Бояринов Максим : другие произведения.

Преторианцы. Союз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая Чеченская. В разгар антитеррористической операции отделение спецназа с прикомандированным майором ФСБ оказывается в Беловежской пуще 1991 г, как раз во время подписания соглашения о "роспуске" СССР. У двух офицеров, стоящих во главе отлично подготовленной группы свои счеты с могильщиками Союза ...

  - Фебералны воиска низаконний нахобяца на територий суверений государств исламская ребуплика Джафария! Иностраний коресбентенд висё-висё раскашид о зверства русски кафир!!
  
  Старший лейтенант Иванов скрежетнул зубами от злости. Лютой, но не бессильной. Все же не Первая кампания, давно уже в десны с бандюками, по приказу Москвы и “правозащитников”не целуемся. Но все равно противно.
  Ночью боевики, прорвавшись из Грузии, проскочили сквозь блок-пост, выдернув оттуда половину бойцов пленными. Другую половину расстреляли на месте. При первых же выстрелах отряд местной самообороны во главе с седобородым старейшиной предпочел разбежаться по норам. Дальше банда повела себя странно: не учесала обратно, а укрепилась в районном доме культуры и, дождавшись прибытия федералов, с какого то перепугу объявила себя “суверенной республикой”. О чем, в меру общей культуры и знания русского языка с утра долдонил этот гребаный муэдзин...
  Городок обложили прочно. Против полусотни нохчей с легким стрелковым, решившее перебдзеть командование, пригнало батальон “вованов”, правда, почти без бронетехники. Для усиления, выдернули их взвод, в срочном порядке перебросив из Махачкалы.
  - Цивилизовани мир висё-висё узнаит!!! Сотни тисяш муджахедов патнимаит зилений знамя пророка, и джихад вилик начинеца! Очин вилик!..
  Бинокль у Иванова был понтовый. Восьмикратный “Цейс”, что его дед, Бадма Иванов, первый бурятский кавалер ордена Отечественной войны, снял с дохлого эсэсовца на раздавленном двадцать четвертым танковым корпусом аэродроме в Тацинской. Классные линзы, противоударный корпус, футляр толстенной кожи.... Из такого за девчонками на диком пляже хорошо подглядывать с вышки. Или ночью на звезды смотреть опять же с девчонками. А не разглядывать из окна пятиэтажки всю эту херню …
  “Херня” представляла собой непропорционально большое квадратное здание типового советского дома культуры, который в советские времена положено было иметь любому райцентру, от Прибалтики до Чукотки. Никто же не делал скидку на то, что в Чечено-Ингушской автономной республике многие райцентры по населению и архитектуре мало чем отличаются от окружающих сел... Вот и вышло, что здание ДК, окруженное несколькими хрущовками и раскиданным меж холмов частным сектором стало господствующей высотой “суверенной Джафарии”.
  Фасад ДК, выходящий на пятиэтажку, где засел Иванов, был украшен мозаикой. На огромном панно неведомый художник - воспеватель дружбы народов изобразил монументальную идиллию. Ловили рыбу прибалты, хлеборобили украинцы, плавили сталь русские, пасли баранов эти, как бы политкорректнее, в общем вы поняли ... А над тенями из прошлого холодный ветер, спускавшийся с близких гор, лениво трепал огромное полотнище. Традиционный зеленый цвет, не менее традиционная арабская вязь, полумесяц, фигуры двух лежащих волков… И непрекращающееся косноязычное буботение исходящее из колонки, установленной за открытым окном верхнего этажа.
  Шваркнуть бы в орущий черный проем из РПГ осколочной, подумал Иванов. Приятное, как говорится, с полезным. Но приказа открыть огонь еще не было. Старлей тихо выругался. Пальцы на ногах начали ощутимо подмерзать. По тревоге выдернули неожиданно, и две пары теплых байковых портянок остались где-то в расположении. А домашние вязанные носки за четыре дня непрерывной носки превратились в липкую вонючую массу...
  Значит так. Две пары на крыше, за вентколодцами шифруются. Трое у входа. Ну те тушки сразу, их первыми валить будут. Еще с десяток мелькает в окнах. В основном, на втором этаже. Это хорошо...
  Был у этих вшивых сепаратистов кто-то военно-грамотный, выставил на точки людей. На въезде, да по чердакам сидело человек пятнадцать. Вон один у стеночки лежит, скалится. Оно, когда с лету в рыло прикладом выхватываешь, только и остается что скалиться остатками зубов. Особенно, когда еще и горло тебе ножом режут... Сержант Буйнаков младшего брата в Первую потерял. Местных теперь очень не любит. С чего бы, спрашивается? Но основное ядро сидело не по холодным чердакам, а в ДК. Который, похоже сегодня придется брать штурмом. Старлей наметил еще пару мест, где скорее всего сидят снайпера. “Вованам” координаты передать надо. Чтобы туда при первой возможности пламенный привет послали. САУ у них нет, но чем порадовать - найдут. Даже из “крупняка” с БТРа шарахнуть - вроде мелочь, а приятно.
  В общем, не фиг тут больше мерзнуть. В принципе, что хотел, то увидел. Да и он не один такой. Сейчас, если навскидку, с десяток наблюдателей наберется. Да и еще человек двадцать кто в окуляр ПСО смотрит...
  Иванов аккуратно уложил ветерана в футляр и, стараясь не попадать в просматриваемые сектора комнаты, убрался из пустующей квартиры.
  Взвод старшего лейтенанта Иванова расположился во дворе, прямо напротив подъезда . С одной стороны, лучше бы конечно в здании. Там хоть отопления нет, и с целостностью окон грустно, но всяко теплее, чем в полуразрушенном павильоне на детской площадке, как ты его брезентом не затягивай. Но с другой стороны, под этот павильончик ни одна скотина фугас не засунет, а вот пятиэтажка, прямо таки напрашивалась на полтонны всепобеждающей любви, заботливо укрытой в подвале. Саперы, конечно, проверили, но береженого, как говорится, конвой не стережет. Могли и забетонировать еще пару месяцев назад. Операция у “народных освободителей” явно не на рывок рассчитывалась - тут налицо заботливое планирование.
   Личный состав был занят разнообразнейшими делами. Кто давил массу, завернувшись в спальник, кто на двух газовых горелках готовил завтрако-обед. Старлею снова вспомнился девяносто пятый. В Первую чеченскую не церемонились. Тогда бы в костер пошло бы не только уцелевшие доски павильончика, но и растущие во дворе деревца, и отстоять их не сумел бы даже в полном составе собравшийся “Гринпис”. А нынче - цивилизация, однако! Жаль, газовых баллонов на себе много не потаскаешь…
  - Тарищ старший лейтенант, чайку будете? - Не дожидаясь ответа младший сержант Сидоров залил кипятком бумажный пакетик тут же накрыв кружку рукавицей, чтобы хоть немного заварился. До полного комплекта его взводу не хватало Петрова. В штабе обещали устроить, да пока что не складывалось...
   - Что там? - К старлею подсел старшина Ручкин.
  Иванов отмахнулся.
  - Да хули там ... сам что ли не слышишь? Трындят.
   - Слышим, - кивнул старшина. Был он, как и старший лейтенант, из ветеранов. И служить они начинали в одной учебной роте. Только Иванова отправили в Новосибирск, чтобы звездочки на погонах были, а Ручкин плюнул на учебу, да так и остался сверхсрочником, без претензий на полосатые штаны. - Что интересного?
  - Зови мужиков, чтобы два раза горло не драть…
  - Бандерлоги! - Рявкнул начитанный старшина, - Кинули все и собрались в кучу! Мудрый Каа имеет что рассказать за будущий хипеш!
   Бандерлоги, недовольно ворча, начали собираться вокруг отцов-командиров. Срочников среди личного состава не было. Народ опытный, матерый. Поэтому, ворчали больше для порядку. Каждый понимал, что сегодня-завтра, им этот Дом Культуры придется брать... Однако едва начавшуюся политинформацию оборвал, незваным гостем объявившись, комбат “внутряков”. Не один. Вместе с ним одетый в “городской” камуфляж мужичок лет тридцати пяти - сорока. Небольшой “штурмовой” рюкзак, новенький “Вереск” через плечо. В плечах поуже Ручкина, но тощим не назвать. Глаза серые. С прищуром. Это еще что за чудо такое к нам явилось на ночь глядя?
   - Ну ты и заховался, дёсант! - Протянув руку осклабился подполковник Тараненко. - Мы тебя, с товарищем майором еле нашли. Знакомься.
  - Майор Петров! - Представился упакованный мужичок. Старлей с трудом сдержался, чтобы не хохотнуть. Ну вот наконец и полная обойма собралась...
   - Товарищ майор, - комбат пристально посмотрел на бойцов, - из ФСБ…
  Петров тут же вытащил удостоверение, раскрыл, показал старлею.
  - Делегирован к вам на усиление.
  Хороший голос у этого “однофамильца”. Уверенный, но не барский. Главное - без особистского подтекстика в интонациях...
  - Я чего сам пришел, - вклинился комбат, - Связи-то нет никакой, все заглушено. Так что, сигнал к штурму светошумовой. Мы начнем, ну а вы, как обрешивали. И смотри, в здании гражданских дохрена. Вы уж там... Без эксцессов.
  Ага, стало быть западные корреспонденты в “республике Джахария” - не придумка говорливого хоббита. Тогда понятно, для чего их сюда пригнали сверх штатных и вполне способных решить задачу “вованов”. А майор-чекист стало быть “ответственный” со стороны компетентных органов. Будет следить, чтобы с голов этих блядских “рупоров свободы” ни волоска не упало. Хотя по-хорошему, должен был наоборот, обеспечивать, чтобы от этих продажных тварей после штурма даже ногтей не нашли, чтоб другим неповадно было...
  - Ну и главное, - крякнув, сказал Тараненко. - По проводной на меня из Москвы вышли. Согласно указаниям сверху, в случае, если товарищ майор сочтет это целесообразным, твой взвод поступит в его распоряжение. Без дополнительных команд и согласований. Извини, факс по “тапику” не передать. Так что, на слово поверь.
  Иванов кивнул. С комбатом они пересекались неоднократно, а потому старлей был уверен - не подставляет. Приказ действительно проходил. Не было конечно печали, еще с чекистом нянчиться. Причем, судя по новенькому “стволу”, с чекистом столичным. А столичные, это такой народ, который не приведи господи, сам себе яйца с перепугу отстрелить может. Но не материться же вслух, обзывая тех, кто все это придумал, мокрожопыми пидорами. Да и майор вроде как не гнилой. Ну то бой покажет, орел он или курица.
  - Дальше мы сами, Василий Иванович, - недвусмысленно произнес майор.
  Подполковник пожал плечами, на прощание еще раз пожал Иванову руку и буркнул: “Ну бувайте!”.
   - Отойдем? - дождавшись когда плотная спина Тараненко скроется за углом, кивнул старлею майор.
  Отошли недалеко, прошлепав по заснеженной грязи метров десять. От начавшегося опять срываться снега укрылись за бывшей трансформаторной будкой. Внутрь сквозь выломанную дверь заходить не стали. К бабке не ходи - фекалиями заминировано в три слоя.
   - Андрей. Для связи - “Седьмой”, - подал руку майор. - А то по званию не докричишься.
   - Бадма. Позывной - “Уйгур”. - Хмуро ответил старлей, демонстративно глядя в сторону. Слишком уж против шерсти было ему это навязанное знакомство.
   - Уйгур? - переспросил удивленно Петров.
   - Ну да. Чтобы никто не догадался, что я бурят.
   - Хитро! - Засмеялся майор. - “Внутренний” комбат - хохол, ты - бурят.
   - У меня во взводе еще пара белорусов есть. Ну и украинцев человек пять. Мы же в МВО дислоцируемся обычно.
  - Интернационал, блин, прямо как в Союзе … - в голосе майора, как у многих, кто начинал службу задолго до девяносто первого года явственно ощущалась ностальгия. Иванов, героический дед которого был депутатом совета Бурятской автономной республики и умер от инфаркта, узнав о развале СССР, хоть при Союзе и не служил, однако ностальгию ФСБ-шника разделял.
  Ветер сменил направление и со стороны ДК снова понеслись завывания суверенного муэдзина.
  - Парад суверенитетов, блядь, - счел необходимым высказаться старлей. - Не весь унести успели, когда Боря Николаевич раздавал, видать, вернулись свое затребовать...
   - И не говори!, - кивнул майор, с неподдельной злостью сверкнув глазами.- Если так дальше пойдет, то скоро и села независимости требовать будут… Выбрали, падлы, время! Сегодня или завтра как раз годовщина развала СССР.
   - А ведь точно. Специально, наверное подгадали. Корреспондентов с собой притащили. А завтра по Си-Эн-Эн будут опять рассказывать, как кровавые опричники тоталитарного режима давят на корню священную демократию...
  - Ну тут мы еще посмотрим, кто там чего расскажет ... - непонятно ответил майор. И добавил, - Сигнал к штурму - три зеленых свистка...
  
   * * *
  - Фебералны войска нахобяца на територий суверений государств Джафария! - снова заблажил “вакха- хоббит”.
  Зеленые свистки существуют только в анекдотах. В реальности их заменили гранатометы - “вованы” сумели затащить на крышу все три свои СПГ. Гранаты, оставляя за собой чуть заметный след, влетели в широкие окна Дома Культуры, полыхнув внутри черно-рыжими клубами пламени. Почти сразу же начали работать снайпера, стреляя на каждое движение. За снайперами к веселью подключились и БТРы, кроша плетями пулеметного огня стены.
  Снизу ощутимо подмораживало. Холода пришли нежданно, но землю выстудили. Старлей поежился, размял пальцы, чуть слышно хрустнув суставами. Мы стреляли, мы стреляли, наши пальчики устали... А стрелять сегодня придется много.
  Иванов шел замыкающим, держа спину прикомандированного майора перед глазами. Больше всего он боялся не будущего штурма, а того, что майора подстрелят. Но чекист повел себя грамотно. Дуром не пер, на открытую местность не высовывался, редкие деревья обтекал не с правой стороны, а как положено - с левой. Видать какие-то инструктажи или тренинги в своей Москве проходил ...
  Метрах в тридцати перед ДК деревья кончились. Тощий рядок невысоких кустиков, асфальт и кирпичные стены. Старлей прижался к земле. Пахнуло сыростью и прелыми листьями. Мелькнула дурацкая мысль про Штирлица и грибы. Иванов, не поднимая головы, огляделся. Ребята залегли, старательно прикидываясь кучами мусора. Из ДК, если движение не засекли, хрен увидят. Разве что метров с пяти разглядишь.
  - Работаем! - Команда в накатившем грохоте была, считай, и не слышна. Но время терять зря народ был не приучен, поэтому примерную диспозицию набросали и выучили уже давно. По ДК сейчас лупят все, кому не лень. А пока ни один гад не рискнет выглядывать во двор, самое время этот самый двор пересечь...
  Короткий рывок к стенам, и можно выдохнуть. По стеклам прошлась пулеметная метла, засыпав все осколками. И то хорошо, не надо приклад царапать.
  Две РГОшки внутрь. Ногой на спину согнувшегося Ручкина, и вперед. Пошла работа…
  От пыли толком не видно что где как. Но это мелочи. Двое к двери, на контроль. Пять секунд, остальные внутри. Волков, здесь! Остальные вперед!
  Двустворчатые двери вылетают от слаженного пинка. Длинный коридор. Примерно в середине два боевика. Один начинает разворачиваться…
  Короткая очередь. Падают оба. Чекист уделал, епть...
  Стрельба и взрывы слышны по всему зданию. Работаем!
  - Угол!
  - Чисто!
  - Чисто! Контроль!
  - Работаю!
  - Дверь!
  - В сторону!
  Дверь распахивается.
  - Граната!
  Взрыв, две очереди для правки. Посреди комнаты лежат боевики. Арабы, что ли? Еще один в углу, сползает по стене. Негр, бля!
   - Три все! Работаем!
  - Контроль!
  - Работаю!
  - Тень! Движение!!!
   - Алла Акбар!!!!
  Тух-тух-тух, дергается в руках автомат. Хоббит падает, раскинув руки. Топорщится борода. Огненно-рыжая. Хной красил?
  - Контроль!
  - Работаем!
   - Движение!
   - Бля! Бля! Бля!
  Длинная очередь майорского “Вереска” над самым ухом. Боевика отшвыривает обратно. С лязгом падает на окровавленный пол РПК, с перемотанным синей изолентой прикладом.
   - Контроль!
   - Работаем!
   - Дверь!
   - Гражданские!
   - Руки в гору, бля! В гору, нахуй!
  Нет, действительно гражданские... Походу, те самые корреспонденты - иностранцы, про которых талдычил “муэдзин”, ныне, скорее всего, покойный…
  Еще метались по коридорам бойцы, матерясь и выставив перед собой стволы, доносились откуда-то сверху и снаружи одиночные выстрелы и короткие очереди. Еще вскрикивали предсмертно последние защинтники “суверенной Джафарии”, но Иванов шкурой ощутил - бой закончен.
  Старлей щелкнул предохранителем, опустил разогретый ствол. Почистить бы, пока гарь не въелась... Окинул взглядом захламленный вестибюль отыскивая своих. Тут же вспомнил о “балласте”-майоре . Хотя это еще с какой стороны посмотреть, кто у кого балласт. Чекист Петров, если и был крысой, то уж никак не канцелярской. Работал наравне, а то и получше чем его натасканные ребята, пятерых хоббитов положил, как в тире. Да и вообще …
  Словно прочитав мысли комвзвода, ФСБ-шник вынырнул из разбитых дверей, ведущих в актовый зал. Повертел головой, разглядел Иванова, подозвал четким жестом.
  - Закончили?
  - Мы свое-да. А “вованы” еще час-другой зачищать будут. Сарай большой, куча нор и щелей. Кто-то непременно укрылся.
  - Вот и славно, - лицо майора стало вдруг каменным. - Теперь, товарищ старший лейтенант, твой взвод переходит под мое прямое командование!
  Голос чекиста подтекстов и интонаций не содержал. Матюкнувшись про себя, Иванов подтянулся и четко, хотя и без особого рвения, ответил по уставу:
  - Есть, перейти под ваше командование, товарищ майор!
  - Тогда слушай приказ. Найдите большую комнату. Поспокойнее и желательно, чтобы без окон. На вход восемь человек охраны, четверо снаружи, четверо внутри. Впускать и выпускать хоть самого министра внутренних дел только по моему приказу. Остальным - собрать по зданию всех журналистов, живых или мертвых. - Майор скинул свой штурмовой рюкзак, вытянул из папки тонкую пачку листов, передал Иванову. - Здесь ориентировочный список, двадцать копий, своим раздашь. Командуй, старлей” Как комнату подготовишь, будь постоянно при мне ...
  Стало быть, без окон, четверо снаружи и четверо внутри, - думал Иванов разглядывая распечатку с мутными рожами корреспондентов. - И не пускать никого, даже министра. Вот зачем они глушилки нагнали. Интересная будет политинформация …
  
  * * *
  
  Собранный для разврата народ - пятеро корреспондентов, одетых в гражданское с легкой примесью милитаризма, кучковался в углу, всем видом изображая крайнее возмущение происходящим. Ну и, наверное, из-за того что “свободной прессе” до сих пор кофия не принесли на подносе. И какавы, блядь, с чаем. Суки!
  Иванов вслед за майором, вошел в комнату, расположенную за сценой. Закулисное помещение оказалось единственным, более-менее подходящим для чекиста - площадь метров двадцать, единственная, чудом уцелевшая дверь и узкое оконце под самым потолком. Электричества-то, в ДК, с самого развала Союза не водилось. Нохчам, бедным, пришлось аж два генератора на себе тащить... Сукам ебанным, чтобы их в ихнем муслимском Джаханеме, каленой кочергой в жопу пихали! Пленных срочников, захваченных на блок-посту нашли в подвале. Всех... Старлея, хотя, и привычный человек вроде, до сих пор подколачивало от увиденного. И ботинки немного прилипали к полу...
  
  - Все? - Уточнил Петров, не скрывая отвращения и брезгливости, оглядев представителей СМИ.
   - Все, кого отыскали, - кивнул старлей. Иванову очень хотелось вытащить старенькую финку, и загнать ее кому-нибудь из корреспондентов в глаз. Или в ухо. - Один “холодный”, башкой пулю шальную поймал, всю стену запачкал. Уррод...
   - “Холодный” где?
   - Там где нашли. На втором, с ”Левитаном” рядышком, тем, что в матюгальник бубнил.
   - Так! - Прикинул майор, - Отправь двоих, что потолковее.
   - У меня все толковые, - слегка набычился старлей.
   - Не вопрос, - не стал спорить чекист, - Трупы обыскать. Все что найдут - сюда. Документы, гаджеты, флэшки … Только чтобы эти не видели.
   Еще раз оглядев притихших журналистов, майор мягко, по-ленински, улыбнулся:
   - Ну, что здесь господин Петерс делает, мне понятно! Говном пахнет - значит Петерс сейчас прибудет. А вот вас, гражданин Гнусный, каким дьяволом на наши галеры? Ты же, Аллахвердов, блоггер-надомник. Ты же в своем Антверпене дальше пушера из дому не выходишь?
   Ботаник лет двадцати пяти, с лицом похмельного тапира, мучающегося запором, заискивающе поглядел на майора. Иванов понял что это и есть тот самый топ-блоггер Gnusny, один из главных сетевых борцов с “партией жуликов и воров”. Даже в телевизор пару раз влезал. Скотина.
   - Это произвол! Мы официальные наблюдатели от комитета по защите прав человека! - Пафосно выдал тот, кого назвали Петерсом. И его Иванов узнал. Представитель гордой прибалтийской республики, страстный борец с “памятью об оккупации”, без чьего присутствия за последние годы не прошло ни одно осквернение могил советских солдат …
   Майор глянул на правозащитника, как на кусок внезапно заговорившего говна. После чего, скомандовал:
   - Документы, телефоны, фотоаппараты и прочие железяки - на стол!
  Свободная пресса дрогнула, но осталась безмолвной, и приказ выполнять не торопилась.
   - Иванов! - Негромко произнес майор Петров.
   - Сидоров! Ручкин!- Еще тише скомандовал старлей.
   Двое бойцов отделились от кучки наблюдающих за “политинформации” спецназовцев и подшагнули к журналистам. Те инстинктивно подались назад.
   - А теперь горбатый! - сказал майор и дернул подбородком в сторону Петерса.
   Правозащитник, почуявший недоброе, вскинулся. Видно, что-то заявить хотел. Не успел. Удар согнутой ковшиком ладонью по уху крайне болезнен, и не оставляет следов. А в сочетании с расслабляющим ударом в пах, заменяет примерно пятьдесят часов партполитработы или ежедневное чтение демократической прессы на протяжении года. Петерс упал на грязный цементный пол, где остатки паркета сохранились исключительно по углам, и засучил ногами. Фыркнув, младший сержант склонился над скулящим телом и, деловито переворачивая журналистскую тушку, словно ППС-ник, обыскивающий пьяницу, начал опустошать карманы.
   Оставшиеся, не дожидаясь повторной команды начали лихорадочно выкладывать на стол все, что у них было. Вскоре перед майором выросла горка мобильно-электронных приблуд. Каждый экипирован был на славу. Чекист даже языком прицокнул. И, не поверив в искреннее желание сотрудничать с органами, приказал каждого проверить дополнительно. Оно ведь, в каждом человеке можно найти что-нибудь хорошее. Если обыскать тщательно.
   Лишь убедившись, что в карманах не осталось даже пресловутой фиги, майор приступил ко второй части Марлезонского балета.
   - Сколько вам заплатили и кто вас послал, конкретно на данном этапе меня не волнует. Про это мы потом поговорим. По отечески. А сейчас - про другое. Незаконное пересечение государственной границы, вооруженное нападение на регулярные войсковые формирования Российской Федерации, ношение и применение оружия, соучастие в подготовке и осуществлении террористического акта. Если добавить шпионаж, то тянет на пожизненное в самом мягком варианте. Но есть нюансы …
  - Майор сделал хорошо рассчитанную паузу. Теперь все четверо, даже поднятый дружелюбным Сидоровым за воротник Петерс, внимали ему, как внимают лютеранскому пастору религиозные дети перед первым причастием...
  - Сейчас мы, точнее каждый из вас, под моим чутким руководством сделает видеорепортаж. Небольшой. Расскажете, сколько из сорока двух боевиков было граждан РФ, а сколько иностранных наемников. Для тех, у кого память плохая, тезисно запишу на бумажке. Граждан РФ чеченской национальности обнаружено ровным числом трое. Остальные - пакистанцы, ливанцы, эфиопы, и прочий сброд. Все это снимем и задокументируем. Потом покажете изуродованные трупы наших пленных солдат. С указанием кто и что делал. В конце признаете свою вину и попросите прощения у народа России. После чего наш суд, самый гуманный в мире, вероятно признает вас жертвами обмана, втянутыми в кровавые игры представителями враждебных политических сил... Вопросы?
   - Нас не убьют? - С историческими нотками абстинентного наркомана всхлипнул Гнусный.
   - Да помилуйте, господа, - руки майора распахнулись в хлебосольном открытом жесте. - Как только съемки закончим, сразу же вертолетом в гостиницу. Хороший отель. “Следственный изолятор регионального управления ФСБ” называется. Самое безопасное место в мире. Для вас.
   Спецназовцы под стенкой оживились, загоготали. Иванов пресек неуставное веселье поворотом головы.
   - Я вот и камеру вам припас, - улыбнулся напоследок майор, доставая из рюкзака ребристый алюминиевый бокс. - Пока что цифровую. Ну что, кто первый?
   Петерс, словно отличник на уроке математики, робко поднял вверх руку. Пальцы его дрожали.
  * * *
   Съемка подходила к концу. Какими бы сволочами не были журналисты, но дело свое знали. Кадры получились впечатляющими, а тревожные голоса “обманутых” внушали доверие. Гнусный, в качестве жеста доброй воли, бонусно наколотил на смартфоне, который ему временно выдал запасливый майор, гневный пост о “грязных методах, которые используют в своих деяниях враги России” и дал пароль от своего аккаунта. От пароля Петров отказался. Как он пояснил “за ненадобностью”.
   - А свое они слить не успели? - дождавшись окончания съемок, поинтересовался Иванов у майора. - До штурма?
   - Зачем по-твоему мы здесь всю связь заглушили? - Хмыкнул Петров, заботливо пакуя в рюкзак камеру и смартфон. - Экспериментальная установка, только из института. “На совершенно новых физических принципах”- во!. Электричества жрет как завод… Нанотехнологии, блин, на марше. Но работает.
   - Так значит, вы из управления безопасности информации? - навскидку спросил Иванов. В структуре ФСБ он разбирался как свинья в апельсинах, однако из чистого любопытства хотел узнать, к какому ведомству относится столичный варяг.
   - Выше бери! - ответил Петров. - Управление противодействию информационному терроризму, УПИТ.
   - Не слышал...
   - Само собой. - пожал плечами чекист, - Нас создали-то, два года назад. Сегодня - первая полевая. Похоже что завершилась успешно. Сейчас дадим команду снять глушение, отправим все, что записали в Москву, там все это в сеть сольют. Так что завтра, блогосфера будет гудеть и плясать. Только не под их, как раньше, а теперь и под нашу дудку … - Пошли, - продолжил майор. - Выделишь мне сопровождение до глушилки. Без личной команды они свои трансгюкаторы не отключат …
   Относительную рабочую тишину вдруг разорвало несколькими длинными очередями. Что случилось, непонятно. Глушилка до сих пор работала в полный рост, и рация выдавала только “белый шум”. Про мобилку и вспоминать не стоит. Однако, не прошло и двадцати секунд, как прибежал запыхавшийся посыльный от “вованов”. Косясь на понурых гражданских, тихо доложил ситуацию старлею. Как выяснилось, пять или шесть наемников укрывались в каком-то отнорке подвала, и пересидели штурм. После, дождавшись прекращения стрельбы, ломанулись всей кодлой в сторону леса, начинающегося в полукилометре от здания.
   - Уйгур, тебе флаг в руки. - Тихо сказал майор. - Одного не хватает, похоже, с этими уйти пытается.
   - Принял. - Старлей заорал. - Бандерлоги!
  Все, кто был в помещении, синхронно дернулись. Даже Петерс и тот изобразил унылой рожей внимание.
   - Нохчи в лес линяют. Ручкин и первое - за мной, второе-третье здесь.
   - Эсть! - Рявкнули сержанты Волков и Котлас.
   - Работаем! - Оскалился чекист, и вбил новый магазин в “Вереск”...
   - Работаем!
  * * *
   День-ночь, день-ночь мы бежим по Африке. И только снег, блядь, из-под шагающих сапог!
  Раз-два, раз-два. Левой-правой, левой-правой, левой, левой! И под ноги смотреть! Это их лес. Проволочка или штырек, и все. Елка к Новому Году готова. Кишки на ветках, голова на макушке. Работаем! Несем, понимаешь, бремя белого человека седым горам Кавказа.
   Кто-то у боевиков подстреленный, вон как кровит. Считай, на каждом шаге - капля. Долго не протянет. Или сам ляжет, или свои добьют.
   Точно! И пары километров не прошли. Лежит подарочек. Не трогать, бля! Под жопой граната - зуб даю! На возврате подхватим. Пять минут дышим. Пять минут прошло, работаем!
  Дальше, хоть и не было кровяного следа, гнали без задержек. Боевики, сразу видно, из тех, кто по “зеленке” ходить не умеет - просека, как от стада кабанов. Ветки поломанные, земля растоптанная. Ну то понятно, где у саудитов лес? Не в оранжереях же натаскивать. И хорошо, что так…
   Хоббитов накрыли через два с половиной часа. Бородатые уперлись в неширокую речку и остановились. Заметались по берегу, пытаясь найти брод.
   Прямо там их и перебили, уронив в заиндевевшую траву. Один скатился, упал в воду. Даже не булькнуло.
   Двое бросили оружие и начали голосить что-то на своем. Ага, щас. Мы прониклись и побежали за “абылакатом”. Короткая очередь. Вспухают кровавые строчки. Первый падает, всплеснув руками. Второго отбрасывает на ветки, и он повисает, зацепившись одеждой. Все. Выдыхаем...
   - Обшмонать, оружие, боеприпас собрать, всю бумагу - тоже.
  Майор достает свой понтовый планшет, и начинает фотографировать убитых. Ручкин ходит с ним, помогает кантовать теплые еще туши...
   - О, а вот и последний герой , - улыбнулся майор и добавил пару ругательств в адрес мертвой акулы пера. - Дешево, падла, отделался…
   Зимой темнеет быстро, а в лесу - мгновенно. Вроде бы только-только было светло, и тут же, словно одеяло набросили. Снегопад усилился. Если до этого, с хмурого неба сыпались отдельные снежинки, то сейчас повалили хлопья. И с каждой минутой все обильнее.
   Иванов покрутил верньер у рации. Но та по-прежнему выдавала только “белый шум”. Интересное дело. Это какой же мощности глушилка? Только навскидку, километров на десять отошли…
   - Товарищ майор! - Иванов отвлек чекиста от очередной фотосессии, - Вы свои дела сделали?
  Петров недоуменно взглянул на старлея, и тут же вернулся в реальность. Как-то даже обмяк сразу, будто стержень выдернули. Видно, крепко увлекся фиксированием результатов огневого контакта. Майор уложил планшет в рюкзак, вжикнул “молнией”. И только после этого ответил:
   - Да, все.
   - Тогда, может, потопали отсюда? “Холодная” ночевка дело хорошее, но мы же не московские выживальщики.
   - Дело говоришь, - чекист оглянулся к трупам, присыпанным снегом. - А к этим красаучегам мы завтра вернемся. Не протухнут.
   Дорога назад затянулась. Снег валил сплошной стеной. Видимость упала наглухо. Руку вытягиваешь - пальцев не видно. Но останавливаться никто не собирался. Ночевать в зимнем лесу, в паре километров от застройки - несусветная глупость, граничащая с идиотизмом. Ясное дело, в “группу Дятлова” никто не сыграет, но без спальников или хотя бы тентов - загрустим. Выскакивали-то, в сугубо “штурмовой” комплектации. Лучше пару лишних часов на ногах провести...
   Ночной лес сам по себе дает где разгуляться фантазии. Еловую лапу легко принять за руку лешего, тянущегося за добычей. Куст кажется неведомым зверем, готовым к прыжку на зазевавшегося человека. Неожиданное прикосновение ветки - укусом змеи. А уж зимний ночной лес - и вовсе жуткое место. Сугробы, снег, так и норовящий обрушиться холодной волной на голову. Какие-то странные сполохи на ветвях, синие и зеленые. А пару раз почудились и вовсе странные блуждающие разноцветные огоньки ...
   Вот только люди с богатой фантазией на войне долго не живут. Если, конечно, ее отключать не учатся. Старлей умел. Бойцы тоже. Да и Петров, судя по лицу, особо не заморачивался. Клал на все сприбором и ломился будто танк, хотя и не забывая поглядывать по сторонам.
  Будто почуяв взгляд в спину, майор остановился. Отшагнул с тропы. Дождался пока Иванов не окажется рядом.
  - Чего хотел, спецназ? - Спросил чекист, отворачиваясь от снега.
  - Я тут что думаю, до ваших наноученых никак не достучатся, чтобы глушилки вырубили? Ну там пять ракет, три красных, синяя и зеленая ... А то совсем без связи хреново как-то. Да и навигация не работает ...
   - Неа, - помотал головой чекист, - Хоть в рельсу стучи, но пока лично не скомандую, шарашить будут на полную мощность. Ну, или пока транзисторы не погорят. Да и вообще, чем команду передать? Я перед выходам сказал, чтобы врубали на полную, так что сейчас в районе по эфиру мышь не проскочит.
   - А если перегрузятся и сгорят?
   - Мы не в “Сколково” глушилки заказывали. В НИИ УПИТ все, от ученых и до слесарей начинали еще в Союзе. Там двойное резервирование, если не тройное, так что будет, ссука, нам создавать условия полной автономности до самого моего возвращения...
   - Жаль самому Союзу никто резервирования не сделал, - буркнул комвзвода. - Хотя бы двойное …
   - Знать бы тогда, что будет, - с неожиданной злостью вдруг произнес майор. - Я бы отпуск взял в декабре, купил автомат, съездил в Пущу и устроил им подписание соглашения …
  Иванов засопел и промолчал. Однако в мыслях был вполне согласен с майором. Если не Союз, так героя-деда уж точно спас бы ...
   Снег перестал сыпаться с неба внезапно, словно где-то там наверху дернули вниз рубильник. Не прошло и минуты, как видимость стала такой, что снайперам снится перед зачетными ночными стрельбами. Иванов обтрусил балаклаву. Деревья, чистые и ухоженные, присыпанные белым, тянулись вправо и влево стройными рядами. Рядами?! В горах не бывает молодых ельников, высаженных, словно под шнурок. И дубы на Кавказе другие. Ниже, стройнее…
   - Ебстыть! - сказал вдруг рядовой Москаленко, который, будто в насмешку над фамилией, родом был из Белоруссии. - Это мы в какой дендрарий нахер залезли? У меня за селом такая же точно пуща…
  Иванов посмотрел на майора. Петров пожал плечами и кивнул в сторону райцентра, мол, война херня, главное маневры. Вернемся-разберемся.
   Вскоре появилась и связь. Не мобильная - индикаторы показывали нули, а самая простая. Ни GPS-приемники, ни армейская связь еще не фурычили, но один из бойцов, у которого в трубке был FM-модуль , поймал обычную радиостанцию. Крутили старое - “Милый мой бухгалтер”, затем “Стюардесса по имени Жанна”. Радио было какое-то беспонтово-ностальгическое. Третьим номером, безо всяких рекламных пауз, пошел “Ласковый май”
   А на следующей поляне, не успел слащавый поп-сиротка отблеять про то, как ему жаль белых роз, бойцы увидели … мирно жующего зубра. Которых в этих местах не встречали с тех далеких времен, когда граф Толстой еще не написал своего “Кавказского пленника” ...
  
  * * *
  
  Ничего не подозревающий зубр чудом избежал страшной участи. Сгоряча хотели забить на мясо, но одумались. Как-никак, животное в Красной книге. Да и вообще далеко не убежит, один хрен. Прикормленный.
  Заночевали в пустом охотничьем домике. Деревянная хатка с печкой, запасом дров и заначкой консервов, ясен пень, не могла вместить отделение в десять рыл плюс взводный и прикомандированный чекист. А посему, половине отдыхающей смены пришлось укрываться в сарае, к счастью, доверху набитом сеном, заготовленным с осени.
  Иванов и чекист по командирской привилегии разместились на крохотном чердаке. К зимникам старлею было не привыкать. Детство его закончилось развалом союза и смертью деда. В родном бурятском поселке Джида (он же станция, он же военный аэродром, он же родина Чингисхана) с лета девяносто первого года зарплату не получали даже продавцы единственного в районе коммерческого магазина. Жрать было нечего и пять лет до призыва в армию будущий комвзвода провел вместе с отцом в тайге, кормясь зимой и летом одной охотой. Петрову же позволял ночевать на холоде заграничный крутой прикид.
  - Серой птицей лесной из далеких веков я к тебе прилетаю, Беловежская пуща! - взбивая охапку сена немелодично, но с чувством исполнил майор.
  - Чего? - не сразу понял старлей.
  - Песня такая была, - усмехнулся чекист. - Частенько я ее вспоминал. И осенью девяносто второго, когда семью из Душанбе под пулями вывозил. И с девяносто третьего по девяносто шестой, в фанерном домике с женой и двумя детьми, пока квартиру ждал . И когда племяннику рекетиры автосервис сожгли. А уж в командировках по “очагам напряженности” - чуть ли не каждый день...
  Иванов ухмыльнулся и поглядел на часы. Хронометр со снайперскими приблудами помимо прочего показывал и время восхода. Которое в Западной Белоруссии седьмого декабря 1991 года приходилось примерно на семь утра.
  Общий подъем и выход был назначен в четыре тридцать. Этого времени лучшему отделению “серых лесных птиц” из махачкалинского батальона специального назначения было вполне достаточно, чтобы совершив короткий пеший “перелет”, затемно добраться до центральной усадьбы режимного охотхозяйства “Вискули”.
  Где, по единодушному решению общего собрания прибывших из будущего офицеров, сержантов и рядовых им предстояло “пить святую родниковую правду”.
  
  * * *
  - Отделение, подъем! - голос старшины Ручкина был полон той непередаваемой язвительности, присущей лишь человеку, которому довелось будить сладко дрыхнущих товарищей.
  - И тебе доброе утро, злой человек... - тихо произнес старлей и первым делом кинул взгляд на циферблат. Ну да, пол пятого. Бдит караул, не проспал старшина. И похрен веники ему, будущее сейчас, прошлое, или вообще параллельный мир, главное чтобы личный состав был побрит, подшит и службу нес исправно...
  Снизу завозились бойцы. Хлопнула дверь. Это старшина выслал гонца на сеновал. Офицеры спускаться не спешили. Домик крошечный, развернуться особо негде, так что во время сборов только их внизу и не хватает…
  Минут через пять в люк сунулся Сидоров:
  - Кушать подано, идите жрать, пожалуйста, - процитировал он бессмертную классику.
  - Вежливые они у тебя, - хмыкнул майор, когда голова бойца скрылась из виду.
  - Мы без чинов привыкшие, - пожал плечами старлей.
  Завтрак вышел простым. Банка тушняка на двоих, сухари, чай. Запасов хватило бы и на большее, но впереди марш-бросок. С полным брюхом не набегаешься...
  - Попрыгали!
  Бойцы синхронно заскрипели снегом под ботинками. Не звенит...
  - Работаем? - старлей посмотрел на чекиста. Тот кивнул.
  Заснеженные кусты на фоне черного неба казались вырезанными из белоснежной бумаги. Снега было по колено, кое-где и по грудь. Идущего впереди приходилось часто менять, потому что бить тропу в полной выкладке по такому снегу - тяжеловато. Но шли неплохо, в меру быстро и без задержек. Мимо проплывали все те же высаженные как по нитке ели, чередуемые с обнаженными стволами дубов. Великаны до конца бились со стужей, и кое-где даже сохранили скрученные почерневшие листья…
  Внешнее кольцо охраны проскочили незамеченными, с легкостью, которая удивила и отчасти даже встревожила. Часовые, пригревшиеся под тулупами и ушанками, группу не заметили. Скорее всего это была не хваленая “девятка”, а штатные бойцы этого медвежьего угла.
  На самом подходе чуть не влетели в “Хмель”, или как такие штуки тогда назывались, но глазастый Сидоров сумел углядеть тоненькую проволочку сигнализации, протянутую сквозь кусты. После кавказских растяжек - детский лепет, кто подлез снизу, кто перешагнул…
  Здание резиденции, в недрах которой находились президенты со свитой встретило черными окнами.
  - Дрыхнут, падлы... - протянул майор, заняв позицию за кустом.
  - Щас разбудим, - щелкнул предохранителем старлей.
  - Погоди, - остановил Петров вскинувшего уже автомат комвзвода. - Мы пойдем другим путем. Можно сказать, официальным. Я про то, что здесь произошло тогда читал … То есть сейчас ... Они все боялись же до усеру. С собой взяли только личных телохранителей, всю связь отключили. Фотограф писал, что белорусский премьер то и дело на крыльцо выходил, в небо вглядывался, не летят ли по их душу специально обученные люди из конторы ... Вот мы такими людьми и представимся ... У тебя кто из бойцов громкий самый?..
  Как выяснилось “официальный путь” майора Петрова от “нелицензионного”, который сперва предложил комвзвода отличался не так уж сильно. Во всяком случае, пострелять Иванову пришлось, правда не на поражение. Очередь пошла практически в упор. Брызнуло во все стороны штукатуркой.
  И тут же рядовой Сергиенко заорал, надрывая горло:
  - Вы обвиняетесь в подготовке государственного переворота! Выйти из здания и сложить оружие! Пять минут на размышление! Потом - штурм!
  В стену резиденции снова ударила короткая очередь. Для ускорения мыслительного процесса.
  - Давай, - прошептал Петров.
  - Вы обвиняетесь в подготовке государственного переворота! Выйти из здания и сложить оружие! Четыре минуты на размышление! - снова раненым зубром взревел глашатай.
  В третий раз брызнуло крошкой, после чего над заповедной пущей повисла первозданная , чистая тишина …
  Когда до обещанного финала осталась одна минута, двери центрального входа распахнулись. Замаячила фигура с импровизированным белым флагом. То ли кусок простыни, то ли наволочку на скорую руку прикрутили к швабре.
  - Выходить по одному, оружие над головой, повторяю, над головой! Вы под прицелом снайперов! - заблажил Сергиенко, чуть не сбившись в конце на кашель.
  После недолгой паузы из резиденции начали выходить гражданские. Обслуга, пара поварих и прочие секретари с переводчиками. Их согнали в кучу, поставив на охрану Сидорова и сорвавшего-таки глотку Сергиенко. Среди пленных затесалось несколько помощников в штатском. Парни позднепризывного возраста с армейской выправкой и в одинаковых костюмах оружие сдали сразу. Но майор со старлеем были не пальцем деланы и приказали их обыскать. Бойцы, обнаружив неучтенные два ПМа уронили комитетчиков в снег, и начали вязать им руки.
  И тут произошло то, чего майор со старлеем никак не могли предвидеть. Ну кто же мог подумать что в своем прикиде и со своей амуницией в девяносто первом для тогдашних военных они будут смотреться как цветная иллюстрация из журнала "Зарубежное военное обозрение" ... Один из комитетчиков, не поддавшийся общей панике, уставившись на камуфляж бойцов, затем на модные шмотки майора, вытаращил глаза и завопил благим матом:
  - Это не “Вымпел”! Это американцы! У них шевроны власовские и оружие не такое ... -
  Комсомолец бдительный, мать его за ногу. Активист ...
  Сергиенко от души успокоил крикуна, шарахнув по затылку прикладом. Но было уже поздно. Очередной выходящий из здания, похоже что - коллега бдительного комсорга, среагировал как положено - спиной назад впрыгнул внутрь. Через пару секунд на втором этаже зазвенело разбитое стекло, и снег перед резиденцией взрыхлило десятков фонтанчиков.
  - Блядь! - выругался Петров. - Теперь эти мудаки думают, что за правое дело сражаются . С американскими, ети их мать, наймитами. Старлей, заткни мудака, а то он нам весь концерт обосрет, как медведь малину. Только начисто не кладите, свой же все-таки!
  Спецназ работу знал. В окно, соседствующее тому, где сидел стрелок, влетел заряд из “Мухи”. Грохнуло, осыпав стекла. Гражданские попадали кто куда, секретутки заверещали. На орущих цыкнули , те заткнулись как отрубило, так что стало слышно как потрескивает дерево в начавшем разгораться пожаре и тихо, на одной ноте за окном воет раненный..
  Петров решительно вышел на открытое пространство, упер руки в бока, и громко сказал:
  - Вы, блядь, нахуй, охуели в пизду, мудаки в сраку ебаные! Мы - особая сверхсекретная группа “Бета”, в личном распоряжении Президента СССР! Две минуты у вас, придурки! Две, и ни секундой, блядь, больше. Потом вызываем вертолеты, нахуй! С ракетами блядь. Кумулятивными. И пиздец вам всем! На холодец! За измену, блядь, Родине! Мне в случае оказания сопротивления Верховный лично разрешил пленных не брать, козлы опущенные ...
  Речь была яркой и убедительной, а при упоминании о “Верховном” даже у Иванова что-то дрогнуло. Не то в поджилках, не то в генетической памяти.
  Похоже что виртуозное владение русским народным языком совокупно с "Верховным" и приплетенными ни к селу ни к городу "кумулятивными ракетами" отмело последние подозрения. Не прошло и отпущенных двух минут, как приоткрылось окно на первом этаже, и оттуда кто-то закричал, стараясь не высовываться и-за косяка:
  - А гарантии?
  - Какие, нахуй, гарантии?! - громко и демонстративно удивился майор. - Гарантия то, что я с вами разговариваю. Пока еще!
  Петров демонстративно посмотрел на часы. Командирские.
  Секунд через двадцать из окна заорали:
  - Сдаемся!
  - Так то лучше, - буркнул майор и, и стараясь сделать это незаметно для окружающих, смахнул со лба бисеринки пота. - Командуй, старлей!
  - Оружие на виду! Выходить по одному! - вынырнув из-за дерева строго закричал Иванов.
  Из дверей потянулись помощники в штатском. Те еще были волки. Руки держали так, чтобы не провоцировать. Зыркали, прокачивая ситуацию. Оружие на заботливо расстеленную старшиной плащ-палатку клали бережно, словно смартфоны. У этих помимо ПМов были ПСМы, АКСу и даже пара “Стечкиных”.
  Разоруженных охранников обыскивали и клали лицом в снег, тут же заворачивая руки и связывая реп-шнуром. Последним вышел невысокий человек, богатый животом и красной рожей. Заранее держа руки за головой, он подошел к майору, и солидно, почти начальственно сообщил:
  - Прошу зафиксировать для протокола добровольную явку с повинной!
  - Трибунал учтет, - хмыкнул майор, пристально глядя на стремительно бледнеющего толстяка…
  - Ну, что, товарищ майор, пошли дальше? - враз осипшим голосом произнес старлей. - К главным…
  - Идем, - кивнул тот. - Самое время навестить этих … вошьдей ...
  * * *
  В главном доме и четырех деревянных коттеджах тепленькими взяли группу товарищей - трех президентов и пятерых “пособников”. Ельцина с Кравчуком в барских апартаментах, Шушкевича и взятых с собой холуев в нумерах рангом пониже.
  Пистолет Макарова сам по себе не особо страшен. Пистолет как пистолет. Многие ругают, многие хвалят. Но когда его тебе упирают под нижнюю челюсть, он кажется самой страшной вещью на свете. Страшнее - только глаза того, кто этот пистолет держит.
  - Руки!...
  - А…
  Рыхловатый седовласый человек попытался заслониться беспалой ладонью. Казалось бы, как можно дрыхнуть, когда вокруг творятся такие события?.. Оказывается - можно. Если с вечера над этим поработать и хорошо принять на грудь. Да в общем-то и остальные "вошьди", как их окрестил Петров, вчера по прилету не отказали себе в мелких радостях заговорщической жизни. Одного из россиянских министров вообще с поварихи сняли. Ну да, есть повод, каждому светит отдельный улус, как не гульнуть на радостях?
  Те, кого под конвоем вели из коттеджей, вволю насладились зрелищем уложенных в ряд охранников. Тех, кого взяли внутри главного здания, по приказу майора как бы случайно оставили у окна. Чтобы тоже прониклись.
  - Всех в стойло, - скомандовал командир "особой сверхсекретной группы Бета, в личном распоряжении Президента СССР".
  Что такое "стойло" пояснять не пришлось. Перепуганных “вошьдей” согнали в большой переговорный кабинет. Может быть у помещения были и какие-то иные функции, но дорогая мебель и обилие разных папок сами собой навевали мысли о переговорах и важных документах.
  - Вы обвиняетесь в подготовке государственного переворота! - майор на глазах входил во вкус своей роли облеченного суровыми полномочиями защитника конституционного порядка. И, по мнению Иванова, роль эта пришлась на него, как влитая. За офицером с суровым и непроницаемым лицом осязаемо чувствовалась вся мощь державы с возможностью и готовностью растоптать в пыль любого супостата, хоть внешнего, хоть внутреннего.
  Петров обозрел всех согнанных одним долгим и очень нехорошим взглядом. Как-то так получилось, что серым, опухшим после вчерашних излияний физиономиям ярлыки клеились сразу, как бирки с ценниками. Кравчук - "Хитрый", с бегающими глазками и шмыгающим носом, как у крысы, что готова подхватить любую крошку. Шушкевич - "Гнусный". Просто так, по общему облику. "Жирный", как две капли воды смахивающий на Доктора Зло из какой-то буржуйской комедии - конечно же Гайдарушка, приватизатор хуев. "Усатый" - Шахрай. И "Бухой", с рожей, похожей на ноздреватый блин. Мистер Эльтсин, господин "Дарагие рассияаааане, аннимаашь".
  Даже "Пучеглазый" Козырев имеется, а рядом с ним, не к ночи будь помянут, Бурбулис. Только рыжего клептомана не хватает, а так весь паноптикум в сборе.
  "Паноптикум"... почему то именно это слово показалось Иванову наиболее соответствующим моменту. Не сборище заговорщиков, не тайный синклит каких-нибудь сионских мудрецов, собравшихся на погибель России. Именно паноптикум. Бедлам.
  - Ну что, постмодернисты хуевы, досуверенитетились? - негромко, почти мягко завершил свою речь чекист.
  Переход с языка уголовной кодекса на русский матерный вывел бедлам из ступора.
  - Советский Союз умер уже давно, - наконец-то справившись с нижней челюстью, выдал домашнюю заготовку Усатый. - Мы, как врачи, лишь зафиксировали факт смерти!
  Получилось вполне пафосно и даже прочувствованно, но Усатый не смог выдержать сцену до конца и сорвался на визгливое:
  - Товарищи, присоединяйтесь к законным представителям… - не смог с ходу придумать, что именно представляют "законные представители" и умолк, шевеля усами, как вытянутый на берег сом.
  - Ты мне тут Лазаря не пой, могильщик, - процедил сквозь зубы майор, - как бы сам в яму не лег...
  - Хайло заткни, представитель, - конкретизировал старлей на более демократическом языке.
  Недлинная фраза буквально прорвала плотину настороженного, испуганного молчания адресатов. Бухой гудел что-то, как огромная навозная муха, причем гулкий, солидный голос диковато диссонировал со словами, испуганными и жалкими, как оправдания снятого с бабы инструктора райкома в опорном пункте милиции. Впрочем, будущий "Мистер Эльтсин" и лучший дирижер всех времен и народов очень быстро получил по морде и заткнулся.
  Гнусный тоже бормотал что-то насчет неминуемого конца, суровой необходимости трудны решений и прочее в том же духе. Поняв, что слова не находят должного отклика, он начал заикаться и хвататься за сердце, как плохой актер скверно поставленной пьесы. Хитрый поступил подобно настоящему хохлу в плохом смысле слова - деловито, хоть с дрожью в голосе, предложил по пятьсот рублей "каждому", чтобы разрешили уйти к границе. Поняв, что солдаты с недобрыми лицами не соблазнились, вздохнув поднял таксу до "целой тыщи". При этом вид имел такой, будто он не бывший секретарь по идеологии, а царь-батюшка, что мечет верным витязям кошели, набитые золотом.
  - Черт бы вас всех подрал, мудаки… - чуть растерянно сказал старлей. - Я же… ведь мы…
  Он умолк. И это все страшные заговорщики? Что ж получается… Они же Союз не сдали… Не продали. Эти мудаки его просто просрали по своей криворукости...
  Майор промолчал, хотя полностью разделял чувства молодого соратника. Просто по опыту и службе он был чуть посдержаннее, и то, что армеец высказал с ходу, подумал про себя. А так мысли совпадали.
  Вот что кололо прямо в мозг, вот, что вызывало ощущение больного паноптикума. Майор как-то привык воспринимать беловежские события, как страшный сговор. Большую Интригу. Ну не бывает так, чтобы просто так собрались несколько людей, да и приговорили огромную державу, пережившую за несколько десятилетий столько, чего другим странам за тысячу лет не выпадает.
  Оказалось - бывает…
  Не злобные заговорщики, и не продажные, но умные наймиты. Даже не предатели, желающие набить карманы. Просто перепуганные и недалекие номенклатурщики, которые будучи не в состоянии контролировать ситуацию в стране, попытались растащить ее по своим личным норкам. Бюрократы, решившие сбросить с доски лишние фигуры, из-за которых слишком сложно играть...
  Деньги, аж по тыще на нос. Да, ведь для них "деньги" - это пока еще толстая пачка бабок на кармане. Какие там нахрен, наймиты и заговорщики…
  - Перестрелять… - неожиданно сказал врастяжку старлей, и от его очень спокойного, ровного тона майора малость передернуло. Бывает так - вроде человек и не делает ничего, страшных рож не корчит и стволом не машет… а все равно видно - за ним уже стоит Смерть, и косу расчехлила. В глазах комвзвода горело пламя лютой, уже почти неконтролируемой ненависти. Концентрированная злоба, накопленная за все минувшие годы.
  Многие из тех, кому довелось пережить подлость, несправедливость и унижение мечтают оказаться лицом к лицу с обидчиком. Отплатить ему за все, и не по-христиански, подставив левую щеку, а как завещал великий Яхве, око за око. Только мало кому удается, потому что сильные мира сего, топчущие обычных маленьких людей отгорожены многими стенами. Иванову сказочно повезло и, судя по тьме в его взгляде, милосердным бурят быть никак не собирался.
  Секунды тянулись буржуйской жвачкой, майор лихорадочно соображал, тасуя мысли, как карточную колоду, превозмогая лютое желание присоединиться к сотоварищу.
  Иванова полностью захлестнула лютая злость. Палец сам собой, помимо воли, лег на спусковой крючок. Металл показался очень теплым, будто подогретым. Он сам упрашивал, молчаливо, но настойчиво - "нажми меня…". Те же самый чувства понемногу овладевали и Петровым ...
  - Нет… - выдохнул майор, сбрасывая морок искушения. И повторил, уже тверже и громче. - Нет!
  - Что "нет"? - почти прошептал старлей, чуть приподнимая ствол автомата.
  - Не так, - повторил майор. - Надо по-иному.
  - Опять “официально”? - сумрачно отозвался спецназовец, поднимая ствол еще выше. Сейчас "калаш" упрется в плечо, как влитой, палец выберет свободный ход крючка, и правосудие свершится. Обычно о нем говорят "запоздалое", а здесь будет совсем по-другому. Возмездие за то, чему еще только суждено стать реальностью…
  - Стой! - с этим коротким, как выстрел, словом, майор встал перед старлеем, почти упираясь грудью в ствол автомата. Черный ДТК вблизи, с противоположного конца оружия, показался очень большим. И страшным.
  - Отойди...те, - задушевно, почти мягко, попросил стрелок, уперев приклад в плечо.
  - По три… - пробормотал Хитрый. - Больше нету… Майор не видел его, но почему то был уверен, что тот непрерывно сучит пальцами, как паук, плетущий незримую паутину.
  Еще кто-то засипел, заперхал, не в силах протолкнуть слова через горло, перехваченное удавкой животного страха. В воздухе ощутимо завоняло, похоже, кто-то из "вершителей судеб" то ли наложил в штаны, то ли, как говаривал покойный отец, "стравил давление". Майор отрешенно подумал, что с такого расстояния очередь выкосит часть тех, кто сейчас дрожит и пускает газы, в животном ужасе ожидая конца. А остальных на месте положат те, кто стянулся ближе и так же подняли оружие, выжидая команды. Которой станет первый же выстрел.
  - А дальше что? - спросил майор, глядя прямо в лицо старлею. Только теперь Петров увидел, что глаза у того совсем не бурятские. Очень светлые и синие. Как луговые цветы. Но за этой синевой стояла тьма , за которой стояла целая армия предков, устроивших семьсот лет назад Европе образцово-показательный карачун…
  - А ничего, - ответил старлей. - Там увидим. Вор должен сидеть в тюрьме. Предатель должен стоять у стенки. Лежать, то есть. Так дед говорил.
  - Согласен. У меня к этим уродам тоже свой счет. Побольше твоего будет. Но чего мы добьемся? Положим этих, придут такие же. Других-то, сам видишь, нет ... И будет то же самое. Но-иному, но все то же.
  - Но не отпускать же их, раз мы тут …
  - Придут другие, - повторил майор, горло у него пересохло, но голос почти не дрожал. - Но мы-то здесь. Так что можно по-другому. И нужно.
  - Как? - спросил старлей, в его словах все еще звенели лед и смерть, но чуть дрогнувший голос вселял надежду.
  - Я не знаю, - честно ответил Петров, и эти слова дались ему с таким трудом, словно первый в жизни доклад командиру роты, когда у дежурного-новичка язык деревенеет во рту. - Но ничего из того еще не случилось. Пойми - не случилось! А значит мы можем все изменить…
  Ствол в твердых опытных руках не дрогнул ни на миллиметр, и майор понял, что время вышло. Сейчас полетит первая пуля. Первая из многих, которые перечеркнут призрачную возможность сделать мир лучше. Которые двинут историю по другой колее, что ляжет рядом с первой, повторяя все кровавые изгибы.
  Терять было нечего. Майор усмехнулся. Получилось невесело, а то и вовсе жутко, потому что старлей непонимающее поднял брови. Однако подействовало. Бурят чуть подумал и убрал палец со спускового крючка.
  Если бы Петров знал хоть одну молитву, он бы непременно ее прочитал. Не вслух, про себя. Но молитв он не знал, а потому выругался, на сей раз не виртуозно, а коротко и грубо.
  - Мы пойдем другим путем, - повторил он, теперь уже твердо, словно отдавая приказ. - Как завещали классики. А притащите-ка сюда парочку референтов и машинисток… есть мысль. Опусти ствол, дружище, успеется.
  Пара бойцов, посланная на поиски референтов и машинисток, притащила перепуганную сельскую тетку с антикварной машинкой.
  - Вот вся эта хрень, - Петров обвел рукой длинный стол с папками красного цвета в которых лежали неподписанные еще листы позорного соглашения, и ткнул пальцем в Усатого . - Сколько нужно времени, чтобы ее переписать?
  - Переписать? - поняв, что расстреливать пока что не будут переспросил тот.
  - Переписать, - повторил старлей, будто пробуя на зуб новое, незнакомое слово. И искорка понимания зажглась в его глазах, чуть потеснив тьму.
  - Мнэээээ… - проблеял из-за спины Усатого Пучеглазый. - Часа три, может, а вообще до вечера поработать придется…
  Петров хотел возразить, но обсуждение процедурных вопросов прервал один из выставленных у ворот караульных с докладом, что по просеке движется колонна БТРов. Чего-то подобного отцы командиры ждали, потому несильно и удивились. По-видимому мужики из "девятки" все же сумели втихаря передать сигнал тревоги. Но это было уже неважно.
  - Час, а то глаз на жопу натяну, - подвел черту прениям майор и повернулся к старлею. - Час надо, - коротко сказал он. - Продержитесь, если не удастся договориться?
  Иванов посмотрел на стало "вошьдей", провел рукой по ствольной коробке. И сказал:
  - Вы … ты только… диктуй быстрее. И не ошибись...
  * * *
  Щетина наросла, проклятая, как стальная стружка. Вот, что значит походная электробритва, физиономия - как непролазная тайга. Немедленно бриться!
  Майор легко встал, почти вскочил с постели, готовясь к бодрящей утренней зарядке, а затем - к освежающему душу с вожделенной бритвой. Настоящей, наточенной и доведенной как положено - на ремне. Пара пробных махов руками… и он почти упал обратно, быстро присел, схватившись за грудь, тяжело дыша. Сердце прихватило, словно острым шилом ткнули под ребро. И дыхалка почти что сдохла. Непорядок какой…Не мог он так за несколько дней потерять форму, что-то в организме не так пошло. Надо к врачу, обследоваться, мало ли какая хворь в теле притаилась.
  Он встал, куда осторожнее, утвердился на ногах, повернул корпус из стороны в сторону, проверяя - не вернется ли игла в сердце. И поймал собственное отражение в стекле книжного шкафа.
  Майор провел руками по лицу, как слепец, сверху вниз. И пальцы считывали метки времени, неумолимого, безжалостного. Старый затверделый шрам на лбу - от второго покушения "борцов за свободу Кавказа". Подергивающаяся щека - память о покушении третьем, на этот раз со стороны пары бывших соратников, решивших, что лидер ведет страну не туда. И морщины, много морщин очень старого человека, да и щетина - он помнил - уже давно стала седой…
  И пришли воспоминания.
  Много лет минуло с того дня. В Беловежской пуще все начиналось хорошо, даже слишком хорошо и легко. Документы действительно успели подготовить меньше чем за час, хотя это в общем и не понадобилось. Комбат, которого вызвали на подмогу, ранее был понижен в должности и услан из Минска за то, что поддержал ГКЧП. Поэтому прибыв на БТРах “по вызову” он очень внимательно выслушал парламентеров, почитал подписанные документы в красных папках и, узнав для чего собрались президенты, спросил, где тут записывают в новую Красную Гвардию - для защиты страны. А заодно, и выразил горячее желание возглавить расстрельную команду, если будет отдан такой приказ.
  Власть лежала на земле. Раньше майор думал, что это лишь фигура речи, но так оно и было на самом деле. И тот, кто не побоялся сделать шаг вперед, поднял ее под всеобщее одобрение.
  А вот дальше все оказалось куда тяжелее… Недаром говорят, что взять власть легко, но стократ труднее - удержать ее.
  Правопреемником СССР стал СНР - "союз национальных государств” - как единая федеральная держава, у которой конституцию заменил союзный договор. Кравчука пришлось оставить, Шушкевича освободили от должности “по состоянию здоровья”, а лучший в мире дирижер, как-то ненавязчиво и незаметно взял и помер. Что поделать, не судьба. Фактическая власть перешла в руки военной диктатуры и с диктаторскими полномочиями на период реорганизации.
  И вот тогда переворотчики поняли наглядно, что такое разница между Большим и Малым Злом.
  Им, пришельцам из будущего, не нужно было рассказывать, чем и как закончится правление временщиков, растащивших страну на независимые улусы под аплодисменты "свободного мира". Но здесь то никто этого не знал. Еще не знал, и задача была как раз в том, чтобы не узнал никогда. Никто уже не хотел жить в разочаровавшем социализме, широкие народные массы желали капитализма, умытого, причесанного, надушенного дорогим одеколоном. Как в красивых фильмах и на глянцевых обложках, где была настоящая правда о новой жизни. И никто не знал, как объяснить, что новая жизнь будет совершенно иной - полной жестокой борьбы за место в новом мире
  Они сделали много хорошего и очень много плохого. Не от дурных намерений, а потому, что альтернативой плохому было только ужасное. Были мятежи и бунты, расстрелы на улицах, чрезвычайное положение, карточки и нормирование. Старлей погиб на третий год Реформации. Он всегда был отчаянным парнем, и даже став генералом действовал по привычному - всегда в первых рядах. Случайная пуля, быстрая смерть. Без старлея стало тяжелее, намного тяжелеее.
  Они истребляли одних врагов и коррупционеров, но прощали других, возвеличивая и приближая, потому что правителям всегда нужны союзники, никакая власть не бывает абсолютной. Они выселяли народы под вопли "международной общественности" и выжигали города, чтобы не сшивать потом страну заново, из кровоточащих лоскутов.
  Была трехдневная пограничная война с Китаем, который решил, что если откусить у северного соседа немного земли, тому придется закрыть глаза. И было краткое, наглядное разъяснение, что пока у России есть авиация, способная сносить в щебень плотины и заводские районы - так делать не стоит.
  Была "Тихоокеанская напряженность", начавшаяся с многодневных американских маневров у восточной границы СНР и учений НАТО на западе. Сейчас ее называют "Напряженностью", и вдобавок никто не сомневается, что у русских кишка не тонка в случае необходимости расчехлить атомный арсенал. Но это сейчас.
  Сейчас…
  Тяжелее всего оказалось вернуть страну от военной диктатуры к президентской республике. Очень уж удобной оказалась "хунта", для всех. Для населения, которому пришлось учиться думать и принимать решения не "сердцем", а головой. Для новой деловой аристократии, рассчитывающей на все преференции и удобства государственного капитализма. Да и для самих диктаторов, и главным образом не потому, что власть сладка и притягательна (хотя куда же без этого). А из-за сомнений - справятся ли преемники? Удержат ли то, что было спасено такой ценой?..
  Другое время, другая история, другие люди. Нельзя сказать, что получилось очень уж хорошо. Наверное, если взять общее число жертв "на круг", то по такой оценке новая ветвь истории не будет выглядеть так уж предпочтительнее. Но все же…
  Стоила ли единая страна таких жертв? Имело ли все это смысл?...
  Они все часто задавали себе этот вопрос, и у многих с каждым годом ответ звучал все менее уверенно. Но майор не жалел ни о чем, ни единой секунды. Он вспоминал поганые испитые рожи неслучившихся президентов, трясущиеся губы и мокрые штаны "величайшего экономиста" и много чего еще, из старой и новой жизни. Не все вышло хорошо, а многое вышло просто плохо. Но ошибаться при строительстве - всегда лучше, чем при растаскивании страны по норам жадных крыс. Он еще раз провел ладонями по глубоким морщинам и подумал, что как нельзя снять с себя старое лицо, подобно износившейся маске, так нельзя и снять ответственность за содеянное. Остается только жить с ней и надеяться, что это было не напрасно.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"