Бояринов Максим : другие произведения.

Год Ворона(роман). Глава 32. Смерть шпиона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    До квартиры добрались без приключений. По уму, тащить с собой гражданина Берковича прямиком в нашу берлогу, не стоило. Но отпустить его - тоже самое, что выйти на Крещатик с плакатом “Вот он я! Хватайте!” А убивать парня просто так, по принципу “шоб не було!”, рука не поднялась. Окна квартиры не светятся, но Мила не спит. Не успеваем выбраться из лифта, как начинают щелкать многочисленные замки. Дверь открывается. Девчонка стоит на пороге все в том же лолитском прикиде. С кухни, на площадку тянет многообещающими запахами. Если бы не стонущий под боком Беркович, и не общая задолбанность организма, отвыкшего от суточных, считай, марш-бросков, можно было подумать, что никуда я и не уезжал. Так, выходил во двор пива бутылочку всадить.
  - Ой, а это кто? - спрашивает Мила, запустив нас в прихожую.
   - Трофей, - хмуро отвечаю я. - Вырван из клыков кровожадных акул империализма. Американец, если что. Зовут Алан, поживет пока у нас. Под домашним арестом.
   - Американец? - переспрашивает девчонка, в глазах которой загорается непонятный мне огонек. - Тощенький какой!
  Проталкиваю Алана вперед, закрываю дверь.
   - Он, кстати, ранен немножко…
  Мила снова ойкает и бросается за аптечкой. Точнее за малым медицинским набором, который мы собрали попутно с обновками.
  Разуваюсь сам, стягиваю обувь с Жужика. Шпион не мигая пялится в зеркало, висящее в коридоре и под моими толчками задирает ноги. Сначала правую, затем левую. Разув, заталкиваю героя в свою комнату, сажаю на диван.
  - Без глупостей, это специальный апартамент, здесь все под контролем!
   Жужик в полном ступоре и неожиданностей особых не жду. Но мало ли, вдруг его переклинит, и пленный рыцарь плаща и кинжала решит вдруг вынести стекло табуретом, и поорать в окно, призывая на помощь Капитана Америку и прочих Бэтменов-Спайдерменов?
  Мила прибегает с аптечкой и начинает бестолково кружить по комнате. С трудом отогнав ее ко входу, стаскиваю с Жужика рубашку и начинаю обрабатывать наспех перевязанную рану. Не обращая внимания на вопли Алана, отрываю успевший уже присохнуть бинт, заливаю перекисью. Беркович, услышав шипение, округляет в испуге глаза, но ничего страшного не происходит. Для страховки, плескаю хлоргексидином. По уму, лучше бы конечно, зашить, но необходимого инвентаря нет, поэтому обойдемся и так. Вот если бы проникающее, с огнестрельным переломом, то да. А так пуля прошла по касательной. Следом, обильно смазываю левомеколем. Кое-как пристраиваю тампон, и с помощью Милы сооружаю повязку.
  Беркович тощ как жертва голодомора, словно и не из страны победившего фаст-фуда приехал. Дождавшись конца медицинских процедур, вырубается в сидячем положении. Аккуратно, чтобы не разбудить, укладываю. Парень немного возится, и начинает сопеть. Повоевал я, блин! Похоже, еще одно дите на мою ногостратальную голову…
  Захожу в ванную, наскоро плескаю холодной воды в лицо. Спать бы завалиться, но нужно ковать железо не отходя от кассы.
   - Мила!
  - Да? - тут же суется в дверь девчонка. На языке у нее явно крутится не одна тысяча вопросов. Но у меня нет ни времени ни желания заниматься пересказом ночных событий.
   - Кофе свари. Мне тут еще кой-чего сделать надо.
  Девчонка кидается на кухню. Беру рюкзак и оккупирую комнату Милы. Устраиваюсь так, чтобы просматривался диван, на котором дрыхнет Беркович, стелю коврик и высыпаю трофеи.
  Начинаю, как водится, с оружия. Мой малыш-ПСМ уютно расположившись в кармане, греет душу по прежнему, но огневая мощь никогда не бывает лишней. Пистолет, из которого этот Айвен едва не порешил Жужика - оказывается неожиданно редкой штучкой. Это не Вальтер “Полицай Пистоле Криминаль” с которым щеголяет в кино Джеймс Бонд и не вульгарный китайский ТТ, какой предпочитают киллеры средней руки. Передо мной лежит настоящая легенда советских спецслужб. “Пистолет бесшумный” или ПБ, почему-то считается просто “Макаровым с глушаком”, но это совсем не так. От знаменитого ПМа здесь только магазин и ударно-спусковой механизм, все остальное конструктор Дерягин делал “ с нуля”, создавая надежное оружие для армейской разведки и КГБ. Но одним из главных предназначений ПБ стало исполнение смертных приговоров …
  Просто так, на том же Сенном подобную машинку не купишь. Эксклюзив, можно сказать... Айвен, оказывается не только профи, но и эстет. Был.
  Я бы, конечно, предпочел «Смит-Вессон М59» c глушителем. Они стоят на вооружении ВВС США, не столь надежны как наши, но работают тише и ощутимо компактнее. Однако, дареному журавлю в клюв не смотрят и синицей по рукам не бьют. Немаловажно и то, что ПБ прекрасно воспринимает стандартный пистолетный патрон 9Х18, не требуя какой-то экзотики.
  Беру в руки ПБ, отщелкиваю магазин, передергиваю затвор. Выстрелить наймит капитализма успел всего раз, так что в магазине семь патронов. В карманах еще две полных коробки. Стало быть отцовский ПСМ переводится из “основного” в “резервный” …
  Загоняю доснаряженный магазин. Взводить не стоит - перестрелка в течение ближайших пары часов нам светит сугубо теоретически, если шмотки американцев напичканы жучками и опергруппа гуманитарной помощи влипшим агентам уже на подходе.
  Свинчиваю глушитель и прячу новую игрушку в рюкзак. Теперь можно переходить от приятного к полезному. Начинаю с мобильных телефонов - скромной “Нокии” покойничка и расфуфыренного “Айфона”, найденного и отобранного у дрыхнущего подранка. Храпит, сученыш, аж уши заворачиваются.
   Покопаться бы в сим-картах, там определенно есть куча ценных номеров - вряд ли ребята утруждали себя запоминанием пары сотен контактов. Но вставлять симки и включать телефон - опасное и глупое занятие. У оператора мобильной связи сразу же появится информация о том, где и когда активизирован номер. Соответственно, для безопасной и вдумчивой работы потребуется специальный считыватель. Который еще нужно купить.
  Осмотр прочих трофеев окончательно убеждает, что я обезвредил крупного хищника. Из внутренних карманов и швов появляется куча барахла, одно лишь перечисление которого вполне тянет на добротный шпионский роман. Откладываю всё, что может пригодится в дальнейшем, а прочее, вместе с остатками одежды, заматываю в узел и упаковываю в пакет, чтобы при первой же возможности утопить или закопать понадежнее .
  Смотрю на пакет и мысленно матерюсь. На нем логотип “Велыкой Кишени”, как и тот, который остался на кухне Сербиных после последней Витиной пьянки. Любит Судьба подшутить иногда.
  Из всего обнаруженного, кроме, пистолета и телефонов, самым интересным оказывается небольшая пластмассовая аптечка, что хранилась у агента в поясной сумке. Там помимо стандартной чепухи, призванной не дать разгуляться нервам и обосраться, а так же священного для всех амеров “Тайленола” лежит несколько шприц-тюбиков с хорошо известной мне маркировкой.
  Данной последовательностью цветных штрихов принято обозначать то, что профанами зовется “эликсир правды”. КС-127 и КС-130, швейцарское патентованное средство для медикаментозного допроса. Мы таким когда-то пользовались.
  Эта находка в корне меняет всю намеченную стратегию. Теперь, потрошение Жужика играет новыми красками. Паяльник в анус, это надежно и быстро, но потом клиента почему-то бывает сложно не то что перевербовать, просто расположить к себе. А в нашем клиническом случае это попросту означает, что Берковича после экстренного потрошения, невзирая ни на какой гуманизм, пришлось бы пускать в расход. В общем пусть Жужик молится на аптечку своего несостоявшегося убийцы ...
  Так, лирику долой, теперь к делу. Вспоминаю методичку по использованию КС. Противопоказания к больной печени? Беркович этим явно не страдает. Алкоголь наш америкос скорее всего употребляет только на их день Благодарения, да и то не крепче пива или сидра. Сто процентов не курит. Оттого чуть здоровеньким и не помер.
  Появляется Мила с подносом. На подносе - кружка, кофейник, сахарница. Ишь ты, сервис ...
   - Ага, спасибо!
  Я, почти не глядя, хватаю кружку и делаю первый глоток. Горячо, но в пределах нормы. Как говорил один мой хороший товарищ: “Кофе должен быть крепким и черным. Как у марроканского невольника!”. И откуда только у прапорщика-ППСника могли такие ассоциации возникнуть?
   - Ой, а это что такое?
  Мила восхищенно смотрит на лазерную систему дистанционной прослушки и универсальный постановщик помех.
   - Развлекуха для взрослых дядек! - уже отвечая, понимаю, что девчонка имела в виду совсем не шпионские штучки, а жужиковский “Айфон” … У каждого Лаврушки свои игрушки ...
  Разрешаю девчонке взять в руки и со всех сторон осмотреть “великую американскую мечту”, сам в это время перебазируюсь со всем хламом к Берковичу. После чего отбираю “Айфон” и , натянув суровую маску, изрекаю:
   - Значит так, слушай меня сюда. Сейчас я буду с пленным работать. Ты уходишь в зал, закрываешь поплотнее дверь и смотришь телевизор, пока отбой не скомандую. Ферштейн?
  По округлившимся глазам Милы, понимаю, что она себе успела надумать кучу всяческих страхов. Потому добавляю:
   - Не боись, пытать не буду. Просто вдруг он ляпнет чего такого, что тебе знать не обязательно.
  Девчонка испуганно кивает несколько раз и закрывается комнате.
  Алан дрыхнет без задних ног. Проверяю его карманы. По сравнению с предыдущими находками - скучная мелочевка. Все, пора. Нас утро встречает рассветом, еще пара часов, и я буду спать стоя. Челюсть и так выворачивает зевотой, а в глаза будто песка сыпанули.
  Допиваю остывший кофе. Легонько треплю за плечо клиента. Тот недовольно бурчит, определенно будучи не в настроении просыпаться. Силком поднимаю, сажаю . Беркович что-то бубнит. Внимания не обращаю. Сильно щелкаю по уху и, как только Алан открывает глаза, вгоняю иглу шприц-тюбика в предплечье здоровой руки.
  Не проходит минуты, как взгляд Берковича теряет осмысленность и приобретает отсутствующее выражение. Губы шпиона расплываются в дурацкой улыбке, а из уголка рта тянется тонкая струйка слюны. Почти полная потеря самоконтроля, эйфория и благость ко всему миру - в наличии. Можно начинать…
  Включаю видеозапись на телефоне, и спрашиваю, стараясь не интонировать.
   - Имя, фамилия, должность…
  - Алан Беркович, региональный представитель ЦРУ, личный номер … , номер карточки социального страхования … - хорошо отвечает, уверенно.
  Вхождение прошло нормально. Облегченно вздыхаю. Ну что, понеслась звезда по кочкам?
  Через час с небольшим Алан умиротворенно сопит на кровати, а я сижу в кресле и тихо охреневаю. В основном, с самого себя. Потому что бестолковый рассказ выдавленный из мальчишки под эликсиром правды, под фундамент разрушает выстроенную мной картину всемирного масонского заговора.
  Оказывается, смерть Вити Сербина и оба бандитских визита в его квартиру были организованы вот этим вот мирно сопящим мальчишкой. Лопоухим чмошником, помешанным на Джеке Райане, которого он поминал через слово. И это все! Никаким ЦРУ, АНБ, ни тем более, ФБР, мы с Милой и нахер не нужны были! И до того момента, как я сунулся к Сереге, нас с девчонкой никто не искал. Достаточно было затаиться на недельку другую - и все, здравствуй новая безалкогольная жизнь!
  В общем утопил я старого друга. Во всех смыслах слова. И не только его утопил, но и себя подставил. Тронул камешек и пошла лавина. Мало того, притащил прямо к Миле убийцу ее отца ...
  Подозрительно смотрю на розетку. Прислушиваюсь. Нет, телевизор что-то бубнит и довольно громко. Да и Мила вряд ли подслушивает. А то ведь неровен час бухнет в кофе мальчишке крысиного яду. Или еще каких глупостей наделает.
  Разъяснилось и с Айвеном. Оказывается, я помножил на ноль не какого-то отставного морпеха или сраного рейнджера, взятого Берковичем в качестве грубой физической силы. Нифига подобного! Убитый оказался оперативником ЦРУ. Да уж…
  Меня снова начинает слегка потряхивать - недосып накладывается на понимание того, как мне повезло. По уму, шансов у меня просто не было - завязавший пару дней алкаш против агента… Однако везение - дама с норовом и собственными симпатиями. Не пришлось бы только как-нибудь потом за такую симпатию расплачиваться. Сегодня мне подфартило, завтра - кому-нибудь другому. Впрочем гнусные мысли - долой. Коли везение прет, будем хватать за хвост, пока не сбежало.
  Что же общей обстановки вокруг неучтенного специзделия, то приговоренный начальством к смерти “региональный представитель” Беркович знал мало, понимал еще меньше. Все происходящее для себя объяснял происками начальства.
  Тем не менее его бестолковый рассказ, совокупно с исповедью Сербина, неплохо описал ту выгребную яму, в которой мы оказались. Точнее дополнил ее более точными промерами глубины, ширины и качества заполняющей субстанции. Темпы и жестокость зачистки всего этого “братства бомбы” могли свидетельствовать только лишь об одном - амеры подарок из прошлого планируют извлекать и задействовать в своих планах. Как? И думать нет смысла, не имея исходных данных. О том, что я жив, им известно через Серегу. Стало быть, будут искать, пока не найдут.
  Что это все меняет в моих вчерашних планах? Да ничего, по большому счету. Разве что Берковича нужно хоть как -то завербовать. Это уже не Витин пьяный магнитофонный базар, это живой свидетель с паспортом гражданина США … Вот этим пожалуй с утра и займусь…
   Смотрю на часы. Без пяти семь. Мой организм неожиданно машет рукой на необходимость сна, и я даже не зеваю. Ничего, откат еще поймает. Ближе к полудню-обеду…
  Иду на кухню, ставлю чайник на плиту. С туркой заморачиваться нет ни сил, ни желания. Буду хлебать залитый кипятком кофе, делая вид, что так и надо. С понтом “по-варшавски”. С горячей кружкой в руках, бреду к двери в зал. Стучусь.
  Мила распахивает дверь рывком, будто меня и дожидалась. Хотя, она с таким вниманием обшаривает меня взглядом, явно в поисках крови или прочих признаков интенсивного допроса, что скорее всего, действительно, ждала. Лишь бы не прислушивалась.
  От телевизора доносятся позывные утренних новостей. Сажусь на спинку дивана. Присаживаться по-человечески опасаюсь. Спать-то вроде бы не хочется, но стоит только прислониться, как тут же вырублюсь. А этого пока делать не стоит.
  Мелькает заставка, и на экране появляются знакомые пейзажи. Оказывается, “пожар на военной базе” уже попал в блок новостей. К приезду репортеров, аэродром уже был оцеплен теми самыми солдатами, которых мы с Аланом встретили по дороге в Киев. Естественно, никакой информации СМИшники получить не смогли. Поэтому по всем каналам крутили одни лишь интервью с бекающими и мекающими чиновниками, а так же военными, изо всех сил пытающимися говорить на державной мове, но постоянно сбивающимися на русский язык. Интервью щедро разбавлены архивными материалами по взрывам в Кременчуге, Цвитохе и Ново-Богдановке. Изредка поминали Бровары, и грохнувшуюся там в пятиэтажку ракету…
  Мила, сидящая рядом, то и дело косится в мою сторону, силясь по выражению лица догадаться, каким образом мы с американцем причастны к этим событиям. Но я старательно прячу лицо в кружке. Да и по моей зевающей роже, хрен бы что определил даже лучший физиономист ЦРУ.
  По версии милиции, причина пожара - несоблюдение правил техники безопасности в подпольном разливочном цеху. Ну и пробитая по неустановленным причинам цистерна, спирт из которой затек на территорию хранилища боеприпасов и вызвал возгорание, с последующей детонацией…
  Услышав про это, с трудом удерживаюсь от улыбки. Значит, жужиковское начальство скорее всего, решит, что тот устранен, а Оппосум то ли зазевался и погиб на пожаре, либо по-каким-то причинам, известным ему одному, решил исчезнуть. И это вполне резонно, такая вот “нелепая смерть” - идеальный для агента-чистильщика вариант перейти на нелегальное положение. А это, в свою очередь означало, что ни покойного Айвена, ни моего полуживого Жужика никто искать не будет.
  Решив было возрадоваться, возвращаю себя на землю. Искать не будут их. А вот информацию про бомбу всяко в шредер не засунут. Значит, что план набега на Русу, по прежнему в силе. Только очередность задач похоже следует изменить. Вначале отловить и выпотрошить Котельникова, который вполне может вывести на истинного “заказчика” всех наших проблем, а потом уж, как на аэродроме поулягутся пожарные страсти, доставать бомбу. Как именно - сориентируюсь на месте. Бульдозер угоню, или суку чекистскую в раскоп спихну. Пусть с мирным атомом разбирается с лопатой наперевес.
  Становится ясным “кто”, “как” и “почему”. Но главный вопрос “что же задумали звездно-полосатые”, ответа пока нет. Впрочем, они, скорее всего, еще ничего и не задумали.
  Со скрипом открывается дверь. Мила оборачивается на звук и только ойкает. На пороге стоит приведение. “Краше в гроб кладут”, - успеваю подумать я, прежде чем явившееся нам создание в выпущенной рубашке, торчащими во все стороны волосами и опухшим лицом, на котором отпечатались швы от наволочки, хлопая ресницами и щурясь от яркого света, почти бесшумно перемещается на середину комнаты. Судя по внешнему виду, отходняки у Берковича в полном разгаре. Ну чисто упырь из сказок.
   - Вить, а что это с ним? - спрашивает Мила, поджимая под себя ноги, и отползая поближе ко мне.
   - Забей, - отвечаю. - От обезболки отходит.
  Беркович стоит, уткнувшись взглядом в экран.
  Симпатичная журналистка в мини-юбке и макси-декольте ведет репортаж из холла американского посольства. Удивляет такая оперативность, но пресс-атташе со скорбной рожей, несет дежурную чушь на фоне стоящих в окружении венков портретов, перечеркнутых траурной лентой
   - Так это же он! - вскрикивает Мила, переводя взгляд с экрана на опухшую физиономию Алана.
   - Ага, он самый, - с готовностью подтверждаю я.
  “При этом, - частит журналистка, озабоченно глядя в объектив, - в бункере сгорели все находящиеся там рабочие! А вместе с ними погибли и два гражданина США, - глаза у журналистки испуганно округляются, будто за гибель своих граждан Америка уже пообещала подогнать по Днепру весь свой 6-й флот с авианосными группами , и отработать по Киеву “томагавками”, - представитель консалтинговой компании Алан Беркович, и консультант по вопросам разоружения Айвен Смит, проявили истинный героизм, пытаясь спасти попавших в смертельную ловушку людей. Как утверждают пожарные, температура внутри подземелья достигала тысячи пятиста градусов. Бункер стал братской могилой и одновременно крематорием для всех жертв коррупции и теневой экономики...”
  Картинка меняется. Показывают красную “Тойоту” с комментарием, что эта самая машина, обнаруженная у стен сгоревшего цеха, является непреложным доказательством гибели двух американцев. “Японка” засыпана пеплом, на крыле - здоровенная вмятина. Никогда бы не подумал, что на такой машине могут ездить аж два цэрэушника.
  До Жужика наконец-то доходит, о чем и о ком идет речь. Окончательно его добивает зрелище “Тойоты”. У Берковича подкашиваются ноги, он хватается за спинку кресла. Губы дрожат, а на глаза, похоже, сейчас навернутся слезы. Ну вот, теперь у меня имеется надежная основа для предстоящей вербовки.
  Изображаю радушную улыбку и произношу:
   - Добро пожаловать на тот свет!
  
  
  * * *
  
  
  Беркович, узрев свой лик, обрамленный трауром, чуть не сошел с ума в прямом смысле этих слов. На это еще наслоились остаточный эффект от «эликсира правды», ноющее плечо, и моя глупая шутка. Жужик видел мое фото, был уверен, что я был застрелен в своей квартире, и спросонья решил, что на самом деле оказался «на том конце тоннеля». Но молодая психика, сформировавшаяся на мультфильмах про Тома и Джерри, комиксах и прочих ужастиках, справилась. Вот если бы он читал в своем колледже Достоевского и Толстого с фонариком и под одеялом, то после таких вот душевных потрясений, зуб даю, не миновать парню «палаты номер шесть»!
  Ближе к вечеру, когда Беркович полностью отошел от допросного зелья, а я с третьей попытки всё же сумел проснуться, началась полномасштабная вербовка с использованием достижений народных методик.
  По старой русской традиции, занесенной в быт гнилой интеллигенцией, пьянствуем на кухне. Мила, чуть пригубив псевдокактусовой паленки, выпорхнула из-за стола и шурует возле плиты, время от времени возвращаясь к очередной свежеприготовленной закусью.
  Психотерапевтический сеанс был не прихотью моего изголодавшегося по алкоголю подсознания, а суровой необходимостью.
   - Ну давай, Алан! Чиаз! - рюмка далеко не первая, и на тосты я уже не размениваюсь.
   - Чиаз! - обреченно отвечает Беркович и, расплескивая содержимое, тянется через стол.
  Два покойника чокаются и выпивают. Дожевываю остатки отбивной, встряхиваю практически пустую бутылку текилы под названием “Текила” и снова наливаю.
   - Ты - труп! Алик, ты понимаешь, что ты сейчас - вонючий и мерзкий труп! - продолжаю я обработку, - хотя нет, не вонючий. Ты поджаренный и с корочкой, труп! - парень явственно зеленеет, и с подозрением глядит осоловевшими глазами на тарелку.
   - Не косись, не косись! Мила у нас отличная хозяйка и человечину не готовит! - подмигиваю девчонке, уже готовой отоварить Жужика сковородкой по тупой башке. А следом и самого себя, чтобы херню не нёс.
   - Так вот, Алик, я к чему веду! - доверительно склоняюсь к Берковичу. - Ведь и я тоже труп для твоего начальства! Только ты сгорел, а меня пристрелили! Вот Мила, она еще не труп! Но стоит нашим врагам напасть на её след, и ее кости тоже растащат койоты!
  Понимаю, что сбился на полнейшую ерунду, но Беркович, похоже, не улавливает тонкостей бреда, воспринимая весь ужас своего бытия в комплексе. Жужик, извернувшись на табуретке пялится на девчонку. Та же, делая вид, что занята и не слышит, стремительно краснеет.
   - Милли, - выдавливает Алан, успевший переиначить ее имя на свой лад, - Но это ужасно, мы же боремся за демократию…
  - Это точно, за нее родимую. Американец, как известно, за демократию готов угробить сколько угодно народу. Ты уже в этом убедился.
  - Но я же делал все, как учили, - мой собутыльник с трудом ворочает языком. - А они меня решили убрать с дороги, как… как мусор…
   - Ты влез в очень опасное дело, парень! - оказывается, под Клинта Иствуда косить не так уж сложно. Сложнее, не заржать в голос после очередного своего перла. - Твои боссы, если найдут бомбу, не будут кричать в новостях о наследии СССР...
   - СиЭнЭн... - вяло бормочет Жужик.
   - И БиБиСи до кучи, - отмахиваюсь я и продолжаю, - Они ее перепрячут и используют для своих темных и грязных делишек! Видишь, они уже начали зачищать регион! А мы с тобой, и попали в список “объектов зачистки”.
   - Что это значит, Виктор? - задает глупейший вопрос малохольный поклонник Джека Райана
   - Это значит, что они ее где-нибудь взорвут.
   - Оу, щиит! - переходит на родимые ругательства американец. - Что же делать, Виктор? И почему они так со мной?
  Признаться, больше всего мне сейчас хочется недоуменно почесать репу и развести руками. Не в ответ Жужику, а скорее констатируя упадок нравов и профессионализма у мирового буржуинства. Мне было как-то естественно наблюдать, как потихоньку снижается планка мастерства разной спецуры после падения СССР. И у нас, и в России - что-то я сам видел, об ином слышал от не склонных к пустой болтовне людей. Но то, что процесс этот - как улица с двусторонним движением - как-то не думал. А теперь вот сидит передо мной этакий оболтус, кока-колой выпоенный, на фаст-фуде взрощенный, на своего Райана молящийся. И кажется сейчас совершенно искренне заплачет от того, что его, сиротинушку, не бочкой варенья и корзиной печенья отоварили, а чуть не убили злые супостаты - это же нечестно! В книгах так не бывает!
  И ведь Жужик уже отправил на тот свет бедолагу Сербина, но придурковатым дитем быть не перестал ни на мизинец. В общем-то это хорошо, меньше проблем с допросом, который все больше походит на застолье с винным зелием. И все равно - диковато как-то.
   - Тебя предали, Алан Беркович! - кричу я почти в голос, но все таки осторожно, памятуя о соседях. - Предали! И тот, кто это сделал, гораздо выше твоего шефа-резидента и даже самого директора!
   - Оу, билять... - проявляя знание тонкостей русского языка, с нечеловеческой тоской воет Беркович, обхватывает ладонями голов и начинает опасно раскачиваться на табуретке. Впрочем, углы мойки в этой квартире без выступающих углов, поэтому башку вряд ли проломит, даже если звезданется.
   - У тебя есть два варианта, Алан! Или сбежать в Сибирь, и до конца жизни обитать в тайге, - при слове “Сибирь” моего собеседника передергивает, надо было еще GULAG помянуть... - Или же, помочь мне и моей организации принять меры, чтобы остановить твоих бывших коллег!
  Услышав про “мою организацию”, удивленная Мила пытается что-то вякнуть, но напоровшись на мой взгляд поспешно затыкается. И слава богу, нехай лучше думает, что в Русе я старательно внедрялся, а не стремительно спивался…
  - Смотри, Алан, - продолжаю я. - Ты же, можно сказать второй раз родился. А что это значит?
  Беркович смотрит на меня с таким видом, будто ожидает ответа на вопрос о смысле жизни.
   - А это значит, что тебе дали второй шанс! Считай, что вся жизни до этого, была лишь черновиком, а сегодня у тебя появляется шанс переписать ее начисто, недотепа!
  Алан пораженно пялится, застыв с вилкой в руке. Осторожно отбираю вилку, кладу ее на стол.
   - Виктор, а твоя организация может обеспечить мою безопасность? - задает Жужик неожиданный вопрос.
   - Враги везде, Беркович, - внушительно отвечаю. - В такой обстановке верить нельзя никому, даже себе. Мне можно.
  В цитату Жужик не врубается, но кивает.
   - Да, я отлично понимаю, что никаких гарантий в столь сложной обстановке давать не следует! - он трясет указательным пальцем, и с неожиданно пафосным видом заканчивает, - вот если бы ты пообещал мне все и сразу, я бы тебе не поверил! - и пьяно хихикает.
  Я молчу.
  Текила “Текила” закончилась. Стою перед трудным выбором. Или ложиться спать, или отправлять несовершеннолетнего гонца в ближайший ларек за новым пузырем. Долго колеблюсь, но выбираю первый вариант. К явному облегчению Милы, которое она и не пытается скрыть.
  Заканчиваем посиделки крепким чаем. Налив напоследок еще по кружке, перебираемся под телевизор.
  Главная тема новостей - по прежнему Руса. К концу дня появились версии о поджоге подрядчиками для сокрытия недостачи и о разборках преступных группировок. Командирским произволом, сразу же перед блоком спортивных новостей, приказываю вырубать ящик и готовиться ко сну.
  Преодолев соблазн остаться в одной комнате с Милой, разрабатываю новую диспозицию. Вернее, закрепляю сложившуюся еще с утра. Пигалица в зале, Беркович на кровати, в комнате. Себя же, проклиная ту дурацкую шабашку на кладбище, которая меня довела до жизни такой, размещаю на раскладном кресле-кровати, перегородив им выход из комнаты Жужика. Американец, несмотря на явное согласие на сотрудничество, пока что имел статус военнопленного, а стало быть вполне мог среди ночи что-нибудь нафантазировать и учудить. Вскоре в квартире наступает тишина, которую изредка прерывает тревожное бормотание - это бесстрашный агент ЦРУ зовет во сне маму.
  Убедившись что команда “отбой!” в расположении выполнена всем личным составом, выбираюсь на кухню покурить. Возвращаясь назад, заглядываю в туалет и выходя оттуда, нос к носу сталкиваюсь с Милой.
  Оказывается, позавчера при покупке шмоток девчонка не ограничилась одним неформальским нарядом. Сейчас на ней узкая серебристая шелковая едва прикрывающая бедра ночнушка, под которой топорщатся вполне ощутимые грудки. Под ночнушкой нет ничего - если бы плоский животик и начинающуюся под ним ложбинку обтягивало даже самое тонкое белье, не заметить его никак не вышло бы. Я, стесняясь своих семейных трусов, вжимаюсь спиной в дверь, девчонка тоже застигнутая врасплох, застывает на месте.
  Первой приходит в себя гребаная (уж не знаю , в прямом или переносном смысле) нимфетка. Скользнув по мне теплым атласом и обдав горячим запахом чистого девичьего тела, скрывается за дверью гостиной, бросив на меня какой-то странный - то ли испуганный, то ли обиженный взгляд.
  - Спокойной ночи!
  - Спокойной... - машинально отвечаю, возвращаясь на кухню для внепланового перекура…
  Здесь, наверное, самое время было бы задаться сакраментальным и уже вполне традиционным вопросом - так было между нами что-то или не было? Но я слишком устал, так что курю просто и без единой сторонней мысли. Хотя нет, одна мысль все-таки имеет место быть - вот она, жизнь. Потерянная бомба, инфантильный ЦРУшник, полная путаница и бардак со всех сторон. И нам надо как-то извернуться, но выжить. И по ходу пиесы получается, что на балансе и содержании уже не две персоны, а три…
  
  
  
  
   К позору своему безбожно просыпаю - на часах уже без чего-то одиннадцать. Натянув джинсы и футболку - хватит и вчерашних конфузов - выбираюсь в коридор и, стараясь не привлекать внимания, шмыгаю за дверь туалета.
  Уже в ванной, соскребая модную щетину, прислушиваюсь сквозь шум воды к происходящему в квартире. Моя инвалидская команда ведет себя так, словно сегодня обычное субботнее утро. Беркович встал сразу же вслед за мной и теперь сопит у телевизора. Любителю дефективных романов повезло - рана не опасная и быстро обработанная. Даже воспаления нет. Мила хлопочет на кухне. Ну, просто семейная идиллия! Стало быть, верят они мне, как Рембо-какому-нибудь, или актеру Пореченкову из смешного сериала «Агент национальной безопасности». А верят, между прочим, зря! Потому что их надежа и опора, их каменная стена, фыркающая под душем и терзающая десны жесткой щетиной зубной щетки, на самом-то деле просто испуганный отселенец-алкаш, выброшенный на обочину жизни именно за то, что пытался принимать самостоятельные решения как офицер и патриот своей многострадальной державы ...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"