Аннотация: Народ говорит - что если принцесса без башни, то к ней лучше не лезть... Народная мудрость
Прода от 18.04.2014 ))
Глава 49. Операция "Цвет нации"
Народ говорит - что если принцесса без башни,
то к ней лучше не лезть...
Народная мудрость
Леонага - столица Исраира. За день до выше описанных событий
Свобода действовала на Треху опьяняюще. Еще никогда в своей жизни она не видела такого количества еды, извиняйте, матушка Рин, ... людей. Инстинкты хищника вопили в ней дурным голосом, заставляя провожать голодным взглядом самые аппетитные экземпляры. Соблазн был так велик, что кружилась голова. Разношерстная толпа горожан мелькала перед глазами пульсирующей, алой, вкусной массой. Шум улицы и запахи города раздражали тонкое обоняние нацыги до такой степени, что она была готова броситься на первого встречного средь бела дня и разорвать бедолагу на куски: сочные, жирные, восхитительные куски сладкого мяса. Треха нервно сглотнула заполнившую рот слюну и, выйдя из темной подворотни, в которую шагнула из Сумрака, неспешной походкой направилась к рыночной площади, куда текло основное стадо людишек. По началу, Треха вела себя настороженно, постоянно оглядывалась, шарила глазами по толпе, стараясь уловить опасность и боясь, что кто-то распознает в ней нечисть, но постепенно, плывя по течению с людским потоком, она поняла, что никто не обращает на нее внимания и это предало ей уверенности. Жажда охоты слегка угасла, она привыкала к новым ощущениям с невероятной быстротой, что не могло не радовать. Девушка, копируя уверенную манеру госпожи Оникс, распрямила плечи, гордо вскинула подбородок и приняла для себя важное решение: работа - не волк, до вечера с голоду не опухнет, а себя любимую - грех не уважить.
Женское начало в нацыге требовало "зрелищ", а звериное - выло о пересмотре рациона питания. Не долго мучаясь с выбором, Треха решила совместить приятное с полезным, и первым делом посетила лавку модной одежды, в своей замызганной дерюге она походила на нищенку. Перемерив, все, что было ее размера, она выбрала практичное красивое платье, удобные кожаные туфли, нацепила самое дорогое ожерелье из имеющихся в продаже у дуреющего от счастья лавочника, и, вертясь перед огромным зеркалом, оценила результат. Вывод был очевиден, сейчас она выгладит не хуже госпожи Оникс, и смело может носить звание Принцессы Сумеречных Топей, нет... Королевны! Хозяин лавки с дебиловатой улыбочкой на лоснящемся от жира лице трясся от предвкушения большой выручки, провожая нацыгу к прилавку для расчета, но, увы, его мечтам не суждено было сбыться. Обнаглевшая от переполнявшей гордости за свою неописуемую красоту нечисть, мило улыбаясь, "шептала" свою волю мужичку и тот безропотно, отдавал ей дневную выручку лавки и под ручку провожал до двери.
"Как легко и приятно...", - наслаждаясь "покупками", думала Трэха, - "...дурить головы глупым людишкам! Как хорошо иметь дар внушения!"
В приподнятом настроении нацыга нырнула на боковую улочку, откуда доносился манящий запах жаркого, свежеиспеченного хлеба и устойчивый аромат застарелого перегара.
Трактир, подвернувшийся нацыге, оказался гномьим. Вывеска гласила, что хозяином этого питейно-развлекательного заведения является "Щедрый Трунгни". Слегка посомневавшись в правдивости написанного, нацыга все ж решилась зайти внутрь. Скорее всего, хозяин раздувал кадило, придумывая название своему кабаку, ни одно здравомыслящее существо не поверит в благотворительность подгорного народа, но вот о гномьем самогоне молва шла знатная. А ей, хрупкой девушке, пьяненькое тело будет легче и незаметнее освежевать, главное правильно присмотреть жертву.
- Госпожа изволит отужинать или...- обратился к ней стоящий у крыльца закликала, открывая перед ней дверь.
"Всего понемногу, красавчик" - "шепнула" детине нацыга и, плотоядно улыбнувшись, проскользнула в зал.
Усевшись за массивный дубовый стол в темном уголке кабака, Треха огляделась. Посетителей было достаточно много. День близился к концу, до заката оставалось еще два дола, чего вполне должно было хватить и для развлечений, и для выбора ужина. А как стемнеет, так можно будет и зверя накормить и работенку исполнить. Нацыга навострила уши и распахнула пошире глаза, рассматривая посетителей. Налегающих на самогон мужичков было предостаточно: компания гномов-купцов шумно праздновала заключение выгодной сделки, люди-ремесленники заказывали еду и эль и обсуждали злобного мастера, заставившего их сегодня гнуть спину шибче обычного, трое орков-наемников, изрядно навеселе, предпочитали действия словам и вовсю лапали проходивших мимо них подавальщиц. Всех сразу нацыге не удалось рассмотреть, ее отвлекла подавальщица, резво подскочившая к одинокой клиентке.
- Чего изволите, добрая девушка? - не совсем любезно буркнула девка, оценивающе разглядывая Трэху, а про себя подумала о том, что эта расфуфыренная дамочка не к добру приперлась одна в кабак, как пить дать, будет отбивать ценных клиентов, которые щедры на чаевые и ласки.
"Ты обозналась, милая" - "пропела" нежным, но властным голоском нацыга в голове подавальщицы. "Здесь нет милой девушки, ты видишь госпожу".
- П-п-простите, госпожа, - запинаясь, молвила девка и поклонилась в пояс нацыге. - Чего изволит госпожа?
"Госпожа изволит жаркого из уточки и вина лучшего за счет заведения" - сделала заказ Трэха, а потом, вспомнив о работе, подробно расспросила девку о том, где находится дворец Советника. Получив от девки все что хотела, нацыга не спеша поглощала обычную еду, предвкушая продолжение банкета.
Она уже практически определилась с жертвой, когда сначала инстинктивно, а затем, через один единственный миг, в полной мере почувствовала страшную опасность и магию такой мощи, что захотелось скулить от страха и бежать прочь куда глаза глядят. Оцепенев от ужаса, она обернулась в ту сторону, откуда почувствовала угрозу. За столом сидели двое: гном и ... она задохнулась, подавившись воздухом... дракон! Почему она не почувствовала раньше? О, все духи леса, если он захочет, его никто не почувствует! Почему она до сих пор сидит, как умалишенная и пялится на них? Бежать! Бежать! Но бежать она не могла, ее тело не слушалось, оно обмякло и стало чужим.
"Сидеть!" - услышала она приказ спокойным, но таким повелевающим тоном, что перечить сразу отпало всякое желание.
До нее донеслись несколько последних фраз разговора дракона с гномом.
- Они смогли его разбудить, господин, - перепугано лепетал гном. - Черная госпожа надавила на Совет Старейшин. Мы не смогли помешать.
- Не смогли или не захотели? - дракон не спрашивал собеседника, было понятно, что он рассуждал вслух. - Глупцы, примитивное стадо глупцов, - в голосе дракона читалось разочарование и грусть. Он не злился, как могло бы показаться, он был поражен чьим-то скудоумием.
Гном еще что-то блеял в свое оправдание, но дракон его не слушал, он уже был занят другим.
Не имея никакой возможности сопротивляться, Трэха обреченно терпела боль ментального воздействия. Дракон читал ее как открытую книгу, перебирал воспоминания, выворачивал наизнанку самое сокровенное, он выпотрошил ее всю, а потом сложил по кусочкам, в том порядке, в каком захотел. Он мог бы поступить намного жестче, мог бы раздавить ее волю и убить одной своей мыслью, но не стал. Он всего лишь показал ей свою мощь, указал, кто хозяин. Нацыге было больно, ужасно, но не смертельно, и она прониклась уважением и благодарностью к истинному господину, она смиренно покорилась. Зверь в ней дал ей мудрость подчиниться и остаться в живых.
- Убирайся, - дракон закончил мучить нечисть, и перевел свой тяжелый взгляд на гнома. Гухуза уговаривать не пришлось, он прытко подскочил и, пятясь спиной к выходу, стал отвешивать дракону поклоны.
Наблюдая за ними, Трэха всем своим существом чувствовала, что гном - не жилец. Она еще могла понять примитивных людей, ничего не смыслящих в магии, лишенных основного инстинкта выживания, но гномы могли хотя бы понять свою обреченность, почувствовать, наконец. Гухузу всего лишь стоило внимательно посмотреть в лицо дракону, чтобы все осознать, но он продолжал рассыпаться в извинениях и лживых заверениях преданности.
Нацыга заворожено разглядывала Великого Шахра, властителя Воды, матери всего сущего, и трепетала от его мощи. Она видела его ауру, переливающуюся брызгами света и прозрачностью влаги, чистую, сильную, надежную. Трэха понимала, что сейчас прикасается к божественному. Почему то она, нечисть, удостоилась лицезреть всю красоту его сути, чувствовала его намерения, понимала их правильность и верила. Ее никто не заставлял, не внушал, не принуждал. Почему же другие не видят очевидного? Почему слепо верят жадному, разрушающему Огню, который может причинить лишь боль, принести лишь смерть, и предают чистоту и справедливость? Она, темное существо, порожденное мраком, убийца, тварь из болот, понимает суть вещей, видит, Кто может дать жизнь, а Кто только рушит. Почему великие и мудрые не ищут простоты?
Вдруг аура Шахра вспыхнула пламенем, но не враждебным, а мягким, оранжево-синим, нежным и теплым, затем Треха ощутила мягкое касание свежести морского бриза, и ей стало легче дышать, а потом ее бережно укутала зелень леса, такая родная и близкая, пахнущая медуницей и ковылем.
Изумленная нацыга таращилась на дракона во все глаза. Она рассматривала каждую черточку его мужественного, сурового лица, восхищалась его статью, впитывала, словно губка, его образ, чтобы навсегда запомнить Творца и лелеять память о встрече с ним. Шанс встретить Великаго Хайра такой мощи вряд ли представится еще в ее жалкой жизни.
Но эйфория нацыги длилась не долго. Шахр, подхватив свой серебристо-голубой плащ, направился к выходу из таверны. Проходя мимо Трэхи, он на миг обернулся и удостоил ее еще одной чести общения:
"Сейчас ты пойдешь вслед за тем гухузом, что говорил со мной".
Нацыга, не сводя с дракона восхищенного взгляда, с готовностью кивнула в знак согласия.
"Ты утолишь свой голод этим предателем. Вырви его сердце, разорви на части и отведай крови. Его голову и кишки развесь на ограде Ордена Огня".
"Исполню или умру, Господин", - нацыгу охватило воодушевление. "Выполнить твою волю - великая честь!"
"И еще..."
"Приказывай, Мой повелитель".
Чуть помедлив, Шахр добавил:
"С сегодняшнего дня самое безопасное место - это Гаал'Этэ. Передай мой совет той, что ведет вас всех. Предел пока еще может защитить".
"Господин!" - ничего не понимая, нацыга попыталась догнать дракона, но выскочив вслед за ним на темную улицу, она потеряла его. Он растворился в сумерках, не оставив ни следа, ни запаха. Зато след гнома четко прослеживался и манил голодного Зверя. Оставив мысли о последнем наказе Шахра на потом, нацыга ступила на Путь Охоты.
***
В точности исполнив приказ дракона, удовлетворенная и сытая нацыга, поспешила к дворцу Советника Окены. Город уже спал, на улицах лишь изредка попадались припозднившиеся выпивохи да редкие патрули стражи, но они уже не вызывали в Трэхе нестерпимой тяги к убийству. Получив порцию "развлечений", которых теперь хватит на всю ее оставшуюся жизнь, нацыга уверилась, что проще и приятнее охотиться в лоне природы на дичь, оленей и кабанов. Животная диета - куда полезнее для здоровья и нервов, а двуногие... хм... спорный деликатес, ненароком можно съесть того, кто ценен какому-нибудь магу или, спасите духи леса, дракону. Умереть в расцвете лет - не лучшая участь для такой редкой и милой нечисти, как Трэха.
Добравшись до дома Советника, нацыга нырнула в Сумрак. Незамеченная, она прокралась по коридорам дворца, ища спальню жены Окены, а найдя нужную дверь, тихонько вошла к беспробудно дрыхнущей матроне.
Грузная дама, возлежащая на горе из перин, басовито храпела с пересвистом и трелями. Нацыга вышла из Тени, и, не таясь, протопала к кровати. Она склонилась над супружницей Советника, скептически осмотрела расплывшуюся тушу и отчаянно начала переживать за успех начатого мероприятия.
"Уж гурунэ то всяко лучше этой раскормленной свиньи. Как бы не пришлось нам еще и приплатить, чтоб забрал муженек такую "ценную персону"... Хм, золотом, по весу этой фигуры" - скуксившись окончательно, подумала нацыга, и, обреченно вздохнув, нырнула в сновидения мадамы.
Трэху закружило в беспорядочных, хаотичных видениях и тайных желаниях тетки. Она пыталась пробиться к сознанию спящей, распихивая в стороны горы пирожков, жареных кур, бараньих ног и огромных чашек со взбитыми сливками и заварными кремами. Едва отбившись от косяков тушеных котлет, летевших журавлиным клином прямо в воображаемый огромный рот госпожи Дарлы, нацыга утонула в парче и кружеве, свалившейся на нее из окон воздушного замка, весящего в розовом небе этого сумасшедшего сна. Вынырнув из моря колышущейся ткани, несчастная нечисть угодила прямиком в толпу смазливых юнцов, бегущих к обожаемой госпоже с воплями радости и букетами дурно пахнущих лилиан. Тошнотворный запах этих мерзких цветов окончательно добил взбешенную нацыгу. Трэха, недолго думая, выскочила из снов этой примитивной особы и, не церемонясь, грубо тряхнула тетку за плечи.
- Какого гхыра... , - попыталась возмутиться бабенция, но нацыга быстро ворвалась в ее проснувшееся сознание с приказом немедля заткнуться. Сама же нечисть недоумевала, откуда эта исраирская аристократка знает древние, забытые, срамные ругательства горных троллей?!
Растрепанная, сонная Дарла застыла с открытым ртом, тараща свои маленькие глазки на нависшую над ней девушку. А когда та начала ей "говорить" о бесстыдствах муженька и его похабных развлечениях, оцепенение сменилось жаждой мщения. Последним, что четко запомнила обманутая женушка Советника, было нестерпимое желание закладывать карету и мчаться в Гаранд, чтобы оторвать гхыр Орума и скормить его падальщикам.
Полная решимости, Дарла схватила с тумбы колокольчик и яростно затрясла им, будя прислугу.
"Господина Окену можно только пожалеть" - ухмыльнулась нацыга, незаметно соскальзывая в царство Тени.
***
ОНИКС
Окена рассеянным взглядом пытался изучить наши верительные грамоты и попутно вникнуть в тот бред, что воодушевленно нес ему Джам.
- ... Многоуважаемый Советник, как я уже говорил ранее, - паард горделиво тянул шею и драматично размахивал правой рукой. Пальцами левой руки он умудрялся трепетно касаться обнаженной груди, обводя каждый кубик своего накаченного торса. - Наша делегация призвана представить Лохию великой державе Исраира и укрепить узы дружбы и взаимной симпатии...
"Певец на свадьбе" - прокомментировала я про себя этот патетичный монолог, пытаясь держать на лице серьезную мину.
Господин Орум оторвался от созерцания наших филькиных грамот и вперил взгляд в блуждающую левую конечность паарда.
- Моя Повелительница, прекрасная и несравненная Му..тара...
"Он на ходу что ли выдумывает имена?" - продолжала удивляться талантам Джама.
- ... горит желанием вступить в союз с великой княгиней Эгдой. Мы наслышаны о мощи Исраира и Вашей мудрости, Советник. Для меня честь быть Вашим гостем и обсудить именно с Вами все тонкости нашего будущего союза, - при этом паард так очаровательно и недвусмысленно улыбнулся Окене, что тот аж закашлялся и, потупив взгляд, начал подозрительно алеть щеками.
"Ага, запал стручок на конфетку! Дожимай его, Титатя, дожимай!"
- Мы многое можем предложить, - брови паарда плясали, - как Вам, уважаемый Советник, так и Исраиру в целом.
- И что же, посол Джамрад, - Окена взял себя в руки и вернулся к исполнению своих прямых обязанностей, - Вы можете предложить нам?
"Плывет, да не заплывает, однако" - изучая скупую мимику Советника и вновь вернувшееся к нему самообладание, я мысленно прокручивала варианты наших дальнейших действий и посылала Джаму ментальные советы. Титаня величаво продефелировал к Оруму поближе.
- Экспансия нашего материка вас заинтересует? Повелительнице Мутаре смертельно надоели некоторые из соседей, - доверительным шепотом "признался" Окене паард. - Думаю, нам есть что обсудить, Вы не находите, дорогой мой? - тембр голоса Джама настолько изменился, что превратился в мед, стал хрипловато-интимным, обволакивающим, гипнотическим. Вероятно, была у паарда в рукаве козырная карта, потому как я почувствовала легкую, едва ощутимую магию соблазнения. Я конечно, натура, обделенная мужским вниманием и уже давно забывшая, что такое приятный процесс совращения, поэтому мой изголодавшийся организм начал активно реагировать на флюиды, источаемые Титаней. Балдея от чарующего тембра голоса Джама, я все ж таки заметила, что смычек паарда затронул нужные струны души нашей жертвы.
- Я приветствовал Вас, милый Советник, по обычаям моей страны, - продолжал нашептывать Джам млеющему Оруму. - Мое сердце открыто. Вы видите меня, а я желаю увидеть Вас. Так может нам стоит обсудить все вопросы в более интимной обстановке?
"Уф", - облегченно выдохнула я. "Думала, что он начнет раздевать Окену прямо у нас на глазах. Моя тонкая душевная организация, привыкшая в последнее время лицезреть исключительно красавцев-мужчин явно не выдержит вида обнаженной заурядной тщедушности".
Мы с Лэсом переглянулись и, не сговариваясь, отступили на несколько шагов назад, давая понять, что не намерены мешать разговору и полностью вверяем хозяину замка жизнь нашего подопечного.
Дозревший Окена, расплылся в пошленькой улыбочке и выдавил, наконец, из себя нужную нам фразу:
- Буду рад принять Вас, посол, в моем замке, - он смотрел на Джама таким голодным, хищным взглядом, что впору было примерять на Титаню пояс верности, для его же, так сказать, безопасности. - Проводите уважаемого Джамрада и его свиту в гостевые покои, - приказал Советник страже, а затем, окинув Титаню прощальным обжигающим взором, добавил: - Отдыхайте, почтенный Джамрад, Вам после стольких перипетий не помешает принять горячую ванну и насладиться мягкостью моих перин. За ужином мы обсудим с Вами все политические дела и постараемся найти точки ... соприкосновения наших интересов.
Джам, грациозно виляя своим накачанным задом, проплыл к брошенной на пол одежде, склонился, сверкая полушариями в обтягивающем трико в направлении лихорадочно горящих очей Советника, подхватил накидку и, бросив через плечо многообещающий, трепетный взгляд, скрыл свои прелести под туникой.
Мне показалось, что в этот момент Окена разочарованно вздохнул. Или не показалось?
Как только за провожающими нас стражниками закрылась дверь, Джам накинул на покои полог тишины, и мы трое облегченно выдохнули. Я быстренько обратилась к духу туллии, чтобы узнать, где наше оружие и, удовлетворенная результатом поисков и легкостью возврата отобранного, заметно успокоилась.
- Первый раунд в нашу пользу, - радостно пискнула и повисла на шее Джама. - Ты не подражаем, милый, - шептала паарду. - Я так тобой горжусь!
Титаня подхватил меня на руки и закружил по комнате. Наши щенячьи восторги нагло прервал Лэс.
- Нам рано радоваться, господа комедианты, - недовольно буркнул Чернявый, грузно опускаясь в кресло у камина. - Этот хмырь хлыбов - извращенец! Вы представляете, что он мог уже сотворить с бедной Лакирой?
Джам бережно опустил меня на перины огромной кровати, стоящей посреди гостевой спальни. Я раскинулась на них звездочкой, блаженно потягиваясь и расслабляясь окончательно.
- Не с Лакирой, а с гурунэ, - поспешила внести конкретику в пессимистичные домыслы друга. - Даже если.... хм что-то и было между ними...
- Оникс! - взревел Лэс, багровея.
- Да, да, - не унималась я. - Но уж простите за подробности, девичья честь Лакиры, как ни крути, все равно останется при ней! Этан будет не в претензии!
Лэскар прикрыл лицо рукой, стараясь сдержать рвущуюся из него ярость.
- А раненную психику принцессы подлечим!- цинично давя на больное, продолжала я. - Память вернем! Неприятные воспоминания аккуратненько удалим, она и не вспомнит ничего! Или ты боишься, что сэстра может воспылать страстью к этому задохлому сморчку?
- Оникс! - меня уже пытался остановить и Джам. - Ну, ты и стерва!
- Не стерва, а современная, рационально мыслящая женщина, - парировала я выпады в мой адрес. - И если уж пошла такая пьянка, тебе Лэс, должно быть стыдно. Сколько лет ты не вспоминал о существовании своей семьи? А теперь вдруг воспылал братской любовью!? Не нужно упрекать других в черствости, если сам замаран в ней по самые уши. Где был ты, когда твои сестры разгребали все то дерьмо, что творилось в твоей стране? А?
Лэскар молчал. Ему нечего было мне ответить.
- Не будем ссориться, друзья, - я приподнялась на локтях и оглядела расстроенных мужчин. - Взаимные упреки ни к чему хорошему не приведут.
- Согласен, - Лэс хлопнул себя по коленям, поднимаясь. - Вечером и предстоящей ночью у нас много дел.
- Кстати, - перевел разговор Джам в деловое русло. - У Окены гухузский артефакт- перстень, прикрывающий его от прямого магического воздействия. Я бы мог его разрушить, но тогда мы бы выдали себя, и тихо провернуть наши дела уже вряд ли получилось.
Мы с Лэсом удивленно вскинули брови.
- Не пойму местных! - искренне возмутилась я. - Магии как таковой у людей нет, но они от нее защищаются. Они о ней знают и в меру своих возможностей пользуются. На законы Этэ о нераспространении знаний среди людей все чихать хотели. Меня уверяли, что с этой стороны Предела у людей нет ни капли магического потенциала, но куда не повернись, сталкиваешься то с одним одаренным, то с другим. Такое ощущение, что я собрала вокруг себя все те крупицы магии, что разбросаны и тайно существуют с этой стороны. Да и другой тоже.
- Ты забываешь, Они, что все те, кто обладает хоть какой-то магией - не чистокровные люди... или не люди вообще, - "успокоил" меня паард, снисходительно улыбаясь.
- Да, - согласилась я, осознавая, что до сих пор еще не свыклась с мыслью о том, что не всякий, кто выглядит или похож на человека им и является. - Постоянно забываю. Тогда скажите мне, мудрые нелюди, кто я!?
Парни лишь пожали плечами. У них и на этот вопрос не было ответа.
***
Лесок близ Гаранда. Княжеский Тракт Леонага - Гаранд
Дарла Окена, урожденная княжна Мунн кипела от негодования и желчи, накопившейся за девятнадцать оборотов не всегда счастливой семейной жизни. В полночь, выехав из столицы, она уже более двадцати долов к ряду практически без остановок тряслась в карете и копила в себе яд.
Запасы провизии таяли на глазах. Дарла всегда заедала и горе и радость, такова уж была ее ненасытная натура. Нервно выхватив из корзины последний пирог с яблоками, она, пыхтя от духоты, целиком запихнула его себе в рот и, принялась усердно перемалывать еду, а заодно и кости всем тем, кто был повинен в ее несчастьях.
- Сын безродной шлюхи, - шамкала она и искала в другой корзине бутылку с вином. - Глиста в кафтане, жопник гхыров, да кем бы ты был без меня?! Мне твои колокольца всегда были без особой надобности, а уж теперь то, однодырышник поскудный, пусть звенят на заборе! - госпожа Окена, предвкушая кровавую сатисфакцию, нежно погладила огромные садовые ножницы, отобранные у своего вертоградаря, и сейчас мирно лежавшие у нее на коленях.
- А ты, грымза старая, ты сестрица-правительница? Что ж сама-то под мужиками не лежишь? Что ж меня то, родную кровиночку, отдала изменщику чужеродному? Мне, значит, детей рожай, а сама - теургиями всякими баловаться. А я чем хуже? Нас одна мать рожала! Ишь, возомнила себя ровней Этэ, обвешалась ведовскими цацками, зазналась, нос задрала выше облака. Смотри, сестрица, как бы твой длинный нос не обломали. Чтоб тебя твой треклятый восьминог сожрал, да за одно и сам подавился!
Запив бешенство винцом, Дарла вытерла жирные руки о свою парчовую юбку и решила не останавливаться на сестре.
- Нарожала на свою голову выродков! - стенала на жизнь княжна. - Надобно было утопить в младенчестве обоих! Это все поганая кровь их отца лезет наружу. Одна, стерва малолетняя, у матери кавалеров отбивает, другой - уж всех баб в Исраире перетоптал, скоро, как и отец, на мужиков переключится, если в канаве от перепоя не издохнет. Профура и два патикуса - вот и весь мой род!
Вдруг карета резко затормозила и госпожа Окена, не ожидая такой подлости от возницы, всей своей немалой массой рухнула на пол, больно ударившись головой о резную ножку диванчика. Преодолев последнюю точку кипения, гнев Дарлы вырвался наружу. Она схватила свой боевой садоводческий инструмент и, распахнув дверцу кареты, басовито загорланила:
- Ты, чернядь троллья, меня калечить? Да я ж тебя...., - слова застряли комом в горле. Дарла вперила ошалелый взгляд в толпу здоровенных мужиков, разоруживших ее немногочисленную охрану, и поначалу даже растерялась.
Вперед выступили двое. Один был статен, молод и чрезвычайно привлекателен той красотой, о которой мечтают все женщины. Самоуверенный, наглый блондин - благородный разбойник из бульварных книжонок. Другой - намного старше: огромный, брутальный брюнет - гора мускулов и животного магнетизма. Заплывшие жиром глазки госпожи Окены лихорадочно забегали по этим двум мужским особям, а в ее пустой голове начала образовываться неразрешимая дилемма.
Блондин с брюнетом переглянулись, чему-то ухмыльнулись, и уже было хотели открыть рты, чтобы представиться "прекрасной госпоже", но Дарла по натуре своей была женщиной решительной и привыкла брать то, что хочет, сама.
- Господа, - она вытряхнула свои телеса из кареты и предстала во всей необъятной красе перед своими будущими жертвами. - Прошу Вас не ссорьтесь, моего внимания хватит вам обоим, - кокетливо размахивая секатором, она протянула мужчинам руку для поцелуя. - Моим и вашим мечтам, наконец, настал дол исполниться. Я мчалась изменить свою жизнь, и вот Боги меня услышали! Мальчики, я вся ваша!
Тир и Нузлак затравленно переглянулись и одновременно шагнули назад, за широкие спины своих товарищей. Но те, быстро оценив ситуацию, вытолкнули их обратно.
- Где Трэха? - шепнул вожак хъёсвиров капитану.
Тирунд состроил кислую мину, рассматривая лучащуюся от счастья бабищу:
- Свалила на охоту, заявив, что оголодала.
Нузлак сплюнул оскомину и, рыкнув на веселящихся за его спиной волков и солдат, пришел к неутешительному выводу:
- Сучка дранная, подставила-таки.
- Не скули, волчара, девчонка нас предупреждала, что мадам слегка того..., - попытался оправдать нацыгу Натиу.
- Слегка? - возмущенно зашипел волк, указывая на ожидающую их внимания Дарлу. - Слегка?!
- Ну-у, - капитан, оценив масштаб их бедствия, подытожил: - Слегка - суждение весьма опрометчивое, на грани абсурда, я бы сказал.
- Только попадись мне, шельма болотная, - накручивал себя Нузлак, - ноги повыдергаю!
Видя, что хъёсвир уже дымится от злости, Тир решил взять переговоры с эксцентричной супружницей Окены в свои умелые руки.
- Мадам, вы наша пленница, - рявкнул он на тетку, пытаясь придать голосу твердости, а выражению лица живописной свирепости.
- Для тебя - хоть рабыня, красавчик, - ответствовала мамзель, явно покоренная его кровожадностью, и бодренько двинулась на капитана, распахнув широкие объятья.
- Стоять на месте! - почти срываясь на фальцет, выкрикнул Натиу и шагнул за спину волка, увиливая от загребущих ручищ бой-бабы.
Нузлак, не ожидая такой прыткости от грузной мадам, оказался аккурат в железном захвате ее цепких лапищ. Престарелая кокетка пиявкой повисла на могучей шее хъёсвира и начала проявлять чудеса акробатики, пытаясь дотянуться до его губ своими жирными, расплывшимися брылами.
Раскатистый гогот стаи вернул онемевшего от отвращения Нузлака к реальности. Утробный, зловещий рык вожака быстро охладил пыл зарвавшихся хохмачей, но, как на беду, лишь распалил страстные порывы сумасшедшей образины.
- Какая импрессия! Какой типаж! Вы мой на веки! - завизжала возбужденная до предела тетка, еще крепче вцепившись в волка.
Нузлак впервые в жизни запаниковал. Применять силу он не решался, боясь, что переусердствует, да и с женщинами он никогда не сражался, даже с такими мерзкими, как эта особа.
- А мож-жно ия ее сыем?! - огромный рыжий волк так вовремя вынырнул из толпы мужиков и, не церемонясь, тяпнул Дарлу за самую выпуклую часть ее необъятного тела. Княжна обернулась на странный голос и, увидев волка размером в полугодовалого бычка, который продолжал выпрашивать у окружающих ее сочные формы себе на ужин, благополучно и без лишнего шума отправилась в незапланированный обморок.
Приходила в себя госпожа Окена битый дол. Так долго, что ее успели связать, отнести поглубже в лесок, убрать с дороги приметную карету и повязанную охрану. Новоявленные романтики с большой дороги даже умудрились не раз переругаться, обсуждая дальнейшие планы, распить мировую кружку травяного отвара, похвалить инициативность Хризы, так вовремя спасшей отца от неминуемого позора, и еще раз припомнить хитрой нацыге все ее подлости.
- Гадина болотная приползла на огонек? - Нузлак продолжал строить планы репрессий паскудной нечисти.
- Ага, жди и поминай, как звали, - подтрунивал на хъёсвиром капитан. - Теперь с гончими пустоши не сыщешь.
Зла в Нузлаке уже на всех не хватало. Он потрепал лежащую у его ног дочь по мохнатой холке, пытаясь успокоить расшатавшиеся нервы.
- А-а-а, - послышался натужный стон со стороны упакованной под кустом поживы. - Убивцы! Снасильничали, значится, непорочную деву, а сами жрать? Честь растоптали, так хоть горе заесть дайте, садюжники!
- Да кому ты сдалась тут, коровища? - не стерпел хъёсвир такого циничного поклепа.
- Как уворовывали, так и кормите, живоглоты паскудные! - сменив жалостливые нотки в голосе, на воодушевленный хай, возопила жертва внеплановой диеты.
- Я ща, - Хриза поднялась на лапы и направилась к верещащей ненасыти.
- Погоди, Лиса, - остановил волчицу Тир и, прихватив увесистый кусок вяленины, на свой страх и риск, взял инициативу в переговорах опять на себя. Тот конфуз, что случился с ним ранее, пора было искупать.
Капитан Натиу присел рядом с ругающейся пленницей, развязал путы и протянул ей еду. Дарла, ударив Тира укоризненным взглядом, все-таки рассудила рационально и на некоторое время перекрыла фонтан своих обвинений. Она даже попыталась, как ей казалось, мило улыбнуться красавчику, чем вызвала у парня приступ неконтролируемой лицевой судороги.
Приняв гримасу капитана за ответную улыбку, Дарла воспряла духом.
- Вы, милейший друг, хоть и прекрасны лицом, но манеры..., - в княжне вдруг очнулась от затяжной комы аристократка. - Но ваши манеры оставляют же-лать..., - томный вздох у Дарлы не получился, она подавилась куском мяса и закашлялась.
- Ви -иина! - прохрипела она, вцепившись в Натиу мертвой хваткой.
- Может воды? - проявляя напускное участие, поинтересовался Тирунд, пытаясь отодвинуться от бабищи.
- Ты чё оглох, что ли? Живорез! Вина! - возопила базарная тетёха, а аристократка, не успев очухаться, упокоилась снова. От такой улетной переменчивости Тир слегка опешил и, дёрнувшись шибче положенного, потерял равновесие и завалился на спину, а Дарла, естественно, не преминула определить свои телеса поверх желанного тела.
- Вина! - проявляя невероятную настойчивость, госпожа Окена вдавила капитала в землю и, дыхнув перегаром, приникла жирными губами к устам Натиу. В этот момент Тир почувствовал, что умирает. Смерть действительно может стать спасением в некоторых крайне неприятных случаях! Мало того, что он не мог даже вздохнуть под такой тушей, так еще и этот мерзкий затяжной поцелуй, навязчиво норовящий перерасти из поверхностного в более глубокий вариант, ввел его в оцепенение.
- Ну, ты, брат, силен! - Нузлак подоспел вовремя и проявил невиданное участие к судьбе капитана, с трудом сняв с того непосильный груз. Он сунул Дарле под нос ее же трофейную бутылку, помог Натиу встать на ноги и, отодвинув придавленного человека в сторонку, повернулся к супружнице Советника. Та же, расстроенная прерванной прелюдией, уже запивала горе прямо из горла.
- Послушай меня, ты, жертва пьяного Творца! - зарычал на тетку волк и слегка изменил внешность для пущего драматического эффекта.
Дарла скосила глаза, услышав столь эмоциональный порыв ревнивца (женская логика - вещь страшная), и увидав перекошенную в оскале звериную морду на вполне привлекательной мужской фигуре, остудила пыл "чудовища с зелеными глазами" фонтаном брызнувшего изо рта вина.
Оплёванный Нузлак начал незапланированно дымиться.
- Исчадье! - взвыл он и, отрастив когти, изготовился к нападению. Его уже не интересовала судьба мероприятия, он окончательно слетел с катушек.
- Попрошу не тявкать! - гаркнула своим внушающим трепет баском княжна и решительно оприходовала уже пустой бутылкой черепушку разошедшегося в чувствах "ухажера".
Тир в сторонке молча наблюдал за избиением кутят и, что уж кривить душой, позорно радовался тому, что он не на месте волка.
Хъёсвир же по задумке госпожи Окена должен был осесть на травку, но, увы и ах, тот лишь покачнулся слегка и напрягся, чтобы поймать разъехавшуюся в разные стороны фокусировку.
Работать на опережение - вот девиз всех Муннов! Дарла его вовремя вспомнила, и поспешила добить своих "воздыхателей" тяжелым аргументом.
- Сундук золотых! - подбоченившись для солидности, бросила она в ошалевшую морду и проявившее интерес к услышанному лицо.
Волк издал глухой рык и подался к женщине.
- Два! - спохватилась та и ловко отпрыгнула на шаг назад. Земля дрогнула. А хъёсвир продолжил наступление.
- Три, - рука капитана легла на плечо волку, притормаживая того от намеченной глупости.
- Четыре, - Нузлак потихоньку приходил в себя. Близкое общение с милой, но хитрой леди Азбит не прошло для простодушного по своей сути волка даром.
- По рукам! - обрадовалась Дарла и радостно растянула свою жирную физию в подобие улыбки. Мужики синхронно скривились, но обозначили на лицах интерес к заключаемой сделке. - Вы - парни бравые, я - женщина честная, но слабая.
- Ага, - скептически хмыкнул Нузлак и потер ушибленную кость.
- Сейчас мы перекусим, выпьем за знакомство и поедем в замок моего неверного мужа отрывать ему гхыр! Отрывать буду я, а вы подержите, чтоб не вырывался. За это вам три сундука золота и мое сердце, а если кто желает - руку и чин при дворе, - Дарла стрельнула глазками в сторону блондинчика и, оправив разрывающее платье декольте, послала Натиу воздушный поцелуй.
Тир сбледнул и отступил за соседний куст.
- Четыре сундука, и на этом... хм, - Нузлак обернулся к капитану и, получив немое согласие на все кроме последнего озвученного, припечатал: - Баста!
- А тебе и не предлагаю, - крайнее слово должно оставаться за дамой, рассудила госпожа Окена. - Максимум на что сгодишься, сестрицу да челядь дворцовую пугать. Будет ответ эгдиному восьминогу.
Нузлак сплюнул, но, как муж ученый, зная, с бабами спорить себе дороже, решил спустить этой похабщине ее словесный понос.
К консенсусу пришли после сытного ужина и под кружечку припрятанного в карете коллекционного. Приоткрыть карты пришлось всем. Дарла, расчувствовавшись под винцо, поведала об ужасах нетрадиционной любви супруга, а похитители сознались, что цель их - спасение от тех же самых пристрастий Окены их товарища, плененного Советником. А так как интерес в деле у обеих сторон, обиженная на судьбу дама легким движением руки с секатором постановила, что с подельников хватит и двух сундуков. Нузлак и Тир спорить не стали, решив поиграть: кто в благородство, а кто и в равнодушие к материальным благам общества.