Девочка резко развернулась, желая исчезнуть отсюда, но как только она увидела говорящего, то на душе стало так легко, словно она снова дома и её не ждут трое сопляков в виде будущих мужей.
- Бабушка, - она подошла к женщине, глядя на неё снизу вверх, - я так хочу выкинуть все эти побрякушки из окна.
Женщина улыбнулась, распахивая объятия:
- Потом ты обязательно это сделаешь, дорогая. Ну же, обними бабушку, а то это так глупо стоять, словно я тебя благословляю на подвиг.
От души рассмеявшись, девочка рухнула в такие редкие и теплые объятия. Даже упирающийся в грудь кулон с синим камнем не мог испортить это сладкое ощущение защищенности и ощущения, что все будет хорошо.
- Ты носишь свой кулон? - неожиданно спросила женина, поглаживая девочку по волосам.
- Да, но сейчас на мне неподъемные камни, - усмехнулась она, - а что?
- Ты его так и не открыла?
Паскаль не хотелось об этом думать и, поняв по её молчанию, что ответа не будет, Парветта спросила:
- Как ты себя чувствуешь?
Паскаль отошла от бабушки, пожимая плечами:
- Как будто ныряла с Пограничной скалы вниз головой четыре раза в этом наряде.
Женщина улыбнулась, и открыла рот, чтобы ответить, как довольно звонкий и радостный голос произнес:
- Мадам Дюран, сколько лет, сколько зим! Вы всё так же прекрасны!
Паскаль взглянула из-за бабушки на приближающеюся к ним девушку, облаченную в насыщенно-оранжевое платье, но стоило ей подойти ближе, как девочка поняла свою ошибку. Это была женщина, среднего возраста, но эти каштановые кудряшки и лучезарная улыбка, царившая и на её губах, и в её глазах, делали её похожей на ровесницу Цисси.
Каштановые волосы, зеленые глаза, оранжевый цвет - в её голове, словно по щелчку, появился ответ на невысказанный вопрос - Арфетт Гегертун. Это один из её сыновей будет представлен ей в роли кандидата.
Пока женщины обменивались любезностями, Арфетт и Паскаль не сводили друг с друга взглядов. Во взгляде кудрявой женщины было какое-то странное выражение удивления, а Паскаль лишь с какой-то усмешкой смотрела на женщину, ужасно похожую на Камиллу - такую же искреннюю и настоящую в этом зале масок и аристократической лжи.
- Как я понимаю, - мадам Гегертун наклонилась к задумавшейся Паскаль, - это и есть та самая кровь с молоком, укротительница скал?
Девочка приподняла брови, резво улыбнувшись - так вот как теперь её величают в сплетнях, "укротительница скал". После затянувшейся паузы, Паскаль сделала реверанс и наигранным покорным голосом отчеканила:
- А, вы, как я понимаю, мадам Гегертун, мать моих будущих женихов?
Парветта, как Персия, могла одернуть её, намекнув о понятиях приличия, но бабушка лишь отпила вина из своего бокала, наблюдая за их разговором.
Но Арфетт промаху не дала, как некогда мадам Дюамель:
- А тебе палец в рот не клади, - она щелкнула пальцами перед её самым носом, - всю руку сразу откусишь и не подавишься.
- Я рада, что вы это заметили, - выдавила из себя девочка. Как же ей хотелось сейчас нахамить, нагрубить, но нахлынувшее чувство взрослости не позволяло. - Давайте будем честны, мадам Гегертун. Думаете, я выберу вашего сына? Ошибаетесь. Я найду любой способ, чтобы избежать всех этих проблем с равнодушными мальчишками.
Арфетт резко выпрямилась. Она напоминала Паскаль солнце, такое весеннее и теплое, будто это женщина была проводником тепла в свою семью.
- Однажды я уже слышала эти слова, Паскаль, - её звонкий голос резал воздух вокруг, как тысяча кинжалов, - и ни к чему хорошему они не привели.
- Это угроза?
Краем глаза девочка видела, как Парветта напряженно сжала бокал, но, молчала.
- Скорее аргумент. Меня не интересует, выберет ли кто-нибудь моих сыновей или дочь, или нет. Просто я знаю, что кто-то из них получит роль в чьей-то жизни, и мне этого вполне достаточно. А тебе я бы советовала не кидаться словами на ветер - они имеют привычку возвращаться самым неожиданным образом.
И, мило улыбнувшись на прощание Парветте, Арфетт упорхнула к кучке собравшихся дам, беседующих о новом здании пансиона.
- О чем это она? - Паскаль повернулась к бабушке, но она лишь с каким-то печальным выражением лица разглядывала мужчин из Совета, бурно обсуждающих какую-то тему.
Девочка посмотрела на них - отец выглядит мрачнее обычного, а стоящий около него Приал напоминает бочку, крышка которой вот-вот взлетит на воздух. На лицах остальных было лишь выражение тяжелой думы и напряжения, но её взгляд зацепился за мужчину, который был укутан в меха и в два раза больше каждого члена Совета.
- Когда я в первый раз увидела Дехана Кананоу, то чуть со стула не упала. Сразу видно - житель нейтральной территории, окутанной снегом и вечным морозом с отчужденными ледяными скалами. Даже находясь в Пикарете, он не изменяет традициям Кананоу - меха, повязка из коричневой кожи на голове, ботинки с завязками из очередного несчастного животного и меч наперевес. Первое время он и щит носил с изображением белого медведя, но со временем Петоль и Лимбус убедили его перестать таскать щит повсюду.
Мужчина повернулся в профиль, и у Паскаль появилась прекрасная возможность рассмотреть жителя снежных земель. И тут же в её голове всплыла ассоциация - он напоминал ей платяной шкаф, который стоял в её комнате на протяжении пятнадцати лет.
Он был намного крупнее стоящих около него мужчин, а его огромные, сурово скрещенные на груди руки с кожаными ремнями вокруг мышц создавали впечатление, что он настоящий дикарь из леса. У него был массивный, квадратный подбородок и прямой нос с горбинкой, а пронзительно серые, почти прозрачные глаза нагоняли ужас.
Они казались неживыми на фоне белого лица, а белые брови и волосы вовсе сливались с кожей. Паскаль почувствовала, как по её телу прошлась дрожь - он напоминал ей призрака, которым её в детстве пугал Пьер, чтобы она не бегала через семейное кладбище на море.
- Сколько ему лет? - едва слышно спросила Паскаль, продолжая разглядывать этого человека-скалу.
- Кажется, - Парветта загнула несколько пальцев на руке, - двадцать лет. Хочешь составить ему компанию?
- Бабушка! Я просто не могу понять, что он тут делает.
- Я так и знала, что Персия из тебя Историю двух городов не трясет, - бабушка фыркнула, отворачиваясь от кучки мужчин, - надо будет попросить Либерту заняться этим с тобой.
- Ты вообще на чьей стороне?! - рассмеялась Паскаль, корча бабушке недовольную гримасу.
- На стороне просвещения моей глупенькой внучки, - Парветта шлепнула девочку по щеке, оставляя едва заметную царапину от кольца. - Ох, смотри, кто идет сюда.
Паскаль повернула голову в сторону, трогая свою царапину. Глубокая, может, шрам останется - Персия точно не переживет, а вот Парветта даже не заметила - она уже кому-то махала, смеясь и улыбаясь. Спустя несколько секунд бабушка затерялась в толпе, радостно о чем-то лопоча с похожей на сушеный инжир старушкой
А вокруг звенели бокалы, лилась музыка и голоса плавно переткали из одного в другой. Мимо минула Люцилла, кружась в танце с каким-то рыжеволосым парнем, а вслед за ней её старший брат, Лаэрт.
- Крошка Дюран сдалась без боя, - она почувствовала, как чьи-то ловкие и холодные пальцы расстегивают её ожерелье, - я в шоке.
- Кто бы говорил, - девочка подхватила падающее ожерелье и повернулась, критически оглядывая Лаэрта. - Даже причесался, а волосы то отрастил - хочешь как Цисси с Цилли?
Парень в ответ звонко рассмеялся, встряхивая головой. Ничего не скажешь - крестная постаралась на славу, нарядив сына в алую рубашку, черные брюки и черные сапоги для верховой езды, а вот черные, отросшие почти до плеч, волосы можно было и остричь.
- Не напоминай о них, - он кивнул в сторону танцующих, на красную и желтую точку, - и так тяжко. Какие-то сопливые идиоты то и дело приглашают мою сестру потанцевать, а Цисси не может спокойно пройти мимо, чтобы не получить вытянутой рукой по лбу или по животу. Тебя-то, малышка Дюран, ещё не атаковали ухажеры?
- Меня атаковали родители ухажеров, - Паскаль взвыла, застегивая на шее тяжелое ожерелье, - и это намного лучше, чем "сопливые идиоты". Скоро начало всей этой церемонии знакомства? Раньше мне казалось, что время летит только так.
Лаэрт с видом знатока поднял длинный указательный палец к потолку, глядя мудрым взглядом на хрустальную люстру:
- После вальса "Нимфис" ты распрощаешься со свободой, а я с твоей сестрой, - только сейчас девочка заметила, какая же тоска была в его глазах, несмотря на веселый тон и задорное настроение, - и всё, точки возврата не будет.
Паскаль не ответила. Она ничего не ощущала - немного раздражена всей этой глупой обстановкой вокруг, да и чувствует усталость. Прощание со свободой? Может, для Цисси, Лаэрта и Цилли это что-то значимое, означающее для них конец, но для Паскаль это просто очередное скучное мероприятие, с которого хочется сбежать.
В конце концов, она просто ребенок. Слишком много протестующий против правил ребенок, которому скоро придется платить за свой мятежный дух и бунтарство. Но задумывалась ли она когда-нибудь о том, что придется платить за такую безделушку, как свобода? Нет.
Она хотела ответить Лаэрту что-то веселое, но его уже и след простыл. Он был ей как-то близок по духу, по настроению, особенно когда они вдвоем прятали серьги сестер и их ноты. Они всегда вместе шутили над Цисси и Цилли, соревновались, кто лучше стреляет из лука, и играли в крокет не по правилам, вызывая всеобщее недовольство остальных играющих. Эти двое просто дурачились ради смеха и ощущение радости, которое вот-вот унесет ветер перемен куда-то очень и очень далеко.
И тут зазвучали знакомые тихие, напевные аккорды пианино - вальс "Нимфис", написанный для первой и последней королевы Пикарета и Пруэтта, когда эти города ещё были объединены. Пожалуй, это единственное, что знала Паскаль из ненавистной Истории двух городов, поскольку её очень долго мучили, заставляя разучивать все эти движения, повороты головы и изящные шаги.
Девочка сглотнула. Нужно скорее где-то укрыться, пока её не пригласили на этот вальс - под него танцуют только дети, а родители любуются своими чадами, пуская скупую слезу удовлетворения за потраченные нервы и время.
Но стоило ей протолкнуться через столпившихся родителей, как перед глазами, словно из ниоткуда, появилась мальчишеская рука с перстнем на безымянном пальцем. Постояв несколько секунд, глядя на руку, Паскаль со всей возможной агрессией в этом зале подняла глаза на приглашающего её мальчишку.
И в этот момент произошло сразу несколько событий. Как бы невзначай возникшая со стороны Персия слегка подтолкнула дочь к этому мальчишке, Паскаль полетела прямо на него, а он очень уверенно и ловко влился вместе с ней в кружащиеся пары. И всё это длилось несколько секунд, за которые девочка ещё успела кинуть на мать тяжелый взгляд, несший в себе все проклятия, которые только знала её дочурка.
Признать, Паскаль была рада, что этот парень хотя бы очень уверенно вел их пару по кругу, не выбиваясь из общего ритма. Она смотрела по сторонам - сначала выловила Цисси с Лаэртом, робко вальсирующих, Пьера с маленькой Пандорой и Люциллу с её возлюбленным - она не помнила его имени, но знала, что его отец состоит в Совете и недавно она разговаривала с его матерью.
А потом смотреть по сторонам стало глупо. Парень фиолетовом кафтане молчал, глядя поверх её головы, а она просто уставилась на его грудь, украшенную квадратной брошью. И было странно, что он не проронил ни звука, хотя может его мамаша тоже поспособствовала?
Память очень удачно подсунула ей воспоминание о том, как Цисси и Цилли играют этот вальс в их гостиной в две руки. У одной светлые струящие волосы, а у второй черная пышная грива волос - словно день и ночь, добро и зло. С каких лет они дружат? Почти с самого рождения. И они тихо-тихо о чем-то переговаривались, как будто знали, что Паскаль стоит за углом, желая незаметно прошмыгнуть к выходу и одновременно послушать, о чем же говорят эти двое.
А мелодия вальса плавно лилась через весь зал, пронизывая атмосферу то ли умилением, то ли спокойствием. Паскаль выловила лицо отца в толпе наблюдающих нарядных гостей, и он подмигнул ей. Дамы с невообразимыми прическами, сцепив руки в замок на груди, со слезами детского восторга смотрели на своих детей, а Парветта, поймав взгляд внучки, отсалютовала ей бокалом и кивком головы.
- Перестань крутить головой - ты скоро снесешь мой подбородок с лица.
Паскаль резко подняла в голову, желая ответить с дерзостью, чтобы он заткнулся, и застыла.
Она его раньше не видела. Вообще не видела. Немного острые черты лица, хитрый взгляд, россыпь веснушек на носу и щеках и растрепанные волосы, отливающие бронзой, как будто незнакомые с расческой.
И этот насыщенно фиолетовый цвет его одежды с золотистыми узорами, и эта квадратная брошь и перстень с темным камнем - ни у одной семьи в Пикарете не преобладает фиолетовый цвет, только светлые и радужные цвета.
- Ты у нас кто? - спросила девочка, покрепче сжимая его руку. - Я тебя раньше не видела.
Лицо незнакомца исказила кривая улыбка, а глаза так и блеснули в свете ламп, словно два факела:
- Тем лучше, Паскаль Дюран, - голос у него был грудной, немного с басом, - меньше знаешь, крепче спишь.
И, на очередной высокой ноте, он внезапно крутанул её, отчего она едва не потеряла равновесие, но не успела Паскаль прийти в себя, как он снова резко дернул её на себя в такт ненавистной ею мелодии. Она налетела прямо на него и единственное, что могла сделать, это впиться руками в его грудь, а затем "случайно" оторвать пуговицы от кафтана.
- Очередная делегация из Пруэтта, с земель Кананоу?
- О, я польщен твоими знаниями Историей двух городов, но нет. И не нужно быть такой упрямой, просто наслаждайся танцем.
Паскаль сжала в руке пуговицы, желая кинуть их ему в лицо. Кто этот напыщенный индюк?! Никто не имеет права говорить ей что-то в этом роде, кроме её родных, а у этого парня, видно, кишка не тонка.
Но на его колкую фразу она не ответила - нечего на него свое красноречие тратить, нужно ещё на Персию оставить. А тем временем мелодия приближалась к концу, и выражения лиц Цисси и Лаэрта оставляло желать лучшего. Цилли, кажется, вообще замерла, глядя в глаза своему высокому ухажеру, а Пьер с Пандорой над чем-то смеялись вдвоем, как малые дети, заполняя зал своим звонким и чистым смехом.
И было что-то хрустальное в этом моменте - вальс молодых и детский смех брата, который она никогда не слышала. Был незнакомец, который ей не понравился с первого взгляда, была её сестра, счастливая последние минуты, была точно такая же девушка, её близкая подруга, которая тяжелее всех переживала всё это. И был её брат, который по какой-то неведомой причине всегда улыбался в такое тяжелое для всех время.
Но музыка оборвалась быстрее, чем Паскаль успела наступить на ногу своему кавалеру. На невысокий пьедестал вышел воинственный Дехан Кананоу, и все взгляды обратились на него. Приал Дюамель сделал едва заметный жест, и подростки стайкой двинулись в сторону лестницы, навстречу своей судьбе.
***
Само по себе удивительно, но вальс продолжал тихо разноситься по всему залу, напоминания о том драгоценном последнем моменте. Паскаль молча шла по лестнице, подобрав подол, и старалась не смотреть в прямую спиной идущей впереди сестры. Сбоку от неё шла рыжеволосая девчонка с каким-то прибитым выражением на лице, отчего хотелось плестись в самом конце.
А пока подростки поднимались по витиеватой лестнице, Дехан Кананоу говорил какую-то важную речь, и публика внимала ему, что скажи он им "прыгайте все с балкона", они бы прыгнули.
- Это поистине важное и волнующее событие для нынешнего поколения. Дети растут очень быстро, и мы не можем контролировать бег времени, пытаясь ещё хоть чуть-чуть оставить их близ нас. В этот интригующий вечер мы узнаем о том, с кем нам предстоит провести близкое знакомство, но не только. Через год, тридцатого августа, мы узнаем о том, какие пары обретут свое благословение и начнут вести совместную и счастливую жизнь. А пока мы создаем почву для столь занимательного и важного последующего события, как предстоящая совместная жизнь.
Паскаль не понимала, почему такую важную организационную миссию переложили не на коренного представителя Пикарета, а на представителя земли ледяных скал, человека из Кананоу.
Это было воистину удивительное место. Один огромный остров, разделенный на две ровные половины, никогда не мог ужиться в мире, воюя за нейтральную территорию, пересекающую общую границу. Но однажды эту ледяную и холодную землю засели огромные люди в мехах, именовавшие себя Кананоу.
В каждую страну отправили по представителю "племени", чтобы согласовывать все военные действия с территорией, которая не хочет быть задействована в междоусобных войнах. И Кананоу не принимали ничью сторону - такова была их позиция.
Паскаль придерживалась мнения, что воевать за вечную мерзлоту бессмысленно - они никогда не смогут освоить снег и лед, ведь у них просто нет знаний и навыков борьбы за жизнь в диких условиях. Дедушка как-то шутил, что Дехан приехал к ним верхом на белом исполине с черными глазами, однако в это было очень легко поверить и проверить.
Бабушка сказала, что представитель Кананоу приехал в Пикарет верхом на белом медведе, размером с их семейный особняк, но Паскаль отказывалась верить, пока не увидит своими собственными глазами.
- И я благодарен Совету, что они позволили мне окунуться в ваши старинные традиции и провести эту важную церемонию, - зал одобрительно захлопал и загудел, заставляя подниматься уголки бледных губ оратора, - так что давайте начнем эту многообещающую церемонию!
Люди зааплодировали ещё громче, а стоявшие сзади по обе стороны от оратора дети подтянулись. Они стояли вразнобой, создавая неописуемо яркую картинку, от которой сначала хочется зажмуриться, а потом рассматривать очень долго и пристально,
Все эти яркие ткани и свет ламп, отражающийся от драгоценностей создавал впечатление, что сейчас вновь загремит оркестр и начнется цирковое шоу, но люстры не гасли, а старики за инструментами всё так же печально наигрывали вальс "Нимфис".
Могучий воин Кананоу отступил назад, сверяясь с бумажкой, и заставляя двух рыжеволосых девушек отскочить от него. Паскаль стояла всего в нескольких шагах от Дехана, и теперь ей с легкостью представлялось, как он мог примчаться в Пикарет на медведе - ростом она едва доставала ему до пояса, а сестра точно упиралась в живот.
- Начнем с самых старших, - огласил Дехан, засовывая белый лист за пояс, - мадемуазель Дюамель, Дюпрэ, Дюран, Амус. Месье Макнамара, Гегертун, Дюпрэ, Дюамель, Макинтош, Элвой, Амус.
Паскаль наблюдала, как все вышеназванные девушки и юноши выходили вперед под выжидающие взгляды толпы и приглушенные звуки вальса. Никто из девушек не терял своей грации и изящества, разве что рыжеволосая Дюамель выглядела слегка диковатой особой. Юноши, наоборот, со скучающим видом рассматривали нарядных девушек, едва удерживаясь от того, чтобы не засунуть руки в карман.
И всё это казалось ей таким помпезным представлением, что хотелось сию минуты выйти на балкон и сбежать отсюда, спустившись вниз по колоне. Но она не могла сделать это на глазах у всей публики, не стой тут Присцилла. Её слегка остекленевшие голубые глаза и застывшая улыбка заставляли стоять её здесь и твердить, что "всё будет хорошо".
Раньше бы она так не стояла, и от этой мысли девочка фыркнула. Прошло всего-то несколько дней, а у неё появились какие-то теплые чувства к сестре. И это было очень странно для неё, даже в новинку.
- Мадемуазель Дюпрэ, - взгляд Дехана упал на Люциллу, которая едва могла прятать дрожащие руки за юбку, - прошу вас подойти ближе. Месье Амус, месье Элвой и месье Дюамель, - Дехан всего лишь махнул рукой, куда нужно вставать, и едва не снес рыжеволосому парню голову. - А теперь, - он повернулся лицом к собравшимся, как вы уже, наверное, догадались, эти три кандидата будут претендовать на руку и сердце прекрасной и загадочной Люциллы Дюпрэ. Совет очень долго и тщательно подбирал этих юношей...
Паскаль скрипнула зубами - очень тщательно? Кого он пытается заверить в этом? Эту толпу собравшихся в зале, которые и так знают, кого кому припишут, или их, подростков, которых трясет только от одной мысли о замужестве?
Люцилла была бледна, как только что купленный холст для масла. Её карие глаза были широко распахнута, и она с растерянностью разглядывала возвышающихся над ней юношей. Светловолосый и кудрявый Амус пытался как-то приободрить её улыбкой, но Паскаль казалось, если она попробует улыбнуться в ответ, то её лицо треснет напополам.
Зал одобрительно загудел. Юноши поспешно шагнули обратно в мужскую шеренгу, а Цисси пришлось дернуть подругу за руку, чтобы та вернулась "в строй". Весело началась "процедура", это даже заметил Дехан, немного обескураженный поведением Цилли.
- Эй, - Присцилла взяла Люциллу за руку. - Всё закончилось, слышишь?
Со второго раза девушка смогла разомкнуть губы и ответить полушепотом:
- Нет, Цисси, всё только начинается.
Дальше очередь с пышными речами перешла на рыжеволосую представительницу Дюамель, рядом с которой шла Паскаль. Её серые, почти как у Дехана, глаза бегали по залу с такой дикой скоростью, будто вот-вот вылетят из глазниц. Рыжие распущенные волосы растрепались, и весь её вид ассоциировался с какой-то нереальной активностью.
Паскаль оглядела женскую половину. Ещё было две рыжеволосые девочки её возраста, без сомнения, дочь Гегертунов, вылитая копия Арфетт и незнакомые ей девушки, чьи братья стояли перед Люциллой.
Из юношей Паскаль только выхватила взглядом алую рубашку и синий кафтан - эти двое стояли дальше всех и о чем-то, уж наверняка, перешептывались. Парень, с отливающими цвета вина волосами, который стоял перед Цилли, был братом низкорослой девчонки около Паскаль - та то и дело теребила на руке браслет с прозрачными камнями - точно, их фамилия Амус.
Такие, как эти двое, выходцы из богатых и аристократических семей, но они не состоят в Совете и не являются первооснователями Пикарета, а явились сюда гораздо позже, сколотив свой капитал на землях и рыбном промысле.
Очередь плавно приближалась к Цисси. Уже была Дюпрэ, Дюамель, а сейчас перед Деханом стоит улыбчивая Амус, которая, кажется, вот-вот оторвет от своей руки этот драгоценный браслет.
- Мадемуазель Дюран, - Паскаль порывается сделать шаг, но вовремя останавливается. Присцилла с лебединой грацией встает перед Деханом. - Месье Дюамель, Макинтош, Гегертун.
Присцилла внешне очень спокойна, в отличие от трех предыдущих девушек. Она с наигранной скукой рассматривает каждого из кандидатов, а те так и поедают её глазами, будто не верят, что именно им выпал шанс стать возможной партией этой девушки.
Паскаль видит, как из-за мальчишеских голов выглядывает Лаэрт. Его губы плотно поджаты, глаза блестят - кулаки то сжимаются, то разжимаются. Будь его воля, он бы перекинул Цисси через плечо и выпрыгнул в окно, как самый настоящий пират, но он не мог. Никто сейчас ничего не мог сделать, кроме как просто стоять и ждать, когда это всё закончится.
Дехан отпустил их. Цилли незаметно схватила подходящую Цисси за руку и крепко сжала её. Девочка чуть вытянулась вперед и взглянула на старшую сестру - всё то же безукоризненное лицо, вот только на левой щеке дорожка от слезы перепортила все румяна. Так вот почему эта троица так таращилась на неё - она плакала.
Паскаль открыла рот от удивления, а потом, даже не успев ни о чем подумать, услышала голос Кананоу:
- Мадемуазель Дюран, Паскаль Дюран.
Вся девичья толпа уставилась на неё, включая Цисси. Та быстро вытерла рукой щеку, раздраженно кивая на Дехана. Цилли сдержанно кивнула. Паскаль на тяжелых ногах двинулась в сторону доброго и огромного представителя холодных земель. Такое странное чувство было в ногах, как будто её туфли отлиты из свинца и если она сделает ещё один шаг, то рухнет на пол.
- Месье Гегертун, Дюамель и Либерта.
Второй раз за этот ужасный вечер она удивилась до глубины души. Какие идиоты подбирали ей кандидатов?! Неужели папа позволил таким мальчишкам претендовать на её руку и сердце?! Наверное, в день выбора кандидатов для неё Совет просто перепил вина местного разлива - поговаривают, один бокал и ты забываешь свое собственное имя.
Она знала про Гегертуна. Она знала про Дюамель. Но откуда взялся Либерта? Вместо него должен был быть толстый и одетый во всё белое Макнамара! Отец же четко тогда сказал "Гегертун, Дюамель, Макнамара".
Что-то тут было нечисто. Пьер высунул голову из-за спин высоких юношей и во все глаза смотрел на стоящую перед Паскаль троицу. Цисси, нахмурившись, осматривала зал.
Если бы она могла, то посмотрела бы на лица родителей, но её взгляд был прикован к Либерта. Может, год назад они встречались в пансионе, но она не помнит его. Да, его отец заседает в Совете. Да, его мать содержит и главенствует в своем собственном пансионе, но про него она не знала ничего - его не было в списке кандидатов.
Но внешне этот мальчишка был спокоен. Как будто ждет своей очереди в крокете, чтобы ударить по мячу. Одет он был скромно, в отличие от расфуфыренного Пьера или Лаэрта - желтый кафтан, не расшитый золотыми или серебряными нитями, брюки и черные, как смоль, укороченные сапоги для верховой езды.
Кожа бледная, волосы зачесаны назад, и, не поймешь, какого они цвета - черные, но отливают синевой в свете этих многочисленных люстр. И вытянутое лицо, как будто он всю свою жизнь удивлен какому-то необычному факту. А глаза цвета пикаретской зелени, насыщенные, словно вот-вот поменяют оттенок.
Этим вечером дерганье за руку может стать ещё одним развлечением - Паскаль почувствовала, как холодные пальцы сцепляются на её кисти, а затем резко дергают назад, в этот строй несчастных. Она не слышала речи Кананоу, не смотрела дальше знакомство с "кандидатами".
Паскаль окинула гостей неприветливым взглядом и, как назло, на глаза тут же попался этот фиолетовый кафтан. Юноша стоял, прислонившись спиной к колонне - он единственный в этом зале был таким насыщенным и ярким пятном, отчего хотелось поморгать лишний раз.
И её это разозлило. Он уже видел свою кандидатку? Он уже обручен с кем-то и ждет свадьбы? Тогда почему он танцевал с ней? И кто он вообще такой? Девочка, игнорируя кружево мыслей в голове, отчаянно вопящих "ты же на людях, а как же твоя сестра, семья?!", высунула язык.
Голова наклонилась вбок, и фиолетовая точка направилась к выходу из резиденции Совета. Створчатые двери услужливо распахнулись, разрешая ночи взять в свои объятия неизвестного гостя, а потом плотно закрылись, оставляя в воздухе крупицы неполученных ответов.