Как говорится, ни в одном месте или коллективе не обходится без сплетен и слухов - здесь же это неотъемлемая часть жизни. Если к вам утром зайдут соседи на чашечку чая с ароматными булочками с патокой, то все разговоры от погоды, семейных историй и обсуждения предстоящих балов и приемов сведутся к тому, что дамы предпочитают называть "слушок".
Сплетни - звучит слишком грязно, слухи - слишком громко сказано, а слушок - это то, что вы случайно узнали и передали кому-то, как потерянную вещь. И вот, наконец-то, к концу первой недели учебы и отдыха родителей от своих чад, прошелся тот самый неожиданный слушок, ставший выстрелом пушки, от которого все дамы не закрыли уши и не потеряли сознания, а выпрямились и навострили уши.
Персия Дюран была в гостях у Арфетт Гегертун. Дамы прикрывались веерами, перешептываясь друг с другом, мужчины, уважающие женскую честную борьбу, переглядывались друг с другом, а дети просто не понимали, что в этом такого. Хотя нет, одно они знали точно - семья Дюран никогда не общается с семьей Гегертун ни на мероприятиях, ни в Совете, ни в обычной жизни. И вот случилось то, что пошатнуло эту укоренившеюся в чужих устах историю - их дети выпали друг другу в кандидаты.
Мадам Гегертун знала, что мадам Дюран нанесет ей визит. Более того, она была к этому готова как никогда раньше. Лучшее платье, лучшая прическа, лучшие, начищенные до блеска, семейные украшения - даже синие и оранжевые цветы в вазах, цвета их семей.
Но и Персия Дюран промаху не дала - утонченная и изящная, в синем платье в пол с открытыми плечами и одной из меховых накидок, которые в подарок привез сопровождающий в пансион её детей Кананоу. Свои волосы она забрала в замысловатую прическу, выпустив несколько светлых вьющихся прядей у висков, зато огромные синие камни в ушах в бриллиантовой огранке увидел бы даже слепой.
Войдя в светлый и теплый холл, она с вежливой улыбкой отдала накидку дворецкому, а своим слугам велела отправиться к мадам и доложить ей о своем визите. Арфетт Гегертун ждала её в чайной комнате.
Никто из слуг Персию не провожал, она и без того сама знала, куда нужно идти, куда не нужно сворачивать и где находится ванная комната. Давным-давно знала. Проходя по картинному коридору, она по привычке провела пальцами по резным позолоченным рамам, потрогала нежно-оранжевые драпри и, остановившись, положила руку на дверь.
- Только не сейчас, - прошептала Персия, отталкивая от себя дрожащими руками двойные двери. - Здравствуй, Арфетт! Должна заметить, у тебя прекрасный сад, как ещё Цирестис Дюамель не запустили в твои кусты с розами свои коготки?
Миниатюрная Арфетт стояла, словно солнце посреди комнаты. Обернувшись на вошедшую, её юбки зашелестели, каштановые кудряшки подпрыгнули, а на лице растянулась улыбка.
- Ох, Персия, представить себе не могу! Может, после зимы, они, наконец, зачахнут, и Цирестис успокоиться? - Пошутила Арфетт, жестом предлагая Персии сесть на один из стульев за её спиной.
Около огромного окна, от пола до потолка, с видом на опадающий сад, стоял их старый стол, накрытый той самой скатертью, которую мать Персии когда-то подарила матери Арфетт. На круглом столе было целое множеством пирожных, тортов, свежих ягод и мармелада, что любой бы ребенок сию минуту подбежал бы к столу и начал рассматривать все огромными, внезапно оголодавшими, глазами.
Персия, кивнув, подошла к столу и села на тот стул, что был справа. Арфетт последовала за ней. Беседа не задалась с самого начала, обе это чувствовали.
- Если я скажу сейчас ещё что-нибудь про Цирестис или твой никудышный сад, я упаду в обморок.
- Ты знаешь, как я уважаю честность, - будничным тоном произнесла хозяйка, беря в руки колокольчик. - Ты пьешь все так же, черный крепкий?
Персия кивнула, положив руки на стол - она нервно крутила ограненное обручальное кольцо на пальце, хотя при этом внешне оставалась спокойной, как само море зимой. На звон колокольчика пришли слуги, Арфетт обмолвилась с ними двумя-тремя фразами, налили чай.
- Это так странно, - произнесла мадам Гегертун, беря в свои маленькие руки фарфоровую чашку. - Снова видеть тебя. Ты исхудала, - резюмировала женщина, кидая на мадам Дюран долгий взгляд из-под опущенных ресниц. - Но хуже от этого не стала. Ты всегда знала, что худоба делает тебя ещё привлекательнее.
- Ах да, и здорово бьет по средствам нашей семьи, потому что ушивать все мои наряды постоянно просто какое-то несчастье, - закатив глаза к потолку, заметила Персия. - Я думала, ты уже оставила старые обиды, Фетти. Сейчас не то время, чтобы ворошить прошлое, все намного серьезнее.
- Давай я напомню тебе, когда в последний раз разговаривала с тобой не несколько минут, - приложив указательный палец к губам, она жестко посмотрела на сидящую перед ней женщину. - Ах да, это было семнадцать лет назад, во время свадьбы.
Персия медленно сощурила глаза. Не за этим она всю ночь не спала и пыталась пересилить себя, чтобы переступить порог этого дома.
- И ещё семнадцать лет не увидимся, если, конечно, нашим детям не повезет связать себя узами брака, - с сарказмом, но довольно холодно, отчеканила мадам Дюран, улыбаясь и кладя в тарелку чернику.
- Очень на это надеюсь, - Арфетт отпила чай и поставила чашку на место. - Так зачем ты приехала, Персия Дюран?
Она смотрела и не видела перед собой хоть что-то от Арфетт Дюран, которую когда-то знала, точнее, время унесло слишком многое, хотя Персия в течение него никогда не стремилась вновь поговорить с этой женщиной. Внутри что-то срабатывало, замораживая скулы и не давая улыбнуться, а взгляд сам по себе переходил на других людей.
Старые обиды никогда не забываются, это уж точно.
- Ты мне не интересна, Фетти, - женщина, сидевшая напротив, приподняла брови, - но ты единственная, кому я могу доверять в это время. Если ты рассмеешься, то я встану и уйду, потому что более не намерена терпеть твои насмешки. Нам не по одиннадцать и даже не по пятнадцать лет, у нас есть свои семьи и обязанности, которые они на нас возлагают. Камилла и Парветта не должны знать о том, что я тебе сейчас скажу. Только ответь мне на один вопрос: ты готова на все, чтобы уберечь своих детей?
Арфетт долго, молча, рассматривала мадам Дюран - она, как и её собеседница, смотрела и не видела ту самую Перси, которую знала когда-то. Ей хватило семнадцати лет, чтобы забыть все обиды и прения, а ей нет. Поэтому, сейчас, сидя перед ней, она опять чувствует, что Персия Дюран выше её на голову, впрочем, как и всегда.
- Вопрос на вопрос, но свой я задам после, Персия Дюран. Ты так и не поняла одной простой истины: любая мать будет защищать своего ребенка. Всегда. Даже если у неё такая семья, как у тебя.
Персия Дюран в мгновение ока выпрямилась, вся доброжелательность испарилась, а взгляд стал серьезнее:
- Я вижу открытый намек на осуждение моей семьи. Если вы с Петолем переглядываетесь во время приемов, это ещё не значит, что у какой-то вертихвостки есть право обсуждать с кем-то мою семью, - Арфетт, явно разозлившаяся, открыла рот, чтобы выкрикнуть что-то, но Персия угрожающе подняла руку, требуя тишины. - Ладно, прошу прощения за вертихвостку, это был временный порыв. У тебя нет права осуждать мою семью, как и у меня твою. Всё?
- Я просто знаю, что ты слишком высокомерна, чтобы обсуждать кого-то, - скрестив руки на груди, Арфетт откинулась на спинку кресла. - Ты с детства считала это неправильным только потому, что чей-то лепет был тебя не достоин.
- Просто я различаю честность и ложь, - отрезала Персия, вновь поднимая руку. - Фетти, будь так любезна, ответь на мой вопрос. Хотя нет, можешь не отвечать, мне кажется, что мы с тобой к компромиссу не придем.
- Я ответила на твой вопрос.
- Избитой фразой, которую говорят везде и всюду любящие матери? Не этого я от тебя хотела услышать.
- А мне надоела твоя дутая серьезность, Персия. Раньше ты была веселее.
- Раньше у меня не было мужа и троих детей.
Мадам Гегертун улыбнулась. Мадам Дюран приподняла брови, а затем ахнула, улыбнувшись:
- Как низко ты пала, Арфетт! Неужели это то, что ты так хочешь знать?
- Конечно. Об этом сейчас судачит вся аристократия после приема, но, чтобы ты не думала, что я готова распускать сплетни, сначала разберемся с твоей просьбой. Ты пришла ко мне по старой дружбе, так ведь?
Персия Дюран выдохнула, ссутулившись и взяв длинными пальцами темную ягоду. Наконец-то они с Арфетт прошли привычную "грызню" и приступили к делу. Всё-таки некоторые вещи не меняются.