Аннотация: Лаборатории и сибирсие леса. Версия не окончательная, будет редактура по языку и стилю.
2.
Дорогу обступал лес, а местами робкие кустики уже начали пробиваться даже в стыках бетонных плит. Но если ехать не быстро, то пока ещё можно было почти не следить за дорогой. Поэтому я спокойно держал скорость около сорока километров в час, курил в открытое окно, а колеса моего Лэнд Крузера наматывали километры и случайных лягушек. Мысли мои витали в далях, отстоявших от текущего момента не только в пространстве, но и во времени, ведь я думал о событиях последних двух недель, которые пришлось провести в оставленной позади деревне.
Отец Иннокентий оказался действительно замечательным и удивительным человеком: бывший московский хиппи, который после перестройки решил удариться в религию: принял постриг, затем пошел в семинарию, был посвящен в сан и отправился в Сибирь строить церкви и помогать людям. "Проповедь под бомбами", как он называл то свое выступление "в честь" начала Войны, он читал абсолютно искренне, никак не ожидая дальнейшего эффекта, но потом долго благодарил свое хипповское прошлое, которое дало не только умение общаться с различными людьми, но и некоторые знания оккультной тематики.
Батюшка почти полностью подтвердил мою теорию по поводу возникновения щита, и показал тот самый крест, от которого до сих пор тянуло магией. Но так же Иннокентий подкинул мне ещё одну мысль для обдумывания. Он оказался полностью уверенным в том, что на такой щит даже у всей деревни не хватило бы сил. Я, конечно же, не поверил и ринулся перепроверять. Оказалось, что всего шестеро деревенских обладали хоть сколько-нибудь значительным талантом к магии, при том сильными оказались только сам батюшка и Андреич, о котором чуть позже. Но у Иннокентия нашелся ответ на этот вопрос. Конечно же, это была божья воля, и реальная помощь в виде дополнительной силы. Не скажу, что я никогда не думал в сторону магии, которая взывает к высшим существам, но вот так сразу поверить в существование христианского Бога... Но факты были на лицо. Так в список моих исследований добавился ещё один пункт.
...
Отступление. Тогда я ещё не знал, что в будущем этому направлению магии дадут умное название "эгрегориальная", а по простому будут называть "Магией Веры". И что методам воззвания будут посвящены книги, с разбором как правильно строить молитвы.
В прочем, даже сейчас это всего лишь одно из направлений Магии Призыва, которая занимается призывом сущностей или просто их силы из других реальностей или из Астрала.
...
Другим типом мага оказался работник местной МТС (моторно-тракторной станции, а не оператора мобильной связи, как вы могли подумать), Андреич, которого я уже вскользь упоминал. Его, наверное, можно было бы назвать "техномагом", ведь он наловчился использовал свой дар в своей же профессии. Талант в нем открыл всё тот же отец Иннокентий, при том оказалось, что Андреич по магическому потенциалу даже превосходит своего учителя. Сложнее всего, по словам батюшки, было убедить деревенских и самого техника, что магия идет не от черта, как это считается по церковному канону, а от Бога. Но, в конечном итоге Иннокентию пришлось самому продемонстрировать пару "фокусов", а вера в его непогрешимость доделала остальную работу.
Но тут обнаружилось достаточно большое препятствие: что бы сделать что-то магическим путем, нужно очень четко понимать, как это будет работать. Т.е. что бы сделать бутерброд, нужно не просто представлять себе его внешний вид, а понимать, что такое колбаса, хлеб и масло, и какой у них вкус, запах, консистенция. Хорошо бы ещё и химическую структуру знать. Андреич, в принципе, мог сотворить шестеренку, при помощи хорошенькой жертвы, но та получалась из какого-то неизвестного материала или усредненного "металла". Но вот с бензином дело обстояло хуже. Для получения горючего нужно было знать химию, и понимать, почему бензин будет гореть. И тогда отец Иннокентий засел за обучение, техника, благо за плечами у батюшки был университет, и, по счастью, нашлась пара книжек, когда выписанных на пожертвования.
Дело шло туго, но тут прибыла поддержка в виде меня. Если с химией у них ещё получалось хоть что-то, то теории магии деревенским явно не хватало. Они могли получить солярку, но в размере стакана за сутки. Пришлось научить их накапливать энергию с помощью геометрических построений, максимально эффективно строить магические формулы (до этого они пользовались молитвами), согласовывать все части заклинания.
...
Отступление. И опять предлагаю обратиться к теории. Как я уже писал, существуют четыре составляющих заклинания. Это геометрическое построение, материальный компонент, слово и жест. В хорошем заклинании все эти составляющие гармонизированы. Разберем их по отдельности.
Геометрическое построение, обычно, используется для усиления заклинания, концентрации магической энергии в определенной точке. Самым классическим элементом такого построения считается многолучевая звезда. От количества лучей зависит количество накопленной энергии. Это связано с особенностью сознания человека. Ведь энергия должна поступать по каким-то каналам. В данном случае этими каналами являются лучи звезды, а чем больше каналов - тем больше энергии может по ним поступить. При этом, обычно, звезду ориентируют по сторонам света. Это уже сильно связано с вербальной формулой. Принято, если в формуле обращаешься к сторонам света, то у звезды должны быть лучи, ориентированные на соответствующие стороны. А если к силам стихий, то по промежуточным составляющим - северо-восток (вода), северо-запад (воздух), юго-восток (земля), юго-запад (огонь). Существует ещё множество правил для ориентации, в том числе и звезд с нечетным количеством лучей, в которых каждый луч ассоциируется со своим понятием. В то же время, другие фигуры тоже можно использовать, например круг замыкает энергию внутри себя, с коэффициентом проницаемости, зависящем от материала из которого сделан этот круг, многоугольник же дает обратный эффект - замыкание пространства от воздействия магии.
Про материальный компонент я уже писал. Замечу только, что энергия, полученная от артефакта, почти никогда не используется на прямую, а служит для "обмена" её на "новую" энергию из Эфира. Это связанно с тем, что для получения нужного эффекта, магия должна пройти через сознание (и/или подсознание) человека, которое и совершает нужное преобразование.
Вербальная составляющая это и есть то, что обычно и называют "заклинанием". По сути, это формула, помогающая сознанию точнее сформировать образ того, что хочется получить. Как я писал чуть выше, она должна быть согласованна с геометрическим построением, а если используются материальные компоненты, то для полного эффекта они так же должны быть упомянуты в заклинании. Заметьте, что когда я вызывал дождь, то в этом я допустил ошибку, и, возможно именно по этому облачко получилось таким маленьким.
Жест. Та составляющая, что остается даже у самых великих магов, хотя бы в минимальной форме. А происходит так по очень простому закону, описывающемуся во многих пословицах, таких как "Под лежачий камень вода не течет". Т.е. что бы что-то произошло, нужно что-то сделать, хотя бы указать, где это должно произойти. И опять-таки, эта часть должна быть согласованна с остальными для достижения максимального эффекта.
...
Спустя неделю мы втроем, т.е. Андреич, отец Иннокентий и я, смогли получить бочку солярки для их трактора. Для этого понадобилось всего лишь принести в жертву козу, несколько килограмм смолы и литр самогона, целый день готовить шестнадцатилучевую звезду и десяток кругов для концентрации, а потом ещё сорок три минуты подряд в унисон читать заклинание, являвшее собой страшную помесь химической формулы, молитвы и некоторого количества отсебятины. Когда мы, наконец, закончили чтение и убедились в том, что оно сработало, батюшка, повалившись на стог сена рядом со мной, стрельнул сигаретку и, прикурив от спичек, добытых из кармана рясы, попросил называть его Крашем, как его когда-то завали в тусовке. Потом дошло дело и до бензина для меня, что было чуть менее муторно, потому что мы успели сработаться. В общем, прощались мы друзьями.
Уехал я в замечательном расположении духа, с полным баком и парой запасных канистр бензина, намереваясь заехать в Лесовики, повидать тамошних стариков. Но дорога туда представляла собой болота с клочками твердой почвы, и я решил, что игра не стоит свеч. Как показало дальнейшее, я был полностью прав, отказавшись от этой затеи, потому что стариков в деревне уже не было. Но об этом позже.
...
- Твою ж дивизию! - я вдавил тормоз в пол, и успел остановиться за пол метра до ствола огромной сосны, перегородившего дорогу. Увлекшись воспоминаниями, я его не заметил. А ведь ещё бы чуть-чуть, и дальнейший путь пришлось бы продолжать уже пешком.
Я заглушил мотор и вышел из машины, окунувшись в тишину леса, прерываемую криками редких птиц и шумом ветра в верхушках деревьев. Вертя в одной руке сигарету, второй я начал рыться по карманам в поисках зажигалки, за одно осматривая преграду. Дерево упало практически точно перпендикулярно дороге, и проехать дальше было возможно, только распилив его, и отодвинув одну часть.
- Дела... - подумал я в слух. К тому же зажигалка никак не хотела находиться.
"Ладно" - подумал я, - "сейчас мы тебя зажжем!"
Высечь огонь из пальцев я мог даже без вербальной формы, на столько это действие стало мне привычным. Сосредоточившись на получении огня, я двинулся в сторону корней дерева. Оставалось только щелкнуть пальцами, когда произошло сразу несколько событий. Во-первых, я заметил, что дерево не упало, а было аккуратно спилено, а во-вторых...
- Стой не двигайся! - раздался сзади мужской прокуренный голос.
Я застыл на месте.
- А теперь мееедленно поворачивайся на сто восемьдесят градусов, держа руки на виду, - и раздался щелчок затвора.
"Вот блин" - проскользнуло в сознании. - "Если он один, то можно попробовать выкрутиться".
Я поднял руки и стал медленно поворачиваться, перестраивая в голове формулу, что бы получился не язычок пламени, а полноценный фаерболл. Полностью развернувшись, я увидел бородатого мужика в камуфляже, с направленным на меня АК-47. Он действительно был один.
- Приветствую... - начал было я, но он перехватил по удобнее автомат и рыкнул "Молчать!".
- Резких движений не делать и молчать от слова совсем, а то знаю я вас, магов.
- А...
- Молчать я сказал! Иди сюда. Пойдешь со мной, - голос у мужика был хорошо поставленным, он явно привык командовать людьми.
Мир после Войны стал жесток, и я мог представить, что меня могло ждать после такого приветствия. В самом мягком варианте это было бы рабство на добровольно-принудительных условиях. Ну что ж, это мир научил и меня быть жестким. Я сделал шаг в его сторону, он немного опустил автомат, видя, что я не собираюсь сопротивляться.
Резкий щелчок пальцами, с указанием одним пальцем в сторону моего противника, и шарик раскаленной плазмы метнулся в фигуру в камуфляже. Я же кувыркнулся влево, за ствол ближайшего дерева. Когда метаешь фаербол из такой позиции, особо целится не удобно, да и времени не было, поэтому я "стрелял" просто по фигуре. Но эффект превзошел мои ожидания. Шарик огня пришелся точно в лицо, и посланная очередь, по счастью не задевшая меня, оборвалась на четвертом патроне. Но это меня не спасло, потому что сразу после вскрика моей жертвы лес наполнился выстрелами. Стреляло минимум трое, причем двое - очередями, а один - одиночными и явно прицельно, экономя патроны. Почему он их экономит, я понял после первого же его выстрела. На месте, куда пришелся его патрон, чуть правее меня, вспыхнул огонь. Второй выстрел пришелся в дерево передо мной, и я чуть не ослеп от вспыхнувшего пламени.
"Чтоб вас всех развоплотило!" - ругнулся я про себя. - "Кто ж вам пули то зачаровал!"
Поездив по этому новому миру, я уже успел повидать эту технологию, но зачаровывание объектов процесс долгий, и даже на обойму понадобилась бы уйма времени, а он хоть патроны и экономил, но у него их было явно с запасом, потому что рядом вспыхнула ещё пара костерков.
"Да, долго я так не продержусь..." - в перерывах между выстрелами снайпера я иногда успевал послать фаерболл куда то в сторону противников. А в остальное время приходилось полностью сосредотачиваться на щите, отклоняющем пули. К сожалению, стрелявших я не видел, и, разумеется, не попадал в них. А ещё я ужасно жалел, что Макаров остался в бардачке.
Вдруг выстрелы прекратились.
"К чему бы это..." - успел подумать я, когда вдруг оказался прижатым к земле. Давление было равномерным по всему телу, и таким сильным, что я не мог пошевелить и пальцем. Работал маг, при том, во-первых, очень сильный, а во вторых явно опытный в подобных вещах. Если бы я был готов, может быть и смог хотя бы ослабить давление, но, уже попав под него, я потерял последнюю долю шанса на спасение. А мои противники работали слаженно: одновременно с заклинанием через ствол перемахнула пара парней, лет по двадцать пять, тоже в камуфляже, с вездесущими автоматами Калашникова в руках. Последним, что я почувствовал, был приклад АК на затылке, и это было действительно больно.
...
Очнувшись, я обнаружил, что жизнь начала принимать форму американского боевика: камера размером три на три метра, откидные нары, и постеры с голыми девицами на стенах. А так же решетка и дверь, закрытая на электромагнитный и навесной замки одновременно.
Голова, как ни странно, не болела, а на руке обнаружился след от инъекционного пистолета.
Выглянув в коридор, на сколько мне позволяла решетка, я увидел, что справа, метрах в четырех, находится глухая стена. Такая же стена, материал которой не возможно было определить под слоями светло-зеленой краски, была напротив. Слева так же ничего нового не было, кроме, разве что, колонки громкой связи под потолком. Коридор был пуст.
Мои шаги по бетонному полу камеры рождали глухое короткое эхо в тишине, нарушаемой гудением скрытых вентиляторов. Охраны не было так же, но это не значит, что не было камер. Прикинув свое положение, я понял, что пока лучше сидеть и ждать. Вряд ли обо мне сразу забыли, а шансов прорваться отсюда с боем, не имея на руках ни плана здания, ни оружия, не было. А талантом героев боевиков не попадать под пули ни при каких обстоятельствах я не владел.
Оставалось сесть на нары и, от нечего делать, разглядывать плакаты. На одном из них была изображена какая-то девица, в остатках камуфляжной майки, с М-16 в руках, которая яростно отбивалась от какого-то монстра с огромным количеством щупалец. Все размеры у девицы были что надо, и у меня закралось смутное подозрение, что монстр пытается её отнюдь не убить. В прочем, думаю, картинка на то рассчитана и была. Радом с ней висел календарь за год Войны. Девушка лет двадцати пяти с виду, в одних розовых трусиках и с кошачьими ушками такого же розового цвета. Только в руках почему-то у неё была кувалда, увитая колючей проволокой, так что было совершенно не понятно, как она её хотя бы поднять смогла. Подпись витиеватым шрифтом гласила - Эксела. А каждый месяц года в календаре был отпечатан своим цветом. Например, сентябрь был ярко красным, почти кровавым...
От разглядывания картинок меня отвлек скрип порядком проржавевших петель. Вслед за этим раздались шаги нескольких человек, направлявшихся в мою сторону.
Их было трое. Двое солдат в камуфляже, как обычно с АК-47 в руках и пистолетами на поясе. И профессор. То, что он именно профессор, я был не уверен, но очки, небритость, коричневого цвета костюм советского покроя, возраст за сорок, а главное взгляд, вечно направленный куда-то вглубь себя, как будто он все время в голове решает дифференциальные уравнения, выдавали в нем работника науки.
Они остановились, понятное дело, у моей камеры и напоролись на мой взгляд исподлобья. Солдаты интереса не представляли, поэтому, проскользнув по ним, глаза мои зацепились за Профессора. Минуты две мы с ним играли в гляделки, изучая друг друга. Наконец, меня это стало напрягать, и я уже решил было встать, когда почувствовал попытку проникнуть в мой мозг. Первую "атаку" я отразил усилием воли. По щеке Профессора сползла капля пота.
Вторую атаку я уже ожидал, и, заблокировав, на первое время, просто волей, начал строить нормальный барьер. Звезда в три луча, жаль, что не ориентированная, формула обращения к Разуму, Воле и Чувствам и жест замыкания... ну, например, просто сложенные на груди руки. Когда я закончил чтение формулы, давление сразу ослабло. В прочем, на мощный эффект я и не рассчитывал, строя полностью ментальную формулу. Но тут же воздух в коридоре разорвал вой сирены, и замигало что-то красное, судя по всему над моей камерой. Стволы автоматов охраны тут же нацелились на меня, и, боюсь, они бы выстрелили, если бы Профессор не поднял вверх руку. Солдатики недоверчиво посмотрели на меня, но курки отпустили.
- Да вырубите её уже! - это была первая произнесенная фраза. Голос профессора оказался чуть визгливым и совсем не командным. Но слушались его беспрекословно, и через несколько секунд светошумовое шоу закончилось.
"Магосигнализация?" - проскользнуло у меня в мозгу.
- Ладно, попробуем по-другому... - Профессор говорил как будто сам с собой.
- Здравствуйте - это уже обращено ко мне.
- И вам не хворать. А вы всем гостям такой прием оказываете.
- А вы не гость, а, как это у них называется, военнопленный.
- У кого, у них?
- Да у военных. Что же теперь с вами делать то?..
- А может, просто отпустите?
- Нет, нет, нет. Это абсолютно не возможно. В прочем, нам всегда не хватает подопытного материала. А если попробовать вас использовать в эксперименте с рунами. Как раз нужен экземпляр с магическими способностями. Да, мы нанесем руны разрушения, потом применим формулу восстановления, ну или попробуем тот протез, а то у нас давно выживших с повреждениями не бывало. Правда нужно будет включить поправку на массу и коэффициент интеллекта... у вас не будет ручки и бумажки?
Я опешил. Во-первых, от всего услышанного, во-вторых, от вопроса. Он явно был где-то в своих размышлениях.
- Вообще-то я за решеткой сижу. И у меня отобрали все, кроме майки, трусов и штанов, если вы не заметили.
- А, да... ну ладно... - и он удалился, что-то бормоча себе под нос.
- А меня хоть покормят!? - крикнул я ему в след.
- Да, покормите его, - донеслось в ответ.
- Ну, хоть что-то, - сказал я, уже обращаясь к солдатикам, которые так и стояли, с автоматами, направленными в мою сторону. - И как вы тут? Да расслабьтесь, не буду я колдовать, мне самому этот звук не понравился. Лучше покушать принесите. И сигарет, если можно.
- Курить давать не положено! - отрезал тот, что был повыше, судя по погонам не только ростом, но и званием. - Сержант Завьялов, принесите заключенному поесть.
- Так точно! - выпалил второй и умчался в сторону двери.
- А у вас тут железная дисциплина, я смотрю.
Молчание.
- А чего это вы этим старикашек так слушаетесь?
Молчание.
- Ну ладно, не хочешь говорить, как хочешь. Но просьбу начальству передать можешь?
Кивок.
- Тогда попроси от моего лица разрешение курить и хоть чего-нибудь развлечься, книжек каких хоть, и бумагу с ручкой. Запомнил?
Ещё один кивок.
- Ну, хоть на этом спасибо.
Я сел на лавку и принялся ждать обеда... или уже ужина, окон в камере не было. До еды я не собирался ни о чем думать. Вот еду принесут. И, может, сигарет, тогда и мысль правильная пойдет.
- Младший лейтенант Майоров, подойдите к профессору Штейнгольцу. - раздалось из динамика громкой связи, и стоявшая фигура, не сказав ничего, развернулась и пошла к выходу.
- Про просьбу не забудь! - крикнул я в след. Девушки с плакатов мило смотрели на меня, но, в общем-то, мое положение их ничуть не занимало.
Минут через десять Завьялов принес поднос с тарелкой какой-то каши, стаканом чая, пачкой сигарет, одноразовой зажигалкой, бумагой, шариковой ручкой и учебником по электродинамике. Он поставил поднос около решетки, и удалился, не сказав ни слова. По счастью, ложка тоже нашлась, я кое-как, через решетку, поел, проклиная их опасения. После не слишком сытного, но хоть какого-то обеда, я забрал в камеру стакан с чаем, письменные принадлежности, книжку и сигареты и, расположившись на нарах, закурил.
Я, потихоньку, начал догадываться, куда попал. Ученые и военные одновременно могли находиться только в одном месте - в какой-нибудь секретной лаборатории, НИИ или другом месте, где ведутся секретные разработки, как бы это место не называлось. А лучше всего прятать такое заведение где-нибудь, куда нормальный человек никогда не сунется - например, в лесах Сибири. Поражало то, что верховодили отнюдь не военные, что было бы логично, а профессура. С другой стороны, поведение конвоиров наводило на мысли о роботах или зомби. А ещё тот факт, что Профессор пытался меня допросить отнюдь не традиционным методом, с утюгами или дыбой, по вкусу. Хороших псиоников я ещё не встречал. Хотя один из "фрименов" сиетчевских пробовал было увлекаться, но когда, в процессе эксперимента, "словил", случайно, чужое желание сходить в туалет, а потом не мог от него отделаться по причине пустоты мочевого пузыря, как то поостыл.
...
Отступление. Псионика, с одной стороны, является самым легким для нашего человека видом магии. Ведь в телепатов верили ещё до Войны и поверить в то, что ты сам на это способен гораздо легче. С другой стороны, на высоком уровне, это очень сложная магическая и не только наука. Для установления контакта она требует всего лишь пробросить канал из магической энергии между двумя разумами. Но канал обладает двусторонней пропускной способностью. Поэтому всегда нужно очень четко понимать, что ты делаешь, и не забывать ставить защиту от проникновения.
С другой стороны, владея этим умением, можно не только читать чужие мысли, управлять человеком и чувствовать то, что чувствует он, но так же можно помогать человеку, передавая знания ему на прямую, а ещё и использовать его канал магии для подпитки себя.
А ещё псионические формулы даже базового уровня не требуют физического проявления, кроме жеста, и все построения можно строить только в мозгу.
...
В камере я проторчал, по моим прикидкам, часов пять. За это время я успел в подробностях изучить девушек на стенах, выкурить пол пачки сигарет, поспать часик и пролистать имеющийся учебник. А потом за мною пришли.
Это было трое солдат под руководством офицера, чем-то напоминающего моего первого противника. Двое солдат были те же, что и первый раз, а вот третий солдат и командир были мне не знакомы. Кстати, офицер был единственным из всей группы, кто напоминал скорее человека, а не робота. Двое знакомцев встали поодаль, с автоматами на изготовку, а офицер с третьим подошли к камере.
- Руку! - очередной командный голос.
Я пожал плечами, подошел к решетке и вытянул правую руку. Незнакомый солдат, схватил её, как в тиски, а майор, как я успел рассмотреть на погонах, достал из кармана куртки небольшой инъекционный пистолет.
- Ну, прощай, - сказал он, как будто в пистолете была смертельная доза какого-нибудь наркотика.
- А может не надо... - успел сказать я, пока игла входила мне в руку.
Через секунду сознание покинуло меня, и практически сразу снова вернулось, по крайней мере, по внутреннему времени.
Теперь всё было в порядке - голова раскалывалась, руки ноги не двигались. Первым ко мне вернулся слух.
- ... задание ставить. Хватило бы четверти ампулы, что бы дотащить его сюда! - знакомый повизгивающий голос. - А они вогнали всю! Запасы же не бесконечны!
- Да хватит ужу заливаться тут, коллега, - голос мягкий, почти бархатистый. - Вон, он уже и в себя приходит.
Я как раз открывал правый глаз, который отнюдь не хотел этого, потому что за веком его ждал яркий свет.
- Да ему ещё пол часа полноценно восстанавливать мозговую активность! Или вы хотите синхронизировать на мозге с нарушенными нейронными связями? - опять повизгивания. Я, наконец, чуть-чуть освоился со светом, а заодно почувствовал, что лежу на чем-то твердом, вытянутый по струнке. Конечности были жестко закреплены, при том левая рука откинута и лежала перпендикулярно телу. А вот голова была свободна, и я не замедлил её повернуть, что бы осмотреться. Ведь что бы со мной ни предполагали сделать, помешать я этому уже не могу, хоть информацию получу.
Я лежал в операционной - белые стены, сверху свет хирургической лампы, бьющий по глазам и усиливающий головную боль. Ужасно хочется пить. Сверкающие приборы, а рядом с ними чернеющая банка краски с опущенной в неё кистью. Приборы в металлических корпусах. Вот мой пульс, странно ровный. Или я чего не понимаю.
Два белых халата, хирургические шапочки, маски на шее. Толстый и тонкий. Высокий и толстый, с бархатистым голосом и невысокий худой, повизгивающий, знакомый...
- А вы пока начинайте руны наносить, все равно процесс долгий, - это Большой.
- Воды и анальгину - а это уже мой голос, кажущийся, да нет, просто слабый и ужасно просительный. Халаты поворачиваются ко мне.
- А он крепкий, - опять Большой. - Вон даже хрипит что-то. Вы бы, коллега, на его месте ещё бы ничего не могли.
- Ладно-ладно. Давайте, действительно, руны наносить, - Мелкий подошел к столику и начал перемешивать краску в банке.
- Пить... - голос мой чуть окрепший, но ещё тихий.
- Подопытный, лежите и не двигайтесь. Не положено вам пить, еще окропите нам всю операционную, потом отмывать придется. Да и себе же заразу занесете, - Большой подошел к моей откинутой руке и начал протирать её спиртом в районе плеча и ниже по руке. - А вы нам нужны здоровый и живой. Нет, если в процессе вы умрете, то это тоже будет результат, но, поверьте, мы к этому не стремимся. По нашим прикидкам, руны, которые мы вам нанесем, должны будут аккуратно отрезать вам руку, а дальше мы постараемся приладить вам нейропротез, и прирастить его с помощью рун, но уже других. Я надеюсь, вы понимаете о чем, вы же сами не так уж плохи в магии.
...
Отступление. Руны, это один из типов геометрических построений, когда знак сам по себе содержит некоторое количество уже полупреобразованной магической энергии. Полупреобразованной её можно назвать, потому что эта энергия содержится в руне в чистом виде, но использоваться может только для определенного преобразования.
К сожалению, природа рун не известна до сих пор, и почему каждая руна действует так, а не иначе - тоже. Зато уже составлен каталог рун, в котором указано, какая руна для чего предназначена.
Руны хороши тем, что формула их активации очень проста, но энергия, содержащаяся в каждой из них мала, поэтому для достижения значительного эффекта надо рисовать много рун.
А ещё, есть подозрения, что руны работали и до Войны.
...
Боль разрезала небо на двое кровавым провалом, в нем показался ярчайший свет и два клыкастых осла в белых халатах, бьющие мне по лицу металлической рукой, которая висела на неровной полоске пульса, свивающейся в сточки рун, распрямляющихся по моему телу в ноги, и отражаясь от пяток всеразрушающей огненной волной назад, сжигая мясо, кости и мозг...
- Аргхаааааа....- свет бьет в глаза, но их нельзя закрывать, потому что там я умер... или и тут тоже? О! Гурия в белом, она несет мне нектар, потом достает из кармана хищный рот, кусает меня за руку, и я умираю снова...
...
Сегодня в раю серо, и гурия почему-то с молотком... А, нет, не гурия. Это всего лишь рисунок на стене. И где я? Так, собственно даже вопрос не в этом. КТО Я?! Стоп. Не паниковать. Только не паниковать. Это уже где-то было. Я помню. Только вот где и когда? Мне всегда было интересно, почему люди не забывают как двигаться... А откуда я знаю... Стоп.
- Вначале давай, друг мой, мы с тобой попробуем, хотя бы, двинутся! - голос не пропал. Хриплый правда. Пить хочется, сил нет. Так. Теперь повернем голову и посмотрим наверх.
Наверху оказался серый, смутно знакомый потолок. Только где я его видел, в упор не помню.
"Ладно, теперь, давай, сядем".
Сесть получилось, спустив ноги с нар. Да, я помню, что это называется "нары" и что такие обычно бывают в тюрьме. А что такое тюрьма? Сейчас не важно. Передо мной стена, на ней картинки с девушками, а левый бок мне что-то немного оттягивает, и на плече как будто рукав металлической куртки.
- Ой, @#я! - вырвалось у меня незнакомое слово. Рука то металлическая!
В голове всплыло слово "нейропротез", но оно ни с чем не ассоциировалось. Я поднял левую руку к глазам и стал рассматривать. Это действительно была мастерская работа - рука была чуть тяжелее натуральной, все сочленения были закрытыми, но работали очень четко. На каждом суставе была выведена маленькая руна, а на предплечье и плече этих рун было начертано множество и разных.
- Нравится? - мягкий, бархатистый голос заставил меня врасплох, и я рефлекторно спрыгнул с нар, принимая защитную стойку в пол оборота к источнику звука.
В первый момент мне показалось, что передо мной стоит осел, но это было секундное видение. На самом деле стоящий передо мной человек на осла ничуть не походил, а был он высок, толст, с пролысиной посередь головы и тонкими гибкими и ловкими пальцами человека, привыкшего работать с мелкими деталями. Черные классические брюки хорошо гармонировали с темно-синим свитером и белоснежной рубашкой.
- Вы бы по легче, все-таки после операции вам нужно поберечься, - голос его действительно меня немного успокоил, и я аккуратно подошел к решетке, которая нас разделяла.
- Операции? А вы, собственно, кто?
- А, да, я же не представился. Доктор медицинских, а теперь, похоже, и магических, наук, профессор Адриан Феликсович Штейнгольц.
- Очень приятно. А я... - тут мне показалось, что мой мозг вдруг свернулся в трубочку, а потом резко распрямился и чуть не проломил черепную коробку. - Аааааа....
...
- Вы бы по легче со своей памятью. К сожалению, ваши нервные связи в мозгу были повреждены, но мы с коллегой надеемся, что через некоторое время они восстановятся и ваша память вернется, - я лежал на нарах, а профессор сидел рядом, убирая в карман инъекционный пистолет. - А пока я могу сказать вам, что судя по документам вас зовут Андреем Вячеславовичем Западным, и находитесь вы в секретной лаборатории в Сибири.
Не все слова из сказанных мне хоть что-то значили, например что такое "сибирь" я не знал, но принял это как данность.
- А что я здесь делаю?
- Ну, вы приняли участие в эксперименте по приживлению человеку искусственной руки именуемой "нейропротез", - ага, мелькнуло в голове, вот что это такое. - Эксперимент оказался удачным, и теперь вы должны пройти курс восстановления, а заодно мы будем продолжать наблюдать за вами и попробуем восстановить вам память. И конечно, сделаем все возможное, что бы не было отторжения протеза.
- Ясно... - протянул я. Подсознание намекало мне, что мой собеседник недоговаривает всей правды, но пока я задвинул эти мысли по глубже. В их интересах было оставить меня в живых, а остальное я постепенно восстановлю, а там уже будем думать о дальнейшем.
...
Отступление. Сейчас, по прошествии многих лет, я понимаю, что тогда мне крупно повезло натолкнуться на эту лабораторию и профессора Штейнгольца. Ведь иначе бы, возможно, до сих пор не вышли бы с ними на контакт, и потеряли бы очень много знаний, как о протезах, так и о рунической магии. Как минимум, нам бы пришлось бы нарабатывать самим то, что у них было записано и систематизировано. Но в тот момент они, конечно, казались мне врагами, от которых я старался вырваться.
...
3.
"Пригнись!" - пронеслось в моей голове, и я мгновенно упал за ближайший холмик. Тут же над моей головой пронеслось что-то, и позади кто вскрикнул, но я уже бежал дальше, петляя между деревьями.
"Это был последний. Дальше прямо. За большим валуном встретимся".
"Завтра все тело болеть будет" - это уже моя собственная мысль. Я поднажал ещё, и скоро заметил действительно огромную глыбу гранита, незнамо как появившуюся в этом лесу. Затормозить я е успел, и, обогнув камень, врезался в поджидавшего меня человека.
- Ну, вот и свиделись, - огромный, на голову выше моих 185 сантиметров, мужчина в камуфляже и бороде с немытыми густыми длинными волосами улыбался мне во все свои двадцать-с-небольшим зубов. Зрелище это было не для слабонервных.
- Ну, здравствуйте, - я пытался отдышаться, облокотившись правой, нормальной, рукой о камень. - Дальше куда?
- Да ты выдохни, путь ещё не близкий. А солдатиков я займу, - он принял странную позу и приложил сложенные в какую-то непонятную фигуру руки ко рту.
- Вы только их там не калечьте особо, они же не по своей воле это делают.
- Да знаю уж. Я попрошу, но гарантировать не могу.
Он набрал в легкие воздуха, и по лесу разнесся переливчатый рев, а потом в ответ донеслась какофония звуков леса, среди которых выделялись несколько завываний волков и очень похожих рыков.
- Вот и ладно. Теперь всё будет в порядке, а ты поднимайся, пойдем уж.
- Да, Мефодий Захарыч, иду уж, - я отлепился от валуна и пошел вслед за спокойно удалявшимся в глубину леса моим спасителем.
Дорога заняла у нас больше двух часов. Где-то через час я начал потихоньку отставать от проводника. Тогда Мефодий забрал у меня рюкзак. Идти стало легче, а он как будто не замечал дополнительного веса.
...
- Ну, вот и пришли! - мой проводник остановился посередине лесной поляны, ничем не отличающейся от предыдущей, разве что чуток побольше. Я застыл, пытаясь понять, шутит он, или нет.
- Да вот так мы и живем - лес, природа, свежий воздух, - ухмыльнулся Мефодий. - Что, не веришь? Правильно. Не люди мы что ли?! Эй, братва, вылезай! Я вам тут киборга привел!
- Кого-кого? - Донеслось справа, и в небольшом холмике образовался проем, откуда выглянула молодая физиономия мужского полу, с такими же немытыми волосами и хищными глазами.
- Говорю же - ки-бор-га, эка ты, Жорик, необразованная образина.
- А зачем нам этот твой "хиборг" сдался? - старушечий голос донесся со стороны камня на другом конце поляны, а потом одна его сторона пошла складками и оттуда вынырнуло ехидное лицо говорившей, напоминавшее классическую Бабу-Ягу из сказки. - Его же даже на суп не пустишь, металла в организме слишком мнохо.
- Опять ты Марфа гостей пугать пытаешься! - Захарыч улыбнулся ещё шире. - Мы его не в суп, мы его на топоры переплавим!
- И то дело! - улыбнулась в ответ та, кого назвали Марфой.
- Федорыч, старый пень, вылазь уже, на новичка посмотреть! - кинула она внутрь камня.
- Угу, - донеслось изнутри, как будто глухим эхом.
Я стоял и молча смотрел на всё. Это. Более удивительной деревни я не видел. Всего "домов" в ней оказалось семь: три холмика, камень, два больших дерева и просто рощица чего-то разлапистого. Мефодий Захарыч перекидывался подобными фразами с каждым вылезавшим. Жителей насчиталось около дюжины, но, как я понял по разговорам, ещё трое или четверо ушли "за добычей".
Основной контингент составляли люди за сорок, все крепкие и волосатые. Из "младшего" поколения был Жорик с женой Валентиной и их ребеночек, совсем ещё младенец. Пришлось со всеми поздороваться, дать осмотреть свой протез, после чего Мефодий, спасибо ему за это огромное, утащим меня в "свою берлогу" под корнями одного из деревьев.
Изнутри жилище оказалось гораздо более удобным, чем можно было предположить: две комнаты, деревянные лежанки-скамьи, кирпичная печь. Захарыч, как его звали в деревне, указал на одну из лежанок, после чего вышел, сказав, что у него ещё дела есть. А я, стоило только принять горизонтальное положение, сразу погрузился в сон.
...
Хорошо в лесу вечерами: трещит костер, слышно как колышутся верхушки деревьев и иногда прокричит ночная птица. Я полулежал на какой-то шерстяной покрывашке так, чтобы костер не опалил мое лицо. По лица моих собеседников гуляли отсветы пламени, выхватывая только детали, отчего те становились ещё причудливее, чем при свете солнца. Над костром висел котел с какими-то травами, и запах из него приятно щекотал нос. Вспоминались старые времена, до Войны, когда мы так же сидели с друзьями, варили глинтвейн и рассуждали о том, что будет после ядерной войны...
Резким мотком головой я отогнал грустные мысли и сел.
- Ну, давай, что ли, рассказывай, как дошел до такой жизни, - скрипучий, но ласковый голос Марфы Ивановны вывел меня из транса.
- Да что рассказывать, то - я был в некотором замешательстве.
- Да как всё было, так и рассказывай, - это резкий, лающий голос Жорика обнимавшего свою жену. Мишку, сына своего, они уже спать уложили и теперь сидели тут, вместе со всеми. - Хотя то, что до Армагеддона было, нам мало интересно будет.
- Ну, раз так... - и я начал рассказывать всё с самого начала - и про пещеру, и про друзей, и про деревню с Крашем.
Они слушали внимательно, иногда перебивая и задавая вопросы. Информации о новом мире у них явно не доставало. Когда я дошел до деревни, Марфа Иванна одобряюще закивала. Ведь именно о них с мужем говорила Маша, и Марфу порадовало, что в той деревне все хорошо.
А вот когда я дошел до описания лаборатории все сразу притихли. Их это явно очень интересовало. И я их понимал, потому что... впрочем, начну с начала.
...
После того, как Адриан Феликсович сообщил мне пренеприятнейшее известие о потере памяти, мне практически сразу же выпустили из камеры и поместили в нормальную комнату, если можно так назвать пещерку размером меньше шестнадцати квадратных метров. Но там была кровать, столик, тумбочка и зеркало. Меня записали на довольствие и зачислили лаборантом.
В прочем, работой мне заниматься практически не приходилось: восстановительные процедуры, наблюдательные процедуры, укрепляющие процедуры и прочие вещи, связанные с последствиями операции, занимали большую часть времени. А ещё и протез требовал ухода. Дни потекли.
Как и предполагал профессор Штейнгольц, память моя начала постепенно возвращаться. Судя по всему, в момент максимального напряжения, вся она была перекинута во "временное хранилище" и теперь медленно реструктуризировалась и возвращалась на место. При том, происходило это кусками. И чем больше ко мне возвращалось, тем больше я начинал понимать, что что-то с этим экспериментом не чисто.
Но это пришло позже, а пока я знакомился с порядками на базе. Точнее в секретной лаборатории при Министерстве Обороны Российской Федерации под кодовым именем "Лазаревка". Первое, что меня поразило, это был командный состав. Точнее его отсутствие. Из военных чинов, самым старшим был капитан. В то время как у того же профессора было звание подполковника, хоть и от медицинской части. Вторым было, конечно, полное подчинение рядовых и младшего ком. состава старшим. Когда я спросил об этом, Андриан Феликсович просто рассмеялся и объяснил, что они просто находятся под гипнозом. Точнее под телепатическим контролем. Это был один из первых камушков, упавших в копилку моих подозрений, но тогда я не очень об этом задумывался, а больше увлекался тем, что за эксперименты творились кругом.
В лаборатории велось сразу несколько научных и практических программ, при том часть из них осталась ещё с довоенных времен. Это и программа "Воин света", в результате сотрудничества которой с программой "Закорючка" и появилась моя левая рука. Суть программы "Воин света" состояла в разработке "нейропротезов" - полностью функциональных протезов, при том желательно превышающий по своим возможностям обычные человеческие конечности. Но до Войны проект почти загнулся по нескольким причинам, в частности отсутствия источников энергии и тяжести получающейся конструкции. И именно эти проблемы решила программа "Закорючка", которая расцвела именно после Войны. Собственно идею заниматься рунами предложил в свое время Индийский Вильгельм Генрихович, он и основал эту программу. С ним я "снова познакомился" (это был тот самый Профессор, который пытался взять меня под телепатический контроль) через два дня после пробуждения, когда он пришел подзаряжать руны на протезе. А заодно и объяснил, что они означают, как их подзаряжать и как следить за их состоянием.
...
Отступление. Хочется немного отвлечься и рассказать вам, а как, собственно, эта рука работает. Идея была достаточно остроумная: руны служат и как элементарные источники энергии, и как поддерживающий механизм.
На каждый потребляющий энергию элемент нанесено по четыре руны: три высокоэнергетичные руны и руна преобразования. Всё это заключено в круг. Это первая часть системы. В то же время, на "плече" находится достаточно большой комплект рун, которые обеспечивают левитацию конструкции. Не буду вдаваться в подробности конкретных примененных рунических формул, но сделано оно было, хоть и не идеально, но на достаточно хорошем уровне. Впрочем, на этом остроумие идеи не заканчивается.
Если рассматривать нейропротез со стороны, то можно заметить, что на него нанесена не только вязь рун, но и огромное количество линий, их соединяющих, на подобии электрической схемы. Можно сказать, что это магическая схема, потому что с помощью каналов разной толщины все рунические элементы соединены в единую, сбалансированную систему, за счет чего значительно увеличивается время работы руки без подзарядки и левитирующие способности рассредоточиваются по всему нейропротезу.
Так же стоит заметить, что приживляется это устройство к руке при помощи магии, но дальнейшая поддержка соединения осуществляется только самим организмом, т.е. даже если бы магии не было, при наличии энергии, рука бы могла функционировать.
...
Прошло две недели моего пребывания в подземельях. Я уже почти полностью оправился от последствий операции, рука функционировала отлично, только вот память, по началу приходившая ко мне так активно, что я просыпался по ночам в холодном поту, затормозила свое восстановление. Я влился в работу коллектива, целыми днями провисал в лаборатории с профессором Штейнгольцем и доктором Индийским, разбираясь в системе рун и стараясь улучшить систему функционирования протеза. Познакомился с представителями и ещё двух отделов, занимавшихся телепатией и спиритизмом, завел романчик с одной из лаборанток, Ирочкой. В общем, жил в свое удовольствие.
И тут появился Павел. Его притащили военные, возвратившиеся с очередного рейда за продуктами. Раньше меня мало волновало, где они их добывают, руны были интересней.
Нет, не подумайте, что они пускали людей на мясо, все-таки на базе тоже люди работают, но когда во время очередного эксперимента внезапно проснувшийся пациент, давший официальное согласие на экзекуцию, начинает крыть тебя матом, при этом, называя по имени, это становится странным. Конечно меня сразу же выслали из лаборатории за одним из препаратов, и, когда я вернулся, все уже было тихо. Но вот сомнения в методах подписания "согласий" на эксперименты это посеяло. Сразу припомнились все недомолвки Андриана Феликсовича, и те ограничения, которые на меня накладывались, и все уколы, назначения которых я не понимал. К моему сожалению, Павел умер на операционном столе, в том числе и по моей вине - мы не учли один из побочных эффектов заклинания.
Ещё неделя прошла тихо. В жизни моей ничего не изменилось, и я решил тоже пока ничего ни кому не говорить и понаблюдать. А крики списали на полусонный бред.
Память никак не возвращалась, Вильгельм Генрихович ссылался на стойкость посттравматического эффекта, и рекомендовал больше спать и дать организму самому восстановиться. Ирочка была прелестна, и готова прыгнуть в мою постель без всякой телепатии, чем я не преминул воспользоваться. Наверно это меня и спасло. Точнее вернуло.
Чего только не сделает женщина ради любимого мужчины. А я старался стать для неё любимым и единственным. Так что в скорости я стал знать очень много о делах доктора Индийского и чуть меньше о профессоре Штейнгольце. И особенно того, что касалось меня. Как я и подозревал, они не очень то старались вернуть мне память. Что-то, что пока ещё находилось в заблокированной области, их очень пугало. К сожалению, конкретики я так и не узнал, кроме того, что в том коктейле, который мне каждое утро кололи, содержались компоненты, замедляющие восстановление памяти.
...
Прошло ещё две недели. Только мне они показали в два раза дольше всего предыдущего моего пребывания. Я занимался все тем же, все так же рьяно помогал профессуре, все так же спал с Ирочкой, но мне не давали покоя заблокированные куски памяти. Это как раз были последние месяцы жизни и ещё пара моментов из довоенной бытности.
Тогда у меня созрел план. Знаю, это выражение - банальный штамп, но все было именно так. То, что мне гоняли по венам, не содержало в себе никакой магии. И никакой защиты от магии. С другой стороны, тело мое изменятся уже привыкло. Так что я решил чуток поменять свой метаболизм так, что бы весь тот коктейль был бы нейтрализован. К концу двух недель я умудрился составить заклинание, которое должно было подействовать. Очень помогли мне уроки химии с отцом Иннокентием, и то знание рун, которое я получил уже здесь. Проблема состояла в том, что произносить его нужно было сразу после введения препарата, потому что там использовалась кровь, содержащая максимальную концентрацию препарата. Пришлось притворяться больным, закрываться на карантин в своей комнате и уговаривать выдать мне шприцы для самостоятельного введения. Я не сомневался, что Штейнгольц согласится, потому что пара дней в действии препарата мало что меняла.
...
Отступление. Даже сейчас я вспоминаю то заклинание с удовольствием. Оно было сделано действительно красиво и с использованием максимума всех имевшихся на тот момент знаний. На что только не способен человек в отчаянном положении.
А сам принцип заклинания я почерпнул из когда-то прочитанной книжки "Дюна", да, той самой, где было про сиетч. Там был обряд превращения Воды Смерти в Воду Жизни с помощью внутренних сил Преподобной Матери фрименов. Я проделал его чуть-чуть по-другому. Если в книге преподобная мать брала глоток этой воды, преобразовывала его внутри себя и отдавала назад, запуская тем самым реакцию во всей емкости, то я наоборот, пускал себе кровь, преобразовывал её во вне себя, и потом, выпивая снова, запускал внутри себя реакцию перестроения всей крови по полученному образцу.
...
- Очнулся я только через пять дней под капельницей в больничном отделении. В здравом уме и трезвой памяти, - я отхлебнул ароматного травяного отвара, плескавшегося в моей кружке. - А дальше вы уже знаете: Я связался с Алевтиной, она вывела меня на вас, ну и я смотался от них и теперь сижу здесь.
- Слушай, а как ты от них убежать то смог? - это Геннадий Мефодиевич, который вернулся с охоты, и теперь слушал меня с горящими глазами. На вид ему было лет семнадцать, и я понимал, что его гораздо больше увлекают погони и перестрелки, нежели описание быта в лаборатории.
- Ну, не скажу, что это было просто. Пришлось убедить всех в том, что память ко мне так и не вернулась, придумать байку, что мой обряд должен был дать руке, - я вскинул левую руку, - автономное питание без постоянной подзарядки. По счастью мне поверили. А через несколько дней, когда я уже установил связь с твоим отцом, была организована экспедиция за едой. Ну я в неё и напросился. По ходу дела, в условленном месте, попросился "в кусты", сделал слабенькую иллюзию и дал деру. В прочем, без Мефодия я бы вряд ли ушел от них.
- И всё? - в голосе подростка я почувствовал разочарование.
- Ну, в общих чертах - да, - я ещё разок отхлебнул из кружки.
- Так вот кто они, - подал голос Никодим - ещё один аксакал этой "деревеньки". - А мы думали это армия врага, которая на нас охотится.
- Ну, Никитич, это ты загнул, пожалуй, - это мощный бас Мефодия. - Но не за что бы не подумали, что это просто ученые. Хоть и вредители. И вот что теперь с ними сделаешь?..
- Слух, Андрюха, а где вход на их базу покажешь? - Жорик выделялся резкостью своей речи.
- Даже не думай, - Мефодий ни капли не повысил голос, но сказал так, что все почувствовали, кто здесь главный. - Атаковать их - это самоубийство.
- Ага... угу... ну да... - донеслось с разных сторон.
- А почему это? Мы же сильнее их! - молодой голос Гены.
- А потому, сынок, что мы сильнее, но у них, как раз - автоматы, а как два - хорошо оборудованная позиция. А ещё, как три, вы мне все слишком дороги, что бы вас терять.
- Так что теперь, сниматься с насиженного места? - подала голос одна из женщин.
- Ну что так сразу сниматься то? Они нас пока не нашли. Просто быть аккуратней, когда отходите далеко от деревни. А потом подумаем.
- Это что ли бежать от каждого шороха, поджав хвост? - снова Жорик.
- Да, бежать, если придется. Или ты хочешь жену свою вдовой сделать?
Жорик сразу как-то сник, а Валентина, сидевшая рядом, притянула мужа к себе, что-то шепча на ухо.
- Ладушки, - Мефодий Захарыч встал, сразу нависнув над всеми как скала. - Поздно уже, спать надо. Как говорится - утро вечера мудренее. Гена, Андрей - ко мне, остальные по домам. Фёдорыч - туши огонь.
А почувствовал легкое колебание магического фона и тут же на противоположной стороне круга возник поток воды, нацеленный в костер. Мефодий склонился к моему уху:
- Пойдем уже, поговорить надо.
Я кивнул и поднялся. После костра все окружающее пространство казалось черной стеной. Кое-как, три раза споткнувшись о какие-то корни или камни, я добрался до "берлоги".
Мефодий уже ждал меня там, сидя за дубовым столом, на котором красовался глиняный кувшин и пара кружек. Хозяин кивнул мне на скамью напротив, и я не преминул воспользоваться приглашением. Так же бессловесно был откупорен сосуд, и тягучее содержимое полилось в кружки. Судя по аромату, это был хмельной мед. А всё остальное мне говорило, что этот мед приготовлен собственноручно Мефодием Захаровичем.
Начинать разговор первому мне показалось не культурным, поэтому я так же беззвучно кивнул, взял кружку и отпил. Мой "собутыльник" сделал то же самое, потом достал откуда-то из-под одежды пачку "Беломора", прикурил от головешки и выпустил в потолок хорошую струю дыма.
- Закуривай, разговор предстоит долгий.
Я достал пачку прихваченной с базы "Примы". Вкус отвратительный, но организм требовал никотина.
- Я буду говорить прямо и по-простому. То, что нас не нашли пока - это, можно сказать, случайность. Солдаты постоянно кругом шныряют, а этим профессорам явно нужно больше "кроликов" для опытов.
Я кивнул. Вспомнился Пашка на операционном столе, и Пашка до этого - веселый парень из той самой деревеньки, который всё крутился вокруг Андреича, пытаясь научится обращению с техникой.
- Так вот. Когда они нас найдут, то останется только два варианта - или мы их, или они нас. Но в любом случае, это будет бойня, живыми из которой выдут единицы, а здоровым - никто. Как ты понимаешь, мне этого не хочется. В крайнем случае, я постараюсь увести своих отсюда куда по дальше, но уходить с насиженного места никогда не хочется, особенно если есть другие варианты.
Я постарался состроить как можно более удивленное лицо, хотя и начал догадываться о теме беседы.
- Слушай, Андрей, ты человек не глупый, наверняка уже понял, что я хочу тебе предложить. Нам нужна помощь. Самим нам её получить неоткуда - от отца Иннокентия будет мало помощи, да и жалко их. А больше в округе почти никого нет.
- Почти?
- Да. Кроме ещё одного поселения. Но с ними есть сложности.
- Какие?
- Пожалуй, начну чуток издалека. Когда грянула Война, я сидел в лесу, неподалеку отсюда. Я же лесник в прошлом. Я сразу понял, к чему эти "грибочки" на горизонте, ну и спрятался в подвал. Тоскливо было - ужас. Связаться ни с кем возможности не было - в радиостанции фонило по страшному. Ну, запасов у меня было не мало, всё-таки родное зимовье. Пережил-переждал, а когда совсем невмоготу стало - вылез. Смотрю - а кругом то хорошо, чистенько, вроде как. И медведь по двору шляется. И вот тут я разозлился, как выбегу из на него, как был, с голыми руками. Ну, сцепились мы с ним, но чую - сейчас он меня согнет в бараний рог. И тут подумалось мне, что хорошо бы медведем быть, тогда бы я его. И тут понимаю, силенок то прибавилось. Как зарычу по-медвежьи, да начинаю самого его нагибать. Думаю - вот ща порву в клочья, и вцеплюсь в шею эту поганую, кровушки выпью. В общем, опомнился я, когда уже рвал лапами бездыханное тело.
Мефодий прервался на то, что бы прикурить очередную беломорину.
- Ну, вот тут то меня страх и пробрал. Посмотрел я на себя - медведь-медведем. Шерсть по всему телу, когти и всё такое. Ринулся я в дом, гляжу в зеркало - а там морда медвежья. Поначалу я подумал, что это радиация так на меня подействовала. Пока думал - успел в доме всю посуду перебить. Потом успокоился чуток, вспомнил, что по этому поводу слышал, и решил, что не может быть это радиация. Так быстро мутируют только в фильмах голливудских. Посидел, повспоминал, что творилось со мной, и тут осенило меня. И стал я думать, как мне хочется снова человеком стать. Думал-думал - ничего не выходило, зато пришли мысли о девушках, как я теперь с ними буду. О сыне тоже подумал, что он меня не узнает, и что вообще человеком быть хорошо. Глядь - а я уже и нормальный.
Мефодий откинулся на стуле и задумался.
- А дальше то что? - я уже начал догадываться о продолжении, но стоило выслушать историю из уст её носителя.
- А дальше ничего особенного. Я несколько месяцев бегал по округе, научился контролировать свои новые возможности. Подружился со зверьем местным. С медведями на охоту ходил, от волков отбивался ну и так далее. А однажды вернулся домой - а там меня сынок дожидается, да жаловаться начал на свое житье-бытие, да на волчью сущность. Потом ещё людей собрал, похожих, по округе. А потом как-то решил в поселок сходить...
...
Отступление. Оборотни, по сути, являются теми же магами, только они используют энергию не для перестроения мира вокруг себя, а для перестроения себя под нужды мира. Подобные преобразования, конечно же, не ограничиваются только "телами" животных, но можно просто нарастить себе мышц или отрастить дополнительную руку.
Но в "оборотничестве" есть две проблемы. Первая заключается в том, что преобразовывать себя достаточно сложно. Для этого нужно сильно верить в то, что ты - это то, во что ты хочешь превратиться. Например, Мефодий, как человек леса, уже достаточно большое время ассоциировал себя с медведем, потому в медведя и превратился. Ещё сложнее с птицами - человеку трудно поверить в то, что он может летать без всяких аппаратов.
Вторая проблема заключается в том, что преобразовывается не только тело, но и сознание. Поэтому становится сложно контролировать себя и поддерживать общечеловеческие моральные нормы, а так же совершать обратное преобразование. С другой стороны, некоторые мои нынешние знакомые любят иногда подумать в другом образе - это дает новый взгляд на вещи.
Кстати, именно на принципе "оборотничества" можно делать самые стойкие личины, да и секрет долголетия магов держится на том же самом.