Бокулев Алексей Александрович : другие произведения.

Горящие Башни

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть О Кристалле Без Имени и о тех, кто пытался его найти.


Alex Dragon

Горящие Башни

  
  
  
   Гигантская черепаха смотрела на меня пустыми глазами, жадно разинув клюв. От взгляда на каменного монстра мне почему-то стало немного не по себе, казалось, черепаха пристально изучает меня, пронизывая насквозь бесстрастным взглядом мертвых глаз. Отогнав прочь эту мысль, я направился к раcкрытой пасти монстра, крепко сжав рукоять меча, покоившегося в потертых ножнах.
   Приблизившись к каменной туше черепахи, я заметил человеческую фигурку, прятавшуюся от палящих лучей солнца в тени огромного клюва. Судя по всему, это был монах. Облаченный в тогу грязно-серого цвета, подпоясанную растрепавшейся веревкой, монах изучающе смотрел на меня. Его взгляд мне чем-то напомнил взгляд каменной черепахи - бесстрастный и изучающий. Мне снова стало не по себе.
   - Приветствую тебя, добрый человек, - мелодичным баритоном обратился ко мне монах, - Чего ты ищешь в нашей обители?
   - Мне нужен кто-нибудь из странствующих монахов, - охрипшим голосом ответил я. Знойный воздух и песок, которые я глотал несколько дней, добираясь до Клана Черепахи, иссушили мое горло, потому я радовался, что вообще могу говорить.
   - Следуй за мной, добрый человек, - сказал монах и направился в разинутый клюв черепахи. Я направился за ним, стараясь не показать охватившего меня беспокойства. Я слишком ясно представлял себе, как огромный клюв захлопывается за моей спиной, стоит мне переступить порог этого странного монастыря. Однако ничего подобного не произошло. Облегченно вздохнув, я зашагал более уверенно. Рука все еще покоилась на эфесе меча - я был готов к любому подвоху. Это место не внушало мне доверия.
   В каменной утробе черепахи было прохладно, я с жадностью глотал холодный воздух, понимая, что скоро вновь окажусь под безжалостным пустынным солнцем. Наши шаги гулко отдавались в горле каменного исполина. После яркого света полумрак длинного коридора казался мне чуть ли не кромешной тьмой. Ни один светильник не освещал наш путь, и я начал опасаться, что в желудке черепахи, по всей видимости являвшемся центром монастыря, царит вечный мрак. Но вот впереди забрезжил свет.
   "Слишком похож на дневной - мелькнуло у меня в голове, - Уж не собрался ли этот монах шутки со мной шутить? Наверно он считает очень забавным дурачить вот так путников, глядя на их удивленные лица, когда те созерцают зад каменной черепахи, из которого только что вышли". Стиснув зубы, я крепче сжал рукоять меча. Мне очень не нравилось, когда надо мной потешались.
   Впереди послышались чьи-то голоса и еще какие-то звуки, как ни странно, напоминавшие трели птиц. Но ведь этого не могло быть - откуда взяться птицам в центре пустыни, где даже змей не сыскать? Может черепаха является порталом, связующим пустыню с каким-то иным местом?
   Усилием воли я заставил себя прекратить строить догадки, полностью сосредоточившись на поставленной задаче. В любом случае скоро я сам все увижу.
   Хоть я и готов был ко всему, увиденное меня поразило. Мы с монахом оказались в плодовом саду. Тщательно ухоженные деревья были усыпаны какими-то дивными фруктами - пробовать такие мне не приходилось. В то же время некоторые ветви деревьев цвели, словно лето и весна здесь властвовали одновременно. Между ветвями деревьев с радостным щебетанием носились разноцветные пичуги. Несколько монахов, трудившихся в саду, о чем-то оживленно переговаривались на неизвестном мне языке. Задрав голову, я обнаружил, что высокий сводчатый потолок сложен из прозрачного камня, через который свободно поникали солнечные лучи. Здесь они не жгли землю с той яростью, с которой обрушивались на пустынные пески, а мягко касались ее, давая свет и тепло. Стараясь, чтобы удивление никак не отразилось на моем лице, я с напускным безразличием следовал за монахом одной из узеньких садовых дорожек. Провожатый подвел меня к пожилому монаху, возившемуся у корней одного из деревьев с корзинкой какой-то рассады. Увидев, что к нему подошли, монах поднялся с колен и с любопытством уставился на меня. Я в свою очередь изучал незнакомца. Монах был значительно старше того, что привел меня. Его коротко остриженные волосы были почти седыми - лишь кое-где оставались пряди черного цвета. Седая щетина неровными кустами покрывала нижнюю часть загорелого лица. Глаза монаха были странными - черные и глубокие, словно два колодца, в глубине которых что-то скрывалось, но что именно, я так и не смог понять. Вокруг глаз разбегались хорошо знакомые мне морщинки - такие бывают у кочевников и караванщиков - людей пустыни, привыкших щуриться от яркого солнца.
   - Этот добрый человек хотел видеть тебя, брат, - поклонившись, молвил приведший меня монах и поспешно удалился.
   - Чем я могу помочь тебе, добрый человек? - услышал я голос бродячего монаха. Странный голос. Ничего похожего я раньше не слышал.
   Обернувшись на трудившихся в саду, я ответил, стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение:
   - Этот разговор не для чужих ушей. Давай выйдем наружу.
   - Мы могли бы поговорить в моей келье, - предложил монах.
   - Дело слишком серьезное, я не хочу никаких случайных свидетелей.
   - Будь по твоему, добрый человек.
   "Интересно, как он назовет меня, после того, как я скажу ему то, что собираюсь?" - с мрачной ухмылкой подумал я, направляясь к выходу. У себя за спиной я слышал мерную поступь бродячего монаха. Пока я мог без опаски повернуться к нему спиной.
   Жар пустыни жадно лизнул мое лицо, едва мы оказались снаружи. С тоской вспомнив о прохладе волшебного сада, я направился в сторону, стараясь скрыться от глаз привратника за вытянутой шеей черепахи. Бродячий монах неотступно следовал за мной. Отойдя на безопасное расстояние от входа, я резко обернулся к спутнику.
   - Мне нужно, чтобы ты пошел со мной, - сказал я, взглянув в упор на монаха.
   - Да, но зачем?... - монах выглядел слегка удивленным. Впрочем, это мне могло и показаться - по его лицу трудно было определить, какие чувства он испытывает.
   - Надо открыть один сундук. Сделать это можешь только ты.
   - Но ведь я не взломщик, откуда у меня такие умения? Ты, наверное, что-то напутал, добрый человек.
   - Ничего я не напутал, - я почему-то почувствовал раздражение, хотя и ожидал подобного вопроса, - Если бы мне был нужен взломщик - я бы отправился в гильдию воров - она, кстати, поближе, чем твой монастырь. Но тот замок - особый. Я знаю, что говорю. Если выполнишь, что должен, и будешь держать язык за зубами - получишь десять золотых.
   - Золото мне не нужно, - улыбнулся монах, - У меня все есть.
   "Оказывается, то, что мне говорили, правда, - подумал я, - Эти кретины из клана Черепахи действительно безразличны к золоту".
   Правая рука привычным движением извлекла меч из ножен. Остро отточенное лезвие застыло на расстоянии пальца от горла монаха.
   - Кроме того, за помощь мне ты получишь свою жизнь.
   На сей раз я внимательно смотрел на лицо монаха. На нем не дрогнул ни один мускул, словно старик ждал подобного оборота событий. Это мне совсем не понравилось.
   - Ты зря беспокоишься, добрый человек, - спокойный голос монаха выводил меня из себя, - Я пойду с тобой и сделаю все, что ты просишь.
   - Вот и прекрасно, - проворчал я, хмуро глядя в лицо собеседника и не торопясь отнимать меч от его шеи, - И учти, старик, я сведущ в магии. Надумаешь обхитрить меня - умрешь.
   - Я помогу тебе, добрый человек, и не собираюсь обманывать тебя.
   В голосе монаха не было издевки. Похоже, он говорил на полном серьезе. Это меня озадачило - любой на его месте был бы напуган или разъярен. Самым разумным объяснением происходящему было то, что старик выжил из ума. Что ж, не могу сказать, чтобы я был счастлив по этому поводу, но мне хотя бы не пришлось его убивать. Надеюсь, что не придется этого делать, покуда Кристалл не окажется у меня в руках. Этот сумасшедший старик действительно был мне нужен.
   - Знаешь дорогу в Азнар-Лукат? - спросил я.
   - Конечно. Я ведь бродячий монах, знаю все окресности.
   - Тем лучше. Вот тебе мешок - я протянул монаху специально приготовленную котомку с провиантом и водой, - Я не намерен таскать лишнее.
   - Позволь мне вернуться в обитель и забрать мои вещи, добрый человек. Многие из них могут нам пригодиться в дороге.
   - Об этом не может быть и речи, старик! Не хватало, чтобы ты переполошил весь монастырь. Я сам захватил все необходимое, - я был уверен, что монах специально придумал эту уловку, чтобы заставить меня вернуться в монастырь, а там позвать на подмогу своих дружков. Должно быть, он потому и был так спокоен, уверенный, что без труда обхитрит меня.
   - Жаль, - монах вздохнул, - Там есть действительно полезные вещи.
   - Расскажешь мне о них по пути, - я недобро усмехнулся, - Курс на Азнар-Лукат, ты не забыл?
   - Что ж, воля твоя, - монах направился в сторону города, поднимая сандалиями фонтанчики песка, которые сразу же подхватывал неугомонный ветер пустыни. Я двинулся следом, внимательно следя за движениями спутника - монастырь был еще близко, и монах вполне мог позвать на помощь, привратник наверняка его услышит. Но монах не закричал. Он мерно шагал по песку уверенной походкой бывалого путешественника. Когда каменная громада монастыря скрылась за одним из барханов, я немного расслабился, позволив себе не так пристально наблюдать за пленником. Я сам прекрасно знал дорогу в Азнар-Лукат, но предоставил монаху вести меня, чтобы он все время был на виду.
   - Коль уж я отправился с тобой, добрый человек, имею ли я право узнать, о каком сундуке идет речь? - спросил монах, когда встречный ветер немного утих и можно было открыть рот, не рискуя проглотить пригоршню песка.
   - Чем меньше ты будешь знать, старик, тем лучше для тебя же, - отрезал я, - И прекрати передо мной заискивать, я этого не люблю.
   - Заискивать? - Монах удивленно обернулся через плечо, - Что ты имеешь в виду?
   - Не называй меня добрым человеком! - рявкнул я.
   - Но почему же? - монах не оборачивался, но в его странном голосе все еще слышались удивленные нотки, - Неужто ты считаешь себя злым?
   - Можно подумать, что ты так не считаешь, - парировал я, - Особенно после того, как я заставил тебя идти со мной.
   - Я так не считаю. К тому же ты меня не заставлял. Я пошел с тобой по доброй воле.
   - Вот как? - Я позволил себе усмехнуться, - Очередная хитрость, старик?
   - Да нет, я и не думал хитрить. Сказать по правде, я и не умею этого.
   - Оно и видно, - все еще усмехаясь ответил я, - Если я тебя не заставлял, то зачем ты идешь со мной? Из любопытства?
   - Ведь если бы я не пошел, ты убил бы меня, верно?
   - Можешь не сомневаться, я и сейчас готов этот сделать, если ты попытаешься удрать.
   - Вот видишь. Я же не хочу, чтобы это произошло, потому и иду с тобой. Исключительно по своей воле.
   - Нет, ты явно не в своем уме! - логика монаха меня развеселила, - Что же я должен был сделать, чтобы заставить тебя идти со мной?
   - А зачем? - голос монаха вновь звучал спокойно, - Я и так иду с тобой, добрый человек, по своей воле.
   - Прекрати называть меня так! Не можешь же ты считать добрым человека, готового убить тебя только за то, что ты его ослушался.
   - На свете нет злых людей. Все люди - добрые.
   - Что толку с тобой спорить, - сдался я, - Ты точно спятил.
   - Ошибаешься, добрый человек, мой рассудок ясен.
   Я прекратил этот пустой разговор, смирившись с неизбежным. Пусть называет меня как угодно, лишь бы сделал свое дело. Однако монах продолжал свои рассуждения. Хмурясь, я слушал его, начиная жалеть, что не пошел по более легкому пути.
   - Все люди добры, - твердил монах, - Никто не творит зло целенаправленно - все, что люди делают - делается во благо. У тебя были свои причины убить меня, ведь так? Ты бы сделал это не для того, чтобы просто сотворить зло - ты сделал бы это ради добра - в твоем понимании. Причинив зло мне, ты тем самым сделал бы лучше кому-нибудь.
   - Ты что, хочешь, чтобы я тебя убил? - не выдержал я.
   - Шел бы я с тобой, если бы желал этого? Я бы умер еще у стен обители.
   - Тогда чего же ты добиваешься своей болтовней?
   - Пытаюсь объяснить тебе, как все устроено. Ты ведь не знал, что все люди добрые, верно?
   - Знаю я одного добряка. Таргон, может слышал о таком? Он и его люди грабят и жгут деревни, убивая ради забавы всех - стариков, детей. Женщин они перед тем, как убить, насилуют. По твоей теории выходит, что Таргон тоже добрый, ведь так?
   - Добрый, - уверенно кивнул монах, - Просто он заблуждается. Всем людям свойственно ошибаться. Если бы ему объяснил кто-нибудь, что поступая так, он творит зло, я уверен, он бы перестал это делать.
   - Вот как? Что же ты не пойдешь и не объяснишь этого ему?
   - Он не станет меня слушать. Скорее всего, убьет прежде, чем я раскрою рот.
   - Прекрасно, хоть в чем-то наши взгляды совпадают. Единственный, кто сможет сделать добрым Таргона - палач, отрубивший его проклятую башку!
   - Но ведь, совершив такое, палач будет неправ. Мы ведь не убиваем своих детей за то, что те ошиблись. За что же карать Таргона? Его можно убедить.
   - Нет, старик, ты явно не в своем уме. Этого типа не убедить! Он сам - зло!
   - А ты пробовал?
   - Ты же видишь, я живой, а не ходячий труп. Стало быть не пробовал.
   - А если не пробовал - на каком основании утверждаешь?
   - Все, хватит болтовни! Я сыт по горло твоими теориями. Если хочешь научить кого-то жить - как только управимся с нашим предприятием - отправишься к Таргону и расскажешь ему, какой он добрый. Я думаю, он славно позабавится, спуская с тебя шкуру.
   - Но ведь, отправившись к Таргону, я поступлю неверно, неужели ты не понял? Ты ведь сам сказал, что он убьет меня, в чем же тогда смысл подобного похода?
   Я упрямо молчал, решив, что на сей раз монах не втянет меня в свою идиотскую дискуссию. С меня хватило того, что он уже наговорил.
   - Молчишь, добрый человек? Что ж, твое право. Но советую тебе подумать о том, что я сказал.
   "И не надейся, - подумал я, - Ты, верно, мечтаешь, что по прошествии трех дней пути в нашей компании окажется не один, а два сумасшедших".
   В пустыне темнело быстро. Едва раскаленный шар солнца опустился за горизонт, весь мир окунулся в ночную тьму. А главное - стало прохладней. От нагретого песка все еще исходил жар, но это было уже не сравнить с тем пеклом, что творилось здесь днем. Я привык к более умеренному климату, и потому довольно сильно страдал от жары. За дни перебывания на юге кожа успела немного огрубеть, но перегрев плохо сказывался на моих способностях. Днем я чувствовал себя слишком уязвимым.
   Сейчас, сидя на горячем песке, я с удовольствием приложился к дорожной фляге, чувствуя, как живительная влага течет по иссушенному горлу. Монах присел рядом, с любопытством глядя, как я пью.
   - Мы могли бы пополнить запасы воды в обители, - сказал он, когда я оторвался от фляги, - Тогда ты мог бы не экономить так воду.
   - Не тошни меня своими советами, - раздраженно ответил я, - Я сам знаю, что делаю. Воды наберем в Азнар-Лукате.
   - А ты собираешься в город?
   - А ты до сих пор не понял? - с издевкой спросил я.
   - Нет, просто я знаю небольшой оазис недалеко от города, мы могли бы набрать воды там. Он как раз по пути.
   Я хмуро взглянул на монаха, пожалев, что вновь заговорил с ним.
   - Я тоже о нем знаю, - ответил я тоном, означавшим, что разговор окончен.
   Оставив своего спутника сидеть на песке, я принялся готовиться к ночлегу. Я двинулся в обход вокруг места стоянки, окружая его невидимой волшебной паутиной. Стоило кому-нибудь попытаться пересечь этот барьер - тотчас раздался бы громкий перезвон, словно нити волшебной паутины были связаны с тысячей серебряных колокольцев. Этому заклинанию я обучился давно, и ни разу оно меня не подводило - привыкший путешествовать в одиночестве, я полностью доверял свой ночной покой звенящей магической сети. Сколько раз она предупреждала меня о подкрадывающихся хищниках или грабителях. Иногда одного шума было достаточно, чтобы спугнуть врага, но довольно часто мне самому приходилось обороняться от ночных гостей.
   Старик, очевидно сообразивший, что лучше мне не мешать, молча сидел на песке, наблюдая за моей работой. Закончив плести заклиния, я вернулся к монаху и сухо сказал:
   - Ложись спать, старик. Я окружу тебя волшебной сетью, так что лучше тебе даже во сне не ворочаться. Если услышу шум, пеняй на себя. Спросонья у меня обычно не самое лучшее настроение.
   Монах покорно растянулся на песке, подложив под голову свой мешок. Я, как и обещал, окружил пленника звенящей паутиной, и, убедившись, что он оплетен сетью надежно, кое-как сам устроился на ночлег.
   - Спасибо тебе, добрый человек, - услышал я голос монаха.
   - За что это? - я не пытался скрыть раздражения.
   - За то, что не связал меня. Ведь так тебе было бы проще. Ты все же добрый, что бы ни говорил.
   - Если ты сейчас не заткнешься, я не только тебя свяжу, но и кляп в рот засуну, - пообещал я.
   Монах замолчал. Я облегченно вздохнул. Честно говоря, связывать его мне не особенно хотелось. И я старался убедить себя, что это связано с тем, что если у связанного старика за ночь затекут ноги - мне придется тащить его на себе.
   Сон не шел ко мне. Я долго лежал на спине, глядя на звезды. Здесь, в пустыне, небо было каким-то незнакомым. Оно казалось особенно черным, а звезды, образовывавшие неизвестные мне созвездия, горели так близко, что иногда верилось - протяни вверх руку, и сможешь потрогать холодный светящийся кристалл ночного светила. В лунном свете я видел своего пленника - старик лежал на боку, подтянув колени к животу, и уютно посапывал. Почему-то от взгляда на него мне стало немного не по себе. Я подумал, что монаху ничего не стоит развеять магическую паутину, и, бесшумно подкравшись ко мне нечью, спокойно зарезать моим же мечом. Отогнав эту мысль, я напомнил себе, что монахи панически боятся любой магии, считая ее сатанинскими чарами, и уж точно не способны творить заклинаний или снимать их. По крайней мере так было на севере, там, где я вырос. Юг с его жителями и законами оставался для меня загадкой.
   Наконец я забылся тревожным сном, часто просыпаясь и вновь погружаясь в тусклое марево сновидений. Когда рассвело, я проснулся окончательно, и первым, что я почувствовал, была жажда. В моей фляге оставалось еще немного воды, и я выпил всю до капли. К полудню мы должны добраться до оазиса, там можно будет пополнить запасы. Я принялся жевать черствую лепешку, сожалея, что запить ее уже нечем.
   - Удачного дня тебе, добрый человек, - услышав голос монаха, я чуть не подавился.
   - Прекрати называть меня так, - проворчал я не оборачиваясь.
   - Но ведь это правда. Ты ведь взял с собой меня, а не ребенка - это уже говорит о многом.
   На сей раз лепешка встала у меня поперек горла. Я закашлялся, силясь избавиться от крошек, попавших в дыхательные пути. Монах заботливо похлопал меня по спине. Резко отстранившись, я повернулся к нему лицом:
   - Откуда ты знаешь, старик?! - прохрипел я, все еще не в силах полностью отдышаться.
   - А что еще я мог подумать? - монах пожал плечами, - Какой еще замок может открыть служитель Черепахи или невинный ребенок? Только тот, что охраняет Безымянный Кристалл в Горящих Башнях. Только человек, чистый душой, может добыть этот Кристалл - Кристалл власти и могущества.
   - Ты с самого начала понял это? - я смотрел монаху в глаза, пытаясь понять, что у того на уме. Но мне так и не удалось разгадать, что же скрывается в этих черных бездонных колодцах.
   - Да. Я знал это давно.
   - Может, ты знаешь и то, зачем мне Безымянный Кристалл? - спросил я с угрозой в голосе.
   - Знаю, - голос монаха звучал непривычно тихо.
   - Зачем же?!
   Монах посмотрел на меня долгим взглядом, и чуть слышно ответил:
   - Чтобы отдать Таргону.
   И тут я понял. Понял то, что светилось в черных глазах монаха - это была скрытая угроза. Он с самого начала прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает. Он пошел со мной, чтобы помешать мне осуществить задуманное, возможно, убив меня. Все эти разговоры о добродетели и прочем бреде велись с одной целью - усыпить мою бдительность. Скорее всего, монах сам хотел завладеть Кристаллом - убить меня он мог попытаться еще в монастыре, воспользовавшись помощью своих приспешников. Я проклял себя за то, что не пошел по более легкому пути. Ведь я мог взять с собой ребенка. Но идиотская сентиментальность заставила меня тащиться в пустыню, в этот проклятый монастырь поклонников Черепахи. Что ж, я получил по заслугам - наемник не имеет права на слабость.
   - Знай же, старик, ничего у тебя не выйдет, - процедил я сквозь зубы, уверенный, что он прекрасно понимает, о чем я, - Кристалл ты не получишь. Плевал я на все твои уловки и разговоры о добре. Я наемник и работаю на того, кто мне платит, понятно? Будь он хоть самим дьяволом - сделка есть сделка. И ты, хочешь того или нет, поможешь мне. Или умрешь. Даю тебе слово наемника, если Кристалл окажется на месте - получишь свои десять золотых и отправишься куда пожелаешь.
   - А ты уверен, что, заполучив Кристалл, Таргон не убьет тебя? - спросил монах, глядя куда-то через мое плечо.
   - Сделка есть сделка, - снова повторил я, - Если попытается нарушить свое слово - сильно пожалеет. Наша гильдия еще никому подобного не спускала.
   - Да, но Кристалл даст Таргону власть. Почти безграничную.
   - Не считай меня идиотом, старик. Прежде чем взяться за дело, я узнал кое-что насчет Кристалла - чтобы полностью подчинить его своей воле, нужны годы упорной работы. А если гильдия возьмется за поиски Таргона - времени у него уж точно не будет.
   - Как знать, как знать... Иногда все происходит совсем не так, как того ожидаешь.
   - Ладно, хватит пустой болтовни. Ты ни в чем не убедишь меня, старик. Мы попусту теряем время - к полудню нам нужно быть у оазиса.
   - Веришь ты мне или нет, добрый человек, но я не хотел присвоить Кристалл себе. Я помогу тебе добыть его, а после - поступай с ним как сочтешь нужным, не мне тебя судить.
   - Ты когда-нибудь прекратишь называть меня добрым человеком?
   - Как же мне называть тебя? - спросил монах.
   - Зови меня Крылан. Так меня окрестили в гильдии.
   - Хорошо, Крылан, а мое имя...
   - Не желаю знать твоего имени, старик! - прервал я его.
   - Но почему?
   - На то есть свои причины, - угрюмо проворчал я. Среди наемников не принято было открывать свое истинное имя - с его помощью враг мог легко отыскать тебя или наслать порчу. Своим именем можно было поделиться разве что с другом, которому доверял, как самому себе. У меня таких друзей не было, а этого старика я и подавно не считал своим приятелем. Если он откроет мне свое имя, то будет вправе ожидать от меня такого же жеста. К тому же, кто знает, может мне придется убить этого монаха. Тогда лучше, чтобы меня с ним не связывали узы Имени. Таков был закон магии, который я твердо усвоил после того, как убил Палькра, колдуна из Змеиных Топей. Его дух долго преследовал меня, покуда жрецам из храма Солнца удалось изгнать его в мир мертвецов. Теперь я предпочитал убивать безымянных врагов, особенно если они связаны с магией или религией.
   Не дожидаясь дальнейших расспросов, я поднял свой мешок и сказал:
   - Иди к оазису. Я не верю ни одному твоему слову, потому не делай лишних движений. И помалкивай. Если будешь себя хорошо вести - уже через пять дней окажешься свободным, с десятью золотыми в кармане.
   - Но мне не нужно золото... - начал было сопротивляться монах.
   - Ступай! - рявкнул я, - Мне плевать, нужно тебе золото или нет. Получишь свои 10 монет и делай с ними что хочешь - можешь выкинуть.
   Монах подобрал мешок и зашагал по пустыне. Я двигался следом, не спуская с него глаз. Этот старик оказался куда опасней, чем я думал. И откуда он узнал, на кого я работаю?
   К полудню, как я и рассчитывал, мы добрались до оазиса. Небольшое озерцо, окруженное каймой буйной растительности, блестело под яркими лучами пустынного солнца. В тени высоких пальм ютились небольшие хибары, сложенные из бамбука и кое-как укрытые шкурами пустынных ящеров. В этой деревеньке, не имевшей даже названия, я собирался пополнить запасы провизии.
   Когда мы приблизились к воде, детишки, резвившиеся на берегу, испуганно юркнули в заросли кустарника, и стали оттуда осторожно за нами наблюдать.
   "Все же, может оно и к лучшему, что я взял с собой монаха, - подумал я, глядя на притаившихся в зелени детей, - Ребенка мне было бы сложней заставить идти со мной. А при необходимости я вряд ли смог бы его убить".
   Монах, очевидно, прочитавший эту мысль в моем взгляде, улыбнулся. Разозлившись, что выдал себя, я резко бросил мешок наземь и приблизился к озеру.
   - Наполни свою флягу, старик, - сказал я спутнику, и склонился над водой, чтобы наполнить свою. Хоть я и стоял спиной к монаху, я внимательно следил за его отражением в воде. Старик достал из мешка фляжку и тоже подошел к воде. Я позволил себе умыться, с удовольствием омыв прохладной водой обветренное лицо. Мне очень хотелось искупаться, но я и думать не мог оставить монаха на берегу с моим оружием. Не тащить же мне старика за собой в воду.
   Тем временем ребятишки, все еще наблюдавшие за нами из своего укрытия, принялись о чем-то оживленно перешептываться. Вот один из них выбрался из зарослей. Неимоверно тощий и загорелый, с копной нечесаных черных волос, мальчишка неуверенно топтался на месте, глядя на нас. Переборов страх, он затараторил что-то на своем языке, активно жестикулируя.
   Монах ответил ему что-то на том же местном наречии и улыбнулся.
   - О чем вы с ним говорили, старик? - спросил я, досадуя, что не было времени выучить местный язык.
   - Парнишка спросил, не принесли ли мы ему гостинцев, я ответил, у меня гостинцев нет, а есть ли у тебя, я не знаю.
   Я достал из кошелька серебряную монету и бросил мальчугану. Тот ловко поймал ее и, радостно прощебетав что-то, юркнул к своим товарищам хвалиться добычей. Я улыбнулся, глядя, как мальчишки возятся в кустах, очевидно, занимаясь дележом.
   - Ладно, нам следует поговорить с кем-то из их родителей насчет еды, - сказал я монаху, направляясь вдоль озера к приземистым хибарам. Я хотел было предупредить старика, чтобы не болтал лишнего, но передумал - cколько раз уже у него была возможность попытаться удрать или позвать на помощь, и монах ею не воспользовался. Очевидно, чтобы добыть Кристалл, я ему был так же необходим, как он мне. Да и немудрено - вряд ли этот старик справится со всеми опасностями, подстерегавшими искателей сокровищ в Горящих Башнях. Что ж, тем лучше. Можно будет присматривать за ним не так тщательно, по крайней мере пока Кристалл не окажется у меня в руках.
   Из хибар нам навстречу вышли несколько человек, смуглокожие и худые, как и их дети. Трудившиеся на небольших огородах крестьяне отложили свою работу, наблюдая за нами. Один из людей обратился к нам на местном наречии.
   - Не понимаю, - ответил я, - Ты говоршь на общем?
   Крестьянин вновь залопотал что-то по-своему. Я обреченно вздохнул.
   - Скажи ему, что нам нужна еда, - обратился я к монаху, - На пять дней для двух человек. Я готов заплатить, сколько они потребуют.
   Монах заговорил с крестьянином, тот радостно закивал, что-то ответил и направился в хижину. Вскоре он появился, неся корзину с лепешками и какими-то сушеными фруктами.
   - Он говорит, что это стоит 8 серебряных, - сказал мне монах.
   Я молча отсчитал деньги и протянул крестьянину. После переложил еду из корзин в наши вещевые мешки. Немного поколебавшись, я сказал монаху:
   - Скажи, что оставаться им тут опасно. Через 5 дней здесь будет Таргон.
   Старик удивленно посмотрел на меня, а после перевел мои слова крестьянам. Лица людей исказились от ужаса. Некоторые женщины заплакали. Монах еще сказал им что-то, должно быть, слова утешения, а после обратился ко мне:
   - Спасибо, что сказал им, доб... Крылан.
   - Ладно, пора двигать, - хмуро ответил я, - Я тоже должен вернуться сюда через пять дней. Времени мало.
   - К Горящим Башням? - спросил монах.
   Я кивнул.
   До конца дня мы брели по раскаленному песку, изредка останавливаясь, чтобы немного отдохнуть. Солнце нещадно жгло кожу, постоянно хотелось пить, но я знал, что воду нужно расходовать экономно, и сдерживал себя от соблазна припасть губами к горлышку фляги. Монах не жаловался. Меня удивляло, как человек его лет мог выдерживать такие нагрузки. "Должно быть, он привык бродить по пустыням, - решил я, - Не зря же мне советовали взять с собой бродячего монаха".
   Наконец день приблизился к завершению, и на пустыню опустились милосердные сумерки. Сегодня я устанавливал звенящий барьер вокруг места ночевки особенно тщательно. Недалеко отсюда находилось Скорпионье плато, получившее свое название за то, что в пещерах у его подножия гнездились хищные скорпионы. Гигантские насекомые вполне могли забрести сюда в поисках поживы. Сам я никогда не видел этих монстров, но, судя по рассказам, скорпионы были величиной с крупную собаку, и удар их ядовитого хвоста почти мгновенно убивал жертву. Крепкий хитиновый покров хорошо защищал скорпионов от оружия, и справиться с подобным противником, судя по всему, будет непросто.
   Решив, что излишняя осторожность не повредит, я окружил монаха звенящей паутиной. Мало ли что могло взбрести на ум этому старику - я все еще не был уверен в том, что он не сумасшедший.
   К счастью, ночь прошла спокойно, и утром, наспех позавтракав, мы снова двинулись в путь. Вскоре на горизонте показалась темная полоска - это были отроги Скорпионьего плато. Я проверил, легко ли ходит меч в ножнах, готовый в любую минуту к стычке с гигантскими скорпионами. Кое-кто из людей поговаривал, что твари могут зарываться в песок и сидеть так неделями в ожидании жертвы. А когда кто-либо имеет несчастье приблизиться к хищнику, тот молниеносно выскакивает из укрытия, засыпая глаза жертвы песком, и, покуда несчастный успевает опомниться, наносит удар смертоносным жалом. Честно говоря, я не очень верил подобным рассказам, но не отрицал, что это может оказаться правдой.
   В небольшом кармане на поясе у меня хранилась склянка с сильным противоядием, за которое я выложил 5 золотых одному торговцу в Азнар-Лукате. Он убеждал, что это единственное зелье, способное справиться с ядом скорпионов. Главное - успеть его выпить прежде, чем яд подействует.
   Плато медленно приближалось. Покуда мне на глаза скорпионы не попадались, но кто знает, может они действительно прятались под песком? Старик бодро шагал впереди, явно не подозревая о грозившей опасности. Решив, что не в праве рисковать его жизнью, покуда не добуду Кристалл, я окликнул монаха:
   - Не торопись, старик. Здесь могут повстречаться здоровенные скорпионы, так что лучше я пойду первым. А ты, раз будешь идти сзади, иногда оглядывайся - вдруг какая-нибудь тварь увяжется за нами.
   На спокойном лице монаха ничего не отразилось. Он молча пропустил меня вперед и зашагал позади. Казалось, его вообще ничто не может напугать.
   Я немного сбавил темп, чтобы не слишком вымотаться перед возможной схваткой. Правая рука покоилась на рукояти меча, я постоянно осматривался по сторонам, стараясь не пропустить подкрадывающихся хищников. Быть может, я был слишком осторожен, но нередко это спасало мне жизнь. "Если ты в безопасности - будь начеку, ну а коль враги близко - смотри в оба", - это правило наемника я хорошо помнил.
   Но пока мне везло. До плато мы добрались без приключений, и теперь дело стало за малым - нам нужно было забраться наверх. Испещренная множеством трещин и щелей, стена Скорпионьего плато оказалась почти отвесной. Я задрал голову, глядя наверх. Стена была высотой примерно в восемь человеческих ростов. Несколько небольших уступов разбросаны слишком далеко друг от друга, чтобы с их помощью можно было осуществить подъем. Но они были вполне пригодны для того, чтобы немного передохнуть на них, взбираясь по веревке. На своем веку мне приходилось штурмовать и более отвесные стены, потому на этот счет особых опасений у меня не возникало. Другое дело - монах. Я не был уверен, что старик осилит подъем. Хоть он и выглядел доволно крепким, для подобных упражнений нужна хорошая сноровка. Ну да ладно, в крайнем случае обвяжется веревкой, и я его вытяну. Я извлек из мешка крепкую веревку, оснащенную на конце тройным крюком, остро отточенные концы которого способны были отыскать зацепку в любой, казалось бы, самой гладкой поверхности. Раскрутив как следует крюк, я метнул его вверх, но бросок был неточным, и железные лезвия, со звоном скользнув по каменному боку плато, упали вниз. Бормоча проклятия, я принялся сматывать веревку, готовясь к новому броску. Все-таки эта треклятая жара порядком меня измотала - вот уже три года я не делал подобных промахов. Со второго раза крюк зацепился за край одного из уступов. Как следует дернув веревку, я проверил, надежно ли она держится за скалу. Тихо звякнув, крюк сильнее впился в камни. Я удовлетворенно кивнул и окружил себя заклинанием, замедлявшим падение, случись мне сорваться вниз. Меня окружила пелена плотного воздуха, как и всегда в таких случаях, стало труднее дышать, мои движения сильно замедлились, словно я находился под водой. Но осторожность была превыше всего. Добравшись по веревке до уступа, я развеял заклинание, чтобы не мешало двигаться, и закинул крюк на поверхность плато. Вновь окружив себя плотным воздухом, я принялся карабкаться наверх. Когда я уже почти добрался до цели, снизу раздался голос монаха, звучавший из-за окружавшей меня пелены словно из глубокого колодца:
   - Крылан, осторожно, наверху кто-то есть!
   Этого еще не хватало. Прекратив подъем, я стал соображать, что делать дальше. Спускаться не имело смысла - мне в любом случае нужно оказаться наверху. Может, снять заклинание, чтобы не мешало двигаться? Нет, слишком опасно - может тот, кто стоит на плато, как раз и поджидает меня, чтобы сбросить вниз. Ладно, делать было нечего, нужно подниматься. Может, там и нет никого - откуда монаху знать, что творится наверху. Просто старик решил подшутить надо мной. Хотя в это мне верилось с трудом. Я обнажил меч, второй рукой продолжая держаться за веревку, и медленно пополз вверх. Покуда я находился под действием заклинания, особого проку от меча не было, но мне не хотелось предстать перед лицом неведомой опасности безоружным. Добравшись до края стены, я осторожно заглянул на поверхность плато. Здесь меня действительно поджидали - это были скорпионы, я успел заметить троих, находившихся совсем близко от меня. Гигантские насекомые кинулись ко мне, часто перебирая множеством членистых ног. Времени забраться на плато у меня не было, а сражаться вот так, вися на веревке над обрывом, было равносильно самоубийству. Потому я сделал единственное, что было возможным в данном случае - отпустил веревку. Заклятье замедлило мое падение, я медленно опускался вниз, словно погружаясь в воду. Опустившись на расстояние, которое счел безопасным, я вновь схватился за веревку и посмотрел наверх - не собираются ли скорпионы прыгнуть мне на голову. К счастью, твари не решились на такое, хотя теперь они находились у самого края обрыва. Я видел множество ног, мелькавших возле того места, где крюк держался за скалу. Они ждали меня.
   Я зло усмехнулся, наблюдая за возней хищников. Ждите, ждите. Сейчас я вас развлеку. Спустившись на карниз, с которого начинал подьем, я вновь развеял чары, замедлявшие падение, стянул с плеч вещевой мешок и извлек из него шкатулку из темного дерева. Внутри шкатулка была обита толстым слоем материи, предохранявшей содержимое от ударов. Я поднял темную крышку и достал небольшую склянку, хранившуюся внутри. По прозрачным стенкам сосуда перетекала густая жидкость темно-красного цвета. "Как вишневое варенье", - подумал я, продолжая усмехаться. Маленький ярлычок, прикрепленный к смоляной пробке, накрепко запечатавшей горлышко склянки, гласил: "Гремучая смесь. Не ронять!". Да, я держал в руках гремучую смесь - одно из наиболее сильных зелий, которые могут приготовить алхимики. Я берег эту смесь на крайний случай, и, похоже, он наступил.
   - Отойди от стены, старик! - крикнул я монаху, внимательно наблюдавшему за моими действиями. Он подчинился без лишних вопросов.
   Как следует примерившись, я бросил склянку вверх, целясь в тонкие ноги поджидавших меня скорпионов. Не дожидаясь, пока снаряд достигнет цели, я зажал уши руками, и прижался к каменной стене. Наверху грянул могучий взрыв. Стена плато вздрогнула, словно живая, сверху на меня посыпались камни и пыль. Я поспешно прикрыл голову плащом, растянув его над собой как навес, и предоставив материи принимать на себя удары сыпавшихся градом осколков. Наконец камнепад прекратился.
   Я стряхнул с плаща камни и пыль и взглянул наверх, любуясь результатами своих действий. Ветер, свистевший над плато, гнал прочь клубы дыма и пыли, открывая моим глазам место взрыва. Там, где несколько секунд назад суетились голодные твари, в стене зияла глубокая выщербина. Несколько трещин черными молниями пробороздили каменный бок плато, одна из них спускалась почти к самому уступу, на котором я стоял. От хищных насекомых не осталось и следа, да и немудрено - вряд ли кто-либо смог бы выжить после такого взрыва. Но тут мной овладело какое-то смутное беспокойство, что-то я сделал не так. Сообразив, в чем дело, я посмотрел себе под ноги и громко выругался. На камнях уступа лежала моя веревка. В том месте, где когда-то крепился мощный крюк теперь болтался обуглившийся, обтрепанный конец, от которого еще поднималась тонкая струйка дыма.
   Это надо же быть таким идиотом! Как я мог забыть про кошку? Все еще кляня себя за глупость, я придумывал способ, как бы взобраться наверх. К счастью трещины, проделанные взрывом в скале, были достаточно широкими, чтобы в них можно было просунуть носок сапога, а за неровности и изгибы, которыми они изобиловали, вполне можно было уцепиться.
   - Тебе опять повезло, Крылан, - пробормотал я, обращаясь сам к себе, - Дуракам всегда везет.
   Я подобрал веревку с уступа, засунул ее в заплечный мешок и принялся карабкаться наверх, окружив себя защитным заклинанием. Подниматься было довольно сложно, я часто оскальзывался, осыпая вниз щебень, и судорожно цепляясь руками за выступы. Хоть заклятье и не дало бы мне разбиться, начинать подъем сначала совсем не хотелось. Мне то и дело приходилось прижиматься к раскаленной под пустынным солнцем стене, а спину немилосердно жгли лучи белого светила. Моя одежда промокла от пота, во рту пересохло, до одурения хотелось пить. Повторяя про себя, что страдаю за собственную глупость, я упорно продолжал взбираться наверх, глядя на вожделенный край обрыва. Я гнал прочь мысль о том, что некоторые скорпионы могли уцелеть, сейчас я был не в состоянии сражаться, а гремучей смеси у меня уже не осталось.
   Но удача не отвернулась от меня, на поверхности плато живых хищников не было видно. Несколько скорченных скорпионьих тел валялось в отдалении, между осколками камней тут и там были разбросаны оторванные ноги и клешни.
   Первым делом я достал флягу и принялся жадно глотать воду. С трудом заставив себя оторваться от питья, я решил осмотреться, а заодно попытаться найти свой крюк. Поискав немного, я так ничего и не нашел и, махнув рукой, сел отдыхать на краю обрыва. Мне нужно было собраться с силами перед тем, как вытащить наверх старика. Сверху я видел, что монах решил перекусить. Устроившись в тени небольшого валуна, он достал из мешка лепешку и флягу и принялся за еду. Я подождал, пока он закончит, радуясь, что у меня есть повод отдохнуть, не показывая старику свою слабость. После короткой передышки я привязал веревку обугленным концом к большому валуну, а другой конец сбросил своему спутнику:
   - Лазить по канатам умеешь? - спросил я без особой надежды в голосе. Монах отрицательно покачал головой.
   - Ладно, тогда хватайся, - кринул я вниз, - Попробую тебя вытащить, - я расставил ноги пошире, и крепко сжал веревку руками. Натруженные ладони жгло, словно огнем, но я старался не обращать на это внимания.
   Монах обхватил канат руками и ногами и повис на нем, словно гусеница на паутинке. Я поморщился от натуги и принялся тянуть веревку. И снова я пожалел, что не взял с собой ребенка - тащить его было бы куда легче. Старик поднимался вверх мучительно медленно. Иногда его довольно немилосердно ударяло о камни стены, но монах молчал, очевидно понимая, что мне не легче. С каждым рывком тащить становилось все тяжелей. Руки ныли от усталости, с ладоней, казалось, содрали всю кожу. Впрочем, я опасался, что так оно и есть. На середине пути старик предпринял попытку дотянуться рукой до уступа, недалеко от которого он висел. Сообразив, чего он хочет, я попрововал сделать несколько шагов всторону, чтобы подтащить монаха поближе к уступу. Это едва не стоило старику жизни - как только я оторвал ногу от камней плато, другая предательски скользнула вперед. Я почувствовал, что теряю равновесие, и ничего не могу с этим поделать. Лихорадочно заработав ногами, я попытался вернуть себе устойчивое положение. Веревка тянула вниз, и пока я пытался остаться на ногах, меня довольно близко подтащило к обрыву. Почти на самом краю мне все-таки удалось найти упор и я остановился, переводя дух. Борьба за жизнь монаха окончательно подорвала мои силы, теперь я с трудом заставлял себя даже просто держать веревку, не представляя, как буду тащить ее дальше. Монах не оставлял попыток дотянуться до уступа, от каждого его движения веревка раскачивалась, норовя выскользнуть из рук, но я держался, понимая, что это единственный шанс. Наконец старику удалось уцепиться за камни уступа одной рукой. Подтянувшись поближе, монах схватился за узкую трещину над уступом второй рукой. Наконец он выпустил веревку ногами и растянулся на узкой каменной площадке. Лишившись груза, я по инерции отбежал назад, снова едва не упав. Бессильно опустившись на камни, я пытался восстановить дыхание, с трудом перебарывая желание припасть к фляге. От одного взгляда на ладони меня передернуло. Старые мозоли были содраны, из открывшихся ран, в которые успели набиться пыль и грязь, сочилась кровь. Я достал из кармана на поясе бинты и кое-как наложил повязки, понимая, что всерьез заниматься ранами рано - мне еще предстояло вытаскивать монаха. Позволив себе довольно долгую передышку, я поднялся, подошел к обрыву и глянул вниз. Старик сидел на уступе и, казалось, дремал, оперевшись спиной на каменную стену. Однако когда я подошел к краю плато, монах поднял голову и посмотрел на меня.
   - Ну что, готов к следующему подъему, старик?- хрипло спросил я.
   Монах кивнул и поднялся на ноги. Я подобрал с камней веревку и крепко ее сжал, морщась от боли в разодранных ладонях. Пытка возобновилась. Я снова тащил веревку, скрипя зубами и ругаясь про себя. Наконец старик оказался наверху. Ноги меня держали с трудом, и потому я решил сесть. Монах уселся рядом со мной, всем своим видом выражая сочувствие.
   - Я займусь твоими руками, - сказал он, глядя на успевшие пропитаться кровью бинты, - У тебя есть целебная мазь?
   Не в силах сопротивляться, я кивнул и достал из кармана коробочку с мазью и свежие бинты. Старик тем временем снял старые повязки, извлек свою флягу и промыл мои раны. Заметив, с какой жадностью я смотрю на воду, в буквальном смысле убегавшую сквозь пальцы, монах протянул мне флягу. Я отрицательно мотнул головой, не хватало еще пить порцию старика, я и так чувствовал себя не в своей тарелке, принимая его помощь - помощь человека, которого готов убить. Старик действовал довольно профессионально, видно было, что ему не в первый раз приходиться оказывать первую помощь. Обработав раны мазью, он быстро наложил повязки, затягивая узлы крепко, но не слишком туго, чтобы не сильно стесняли движения. Закончив с этим, он обратился ко мне:
   - Советую все же выпить моей воды. Я привык бродить по пустыням, и не нуждаюсь в таком количестве жидкости, как ты. Мне вполне хватает половины порции. К тому же сегодня ты истратил много сил, тебе нужно больше пить, чтобы восстановить их.
   Доводы монаха звучали довольно убедительно, но врожденное упрямство заставило меня отказаться. Я не хотел быть в долгу у этого старика.
   - Мы потеряли слишком много времени сказал я, поднимаясь на ноги, так что придеться поторопиться. Скорее всего этот выводок скорпионов не единственный в этих местах, поэтому я опять пойду впереди. А ты следи за нашим тылом, - хоть я и старался говорить бодро, на душе моей скребли кошки. Я действительно очень устал и не был готов к возможной схватке с монстрами. Оставалось надеяться, что удача все еще со мной, и стычки удастся избежать. К тому же мне необходимо было набраться сил - завтра по моим рассчетам мы должны добраться до Горящих Башен, а я понятия не имел, какие неприятности могут нас там поджидать. Никто не возвращался из Башен чтобы поведать о том, что за опасность они в себе таят.
   Изнывая от жары и жажды я брел по горячим камням Скорпионьего Плато. Теперь я начал жалеть, что не воспользовался предложением монаха разделить с ним его воду. Жалел я так же и о том, что не захватил с собой лишнюю флягу. Что толку от того, что мешок немного легче, если того и гляди свалишься от жажды. Эта чертова жара меня доканала. Я не привык бродить по пустыням. Если бы дело происходило где-нибудь в Метиде, захваченной мною воды вполне хватило бы еще и на умывания.
   Я заставил себя внимательней смотреть по сторонам, чтобы отвлечься от мыслей о воде. "Скоро должно стемнеть, - успокаивал я себя, - Тогда станет прохладней. И я смогу допить свою дневную порцию".
   Но стемнело нескоро. Минуты растягивались в часы под этим сумасшедшим солнцем, каменная пустыня, раскинувшаяся перед глазами, навевала тоску. Везде, куда ни глянь, был мертвый камень. Единственным, что хоть как-то вносило разнообразие в унылый пейзаж, были груды булыжников и валуны, в беспорядке разбросанные вокруг.
   Но вот, наконец, стало смеркаться. Я отыскал место, показавшееся мне более-менее укромным, насколько такое определение могло подходить к двум большим валунам, расположенным недалеко друг от друга. Ветер между ними не был столь назойлив, как на голом плато, да и от врагов отбиваться здесь будет удобней.
   Примостившись подле одного из валунов, я блаженно прислонился уставшей спиной к его прохладному каменному боку и припал к фляге. Было очень трудно остановиться после нескольких глотков, но я знал, что завтра мне будет хотеться пить ничуть не меньше и потому заставил себя закрыть флягу и положить обратно в мешок. Посидев немного с закрытыми глазами, я принялся готовиться к ночевке. Усталость сказалась не только на моем физическом состоянии, но и на магических способностях. Я с трудом находил энергию чтобы преобразовать ее в невидимый звенящийй барьер. Я понимал, что волшебная сеть получается куда хуже и слабей, чем должна быть, но ничего не мог с этим поделать - я был на пределе и расходовать лишнюю энергию на сотворение заклинания значило окончательно подорвать свои силы, а, возможно, и здоровье. Когда имеешь дело с магией, никогда не стоит переоценивать свои возможности, иначе платить потом придеться собственной шкурой. Кое-как управившись с барьером вокруг лагеря, я решил, что уж на монаха точно не буду тратить драгоценную энергию. И так поспит, никуда не денется. Он, небось, и сам понимает, что один отсюда живьем не выберется - кругом слишком много скорпионов.
   Я лег на камни, показавшиеся мне не такой уж плохой постелью - измотанное тело молило об отдыхе. Подложив мешок под голову, я почти мгновенно провалился в сон.
   Тысячи колоколов звенели вокруг, словно звонари всех храмов разом свихнулись и принялись как попало дергать за колокольные веревки. Где-то в душе копошилась смутная тревога. Опасность! Этот звон говорит о беде!
   Я открыл глаза и почти моментально вскочил на ноги. Сон слетел с меня в одно мгновение, звон говорил об одном - кто-то ломился сквозь барьер. Света луны было вполне достаточно, чтобы рассмотреть пришельцев - покрытые блестящими ребристыми панцирями скорпионьи тела, слегка извиваясь, неторопливо приближались. По камням скребло множество тонких ног, клещни распахнуты, хвосты, венчавшиеся смертоносными жалами, угрожающе покачивались из стороны в сторону. Скорпионов было множество, гораздо больше, чем поджидавших меня на плато. Считать их не было времени, нужно было действовать. Удирать от этой орды не имело смысла - я прекрасно знал, с какой скоростью скорпионы способны перемещаться, когда это нужно. Соревноваться с ними в быстроте бега, а тем более ночью, было откровенным самоубийством. Я не знал, знакомо ли этим тварям чувство страха, но очень на это надеялся. Судя по тому, как они осторожно приближались, свою шкуру хищники берегли. Может, если я убью самых ретивых, остальные не захотят лезть на рожон и поищут более легкую поживу. Издав боевой клич, я ринулся навстречу врагам.
   - Нет, Крылан! - услышал я сзади крик монаха. Оказывается, старик не спал. Да и как он мог спать при таком трезвоне? Но какого дьявола он решил меня остановить, сам хотел сразиться со скорпионами, что-ли? Не имея времени на размышления, я очистил разум от всех посторонних мыслей и полностью сосредоточился на предстоящей схватке.
   Как ни странно, едва я кинулся в атаку, скорпионы тоже бросились вперед. Первые два подбежали почти одновременно. Не дожидаясь, покуда они нанесут удар, я рубанул правого по самому, как мне казалось, уязвимому месту, направив меч в задранный хвост, чуть пониже ядовитого жала. Раздался хруст, словно сломалась толстая ветвь, и наконечник скорпионьего хвоста, кувыркаясь, упал на камни. Я едва успел обезвредить левого - жало было у самой моей ноги, когда я хватил по скорпионьему хвосту мечом, одновременно отпрыгнув назад. А новые враги уже подбегали. Еще два жала оказались отрубленными прежде, чем я осознал свою ошибку. Обезвреженные скорпионы отнюдь не были убиты. Лишившись главного оружия, они продолжали сражение, используя клешни и жвала. Двое первых уже впились в мои ноги, прочно зажав жвалами штанины из тонкой кожи и терзая голени клешнями. Острая боль в лодыжках говорила, что дела мои плохи. Еще немного и твари перекусят сухожилия. Я попробовал сбросить хищников с ног, но это было все равно, что пытаться стряхнуть с ноги вцепившегося в нее сторожевого пса - от резкого движения боль только усилилась, а твари и не думали отпускать. Еще один скорпион впился мне в левую ногу, чуть пониже колена. Я заскрипел зубами от боли и покачнулся. Проклятье! У меня даже не было времени, чтобы попытаться проткнуть облепивших ноги тварей мечом - постоянно приходилось обороняться от наседавших скорпионов, хвосты которых я еще не успел укоротить. Клинок молнией сверкал в лунном свете, нанося непрестанные удары, но я уже понимал, что живым отсюда не выберусь. Теперь моей целью было подороже продать свою жизнь. Монаха я не видел и понятия не имел, что с ним. Скорее всего, он был уже мертв. Я не мог обернуться и на всякий случай крикнул:
   - Старик! - из пересохшего горла вырвался сдавленный хрип, я сам не узнавал свой голос, - Если ты еще жив - убирайся отсюда! Мое дело кончено!
   Если он мне и ответил, я его не услышал, полностью поглощенный схваткой. Я рубил налево и направо, отсекал жала, готовые впиться в меня, подрезая их в момент удара хвостом. Однако ноги мои были прикованы к месту, потому я не мог даже развернуться, не говоря уж - отойти в сторону. Это меня и погубило. Неожиданно правую ногу пронзила острая боль, словно в нее воткнули раскаленный прут. Я дико завопил и едва не выронил меч. Огненная волна боли начала с ужасной скоростью разливаться по всему телу, ужаленная нога подвернулась, я почувствовал, что падаю на бок. Я лихорадочно пытался нашарить противоядие, хранившееся в поясном кармане. Еще один раскаленный прут впился в спину. От боли меня передернуло, все тело свела судорога. Я понял, что задыхаюсь. Боль была нестерпимой, но я не мог даже закричать. Тело перестало меня слушаться, его трясло, словно в лихорадке. Понимая, что смерть близко, я молил ее поторопиться, чтобы прекратить эти мучения. Еще одно жало впилось в руку, но от этого укуса боли почти не добавилось - ей просто некуда было усиливаться. Я уже ничего не видел - перед глазами плавали разноцветные круги. Казалось, эта пытка будет длиться вечно. Но вот боль начала стихать, круги становились все бледней, и наконец меня окутала столь желанная тьма...
   Я открыл глаза и тупо уставился перед собой. Красное небо, под ним черные голые камни. Я так и думал, что попаду в ад. Что ж, хорошо, что я не рассчитывал ни на что другое, не то бы сейчас расстраивался. Хотя было немного обидно, что меня вот так сразу запихнули в преисподнюю, безо всякого суда и следствия. Осмотрев открывшийся глазам пейзаж, я невольно усмехнулся - как похоже на пекло, из которого я только что выбрался - те же мертвые скалы, та же проклятущая жара...
   - А, очнулся, Крылан? - услышал я над ухом знакомый голос. Голос, который невозможно спутать ни с чьим другим.
   - Старик! Вот уж кого не ожидал тут встретить! - я повернулся к говорившему и застонал от боли в ногах. Осмотрев себя, я изумился - мои изодранные штаны были аккуратно подкатаны, от ступней до колен обе ноги тщательно забинтованы, кое-где сквозь бинты проглядывала запекшаяся кровь, на кистях рук тоже были повязки, судя по всему недавно поменяные. Черт! Это как же называется? Я и после смерти буду в бинтах ходить?
   - Лучше не шевелись, покуда мазь полностью не подействует, - посоветовал монах, присаживаясь рядом, - Еще часик полежишь - и вполне сможешь ходить.
   - Что все это значит? - спросил я, полностью сбитый с толку, - Я что же, не умер?
   - Выходит, что так, - старик подмигнул мне и улыбнулся, - Хотя напугал ты меня здорово.
   Я молча смотрел на него, ожидая пояснений и не желая выставлять себя на посмешище идиотскими вопросами. Сообразив, чего я жду, монах принялся охотно объяснять:
   - Я уж было почти договорился со скорпионами, когда они добрались до звенящей паутины и разбудили тебя....
   - Договорился?! Проклятье, старик, что ты такое несешь?
   - Язык у них не сложный, - спокойно пояснил монах, - Главная трудность в том, что он совсем не похож на наш. Чтобы его выучить нужно иметь хороший слух... и уметь мыслить как скорпион. У скорпионов нет слов, похожих на наши, они общаются глобальными понятиями, такими, как "еда", "опасность", "враг" и подобными. Покуда ты спал, я услышал, что приближаются скорпионы и попытался направить их к краю плато, сказав, что там много еды. Но они чувствовали опасность, исходившую от тебя и не хотели уходить, не разобравшись в чем дело. Я не так уж хорошо владею скорпионьим, потому не мог подать достаточно сильного сигнала о еде, который смог бы их сразу убедить. Но понемногу скорпионы начали слушаться, приближаясь к тебе все медленней. Я уж было начал надеяться, что удасться их отвадить, когда проснулся ты и, выплеснув волну агрессии, загубил все дело. Пока ты сражался, я не переставая сообщал скорпионам о еде, находящейся у обрыва, и как только они сочли тебя обезвреженным, направились в указанную сторону.
   К счастью, я успел найти противоядие, до которого ты не сумел добраться и влил его тебе в рот. Делом это было нелегким - ты бился в агонии, и я чуть было не расплескал лекарство. Я даже не знал, сможешь ли ты его проглотить. Но все сложилось наилучшим образом, и противоядия, попавшего в горло, оказалось вполне достаточно, чтобы побороть сжигавший тебя яд. Когда ты успокоился, я занялся твоими ранами - скорпионы успели сильно разодрать твои ноги - ничего особенно серьезного, порезы не очень глубокие, правда их было много и кровь текла довольно сильно, к тому же нужно было промыть укусы. Закончив с этим, я решил вздремнуть, пока ты не проснешься.
   Я сидел, тупо глядя на монаха и не знал, верить услышанному или нет. Звучало вся эта история очень странно. Скорпионий язык, волна агрессии... Бред какой-то. К тому же в рассказе монаха было несколько спорных моментов. Желая прояснить их, я спросил:
   - А почему твари не трогали тебя, старик? Или они считают тебя за своего?
   - Видишь ли, я не представлял для них угрозы.
   - Потому что был безоружен? - с усмешкой спросил я, - Меч тоже входит в общие понятия скорпионьего языка?
   - Нет, все совсем не так. Просто ты считал скорпионов опасными, готов был их убить, боялся их...
   - Ты винишь меня в трусости, старик? - горячая волна гнева захлестнула мой разум, заставив подняться на ноги, рука привычно легла на рукоять меча. От охватившей меня ярости я даже не чувствовал боли в израненных ногах, - Как ты мог сказать такое, после того, что ночью я едва не отправился на тот свет, пытаясь спасти твою шкуру? - почти прошипел я.
   - Ты опять меня неправильно понял, - ответил монах, - Сядь, тебе еще рано вставать.
   От его спокойного голоса я разъярился еще сильней, садиться я и не подумал. Поняв, что я не сяду, пока не услышу оправданий, старик заговорил:
   - Я имел в виду не страх, как ты привык его понимать, а опасения. Ты считал скорпионов опасными для себя, то есть для тебя они были врагами. Ты готов был от них защищаться, или напасть первым, если такая возможность предоставится. Потому они тебя тоже считали врагом.
   - Вот как, - хмыкнул я, не торопясь верить его словам, - Стало быть если бы я не знал о скорпионах, они бы меня не трогали? Они что, мысли читают? - Гнев немного утих, зато теперь я начал ощущать боль в ногах. Стараясь не хромать, я сделал несколько шагов и сел на камни напротив монаха. Старик едва заметно кивнул, одобряя мои действия.
   - Дело не только в скорпионах. Это общий подход к вещам, вернее, к живому миру. Ты не привык никому доверять, любой человек, зверь или птица внушают тебе подозрение. Ты окружен врагами, так по крайней мере тебе кажется. Именно это чувствуют скорпионы - агрессию по отношению к окружающему миру. Я же не рассматриваю все живое, как своих потенциальных врагов. Для меня скорпионы - просто жители пустыни, такие же безобидные, как песчаные черепахи или птицы в нашем саду. Не знаю, как тебе это еще объяснить... В свое время в обители я годами постигал эту науку, покуда не научился воспринимать окружающий мир таким, какой он есть. Никто из диких животных не причинит мне вреда, если я не посягаю на его безопасность, и если не представляю для него лакомый кусочек.
   - Прекрасно. Вот ты и свел на нет все свои объяснения. Не станешь же ты теперь утверждать, что скорпионы питаются камнями. С какой стати им понадобилось слушать тебя и ползти куда-то на край плато, когда два свежих куска мяса были у них прямо под носом?
   - Скорпионы не едят людей. Ну разьве что если уж очень голодны. Обычная еда у этих хищников - ящеры-трупоеды. Вот я и направил скорпионов к тому месту, где после устроенного тобой взрыва остались мертвые тела насекомых. Там наверняка уже вовсю пируют поедатели падали. На людей же скорпионы нападают только для самообороны, как и большинство зверей, которых несправедливо считают кровожадными убийцами - люди обычно сами провоцируют животных.
   - Почему тогда ты не отвадил тех тварей, что поджидали меня у обрыва? - спросил я, все еще не желая верить в рассказ монаха.
   - Во-первых, я не могу говорить на скорпионьем так громко - насекомые были слишком далеко, а во-вторых, даже если бы я и докричался до них, что бы я им сказал?
   - Ну... придумал бы что-нибудь, про ту же еду, скажем.
   - Я же говорил, что не умею обманывать. А на скорпионьем это и вовсе невозможно. Язык животных отличается от нашего еще и тем, что на нем нельзя солгать.
   - Хорошо. Допустим все то, что ты мне сейчас наговорил - правда. Тогда почему же ты не рассказал мне все это раньше?
   - Ты ведь сам сказал, что с тебя довольно моих проповедей. Я пытался кое-что тебе объяснить, но ты не желал слушать. Потому я решил молчать, покуда ты сам не захочешь меня о чем-нибудь спросить.
   Наконец сдавшись, я махнул рукой. Монаха было не переспорить. Что ж, мне пришлось принять его рассказ, как один из вариантов объяснения всего происшедшего. Правду он говорил или нет, важно одно - я все еще жив.
   Пока мы спорили, солнце успело подняться довольно высоко. Небо сменило багровые краски рассвета, которые я поначалу принял за отсветы адского пламени, на привычную голубизну. День снова обещал быть жарким, хотя других здесь, похоже, и не бывало. Я с удивлением обнаружил, что не хочу пить. Это было тем более странно, что ложился я, испытывая довольно ощутимую жажду. Я с подозрением уставился на монаха - уж не напоил ли он меня своей водой, покуда я валялся без сознания? Старик как ни в чем не бывало жевал походную лепешку. Заметив, что я смотрю на него, он ответил мне взглядом, и я вновь поразился глубине его черых глаз. Что за тайну они от меня скрывали?
   Решив не задавать больше вопросов, я наспех проглотил свой завтрак, состоявший, как и у монаха из сухой лепешки, запил его несколькими глотками воды и поднялся, проверяя, как меня слушаются ноги. На каждый шаг израненные голени отзывались тупой болью, легкое покалывание говорило о том, что стянутые тугой повязкой ноги немного затекли, но идти было вполне возможно. На своем веку мне приходилось выносить куда более сильные мучения. Другое дело, что сегодня мы должны добраться к Горящим Башням, а боль в ногах отнюдь не улучшала мои бойцовские качества. Впрочем, я прекрасно знал - стоит вступить в схватку, и боль отступит перед азартом боя, потому особого беспокойства раны не вызывали.
   Прохаживаясь из стороны в сторону, чтобы размять затекшие ноги, я обнаружил несколько отрубленных скорпионьих хвостов на месте ночной схватки. Осторожно подняв их, я завернул трофей в тряпицу и положил в мешок. Нечасто удается испытать на себе действие смертоносного яда и остаться после этого в живых. Яд скорпионов, как я сам убедился, действовал очень эффективно - практически парализуя жертву болью, он быстро распространялся по телу, за считанные секунды заставляя отравленного биться в агонии. Правда я получил тройную дозу, но чтобы свалить меня с ног и первого укуса было вполне достаточно. Хорошо если враги, которых я встречу в Горящих Башнях будут подвержены действию яда. Это сильно упростит задачу.
   Бросив последний взгляд на два валуна, служивших нам ночным убежищем, я развернулся на запад, туда, где в сердце каменной пустыни, я знал, возвышались Горящие Башни. Монах уже был на ногах, поджидая, когда я отправлюсь в путь. Как ни горько это было осознавать, но, похоже, пока в нашем походе от него было больше пользы, чем от меня. Мы еще не добрались до Башен, а старик успел спасти мне жизнь... Если верить его рассказу. Я понимал, что если история монаха о ночных происшествиях окажется правдой, я становился его должником, и это меня совсем не радовало. Неоплаченные долги входили в список вещей, которые я больше всего не любил в этой жизни. Оставалась надежда, что в Башнях мне удасться расплатиться с монахом, хотя кто его знает... Может все неведомые опасности Горящих Башен ему тоже нипочем? Тогда зачем он идет со мной? Он вполне мог бы добыть Кристалл сам. Неужто я ему был нужен только для того, чтобы затащить на плато?
   Я зло сплюнул под ноги, пытаясь прогнать досадные мысли. Скорей бы все это закончилось. Нужно было послушаться своего предчуствия и послать все к чертям еще тогда, в Метиде, в тот проклятый день, когда мне вручили письмо от Таргона.
   Неожиданно в голове моей мелькнула догадка - может этот монах тоже работает на Таргона? Тогда это многое объясняло, в частности - откуда старик знает, на кого я работаю и почему он называет Таргона добрым... С другой стороны, зачем Таргону устраивать все эти игры - он мог бы просто познакомить меня с монахом, как с напарником... Или старик не хотел светиться и остаться чистеньким, вроде я его заставил это совершить... Ха! Как же я раньше до этого не додумался? Изображает из себя саму невинность, а сам работает на Таргона. Бродячий монах. Не зря Таргон так усердно советовал мне взять с собой именно бродячего монаха. До Таргона вполне могли долететь слухи, что я люблю детей, и потому он был почти уверен, что я отправлюсь за монахом. Постепенно догадка переростала в уверенность. Единственное, чего я не знал - что мне несла эта новость? С одной стороны, как оказалось, у нас с монахом общая цель, это было неплохо... А с другой - не попытается ли он меня убрать, избавив хозяина тем самым от лишних расходов. Ему, види те ли, не нужно золото... Что ему те жалкие десять золотых - он намерен получить все! Если старик меня убьет, тень не падет на Таргона - никто ведь не знает, что монах - его прислужник, меня будут считать погибшим на задании и Таргон окажется чист перед законами Гильдии.
   Что ж, работает старик на Таргона или нет, на обратном пути придеться приглядывать за ним в оба...
   Солнце перевалило за полдень, когда я наконец увидел вершины Горящих Башен, вынырнувшие из-за большой груды валунов. Отсюда Башни напоминали три черных костлявых пальца какого-то гигантского подземного урода, словно он высунул их наружу, а сам не смог выбраться на поверхность, да так и остался стоять под землей, указывая в небо трехпалой лапой. В том месте, гле стояли Башни, плато довольно сильно прогибалось вниз, потому их почти не было видно со сравнительно небольшого расстояния. А издалека острые вершины Башен, торчавшие над поверхностью плато, казались тремя черными камнями, подобные которым во множесте были раскиданы вокруг. Если бы я точно не знал, где искать Башни, на их поиски можно было потратить несколько недель. Горячий воздух, поднимавшийся от раскаленного камня, создавал впечатление, будто башни трепещут, подобно трем языкам черного пламени. Может быть, именно за это они и получили свое название.
   Прежде, чем направиться к цели моего путешествия, я внимательно осмотрел впадину, раскинувшуюся передо мной. Мертвые черные пальцы Горящих Башен торчали точно посередине широкого углубления чашеобразной формы. Не заметив ничего подозрительного, я двинулся вперед, крепко сжимая рукоять меча. Монах молча шел следом.
   По мере того, как я приближался к башням, во мне наростало скверное предчувствие, по всей вероятности, вызванное угрюмым видом построек и постоянной болью в ногах. Башни не были похожи ни на одно строение, виденное мною до сих пор - островерхие, высеченные из черного камня, башни поднимались на умопомрачительную высоту, ко всему прочему, они были неровными - каждая башня изгибалась под каким-то своим углом, и было непонятно, как они до сих пор не рухнули. Странные выступы, в нескольких местах кольцами охватывавшие стены башен действительно походили на суставы мертвых пальцев. Вне всякого сомнения, если все это строил человек, то более сумасшедшего типа я не мог бы себе представить. От одного взгляда на этих черных уродин бросало в дрожь.
   Но сколь сумасшедшим ни был архитектор Горящих Башен, о входе он все-таки позаботился - у основания одной из башен зияла дыра, по форме походившая на створчатую дверь. А рядом с ней нас уже поджидали. Поначалу я принял тех, кто стоял у входа за крепко сложенных людей, или, по крайней мере, за полуогров. Но приблизившись, я понял, что ошибался. Более уродливых тварей мне видеть не приходилось. Фигурой и цветом кожи стражи башен действительно походили на людей, но только издалека, покуда я не разглядел их более подробно. У того, что стоял справа, вместо лица было нечто похожее на кубло копошащихся червей. Тонкие нити слизи, которой были покрыты черви, тянулись к накачанным плечам урода, тело покрывали грязные подтеки в тех местах, где пыль налипла на засохшую слизь. Верхняя половина черепа выглядела не лучше - создавалось впечатление, что кожу вместе с костями содрали с макушки стража, и на поверхности теперь красовался мозг розоватого цвета, покрытая извилинами тонкая корка которого подрагивала, словно желе при малейшем движении Червивого, как я назвал про себя этого урода. Если бы я позавтракал поплотней, при взгляде на этого красавца меня, наверное, стошнило бы. Его приятель выглядел не лучше, хотя лицо его еще можно было так назвать. На нем присутствовало все, что обычно бывает на лице, но расположено оно было таким образом, что разум отказывался воспринимать увиденное. Там, где у нормальных людей находится нос, у этого урода растянулись толстые губы, причем расположены они были вертикально. Нос же почему-то занял место правого уха. Один глаз находился на челюсти, другой прятался под пучком грязно-серых волос в районе виска, одно ухо находилось на подбородке, а второе я искать не стал. С меня вполне хватило увиденного. За свою жизнь я повидал всякого, и не думал, что какое-нибудь существо способно вызвать у меня столь глубокое отвращение.
   Приближаясь к башне, я на всякий случай обнажил меч, но двое красавчиков не спешили кидаться в атаку, спокойно поджидая нас. Оружия у них не было, брони тоже - оба были абсолютно голыми.
   - Здравствуйте, путники - обратился к нам Червивый. От его голоса у меня по спине пробежали мурашки. Складывалось впечатление, что к нам обратились сразу все черви, копошащиеся на лице стража, никак подругому я не мог объяснить этот хор визгливых дребезжащих голосов, приветствовавший нас.
   - Мы здесь чтобы предупредить вас - произнес второй страж. Его голос, пожалуй, был не лучше. Не высокий и не низкий, лишенный всяких эмоций, словно говорил мертвец. К тому же каждое слово сопровождалось каким-то клокотанием, шедшим из чрева стражника.
   - Когда-то мы пришли сюда за Кристаллом, - хором завизжали черви, отчего кора мозга их хозяина несколько раз болезненно дернулась.
   - И Хозяйка сделала нас такими, какие мы сейчас - продолжил мертвецкий стон.
   - Не входите в Башни, если не хотите, чтобы вас постигла такая же участь, - провизжал Червивый.
   - Забудьте о Кристалле и поворачивайте назад, пока не поздно, - эхом откликнулся замогильный голос.
   Честно говоря, мне очень хотелось последовать совету этих двоих и убраться отсюда куда подальше. Но это значило нарушить договор и запятнать честь наемника. Для меня это было хуже смерти. И, пожалуй, хуже такой участи - пусть я стану уродлив внешне, но свое имя я не замараю.
   - Что же будет, если мы все-таки войдем? - несмотря на все мои старания сохранять спокойствие, голос предательски дрогнул.
   - Хозяйка сделает вас своими рабами, - откликнулся Червивый.
   - Вы потеряете все, - продолжил второй, - Внешность, разум, волю. Вы будете существовать только для того, чтобы служить Ей.
   - Кто же эта ваша хозяйка? Злая ведьма?
   - Нет, она добрая! - взвизгнул Червивый.
   - И она прекрасна..., - мне показалось, что в замогильном голосе впервые прозвучало какое-то чувство.
   - Вот как, зачем же она сделала это с вами?
   - Чтобы мы предупредили всех, кто придет после нас, - отозвался страж с исковерканным лицом.
   Ага, это уже что-то. Значит эта ведьма или черт ее знает кто, сама назначила этих симпатяг в привратники, чтобы отпугивать незванных гостей. Что ж, одного их вида вполне достаточно, чтобы некоторые "герои", наложив в штаны, улепетывали восвояси, благодаря богов, что им предоставился такой шанс. Может на самом деле она не так уж и сильна, раз боится лишних посетителей. В магии я кое-что смыслил, потому знал - чтобы полностью сломить волю человека нужна очень большая Сила, и еще большая - чтобы удерживать контроль постоянно. Если эта хозяйка действительно обладала такой властью - вряд ли она сидела бы в Башнях, словно сторожевой пес охраняя Кристалл от чужаков. Или она подчинила Кристалл сама и вытворяет такое с его помощью? Но зачем? Лучше было бы укрыться с этим сокровищем где-нибудь, а не сидеть в Башнях, куда сползаются разные искатели приключений в надежде завладеть артефактом. Ладно, выбора у меня все равно не было - я должен был добыть Кристалл или погибнуть. Таков закон, закон, который я знал с детства и следуя которому я имел право называть себя наемником. Сделка превыше всего.
   Я обернулся и взглянул на монаха - не передумал ли старик идти со мной. Внешне мой спутник оставался спокойным, хотя какое-то чувство отразилось на его лице. Похоже, это была жалость. Он рассматривал уродов с таким лицом, словно это были изувеченные щенята, над которыми поиздевались жестокие мальчишки.
   - Старик, ты идешь? - спросил я на всякий случай. Монах перевел взгляд на меня и кивнул. Я уж было собрался сделать шаг ко входу в Башни, но он жестом остановил меня.
   - Погоди, Крылан. Я хочу, чтобы ты знал: они говорят правду. Хозяйка Башен действительно способна сотворить с нами такое. И еще. На плато я находился в безопасности, в Башнях же лежит совсем иной мир, мир, которого я не знаю. Потому я не смогу хоть как-то помочь тебе, если, конечно, дело не будет касаться перевязки ран. Ты должен рассчитывать только на свои силы, я же... постараюсь не мешать тебе.
   - Прекрасно, старик! Вообще-то, я никогда не рассчитывал на твою помощь, всегда полностью полагаясь только на себя, так что твое предупреждение излишне. А насчет того, чтобы мне не мешать - это ты здорово придумал. Тебе действительно придеться постараться, ведь на карту поставлена и твоя шкура тоже. Вот, держи, - я передал старику свой вещевой мешок, - Если придеться поработать мечом, он мне будет мешать. Не думаю, что мы задержимся здесь надолго, так что ты вряд ли устанешь его тащить. Еще есть дельные советы?
   Монах вздохнул и отрицательно покачал головой.
   - Тогда вперед! И не вздумай подохнуть, пока мы не добудем Кристалл! Иди за мной, никуда не сворачивая и не отставая. Но и не подходи слишком близко, чтобы я имел простор для взмаха мечом, - закончив наставления, я вынул из поясного кармана тряпицу со скорпионьими жалами, которую заранее переложил из мешка, и протер желтоватой слизью, вытекавшей из желез лезвие меча. Собравшись с духом, я направился ко входу, опасливо поглядывая на уродливых привратников. Но те не шелохнулись, чтобы попытаться преградить мне дорогу. Пугала, они пугала и есть, опасности от них никакой. Хотя сбрасывать со щитов привратников было рано - мне предстояло еще выбираться назад тем же путем, причем с Кристаллом. А эти двое, хоть и безоружные, судя по сложению, здорово превосходили меня в силе.
   Я обернулся проверить, следует ли за мной старик, и нырнул в темную дыру, зиявшую у основания Башни. В глаза ударил яркий свет, от неожиданности я прикрыл лицо рукой - я был уверен, что внутри башни темно. Надо мной, куда ни глянь, простиралось ярко-оранжевое небо. Ближе к горизонту краски светлели - небо приобретало желтоватый оттенок, а у самой земли было вовсе белым. Солнце находилось там же, где и снаружи - миновав зенит, желтое светило начинало клониться к закату. Я посмотрел себе под ноги. Пол был выложен блестящими плитами из какого-то странного камня. Обернувшись, я заметил место, где от каменных плит пола вверх поднимался оранжевый купол, который я сначала принял за небо. Значит я все-таки находился в помещении, а не в другом мире, от этой мысли я почувствовал себя немного уверенней. Из черной дыры у меня за спиной появился монах и тоже принялся осматриваться по сторонам.
   Я еще раз огляделся. В огромном зале, похоже, не было ни души. Ближе к центру вверх поднимались три полупрозрачных странно изогнутых столба, которые я вначале принял за клубы дыма. Но столбы не меняли положения. Возносясь под самый оранжевый купол, они сохраняли свои неправильные формы, хотя края их были размыты и слегка волновались, словно колонны и впрямь состояли из дыма или тумана. Три столба своей формой и расположением напомнили мне что-то. Ну конечно! Они были точной копией самих Огненных Башен. Не знаю, что за магия сотворила это место, но с подобным мне сталкиваться еще никогда не приходилось. В глубине зала я заметил несколько неподвижных серых фигур. Присмотревшись, я понял, что это статуи, высеченные из серого камня и изображавшие каких-то крылатых тварей. Пока они не шевелились, но если бы они ожили и бросились на меня, я, пожалуй, не удивился бы.
   Туман у основания одного из столбов стал сгущаться, сделавшись из бледно-серого красноватым. Постепенно он обрел форму женской фигуры и нам навстречу шагнула, как я понял, сама Хозяйка Огненных Башен. Она действительно была красива. Тонкие черты бледного лица подчеркивала грива огненно-рыжих волос, свободно падавших на спину. Большие зеленые глаза были широко распахнуты, я старался не смотреть в них, зная, что могу провалиться в их глубину с головой, взгляд ведьмы - штука опасная. Хрупкую фигукрку Хозяйки туго обхватывало узкое платье ярко-алого цвета с глубоким вырезом на груди, подчеркивая соблазнительные формы. Что и говорить, повстречай я такую красотку при других обстоятельствах, я бы непременно за ней приударил.
   Хозяйка башен улыбнулась нам и проворковала томным голосом:
   - Так вы не послушались совета моих привратников и все-таки решились войти? - она слегка покачала головой, отчего по пышным огненным волосам пробежали волны, - Непослушные мальчишки.
   Слова ее звучали скорее игриво, чем угрожающе, но я знал, что поверить ласковым речам ведьмы значит попасть под ее власть.
   - Хотя и храбрые, - продолжала свою речь Хозяйка, теперь в ее голосе звучало восхищение, - Я ведь вовсе не злая, как вы могли подумать. Единственное, чего я хочу - чтобы мое Сокровище не покидало этих стен. И если вы пришли не для того, чтобы украсть его - будьте моими гостями, - с этими словами ведьма хлопнула в ладоши и прямо посреди зала из клубов тумана появился стол, наполненный всевозможными яствами - на подносах лежали горы свежих фруктов, на широких блюдах дымилось горячее мясо, посыпанное зеленью и всевозможными приправами, какие-то экзотические сладости были разложены по хрустальным чашам. От источаемых едой ароматов мой бедный желудок, привыкший к сухим лепешкам и воде, жалобно заныл. Хозяйка Башен хлопнула еще раз и откуда-то из стен полилась приятная музыка, еще один хлопок - туман у подножия одного из столбов заклубился, и из него в центр зала выбежали три полуобнаженные танцовщицы. Их плавные движения, соразмеренные с ритмом убаюкивающей музыки, действовали успокаивающе.
   Стараясь не поддаться на соблазн расслабиться и, воспользовавшись гостеприимством хозяйки, полакомиться изысканными блюдами, я вызвал перед мысленным взором образ Червивого. Это помогло - аппетит сразу же пропал, а перспектива самому стать таким же развеяла успокаивающие чары музыки. Я обернулся, чтобы взглянуть на монаха - как подействовали на него медоточивые речи ведьмы. Старик с какой-то идиотской ухмылкой оглядывался по сторонам, слегка покачивая головой в такт музыке. "Черт! Этот попался!" - подумал я. Попытавшись изобразить на лице подобие дурацкой улыбки, застывшей на устах монаха, я обратился к Хозяйке:
   - Большое спасибо за угощение, но мы с товарищем плотно позавтракали и не очень голодны. Я прошел долгий путь к Башням с одной целью - взглянуть на Кристалл. От людей я слышал, что твое Сокровище прекрасно и один взгляд на него способен сделать человека счастливым. Позволишь ли ты мне посмотреть на этот прекрасный талисман, являющийся воплощением совершенства и власти? - на эту тираду я потратил все запасы свого красноречия, хитрости и еще черт знает чего, и теперь молил, чтобы трюк удался.
   - Мужчина, пытающийся хитрить, забавен, - в голосе ведьмы звучала нескрываемая насмешка, - Тем не менее - вы мои гости, - продолжила она уже более мягко, - Раз ты хочешь взглянуть на Кристалл - взгляни, я не против. Он в сундуке, на том конце зала, - хозяйка Башен хлопнула в ладоши, музыка тотчас смолкла, стол с едой и танцовщицы растворились в воздухе, словно туман. Я почувствовал некоторое сожаление, глядя как перед моими глазами исчезают так и не отведанные блюда. Я вновь обернулся к монаху. Идиотская улыбка пропала с его лица. Он серьезно взглянул мне в глаза, и я понял - старик готов выполнить, что от него требуется. Не оглядываясь больше, я направился вглубь зала. В дальнем его конце и впрямь стоял небольшой сундук, было странно, что я не заметил его раньше, должно быть, до того его скрывали от моих глаз чары ведьмы. Хозяйка Башен прекрасно знала, что со мной произойдет, коснись я сундука. Знал это и я. Но, очевидно, ведьма не догадалась, что старик - служитель Черепахи, иначе вряд ли она позволила бы нам увидеть сундук.
   Статуи крылатых бестий, или, как их еще называли, гаргойлы, молчаливо следили за мной бусинками алых глаз, когда я проходил между ними. Восемь статуй образовывали своеобразную аллею, стоя по четыре в ряд с двух сторон перед сундуком. И мне они совсем не нравились, я почти кожей ощущал их взгляды, полные скрытой угрозы
   Я остановился перед сундуком, разглядывая испещренную узорами и какими-то загадочными письменами отливавшую золотом крышку. Старик встал справа от меня, тоже глядя на сундук. Потом он молча нагнулся и уверенно откинул крышку, словно делал это не в первый раз. Внутри, на обитом темным бархатом дне сундука покоился Безымянный Кристалл. От одного взгляда на сокровище у меня захватило дух. Кто бы мог подумать, что моя ложь окажется столь близка к истине. Из глубин кристалла исходил ровный завораживающий свет. Когда я всматривался в прозрачные грани, душу наполняло ощущение счастья и восхищения, словно я пронзал взглядом не кристалл, а весь мир, заточенный в волшебный камень, который теперь был моим! Нужно было только взять его. С замиранием сердца я протянул руки к Кристаллу, но тут чья-то рука остановила меня, крепко сжав запястье. Я с негодованием обернулся и увидел, что это монах. Он с неведомо откуда взявшейся силой держал меня за руку, не давая прикоснуться к Кристаллу. Я смотрел на него, прикидывая, что лучше - отпихнуть прочь назойливого старика или прикончить его прямо сейчас. Но тут монах тихо, почти одними губами прошептал:
   - Не касайся Кристалла. Он может завладеть твоим разумом. Заверни его в обивку.
   Слова старика звучали довольно трезво - одного взгляда на Кристалл хватило, чтобы поддаться его необъяснимой притягивающей силе. Что будет, если его коснуться, проверять на себе я не хотел. Едва заметно кивнув старику, я вновь склонился над сундуком, стараясь теперь не заглядывать в глубины Кристалла. Резко рванув бархатную подкладку, я выдрал довольно большой кусок, в который осторожно завернул кристалл, стараясь его не касаться. Едва я извлек завернутый в бархат талисман наружу, раздался громкий звук, похожий на удар гонга. Я резко обернулся. Шагах в десяти передо мной стояла Хозяйка Огненных Башен. Она ласково улыбнулась и заглянула мне в глаза:
   - Ты все-таки взял Кристалл! - от ее глубокого голоса у меня по спине пробежали мурашки, я не мог оторвать взгляда от этих бездонных зеленых глаз, - Никому, кроме тебя это до сих пор не удавалось. Я восхищаюсь тобой!
   От ее похвалы у меня закружилась голова. Боже, она мной гордится! Я чувствовал, что на этот раз Хозяйка не врет. И еще я чувствовал, что люблю ее.
   - Иди же ко мне, - выдохнула Хозяйка и протянула руки, - Дай мне обнять тебя!
   Я, не помня себя от счастья, хотел подбежать к ней, обнять ее так крепко, как только мог и никогда уже не выпускать. Но ноги отказывались меня слушаться, они были словно ватные. Должно быть, нечеловеческая мука отразилась на моем лице, потому что Хозяйка смотрела на меня с жалостью.
   - Бедный! Ты так устал, стараясь добраться ко мне! Ты не можешь сделать ни шагу, - голос ее был полон неподдельного сочувствия, - Но ничего, я помогу тебе, вот так...
   Словно чьи-то теплые, заботливые руки подхватили меня и понесли к Ней. Это было так приятно, я нежился в мягких объятьях, наслаждаясь каждым прикосновением к измученному телу. И тут кто-то ударил меня в плечо. Удар был столь сильным и резким, что я не удержался на ногах и начал падать. Мягкие объятья не хотели меня выпускать, поддерживая меня, не желая, чтобы я ушибся, упав на камни. Я силился помочь им, но тело не слушалось меня, руки и ноги отказывались подчиняться. Мгновение - и я рухнул на холодный каменный пол, едва не выронив завернутый в бархат кристалл. С трудом подняв гудевшую от падения голову, я увидел того, кто меня ударил. Это был старик. Теперь его и Хозяйку связывали какие-то тонкие полупрозрачные нити, медленно поттягивавшие монаха к Ней. Я пытался закричать, хотел выхватить меч и изрубить старика в клочья, но все напрасно - я не мог пошевелиться, не мог издать ни звука. Я лежал на полу и смотрел, как проклятый монах, занявший мое место медленно приближается к столь желанным объятьям. Неужели Она не видит, что это не я? Неужели позволит проклятому старику обмануть себя? Слезы отчаянья застилали мне глаза. Не желая смотреть, я следал единственное, на что был способен - закрыл глаза.
   Неожиданно странный звук огласил просторы зала, словно кто-то ударил в гонг во второй раз. Я открыл глаза. На том месте, где стояли Хозяйка Башен и связанный с нею старик клубился густой туман, постепенно растворяясь в воздухе. Наваждение спало. Я понял, что произошло - старик снова спас меня, вырвав из рук ведьмы ценой собственной жизни. И теперь у меня даже не было возможности отплатить ему. Я чувствовал себя последним идиотом - монах погиб, спасая меня, а я уже готов был зарубить его. Хотя кто знает, может старик еще жив, тогда мой долг попытаться его спасти. Я попробовал пошевелиться. Это удалось - вместе с ведьмиными чарами спало и оцепенение. Поднявшись на ноги, я извлек меч из ножен. Больше проклятая ведьма меня не обманет, я не буду столь глуп, чтобы снова заглянуть в два зеленых омута ее глаз. Впереди что-то шевельнулось. Я застыл на месте, напряженно вглядываясь в просторы зала сквозь почти рассеявшийся туман. Движение повторилось, и теперь я увидел, что произошло. Гаргойлы ожили. Неторопливо расправляя крылья, твари сверлили меня алыми бусинками глаз. Вот ближайший из них оттолкнулся от пола и, несколько раз взмахнув крыльями, поднялся в воздух. Распахнув пасть и выставив вперед оснащенные острыми когтями передние лапы, тварь стрелой кинулась на меня. Не ожидая столь стремительной атаки, я едва успел отскочить всторону, гаргойл, в последний момент изменив направление полета, ухитрился таки достать меня правой лапой и разодрать рукав кожаной рубахи, оставив на руке неглубокие царапины. Не дожидаясь, пока тварь развернется для следующей атаки, я кинулся за ней следом. Гаргойл, не ожидая преследования, слишком поздно обернулся на звук моих шагов. Не давая твари опомниться, я прыгнул вперед, метя мечом в серую грудь гаргойла. Стальной клинок пронзил плоть чудовища. Не будь удар столь сильным, он не смог бы повредить твари, хоть гаргойл двигался довольно проворно, материал, из которого он был высечен оказался очень твердым. Ударив ногой в грудь чудовища, я освободил клинок, и замахнулся для второго удара. И тут тварь закричала. Гаргойл завалился на спину, судорожно скребя лапами по полу. Очевидно, подействовал скорпионий яд. Я удивился этому - ведь на созданных из волшебного камня тварей яд обычно не действовал. Но сильней меня заставил удивиться крик гаргойла. Он был очень похож на человеческий. На детский. Я застыл с мечом в руках, глядя на корчившуюся у моих ног девочку. Ей было лет двенадцать. Длинные черные волосы разметались по полу, рукой, измазанной в собственной крови, она прикрывала страшную рану у себя на груди. Рану, сделанную моим мечом. Вот крик прервался. Несчастный ребенок хрипел, глядя перед собой ничего не видящими глазами, худое обнаженное тело корчилось в предсмертной агонии.
   - Проклятая ведьма... , - прошептал я. А потом заорал что было сил, срывая голос на хрип: - Проклятая ведьма! Я убью тебя, Хозяйка Башен! За то, что ты сделала с этим ребенком...
   Сильный удар в спину не дал мне договорить. Шею пронзила резкая боль, спину полосовали острые когти. Я рухнул лицом вперед, прямо на умиравшего у моих ног ребенка. Тело девочки немного смягчило удар, но я этого уже не замечал. Мой рассудок затмила ярость. Я рванулся вперед, даже не ощутив, как впившиеся в шею зубы раздирают мою кожу. Резко крутанувшись, я избавился от вцепившегося в спину гаргойла и одним яростным ударом снес твари башку. Словно в тумане я видел, как разбрызгивая кровь по полу покатилась отрубленная голова. Голова мальчишки.
   Дико взревев, я бросился вперед, туда, где в воздухе кружились оставшиеся гаргойлы. Пусть это заколдованные дети, плевать. Я убью их, тем самым избавив от заклятья ведьмы, другого способа я не знал. Завидев мое приближение, вся стая ринулась вниз. Я прыгнул всторону, на лету рубанув мечом. Один из гаргойлов с перерубленным крылом покатился по полу, оглашая зал детским криком. Остальные промчались мимо. Я развернулся к ним лицом и кинулся за тварями, норовя использовать их вынужденную заминку - гаргойлы, хлопая крыльями, замедляли полет и разворачивались. Я без раздумий вонзил меч в спину ближайшего и поспешно отбежал назад, пока остальные не кинулись на меня со всех сторон. К счастью, монстры не отличались знанием тактики, не ведая никаких приемов кроме лобовой атаки. Да и откуда, это ведь были всего лишь дети... Поредевшая стая вновь бросилась на меня, пасти разинуты, лапы с когтями наготове. На сей раз я поднырнул под летящих бестий, вспоров мечом живот одной из них. Но и меня один из гаргойлов зацепил когтями за плечо, резко отбросив назад. Вдвоем с ним мы покатились по полу. Когтистые лапы метили мне в лицо, намереваясь выцарапать глаза. Ногой я отпихнул гаргойла, отчего впившиеся в левое плечо когти безжалостно распороли мою плоть. Но боли я не чувствовал. Мной все еще владела сумасшедшая ярость. Правой рукой я всадил меч в грудь твари и, выдрав оружие, обернулся к оставшимся в живых. Как раз вовремя. Два гаргойла уже неслись ко мне, яростно работая кожистыми крыльями. Вновь отступив всторону, я нанес удар. Острие меча оставило глубокую царапину в боку твари, но скорпионий яд, успевший стереться с клинка за время схватки, если и попал в рану, не подействовал должным образом. Взвизгнув девичьим голосом, тварь принялась разворачиваться в воздухе, даже не потеряв равновесия от удара. Я бросился вдогонку, намереваясь вновь атаковать гаргойлов в неудобный для них момент. Но эти двое оказались проворней остальных - когда я приблизился к ним на расстояние удара, они были готовы к атаке. Мне навстречу метнулись когтистые лапы. С силой рубанув мечом, я отсек одну из конечностей и поспешно отскочил назад. У самого лица мелькнули когти промахнувшегося гаргойла. Второй, с отрубленной лапой, метнулся мне в ноги, норовя повалить на пол. Но скорость у раненной твари была уже не та, я успел убраться с дороги гаргойла и всадить в пикирующее тело клинок. Мальчишка издал предсмертный хрип и остался лежать на полу. В живых остался один гаргойл с разодранным боком. Метнувшись мне навстречу, тварь не успела свернуть, когда я выставил перед собой меч. Мне в лицо брызнула кровь. Девчушка, еще совсем маленькая, медленно осела на пол, не издав ни звука.
   Все. "Я убил всех... детей". Осознание содеянного и нахлынувшая разом боль лишили меня сил. Я медленно опустился на пол и сел рядом с еще не успевшим остыть телом убитой девочки. Действуя почти механически, я потянулся к поясному карману и извлек из него коробочку с мазью. Обычно я старался использовать целебную смесь экономно, но теперь мне было все равно, лишь бы остановить кровь и притупить боль, чтобы хватило сил добраться до проклятой ведьмы и убить ее. И спасти старика, если он все еще жив. Но в это я почти не верил. Скорей всего, если он еще не убит, то стал рабом Хозяйки. А это, пожалуй, было еще хуже. Тогда мне самому придется убить его. Убить того, кто спасал меня дважды.
   Под действием мази боль в разодранной шее и плече понемногу отступала. Чтобы мазь полностью залечила раны нужно было время, но его то у меня, похоже, не было. У подножия двух полупрозрачных башен заклубился туман, обретая форму человеческих фигур. Я поднялся на ноги, надеясь, что это ведьма, и сейчас все закончится - либо я убью ее, либо погибну, пытаясь это сделать. Но меня ждало разочарование - из тумана выступили два монстра с человеческими телами, но головы у них были звериные. Глядя на приближающихся врагов, я невольно припомнил двоих привратников. У одного из наступавших была покрытая зеленой чешуей плоская голова и морда ящера. Огромная пасть щерилась в ухмылке, обнажая ряд острых изогнутых зубов. Вторая фигура была женской. Голова у этой твари была птичья. Клюв беспокойно клацал, глазки-бусинки не отрываясь смотрели на меня. Оба они, как и привратники, были абсолютно нагими. Но эти двое в руках сжимали оружие. Ящер был вооружен сильно искривленным ятаганом и щитом, птица - двумя кинжалами.
   Я достал из кармана тряпку, в которой хранил скорпионьи жала, и протер клинок остатками яда, после чего отшвырнул ее всторону и поднялся на ноги. Противники неспеша приближались, постепенно расходясь встороны, чтобы мне сложней было обороняться. Обойдя меня с двух сторон, они на мгновение замерли и одновременно бросились в атаку. В воздух со свистом взметнулся ятаган, кинжалы, зажатые в крепких руках Птицы были готовы змеей метнуться к моему горлу, промедли я хоть мгновение. Но я не медлил. Я отскочил назад со всей скоростью, на какую были способны мои израненные ноги и сделал выпад в сторону Птицы. Но она легко уклонилась от удара, подставив под клинок лезвие одного из ножей. Ящер тем временем обходил меня сбоку. Ятаган метнулся к моим ногам, метя под коленные чашечки. Я едва успел заблокировать удар мечом, понимая, что в любой момент могу получить в бок кинжал Птицы. Не теряя ни секунды, я крутанулся на месте и отскочил всторону. Меч и ятаган со скрежетом разошлись, где-то совсем рядом мелькнула рука Птицы с кинжалом. Ситуация выходила из-под контроля, противники были профессиональны и работали слаженно, а я порядком вымотался еще во время драки с гаргойлами. Решив сменить тактику, я поднырнул под меч Ящера, метивший на сей раз мне в горло, и кольнул его в живот, но реакция противника была безупречной - мое оружие со звоном скользнуло по вовремя подставленному щиту. И вновь мне пришлось спасаться от кинжалов Птицы, для прыжка позиция была неудобной и я кувырком переместился всторону. Развернувшись, я вытянул вперед левую руку и произнес слова заклинания. Раздался оглушительный скрежещущий звук. От такого шума хотелось зажать уши руками, казалось, еще немного и голова взорвется. Но я знал, что Ящеру, на которого я направил заклинание, пришлось куда хуже. Я видел, как закрутилась на широких плечах плоская голова, как вздрогнула его рука, готовая нанести удар. Воспользовавшись замешательством противника, я бросился к нему и быстрым ударом пороткнул горло. Из раны фонтаном хлынула кровь, и убитый мною человек осел наземь. Но Птица была все так же опасна. Гибель товарища ее ничуть не смутила. Выбросив вперед вооруженную кинжалом правую руку, она медленно приближалась, второй кинжал пряча за спиной. Я едва успел уклониться от двух молниеносных выпадов, которые Птица совершала с быстротой змеи. Отбив очередной удар мечом, я умудрился кольнуть противницу отравленным лезвием в руку. Птица вскрикнула, выронила кинжалы и отступила, держась за раненную руку. Теперь это была просто женщина. Черноволосая, как и все местные жители и довольно красивая. Обнаженное тело было безупречно. Женщина вновь закричала от боли, ее ноги подогрулись и тело безвольно упало на пол. Честно говоря, мне не было ее жалко. Ведь именно она и ей подобные приводили сюда детей, на поживу этой чертовой ведьме. Крики умирающей женщины еще не успели стихнуть, а у столбов вновь клубился туман. На сей раз появились трое монстров. Они гораздо меньше походили на людей, чем Птица и Ящер, все трое по-своему безобразные. Монстры молча бросились в атаку, не давая мне времени опомниться. Я снова воспользовался заклинанием, ударив волной оглушительного звука одного из противников. Он немного поотстал от остальных, приходя в себя, и теперь мне предстояло отбиваться от двоих врагов одновременно... Покуда не подоспеет третий.
   Враги набросились на меня с молчаливым упорством хорошо вышколенных псов. Один из них, с жабьей мордой и клещнями вместо рук едва меня не достал, мне с трудом удалось уйти всторону от его проворного броска. Второй, верхняя часть тела которого была человеческой, а нижняя напоминала скорпионье, пытался обойти меня сзади, задрав хвост с ядовитым жалом. Я сделал выпад в сторону жабомордого, но тот подставил под удар могучую клещню и лезвие меча со звоном отскочило, не причинив твари вреда. Скорпионий хвост был уже совсем рядом, третий монстр, придя в себя, приближался, хищно оскалив львиную пасть. Я попытался уйти всторону, чуть не споткнулся о чье-то тело и с трудом удержал равновесие. Монстры рванулись за мной следом. Мне снова пришлось уворачиваться от распахнутых клещней и ядовитого хвоста. На сей раз мне удалось ранить жабомордого в плечо и тот отпрянул назад, обратившись в человека. Яд уже сжигал жизнь в его теле и бывший монстр упал на пол, корчась в агонии. Краем глаза я заметил, что у подножия столбов вновь клубится туман, и из него выползают новые монстры. Проклятье! Да сколько же их? Скорпион и оборотень с львиной головой вновь атаковали меня, заставив полностью сосредоточиться на схватке. Я отбивался изо всех сил, понимая, что если не успею быстро расправиться с этими - врагов станет куда больше. В моей душе вновь закипала утихшая было ярость. Я с ревом кинулся на скорпиона, и пронзил его грудь клинком. Человек, скрывавшийся под личиной монстра, упал к моим ногам. Но оборотень все еще был рядом, и ему на помощь спешили еще по крайней мере трое. Вновь на меня обрушилась непрестанная череда ударов и укусов. Я уворачивался, понимая, что теряю контроль над происходящим. Битва переростала в свалку. Теперь главным было не дать монстрам подмять меня под себя или окружить, а для этого приходилось постоянно двигаться. Азарт боя придал мне сил, я метался по залу, стараясь сбить врагов с толку, разбить их на группы. А у подножия столбов все клубился густой туман... Постепенно я перестал обдумывать свои действия, полностью положившись на чувства. Теперь мною руководил не разум, а, скорей звериная ярость и инстинкты хищника, которые живут в каждом из нас.
   Перед глазами стояла кровавая пелена, я уже с трудом понимал, что происходит, действуя скорее механически, чем осознанно. Со всех сторон мелькали клешни, щупальца, когти, зубы - и все они целились в меня. Я не останавливаясь носился по залу, прыгая, уворачиваясь и подныривая, только благодаря этому я оставался в живых. Меч я держал двумя руками - правая рука устала настолько, что ей я не смог бы нанести ощутимый удар. Лезвие по самую рукоять было измазано вражеской кровью, я рубил все, что видел перед собой, не выбирая цели, мне уже некогда было искать уязвимые места в защите монстров, лишь бы задеть врага, вновь почувствовать, как клинок пронзает плоть, чтобы через несколько мгновений нанести новый удар. Не знаю, сколько все это продолжалось. Я потерял счет времени и совершенным убийствам. Бой захватил меня в свои огненные объятья и я варился в этой кровавой каше, не отдавая себе отчет, кто я, что делаю и зачем. Все потеряло смысл кроме постоянных уворотов от несущихся мне навстречу монстров и отчаянной рубки мечом. Думаю, в этот момент я мало чем отличался от монстров, с которыми сражался, передо мной стояла одна цель - убивать. В ушах стоял гул, с каждым ударом меч, казалось, становится все тяжелей. От непрестанного бега голова начинала кружиться, ноги немели, но я не останавливался. Любое промедление было равносильно смерти.
   Но вот сквозь гул в ушах я услышал какой-то звук, не похожий на звон меча, рык монстров и предсмертные вопли. Кто-то звал меня. Вначале я не обратил на это внимания, но зов повторился и какой-то частью сознания я вынырнул из кровавого мира схватки, мира, где не существовало никого кроме меня и моих врагов...
   - Крылан!... Крылан!... - голос звучал глухо, с каким-то странным присвистоим и бульканьем. Я окончательно пришел в себя и только тут обнаружил, что остался один на один с единственным уцелевшим монстром. Вокруг валялись изрубленные тела обнаженных людей - бывших рабов Хозяйки. Некогда блестящие плиты зала были залиты кровью.
   - Крылан!... - вновь позвали меня. Судя по всему, голос принадлежал единственному уцелевшему монстру. Я не спускал с него глаз, держа меч перед собой обеими руками. От противника меня отделяло несколько шагов. Все тело монстра покрывал сплошной черный панцирь, словно раковина моллюска. Не было видно ни одной щели, ни одного уязвимого места. Если бы монстр не шевелился, его вполне можно было бы принять за черный каменный валун. Но панцирь слегка покачивался из стороны в сторону, он не касался пола, оствляя зазор в несколько пальцев, и, казалось, парил над измазанной кровью поверхностью.
   - Сверху я неуязвим, - раздался голос монстра, - Ты можешь отсечь щупальца... Но будь осторожен... Они ядовиты..., - Голос звучал все глуше, словно монстру было все сложнее говорить, хрип и бульканье объяснялись тем, что глотка монстра не была предназначена для человеческой речи. Я немного удивился, что монстр пытается помочь мне победить себя, хотя ведь он был заколдованным человеком, как и все остальные. Может, к нему вернулась какая-то часть сознания? Хотя это могла быть и ловушка. Монстр начал двигаться в мою сторону, панцирь поплыл над полом, движение сопровождалось каким-то противным чавкающим звуком.
   Я попятился, не сводя глаз с противника.
   - Зачем ты нападаешь на меня, если хочешь мне помочь? - спросил я, пытаясь достучаться до сознания скрытого в теле монстра человека.
   - Не могу... пойти... против... воли... Хозяйки... - паузы между словами делались все дольше, голос звучал совсем тихо. Вот из-под панциря выскользнули три тонких бледно-розовых щупальца и змеями кинулись к моим ногам. Я отпрыгнул назад, чуть было не подскользнувшись в луже крови и взмахнул мечом. Из-за того, что мне пришлось восстанавливать равновесие, удар вышел неудачный - лезвие не достало до извивающихся щупалец, просвистев довольно высоко над ними. А из-под панциря выползали все новые розовые черви, жадно тянувшиеся к моим ногам. Их было уже больше десятка. Если они действительно ядовиты, как предупреждал монстр, одного прикосновения к коже могло быть достаточно, чтобы убить меня. Я вновь отскочил назад, прикидывая, как управиться с этой тварью. Отхватить сразу все щупальца одним ударом мне не удасться, нечего и думать, а оставшиеся вполне смогут ужалить меня, когда я совершу удар. Оглушить монстра с помощью магии я не смогу - всю энергию я потратил на предыдущие заклинания, и теперь чувствовал себя полностью опустошенным...
   Монстр атаковал снова. Я прыгнул через него, воспользовавшись тем, что черный панцирь противника был довольно приземистым. В прыжке я ударил по нему мечом. Лезвие со звоном отскочило от блестящей поверхности, словно та была сделана из металла, не уступавшего по прочности моему клинку. Значит тварь не врала - сверху ее действительно не возьмешь. Несколько щупалец метнулись в мою сторону. Я отрубил их и поспешно отскочил всторону, пока монстр не успел оплести меня остальными. Отрубленные щупальца извивались на полу подобно червям. Мой прыжок и неожиданная атака с тыла немного озадачили противника, но ненадолго. Втянув под панцирь оставшиеся щупальца, монстр поплыл в мою сторону. Теперь он не выпускал свои ядовитые жала заранее, очевидно, намереваясь выбросить их все разом, когда я окажусь в пределах досягаемости. Я ждал монстра, неподвижно стоя на месте. У меня был единственный шанс одолеть его и, похоже, сейчас было самое время попытаться сделать это. Черный панцирь был уже совсем близко. Понимая, что дольше медлить опасно, я прыгнул навстречу монстру. Приземлившись у самого края черной раковины, укрывавшей монстра, я что было сил ударил ногой, целясь в щель между полом и панцирем. Я почувствовал, как хрустнули кости на пальцах ноги, от боли перед глазами поплыли кровавые разводы. Я стиснул зубы, чтобы не закричать.
   От удара тело монстра приподнялось над полом, панцирь сильно накренился, готовый вот-вот перевернуться. Прямо перед моим лицом мелькнули извивающиеся щупальца. Какое-то мгновение, и тварь звавлилась на спину. Моему взору открылось отвратительное жирное тело монстра, которое раньше надежно прикрывал прочный панцирь. По центру тела располагалась круглая зубастая пасть, окруженная множеством шевелящихся отростков, под полупрозрачной кожей виднелись какие-то конвульсивно дергающиеся органы, извивающиеся щупальца бахромой свисали во все стороны.
   Не давая твари опомниться, я с силой вонзил меч в отвратительную тушу. Из пасти вызвались хрип и бульканье, брызнула кровь...
   Я готов был нанести второй удар, когда увидел, что стою над обнаженным стариком. Монах лежал на спине, с трудом глотая воздух и обеими руками держась за глубокую рану в животе. На одной из его кистей не хватало трех пальцев. Они были там, где еще недавно на полу извивались отрубленные щупальца.
   Побелевшее лицо старика было мокрым от пота. Одним Богам было известно, какую муку он сейчас испытывал. Я склонился над ним, понимая, что уже ничем не смогу помочь. Меня буквально трусило от бешенства, я готов был разодрать ведьму на части своими руками за то, что она сделала.
   - Крылан... - монах посмотрел на меня своими странными глубокими глазами, - Ты должен простить ее. Она не виновата в том, что делала. Она не могла иначе.
   Я молча кивнул, понимая, что никогда ее не прощу. Спорить со стариком сейчас я не собирался. Я убью ее, хоть как-то отомстив за все эти смерти. Понимая, что старик может в любой миг умереть, я задал мучавший меня вопрос:
   - Скажи, старик, ты работал на Таргона?
   - Нет, что ты, - монах попробовал улыбнуться, но боль, отражавшаяся на его лице, сделала улыбку какой-то безжизненной, - Разве я похож на его людей?
   - Но зачем, черт подери, ты пошел со мной? Зачем помог добыть Кристалл, который я собираюсь отдать ему, пожертвовав ради этого своей жизнью?
   - Боюсь, я уже не успею тебе объяснить. Мне осталось жить слишком мало...
   - Ты дважды спасал меня, а я вместо благодарности тебя убил! Я даже не могу вернуть тебе долг!
   - Ты освободил меня от чар ведьмы, это уже немало, - видно было, что слова причиняют монаху сильную боль, но он продолжал, - А долг ты вернешь, я так думаю. Ведь не в твоих правилах оставлять долги неоплаченными...
   - Что ты хочешь этим сказать? Как я верну долг, если ты умираешь?
   - Тебе решать... - чуть слышно шепнул монах и затих. Кровь перестала пульсирующими толчками течь из его раны, грудь больше не вздымалась. Старик умер.
   Прозвучал звук, похожий на удар гонга и передо мной появилась Хозяйка Башен. Она улыбнулась мне самой невинной улыбкой и восхищенно произнесла:
   - Ты победил их всех! Ты действительно достоин владеть Кристаллом!
   Я молча шагнул к ней, сжимая в руках меч, которым только что убил старика. Носок правой ноги отозвался резкой болью и я перенес центр тяжести на пятку. Я старался смотреть на руки Хозяйки Башен - больше я не взгляну в глаза ведьмы. И не заговорю с ней.
   У ног Хозяйки лежали два вещевых мешка, которые я сразу узнал - с ее стороны было очень мило появиться вместе с ними.
   - Ты хочешь убить меня? - в голосе Хозяйки Башен послышался страх, - Но за что? Я ведь делала только то, для чего меня создали. Я охраняла Кристалл. Ты жалеешь тех, кто приходил до тебя? Но ведь они были недостойны, за это и поплатились... К тому же я их не убивала, это сделал ты! Прошу, прости меня!
   Я молча шел к ней, глядя на тонкие пальцы, которые ведьма заламывала в своей деланной муке. Вот она уже совсем рядом, я услышал, как часто она дышит... Короткий удар мечом, и Хозяйка Огненных Башен медленно осела на пол.
   - Прости меня... - прошептала она, - Я не требую ничего больше - только поцелуй меня... Поцелуй меня перед тем, как я умру, я хочу ощутить уста Героя, которого ждала всю свою жизнь.
   Я наклонился к ведьме, она умоляюще протянула ко мне руки. Я молча подобрал вещевые мешки, развернулся и зашагал прочь, сильно хромая на правую ногу.
   Неожиданно у себя за спиной я услышал злорадный смех. Это смеялась Хозяйка Башен:
   - Ты тоже недостоин! Ты погибнешь, как и все остальные - закричала она мне вслед. Сзади раздался какой-то треск, ему на смену пришли рев и клокотание. Я обернулся. Там, где только что лежала смертельно раненная ведьма, пол раскололся и из-под земли с ревом хлестал поток раскаленной лавы. Огненная лужа с шипением расползалась по полу, с жадностью пожирая тела убитых рабов Хозяйки. Со всей скоростью, какую позволяла моя раненная нога, я кинулся к черной дыре, зиявшей у подножия купола. Мне в спину огненным жаром дышала смерть.
   Едва я оказался снаружи, чья-то могучая рука обрушилась на мою голову. Удар сшиб меня с ног и я покатился по камням. От удара в глазах потемнело, я с трудом удерживал пытавшееся ускользнуть сознание, понимая, что смерть совсем рядом - задержись я хоть ненадолго, лава проглотит меня. Заставив себя подняться на ноги, я достал из ножен меч и огляделся. Врагов было двое. Привратники! Как я мог о них забыть?
   Червивый бежал ко мне, что-то визжа. Немного позади несся второй. Я попробовал отскочить всторону, но перебитая нога подвела меня. Я вскрикнул от резкой боли и упал, выронив меч. Червивый был уже рядом. Он схватил меня двумя руками и оторвал от земли, очевидно, намереваясь бросить в лаву, которая уже выползала из из дыры у подножия башни. Я извернулся, пытаясь дотянуться до своего сапога. Наконец мне это удалось, я выхватил из-за голенища нож и всадил его прямо в розовый мозг Червивого. Не издав ни звука, он вместе со мной рухнул на камни. От удара оземь из легких вышибло воздух, правый бок отозвался резкой болью, похоже я сломал пару ребер. Второй привратник был недалеко, добежать до меча у меня не хватало времени. Выдрав нож из черепа мертвеца, бывшего несколько мгновений назад Червивым, я метнул его в противника. Клинок вошел точно под сердце и привратник, тяжело ухнув, растянулся на земле.
   Лава приближалась. От жара сделалось трудно дышать. Я подобрал меч и заковылял прочь от Башен, очень надеясь, что двигаюсь быстрее, чем растекается жидкий огонь.
   Когда я выбрался из каменной ниши, в которой стояли башни, мои ноги окончательно сдали и я лег прямо на камни. Если лава доберется и до сюда, пусть сожжет меня - у меня уже не было сил идти. Да и куда бежать? Что толку удирать от лавы на плоском плато? Рано или поздно она все равно догонит меня, так зачем же продлевать мучения? Я лежал с закрытыми глазами и ждал смерти.
   Клокотание медленно приближалось. Вместе с ним становилось жарче, судя по всему, ждать оставалось недолго. Но смерть не приходила. Горячий воздух обжигал легкие, изувеченное тело жутко болело, в правой ноге пульсировала резкая боль, по спине и бокам тек пот, смешиваясь с кровью из свежих ран и ссадин. Я был жив. Но, похоже, если сейчас же не займусь своими ранами, могу умереть от потери крови. Или ослабнуть так, что не в силах буду двигаться.
   Морщась от боли, я сел. Передо мной простиралось огненное озеро. Лава клокотала, в воздух от ее поверхности поднимался дым, но ползти вверх она вроде бы прекратила.
   Я отполз подальше от раскаленного озера и принялся рыться в мешках и поясных карманах, выясняя, что из медикаментов уцелело. У меня остался бинт и немного мази - недостаточно для того, чтобы обработать все раны, но вполне хватит для перевязки самых серьезных. Прежде всего я занялся плечом - кто-то здорово мне его разодрал, три глубокие рваные раны тянулись от ключицы к груди, из них сочилась темная кровь, кожа вокруг покраснела, похоже, в раны попала грязь. Я достал флягу и только тут понял, насколько хочу пить. Я надолго припал к горлышку, с удовольствием глотая теплую воду. Напившись, я принялся промывать раны и царапины, мастить их мазью и бинтовать. На это ушло довольно много времени - я и не знал, что монстры успели меня так разукрасить - на теле в буквальном смысле не было живого места, я весь был покрыт царапинами и кровоподтеками.
   Закончив с порезами, я занялся ногой. В месте перелома она сильно распухла, я не смог снять сапог - каждая попытка сопровождалась жуткой болью. Выхода не было - мне пришлось разрезать обувь. К сожалению, нож остался в груди привратника, на дне огненного озера, и я принялся действовать мечом. Это было неудобно, от боли темнело в глазах, но, все же, мне удалось избавиться от сапога и я осмотрел свою опухшую конечность. Пальцы раздулись, ступня, казалось, пульсировала с каждым ударом сердца. Я снял с плеч ошметки, оставшиеся от некогда прочного плаща, нарезал из них полосы и кое-как перемотал ногу. Что ж, это было все, что я мог сейчас сделать. Оставалось надеяться, что мне хватит сил добраться до оазиса.
   Я привел в порядок свой меч - все лезвие было бурым от запекшейся крови, и мне пришлось довольно долго оттирать его остатками плаща. Одежда выглядела не лучше, но с этим я не мог ничего поделать, стирать ее мне было негде.
   И тут я вспомнил про Кристалл. Не разбился ли он во время сражения? Не хватало еще, чтобы вся эта кровавая бойня оказалась напрасной. Я осторожно извлек из поясного кармана драгоценный сверток и осторожно развернул темный бархат. Кристалл лежал передо мной во всей своей красе, ярко переливаясь в солнечных лучах. Я вновь почувствовал, что глубина волшебного камня манит меня к себе. На миг я позволил себе окунуться в сверкающие недра Кристалла, и тотчас меня наполнило ощущение покоя и уверенности. Я перестал чувствовать боль, все заботы и проблемы оказались где-то далеко-далеко, мне уже некуда было спешить, не о чем было жалеть. Я обладал Всем. Мир лежал у моих ног, заточенный в хрустальную клетку волшебного камня - протяни руку - и он станет моим. Моя правая рука почти помимо моей воли начала приближаться к Кристаллу. "Нет!! - услышал я отчаянный вопль в своем сознании - Это как чары ведьмы - коснись его и навеки лишишься воли!". Но ведь Кристалл звал меня. Мне уже было хорошо, коснись я его - и ощущение счастья уже никогда меня не покинет. Но упрямый внутренний голос твердил свое: "Ты забыл про Кодекс? Коснись Кристалла, и ты никогда не сможешь расстаться с ним. Ты нарушишь сделку!". Я оторвал взгляд от камня, с трудом переводя дух. Боль и усталость с радостью приветствовали меня - я вновь вернулся в свой мир. Что ж, если уж будет совсем невмоготу - я могу в любой миг вновь достать Кристалл и коснуться его. Но это была крайняя мера, а сейчас пора было собираться в путь.
   Со смертью старика запасы воды и провизии у меня увеличились, теперь можно было не очень экономить, оставшегося мне вполне хватит дней на 4-5. Я освободил мешок старика, переложив лепешки в свой и перелил воду из его фляги. Подумав немного, я достал из кошеля десять золотых, высыпал их в мешок монаха, на дне которого одиноко лежала пустая фляга, и швырнул суму в огненное озеро. По крайней мере с этим долгом я рассчитался. Мешок загорелся чадным пламенем, едва коснувшись поверхности озера. Вскоре на его месте осталось темное пятно, внутри которого медленно расплывались желтые пятна - все, что осталось от монет. Я постоял немного на берегу озера. Озера, ставшего могилой Хозяйки Башен, могилой тех, кто пытался украсть Кристалл, ставшего последним пристанищем восьмерых невинных детей и старого монаха, которого я так и не смог понять... Озера, чуть было не ставшего и моей могилой.
   Развернувшись, я заковылял прочь. На каждый шаг перевязанная нога отзывалась болью, хоть я и пытался ступать на пятку. С такой скоростью я вряд ли поспею к оазису в срок. Что ж, придеться Таргону немного подождать, я думаю, Кристалл того стоит. Едва я вспомнил о Кристалле, рука машинально потянулась к поясному карману, где хранилось сокровище. Я одернул себя, решив, что на сегодня хватит разных чар и колдовства, пытавшихся сломить мою волю. Из-за этой чертовой стекляшки погибло столько народу, а если я вновь загляну в манящие глубины Кристалла - назад могу и не вернуться... Напомнив себе еще раз кодекс наемника, я упрямо зашагал вперед, стараясь не обращать внимания на боль, терзавшую изломанную ступню.
   Я издалека заметил два больших валуна, между которыми провел прошлую ночь и намеренно обошел их подальше - хоть трупов там и не было, запах пролитой крови вполне мог приманить ящеров-трупоедов. А где ящеры - там жди и скорпионов. Я далеко не был уверен в том, что эти твари перестанут на меня нападать только потому, что я теперь знаю, что человечиной они не питаются.
   На ночевку я остановился возле небольшого каменного распадка. Вокруг было раскидано множество мелких камней и щебня, и я надеялся, что их шуршание выдаст тех, кто попытается подкрасться ко мне ночью - на создание барьера сил у меня не оставалось. Расчистив от камней лежанку, я растянулся на твердой поверхности плато, подложив под голову мешок. Жалел я только о том, что на мне нет теперь плаща, которым можно было бы укрыться от неугомонного ветра. Я заснул почти мгновенно, но спал плохо. Всю ночь меня мучали кошмары - мне снились дети, которых я убиваю, и их тела после смерти обращались в мерзких гаргойлов. Я вновь и вновь слышал мольбы Хозяйки Башен, а потом ее злорадный смех. Я видел старика. Во сне я вновь заглянул в его темные глаза и увидел там копошащиеся розовые щупальца, окружавшие мерзкое жирное тело с круглой зубастой пастью посередине. А потом меня накрыла собой лава и все тело огнем охватила жуткая боль. Боль не проходила, а лишь усиливалась. Меня вновь жалили скорпионы - один укусил в правую ногу, другой - под ребра, я снова молил смерть поторопиться, но она оставалась глуха к моим просьбам и лишь смеялась надо мной голосом Хозяйки.
   Утром я проснулся совершенно разбитым. Раны и ушибы напоминали о себе тупой болью. В боку резко кололо, сломанная нога, казалось, была окутана огнем, а не остатками плаща.
   Позавтракав, я продолжил путь, борясь с болью и желанием вытащить Кристалл и утонуть в его прозрачных глубинах, забыв обо всех невзгодах и мучениях, как о кошмарном сне. К вечеру я добрался до края плато и, окружив себя плотным воздухом, спрыгнул вниз. Я шел по пустыне прочь от каменной громады Скорпионьих владений, покуда не стало совсем темно. А тогда устроился на ночлег, окружив стоянку слабым барьером. К счастью, и эта ночь прошла спокойно, хотя мне вновь снились какие-то кошмары.
   Утром я продолжил путь. Сегодня я должен был добраться до оазиса, чтобы успеть на встречу с Таргоном, но понимал, что с моей ногой это невозможно. По пустыне идти было хуже, чем по твердым камням - ноги увязали в раскаленном песке, усиливая и без того отчаянную боль. К тому же повязка сильно нагрелась, и теперь меня жгла не только боль в переломанных костях, но и жар горячего песка. Мне приходилось довольно часто останавливаться, чтобы перевести дух - постоянно терпеть такие муки я был не способен. Мне все чаще хотелось плюнуть на все, достать Кристалл и окунуться в его убаюкивающие глубины. Казалось, сам Кристалл желал того же, чего и я. Но кодекс наемника останавливал меня. Я не мог перешагнуть через правила, которых придерживался всю свою жизнь, ведь достань я Кристалл сейчас, это наверняка приведет к разрыву сделки. Я уже не смогу отдать его Таргону. Слишком хорошо я запомнил силу, с которой Кристалл звал меня в неведомые миры безраздельной власти и блаженного экстаза...
   Мои мучения длились до самого вечера, пока я не позволил себе упасть на песок и забыться сном. На установку барьера у меня уже не оставалось сил, самочувствие было просто ужасным, незажившие раны жгло, переломанные кости не давали пошевелиться, не кривясь от боли. Только во сне я мог отрешиться от всего этого кошмара, и то ненадолго.
   На следующее утро я вновь шел к оазису. Примерно к полудню я добрался до цели, совершенно измученный и уставший. Моим глазам предстала картина разорения: кое-где над пепелищами сожженных хибар еще поднимались струйки дыма, возле дымящихся руин лежало несколько изрубленных до неузнаваемости тел, принадлежавших, по-видимому, местным жителям. "Я ведь их предупредил, почему они остались?" - с каким-то удивившим меня самого безразличием подумал я. Приближаясь к сожженной деревне, я тут и там подмечал растерзанные трупы, похоже, убийцам доставляло удовольствие вытворять такое со своими жертвами.
   Из тени пальм мне навстречу выехал всадник, под узцы он вел еще одного коня.
   - Эй, наемник! - окликнул меня наездник. Судя по ломаемущемуся голосу, это был подросток, - Таргон был недоволен, что ты опоздал!
   Парень поравнялся со мной и резко осадил коня. Я взглянул на него - смуглолицый и черноволосый, как и все местные, он действительно был еще мальчишкой. Усы едва начинали пробиваться на молодом лице, черные лукавые глаза с интересом меня оглядывали.
   - Что тут произошло? - спросил я безразличным голосом.
   - Что произошло? Да что обычно. Мы немного повеселились, забавляясь с этими увальнями, - парень небрежно махнул рукой в сторону растерзанных тел, - Правда кто-то хотел подпортить нам веселье, - при этих словах глаза его подозрительно сузились, - Какая-то сволочь настучала селянам, что мы скоро к ним пожалуем, и в деревне оставались одни мужики. Но наши умельцы быстро развязали язык одному из них - обозы с бабами и мальцами, что двигали в Азнар-Лукат, мы нагнали за полдня. Так что все вышло неплохо. Пару баб мы притащили сюда, чтоб нескучно было тебя поджидать, но сегодня утром всех, кроме одной порезали - Таргон двинул дальше, а мне велел тебя еще денек подождать. Ты немного опоздал - свою телку я недавно порешил, надоели ее вопли. А то я с тобой поделился бы, мне ведь не жалко.
   От его рассказа мне стало тошно. Я знал, что банда Таргона способна на такое, но в устах этого совсем молодого паренька рассказ звучал особенно мерзко. Стараясь не выдать себя, я как можно более небрежно спросил:
   - А куда направился Таргон?
   - Таргон, - парень хмыкнул, - Он сказал, что хочет смотаться в монастырь Черепах. Фруктов ихних хотел поесть, там, вроде, сад хороший. Ну и деньжатами разжиться, которые прихожане нанесли. Там их, думаю, немало, монастырь-то старый. Да и монахов погонять забавно будет. Если поторопимся, может еще успеем на потеху.
   "Так вот оно, старик! - Мелькнуло у меня в голове, - Вот как я смогу вернуть долг. Неужели ты знал обо всем заранее?".
   - Тогда поторопимся, - вслух сказал я, - Не хочу пропустить веселья.
   Я ухватил вторую лошадь под узцы и взобрался ей на спину. При этом пришлось опереться на больную ногу, от резкой боли я скрипнул зубами.
   Парень хотел было пришпорить своего коня, но я жестом остановил его. Он недовольно ко мне обернулся, очевидно, ему вовсе не хотелось пропускать свирепых забав Таргона.
   - Дело в том, - сказал я, медленно обнажая меч, - Что я не намерен пропускать ни секунды веселья, потому, чтобы успеть вовремя, мне понадобятся обе лошади, ты уж извини.
   Парень удивленно уставился на рукоять меча, торчащую у него из живота, из его горла вырвались хрип и клокотание. Я резким движением высвободил оружие, и тело всадника сползло к ногам коня. Честно говоря, мне было его немного жаль - если бы мальчишка не спутался с Таргоном, может его судьба повернулась бы иначе...
   Я взял за узду второго коня, и ткнул своего пятками в бока. Направляясь в монастырь, я вновь мысленно обратился к старику: "Что ж, старик, я заплачу этот долг. Ты и тут оказался хитрей меня. Небось посмеиваешься, глядя с небес, как я несусь выручать твоих монахов?".
   Честно говоря, мне не хотелось представлять себе, что случится с монастырем, ворвись туда банда Таргона. Волшебный сад, исполненный покоя и тишины не место для таких головорезов. Что монахи смогут противопоставить банде? Свою веру в доброту людей?
   По мере того, как таяла за моей спиной разоренная деревенька, в моей голове складывалось подобие плана действий. Я отдам Таргону Кристалл, тем самым не нарушив сделки. А потом убью его. Вряд ли мне удасться справиться со всей бандой, но жизнь свою я был намерен продать дорого. Пусть я не перебью их, зато поредевшая и лишившаяся вожака банда вряд ли решится нападать на монастырь. Может, они и вовсе разбегутся - награбленного, думаю, хватит им на долгую беззаботную жизнь. Но чтобы успеть нагнать Таргона, покуда он не добрался до цели, нужно поторопиться. Одну лошадь я наверняка загоню.
   Вновь поддав лошади пятками в бока, я прижался к гриве, закрывая лицо от летящего навстречу песка. "Я расплачусь с этим долгом, старик!".
  
   ***
  
   Не всяк может обладать Сокровищем, что не имеет Имени, но лишь Достойный. И четыре испытания пройдет Достойный, ибо может быть им лишь
   Тот, кто чист и душой и мыслями,
   Тот, кто имеет друга, способного отдать свою жизнь за него,
   Тот, в чьем сердце горит огонь праведной Ярости,
   Тот, кто будет милосерден и способен прощать...
  
   Запись из Книги Пророчеств, найденной в руинах монастыря клана Черепахи.
  
  
  
  
  

(с) Киев 16.09.99-11.10.99


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"