Ничего небыло слаще и сочнее, чем астраханские арбузы. Так нам казалось, в ту пору, уже далёкую пору, которую зовут - детство. Огромные белые, и белые с зелёными бороздами меридианoв от одного полюса к другому - астраханские арбузы. Они были дороже всех остальных сортов, которые доезжали до базарной площади небольшого городка М, и конечно самые вкусные. Продавцы, делали треугольный надрез и кончиком ножа доставали пиковидную сердцевину, которая искрилась на осеннем солнце и резала красным по глазам. Сок стекал по лезвию ножа и застывал сахарными каплями на рукоятке. Что за безумное счастье было попробовать кусочек сердцевины. Сахарной ватой арбуз таял во рту, стоило только придавить его языком к нёбу. Ни в какое сравнение не шли арбузы, которые привозили казахи. У них были небольшие, размером с футбольный мяч, тёмно-зелёные арбузы. Иногда среди них попадались сладкие и сочные арбузы, но в них не было той воздушной сахарности астраханских арбузов, которая притягивала тебя, как притягивает маленький шуруп, магнитная пластина. Так и нас притягивали эти маленькие арбузные надрезы, и ничего мы не могли с этим поделать. Только не всегда удавалось попробовать эту арбузную сказку. Часто, гуляя с пацанами по базару, проходя мимо арбузных рядов, мы просили продавца: "Дядь, дай арбузика попробовать". Одни давали, другие прогоняли, не ограничиваясь в словах. Но стоило подойти взрослому, лицо продавца сразу же менялось. Лицо приобретало выражение - сама любезность. "Пробуйте арбузик. Слаще мёда. Пробуйте, пробуйте!" - и он протягивал волшебную арбузную сердцевину подошедшему. Мы стояли в стороне и давились собственной слюной. Если покупателю арбуз нравился, он доставал из кошелька жёлтые, зелёные, синие, а иногда и красные купюры, которые так хотелось иметь нам девяти - двенадцатилетним мальчишкам. Хоть чуть-чуть, немножечко. А можно и не чуть-чуть. Можно сразу миллион. Ну скажите, кто в таком возрасте, хотя бы один раз, не хотел иметь миллион? Хорошо помню, как на Рождество мы ходили славить. Были несложные детские присказки, вроде этой: маленький мальчик, сел на стаканчик, стаканчик хруп, подайте рубь. И тому, у кого ты славил, ничего не оставалось, как открывать старый потёртый кошелёк, кошелёк в виде раковины моллюски, с двумя блестящими шариками застёжками, доставать не менее затёртый рубль. Видно тогда потянуло меня к стихосложению. Я пробовал разные варианты слов, чтобы получилось в рифму и как можно больше денег. И, наконец, чудо свершилось. Заветная рифма придумана. Правда, дальше мальчика, садящегося, на что-то не получилось, но тем ни менее, получилось вот что: маленький мальчик, сел на тёрку, подай пятёрку. Я бережно хранил свою рифму. Повторял по сто раз на дню, как Отче наш, и когда подошло время славить, решил первым делом проверить её на своих родных бабушках. Я вышел в столовую, где во всю шли приготовления к празднику, попросил внимания, и с гордым видом выдал свою рифму. По началу бабушки опешили, но когда узнали, что я сам сотворил, сей стих, вознаградили меня заветной синенькой бумажкой. Затаив дыхание, и всё ещё не веря, что пятёрка у меня, я быстро развернулся и убежал в спальню, чтобы спрятать её, пока не увидел старший брат.
Но, что-то я отвлёкся, давайте вернёмся к нашим арбузам. Существовало несколько способов заполучить желанный арбуз. Об одном из них упоминалось выше: ходить и клянчить, второё способ давал тебе возможность не только насладиться сочной сладкой массой, но ещё и заработать. Чтобы заработать, надо было собрать бригаду, человек десять. Затем, проследить продвижение машины с арбузами - от въезда в город, до базара. Город из одного конца в другой - можно проехать за полчаса на машине. Но так как мобильных телефонов тогда не было, их заменяла пара крепких мальчишеских ног, и, велосипед
"Орлёнок". Только машина появлялась на въезде в город, цепочка начинала свою работу. Один из самых шустрых мальчишек прыгал на велосипед (их называли почтальонами), и самыми короткими, ведомыми только ему одному путями, мчал к базару, где за несколько кварталов его поджидал старшой. Пока машина подъезжала к базару, старшой, запрыгнув на подножку машины, договаривался, о том, что его бригада будет разгружать арбузы. Старшим у нас был, Саня Рябина. Ему было восемнадцать лет. Его одногодки, уже давно ушли служить в армию, а он по каким - то причинам, ведомым только Господу Богу и военкому, получил "белый билет", который давал право в армию не идти. Вот он и околачивался с малолетками вроде нас. Я почему - то очень хорошо запомнил его. Густые, кучерявые, чёрные, как у цыгана волосы, такие же чёрные стрелки усов, признак взрослости, и, гордость 16-18 летних, и неизменная сигарета, в уголке рта, выкуриваемая до ожогов на пальцах. Иногда Санёк, почивал и нас сигареткой, другой. Мы курили, зажав сигарету тонким ивовым прутиком, чтобы не пахли табаком руки, заедали берёзовыми листьями и травой, жевательной резинки, тогда не было. Так Санёк и запрыгивал на подножку машины, не вынимая сигареты изо рта. Говорил он, немного гундося, растягивая слова, добирал солидности. Тогда, его повадки, казались нам высшим пилотажем. Саня не слезал с подножки, пока не получал согласия водилы на разгрузку машины. От него зависело: заработаем мы сегодня, или нет. Может возникнуть естественный вопрос: откуда мы знали, что машина будет именно сегодня? Дело в том, что в каждой бригаде были свои, так называемые, осведомители. Их задачей было разузнать у продавцов, когда будет очередная машина, за это они получали небольшой процент от общей выручки. Иногда, чтобы "забить" машину, приходилось драться с другими бригадами. Таков был второй способ получить арбуз, как награду, да ещё и заработать денег. И никогда не было обмана со стороны старших. Выручка делилась поровну, среди всех членов бригады, не зависимо от возраста. Да и вообще считалось западло, обделить младшего. Больше уважали тех, кто умел постоять за себя, да ещё и за младшего мазу потянуть. Таким и был наш старшой, Саня Рябина. Бывало так, что, пообещав работу, водилы отдавали её другой бригаде. Кидалово, наказывалось беспощадно.
Один раз, Рябина уже договорился о разгрузке, и, довольно покуривал сигарету. Навар предвиделся хороший. Два трейлера, один с прицепом. Намечалось рублей по 25-30 на брата. Возбуждённые предстоящим заработком, мы обступили Санька. - Ну, чё, мелюзга, деньги такие, когда ни будь в руках держали? Ничего, три часа работы, и бабульки на кармане, да ещё арбузищами разживёмся, - затянувшись, ухмыльнулся Санёк. Нам не терпелось поскорее начать разгрузку, но появилась проблема. Одна машина поехала на рынок, а на второй лопнуло колесо у прицепа, и она стояла на тихой улице, инвалидно накреняясь на одну сторону. Обычно в рейс, водилы едут по двое, на машину, но в сезон людей не хватает, поэтому в этот раз было по одному водителю. Один уехал на базар, а другой водила остался дремать в кабине машины, с пробитым колесом. Только мы зашли на рынок, сразу почувствовали неладное. Рябина, уехавший с первой машиной, стоял напротив водилы и, размахивая руками, что-то кричал. Такое поведение Санька не сулило ничего хорошего. Подбежавший к нам Глиста, объяснил, что водила отдал работу центральным, то есть бригаде из центра города. Мы были с низов, с нижней части города, той, что выходит к подъездным путям, ведущим на хлебозавод, и к газораздаточной станции. - Вот, сука, - нервно куря, прошипел Рябина и цыкнул слюной между зубами, - обещал нам, а отдал центральным, козёл. Рябина был зол, и каждый из нас знал, что просто так, для водил, это не пройдёт. И Санёк, не заставил себя ждать. - Слышь, пацаны, - обратился к нам он, - а, чё, второй хорёк там ещё стоит? И мы, перебивая друг друга, стали говорить, что второй водила бухнул и увалился спать, в кабине. - Вот и ладненько, вот и здорово, - Санёк сделал последнюю затяжку, и щелчком отбросил окурок в сторону. - Щас мы им устроим, сладкую, арбузную жизнь. А ну, пацаны, айда за мной! И мы даже не спрашивали, куда зовёт нас Рябина. Мы были уверены, что он придумал всё здорово, как надо, и, что сейчас произойдёт, что-то интересное. К машине, а вернее, к прицепу, мы подошли сзади, обойдя по параллельной улице. Глиста пробежал вперёд, поглядеть, что делает водила. Водителя видно не было. После принятых, наркомовских сто грамм, он дрыхнул в спальнике, месте специально отведённом, для отдыха, позади сидений. В дороге, особенно на дальние расстояния, один водила рулит, другой отдыхает в спальнике. Вернувшийся Глиста сказал, что водилы не видно. Тогда Рябина достал из кармана выкидуху, нож с выкидным лезвием, за такую выкидуху, в худшем случае, можно получить срок, а в лучшем, могут избить менты, а нож забрать, если конечно найдут. Ножом, Санёк перерезал ремень, стягивающий брезент, в правом нижнем углу. Затем он подсадил Глисту. Глиста зацепился за борт машины, подтянулся на руках, и прошмыгнул внутрь. - Если будет шухер, сиди тихо, - инструктировал Рябина, - мы отвлечем, ты в это время и вылезешь. Понял?
- Да понял я, понял, - прошептал Глиста, и первый полосатый арбуз выскочил из прорези, словно икринка из рыбьего пуза. Лёху прозвали глистой, за его размеры. В свои тринадцать, он выглядел лет на 7-8. По цепочке, арбузы перекочёвывали из прицепа, в укромное место между стеной и дворовым туалетом, во дворе, объединявшем две много семейки. Это были двухэтажные, деревянные дома с фундаментами, выкрашенными бело-серой извёсткой, с раздельными входами, четырьмя квартирами на первом этаже, скрипучей лестницей наверх, и тремя квартирами на втором этаже. Тем не менее, горка из арбузов заметно подросла. Всё было тихо и спокойно, когда кто-то крикнул: - Атас, водила проснулся! И мы увидели бегущего в нашу сторону водителя, с зажатой в руке монтировкой. Как тараканы кинулись мы в рассыпную. Но водила успел схватить одного из нас за ворот куртки. В тот момент мы не видели, кого схватил водила. Ноги сами несли подальше от места. Рядом со мной бежал Рязанчик, иногда вырываясь вперёд, иногда отставая. Опомнились мы только тогда, когда услышали крик Рябины: - Кобылу поймали! Мы с Рязанчиком, остановились одновременно. Тяжело дыша, мы повернулись в сторону машины и увидели, что водила пинает Серёгу Кобылко, для нас просто Кобылу. Больше ничего не надо было объяснять. Мы уже бежали обратно к машине. Бросить друга в беде, считалось наивысшим западло. Первым подбежал Рябина. - А ну, отпусти пацана, - крикнул он водиле. Водитель тяжело дышал, но продолжал держать Кобылу за ворот куртки. Кобыла ревел, растирая кровь из разбитого носа по щекам.
- Отпусти пацана, я сказал, - зло прохрипел Санёк, подходя всё ближе и ближе к водиле. Правую руку Рябина держал в кармане, где лежала выкидуха. Водитель поднял руку с монтировкой. - Не подходи, убью, - нервно выдохнул он. Круг из нас медленно сужался вокруг водителя, и Кобылы. И в этот момент мне, почему-то перестало быть страшно. Когда мы тащили арбузы из прицепа, я постоянно ощущал холодок, пробегающий у меня по спине и лёгкую тяжесть внизу живота. Но сейчас страх улетучился, испарился. Мне не был страшен водила с монтировкой в руке, ни сам чёрт, ни дьявол, никто. Я ощущал себя одним из звеньев сужающегося круга. И чем уже становился этот круг, тем меньше нам казался сам водила. Нас было около десяти 10-13 летних подростков, и снами был наш старшой, Саня Рябина, с которым мы могли сдвинуть горы. Так нам казалось тогда. И конечно, в итоге, круг сузился, до минимума. Переставший к тому времени реветь, увидев нашу поддержку, Кобыла, вцепился зубами в ногу водителя. Тот заорал благим матом от боли, на секунду отвлёкся, и этого хватило - круг сомкнулся. Двое кинулись на руку с монтировкой, а Рябина со всего маха, саданул водилу ногой в пах. И когда тот согнулся пополам, остальные бросились на него. Образовалась куча - мала. Со стороны это, наверное, напоминало шевелящийся, змеиный клубок. Продолжалось всё не дольше 20секунд, после чего, как по команде, все отскочили в сторону. Водила лежал на земле, прикрывая голову руками. Вдруг он выпрямился, точно пружина, и попытался схватить Рябину, но Санёк успел отпрыгнуть. В глазах Рябины не было, не капли испуга. Ростом он был повыше водилы, да и в плечах не уступал тоже. Он лишь засунул руку в карман, и сразу же вынул её. В руке блеснуло лезвие выкидухи. - Мужик, ну чё за проблемы, а? - спросил Рябина, выставив руку с ножом вперёд. Водила остановился. Было видно, что Рябина не шутит. Бровь у водилы кровила. Тонкой струйкой кровь стекала по виску, а затем по щеке, за воротник рубахи. Поняв, что тягаться бессмысленно, да и не безопасно, водила сплюнул, выругался, и пошёл обратно в машину. Мы торжествовали победу. Мы объедались арбузами, раскалывая их об колено. Ели только волшебную, сахарную сердцевину, выковыривая руками. Но вдруг, я поймал себя на мысли, что эти арбузы не такие вкусные, как обычно, и, что внутри меня, какая-то тяжесть, от всего происшедшего. Вытерев руки об штаны, я сказал, что мне надо идти. Никто не возражал. Все были слишком увлечены поеданием арбузов и пересказами, друг другу, о произошедших недавно событиях. - Возьми арбузик домой, - предложил мне Рябина. - Да ну его, тяжело нести, - отмахнулся я и, развернувшись, пошёл домой. Сзади я слышал голоса Рябины, Глисты, который благополучно отсиделся в прицепе, пока шла потасовка, голос Кобылы и всех остальных. Но вот голоса затихли. В голове у меня одна мысль опережала другую. Один вопрос сменял другой. Что же произошло на самом деле? Почему получилось именно так? И, что могло случиться, кинься водила на Рябину с ножом? Мне стало не хорошо. Я вырвал соком и кусками арбуза. Стало немного легче.
Приехав на зимние каникулы, в небольшой городок М, я узнал, что Рябину посадили, за драку в железке (так назывался ресторан на железнодорожном вокзале). Сезон арбузов давно прошёл, поэтому целыми днями мы гоняли в хоккей, на огороде, пока зимняя ночь не обволакивала небольшой городок М, своим бархатным коконом...