Пётр, совершенно ничего не понимая, потоптался на месте, бестолково рассуждая вслух:
- Так - волей-неволей - можно и в чудеса поверить! Или, наоборот, в окончательное и бесповоротное торжество науки. Например, уфологии.... То бишь, произошли некие судьбоносные магнитные аномалии, за которыми последовал несанкционированный пробой-пролом во Времени. Ага! Ну, а Глеб с Ольгой туда успешно и провалились.... Невероятный горячечный бред? Может быть, и так. Вполне, даже, может.... Но что-то я, хоть убей, не вижу других правдоподобных и логичных объяснений. Не вижу, и всё тут! Тройки - с бешеными ямщиками на облучках - ещё разъезжают, не пойми, куда и откуда...
Минуты через три-четыре он двинулся дальше - на свет далёкого огонька. Метель - как-то незаметно и неожиданно - изменилась, став плавной, медленной и - визуально - чуть-чуть сиреневой. А ещё, при этом, совершенно бесшумной.
- Ерунда какая-то, блин! - непонимающе возмущался (в этой абсолютной тишине) Петька. - Аж, давит на уши. И барабанные перепонки пощипывает, даже слегка покалывает.... Сиреневый снег? Да, прав профессор Иван Павлович: непростые здесь места. Совсем, даже, непростые...
Вокруг немного посветлело. Очевидно, приближался рассвет, что подтверждал звонкий петушиный крик, изредка доносившийся со стороны деревни.
Когда Пётр вошёл в Шадрино, метель снова - неуловимо и внезапно - изменилась, став обыкновенной: белой, резкой и неприятно-визгливой. Несколько неприметных домиков-развалюх под чёрными камышовыми крышами, парочка покосившихся сараев, неуклюжий колодец-журавль, кривые треугольники погребов.
"Идеальное место для дельных "реконструкций" восемнадцатого-девятнадцатого веков!", - решил про себя Петька. - "Надо будет потом потолковать на эту тему с Нефёдовым. А что такого? Из исторических документов точно известно, что Малоярославец в октябре 1812 года восемь раз переходил - из рук в руки - от русских к французам и, наоборот. Вот, пусть деревенька Шадрино и сыграет роль городка Малоярославца! Да и местным жителям дополнительная денежка пригодится.... Кстати, сугробы-то вокруг - избыточно высокие какие-то. Будто бы и не первые, октябрьские, а уже зимние - матёрые, январские...".
Светло-оранжевый огонёк оказался весёлым и трескучим костерком, бодро постреливающим возле низенького крыльца симпатичной бревенчатой церквушки.
"Да, настоящий антиквариат!", - восхищённо отметил Пётр. - "Памятник большой исторической ценности. Наверняка, находится под охраной нашего государства.... Эге, похоже, что в церкви есть люди! Вон, тусклый свет мелькает в окошке. Кому, интересно, не спится? Может, проходит эта, как там её.... Всенощная служба?".
За церковной оградой стояло несколько саней, тихонько и коротко похрапывали, словно бы переговариваясь между собой, невидимые лошади, по паперти ходили какие-то люди.
К нему на встречу бросился высокий и костистый старикан - в тулупе до земли, с потрёпанным заячьим треухом на голове.
- Барин, родимый! Давай, я тебе помогу! Хватайся за моё плечо! Крепче хватайся! Заждались тебя уже...
- Это Шадрино? - спросил Пётр.
- Оно самоё - Жадрино!
- Помилуй, где ты замешкался, братец? - подбежал к ним полненький господинчик, едва различимый в темноте и говорящий с характерным немецким акцентом. - Мы с Дравиным все извелись. Уже и не знаем, что думать. Невеста почти в обмороке. Поп не знает, что делать. Мальчишка-улан советует ехать домой. Входи же скорее! Входи!
"Жадрино? Ненарадово? Дравин? Мальчишка-улан?", - пронеслось в Петькиной голове. - "Эге, это же наши задумали провести "реконструкцию" повести А.С. Пушкина "Метель"! Сходится всё.... Молодцы здорово придумали! Надо, пожалуй, подыграть немного...".
- Не волнуйтесь вы так, мой любезный Шмидт! - легкомысленно усмехнулся Пётр. - А Марью Гавриловну я успокою, не переживайте.
- Что у тебя с голосом, Владимир? - обеспокоенно спросил "пушкинский" землемер.
- Ерунда, немного простыл. Но, как известно, простуда женитьбе не помеха...
На крыльце он тщательно отряхнул снег с плеч а, войдя в тесные сени, расстегнул тулупчик.
В церкви было откровенно темновато и мрачновато, три тощие восковые свечи неубедительно и лениво боролись с тёмно-фиолетовым сумраком. Пётр, подыгрывая "реконструкторам", спрятал лицо в поднятый воротник полушубка.
В дальней части церковного помещения о чём-то негромко переговаривались между собой старенький священник, верзила средних лет в партикулярной одежде и шестнадцати-семнадцати летний юнец в форме улана. В правом - от входа - углу на лавочке, безвольно опустив руки, сидела молоденькая девушка, одетая в длинное, явно старомодное платье. Другая девица в одежде простолюдинки, стоя рядом с лавочкой, старательно тёрла сидящей дворянке виски. Увидев вошедших, служанка, недовольно покачав головой, принялась ворчать:
- Слава Богу! Насилу вы приехали. Чуть было не уморили бедную барышню....
"Всё по Пушкину! Учитывают даже мельчайшие детали!", - мысленно восхитился Петька. - "Почему же я не знаю этих ребят? Ах, да, Глеб говорил вскользь, что должны подъехать новенькие. Кажется, из Питера...".
В слух же он, откашлявшись, объявил - важно и солидно - как и полагалось "пушкинскому" Бурмину:
"А вот это совпадение фамилий? У Пушкина, понимаешь, Бурмин, я - Бурмин...", - подумалось слегка обеспокоенно. - "Очередная, блин магнитный, странность.... Ладно, будем надеяться, что это обычное совпадение. Без всякой задней мысли и судьбоносности...".
Землемер Шмидт и юноша в форме улана бережно подняли барышню в дворянском платье на ноги и подвели к аналою. Петька встал рядом, заглянул девице в лицо и удивился про себя: - "Она же слегка похожа на Ольгу! Точно такой же нос-кнопка, задорно вздёрнутый вверх, соболиные чёрные брови. Только волосы светлые, да личико покрыто милыми веснушками. Глаза? Нет, не рассмотреть! Надёжно прикрыты густыми и пушистыми ресницами...".
Обряд венчания прошёл как-то буднично и на удивление быстро. Старенький батюшка нудно шепелявил что-то неразборчиво-дежурное, противно пахло курящимся ладаном и вековой затхлостью.
"А если священник - настоящий?", - запоздало забеспокоился Пётр. - "Шутки шутками, то бишь, "реконструкция" - дело, безусловно, благородное и поучительное....Но, так и доиграться можно. Раз, два и окрутили - на всю оставшуюся жизнь...".
- Поцелуйтесь, чада мои! - радостно велел батюшка. - Да возрадуется Господь наш всеблагой...
Петька тяжело вздохнул и, смущённо облизав губы, вытянул их "трубочкой". Девушка обернулась, её шикарно-пушистые испуганно ресницы дрогнули и широко распахнулись.
"Какие потрясающие глаза!", - пронеслось в его голове. - "Лазурно-синие, огромные, глубокие, задумчивые.... Чудо чудное! Я, похоже, пропал...".
- Ай, не он! Не он! - в соответствии с Пушкинским текстом звонко воскликнула девица и упала (картинно?) без памяти - прямо в объятия жениха, то есть, уже законного супруга.
- Эй, Шмидт, Дравин, бездельники! - непринуждённо позвал Пётр. - Помогите! Примите у меня Марью Гавриловну!
Сдав подбежавшим "землемеру" и "корнету" - с рук на руки - их "соратницу", он пошёл к выходу: у "реконструкторов от литературы" было принято соблюдать событийные сценарии самым тщательным и щепетильным образом.
- А вы, собственно, кто, сударь? - робко спросил юноша в форме улана, стоящий у дверей.
- Гусарский подполковник Пьер Бурмин, естественно. Прошу любить и жаловать! - криво улыбнулся Петька, останавливаясь и невольно прислушиваясь к происходящему возле аналоя.
- Ой, как же у неё побелело лицо! Матушка моя заступница! Как бы ни померла часом! - жалостливо воскликнула крестьянка.
- Глубокий обморок! - подтвердил кто-то из мужчин. - Доктор обязательно нужен.... Да, вот, где же его взять?
Пётр, неуверенно потоптавшись у дверей, тихонько вздохнул и двинулся обратно, на ходу доставая из правого внутреннего кармашка ментика пузырёк с нашатырным спиртом. Не то, чтобы он поверил в "глубокий обморок" (актёрские штучки, понятное дело!), просто очень уж хотелось заглянуть в те незабываемые глаза. До дрожи в коленях - хотелось, до холодной испарины...
Невежливо растолкав в стороны "реконструкторов", Пётр склонился над девушкой, неподвижно сидящей на досчатом некрашеном полу, прислонясь спиной и затылком к тёмным брёвнам стены. Отвинтил с флакона крышечку, зубами, задержав дыхание, вытащил резиновую пробку и поднёс пузырёк к веснушчатому носу-кнопке.
Опять - бесконечно мило и беззащитно - дрогнули длинные и невероятно пушистые ресницы, и вот перед ним снова они - незабываемо-прекрасные, лазорево-синие глаза-колодцы.
- Кто вы, милостивый государь? - чуть слышно прошептали карминные, изысканно очерченные губы.
- М-м-м! - беспомощно и смущённо замычал Петька.
- У вас во рту зажата какая-то чёрная штука. Выньте её, пожалуйста, - добросердечно посоветовала девушка.
Он, благодарно помотав головой, разжал зубы, выплюнул пробку на ладонь, вставил её - подрагивающими непослушными пальцами - в горлышко склянки, завинтил крышечку, и, убрав флакон в карман, вежливо представился:
- Гусарский подполковник Пьер Бурмин! Получается, что ваш, сударыня, законный муж - перед Богом и людьми. "Реконструированный", понятное дело...
- Муж, как странно..., - задумчиво протянула синеглазая барышня. - Муж.... А вот это ваше последнее длинное слово - на букву "р" - мне совершенно незнакомо, извините...
- Я очень рад нашей внезапной и неожиданной встрече, милая, э-э-э, Мария Гавриловна! - бестолково, но искренне заверил Петька. - И искренне надеюсь - на продолжения знакомства с вами.... Но сейчас вынужден откланяться. Извините, дела!
- Позвольте, милостивый государь! Как это - откланяться? Какие ещё дела? - решительно вмешался детина в партикулярном. - Извольте объясниться в произошедшем! Тысяча чертей! Я не позволю...
- Отставить, корнет Дравин! - прикрикнул Пётр.
- Откуда вы меня знаете?
- Естественно, из книги. Как и всякий человек, любящий классическую литературу.... Потом поговорим - более подробно и содержательно - в стационарном лагере. А сейчас мне надо идти. Видите ли, в этой дурацкой метели заблудились два человека...
- В-в-владимир? - начала заикаться девушка. - В-в-владимир Н-н-николаевич?
- Ну, он-то найдётся скоро, не успеете соскучиться. Часа через два его приведёт молодой крестьянин, если я правильно помню текст великого классика.... Глеб Нефёдов и Ольга пропали бесследно. Их ведь здесь не было? Вот видите! Пойду искать...
- Конечно, конечно! - заволновалась Марья Гавриловна. - Нельзя бросать своих товарищей в беде.... Нельзя! Глеб Нефёдов? Это не тот, который пропал без вести под Аустерлицем?
- Ну, можно и так сказать, - Пётр принялся нещадно лохматить затылок. - В определённом смысле, конечно.... Кстати, к Ненарадову надо поворачивать направо, или налево?
- Направо...
- Ага, спасибо! Ну, господа мои, всех благ! А с вами, Марья Гавриловна я не прощаюсь. Мы ведь увидимся сегодня в Ненарадове?
- Конечно же, обязательно, как вам будет угодно, - покорно прошелестел в ответ смущённый голосок.
Выйдя из церкви, он, для чего-то трижды перекрестившись на маковку, украшенную скромным деревянным крестом, бодро зашагал направо. Конечно же, у "реконструкторов" имелись сани с запряжёнными в них лошадьми. Но.... Во-первых, Пётр не любил - по поводу и без оного - стеснять незнакомых и малознакомых людей. Во-вторых, вдруг, Глеба и Ольгу сбило с ног сильным ветром, и их бесчувственные тела лежат на обочине дороги, слегка припорошённые октябрьским снегом? Маловероятно, но всё же.... Куда-то же они, в конце концов, подевались? Ведь не улетели же, в самом деле, а? На конной повозке запросто можно - с попутным ветерком - промчаться рядом и ничего не заметить.... В-третьих, много и старательно ходить пешком - очень полезно для здоровья. Особенно людям избыточно полным, то есть, откровенно жирноватым.... И, в-четвёртых, ему хотелось немного побыть одному: подумать о прекрасных глазах Марии Гавриловны, наметить некие планы на будущее - относительно возможного завоевания её девичьего сердца.
- Впрочем, какая она - "Мария Гавриловна"? - неуверенно бормотал Петька себе под нос. - "Мария Гавриловна" - это роль из "реконструкции" пушкинской "Метели".... Надо же было познакомиться с симпатичной девушкой, узнать её настоящее имя. Эх, что же это я такой - тупой и несообразительный?! Зла не хватает...
Метель опять окрасилась в непривычные сиренево-фиолетовые тона, став совершенно бесшумной. Он - в полной тишине, не обращая на эту перемену декораций никакого внимания - расслабленно брёл по просёлочной дороге и рассуждал (мысленно) о всяких важных разностях: о смысле своей бестолковой жизни, о редких любовных историях, которых, по сути, и не было, о призрачных и неверных перспективах на Будущее. Ну, и не забывал посматривать на придорожную обочину. Вдруг - что....
Незаметно и ненавязчиво наступило утро, снег перестал сыпать с небес, ветер почти стих. Серые облака трусливо отступили к югу, обнажив ярко-голубое, наивно-бесстыжее небо. Из-за восточной линии горизонта неторопливо и рассеянно выбралось ленивое, неприлично белёсо-жёлтое октябрьское солнышко.
- Смотри-ка ты, а здесь снега совсем мало! - поделился Пётр своими наблюдениями с упитанными нежно-розовыми снегирями, беззаботно перепархивающими с ветки на ветку в придорожных кустах. - В этом Шадрино-Жадрино будет в пять-семь раз побольше...
Когда было пройдено порядка пяти с половиной километров, впереди послышался гул мотора и скоро из-за поворота показался белый микроавтобус.
Пётр поднял вверх руку, автомобиль послушно остановился, распахнулась шофёрская дверца, и на снег вылез-выпрыгнул пожилой мужичок - по всем внешним признакам - "фээсбешник" ("кагэбэшник"?) в отставке.
- Здравствуйте, Великий Магистр Пьер! - без тени улыбки поздоровался мужичок. - Вы меня, конечно же, не помните? Я - Николай Николаевич, управляющий Глеба Сергеевича Нефёдова. Мы видались-знакомились в прошлом году, на Чудском озере, когда ваш дружный коллектив "реконструировал" Ледовое Побоище.... Помните?
- Ну, да, помню! - искренне обрадовался Петька. - Вы же тогда меня спасли, то есть, вытащили из ледяной воды, когда я провалился под лёд.... Спасибо вам, Николай Николаевич! Обязан по гроб жизни!
- Не стоит, право, господин Магистр, не стоит! Обычная работа. Должностные обязанности, так сказать.... Называйте меня просто - Николаичем.... А где Глеб Сергеевич?
- Они с Ольгой разве не появлялись в Ненарадове?
- Нет, не было. Вчера ещё ждали, но.... И их мобильники молчат. Вернее, всяческая телефонная связь отсутствует. Я уже начал волноваться.... Что-то случилось? Давай, Магистр, излагай! И, пожалуйста, без вежливых сантиментов и дурацкого "выканья"...
Пётр подробно рассказал "что случилось": про то, как они глупо и бездарно заблудились - в паутинках дорог, отвороток и канав будущего газопровода, про красную палатку профессора-самогонщика, про пьяную аварию, нежданную метель и таинственное исчезновение - на ровном месте - Глеба и Ольги. А вот про "реконструкцию" венчания в деревенской церкви он не обмолвился ни единым словом. Собственно, зачем? Ведь это не имело ни малейшего отношения к заблудившимся друзьям...
- Ай-яй-яй! - обеспокоенно покачал головой Николаич. - Это всё Ольга, не иначе. Я ей никогда не доверял. Такая беспокойная и непутёвая особа - это что-то! И выпить любит, меры не зная.... Залезайте, Магистр, в машину! Поедем, всё осмотрим на месте.
- Как же гости? - спросил Пётр. - Может, стоит и их привлечь к поискам? Хотя бы - поставить в известность?
- Какие гости? А, "реконструкторы".... Ещё никого нет. Завтра с утра все начнут съезжаться - в соответствии с расписанием ваших игр...
"Откуда же тогда взялись ребята из Питера? Или они - сами по себе? В том смысле, что не знакомы с расписанием? А лошади, запряжённые в сани? Арендовали в каком-нибудь другом поместье?", - удивился Петька, но ничего - по наитию - спрашивать не стал...
Перед глазами мелькнула неприметная табличка - "Шадрино" (и, всё же, Шадрино, а не Жадрино!), микроавтобус резко повернул, и по обеим сторонам от дороги обнаружились - вблизи и в дали - вполне современные домики и коттеджы: кирпичные, оштукатуренные, обитые декоративным сайдингом...
"Ничего не понимаю! Бред, бред, бред! Ещё полтора часа назад здесь не было ничего похожего. Не было, разрази громом! Я бы обязательно заметил...", - Пётр удивлённо завертел головой во все стороны и заторможено спросил:
- А где же.... Где же деревенская церковь?
- Церковь? - непонимающе переспросил Николаич. - Нет в Шадрино никакой церкви. Ближайшая - только в Жабино.
- Как же так? Я же сам, э-э-э,.... Сам читал, что есть...
- Была, не спорю. Причём, какая-то приметная и чем-то там знаменитая. Только очень давно. Её снесли ещё в двадцатые-тридцатые годы прошлого века.... Мы сейчас будем проезжать мимо церковного фундамента. Если надо, то я могу и притормозить.
- Притормози, - согласно мотнул головой Пётр, отметив про себя, что и в Шадрино нигде не наблюдалось серьёзных зимних сугробов. Так, сущее баловство...
Микроавтобус остановился около неприметного холмика, слегка занесённого снегом.
- Пошли, полюбопытствуем? - предложил управляющий Нефёдова.
Какие-то серые, грубо-отёсанные (бетонные?) глыбы, гладкие и ребристые гранитные булыжники, крупные, непривычно рыжеватые и тёмно-бордовые кирпичи.
- Николаич, может, это не та церковь? - с надеждой спросил Петька. - Я читал про деревянную, то есть, про бревенчатую...
- Та, Магистр, та! - усмехнулся собеседник. - Действительно, в девятнадцатом веке на этом месте стояла бревенчатая церквушка. Потом, как и полагается, сгорела. На её месте отстроили уже капитальную, серьёзную, кирпичную. Потом и её очередь - в соответствие с марксистко-ленинским материализмом - наступила.... Ага, вспомнил! Тут мне кто-то из местных мужиков втулял с гордостью, что, мол, про бревенчатую церковь, которая здесь была когда-то, сам великий Пушкин писал, который Александр Сергеевич. В своей бессмертной повести - "Метель".... Книжку-то я не читал, каюсь. Но кино смотрел. Там ещё мелодия такая - чудесная и запоминающаяся. Кажется, композитора Григория Свиридова...
Глава пятая
Честный обмен
Дальше они уже поехали по бесконечно-белому полю, вдоль наполовину занесённой цепочки Петькиных ночных следов. Бездонное голубое небо, лёгкий весёлый морозец, снежная рассыпчатая пыль, вылетающая из-под колёс автомобиля.
- Тормози, стой! - скомандовал Пётр. - Вон оно, то место, где обрываются следы...
Микроавтобус остановился, управляющий Нефёдова и Петька выбрались наружу, медленно, внимательно глядя под ноги, подошли к прямоугольному приметному камню.
- Ерунда какая-то! - через три-четыре минуты расстроено подытожил Николаич. - Шарада хитрая и неразрешимая! Ребус без правильного решения. Впрочем...
- Что, есть предположения?
- Да, как сказать, Магистр. Как сказать.... Понимаешь, Глеб Сергеевич, он большой мастер - на всякие заковыристые шутки и розыгрыши. Остаётся только предположить, что они с Ольгой, шагая задом наперёд по своим следам, вернулись назад...
- Зачем? - опешил Пётр.
- Например, чтобы тебя, олуха доверчивого, пошло разыграть. Видишь, метров через сто семьдесят-восемьдесят тропинка проходит рядом с густыми кустами ракитника?
- Вижу. Вы думаете, что...
- Вот именно! Они вернулись и спрятались в кустах. Сидели себе и наблюдали, давясь от смеха, как ты, Магистр, сходишь с ума от беспокойства. У Ольги-то с чувством юмора - немного того.... В том смысле, что без ограничений и всяческих тормозов...
- Глеб и Ольга четыре с половиной часа просидели в заснеженном кустарнике? В метель и холод? Чтобы слегка подшутить надо мной? Не верится что-то, ей-ей...
- Не вижу ничего странного! С этой сладкой парочки станется, - понимающе ухмыльнувшись, заверил Николаич. - Дело-то молодое! Они, надо думать, не просто так лежали. А, рачительно подстелив на снег пышного елового лапника, занимались - со всем нерастраченным пылом - разными горячими современными глупостями.... Метель и холод? Наоборот, очень даже романтично и необычно. В том смысле, что будет потом о чём рассказать друзьям и подружкам...
Впрочем, после тщательного осмотра кустов ракитника эта смелая и логичная версия рассыпалась - в пух и прах: никаких следов пребывания Глеба и Ольги там обнаружено не было.
- Ладно, пойдём на макушку вашего холма! - расстроено вздохнув, решил Николаич. - Может, они незаметно вернулись к машине и, пользуясь метелью, спрятались где-то там?
- А потом, дождавшись, когда я уйду в Шадрино, спокойно завелись и уехали? - понимающе подхватил Петька. - Типа, джип вовсе не ломался и был на ходу? Так, что ли, получается?
- Запросто!
"Ничего и не запросто!", - мысленно возразил Пётр. - "А как же тогда быть с "реконструированным" венчанием, состоявшимся в церкви, которая уже много лет как лежит в развалинах?".
На вершине холма их ожидал очередной сюрприз: японского внедорожника нигде не было видно, а на его месте лежал на боку, прислонившись широкими полозьями саней (вернее, обломками полозьев) к стволу старой рябины, неуклюжий возок, оббитый чёрной плотной кожей. Из крыши возка торчала, слегка перекосившись, толстостенная чугунная труба, оснащённая жестяным искрогасителем.
- Зимний вариант, даже предусмотрено печное отопление, - уважительно отменил Николаич, осматривая громоздкое сооружение. - Смотри-ка ты, а труба-то ещё тёплая! Следовательно, крушение транспортного средства произошло совсем недавно.... Господи, а крови-то сколько вокруг! Море разливанное, натуральное!
- Это не кровь, - механически поправил Петька, задумчиво пощипывая накладной ус. - А просто ягоды нападало с рябины...
- За кого ты меня держишь, Великий Магистр? За лоха чилийского? - искренне возмутился Николаич. - Я что же, по-твоему, не отличу кровь от рябинового сока? Кровь это, гадом буду.... Ага! А вон и труп валяется, с которого всё это натекло...
- Труп? Чей - труп?!
- Лошадиный, лошадиный.... Не переживай ты так, родной! Пойдём, взглянем...
Метрах в двадцати пяти от кожаного возка, из молоденького ельника, действительно, торчали - прямо в безоблачное голубое небо - чёрные конские копыта.
"Гнедая рослая лошадка, чёрный кожаный возок.... Ну, да, встречались этой ночью, как же. Чуть не задавили меня тогда, заразы!", - вспомнил Пётр. - "А Глеб с Ольгой, стало быть, укатили.... Ну, шутники хреновы! Отольется вам этот глупый прикол. Ох, отольётся!".
- Скорее всего, лошадь - при столкновении со стволом рябиной - сломала обе передние ноги, - вдумчиво предположил управляющий Нефёдова. - Потом её, беднягу, очевидно, пристрелили из жалости. В конском виске наличествует круглая дырка от пистолетного выстрела.... Ага, потом неизвестные пассажиры возка выпрягли двух оставшихся коняшек, сели на них верхом и - фьють! Ускакали...
- Да кто они такие, эти пассажиры?
- Какие-нибудь "реконструкторы" - типа вас. Мало ли всяких чудаков живёт на этом свете? Лошадей и возок они арендовали. Например, в Жабино, это в трёх километрах от Шадрино. Там тоже нынче выстроено полноценное поместье - с большой конюшней и дельной псарней и, даже, с бревенчатой церквушкой, построенной по старинным чертежам.... Правда, на шкуре безвременно усопшей кобылы имеется овальное клеймо с дурацкой надписью, мол: - "Конный заводъ графа Орлова, 1809 годъ". Шутников развелось - как оголодавших комаров в весеннем лесу.... Наши дальнейшие действия, господин Великий Магистр?
- Мобильная связь не восстановилась?
- Никак нет! Полная тишина...
- Едем к палатке профессора! - принял решение Пётр. - Вдруг, у уфолога имеются свежие новости?
Николаич сильно газанул, микроавтобус, отчаянно и надсадно взревев, выехал на просёлок.
- Едем вниз, на первом перекрёстке уходим направо, - объяснял Петька. - Дальше я покажу...
А про себя он, целенаправленно борясь с откровенной паникой, рассуждал: - "Если, всё же, произошёл пробой во Времени? Глупость, конечно же.... Но, если предположить - на пару-тройку минут? Просто так предположить, без далеко идущих последствий.... Тогда получается, что я примерно час провёл в самом начале 1812 года. Причём, даже успел жениться - на девушке с небесными глазами.... Да, ладно, не стоит излишне увлекаться нездоровыми фантазиями. Не стоит, честное слово! Была обычная "реконструкция", не более того. Не более того! Клеймо на лошадиной шкуре? Чей-то подкол, понятное дело.... Сейчас и уважаемый профессор Гафт это подтвердит. По крайней мере, было бы совсем неплохо, чтобы он всё подтвердил...
Остановив микроавтобус у кромки глубокой канавы будущего газопровода, они поднялись на пологий холмик и вскоре вышли к приметной красно-бурой палатке.
На прежнем месте догорал, загадочно мерцая бордовыми и аметистовыми углями, ленивый костерок, рядом с которым и обнаружился старенький профессор, сидящий, безвольно уронив руки к земле, на толстом берёзовом чурбаке. Лохматая голова уфолога была наклонена вниз, седая борода-клинышек покоилась на хилой груди, облачённой в старенький ватник, дужки очков торчали из снега - метрах в трёх от костра.
- Он живой? - забеспокоился Пётр.
- Живее не бывает, - успокоил Николаич. - Храпит - дай Бог каждому! И, это..., перегар ощущается характерный....Тьфу, да и только!
Управляющий Нефёдова подобрал очки, старательно протёр их стёкла о собственную штанину и водрузил оптическое приспособление на длинный нос Ивана Фёдоровича. После чего скомандовал:
- Рота, подъём! Тревога! Общее построение! В ружьё!
Профессор дисциплинированно вскочил на ноги, вытянулся в струнку и, испуганно глядя на неожиданных посетителей дикими со сна глазами, доложил - на удивление дельно:
- Старший лейтенант запаса Гафт! На вверенном мне объекте всё спокойно! Никаких происшествий не наблюдалось! Готов к труду и обороне!
- Это хорошо, что готов, - ехидно улыбнулся Николаич. - Вольно, служивый! Расслабься. Садись обратно на свой чурбачок.... Сел? Скажи-ка, старший лейтенант, не заглядывал ли к тебе на огонёк - после рассвета - господин Нефёдов? В сопровождении прекрасной спутницы, так сказать?
- Нефёдов? Олигарх? Не имею чести - быть знакомым...
- Имеется в виду - Глеб и Ольга, - пояснил Пётр. - Иван Павлович, вы меня узнаёте?
- О, господин Пьер! - обрадовался старик. - Конечно же, узнаю! Глеб и Ольга? Нет, они сегодня не появлялись. Как вы тогда ночью уехали в Ненарадово, так и всё - больше их не видел.
А вот глаза профессора были какими-то странными и умоляющими, будто бы хотели сказать нечто совсем другое.
- Николаич, будь другом, проверь палатку! - непринуждённо попросил Петька. - Вдруг, да обнаружится там чего интересного...
Дождавшись, когда управляющий Нефёдова отойдёт в сторону, пожилой уфолог сбивчиво и горячо зашептал:
- Пьер.... Тут такое произошло. Такое.... Вы-то, сразу видно, что свой. Поймёте меня правильно. А, вот, ваш сегодняшний спутник.... Не знаю, можно ли при нём - рассказывать обо всём? У него глаза такие..., холодные, колючие и бесконечно-недоверчивые....
- Пожалуй, не стоит - откровенничать с малознакомыми людьми, - подумав пару-тройку секунд, согласился Пётр. - Ничего, я непременно что-нибудь придумаю.
Вернувшись, Николаич отрицательно помотал головой и с неприкрытой досадой сообщил:
- Нет там абсолютно ничего интересного! Приборы всякие шумят-гудят, лампочки - как сумасшедшие - мигают, самописцы шуршат. Хрень сплошная, как любит выражаться известная вам Ольга.... Ещё, ко всему прочему, самогонкой там воняет нестерпимо. А на столике бурый мышонок старательно обкусывает шмат сала. Наглый такой, на меня даже внимания не обратил.... Куда, Магистр, дальше поедем?
- Сделаем так, - усиленно погоняв по лбу задумчивые морщины, предложил Петька: - Ты, Николаич, поезжай-ка к Московскому шоссе. Вдруг, там работает мобильная связь? Попробуй дозвониться до Глеба и узнать - куда они с Ольгой подевались и когда, в конце концов, уже наиграются в "жениха и невесту" и перестанут валять дурака. А потом возвращайся в Ненарадово.... Я же останусь здесь, с ночёвкой.
- Зачем?
- Сам же говорил, что, мол, завтра с утра начнут съезжаться "реконструкторы". Говорил?
- Ну, было дело...
- А если опять начнутся всякие и разные магнитные аномалии, и мобильная связь так и не восстановится? Значит, все прибывающие "реконструкторы" будут блуждать - между этих газопроводных канав - как слепые котята.... Я же завтра - после завтрака - спущусь с холма на дорогу, туда, где сейчас стоит твой микроавтобус, разожгу там большой костёр, и всем заблудившимся буду объяснять правильный маршрут. То есть, через поле к Шадрину и далее. А уже вечером - с последними "реконструкторами" - заявлюсь в Ненарадово...
- Дельная мысль! - посветлел лицом Николаич. - А то я уже стал немного сомневаться - относительно завтрашнего дня. Мол, как же я справлюсь со всеми делами? И гостей надо принимать-обустраивать. И "потеряшек" искать-собирать по округе.... Спасибо, Магистр, выручил!
- Не стоит благодарности! Свои же люди. Сегодня я тебе помогу, завтра ты меня - в очередной раз - вытащишь из-подо льда...
Николаич, пожав на прощанье Петьке руку и с ярко-выраженным недоверием посмотрев на уфолога, упруго зашагал с холма по направлению к оставленному у канавы микроавтобусу.
- Надо немного подождать. То есть, убедиться, что данный подозрительный субъект уехал по-настоящему, - сделав "большие глаза", прошептал профессор и тут же предложил: - Может, пока суд да дело, усугубим? То бишь, накатим по одной рюмашке, а?
- Ни в коем случае! - Пётр почувствовал, как от внезапно подступившей злости заледенели кончики пальцев рук. - Отменяется самогон! Раз и навсегда! Совсем!
- Зачем же так кричать?
- Затем, дорогой мой Иван Павлович! Затем, что после твоей волшебной самогонки мне сегодняшней ночью такое привиделось.... Или - не привиделось, а было на самом деле? Вот и пойми-разберись теперь! А ты говоришь, мол, по рюмашке.... Не будем, старина, усугублять! Ни к чему это сейчас, поверь.
- Ну, нет, так и нет! Может вы, Пьер, и правы. Я и сам не верю до конца в то, что видел сегодня на рассвете. Вот этими самыми глазами...
Наконец, до их слуха долетел едва слышимый шум работающего автомобильного мотора и - через полминуты - затих.
- Рассказывай, заслуженный уфолог! - нетерпеливо велел Пётр. - Не томи, академик!
- Ваша фамилия - Бурмин? - неожиданно спросил старик.
- Бурмин! А откуда ты знаешь?
- Я и не знаю. Просто - догадался...
- Говори как есть, не ходи - вокруг да около. Сегодня меня, похоже, ничем невозможно удивить.
- Так уж и ничем?
- Абсолютно!
- Тогда слушайте, - Иван Павлович задумчиво сплюнул в сторону. - На рассвете ко мне заявились двое гостей. Как выяснилось чуть позже - "гостей" из января 1812 года.... Не удивляетесь, не посылаете к чёрту? Почему? У вас такие крепкие нервы? Как стальные корабельные канаты? Обидно, даже, немного! Ладно, продолжаю.... К палатке они подошли пешком. Но где-то невдалеке ржали - видимо, привязанные к деревьям - лошади. Один из посетителей - ямщик на государственной службе, житель местной деревушки Жабино. Другой, наоборот, гусарский подполковник. По имени - Пьер Бурмин, - профессор многозначительно замолчал.
- Этот полковник похож на меня? - хмуро спросил Пётр.
- Чувствуется определённое родство, вернее, общая порода. Волосы того же цвета, усы-бакенбарды, форма носа.... Только он гораздо моложе вас, лет двадцать с небольшим. Чуть выше ростом, и не такой, э-э-э...
- Не такой жирный и неуклюжий?
- Ну, да. Ещё мундир.... У вас он какой-то "не настоящий"...
- Ничего удивительного. Мой "маскарадный костюм" собран, что называется, с миру по нитке. С нарушением некоторых нюансов и правил.... Что, так заметно?
- Сразу бросается в глаза! - подтвердил уфолог. - У того Бурмина всё новехонькое, одно к одному.... Короче говоря, он гораздо "больший" гусар, чем вы, мон шер. Извините покорно...
- Ничего, я не обидчивый! Лучше скажи, куда подевались твои "гости" из Прошлого? Прячешь где-нибудь - от любопытных глаз?
Профессор достал из мятой пачки сигарету без фильтра и, щёлкнув дешёвой газовой зажигалкой, прикурил. Сделав - подряд - три глубокие нервные затяжки, расстроено покаялся:
- Если бы - спрятал! Скрылись долгожданные "гости" в неизвестном направлении...
- Можно, более подробно и развёрнуто?
- Сразу стало понятно, что про 1812 год они не врут.... Нет, я не спрашивал в лоб. Как можно? Я что, деревянный по уши? Это полковник сам обмолвился, мол: - "Встретил - две недели назад - новый 1812 год, а теперь тороплюсь в Вильно, где квартирует мой гусарский полк...". Веяло от этих двоих типусов чем-то таким.... Девятнадцатым веком, короче говоря!
- И ты им тут же и бухнул, мол: - "Добро пожаловать в октябрь 2012 года, дорогие господа и товарищи!", - прозорливо предположил Петька.
- Плохо же вы думаете обо мне! - уфолог тщетно попытался изобразить на физиономии смертельную обиду, но быстро скис: - Сообщил, конечно же.... Но, подчёркиваю, не сразу!
- Небось, для затравки угостил ароматным и незабываемым самогоном?
- Откуда вы знаете? Ах, да, конечно. Глупый вопрос.... Но, прошу учесть, что "гости" очень замёрзли! У полковника из носа текли самые настоящие сопли, и он вытирал их рукавом своего нарядного, э-э-э...
- Ментика, - любезно подсказал Пётр.
- Наверное. Вам виднее....Значит, мы - прямо здесь, возле костра - немного выпили, закусили. То есть, по два стаканчика.... После чего я, как вы выражаетесь, и бухнул - про двадцать первый век.
- Поверили?
- Естественно, нет! То бишь, сперва.... А потом я отвёл их в палатку, показал приборы, всякие книжки с картинками. Ещё карманный фонарик, зажигалку, термос, примус, работающий на сменных газовых баллончиках, консервы, йогурт, ещё - по мелочам.... Знатно проняло "гостей"! Ямщик, тот, вообще, грохнулся в обморок. А полковник-то ничего, крепким оказался: только побледнел - как простыня - и начал грязно выражаться.
- Дальше что было? Не прерывай, старина, нити своего увлекательного повествования.
- Есть, не прерывать! Впрочем, больше и не о чем рассказывать...
- Усугубили самогоном?
- Ну, в общем и целом.... Привели ямщика в чувство, перебрались обратно, к костру, выпили, закусили. Я, похоже, задремал.... Очнулся, нет никого! Прошёл к тому месту, где лошади ржали. Всё точно: и людские следы и конские. По отпечаткам подков видно, что "гости" прибыли с востока, со стороны Шадрино, а ускакали - на запад, к Малоярославцу.
- А ты, стало быть, вернулся к костру, и - с расстройства - ...
- Усугубил, понятное дело...
Вскоре профессор встрепенулся и, с надеждой посматривая на собеседника, спросил:
- А с вами, Пьер, что приключилось?
Пётр подробно рассказал о своих "приключениях". О неожиданной аварии и о таинственном исчезновении Глеба и Ольги. О сиреневой бесшумной метели и о тройке гнедых, чуть не затоптавших его ночью. О "реконструкции" пушкинской "Метели" в старинной бревенчатой церквушке, которой - на самом деле - нет, и о неожиданном утреннем изменении архитектурных особенностей деревушки Шадрино-Жадрино...
Иван Павлович слушал Петькину историю бесконечно внимательно, зачарованно покачивая головой и чуть приоткрыв - видимо, от удивления - щербатый рот. По окончанию рассказа он закурил очередную сигарету и, прикрыв глаза, погрузился в глубокие раздумья.
Минуты через три-четыре Пётр решил прервать затянувшееся молчание. Громко и настойчиво покашляв, он, строгим и решительным голосом, потребовал у уфолога - дать сколь-нибудь разумные объяснения всему произошедшему.
- Вы сказали - разумные? - педантично уточнил профессор. - Что же, как будет угодно! Итак, прошедшей ночью мои приборы зафиксировали сильнейшие магнитные аномалии.... Можно, я опущу скучные научно-специфические подробности? Спасибо! В результате этих аномалий произошёл пробой во Времени. То есть, Временные потоки тесно переплелись между собой. Что, в свою очередь, позволило, э-э-э, некоторым обитателям одних Времён - невзначай переместиться в другие.... Примерно так, если совсем коротко.
- Что мы имеем - на этот момент - в результате? Так сказать, в сухом остатке?
- В сухом остатке.... Во-первых, двое жителей девятнадцатого века - вместе с конной повозкой - оказались в веке двадцать первом. Но, как известно, никто не отменял закона сохранения энергии. В данном случае - "энергии" - в широком понимании этого термина.... Следовательно, во-вторых, можно предположить, что Глеб и Ольга - вместе (или по отдельности?) с японским внедорожником - переместились в далёкое-далёкое Прошлое. Произошёл "честный обмен", как я это называю...
- Вы это серьёзно, профессор? - забеспокоился Пётр, уважительно переходя на "вы". - Не шутите?
- Ни капли! Наука, молодой человек, дама безмерно упрямая, и людских шуточек совсем не понимает. Наоборот, она и сама иногда любит немного похохмить. Причём так, что нашим телевизионным юмористам и не снилась.... Ну, теперь-то вы созрели - на рюмашку-другую? В честь нашего совместного научного открытия, сулящего всему человечеству - отнюдь нешуточные перспективы?
- Пожалуй, что и созрел...
После коротких, но плодотворных самогонных возлияний оба собеседника впали в глубокую задумчивость.
Через некоторое время профессор многозначительно предположил:
- Готов дать на отсечение свою правую руку, дорогой Пьер, что мы с вами думаем об одном и том же.
- О чём, если не секрет?
- О том, что есть ещё и вы, посетивший 1812 год и успешно вернувшийся обратно. Ведь всё это - не просто так.... Как вы считаете?
- Это точно, что непросто, - вяло откликнулся Пётр. - Я же, если вы помните, изволил обвенчаться с Марией Гавриловной.
- Вот именно! - подхватил уфолог. - Причём, обвенчались с соблюдением всех правил и нюансов этого священного обряда. Она теперь ваша жена - перед Богом и людьми...
- Продолжайте, Иван Фёдорович, продолжайте!
- Я думаю, что вы должны вернуться. Просто обязаны!
- Вернуться? Но куда, собственно? На развалины церквушки?
- Нет, в январь 1812 года.
- Но как?
Профессор, не спрашивая разрешения-согласия, снова наполнил пластиковые стаканчики мутно-жёлтой ароматной жидкостью и важно объявил:
- Приборы показывают, что вечером - с большой долей вероятности - магнитные аномалии повторятся. Значит, и во Времени может произойти очередной пробой.... Понимаете меня, мон шер?
- Понимать-то понимаю.... Но это значит, что мне придётся навсегда переселиться в девятнадцатый век?
- Не обязательно. Я почему-то уверен, что магнитные аномалии - в данной конкретной местности - будут наблюдаться ещё с неделю.... А, может, вам так понравится в 1812 году, что вы захотите там остаться? Почему бы и нет? Вы же, батенька, "реконструктор", чёрт побери! Утверждаете, что очень любите историю.... Разве нет? А тут вам предоставляется такая шикарная и редкая возможность - по-настоящему окунуться в Великую эпоху! Лично наблюдать за Бородинским сражением! А потом - поход на Париж, Елисейские поля, Монмартр, прочие прелести.... Эх! Я вам, право, даже немного завидую!
- Может быть, рванём вместе? - то ли в шутку, то ли всерьёз предложил Петька. - Будем здесь бродить - по долам и весям - и старательно искать лилово-фиолетовую метель.... Вы не так одеты? Ерунда, не берите в голову! Будете играть роль моего верного денщика. Что, не хотите в халдеи? Ладно, будете моим престарелым дядюшкой, слегка свихнувшимся на разных околонаучных штуковинах. Согласны?
- Я бы - с огромным и всенепременным удовольствием! - от души загрустил Иван Фёдорович. - Но вынужден отказаться, милый Пьер, от вашего заманчивого предложения...
- Почему же?
- А мои приборы? Кто-то ведь должен всё это зафиксировать, записать, оформить и задокументировать по всем правилам? Не так ли? Вот то-то же, молодой человек! Долг настоящего учёного - выполнять, умерив излишнее любопытство, свои прямые должностные обязанности. Сколь скучными они не были бы...
- Что же, дорогой академик, это был ваш выбор, - Пётр приподнял стаканчик с самогонкой в приветственном жесте. - Итак, предлагаю выпить за то, чтобы все наши приключения и эскапады всегда завершались достойно, успешно и...
- И с минимальными людскими потерями, - подсказал профессор. - А милой Марии Гавриловне передавайте от меня горячий привет! Ну, и искренние пожелания - истинного супружеского счастья...
Глава шестая
Зелёная молния и приятель из Прошлого
Часа в три пополудни небо начало хмурится. Вскоре с востока пришли-приползли плотные, грязно-серые облака, из которых незамедлительно на землю полетели, кружась плотным и беспокойным роем, крупные белые "мухи".
Потом задул-загудел, постоянно и планомерно усиливаясь, северо-западный рваный ветер. Полпятого над землёй понеслась лёгкая весёлая позёмка, обещая в самом скором времени превратиться во всесильную и тревожную метель.
Пётр, расстегнув молнию полога, вошёл в палатку, где ровно гудел, обогревая бесценные приборы, компактный газовый примус. Раздвижной столик - вместе с примусом и тускло горящей керосиновой лампой - был задвинут в дальний торец, а в проходе между стеллажами размещалась допотопная раскладушка, на которой беззаботно похрапывал, высунув длинный нос из спального мешка, профессор Гафт.
- Иван Павлович! - Петька настойчиво потряс спящего за плечо. - Вставай, родимый! Дело есть!