Спешу сообщить заинтересованному читателю, что Зоя Петровна после прививки пришла в себя.
(см. рассказ Из жизни Петрова "Разговор")
Не далее, как вчера Петров видел: она, ранняя пташка,худая, словно первоклассник, в желтой маечке и коротких шортах, вышагивает неплохим шагом по Просторной улице.
"Да!- думает Петров.
Вечером- опять она. Везет на велосипеде четыре пятилитровых бутыли воды с родника. Безо всякого усилия везет.
Попробуйте. Только без усилия.
И вообще, женщины, иногда поражают. Не узнАешь про них- не поверишь.
Вот- Клава.
Через дорогу.
Тучная, тяжелая- с утра до вечера на огороде.
Одной картошки- четыре сотки.
Каждый день полет и поливает, поливает и полет.
Два года, как сломала ногу. Тяжелый перелом.
Сделали операцию. Какую-то железку вставили. А ей за семьдесят.
Опираясь на костыль, еле ходит.
И, опираясь на тот же костыль, полет и поливает, поливает и полет.
С утра до вечера.
В жару и в холод.
А, когда утром Петров кричит." Привет, Клава!", она не просто отзывается, а отвечает добродушно-весело.
И поди пойми, откуда эта веселость берется. И где она рождается.
Не так давно Петров освоил новый пешеходный маршрут.
Раньше он все в лес, да в лес. По грибы, по ягоды.
А захотелось на старости лет просто так. Без цели. И там, где просторнее.
И нашлось такое местечко. Просторное. Одно единственное такое.
Если идти от дач на Еськино, то как пройдешь большой гудящий трансформатор, окажешься под сенью высоченных сосен. Дорога берет чуть вниз и сплошь усыпана ржавыми иголками и шишками. И в самый жар- здесь благодатная прохлада.
По правую руку- заросли лесной малины, крапива, подорожник, щавель.
Тропка ныряет вверх, вниз пока не выведет к ручью, через который перекинут древесный настил. Вода журчит, пенится и весело устремляется прямо к Вольге.
А вот и Еськино. И знаменитый старинный, конца девятнадцатого века дом.
В доме давно никто не живет, он настолько ветхий, что вот-вот рухнет. Но давняя красота еще держится.
Чем-то этот дом напоминает Петрову Зои Петровны лицо. Такое же изрезанное.
Далее дорога расширяется и расходится. Влево- вдоль Еськино- и до самого поселка. А вправо- вниз- к реке. С заливным лугом и чудесным степным запахом, который оттеняет речная свежесть.
Здесь тусовки тех, кто помоложе. И Петров, устав от героических женщин любуется тут молодыми телами и лицами.
Молодежь чинно пьет вино рядом с навороченными тачками, играет в карты или бадминтон и весело гогочет.
Порой проедут на крутых мотоциклах, выбрасывая вонючий дым, лихая парочка в коже и шлемах. И стоят у реки, лениво покуривая.
Малые дети под присмотром бабок и нянек плещутся и радостно взвизгивают.
И- вид.Есть куда посмотреть. И влево, и вправо взгляд не натыкается а скользит ровно.
Особенно вечером хорошо. От земли, волнами идет желанная прохлада, а сверху- еще жар. Звуки приглушенные. Если посмотреть вправо и вдаль, на самом верху- Ивановская церковь.
И когда возвращаешься домой, испытываешь невольное умиротворение.
И эти дети, эта молодежь, про которую все знаешь, не можешь к старости не знать. Что красота и привлекательность ее лишь красота и привлекательность молодости. И она до поры. И через время и следа от нее не останется.
Но мысль эта сегодня для Петрова не горчит.
Он вдруг впервые понимает, до него доходит,- что молодость- есть молодость и дальнейшей жизнью, как бы она ни сложилась- не отменяется и не умаляется.