Экипажи, кареты, лошади, коровы ещё ладно, но кататься верхом на огромном белом исполине не приходилось даже Паскаль Дюран. Пока она более-менее пыталась прийти в себя, сидя на холодной земле, Дехан умело перестегивал седло на спине своего Драу.
По сравнению с Деханом, медведь казался не таким уж и большим, но не будь этих лат, он был бы просто огромным потерявшимся мишкой в этом лесу - хотя, дедушка бы, безусловно, добавил "кровожадный", демонстративно перезарядив пистолет или щелкнув обоймой.
Паскаль не чувствовала холода - кажется, она чувствовала себя так же, как недавнее новое блюдо их кухарки - что-то трясущееся, непонятного цвета со странным, но удивительным вкусом и всегда холодное. Она чувствовала неугасающую тревогу за брата с сестрой, которой никогда не бывало раньше.
Да и не могло быть, пока на них не напало что-то, отчего нереально отбиться. Будь это обычные воры, она бы смогла выстрелить, но... Действительно, смогла бы? Выстрелить в человека, который хочет если не убить их, то навредить им? Как можно стрелять в кого-то, пускай даже в зверя?
- Теперь я не смогу руку даже на комара поднять, - девочка устало потерла глаза, стараясь прогнать накатившее чувство усталости и тоски.
- Знаете, маде...
- Можно просто Паскаль, - одернула его девочка, вставая с холодной земли на нетвердых ногах. - Мы ещё не в пансионе, а в это лесу уже раз сто слышала эту "мадемуазель".
- ...Паскаль. Знаете, Паскаль, это ещё не самое страшное, что могло случиться. Не могу обещать вам спокойного сна, но, - Дехан, закрепляющий второе подобие седла на спине Драу, повернулся к ней лицом, - есть вещи, намного страшнее этих. Многие люди застали войну и, насколько мне известно, из Истории двух городов, подобие таких зверей использовали, чтобы истреблять целые войска и огромные поселения людей. Точных исторических справок нет, кто смог обуздать этих лесных монстров, но факт остается фактом. Этих животных нужно истребить, пока не произошло новое нападение.
- Нападение? Ах да, теперь, после того, как мы едва не погибли, это можно назвать нападением, - Паскаль хмыкнула, искривив губы в подобие улыбки. - Я просто восхищаюсь работой этого дрянного Совета! Сначала наш сопровождающий опоздал, а затем заявил, что есть события намного хуже, чем произошедшее несколько часов назад! При всем моем исчезающем к вам уважении, месье Кананоу, вы даже не представляете, что я пережила.
Дехан Кананоу не ответил. До пансиона они неслись в полном молчании, да и Паскаль не особо хотелось думать о том, что было бы правильнее вести себя иначе, но сейчас ей было не до этого. Она просто устала, а теплый мех Драу нагонял апатию и спокойствие.
Ей казалось, что они были на полпути до пансиона, когда на них напали, но туман сделал свое дело - сначала они заплутали, о чем кучер любезно умолчал, а затем едва не погибли. Паскаль мрачно подумала, что не сможет теперь гулять вокруг дома по лесу или убегать с занятий в лес после увиденного, максимум - в голубятню около мальчишеского корпуса, и то, если мадам Либерта и вовсе не убрала её.
С мыслей о пансионе, её мысли плавно перескочили на мысли о том, какие невиданные звери ещё обитают на холодных землях Кананоу, а затем, задремав, из темноты на неё уставились два горящих фонаря, под которыми Присцилла танцевала в белом платье с кавалером, чье лицо Паскаль никак не могла разглядеть. Стоило ей только присмотреться, как юноша тут же отворачивался, закрываясь Цисси.
А потом ей снилось, как огромный красного цвета лис гоняется за стаей голубей по скалам, грациозно перепрыгивая с одной на другую, с одной на другую, пока под его черные лапы не попала Пограничная скала. Стоило ему прикоснуться передними лапами к верхушке скалы, как та тут же начала рушиться, а вместе с ней и животное.
Паскаль резко открыла глаза - сначала была размытая картинка, а потом она смогла разглядеть лужайку, кусты и даже красно-белые точки, напоминающие высокие розы, над которыми мадам Либерта самолично тряслась каждый божий вечер после окончания учебного дня.
Но ей стоило огромного усилия вцепиться в мягкую шерсть Драу, чтобы не свалиться с него - новый пансион мадам Либерты, вот куда Совет вложил все свои средства. Когда она только первый раз прибыла сюда, то ей казалось, что хуже и мрачнее места на свете быть не может, но сейчас она даже немного завидовала тем, кто приедет сюда впервые и столкнется с такой...белизной.
Все здание, а их¸ по сравнению с прошлым годом прибавилось, были белы, как летние облака, как новые, только что натянутые холсты, как белые голуби. Если бы в этот момент на небе было солнце, то глаз бы невольно резанула вся эта белизна и чистота.
То вытянутое здание, к которому мягко и спокойно мчался Драу, чем-то напоминало Паскаль старинные картины, которые висели в их семейной библиотеке. На них изображались либо скудные и одновременно прекрасные здания, либо великие умы, написавшие все эти книги, стоявшие на полках, но не то, не другое не вызывало такого вихря мыслей, как преображение пансиона мадам Либерты.
При приближении, здание оказалось одноэтажным, немного длинным, но весьма не громоздким, как предыдущий фасад пансиона - огромные окна, от пола до потолка, были зашторены, но это не портило производимый эффект. Все длинные части собирались в единое целое, прямо по центру строения, в невысокой башне, являвшейся и входом на территорию пансиона, и колокольней с внушающим шпилем на крыше.
- У меня было такое же лицо, когда я прибыл сюда после реставрации, - голосом, переполненным смесью восхищения и веселья, произнес Дехан. - Внутри ещё лучше, а на территории самого пансиона...
Дальше девочка не слушала. Драу затормозил прямо перед невысокой лестницей, ведущей прямо в раскрытые двери башни - и, на удивление, около основания лестнице вовсе не лежали львы - у начала ступенек, на маленьких постаментах с двух сторон стояли выделанные из мрамора голубки, смотрящие в сторону леса.
Голуби были породистые, с красивыми хвостами и, явно, белее в реальном мире, чем сам мрамор. Медведь настолько близко ухнулся около лестницы, что, не ожидавшая подвоха Паскаль, едва не свалилась с него, не подхвати её сзади Дехан.
- Слабость не в радость, - заметил Кананоу, помогая ей слезть с белого медведя.
- Учебный год тоже, - уныло ответила Паскаль, топнув ногой о твердую землю.
Пускай она и в пансионе, но приятно чувствовать под твердыми ногами землю. Пускай вокруг этот злосчастный темный лес, пускай она в грязной и порванной одежде, зато живая. Живая, уставшая и немного разбитая. Мемьер умер. Милье загрызло то чудовище из леса. Девочка вздрогнула - эти глаза упорно не хотели отставать от неё.
- Я должен покинуть вас, мадемуазель Дюран, - Девочка не обернулась. - По прибытию, мадам Либерта просила, чтобы вы зашли к ней в музыкальный салон, - спустя несколько секунд, он добавил, чтобы Паскаль лишний раз не обрадовалась возможности походить в любимой одежде. - В форме.
- Звучит так, как будто я вновь прибывший каторжник в пикаретские шахты.
Она оглянулась на него. Сейчас Дехан Кананоу не напоминал сурового воина холодных земель, таскавшего когда-то за собой повсюду свой щит - на фоне ухоженных тропинок и идеального аристократического пансиона он выглядел нелепо со своим Драу, недовольно сопевшим сзади. И, сам ощущая себя не в своей тарелке, Кананоу поспешно похлопал её по плечу (едва не вдавив в землю), и, запрыгнув на медведя, двинулся прочь от пансиона.
Паскаль повернулась лицом к пансиону, ощущая, как боль медленно расползается, словно чернильная капля по бумаге, от плеча к шее и руке. Один шаг - и она снова на год заперта в этой колыбели знаний и скуки. Один шаг - и все обязательства, возложенные на неё после приема, рухнут на плечи, как пораженные громом небеса. Один шаг - и снова эти ужасные платья, тяжелые холодные украшения и никаких брюк.
Тяжело вздохнув, она начала медленно подниматься. Как будто у неё был выбор - вскочить на спину Драу и умчаться одному богу известно куда, уйти в лес обратно к этому морозящему душу туману или... а, собственно, ничего ей больше и не оставалось.
В некоторых ситуациях борьба попросту бесполезна.
Каким бы снаружи прекрасным не был пансион, а эти противные статуи первый королей и королев Пикарета по-прежнему красовались во внутренних садах, коридорах и даже в спальнях, хотя кто-то утверждал, что "у учеников всегда будет место, куда они смогут приходить и погружаться в свои мысли".
Конечно, старуха Либерта имела в виду библиотеку, но Паскаль всегда это понимала под своей комнатой. На то комната и её, чтобы она была там наедине со своими мыслями, но этим трудно заниматься, когда с другой стороны комнаты на тебя таращатся белые неживые глаза бюста какой-то девицы с короной на голове.
Провожатый, который вел её до комнаты, носатый и тонкий, как червь, юноша на протяжении всего пути держался от неё в почтительных нескольких шагах. Паскаль это раздражало, но она не могла отделаться от мысли, что неужели она настолько плохо выглядит?
Дойдя до места назначения, она, не сказав ему ни слова, вошла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь, два раза проверив замок. Ей не было интересно, как она дойдет до музыкального салона, ждет ли её там уже глава этого книжного ада или добрались брат с сестрой до пансиона.
А до них ей было как до дома пешком, ведь все скопившееся чувства хлынули разом, стоило ей завидеть прекрасно выглаженную школьную форму на кровати. Злость вспыхнула, как пороховые запасы корабля из-за непотушенной масляной лампы - с отчаянными воплями, она скинула с кровати форму, едва не разорвав её в клочья, а затем, запрыгнув на кровать, пнула подушку. Запутавшись в разворочанном одеяле, девочка рухнула на пол, больно стукнувшись головой.
Несколько минут она лежала на полу, глядя затуманенным взором в потолок. Её ноги были на кровати, запутанные в грязном от ботинок одеяле, а сама она неудобно упиралась затылком в холодный деревянный пол. Лицо щекотали приземляющиеся на щеки и глаза перья - всё-таки несколькими пинками она смогла разорвать эту несчастную подушку.
Сдув со щек перья, она лениво перевернулась на бок, наехав на смявшеюся после полетов форму. А ведь кто-то отгладил её для неё - от этой мысли Паскаль Дюран окончательно включила в себе серьезность. На сегодняшний день хватить эксцессов с настроением.
Выйдя из комнаты, Паскаль едва сдержала себя, чтобы не захлопнуть дверь ногой. Стены около её двери подпирал всё тот же носатый юноша. Скрестив руки на груди, он быстро оглядел Паскаль, а затем, пошел вперед по коридору, не дожидаясь её.
Во-первых, после всех этих бегов по лесу и катаниям на невиданных зверях, в черной юбке было неудобно, да и к тому же она была чересчур пышной по меркам пансиона, хотя никто бы не надел форму, не соответствующую последним веяниям моды. А что говорить про длину, которая Паскаль была ровно по щиколотку, то в ней особо не побегаешь.
Во-вторых, она ужасно чувствовала себя в этой белой рубашке с сужающимися к кистям рукавами - как будто ей перевязали руки, пообещав, что развяжут, как только она научится писать правой ногой, а есть левой.
- Даже у меня побольше манер будет, - проворчала Паскаль, оттягивая от шеи белый бант, и без того криво завязанный. - Я похожа на подарок под Рождество, - говорила она себе под нос, желая выкинуть бант в ближайшее открытое окно.
- Ты когда-нибудь успокоишься? - Нервно одернул её юноша, кидая недовольный взгляд через плечо.
- Я тебя себе в няньки не нанимала, - парировала Паскаль, в мгновение ока, поравнявшись с сопровождающим. Где-то она его видела - конечно, на приеме, - но вот только к какой семье он принадлежит? - Да ты, я посмотрю, и разговаривать умеешь!
В этот раз юноша оглянулся на неё, сузив свои зеленые глаза в щелки. У него были смешные растрепанные темные волосы, почти сливающимися с его черным жилетом, на грудном кармашке которого красовался вышитый белыми нитками голубь.
Если бы Паскаль не остановилась, скрестив руки на груди, то врезалась бы в него, да и ещё, в худшем случае, снесла с ног:
- Чего уставился? Белокурых и голубоглазых никогда не видел?
- Я сочувствую твоим кандидатам, - свет как-то странно падал на лицо юноши, обнажая лишь губы и вытянутый подбородок. - Что в голове, то и на языке.
- Это старуха Либерта сказала тебе? - Весело разведя руками, девочка обошла юношу и встала впереди него. - Будь ты умнее, проверял бы все на своем опыте, а не слушал какую-то дряхлую утку.
Юноша промолчал, плотно сжав челюсти. Паскаль на миг подумала, что он хочет либо ударить её, либо оттолкнуть в сторону, но он молниеносно проскочил мимо неё, свернув в один из прямых и увешанных картинами коридоров. Девочка, не отставая, следовала за ним, но молчала - любопытство разъедало её изнутри, но рисковать она не хотела - вдруг этот чокнутый действительно ударит её?
Спустя несколько минут они оказались во внутреннем дворике пансиона. Придерживая в руках юбку, Паскаль удивленно оглядывалась по сторонам, пытаясь узнать годичной давности пансион - куда делись просторные скамьи, обилие деревьев и цветов? Куда делить коридоры с колоннами и арками?
Внутренний дворик был огорожен от остальной территории невысоким белым забором, отчего мадемуазель Дюран уже выворачивало наизнанку - ну зачем нужен забор из мрамора?! Неужели Совету действительно некуда деть деньги?!
Паскаль с провожатым прошли вдоль забора, огибая круглый фонтан со стоящей по центру девой с кувшином в руках, из которого лилась слабая струя воды. Паскаль уже противно было от обилия белого цвета, но она чувствовала, как поворачиваясь к ней спиной, взгляд вырезанных глаз следует за ней.
День близился к обеду. Небо до сих пор было серым и неприветливым, а рассеивающийся туман и блуждающий холод нагоняли какую-то тоску и мрачность в настроение. Паскаль шла, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам, лишь бы уже дойти до места назначения. Этот заносчивый парень, шедшей впереди, раздражал её своей развязной походкой и руками в карманах - слишком спокойный он для неё после всех потрясений в лесу.
После внутреннего дворика они вновь оказались в коридоре, полностью стеклянном. Девочка улыбнулась мысли о том, что в скором времени мадам Либерта пожалеет о том, что отказалась потратить на него лишние мраморные блоки, ох как пожалеет. И тут же, не доходя коридора, противный юноша поворачивает куда-то за угол.
Паскаль резко остановилась - сначала ей показалось, что он прошел сквозь стену, но это нереально, а потом, приглядевшись, она разглядела вырезанную из стекла дверную ручку. За стеклянной дверью был ещё один коротенький коридор, а после него что-то торжественно и больничного цвета белое.
Сопровождающий спустя несколько секунд вернулся к Паскаль. Видимо, для него не было странным, что она впала в ступор при виде стеклянной двери, а, наоборот, это было нормальной реакцией. Открыв дверь, он недовольно произнес:
- Мадам Либерта готова принять тебя.
Недовольно притопнув ногой и поправив кривой бант на шее, Паскаль Дюран оттолкнула плечом юношу в сторону, и смело прошла вперед. Она оказалась в полукруглой комнате с одной прямой стеной, к которой был прислонен рояль. За роялем сидела и играла мадам Либерта, с прямой, как струна спиной, и, кажется, вовсе не замечала вновь пришедших.
Позади рояля на почтительном расстоянии стояло несколько обитых дорогими тканями стульев, диванов и пуфиков. Паскаль, не дожидаясь деловых приветствий и "опознания", уныло плюхнулась на пуфик, отчего её юбка на несколько секунд взлетела, а затем опустилась прямо, вокруг пуфика, спрятав её собранные под себя ноги.
Печальная и дотоле неизвестная девочке мелодия резко оборвалась. Мадам Либерта обернулась на неё, сев вполоборота. Всё такая же безукоризненно одетая, с гордой проседью в черных волосах и серьезным лицом мадам Либерта лишь обзавелась новыми морщинами и украшениями, но никак не характером.
Юноша остался стоять около рояля. Приглядевшись, Паскаль едва не свалилась с пуфика - ну конечно, кого же старуха могла послать за ней?!
- Не могу сказать, что снова рада видеть тебя в стенах своего пансиона, - голос у Либерты был мелодичный, хотя немного сухой и строгий одновременно. - Вижу, с моим сыном, - она изящно повела рукой в сторону стоящего в стороне сына, - ты уже познакомилась.
- Если бы, - еле слышно вставила Паскаль.
- Я вызвала тебя не для штудирования новых правил пансиона, - тем временем продолжала мадам Либерта, пристально глядя в глаза Паскаль. - Письмо о вашем возвращение уже на пути к особняку Дюранов, однако, боюсь, что месье Кананоу доедет до Совета быстрее. Судя по твоему внешнему виду, ты можешь ответить на все мои вопросы.
Паскаль чертыхнулась. Не нужно было расчесываться, может, Либерта бы и не стала задавать ей всякие вопросы, глядя на стог сена на её голове.
- Пьер и Цисси прибыли раньше меня, - уклончиво ответила девочка. - Неужели они не ответили на все ваши расспросы?
Тонкие губы мадам Либерты тронула улыбка. Кивнув самой себе, она подняла на Паскаль свои блестящие глаза:
- Сомневаюсь, что твоя сестра в состоянии отвечать на мои вопросы. Она крепко спит в больничном крыле, мадам Сюмье едва смогла заставить её выпить успокоительную настойку. А вашего брата никто не может найти.
- Надеюсь, что он не заблудится, - с невеселой ухмылкой добавил молчавший юноша.
- Тебя никто не спрашивал, - Паскаль чувствовала, как ей хочется кинуть на него озлобленный взгляд, но она не могла. У них с Либертой происходила любимая "дуэль взглядов" - они рассматривали друг друга, не отрывая друг от друга глаз. - У тебя вообще имя есть, мрачное создание?
Либерта не стала одергивать её или делать замечание. Она ждала реакции сына. Тот, после тяжелого и усталого вздоха, коротко ответил:
- Церизий Либерта.
Она вспомнила его, как будто внезапно загорелся потухший фитиль свечки. Тогда, на приеме, она смотрела на него во все глаза, поражаясь его внешнему спокойствию - он не был удивлен тому, каким образом попал в кандидатки не к той девушки.
Паскаль криво улыбнулась - теперь понятно, почему они так холодно встретились в коридоре. Не будь она его "возможной будущей женой", наверное, она бы могла его спокойно задирать, а он отвечать ей тем же, как два шаловливых ребенка, но нет.
- Так что вы хотите знать? Как убили Мемьера? Как опоздал Дехан? Что на нас напало?
- Последнее, - мадам Либерта встала. Паскаль разглядела на её одеяние вышитого голубя. - Меня интересует тот ужас, поселившийся в нескольких шагах от моего пансиона. Как только я узнаю, что это, то сразу приму необходимые меры. Можешь не усмехаться, Паскаль Дюран - я позабочусь о безопасности своих детей.
Вытянутое лицо мадам Либерты ожесточилось, взгляд стал суров. За считанные секунды добродушная и серьезная хозяйка пансиона стала то ли старее, то ли мудрее, но будь на ней ещё латы и меховая одежда Кананоу, она бы вполне могла сойти за воина, который всегда возвращается домой со щитом, а не на щите.
Единственная причина, по которой Паскаль начала свой рассказ, это то, с каким лицом Либерта слушала её. Сейчас, в этой комнате, она была откровенна и серьезна, а ведь сама год назад говорила, что мадемуазель Дюран даже нельзя доверить простейшего задания.
Перемены в пансионе были не только внешними, но и внутренними. Они, как терпкий аромат свеч в старых канделябрах, витали в воздухе, выжидая момента, когда же про них узнают все вокруг.