Я расскажу вам, что есть Бог. Бог - это девочка лет четырех, заглядывающая через стекло двери в мой гостиничный номер. Я смотрю на нее, мы встречаемся глазами. И я прогоняю ее взмахом руки. Мне не нужен такой Бог.
Бог - это светло-зеленая гусеница с желтыми точками, вся покрытая белыми и коричневыми волосками разной длины. Разноцветная такая гусеница, ползущая передо мной по тротуару по направлению к проезжей части. Куда ты, дуреха, - говорю я, поднимаю ее с асфальта и сажаю на куст. С этого куста она, видимо, только что уползла, но там, куда она спешила, нет кустов, только автомобили. Я думаю: вот, я только что спас гусеницу. За что люди не любят гусениц? Я, например, люблю.
Бог - это секс, которого у меня нет. А значит, во мне нет Бога. Вообще-то считается, что секс - это Сатана (а значит, и Сатаны во мне тоже нет), но как может быть Сатаной самая замечательная штука во Вселенной? Я не понимаю этого. А если это так, то зачем всем нам Бог, за которым нет секса? Грех? Ха-ха-ха! Я смеюсь громко и безудержно. Глупость какая!
Бога нет не только во мне. Бога нет в одной моей знакомой, у которой, впрочем, с сексом наверняка все в порядке. А может быть, и нет - я не знаю. Моя школьная знакомая. Одноклассница. Считалась гордостью школы. Королевой класса. Она могла бы всего добиться, но предпочла выйти замуж за мелкого бандита, с которым со временем превратилась в обычную базарную бабу. Такую, с обрюзгшим телом, немытыми волосами, вечной сигаретой в углу рта и глазами... Да, глазами, навсегда забывшими свою былую красоту. Бог - это когда все происходит не так, как произошло с ней.
И не так, как произошло со мной.
Хотя...
Когда ты сидишь у моря, до тебя долетают соленые брызги прибоя, и небо чистое и такое синее-синее, что хочется в нем утонуть; а где-то вдалеке, над горами, ходят тучи, затягивая макушки гор в дымку так, что те кажутся ненастоящими, нарисованными, кажутся декорацией, задником - в этом есть немножечко Бога. Хотя я бы предпочел, чтобы у меня был секс. Даже если он и Сатана. Ничего, я бы пережил. Мне кажется, что я вполне смог бы с этим жить. В смысле, с Сатаной. Подозреваю, что лучше жить с Сатаной и сексом, чем с Богом и без секса.
Вот где уж точно нет Бога, так это в центре материка Австралия. Подозреваю, что Бог даже не имеет понятия о существовании центра у материка Австралия. А там на какой-то одинокой ферме живет еще одна моя знакомая. В центре пустыни, откуда до ближайшего населенного пункт - не одна сотня километров. Там нет вообще ни черта. Возможно, там есть свиньи. Или быки с коровами. Или... Да черт с ними, пусть там даже кенгуру есть. Там есть спутниковое телевидение и такой же спутниковый Интернет. Там есть черт знает сколько гектаров относительно плодородных (по сравнению с окружающей пустыней) угодий. Есть трактор, чтобы по ним гонять. Есть автомобили, чтобы гонять в ближайший населенный пункт. Да наверняка там есть и кенгуру! Вот только Бога там нет.
У Бога много имен, и они постоянно меняются. Например, в 1992 году Бог явно присутствовал на футбольном матче Голландия - Дания, и Его звали Флеминг Повльсен.
И знаете, что? You know, так сказать, what? Husker, прости, Господи... а, нет, это немного иное. Вот о чем я сейчас подумал: что важнее, Бог или секс? У меня есть предположение, что секс. По крайней мере, я для себя так решил.
Если ничего не изменится, я, вероятно, превращусь в главного героя фильма "Matchstick man", который я смотрю сейчас по телевизору. Этого главного героя сыграл Николас Кейдж. Терпеть не могу Николаса Кейджа. Терпеть его не могу, но здесь он сыграл неплохо. Переигрывал в отдельных моментах, но это, скорее всего, вина режиссера. Так вот, я превращусь в него. Только не за сигарету буду держаться, а за что-нибудь еще. Я не курю.
Что-то я сбился с курса, да?
Бог - это слушать две первые композиции с альбома Buckethead "Colma". Хороший пломбир с карамелью. Карта скидок в любимый магазин. Чешский "Будвайзер". Матч Бразилия - Аргентина, любой. Даже по баскетболу. Получать подарки. Дарить подарки. Женская грудь. Яичница с помидорами и ветчиной. Хороший велосипед. Плавание. В смысле, когда сам плаваешь, а не как вид спорта. Фотоаппарат. Объективно во всем этом есть Бог. Если не сам Бог, то его частицы - уж точно.
Но вообще, если честно, я в Бога не верю. И вам не советую.
У меня есть друг. Лучший друг. Есть еще несколько друзей. Есть куча любимых вещей. Простых и не очень. Любовь... Если и есть в мире простые вещи, то любовь - уж точно не из их числа. Она также не из числа имеющихся у меня вещей. Поэтому все мои контакты с Богом ограничиваются парой телефонных звонков. И то, по-видимому, меня в это время не было дома. Я-то сам ему не звоню.
Девочка лет четырех снова смотрит сквозь стекло на меня. Девочка болезненная и хрупкая. Почти прозрачная. Я тоже когда-то был таким. Не девочкой, конечно. Мы снова встречаемся взглядами, и я уже не могу ее прогнать. Но и сказать не знаю, что. Так и смотрим друг на друга.
Начинает темнеть.
Чтобы не тратить времени зря, я иду и напиваюсь. За столиком в кафе я сижу один. Сижу как неудачник. Или как памятник тоске. Я выгляжу как неудачник, и это несмотря на то, что я замечательно себя чувствую физически, и даже пребываю в некоторой гармонии с самим собой (если в моем случае вообще возможно говорить о какой-то гармонии). Но я выгляжу неудачником потому, что сижу здесь и пью вино. И пью его один.
За соседним столиком сидит парочка. Парень и девушка, хорошо одетые, с модными прическами. И он, и она - в огромных стрекозоглазых очках. У девушки длинные прямые волосы, без челки, волосы со лба убраны за уши. Когда она в очках, она очень похожа на актрису. Я не помню, как зовут эту актрису, но она наша, российская. Если бы я разбирался в российских актрисах, я бы сказал наверняка. Но я не разбираюсь в российских актрисах. Я разбираюсь только в иностранных. Безо всякой надежды на успех я пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь об этой актрисе. Хотя бы - в каком фильме я мог ее видеть.
Ее спутник снимает очки. Он молод и красив. Меня сложно назвать ценителем мужской красоты, но если бы я был женщиной, я бы наверняка посчитал этого парня красивым. У него короткая стрижка, черные волосы и глаза, резко очерченные скулы и какой-то, знаете, правильный подбородок.
Парень косится в мою сторону. Точнее, это я на них кошусь, а он просто смотрит. Смотрит спокойно, не скрываясь. Затем он наклоняется к девушке и шепчет ей на ухо. Она чуть поворачивается и тоже смотрит на меня. Они улыбаются. Что-то в моем облике кажется им смешным. Само-то они молодые, уверенные в себе и довольные жизнью. Рядом с ними я еще больше кажусь неудачником. Мне неприятно. Хочется забиться в темный угол. Или набить парню морду.
Я опускаю взгляд, словно прячусь за бокал с вином. По сравнению с ними я старый, всклокоченный, небритый и помятый.
Парень и девушка пьют гранатовый сок. И не курят. Люди новой формации. Рядом с ними я похож на ржавый автомобиль "Москвич - 412".
Одна моя знакомая, возможно, не прочь заняться со мной сексом. Не знаю точно, но вариант небезнадежный. Да вот только любой, что ляжет в мою постель, я готов обещать нежность ласку и все такое прочее. В течение полутора-двух минут. Если повезет - трех. И еще свой собственный оргазм. Много чего могу обещать, правда? Меня тошнит от самого себя. Мне смешно и тошно одновременно. С ударением на третий слог. Оказывается, правилами русского языка допускается произносить слово "одновременно" с ударением как на третий слог, так и на четвертый. Это я недавно узнал.
Нервничая, я неловко задеваю бокал. Вино выплескивается на стол, несколько капель попадают мне на рубашку. Капли сразу расползаются по рубашке бурыми кляксами. Образовавшиеся кляксы совершенно не подходят к рисунку рубашки. Парень и девушка снова улыбаются. Когда-то они уже успели поменяться очками. Улыбки у них недобрые, нехорошие. Желание вскочить и как следует врезать парню по его довольному ухоженному лицу становится нестерпимым, и я отворачиваюсь.
За столиком с другой стороны от меня сидит девушка. Она одна. Перед ней стоит высокий бокал с коктейлем. Рядом с бокалом - пачка сигарет и зажигалка. Девушка достает сигарету и закуривает. Я вижу что ее пальцы дрожат. Я смотрю на них, смотрю, как дрожат ее пальцы.
Я поднимаю взгляд на ее лицо. На ее глаза. И вижу, что она плачет. Она поворачивает голову в мою сторону, я тут же отвожу взгляд. Меньше всего мне сейчас нужно общение с женщиной на грани нервного срыва. Я сам уже давно балансирую на этой грани. Вместо того, чтобы завязать разговор с этой девушкой, я достаю плеер и втыкаю в уши наушники. Долго выбираю, что послушать, в итоге кидаю в плейлист пару альбомов Borknagar и Sadist. Может быть, это поможет мне очухаться.
Я уже прилично пьян. Я прошу счет, расплачиваюсь, поднимаюсь с места и ухожу, по пути задевая один из стульев. Стул падает. Я наклоняюсь, чтобы поднять его, и в этот момент я чувствую, как сильно шумит у меня в голове. Одинокая девушка по-прежнему курит, парочка по-прежнему смеется надо мной. Я поскорее убираюсь, чтобы избежать кровопролития. У меня с собой нож. Меня достала эта улыбающаяся холеная рожа. Девушка-актриса уже кажется мне почти отвратительной, а ее парень - ну просто чудовищем.
Я иду по улице. Я шатаюсь и предпринимаю определенные усилия, чтобы не столкнуться, с прохожими и другими помехами. Я поднимаюсь по лестнице в свой номер, мне хочется поскорее упасть на кровать, и желательно уже мертвым. Хорошее физическое самочувствие подсказывает мне, что с последним желанием придется повременить.
Спустя пару минут я падаю ничком на кровать. Поворачиваю голову набок, чтобы не задохнуться. Проваливаясь в сон, я вижу, что за моей дверью опять стоит девочка. На руках у нее котенок. Девочка смотрит на меня, и я не могу понять, действительно ли она стоит там, или я уже сплю.
Вот так: Бог - он все время где-то рядом, протяни руку и достанешь. Только что-то никто пока не достал.