Бодний Александр Андреевич : другие произведения.

Поэзия вскрывает небеса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Настоящий 8-й том многотомника "Поэзия вскрывает небеса" отражает общую тенденцию к философичности о роли деятельности человека и его взаимосвязи и взаимообособленности с человечеством и вселенским Потоком Вечного Времени.

Александр Бодний

Поэзия вскрывает небеса

Том 8

0x08 graphic

  
  
  
  
  
  
  
  
  

Бодний Александр Андреевич

Русский писатель-оппозиционер.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть первая.

Фет А. А.

* * *

   О нет, не стану звать утраченную радость,
   Напрасно горячить скудеющую кровь;
   Не стану кликать вновь забывчивую младость
   И спутницу ее, безумную любовь.
   Без ропота иду навстречу вечной власти,
   Молитву затвердя горячую одну:
   Пусть тот осенний ветр мои погасит страсти,
   Что каждый день с чела роняет седину.
   Пускай с души больной, борьбою утомленной,
   Без грохота спадет тоскливой жизни цепь,
   И пусть очнусь вдали, где к речке безыменной
   От голубых холмов бежит немая степь,
   Где с дикой яблонью убором спорит слива,
   Где тучка чуть ползет, воздушна и светла,
   Где дремлет над водой поникнувшая ива
   И вечером, жужжа, к улью летит пчела.
   Быть может - вечно вдаль с надеждой смотрят
   очи! -
   Там ждет меня друзей лелеющий союз,
   С сердцами чистыми, как месяц полуночи,
   С душою чуткою, как песни вещих муз.
   Там наконец я всё, чего душа алкала,
   Ждала, надеялась, на склоне лет найду
   И с лона тихого земного идеала
   На лоно вечности с улыбкой перейду.

Бодний А. А.

* * *

   Я стану воскрешать утраченные чувства,
   Что мне в былом давали воспарённость,
   Не ради наслаждающего свойства,
   Как было в прошлом, когда бродила идеальность.
  
   Я воскрешу - как точку мнимую опоры,
   Чтоб обессиленным душе и тему реанимировать
   Возможность - продолжить с властностью
   и временем споры
   О тленности коррупции, мешающей скрижаливать.
  
   И пусть осенний ветер мне попутно дует,
   Как историческое отраженье Бытия Движенья,
   Я буду колыханьем Вечности, что обновляет
   Мироощущенья, внедряться в сущность мирозданья.
  
   И я на то права имею, как порожденье
   Из вселенского земного, из палеонтологического
   Антитела земного тела, что обновленье
   Бытия - сила Слова оппозиционного.
  
   Всецельно доверяю я Природе в изысканье:
   И дикой яблоне и сливе, которые таинство
   Несут цветения и венчаются в плодоношенье,
   И пчеле, дающей живительный янтарь, - Движенья
   свойство.
  
   Здесь нет ни фальши, ни игры в позерство -
   Бессознательная Истина даётся человечеству,
   И в этом с оппозиционным Словом - сходство,
   Идущее рефлексно, а не по психрасстройству.

Фет А. А.

Среди звезд.

   Пусть мчитесь вы, как я покорны мигу,
   Рабы, как я, мне прирожденных числ,
   Но лишь взгляну на огненную книгу,
   Не численный я в ней читаю смысл.
   В венцах, лучах, алмазах, как калифы,
   Излишние средь жалких нужд земных,
   Незыблемой мечты иероглифы,
   Вы говорите: "Вечность - мы, ты - миг.
   Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной
   Ты думы вечной догоняешь тень;
   Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный
   К тебе просился беззакатный день.
   Вот почему, когда дышать так трудно,
   Тебе отрадно так поднять чело
   С лица земли, где всё темно и скудно,
   К нам, в нашу глубь, где пышно и светло".

Бодний А. А.

Среди звёзд.

   Мы вместе Движенью покорны,
   Из мигов мы ткём судьбоносность,
   Хотя здесь признания спорны -
   Ведь миг исчисляет и Вечность.
  
   Людские судьбы схожи судьбам звёздным.
   Живые звезды, как молодые люди:
   Желаньями горят к далям запредельным,
   И непрерывностью их эфиры взяты.
  
   Распавшиеся звёзды, как люди пожилые:
   Постзвёздный свет и планетарный и душевный
   Хотят перевести во символы страстные,
   Чтоб обрести бы псевдофактор, где дух реальный.
  
   И путеводная звезда у каждого горит,
   Как бы составившая сонм с душевным догораньем.
   И в поле звёздной энергетики летит
   Как будто возрождённая душа бессмертьем.

Фет А. А.

Осень.

   Как грустны сумрачные дни
   Беззвучной осени и хладной!
   Какой истомой безотрадной
   К нам в душу просятся они!
   Но есть и дни, когда в крови
   Золотолиственных уборов
   Горящих осень ищет взоров
   И знойных прихотей любви.
   Молчит стыдливая печаль,
   Лишь вызывающее слышно,
   И, замирающей так пышно,
   Ей ничего уже не жаль.

Бодний А. А.

Осень.

   Осеннею порою старость заблуждается,
   Синхронизируясь с Природой,
   И в молчаливом ожидании стенается,
   Забыв умышленно о разнице биоциклической.
  
   И старость хочет изыскать задержку фазы
   Природного жухления в любом псевдодыханье
   Ещё не спавшего наряда, и псевдоэкстериоризированные
   Прибодрения как бы мерещатся в листвы шептанье.
  
   И контробида на невысказанность исхода
   Как бы всю ментальность чувств
   Выплёскивает в эфир вселенского хода,
   Добиваясь сродненья земных и внеземных свойств.

Фет А. А.

* * *

   Измучен жизнью, коварством надежды,
Когда им в битве душой уступаю,
И днем и ночью смежаю я вежды
И как-то странно порой прозреваю.
Еще темнее мрак жизни вседневной,
Как после яркой осенней зарницы,
И только в небе, как зов задушевный,
Сверкают звезд золотые ресницы.
И так прозрачна огней бесконечность,
И так доступна вся бездна эфира,
Что прямо смотрю я из времени в вечность
И пламя твое узнаю, солнце мира.
И неподвижно на огненных розах
Живой алтарь мирозданья курится,
В его дыму, как в творческих грезах,
Вся сила дрожит и вся вечность снится.
И всё, что мчится по безднам эфира,
И каждый луч, плотской и бесплотный, -
Твой только отблеск, о солнце мира,
И только сон, только сон мимолетный.
И этих грез в мировом дуновеньи
Как дым несусь я и таю невольно,
И в этом прозреньи, и в этом забвеньи
Легко мне жить и дышать мне не больно.

Бодний А. А.

* * *

   Хоть и измучен я двустандартной жизнью,
   Но не устану средь хаоса верить в гармонию
   И сердце лелеять соловьиной трелью
   На Земле - как отсчётной точке к мирозданию.
  
   Для землянина Земля - центр мироздания,
   Поэтому на Ней объективно должны решаться
   Все мои наваждения и вожделения,
   И с эфиром вселенским слиться.
  
   И в этом слиянии звёзды, созвездия,
   Субстанция Вечности как бы объемлят,
   Шар земной - плацдарм вселенского соплодия,
   Где флюиды и фантомы Разума пределы ширят.
  
   На фоне глобальной проблематики
   Стушевывается минор души и открываются
   Новые возможности в познанье Бытия тематики
   Через антипровиденциализм, - и в этом силы окрыляются.
  
   И хочется тогда, алтарь чтоб мироздания
   Пред мною развернулся на хребту порочности,
   Чтоб чувствовалось, - души поползновения
   Цикличны и первичны в Бытия парадоксальности.
  
   И эта тематическая составляющая Бытия
   По психологии и этике нам ближе Вечности.
   Поэтому в Вселенной мы ищем для своих двух "Я"
   Гармонию извечно-тенденциозной противоречивости.

Фет А. А.

Добро и зло.

   Два мира властвуют от века,
Два равноправных бытия:
Один объемлет человека,
Другой - душа и мысль моя.
И как в росинке чуть заметной
Весь солнца лик ты узнаешь,
Так слитно в глубине заветной
Всё мирозданье ты найдешь.
Не лжива юная отвага:
Согнись над роковым трудом -
И мир свои раскроет блага;
Но быть не мысли божеством.
И даже в час отдохновенья,
Подъемля потное чело,
Не бойся горького сравненья
И различай добро и зло.
Но если на крылах гордыни
Познать дерзаешь ты как бог,
Не заноси же в мир святыни
Своих невольничьих тревог.
Пари всезрящий и всесильный,
И с незапятнанных высот
Добро и зло, как прах могильный,
В толпы людские отпадет.

Бодний А. А.

Добро и зло.

   Два вида порока на свете:
   Зло и добро - как контрдовод первому;
   Не был никто бы в ответе,
   Если б их не было - шло б всё по безыдейному.
  
   Ажиотаж за утверждение себя
   Идёт с теологии - с античности,
   С идеалов Мадонны и Содомского, где двойное "Я"
   Просило диапазон контрастности.
  
   Здесь Разум входит в божество,
   Как в форму сосуществования,
   Где в изначалье - Движение и естество,
   Как сути человеческого воздыхания.
  
   Добро само по себе не бывает,
   Оно - только зла неотделимый антагонист.
   Безыдейная среда их равняет,
   И трудно понять, где там гуманист.
  
   Закономерность сущего нам не даёт
   Разграниченность чёткую: добро и зло.
   И историческое нам сознанье выдаёт
   Рацзерно, чтоб не по добру, а по инстинкту шло.
  
   В мироздании идут процессы разрушенья,
   Как зарожденья объектов новых.
   И в этом - места нет добру и злу, а - продлеванья
   Акты вселенской жизни - проблем извечных.

Фет А. А.

* * *

   Жизнь пронеслась без явного следа.
Душа рвалась - кто скажет мне куда?
С какой заране избранною целью?
Но все мечты, всё буйство первых дней
С их радостью - всё тише, всё ясней
К последнему подходят новоселью.
Так, заверша беспутный свой побег,
С нагих полей летит колючий снег,
Гонимый ранней, буйною метелью,
И, на лесной остановясь глуши,
Сбирается в серебряной тиши
Глубокой и холодною постелью.

Бодний А. А.

* * *

   Жизнь прошла в ожидании лучшего
   Чрез явление чуда, а не реалии.
   Абстракция понимания градационного
   Базировалась в инстинктивном насилии.
  
   Эгоизм самости не давал мне покоя,
   Ощущая потенциал изыскания разлёта.
   И ментальность с эмпиризмом ждали творческого
   боя.
   С подачи сознанья исторического дифракционного света.
  
   И эта способность лучезарить заугольное
   Цену жизни набивало по оригинальности.
   И до финишной прямой было - сокровенное,
   Ставя во главу угла знаки мирозданности.

Фет А. А.

Ласточки.

   Природы праздный соглядатай,
Люблю, забывши всё кругом,
Следить за ласточкой стрельчатой
Над вечереющим прудом.
Вот понеслась и зачертила -
И страшно, чтоб гладь стекла
Стихией чуждой не схватила
Молниевидного крыла.
И снова то же дерзновенье
И та же темная струя,-
Не таково ли вдохновенье
И человеческого я?
Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь,
Стихии чуждой, запредельной,
Стремясь хоть каплю зачерпнуть?

Бодний А. А.

Ласточки.

   Как виртуозно ласточки добычу выбирают,
   Когда стремглав пикируют над гладью водной,
   Как будто инстинктивно со смертию играют, -
   Так и поэта вдохновенье с судьбою отрешённой.
  
   Морфологический рисунок творчества,
   Как риск и красота полёта ласточек,
   Рождается из самопожертвованья свойства,
   Когда непознанный ингредиент идёт в плен строчек.
  
   Как ласточка в полёте биолокатором работает,
   Так и поэт интуитивностью причинный ряд
   Явленья нового иль факта единичного изобретает,
   Чтобы вписать в оригинальности бы пядь.
  
   И для земного это может есть оригинальность,
   Где ласточки с поэтом - в сверхспособностях.
   В Поток Вечности быть может это есть обыденность,
   А вдохновенью - уже предтечье в проявлённостях.

Фет А. А.

* * *

   Учись у них - у дуба, у берёзы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.
Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!
Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.

Бодний А. А.

* * *

   Гляжу суровою зимою на деревья,
   По осени наряд свой что скидают.
   И хочется азартно нажимать на перья,
   Что творческие мысли на лист благословляют.
  
   Мне Духом Вечности дано весь год трудиться,
   Не покладая сил и плоти и ума,
   Чтоб миру новой технологией бы известиться,
   Чтоб злодеяние пленили антропопатические тома.
  
   Совсем иное дело у дуба и берёзы:
   Сезонное их буйство ради плодоносий
   Глубокого покоя рождает антигрёзы
   И отрешённость от мажорных междометий.

Фет А. А.

* * *

   Уж верба вся пушистая
Раскинулась кругом;
Опять весна душистая
Повеяла крылом.
Станицей тучки носятся,
Тепло озарены,
И в душу снова просятся
Пленительные сны.
Везде разнообразною
Картиной занят взгляд,
Шумит толпою праздною
Народ, чему-то рад.
Какой-то тайной жаждою
Мечта распалена -
И над душою каждою
Проносится весна.

Бодний А. А.

* * *

   Верба сережками принарядилася
   На дуновение весны, нарядом тусклым
   Приоделася, душою как бы распласталася
   На вешних волнах отражением игристым.
  
   И небо робко переменчиво,
   Играет тучками как хлопьями,
   И время вроде опрометчиво
   Вплетает ход мажорными движеньями.
  
   И божья тварь и человек как будто жаждят
   В среде преображённой утвердиться,
   И все монады вроде гложат
   Стремленья в новоявления вписаться.
  
   И вроде не своей персоне -
   Вселенскому как будто ходу
   Потворствует монада на фоне
   Тленного и вечного, гармонизируя Природу.

Фет А. А.

* * *

   Еще весны душистой нега
К нам не успела низойти,
Еще овраги полны снега,
Еще зарей гремит телега
На замороженном пути.
Едва лишь в полдень солнце греет,
Краснеет липа в высоте,
Сквозя, березник чуть желтеет,
И соловей еще не смеет
Запеть в смородинном кусте.
Но возрожденья весть живая
Уж есть в пролетных журавлях,
И, их глазами провожая,
Стоит красавица степная
С румянцем сизым на щеках.

Бодний А. А.

* * *

   Ещё тенденция к дыханию в весне.
   И экзистенция скупится теплотой.
   И чувства воспарения ещё во сне.
   И взгляды не пленятся высотой.
  
   И снежный дороги настил
   По утрам ещё мягко ухабит,
   Лишь к полудню слезливо смягчил
   Направленье к весне как неиств.
  
   И на бело-мерцающем снеге грачи -
   Птицы ранней весны - щебетаньем
   Живленье Природы проводят, хоть лечи
   Застоявшийся тонус нововещаньем.
  
   Но душа уже улавливает очертанья
   Поступи весенней чрез прелюдию явлений
   В модели прорастающего мироощущенья,
   Как будто Движение сходит с переходов стадий.

Фет А. А.

Весенние мысли.

   Снова птицы летят издалёка
   К берегам, расторгающим лед,
   Солнце теплое ходит высоко
   И душистого ландыша ждет.
   Снова в сердце ничем не умеришь
   До ланит восходящую кровь,
   И душою подкупленной веришь,
   Что, как мир, бесконечна любовь.
   Но сойдемся ли снова так близко
   Средь природы разнеженной мы,
   Как видало ходившее низко
   Нас холодное солнце зимы?

Бодний А. А.

Весенние мысли.

   Птицы перелётные весной приносят
   Свежий стимул жизнеосмысления.
   И невольно мысли вносят
   В схему корректуры мироздания.
  
   Циклы повторения весны с Вечностью сопряжены,
   Или будет качественный переход в Природе,
   Когда циклы будут новшеством отторжены,
   Внедряя общий знаменатель в зиме и лете?
  
   Видать, когда Земля апекс достигнет,
   Такое может совершиться проявленье,
   Так как смещенье к цели стихнет,
   И в плоскость новую, наверно, перейдёт Движенье.

Фет А. А.

Весенний дождь.

   Еще светло перед окном,
В разрывы облак солнце блещет,
И воробей своим крылом,
В песке купаяся, трепещет.
А уж от неба до земли,
Качаясь, движется завеса,
И будто в золотой пыли
Стоит за ней опушка леса.
Две капли брызнули в стекло,
От лип душистым медом тянет,
И что-то к саду подошло,
По свежим листьям барабанит.

Бодний А. А.

Весенний дождь.

   Перед дождём воробышек купается в песке -
   Такой комочек маленький нам перемену извещает.
   И предстоящее сокрытье солнца уж в тоске
   Не даст разлиться, - от упрежденья сонм рождает.
  
   И видится в живом комочке сила оптимизма,
   Передающаяся мне невольно, и тучи наступленье
   Воспринимаешь как явленье антропопатизма.
   А первые брызгания с небес как очищенье.
  
   Вот перлы виснут золотистые
   В чуть помутневшей синеве.
   И лесные звуки, приглушённые,
   Подобны как бы исторической молве.

Фет А. А.

* * *

   Когда вослед весенних бурь
   Над зацветающей землей
   Нежней небесная лазурь
   И облаков воздушен рой,
   Как той порой отрадно мне
   Свергать земли томящий прах,
   Тонуть в небесной глубине
   И погасать в ее огнях!
   О, как мне весело следить
   За пышным дымом туч сквозных -
   И рад я, что не может быть
   Ничто вольней и легче их.

Бодний А. А.

* * *

   Освежающий эффект весенних бурь
   Ценней атараксии душевным действом,
   И хочется - кинетика чтоб вызвала на тур
   Статическую красоту медитации посредством.
  
   Залог тому - причинный общий ряд
   Между эстетикой природы и людской:
   И там и здесь - естественный обряд,
   Усовершенствовать изящности чтоб строй.
  
   И в этом освежающий эффект даёт
   Тенденцию к гармонии души и тела,
   И через антропософию ткёт
   Узор идейности и сути дела.

Фет А. А.

Майская ночь.

   Отсталых туч над нами пролетает
Последняя толпа.
Прозрачный их отрезок мягко тает
У лунного серпа.
Царит весны таинственная сила
С звездами на челе.-
Ты, нежная! Ты счастье мне сулила
На суетной земле.
А счастье где? Не здесь, в среде убогой,
А вон оно - как дым.
За ним! за ним! воздушною дорогой -
И в вечность улетим!

Бодний А. А.

Майская ночь.

   После хлади зимней май - как благодать.
   И тучки хмурые бутафорически воспринимаются.
   И от Природы обновлённой дыханье хочется занять.
   И будто бы проблемы суеты абстрактно размягчаются.
  
   И взгляд невольно в звёздность устремляется.
   Но очаг опасности в мозгу вдруг даёт противовес:
   Потенциал трагедийности сущего распрямляется
   И даёт в прозренье балансирный вес.
  
   И этот балансир изломы мне эпиметеет
   В формате старозаветного милитаризма,
   И сферу чернобыльской трагедии верстает,
   Напоминая о конечной цели эсхатологизма.
  
   Но это - сторона одна превратностей медали.
   Другая - распады протозвёзд в стотысяч крат сильней
   Чернобыльской трагедии; иллюзорность вселенской дали
   На этом фоне армагеддоновых расправ страшней.

Фет А. А.

* * *

   За горами, песками, морями -
Вечный край благовонных цветов,
Где, овеяны яркими снами,
Дремлют розы, не зная снегов.
Но красы истомленной молчанье
Там на всё налагает печать,
И палящего солнца лобзанье
Призывает не петь, а дышать.
Восприяв опьянения долю
Задремавших лесов и полей,
Где же вырваться птичке на волю
С затаенною песнью своей?
И сюда я, где сумрак короче,
Где заря любит зорю будить,
В холодок вашей северной ночи
Прилетаю и петь и любить.

Бодний А. А.

* * *

   Как нам хочется модель иллюзорности
   В факторность вожделенья претворять,
   Умышленно ошибаясь в прогнозе страстности,
   Как будто за горами-морями нам боги рай сулят.
  
   Нет в мире точки опоры для души израненной,
   Историческим сознанием мы это сознаём.
   Но есть контрпроцесс составляющей параллельной,
   Который у Антитела Пыла оптимизм берёт в заём.
  
   И эта составляющая сущность человека вводит
   В другую псевдоархимедовую плоскость миропониманья
   Проблем насущных Бытия и на мнимости возводит
   Плацдарм для разгона психофакторного воспаренья.
  
   Законы здесь реальные для фантомов вселенских,
   Но для человеческих возможностей реализация недоступна.
   И этот показатель в реестр не берёт расчётных данных,
   Умышленно удерживаясь в абстракции, которая
   псевдовездесущна.

Фет А. А.

* * *

   Зреет рожь над жаркой нивой,
И от нивы и до нивы
Гонит ветер прихотливый
Золотые переливы.
Робко месяц смотрит в очи,
Изумлен, что день не минул,
Но широко в область ночи
День объятия раскинул.
Над безбрежной жатвой хлеба
Меж заката и востока
Лишь на миг смежает небо
Огнедышащее око.

Бодний А. А.

* * *

   Море ржи колышет простор золотистый,
   Как знаковость даренья Природы и проявленья
   Труда хлебороба, который свой запал душевный
   Весь ниве отдаёт, как своей жизни осмысленья.
  
   И Кибела рационально силы направляет,
   Зная хлебороба ограниченность возможностей,
   Хотя страстность всю он ниве оставляет,
   Беря взамен довесок урожайный, - как чуда
   естественностей.
  
   И умилённо на довесок небеса синеют -
   Ведь и они причастны к сотворенью:
   Круговоротом они ниве пополняют
   Запасы влаги и дозировку ставят излученью

Фет А. А.

Осенняя роза.

   Осыпал лес свои вершины,
Сад обнажил свое чело,
Дохнул сентябрь, и георгины
Дыханьем ночи обожгло.
Но в дуновении мороза
Между погибшими одна,
Лишь ты одна, царица-роза,
Благоуханна и пышна.
Назло жестоким испытаньям
И злобе гаснущего дня
Ты очертаньем и дыханьем
Весною веешь на меня.

Бодний А. А.

Осенняя роза.

   Дефицитит Природа теплом
   И стадийностью забирает наряды.
   И скелетятся деревья нагишом
   И потерей биорефлексии душевно смяты.
  
   Но остаётся распущенный цвет
   Одной розы в моём опустелом саду.
   Ночью заморозок серебрил божий свет.
   Я раздрайно к розе утром иду.
  
   Метаморфоза обволокла мою розу:
   Не тронут ни один лепесток,
   Но мороз ледяным панцирем скалифил позу -
   А я вековечу размером поэтических строк.

Фет А. А.

* * *

   Опять осенний блеск денницы
   Дрожит обманчивым огнем,
   И уговор заводят птицы
   Умчаться стаей за теплом.
   И болью сладостно-суровой
   Так радо сердце вновь заныть,
   И в ночь краснеет лист кленовый,
   Что, жизнь любя, не в силах жить.

Бодний А. А.

* * *

   Устойчиво денница стала
   Осенней скупостью дарить.
   И птичья жизнь осознала,
   Что надо тепло в юг сместить.
  
   А человек иначе обустроен:
   Ему душевное тепло - приоритет,
   Творцом как будто ему встроен
   Биолокатор против бед.
  
   Интерполирует он человеку,
   Чтоб прессинг негативный урезонить,
   И перейти по мелководью реку,
   И возраста устойчивость возвысить.
  
   И в этом ракурсе светлеет горизонт,
   И обостряется любвеобильность,
   Но подсознанье бережёт для тела зонт,
   И равновесие душевное идёт в колеблемость.
  
   Нет полной амплитуды ощущений.
   Потенциал всемирного противоречья
   Ждёт экзистенции накатных ухудшений.
   И жизнь как будто стала у преисподнего преддверья.

Фет А. А.

* * *

   Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.

Бодний А. А.

* * *

   Многодумную картину
   Навевает мне пейзаж,
   Вроде вместе я с ним стыну, -
   Как с Природой серебрящийся пассаж.
  
   И луна как будто смыслы
   Приближённостью вскрывает.
   И они как душе - долгожданные перлы.
   И Творец будто их серебром прошивает.
  
   И отдалённое саней шуршание,
   И треск ветвей обледенённых,
   И света лунного дыхание -
   В просторах всё отражено вселенских.

Фет А. А.

* * *

   Я долго стоял неподвижно,
В далекие звезды вглядясь,-
Меж теми звездами и мною
Какая-то связь родилась.
Я думал... не помню, что думал;
Я слушал таинственный хор,
И звезды тихонько дрожали,
И звезды люблю я тех пор.

Бодний А. А.

* * *

   Средой навеянный мне диссонанс
   Направил антиподно в небо взгляд.
   Я в звёздности почувствовал вдруг шанс
   Найти себе хотя бы Архимеда пядь.
  
   Звёзд хладно-беспристрастное мерцанье
   Среди Безбрежности, немой и отчуждённой,
   Не давало выжидательному духу распрямленье.
   И я начал отдаваться сфере земной правдистской.
  
   Водоразделом ставлю вдруг вопрос:
   Что ближе сердцу - звезда иль Прометея свет?
   И чувствую в душе протест возрос
   И замучил мне прометеевый завет.

Фет А. А.

* * *

   Как мошки зарею,
   Крылатые звуки толпятся;
   С любимой мечтою
   Не хочется сердцу расстаться.
   Но цвет вдохновенья
   Печален средь буднишних терний;
   Былое стремленье
   Далеко, как отблеск вечерний.
   Но память былого
   Всё крадется в сердце тревожно.
   О, если б без слова
   Сказаться душой было можно!

Бодний А. А.

* * *

   Как нимб поляризацией вожделенных,
   Мечты от сокровенности былой
   Вулканят недугов ритм сердечных,
   Что раньше шли за Справедливость в бой.
  
   И чтоб продлить агонию такую
   Чрез хаос земных бесчувствований,
   Я экзистенциалистскую сферу пестую,
   Чтоб злободневность лишить побуждений.
  
   И я имманентность будто петлёю бросаю
   На дисгармонический мир и проблемы.
   И чувствую - будто в астральности таю.
   И вместе с душою я пылкость сливаю дилеммы.

Фет А. А.

Цветы.

   С полей несется голос стада,
В кустах малиновки звенят,
И с побелевших яблонь сада
Струится сладкий аромат.
   Цветы глядят с тоской влюбленной,
Безгрешно чисты, как весна,
Роняя с пылью благовонной
Плодов румяных семена.
   Сестра цветов, подруга розы,
Очами в очи мне взгляни,
Навей живительные грезы
И в сердце песню зарони.

Бодний А. А.

Цветы.

   Цветы опережали человека эстетичность,
   Рождая притягательность до красоты.
   Но ведь цветы не все являют симметричность,
   Однако, даже ассиметрия достойна высоты.
  
   И человек несёт такую диспропорцию,
   Но в сложном исполнении дизайна,
   Когда вбирает красота амбицию, -
   И в этой совместимости Движенья тайна.
  
   Движенье здесь отсчёт берёт спонтанный -
   В непредсказуемости красоты есть факторность,
   Которая рождает ход рациональный
   Средь лабиринтов, где властвует дисгармоничность.
  
   Да, если по велению бы Антитела Пыла
   Возможно было красоту от силы отделить,
   Наполнив женственностью всю объёмность тыла,
   Тогда бы красота могла лишь чистое добро творить.

Фет А. А.

* * *

   Одна звезда меж всеми дышит
И так дрожит,
Она лучом алмазным пышет
И говорит:
Не суждено с тобой нам дружно
Носить оков,
Не ищем мы и нам не нужно
Ни клятв, ни слов.
Не нам восторги и печали,
Любовь моя!
Но мы во взорах разгадали,
Кто ты, кто я.
Чем мы горим, светить готово
Во тьме ночей;
И счастья ищем мы земного
Не у людей.

Бодний А. А.

* * *

   От дел я абстрагируюсь земных,
   И наболевшее на звёздность направляю,
   В Безбрежности чтоб разверстать в иных
   Закономерностях свою бы интегралов стаю.
  
   Хочу я груз души на звёзды спроецировать,
   Чтоб свет бы их в спектральности обогатился,
   И законом перевоплощенья качеств спровоцировать,
   Чтоб негатив другой бы стороной оборотился.
  
   А чтоб Движенье силу не теряло в технологиях,
   Когда разнополярность количеством меняется, -
   Векторы идейности воплощать в разнообразностях,
   Поляризацией тогда баланс гарантно сохраняется.
  
   И эту силу преобразованья я бумерангом
   Ощущать хочу в развёрстке бы земной,
   И пусть я звёздности есть ниже рангом,
   Но через гуманистов я счастье находил б в душе своей.

Фет А. А.

* * *

   Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне,
   Травы степные унизаны влагой вечерней,
   Речи отрывистей, сердце опять суеверней,
   Длинные тени вдали потонули в ложбине.
   В этой ночи, как в желаниях, все беспредельно,
   Крылья растут у каких-то воздушных стремлений,
   Взял бы тебя и помчался бы так же бесцельно,
   Свет унося, покидая неверные тени.
   Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине?
   Как не забыть, хоть на время, язвительных терний?
   Травы степные сверкают росою вечерней,
   Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.

Бодний А. А.

* * *

   Месяц добродушный, самоотражающий,
   Душу вроде бы рецепиентирует,
   И росистый покров степи блистающий
   Как бы себя человеку интенцирует.
  
   И навевается волна меланхоличной лёгкости.
   Путы проблемные как будто бренность отдаляет.
   И воспаренье просит миг свой судьбоносности,
   И статику вечерней красоты Природы
   запечатлевает.
  
   Дремавшая парадоксальность духом противоречья
   Вдруг начала опрозаичевать абстрактность:
   Наступит день и скот рогатый в перемеженья
   Пойдёт траву жевать, иронию мне оставляя
   в самость.

Фет А. А.

* * *

   Сны и тени
   Сновиденья,
   В сумрак трепетно манящие,
   Все ступени
   Усыпленья
   Легким роем преходящие,
   Не мешайте
   Мне спускаться
   К переходу сокровенному,
   Дайте, дайте
   Мне умчаться
   С вами к свету отдаленному.
   Только минем
   Сумрак свода, -
   Тени станем мы прозрачные
   И покинем
   Там у входа
   Покрывала наши мрачные.

Бодний А. А.

* * *

   Мой внутренний мир
   Ритмует экстрасенсорность,
   У края вселенских дыр
   Земную пластая проблемность.
  
   Я иногда ввожу тематику,
   Чтоб целевое осмысленье получить.
   Но это редко сном идёт в кинетику,
   Вещее когда Дух Вечности лучит.
  
   И с этим впечатленьем настроение
   Ментальностью вбирает логогриф,
   Но до конца не понято строение,
   Судьбою можно ожидать там риф.
  
   Но есть манящие в лазурь
   Светорадужные эпизоды:
   Душа вдруг жаждет бурь,
   На грани зла - добра чтоб принять роды.
  
   И новоявленность порой
   Вдруг обретает фактор,
   И просветляет фон земной,
   И вожделенно направляет псевдовектор.

Фет А. А.

* * *

   Плавно у ночи с чела
   Мягкая падает мгла;
   С поля широкого тень
   Жмется под ближнюю сень;
   Жаждою света горя,
   Выйти стыдится заря;
   Холодно, ясно, бело,
   Дрогнуло птицы крыло.
   Солнца еще не видать,
   А на душе благодать.

Бодний А. А.

* * *

   Ночь разжижается близостью -
   Рассвет расстаётся с сокрытостью.
   Магичность теней исчезает.
   Обзорность себя проявляет.
  
   Взгляд уже ловит движенье,
   Ночь что томила в темненье,
   В очертаньях пейзажа пленэр
   Формирует зари золотистый перл.
  
   И нити его пеленят мою душу, -
   Благословить мне хочется и речку и сушу,
   Познавших со мною и властность,
   И солнца рассветную благодатность.

Фет А. А.

* * *

   Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!

Бодний А. А.

* * *

   Лёгкое души роптанье
   На полифонию дня,
   Под кукушки ритмованье
   Замедление зари виня.
  
   И вблизи ручей воркочет
   На инерцию тененья ночи.
   Но заря уже иглами строчит
   На росинках золото, очаровывая очи.
  
   Отступают ночи тени
   От разлитости зари
   Под берёзовые сени
   До вельвузовской поры.
  
   А пока лишь упоенье
   Насыщает флорный мир.
   В приходящем золоченье -
   Полифонии звучность лир.

Фет А. А.

Степь вечером.

   Клубятся тучи, млея в блеске алом,
   Хотят в росе понежиться поля,
   В последний раз, за третьим перевалом,
   Пропал ямщик, звеня и не пыля.
   Нигде жилья не видно на просторе.
   Вдали огня иль песни - и не ждешь!
   Всё степь да степь. Безбрежная, как море,
   Волнуется и наливает рожь.
   За облаком до половины скрыта,
   Луна светить еще не смеет днем.
   Вот жук взлетел, и прожужжал сердито,
   Вот лунь проплыл, не шевеля крылом.
   Покрылись нивы сетью золотистой,
   Там перепел откликнулся вдали,
   И слышу я, в изложине росистой
   Вполголоса скрыпят коростели.
   Уж сумраком пытливый взор обманут.
   Среди тепла прохладой стало дуть.
   Луна чиста. Вот с неба звезды глянут,
   И как река засветит Млечный Путь.

Бодний А. А.

Степь вечером.

   Линяет блёскость небосвода.
   И полупоясом оранжевым
   Закат повис у горизонта.
   Томится степь дыханием вечерним.
  
   Медлительно ступает сумеречность.
   Степь переливчато шагренится.
   И природная безбрежность
   Лёгкой дымкой усмиряется.
  
   Зерновые злаки колыхаются
   В море блёклого мерцания,
   Будто приведеньями в влекаются
   В градиенты приземления.
  
   И в последнем воздыхании пленэра
   Нивы благоволятся крещением,
   Что даёт цикличная с закатом вера,
   Наполняя затуханье ожиданием.
  
   И в вечернем небосклоне ловишь
   Нарождающийся сонм верлибрости:
   Степи туманная затишь
   Как будто в следность рифмуется Млечности.

Фет А. А.

Вечер.

   Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.
Далеко, в полумраке, луками
Убегает на запад река.
Погорев золотыми каймами,
Разлетелись, как дым, облака.
На пригорке то сыро, то жарко,
Вздохи дня есть в дыханье ночном,-
Но зарница уж теплится ярко
Голубым и зелёным огнём.

Бодний А. А.

Вечер.

   Играет спектрами светило уходящее,
   Огнистит переменчивыми бликами
   И зыбь реки и луга колыханье тонущее.
   И трели птиц идут вселенскими фантомами.
  
   И каждая субстанция Природы
   В исходе дня стремится проявиться,
   Свое Движенье переносит на прожекты
   Плывущих облаков, чтоб двойностью продлиться.
  
   Последний спектр у светила -
   Синоним траурного ритуала,
   Чтоб урезонить псевдоцельность пыла,
   Что властность олимпийцев наверстала.

Фет А. А.

* * *

   От огней, от толпы беспощадной
   Незаметно бежали мы прочь;
   Лишь вдвоем мы в тени здесь прохладной,
   Третья с нами лазурная ночь.
   Сердце робкое бьется тревожно,
   Жаждет счастье и дать и хранить;
   От людей утаиться возможно,
   Но от звезд ничего не сокрыть.
   И, безмолвна, кротка, серебриста,
   Эта полночь за дымкой сквозной
   Видит только что вечно и чисто,
   Что навеяно ею самой.

Бодний А. А.

* * *

   Диспропорция между начальной гуманностью,
   Что я нёс самостийностью в камеральности,
   И жестокой прозаичной бытийностью
   Подломила идеи моей устремлённости.
  
   Я понял неодолимость вельзевуловской силы.
   Её потенциал вбирает и олимпийцев властолюбье
   И антигуманистов популистские пылы,
   Сонм которых - фактор в эволюционном бденье.
  
   И практицизму вопреки рождается желанье -
   Уйти с Земли в вселенскую Безбрежность,
   Чтоб Вечности Поток вобрал в безвременье,
   Где суть двуяколико-олимпийская - антимонадность.

Фет А. А.

* * *

   Летний вечер тих и ясен;
Посмотри, как дремлют ивы;
Запад неба бледно-красен,
И реки блестят извивы.
   От вершин скользя к вершинам,
Ветр ползет лесною высью.
Слышишь ржанье по долинам?
То табун несется рысью.

Бодний А. А.

* * *

   Летний вечер - упоённый
   Гармоническим дыханьем.
   И Природы дух озвученный
   Душу молодит ритменьем.
  
   Разливается в пространстве
   От смягчённой сумеречности
   Единообразная в излишестве
   Субстанция Монадности.

Фет А. А.

* * *

   Заря прощается с землею,
Ложится пар на дне долин,
Смотрю на лес, покрытый мглою,
И на огни его вершин.
   Как незаметно потухают
Лучи и гаснут под конец!
С какою негой в них купают
Деревья пышный свой венец!
   И все таинственней, безмерней
Их тень растет, растет, как сон;
Как тонко по заре вечерней
Их легкий очерк вознесен!
   Как будто, чуя жизнь двойную
И ей овеяны вдвойне, -
И землю чувствуют родную,
И в небо просятся оне.

Бодний А. А.

* * *

   Спокон веков контрастится Природа
   Чрез смену ночи мглы
   И света дня, и разницы такого рода
   К парадоксальности, однако, не вели.
  
   Природа лишена больного эгоизма,
   Что человека теребит на подвиги.
   Она себя вся отдаёт без практицизма,
   И в этом эволюционные суть находят сдвиги.
  
   Порочность человека вплеталась
   Органически во смену дня и ночи,
   Во мгле невольно Вельзевулом становилась,
   А днём этически пленил пленэр ей очи.
  
   Диапазон идеалов так зарождался
   Между Мадонной и Садомским.
   И дух противоречия мотался,
   Как мессия стадиям циклическим.

Фет А. А.

* * *

   Благовонная ночь, благодатная ночь,
   Раздраженье недужной души!
   Всё бы слушал тебя - и молчать мне невмочь
   В говорящей так ясно тиши.
   Широко раскидалась лазурная высь,
   И огни золотые горят;
   Эти звезды кругом точно все собрались,
   Не мигая, смотреть в этот сад.
   А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей
   И в лицо прямо смотрит, - он жгуч;
   В недалекой тени непроглядных ветвей
   И сверкает, и плещется ключ.
   И меняется звуков отдельный удар;
   Так ласкательно шепчут струи,
   Словно робкие струны воркуют гитар,
   Напевая призывы любви.
   Словно всё и горит и звенит заодно,
   Чтоб мечте невозможной помочь;
   Словно, дрогнув слегка, распахнется окно
   Поглядеть в серебристую ночь.

Бодний А. А.

* * *

   Накопившийся за день раздрай
   Меж желанностью тонкой души
   И средой, где уклад - антирай,
   Умягчается ночью в врачевальной тиши.
  
   Контуры земных противоречий
   Гложет высь Безбрежности вселенской.
   И эфир Её на протяжении тысячелетий
   Каждой ночью телепатит тайной.
  
   И магичность тайны экстерьерят
   Сонмы ночных светил чрез недосягаемость.
   И в этом признаке находят
   Земляне непознаваемую псевдоидеальность.
  
   А чтобы ближе быть к реальности,
   Вплетается в неё абстракция полифонии
   Тонкостей земнообразных, чтоб в экспрессивности
   Фенотипической сродниться, забывши про наитии.
  
   Тогда как будто создается предвкушенье,
   Что вот-вот Дух Вечности сольёт
   Вибрации Вселенной и Разума в исковом ожиданье,
   И в серебристость ночи Гармония войдёт.

Фет. А. А.

Буря.

   Свежеет ветер, меркнет ночь,
   А море злей и злей бурлит,
   И пена плещет на гранит -
   То прянет, то отхлынет прочь.
   Всё раздражительней бурун;
   Его шипучая волна
   Так тяжела и так плотна,
   Как будто в берег бьет чугун.
   Как будто бог морской сейчас,
   Всесилен и неумолим,
   Трезубцем пригрозя своим,
   Готов воскликнуть: "Вот я вас!"

Бодний А. А.

Буря.

   Девятибалльный шторм вздымает
   Душу моря, которой перманентность
   Таинственность как будто воздает,
   Чрез интенцию рождая сверхестественность.
  
   Бьётся о скалы прибой,
   Вроде бы насквозь их хочет пройти
   И мнится тревога порой -
   Гранит вдруг уступит пути.
  
   Недвижность скал гранитных
   Обманывает скрытость сил.
   Напористость же сил штормлённых
   Кинетикой величит воды пыл.
  
   И верится невольно, что Нептун
   Собрал с Вселенной для прилива
   Всю численность телекинезных лун
   Имманентность чтоб показать отлива.

Фет А. А.

После бури.

   Пронеслась гроза сырая,
Разлетевшись по лазури.
Только дышит зыбь морская,
Не опомнится от бури.
   Спит, кидаясь, челн убогой,
Как больной от страшной мысли,
Лишь, забытые тревогой
Складки паруса обвисли.
   Освеженный лес прибрежный
Весь в росе, не шелохнется.
Час спасенья, яркий, нежный,
Словно плачет и смеется.

Бодний А. А.

После бури.

   Как батыйское нашествие,
   После бури осложнённости влекутся.
   Чистоту воды вобрало завихрение,
   И предметы бытия дисгармонией гнетутся.
  
   Море - как субстанция больная:
   Все перемешаны ингредиенты
   И поверхности и дна; и страстная
   Её доля все испытала варианты.
  
   Но Движенье и на миг не застолбляет
   Ход закономерности всемирной,
   В обновлённом виде как бы представляет
   И пейзаж крапленным и душу воскрешённой.

Фет А. А.

Море и звезды.

   На море ночное мы оба глядели.
   Под нами скала обрывалася бездной;
   Вдали затихавшие волны белели,
   А с неба отсталые тучки летели,
   И ночь красотой одевалася звездной.
   Любуясь раздольем движенья двойного,
   Мечта позабыла мертвящую сушу,
   И с моря ночного и с неба ночного,
   Как будто из дальнего края родного,
   Целебною силою веяло в душу.
   Всю злобу земную, гнетущую, вскоре,
   По-своему каждый, мы оба забыли,
   Как будто меня убаюкало море,
   Как будто твое утолилося горе,
   Как будто бы звезды тебя победили.

Бодний А. А.

Море и звёзды.

   Когда ночью со скалы прибрежной
   Взгляд объемлит море с небосводом,
   То Безбрежность моря и Вселенной
   В удвоенье выступает достижимым фактом.
  
   И граница между ними как бы растворяется:
   Близость моря тянет к Земле небосвод,
   Звездность вроде бы от моря закругляется,
   И пределы Вселенной как бы вбирает сонмский свод.
  
   И звёздная семантика становится реальней
   Земных антиэтических проявлений дисгармонии.
   И проблематика бытийная становится как будто дальней,
   А шум морской воды - небесной отражение симфонии.
  
   И сонма чувствуешь врачующую силу, -
   Как антимира земному миру несовершенств.
   К аберрационному Земля отходит тылу,
   Чтобы Движенье создавало источник совершенств.

Фет А. А.

Лес.

   Куда ни обращаю взор,
Кругом синеет мрачный бор,
И день права свои утратил.
В глухой дали стучит топор,
Вблизи стучит вертлявый дятел.
   У ног гниёт столетний лом,
Гранит чернеет, и за пнём
Прижался заяц серебристый,
А на сосне, поросшей мхом,
Мелькает белки хвост пушистый.
   И пусть заглох и одичал,
Позеленелый мост упал
И лёг, скосясь, во рву размытом,
И конь давно не выступал
По нём подкованным копытом.

Бодний А. А.

Лес.

   Луг смешанным лесом объят,
   Что разнотравье защиту имело.
   И переход между ними кустарником взят,
   Чтоб ярусов свойство мир птичий разнообразило.
  
   Вдали у опушки валежник
   Игральным бревном обернулся:
   Медведицу с медвежатами будто волшебник
   Ввёл в хоровод, инстинкт чтоб миролюбия проснулся.
  
   Лес тоже, как и человек,
   От засоренья порослью и от болот
   Страдает, свой укорачивая век.
   Здесь интересы обоих имеют общий свод.
  
   Оздоровления почин вменяется лишь человеку,
   Но властолюбие, скаредность, эгоизм
   В Природе видят мир богатств, а не эстетику.
   И только Страшный суд к Природе снимет нигилизм.

Фет А. А.

* * *

   Кому венец: богине ль красоты
Иль в зеркале её изображенью?
Поэт смущён, когда дивишься ты
Богатому его воображенью.
Не я, мой друг, а божий мир богат,
В пылинке он лелеет жизнь и множит,
И что один твой выражает взгляд,
Того поэт пересказать не может.

Бодний А. А.

* * *

   Во всей эстетике мы любим
   Не факт сам силы проявленья, -
   Домысленное совершенство мы возводим
   В разряд парадоксального свободоощущенья.
  
   Поэт здесь весь пленэр души
   В живописание Природы направляет, -
   И он жемчужину Её глуши
   Бриллианта венцом оживляет.

Фет А. А.

Роза.

   У пурпурной колыбели
Трели мая прозвенели,
Что весна опять пришла.
Гнется в зелени береза,
И тебе, царица роза,
Брачный гимн поет пчела.
Вижу, вижу! счастья сила
Яркий свиток твой раскрыла
И увлажила росой.
Необъятный, непонятный,
Благовонный, благодатный
Мир любви передо мной.
Если б движущий громами
Повелел между цветами
Цвесть нежнейшей из богинь,
Чтоб безмолвною красою
Звать к любви, когда весною
Темен лес и воздух синь, -
Ни Киприда и ни Геба,
Спрятав в сердце тайны неба
И с безмолвьем на челе,
В час блаженный расцветанья,
Больше страстного признанья
Не поведали б земле.

Бодний А. А.

Роза.

   В обновлении весеннем
   Выставляется парад
   Достоинств в просящем
   Ореоле эстетики разлад.
  
   Парад все виды вобрал цветов
   Для теста главных признаков:
   Морфология с раскраской лепестков
   И запах сформированных букетов.
  
   Первый признак красоту искал
   В оригинальности симметрий.
   Но парадокс здесь выявлял
   Изящество пленэрных ассиметрий.
  
   И в этом цветов царица - роза
   Лишь ординарность проявила,
   И многослойная разляпистая поза
   Её в тайм-аут определила.
  
   Но вот подтверждается верификации
   Второй признак, и победители
   Меняют резко свои позиции,
   Гипотетически покидая пьедесталы.
  
   Спокон веков ассоциировалась красота
   С женственностью через прогестерон,
   Где феромоном бралась Любви высота, -
   И роза по идентичности восходит на трон.

Фет А. А.

В лунном сиянии.

   Выйдем с тобой побродить
В лунном сиянии!
Долго ли душу томить
В темном молчании!
Пруд как блестящая сталь,
Травы в рыдании,
Мельница, речка и даль
В лунном сиянии.
Можно ль тужить и не жить
Нам в обаянии?
Выйдем тихонько бродить
В лунном сиянии!

Бодний А. А.

В лунном сиянии.

   В дневном свете батами
   За утверждение в жизни себя
   К ночи изматывают дух субстанции,
   И хочется неба, себя растропя.
  
   При лунном сиянии мысли томятся,
   Но чувства разлиты в Безбрежность,
   Чтоб фуга могла бы рождаться
   И с атараксией войти в мою сущность.
  
   Тотально лунное сиянье, -
   Человечество с Природой
   Через геотропизм и фаз колебанье
   Приливов, отливов - в судьбоносности лунной.

Фет А. А.

* * *

   Только в мире и есть, что тенистый
   Дремлющих кленов шатер.
   Только в мире и есть, что лучистый
   Детски задумчивый взор.
   Только в мире и есть, что душистый
   Милой головки убор.
   Только в мире и есть этот чистый
   Влево бегущий пробор.

Бодний А. А.

* * *

   Только в мире набор
   Архимедовых точек опоры:
   Отчий дом без запор -
   Душевно-идейные разговоры;
  
   Гуманистов мира потенциал,
   Праведностью инициирующий дыхание
   Чистоты помыслов и оригинал
   Истины дающий в миропонимание;
  
   Эксклюзив несущее лунное сиянье,
   Как вспоможенье пред битвой со злом,
   Чтоб расширить души излиянье
   И представить Безбрежность как Дом.

Фет А. А.

* * *

   Тихо ночью на степи;
Небо ей сказало: спи!
И курганы спят;
Звезды ж крупные в лучах
Говорят на небесах:
Вечный - свят, свят, свят!
   В небе чутко и светло.
Неподвижное крыло
За плечом молчит,-
Нет движенья; лишь порой
Бриллиантовой слезой
Ангел пролетит.

Бодний А. А.

* * *

   Движения в степи ночной
   Почти не слышно, лишь изредка
   Ночная птица как бы иглой
   Прошьёт субстанцию, - наверное наседка.
  
   Курганы все слились с рельефом -
   Давнее с текущим - сиамической субстанции
   Ночной степи, и звёздным фоном
   Неизменным благословенны все инстанции.
  
   Полифония колыхания степи
   В гомофонию кратко переходит,
   И в этот промежуток кажется - столпы
   Истории восходят, и дух во Млечность входит.

Фет А. А.

* * *

   Буря на небе вечернем,
Моря сердитого шум -
Буря на море и думы,
Много мучительных дум -
Буря на море и думы,
Хор возрастающих дум -
Черная туча за тучей,
Моря сердитого шум.

Бодний А. А.

* * *

   Буря круговертьем
   Смешала небо с морем,
   Как будто бы столетьем
   Слыло светопредставление изгоем.
  
   Думы двойного характера:
   Страх заземляет талан,
   Внутренний мир - семантика простора,
   Инстинкт - эволюции стан.
  
   Но сквозь хор бурлящий
   Распрямляется голос второго "Я":
   - Страшный суд милей, чем дух страшащий,
   Гармония выстрадается для Бытия. -

Фет А. А.

* * *

   Ещё вчера, на солнце млея,
Последним лес дрожал листом,
И озимь, пышно зеленея,
Лежала бархатным ковром.
Глядя надменно, как бывало,
На жертвы холода и сна,
Себе ни в чем не изменяла
Непобедимая сосна.
Сегодня вдруг исчезло лето;
Бело, безжизненно кругом,
Земля и небо - всё одето
Каким-то тусклым серебром.
Поля без стад, леса унылы,
Ни скудных листьев, ни травы.
Не узнаю растущей силы
В алмазных призраках листвы.
Как будто в сизом клубе дыма
Из царства злаков волей фей
Перенеслись непостижимо
Мы в царство горных хрусталей.

Бодний А. А.

* * *

   Вчерашний день закончился
   Водоразделом - порошей
   Изумруд весь в вату облачился,
   Но хлад доволен такою ношей.
  
   Но ниве, уже убранной,
   Факт перемены - не проблемный.
   И даже озими покрытой
   В узле кущенья - слой защитный.
  
   И чем мощнее будет он,
   Тем гарантнее защита.
   И для берёзы, уходящей в сон
   Без листьев, - не страшна и Немесида.
  
   А хвойные деревья без эмоций
   Морфологическим иммунитетом
   Встречают перемену декораций
   И горды как бы историческим менталитетом.
  
   Душа двоится переменой:
   То о пленэрном сожалеет убранстве,
   Сопряжённом с пульсацией жизненной,
   То покоряется как бы статике в свойстве.

Фет А. А.

* * *

   Не тем, Господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звёздный день Твой светлый серафим
Громадный шар зажег над мирозданьем
И мертвецу с пылающим лицом
Он повелел блюсти Твои законы,
Всё пробуждать живительным лучом,
Храня свой пыл столетий миллионы.
Нет, Ты могуч и мне непостижим
Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей вселенной.
Меж тем как я - добыча суеты,
Игралище ее непостоянства,-
Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,
Ни времени не знает, ни пространства.

Бодний А. А.

* * *

   Дух Вечности могуч по Абсолюту.
   Во всей Вселенной и в Монадности,
   Но Движению и Вечности, как Первороду,
   Он обязан по эволюционности.
  
   Меня Он вылепил уже посредством
   Антитела Пыла как зависимость
   Субстанциальную, но с прободенством
   Микроскопическим - Разума независимость.
  
   Не из-за благодати эта Свобода,
   А из-за специфики физиологии мышления,
   Когда на стадии её появляется акт Полета
   Антимира мысли, - от Духа Вечности раскрепощения.
  
   По этому свойству Разум человеческий -
   Антипод Духу Вечности, как антимир,
   Созданный Всесильностью Духа, но не управляемый
   Им, единственная детерминированность - Он Разуму -
   Вампир.
  
   Результативно объемлит Вампиризм
   Факт всемирного противоречия,
   Когда слова: Любовь, и мир, и альтруизм;
   Когда дела: милитаризм, акты насилия.
  
   И дня на Земле не проходит,
   Чтоб не было конфликтов военных.
   Разум ученых тысячелетьями выводит
   Формулу усовершенствования орудий тотальных.
  
   Воздействие Вампиризма Духа Вечности
   На Разум - универсалить истребленья
   Человечества, чтоб в обновлённости
   Эксперимент новые проводил изыскания.
  
   И в этом Эксперименте Дух Вечности
   Демонстрирует с каждым витком
   Свой Высший Разум в беспределе Всесильности,
   Чтоб чрез олимпийцев человечество жило в страхе земном
  
   Но не надо ополчаться на Духа Вечности -
   Человек самозапрограммировался Страшносудным Роком.
   Адекватно Святому Писанию Дух Вечности
   Эксперимент ассоциирует с Армагеддоном.

Фет А. А.

* * *

   Устало всё кругом: устал и цвет небес,
И ветер, и река, и месяц, что родился,
И ночь, и в зелени потусклой спящий лес,
И желтый тот листок, что наконец свалился.
Лепечет лишь фонтан средь дальней темноты,
О жизни говоря незримой, но знакомой.
О ночь осенняя, как всемогуща ты
Отказом от борьбы и смертною истомой!

Бодний А. А.

* * *

   Резонансированность жизни летней,
   Что выражалась и буйством цветенья,
   И наращиваньем изумрудных нарядностей -
   С приходом осени пошла в преисподность жухленья.
  
   Амплитуда жизнедеятельных затуханий
   И на мою судьбу пытается ложиться,
   Чтоб возрастных усилить ход наитий -
   Младое племя могло бы полноценно нигилисться.
  
   Но дух противоречья протестует
   Не из-за ущерба проблемы долголетья,
   А в натиске от гуманистов проецирует
   Борьбу с нахрапистостью злодеянья.

Фет А. А.

* * *

   Ещё люблю, ещё томлюсь
Перед всемирной красотою
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.
Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду.
Покорны солнечным лучам,
Там сходят корни в глубь могилы
И там у смерти ищут силы
Бежать навстречу вешним дням.

Бодний А. А.

* * *

   Мне идеал всемирности
   Как красный лоскут
   Для быка - с давности
   Им и на йоту смысл не жнут.
  
   Но форму его насаждают
   На сонм красоты и злодейства,
   И вероятности эти бывают
   Подчас достояньем излишества.
  
   Такой парадокс исходит
   Не с сущности идеала,
   А властолюбие здесь судит,
   Чтоб ложь предикатностью стала.

Фет А. А.

* * *

   Опавший лист дрожит от нашего движенья,
Но зелени еще свежа над нами тень,
А что-то говорит средь радости сближенья,
Что этот желтый лист - наш следующий день.
Как ненасытны мы и как несправедливы:
Всю радость явную неверный гонит страх!
Еще так ласковы волос твоих извивы!
Какой живет восторг на блекнущих устах!
Идем. Надолго ли еще не разлучаться,
Надолго ли дышать отрадою? Как знать!
Пора за будущность заране не пугаться,
Пора о счастии учиться вспоминать.

Бодний А. А.

* * *

   Опавший лист не есть субстанция,
   Чтобы по нем судить о древе в целом.
   И человеку не под стать листьев композиция,
   Его спираль Движенья идёт в духовном.
  
   Не страх пред переходом дряхлости
   Во тленность нам нагоняет дискомфорт,
   А озабоченность - какие Интеллекту ценности
   Мы принесём чрез Потока Вечности порт.
  
   И если в трюмах нашего наследия -
   Рацзёрна для будущего человечества,
   То переходу из Бытия в круговорот Живолепленья
   Воспримется как закономерного акт свойства.

Фет А. А.

* * *

   Кляните нас: нам дорога свобода,
И буйствует не разум в нас, а кровь,
В нас вопиет всесильная природа,
И прославлять мы будем век любовь.
В пример себе певцов весенних ставим:
Какой восторг - так говорить уметь!
Как мы живём, так мы поём и славим,
И так живём, что нам нельзя не петь!

Бодний А. А.

* * *

   Свобода не есть любви прославленье -
   Это второй есть этап Её действа.
   Свобода - лишенье подвижек в попранье
   Достоинства чрез социальные свойства.
  
   Здесь Разум всем верховодит,
   А кровь зажигает идейность.
   И только мещанский эгоизм вводит
   В антиномию причинность.

Фет А. А.

Фонтан.

   Ночь и я, мы оба дышим,
   Цветом липы воздух пьян,
   И, безмолвные, мы слышим,
   Что, струей своей колышим,
   Напевает нам фонтан.
   - Я, и кровь, и мысль, и тело -
   Мы послушные рабы:
   До известного предела
   Все возносимся мы смело
   Под давлением судьбы.
   Мысль несется, сердце бьется,
   Мгле мерцаньем не помочь;
   К сердцу кровь опять вернется,
   И заря потушит ночь.

Бодний А. А.

Фонтан.

   В душе моей фонтан сокрытый,
   Он - мещанскому антипод эгоизму.
   Ритм его антиэкзистенциализмом скованный,
   Где общество подвержено олимпийскому медиумизму.
  
   Он "кровь, и мысль, и тело" реципиентит,
   Инстинктность обостряя в самосознанье,
   И проблему агностицизма бессрочит,
   Чтоб стадность снимало противоречье.
  
   Но когорта гуманистов помогает
   Фонтану от медиумизма расплениться,
   И интеграл закономерности сущего определяет,
   Чтобы граница Истины могла демаркацироваться.
  
   Тогда фонтан мне освежит,
   Закон где отрицанья отрицания,
   Чтоб смог конгломерат я лить,
   Где антисофизм и неотвратимость наказания.

Фет А. А.

* * *

   О, как волнуюся я мыслию больною,
   Что в миг, когда закат так девственно хорош,
   Здесь на балконе ты, лицом перед зарею,
   Восторга моего, быть может, не поймешь.
   Внизу померкший сад уснул, - лишь тополь дальний
   Всё грезит в вышине, и ставит лист ребром,
   И зыблет, уловя денницы блеск прощальный,
   И чистым золотом и мелким серебром.
   И верить хочется, что всё, что так прекрасно,
   Так тихо властвует в прозрачный этот миг,
   По небу и душе проходит не напрасно,
   Как оправдание стремлений роковых.

Бодний А. А.

* * *

   Как золотистость переливов
   Природу в час заката обновляет,
   Так чудодейственность пленэров
   Грустинкой светлой душу озаряет.
  
   Контрастит это эстетическое чувство
   Осенней поры золота жухлость -
   И красоты цветов пограничное двойство,
   Когда в изломах увяданья иссякает идеальность.
  
   Я озареньем понял причинный ряд
   Чрез эстетические переходы.
   Во чреве зла всемирного есть заряд
   Эволюционно-эстетической Свободы.
  
   Чрез этот чрев на протяженье тысячелетий
   Выходит эстетическая красота,
   Как плод зла, сфокусировавший дух противоречий,
   Где полюс вожделенья - эстетическая мечта.
  
   Для психологов это - парадокс.
   Для Диалектики вселенной,
   Где Движение в разнополярности - ортодокс,
   Проявляющийся в непрерывности вечной.
  
   Жестокая экзистенция первобытных людей
   Обостряла инстинкт выживания и сохраненья,
   Формируя амфору зла, чтоб идти с ней
   По жизни как источником сил противостоянья.
  
   Поэтому добро лишено приоритетности,
   Чтоб из своего чрева зло родить,
   И статусы их в разных аспектах причинности,
   Хотя следствия могут сходство явить.
  
   Сходство - и зло и добро проявляются
   В противодействии, но в первом -
   Тенденциозно границы расширяются,
   А во втором - удержание зла в стациорном.
  
   Причинный ряд зло в фактор вводит,
   Семантика его есть судьбоносность.
   Добро лишь в псевдофактор входит,
   Нароком принимая зла псевдозастолблённость.

Фет А. А.

* * *

   Всё, что волшебно так манило,
Из-за чего весь век жилось,
Со днями зимними остыло
И непробудно улеглось.
Нет ни надежд, ни сил для битвы -
Лишь, посреди ничтожных смут,
Как гордость дум, как храм молитвы,
Страданья в прошлом восстают.

Бодний А. А.

   Гуманист всю жизнь воспаряется
   Крылатостью: "человек создан для счастья,
   Как птица для полёта", и возгорается
   Оптимизм его, чтоб идти через наития.
  
   И он идёт самоотверженно, как Дон-Кихот
   Без соразмерья со злом мировым.
   А когда вместо вожделенных высот
   Антропы лик - он обременяется адом земным.
  
   А о земном аде учёный Кирпотин Валерий
   Писал: "Мировое зло накапливается".
   И тогда гуманист в плену состраданий
   На смертный одр безрезультативно возлагается.

Фет А. А.

Весна на дворе.

   Как дышит грудь свежо и емко -
   Слова не выразят ничьи!
   Как по оврагам в полдень громко
   На пену прядают ручьи!
   В эфире песнь дрожит и тает.
   На глыбе зеленеет рожь -
   И голос нежный напевает:
   "Еще весну переживешь!"

Бодний А. А.

Весна на дворе.

   Человек от рожденья и до тризны
   Не цикличен в жизненной силе
   В противовес весны, где жизни
   Проявленья - то в спячке, то в пыле.
  
   Весна шумит оврагами и полифонией,
   Где листва и божьи птахи вносят
   Гаммы свои в Эфир, что схвачен эманацией, -
   Весну за снятый прессинг зимний славят.
  
   Луга и нива разнотональность изумруда
   На солнце льют, хлебороба обнадёживая;
   Но для самосознанья опыт исторический - пота
   Результативность - даёт пессимизм, опечаливая.
  
   Человек работает востребовано-постоянно
   Весь календарный год; и он обновлённость
   Весны воспринимает настороженно,
   Как ложный позыв - лже-новоявленность.

Фет А. А.

* * *

   Пришла, - и тает всё вокруг,
Всё жаждет жизни отдаваться,
И сердце, пленник зимних вьюг,
Вдруг разучилося сжиматься.
Заговорило, зацвело
Всё, что вчера томилось немо,
И вздохи неба принесло
Из растворенных врат эдема.
Как весел мелких туч поход!
И в торжестве неизъяснимом
Сквозной деревьев хоровод
Зеленоватым пышет дымом.
Поет сверкающий ручей,
И с неба песня, как бывало;
Как будто говорится в ней:
Все, что ковало, - миновало.
Нельзя заботы мелочной
Хотя на миг не устыдиться,
Нельзя пред вечной красотой
Не петь, не славить, не молиться.

Бодний А. А.

* * *

   Пришла весна и дух противоречья
   Не хочет с историческим сознаньем слиться -
   Он в омут призрачного попадает обновленья,
   Как будто в лике он весны двоится.
  
   Лучистость с неба и дыхание с земли
   Природу в сонме переразгружают -
   И в тонах звуков и цветов нашли
   Второе "я" и Она и человек - Эстетику как бы ваяют.
  
   И взор улавливает эстетические сдвиги
   В быстротечном раскрытии пахучих цветов
   И в актах зеленения, среди которых - вывихи
   Как будто бы недоуменья от мест плешивых.
  
   Но недочёты обновленья полифония глушит -
   Голоса птиц земных и небесных
   Под говорок блещущих ключей
   Душу надёжит возрастанием сил эстетических.
  
   И поэту чудо в метаморфозе видится:
   Эстетическая сила Природы обновленья
   Кибелотична красоте души, где силится
   К свету идеал Вечности как акт стенанья.

Фет А. А.

Кукушка.

   Пышные гнутся макушки,
Млея в весеннем соку;
Где-то вдали от опушки
Будто бы слышно: ку-ку.
Сердце!- вот утро - люби же
Всё, чем жило на веку;
Слышится ближе и ближе,
Как золотое,- ку-ку.
Или кто вспомнил утраты,
Вешнюю вспомнил тоску?
И раздается трикраты
Ясно и томно: ку-ку.

Бодний А. А.

Кукушка.

   Раздобревшая от щедрости весны Природа
   В негу томную вобрала стать Свою,
   И тональность красок, цвета изысканного рода
   Я в себя вбираю - будто в центре мироздания стою.
  
   Но налёт сентиментальности снимает
   Проповедник вечного времени хода,
   В фибры души лапидарно вливает:
   "Ку-ку" - как судьбы статью расхода.
  
   Обречённый повтор есть заиканье
   С потерей силы воли к регенерации,
   Несущей роковой вопрос в обреченье:
   "Ку-ку - куда бардачный мир идёт в христопродажии"?

Фет А. А.

* * *

   Как здесь свежо под липою густою -
Полдневный зной сюда не проникал,
И тысячи висящих надо мною
Качаются душистых опахал.
А там, вдали, сверкает воздух жгучий,
Колебляся, как будто дремлет он.
Так резко-сух снотворный и трескучий
Кузнечиков неугомонный звон.
За мглой ветвей синеют неба своды,
Как дымкою подернуты слегка,
И, как мечты почиющей природы,
Волнистые проходят облака.

Бодний А. А.

* * *

   Под сенью деревьев в летнее время
   На берегу кондиционера-озера
   Вроде бы иной мир, где снято душное бремя
   За счёт природного дозатора.
  
   Контраст в Природе не парадоксальный:
   Диапазонит он приемственность условий
   Без претензий на оплату, благоприятственный
   Создавая для человека режим выживаний.
  
   Но человек парадоксальностью к Природе
   Изъявляет претензии амбициозные,
   Забывая, что он приналежит к гостевой породе,
   Что вековечные дубравы и лазурь неба - относительно вечные.

Фет А. А.

* * *

   Ласточки пропали,
А вчера зарёй
Всё грачи летали
Да, как сеть, мелькали
Вон над той горой.
С вечера всё спится,
На дворе темно.
Лист сухой валится,
Ночью ветер злится
Да стучит в окно.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью рад!
Словно как с испугу
Раскричавшись, к югу
Журавли летят.
Выйдешь - поневоле
Тяжело - хоть плачь!
Смотришь - через поле
Перекати-поле
Прыгает, как мяч.

Бодний А. А.

* * *

   Ласточки съюжались,
   Чистотой души
   В сердце же осталось
   У меня в глуши.
  
   И косяк лебединый
   Тот же ракурс,
   Бесцельно-оголённый,
   Дал судьбе - псевдоракурс.
  
   Опавшие листья
   Не так будоражат
   Призрачность счастья -
   Неодушевленья держат.
  
   Перелётные птицы
   Как будто телекинезят
   Мечты-ницы,
   Чтоб их реанимировать.
  
   И хочется рывок
   Вослед им сделать,
   Обойдя реципиентно рок,
   Себя экстериоризировать.

Фет А. А.

* * *

   Задрожали листы, облетая,
   Тучи неба закрыли красу,
   С поля буря ворвавшися злая
   Рвет и мечет и воет в лесу.
   Только ты, моя милая птичка,
   В теплом гнездышке еле видна,
   Светлогруда, легка, невеличка,
   Не запугана бурей одна.
   И грохочет громов перекличка,
   И шумящая мгла так черна.
   Только ты, моя милая птичка,
   В теплом гнездышке еле видна.

Бодний А. А.

* * *

   Как бывший биограф поэтессы,
   Я ночлежил в жадовском эдеме,
   И аномалии Природы я противовесы
   В судьбоносной изыскивал теме.
  
   Накатилось тогда снежное круговертье.
   Вокруг моего примитивного жилья -
   Хвойных деревьев окружное величье:
   И тема и окруженье - как защищённость Бытия.
  
   И в этом хладе, снежно-отрешённом,
   Ангелоподобно чиркали птички.
   Перед моим жильем, - но не в мире бардачном, -
   Последней едой я делился, чтоб выжили пташки.

Фет А. А.

* * *

   Скрип шагов вдоль улиц белых,
?Огоньки вдали;
На стенах оледенелых
?Блещут хрустали.
От ресниц нависнул в очи
?Серебристый пух,
Тишина холодной ночи
?Занимает дух.
Ветер спит, и всё немеет,
?Только бы уснуть;
Ясный воздух сам робеет
?На мороз дохнуть.

Бодний А. А.

* * *

   Мороз и звук и цвет
   Порабощает: звон хрупкий
   От шагов и свет
   На снегу серебрящий.
  
   Сосульки в цене возрастают:
   Пленэрят хрусталём висячим,
   И сказочный зал подобляют
   Со снегом летяще-блестящим.
  
   Дыханье мороз подпирает,
   Как будто на Эльбрус зал.
   Воздух мякиною колыхает -
   Сонм чистоты с хладом дал.

Фет А. А.

* * *

   Как нежишь ты, серебряная ночь,
В душе расцвет немой и тайной силы!
О, окрыли - и дай мне превозмочь
Весь этот тлен бездушный и унылый!
Какая ночь! Алмазная роза
   Живым огнем с огнями неба в споре,
Как океан, разверзлись небеса,
И спит земля - и теплится, как море.
Мой дух, о ночь, как падший серафим,
Признал родство с нетленной жизнью звездной
И, окрылен дыханием твоим,
Готов лететь над этой тайной бездной.

Бодний А. А.

* * *

   Серебряная ночь душевную бальзамит боль,
   Гипнотизируя как будто ход эсхатологии,
   Но не давая медитации хоть столь
   Заметного влияния, - как действо фикции.
  
   Для сильной воли это - факт,
   Для слабой - реципиентная точка опоры.
   Но есть равняющий психики акт:
   Бытия и Вечности о тленности споры.
  
   Вместо парадокса встаёт признанье факта:
   Тленность вбирает Лена, но Она в пределах
   Ведь Вселенной, где заключенье пакта
   Есть с Вечностью о непрерывности в круговоротах.

Фет А. А.

Музе.

   Пришла и села. Счастлив и тревожен,
Ласкательный твой повторяю стих;
И если дар мой пред тобой ничтожен,
То ревностью не ниже я других.
Заботливо храня твою свободу,
Непосвященных я к тебе не звал,
И рабскому их буйству я в угоду
Твоих речей не осквернял.
Все та же ты, заветная святыня,
На облаке, незримая земле,
В венце из звезд, нетленная богиня,
С задумчивой улыбкой на челе.

Бодний А. А.

Музе.

   Ты не приходишь, тем более и не садишься
   Пред жаждущим поэтом, ты - астральнозванка,
   Вокруг заслуги Духа Вечности вертишься -
   И плагиат твой забирает псевдогранка.
  
   В псевдодеянии таком - двойник Евтерпы ты,
   Необходимый и неизбежный, чтоб мог
   Медитацировать поэт не на мечты,
   А на астральный Вдохновенья Духа вздох.
  
   И на период творческого Вдохновения
   Поэт как будто бы символикой внушается,
   Чтоб диалог незримый обрёл бы очертания, -
   Чрез сонм с астральной музой общается.

Фет А. А.

* * *

   День проснется - и речи людские
Закипят раздраженной волной,
И помчит, разливаясь, стихия
Всё, что вызвано алчной нуждой.
И мои зажурчат песнопенья, -
Но в зыбучих струях ты найдешь
Разве ласковой думы волненья,
Разве сердца напрасную дрожь.

Бодний А. А.

* * *

   День проснётся - темп дисгармонии
   Вовлекает и праведных и грешных
   В безритмичный ход эволюции
   Во имя Олимпа идей антистрашносудных.
  
   И в этом хаосе кровопролитном
   Поэта слышит лишь когорта гуманистов.
   Идейно правит человечеством
   Армада олимпийских псевдогуманистов.

Фет А. А.

* * *

   Как беден наш язык! - Хочу и не могу. -
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною.
Напрасно вечное томление сердец,
И клонит голову маститую мудрец
Пред этой ложью роковою.
Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И тёмный бред души и трав неясный запах;
Так, для безбрежного покинув скудный дол,
Летит за облака Юпитера орёл,
Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах.

Бодний А. А.

* * *

   Как беден наш язык на выраженье сути,
   Когда он отдан фарисейству,
   Предикативили его чтоб императива путы,
   Эпоху Спартака даря плебейству.
  
   Двум категориям людей доступен
   Языковый дух: поэтам и мудрецам.
   Стиль изложения у них различен,
   И составляющие разные к результативности венцам.
  
   Мудрец терминологией философически-объёмной
   В элементарность превращает сути зримость.
   Поэт метафоро-эпитетной инструментовкой
   С чувственной рациональностью суть даёт
   чрез образность.

Фет А. А.

* * *

   Есть ночи зимней блеск и сила,
Есть непорочная краса,
Когда под снегом опочила
Вся степь, и кровли, и леса.
Сбежали тени ночи летней,
Тревожный ропот их исчез,
Но тем всевластней, тем заметней
Огни безоблачных небес.
Как будто волею всезрящей
На этот миг ты посвящен
Глядеть в лицо природы спящей
И понимать всемирный сон.

Бодний А. А.

* * *

   Безбрежность снежного покрова
   На лике матушки-Земли.
   Фатальность нам рождает снова
   Псевдотаинства, что в тень вошли.
  
   Так человек мирское принимает
   И всю познано-покровную предметность
   Антропопатизмом инстинктивно наделяет,
   Как бы питая веру в их эволюционную преобразимость.
  
   И в всемирный сон Природы
   Под покровом чудной белизны
   Человек интеркалирует высоты
   Своей души в предварении весны.

Фет А. А.

* * *

   Эти думы, эти грезы -
Безначальное кольцо.
И текут ручьями слезы
На горячее лицо.
Сердце хочет, сердце просит,
Слезы льются в два ручья;
Далеко меня уносит,
А куда - не знаю я.
Не могу унять стремленье,
Я не в силах не желать:
Эти грезы - наслажденье!
Эти слезы - благодать!

Бодний А. А.

* * *

   Я в мир пришёл
   Как будто бы - первопроходец.
   Но палеонтологии я не учёл -
   Опыт исторический - Провидец.
  
   Но юность воспряет
   В миропознаванье,
   Как будто с круга предваряет,
   Где мое первоначалье.
  
   Если не отдаться
   Инициативе личной,
   То не было бы устремляться
   Возможности антропософической.

Фет А. А.

* * *

   Целый мир от красоты,
От велика и до мала,
И напрасно ищешь ты
Отыскать ее начало.
Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно,- человечно.

Бодний А. А.

* * *

   Целый мир от красоты
   Получил лишь псевдофактор.
   Но Олимп с сей высоты
   Двустандарится как фактор.
  
   По интерполяции,
   Человек - миг Вечности,
   Но олимпийские амбиции
   Меняют суть в аксиомности.
  
   По Истине, для человека -
   Борьба с бренностью второго "Я".
   И в этом будет больше прока,
   Чем в Вечность входа Бытия.

Фет А. А.

* * *

   Тяжело в ночной тиши
Выносить тоску души
Пред безглазым домовым,
Тёмным призраком немым,
Как стихийная вольна.
Над душой одна вольна.
   Но зато люблю я днем.
Как замолкает всё кругом,
Различать, раздумья полн,
Тихий плеск житейских волн:
Не меня гнетёт волна,
Мысль свежа, душа волна;
Каждый миг сказать хочу:
"Это я!" Но я молчу.

Бодний А. А.

* * *

   Тяжело в скованности ночной
   Пребывать в финальной дистанции.
   Организм старческий как страстной -
   Накопленные шлаки в токсикации.
  
   Прямая связь к галлюцинациям,
   Где сценарист есть домовой.
   И сила воли отдана абстракциям,
   Гипертрофированный где фон земной.
  
   А на фоне - внеземные образы
   С движимо-устрашающим оскалом.
   И слышатся утробно-мысленные фразы,
   Как пригвоздение субстанции чёртом.
  
   Но день спасительный приходит -
   Как бы дыхание второе.
   И в этом - антимысль будит
   Мысль - как Движенье всемировое.

Часть вторая.

Волошин М. А.

Рождение стиха.

   В душе моей мрак грозовой и пахучий.
   Там вьются зарницы, как синие птицы.
   Горят освещенные окна.
   И тянутся длинны,
   Протяжно-певучи
   Во мраке волокна.
   О, запах цветков, доходящий до крика!
   Вот молния в белом излучьи.
   И сразу все стало светло и велико.
   Как ночь лучезарна!
   Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарно
   В влюбленном созвучьи.
   Из недра сознанья, со дна лабиринта
   Теснятся виденья толпой оробелой.
   И стих расцветает цветком гиацинта,
   Холодный, душистый и белый.

Бодний А. А.

Рождение стиха.

   Сознание пронзают Бытия
   Или явление иль эпизод, влекущий
   В дух противоречья второго "Я",
   Что ход дает оригинальный.
  
   Это не изыскание необыкновенного
   Из обыкновенного, это - в искрениях
   Совмещение несовмещённого,
   Но проявляющегося в отрицаниях.
  
   В законе - отрицание отрицания,
   Имеющего тенденцию общую,
   Но в достоинствах - разнения.
   Мысль седлает интуицию историческую.
  
   В этом сонме луч озарения -
   Духа Вечности чувственная подсказка.
   И вырисовывается астрал из сумеречия,
   Как стих - из душе-семантического воска.

Волошин М. А.

* * *

   Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо.
Вечность лишь изредка блещет зарницами,
Время порывисто дует в лицо,
Годы несутся огромными птицами.
   Клочья тумана вблизи, вдалеке.
Быстро текут очертанья.
Лампу Психеи несу я в руке -
Синее пламя познанья.
   В безднах скрывается новое дно.
Формы и мысли смесились.
Все мы уж умерли где-то давно.
Все мы ещё не родились.

Бодний А. А.

* * *

   Я тесненье земнобожьего экзистенциализма
   Совмещено отторгаю Безбрежностью
   Вселенной, чтоб бардакообразность практицизма
   Уступила место априоре с гуманностью.
  
   Запредельность ассоциируется с Вечностью.
   Но Разум медитационно протестует:
   Границы нет у Вечности, и абстрактностью
   В Эфире незримом Её след бытует.
  
   Мы живём в мире тел с закономерностями.
   Вечность - антимир миру нашему,
   Где антитела со своими закономерностями,
   Константу несущие в зев Первородному.
  
   Граница меж бренностью и Вечностью
   Проходит меж третьим и четвертым измереньями
   вселенского Потока,
   Где Бытие предаётся распаденью
   Тех составляющих, что несут печать Рока.
  
   Кто-то рождается раз во Вселенной,
   А кто-то рождается раз на Земле.
   Первый - в скрижалях взят Интеллекта сферой;
   Второй - с потрохами отдан генеалогической тле.

Волошин М. А.

* * *

   Быть заключённым в темнице мгновенья,
Мчаться в потоке струящихся дней.
В прошлом разомкнуты древние звенья,
В будущем смутные лики теней.
Гаснуть словами в обманных догадках,
Дымом кадильным стелиться вдали.
Разум запутался в траурных складках,
Мантия мрака на безднах земли.
Тени Невидимых жутко громадны,
Неосязаемо близки впотьмах.
Память - неверная нить Ариадны -
Рвётся в дрожащих руках.
Время свергается в вечном паденьи,
С временем падаю в пропасти я.
Сорваны цепи, оборваны звенья -
Смерть и Рожденье - вся нить бытия.

Бодний А. А.

* * *

   Абстрагироваться б от оперативности,
   Что ввергают в хаос олимпийцы,
   Суля плоды эпиметейности.
   От дара троянского плебеи - страдальцы.
  
   Олимпийцы пытаются древние звенья
   В причинных рядах разомкнуть,
   И здесь у них акты преуспеванья -
   Инстинкты животные людям гнут.
  
   Разуму трудно от дыма инквизиционного,
   Даже заменённого на кадильный, Истину
   Вбирать из искренний всемирно-сущего.
   Чем возвышенней Олимп, тем прожектней видно бездну.
  
   Интроекцией Олимп благоприятствует
   Внедренью нужных технологий,
   Но этому хребет эволюции препятствует,
   А его сломать не даст тленность автократий.
  
   По ходу неумолимо-ритмичного времени
   Субъекты Монадности идут в элиминацию.
   Осознание мной этого лишает бремени-
   Зависимость о соразмерности дела и тендении
   к бессмертию.

Волошин М. А.

* * *

   И день и ночь шумит угрюмо,
И день и ночь на берегу
Я бесконечность стерегу
Средь свиста, грохота и шума.
Когда ж зеркальность тишины
Сулит обманную беспечность,
Сквозит двойная бесконечность
Из отражённой глубины.

Бодний А. А.

* * *

   И день и ночь сущего закономерность
   Круговертит ход Бытия.
   И я в погрешностях стараюсь равнозначность
   Меж добром и злом держать вторым бы "Я".
  
   Я подстаховываюсь пространством
   Проективным, его чтоб не достиг
   Антивечности разлад за двойством
   Вселенской дыры и закругления, что экстериоризирует стих.

Волошин М. А.

* * *

   По ночам, когда в тумане
   Звезды в небе время ткут,
   Я ловлю разрывы ткани
   В вечном кружеве минут.
   Я ловлю в мгновенья эти,
   Как свивается покров
   Со всего, что в формах, в цвете,
   Со всего, что в звуке слов.
   Да, я помню мир иной -
   Полустертый, непохожий,
   В вашем мире я - прохожий,
   Близкий всем, всему чужой.
   Ряд случайных сочетаний
   Мировых путей и сил
   В этот мир замкнутых граней
   Влил меня и воплотил.
   Как ядро к ноге прикован
   Шар земной. Свершая путь,
   Я не смею, зачарован,
   Вниз на звезды заглянуть.
   Мир отрывочен и пуст.
   Непривычно мне сознанье
   Знать его как сочетанье
   Лишь пяти отдельных чувств.
   Что одни зовут звериным,
   Что одни зовут людским -
   Мне, который был единым,
   Стать отдельным и мужским!
   Вечность с жгучей пустотою
   Неразгаданных чудес
   Скрыта близкой синевою
   Примиряющих небес.
   Когда ж уйду я в вечность снова?
   И мне раскроется она,
   Так ослепительно ясна
   Так беспощадна, так сурова
   И звездным ужасом полна!

Бодний А. А.

* * *

   Ночной покров гипертрофирует
   Затишьем темпы хода временного.
   Звездность как бы притормаживает
   Ощущенье времени земного.
  
   И это состоянье мысль осеняет:
   Я ошибался, в полифонии и в смене цветов
   Видя дыханье временное, оттеняет
   Колорит где механизм часов.
  
   Звёздная ритмичная замедленность
   Мне возможность увидать даёт
   Чрез дисгармонию земную и суетность
   Астрал Вечного Времени, что фатальность льёт.
  
   Фатальность - и в ритмичности и в Всесильности,
   Которую я ощущаю чрез апекс внеземной,
   Ограничивающий Бытиё в Безбрежности.
   Детерминизм ощущаю я фатальности внеземной и земной.
  
   И будто антиципатно чуется
   Вселенское ритмическое колыхание
   Потока Вечного Времени, обрамляется
   Которое звёздностью - как знамение.
  
   Землянину - земное, вселенскому -
   Вселенский дух; такая проза
   Из возможностей идёт, где близкому,
   Земному, - моя скрижалистая поза.
  
   В диалектике Движенья
   Нет непринципиальных сочетаний:
   Протозвезды акт взрыванья -
   Критической массы отсчёт действий.
  
   Я - в общественной среде Бытия,
   Здесь закономерности эволюции,
   Ингредиенты для которой даёт второе "Я",
   Но не мое, а властности в тщеславии.
  
   Но Разум мне даёт возможность
   В центр войти Вселенной чрез экзистенциализм,
   Сохраняя, к счастью, сочетаемость
   Пяти чувств и интуитивизм.
  
   Интуитивизмом я хотел бы спровоцировать
   Эманацию до перехода в измерение
   Четвёртое с третьего, но буферовать
   Мне статусы солжно самосознание.
  
   Я понять бы мог в переходности
   Степень чистоты категорий,
   Реестр признаков адсорбционности, -
   Чтоб цену ревизировать добра и зла изъявлений.
  
   Чрез "неразгаданность чудес" небесных
   Я бы разгадал тогда суть смысла жизни у людей,
   Чтоб знать - есть ли средь составляющих
   Хотя бы рудимент прометеевских идей.
  
   Я раз на лик Земли сверну из Вечности
   И единожды уйду безвозвратно.
   Вечности я Антитело Пыло жну,
   А Интеллекту - под дно души скрижально.

Волошин М. А.

* * *

   О, как чутко, о, как звонко
   Здесь шаги мои звучат!
   Легкой поступью ребенка
   Я вхожу в знакомый сад.
   Слышишь, сказки шелестят?
   После долгих лет скитанья
   Нити темного познанья
   Привели меня назад.

Бодний А. А.

* * *

   Я виртуально перехожу
   В пространство детства, -
   Реалии так я обхожу,
   Которые сменяли предметность первородства.
  
   Я с траектории незримой
   Зрю памятью дизайн былого.
   Как бы чувства девственной
   Поры - в дежа вю мирского.
  
   Я остро снова ощущаю
   Навеки врезавшиеся мне эпизоды,
   Где суть свою я узнаю,
   Вошла что в эстетические своды.
  
   Реакции я детского протеста
   Из арсенала негасимой памяти
   На попиранье под солнцем места
   Несу сквозь время, как святые путы.
  
   Морфологический рисунок постоянен
   И колоритности эмоций и свойств,
   В которых чувственности абрис ясен,
   Чтоб векторить в парадоксальности двойств.
  
   А опыт, вставший между детством
   И седовласостью даёт рациональность,
   Насыщая начальным перлом и прозорством,
   Но души идейность не меняет генеральность.

Волошин М. А.

* * *

   Сквозь сеть алмазную зазеленел восток.
Вдаль по земле, таинственной и строгой,
Лучатся тысячи тропинок и дорог.
О, если б нам пройти чрез мир одной дорогой!
Всё видеть, всё понять, всё знать, всё пережить,
Все формы, все цвета вобрать в себя глазами,
Пройти по всей земле горящими ступнями,
Всё воспринять - и снова воплотить!

Бодний А. А.

* * *

   От первого луча заизумрудилась
   Природа хлорофилльная; и души немота
   В обновленья весеннее интегрировалась,
   Чтоб цель срельефила бы жизни высота.
  
   Я из сонма Природы, мудрецов и гуманистов
   Чувствами вбираю рацзёрна мыслей,
   Чтоб в бардачном мире лжи и парадоксов
   Пародировать разлад меж словом и делом властителей.
  
   И пусть тогда горящими ступнями
   Они в будущность субстанции свои введут,
   Как меченые шельмы, - армагеддоновыми днями
   Их завершится псевдобытиё - сущности редут.

Волошин М. А.

* * *

   Любить без слез, без сожаленья, 
Любить, не веруя в возврат, 
Чтоб было каждое мгновенье 
Последним в жизни. Чтоб назад 
Нас не влекло неудержимо, 
Чтоб жизнь скользнула в кольцах дыма, 
Прошла, развеялась. И пусть 
Вечерне-радостная грусть 
Обнимет нас своим запястьем. 
Смотреть, как тают без следа 
Остатки грез, и никогда 
Не расставаться с грустным счастьем, 
И, подойдя к концу пути, 
Вздохнуть и радостно уйти. 

Бодний А. А.

* * *

   Любить без слёз мифобогиню
   Только можно, где идеальность,
   Лишённая земного, не знающая Ниобею,
   Которая судьбе форматит обречённость.
  
   И сожаленье душу гложит:
   Любовь всемирная есть категория,
   А выявление сути её пределит
   Ценз жизненного довольствия.
  
   Вот в прошлое и не влечёт
   Неудержимо любви израненность.
   А в настоящем - подсознанье ткёт
   Антиинтроекцию - грустную расчётливость.
  
   И на исходе выходом глубоким
   Желанно-неизъявленный любви потенциал
   Пускай становится флюидом он вселенским,
   Чтоб о границах социальности напоминал.

Волошин М. А.

* * *

   Мир шел искать себе обитель, 
Но на распутьи всех дорог 
Стоял лукавый Соблазнитель. 
На нём хитон, на нём венок, 
В нём правда мудрости звериной:
С свиной улыбкой взгляд змеиный. 
Призывно пальцем щелкнул он, 
И мир, как Ева, соблазнён. 
И этот мир - Христа Невеста - 
Она решилась и идет: 
В ней всё дрожит, в ней всё поёт, 
В ней робость и бесстыдство жеста, 
Желанье, скрытое стыдом, 
И упоение грехом. 

Бодний А. А.

* * *

   Мир вышел из пещер первобытья,
   Наращивая богатство психологизма,
   Как инстинкта и порочности созданья,
   Наращивая метафизику этатизма.
  
   Из недр его явился Соблазнитель,
   Одетый в балахон, но с мудро-хитрым взглядом.
   И сонм с Ним сотворил Олимпа Повелитель,
   Но в роль двойника вписал с своим антиидеалом.
  
   И Повелитель и Соблазнитель телепатически
   Друг друга понимают, свое искусство
   Претворяют на подвластных практически,
   Меняя злу в псевдопричинном ряду свойство.
  
   А камень преткновенья - христово умиротворенье -
   Новой теометодой отправляют на небеса,
   Присвоив Христу фарисейно верховное званье,
   А теоимеджу человечества христопродажные дав телеса.

Волошин М. А.

Старые письма.

   Я люблю усталый шелест 
Старых писем, дальних слов.
В них есть запах, в них есть прелесть 
Умирающих цветов. 
Я люблю узорный почерк - 
В нем есть шорох трав сухих. 
Быстрых букв знакомый очерк 
Тихо шепчет грустный стих. 
Мне так близко обаянье 
Их усталой красоты.
Это дерева Познанья 
Облетевшие цветы. 

Бодний А. А.

Старые письма.

   Я благоговейно прикасаюсь
   К той памяти, что скрыта в письмах,
   И вроде бы в мир изысканий я окунаюсь,
   И философичность мудрость открывает в темах.
  
   Что раньше в письмах я недооценивал,
   Считая непринципиальной технологией,
   Теперь благоговейно суть её я интегрировал
   В рациональность, чтоб служила стратегией.
  
   Если раньше я сложность сути за псевдодиссонанс
   Разумленья брал, то теперь вскрываю
   В причинном ряду результативный резонанс,
   Которым как бы прошлое и настоящее сливаю

Волошин М. А.

Зеркало.

   Я - глаз, лишенный век. Я брошено на землю, 
Чтоб этот мир дробить и отражать.
И образы скользят. Я чувствую, я внемлю, 
Но не могу в себе их задержать. 
И часто в сумерках, когда дымятся трубы 
Над синим городом, а в воздухе гроза - 
В меня глядят бессонные глаза 
И черною тоской запекшиеся губы. 
И комната во мне. И капает вода. 
И тени движутся, отходят, вырастая. 
И тикают часы, и капает вода, 
Один вопрос другим всегда перебивая. 
И чувство смутное шевелится на дне. 
В нем радостная грусть, в нем сладкий страх разлуки.
И я молю его: "Останься, будь во мне, - 
Не прерывай рождающейся муки." 
И вновь приходит день с обычной суетой, 
И бледное лицо лежит на дне - глубоко.
Но время, наконец, застынет надо мной,
И тусклою плевой мое затянет око! 

Бодний А. А.

Зеркало.

   БОГ - Антитело Пыла - внутри меня,
   И я Его лишь Воли отражатель.
   Эксперимент Его в разрезе каждого есть дня,
   И волею своей Его я Воли подражатель.
  
   Но дух противоречья парадокс вселяет:
   Мой Медиум внутри, Его не вижу я, -
   Экстерьер субстанции моей передо мной бренчает,
   И я мысли Его превращаю в антимысли Бытия.
  
   И зеркало становится как будто искривлённым,
   Самоэманацируясь как бы на осколки.
   И здесь инстинкт сохраненья будто спасительным
   Вклинивается фактором, давая акт прополки.
  
   И акт переключает на антропософизм,
   Как стартовую площадку к поляризации
   В апперцепции, где я обретаю деизм.
   Парадокс предстал предо мной продуктом новации.
  
   Я ощутил цену взаимообусловленности
   Меж мной и Антителом Пыла, и призрачность
   Свободы мне стала режимом самоокупаемости,
   Где синоним расплаты - судьба хозрасчётность.

Волошин М. А.

* * *

   Мир закутан плотно 
В сизый саван свой - 
В тонкие полотна 
Влаги дождевой. 
В тайниках сознанья 
Травки проросли. 
Сладко пить дыханье 
Дождевой земли. 
С грустью принимаю 
Тягу древних змей: 
Медленную Майю 
Торопливых дней. 
Затерявшись где-то, 
Робко верим мы 
В непрозрачность света 
И прозрачность тьмы. 

Бодний А. А.

* * *

   Мир как совокупность
   Разноцветных шариков:
   В одном месте - скрытая скаредность,
   В другом - кровопролитье по воле олигархов.
  
   Историческим сознаньем
   Тайны выдаются,
   Где с разумленьем
   Негативы расстаются.
  
   И обретший вектор
   Рациональность ощущает,
   И воля-фактор
   Чрез дебри проникает.
  
   И разумности свет
   Ищет резонанс,
   Чтоб дифракции облёт
   Спрозрачил бы диссонанс.

Волошин М. А.

* * *

   Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламя
   Лизнуло мне лицо и скрылось без следа.
   Лишь вечность зыблется ритмичными волнами.
   И с грустью, как во сне, я помню иногда
   Угасший метеор в пустынях мирозданья,
   Седой кристалл в сверкающей пыли,
   Где Ангел, проклятый проклятием всезнанья,
   Живет меж складками морщинистой земли.

Бодний А. А.

* * *

   Одиноко в ночи сила гложит бренности,
   И оттеняет уничиженье душевное
   Безбрежность ритмичной звёздности,
   И Вечность ощущается, как что-то запредельное.
  
   Но вот метеор пролетел по нисходящей,
   И яркий след земное тело поглотило,
   Как отголосок дисгармонии небесно-мерцающей,
   Где Движение и гармонию и дисгармонию вобрало.
  
   И вроде я с Безбрежностью интенцией слился,
   Уравнявшей как бы дискомфорт внутренний и вселенский.
   И мой ангел-хранитель уже мне слылся
   В сонме Вселенной и души, как провестник вешний.

Волошин М. А.

Сатурн.

   На тверди видимой алмазно и лазурно
Созвездий медленных мерцает бледный свет.
Но в небе времени снопы иных планет
Несутся кольцами и в безднах гибнут бурно.
Пусть тёмной памяти источенная урна
Их пепел огненный развеяла как бред -
В седмичном круге дней горит их беглый след.
О, пращур Лун и Солнц, вселенная Сатурна!
Где ткало в дымных снах сознание-паук
Живые ткани тел, но тело было - звук,
Где лился музыкой, непознанной для слуха,
Творящих числ и воль мерцающий поток,
Где в горьком сердце тьмы сгущался звёздный сок,
Что тёмным языком лепечет в венах глухо.

Бодний А. А.

Сатурн.

   На одно поколение человечества
   Может и не прийтись взрыв протозвезды,
   Энергия которой безмерно больше теплового действа
   Солнца нашего, чтоб взять звёздность в узды.
  
   Но ход Вечного Времени условно
   В йомах измеряется; за йом один
   Возможны сотни тысяч взрывов, чтоб плавно
   Отразить протуберанцево-звёздный клин.
  
   И этот клин новые звёзды высекает
   В Безбрежность, где их увлекают законы
   Небесной механики, где диссонанс тает.
   А человечество результат возводит в каноны.
  
   И палеонтологическое пространство Сатурна
   Хранит следы от миросотворяемой иглы
   В отличительном экстерьере, что бурно
   Дух Вечности ткал, имея прочные тылы.
  
   Окольцованность Сатурна есть, видимо, результат
   Перехода энергии в материю по Эйнштейну,
   Где в Первоначалье восседал Духа Вечности диктат,
   Чтоб чрез Сотворенье мира воплотить Свою Тайну.

Волошин М. А.

Солнце.

   Святое око дня - тоскующий гигант!
   Я сам в своей груди носил твой пламень пленный,
   Пронизан зрением, как белый бриллиант,
   В багровой тьме рождавшейся вселенной.
   Но ты, всезрящее, покинуло меня,
   И я внутри ослеп, вернувшись в чресла ночи.
   И вот простерли мы к тебе - Истоку дня -
   Земля - свои цветы и я - слепые очи.
   Невозвратимое! Ты гаснешь в высоте,
   Лучи призывные кидая издалека.
   Но я в своей душе возжгу иное око
   И землю поведу к сияющей мечте!

Бодний А. А.

Солнце.

   Археофактор жизни - Солнце - архисубъект
   Покровителя Атона, Оно, как сердце, бьётся
   В непрерывном ритме; и каждый живой объект
   На Земле жизнедеятельностью от Солнца льётся.
  
   Кого Оно озаряет, того Оно не покидает
   До его последних дней в повторяемости фаз.
   Иногда Вельзевул грозовыми тучами прикрывает
   Землю, давая злу и лжи антисолнцевой пас.
  
   И символист хватается за пас, как за предлог,
   Чтоб цензурорифы обойти солнцетененьем,
   И оду пишет на эту тему, как подлог,
   К истинному положенью антиподным излученьем.

Волошин М. А.

* * *

   Зеленый вал отпрянул и пугливо
   Умчался вдаль, весь пурпуром горя.
   Над морем разлилась широко и лениво
   Певучая заря.
   Живая зыбь как голубой стеклярус.
   Лиловых туч карниз.
   В стеклянной мгле трепещет серый парус.
   И ветр в снастях повис.
   Пустыня вод. С тревогою неясной
   Толкает челн волна.
   И распускается, как папоротник красный,
   Зловещая луна.

Бодний А. А.

* * *

   Тускло-изумрудный вал побережье пугал
   Накатными вздыбленьями, отливом рубина играя.
   И моря шум таинственный шепот издавал,
   Как будто с плывучей зарей имитируя цену рая.
  
   И вроде кажется, что море дышит глубоко,
   Как Земли живое тело, и чувства спектралит
   Своей переливчатой души, чтоб видно было далеко;
   А может Нептуну дизайн синхронно дарит.
  
   И тучи охмурено унисонят, прожект
   Как будто создают четырёхмерности морской,
   Чтоб имидж срытой силы сонма вошёл в аспект,
   В котором под оттеняющей луной получил бы статус
   мировой.

Волошин М. А.

* * *

   Вещий крик осеннего ветра в поле.
Завернувшись в складки одежды тёмной,
Стонет бурный Вечер в тоске бездомной,
Стонет от боли.
Раздирая тьму, облака, туманы,
Простирая алые к Ночи руки,
Обнажает Вечер в порыве муки
Рдяные раны.
Плачьте, плачьте, плачьте, безумцы-ветры,
Над горой, над полем глухим, над пашней.
Слышу в голых прутьях, в траве вчерашней
Вопли Деметры.

Бодний А. А.

* * *

   Осенний ветер тоску нагоняет,
   Когда о сонме Сотейры и Эола забывает сознанье.
   И цикл смены времён года напоминает
   О преходящих факторах в объективном деянье.
  
   И в антимире как была, так и существует Ферония
   В содружестве с Фаллой, и нужно чтоб их сферу
   Вобрала тоскующей души уже гомофония.
   Тогда полифония нив и хлебороба благословит Цереру.
  
   И плачь над будущностью урожая
   Озабоченность о составляющих возьмёт
   Хозяйственною хваткой, навевая
   Надежду, что Деметра всё сожнёт.

Волошин М. А.

* * *

   Сердце мира, солнце Алкиана,
Сноп огня в сиянии Плеяд!
Над зеркальной влагой Океана -
Грозди солнц, созвездий виноград.
С тихим звоном, стройно и нескоро,
Возносясь над чуткою водой,
Золотые числа Пифагора
Выпадают мерной чередой.
Как рыбак из малой Галилеи,
Как в степях халдейские волхвы,
Ночь-Фиал, из уст твоей лилеи
Пью алмазы влажной синевы!

Бодний А. А.

* * *

   Мира Генератор света и тепла -
   Атона Солнце - человечество
   Берёт Его чрез эманацию, чтоб была
   У каждого Его Частица, души как свойство.
  
   И в океане бурь житейских
   Частица эта экстериоризирует
   Гуманиста в свойствах востребных
   И по форме и по сути, - идею генерирует.
  
   А для злодея и лжеца Частица - амулет,
   Чтоб скрывал намерения псевдолучистостью,
   А при Никте чтоб флюоресцировал нужный след
   По числам Пифагора с результативностью.
  
   Для праведных ночь - пауза восстановленья,
   Чтоб сторожащим подсознаньем Частицу
   В проект ввести для перевоплощенья
   В перл как солнцеапейронную птицу.

Волошин М. А.

Созвездия.

   Звенят Весы и клонят коромысла.
Нисходит вниз, возносится бадья.
Часы идут, сменяя в небе числа,
Пути миров чертя вкруг остия.
Струится ночь. Журчит и плачет влага.
Ладья скользит вдоль тёмных берегов,
И чуток сон в водах Архипелага,
Где в море спят созвездья островов.
Гнездо Гиад и гроздь огней - Плеяды.
Великий Воз и зоркий Волопас.
Свой правя путь чрез тёмные Циклады -
Какой пловец в уме не числил вас?
И ваш узор пред взором Одиссея
В иных веках искрился и мерцал,
И ночь текла, златые зёрна сея,
Над лоном вод в дрожании зерцал.
И, ставя сеть у древних стен Хавона,
В тиши ночной видали рыбари
Алмазный торс гиганта Ориона,
Ловца зверей, любовника зари.
Когда ж земля бессмертными иссякла,
Лишь глубже стал и ярче небосклон.
И Солнцу путь затмила тень Геракла,
И Зевс воздвиг на небе льдистый трон.
Все имена, все славы, все победы
Сплетались там в мерцаниях огней.
Над головой жемчужной Андромеды
Чертил круги сверкающий Персей.
В себе тая все летописи мира,
В ночах светясь всемирной красотой,
Златыми пчёлами расшитая порфира
Струилась с плеч Ионии святой.

Бодний А. А.

Созвездия.

   Плавное стремление Весов
   Уравновесится с опорой
   В точке гравитации, ходов
   Где разных уровней Вселенной.
  
   И если Солнце - центр мира,
   Вокруг которого Земля вращается,
   То в круизе вокруг созвездий лира
   Даже Её не воплощается.
  
   Тогда центр мира кто:
   Солнце или созвездия?
   Для Земли - Солнце, а кто
   Тогда созвездьям - фактор геоцентровластия?
  
   Созвездия Близнецов или Большой Медведицы,
   Или созвездья Девы иль Водолея
   Зацикливают спицы небесной колесницы,
   Чтоб в ритмике читалася вселенская идея?
  
   Но если бы созвездия с другого
   Были мира, тогда трехмерности
   Они лишались измерения, иного
   Свойства были бы их закономерности.
  
   В реальности они же видятся
   Как трехмерные объекты -
   Все в Ней, как миры, находятся -
   Монадности субъекты.
  
   И Солнца не надо, быть может,
   Созвездьям - они эту роль выполняют.
   И апекс и Бытие там, быть может,
   Иные задачи верстают.
  
   Тогда не резон для земной Андромеды
   В чужую бытийность внедряться
   Со шлейфом Персия-спасителя; разлёты
   Антропоцентризма Солнцем должны сужаться.

Волошин М. А.

Венок сонетов.

   В мирах любви, - неверные кометы, -
   Закрыт нам путь проверенных орбит!
   Явь наших снов земля не истребит, -
   Полночных солнц к себе нас манят светы.
   Ах, не крещен в глубоких водах Леты
   Наш горький дух, и память нас томит.
   В нас тлеет боль внежизненных обид -
   Изгнанники, скитальцы и поэты!
   Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,
   Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
   Кому земля - священный край изгнанья,
   Кто видит сны и помнит имена, -
   Тому в любви не радость встреч дана,
   А темные восторги расставанья!

Бодний А. А.

Венок сонетам.

   Вертификация сонета дерезонанс
   Несёт меж четырнадцатистрочной
   Точностью и вольностью в строфах, аванс
   Давая в мир любви орбитою неверной.
  
   А уязвимая душа чутка на тенденцию
   К внутреннему разладу, - не проторённым,
   А сонетно-парадоксальным путём, противоречию
   Бразды давая, чтоб пришла Истина духом искристым.
  
   Перегрузка горького опыта неоднократно
   Крещена в водах Леты, но оптимиста-гуманиста
   Душа забывает плохое безрасплатно -
   Как укор в адрес сонетного антиакафиста.
  
   Сонет по принципу стихосложения
   Противоречив, как страсть ромео-джульеттовская:
   Аффект - акт любви столпотворения,
   Эффект социальный - пустота эгоистическая.

Волошин М. А.

* * *

   Закрыт нам путь проверенных орбит,
   Нарушен лад молитвенного строя.
   Земным богам земные храмы строя,
   Нас жрец земли земле не причастит.
   Безумьем снов скитальный дух повит.
   Как пчелы мы, отставшие от роя!
   Мы беглецы, и сзади наша Троя,
   И зарево наш парус багрянит.
   Дыханьем бурь таинственно влекомы,
   По свиткам троп, по росстаням дорог
   Стремимся мы. Суров наш путь и строг.
   И пусть кругом грохочут глухо громы,
   Пусть веет вихрь сомнений и обид, -
   Явь наших снов земля не истребит!

Бодний А. А.

* * *

   Закрыт нам путь в два вида рая,
   Гуманности где тотальный ход вменялся, -
   Иль рай Христа иль коммунизм выбирая,
   Каждому равноправный ценз давался.
  
   Но вот на Олимп фальсификаторы взошли
   Под стягом - демократия, где часть
   Первого слова "демо" - демон зла - возвели
   В понятие "народ", - стушевав демона пасть.
  
   По-лингвистически, демократия - власть демонов -
   Насильников, что подтверждает её пассаж,
   Которым дикий капитализм порочность признаков
   Ввёл в насильственный, антигуманный раж.
  
   Мы изъявлённостям демонов Аримана
   Поставим щит из экзистенциализма,
   Дожидаясь фактора Времени, чтоб дух обмана
   С Олимпа чертыхнулся в пользу светоча коммунизма.

Волошин М. А.

* * *

   Наш горький дух. И память нас томит.
   Наш горький дух пророс из тьмы, как травы,
   В нем навий яд, могильные отравы.
   В нем время спит, как в недрах пирамид.
   Но ни порфир, ни мрамор, ни гранит
   Не создадут незыблемой оправы
   Для роковой, пролитой в вечность лавы,
   Что в нас свой ток невидимо струит.
   Гробницы Солнц! Миров погибших Урна!
   И труп Луны, и мертвый лик Сатурна -
   Запомнит мозг и сердце затаит:
   В крушеньях звезд рождалась жизнь и крепла,
   Но дух устал от свеянного пепла, -
   В нас тлеет боль внежизненных обид!

Бодний А. А.

* * *

   Наш горький дух причинность вить
   Берёт со слов Валерия Кирпотина: "Страдания
   Прошлых веков ... реально продолжают жить
   В настоящем", и это - зла тотальные верстания.
  
   Имманентные объекты Бытия несут
   Истории печать своей согбенности,
   В которой скрытые силы потенциально ждут
   Свой час, когда придёт пора фатальности.
  
   И если у плебеев эти силы дремлют,
   Как элементы капсульные в роковой крови,
   То гуманисты скрытый фактор из них леплют,
   Как узлы кущения злаковой травы.
  
   Старозаветный лязг милитаризма,
   Паническое извержение Помпея,
   Инквизиторский экстаз теоиндетерминизма -
   От них противопоставительно крепла Прометея идея.
  
   Диапазон страданий и от императивных
   И от природных катастроф являл
   Тотальный облик сил сатанинских,
   Который и земные и внеземные обиды возбуждал.
  
   Сверхдерезонансность таких обид влекла
   Свободы дух в протуберанцевость закалки,
   И мысль-страсть идеи прометеевой текла
   В вселенскую Безбрежность превыше жизни ставки.

Волошин М. А.

* * *

   Кому земля - священный край изгнанья,
   Того простор полей не веселит,
   Но каждый шаг, но каждый миг таит
   Иных миров в себе напоминанья.
   В душе встают неясные мерцанья,
   Как будто он на камнях древних плит
   Хотел прочесть священный алфавит
   И позабыл понятий начертанья.
   И бродит он в пыли земных дорог -
   Отступник жрец, себя забывший бог,
   Следя в вещах знакомые узоры.
   Он тот, кому погибель не дана,
   Кто, встретив смерть, в смущенье клонит взоры,
   Кто видит сны и помнит имена.

Бодний А. А.

* * *

   Кому земля - священный край изгнанья,
   Тот природные просторы ищет,
   Через интенцию чтобы Свободы изъявленья
   Перевести в ассоцианизм, где априори блещет.
  
   И в этом изыскании простор полей
   С Безбрежностью вселенской дают
   Надежду на антропософизм долей -
   Просторов Свободу индукцией передают.
  
   Она, как идея, заразительна на факторность,
   Но надо знать тенденцию к основам мирозданья,
   Чтоб улавливать в эволюции ту напряжённость,
   Что даст рычаг Архимеда на умиротворенья.
  
   И тогда вселенской механики гармония
   В Безбрежности протозвезд диссонансных распадов
   Снимет одиночество воина в поле наития,
   Чтоб Разум и душа познали интроекцию просторов.

Волошин М. А.

* * *

   А темные восторги расставанья,
   А пепел грез и боль свиданий - нам.
   Нам не ступать по синим лунным льнам,
   Нам не хранить стыдливого молчанья.
   Мы шепчем всем ненужные признанья,
   От милых рук бежим к обманным снам,
   Не видим лиц и верим именам,
   Томясь в путях напрасного скитанья.
   Со всех сторон из мглы глядят на нас
   Зрачки чужих, всегда враждебных глаз.
   Ни светом звезд, ни солнцем не согреты,
   Стремим свой путь в пространствах вечной тьмы, -
   В себе несем свое изгнанье мы -
   В мирах любви неверные кометы!

Бодний А. А.

* * *

   Нам - неисполнимость желаний в расставаньях,
   Но инцидентов мы истории в подсознание берём.
   И с исторического опыта в сомненьях и терзаньях
   Вердикт нерациональности пока мы обретём.
  
   Он знает ход рациональный, но в абсракции:
   Предсказуемость непредсказуемости явлений
   Даёт агностицизм в общественной позиции,
   Как результат прагматизма самоотторжений.
  
   И мы берем методику такую с потаеньем,
   Что будит ход рациональности в реалиях.
   Пока же мы систему Аримана берём с условьем,
   Что статус наш - сокрытые изгнанники в Его реципиентах.
  
   Но лучик света есть в наших скитаниях:
   Враждебность чужих глаз - как следствие,
   Причинность где - в демонических зомбированиях, -
   Самоочищающий ход эволюции снимет перенапряжение.

Волошин М. А.

* * *

   Судьба замедлила сурово
На росстани лесных дорог.
Я ждал и отойти не мог,
Я шёл и возвращался снова.
Смирясь, я всё ж не принимал
Забвенья холод неминучий
И вместе с пылью пепел жгучий
Любви сгоревшей собирал.
И с болью помнил профиль бледный,
Улыбку древних змийных губ, -
Так сохраняет горный дуб
До новых почек лист свой медный.

Бодний А. А.

* * *

   Мне поступь замедлила судьба,
   Когда в упор повержен Белый Дом был
   Армадой свердловского прораба, и борьба
   Потеряла на время спартаковский пыл.
  
   Я восстал из пепла парадоксальностью:
   По лингвистике, "демократия" - власть демонов зла,
   Которых Ариман единит антипровиденциальностью,
   Руководя с олимпийско-ренегатского дупла.
  
   Демократическому я коллапсу противоставил
   Цепкость с ариадниной нитью преемственности
   Духа протеста, и мировоззренью ставил
   Решения тенденции к демонической усмирённости.
  
   И я, как сохранившийся до вешних обновлений
   Дубовый лист, спартаковской медиумичностью
   Беру, как долг, парусить аболиционистических
   ход движений,
   Чтоб точки новые с дубовой были бы идейностью.

Волошин М. А.

* * *

   Обманите меня, но совсем, навсегда,
   Чтоб не думать, зачем, чтоб не помнить, когда,
   Чтоб поверить обману свободно, без дум,
   Чтоб за кем-то идти, в темноте, наобум.
   И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
   Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
   Чье дыханье порою горит на щеке,
   Кто сжимает мне руку так крепко в руке.
   А очнувшись, увидеть лишь ночь да туман.
   Обманите и сами поверьте в обман.

Бодний А. А.

* * *

   Человек отдаёт себя заведомо-идейно
   Воле носителя обмана, памятуя,
   Что идеал недостижим, но приближённо
   К нему стоит обман, - как будто жизнь сластуя.
  
   Ассоцианизма эпизод - выбор эстетический:
   Варраву предпочли Христу, где первый
   Давал потаённости извержённость, парадоксальный
   Чтоб дух соприкоснулся там, где плод запретный.
  
   Я выбрал бы Второго, видя в первом
   Тенденцию к шаржу моей идейности,
   Потеря которой - точки опоры в равноценном
   Эквиваленте будет, - тиски для самости.
  
   Христос не даст мне избавленье
   От демонической мистики, ибо Сам несёт
   Мистику, но противоречивую, - деленье
   Она на классовое добро и мифорай даёт.
  
   В реалиях я - не за первого,
   И за Второго - нет, но в сложности
   Бытийной каркас модели - как псевдоверного
   Решенья, - я создаю с христовой вспоможённости.

Волошин М. А.

* * *

   Я глазами в глаза вникал,
   Но встречал не иные взгляды,
   А двоящиеся анфилады
   Повторяющихся зеркал.
   Я стремился чертой и словом
   Закрепить преходящий миг.
   Но мгновенно плененный лик
   Угасает, чтоб вспыхнуть новым.
   Я боялся, - узнав, - забыть.
   Но в стремлении нет забвенья,
   Чтобы вечно сгорать и быть -
   Надо рвать без печали звенья.
   Я пленен в переливных снах,
   В завивающихся круженьях,
   Раздробившийся в отраженьях,
   Потерявшийся в зеркалах.

Бодний А. А.

* * *

   Я в зеркало души когда смотрю
   Чужому человеку, то ощущенье
   Как будто глянец на сущности я зрю,
   И въедливость моя нисходит в затуханье.
  
   И это ассоцианизму даёт двоенье:
   Инстинктно обе стороны - в экзаменации,
   И каждая ловит мига выпорхненье,
   Чтоб протолик сути был в неоапперцепции.
  
   А с нею историческое мне сознанье
   Откалейдоскопило бы нужную черту
   На фоне, где бытует устремленье
   Не к цели, - к смыслу Бытия - скрижальному листу.
  
   И этот лист вберёт мне все осколки,
   Что роль идейную играли на закругленьях Бытия,
   Где тайны Вечности в них прошли прополки,
   Чтоб проективное пространство во второе ввести "Я".

Волошин М. А.

* * *

   Ступни горят, в пыли дорог душа.
Скажи: где путь к невидимому граду?
- Остановись. Войди в мою ограду
И отдохни. И слушай, не дыша,
Как ключ журчит, как шелестят вершины
Осокорей, звенят в воде кувшины.
Учись внимать молчанию садов,
Дыханью трав и запаху цветов.

Бодний А. А.

* * *

   Идёшь по жизни согбенно-устремлённо,
   До кровоточения ступней, и забываешь
   Ежедневно, ежегодно, юбилейно-результативно
   Оценить свои хожденья, где жизнью истекаешь.
  
   Но есть один оценочный момент -
   На одре ты бесплодность понимаешь
   Своих усилий и наитий, как элемент
   Экс-ингредиента эволюции, и в обесценности ты исчезаешь.
  
   Но большинство из человечества являет
   Статус эстетических воров, беря
   С Природы красоты предметность, и навевает
   Пессимизм, - Природа, видимо, армагеддонится не зря.

Волошин М. А.

* * *

   Я верен тёмному завету:
"Быть всей душой в борьбе!"
Но Змий,
Что в нас посеял волю к свету,
Велев любить, сказал: "Убий!"
Я не боюсь земной печали:
Велишь убить - любя, убью.
Кто раз упал в твои спирали, -
Тем нет путей к небытию.
Я весь - внимающее ухо,
Я весь - застывший полдень дня.
Неистощимо семя духа
И плоть моя - росток огня:
Пусть капля жизни в море канет -
Нерастворимо в смерти "Я".
Не соблазнится плоть моя,
Личина трупа не обманет,
И не иссякнет бытиё
Ни для меня, ни для другого,
Я был, я есмь, я буду снова!
Предвечно странствие моё.

Бодний А. А.

* * *

   Я тяготюсь к спартаковскому духу,
   Мой дух противоречья существенность
   Не бросит судьбоносно в пасть испугу,
   В идейности он с первым "Я" имеет идентичность.
  
   Противоречья дух эстетику и психику
   Дерезонансить только может, чёткость
   Абрисов где категорий расцветку
   Проблемную даёт, чтоб вклинивалась самость.
  
   И если истовство плоти в любви неуправляемо,
   Противоречья дух такою вольницей неймётся:
   Он антиподом, как путами, отрезвляемо
   Результативность превентивит, - где логика завьётся.
  
   Но он и дозатор - в эстетике, крылья
   Любви что упружить, где первого "Я" слабина,
   Когда реку жизни безличит пасть устья,
   Тогда кинетикой скрытой венчается вышина.
  
   Здесь Рок вселенскую вплетает судьбоносность:
   Оба "Я", как первое и как второе,
   По субстанциальности есть антител сущность,
   Как кандидаты в Поток Вечности, неся земное.

Волошин М. А.

* * *

   Замер дух - стыдливый и суровый,
Знаньем новой истины объят.
Стал я ближе плоти, больше людям брат.
Я познал сегодня ночью новый
Грех. И строже стала тишина -
Тишина души в провалах сна.
Чрез желанье, слабость и склоненье,
Чрез приятие земных вериг -
Я к земле доверчивей приник.
Есть в грехе великое смиренье:
Гордый дух да не осудит плоть!
Через грех взыскует тварь Господь.

Бодний А. А.

* * *

   Замер дух пред гранью новой истины,
   Что через грех пришла в душевные чертоги.
   Раскрывши потаённо-плотские прогалины,
   Где неустойчивость эстетики вплетается в прологи.
  
   И мнится мне стремленье к отчужденью
   Всей бренности от кровно ставшей интерпретации,
   Духовность где - антипод отчаянью,
   И ощущение пришло мне полноценности субстанции.
  
   Цену актёрской игры людской
   Зацикливать я стал на именное самозарожденье.
   Видать, Дух вечности мне подсказал страстной
   Путь очищенья на псевдофакторное восхожденье.

Волошин М. А.

* * *

   Седым и низким облаком дол повит.
Чернильно-сини кручи лиловых гор.
Горелый, ржавый, бурый цвет трав.
Полосы йода и пятна жёлчи.
В морщине горной, в складках тиснёных кож
Тускнеет сизый блеск чешуи морской.
Скрипят деревья. Вихрь траву рвёт,
Треплет кусты и разносит брызги.
Февральский вечер сизой тоской повит.
Нагорной степью мой путь уходит вдаль.
Жгутами струй сечёт глаза дождь.
Северный ветер гудит в провалах.

Бодний А. А.

* * *

   Даль свинцовостью неба накрылася.
   Бурая тусклость горных отрогов.
   Жухло-золотистая ржавчина на лугах развилася.
   Охристо-струистая кровь в лесах от минералов.
  
   И эта минералов сукровица тянется
   Рельефно к диаметральности пейзажей,
   Армада где бликов оловянных колышется,
   Как инфузорная колония, в стихии моря вялой.
  
   Февральская капризная погода, наверное,
   Гуденьем по ущельям горным ностальгию
   Обостряет по весне, - хотя бы чтоб презренное,
   Но наследить воспоминанье о себе чрез геростратию.

Волошин М. А.

* * *

   Солнце! Твой родник
В недрах бьёт по тёмным жилам.
Воззывающий свой лик
Обрати к земным могилам!
Солнце! Из земли
Руки чёрные простёрты.
Воды снежные стекли,
Тали в поле ветром стёрты.
Солнце! Прикажи
Виться лозам винограда.
Завязь почек развяжи
Властью пристального взгляда!

Бодний А. А.

* * *

   Солнце! Ты универсально-равноценно:
   Сословия и классы Ты, как Свободою,
   Равняешь своей лучистостью - или щедротно
   Или скупо, но всегда единой дозою.
  
   Вероятно, что мудрецы первобытья
   Взяли категорию Свободы от ассоцианизма,
   Где Солнце - идеальная субстанция сравненья,
   Аксонометрически вскрывая суть соломонизма.
  
   Результирующая Солнца в подавляющем
   Несёт исполненье желаний людских.
   Чрез фотосинтез и инсоляцию в не повторяющем
   Ни кем эффекте жизнь возраждает в монадах земных.

Волошин М. А.

* * *

   Звучит в горах, весну встречая,
Ручьёв прерывистая речь;
По сланцам стебли молочая
Встают рядами белых свеч.
А на полянах влажно-мшистых
Средь сгнивших за зиму листов
Глухие заросли безлистых
Лилово-дымчатых кустов.
И ветви тянутся к просторам,
Молясь Введению Весны,
Как семисвечник, на котором
Огни ещё не зажжены.

Бодний А. А.

* * *

   Весною раннею ручьи спросонья
   Лениво шепчутся в лесу.
   И на подзолах жужлость густотравья -
   Прошедший пыл аморфнит на весу.
  
   В смешанном лесу разителен контраст,
   Как будто жизнь с смертью повенчалась.
   Живая хвоя и псевдоомертвелость листовых - не в масть
   По форме, но жизни суть ни у кого не прерывалась.
  
   У лиственных пород деревьев субстанция
   Несёт всю полноценность возрожденья.
   И дело только за весной, чтоб активизация
   Генотипу флоры дала бы распрямленья.

Волошин М. А.

* * *

   Ветер с неба хлопья облак вытер,
Синим оком светит водоём,
Жёлтою жемчужиной Юпитер
Над седым возносится холмом;
Искры света в диске наклонённом -
Спутники стремительно бегут,
А заливы в зеркале зелёном
Пламена созвездий берегут.
А вблизи струя звенит о камень,
А внизу полёт звенит цикад,
И гудит в душе певучий пламень
В синеве пылающих лампад.
Кто сказал: "Змеёю препояшу
И пошлю"? Ликуя и скорбя,
Возношу к верховным солнцам чашу,
Переполненную светами, - себя.

Бодний А. А.

* * *

   Ветер гонит облака, как Вечность,
   Что накатно нам напоминает:
   Облака все приходящи - бренность,
   А Движенье их фатальность представляет.
  
   И Юпитер - мячик разноцветный,
   В Движенье тоже, как и облака; исход
   Его цикличного вращения не предсказуемый -
   От взрыва протозвёздного осколочный Он примет ход.
  
   Ну, а пока нам звёздность - сродня идиллии.
   Объекты мы земные через неё родним с небесностью,
   Псевдосвободой чтобы душу ублажать в попрании
   Нашего достоинства, спасаясь псевдофакторностью.
  
   Полифония фауны и флоры в антураже,
   Где отражается разнообразно звёздность,
   Довеском будто бы идёт к поклаже,
   Где сонм небесный и душевный даёт псевдореальность.

Волошин М. А.

Подмастерье.

   Мне было сказано:
   Не светлым лирником, что нижет
   Широкие и щедрые слова
   На вихри струнные, качающие душу, -
   Ты будешь подмастерьем
   Словесного, святого ремесла,
   Ты будешь кузнецом
   Упорных слов,
   Вкус, запах, цвет и меру выплавляя
   Их скрытой сущности, -
   Ты будешь ковалем и горнилом,
   Чеканщиком монет, гранильщиком камней.
   Стих создают - безвыходность, необходимость,
   Сжатость, сосредоточённость.
   Нет грани меж прозой и стихом:
   Речение, в котором все слова притерты,
   Пригнаны и сплавлены,
   Умом и терпугом, паялом и терпеньем,
   Становится лирической строфой, -
   Будь то страница Тацита,
   Иль медный текст закона.
   Для ремесла и духа - единый путь:
   Ограничение себя.
   Чтоб научиться чувствовать,
   Ты должен отказаться
   От радости переживаний жизни,
   От чувства отрешиться ради
   Сосредоточья воли;
   И от воли - для отрешенности сознанья.
   Когда же и сознанье внутри себя ты сможешь погасить,
   Тогда из глубины молчания родится Слово,
   В себе несущее всю полноту сознанья, воли, чувства,
   Все трепеты и все сиянья жизни.
   Но знай, что каждым новым осуществлением
   Ты умерщвляешь часть своей возможной жизни:
   Искусство живо - живою кровью принесенных жертв.

Бодний А. А.

Подмастерье.

   Я - подмастерье Духа Вечности.
   Всё то, что потом родится
   Под пером моей псевдосамости,
   У Творца прожектом томится.
  
   Меня Он выбрал,
   Чтобы в проект перевести
   Что Он утаивал,
   Образец как высоты.
  
   Дух Вечности даёт
   Идею, но больше в целом,
   Чем Пушкин Гоголю - полёт
   Объёмным сюжетом.
  
   Дух Вечности Свободу
   Мыслям изъявляет,
   Как антительному роду,
   Где самость представляет.
  
   Заслуга Его другая -
   Активизировать тот ген,
   Абстракция где неземная -
   Озаренья тень.
  
   Тень и есть то подмастерье,
   Когда Дух Вечности
   Льёт на мысли озаренье,
   А я весь - в ковке конгломератности.
  
   Здесь - псевдобеспредел моих возможностей,
   Где "псевдо" - воля озаренья
   Духа Вечности в экспериментальностях,
   Давая стержень для нанизанья.
  
   На стержень я когломерирую
   Искристость озаренья
   И мысли, что я продуцирую,
   Чрез Подсказку сочетанья.
  
   И я по праву, как подмастерье,
   Плоды присваиваю сочетанья,
   Как поэтическое стихосложенье,
   Где идея - твёрдость глянцеванья.
  
   Завершённость труда вбирает
   Частицу души моей.
   Как бы жизнь к Вечности причащает -
   Одним Дыханьем вроде с Ней.
  
   И эта души частица
   Вбирается искусством,
   Как подмастерья скрижалица
   С жертвопринесённым актом.

Волошин М. А.

Мятеж.

   В начале был мятеж,
   Мятеж был против Бога,
   И Бог был мятежом.
   И всё, что есть, началось чрез мятеж.
   Из вихрей и противуборств возник
   Мир осязаемых
   И стойких равновесий.
   И равновесье стало веществом.
   Но этот мир, разумный и жестокий, -
   Был обречен природой на распад.
   Чтобы не дать материи изникнуть,
   В нее впился сплавляющий огонь.
   И наименовался человеком.
   Он тлеет в "Я", и вещество не может
   Его объять собой и задушить.
   Огонь есть жизнь.
   И в каждой точке мира
   Дыхание, биенье и горенье.
   Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье -
   Творящий ритм мятежного огня.
   Мир - лестница, по ступеням которой
   Шел человек. Мы осязаем то,
   Что он оставил на своей дороге.
   Животные и звезды - шлаки плоти,
   Перегоревшей в творческом огне;
   Все в свой черед служили человеку
   Подножием, и каждая ступень
   Была восстаньем творческого духа.
   Лишь два пути раскрыты для существ,
   Застигнутых в капканах равновесья:
   Путь мятежа и путь приспособленья.
   Мятеж - безумие;
   Законы природы - неизменны.
   Но в борьбе за правду невозможного
   Безумец - пресуществляет самого себя.
   А приспособившийся замирает
   На пройденной ступени. Зверь всегда
   Приноровлен к склонениям природы,
   А человек упорно выгребает
   Противу водопада, что несет вселенную
   Обратно в древний хаос.
   Он утверждает Бога - мятежом,
   Творит - неверьем, строит - отрицаньем,
   Он зодчий, и его ваяла - смерть,
   А глина - вихри собственного духа.
   Когда-то темный и косматый зверь,
   Сойдя с ума, очнулся человеком, -
   Опаснейшим и злейшим из зверей -
   Безумным логикой и одержимым верой,
   Разум есть творчество навыворот, и он
   Вспять исследил все звенья мирозданья,
   Разъял вселенную на вес и на число,
   Пророс сознанием до недр природы,
   Вник в вещество, впился, как паразит
   В хребет земли неугасимой болью,
   К запретным тайнам подобрал ключи,
   Освободил заклепанных титанов,
   Построил им железные тела,
   Запряг в неимоверную работу:
   Преобразил весь мир, но не себя, -
   И стал рабом своих же гнусных тварей.
   Настало время новых мятежей
   И катастроф: падений и безумий.
   Благоразумным: "Возвратитесь в стадо!"
   Мятежнику: "Пересоздай себя!"

Бодний А. А.

Мятеж.

   Вначале был страх
   От устрашающей Природы.
   Инстинктом мерился шаг,
   Чтоб обнаружить броды.
  
   Когда наладился в пещерах
   Первобытия уклад,
   Пошёл отсчёт в насилиях -
   Цивилизирующийся ад.
  
   Взаимоотношения венчались
   На гидротехсооруженьях мятежом,
   Что позже баррикадами те звались
   И чрез эволюцию прошли пешком.
  
   Дух Вечности Движением
   Чрез Экспериментальность
   Жизнь контрастил разнополярием,
   Рождая интересов озлобленность.
  
   Она кровопролитным инструментом
   Стремилась равновесия достичь;
   Несовмещённо-компонентным же цементом
   Прерывание Движенья не удалось постичь.
  
   И постоянно эволюция чередовала
   Распад с прогрессом,
   Сознанье мировое ублажала
   Материально-потенциальным весом.
  
   И плагиатство теологии,
   Укравшее инициативу
   Мифорайской в угоду идиллии,
   Служило тому же активу.
  
   Искрою, из которой зарождалось
   Гложещее равновесье пламя,
   Было властолюбие, которое парадоксалилось
   Плебеями, рождая Свободы семя.
  
   Но властолюбье шло на хитрость -
   Мятежом оно инстинкт насилья
   Обостряло, беря себе результативность
   И скорлупою плода дух кормя простонародья.
  
   "Я" первое народа оно душило,
   Как клопа, антиэкзистенциализм
   Чрез мировой психоз ему вливало,
   Кумиром величая милитаризм.
  
   Но с недр первоначалия
   Мятежное второе "Я" встаёт.
   Первые броски свободолюбия
   В фактор Спартак переведёт.
  
   Прогресс чрез благоустройство
   Человек верстает.
   Но это не есть творчество -
   Закономерность сущего все предполагает.
  
   Его законы, что Духом Вечности
   Когда-то рождены, человек
   На творческой волне для скаредности
   Использует - чрез сочетанья их преобразует век.
  
   От силы духа противоречья
   Люди выбирают два пути:
   Мятежи иль приспособленья,
   Идя разноидейно до одной высоты.
  
   Вторые - универсальнее первых:
   Они принимают без боя
   Любую высоту; первые - гармонических
   Путей предтечи, - скрижалей стоя.
  
   Дух Вечности Себе сваял
   Псевдосоперника - Разум человеческий,
   Который в мышлении Свободу взял,
   Так как процесс там антителный.
  
   А "псевдо" сводится к тому,
   Что Разум безопасность
   В точке опоры не имеет потому,
   Что тайны законов - Духолепность.
  
   Дилемма может их поработить -
   Против Духа Вечности мятеж, -
   Цивилизации конец вершить,
   Будет Земля в Вселенной как плешь

Волошин М. А.

Огонь.

   Плоть человека - свиток, на котором 
Отмечены все даты бытия.
Как вехи, оставляя по дороге 
Отставших братьев: птиц, зверей и рыб,
Путем огня он шел через природу.
Кровь - первый знак земного мятежа,
А знак второй - раздутый ветром факел.
В начале был единый Океан, 
Дымившийся на раскаленном ложе. 
И в этом жарком лоне завязался 
Неразрешимый узел жизни: плоть, 
Пронзенная дыханьем и биеньем. 
Планета стыла. Жизни разгорались.
Наш пращур, что из охлажденных вод 
Свой рыбий остов выволок на землю, 
В себе унес весь древний Океан 
С дыханием приливов и отливов, 
С первичной теплотой и солью вод -
Живую кровь, струящуюся в жилах,
Чудовищные твари размножались на отмелях.
Взыскательный ваятель
Смывал с лица земли и вновь творил
Обличия и формы,
Человек невидим был среди земного стада.
Сползая с полюсов, сплошные льды
Стеснили жизнь, кишевшую в долинах.
Тогда огонь зажженного костра
Оповестил зверей о человеке.
Есть два огня: ручной огонь жилища, 
Огонь камина, кухни и плиты, 
Огонь лампад и жертвоприношений, 
Кузнечных горнов, топок и печей, 
Огонь сердец - невидимый и темный, 
Зажженный в недрах от подземных лав.
И есть огонь поджогов и пожаров, 
Степных костров, кочевий, маяков, 
Огонь, лизавший ведьм и колдунов, 
Огонь вождей, алхимиков, пророков, 
Неистовое пламя мятежей, 
Неукротимый факел Прометея, 
Зажженный им от громовой стрелы.
Костер из зверя выжег человека 
И сплавил кровью первую семью, 
И женщина - блюстительница пепла 
Из древней самки выявила лики
Сестры и матери, весталки и блудницы. 
С тех пор, как Агни рдяное гнездо
Свил в пепле очага - пещера стала храмом,
Трапеза - таинством, огнище - алтарем, 
Домашний обиход - богослуженьем.
И человечество питалось и плодилось
Пред оком грозного, взыскующего Бога. 
А в очаге отстаивались сплавы 
Из серебра, из золота, из бронзы:
Гражданский строй, религия, семья.
Тысячелетья огненной культуры 
Прошли с тех пор, как первый человек 
Построил кровлю над гнездом Жар-птицы,
И под напевы огненных Ригвед 
Праманта - пестик в деревянной лунке, 
Вращавшийся на жильной тетиве, -
Стал знаком своеволья, - Прометеем,
И человек сознал себя огнем, 
Заклепанным в темнице тесной плоти.

Бодний А. А.

Огонь.

1.

   Плоть человека - результат эволюции,
   Разум - историческая матрица.
   Бытие - сфера в становлении,
   Где между духом и бренностью разница.
  
   Солнце с изначалья - не универсально,
   Освещая лишь открытую поверхность.
   Для пещер Оно было виртуально,
   Сутки полные не вбирали всю лучистость.
  
   Плоть просила в затенении огня,
   Разум стал изыскивать возможность,
   Чтоб и ночь несла лучистость дня.
   Опыт выдавал результативность.
  
   Чрез опыт понял человек -
   Солнце малое возможно рукотворно
   Сделать на Земле: дал Разум штрек
   Чрез камней биение искромётно.
  
   А позже и огниво появилось -
   Альтернатива Солнцу в затененье.
   Ассоциативно это воплотилось
   В псевдосвободу от Солнца в самолученье.
  
   После гидротехсооружений
   На зеркале рек потребность
   Духовная сочилась, чтоб венцеваний
   Акт свершить, где огня самость.
  
   И этот акт огнём прометеевым
   Тогда назвался, точнее, частицей
   Души с намерением глобальным,
   Чтоб страсть-идея летела птицей.

2.

   Вначале была хаосная пыль,
   Её ионизация с искреньем;
   И выделался с влагой протеин - быль
   Палеонтологии с животвореньем.
  
   И миллионы лет Земля формировалась,
   Как псевдоцентр наибольшего сгущенья
   Сверхтвёрдой плазмы, когда являлась
   Она огнём, переводя его в материю началья.
  
   Материи сей этой переходность,
   Как электросварочной дугой, сшивала
   И разъединяла растущую конгломератность, -
   Землю воспроизводила, с горнила Которая вставала.
  
   Чрез миллионы лет искренье
   В хаосе разряды молниевые воплотило.
   Земли влагой шло наполненье
   И протеином, - Духолепья что взяло.
  
   Подобным образом формировалось
   Солнце, включаясь в животворенье
   Квантами огнистыми, - и с Ним являлось
   Таинство на Землю, как Провиденье.

3.

   Таинство в трёх направлениях
   Себя проявляло через абиогенез:
   В предтечах Океану - водная фауна в родообразностях,
   На суше - фауна тоже по родам - сверхъестественный
   процесс.
  
   Переходная фауна, тоже по родам, как земноводная,
   Активна в эволюции; до наших дней
   Дошли три направленья, где верная
   Составляющая родам, хранящая существенность идей.
  
   Три направленья были в Духолепье,
   Где Дух Вечности проводит эволюцию
   С автогенезом, беря на Себя Творенье,
   Монадам давая свободу войти в репродукцию.

4.

   И позже всех явился человек,
   Но эволюцией вкусив насилье,
   Он в хомо сапиенс подвластный штрек
   С властолюбием всадил - как всесилье.
  
   И оно на фауну и флору распласталось,
   Как результат и истреблений и мутаций.
   Не огнём прометеевым это будоражилось,
   А огнём от искрений Эгоизма и госбогатства
   вменений.

Волошин М. А.

Кулак.

   Из кулака родилось братство:
   Каин первый
   Нашел пристойный жест для выраженья
   Родственного чувства, предвосхитив
   Слова иных времен: "Враги нам близкие,
   И тот, кто не оставит
   Отца и мать, - тот не пойдет за мной".
   Он понял истину, что первый встречный
   Нам больше брат, чем близкие по крови.
   Он - первый земледелец - ненавидел
   Кровь жертвенных животных и принес
   Плоды и колос вспаханного поля в дар Богу,
   Жаждавшему испарений крови,
   Но был отвергнут его бескровный дар.
   И он убил кочевника, топтавшего посевы.
   - "А эта кровь - тебе угодна, Ягве?"
   И прочь ушел с пылающим клеймом:
   - "Отмстится всемеро тому, кто тронет
   Отныне Каина".
   Порвавши узы кровного родства,
   Он понял хмель одиночества
   И горький дух свободы.
   Строитель городов - построил первый тюрьмы;
   Ковач металлов -
   Сковал он первый плуг, топор и нож;
   Создатель музыки, - прислушиваясь к ветру,
   Он вырезал свирель и натянул струну;
   Ловец зверей - он на стенах пещеры
   Обвел резцом видения разгоряченных снов:
   Бизонов, мамонтов, кабанов и оленей.
   Так стал он предком всех убийц,
   Преступников, пророков - зачинатель
   Ремесл, искусств, наук и ересей.
   Кулак - горсть пальцев, пясть руки,
   Сжимающая сручье иль оружье -
   Вот сила Каина.
   В кулачном праве выросли законы
   Прекрасные и кроткие в сравненье
   С законом пороха и правом пулемета.
   Их равенство - в предельном напряженье
   Свободных мускулов; свобода - в равновесье
   Звериной мощи с силами природы.
   Когда из пламени народных мятежей
   Взвивается кровавый стяг с девизом:
   - "Свобода, братство, равенство иль смерть!" -
   Его древко зажато в кулаке твоем, первоубийца Каин!

Бодний А. А.

Кулак.

   Из единообразия идей родилось
   Антиэкзистенциалистское братство.
   Из длани, сжатой в кулак, сотворилось
   Хрупкого повиновения раздрайство.
  
   Каин псевдобратство установил
   С парадоксальностью мира
   Чрез брата труп, которого убил,
   Мешавшего, чтоб первая его звучала лира.
  
   Но параллельно по духовной тяге
   Продуцировал с демоном он Ариманом
   Истинное братство, семантика где в стяге
   Вобрала перестройку мира Эгоизмом.
  
   Решение глобальных проблем
   Эгоизма шло старозаветным путем
   Чрез кровопролитья, как исход дилемм,
   Не дававшим Свободу единить с прометеевым огнём.
  
   Для протеста смягченья
   Была придумана доктрина:
   "Демократия - процесс уравниванья
   Баранов и пастухов - иудова вершина".
  
   Фальсификацию бараны не узрели
   В подмене слога "демо" понятия
   "Демон зла" на "народ", и пели
   Дифирамбы за каиново-аримановые здравия.
  
   А если и узрели - всё равно
   Мещанский принцип сохранили:
   Под каким стягом ни плести жизни волокно -
   Лишь бы хорошо платили и сытно кормили.
  
   На поле демократии кровопролитье
   Было не резоном - контрастно сущность
   Открылась бы, и властолюбье
   Эгоизма свою бы обозначила клыковость.
  
   В ход шли лишь дубинки фараонов,
   Которые держали их кулаками сжатыми.
   Голые разбить чтоб кулаки антидемократов, -
   На Свободу ложь средствами блещет карательными.
  
   Кулачный бой безрезультатность
   Показал в защите Справедливости.
   Поэтому из недр страданья мирового самость
   Явилась Октябрём, как Истина факторности.
  
   Здесь кулак представился символическим:
   Мятеж духа коммунизма олицетворил он -
   Как "рука миллионнопалая", кулаком громящим
   Снёсшая вековечный насилия трон.
  
   Сюда уж Каин не примажется -
   Дух коммунизма ему как ладан
   Чёрту, но экстерьерно он внедряется,
   Несмотря что совести потенциал уж продан.
  
   "Если враг не сдаётся..." - не уничтожь
   Только его, - он тебя уничтожит! -
   Это - логика железная, рассекающая ложь
   О умиротворении врага - на дрожжах он
   экстрактит.
  
   Неисправимо подлый Каин, как шакал, -
   Со временем благодаря же Эгоизму
   Он обретает, что синхронно искал -
   Скопище христопродажной элиты - кулак гуманизму.

Волошин М. А.

Меч.

   Меч создал справедливость.
   Насильем скованный,
   Отточенный для мщенья, -
   Он вместе с кровью напитался духом
   Святых и праведников,
   Им усекновенных,
   И стала рукоять его ковчегом для их мощей.
   Эфес поднять до губ -
   Доныне жест военного салюта.
   И в этом меч сподобился кресту,
   Позорному столбу, который стал
   Священнейшим из символов любви.
   На справедливой стали проступили
   Слова молитв и заповеди долга:
   - "Марии - Деве милосердной - Слава".
   - "Не обнажай меня без нужды,
   Не вкладывай в ножны без чести".
   - "In te, o Domine, speravi!" -
   Восклицают средневековые клинки.
   Меч сосвященствовал во время литургии,
   Меч нарекался в таинстве крещенья.
   ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
   ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
   Когда же в мир пришли иные силы
   И вновь преобразили человека -
   Меч не погиб, но расщепился в дух:
   Защитницею чести стала шпага -
   Ланцет для воспаленных самолюбий,
   А меч - вершителем судебных приговоров.
   Но, обесчещенный, он для толпы остался
   Оракулом и врачевателем болезней;
   ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
   ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
   Казнь реформировал хирург и филантроп,
   И меч был побежден машинным производством,
   Введенным в область смерти; и с тех пор
   Он стал характером, учением, доктриной:
   Сен-Жюстом, Робеспьером, гильотиной -
   Антиномией Кантова ума.
   О, правосудие, держащее в руках
   Весы и меч! Не ты ль его кидало
   На чашки мира: - "Горе побежденным!"?
   Не веривший ли в справедливость приходил
   К сознанию, что надо уничтожить
   Для торжества ее сначала всех людей?
   Не справедливость ли была всегда
   Таблицей умноженья, на которой
   Труп множили на труп,
   Убийство на убийство и зло на зло?
   Не тот ли, кто принес "Не мир, но меч!",
   В нас дунул огонь, который
   Язвит, и жжет, и будет жечь наш дух,
   Доколе каждый
   Таинственного слова не постигнет:
   - "Отмщенье мне и Аз воздам за зло".

Бодний А. А.

Меч.

   Меч рассёк мира экзистенцию
   На властолюбие извечное
   И на долг эпизодическому ожиданию
   Свободы, как явленье баррикадное.
  
   Изначалье двух противоположностей -
   Инстинкта насилия и инстинкта Свободы -
   Сужало спектры возможностей:
   Или поработитель ты или раб до жизни квоты.
  
   Вначале было не Слово умиротворенья,
   Вначале был меч обоюдоострый,
   Чтоб один инстинкт был в извечности проявленья,
   А другой - чтоб переориентировался на безвольный.
  
   Меч эти функции со старозаветности выполнял,
   Богословы его контур идентифицировали
   С гипертрофией креста, где Христа народ распял,
   Обменяв Его на Варраву - псевдозащиту спровоцировали.
  
   Богословы стали повсеместно акцентировать
   На кресте Христа, - как последнее Его земное ложе,
   Вобравшее весь потенциал любви Его, ассоциировать
   И меч кровавый с Ним стали тоже.
  
   Так богословы погрузились в парадокс:
   Кровавый меч и любвеобилие Христа сливали,
   Хотя Он был непротивленец злу, как ортодокс, -
   Прореху софизма сокрытием латали.
  
   Сокрытие сути Нагорной проповеди муссировалось
   Инерцирующим ходом старозаветности.
   И на мече несочетаемое инкрустировалось:
   "In te o Domine, sperawi!" - как честь подложности.
  
   Реабилитирующий эффект пошёл
   С подмены теоприоритетов:
   Христос с Любовью в небеса отошёл,
   А мифобог Иегава стал прикрытием для авторитетов.
  
   Когда старозаветно-мечесекущие страсти
   В историю ушли тесненьем псевдодемосократии,
   Где народ был отдан олигархической пасти, -
   Как семантика капиталистической антропофагии.
  
   Старозаветный милитаризм
   Был не чета её потенциалу,
   Где былой антипровиденциализм
   Был отдан атомному интегралу.
  
   Интериоризация плебейской психологии
   Интерьерилась духом Фемиды,
   Перевоплотившим меч с насилия в регалии
   Законности капиталистической элиты.
  
   Неравенство такой законности
   Преодолевается законом Высшим,
   Где Дух Вечности армагеддонит двуликости
   Символическим мечом всемирным.
  
   А так как в сферу нечестивцев
   Входит всё человечество порочное,
   То мечом не искоренить христопродавцев, -
   Страшный суд взамен Фемиды вынесет вердиктное.

Волошин М. А.

Бунтовщик.

   Я голос вопиющего в пустыне
   Кишащих множеств, в спазмах городов,
   В водоворотах улиц и вокзалов -
   В безлюднейшей из всех пустынь земли.
   Мне сказано: - "Ступай на рынки - надо,
   Чтоб каждый раб был призван к мятежу.
   Но не мечи им истин, а взрывай
   Пласты оцепенелых равновесий:
   Пусть истина взовьется как огонь
   Со дна души, разъятой вихрем взрыва!
   Беда тому, кто убедит глупца!
   Принявший истину на веру - ее слепнет,
   Вероучитель гонит пред собой
   Лишь стадо изнасилованных правдой:
   Насилье истиной гнуснее всех убийств:
   Кто хочет бунта - сей противоречья,
   Кто хочет дать свободу - соблазняй,
   Будь поджигателем, будь ядом, будь трихиной,
   Будь оводом, безумящим стада.
   Вы узники своих же лабиринтов!
   Вы - мертвецы заклепанных гробов!
   Вы - суеверы, мечущие бомбы
   В парламенты, и в биржи, и в дворцы, -
   Вы мыслите разрушить динамитом
   Все то, что прорастает изнутри -
   Из вас самих с неудержимой силой!
   Я призываю вас к восстанью против
   Законов естества и разума:
   К прыжку из человечества -
   К последнему безумью -
   К пересозданью самого себя.
   Кто написал на этих стенах кровью:
   "Свобода, братство, равенство, иль смерть?"
   Свободы нет. Но есть освобожденье.
   Среди рабов единственное место,
   Достойное свободного - тюрьма.
   Нет братства в человечестве иного,
   Как братство Каина.
   Кто связан кровью
   Еще тесней, чем жертва и палач?
   Нет равенства - есть только равновесье,
   Но в равновесьи - противоупор,
   И две стены, упавши друг на друга,
   Единый образуют свод.
   Вы верите, что цель культуры - счастье,
   Что благосостоянье - идеал?
   Страдание и голод - вот резец,
   Которым смерть ваяет человека.
   Не в равенстве, не в братстве, не в свободе,
   А только в смерти правда мятежа.
   Закона нет - есть только принужденье.
   Все преступленья создает закон.
   Преступны те, которым в стаде тесно:
   Судить не их, наказывать не вам:
   Перед преступником виновно государство.
   Не пресекайте, но готовьте русла избытку сил.
   Поймите сущность зла. Не бойтесь страсти.
   Не противьтесь злому проникнуть в вас:
   Всё зло вселенной должно, приняв в себя,
   Собой преобразить.
   А вы построили темницы и запреты:
   Суд гасит страсть, правительство - мятеж,
   Врач гасит жизнь, священник гасит совесть,
   Довольно вам заповедей на "не":
   Всех "не убий", "не делай", "не укради",
   Единственная заповедь: "Гори!"
   Твой Бог в тебе, и не ищи другого
   Ни в небесах, ни на земле:
   Проверь весь внешний мир:
   Везде закон, причинность, но нет любви:
   Ее источник - Ты! Бог есть любовь,
   Любовь же огонь, который
   Пожрет вселенную и переплавит плоть,
   Прислушайся ко всем явленьям жизни:
   Двойной поток: цветенье и распад.
   Беги не от зла, а только от угасанья:
   И грех и страсть - цветенье, а не зло;
   Обеззараженность - отнюдь не добродетель!
   Ни преступление, ни творчество, ни труд
   Не могут быть оплачены: оплата
   Труда бессмысленна: лишь подаянье
   Есть мзда, достойная творца.
   Как дерево - созревшие плоды роняйте на землю
   И простирайте ветви за милостыней света и дождя.
   Дано и отдано? Подарено и взято?
   Всё погашается возвратом? Торгаши!
   Вы выдумали благодарность, чтобы
   Поймать в зародыше и удушить добро?
   Не отдавайте давшему: отдайте иному,
   Чтоб тот отдал другим:
   Тогда даянье, брошенное в море,
   Взволнует души, ширясь, как волна.
   Вы боретесь за собственность?
   Но кто же принадлежит кому?
   Владельцу вещь, иль вещи помыкают человеком?
   То собственность, что можно подарить.
   Вы отдали - и этим вы богаты,
   Но вы - рабы всего, что жаль отдать.
   С собою мы уносим только то,
   От обладанья чем мы отказались.
   Неужто вы останетесь хранить
   Железный храм угрюмых привидений?
   Вы были слизью в лоне океана
   И унесли его в своей крови,
   Вы отреклись от солнечного света,
   Чтоб затеплить во тьме пещер огонь.
   Распады утомленных равновесий
   Истратили на судоргу машин,
   В едином миге яростного взрыва
   Вы истощили вечности огня:
   Век Прометея кончился - на смену
   Пришел век взрыва. В горне очага
   Паялся род, алтарь и государство,
   Но очагом отныне будет взрыв,
   Что сплавит мир иным вселенским славом.
   Вы поняли сплетенья косных масс,
   Вы взвесили и расщепили атом,
   Вы в недра зла заклинили себя.
   И ныне вы заложены, как мина,
   Заряженная в недрах вещества!
   Вы - пламя, замурованное в безднах,
   Вы - факел, кинутый в пороховой подвал!
   Самовзрыватель, будь же динамитом!
   Земля, взорвись вселенским очагом!
   Сильней, размах! Отжившую планету
   Швырните бомбой в звездные миры.
   Ужель вам ждать, пока комками грязи
   Не распадется мерзлая земля?
   И в сонмах солнц не вспыхнет новым солнцем -
   Косматым сердцем млечного пути?

Бодний А. А.

Бунтовщик.

1.

   Бунтовщик - первый из первых
   Ощущает критическую точку
   Отчуждения вещества жизнедеятельных
   Процессов от лимита потребления, как смерть
   рассрочку.
  
   Он не оцепененья равновесий взрывает,
   А тенденцию к усугублению положения.
   Здесь не Истина правит, Он пластает
   Судьбоносности дисбаланс существования.
  
   Баланс меж олигархической антропофагией
   И уничижением собственного достоинства.
   Бунтовщик мятежным законом непропорциональностей
   Насилует истину как де-юра излишества.
  
   Властолюбье разделеньем сеет диссонанс,
   Остроту его ловит удушкой плутократии
   Бунтовщик, антиципацией - мятежу аванс,
   Свобода духу противоречия даёт вариации.
  
   Сама Свобода как гибрид цели и счастья -
   Недостижима, предтечей которой - послабление
   Гнёта вековечного, как будто мирозданья
   Вобрало апейрон, снявши земное напряжение.
  
   Бунтовщик - массовый объект,
   Устанавливающий взаимообусловленность
   С очагом напряжения, переходя как бы в субъект.
   Антураж ему не лабиринт - прикладная идейность.

2.

   Террористы-одиночки не есть бунтовщики,
   Они триколор есть эгоизма, веры и злодейства.
   Потенциально они - секвестору должники -
   Изгои общества в рассрочку плотства.
  
   Бунтовщик против не пойдёт
   Плоти своей и Разума, осознавая,
   Что пересоздавать надо не свой менталитет.
   В первую очередь, - поработителей переиздавая.
  
   Его насилие - вынужденность,
   Насилие поработителей - роскошь безумная,
   Потеряв от мятежа точку опоры - скаретность,
   Поработитель вынужден, чтоб споляризировалась
   стать бездушная.
  
   Поляризация будет в бунтовщике уже ведомой,
   Зеркально-симметрично этикой равняясь
   К подвижкам экс-поработителей под эгидой
   Диктатуры пролетариата, рецидива остерегаясь.

3.

   Лозунг: "Свобода, равенство и братство" -
   Не декларация, а императив.
   Свобода не теряет в этом толкованье свойство -
   Она окружающим даёт толерантности предикатив.
  
   Чем больше Свобода бунтовщика благотворит
   Антураж, тем, по законам общественным,
   Его внешний мир антропоцентрит, -
   В этой обоюдности Свобода является долгом
   гражданским.
  
   Долг - не есть освобождение, как Свобода,
   А ответственность в рациональности
   Деяний, где Свобода и Разум одного рода -
   Изыскивать знаменатель идейности.
  
   Но эта технология не снимает
   Со счетов жизни злодеянья:
   Каин как олицетворял, так и олицетворяет
   Скрытые предательство и убийство - Эгоизма звенья.
  
   Этот Эгоизм - не героический и не мещанский,
   Он - демонический, этику и эстетику вгоняет в затор.
   Если бунтовщик несёт, как прораб свердловский,
   Этот Эгоизм, то это - антигуманизму простор.
  
   Свободы бунтовщик одержим героическим эгоизмом.
   Он борьбу превращает в сцену жизни, наделяя
   Культуру и искусство прикладным аболиционизмом, -
   Справедливостью чрез свой диктат зло ликвидируя.

4.

   Закон - колосс, лишённый передвиженья, -
   Механизма реализации закона сути,
   Чтоб эту суть подменить сутью неисполненья,
   Преднамеренно задействуя её как плебеевые путы.
  
   И в этом государство виновнее преступников -
   Оно первично в прикладной существенности,
   Преступник же - производное её, свободу проходов
   Нашедшей чрез ограду умышленной призрачности.
  
   Но есть второй уровень защиты законов -
   Это гражданский долг Справедливости,
   Провоцирующий лучезарность совестливых канонов,
   Чтоб в душу зло не проникало, как продукт
   псевдозаконности.
  
   Упаси боже, если только ручеёк зла мути
   Проникнет в душу - споляризирует совесть:
   Она будет половинчато реверсировать, теряя сути
   Блескость, как безыдейная повесть.
  
   Вместо реверса реверанс неполный получается:
   От самосознанья побуждение идёт до неполноты
   Выявленья сути, - дерезонансный фарс является.
   Когда зло вклинивается в несвойственность высоты.
  
   Рациональней ход, когда сознаньем историческим
   Выводишь контрход нейтрализации,
   Антуражом демонстрируешь то, что было в зле
   сокрытым,
   Надеясь лишь на резонанс общественной позиции.
  
   Но это не для дипломатии на олимпийском уровне,
   А чтобы сработал эффект миллионной стадности,
   Как непреложность дилеммы - ход дать жизни или бездне,
   Но оказывается - инстинктность выше разумности.
  
   Инстинктность по принадлежности дифференцируется;
   Плебеям заповедь для неукоснительности исполненья:
   "Не убий", "не укради"; к аристократии применяется
   Не дидактика самой себе - закона надзиранья.
  
   И это искаженье превентивно заложено
   В сокрытом намеренье заповеди, как тенденция
   К превышению власти над законом, снижено
   Где до софизма бремя, как фикция.
  
   Превратно злом понимается понятье:
   "Бог в нас самих", - имея ввиду самость,
   Как бога, а не Антитело Пыла - как составленье
   Духа Вечности, вершащего организующую целостность.
  
   В этом плане надо взор вперять не в небеса,
   Где пустотность вместо разумления,
   А во внутрь себя, чтоб чувствовать как реагируют
   причинности веса.
   Их даже колыханье легкое - как акт ловить знамения.

5.

   Не надо ставку делать на Любовь, как глобальность,
   Она замыкается в узкий, на двоих, интимный круг.
   Состраданье в сфере Любви идёт в забвенность.
   Только гуманист тысячелетьями выступает
   как Истины друг.
  
   Любовь несёт две составляющие жизнепроявленья:
   Цветенье чувств и тризненское угасанье,
   Её интеграл - репродукций творенья.
   Только в этом плане Она - знаковости проявленье.
  
   Сопряженье в Ней противоположности двух потоков
   Не есть Её детерминизм всемирности, -
   Здесь Движенье Потока Вечности, как станов
   Исторических, являет жизни циклы бесконечности.
  
   Путь к эпицентру Любви может идти чрез греховность,
   Лишённой криминала; только через кровь идёт
   Эгоизм безмерный, где Любовь сменяет безрассудность.
   Поэтому не неистовство, а инстинкт зла душу рвёт.

6.

   И в Любви и в творчестве должен присутствовать
   Бунтовщик, как новатор рациональности,
   Чтоб две категории горением души преобразовывать
   В путеводные звёзды, влекущие к себе благородности.
  
   Эта награда выше за материальные поощрения
   И, тем более, за милостыню, порабощающую
   Души оценкой как бы беспомощности и одолжения.
   Эта награда должна нести функцию, подвиг
   вожделяющую.
  
   Результирующие Любви и творчества - плоды,
   Явившись собственностью производителей,
   Отторгаются порядком вещей во всеобщие ходы
   Лабиринта, - где апробация комбинаций ценностей.
  
   А той половинчатости, когда жаль отдавать
   Что-то собственное, - не существует разумности:
   Всё сокровенно дозволенное пришлось отдать,
   Осталось нетронутым - сокровенно-интимное тайности.

7.

   Бунтовщик нацеливает в экзистенции
   Нас приоритетность брать не завершённого
   Вектора идейного и атрибуту его абстракции,
   Чтоб экзистенциалистически ощущать прилив
   сокровенного.
  
   Примитивные формы здесь жизни даются,
   Но упрощённость рельефит существенность.
   Составляющие здесь на микромир наш льются,
   В фокусировке взрыв чтоб обрела бы перспективность.
  
   И этот взрыв не мутантной ветви эволюции, -
   Он сохранял биосубстанции брадителию,
   Его предназначенье - внутренним бунтом комбинации
   В сочленении идейном отдать в рационализацию.
  
   На Земле срок жизни человечества
   Симметричен огня Прометея горению, -
   Как внутренняя тенденция к взрыву совершенства,
   И другого взрыва на Земле не даётся гуманистическому
   устремлению.
  
   Но раньше огня прометеевого взрывы протозвёзд были,
   Рождающие новые звёзды, и они сейчас проявляются
   И будут до конца света проявляться взрывы; они лучили
   И будут лучить квантами гуманистов - фактором
   являются.
  
   И эта сочетаемость не в статике Вселенной застолбляется, -
   Непрерывно идёт вековой параллакс звёзд, направленный
   На вертекс; и в апейроне души апекс проявляется,
   К которому нацеливает огонь Прометея гуманистический.
  
   А подменять огонь Прометея земным взрывом -
   Это преступление, по силе будет равное трагедии
   Чернобыльской; Земля не будет отжившим объектом -
   Прометеевым взрывом Дух Вечности превратит Её
   в лик Феронии.

8.

   Вердиктовать Бунт суд будет Страшный,
   Который из судейской когорты составится
   Носителей Истины, где каждый - духом праведный, -
   Тогда на лике Земли обновлённом Миру утвердится.
  
   Прометей - протозвезда духовная для гуманистов,
   И Его Голгофа - Сердца взрыв в первоначалье,
   Осколки от Которого через тысячелетья перелётов
   Вонзались и будут вонзаться в сердца гуманистов -
   как Продолженье.
  
   Но не надо путать праведных, то есть гуманистов,
   С грешными - это именное Продолженье -
   Это Превращение всемирной дисгармонии и зла, как
   антифакторов,
   Не в гармонию и не в умиротворённое зло, а в личную
   боль и злобленье.
  
   Когда Превращенье достигнет массы критической, -
   Гуманисты облекутся в мантии судейские,
   Вердиктовать чтоб под Волей покровительственной
   Духа Вечности, итоги подводя армагеддоновские.
  
   Постармагеддоновское тогда Время зазвучит гармонией.
   И прометеевый огонь звездой лишь будет путеводной,
   А Сам Прометей - всемирный Бунтовщик, - гуманизма
   мезомерией
   Вспоможествующий Духу Вечности стать Земле
   обновлённой.
  
   И Млечного Пути туманность освежится
   Серебром от Бунта на Земле, где Истина
   Войдёт в духовные все сочетания, означится
   В кинетике Вселенной Гармонии как прогалина.

Волошин М. А.

* * *

   Я - понимание. Поэты, пойте песни
   В безгласной пустоте.
   Лишь в раковине уха различимы.
   Я - ухо мира, и во мне гудит
   Таинственное эхо мирозданья.
   Лишь в зеркале очей моих живут
   Скользящие обличия вселенной.
   Мое сознанье - нитка, на которой
   Нанизаны мгновенья: оборвется -
   Жемчужины рассыпятся.
   И ожерелью времени - конец!
   Мое мгновенье - вечность.
   Смертью утверждаю
   Бессмертье бога, распятого в веществе.

Бодний А. А.

* * *

   Я - дифференциал и кодировщик.
   Безгласной не бывает пустоты -
   Она в императивном гласе, как Плюшкин-кладовщик.
   И я иду до Истины, до последней её версты.
  
   Мне семантика мирозданья интерферирует
   Её волну на ослабленье, и я сознанием
   Как бы в апекс вхожу, интроекцирует
   Где Антитело Пыла меня сверхвосприятием.
  
   И я улавливать стал тонкость
   Душевных инородных вибраций -
   Внутреннего голоса как бы распятость
   На кресте злодеяний и инквизиций.
  
   По вибрациям этим я души родные
   В абрис нелегальных беру реконструкций.
   И эзоповским кодом Свободу боги земные
   За рациональность принимают интервенций.
  
   Но только дойти б до критической массы,
   Тогда оголённость станет легальной,
   В фактор войдёт как Свободы развесы, -
   Блескость мгновенья в константе бессмертной.

Волошин М. А.

* * *

   Пройдёмте по миру, как дети,
Полюбим шуршанье осок,
И терпкость прошедших столетий,
И едкого знания сок.
Таинственный рой сновидений
Овеял расцвет наших дней.
Ребёнок - непризнанный гений
Средь буднично-серых людей.

Бодний А. А.

* * *

   Просится иногда сопоставление
   Контрастности мира детства
   И сути жизни, как стенание, -
   Вроде как бы земного и неземного свойства.
  
   И невозможно детства инерционность
   В перспективность жизни отнести.
   Мир, в который входишь, инородность
   Представляет - как распятые кресты.
  
   Сносно бы, если только криминала, -
   А ведь Истину властители крестуют,
   И такое положение не чувствует финала.
   Золотую середину меры воспитания диктуют.
  
   Отроков плебеев с пелёнок надо приближать
   К знаковости Истины праведной дидактикой.
   Отрокам поработителей надо Ложь внушать
   Чрез истину оскала с дикобуржуазной этикой.
  
   Тогда разнополярность примет всемирный характер:
   Концентрация плебеев вокруг Профсоюза пойдёт;
   Христопродажье поработителей тогда кратер
   Олимпийский в вспоможествование введёт.

Волошин М. А.

* * *

   Мы заблудились в этом свете.
   Мы в подземельях темных. Мы
   Один к другому, точно дети,
   Прижались робко в безднах тьмы.
   По мертвым рекам всплески весел;
   Орфей родную тень зовет.
   И кто-то нас друг к другу бросил,
   И кто-то снова оторвет.
   Бессильна скорбь. Беззвучны крики.
   Рука горит еще в руке.
   И влажный камень вдалеке
   Лепечет имя Эвридики.

Бодний А. А.

* * *

   Я в этом свете, не заблудившись,
   Растерялся пред всесильностью зла.
   Порок всемирно этот, раскрывшись,
   Когорту гуманистов разобщил, куда душа вела.
  
   На финишной прямой меня впоймала
   Будто в сети безысходность верши;
   Экзистенция что мне внимала,
   Виртуальности теперь я отсылаю вирши.
  
   И в этом ракурсе уже я вижу
   Разобщённость гуманистов от осознанья -
   Я сам рассветность брезжу,
   Как портал к Вечности самосознанья.

Волошин М. А.

* * *

   Небо в тонких узорах
   Хочет день превозмочь,
   А в душе и в озерах
   Опрокинулась ночь.
   Что-то хочется крикнуть
   В эту черную пасть,
   Робким сердцем приникнуть,
   Чутким ухом припасть.
   И идешь и не дышишь.
   Холодеют поля.
   Нет, послушай. Ты слышишь? -
   Это дышит земля.
   Я к траве припадаю.
   Быть твоим навсегда.
   "Знаю, знаю, всё знаю",-
   Шепчет вода.
   Ночь темна и беззвездна.
   Кто-то плачет во сне.
   Опрокинута бездна
   На водах и во мне.

Бодний А. А.

* * *

   Небо двойственность даёт:
   Тьме и Солнцу служит,
   То возрождение несёт,
   То свод аримановский дарит.
  
   Но я смиряюсь с чередой:
   Ночью отторженьем занят -
   С невидимою силою борьбой,
   Где кресты распятья манят.
  
   И греховное будто отходит;
   В проективное пространство
   Эгоизм самосознанья входит,
   Проявил чтоб Разум суперсвойство.
  
   Суперсвойство в историческом сознанье
   Комбинацию в психологии найдёт.
   И это - предтечное интуитивное знанье;
   День его концепцию переведёт.
  
   Тогда выходит - небо двухаспектно:
   Занулением света стимулирует
   Суперсвойство интуитивно,
   Потаённость антитела - мысли абстрагирует.
  
   Вторым аспектом - лучезарностью
   Дизайн оформляет для новации,
   И глубину философичностью
   До скрижальной доводит градации.

Волошин М. А.

* * *

   Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,
   Ослепнуть в пламени сверкающего ока,
   И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко
   В живую плоть, ведет священный путь.
   Под серым бременем небесного покрова
   Пить всеми ранами потоки темных вод.
   Быть вспаханной землей. И долго ждать, что вот
   В меня сойдет, во мне распнется Слово.
   Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь
   Шуршит про таинства возврата и возмездья,
   И видеть над собой алмазных рун чертеж:
   По небу черному плывущие созвездья.

Бодний А. А.

* * *

   Быть прозою земли, детерминируя,
   Однако, результат, чтоб составляющую
   С недр её нести, вертифицируя
   Суть-ниву хлеборождающую.
  
   И тогда "всему голова" сонм составит
   Со Словом и хлеборобной традицией,
   Обоюдоострой, - и борьбы энергетику дарит
   И смысл жизни обновляет репродукцией.
  
   И маяком тогда накатным будет
   На полях бить и нив - рождаемость Слова,
   Когда Свобода от чуждой преднамеренности тонет.
   В апогее волн дисгармонии - момент перла лова.
  
   Его не надо в бисер отдалять созвездий -
   Он должен Слово новое репродуцировать,
   Чтобы стагнация не брала бы предикатив новаций
   Во мнимость, где псевдоидею надо старнировать.

Волошин М. А.

Кровь.

   В моей крови - слепой Двойник. 
Он редко кажет дымный лик, - 
Тревожный, вещий, сокровенный. 
Приникнул ухом. Где ты, Пленный? 
И мысль рванулась и молчит. 
   На дне глухая кровь стучит.
Стучит - бежит. Стучит - бежит. 
Слепой огонь во мне струит. 
Огонь древней, чем пламя звезд, 
В ней память тёмных, старых мест. 
В ней пламень чёрный, пламень древний, 
В ней тьма горит, в ней света нет, 
Она властительней и гневней, 
Чем вихрь сияющих планет. 
Слепой Двойник! Мой Пращур пленный! 
Властитель мне невнятных грёз! 
С какой покинутой вселенной 
Ты тайны душные принёс? 
Зачем во тьму кровосмешений, 
К соприкасаньям алых жал 
Меня - Эдипа, ты послал 
Искать зловещих откровений?

Бодний А. А.

Кровь.

   В моей крови - дисгармонии интуитивность,
   Ошибочно принимают за слепой двойник.
   Она работает как экстремальная разумность,
   Залегая на дно в равновесье, - дух как будто сник.
  
   Она, как двойник, - в разноплановости с двойником
   Гармоническим: первый - на антураж
   Ориентируется, выявляясь психицитом;
   Второй - внутреннему миру патронаж.
  
   Оба - в сонме статистическом, условном,
   Как бы кровь натуры менталитета.
   В динамике первый - берёт приоритетом
   Баланс равновесия, как результата мета.
  
   Второй - как кровяная матрица,
   Плацдарм готовит гармонический,
   Чтобы парадоксальность вектора, как падчерица,
   Ублажить смогла бы дух противоречий.
  
   И этим кровь - тенденциозно чище,
   Чем от духа протеста беспринципные дилеммы,
   Когда зыбкость равновесия может превратиться в пепелище
   И породить ещё острее новоявленные темы.
  
   Поэтому, по праву интуитивность дисгармонии -
   Первый двойник - способен увязать несовместимое,
   Хотя бы цезурой для вклинивания апперцепции,
   Как средство, где аллегорическая кровь - русло очищаемое.
  
   Когда прецедент случается, аллегорически
   Судьбе Эдипа схожий, где преднамеренность
   Была исключена, лишь Рок предательски
   Сработал, там восстаёт вся сущность.
  
   "Я" первое и "Я" второе, дух противоречья,
   Первый двойник и второй двойник -
   Всех единит процесс крови спасенья,
   Как единого тока психопроявлений, куда интерес бы
   ни ник.
  
  
  

Ноябрь 2014 года.

Конец восьмого тома.

  
  
  
   Оглавление:
   Часть первая
   Часть вторая.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   52
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"