не быть закалённой и приспособленной к серьёзным перегрузкам психической защиты. - Ничего мне сейчас не говори - подсознанию надо уложить это по полочкам и придти в норму после вала воздействий по сфере. Идём, наши уже вышли из последней на этаже палаты. Сейчас у нас впереди отделение патологии. Готов?
  - Да, я в норме, готов. - сказал Александр, возвращая на место психологическую броню, тихо идя следом за Региной. - Это технология Психокорпуса?
  - Да. Одна из многих. - просто ответила Регина. - Мы адаптировали древние разработки к современным полевым условиям. Больше сказать не могу - это не комментируется.
  - Понимаю.
   Увидев работу медиков в особо-проблемных случаях, Александр проникся к ним ещё большим уважением. Много лет назад, попав в такую обстановку, Александр, вполне вероятно, захотел бы, чтобы финальным аккордом их ознакомления с такими закрытыми для большинства мужчин моментами было нормативное присутствие при нормативных родах, но теперь он понимал, что Регина правильно настояла на том, чтобы в финале мальчикам показали мощь и бессилие современной медицины перед кризисными и проблемными моментами продолжения рода человеческого.
  
   Школа второго уровня. Продолжение совершенствования
  
   Персонально-групповое воздействие дополнилось коллективным. Заработала школьная система семейного просвещения. Медицинская часть школы - пять врачей и десять медсестер с тремя медбратьями провели со всеми без исключения школьниками мужского пола цикл занятий, после которых вымерли даже привычно произносимые шёпотом непечатные слова. Новый год школа встречала в совершенно иной атмосфере: мальчишки не шутили с девчатами, а те убедились не на словах, а на деле в надёжности бывших возмутителей тонких натур.
   Открывая новогодний бал, президент ВОСШ, мастер спорта Региона по тяжёлой атлетике десятиклассник Роман Григорьев при всех сдал свою должность новоизбранному президенту: восьмикласснице Регине Дубровицкой - признанной королеве психологии.
   Второй семестр школьники посвятили изучению глубин и особенностей человеческой личности. Работа продолжалась и тогда, когда Александр Иванов, переизбранный в который раз вице-президентом, перешёл в девятый класс. Теперь наступила пора совершенствования и углубления новоутверждённой системы. Реформаторство уступило место напряжённой работе по поддержке и развитию. Первый семестр школьники провели в поисках и основали ряд новых Советов по направлениям, но Система осталась прежней, получив право на развитие.
   С такими результатами школа, в которой учился Александр Иванов, подошла к десятому сентября - традиционной дате окончания адаптационного периода и выходу на рабочий режим. Начался предпоследний год учебы Александра в школе.
   Этот год школьники из сорокового микрорайона, называвшегося ещё "Тополиным", занимались налаживанием новых крепких связей с системой вузов региона и сетью научно-учебных центров. Закладывались основы новейшей системы непрерывного образования. И этот год благодаря приложенным усилиям и постоянным стараниям, выдался на редкость спокойным и результативным.
   Впереди у Александра Иванова был десятый класс, а пока вице-сержант усиленно занимался на тренажёрах и вёл занятия с первокурсниками академии, куда принимали только с пятого класса. Факультет командирской подготовки твёрдо встал на ноги и получил признание даже в Звездной Академии Евразийского региона. Очень скоро ряд его выпускников после окончания двухгодичного курса подготовки в Космоцентре России встали в строй слушателей Факультета командования Звездной Академии России после первых пяти из пятисот тестов.
   Не прекращалась работа и по совершенствованию системы общественного управления и воздействия. Объединённые общей идеей и задачами, школьники точно знали, где и кто может оказать наибольшее влияние. Что-то безраздельно отдавалось мужчинам, что-то делалось вместе, а во что-то мужчины даже и не пытались вмешиваться.
  
   Александр Иванов. Лекция в Музей - Центре Московска
  
   Наступил ноябрь, третий месяц учебы и второй месяц первого семестра. Десятиклассники потока, в котором занимался Александр Иванов, собрались на цикл занятий по общественному управлению.
   - Товарищи будущие выпускники. Вы все знаете нашу традицию - знакомить младшеклассников с историей... - педагог высшего класса Стелла Анатольевна Железнова вела семинар по истории Евразийского Региона напористо и уверенно. - Вам предстоит в реальной обстановке показать все, чему вы научились на наших занятиях. Через неделю к вашим услугам будет Музейный комплекс Московска. Нам выделено десять дней. Прошу распределиться по группам охвата исторических периодов и через три дня сдать планы проведения экскурсий. Естественно, прошу вас лично выехать в Музейный комплекс и ознакомиться на месте с изменениями в экспозициях и в возможностях. Всё меняется. От проведённых вами экскурсий зависит ваша квалификационная ступень по общественному управлению. Всем всё ясно?
   - Да, Стелла Анатольевна. - Александр встал. - Мы уже готовы. Сергей, передай Стелле Анатольевне сформированные планы...
   - Конечно. - юноша нажал несколько сенсоров. - Данные - на экранах.
   - Молодцы. Если не секрет, что ты выбрал, Саша? - педагог удовлетворённо просмотрела выданную на экраны её рабочего пульта информацию.
   - Вторая мировая война. Эмоционально-культурные аспекты. - ответил Александр.
   - Одобряю. А ты, Сережа?
   - Тоталитаризм и народ. Противостояние в русле прогресса.
   - Мне-то понятно, а вот младшим...
   - Всё будет адаптировано, Стелла Анатольевна. Вы сами можете просмотреть - мы перегрузили вам все планы экскурсий с подробными комментариями...
   - Хорошо. Но всё же...
   - Не беспокойтесь. Послезавтра у нас есть несколько часов. Группа по двадцатому столетию убывает в Музейный комплекс. Остальные группы имеют свои графики выездов. Все данные - у вас. Всё согласовано.
   - Хорошо... Тогда, если нет оперативных проблем и вопросов, требующих моего вмешательства - все свободны. У кого есть - останьтесь.
   Юноши и девушки вполголоса переговариваясь, вышли из аудитории. Остались пятеро юношей и три девушки.
   - Стелла Анатольевна, у нас проблема, связанная с заявленной Александром темой. Эта же проблема в русле темы тоталитаризма... Надо бы показать младшим некоторые аспекты взаимодействия мужчин и женщин в критических условиях... На адаптированном уровне, конечно... Саша заложил богатейшую музыкальную и видеоквадрофоническую проекционную и имитационную базу, но, по понятным причинам, ему не всё подвластно. Кого вы можете порекомендовать?...- спросила черноволосая девушка с длинной толстой косой. - Девичий коллектив... в одиночку, без консультаций не может сегодня потянуть такое... Это. - она помедлила, переглянувшись с подругами. - выше наших сегодняшних возможностей. Мы не хотим идти на непросчитываемый риск.
   - И напрасно, Ксения. - Стелла Анатольевна прокрутила на экранах информацию о планах экскурсии, подготовленной Александром. - Собственно говоря, Саша заложил сюда всё необходимое. Не вижу оснований что-либо менять... Дополнения, на мой взгляд, не требуются. Но если хотите, то моя коллега - культуролог и психолог, доктор наук Екатерина Корнеевна Нахимова поможет. Вот её код видеосвязи. - педагог подала полоску пластика. - Полагаю, теперь вы спокойны?
   - После консультации с психологом и культурологом - без всяких сомнений. Спасибо, Стелла Анатольевна. - ответила Ксения, принимая пластик. - Саша, ты не имеешь ко мне...
   - Нет, Ксения. Это - твоё. Думаю, состыкуемся...- задумавшийся было Александр очнулся. - Я действительно не могу потянуть некоторые аспекты... Думаю, Ксюша не откажется мне помочь...
   - Не откажусь... Когда свяжемся с Нахимовой?
   - Сегодня вечером. Сначала ты, потом я подключусь. Перегони ей всю профильную плановую информацию по нашим частям. Разрешите идти, Стелла Анатольевна? - Александр по-военному подобрался и подхватил со стола свою планшетку с дисками.
   - Идите. Успехов вам.
  
   В огромном полутёмном зале пять человек - двое юношей и три девушки ждали, когда из соседнего зала, посвящённого предвоенной истории, выйдет первый поток младшеклассников - девяносто человек.
   - Волнуешься, Саша?
   - Немного есть, Ксения.
   - Стелла, а ты?
   - Дрожу. Такой комплекс возможностей... Когда мы начинали учёбу в школе, о подобном совершенстве в Музей-Центре Московска нельзя было и мечтать. Провела позавчера здесь целый день и с раннего утра до полуночи вчера сидела тут, пока сообразила в деталях, как всё это донести до наших младших.
   - А ты, Георгий?
   - Есть немного. - суровый властелин спортивных снарядов повёл накачанными плечами. - Но пока в пределах.
   - А ты, Дина?
   - Как и все... Но, кажется, наши младшие идут. Гасим свет. Приготовьтесь друзья... По местам. Ксения и Александр - на центр, Гера - к пультам. Алла, прошу за синтезаторы... Я - в будку имитаторов...
   - Ладно.
   Свет в зале померк окончательно. Открылся широкий проем и из тамбура в зал вошли первоклассники. Зазвучали первые вступительные аккорды, сразу навеявшие тревогу... Привыкшие к полутьме глаза старших отметили, что девочки испуганно подались назад, а мальчики вышли вперед.
   - Вторая мировая война, развязанная низменными инстинктами, свойственными человечеству в Темные века, началась первого сентября одна тысяча девятьсот тридцать девятого года. Могучими ударами нацистских кулаков рушились карточные домики кукольных демократий и плутократий Европы. Гуманизм уступал место животной ненависти и злости, стремлению унижать, порабощать и уничтожать... - так начала лекцию Ксения, едва видная в полумраке зала. Её голос звучал набатным метрономом, но именно это и обеспечивало высокий уровень внимания к услышанному со стороны первоклассников. -
   Остановить такую волну тогда смог только режим, основу которого составляла двухуровневая структура. С одной стороны - общечеловеческие ценности, свободное и доверчивое общение, свойственное единомышленникам, с другой - централизованная, убогая по возможностям адаптации, но абсолютно машинизированная в своем примитивном стремлении к всевластию структура. Эти два уровня, соединившись, смогли организовать на первых порах сопротивление, а в последующем - далеко не полное, но весьма убедительное наказание агрессора. - голос Ксении зазвенел возмущением и тревогой в темноте гигантского зала. - Перед вами - карта Европы тридцатых - сороковых годов. На ней вы можете видеть, как коричневая инфекция захватывала все новые и новые плацдармы.
   Это - только верхний слой. Есть более глубинные, к рассмотрению которых мы переходим... - Ксения сделала очень короткую паузу, быстро успокоила волнение и продолжила размеренно и сухо. - Подчинившись машине устрашения, люди разделились, общественное сознание было в значительной степени парализовано страхом. Почти вся Европа оказалась в состоянии порабощённой территории. Вся мощь экономик множества стран работала только на устрашение, разрушение и уничтожение. Вы можете видеть образцы военной техники, десятки тысяч единиц которой обращались против народов Европы в попытке достичь цели... цели Евразийского господства. - объемные изображения заняли всё пространство зала, некоторые придвинулись вплотную к строю первоклассников. - Вы можете ощутить холод безжалостной стали, прикоснувшись к ближайшим к вам образцам. - Ксения сделала паузу, наращивая напряжение в голосе. - но - не это главное.
   Представьте себе, что из стволов всей этой техники, размноженой в десятках тысяч экземпляров изрыгались мегатонны металла, назначение которого - уничтожение людей. Любых людей, которые не хотели покориться грубой силе и животным инстинктам. - Макеты пропали. Послышался утробный вой множества авиационных моторов и высоко над зрителями, полускрытые облаками, пошли эскадрильи бомбовозов, сопровождаемые истребителями. - Подобные армады обрушивались за день от пяти до сорока раз на непокорённые города и села Европы. Было и больше ежедневных бомбёжек. - Окруживший зрителей со всех сторон резкий свист срывавшихся с креплений авиабомб заставил многих первоклассников закрыть уши и инстинктивно пригнуться.
   Экскурсанты оказались среди пылающих развалин, запахло гарью, послышались стоны раненых, вой сирен. Среди развалин двигались тени, где-то в стороне мигал фонарик.
  - В огне пожаров, среди развалин гибли произведения культуры, искусства, науки, гибли дети и старики. Гибли мужчины и женщины... Гибли, будучи абсолютно неповинными в случившемся...- Ксения переключила мониторы. - вы можете видеть, насколько слабо оказалась подготовлена общественная и государственная система к подобным чрезвычайным ситуациям. - выросли диаграммы и графики с немногочисленными цифрами, прошли фото и кинофрагменты жизни госпиталей, эвакопунктов, тушения пожаров и вывоза ценностей. - Мы можем восстановить ныне по крупицам какую-то целостную картину, но нам не дано пережить всё в точности так, как было тогда. Такое повторялось из века в век. А тогда, в двадцатом, вся Европа, вы видите это по карте, - Замигала, окрашиваясь в коричневый масштабный цвет карта Европы, - вся Европа стонала под пятой гитлеровского солдата. Должна была найтись сила противодействия...
   И она нашлась, едва ефрейтор Шилькгрубер, он же Адольф Гитлер, он же фюрер, он же отец немецкой нации в кавычках, истеричный психопатичный человек, отдал приказ реализовать план, известный вам под названием "Барбаросса". Этот план предусматривал захват всего пространства до Урала включительно в кратчайшие сроки. - Карта изменилась, на ней показались границы Советского Союза и огромный трезубец, острия которого приблизились к пограничной линии вплотную. - Преступная самонадеянность верхушки партийно-государственного руководства Советского Союза и лично недоучки-семинариста Иосифа Джугашвили, он же Сталин, - возник огромный портрет тирана, сменивший пространство Советского Союза, - не позволила войскам прикрытия границы - тогдашним пограничным войскам и войскам приграничных оперативных группировок - тогдашним особым военным округам, - показались военные карты, показывающие дислокацию войск Советского Союза перед остриями трезубца, - выполнить необходимые действия по развертыванию войск и закрытию дороги вглубь страны.
   Войскам запретили занять заранее подготовленные позиции. Информации разведки не верили, приказывали не верить. Жёсткоцентрализованная система дала крупный сбой. Двадцать второго июня сорок первого года двадцатого столетия в четыре часа утра натянутая струной заорганизованности и показухи жизнь нескольких десятков миллионов людей, составлявших народы бывшего Советского Союза оказалась прервана вооружённым вторжением... - пошли кадры первых хроникальных фильмов периода вторжения. - Вы снова видите, что жертвами ошибок центрального руководства становились простые люди. Машина насилия начала перемалывать свои очередные жертвы.
   Тысячи военнопленных, десятки тысяч мирных жителей, детей, женщин, стариков оказались жертвами Системной ошибки. - возникли кадры с изображением эшелонов, уходивших на запад и увозивших тысячи остарбайтеров в неизвестность. - Вывозилось всё, что представляло хотя бы какую нибудь ценность. Армия отступала под ударами, отточенными в боях с не слишком хорошо подготовленными к подобному противостоянию армиями небольших по сравнению с Советским Союзом государств Европы. Пружина народного возмущения закручивалась всё туже и подавала первые признаки готовности к смертоносному развертыванию. - возникла карта Советского Союза. - Вы можете видеть, какова территориальная цена этой системной ошибки... Тысячи квадратных километров земли, десятки цветущих городов и сёл, сотни тысяч людей, поставленных перед Неизвестностью без защиты и поддержки со стороны государственной системы.
   Государство оказалось неспособно руководить ситуацией. Спасать пришлось всех - и государство, и общество. В ответ на десятки тысяч тогда безвестных (по причине отсутствия систем глобальной идентификации и контроля) жертв, остальная часть общества обратилась к армии и тылу. Эти две структуры, важность которых в экстренных случаях трудно переоценить, стали центральными составляющими системы наказания агрессора. Вы видите линию, до которой удалось продвинуться врагу... А сейчас вы окунётесь в атмосферу центральных районов Советского Союза, которые, по счастью, пока ещё не были затронуты военным лихолетьем. - Вокруг зрителей возникла обстановка улицы провинциального городка перед зданием военкомата. Десятки молодых мужчин, безусых юношей, подростков перед дверями военкомата. ... Знакомый по многочисленным репродукциям плакат "Родина - мать зовет!", плакат "Воин Красной Армии - спаси!", отрывки разговоров, плач женщин, обнявших своих отцов, братьев, мужей, женихов. Суровые лица бывших мирных пахарей и рабочих и теперь уже - солдат. Знакомые по видеосводу военной истории планеты трёхлинейные винтовки...
   Стоявший чуть слева от центральной линии Александр видел, как изменялись выражения лиц школьников на протяжении вступительной части лекции. Трое педагогов тенями передвигались от одного школьника к другому, нескольких перепуганных и плачущих девочек увели... В глазах очень многих мальчиков горела искра ненависти. У немногих других в глазах читался испуг и безысходность. Виднелись сжатые до побеления пальцев кулаки.
   - Вы видите, что спасать абсолютно неработоспособную в экстремальных условиях государственную систему пришлось простым людям. В предшествующем зале вам достаточно полно рассказали о том, с чем Евразия подошла к военному лихолетью. Исправляемые ошибки не позволяли выправить ситуацию окончательно... Многие из тех, кого вы видите здесь, никогда больше не вернутся в родные места... Их могилы останутся неизвестны родным и потомкам на протяжении десятков лет... Но и женщины, и старики, и дети тоже вкусят полной мерой последствий Системной ошибки... Оккупация, вывоз на работу в Германию, расстрелы, издевательства...- сменялись кадры, сменялись макеты и диорамы, а голос Ксении звенел неподдельным возмущением. - На военном фронте борьбы с врагом победа давалась крайне нелегко... Малейший успех стоил десятков, сотен жизней. И это - в масштабах батальона. В масштабах армии и фронта потери исчислялись сотнями и тысячами, а то и десятками тысяч.
   При тогдашнем достаточно высоком уровне армейской техники руководство страны преступно планировало воевать в основном на лошадях, методами кавалерийской атаки. Вот почему мы с тех пор так не любим всё, что связано с непродуманными решениями - они почти всегда стоят страшно дорого и эта цена часто вырастает до цены человеческой жизни...
   Сменились кадры. Эстафету приняла Стелла. Ксения, измученная сверхвозможной эмоциональной перегрузкой, отступила во тьму.
   - Война, как известно, продолжалась долгих четыре года... Но тогда никто не знал, сколько она продлится. Люди гибли на фронте и в тылу, не зная, сколько ещё до победы. Далеко не все были едины в своем стремлении покончить с фашизмом... Вот материалы уголовных и иных судебных дел по преступлениям, совершённым предателями, провокаторами, мародёрами, диверсантами, изменниками, перебежчиками... - сменились кадры. - Мы вам показываем и результаты их деятельности. Это - сожжённые стратегические пункты в городах, уничтоженные подразделения армии, взорванные мосты и переправы... - пошли кинокадры и возникли новые макеты и имитаторы. - Список можно было бы продолжать и продолжать... Здесь, как и везде в нашей человеческой истории вы встречаетесь с проявлениями Закона Весов и Закона Триады...
   Дожив до сорок второго года, население Советского Союза заплатило за головотяпство руководства страны такую страшную цену, что никакой трибунал в мире не смог бы оправдать преступников. Пружина достигла предела скручивания... Возникали партизанские отряды. - вокруг зрителей появились имитаторы обстановки партизанской базы в лесах Белоруссии,- Множество ныне неизвестных нам подпольщиков день и ночь не давали врагу покоя в оккупированных сёлах, деревнях, городах... На тыловых заводах, - вокруг зрителей возникла обстановка литейного, затем - сборочного цеха танкового завода на Урале, - ковалось оружие победы. Перед вами, - имитаторы сменились, - лучшие образцы, самое лучшее и эффективное оружие возмездия... Танки, самолеты, пушки, автоматы...
   Всё это родилось под воздействием стремления всемерно наказать агрессора... Сорок-второй и сорок-третий годы стали переломными... Но до победы ещё было очень далеко и каждый шаг к освобождению оккупированных территорий был полит кровью многих известных и неизвестных ныне героев... Главное было достигнуто... Народ проявлял чудеса самоорганизации, самостоятельно заполнял пробелы в структуре и только его кровь, пот, его смертельная усталость, его чуткий, лишённый глубины и полноты сон, только его вера в победу, сопряжённая с готовностью к максимальному самопожертвованию, обеспечили в конечном итоге, перелом в этой страшной войне. Каждый день под знамёна формируемых частей и соединений вставали тысячи людей со всей огромной территории Советского Союза... Каждый день матери, дочери, сёстры, жёны провожали своих дорогих и любимых, родных на бой и на смерть...
   Но теперь это была другая война... Это была война народного гнева и народной ненависти... Враг показал свое истинное лицо и это лицо было изучено в деталях... - сменились кадры. - Перед вами - данные разведчиков, проработавших всю вторую мировую войну в логове нацизма, в его многочисленных организационных структурах и подразделениях. Очень многие из этих данных оплачены кровью, болью и жизнями. Но эти жертвы позволили избежать ещё больших жертв на фронтах противостояния...- запульсировала стрелами, покатилась на запад волна-фронт. - Мы могли бы остановить эту волну на своих государственных границах,...- Стелла запнулась, сделала трудную паузу. - но тогда... тогда многие жертвы, уже принесённые на алтарь противостояния, на алтарь будущей победы, оказались бы абсолютно напрасны... И войска, выполнив труднейшую миссию освобождения родной земли, при поддержке подавляющего большинства народа двинулись дальше на Запад...
   Вы видите, что писали солдаты на снарядах и минах. Вы видели, какие надписи были сделаны на бомбах... А теперь посмотрите обстановку, сложившуюся в Берлине незадолго до замыкания кольца окружения. - Вокруг выросли здания, послышался вой сирен, запылали пожары, послышались вопли задавленных рухнувшими стенами, пробежал, спотыкаясь, человек, зажимая кровоточащий бок...- Это на землю Зла пришло возмездие.... Теперь уже агрессор думал о том, как избежать наказания... Теперь уже его собственный народ оплачивал выставленные порабощёнными народами Европы огромные многосотмиллионные счета... Теперь уже его земля пылала и плавилась под мегатоннами свинца и металла, обрушиваемого отовсюду - с земли и с воздуха...
   К сожалению, нам не удалось наказать истинного виновника - Гитлера за его злодеяния. Но Нюрнбергский процесс показал, что человечество готово вырваться из пелены животных инстинктов. Сначала - ненадолго, а затем - навсегда...- возникли кадры процесса. Прямо перед зрителями в полукольце рослых американских солдат сидели рядами нацистские воротилы. - Вот эти нелюди отдавали главные приказы высшей управляющей силы. Вот эти нелюди были виновны в масштабнейших злодеяниях, чинимых регулярной армией вермахта и военизированными формированиями, назначение которых было одно - грабить, насиловать и убивать всех, кто не покорится. Эти нелюди - большинство из них - были повешены...
   На несколько десятилетий утвердилось убеждение, что нацизм побежден окончательно... Но после возмездия, обрушенного на нацистскую Германию, пришлось заниматься ещё и милитаристской Японией, перенести значительную часть усилий на восток...- возникли кадры оперативной кинохроники...- И здесь каждый шаг, каждая победа давалась очень нелегко. Слабая подготовка, недостаточная организация... Тысячные потери... Вторая мировая война завершилась, но это был только один эпизод, эпизод сильнейшего противостояния...
   В следующем зале вы увидите послевоенную Европу... Там будут новые свершения и победы, но там будут и новые ошибки и потери... Вас проводят те, кто не вернулся с полей Второй Мировой и Великой Отечественной, кто остался верен добру в застенках гестапо, кто погиб, сражаясь, в партизанских отрядах...- В полной тьме возникла неширокая светящаяся мертвенным светом полоса, пролегшая через весь зал от места, где стояли притихшие и поражённые до глубины души увиденным, почувствованным и услышанным школьники к противоположному порталу - выходу. По краям полосы встали едва различимые в деталях фигуры людей, лица которых освещались неверным мятущимся коптилочным светом. - Это - только малая часть известных и неизвестных героев, сумевших тогда собственной жизнью исправить ошибки Системы и помочь избежать ещё больших потерь. Помните об их подвиге, помните, что не всегда подвиг будет иметь имя героя... Помните о цене ошибок... Помните о цене пройденного пути... Уходя в послевоенную Европу, в послевоенный мир, запомните всех, кого вы здесь увидели, кого здесь встретили, кто остался в прошлом, но навсегда сохранил в нас стремление противостоять Злу во всех его обличьях - от звериного до овечьего... - Школьники, внимательно вглядываясь в лица стоявших по сторонам полосы людей, несмело двинулись к засеревшему в полутьме проему портала.
  
   Стелла в изнеможении опустилась в подставленное Александром кресло. За школьниками уже закрывались двери портала. Затеплились, постепенно разгораясь, немногочисленные софиты...
   - Ну, ты даёшь...- в один голос сказали Георгий и Александр. - Стелла, тебе надо в историки идти... Или - в журналисты. А ты подаёшься в приборостроители...
   - А где Ксения, мальчики?- Стелла прикрыла утомлённые глаза, в которых читалась целая гамма чувств - от возмущения до зовущей убеждённости в правоте своих слов и действий.
   - Я здесь. - смертельно уставшая и бледная до синевы девушка приблизилась к своим товарищам. Георгий подставил ей второе кресло. - Стелла, ты определённо велика...
   - А Дина? Без её имитаторов и видеоряда, спланированного Сашей, мы бы не смогли достичь такого эффекта. Где она? - Стелла повела взглядом по залу.
   - Я здесь, над вами... Должен же кто-то управляться со всей этой машинерией...- из неширокого проёма над входным порталом выглянула Дина. - Скоро спущусь к вам, надо остудить катушки...
   - Дина, наши поздравления. - коллеги соединили руки над головами. - спасибо...
   - Вам спасибо. Это - не только моя заслуга. Это заслуга всей нашей группы...
   - Но и каждого в отдельности. Кажется, нам можно уходить. На сегодня поток закончен. Завтра следующий, а нам утром нужно скорректировать многие моменты, чтобы избежать повторных и новых сбоев. Мальчики, вы ...
   - Нет проблем, девчата, сопроводим. - сказал Александр. - Вот только Дина спустится из своего машинного поднебесья...
   - Я уже спустилась. - хрупкая девушка вошла в круг одноклассников. - Я готова.
   - Хорошо.
  
   В тот день Александр долго не спал. Он, отвечавший за общий сценарий и технологическую поддержку, сам словно пережил все, что в том зале и в музейном комплексе в целом обрушилось на пятилетку-первоклассника... Это была перемалывающая и перепахивающая волна... Она мало походила на впечатление, которое можно было получить от просмотра шедевров Планетного фильмофонда. Но волна имела это впечатление в своей основе, развивала и дополняла его новейшими разработками. Это была не жестокая, а умная и необходимая волна. С помощью таких волн ежесекундно формировалась личность нынешнего землянина...
   Через такой день прошел и Александр, когда стал школьником. Но тогда ещё не было подобной процедуры знакомства с основными вехами Евразийской истории... Теперь ему, как выпускнику, доверили ввести в круг основ исторических знаний новых людей, традиционно именуемых "младшими"... И, кажется, первый экзамен он выдержал... Успокоенный сознанием хорошо выполненной работы, Александр уснул.
  
   Александр Иванов. Продолжение личностной пустоты
  
   К сожалению, десять лет учебы не дали возможности Александру стабилизироваться в личном плане. Он, как и предсказывал отец, намертво натянул на себя маску недоступности и рассматривал женщин и девушек только как коллег, не имевших права переходить второй и, тем более - третий уровни глубины взаимоотношений.
   - Чёрт возьми, Александр. - сказал его друг, король химической лаборатории Степан Гаврилюк, когда они остались после занятий в библиотеке, чтобы подготовить очередные выдержки из источников для новых видеокурсов по учебным дисциплинам. - Ты, я понимаю, прошел личностную инициализацию в тяжёлом режиме. Я также понимаю, что объект твоей первой любви оказался отнюдь не образцом чистоты и совершенства, но скажи мне, в чём провинились все остальные девчата? Они, к твоему сведению, буквально преследуют меня и всех твоих коллег-юношей одним и тем же вопросом: когда Александр Иванов снимет непрошибаемую для их максимальных возможностей броню и станет обычным человеком? Ты же уже взрослый, никто не будет считать тебя ребёнком. А что делаешь ты сам? Ты ограничиваешь девчат чисто служебными отношениями, не имеющими ничего общего с обычными взаимоотношениями "двух цивилизаций". Скажи, когда ты последний раз был в нашем кафе?
   - На прошлой неделе, во вторник. - Александр, не поднимая глаз на говорившего, пролистал на экране несколько частей Свода информации. - Понимаю, куда ты клонишь...
   - Во-во. Ты там сидишь как статуя Командора. Мы-то, мужчины, с тобой общаемся спокойно и свободно, у нас проблем нет. Но ни одна девушка, в том числе и из имеющих честь быть в числе наших подруг и знакомых, как мне хорошо известно и ясно, просто не в состоянии до сих пор сколько-нибудь существенно пробить твой психологический защитный панцирь. Даже Регина Дубровицкая - наша школьная и академическая королева психологии, вице-капитан Астрофлота - и та в полнейшей растерянности. Я уже и не напоминаю, что она - наша одноклассница и в этом факте никто не видит никакого предосудительного подтекста. Ты что,- осенило короля химии, - решил в монастырь подаваться?
   - Не знаю. - задумчиво произнес Александр. - Один из моих дальних родственников говорит, что из меня вышел бы неплохой священнослужитель. Так что в этом аспекте я пока в раздумье. И в печали. - добавил он.
   - Не думаю, что я в состоянии опровергнуть такое авторитетное мнение, у меня просто нет достаточных на то оснований, но смею заметить, что пока ты - светский человек. Пойми, девчатам интересен ты не как вице-президент и не как школьник с уникальным, пусть и официально заниженным индексом универсальности подготовки, а как человек.
   - Понимаю, но ничего сделать не могу. - твердо сказал Иванов.
   - Я думаю, что с Соколовой ты больше не будешь встречаться?
   - Нет. Хотя я точно не знаю. - в голосе Александра проступила неуверенность.
   - Понимаю. По закону психологии мы, мужики, очень уязвимы во всём, что касается нашей первой любви. И тут мало что можно изменить. Но ты, я надеюсь, не собираешься к ней возвращаться?
   - Не думаю. Это будет предательством по отношению к моей сути. Я её простил, но простил как человек человека, а не как свою первую любовь. Она просто не смогла удержаться на возможной высоте положения. Вчера я получил от неё короткую телеграмму с адресом. Я думаю, это своеобразный вызов и пропуск.
   - Поедешь?
   - В Симферополь? Не знаю. Украина пока что тяжела для меня. Я привык к меньшей эмоциональности.
   - Во-во. Форменный Командор. Валентина, твоя сестра, кажется, иначе тебя и не величает.
   - Ей это позволительно. Другим - нет.
   - Надеюсь...
   - Нет, моих друзей данный запрет и ограничение не касаются. - серьёзно ответил Александр, гася экран. - На сегодня у меня всё. Зирда заждалась, я обещал ей прогулять её в лесопарке на окраине.
   - Твоя красавица отправляет в аут всех собак нашей округи - к ней просто никто не рискует подойти. У неё отбоя от кавалеров нет, но буквально всех она держит на расстоянии. Она что, со своей стороны с тебя пример берёт или вообще решила остаться?...
   - Не знаю. Мы привыкли доверять своим хвостатым и усатым домашним семейным экспертам. Полный курс общей и специальной дрессировки, постоянное высокорезультативное участие в выставках и в тренингах чего-то да значат.
   - Но она - такая же недотрога, как и ты... Не пойму, кто с кого пример берёт...
   - Ей ещё рано думать о матримональщине. Она слишком серьёзна для легкомысленных отношений. Мне бы быть раньше таким же серьёзным. Тогда бы и Соколовой в особо охраняемом моем личностном секторе не было. - глухо заметил Александр. - Я пойду. До завтра.
   - До завтра.
   Александр выполнил данное Зирде обещание и через полчаса они вдвоём ехали на пассбусе на окраину Московска в знакомый лесопарк. Вечер вступал в свои права, но в обществе Зирды Александр не беспокоился о своей безопасности - собака могла уложить на месте десятерых нападавших и заставить ещё нескольких прекратить любые попытки посягательств. Но сейчас, в присутствии молодого хозяина, всегда архисерьёзная Зирда резвилась как кутёнок, радуясь возможности свободно побегать и попрыгать в пустынном уголке лесополосы. Александр искоса наблюдал за любимицей, прислонившись к стволу могучей сосны.
  
   Телеграмма действительно пришла, о ней знали все домашние, но теперь право решать полностью и безраздельно принадлежало только Александру. И он решил сделать финальный аккорд после окончания учебного года перед тем, как начнутся отпуска у родителей.
   А пока он продолжил напряжённую учебу в двух вузах и работу по совершенствованию Системы в своей школе.
  
   Визит в Симферополь был коротким и архинеприятным - Александр ещё в поезде "Московск-Симферополь" не смог, как ни старался ясно сформулировать для самого себя цель предстоящего визита, что всегда указывало ему на грядущие сложности. Пребывание заняло всего три дня. День он потратил на простое общение с Леной - они мило прогулялись по городу, побывали в городской библиотеке, посидели в сквере и в центральном парке Симферополя, он слушал её равнодушно и холодно, но и Лена не пыталась преодолеть его отчужденность.
   Основным же событием стал их ночной разговор на кухне в номере общежития Бисоферного заповедника, где восьмиклассница Елена Соколова обитала в перерывах между работой и учебой. Тогда Александр был уже в девятом классе... Тяжёлый разговор, состоявшийся тогда, очень скоро стерся из памяти практически полностью - кроме самого факта Александр ничего не помнил, но знал основное - тогда уже Елена окончательно и бесповоротно поняла, что ей с Александром не по пути.
   На перроне Симферопольского вокзала у вагона поезда "Симферополь - Московск" она была настолько скованна и отчуждённа, что Александр не решился превысить официальные рамки. В вагоне он сел в кресло и сразу закрыл глаза - мозг в очередной раз просил и настаивал на глобальном отдыхе: подсознание работало с предельной нагрузкой, борясь с всевластием первой любви. Тогда первая любовь начала давать и первые серьёзные сбои, затем она угасла и кроме факта её существования Александр вряд ли что мог признать, дивясь прозорливости отца.
   Как он понял намного позднее, единственной его крупной ошибкой в данной сложившейся ситуации было глобальное охлаждение по отношению к женщинам, переключение всей энергии на разум и крайнее обеднение сферы высоких чувств.
   Пребывая в этом состоянии первые три месяца после вскрытия двойного дна и обнаружения второй жизни Лены, борясь с первой любовью, требовавшей если не возврата к Лене, то всемерного покаяния перед ней, Александр неосторожно приказал себе ввести в действие режим глубокого личностного охлаждения. И добился того, что первая любовь была спрятана на нижних этажах сознания и лишена права подняться выше, а верхние этажи, предназначенные для большого чувства, оказались угрожающе пусты...
   Эта пустота мучила его три последних года особенно тяжело - в глубине души он понимал, что нарушает одну из основополагающих программ жизни мужчины, лишая себя всякого глубокого неформального общения с женщинами, но двуличность Лены надолго запретила его разуму превышать официоз.
  
   Конечно же, он не был скован и напряжён в общении с одноклассницами: участие в стольких совместных мероприятиях на протяжении многих лет, общественная работа в масштабах школы сделали свое дело и спасли от крайнего обеднения эмоциональной сферы, а преподавание в Малой Звездной академии дало возможность изучить воздействие на людей на практике с разных сторон. Иванов не сторонился людей, не отшивал их, но суть Александра властно требовала держаться в пределах "служебного уровня доступа" и сверх него отдаваться только чувству глубокой любви и уважения на равных в равном совместном пути, а вот такого кандидата, несмотря на широчайший выбор, в школе Александру было теперь найти очень сложно.
   При всех прочих и равных составляющих Александр защитил в школе женщин от мужчин слишком надёжно, а официальные формы и методы далеко не всегда были исчерпывающими. И ему все чаще казалось, что где-то он в своем стремлении реализовать свой план защиты перегнул палку и пострадал сам. Но суть постепенно восстанавливала свои права и Александр уже начинал уменьшать толщину надетой на себя специализированной брони. Это медленный процесс растянулся на многие месяцы, но иначе при такой нагрузке поступить было нельзя...
  
   Михаил Лосев. Пресс-клуб и Малая Звездная академия. Встреча с Александром Ивановым
  
   Михаил Лосев, занимавшийся почти во всех спортивных секциях, где требовалась недюжинная сила и ловкость, стал всё чаще ощущать неясное желание повнимательнее приглядываться ко всему, что происходит вокруг и постараться сформулировать всё увиденное и прочувствованное в письменном виде. Сам он иногда связывал новое увлечение с тем, что являясь десантником по рождению, он всё же происходил из семьи научных работников, а для науки наблюдательность и вдумчивость - одно из основных условий успеха.
   К тому же и его родная пятьсот шестьдесят четвертая школа, носившая звание "спортивной", не игнорировала интеллектуальных занятий. Потому будучи уже в пятом классе, Михаил однажды заглянул на вечернее заседание школьного Прессклуба, рассчитывая пробыть там от силы четверть часа. Но происходившее настолько захватило и заинтересовало его, что он просидел до окончания собрания, а потом, по дороге к пассбусам, развозившим школьников по домам в огромном микрорайоне, ещё долго оживлённо беседовал со своими новыми товарищами.
   Прессклуб был предназначен для старшеклассников, попасть в число его членов было невероятно трудно и Михаил сразу это ощутил на себе: на все его просьбы дать задание следовал вежливый, но непреклонный отказ. Две газеты Прессклуба, выходившие в школе, были вне всякой конкуренции и остальные три школьные газеты не шли ни в какое сравнение с ними. Михаилу пришлось целый год, учась в пятом классе, методично обрабатывать одного за другим членов Совета Прессклуба, убеждать не только словами, но и делами, браться за самые безнадёжные репортажи и аналитические статьи, да ещё и продолжать заниматься в десятке спортивных секций.
   Наконец, когда Лосев учился уже в шестом классе, президент Совета Прессклуба, девятиклассник Сергей Храмов согласился на то, чтобы на ближайшем заседании Совета рассмотреть вопрос о предоставлении Михаилу статуса кандидата в члены Прессклуба. Заседание было запланировано на октябрь месяц, но тут у Михаила появилось новое сильное увлечение - в их школе организовали филиал Малой Астроакадемии и, поскольку школа носила звание "спортивной", специализация в новообразованном филиале была всего одна - десант.
   Первого ноября Михаил подал заявление и после тестирования был принят в число слушателей школы. До десятого ноября он сумел адаптироваться к нагрузкам и пройти вступительный теоретический курс десантно-штурмовой подготовки.
   Десятого ноября его пригласили на заседание Прессклуба и после недолгого обсуждения наработок вынесли решение: Михаил стал кандидатом в члены Прессклуба с трёхмесячным испытательным сроком. Десятого февраля на очередном заседании должны были быть рассмотрены пятьдесят материалов разного уровня сложности, темы которых были тотчас же утверждены.
   Многие материалы были посвящены новоорганизованному филиалу Малой Астроакадемии, но все попытки Михаила немедленно узнать об Академии как можно больше наталкивались на вежливый отказ. Основной тезис отказа был таким: не спеши, со временем все сам узнаешь. Оценив уровень и силу сопротивления, Михаил постарался приучить себя добывать информацию по крупицам и перемалывать сотни листов текста в час в поиске ниточек, способных размотать весь клубок. Ему неожиданно понравилось разбираться в хитросплетениях логики поведения людей, в их чувствах и действиях. Со временем Прессклуб научил его предвидеть развитие стандартных ситуаций. Остальное Михаил нарабатывал сам, пользуясь всесторонней поддержкой и помощью членов Прессклуба.
   - Михаил, ты твёрдо решил совмещать свою будущую профессию с корреспондентской деятельностью? - Георгий Чхеидзе, руководитель межшкольного объединения прессы и информации "Линия" принимал Лосева в своем небольшом рабочем кабинете в Битцевском прессгородке. Друзья сидели в уголке отдыха за чаем. Часы на пилоне кабинета показывали половину одиннадцатого утра.
   - У меня ещё десантно-штурмовой факультет Малой Астроакадемии. - сказал Михаил. Так что теперь направлений у меня будет не два, а три. Малая астроакадемия, школьная учеба и корреспондентская дорога.
   - Согласен, ты определенно потянешь сие нелегкое бремя. Твои статьи приняты и в ближайшем номере будут напечатаны. Я говорю про статьи в общегородской массовой газете. Пора тебе вкусить настоящей корреспондентской работы, десантник...
   - Вкушу... С твоей помощью, Гера...
   - Ладно, ты же сам прекрасно знаешь, что тебе моя помощь гарантирована.
   - Тогда я могу считать...
   - Что Битцевский прессгородок принял тебя, как своего. Добро пожаловать на учёбу в Малую Российскую Академию планетной прессы, Миша. И вот тебе первое задание: журналистское расследование в сфере архитектурно-планировочных решений пятнадцатого микрорайона. Первичная информация - вот здесь. - Георгий подал пачку из пяти восьмитерабайтных дисков в контейнере. - Остальное додумаешь сам. Но помни: на расследование дана всего неделя. Три дня на самое глубокое изучение всех возможных материалов должны предшествовать этому расследованию. Итого - через десять дней подключится Оперативно-Следственный отдел Службы Безопасности Московска и начнёт копать по полной программе. А ты должен и можешь собрать опережающую информацию, чтобы, когда придут спецы, у них были кое-какие доказательства. Сможешь? Или дать что-либо другое?
   - Смогу. Думаю, статей пять шесть... - задумчиво произнес Михаил.
   - Нет, Миша. Только одна, но восьмиполосная. Со всеми приложениями. Остальное - твоё право и дело. - улыбнулся Георгий.
   - Есть, понял...- Михаил встал. - Тогда я пошёл. Не буду терять время...
  - Успехов.
  
   Шестой класс Михаил завершил, работая уже в трёх направлениях - Прессклуб, Малая Астроакадемия и спортивный секционный цикл. Об учёбе особая речь не шла вообще: как бы много молодой человек не работал, основным для него пока что было получение образования. Спортивный дух школы ставил мощный заслон многим негативным влияниям и воздействиям и потому не приходилось часто применять многие драконовские меры пресечения. Школьники быстро привыкли разбираться в проблемах и вопросах не только силой кулаков, но и силой разума и интеллекта, чему в немалой степени способствовал филиал Малой Астроакадемии.
   - Что-ж, Миша. - Георгий Чхеидзе снова принимал своего теперь уже полноправного коллегу в своем обычном рабочем кабинете в прессцентре школы. - Статья у тебя получилась... Рвут из рук и не дают дочитать до конца - рвут дальше... Хвалить не буду, ты сам знаешь, что это опасно. Но вот тебе документ - официальная благодарность из Следственного отдела Службы Безопасности Московска... Так что, господин десантник, навели вы шороху в этой архитектурной малине.... Спецы уже неделю копают по твоим шурфам... И каждый раз - сплошные алмазы... Сам знаешь, такое в нашей практике встречается нечасто. Но, всё равно, с почином...- Чхеидзе подал Михаилу сложенный вдвое лист пластика с гербом Службы Безопасности Московска.
   - Спасибо.
   - Как занятия в Малой академии планетной Прессы?
   - Нормально.
   - Тогда вот тебе ещё одно задание. Ты ведь учишься в пятом микрорайоне?
   - Да.
   - А не желаешь на недельку вольнослушателем в другую школу? Срочно нужен большой и подробный материал о Малой астроакадемии... Поскольку третья школа сорокового микрорайона - головная, тебя должен интересовать музей и архив Астроакадемии. Но и от других источников не открещивайся. Там есть командирский и пилотский факультеты. Но поскольку материал о всей Малой астроакадемии, тебе придется поездить и по другим школам, где есть филиалы. Вот список. Однако основа твоя - недельная работа вольнослушателем в этой школе. Она всё же, подчеркну, центральная. Там - основная информация. Знаю, ты уже и так нарыл немало материалов, пока мы тебя удерживали от прямого погружения в эту тематику, а теперь ты сможешь абсолютно легально и полно собрать недостающие детальки мозаики и представить их на суд читателей и зрителей. - по-доброму усмехнулся Чхеидзе.
   - Но... - Михаил, действительно немало времени уделивший неофициальному сбору материалов по Малой Астроакадемии, не хотел сразу показывать, что очень рад возможности заняться этим делом легально и потому выразил осторожное сомнение в своём праве на столь глубокое погружение в тематику.
   - Понимаю, но суть в том, что твоя излюбленная десантная тематика - дело узкоспециальное, а читателям и зрителям сейчас требуется широкий и глубокий охват Малой Астроакадемии в целом. Школа сорокового микрорайона, подчеркиваю - головная в её системе. Сорок процентов школьников - слушатели. Такое непросто сделать...
   - А я сделаю.
   - Хвалю за уверенность. Первичная информация. - Георгий достал пачку дисков. - Как всегда, остальное - на твое усмотрение. Пропуск в дежурную часть школы сорокового микрорайона тебе уже заказан, так что пропустят... Пропуска в другие школы тоже готовы и ждут тебя в их дежурных частях. Остальное - твое право и дело. Действуй...
   - Есть. - Михаил порывисто встал. - Спасибо за радиус, Гера...
   - Не за что. Мы копаем во многих направлениях... Пятая власть, всё же. - Георгий посерьёзнел.
   - Ага, а четвёртая - Суд чести и совести...
   - Уяснил? Вот и действуй. Устроишься вольнослушателем, тебе это вполне по силам, а там и в Академию заглянешь, но поглубже и поширше...
   - Ясно. Ну, я пошёл...
   - Успехов...
  
   У входа на территорию школы второй ступени сорокового микрорайона его остановил наряд школьников-дневальных, но Михаил, наслышанный о происшедших в данной школе изменениях в сторону усиления контроля и дисциплины, спокойно достал удостоверение Пресслужбы и направление.
   - Проходи, пятая аллея, поворот третий и до конца. В дежурной части тебе объяснят всё остальное. - старший наряда вернул Лосеву документы. - Успешной учёбы и работы...
   - Спасибо. - Михаил миновал ограду внешнего периметра.
   Оформление не отняло много времени и через полчаса Михаил уже знакомился со своими новыми одноклассниками.
   - Михаил Лосев, я из школы пятого микрорайона. - отрекомендовался он, пожимая руку главе совета старших школьников десятикласснику Александру Иванову. - представляюсь по случаю назначения в ваш коллектив для подготовки статьи о Малой Астроакадемии. Мне установлен недельный срок...
   - Твоя специализация?
   - Десант.
   - А моя - командование. Хорошо. Сегодня вечером представлю тебя начальнику Астроакадемии, комкору первого ранга Востокову. А пока я введу тебя в курс дела... Прогуляемся? У нас ещё пятнадцать минут перерыва между первой и второй парами.
   - Охотно.
   Между юношами завязалась оживленная беседа. Они долго ходили по аллеям зеленой зоны школы, Александр попутно представлял Михаилу своих одноклассников и тех школьников, которые первенствовали в обучении в Малой Астроакадемии. Суровому Михаилу понравился компанейский и проницательный Александр. К вечеру они преодолели путь от едва знакомых до товарищей... Михаил ощущал, что с этим человеком судьба сводит его всерьёз и надолго...
  
   Виктория Белова. Начало преображения
  
   Виктория Белова никогда особо не выделялась на фоне своих подружек по школе и потоку. Так было до пятого класса.
   За плечами были два года подготовительной нулевой школы, четыре года школы первой ступени. И наконец наступило время пятого класса, знаменующего собой переход "человека учащегося" в стены школы второй ступени.
   Её отец - штурман российского среднего разведывательного космолёта "Реликт" часто отсутствовал на Земле на протяжении нескольких лет и она, как старшая, оставалась главной помощницей матери в воспитании и образовании многочисленных братьев и сестер.
   Её мать теперь работала в Педагогической Академии Московска и вела там научные исследования в области прикладной психологии. Главной её темой было поведение человека в экстремальных и пограничных ситуациях. Постоянное столкновение с критическими моментами в жизни множества реальных людей быстро приучило Светлану Олеговну мыслить и действовать без спешки, ровно, но быстро и профессионально, не теряясь в любых, даже самых эмоционально-тяжёлых ситуациях.
   Многое из наработанного ею подраставшая Виктория брала себе на вооружение, многое просто проверяла в реальной жизни или оставляла про запас. Но главное было сделано: умение управлять людьми в самых предельных ситуациях, умение предвидеть развитие калейдоскопа событий, умение оказываться там, где ты нужнее всего, умение убеждать и доказывать свою правоту молчанием или несколькими жестами и словами - всё это стало одними из составляющих характера и натуры Виктории.
   Конечно, подчинённое возрасту скачкообразное взросление наложило определенный отпечаток на поведение и активность Виктории Беловой на рубеже четвертого-пятого классов, но в целом она не спешила завоёвывать все вершины и подолгу с увлечением и даже с полным отключением от окружающей действительности "копалась" в информационном центре школы и в научном центре среди центрифуг, термошкафов и микроскопов.
   Наука влекла её властно и неудержимо. Сама Виктория долго раздумывала, следует ли ей отдаваться науке полностью: её всё больше привлекал пример отца. Продвижение в этом направлении блокировала одна абсолютно неумолимая формулировка: в Разведастрофлоте России - только мужчины.
   В пятом классе её школа стала центром факультета Научных сотрудников Малой Астроакадемии и Виктория подолгу пропадала на лекциях, семинарах и практических занятиях, сначала - в качестве вольнослушателя, потом - в качестве полноправного слушателя Малой Астроакадемии. В интересах сосредоточения усилий на профильной подготовке не поощрялся повышенный интерес к другим подразделениям Малой Астроакадемии, что предупреждало разбросанность и несобранность.
   Весь пятый класс Виктория потратила на то, чтобы как можно плотнее вжиться в роль слушателя Малой Астроакадемии. Научная специализация её привлекала всё больше, интерес рос, но достаточно медленно.
   Отец, когда она оканчивала первый класс, ушел в полёт на полтора года, но теперь в хорошо изученной Викторией его полётной книжке стоял только код направления. Ни района, ни сектора точно определённых, как было в многочисленных прошлых полетах, там не указывалось. Это её обеспокоило не на шутку. Её мама, всегда внешне спокойная и даже медлительная в словах и в поступках, тоже не находила себе места, прекрасно понимая, что косморазведка - не прогулка и может быть всякое. Хотя отец был старшим штурманом (об астронавигаторах тогда говорили только применительно к высшим звеньям Разведфлота - крейсерского и лидерского звеньев, но никак не космолётов), это означало, что на его долю выпадает работа по картографированию всех мало мальски заметных объектов нового направления.
   Виктория параллельно изучала и практиковалась в геодезии и картографии. Это увлечение она поддерживала в себе с середины прохождения программы школьного первого класса, когда, вернувшись из школы пораньше, она впервые наткнулась на ворох черновиков космокарт, забытый отцом на обеденном столе в главном холле квартиры.
   Год прошёл в напряжённом ожидании. Регулярная ежеполуторамесячная дальняя космосвязь позволяла вдоволь пообщаться, когда корабль находился в зоне действия ретрансляторов, во всё остальное время связь была исключительно телеметрической, проходившей через множество промежуточных звеньев Сети Связи Внешнего Космоса или Сети Связи Внеземелья, как её чаще называли.
   Шестиклассница Белова погрузилась в космическую науку с головой. Регулярная космосвязь с отцом подбрасывала ей новые радиусы для научных изысканий и это её радовало - она не ощущала мертвящего воздействия ощущения банальной отбывательщины на мозг.
   Когда Виктория была уже на втором семестре седьмого класса, пришло сообщение о том, что "Реликт" заправился всем необходимым от корабля снабжения Космофлота и продлевает свой полёт в очередной раз ещё на год. Такое на памяти Виктории случалось с её отцом всего два раза. Тогда обычные годичные полёты продлевались дважды на год. Теперь это был третий продлённый полет. Но результаты его ошеломили повидавшую множество научных достижений и загадок Викторию.
  
   - Викта, тебе маленький подарок. - она, как всегда, пришла домой поздно вечером, когда бодрствовал только её отец, любивший работать до двух часов ночи. - Эти несколько плёночек - твои.
   - Откуда?
   - Садись, расскажу... Или ты не всё ещё сделала?
   - Обижаешь, папа.
   - Тогда садись и слушай...
   Даже призвав на помощь всю свою ассоциативную память Виктория не могла припомнить аналогов рассказанному отцом. Это было что-то из ряда вон выходящее. Дочь молча выслушала отца, не сводя взгляда с его лица и только в конце, когда отец сделал привычную паузу, сказала полуутверждением-полувопросом:
   - Пап, а подробнее...
   - В Карпаты летом поедем, только там и расскажу остальное. Мне тоже надо о многом подумать...
   - Папа...
   - Привыкай к ожиданию, Виктория... Да и тебе интереснее будет знать, что дело только разворачивается. Но - ни полсловечка никому. Даже ни звука. Поняла?
   - Конечно, па.
   - Как в науке?
   - Стабильно. Ползаем по полю, собираем колоски и не пытаемся воспарить.
   - Зато поле проверено до мелочей?
   - Ага.
   - Ладно, тебе завтра раненько вставать, сегодня только середина недели, так что спи. А я ещё поработаю. Надо кое-какие астроданные проверить, машины могли напутать. А по этим данным люди, много людей будут летать.
   - Лады, па.
  
   После этого вечернего разговора Виктория впервые решила, что для себя основным запасным вариантом она должна считать службу в Астрофлоте планеты. Конечно же, в качестве астронавигатора - Виктория, увлёкшись наукой, теперь уже в совершенстве овладела упрощённой методикой картографирования и топографии, с интересом и вниманием, достойным лучшего из созданного человеком изучала атласы, схемы, сечения и указатели высот и глубин.
   Углубляясь в дебри науки, Виктория стала вести простой образ жизни, полюбила простую незамысловатую еду и нечасто появлялась за пределами своей родной шестнадцатиэтажки. Всё свободное от учебы время она отдавала науке: лабораториям, полигонам, библиотекам, благо теперь школьников никто не гонял от серьезных занятий - наоборот: привлекали и поощряли.
   Так прошёл учебный год, точнее - несколько месяцев до его окончания, а летом, в июне месяце вся семья выехала в Карпаты, где остановилась в доме одного дальнего родственника по отцовской линии. Там и застал повзрослевшую Викторию феномен, на долгие годы ставший одним из центральных пунктов сообщений Планетной Системы Информации. Его назвали Карпатским, а вернувшаяся в школу после каникул Виктория вдруг ощутила, что в ней самой произошли необратимые изменения.
   Всё началось с того, что она вдруг смогла решать прежние задачи с ураганной скоростью, точностью и конкретностью. Глубина её взгляда на многие проблемы стала не только поражать, но и пугать окружающих. Не привыкшие к такому одноклассники сначала пытались уговаривать и убеждать, потом просто постарались изолироваться от новоявленной всезнайки, зубрилы и молнии. Нет, о третировании речь не стояла - психологическая служба Малой Астроакадемии среагировала моментально и пресекла попытки, но вернуться на прежний уровень, привычный большинству, Виктория, твёрдо сопротивлявшаяся оказываемому на неё давлению, не смогла и это усугубило её положение.
   Незаметно для себя она втянулась и выдвинулась на передовые позиции не только в научной деятельности коллектива школы, но и в общественной жизни. Из твёрдой середнячки, которая звезд с неба не хватает и часто жмётся в средних рядах или даже пребывает "на камчатке", она превратилась в заводилу и негласного лидера женской половины коллектива учащихся. Девчата шли за ней в науку настолько массово и стройно, что мальчики ничего существенного противопоставить не смогли. Вскоре её в шутку назвали Президентом Второй Цивилизации в школе, но это прозвище не в полной мере отражало её значимость, а потому вскоре было заменено на более удобоваримое - Глава Женского Ученического Совета школы. Это уже было вполне официальной должностью и Виктория ежедневно несколько часов уделяла решению множества проблем и вопросов, возникавших у старших и младших подруг.
   Так прошло полгода. Самой Виктории скачок в собственном развитии нравился все больше и больше, она заметно усилила свои позиции в школьном коллективе, завоевала уважение и признание среди педагогов, но одновременно вынуждена была резко уйти вперёд в развитии по сравнению не только с одноклассниками, но и старшими школьниками.
   К этому не слишком комфортному внутреннему положению, сопровожденному постоянными цепляниями, прозвищами, непониманием и откровенным страхом и обидами, прибавилось ещё внешнее: Виктория стала заметно хорошеть и за прошедшие в освоении новых возможностей месяцы из довольно невзрачной, часто терявшейся на фоне подруг девочки превратилась в красавицу. Несмотря на казалось бы сугубо научный характер специализации школы, с эмоциями подобного уровня не смогла полно и быстро справиться и Служба психологической защиты. Все чаще мальчишки видели в Виктории не друга, не товарища, не помощника и не одноклассницу, а объект слишком открытых вожделений. Начались новые, ещё более сильные цепляния. Глупо было бы даже подумать, что века Дисциплины позволили сверхнадёжно блокировать все отрицательные черты человеческой натуры - случись такое, человечество гарантированно бы остановилось в своем развитии и погибло, поэтому земляне создали мощнейшие службы контроля и управления, способные держать в узде очень многие негативные проявления личностного несовершенства, а система образования в России предусматривала и обучение людей управлению нестандартными и экстренными ситуациями.
   Не приемля только физические методы пресечения посягательств, Виктория поначалу пыталась останавливать мальчишек словами, но очень скоро пришлось применить и физическое воздействие. Хотя Виктория настрого запретила себе превышать силу уровнем сдерживающего наказания, мальчишки не поняли предупреждения. Потому Виктория, не желавшая тратить на разборки драгоценное время, научилась быстро укладывать у своих ног несколько десятков ухажеров в полубессознательном состоянии. При этом она обходилась исключительно своими силами. К титулу всезнайки добавилась и слава недотроги. Но прежде ей пришлось в совершенстве овладеть множеством приёмов противостояния и нейтрализации пяти - двадцати сильных и быстрых, а иногда и весьма солидно вооружённых противников и это принесло плоды почти незамедлительно - посягательства стали редкими и не массовыми.
   Зато возросло внимание и заинтересованность - при всей своей недоступности Виктория оставалась привлекательной девушкой, перед красотой и интеллектом которой склонялись "вице-академики" школы - школьники, имевшие высший, десятый балл по подавляющему большинству предметов, но не лишённые обычных человеческих стремлений. А таким коллегам в школе, где училась Виктория, доверяли не только в научных вопросах.
   Количество ухажёров росло волнообразно и Виктория оказалась перед перспективой выбора: либо только наука, либо - нормальная жизнь. Тогда Виктория наложила на себя трёхдневный обет молчания - благо были недельные каникулы и в школе не нужно было появляться ежедневно, а домашние её понимали без слов. Этот обет позволил ей разобраться во многих проблемах. Трёхдневные раздумья дали однозначный результат - наука. Виктория подкрепила своё увлечение наукой способностью свободно читать всех людей и в особенности - предугадывать их действия, мысли и поступки задолго до их реального проявления.
   Так получила Виктория своё первое новое качество: абсолютную недоступность и сверххолодность со всеми, кто отказывался признать за ней право самой решать, как поступить или откровенно мешал и навязывал свою волю. А оперативное предвидение позволяло ей избегать конфликтов и контактов со всеми, кто был ей неприятен и не нужен. С остальными проблемами прекрасно справлялась её прежняя суть.
  
   Виктория Белова. Окончательное преображение. Навигационная Звезда
  
   Слава Виктории в научных кругах росла. Её приглашали проводить семинары и практические занятия в другие школы и в вузы Московска. Наступит день и она проведёт свой первый семинар в Московском Университете - так просто и чётко часто именовали бывший МГУ. А пока - школьные будни и вечерние бдения над учебниками, поездки в Хранилища информации и в Научные центры Региона.
   Именно такой она и подошла к тому моменту, когда её впервые назвали Навигационной Звездой. Тогда она впервые (для себя себя самой очень неожиданно) точно просчитала очень сложную ситуацию, возникшую на потоке и грозившую разразиться в крупный конфликт, сопряжённый с суровейшим и многоуровневым наказанием совершённого физического насилия и угрозой полномасштабного официального подключения к решению проблемы Службы Безопасности города. Тогда Виктория вывела процесс в безопасное русло за полдня.
   Всё началось предельно просто и буднично. После цикла уроков и обеда, когда Виктория привычно заняла место в выделенном ей маленьком "кабинетике" на этаже Службы психологической поддержки школы, туда вошла, оглядываясь и чутко к чему-то прислушиваясь девушка - семиклассница. Не успевшая даже сесть за стол, Виктория, перекладывавшая с тележки на полки шкафа очередные укладки с дисками и кристаллами, лишь мельком взглянула на неё и память услужливо выдала на "мозговой экран" всю информацию. Это была Ирма Левицкая, ученица седьмого "Е" класса. Остальные данные в тот момент Викторию интересовали мало и эта малая ценность как нельзя лучше свидетельствовала о том, что дело, по которому пришла эта девушка к ней, не терпит отлагательств, хотя старо как весь окружающий мир.
   - Присаживайся. - Виктория пододвинула кресло на колёсиках поближе к посетительнице, закрыла дверь кабинета на код и опустила защитные жалюзи на окна. Не садясь в рабочее кресло, Белова выкатила из уголка второе кресло на колесиках, пододвинула его поближе к первому, где уже расслабленно сидела Ирма и наконец села, сразу же взяв запястья рук девушки в свои чуткие пальцы. - Полагаю, ты знаешь, что много рассказывать мне не придётся?
   - Да. Вита. Что мне делать?
   - Предоставить дальнейшее ведение дела мне. Кто ещё знает о казусе? - мягко спросила Виктория, хотя ей хотелось задавать вопросы следовательским тоном, чёткие, ясные и потому грубые. Она обоснованно полагала, что в отношениях двоих виноваты всегда двое и нельзя во всём винить только мужскую половину человечества.
   - Видит бог, никто. - в голосе посетительницы послышались слёзные нотки.
   - Виновник - Элем Гугнев? - Виктория с присущей ей компьютерной скоростью перебрала все контакты, в которые вступала и могла вступать Ирма. Среди десятков повторов она безусловно выделила нечастые и потому подозрительные контакты с названным индивидуумом.
   - Да. - Ирма не могла никак смириться с тем, что всё, что она так тщательно скрывала, известно Лидеру науки школы.
   - И что делать с ребёнком ты ещё не решила? - серьёзно спросила Виктория, поднимая прямой взгляд на Ирму.
   - Н-нет. - девушка поёжилась под этим взглядом.
   - Я советую тебе оставить ребёнка. - твёрдо, но тихо произнесла Виктория.
   - Но...
   - Не имеет значения. Тебе уже не десять лет. И ты должна рожать, как всякая женщина. Остальное предоставь мне. - просто, чётко и сурово сказала Белова.
   - А... - Ирма знала, что Виктория не одна, за её спиной - двадцать пять высококлассных психологов школьной Службы психологической поддержки и защиты, да и другие службы школы были готовы вмешаться в ситуацию.
   - Служба психоподдержки школы будет знать самый необходимый минимум. Основную информацию я придержу для себя, поскольку берусь за это дело. - отрезала Виктория.
   - И...
   - Гугнев будет отвечать сначала передо мной и, возможно, перед Женсоветом школы, а потом, я думаю, к этому мы сможем подключить всех остальных. Но в этом, кажется, не будет необходимости. Обойдёмся минимумом, то есть по большей части он будет общаться только со мной. - Виктория привычно и тактично умолчала о том, что в любом случае Гугнев будет вынужден пройти нелёгкую процедуру общественного порицания, которая навевала ужас даже своим названием "изгойство".
   - Я не хочу... - Ирма поняла, что её ребёнок становится серьёзным препятствием. Виктория это настроение уловила сразу:
   - И думать забудь. Никаких попыток, Ирма. - она чётко представила желание гостьи избавиться от ребёнка как можно скорее.
   - А...
   - Служба Безопасности Московска подключится в самом крайнем случае. А я этого случая не допущу.
   - Вика... - Ирма посмотрела на Лидера Науки школы с почти молитвенным почтением, понимая, что её подруга берет на себя функции добрых двух десятков мощных профессиональных организаций.
   - Не надо, Ирма. Сейчас ты пойдёшь к себе домой и на неделю исчезнешь из школы. Дверь никому из незнакомых не открывай. С твоей мамой я переговорю отдельно.
   - А...
   - Он к тебе не придёт.
   - Ты...
   - Убивать его я не буду и калечить - тоже, но над ним поработаю. - сухо ответила Виктория. Всё, Ирма. Иди. В школе его нет, а на улице он к тебе не подойдёт. Я об этом позабочусь.
   - И ты...
   - Всё, Ирма. - повторила Виктория, неуловимо мрачнея и собираясь в пружину. Её мозг уже выстраивал нелегкую цепочку действий, обычных в таких ситуациях. Предстояло немедленно заняться разговором с виновником данного происшествия.
   - Если ты так хочешь... - Ирма встала. - То я пойду.
   - Иди. - как можно мягче ответила Белова.
   Едва закрыв дверь за посетительницей, Виктория оказалась у рабочего стола. За несколько минут опрокинув в себя скудный дополнительный обед, девушка закрыла дверь "кабинетика" и побежала к руководителю службы психологической поддержки Ольге Христофоровне Любимовой.
   Рассказав ей ситуацию, Виктория настояла на своем праве вести дело самостоятельно:
   - Ольга Христофоровна, я прошу, требую и настаиваю на том, чтобы вся мощь нашей школьной службы поддержки и вся мощь общественных служб безопасности города и области в данном случае были только наготове и вмешивались только по моей просьбе или в том случае, если я явно провалюсь.
   - Вика, но...
   - Или я чего до сих пор преступно не понимаю в нашем обществе и тогда тотчас же прилюдно распишусь в своём бессилии и в своей непроходимой глупости, понеся любое мыслимое и немыслимое наказание, или мне придётся решить эту проблему в одиночку, чтобы доказать - и один человек в состоянии бороться за другого и наша "Волна" - не игрушка, а необходимость.
   - А Ирма?...
   - Ей не о борьбе, а о ребёнке думать следует.
   - Согласна. Ладно, Вика. Действуй и помни - поможем всем.
   - Спасибо, Ольга Христофоровна.
   - Будь осмотрительна, Вика.
   - Буду. - Виктория тенью выскользнула из рабочего кабинета главы школьной Службы психологической поддержки.
   Шагая по школьным переходам и механически отвечая на приветствия педагогов и школьников, Виктория поморщилась, представляя себе самый общий план предстоящей работы: необходимо было встретиться с насильником несовершеннолетней девушки. И, что тяжелее всего - из той же школы, что и жертва. В самой Виктории все протестовало против такого развития событий, но здесь она была не просто ученицей школы, а человеком, обязанным собственными руками и собственной головой решить проблему, которая при стандартном варианте привела бы преступника к пожизненной, не снимаемой никакими амнистиями судимости. Впрочем, Виктория не сомневалась, что даже при её прямом участии и попытке подменить собой два десятка служб и организаций, Элем получит судимость.
   "А если судимость в данном случае правомерна? А если я зря вмешиваюсь? А если это просто бред? Но какой там бред, если всё есть - и насильник, и жертва, и даже будущий ребёнок? - спрашивала сама себя Виктория, направляясь к своему дому по сильно удлинённому пути. - И зачем я только в это ввязалась? Тоже мне - мать Тереза. Витка, послушай и пойми сама: то, что ты пытаешься сделать - это глупость несусветная. Здесь нужен мужик, причём богатырского телосложения, чтобы поговорить с этим "субъектом" по-мужски, просто и грубо. А ты тут зачем? Совершенно не богатырша, да вдобавок и девушка.
   А что если сыграть следует на этом? Не поздновато ли? Я же чувствую и даже очень точно знаю, что от этого Гугнева теперь уже сторонятся как от прокажённого. И что должен дать мой с ним разговор? Выдавить силой из него стандартные и мало помогающие жертве и окружающим слова: "Простите, люди добрые, бес попутал и черт подвёл!"? Глупо, как в плохом романе. Представляю Гугнева на коленях перед школой, выстроившейся при знамёнах в каре в спорткомплексе. А ведь мы при нашей с трудом поднятой до необходимого уровня гуманности над ним сможем поиздеваться вдоволь чтобы только подчеркнуть наше всяческое превосходство, как это ни прискорбно признать. Учёные - они тоже злыми и раздражёнными бывают. И при их вооружённости знаниями и аппаратурой своему недругу они обеспечат кучу всяческих неприятностей. А Гугнев на коленях - чем не неприятность для этого насильника и чем не удовольствие для нашей честной компании. Грешник на коленях перед синклитом святейшей инквизиции светлейших разумов средневековья? Гм. Зрелище - для вечернего выпуска ужастиков. Но у нас ужастиков уже который век по телевидению просто так не показывают? Правильно, второй. А значит - никаких дешёвых сенсаций. И Лосева я не имею права подключить - он с его орлами Гугнева просто изуродует. Я не могу прямо подключить к этому делу также Геру Чхеидзе. Их Прессклуб, я наслышана, уже в полном составе землю роет, пытаясь достать Гугнева или пострадавшую. Нет. Пострадавшую я им не дам и до Гугнева, пока с ним не поговорю, не допущу. - решила Виктория. - И чего меня понесло по этому дальнему маршруту?".
   Додумать она не успела - обломившийся тяжёлый сук скользнул по спине и припечатал бы Викторию к земле, не сделай она спасительный шаг.
   "Чего то у нас деревья так необычно ломаться стали? - спрашивала себя Виктория, отряхиваясь - сказались многочасовые тренировки в спортзале - и мысленно оглядываясь по сторонам. Та-а-к. Направление - сто двадцать налево - Гугнев собственной персоной. Вперёд!".
   Виновник падения подпиленного сука видел, что жертва не пострадала и был готов бежать с места преступления, но и вздохнуть не успел, как Виктория встала перед ним, отрезая своим внезапным приближением почти вплотную все мыслимые пути к отступлению. В её позе не было ничего воинственного, но юноша ясно чувствовал, что уйти от преследовательницы на этот раз ему не суждено. Он выпрямился и потупил взгляд.
   - Накручиваем срок?! Так?! - ледяным тоном поинтересовалась Виктория.
   - Какой там срок, если светит мне судимость пожизненная. - немного по старинному ответствовал Гугнев.
   - Во-во! На остренькие ощущения потянуло? - едко усмехаясь, продолжила вопрошать Виктория и вдруг, разом посуровев, отчеканила. - Вот что, Гугнев. Мне с тобой растабарывать некогда и я долго говорить не буду. Ирма Левицкая будет рожать. Ребёнок будет записан за тобой. Навсегда. В качестве твоего греха, а не в качестве твоего достижения. Тебе не удастся спихнуть это дело с себя как некую детскую шалость. - Она не хотела говорить насильнику о том, что красавица Ирма может впоследствии дать право называться отцом ребёнка любому достойному мужчине, за которого она согласится, как говорили раньше, выйти замуж, а теперь - подписать Договор.
   - И ты... - Гугнев ещё пытался сопротивляться, но с каждой секундой всё сильнее ощущал, что его возможности сопротивления очень малы.
   - И я... И не советую приставать с этого момента к любой девушке. Они уже все проинформированы в необходимом объёме. - добавила Виктория.
   - Как... - прошептал Гугнев, осознавая стоявшее за простыми словами. Он понял, что информация о происшедшем уже ушла в женский сектор Российского Инета и осела на десятках миллионов компьютеров женской половины населения страны. А оттуда она с лёгкостью неимоверной уже перекочевала на зарубежные женские сервера, сайты и компьютеры.
   - Так. Ты, Гугнев, останешься холостым на всю жизнь. Если, конечно, не захочешь лишиться кое-чего более существенного. - сказав это, Виктория не сомневалась, что насильник понял, что она имела в виду.
   - Но... - он хотел сказать, что согласен на что угодно, только не на эту кару.
   - Или у тебя есть одна единственная, пусть небольшая, но всё же возможность. - столь же холодно произнесла Виктория и Гугнев сразу уцепился за соломинку:
   - Какая?!
   - Нет, Гугнев. Не то что ты подумал. - использовав толику своих возможностей Виктория прочитала мысли Гугнева. - Не принести извинения Ирме. Это было бы слишком просто. Да и это не сняло бы с тебя ответственность за содеянное. Ты должен будешь на экстренном построении перед всей школой дать согласие на... - она специально не договорила, поняв, что юноша сам догадается о несказанном и не ошиблась. В глазах собеседника мелькнул почти животный страх, сменившийся ужасом.
   - Изгойство?! Нет!!!... - Гугнев испуганно отшатнулся.
   - У тебя, Гугнев, просто нет выбора. Вся школа уже гудит от возмущения и мне, кстати, с огромным трудом удаётся удерживать негодование готовых разорвать тебя на части девчат. А юноши и так уже обещали и сейчас и в будущем с тобой неоднократно поговорить. По мужски. Просто и грубо. Я их тоже еле сдерживаю. Сам понимаешь, даже при всей их с трудом привитой гуманности...
   - Но... - Гугнев отчетливо понимал, что школьники сделают из него отбивную и в прямом и в переносном смысле и обвинить их в негуманности ему просто не удастся. - Я же... - он хотел сказать, что его проступок столь малозначителен, что месть нескольких тысяч школьников одному человеку здесь - явное превышение. Виктория мрачно посмотрела на него. Она ясно чувствовала ход его мыслей и добавила, зная, что добивает собеседника:
   - Нет. И никакого иного выбора у тебя просто нет. К тому же тебе всё равно придется удалиться на Новейшую Землю.
   - Куда? - от неожиданности и от скоростного осознания подтекста у юноши отвисла челюсть. Он впервые осознал, что стоявшая перед ним девушка не шутит и действительно в состоянии обеспечить ему прямую путевку на Остров Забвения Российского региона. - Но...
   - Ты нарушил слишком много правил, чтобы случившееся можно было счесть простой шалостью. И я даю тебе тройной выбор.
   - Или тройную казнь?
   - Это уж как тебе больше нравится. - Виктория поняла, что разговор достиг своей цели, но расслабляться не стала.
   - Хорошо. Скажи всем, что послезавтра на школьном построении я принесу покаяние. И сразу же удалюсь на Новейшую землю. Остальное оставляю на усмотрение Совета школы.
   - Решено. - холодно произнесла Белова, поворачиваясь к Гугневу спиной. Дело было сделано.
  
   Так оно и произошло. В назначенный день на общешкольном построении в главном спортивном зале спорткомплекса школы второй ступени Гугнев произнёс покаянное обращение, воспринятое тремя тысячами школьников и полутора тысячами педагогов с ледяным спокойствием и неприязнью. Страшная процедура, сопровождаемая полутьмой, барабанным боем, факелами и соответствующей унылой музыкой, была короткой и сразу после её окончания Гугнев в полном одиночестве со всеми вещами и документами покинул пределы школы на специально присланном пассбусе. Совет школы отказался давать развёрнутую информацию в систему передачи данных о жизни города и дал скромную в таких условиях, но всё же возможность Гугневу избежать почти автоматического максимального общегородского позора. Через день на Новейшую землю отбыли и его родители.
   Влетевшая в "кабинетик" Ирма расцеловала Викторию, не успевшую даже сесть в рабочее кресло.
   - Ирма, ни к чему эти поцелуи. - сдержанно произнесла Белова. - Как ребёнок?
   - В полном порядке, Вита. Медики говорят, будет девочка. Разреши назвать в твою честь?
   - Нет, Ирма. Выбери другое имя. Связь твоего ребёнка со мной будет для неё слишком обязывающей, а значит - слишком тяжёлой.
   - Хорошо. - Ирма поняла, что на этот раз Лидер Науки школы права - её возможности и подготовка для малышки могут оказаться просто непосильными по уровню требований и стандартов. - Но...
   - Я буду там, где мне надо быть. Всё, Ирма. Ты же видела, сколько девчат в коридоре. Извини. Мне - надо работать, а им - успевать жить.
   - Ещё раз спасибо тебе, Вита.
   - Не за что, Ирма.
   За девушкой закрылась дверь "кабинетика" и наконец севшая в свое рабочее кресло Виктория смогла перевести дух.
  
   С этого момента её слава как заводилы научной деятельности и абсолютно сверхинформированной, чудовищно проницательной личности впервые достигла своего апогея. И первыми, кто признал это, были те самые мальчики, которых раньше ей приходилось отшивать физическими методами, уже не надеясь на действенность уговоров и игнорирования.
   Дальнейшее не заставило себя ждать и перед Викторией открылись такие перспективы, о которых она раньше и мечтать не могла. И центральной перспективой стала Большая и Сверхбольшая фундаментальная наука. А пока Виктория ощущала в себе серьёзное стремление к познанию Вселенной, для чего она стала отводить все больше и больше своего свободного времени. Астрономия её покорила всерьёз и надолго, она помогла вырваться из замкнутого научного мирка знатоков фактов и тонкостей, ощутить нечто такое, чему сама Виктория ещё не находила названия, а говорить с другими об этом не хотела.
  
   Академия Планетной Безопасности. Генерал Кузнецов. Защита тайны
  
   "Группе генерала Кузнецова в полном составе собраться в зале оперативных совещаний! Повторяю - группе генерала Кузнецова в полном составе собраться в зале оперативных совещаний!" - голос автоинформатора нарушил сосредоточенную тишину одного из многочисленных уровней центрального офиса АПБ России в Москве и смолк, растворившись в немоте сверхизолированных помещений.
   Но по коридорам быстрым шагом уже двигались мужчины и женщины, к которым прозвучавший вызов имел самое непосредственное отношение. Наконец, ровно через три минуты все заняли места за удобными небольшими столиками, повёрнутыми к трибуне и главному столу. Вошедший последним подтянутый седоватый мужчина кивнул дежурному, тот мгновенно закрыл за ним дверь и включил изолирующий комплекс. Усевшись на свое место, генерал АПБ Кузнецов окинул взглядом коллег и кивнул в знак приветствия.
   - Товарищи офицеры и эксперты. Нашей группе поручено разобраться в одном интересном феномене. Соловьев, пожалуйста, экраны. Для начала - двадцать минут просмотра, чтобы обойтись без длительных пояснений, потом - подумаем, что мы можем сделать для решения проблемы. Экраны!
   Недлинный фильм, смонтированный из целого ряда сюжетов, целиком захватил внимание слушателей. Никто в зале не проронил ни слова - Служба Информации АПБ собрала все возможные необходимые данные, часть цифр и сведений передавалась и на экраны, встроенные в столешницы. Наконец мелькнул знак АПБ и зал осветился.
   - Итак, коллеги. Думаю, вы поняли всю сложность и серьезность ситуации, с которой нам предстоит разобраться и которую предстоит вести до момента закономерного разрешения. Майор Степанов.
   - Я, товарищ генерал. - поднявшийся офицер вопросительно посмотрел на шефа. - Моя группа берет под охрану штурмана Белова и старших членов его семьи.
   - Вопросы?
   - Нет, товарищ генерал.
   - Хорошо. Майор Шалимов.
   - Я, товарищ генерал. - высокорослый мужчина поднялся из за слишком миниатюрного для него стола. - моя группа займётся отработкой связей по командованию космолета.
   - Вопросы?
   - Нет, товарищ генерал.
   - Капитан Ушаков.
   - Здесь, товарищ генерал. - сибиряк повёл взглядом по лицам коллег. - моя группа принимает на себя работу по рядовым членам экипажа космолета.
   - Вопросы?
   - Нет, товарищ генерал.
   - Подполковник Титов.
   - Я, товарищ генерал. - поднявшийся офицер выпрямился. - Моя группа займётся извлечением информации из техники.
   - Вопросы?
   - Нет, товарищ генерал.
   - Старший лейтенант Фаворская.
   - Я, товарищ генерал. - поднявшаяся со своего места девушка с длинными русыми волосами поправила берет и посмотрела на шефа долгим глубоким взглядом. - моя группа займется психологическим щитом. Для всех, имеющих отношение к проблеме.
   - Вопросы? - уже не так жёстко спросил Кузнецов.
   - Нет, товарищ генерал.
   - Лейтенант Савельева.
   - Я, товарищ генерал. - черноглазая женщина спокойно и медленно встала. - моя группа берёт под полную отработку мальчиков - сыновей членов экипажа.
   - Вопросы?
   - Нет, товарищ генерал.
   - Капитаны Умелов, Ставский и Незнамов берут на себя техническое сопровождение и контроль состояния. Вопросы?
   - Нет, товарищ генерал. - почти в один голос ответили названные офицеры.
   - Теперь - самое сложное. - генерал надавил сенсор. - это изображение гостьи экипажа "Реликта" в момент беседы в центральном посту корабля. А это,- зажёгся ещё один экран. - актуальный официальный портрет дочери штурмана "Реликта" Белова Аскольда Витальевича.
   - Одно лицо, но разница в возрасте...- сказал сидевший ближе всех к генералу подполковник Кизимов.
   - Вы правы, коллега. Эта девчушка - главный ключ к разгадке. Случилось это всего два месяца назад, в отдалённом от главных путей секторе, обозначенном как первично разведанный. Гостье экипажа - все двадцать пять - двадцать восемь лет на вид, а дочери штурмана - всего лишь десять - одиннадцать. Но, думаю, доктор Василевская меня поддержит во мнении, что именно эта девчушка и нуждается в самом плотном кольце охраны.
   - Да, командир. - эксперт Василевская кивнула и положила взятую было ручку. - Моя группа берёт её психологический комфорт под усиленный мониторинг. Обычный мы уже параллельно выполняем.
   - Так. Группе лейтенанта Завьялова - дальнее кольцо охраны Виктории Беловой. Группе капитана Рыкалова - среднее кольцо. Группе полковника Туманяна - ближнее кольцо. Только не маячьте подолгу у нашей новой подопечной перед глазами, меняйтесь.
   - Ясно, товарищ генерал.
   - Это - наше первое вводное совещание. Остальные вопросы будем решать в рабочем порядке. Всё. Считайте, что мы все теперь - на работе. Отпуска прерываю и отменяю все ранее назначенные отгулы. Не забудьте, что всё недополученное вы сможете взять на протяжении ближайших сорока лет. - полусерьёзно-полушутливо закончил совещание Кузнецов, жестом разрешив коллегам покинуть помещение. Дежурный по группе открыл двери комнаты.
   - Ясно, командир.
   - Все свободны. Доктор Василевская, останьтесь.
   - Ясно, генерал!
   Офицеры и эксперты покинули зал совещаний через четыре проема. Кузнецов сел рядом с женщиной - экспертом и подал ей папку. Просмотрев текст, та кивнула.
   - Вы полагаете, командир, что её стремление к звёздам, усиленные занятия астрономией во всем наивозможнейшем спектре...
   - Есть стремление и огромное желание в один прекрасный момент встать рядом с этой незнакомкой, но встать на очень близких, почти равных позициях.
   - Я просмотрела материалы, индекс её способностей...
   - Да. Растет лавинообразно. Нам придётся подумать об обеспечении зелёной улицы для неё. В первую очередь - для неё. Это ещё не шанс, но возможность...- Кузнецов откинулся в кресле. - А это для нас - основа.
   - Вы считаете необходимым подготовить к задействованию план "Игла времени"?
   - А вы?
   - Полагаю, самое время. Но ещё нужны консультации, проверки...
   - Вот вы с вашими коллегами и займетесь наведением мостов, доктор. Я вас не задержал?
   - Нет, Виктор Гаврилович. Жутко интересно и что-то очень многоуровневое кроется в этом ребёнке... Грядут большие перемены...
   - И я так тоже считаю. Успехов.
   - Спасибо, командир.
   Так началась работа одного из элитных подразделений АПБ России по контролю и сбалансированному управлению новой ситуацией. В центре событий прочно занимала место девчушка, и не помышлявшая о том, что серьёзная структура Кольца Безопасности Земли надолго заинтересовалась ею, ученицей школы второго цикла.
  
   Виктория Белова. Начало пути к звездам. Планетарий
  
   В момент проведения совещания Виктория Аскольдовна Белова была полностью поглощена процессом реализации своей давней идеи - строительством астрономического комплекса. К этому она привлекла как младших, так и старших школьников и через несколько лет двадцатого октября небольшой спортивный зал едва вмещал всех желавших поучаствовать. Голос десятиклассницы Виктории звенел в общем неясном шуме, легко достигая ушей даже стоявших у самой входной двери. Давно уже не именовали школьников унизительным "ребята" или "мальчики и девочки". Сами школьники да и их старшие наставники прочно усвоили одно: учеба - такой же труд и школьники - такие же работники, как и все остальные люди до глубокой старости. Поэтому в своей среде школьники с удивительным постоянством пользовались обращением "коллега". Не отступила от этой традиции и Виктория Белова - почти основная заводила и негласный полный лидер одного из потоков школы второго цикла города Московска:
   - Итак, коллеги, мы обязаны построить этот городок до конца первого семестра учебного года. Наши товарищи со всех средних и старших потоков обещали поддержку физическую, наши наставники прекрасно позаботились обо всём необходимом - склад полон, а нам, инициаторам и основной группе с помощниками предстоит все это великолепие смонтировать и всесторонне протестировать за три месяца. Площадка уже готова, проект вы все видели и согласны, потому не будем терять времени и после дневных занятий всех прошу ежедневно по два часа отработать на нулевом и первом циклах городка. Это - два пятиэтажных уровня единого научного корпуса, а значит - работы хватит на всех. Мы можем и должны быстро и качественно сдать комплекс в полной исправности для того, чтобы и вы, и наши младшие имели все возможности виртуально выйти за атмосферный щит Земли и ощутить себя настоящей значащей частичкой Вселенной! Я надеюсь и уверена в вашей поддержке и содействии. - Виктория умолкла и слово взял её коллега - десятиклассник Сергей Бодров, отвечавший за всё, связанное с физическим трудом большой сложности.
   Он коротко и чётко распределил обязанности, назначил ответственных и разрешил всем собравшимся чувствовать себя свободными. Короткое совещание завершилось и Виктория направилась к зданию школьного общежития. Несколько дней тому назад она попросила у отца и матери разрешения жить на территории школы в связи с тем, что не хватает времени для подготовки очередного проектного задания. О сути самого задания она не распространялась, но родители полностью доверяли старшей дочери и знали, что ни на какие мыслимые и немыслимые авантюры она не пойдёт. Время, которое затрачивалось на дорогу, пригодилось, проект был доработан в согласованный с десятками наставников и школьников срок и теперь после общего собрания в спортивном малом школьном зале предстояло окунуться уже не в теоретическую, а в практическую работу. Виктория молчаливо радовалась, избегая даже улыбаться, но подруги видели, что их лидер довольна и этого им вполне хватало для спокойствия на данном направлении.
   Несколько следующих недель она работала на строительстве по пять часов после окончания занятий и приходила домой только в девять вечера. Главный лекционный демонстрационный зал астрокомплекса "Планетарий" рос и насыщался сложнейшей техникой. Виктория давным давно, ещё когда проект только зарождался, заранее выговорила себе право на этот зал и сделала его только своей, сугубо личной работой. Она самолично отбирала аппаратуру, часами выверяла схемы и чертежи, лазала в узких "колодцах обслуживания" в периметре зала. Но с каждым проведённым в границах зала днем ей начинало все сильнее казаться, что тут, в этом зале, не основная её сущность, не первая, не главная, а только вторая. Привыкшая не поддаваться эмоциям и не пороть горячку, Белова методично просмотрела варианты и поняла: она не смогла полностью погасить внутреннюю главную для любой женщины программу. Она уже не маленькая девочка - ей нужен спутник, нужен мужчина. Совместить такой вариант со стандартным ежедневным коктейлем Виктория сразу не смогла - её жизнь до этого была бедна глубинным общением с юношами из за высочайшей загрузки учебной и научной работой. Домашние её понимали с полувзгляда, они не видели в данной настройке старшей дочери ничего экстраординарного, зная, что она справится и не с такими загадками и задачами. Виктория привычно просчитала направления и решила выделить толику энергии и сил на это, так некстати, но закономерно появившееся направление деятельности. Её подсознание привычно "взяло под козырёк" и занялось разгребанием завала на данном направлении, а сознание привычно обеспечивало преодоление рутины на старых.
   В редкие минуты отдыха Виктория напряжённо перебирала в своей памяти всю доступную ей информацию об одноклассниках и однопоточниках, ища среди них того, перед кем могла бы предстать не Навигационной Звездой и не Лидером Науки, и не председателем ученического женсовета школы, а просто девушкой, обязанной в любых условиях выполнять свою основную задачу. Она привычно просмотрела на экранах памяти всю доступную ей информацию и о более младших и о более старших молодых людях, но со вторыми было сложнее - сама Виктория уже была десятиклассницей и школьников старше её было не так много. Задача постепенно обретала закономерные черты и размеры, становясь рядом с первой, научной задачей и властно отвоёвывая ранее недоступные ресурсы. С каждым часом она становилась такой же основной, как и первая.
   Вторая задача ещё, как полагала Белова, могла подождать. Понимая на доступном ей уровне детализации многомерность жизни, Виктория с тоской думала о том, что вырвавшись в учебе и даже в науке вперед, она отрезала себя от обычной человеческой грешной жизни и замкнулась, сделавшись недоступной.
   В то время уже гремела по Московску российская программа защиты женщин, школа, где училась Виктория, активно принимала в ней участие, но Беловой казалось, что её-то саму персонально и дополнительно защищать от мужчин и от юношей - это уже совершенно лишнее дело.
   Что-то тут не стыковалось. Лёжа поздней ночью в постели, Виктория закрывала глаза и представляла себя в обществе всепонимающего, чуткого и умного человека.
   Она как никто, знала, что это - проявления стандартной программы, но работа в науке и в общественных "конюшнях" настолько сделала слабыми эти программные вызовы, что она их почти не ощущала. А так хотелось сбросить тяжеленную броню и ощутить себя простой девушкой, ради которой кто-то готов будет на всё. На всё. Но пока такого не было и Виктория Белова не спешила открывать свою тяжеленную броню первому встречному молодому человеку. В её сознании постоянно вертелся маячок глубокого личностного горя и она знала, что этот рыжевато-оранжевый мерцающий огонек виден всем, но понятен до конца далеко не каждому. И она ждала того, кого тревожный блеск этого маячка не испугает. Но таких пока не было. Виктория каждый раз засыпала в томительном ожидании чуда. Это ожидание видели все родные и домашние, но и находясь в кругу своей семьи Белова не позволяла себе откровенничать на подобную тему. Время для неё самой незаметно превратилось в жидкий туман...
  
   Новогодний бал. Встреча Виктории и Александра
  
   Утренний мелодичный и тихий видеотелефонный звонок ворвался в тёплый воздух кабинета Михаила как всегда неожиданно и зовуще. Не вылезая из постели, устроенной на полужёстком диванчике и состоявшей из жестковатого матраца и почти прозрачной и очень лёгкой накидки-простыни, Михаил дал шёпотом словесную команду на связь без телевидения. Звонил, как оказалось, Георгий, его старший коллега по Малой Академии Планетной прессы.
   - Спишь, акула пера? - бодрым голосом спросил Гера. Очевидно, он по своей давней привычке уже встал и работал - он любил работать рано утром. Михаил так же шёпотом приказал компьютеру ещё больше уменьшить громкость звука.
   - Сплю, Георгий. Хочу ещё пару снов досмотреть. Сегодня у нас уже что-нибудь случилось? - сонно проговорил Лосев. - Надеюсь, не боевая тревога секторального уровня первого кольца обороны владений Земли меня ожидает? Крейсера Флота Прессы России и мира не получали сигнал сбора экипажа? Какой, кстати, сегодня день?
   - Нет. Сегодня среда, двадцать восьмое. Декабря, естественно. И заметь, что всё вокруг спокойно в ожидании нового года. Так что оставь свою десантную готовность до другого раза. Расслабься. И...- ответствовал крестный отец молодой корреспондентской братии Московска
   - И что? - Михаил спокойно балансировал между сном и явью.
   - Я тебе переслал по связи приглашения на новогодний бал. Будь готов. - сразу перешел к делу Георгий.
   - Куда? - поинтересовался Михаил.
   - А ты как думаешь? - поддал загадочности Чхеидзе.
   - Ага, уразумел, приглашаешь к себе... - Михаил имел в виду школу, в которой в то время учился Георгий.
   - И не одного. Даю тебе ещё одно приглашение. Сам решишь, с кем придти. - довольный понятливостью коллеги сказал Гера.
   - Ограничения? - озабоченно произнёс Лосев.
   - Разумные. До связи.
   - До связи, спасибо, Георгий. - Михаил отключил связь и уловил слабый стук выползшего из принтера в приёмный лоток листка пластика. - а вот и приглашения пожаловали. Что-ж, пора вставать и думать...- он взглянул на часы. - Шесть утра, весьма прилично. Главное, что звонок Георгия никого не разбудил.
   Одеваясь и умываясь, Михаил размышлял о том, кому из его многочисленных коллег и друзей следует отдать второе приглашение. Наконец, поглощая напиток, Михаил решил, что отдаст его Александру Иванову.
  
   Сказано - сделано. Набрав на клавиатуре номер, Михаил связывается с квартирой Ивановых и оставляет на накопителе сообщение для Александра с просьбой заглянуть к нему. Лосев прекрасно знал, что Александр допоздна засиживается в лабораторном корпусе и раньше трёх часов дня скорее всего не освободится.
   Бывало, что его новый друг засиживался и за полночь в научном корпусе за чтением манускриптов и бобин Свода Планетной Информации. Командирская подготовка отличалась повышенной разносторонностью и знание мельчайших аспектов жизни и истории человеческой цивилизации давно уже не считалось лишним для людей, связанных с космосом.
  
   Александр вошёл в квартиру, пожал протянутую лапу вилявшей хвостом и повизгивавшей от радости встречи Зирды и сразу отметил на главном табло, к которому и подвела его овчарка, легонько прикусив зубами пальцы левой руки и потянув человека за собой, сигнал наличия сообщений. В этот раз он работал в Хранилище Информации в одном из пригородов Московска и не мог, как обычно, проехать на пассбусе мимо небоскреба Михаила.
   Прочтя сообщение, юноша не переодеваясь, схватил планшетку, кивнул встрепенувшейся было овчарке и вскоре уже был в салоне пассбуса.
   - Сашка! - Михаил обернулся, оторвавшись от созерцания медиативного экрана. Его друг как всегда ворвался неожиданно и вскоре был у кресла, в котором в позе лотоса восседал вице-президент десантного факультета Малой Звёздной и акула пера областного значения.
   - Михаил, привет. - Александр охладился шипучим напитком из сифона. - Уф. Как всегда сделал пробежку по лестницам твоей башни. Уж извини, надо было дать мышцам нагрузку. А то... Я - только что из Хранилища. Был дома. Моя Зирда немного переполошилась от твоего звонка. Зубами схватила мою руку, едва я вошёл и быстренько подвела к экрану. Ты оставлял сообщение? Я рад.
   - Я тоже. Держи бланк и... Может, чайку? - Михаил спокойно взглянул на друга. - Обалдел там, среди стеллажей, небось, с голодухи-то? - Лосев прекрасно знал, что как и многие посетители Хранилища Древней Информации, Иванов не всегда работал в читальных кабинках сектора читальных залов и нередко садился прямо на стремянках среди стеллажей, забитых откопированными на диски и начинавшими входить в обращение кристаллы, ценнейшими информационными материалами, ранее пребывавшими только на бумаге, а затем - на пластике. Представив согбенную фигуру Иванова на верхней площадке пятнадцатиметровой стремянки, Михаил улыбнулся.
   - Ничего, потом наверстаю. Сколько на твоих? - ответил, понявший причину улыбки друга Александр.
   - Двадцать пять четвёртого. Быстро ты обернулся. - Михаил спрятал улыбку.
   - Спасибо, стараюсь. Я пошёл. Чайку - в другой раз. - Александр подхватил приглашения.
   - Какой вопрос, конечно. Привет всем твоим и особо - Зирде. - Михаил немного удивлённым взглядом проводил своего неугомонного друга, уже направлявшегося к лифтхоллу небоскреба. - Всё бегает, а ведь старше меня на год...- проговорил он вполголоса, но Иванов его уже не услышал.
  
   На остановке межрайонного монорельса в пятнадцать часов тридцать минут было пустынно. Снег, в изобилии выпавший на город за предшествовавшие этому дню сутки, растопили на платформах, переходах и путях мощные теплосистемы, остальное довершило покрытие, не удерживавшее влагу на себе, но и не впитывавшее её. Вода ушла в накопители городской водной системы на доочистку и отстой. Температура воздуха на платформе была около двенадцати градусов ниже нуля.
   Александр неспешно прошёлся из конца в конец платформы, остановился, повернулся лицом к выходному семафору и погрузился в размышления. Бланк приглашения лежал у него в поясной планшетке - Александр приберегал сюрприз до домашнего детального рассмотрения. Так бы простоял он в комфортном одиночестве до самого прихода монорельса, но сзади раздался резкий стук рассыпавшихся контейнеров и юноша обернулся. Статная высокая девушка наклонившись и полуприсев, собирала в явно повреждённую ременную укладку мелкие контейнеры, но ещё больше двух десятков полураскрытых оболочек лежало вокруг. Иванов повернулся, сделал короткий шаг к незнакомке, наклонился и стал помогать собирать и закрывать оболочки.
   - Спасибо. - спокойно сказала девушка, мельком взглянув на неожиданного помощника. - Ремни не выдержали...
   - Сказали тоже... Ремни. - Александр уверенным движением забрал у девушки лямки и взвесил всю укладку. - Шутить изволите, сударыня. - в его голосе прорезалось озабоченное недовольство. - Тут больше трёх пудов. Вам такое носить категорически противопоказано.
   - Я и не собиралась шутить. - девушка попыталась взять и навесить лямки на себя, но Александр решительно, но мягко отвёл её протянутую руку в сторону. - Так и будем стоять до самого монорельса?
   - Да. Полагаю, мне необходимо сопроводить вас домой. Иначе остаток пути вам придётся проделать лёжа в карете "скорой помощи". Повредите себе позвоночник, что абсолютно недопустимо. Информация имеет одно сквернейшее свойство - тяжесть носителей.
   - Как хотите. - незнакомка смерила его немного потеплевшим взглядом. - И откуда такие берутся?
   - Извините, хотел отложить представление до салона вагона. - юноша выпрямился немного больше, но в его позе не появилось ничего похожего на надменность. - Александр Иванов, слушатель Малой Астроакадемии. Выпускник школы второго цикла.
   - Что-ж, это проясняет дело... - девушка также немного приосанилась, поправила волосы. - Виктория Белова, выпускница школы второго цикла, также слушатель Малой Астроакадемии. Без дополнительных званий, ибо в науке их не зарабатывают так скоро...
   - Ценю научников. - серьезным тоном сказал Александр. - А вот и монорельс. Прошу.
   Идя следом за своим новым знакомым, Виктория немо дивилась лёгкости, с какой он нёс почти неподъёмные для неё укладки с дисками и кристаллами. Она еле-еле доплелась с ними от пассбуса до монорельса, а тут ещё предстояло перекантовать их для того, чтобы вложить в багажное отделение и вот - не выдержал ранее не вызывавший никаких нареканий ремешок боковины... Десять минут бы единолично собирала на глазах у всего честного народа... Позор. Хотя в чём состоял позор, Виктория не задумывалась. Она привычно внутренне отругала себя за невнимание к исправности креплений и поспешила за широко шагавшим сопровождающим.
   Разместив Викторию в салон-вагоне, Александр поставил укладки в находившийся под креслами багажный отсек и сел напротив, разворачивая информпрессрелиз. Виктория из под полуприкрытых век сканировала фигуру и лицо нового знакомого и дивилась тому, насколько быстро он овладел ситуацией. Нет, история с контейнерами не была простой "подставкой", это была вполне реальная ситуация, не сыгранная. Привыкшая механически признавать возможность всевозможных подвохов и подкатов, Белова не исключала и простейший вариант - молодой человек просто решил таким образом не только помочь девушке, но и завязать знакомство. В таких простых случаях сканирование позволяло докопаться до основной сути происшедшего и подводило крайне редко.
   Взгляд Виктории остановился на птице - знаке школы Александра, скользнул к пластинке номера и память моментально вызвала на "экран" мозга размещение данного учебного заведения. "Довольно далеко от меня... Неудивительно, что мы раньше не встречались... На вид он на полтора-два года старше... Слава богу, в наше время нет значения для возраста, если ты учишься... Придётся мне познакомится с ним поближе, всё же он мне весьма облегчил жизнь и я не отделаюсь от него, как видно, до самой двери квартиры... Впрочем, мне почему-то и не хочется отделываться от него стандартными методами...".
   Знак своей школы Виктория, как и многие девушки её возраста, уже два года как открыто не носила, но по привычке держала в кармане. Скользнув рукой к кармашку, Виктория сжала ткань и похолодела - знака не было. Клапан кармана был не застёгнут... "Ладненько... в кавычках... Наклонилась, клапан не удержал и знак завалился за обмотки монорельса... Собирушка и копушка... Кланялась, наклонялась... Всё собрала, а про знак - забыла." - Виктория внутренне беззвучно легонько ругала себя за рассеянность, видя, как Александр смотрит на её манипуляции с клапаном кармашка.
   "И она думает, что я не вижу её сканирующего взгляда, не ощущаю его? Что-ж, пока будем работать в скрытом режиме пай-непонимайчика...- подумал Александр и уловил судорожные движения пальцев Виктории по лацкану кармана. - Чего-то она там такое потеряла?... Если не ошибаюсь, девушки там обожают прятать знаки своих учебных заведений. Прямо эпидемия скрытности какая-то. Впрочем, понятно... Всё укладывается в стандарты человеческой психологии. Мой знакомый говорит, что даже в Академии планетной безопасности Москвы после первого парадного построения все девчонки-слушательницы как одна пишут рапорта с просьбой разрешить ходить в гражданском... Слава Богу, разрешают."
   - Держи мой запасной. Главное - знак, а не номер. - мягко сказал он, дождавшись паузы в судорожных движениях руки девушки по карману и легонько, не включая психосканирование, сжал её пальцы, обхватившие поданный знак. - И не кляни себя за рассеянность... Бывает...
   "Лихо... Уже на "ты"... Пресекать будем, Виктория Аскольдовна? - спросила себя Вика. - Нет, что-то мне не хочется. Парень он ничего, не сдвинутый... Нормальный... Даже слишком нормальный и холодноватый какой-то. "
   - Спасибо, Александр.
   - Можно просто - Саша. - кивнул Иванов. - Подъезжаем. Осторожнее в проходе при торможении...
   - Спасибо.
   Путь от монорельса до пассбуса они прошли уже рядом. Оказавшись в тёплом нутре салона машины, Виктория потеплевшим внимательным взглядом всё же разрешила Александру сесть с ней рядом и даже подняла подлокотник, разделявший два кресла, чего не позволяла себе в обращении с мужчинами уже очень давно. Но, к её радости и удивлению, Александр не спешил и не проявлял нервозности. Он моментально углубился в чтение взятого при входе в салон нового объёмистого информпрессрелиза и не прерывал это занятие до прибытия машины на остановку, откуда было близко до дома Виктории.
   - Куда теперь? - юноша щёлкнул замком ремней и поднялся на носках, проводив взглядом уходивший пассбус. - Командуйте...
   - По той аллее и направо. Четырнадцатый этаж.
   - Терпимо. - Александр двинулся, стараясь не заставлять девушку бежать. В общении с Леной он раз допустил такое, что ему лично потом очень не понравилось, поскольку не выглядело достаточно хорошо со стороны - его стремительность удовлетворяла далеко не всех и Лена вполне прогнозируемо для всех, кроме него самого, оказалась в числе этих "не всех".
   - Что именно терпимо? - поинтересовалась Виктория.
   - Близко от земли. - просто и чётко ответил Александр.
   - Вы выше?
   - Намного. Как и мой новый друг Михаил.
   - Лосев? - брови Виктории удивлённо поползли вверх. Александр уловил это и понял, что новой знакомой известно и это имя и его владелец.
   - Да. Он корреспондент "Новостей Московска". - не желая кривить душой сказал Иванов.
   - Знаю. Он также слушатель Высшей Школы Планетной Прессы при нашем городском межшкольном Прессклубе. У нас в школе второго цикла с ним контактировал Георгий Чхеидзе. - проинформировала Виктория.
   - Гера?! Вот это сюрприз! Позволь узнать всё же номер школы. - Александр, не сбавляя хода, достал из планшетки бланк-приглашение. - ваша организация, сударыня? - он решил начать хорошо известную ему игру в древность.
   - Моя, сударь. Изволите быть вовремя? - Виктория легко приняла правила игры.
   - Со всей наивозможной точностью. Если вы... - Александр сделал стандартную паузу. После неё обычно следовало разрешение проблемы близости отношений - "ты" или "вы". Не желавший форсировать ситуацию, Александр настроил себя на нормальное восприятие варианта "вы".
   - Можно и на "ты". Если не ошиблась, ты на полтора года старше меня...
   - Вам бы в астронавигации работать... То есть, тебе...
   - Именно туда я и стремлюсь. А тебе вообще то неплохо бы покомандовать, хватка есть.
   - Постараюсь. Подумаю. - Александр не хотел вываливать перед абсолютно незнакомой девушкой всю подноготную правду о своем положении. Он уже неоднократно прочувствовал на собственном опыте, что всё, что он скажет, может при известных обстоятельствах быть использовано против него же и потому был предельно краток и осторожен до тех пор, пока не узнавал человека глубоко. И тем более - женщину.
   - Вот и мой дом. - Виктория остановилась у подъезда шестнадцатиэтажного здания. - Конечно, это не стадвадцатиэтажная башня, но вполне приемлемо. Я пока не стремлюсь к излишнему комфорту, люблю простоту.
   - Четырнадцатый этаж? - уточнил Александр, изучая сканирующим взглядом обиталище своей новой знакомой. Ему просто хотелось уточнить, действительно ли тут шестнадцать этажей. Со стороны здание выглядело монолитным кубом с отражающими стенами. За казавшимися непрозрачными сверкающими плитками было нелегко угадать количество уровней и этажей.
   - Не беспокойся... Лифты работают. Есть четыре штуки лифтов. - не поняла истинной причины вопроса Александра Виктория.
   - Не надо. Через пять минут буду. Номер квартиры? - Иванов сразу приобрёл деловой вид.
   - Сто сорок пять. - Виктория улыбнулась. - Но - не газуй по трапам. Прыть по лестницам будешь показывать в другой раз, а сейчас пойдёшь со мной цивилизованным путем - в лифт.
   - Хорошо, Виктория...
   - Можно просто Вика.
   - Хорошо.
  
   У двери квартиры Александр замялся. Виктория понимающе взглянула на него и, приняв решение, резко открыла во всю ширь входную дверь, указывая на проём.
   - Проходи, ёлка новогодняя, а не выпускник... - она усмехнулась по-доброму, но одними губами.
   - Хорошо...- Александр вошел, сделал несколько шагов от входной двери. Виктория закрыла проём и повесила свою личную планшетку на вешалку.
   - Кто там, Викта?- раздался голос отца и мужчина вышел на балкон холла. - Кто там с тобой?
   - Познакомься, пап, это - Александр Иванов, тоже выпускник. Я бы без него прибыла только в лежачем положении в карете "скорой помощи". Чуть позвоночник не сплющила. Была в центре копирования информационных источников, набрала материалов...
   - Марш к матери, она волнуется. А вас, молодой человек, прошу пройти ко мне наверх.
   - Хорошо. - ответил Александр, хотя столь скоростная перспектива разговора с отцом девушки его совершенно не радовала. С недавних пор его домашние серьёзно и объединёнными усилиями вознамерились Александра женить в кратчайшие сроки или хотя бы прочно свести с какой-нибудь достойной девушкой. Почти у всех братьев и сестер уже составились какие-никакие, но всё же вполне определённые партии, а Александр оказался в меньшинстве. Его убеждали, уговаривали, разъясняли, но после разрыва с Леной, оформленного Симферопольским разговором, Александр не шёл ни на какие матримональные контакты. В этот момент он также полагал, что только выполнил свой обычный мужской долг: помог женщине перенести до дома неподъемный для неё груз. - Сейчас.
   Уходя, Виктория вполголоса назвала имя отчество отца - Аскольд Витальевич. Это немного облегчило внезапно возникшую перед молодым человеком задачу.
   Мужчина пропустил Александра вперёд и непривычно плотно прикрыл за собой дверь кабинета. Александр уловил свист удаляемого воздуха, отметил мигнувший зелёный транспарант с хорошо знакомой по занятиям в Астроакадемии надписью.
   "Лихо. И зачем такие сложности? - подумал Иванов, останавливаясь посереди уютного, но весьма просторного кабинета. - Предстоящий разговор будет тяжёлым. Надо поднять уровень энергетики до "выше среднего"...". Сказано - сделано. Иванов покрылся усиленной психологической бронёй.
   - Садитесь, Александр Александрович. - мужчина опустился в кресло за рабочим столом и указал гостю на мягкий диван.
   - Откуда вы меня знаете, Аскольд Витальевич?
   - Знаю. Давно ждал вас... - мужчина подкатил мягкое кресло и сел напротив.
   - Я всё же хотел бы узнать подробнее... - Александру не понравилась осведомлённость отца Виктории в его имени-отчестве. За этим обычно следовало проявление информированности о координатах проживания и пребывания, содержимом анкеты и личного дела. Такой осведомлённости Александр в посторонних людях не любил и всегда относился настороженно.
   - Можно и подробнее. - Аскольд Витальевич открыл папку, лежавшую на журнальном низеньком столе и подал гостю практически прозрачный лист плёнки. - положите обе ладони на плёнку. Смелее... Она - не кусается...
   Александр выполнил просьбу отца Виктории и на плёнке тотчас проявилось изображение. Убрав руки, юноша во все глаза смотрел на быстро приобретавшую сочные краски и чёткие контуры картину. Неземной красоты девушка стояла спиной к зрителю. Она была видна по плечи, но, видимо, для сути этого было вполне достаточно. Девушка медленно обернулась, повернулась и, привыкший к неожиданностям Александр едва смог удержать возглас удивления - с плёнки на него смотрела Виктория.
   Померцав, изображение пропало. Плёнка к изумлению Александра самостоятельно по воздуху вернулась на журнальный стол и папка захлопнулась. Из напряжённых изысканий в собственной памяти Александра вывел пробивший неплотную звуковую психологическую защиту негромкий голос Аскольда Витальевича.
   - Эта плёнка, Александр Александрович, не давала видеть своё изображение никому, кроме меня. Вам она его показала. Полагаю, этого вполне достаточно для доверия.
   - Но Виктория...- ошарашенный Александр напрягал все силы, чтобы справиться с резко возросшим уровнем волнения. Но удавалось ему это плохо.
   - Понимаю, она слишком мала ещё, ведь увиденной вами на пленке незнакомке на вид лет двадцать пять, а Виктории только шестнадцать с половиной. Но есть непростая история, которая напрямую с ней связана и которую я могу теперь вам рассказать...- мужчина откинулся на спинку кресла. - Это случилось не так давно, я летал на "Реликте", среднем разведрейдере, штурманом. Мы исследовали район...
   Александр слушал рассказ отца Виктории затаив дыхание. Такого новогоднего сюрприза он и придумать себе не мог... Но дело выходило слишком серьёзным...
   - Потому-то все дети членов экипажа корабля и в первую очередь - Виктория находятся сейчас под охраной сотрудников Российской Академии Планетной Безопасности. - по тону голоса отца Виктории Александр понял, что рассказ близится к завершению и теперь предстоит выслушать ценные указания. Кое-о-какой сути этих указаний Иванов уже догадывался. - Вы не заметили их присутствия и это хорошо, поскольку их не должна видеть и Виктория. Ни она, ни её сёстры, ни её братья не знают полной информации. Ею обладаю только я и моя жена. Поэтому я и пригласил вас в кабинет, снабжённый системой полной изолированности и экранами. Вы это отметили профессионально, как астронавт, хвалю. - Аскольд Витальевич улыбнулся одними губами, затем быстро спрятал улыбку и радость с лица. - Продолжу. Под охраной находятся все без исключения дети членов экипажа, но самая плотная охрана - у Викты. Как вы понимаете, одно лицо - да и не только лицо - это слишком серьёзно.
   - А кроме неё...
   - Схожи с незнакомкой - и не только внешне - ещё три девочки, но у них сходство среднее. Ещё три девочки имеют едва уловимое сходство... Итого семь человек. Плёнка выбрала вас. Я знаю, что плёнка покажет своё изображение только тому, кому можно доверять полностью. В наше время многое решается быстро. Надеюсь, вы дадите возможность Виктории почувствовать себя свободно и спокойно... Честно сказать, после происшедшего в Карпатах она сделала рывок и её начали просто отшивать: у неё проявились просто уникальные для нашего весьма искушённого во всевозможных чудесах времени, способности. Даже девчата и те от её возможностей далеко не всегда в полном восторге. И она уже долгое время почти всегда одна. А это в её молодом возрасте чревато. Я не имею в виду обычные контакты - с этим всё в порядке. У неё давно уже нет очень близкого человека, которому она могла бы достаточно полно, не по-служебному, открыться вне семьи. Семья - конечно, но она - старшая дочь и, как полагает с малолетства, должна постоянно показывать пример младшим. Кроме того у неё сейчас основной принцип - обходиться без сюсюкания. И здесь это в полную силу играет против Вики. Вот если бы за пределами семьи... Но там, к сожалению, тоже прокол. Не все окружающие люди при всём их человеколюбии и всей терпимости хотят иметь в довольно близких знакомых этакого информационно-насыщенного и сверхумелого, да к тому же чрезвычайно разностороннего человека. Что бы там кто ни говорил, это немного подавляет. Я с супругой и младшие дети в этом убеждены...
   - Она чувствует? Я имею в виду причину этих способностей. - осмелился задать вопрос Александр, напряжённо продумывавший создавшуюся ситуацию. В том, о чём собрался попросить его отец Виктории, не было ничего экстраординарного - даже удивительная плёнка была явно не подставой и вполне реальным объектом. К тому же незнакомка на плёнке была практически полной копией Виктории, но чтобы отец пошел на прямой подлог с помощью чудесных фейс-программ состарив собственную дочь лет на пятнадцать... В это верилось с трудом.
   - К сожалению она сразу ощутила себя разведчиком. У неё, конечно, есть и другое, большое предназначение, но она ещё слишком мала для него. Скажем так, она сможет кое-что понять, но позже. А пока она ощущает себя разведчиком, обязанным знать и уметь максимум возможного на сегодняшний день. А кто из разведчиков, скажите на милость, пусть глубоко в сущности, но не чувствует, что он - разведчик? Она же женщина, а у них, нынешних, психология и чувствительность - ого-го. Спасибо нашей системе воспитания и образования... - Аскольд Витальевич обошёлся без выражения какой-либо радости и остался серьёзным. - Ладно, Александр. Я рад, что вы поняли серьёзность ситуации. Надеюсь, что на предстоящем новогоднем балу вы будете страховать Викторию достаточно плотно. Да и в жизни тоже. Я не спрашиваю вас о том, понравилась ли она вам, по вашему биополю вижу, что вы пережили тяжелейший разрыв с другой девушкой и до сих пор не хотите сближения ни с кем из членов "второй цивилизации". Но пока я вас прошу не о сближении с Викторией, а о помощи ей, всемерной помощи. О помощи и страховке.
   - Но...- Александр понял, что отец новой знакомой фактически просит о гораздо большем, чем рутинная помощь и страховка. Отец Виктории понял его мысль:
   - Мы знаем - я и АПБ, что только тот человек, кому плёнка покажет этот кусок записи, встанет рядом с Виктой очень и очень надолго. Остальное решите сами. Вы можете и отказаться, но, насколько я узнал вас за это короткое время, отказывать в помощи и поддержке нуждающемуся, действительно нуждающемуся - не в вашем характере. Поэтому то, что вы только сегодня с ней столкнулись - это ничего не меняет. То, что ваш запасной знак у неё - тоже хорошо: она сможет бывать у вас в школе на законных основаниях. Её знак уже найден, но пусть она считает, что потеряла его...
   - Гм. - обескураженный Александр выпрямился. - Это уже - не новый год...
   - Это гораздо серьёзнее, Александр. - в глазах отца Виктории появилась жёсткая стальная искра. - Пятнадцать минут нашего разговора истекли и разговор, думается, удался. - он в очередной раз спокойно улыбнулся одними губами. - Буду рад новым встречам с вами, Александр Александрович Иванов. Берегите себя и нашу загадку - Викту.
   - Аскольд Витальевич...- Александр сам удивился вырвавшемуся обращению. Ему хотелось сказать, что он всё сделает для Виктории. За время разговора подсознание просмотрело ситуацию в деталях и выдало свои рекомендации. Но штурман не принял его обращения:
   - Всё, Александр. Слова кончились, началась работа. Идите. Ваши родители знают, где вы пропадали, так что расспросов не будет. Через несколько дней - новогодний бал. Будьте готовы...
   - Всегда готов. - сказал юноша поднимаясь с дивана. - Всего вам доброго, Аскольд Витальевич.
   - Успехов и безопасности.
   Выскользнув незамеченным никем из соседей из квартиры Беловых, Александр отдышался только в лифте. Такого поворота событий он не ожидал... Первая встреча с привлекательной девушкой и вот... Пожалуйте на должность охранника полномочного представителя доселе неизвестной, но явно могущественной межзвёздной цивилизации, а может быть - и целой корпорации цивилизаций... Стать агентом Секретной Межзвёздной службы за пятнадцать минут - о такой карьере мало кто из землян и помышлял, а ему вот совершенно неожиданно удалось. Но стремительность карьеры означала серьёзное вмешательство в распланированное на месяцы вперед распределение времени и энергетики, а такое обстоятельство не могло ни радовать, ни обнадёживать.
   Невесёлые мысли обуревали Александра Иванова всю дорогу до своего кабинета. Он действительно не хотел ураганного сближения с какой-либо женщиной или девушкой, считал, что пока круга его коллег по школе хватит вполне плюс огромный круг давних знакомых. Но в этом кругу почти не было людей, которые ясно сигнализировали о разрешении на вход в средний и ближний охраняемые личностные сектора. И вот теперь он попал с корабля на бал: помог девушке справиться с тяжёлой поклажей, после чего совершенно неожиданно с ураганной скоростью стал её защитником и охранником.
   В голове Александра роились варианты решения проблемы. Конечно же, превышать Виктин средний уровень он сейчас не хотел ни под каким видом, хотя ясно видел, что Виктория ценит его неспешность и ясно проявленное уважение женского суверенитета. Охранник... Что-ж, придется попотеть пока что на такой должности, а там можно и посмотреть дальше, - подумал Александр, - но не думаю, что мне придётся долго быть исключительно охранником. Притяжение у этой девушки - как у самой сильной "чёрной планеты"... Как бы не сгореть в её "инфралучах" раньше времени. - он вышел из пассбуса возле парка своего небоскрёба и через несколько минут нажал кнопку вызова пассажирского мнгновенника в холле.
   Родители не докучали расспросами. Отец, встретивший его у входа в квартиру, произнес шёпотом три буквы "АПБ" и Александру все сразу стало ясно - родители знают много, гораздо больше чем он... Странно, но сознание осведомлённости родителей его успокоило.
  
   На следующий день, двадцать девятого декабря, они встретились снова. Встретились они и тридцатого декабря. Хотя Александр и хотел свести эти встречи к минимально-необходимым масштабам, ограниченным необходимостью выполнения принципа "служить, защищать и хранить", изголодавшаяся по неформальному глубокому общению Виктория совершенно естественно и незаметно постаралась расширить установленные Александром рамки их взаимодействия и к вечеру тридцатого декабря, возвращаясь с Викторией на пассбусе из окраинного луна-парка, Александр впервые в душе назвал её своей близкой подругой, чего не делал со времени разрыва с Соколовой.
   Тридцать первого декабря машина Александра Иванова за четверть часа преодолела расстояние до школы второй ступени, где училась Виктория. Школьники-дневальные, узнав гостя (Александр неоднократно инспектировал работу исследовательских звеньев научного факультета Малой Астроакадемии в отраслях, связанных с руководством людьми и разработками), пропустили его на территорию и в здание культурного центра. С первыми аккордами увертюры Александр безмолвно вырос слева и чуть сзади Виктории, сидевшей среди своих подруг по потоку.
   - Саша, ты? - девушка обернулась.
   - Да. Я же обещал? - невозмутимо ответстствовал Александр, сохраняя спокойствие и не желая улыбаться.
   - Молодец. Девчата, поприветствуйте гостя, это - мой ангел-хранитель. Теперь он - мой основной ангел-хранитель. - Виктория встала и поцеловала Александра в лоб, легко наклонив его к себе. - И очень, очень надёжный и нежный ангел...
   - А мы его уже не раз видели тут, Вика, так что рады приветствовать как человека, сумевшего обуздать Навигационную Звезду и направить её усилия в более земное русло...
   - Так вот кто меня называл впервые Навигационной Звездой.... Ну, подруженьки... - Виктория нахмурилась.
   - Не обижайся, Вика. Это - наши мальчики постарались, а нам - просто понравилось. Отпускаем вас из нашего тесного круга... Веселитесь, коллеги!
   - Спасибо. - ответила Белова.
  
   Виктория увлекла Александра в круг танцующих. Восемнадцать танцев - от вальса до румбы они были одними из лучших танцоров. Виктория про себя отмечала количество завистливых взглядов, но после восемнадцатого танца она решительно потянула своего кавалера из танцевального зала.
   - Вика...- Александру явно не хотелось уходить.
   - Саша. Делу - время, а потехе - только час. - с лёгкой укоризной проговорила Виктория.
   - Ага, учёная дама снова проявляется...- сказав это, Александр сдался и последовал за девушкой без сопротивления.
   - Она у меня - всегда на втором месте... Всегда рядом. - сказала Виктория, открывая тихо скрипнувшую дверь шлюза из танцевального зала культурного центра.
   - Ладно, веди. - Александр подчинился стремительно шагавшей Виктории и подумал: "Не понимаю, ведь только восемнадцать танцев, я рассчитывал ещё на пятнадцать, а тут... Ладно, посмотрим, пока всё идёт хорошо и особого сближения не требует..."
   Они вышли из здания культурного центра школы. Виктория решительно направилась к научному корпусу.
   - Но тут этого корпуса раньше не было...- Александр напряжённо сличал по памяти хорошо известный ему генеральный план городка школы с актуальной реальностью. Выходило, что новый корпус построен самое большее - за несколько недель. Раньше тут, как прекрасно помнил Иванов, был высоченный забор, на котором по обыкновению не было никаких информационных щитов или иных поясняющих табличек. А теперь на приличной площади в окружении многочисленных деревьев и кустарников высился многоэтажный разноцветный огромный корпус.
   - Да. Но - немного подожди с разоблачениями. Успеешь ещё. - Вика открыла входную дверь главного входа корпуса. В пустынных коридорах и холлах, по которым они прошли, шаги привычно приглушались шумопоглощающими покрытиями полов.
   - Викта, может всё же объяснишь сие новейшее сооружение... Это что-то связанное с Большой Астрономией? - Александр оглядывался по сторонам и по некоторым признакам довольно быстро определил назначение корпуса именно так.
   - Конечно. Это - наша работа, работа наших выпускников этого года. Новейший комплекс, позволяющий школьникам вплотную познакомиться с тем, что располагается за атмосферным щитом нашей Земли. Моя идея... Кроме того здесь теперь полно научных лабораторий по множеству других дисциплин и направлений. Сам знаешь, раньше было туговато с площадями, хоть и Научный факультет Малой Астроакадемии России. А теперь, после окончания этого строительства. - она довольно улыбнулась. - удалось таки расшириться...
   - Ну ты даёшь... Откуда такие идеи берутся?... - Александр прекрасно понимал, что даже торпедоподобная в достижении цели Виктория не смогла бы в одиночку поднять такой проект, но привычно выделял лишь роль своей новой подруги в этом деле.
   - Отовсюду. Ты даже не представляешь, Саша, сколько идей, рожденных в прошлые века сегодня могут получить, должны получить и уже получают право и возможность быть реализованными. Я поработала в "Архивах Времени" Информационного кольца Хранилищ России и убедилась в этом глубочайшим образом. Да и не одна я работаю, нас немало, почти вся старшая школа. Мне самой теперь практически приходится только адаптировать безумные идеи к нашим возможностям и найти пути реализации. Остальное сделает сам процесс развития, поддержанный разумом и трудом многих моих коллег-школьников и их наставников...
   Они вошли в огромный круглый зал. Виктория сняла со стены небольшой пульт, нажала сенсор и приглушённый желтоватый свет софитов исчез, уступив место глубокому полумраку.
   - Что ты делаешь, Викта?!... - с лёгкой степенью озабоченности в голосе спросил Александр.
   - Что будем смотреть? - ответила отошедшая к выросшему из пола пюпитрообразному пульту девушка, почти неразличимая во мраке. - Это - главный зал комплекса "Планетарий". Уловил? Так что заказывай.
   - Небо над Московском в эту ночь... - спокойно ответствовал Александр. Он поступил стандартно, ему просто хотелось чтобы полумрак уступил место хоть какому-нибудь, но свету.
   - Нет проблем. - с лёгким шелестом на величественной полусферической поверхности купола распахнулось звёздное небо.
   - Потрясающе. А...
   - Сделаем. - сверкание звезд покрылось мелкой координатной сеткой, пролегли все известные на тот момент трассы космических кораблей - от магистральных путей до трасс разведки Солнечной системы и галактики...- Как, командир, ориентируетесь?
   - Без проблем.
   - Посмотрим. - Виктория в полутьме надавила ещё один сенсор и пол под ногами превратился в холодную черно-синюю бездну, где тоже светились мириады звезд. - Теперь мы - не на Земле, а в Космосе, недалеко от Плутона. Куда желаете полететь, командир? Можно, конечно, традиционно, к Альфе Центавра, а можно и на сотен пять-восемь парсек дальше... Для первого броска во Вселенную данного радиуса, думаю, хватит, к тому же можно полететь... В любую мыслимую и допустимую сторону.
   - Выбери сама, Викта. - улыбаясь ответствовал Александр.
   - Ладно. Планетная система Веги...- Виктория набрала что-то на пульте. Картинка вокруг сменилась. - жалко, что столь привлекательная для наших земных глаз звёздочка на самом деле не слишком приветлива...- Вспыхнувшие на куполе таблицы, диаграммы и схемы подтвердили её вывод - условия в данной звездной системе были мало похожи на курортные. Александр освоился в полумраке зала и теперь все больше успокаивался, дивясь огромности проведённой работы.
   - М-да... И это всё великолепие...
   - Этот главный зал со всей мыслимой начинкой - моя личная работа от начала до конца. Работу других людей я не показываю - она ничуть не хуже. Главное - то, что эта моя идея реализована и я могу заняться реализацией других многочисленных задумок.... Жалко, столько времени жизни прошло в этой школе, а я отблагодарила её только этим... И всё этот неожиданный скачок...
   - Какой такой скачок, Викта?
   - Я когда-нибудь расскажу тебе многие, если не все подробности. Пока прими только гипотезу о скачке и не расспрашивай меня... Я сама не во всём полностью разобралась...- просящий взгляд Виктории Александр отметил даже в снова сгустившейся полутьме зала. - Ладно, командир. Об остальном - в другой раз. - Виктория надавила на ручном пульте красную клавишу и в зале зажёгся тусклый свет. Лампы, постепенно разгораясь, щадили глаза людей от неприятного резкого перехода. - а сейчас не хочешь ли перекусить? У нас тут - весьма приличное кафе...
   - Охотно.
   Ужин в переполненном кафе в культурном центре прошел в молчании. Александр изредка мягко сканировал взглядом лицо девушки, отмечая её напряжённость, скованность и нежелание ни о чем говорить и что-либо выслушивать. Отметив это нежелание, Александр молча спокойно подчинился.
   Но едва только они отошли от дверей кафе, Виктория сказала тихим и несмелым голосом, в котором прорезались незнакомые ранее проникновенные просящие неуверенные нотки: несгибаемая скоростная Учёная Дама наконец отступала в тень, уступая естественной Виктории:
   - Знаешь, Саша, с тех пор, как мы с тобой знакомы, меня не покидает желание выговориться. Облегчить душу, так сказать... Я понимаю, по-твоему, вполне возможно, прошло ещё слишком мало времени с момента нашей первой встречи и ты вполне можешь счесть меня недопустимо поспешной в деле сближения, но я прошу тебя только об одном - выслушать... Если ты считаешь, что я этим навязываюсь, то...- Виктория едва сдерживалась от распиравших её слёз отчаяния, прекрасно понимая, что через каких-то два дня просить о таком уровне общения представителя доселе почти что ненавистного мужского племени - для неё есть верх глупости и самонадеянности.
   Но Александр не проявлял ни нервозности, ни поспешности. Он спокойно и даже безучастно выслушал её, не стремясь обнять или прикоснуться к девушке:
   - Виктория... Сегодня всё же Новый год... Может быть лучше... - спросил он мягко, придав тону голоса обволакивающий характер.
   - Ты прав. - Виктория уловила паузу в речи спутника, помолчала с минуту, успокоилась. - Рассматривай эту фразу как перспективную просьбу о конфиденциальной беседе...
   - Хорошо. Тогда, может быть...- Александр хотел предложить встречу в его квартире под охраной Зирды и Бритса.
   - Нет, мне бы хотелось по многим причинам - на нейтральной территории. Мне не хочется усложнять жизнь твоим домашним, хотя твоя Зирда - лучшая охранница из всех, кого я только знала из собачьего племени. А Бритс... Его стремлению представиться мне несмышлёным игривым котёнком можно только позавидовать и порадоваться - ведь я знаю, что такое он делает только в моём присутствии. А в остальное время это архисерьёзный кот.
   - Катер устроит? Хотя зима... - в душе Иванов уже нисколько не сомневался, что Виктория осведомлена об истинных размерах благосостояния его семьи.
   - Вполне. - помолчав, сказала Белова. - В затоне почти никого нет, место для беседы - идеальное. Спасибо, Саша.
   - Не за что. Вернемся в основное здание культцентра? Скоро ведь новый год...
   - С радостью.
  
   Давно уже на Земле новогодние праздники в очередной раз превратились из чисто семейных в общественные - несколько веков устойчивого совершенствования сообществ людей сделали свое дело: узкие семейные мирки разомкнулись и люди шагнули друг к другу с раскрытыми ладонями и сердцами.
   Никто, конечно, не запрещал, да и не мог запретить людям проводить старый год и встретить новый год среди ближайших родственников, но молодёжь уважала желание старших повеселиться в своем кругу. Родители Александра и Виктории познакомились и подружились и теперь в этот день проводили общий праздник в одном из кафе Московска.
   Праздник удался на славу. Александр проводил Викторию домой на своей машине и вернулся к себе. На часах было половина третьего ночи, город Московск утопал в праздничных огнях, гулко бухали в отведённых и заранее всем известных местах фейерверки, кое-где был установлен и приятный безопасный полумрак. Приняв душ, Иванов лёг и сразу заснул. Надо было дать отдых телу и мозгу, благо первого января в России уже давным давно не работали никакие организации и учреждения, кроме тех, которые входили в Тревожное Кольцо.
   Послезавтра, второго января предстояло окунуться в работу по доводке "хвостов" и управлению делами факультета командирской подготовки Малой Астроакадемии. В школе были уже объявлены традиционные с незапамятных времен двухнедельные каникулы, но Академия продолжала работать в прежнем ритме.
   Впереди была возможность получить настоящее офицерское звание в структуре Астроконтингента Земли - совсем недавно Малая Астроакадемия получила сертификат соответствия уровней подготовки требованиям Звёздной Академии Евразийского региона и Центральной Планетной Звёздной Академии в Монтевидео. Предстояло ускориться и поработать ради таких перспектив, путь к которым занял больше четырех лет школьного бытия...
  
   Александр Иванов и Гера Чхеидзе. Предупреждение о прошлом Виктории
  
  - Александр! Иванов! Можно вас. - Шагавшего к выходу из своей школы Иванова окликнул смутно знакомый голос. Обернувшись, юноша узнал говорившего - Георгий Чхеидзе, ас корреспондентской и журналистской работы.
  - Здравствуйте, Георгий. - Иванов остановился и подошёл к стоявшему у окна юноше. - Чем могу?
  - Можно с вами поговорить? Вы не торопитесь?
  - Разговор будет...
  - О Виктории. - тихо произнес Георгий. - И, конечно, не здесь, в коридоре. Идёмте к вам на этаж психологической службы, в "беседку".
  - Хорошо. - Александр кивнул. Они быстро преодолели путь до владений Службы психологии и вошли в небольшую комнату, предназначенную для приватных бесед. Георгий закрыл дверь, включил изоляцию и пододвинул к дивану кресло. Иванов сел на диван, но в его позе не чувствовалось расслабленности. Имя Виктории, прозвучавшее из уст Чхеидзе, показало ему, что мастер-журналист хочет рассказать ему что-то из того, что сама Виктория могла тщательно скрывать.
  - Александр, вы отметили у Виктории маячок?
  - Да.
  - Я должен вам рассказать о том, с чем было связано его появление. Вы небезразличны Виктории настолько, что данный рассказ просто необходим, чтобы вы поняли многое. Она, по понятным причинам, не будет вам многое рассказывать, люди, спасшие её и принадлежащие к Медкорпусу России и иным спецслужбам пока не видят необходимости давать свои версии и потому я хочу пояснить вам многое из прошлого пути Виктории.
  - Вы о ее коконе?
  - Да. Честно говоря, Мужское братство не считает возможным приближаться к Виктории ближе гостевого уровня - это сразу травмирует ее. После случившегося тогда.
  - Рассказывайте. - кратко ответил Иванов.
   Услышанное потрясло его. Чхеидзе как профессионал-корреспондент за получасовое изложение смог втиснуть столько информации, обойдясь только голосом без технической поддержки, что... При этом сумел изложить случившееся с Викторией так, что Иванов буквально видел всё с разных точек, посекундно, с глубочайшим подтекстом. Чхеидзе знал, какое впечатление произведёт его рассказ на Иванова, знал в мельчайших подробностях, поэтому, умолкнув, не стал даже двигаться и смотреть в глаза своему собеседнику.
   - И тогда она влилась в программу защиты женщин? - проговорил Иванов, глухо и отстранённо.
   - Влилась - слабо сказано. Её титул вице-королевы психологии говорит о том, что она стала её катализатором и серцевиной. В масштабах отдельно взятой школы и родственников всех учеников и педагогов. - тихо сказал Георгий.
   - И этот Гугнев...
   - Стал рубежом, после которого над горизонтом взошла настоящая Навигационная Звезда. Мы получили шанс, Саша, такой шанс, что... - у обычно знающего тысячи слов Георгия просто не нашлось достойных словесных аналогов для выражения всей бури чувств и ощущений... - Что любого, кто прикоснётся к Виктории грязно, разложат на атомы без возможности восстановления. Помни об этом, Саша. Она к тебе неравнодушна, но у неё есть и первая любовь, как у всех у нас. Ричард первым принёс ей клятву верности, назвав Первой... Для неё он тоже стал Первым... Стань для Виктории не первым, а основным, главным другом, Саша. Насколько я тебя знаю, насколько я в тебе разобрался, ты это можешь сделать лучше всего. Она... Она достойна лучших из нас, членов Мужского Братства, но выбрала она тебя... При всей нашей тупости и глупости Мужское Братство, разбираясь в причинах её выбора, также явно указало на тебя... Как на наиболее вероятного кандидата... - Георгий помедлил, собираясь с мыслями и, видимо, меняя направление в своём дальнейшем изложении. - Эта психологическая травма, после похищения, нарушила в ней установку на многодетность... Боюсь, что даже дочь у неё может быть только одна, но именно её дочь и примет на себя, унаследует всю мощь сути своей матери...Сыновья, понятно, тоже будут уникальными, но дочь... Она сможет быть настоящей Королевой Человечества...
   - Откуда такое, Гера?...- потрясённо воззрился на собеседника Александр. - Откуда такие сведения?
   - Она уникальна, Саша. - грустно усмехнулся Георгий. - А от уникальных людей все другие люди ждут подвигов и славы. Но для нас, для Мужского братства она не уникум - она человек, наш человек, за которого мы переживаем и боимся. Мы знаем, что она взрослеет, что она хочет близких отношений... Близких, не платонических... Хочет и... И боится... И она знает о нарушении своей собственной установки на многодетность. Потому прошу тебя, Саша, не гони, не форсируй ситуацию... Дай ей возможность самой разобраться в себе и плавно, ненасильственно достичь момента, когда она сама будет готова к близости... Не надо торопиться с этим... Об остальных девчатах я не говорю - ты, я это твёрдо знаю, не сторонник лёгких необязательных связей и взаимоотношений. Сделай так, чтобы Виктория не обманулась в тебе и ты увидишь её в настоящем, звёздном свете. Это дорогой подарок и она хочет сделать его именно тебе. Ирма Левицкая, которую она уговорила оставить ребёнка, сказала, что Виктория была единственной, кого она послушала в этой непростой ситуации. Я ей верю. Мы ей верим. Ты знаешь об этом случае, вижу. Дай возможность Виктории быть спокойной за тебя в этом плане. Она одна способна заменить всех девчат, какими бы совершенными они ни были. Но она заменит их тому, кто будет полностью достоин ее. И ты пока что лидируешь в этом списке. Любая девушка нашей школы горло перегрызёт любому за Викторию. О парнях я не говорю - сам знаешь, что они способны сделать с обидевшим такого человека субъектом. Пойми, мы все очень боимся за Викторию, она для нас очень дорога и ценна. Она сейчас медленно набирает свою истинную форму и мы хотим облегчить ей этот процесс. Она выбрала тебя, Саша, в этом мы ей не мешали никоим образом. Это её право. Сделай так, чтобы об этом своем праве она никогда не пожалела, Саша. Я прошу тебя об этом, одноклассники просят тебя об этом, Мужское и Женское Братства нашей школы просят тебя об этом. Не отвечай ничего, не надо, слова здесь лишние. Просто... просто сделай её немного счастливее... Она достойна лучшего, Саша. - в глазах Георгия плясала синусоида острого сопереживания. Иванов не двигаясь с места читал состояние собеседника и понимал, что всё сказанное им - полная, сущая правда.
   Расстались они молча и тихо. Александр первым ушёл с этажа Службы Психологической поддержки, ушёл служебным коридором, выводившим через два контрольных пункта прямо на улицу, к воротам Периметра школы. Так было надо в тот непростой момент, чтобы избежать ненужных встреч и разговоров.
  
   Александр Иванов. Сближение с Викторией. Доступ открыт. Единение
  
   Двухнедельные Рождественские каникулы этого календарного года надолго запомнились Александру Иванову странным вызовом, пришедшим к нему от Виктории. Второго января Александр с восьми утра и до одиннадцати вечера пропал в коридорах и лабораториях Пилотского факультета Малой Астроакадемии и подумать о чём-то другом, кроме рабочих моментов не было никакой реальной и даже мыслимой возможности. Попав к себе в "квадрат" поздним вечером, Александр рухнул в постель практически без сил - служба в Астроакадемии не предполагала расслабления и благодушествования и с каждым годом гайки закручивались всё туже, на что курсанты Академии смотрели совершенно спокойно - российская традиция максимальных уровней сложностей и опасностей проявлялась здесь с особой силой.
   Утром в восемь часов Александр уже был на пульте главного тренажёра пилотского факультета - предстояло обкатать программу полной реальности в новых режимах. Такая сложная работа потребовала почти полного светового дня. Вечером третьего января в кабинете Александра раздался приглушённый зуммер прямой связи. Иванов оторвался от написания очередного абзаца отчёта о проделанном эксперименте на главном тренажёре и с удивлением посмотрел на вспыхнувшую на главном кабинетном экране синюю надпись: "Только речевой контакт. Без телевидения".
   - Слушаю. - произнес Александр спокойным тихим голосом.
   - - Саша, это я. - раздался тихий голос Виктории. Перебравший в доли секунды все известные ему информматериалы по модуляции человеческого голоса, какие только нашлись в памяти, Александр понял: случилось что-то серьёзное. Виктория, как он смог понять за очень короткое время, не любила в таких случаях шутить и тем более - использовать своих приятелей и знакомых в качестве бесплатной рабочей силы или бесплатного средства решения своих личных проблем.
   - Да, Вика.
   - Я сегодня что-то слишком хандрю. Если можешь, приезжай. Я одна, родители с братьями и сестрами позавчера на пять дней укатили в Углич, там у отца близкие родственники.
   - Но... - Иванов посмотрел на часы. Было восемь тридцать вечера и за окном уже давно было достаточно темно, чтобы сразу понять - наступил не вечер, а ночь.
   - Саша. Я тебя очень прошу. - так же тихо произнесла Виктория, поняв, что Александр обдумывает её слова. - Мне всё равно сколько сейчас времени и насколько темно на улице. - пояснила она.
   - Хорошо. Через полчаса буду. - ответил Иванов.
   - Дверь я оставлю открытой. Закроешь, как придёшь. Мне что-то нездоровится...
   - Буду скоро. Жди. - сказав это, Александр надавил сенсор отбоя и тут же нажав другой сенсор, связался с отцом, по обыкновению допоздна работавшим в своем кабинете: - Пап. С Викой что-то не то. Я поеду к ней.
   - Хорошо. Действуй. - отозвался отец и отключил связь. Даже этих кратких фраз хватило, чтобы понять - отец всё знает и полностью доверяет разуму и чувствам своего сына.
   Переодевшись в другой костюм и открыв дверь своего кабинета, Иванов с удивлением увидел на пороговом коврике Зирду, вскочившую при виде хозяина. "Спокойно, Зирдуша. Охраняй наших. Мне надо отлучиться. - произнёс он, направляясь к гардеробу и одевая тонкий тёплый зимний комбинезон с капюшоном. Термометр метеоцентра, табло которого были в любой комнате огромной квартиры, показывал минус пятнадцать градусов - обычная январская температура. - Не волнуйся, я скоро буду". - добавил он, жестом разрешая собаке возвращаться на место. Та внимательным взглядом окинула своего молодого хозяина, повернулась и потрусила к своему коврику у главной двери холла. Александр выскочил за входную дверь, зная, что через две секунды умная автоматика сама закроет проём, заблокирует замки и включит охрану.
   Через пятнадцать минут он был уже у дома Виктории, а ещё через три - входил в шлюз её этажа. Вот и полуприкрытая дверь, за которой угадывался полумрак. Закрыв за собой дверь, Иванов быстро сориентировался по мерцавшим зеленоватыми отсветами путевым индикаторам и направился в квадрат, где обычно обитала Виктория.
   Он нашёл свою подругу в постели, озарённой едва теплившимся светом софита. Приблизившись почти вплотную, Александр наклонился:
   - Вика, что случилось? - тихо спросил он. - Где болит?
   - Это другое, Саша. Садись. - так же тихо ответила девушка, приоткрыв утомлённые глаза. - Это не физическое, точнее - не только физическое нездоровье. - заметила она. - Садись же.
   - Момент. - он сбросил зимний комбинезон на стоявшее неподалёку кресло, пододвинул стул, сел и взял в свои ладони обе руки подруги. Организм привычно выполнил сканирование активных точек тела другого человека и мозг выбросил на экраны памяти краткое резюме. - Вика, ты определённо не здорова. - Александр, уяснив полученную информацию, внимательно вгляделся в лицо Виктории.
   - Пустяки, Саша. С тобой рядом это действительно пустяки. Посиди со мной рядом. Немного.
   - Хорошо. - Александр сел поглубже на кровать.
   Около часа они провели в молчании, только внимательные взгляды выдавали их тесное общение. Так впервые Александр понял, что Виктория нуждается в нём гораздо чаще, чем это можно было бы представить, зная протокольные требования и дружеские рамки. Александр знал многое о том, как жила Виктория до встречи с ним, что ей пришлось переживать в школе. Он понимал, что при таких обстоятельствах она ещё долго не даст ему разрешения на близкий доступ и не стремился форсировать события - было предостаточно возможностей дистанционного общения. Очень много возможностей. Но тогда, в тот январский вечер, это было просто молчание и напряжённые взгляды друг на друга.
   Виктория обрадовалась, увидев своего друга рядом с постелью. Её, привыкшую отшивать юнцов, на этот раз нисколько не смутила интимность незапланированно созданной ею самой обстановки. Она хорошо знала, что Александр не пойдёт ни на какие развязные приставания и никоим образом не будет посягать на неё.
   В тот день, вернувшись из лабораторного комплекса школы после серии астрофизических экспериментов, она почувствовала себя очень одиноко и от этого щемящего чувства долго не могла найти никакого подходящего средства. Только тогда, когда её пальцы сами исполнили несложный пассаж на клавиатуре комнатного пульта связи и высветился знак готовности адресата к установлению заказанного типа связи, она осознала, что единственным человеком, который может её теперь восстановить из полуразобранного состояния и вернуть к жизни, является Александр Иванов. В тот день она поняла, что имеет все права назвать его своим со всем могучим и крайне важным для неё самой подтекстом и значением. И ещё она глубоко поняла, что потерять его уже никогда не сможет без вреда для себя. Всё это осознание заняло несколько секунд, но к нему она шла все те несколько насыщенных до предела событиями - внешними и внутренними - дней, начиная с того момента, как она оказалась на перроне рядом с незнакомым юношей. Теперь, ощущая гнетущую неработоспособность, Виктория хотела только одного - чтобы Александр как можно скорее оказался рядом с ней. Её рука зависала над клавишей установления соединения на консоли, её мозг пытался противостоять слабости и одновременно выстраивал схему будущего разговора. Виктория и верила и не верила в то, что Александр тот, кто ей действительно нужен. Ей очень хотелось, чтобы именно он подтвердил или опроверг её ожидания и надежды. Тем самым она давала ему право выбора. Первому мужчине, который оказался немного больше достоин её доверия среди окружавших её всё это время. Она не хотела давить на Александра даже тогда, когда ею владело единственное желание - не отпустить его от себя теперь даже на несколько минут. Кому как не ей, учёной даме, было прекрасно известно, что такое стандартное развитие ситуации. Но теперь она бы не сказала, что ситуация стандартна. Нет, теперь это не просто стандартная ситуация, это только её, Виктории Беловой, ситуация. Палец уткнулся в сенсор со знаком "ввод", короткий и такой ёмкий диалог и настало время краткого ожидания. Виктория едва смогла успеть уместиться в кровати и выключить свет в квартире и в комнате, оставив софит... Наконец она ощутила рядом с собой присутствие Александра и немного успокоилась, обратившись в ожидание.
   Александр сидел неподвижно. Он мягким взглядом раз за разом касался лица девушки, запечатлевая где-то в глубине подсознания её образ. Конечно, в неярком мятущемся свете едва теплившегося софита её лицо напоминало лик, сходный с теми ликами, какие он неоднократно видел на иконах, но то были лики истинных святых, а перед ним была реальная девушка, становившаяся для него с каждым часом всё более и более дорогой.
   Её руки, сильные и нежные одновременно, доверчиво покоились в его ладонях и Виктория не убирала их. Иванов знал - через них тоже идет информация - и от него к ней и от неё - к нему. Он не удержался, быстро склонился и поцеловал тыльную сторону кисти правой руки Виктории. Девушка отреагировала спокойно и, как ему показалось, безучастно.
   Но он ошибался. Когда его губы коснулись её руки, сильнейший разряд прошил тело Виктории. То, о чём она раньше только мечтала, то, о чём раньше не могла и помыслить как о чём-то реальном, произошло. Напряжённый поиск завершился: рядом с ней сидел родной по духу человек. Тот, какого она настойчиво искала всю свою недлинную жизнь. Тот, который встал рядом с ней, не посягая на неё и не стараясь изменить её в угоду своим интересам. Тот, который раз за разом даже фактом своего существования помогал ей жить и действовать.
   Виктория знала, что молния, прошедшая от ступней до макушки и обратно, совершенно незаметная внешне, означала рубеж в её жизни. Очень многие юноши могли и хотели добиваться именно такого уединённого свидания с ней. Очень многие могли желать идти по стандартному сценарию. И только Александр поступил по-другому, и не так, как многие из тех, которые тоже уважали её личностный и телесный суверенитет. Он пошёл дальше их, став не только спутником, но и другом. Тем другом, который был достоин такой её девичьей открытости, такой манящей и опасной уединённости. Такой её беспомощности, вызванной обычным приступом усталости после месяца напряжённейшей работы и четырёх дней не менее напряжённых, насыщенных общением и заботами выходных и праздников.
   И вот теперь Александр рядом с ней. Её руки находятся в его руках и он ласкает её лицо не своими руками, а своим тёплым и участливым взглядом. Какое тепло исходит от его ладоней и идёт прямо в её руки, доходя и до сердца, и до души, и до разума. Какое приятное тепло... Виктория в изнеможении закрыла плотнее глаза и Александр, отметив это, не стал убирать свои руки. Он хотел, чтобы Виктория заснула.
   Он понял, что она просто смертельно устала, догадался, что такие приступы усталости у неё, живущей подобно натянутой тетиве, бывают достаточно часто. И он понял так же, что теперь её усталость стала его главной заботой. И был рад и горд тому, что Виктория перед ним, Александром Ивановым - не неприступный и архихолодный в своем сознании несовместимости с ним, с мужчиной, представитель "второй цивилизации", а обычная девушка, открывшаяся ему в своей слабости, позволившая ему присутствовать не тогда, когда она, носительница тайны цивилизационного, вне любых сомнений, уровня, почти непобедима, неуязвима и всезнающа, а тогда, когда ей, как любому обычному земному человеку, требуется долгий и глубокий отдых после напряжённой работы.
   Виктория заснула. Иванов несколько часов просидел у её постели, стараясь обходиться минимумом движений. Сквозь сон Виктория отмечала его присутствие и чувствовала тепло, исходящее от него и направленное к ней. Она догадывалась верхним женским чутьём, что он понял причину её вызова, знал теперь подтекст своего присутствия здесь. И она всё глубже и глубже погружалась в приятное осознание того, что теперь она не одна - рядом с ней - Александр, мужчина, взломавший впервые за долгие годы ненасильственно и приятно её инстинктивную броню отчуждения.
   Иванов покинул квартиру Беловых только после того, как неяркие цифры часов регионального времени, установленных над входом в спальню Виктории сложились в сообщение "03:00". До шестичасового подъема оставалось совсем немного времени и Александр догадывался, что теперь крепко уснувшая Виктория в безопасности. Прикрыв дверь её квартиры, он спустился вниз и в половине четвёртого уже входил в свой кабинет, сопровождаемый полусонным взглядом Зирды.
  
   Александр Иванов и Виктория Белова. Разговор на катере
  
   Десятого января Виктория связалась с Александром по видеофону и попросила принять её на катере в пять вечера. Раньше она не могла - внепрограммный приём-поиск Всемирного кольца Астрономической разведки пропускать было нежелательно.
   Александр согласился с немногочисленными высказанными доводами своей подруги и в четыре часа дня уже был в затоне. Просторная каюта была прибрана с наивозможной тщательностью. Стоявший на берегу катер был почти единственным - остальные суда владельцы ежегодно перевозили в ангары, а Ивановы полагали, что тяжёлый катер типа "река-море" вполне выдержит мороз средней полосы - до минус тридцати пяти градусов.
   Точно в четыре пятьдесят пять прибыла на двухместном мобиле Виктория. Александр помог ей взобраться по крутому трапу на борт и сразу провёл в каюту. Одобрительный взгляд девушки сказал ему, что старания не были напрасны. Виктория уселась на диван в угол и подтянула колени к подбородку, обхватив их руками. Александр, неплохо изучивший характер своей подруги, понял, что ей нужно сосредоточиться и, стараясь не шуметь, поднялся в рубку. Надо было включить корабль в режим "четверть-расконсервации", задав контролируемый автовозврат к схеме полной консервации, чем Иванов и занялся, поглядывая на индикаторы безопасности - с недавних пор он стал обращать особое внимание на защиту и безопасность, если рядом была Виктория.
   - Саша, можно тебя? - Виктория связалась с ним по внутрикорабельной трансляции.
   - Конечно, Вика. - ответил Иванов. - сейчас спущусь.
   Когда он вошёл, Виктория уже не была настолько скованна и только её погасшие глаза говорили о том, что разговор будет тяжёлым. Садясь напротив, Александр взял в свои ладони правую руку Виктории. Та не убрала руки и её просящий взгляд встретился с мягким вопрошающим взглядом Александра.
   - Саша, я должна сказать об очень многом тебе одному и тебе первому из многих мужчин, встречавшихся мне на пути в моей недлинной жизни... Мне это трудно, ты же знаешь или догадываешься о том, как ко мне относились достаточно долго... Сначала - простое непонимание, потом явное неуважение, затем - открытое презрение и почти изоляция... Я знаю, здесь срабатывают жестокие и неумолимые законы человеческой конкуренции, но мне от этого нисколечки не легче. Я не очень склонна показывать какие-либо эмоции, я держу их под контролем, но... Саша, я должна теперь сказать совершенно откровенно - только с твоим появлением я поняла, что могу чувствовать себя комфортно и свободно... Только ты дал мне возможность поставить прочные и надёжные ограничители и заграждения на всё, что из года в год ранило мне душу и сердце, не давало покоя и сна...
   Я знаю, Саша, что не могу, не имею права просить большего: твоё появление и пребывание рядом со мной на протяжении последних дней и так слишком большой подарок судьбы. Но я очень прошу, Саша, не чувствуй себя связанным какими-то обязательствами. А я знаю, что ты дал обязательство в отношении меня не кому-нибудь, а моему отцу. И потому я, как причина этого обязательства, говорю тебе, что ты можешь быть свободен от него тогда, когда пожелаешь. Я знаю, что такое мое заявление для тебя будет неожиданным, но за эти дни я многое узнала о тебе и потому считаю, что так будет лучше.
   Я знаю, ты никогда не хвастался и не говорил ничего о своём общественном положении, о своей учёбе и деятельности во многих областях. Мне, честно сказать, было приятно узнать самой обо всём этом. Приятно, поскольку я выслушала от парней немало традиционных хвалебных речей, которые на самом деле были дутыми и лживыми. Эти парни, конечно, всего лишь набивались ко мне в ухажёры... Взамен они хотели сначала бесплатной помощи в учебе, а потом... потом, закономерно для них - и плотских утех... Стандартный и горький вариант...
   Ты прости меня, Саша, за то, что я, вполне возможно, не кажусь тебе слишком доступной и открытой... Я знаю, что в этом я тоже очень не похожа на многих других девушек. Я знаю эту свою особенность. Это - следствие моей прошлой жизни... Меня почти все люди считают и совершенно справедливо считают недотрогой, недоступной и архихолодной... Но я могу сказать только тебе, Саша, что иначе я просто не могу жить, существовать и действовать... Во мне сейчас не так уж много сил и средств, чтобы достойно ежедневно справиться с тем валом, в котором я вращаюсь... Во мне есть неясное чувство ожидания чего-то большого и значительного, того, что станет смыслом моей не такой уж и длинной жизни... И это чувство запрещает мне разбрасываться... Я боюсь, что и смерть моя не будет естественной. К сожалению, я это знаю слишком твёрдо. Но я обязана полностью и до конца выполнить свою задачу в этой жизни и уплатить за это свою высшую цену. - она сделала недлинную паузу, перевела дыхание и продолжила. -
   Ты сам знаешь историю, Саша, знаешь, сколько поколений полегло в бесплодной борьбе со временем и пространством. Сначала - борьба с временем и пространством между родами, племенами, союзами племен. Потом - между народами и нациями, между государствами... Время и пространство... Это - основное проклятие для нашей цивилизации и это проклятие я обязана ликвидировать. Я хочу дать возможность людям выбраться из этой чугунно-железной безжалостной клетки. Я хочу подарить им не только Метагалактику, но и значительную часть Вселенной, той вселенной, где они не будут одиноки, где они будут окружены разумными существами и сущностями, где они смогут взглянуть на себя по-иному и понять о себе что-то очень важное, что раньше было скрыто от них. Я прекрасно знаю, Саша, что мои силы и возможности очень ограничены, но я должна сделать всё, чтобы положить начало слому этой многовековой порочной практики... Время и пространство наконец должны начать служить людям, стать их друзьями, а не врагами...
   Боже, Саша, ты же сам, я убеждена, можешь понять глубоко, я это знаю, что такое двойная, тройная, пятерная ответственность. Но я не могу даже полно представить, и определить в цифрах, какая ответственность сейчас на мне... Этот размер адски тяжело даже просто представить, а не только понять. Ты прекрасно знаешь Закон Триады, Закон Развития, закон Усреднения и другие фундаментальные законы. Поодиночке эти законы сильны, но стократ сильнее они тогда, когда вместе... Я думаю, что скоро придёт время больших изменений... Я это чувствую и чувствую, что эти изменения будут трудными, опасными, но абсолютно необходимыми... Саша, мне нужна твоя помощь и поддержка... Ты знаешь о плёнках с Реликта? То, чего нет в открытых для всех информпрессрелизах?
   - Конечно. - ответил коротко Александр. Успокаивающий тон его голоса понравился явно нервничавшей Виктории.
   - И плёнка с изображением моей звёздной соплеменницы тебе открылась? - продолжала вопрошать Белова.
   - Да. - твёрдо сказал Александр.
   - Тогда - всё сходится. Во время "Зарева" в Карпатах, ты о нём, безусловно, и слышал и читал, и даже видел в записи, а я там была вживую, почти в центре полосы "зарева", так вот тогда неясный голос в шуме ветра... а в горах довольно часто бывают вещие ветры... сказал мне, что тот, кому пленка покажет этот кусок записи, будет важен и нужен мне...
   - Вика...- Александр по дрожи в голосе Виктории почувствовал, что она почти достигла предела своих обычных возможностей.
   - Не говори ничего, Саша... Ты же знаешь жестокую запрограммированность человеческой жизни... Потому я тебя спрашиваю прямо и чётко: ты сможешь быть рядом со мной достаточно долгое время? Это, к огромному сожалению - совсем не прогулки под луной, и даже - не вздохи на какой-нибудь скамейке... Это - прежде всего тяжёлая работа и она только началась во мне... Я знаю, что должна справиться с этой работой прежде всего сама. Но мне... мне нужна помощь... - Виктория запнулась, немного изменила тон голоса и потом неуверенным голосом продолжила. - Я не могу требовать твоей помощи, Саша, я могу лишь попросить, честно сказав о трудностях. Я просто спрашиваю тебя о том, готов ли ты к трудному пути вместе и рядом со мной? - её волнение достигло предела, за которым речь становится путанной и временами нелогичной, но Александр интуитивно восстанавливал нужную нить и продолжал слушать с неослабевающим вниманием, что безмерно нравилось устававшей все больше и больше с каждой минутой этого разговора Виктории. - Саша, милый, ты сам прекрасно знаешь, что люди с нашим индексом возможностей появляются нечасто. Мой официально известный индекс занижен лично мной очень круто, совершенно сознательно, он, как ты понимаешь теперь, намного выше фактически. Твой, я знаю это точно, тоже тобой официально очень и очень сильно занижен. Но я говорю не только об индексах возможностей, не о том, чтобы идти параллельными курсами, я теперь открыто и прямо спрашиваю тебя ещё и о том, готов ли ты к объединению наших усилий в единый луч, готов ли ты принять других людей, которые по праву совести и чести встанут рядом с нами чуть позже, но обязательно встанут?...
   Я знаю, ты думаешь сейчас о том, что неоднократно уже в истории такое было, есть документальные свидетельства. Но ты знаешь также и о том, что в нашей замкнутой системе только таким способом можно набрать необходимое ускорение и развить усилие для достаточно необратимых позитивных изменений... Ты знаешь также, что по Закону Триады тот, кто много имеет, за очень многое и полностью несёт любую мыслимую реальную ответственность. Я знаю, я прекрасно знаю, что говорю слишком путанно, но я ещё сама не сформулировала достаточно четко всё это. Многое, очень многое из этого вала постоянно меняется и притом слишком быстро... Одной мн