"Кошка" вошла в узкий извилистый фьорд, берега которого представляли собой сплошные скалы - чёрные, причудливо изрезанные, неприступные, издали напоминавшие башни массивного средневекового замка. Впрочем, вдоволь полюбоваться этой изысканной "архитектурой" не довелось: из глубины фьорда неторопливо и уверенно выплыл белёсый поток плотного тумана, окутал собой всё вокруг...
- Стоп машина! Отдать якорь! - громко прокричал, показалось - что прямо в туман, капитан Куликов.
Моторист-норвежец по прозвищу Фьорд резко сбавил обороты двигателя, бодрая барабанная дробь сбилась с ритма, дизель недовольно зачихал, поперхнулся и затих.
Ник дёрнул за рычаг механической лебёдки, в клюзе противно загрохотала ржавая якорная цепь. Он дождался, когда якорь ляжет на дно, медленно досчитал до десяти и, повернув рычаг в другую сторону, намертво зафиксировал цепь...
Яхта, проплыв по инерции несколько метров, чуть дёрнулась, и, словно окончательно подчиняясь поступившему приказу, послушно закачалась на зеленоватых пологих волнах.
- Вот же местечко, не приведи Господь! - невежливо сплюнул за борт Куликов - Здесь туманы случаются чаще, чем где бы то ни было. Даже Лондон - колыбель дождей, мать его, отдыхает! На Шпицбергене в среднем в месяц случается до двадцати туманных дней. Представляешь, Никитон? Как ходить по морю в таких условиях? Сейчас будем тупо ждать. Тут такое общее правило давно уже установили: туман опустился - тут же бросай якорь и дожидайся, пока он уйдёт. Нормальное правило, без него совсем было бы плохо. Потопили бы все друг друга, к такой-то маме! Сколько будем стоять на якоре? Да недолго, часа три-четыре. К вечеру обязательно распогодится, пришвартуемся - как белые люди, в порту...
Со времени их последней встречи тогда, в 1940 году, в славных водах благословенного Карибского моря, Куликов изменился совсем несильно, разве что поседел окончательно да стал гораздо более молчаливым и скрытным: за время отплытия из Архангельска так и не обмолвился ни единым словечком о том, чем занимался в течение трёх последних лет. Только многозначительно поднял вверх пять растопыренных пальцев правой руки, что, очевидно, обозначало количество потопленных им судов противника.
Впрочем, Ник тоже об этих своих годах рассказал весьма скупо: "Мол, воевал, как и полагается. Выполнял приказы командования"....
Только от одного вопроса Ник не смог удержаться, задал его сразу - на второй минуте их встречи с капитаном на молу Архангельского порта:
- Сергей Анатольевич, а что там с Айной и Сизым? Мне говорили, что ты был должен к ним наведаться, детей - Афанасия и Марту, доставить в Аргентину.
- Почему - в Аргентину? - удивился Куликов. - Я их в Монтевидео, следовательно, в Уругвай отвёз. В мае сорок первого года, хорошо, что успел - до начала войны. Лёха нас тогда встретил, настоящий кабальеро, ковбой натуральный. Кроме детей я ему и денег немного передал от наших генералов, так что теперь он, наверное, знатный уругвайский скотопромышленник.
- А Айну видел?
- Видел, конечно. Полностью поправилась, ещё красивей стала...
А вот яхте (она по-прежнему называлась "Кошка", только на этот раз надпись на борту была сделана уже на испанском языке) досталось: давно уже некрашеные борта были покрыты многочисленными неаккуратными заплатами и уродливыми вмятинами - явно следами от пуль и осколков, мачта же была очень низкой и непропорционально толстой, видимо при последнем ремонте выбор у команды был небогатый.... Ничего не поделаешь - война...
Да и сиамский кот по кличке Кукусь как-то сдал за эти годы: стал совсем маленьким и худым, словно бы - усох, шерсть стала ещё более светлой, наверно, тоже поседела...
Ник негромко попросил:
- Сергей Анатольевич, будь другом, расскажи мне немного про этот Шпицберген. Мне тут не один месяц придётся кантоваться, а времени то и не было - книжек почитать умных, разжиться полезными знаниями. Так что, выручай!
Куликов покладисто согласился, но выразил настойчивое желание - спустится на тёплый камбуз:
- Местные туманы - они очень промозглые и коварные, оглянуться не успеешь, как подхватишь простуду. А то и натуральное воспаление лёгких. Давай лучше в тепле посидим, кофейку попьём!
Предложение было своевременным: за краткое время пребывания в этом белёсом тумане сопливость у Ника резко и недвусмысленно повысилась...
Выпили по три фарфоровых чашечки огненного ароматного кофе, приготовленного капитаном по старинному арабскому рецепту - с помощью крохотной спиртовки и жестяной коробочки, наполненной на три четверти мельчайшим кварцевым песком.
После чего Куликов раскурил свою знаменитую чёрную трубку и, пуская к потолку камбуза идеально круглые кольца ароматного дыма, прочитал маленькую просветительскую лекцию:
- Шпицберген - это архипелаг в западной части Северного Ледовитого океана, в него входит более тысячи больших и маленьких островов. Общая площадь? А Бог её знает! Может, пятьдесят тысяч квадратных километров, а может, и все семьдесят. Лично я не считал. Да и как можно точно сосчитать, если больше половины архипелага покрыто льдом? Сколько не считай, всё равно ошибёшься.
- Мяу! - как всегда согласился со своим хозяином старенький сиамский кот, свернувшийся калачиком на капитанских коленях.
- Молодец, Кукусь, всё правильно понимаешь! - Куликов ласково погладил кота и продолжил: - Считается, что первым нанёс архипелага на карту в конце шестнадцатого века Витуус Баренц. Да, тот самый, который потом около Чукотки и Камчатки ходил кругами, открывая всякие новые острова. А вообще о существовании этих островов русские и норвежские мореманы знали еще в Средние века. Долго эта территория считалась ничейной. И только в феврале 1920 года над Шпицбергеном был установлен суверенитет Норвегии. Правда, последние несколько лет, начиная с сорокового года, тут немцы правят бал. Львиная доля местного угля (просто отличного по качеству и основным свойствам!) потребляется немецким флотом, что-то редкими транспортами уходит в Германию, немного норвежцам достаётся, испанцам. Ты ведь Никитон, нынче опять - Андрес Буэнвентура? Личный представитель генерала Франко? Да, скользковатая легенда, однако. Впрочем, Руководству виднее.... Местная столица - Longyearbyen. По крайней мере, так пишется это название. А называют этот посёлок - кто во что горазд: Лонгьир, Лонгйир, Лонгербюйн, Лонгербин, Лонгербен. А как правильно - неизвестно. Сейчас тут обитает больше тысячи человек, половина - немецкие военные, остальные с углём работают: шахтёры, докеры, канцелярские крысы, куда же без них. Климат здесь достаточно мягкий. Есть на Свете острова и похолоднее. Шпицберген же архипелаг очень тёплый. Средняя годовая температура на нём около плюс пяти градусов по Цельсию. Зимой редко когда столбик термометра опускается ниже минус пятнадцати, а летом плюс десять-двенадцать - абсолютно нормальная температура. Поэтому побережье всех этих островов и островков летом покрывает зеленая трава, везде расцветают яркие цветы.
Видов животных на архипелаге насчитывается не много: тюлени, белые медведи, песцы, лемминги и овцебыки. Но главное украшение Шпицбергена - это его замечательные птичьи базары. Миллионы разных птиц, клянусь, миллионы...
По прошествии трёх часов Ник знал о Шпицбергене гораздо больше, чем о городах Москве и Нью-Йорке - вместе взятых...
- Эй, кончай трепаться! - раздался (на английском языке) с палубы сердитый голос Фьорда. - Туман уходит. Пора сниматься с якоря. Да, вот и цветные картинки начинаются, можете полюбоваться.
- Бездельник! - незлобиво ругнулся в адрес норвежца Куликов. - Столько лет плаваем вместе, а он так и не соизволил освоить русский язык. Даже иногда обидно бывает. Ладно, Бог с ним. Пошли-ка, Никитон, наверх, сейчас я тебе "глорию" покажу. Никогда про неё не слышал? Завлекательное зрелище, бывает только на Шпицбергене, и только поздней весной...
Ник, следом за капитаном, выбрался на палубу.
Лучи предвесеннего солнышка робко пробивались сквозь лёгкую дымку, стена тумана, плавно изгибаясь, медленно уходила от яхты прочь, в сторону Северного моря...
И на фасаде этой молочно-белой стены - словно в большом старинном зеркале, Ник, совершенно неожиданно для себя, увидел отражение "Кошки", окружённое разноцветным радужным ореолом....
Вон - капитан Куликов раскуривает свою трубку, отливающую в этом тумане-зеркале всеми оттенками фиолетового и сиреневого, а вот светло-зелёный кот Кукусь полез на крышу рубки...
- Не может такого быть! - опешил Ник. - Что происходит, капитан?
- Впервые это явление - известное нам как "глория", описал сам великий Амундсен. Очень похоже, что он и название придумал: "Солнечные лучи падают под таким редким углом, что вокруг теней, которые отбрасывают предметы, раскладываются по краям цвета спектра.... Архипелаг Шпицберген одно из немногих мест на Земле, где можно воочию увидеть цветную тень. Особенно впечатляющие картины получаются тогда, когда огромные тени от скал падают на туман или низкие перистые облака..."....
Неторопливо пройдя рядом со сторожевыми немецкими судами, "Кошка" элегантно пришвартовалась около причала Лонгьира.
На мачте яхты развивался целый набор различных флагов: испанский, флаг TausendjIhrige Reich(а), ещё какие-то длинные разноцветные вымпелы.
У Ника сложилось стойкое впечатление, что немецкие моряки - судя по количеству бездельников, столпившихся вдоль бортов, также были несколько удивлены появлению в этих суровых водах такой экзотики, но, вместе с тем, были в курсе этого появления...
Через десять минут после того, как яхта замерла около пирса, и Фьорд перебросил на берег и тщательно закрепил неказистые сходни, к "Кошке" подошёл пожилой грузный морской офицер в звании фрегаттенкапитана в сопровождении подтянутого оберштурмбанфюрер СС и двух бравых автоматчиков. Грузного моряка звали Франк Шварц, и он исполнял обязанности начальника морского порта. Оберштурмбанфюрер СС звался несколько неожиданно для такого высокого звания - Лукаш Пушениг, и он отвечал за общую безопасность (в том числе - идеологическую) местного военного гарнизона. Господа офицеры были предельно вежливы и корректны, что, впрочем, не помешало им самым тщательным образом ознакомиться со всеми верительными документами Ника и всеми судовыми бумагами Куликова (по документам капитан значился как Сержио Куэльё, обладатель двойного гражданства - испанского и аргентинского).
- Рады приветствовать вас, господа, на берегу сурового Шпицбергена! - ознакомившись с документами, пафосно заявил фрегаттенкапитан Шварц. - Офицерский клуб всегда к вашим услугам. Он, кстати, находится совсем недалеко от гостиницы, где зарезервирован номер для сеньора Буэнвентуры. Я искренне рад, что наши края посетил личный представитель генерала Франко. Надеюсь, господа, что на днях, за рюмкой хорошего шнапса, вы порадуете нас своими рассказами о благословенной Испании и других Тёплых Краях?
Ник, естественно, выразил свою полную готовность поразить доблестных офицеров Вермахта своими способностями в эпистолярном жанре.
Куликов же, скорчив расстроенную мину, принялся бормотать извинения:
- Извините, господа! Но не смогу удовлетворить ваше любопытство, через час вынужден покинуть ваш гостеприимный порт. Служба. Извините ещё раз!
- Ну что вы, что вы, сеньор Куэльё! - успокаивающе замахал своими короткими руками толстый Шварц. - Мы всё понимаем! Судя по многочисленным отметкам пуль и осколков на бортах, ваша великолепная "Кошка" является отнюдь не мирным прогулочным судном?
- Отнюдь, - польщено заверил слушателей Куликов.
"Да, знал бы ты, фрегаттенкапитан, сколько немецких посудин потопил этот непрезентабельный седой господин в чёрных очках, совсем бы по-другому заговорил", - насмешливо улыбнулся про себя Ник...
Поздним вечером, уже распрощавшись с Куликовым, Ник устроился в гостинице.
Заведение оказалось вполне пристойным, особенно если учитывать тот факт, что Лонгьир располагался на восьмидесятом градусе северной широты, и до Северного Полюса было рукой подать. Простыни оказались слегка сероватыми, да чего уж там, бывало и похуже: целыми месяцами приходилось и совсем безо всяких простыней обходиться...
Ник лежал на узкой неудобной койке, на спине, подложив руки под голову, и вспоминал недавние события, предшествующие его появлению на Шпицбергене...
Это случилось в первой декаде мая 1943 года, чуть больше месяца назад.
Пришёл приказ из Москвы - прибыть незамедлительно. На военный аэродром под Колтушами приземлился старенький АНТ-4, за штурвалом которого находился совершенно незнакомый молодой лётчик.
- А где же мой друг Маврикий? - поинтересовался Ник.
- Маврикий Тимофеевич сейчас работает в Главном Управлении ВВС ВМФ, отдел возглавляет, - немного смущённо доложил лётчик. - Он мне про вас, Никита Андреевич, очень много рассказывал. Не волнуйтесь, я вас в лучшем виде доставлю, даже не укачает...
Ник и не волновался.
На подмосковном аэродроме Ника встретили два молчаливых капитана на светло-серой "эмке". Порядком потряслись по плохеньким просёлочным дорогам, уже ближе к вечеру приехали в Завидово, на одну из Правительственных дач-резиденций.
В комнате, отделанной и обставленной в деревенском стиле, кроме Ника находились Лаврентий Павлович Берия, Вольф Мессинг и полковник Ануфриев - один из руководителей внешней разведки СССР.
- Здравия желаю, товарищ Народный Комиссар! - громко ответил Ник.
Берия недовольно поморщился:
- Говорите потише, товарищ Иванов, глухих здесь нет. Посмотрите, какого молодца мы вырастили - общими усилиями! - обернулся к Мессингу и Ануфриеву. - Одно слово, орёл!
- Орёл с майорскими погонами, - как всегда неуклюже пошутил Мессинг.
- Жива ещё группа "Азимут", жива, - подытожил Берия.
"Ничего не понимаю", - засомневался про себя Ник. - "От всей группы то и остались - я да Зина. Мери Хадсон ещё в 1940 году была командирована в неизвестном направлении, с тех пор о ней ничего не известно. Есть ещё, правда, Айна и Сизый, да они зависли где-то в Южной Америке. О чём же это Лаврентий Павлович тогда говорит?".
После традиционно неторопливого распития кофе (вернее - кофейного напитка сильно отдающего желудями) - под традиционные же каменные фигурные пряники, Берия перешёл к делу:
- В Ленинграде, майор Иванов, вы себя очень хорошо проявили. Организация Дороги Жизни через Ладожское озеро была очень своевременной. Если не секрет, откуда вы узнали, что зима будет такой суровой? Ах да, конечно же, очень глупый вопрос. Я всё никак не могу привыкнуть, что вы - оттуда.... Вот и Мессинг нагло ухмыляется. Ладно, проехали. Сейчас, Никита Андреевич, перед вами будет поставлена очередная сложная, очень трудно выполнимая задача. Вы когда-нибудь слушали о так называемом немецком "оружии возмездия"?
- Конечно, Лаврентий Павлович, мне приходилось в юности много читать о нём, - заверил Наркома Ник. - Фау-1 - это самолёт-снаряд, управляемый автопилотом, Фау-2 - это баллистическая ракета с жидкостным реактивным двигателем, а Фау-3 -это летающие на больших скоростях плоские диски...
- Остановитесь, майор, - недовольно поморщился Берия. - Вы же знаете, что вся информация, вынесенная вами из будущего, обычными людьми тут же забывается? Зачем же зря стараться? Главное, что лично вы - в курсе, это уже хорошо. Так вот, вам предстоит проследовать на архипелаг Шпицберген, вжиться в тамошнюю атмосферу - согласно вашей легенде, перезнакомится с тамошними представителями Вермахта. Кроме того, необходимо самым тщательным образом, конечно же, под благовидным предлогом, обследовать территорию острова Медвежий, расположенную севернее городка Лонгьира.
По нашим сведениям ранней весной 1944 года там немецкие военные планируют проведение широкомасштабных испытаний нового, совершенно засекреченного вида оружия. Впрочем, сейчас для вас это абсолютно не важно. Внедряйтесь, вживайтесь, изучайте местность. Дальнейшие инструкции получите уже на месте, ближе к означенным мной событиям. Полковник Ануфриев! Ознакомьте майора Иванова с его легендой!
Полковник Ануфриев, дородный и вальяжный тип, неторопливо поднялся со своего стула, солидно откашлялся.
- Мы решили не придумывать велосипеда. Отправитесь на архипелаг под уже привычным для вас именем - Андреса Буэнвентуры, жителя испанского города Барселоны. Только теперь вы уже не частный бизнесмен, а государственный чиновник, торговый представитель генерала Франко. Ваша главная официальная миссия - после победоносного завершения немецкими войсками Второй Мировой Войны наладить полномасштабную торговли между Испанией и Шпицбергеном, имеющим статус свободной экономической зоны под флагом Норвегии. Вас интересуют тамошние природные ископаемые: высококалорийный каменный уголь, высококачественная железная и марганцевая руды, графит, слюда, фосфорит, асбест. Вы же геолог? Вот и будет у вас прекрасный повод - обследовать северные территории Медвежьего острова - на предмет поиска новых месторождений данных ископаемых. Оборудованием, каким сами скажите, вас оснастим, прочими научными причиндалами. Да, ведите себя спокойно и естественно, все верительные бумаги от господина Франко - самые что ни есть настоящие. Сомневаетесь? - густые брови генерала удивлённо взлетели вверх.
- Да как-то неожиданно немного, - пожал плечами Ник. - Все же знают, что генерал Франко - тиран, фашистов поддерживает. С чего бы ему нам помогать?
- Всё очень просто, майор, - вмешался в разговор Мессинг. - Если человек тиран, это ещё не значит, что он законченный дурак. И вообще, тиран тирану - рознь. Вот взять того же Муссолини: между ним и Франко - куда как много похожего. Только мне вот что-то подсказывает, что Муссолини закончит свою жизнь очень и очень плохо и главное - скоро, а вот господин Франко доживёт до глубокой старости, в почёте и неге. И всё потому, что один из них умён и нос держит по ветру, а другой - обычная посредственность. Теперь - понимаете?
- Ну да, ну да, - закивал Ник. - Теперь - понимаю...
Мессинг прошёл в дальний угол комнаты, где одиноко застыл старый низенький рояль, сел на хлипкий крутящийся стульчик, негромко запел, чуть картавя и, явно, подражая Александру Вертинскому:
- Это ещё что такое? - неожиданно рассердился Берия. - Прекратите немедленно, Вольф Григорьевич! А вы, майор Иванов, его не слушайте! Лирика в наших с вами делах - совершенно неуместна...
Прижился Ник в Лонгьире, немцы, впрочем, этот городок называли Лонгербеном.
Прижился, оброс многочисленными приятелями, стал завсегдатаем Офицерского клуба. Естественно, только тогда, когда отдыхал от своих геологических поисков.
Лукаш Пушениг, оберштурмбанфюрер СС, первое время выделял Нику в его экспедиции двух дюжих унтер-офицеров - и охранять дорогого испанского гостя от всевозможных опасностей, да и присматривать за ним, любезным.
Впрочем, очень скоро герр Пушениг понял, что Ник является опытным путешественником и в няньках не нуждается, да Ник ничего от оберштурмбанфюрера и не скрывал: после каждого завершённого похода заходил в Офицерский клуб, показывал образцы найденных горных пород, демонстрировал расчёты по ёмкостным характеристикам предполагаемых месторождений. Поэтому бравые унтер-офицеры стали сопровождать Ника, что называется, через раз. А потом началась зима, выпал снег, задули метели, желающие, составить ему компанию, окончательно перевелись...
Ник арендовал у местного фермера двух молодых оленей, нарты, шесть здоровых лохматых псов и специальные сани для езды на собаках.
Когда снега было ещё совсем мало - передвигался на оленях, потом, ближе к середине зимы, больше стал пользоваться собачьей тягловой силой.
Всё бы ничего, но больно уж много белых медведей было вокруг, неправдоподобно - много. Постоянно несколько особей находились в прямой видимости. Из поселка никто никогда не выходил без винтовки. Причём медведей было принято только пугать, стреляли на поражение лишь в самых крайних случаях...
Нравилась Нику такая жизнь, всё происходило прямо по Джеку Лондону: дней пять помёрзнешь, устанешь, накормишь голодных псов, примешь горяченную ванну, а потом - в салун (офицерский клуб, то бишь). Там в камине горит жаркий огонь, официант ставит перед тобой большую тарелку с огромной оленьей отбивной, ещё пузырящейся капельками янтарного жира, рядом с тарелкой - высокий бокал и початую бутылку первоклассного шотландского виски (год назад два немецких эсминца привели в порт Лонгьира английское торговое судно), блюдечко, наполненное кусочками голубоватого льда...
Не жизнь - а малина. Живи и радуйся, чего ещё не хватает для полного счастья?
Как - чего не хватает?
Её, естественно, и не хватает, женской ласки...
Женщины в Лонгьире, конечно же, были. Самые разные женщины, и нормального поведения, и - облегчённого. Да вот не настроен был Ник изменять любимой жене Зинаиде. Не настроен, и всё тут...
Хотя, во сне изменил всё же несколько раз, грешен. С белокурой докторшей и изменил, которая объявилась в городке где-то с месяц после 23-го февраля, ежегодного праздника Красной Армии.
Симпатичная такая докторша - по имени Анхен, с многоговорящей знающему человеку фамилией - Мюллер, миниатюрная, улыбчивая, с ногами - аппетитными до невозможности...
Анхен даже немного была похоже на Зину: только ростом чуть пониже, да у Зины светлые волосы были прямыми, а у этой немки кучерявились - будто она их каждую ночь завивала на бигуди...
А ещё следует заметить, что и Ник докторше определённо нравился: при случайных встречах улыбалась ему Анхен призывно, даже подмигивала недвусмысленно, когда никто не смотрел в их сторону.
Один раз даже сама пришла к Нику в гостиницу. Хорошо ещё, что он эту Анхен случайно увидел в окошке, сразу затаился, за дверным косяком спрятался. Девушка тихонько постучалась в дверь, подождала с минутку, ещё раз постучалась.
- Откройте, мистер Андрес! - попросила негромко. - Мне очень надо вам показать одну вещицу. Откройте, я же знаю, что вы дома! Вот уже никогда не думала, что испанские мужчины - такие законченные трусы!
Ну, и ещё добавила пару слов, позабористей да пообидней.
Стыдно Нику было это выслушивать (хоть и не был он испанцем), но сдержался, уши пальцами заткнул, глаза зажмурил, дверь так и не открыл...
Наступила настоящая весна, с низеньких крыш уже вовсю капало, по узким улочкам журчали крохотные ручейки.
Ник, в весьма грустном расположении духа, шёл к Офицерскому клубу, ловко перепрыгивая через многочисленные лужи. Только что он вернул фермеру ездовых собак: снег начал уже активно таять, на собаках уже не поездишь.
Привязался Ник к этим псам за долгую полярную зиму, столько вместе дорог прошли, столько Ник рассказал всего своим четвероногим друзьям за время долгих ночёвок у жарких костров...
С людьми то было не поговорить толком, только вот собаки и оставались, теперь и их нет. Были ещё, конечно, и олени, они и весной и летом здорово могут пригодиться.
Да какие собеседники - из оленей? Насмешка одна. Вот собаки, это - да, так умеют слушать...
"Жалко пёсиков!", - грустно вздохнул Ник. - "Впрочем, может это всё и к лучшему: некому теперь жаловаться на горькую Судьбу, не перед кем Душу вывёртывать наизнанку, глядишь, хандра и пройдёт - сама по себе..."...
А еще Ника беспокоило молчание Москвы. Приближалось время предполагаемых испытаний, а связного всё не было. Что делать дальше? Действовать на свой страх и риск?
- А, чтоб тебя! - ругнулся себе под нос Ник, повернул назад, по короткому переулку перебежал на параллельную улицу и двинулся к офицерскому клубу длинной дорогой, в обход.
Смешное это, должно быть, выглядело со стороны: здоровый взрослый мужик - как испуганный заяц, со всех ног убегает от симпатичной белокурой дамочки.
Кому-то - смешно, а кому-то и не очень...
Ник сидел в столовом зале Офицерского клуба, стены которой были густо завешены фашисткой атрибутикой, и вяло ковырялся вилкой в тарелке, наполненной неаппетитными тресковыми тефтелями.
Отодвинул тарелку в сторону, взялся за стакан с шотландским виски, сделал несколько глотков. Ничего не помогало, настроение неуклонно и планомерно портилось...
- Вот вы и попались, мой милый испанец! - сообщил за спиной насмешливый женский голосок. - Теперь уже не уйдёте...
Ник резко обернулся, ну, так и есть, белокурая докторша собственной персоной. Ну, надо же - так вляпаться!
Стараясь максимально соблюдать приличия и не делать резких движений, Ник неторопливо поднялся на ноги, деланно зевнул и старательно изобразил на своём лице некое подобие улыбки:
- А это вы, милая Анхен! Очень хотелось бы - поболтать с вами, но не могу. Уже договорился с герром фрегаттенкапитаном на партию в бридж. Так, по маленькой, не всерьёз. Так что извините, вынужден откланяться!
- Да сидите, сидите! - надула свои пухлые губки докторша. - Очень мне надо! Сидите, кому говорю, допивайте свой виски! Ой, а что это за птица? Там - на подоконнике? - ткнула тоненьким пальчиком в окно.
Ник посмотрел в указанном направлении.
- Да это же обыкновенный полярный воробей, милая Анхен! Вы что, воробьёв никогда не видели? Обыкновенный воробей, только белого цвета.
Девушка возмущённо нахмурилась:
- Всё издеваетесь надо мной? За дурочку принимаете? Ну, и ладно! Всего хорошего, господин испанский гранд! Счастливо оставаться! - рассерженным движением накинула на свои белокурые волосы беличий капор и, громко хлопнув дверью, выбежала на улицу...
Ник допил свой виски, хотел заказать ещё одну порцию да раздумал в последний момент. Бросил на стол несколько купюр, да и тоже отправился домой, то есть - в гостиницу, надеясь хорошенько выспаться...
Ночью Нику неожиданно стало плохо: кружилась голова, нестерпимо тошнило, от сильной рези из глаз потекли слёзы.
"А ведь это меня добрая девочка Анхен отравила", - неожиданно понял Ник. - "Пока я пялился на этого воробья, она мне что-то подсыпала в бокал. За что вот только, неужели за то, что я отверг её притязание? Или...?".
Шатаясь из стороны в сторону, Ник выбрался в коридор.
- Что с вами, герр офицер? - бросился навстречу ночной портье.
Ответить ему Ник уже не смог, на глаза опустилась чёрная шторка, последние силы окончательно закончились...