Аннотация: Горы, снег, лёд и холодное небо над головой. Рассказ входит в "горный" цикл, как и "Солнечный Камень", только здесь фэнтезийного куда больше и сюжет посветлее.
БЕЛЫЙ СТАРИК
Ирил проснулся задолго до рассвета. Как обычно, резко сел на груде шкур, служивших постелью, широко раскрыл глаза, чтобы прогнать остатки сонливости. Мать и жена хлопотали над кипящим горшком в очаге. Тепло наполняло комнату. Аромат мясной похлёбки уносился в потолочную дыру вместе с еле заметным дымом. Несколько раз Ирил вздохнул полной грудью, затем отбросил укрывавшее его шерстяное одеяло.
Помешивавшая варево деревянной ложкой Санара приветливо улыбнулась мужу. Он усмехнулся, в очередной раз отметив, до чего хорошая жена ему попалась. Добрая, ласковая, красивая. Тугие иссиня-черные косы разметались по её худеньким плечам. Большие, словно озёра, глаза лучились счастьем. Больше всего ему нравились в ней глаза. Тёмные, как сама ночь, блестящие, будто звёзды. Ничего не могла скрыть она, ни печаль, ни радость - волновавшие её чувства сразу отражались в глазах, прекрасней которых не видел ни один мужчина горного племени. От мысли, что скоро она родит ему ребёнка, трепетало сердце.
Строгая свекровь легонько толкнула отвлёкшуюся невестку. Та почтительно склонила голову. Тиномэ, мать Ирила, взглянула на сына. Вскоре перед ним дымилась глиняная миска с густым наваром, а рука держала ломоть свежеиспечённой лепёшки. Старуха усадила Санару, дала ей поесть почти столько же, сколько сыну, после чего примостилась возле огня, смачивая хлеб пустой похлёбкой.
Позавтракав горячим, Ирил встал, натянул меховую одежду, проверил оружие - лук со стрелами, копьё, нож. На прощание поцеловал жену, поклонился матери и направился к выходу.
- Удачной охоты, сын мой, - пожелала Тиномэ. Сдержанная, но тёплая улыбка тронула тонкие губы.
Санара подскочила к мужу, обвила руками жилистую шею.
- Удачной охоты, любимый!
Он ещё раз поцеловал её. Санара звонко рассмеялась. Смех её напоминал прозрачнейший ручей, сбегающий по весне с камней.
На улице было тихо и светло. Небо на востоке начинало бледнеть, далёкие огоньки звёзд постепенно гасли один за другим. Снег лежал толстым покрывалом, зачастую доходящим до низеньких крыш. Горизонт бугрился синими громадами обступавших селение гор.
Вот-вот из хлевов выведут на ранний выпас яков. Деревня наполнится недовольным мычанием, окриками пастухов. Из соседнего дома вышел человек - такой же охотник, с сумкой через плечо, вооружённый копьём. Мужчины обменялись приветственными кивками, и каждый пустился своей дорогой.
Горы любят тишину, особенно зимой. Поскрипывал наст под ногами. Морозный воздух обжигал лёгкие, реденькие усы и борода покрылись инеем. Ирил шагал размашисто, насколько позволяла твёрдая корка, образовавшаяся на снегу после недавней оттепели, но осмотрительно, прощупывал путь перед собой копьём. Нынче снова ударила стужа. Сверху присыпало белесым пушком, на котором чётко различались новые следы.
На короткое время небосвод и снег приобрели одинаковый сероватый оттенок. Звёзды исчезли, а солнце ещё не спешило вставать над холодными седыми вершинами. Охотник остановился, любуясь восходом. Небосклон загорелся незримым пожаром, затем из-за горных пиков брызнули первые лучи. Заискрились сугробы, да так ярко, что пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.
Старый шаман говорил, Небесный Владыка - Солнце - путешествует на круглых рогах снежного барана. Барс вечером проглатывает солнце, и наступает ночь. Однако, утром баран острыми копытами разрывает брюхо Злому Коту, выбирается наружу и снова прыгает на небо.
Остались позади сизые дымы деревни. Ниже, у кромки дальнего заснеженного леса, раскинувшегося у подножия Белой Горы, раскрывало бездонную пасть Ущелье Спасения. Оно давным-давно разделило земли горного племени и лесных жителей, спасая горцев от погони. Его нельзя обойти или пересечь, по его дну протекает бурная река; она появляется из-под земли и уходит под землю. С других сторон высятся неприступными стенами горы. Некоторые смельчаки решались уйти туда, в манящую голубую даль, в поисках лучшей жизни. Никто не вернулся. Либо все они нашли, что искали, либо сгинули.
Ирил тряхнул гривой посеребрённых инеем волос, выбившихся из-под меховой шапки. Нужно торопиться, зверь не ждёт, а до ручья путь неблизкий.
Солнце взошло. Блистательный диск висел в бесцветном киселе гонимых ветром облаков. Охотник медленно карабкался по покатому склону, поросшему ельником. Подошвы то и дело соскальзывали, он дёргался, стараясь удержать равновесие, хватался одной рукой за подвернувшееся дерево или хилый кустик, другой вгонял в заледеневший наст кремневый наконечник копья. Наконец, он достиг маленькой скальной площадки, ровной, совершенно лишённой растительности. Направо уводил сужающийся карниз. Ирил, прижимаясь к отвесной каменной стене, двинулся по нему. Карниз вскоре обрывался, зато на месте обрыва начинались выступы, достаточно большие для ступни человека. Охотник осторожно перебирался с одного выступа на другой, пока не нащупал рукой край ниши. Забросив туда сначала копьё, потом сумку, он подтянулся и залез наверх.
Тут журчал чистый родник, впадавший в крошечное солёное озерцо, не замерзавшее зимой. По берегам рос кустарник, чуть поодаль - пара высоченных елей. Разлапистые ветви, словно диковинными украшениями, были увешаны сосульками со снегом. К ручью на водопой сходились местные животные, способные подняться сюда по скалам. Рассчитав направление ветра, Ирил поспешил укрыться меж стволами деревьев. Копьём вырыл неглубокую яму-лёжку, устроился поудобнее и стал ждать.
Здесь охотники деревни не отваживались делать засаду. Страшились опасного спуска, тем более с добычей. Ирил и его отец Арам не боялись, потому слыли лучшими добытчиками племени. Конечно, отец состарился, теперь промышлял преимущественно ловлей птиц силками да летней рыбалкой. Младший сын занял его место.
Долго сидел он без движения. Небесный Носильщик успел пройти больше половины пути. Конечности занемели, под одежду проник противный холод. Тени удлинились. Тогда послышалось цоканье копыт. Со скалы, угрюмо нависавшей над ручьём, слетели мелкие камешки. Спустя мгновение к водоёму спрыгнули властелины горных круч - снежный баран со своей подругой. Белая шерсть сверкала кристалликами льда, отчего казалось, будто бы сам Солнценосец, оставив священную ношу, спустился на землю. Животные припали к воде, утоляя жажду.
Человек напрягся. Прочь, холод! Каждый мускул откликнулся тупой замороженной болью. Беспечная самка игриво потянула самца за ухо, тот не отреагировал, продолжал жадно лакать. Пора! Охотник стремительным движением метнул копьё. Верно, слишком замёрз Ирил, рука дрогнула, глаз подвёл. Оружие задело руно на бедре задней ноги самки, воткнулось в снег. Звери одновременно взлетели на скалу. Следующим прыжком они покрыли немыслимое человеку расстояние. Самка скакала следом за бараном. Внезапно на вершине скалы заднее копыто сорвалось, увлекая круп. Самка испуганно взглянула на друга, точно не веря в происходящее. Она заваливалась назад. Нелепо взмахнула ногами в тщетной попытке удержаться. Морда перекосилась от ужаса.
Народившийся крик захлебнулся, прервался. Тело ударилось о нижний выступ, пролетело десяток саженей и рухнуло в сугроб. Охотник бросился к нему, вытащив нож. Самка вытаращилась на человека, подрагивая. Он не мешкал. Белизну окропило ярко-красным.
Баран недоумённо глядел вниз. Стоял и смотрел, как быстро, умело человек свежевал его подругу. Затем запрокинул рогатую голову к небу, издал протяжный, исполненный боли рёв, каких не доводилось слышать молодому охотнику, и скрылся из виду.
Попросив шёпотом прощения у духа убитого животного, Ирил принялся разделывать тушу. Лишённая кожи плоть исходила паром, прилипала к пальцам. Внутри он обнаружил зародыши трёх ягнят и с досадой подумал, что без помощи шамана и очистительного действа не обойтись, иначе не избежать мести разгневанного духа. Он умело выпотрошил внутренности, снял ценную шкуру, разрезал мясо на куски. Очистил кишки, желудок, тоненьким шнурком перевязал жёлчный пузырь. Дома пригодится любая мелочь, ничего не пропадёт.
Солнечный круг налился багрянцем, коснувшись крон закатного леса. Небо вокруг запылало. На землю легли тревожные отблески неземного огня, окрасив бескрайние снега алым. Великая битва духов кипела в вышине.
Будет буран. Необходимо скорее возвращаться. Ирил поспешно сложил добычу в объемную сумку, перевязал её верёвкой. На другом конце сделал петлю. Дотащил сумку до края ниши. Закрепил верёвку на ближайшем выступе, спустил тяжёлую сумку на нижний и полез сам.
Сумерки постепенно окутывали гору. Спуск был очень трудным. От напряжения дрожали руки и ноги. Охотник нашаривал в полутьме малейшие шероховатости, способные помочь. Он прилипал к скале, прячась от лёгкого ветерка, треплющего одежду и норовящего столкнуть в пропасть. Ночью горы опаснее, чем днём. Не видно, куда ступаешь, можно легко упасть. По темноте спят дети Солнца, только злобный барс, оголодавший хищник, бродит в поисках очередной жертвы.
Вот он, заветный карниз! Человек спокойнее вздохнул, оказавшись на твёрдой поверхности обеими ногами. Сумка перекочевала в руку, верёвку он спрятал за пазуху. Шаг, второй, третий. Вдруг раздался громкий треск, Ирил почувствовал, как уходит опора, и он падает. Карниз обвалился! Сдирая ногти, он попробовал ухватиться за камни. Сердце замолчало в груди.
С хрустом ломается под охотником снежная корка. Удар. Застывшая громада скалы на фоне колючих звёзд.
Человек пошевелился. Нога отозвалась острой болью, пронзившей колено. Ирил приподнялся на локте, обвёл окружавшую местность затуманенным взглядом. Серп Ночного Жнеца превращал Белую Гору в подобие невероятного яка, увенчанного жёлтыми рогами. Сугробы сочились голубовато-серым светом. Из них росли чёрные стволы деревьев. Охотник неуклюже, стараясь поменьше беспокоить повреждённое колено, встал.
Домой он возвратился утром следующего дня. Измученный переходом, волоча сумку и ногу, ввалился в хлев. Мать должна была вывести яков на выпас, потому стойла пустовали. Ирил оставил добычу и, опираясь о копьё, вошёл в жилую комнату.
Запахнувшись пушистым мехом, у очага сидела Тиномэ. Веки напухли, бледное лицо обрюзгло. На голове шапка. Волосы спутанными прядями раскиданы на груди. Прерывистое дыхание вырывается меж приоткрытых губ.
- Что с тобой, мать? Ты заболела?
Тиномэ открыла глаза - сейчас узкие щёлочки.
- Ты вернулся, - произнесла она севшим голосом. Сын различил радость в её словах. - Плохо мне, ходить не могу. Вчера легла - ничего, сегодня проснулась вот такая. Всё болит. Ночью недоброе снилось. Хорошо, ты воротился.
- Отец тоже вернулся? - спросил охотник.
Старуха отрицательно покачала головой.
- Нет, не было. Не беспокойся о нём.
- А Санара? Где она?
Мать потянула к огню грубые мозолистые ладони, слабо застонала.
- Она пошла яков пасти. Я не хотела её отпускать, она была сама не своя; сказала, ничего с ней не случится, ведь рано ей ещё... Куда ты?! Не ходи, прошу тебя! Останься, сынок, умоляю тебя!
Ирил не слушал. Он поковылял долой из дому, прихватив копьё.
Ветер крепчал. Тучи заволокли небо. Позёмка припорашивала следы, начинавшиеся у порога. Трое взрослых яков, следы копыт глубокие, чёткие. Следы маленьких ступней принадлежат Санаре. Охотник забыл об усталости, о боли. Волнение овладело им. Когда посыпал снегопад, он потерял всякую надежду. Он зашёл слишком далеко, деревня растворилась за потоками белых хлопьев, неверный шаг вполне мог стоить жизни. Метель вилась вокруг него кольцами, остужала разгорячённое лицо морозным дуновением.
Жалобное мычание достигло слуха сквозь нарастающий вой неистовой вьюги. Человек замер, прислушиваясь. Знакомый звук повторился громче. Ирил поспешил на мычание. Ветер сбивал с ног, мешал дышать.
- Санара! - закричал что есть мочи охотник.
Вихрь подхватил имя любимой, закружил, унёс. Охапкой жёсткого снега заткнуло рот, человек закашлялся.
Вдруг он заметил совсем рядом продолговатое тёмное пятно. Подойдя ближе, он оказался перед входом пещеры. Внутри мерцал огонь костерка, пахло гарью. Проём был слишком низок, пришлось лечь, проползая через него. Ирил попал в крохотный каменный мешок. Стены и потолок были красочно размалёваны сценами охоты, в дальнем углу краем глаза он заметил кучу полуистлевших костей. Но его внимание привлекало другое.
- Санара! - воскликнул он.
Подле костра на еловых ветках лежала Санара. Мука исказила тонкие черты, блестели белки закатившихся глаз, пальцы судорожно скребли каменный пол. Пригибаясь, чтобы не стукнуться о потолок, муж похромал к ней, нагнулся, сел.
- Ирил, - простонала женщина. - Наш первенец хочет покинуть моё лоно раньше положенного срока.
Той ночью у Ирила и Санары родился сын.
Буран лютовал пуще прежнего. Ледяной ветер гулял по пещере, угрожал затушить без того слабое пламя, наносил снегу. Охотник заслонил проход собственной спиной. Жена лежала в чёрной луже, прижимала к груди младенца, скрытого под одеждой. Боль, казалось, покинула её, взгляд обрёл осмысленность. Из угла скалился огромный кошачий череп на груде костей.
- Старики рассказывали, давным-давно жил Барс, - проговорил мужчина, переведя взор на останки хищника. - Тогда не имел он пятен, был белый, как снежный баран, и выпасал множество яков. Жил он в тёплом каменном доме, почитался отменным охотником. Звери уважали его за хитрость. Как-то Небесный Владыка позвал к себе в гости разных животных и сказал: "Немногим дарю я благо, лишь тем, кто видит меня. Остальные мёрзнут и пребывают во тьме. Хочу я взойти на небо, чтобы светить всем. Кто вознесёт меня туда?" Думали звери, думали, и выбрали двух, прыгающих выше и дальше прочих: Барана и Барса. Соревновались они, и до неба долетел первым Баран. С тех пор носит он Солнце на своих рогах. А Барс разозлился и решил отомстить. Подкараулил он Барана, несущего Небесного Владыку, напал из засады, когда тот опустился на водопой после долгого путешествия по небу. Одним махом проглотил обоих. Мыслил, хозяином земли сделался. Раздулось его чрево. Баран нестерпимо лягался, а Солнце жгло коварного зверя изнутри. В конце концов, живот лопнул, и пленники освободились. Огонь опалил шкуру Злого Кота, навсегда пометил пятнами. Барс убежал, опозоренный, и стал жить в пещерах, таясь ото всех. Однако, мечтает отомстить, и каждый день устраивает засаду Небесному Носильщику. - По лицу Санары блуждала улыбка. - А ещё старики говорили, много зим назад Барс чуть не истребил жителей нашего селения. Забирался в дома, когда мужчин не было поблизости, загрызал женщин, детей. Его загнали сюда и убили. Это его кости там.
Санара вздрогнула.
- Мне холодно, - прошептала она.
- Подожди, я согрею тебя.
Ирил рванулся, чтобы встать. Ноги окоченели, и он пополз. Пурга тут же запустила в пещеру облако призрачных снежинок. Мужчина подложил ветку в костёр, крепко обнял жену с ребёнком.
- Ты можешь встать, Санара?
- Я хочу спать, любимый...
- Не спи! Слышишь, не спи. Буран закончится, мы возвратимся домой. Расскажи что-нибудь, не спи.
Взор её снова помутился, веки слипались.
- Не хочу... Хочу спать... холодно... - прошелестели губы.
- Не надо спать, милая. Слушай меня, не спи. Слушай мой голос.
Тягучей смолой текло время. Ирил рассказывал разное: случаи, бывшие с ним или с кем-то, истории старого шамана, отца, сказки матери. Голос его слабел. Спустя время вовсе превратился в бессвязное бормотание. Понимая, что засыпает, он сделал попытку встряхнулся.
- Санара, - тихо позвал он. Молчание было ему ответом. - Санара, ты спишь?... Спи, милая. Я тоже отдохну. Устал за день.
Последние угли костра давно погасли. Снаружи бушевал ураган. Среди яростной песни безумных ветров человеку послышались тоскливый рёв снежного барана, потерявшего подругу, и голодный рык охотящегося барса.
Кап! Кап! Кап! Мрак господствует в пещере. Тишину нарушают лишь срывающиеся с потолка капли да хриплые всхлипывания ребёнка. К ним присоединяется хруст разрываемого снега. Позже проникает солнечный луч, озаривший покрытые инеем фигуры. Мужчина и женщина сплелись в объятиях. Вместе со светом врываются новые звуки. Голоса.
- Быстрее рой, Лид! Кажется, я что-то слышал!
- Не торопи, отец, сейчас закончим. Если они здесь, мы их найдём. Благодари тогда свою корову, что привела нас сюда. Ежели бы не копьё Ирила, торчащее из сугроба, никогда бы не поверил...
- Поменьше болтай, сынок.
В образовавшийся проём просунулась бородатая голова старика, сухие плечи. Кряхтя, старец протиснулся внутрь полностью. Став на четвереньки, он осмотрелся. Завидел тела, кинулся к ним. Оттуда доносился приглушённый плач. Меж заиндевевших останков старик нашёл ребёнка. Поскорее спрятал маленькое тельце себе под одежду, в тепло, и торопливо пополз обратно.
- Ну, есть там кто? - спросил здоровенный детина, помогая отцу выбраться.
Вокруг входа стояли пятеро мужчин-охотников.
- Ирил и Санара отправились в страну духов, - тяжко промолвил Арам.
Он распахнул меховую куртку, достал посиневшего от холода младенца.
- Э, да у Ирила сын крепыш, - подметил разговорчивый Лид.
- Ага, и седой не по возрасту, - добавил другой охотник.
- И то, правда, - хмыкнул отец, - белые волосы. Пережил немало, вот и поседел. Я его себе заберу вместо младшего сына.
- Осторожно, Арам; ты забираешь ребёнка у мёртвых, они будут преследовать его, - предупредил добытчик.
Старец отмахнулся.
- Значит, дам мальчику имя, под которым духи его не узнают. Нареку его, - он задумался, - Цуэби - Белый Старик.