Диск полной луны еще не успел завершить свой ночной путь по небесному своду - побледневший, стремительно теряющий вечную таинственность на фоне пробуждающейся зари, он все еще снисходительно наблюдал за охваченной покоем землей, когда дверь затерянной в лесах башни бесшумно распахнулась.
На пороге показалась крупная фигура, двигавшаяся с невероятной для такого массивного тела ловкостью и грацией. Глубоко вдохнув свежий предутренний воздух, Брейн удовлетворенно кивнула:
-Именно так, - с улыбкой шепнула она покрытой серебристой росой вершине стройной сосны, тщившейся дотянуться до клонящейся к закату усталой луны. - Именно так.
Сперва Витим почувствовал, как огромная ладонь плотно зажала ему рот, и лишь потом, в панике рванувшись из мощных рук, различил в предрассветном сумраке лицо Брейн.
-Тихо, не разбуди мастера Легерлея, - сказала она одними губами, так, что Витим засомневался, услышал ли он ее приказание, или угадал.
Ничего не понимая, он тем не менее быстро натянул рубаху и штаны и молча последовал за горянкой прочь из дому. Спросонок мальчик не заметил, как Брейн закинула за широкие плечи дорожный мешок и тщательно притворила дверь. Шлепая башмаками по тропе, потягиваясь и ежась от утреннего холода, Витим спохватился лишь отмахав за своей молчаливой провожатой не менее версты, и внезапно обратив внимание на ее наряд: грубая шерстяная куртка и штаны вместо обычного строгого платья.
-Слушай, Брейн, куда это мы, а?
-На север, - коротко отозвалась горянка и вновь плотно сжала губы, словно считая тему исчерпанной.
-Зачем?
Тут Брейн соизволила взглянуть на недоуменно озирающегося паренька и нахмурилась: по всему видно, что эти места ему уже незнакомы. Виданное ли дело - чтобы подросток его возраста не отходил от дома дальше версты!
-Мне нужны новые ножи, - как всегда сдержанно и туманно пояснила она, по обыкновению сообщая лишь свои выводы и опуская промежуточные рассуждения.
Обычно Витим несколько робел в присутствии горянки и избегал переспрашивать, получая от нее такие ответы, но тут пришлось перебороть себя. Заря еще только коснулась вершин обступивших путников вековых деревьев, но Брейн шла и шла вперед, не думая останавливаться, а дома ждала брошенная на самом загадочном месте книга...
-Там, впереди что, есть кузница?
-Много. Но они нам не нужны. Кузницу обещал построить ты.
-Конечно, - мальчик немного растерялся, - но разве обязательно строить так далеко от дома?
-Необязательно, - ровно и быстро шагая, Брейн бросала отрывистые реплики и наслаждалась хаосом, который явно создавали в голове Витима ее ответы.
-Тогда куда же мы?
-А из чего ты собрался ковать?
-Ну... кузнец Змитень всегда покупает руду на рынке в Вейнаре.
Брейн фыркнула:
-Видала я этот рынок. Пусть твой Змитень делает чугунки для печи - больше ни для чего его сталь не годится.
-Неправда, - обиделся мальчик, - у него такие мечи получаются - загляденье!
-Разве что любоваться можно такими мечами, - презрительно отрезала Брейн. - В бою они рассыплются в труху от одного хорошего удара горской чамберды.
Витим насупился, но спорить не стал: горские мастера-оружейники славились на весь Великий Материк.
-Так что же, мы будем железняки разыскивать? - насмешливо буркнул он.
-Не задавай глупых вопросов, - горянка не поленилась вернуться за отставшим мальчиком и ухватив его за руку потащить дальше. - Разумеется, в горах.
-Но не можем же мы так просто отправиться в горы, - в отчаянии завопил Витим, чуть не падая и упираясь обеими ногами, чего могучая Брейн, казалось, даже не замечала.
-Почему это?
-Да потому что... я не могу свои занятия бросить. Да и мастер Легерлей беспокоиться будет!
-Я оставила записку. А книги, - Брейн зловеще ухмыльнулась, - порой мне хочется забыть на третьем этаже зажженную свечу. Потерпят твои книги, они уже пару сотен лет ждали, подождут и еще пару месяцев.
-Месяцев? - взвился Витим. - Я никуда не пойду!
Брейн объявила привал лишь после полудня, когда августовское солнце стало нещадно припекать даже сквозь полог листвы, и когда отвыкший от пеших походов Витим уже помышлял не о побеге, а только как бы не упасть от усталости, тем самым окончательно опозорив себя в глазах горянки.
Непривычный к долгим путешествиям, паренек рухнул на землю, не находя даже сил подкрепиться. Только когда Брейн с силой всунула ему в руку кусок вяленого мяса, донельзя выразительно поджав при этом губы, Витим вяло вонзил зубы в еду. Однако вскоре юный, растущий организм взял свое: за следующим куском он потянулся уже самостоятельно.
-Ты, верно, сумасшедшая, Брейн, - возмущенно начал Витим, насытившись и немного передохнув. - Просто так, ни с того ни с сего тащиться в горы! Что мы там не видали? У мастера Легерлея достаточно денег, можно купить железняк хоть прямо у рудокопов, они часто бывают в Двенадцати Хуторах, и отдадут недорого. Давай лучше вернемся, а? И мастер Легерлей будет недоволен такой внезапностью, вот увидишь. А свои обещания я исполню, ты не думай, просто до сих пор были другие дела...
-Я вижу, ты уже достаточно отдохнул, раз нашел силы трепаться впустую, - сухо заметила Брейн.
Подхватив Витима за шиворот, она подняла его на ноги и бесцеремонно повлекла по едва заметной лесной тропе все дальше от Одинокой Башни.
-Знаю я ваши другие дела, - ворчливо рассуждала горянка, размашисто и уверенно шагая, - дай вам, книжные черви, волю, вы из дому не выйдете. Но знай, мастер Легерлей заслужил свой покой. В годы молодости он немало побродил по этому свету, измерил весь Великий Материк от Ледового моря до Дадрийского, от восточных берегов до пустынных песков на западе. А чем ты собираешься расплачиваться за кров и пищу, что мы предоставляли тебе всю зиму, весну и лето? Чтобы читать эти свои любимые книги, мастер Легерлей прежде собрал их со всех концов света, а какой вклад внес ты?
Витим почувствовал, как сердце проваливается куда-то в пятки, а щеки заливает мучительный жар.
-К тому же у нас не так уж много денег - за этот год мы поиздержались, ведь вместо двух ртов приходилось кормить три, - добила Брейн. - А мастер Легерлей совсем позабросил свои лечебные сборы, просиживая день-деньской с тобой над книгами. Сейчас, летом, и охота хороша, и огород щедр, но думается мне, придется нам этой осенью потрудиться, чтобы зиму протянуть. Не с Двенадцатью Хуторами торговать надо - в Вейнар ехать, а в Вейнар что повезешь? Не пучки трав - это здесь, в Отроге, мастера Легерлея знают да уважают, а в городе свои лекари есть, наезжим же никто не верит. Товар надо на рынке продавать, да не лишь бы что...
-Я все понял, Брейн, - тихо произнес Витим, и что-то такое прозвучало в его голосе, что заставило горянку примолкнуть и внимательно посмотреть на своего юного спутника.
Казалось, с мальчика в одно мгновение слетела вся усталость до последней капли - только что едва переставляя ноги, он вдруг распрямил плечи и легко зашагал по тропе. Янтарные глаза чуть прищурились, спокойно и твердо глядя вперед, а губы плотно сжались. И хотя горцы не славятся проницательностью, Брейн поняла, что больше не услышит жалоб.
Витим никогда прежде не задумывался, что, по сути, является нахлебником, и небольшая помощь Брейн по хозяйству не может считаться платой: растущий, здоровый тринадцатилетний подросток съедал больше, чем старик и горянка вместе взятые. Стоит ли удивляться - при всех своих способностях, Витим был не более чем ребенком, а все дети до поры полагают, что мир вертится вокруг них... Мысль об этом, похожая на внезапное отрезвление, оказалась мучительной.
Брейн понимала, что нанесенный ею удар жесток. Но однажды надо взрослеть, думала она, оправдываясь перед самой собой. Не ради нас с мастером - на самом деле мы бы справились - но ради самого мальчика. Ему не суждено провести жизнь в Одинокой Башне - а значит, следует быть готовым к тому дню, когда придется навсегда ее покинуть.
Сначала, пока местность была относительно равнинной, они проходили по тридцать верст в день. Но ведущая на север тропа вскоре исчезла, а лес сгустился, потемнел и помрачнел, возвещая о приближении сырых хвойных предгорий. Теперь идти приходилось по усыпанному валежником и сухой опавшей хвоей дерну, пружинящему под ногами и скрывающему множество ловушек вроде едва прикрытых ям или замаскированных пней, где невнимательному путнику немудрено было переломать ноги. К тому же под развесистые, густые кроны старых елей и кедров очень слабо проникал солнечный свет. Продвижение замедлилось. И хотя Витим по-прежнему храбрился, упрямо перелезая вслед за Брейн через обросшие мхом поваленные стволы, ежеминутно обходя вывороченные корни рухнувших лесных исполинов, перепрыгивая через глубокие канавы с ручьями или просто топкой грязью, на стоянках он просто валился с ног. И суровая Брейн, для которой поход по лесу был не более чем легкой прогулкой, продлевала время дневного отдыха, делая вид, что устала не меньше.
Несмотря на август месяц, ночью в Отроге было холодно. Измученный за день, но непривыкший к ночевкам под открытым небом, Витим жался к костру так, что одежда едва не начинала тлеть, и долго ворочался на жесткой, неровной земле, кутаясь в плащ, прежде чем заснуть. Почти не отдохнувший, он послушно поднимался вслед за своей спутницей с первыми лучами зари.
Однако спустя несколько дней начали подходить к концу припасы, которые горянка захватила с собой из дому.
-Что же делать? - растерялся Витим, смущенно разглядывая пару зачерствевших лепешек и несколько полосок вяленого мяса на дне дорожного мешка.
-А что в таких случаях делают путешественники? - Брейн невозмутимо щурилась на солнце, безошибочно высчитывая оставшееся до заката время. - Там, в моем мешке есть лук и стрелы.
-Будешь охотиться? - Витим поспешно вытащил оружие. - Но ведь чтобы загнать зверя нужно много времени.
-Все верно. Продолжим путь завтра. А насчет того, кто будет охотиться, ты не угадал.
-Я? Но я же едва стрелять умею...
То, что думает горянка по этому поводу, можно было без труда прочесть по ее темнокожему лицу.
-В таком случае, придется голодать. А сейчас - ну-ка, покажи, что ты умеешь делать с луком.
Выбранный в качестве мишени ствол сосны почти не пострадал - Брейн схватилась за голову, увидев такую стрельбу. Только две стрелы из десятка выпущенных с грехом пополам застряли в шершавой коре; две, бессильно ткнувшись в ствол, упали в траву между корней, да одна засела где-то в пушистых нижних ветвях. Остальные даже не коснулись огромной сосны.
-С таким добытчиком и впрямь помрешь от истощения, - яростно раздувая ноздри, сообщила горянка. - Собирай стрелы. Начнем с начала.
-А обед?
-Обойдемся. Не заслужили. Ты - за такое владение луком, я - за то, что до сих пор не исправила этого!
Витим, оставшись голодным, до одурения продолжал садить стрелы в сосну. Голод терзал и пробуждал злость, выплескиваемую на лук, который с каждым выстрелом гнулся все больше в совсем не обделенных силой руках паренька. Те стрелы, что попадали в цель, входили в ствол на всю длину наконечника, но точность по-прежнему хромала. Брейн же, подбоченившись, язвительно критиковала каждый выстрел.
-Да, придется нам с тобой потрудиться, - говорила она вечером, сидя у костра рядом со взъерошенным и сердитым мальчиком. - Столько ремесел освоить - и хоть бы одно из них оказалось охотой! Ведь есть же в Двенадцати Хуторах искусные охотники.
-Да брали меня в лес. Скучно. Ходишь, ходишь целый день, возвращаешься грязный и усталый как собака, а толку чуть. Если за пять таких походов раз зверь попадется - и то счастье. Несешься за ним не разбирая дороги, ноги собьешь, глаз чуть не лишишься, потом подкрадываешься почти не дыша - а он, зараза, в последний момент все равно тебя почует - и опять все с начала.
-Вот как? - фыркнула Брейн. - Тебе было скучно? Ничего, сейчас станет весело, и знаешь почему? Голод всегда так развлекает!
-Но ведь мы сегодня даже не пытались охотиться, - запротестовал Витим, чувствуя, как пустой желудок настойчиво требует пищи и горестно сжимается, не получая ее. - Мы же точно с голоду помрем, пока я стрелять научусь!
-Ну ладно. Кое-как поддержать силы, думаю, можно. Идем, - она легко поднялась на ноги и исчезла в темноте.
Витим поспешил следом, и остановился за первыми же деревьями: в лесу было темно, хоть глаз выколи; Брейн словно растворилась в наполненном ночными шорохами, шелестами и птичьими перекличками мраке.
-Ты говорил, будто лыко драть умеешь, - раздался ее голос прямо за спиной, так что парень подпрыгнул от неожиданности. Брейн сделала вид, будто не заметила очередного промаха. - Ну-ка, отыщи дерево с мягкой, но прочной корой, из которой можно сделать петли.
-В такой тьме?
-Ну возьми горящую ветку, что ли...
С этим заданием Витим все же справился, хотя горянка была полна скептицизма.
-Ива, - объявил он, обнаружив корявый низенький куст, - только какая-то погрызенная. А, зайцы! Кажется, понял.
Дальше дело закипело даже без участия наставницы: ловко нарезал полосок, измочалил, сплел - силки получились - просто загляденье. Разбросать петли по земле, закрепив конец к прочному стволу - и готово. Наблюдая за работой, Брейн одобрительно кивнула.
Завтрак действительно попался в приготовленную ловушку: три зайца были мгновенно ободраны, выпотрошены, зажарены в углях, и еще быстрее съедены.
-Можно продолжать занятия, - заявила Брейн, обсасывая последние косточки.
Витим жалобно застонал: непривычные к стрельбе мышцы плеч и рук настойчиво напоминали о вчерашнем перенапряжении. Но отвертеться, разумеется, нечего было и мечтать.
Прошло немало дней, пока Витиму удалось подстрелить свою первую дичь: старого лося, который просто не смог убежать от неумелого охотника. Мяса в тот день впервые было много - зайцы попадались в силки далеко не каждую ночь - но оно оказалось таким жестким и жилистым, что впору было из него делать подошвы к сапогам. Глотая почти непрожеванные куски пополам со слезами, быстро сменившими восторг первой добычи, Витим смущенно косился на Брейн, невозмутимо жующую малосъедобного старичка.
-Не слишком набивай желудок этим мочалом, - со свойственной ей прямотой посоветовала она, - а то живот заболит. А в следующий раз выслеживай молодое животное, иначе так и останешься голодным. Я покажу, как отличить следы.
Витим готов бы возмутиться: легко сказать, выслеживай молодого. Но сдержался, прежде всего потому, что его мучила совесть: ведь это из-за него Брейн приходится есть что попало, приглушая голод то ягодами, то грибами, то просто водой из ручья. Хотя она-то могла наесться до отвала, стоило только взяться за лук самой. И при этом вовсе не была бы обязана кормить и ту беспомощную обузу, которую тащила за собой.
Мальчик удивлялся: еще недавно он казался себе умелым и ловким человеком, который знает и умеет много больше, чем любой - ну почти любой - человек на Великом Материке. Теперь же он представлялся себе существом совершенно никчемным, бесполезным и жалким до отвращения. На месте Брейн, хмуро думал он, полный презрения к себе, давно бросил бы самого себя на произвол судьбы - кому нужно подобное ничтожество?
Однако Брейн почему-то считала необходимым возиться с ним, и Витим усердно выполнял все ее требования, чувствуя себя вечным должником Легерлея и горянки.
За время учебы Витим потерял счет и дням, и пройденному расстоянию. Ему казалось, они с Брейн пару раз обошли Семиветровые горы кругом - как же он был удивлен, узнав, что они продвинулись на север всего на десяток-другой верст.
Как бы ни была тяжела наука охоты, Витим постепенно осваивал ее. Он уже знал, в каком овражке искать следы крупного зверя, на каких деревьях гнездятся юркие, но замечательно вкусные лесные голуби, на каких излучинах ручьев можно поживиться свежей рыбешкой. Легко усвоил способы быстро настичь и незаметно приблизиться к желанной добыче, разбирался, когда следует действовать луком, когда метать нож, а когда лучше орудовать рогатиной. Витим быстро учился - и вскоре добыча пищи перестала быть проблемой.
Тем временем август со своими жаркими полуднями, обманчиво теплыми вечерами и свежими ночами остался позади - где-то на подступах к горам. Минул и сентябрь, все еще зеленый, но уже заметно холодный, когда солнечные дни внезапно продувались коварными ветрами, а после заката трава начинала хрустеть, схваченная первыми заморозками. Однако к собственному удивлению, Витим уже настолько привык спать на голой земле, что преотлично высыпался, завернувшись в плащ и подложив локоть под голову, даже несмотря на становящееся все более иллюзорным тепло от костра.
Октябрь застал путников на тропах, резко взмывающих вверх, в царство скалистых уступов и голых каменистых плато. Шумливые, тенистые леса, в которых Витим провел почти всю свою недолгую жизнь, не могли последовать за людьми дальше - с ними пришлось расстаться не без сожаления. Перед выходом на эти бесплодные пространства, зажатые в узких расщелинах и глубоких каньонах, Брейн распорядилась тщательно запастись провиантом:
-В горах почти не растут ягоды и грибы, - говорила она. - А гоняться за сернами и козами ты пока не можешь, для этого требуется закалка долгих голодных лет и горское упрямство. Я же даже ради тебя не хочу ломать шею - я последний раз охотилась здесь, когда тебя еще и на свете не было.
-Может, я попробую? - с тех пор, как Витим легко стал приносить с охоты резвую, пугливую дичь, в нем проснулся азарт.
Теперь горянке с трудом приходилось сдерживать разбуженное ею же самой рвение мальчика.
-Это тебе не равнина, - бурчала она. - В лесу ты, скатившись в овраг, разве что репьев мог в волосы набрать, да портки порвать ненароком. А тут трещина в земле жизни стоить будет - так что и не думай. Не желаю я за твою глупость перед мастером Легерлеем ответ держать.
Тем не менее, несмотря на зловещие предупреждения, Витим намеревался ослушаться свою наставницу - долго ли, отправившись за водой к ближайшему ручью, отыскать следы спустившейся на водопой добычи. А потом небрежно, с достоинством положить перед голодной женщиной свежее мясо, снисходительно приказав зажарить на обед - чем не мечта настоящего мужчины!
Но с исполнением мечты пришлось повременить. Для, казалось бы, уже привыкшего к дороге мальчика, дневные переходы вдруг превратились в сущий кошмар. Усыпанные острым щебнем козьи тропы, по которым пробирались путешественники, на каждом шагу таили опасные ловушки или просто досадные помехи. Очень скоро, даже при неспешном продвижении, коленки и локти паренька оказались ободранными, одежонка зияла прорехами, крепкие некогда башмаки сбились, норовя разинуть рот. Брейн двигалась куда ловчее, но даже она не избежала пары ссадин, оскальзываясь на обманчиво надежных выветренных камнях, внезапно подающихся под ногой.
-Это еще семечки, - отдуваясь, говорила Брейн на дневной стоянке, когда они оба рухнули в изнеможении возле небольшого ключа, бьющего на крошечной ровной площадке. - Путь до первых перевалов - легкая прогулка. Здесь тепло, вода есть в достатке, и тропы почти непрерывны. Вот за теми вершинами - махнула она рукой куда-то вверх, откуда, слепя взор, нещадно палило солнце, - первая долина, где живут горцы. Там приятная местность: земля плодородна, защищена от ветров, есть леса и речка. Но мы спускаться не станем, обойдем по краю: здешние кланы, Серого Медведя и Поющей Лисицы, очень недружелюбны. И мне там показываться даже опаснее, чем тебе. Эта долина - одна из лучших во всем Отроге, и ее обитатели страх как боятся, что другие кланы их отсюда вытеснят - впрочем, они, конечно, правы. В горах только отвернись - вмиг всего имущества лишишься, а то еще и головы заодно.
Витим кивнул со знанием дела: со слов старого книгочея он уже имел понятие о привычках горцев.
-А дальше, к северо-востоку, - продолжала Брейн, - начинаются настоящие горы. Вот там только держись. Ничего, скоро сам все увидишь.
Не сказать, чтобы мысль о "настоящих горах" особенно обрадовала Витима:
-Неужели надо лезть на самые высокие пики, чтобы добыть железо? - запротестовал он. - Я уверен, есть залежи и пониже.
-Ну да, - хмыкнула Брейн, - где это в горах бесхозные залежи без присмотра валяются? Стоит киркой замахнуться - и тебя зарубят за воровство без долгих разговоров. Все здесь до последнего камешка поделено, а где не поделено, там спорно, вот так-то!
-Что же, выше будет ничье?
-Прямо таки, ничье! Выше будет мой клан, вернее, моей матери, клан Скалистого Орла. Вот у них, ежели хорошо попросим, может и разрешат копать. Ну ладно, нечего рассиживаться! До заката надо еще весь этот склон одолеть, иначе придется ночевать на открытом месте, а знаешь, какие тут по ночам ветры?
Обливаясь потом, поползли дальше. Какие бы ветры не были по ночам, днем все притихло, словно от изумления: куда это лезут двое сумасшедших существ? Витим был полностью согласен с природой: их трезвый разум тоже остался где-то далеко позади.
Несмотря на дрожащие, кровоточащие руки и обессиленно подгибающиеся ноги, склон они все-таки осилили. Заночевали в небольшой пещерке, где в углу имелась куча сухой соломы, а у входа старое кострище - очевидно, не им первым и, вероятно, не им последним пещера служит укрытием.
-А ты молодец, - одобрила скупая на похвалы горянка, - успехи просто поразительны. Но даже от тебя я не ожидала, что выдержишь темп: этот переход делают горцы, а люди, если приходит охота лезть в горы, обычно ночуют ниже, в тех расщелинах, где растут кусты ежевики.
На следующий день прошли первые перевалы - и тропа тут же ринулась вниз. Раздвинулись серые голые утесы - и Витим замер в восхищении. В громадной ложбине, приютившейся между покрытыми снегом вершинами, лежала изумрудно-зеленая долина, чуть тронутая желто-багряными цветами. Буро-серые скалы были обрамлены широкой яркой полосой леса, насыщенного смешением красок позднего лета и ранней осени, а дальше, в середине, виднелись распаханные поля, и даже, как будто, селение. Горцев с такой высоты различить было невозможно, хотя и очень хотелось.
Теперь идти стало не в пример легче - и Витим радостно поскакал по каменным ступеням, обогнав свою наставницу.
И тут же, ступив на незакрепленный камень, с воплем покатился по уклону в облаке пыли и каменной крошки.
-Здесь всегда так, - усмехнулась Брейн, выуживая исцарапанного, избитого и грязного мальчика из неласковых объятий спасительного растения. - Мало кому удается проделать путь до кустов на своих ногах. Выход из этого перевала не опасен - только унизителен, но зато надолго помнишь: спускаясь, соблюдай еще большую осторожность, чем при подъеме, иначе лететь тебе...
Действительно, унизительно было, де еще как. Витим почувствовал, что начинает раздражаться: ему страшно надоело, что Брейн вечно тыкает его носом, словно неразумного щенка. Могла бы и предупредить, что тропа осыпается! Ведь он уже не тот недотепа, что вышел недавно из Одинокой Башни, он умелый охотник и путешественник. Ну ничего, скоро он покажет себя! Разумеется, Брейн запретила охотиться в горах лишь для того, чтобы не позволить его талантам проявиться в полной мере, доказав, что Витим больше не нуждается в уроках женщины. Ну как же, ей ведь так нравится на правах учителя назидательно поучать и критиковать его при любом удобном случае!
Случай отличиться представился быстро, когда наши путники достигли первых деревьев в глубине долины.
Остановились на берегу реки - Брейн с наслаждением нырнула в холодную воду, смывая с себя пыль и пот двухдневного перехода, а потом велела выкупаться мальчику.
-Здесь можем остаться до утра, - зевнула она, погружаясь в послеобеденную дремоту, - надо хорошо отдохнуть, завтра дорога ухудшится. Не уходи далеко, нам нельзя показываться на глаза местным, а лучше вообще ложись спать.
Витим понял, что это его шанс. Сделав вид, будто поглощен водными процедурами, он, пригнувшись за зарослями олешника, резво двинулся по каменистому мелководью вверх по течению. Направление было выбрано просто: ниже река заканчивалась, уходила под землю, чтобы вырваться на свободу по другую сторону перевала.
Вскоре желанная цель обнаружилась: свежие следы небольшого копытного, возможно, молодой самки, ведущие не к горам, а вниз, в долину. Витим опасался, что если преследуемое животное выскочит на каменную площадку, охоту придется бросить: отыскивать едва заметные следы, нутром угадывая, в какую сторону движется дичь, он еще не умеет. Впрочем, думал он, сноровка приходит с опытом - несколько преследований, и основная премудрость несомненно будет постигнута. Даже без советов Брейн.
Животное вело себя именно так, как ожидал юный охотник. Не чуя погони, оно двигалось спокойным шагом, оставляя четкий след и на земле, и в виде объеденных листьев подлеска. Ощущая близость добычи, Витим крался затаив дыхание. Вот уже до него доносится негромкий хруст опавших веток под ногами, шелест обрываемой листвы. Витим медленно распластался по земле и пополз, опираясь на пальцы и носки башмаков - вот-вот сквозь колышущуюся листву он увидит обладателя этих маленьких копыт, так привлекательно наследивших на влажной земле...
И вдруг над самым плечом раздался оглушительный, какой-то дребезжащий визг, от которого почти заложило уши. Витим замер на месте, парализованный омерзительным звуком, от которого, казалось, вибрировали все кости, а плоть сжималась в конвульсиях. И тут его угораздило поднять взгляд.
Прямо над ним из нижних ветвей выглядывала самая кошмарная голова, какую ему только приходилось видеть. Огромная, словно бы раздутая в несколько раз голова козы или косули, она имела лилово-белесый оттенок, словно у пролежавшего долгое время на солнце трупа, и покачивалась на длинной черной шее. Кожа в нескольких местах была прорвана, оттуда виднелись какие-то черно-блестящие наросты, пучки лохм непонятной структуры и цвета, а из разинутой пасти помимо маленьких зубов копытного животного торчали длинные, слабо извивающиеся не то щупальца, не то присоски.
Внезапно ветер шевельнул листву - и перед полумертвым от страха мальчиком предстало все туловище невероятной твари. Казалось, нечто высотой метра два зачем-то влезло в слишком маленькую шкуру несчастной козы и с трудом балансирует на совершенно неудобных копытцах. Полуразложившаяся шкура норовит сползти с огромного черного тела, источая соответствующий жуткий смрад, но тем не менее успешно выполняет свою задачу: заманивает в ловушку глупых самонадеянных охотников...
Как только эта мысль полностью оформилась в мозгу, Витим ужом вывернулся из-под нависшей головы, и стремглав бросился прочь. Вытаращив глаза от ужаса, он несся не разбирая дороги, а вслед ему летел непрекращающийся визг твари.
Впрочем, далеко он не убежал: всего несколько шагов - и мальчик с размаху уткнулся в развешенные между двух огромных дубов какие-то толстые веревки, нити, паклю. Подавшись назад, он хотел было обогнуть неожиданное препятствие - но если до сих пор удирал молча, тут уж завопил во всю мощь своих легких: попался. Преграда оказалась громадной, невероятно прочной паутиной, которая тут же облепила все лицо и тело жертвы липкими нитями, и укутывала, обматывала все сильнее с каждым движением.
Сзади раздался хруст: чудовище приближалось, наблюдая за беспомощными трепыханиями пойманной добычи, которая все больше запутывалась в сетях.
Витим орал и ревел, но где там, верная Брейн не могла его услышать, в погоне за тварью-обманщицей он забрался слишком далеко. Да и не справиться горянке с неведомым монстром - пусть уж лучше держится подальше...
Тем временем усилившееся зловоние свидетельствовало, что примолкшая тварь совсем рядом. Подойдя сзади, она ткнулась в спину человека, и мальчик зажмурился: вот и все. Но чудовище медлило: ощупывало, оглаживало шею, голову, ноги, словно что-то отыскивая, потом обошло ловушку и точно так же исследовало живот и лицо, в результате чего Витим чуть не скончался от вони. Вероятно, не найдя того, что искала, тварь обиженно взвизгнула, и уселась на землю в ожидании чего-то.
Открыв глаза, Витим понял, что все еще жив, и попытался крикнуть. Липкая пакля набивалась в рот, но чудовище не обращало на него внимания, всем своим видом демонстрируя терпеливую покорность. "Может, ждет, пока я умру? - мелькнула мысль. - Судя по всему, оно питается протухшей падалью".
Витим снова закричал - и тут откуда-то послышался ответ. Или ему показалось? Но мальчик заорал еще громче, призывая на помощь кого угодно, лишь бы избавиться от присутствия кошмарной твари.
И действительно, в лесу раздались голоса; хруст и топот говорил о стремительном приближении большого отряда. Среди деревьев замелькали крупные темнокожие, бородатые фигуры с копьями и рогатинами в руках - горцы!
Монстр проявил беспокойство: неуклюже поднявшись на чужие копыта, он, ковыляя, поспешно бросился прочь. Отряд горцев мгновенно разделился: большинство воинов продолжили погоню, а двое подошли в висящему в паутине мальчику.
-Не шевелись, - коротко прогудел один, вытягивая сверкающий короткий меч.
Дело по освобождению шло туго: пока один охотник резал густые липкие лохмы, второй палками натягивал паутину и наматывал на них свободные концы, хищно тянущиеся во все стороны, норовя ухватить. Нити прочно клеились к мечу, и горцу то и дело приходилось доставать вспомогательные инструменты и освобождать влипший в паутину клинок.
Остальной отряд успел вернуться - охотники брезгливо отирали листьями наконечники копий, из чего Витим сделал вывод, что погоня закончилась успешно - прежде, чем паренек оказался почти на воле, если не считать целого шлейфа липкой гадости, намертво прицепившейся к телу. Горцы, среди которых Витим заметил не только мужчин, но и несколько женщин, тут же включились в работу и основательно отчистили деревья от клейкой ловушки. Полученные большие липкие мотки были закопаны в землю - местным жителям явно было не впервой сталкиваться с подобными вещами.
Витима взяли с собой, наспех соорудив носилки. Мальчик боялся, что встревоженная Брейн отправится его искать, но в то же время опасался, что замотанный в паутину как в кокон, он не доберется до стоянки, приклеившись к первому попавшемуся дереву. А рассказывать спасителям о присутствии горянки из чужого клана он не решился.
-Повезло тебе, - сообщил по дороге тот самый горец, который первым заговорил с пареньком. - Паука-гиганта мы убили два дня назад, иначе тебя бы уже разделали. А трупник сам по себе не опасен - он заманивает в сети, но жрет только объедки паука, свежее мясо ему не по зубам - слишком плотное.
Горец замолчал, полагая, вероятно, что спасенному существу все стало ясно. Но он ошибался: Витим вообще едва соображал, что происходит вокруг него. Такого страха он не испытывал за всю свою жизнь, даже когда сбился с дороги в снежную бурю по дороге к Одинокой Башне...
Стойбище оказалось много больше, чем представлял себе мальчик по рассказам Легерлея и Брейн. Жилища, представляющие собой нечто среднее между палаткой и шалашом, густо заполняли небольшой вытоптанный луг, оставляя, однако, пустую площадку в центре. Там, друг напротив друга, в едва заметном, но значительном отдалении от остальных, стояли два шатра: один очень большой, украшенный множеством подвесок из меди, золота, серебра и горных самоцветов, другой поменьше, весь покрытый странными знаками, увешанный бусами из перьев, костей мелких животных и птиц, сушеными травами, черепками, камешками, причудливыми изделиями, выкованными из различных металлов. "Шатры вождя и шамана", - подумал начавший приходить в себя и с любопытством оглядывающийся по сторонам Витим.
Между палатками поменьше сновали дети, завернутые в яркие крашеные шкуры или вышитые платья и украшенные множеством косичек и бус. Одетые много скромнее своих мужей и детей женщины сидели у порогов своих домов с шитьем, плетением или возились у очагов, готовя соблазнительно пахнущую еду, и болтали. Тут и там среди них находились и мужчины, занятые исконно женским, с точки зрения других рас, трудом, зато женщины сплошь и рядом точили клинки, натягивали тетивы луков, упражнялись с копьями. Оба пола у горцев были равны и в правах, и в обязанностях. Многие с любопытством взглянули на необычную ношу воинов, но никто не задал вопроса, тут же вернувшись к своим делам.
Охотники торжественно прошагали прямо к центральной площади и осторожно опустили носилки с сидящим на них кулем, внутри которого прятался мальчик.
Из самого большого шатра степенно выступил высокий, выше почти всех остальных, горец. Вождь был немолод: волосы, заплетенные в длинную косу и перехваченные кожаной лентой с красивыми блестящими пластинами поперек лба были седы, а угольно-черное лицо изборождено шрамами и морщинами, но борода все еще хранила темный цвет. Мощная грудь, туго обтянутая кожаной жилеткой, и мускулистые руки великана, охваченные широкими браслетами, не позволяли усомниться в том, что по-прежнему хранили огромную силу.
В другом шатре тоже наметилось движение: сквозь распахнутые полы в полумраке виднелась фигура, сидящая на земле, поджав под себя ноги и, очевидно, внимательно наблюдающая за происходящим.
Воины преклонили колени перед повелителем, но тот был больше озабочен их докладом, чем почестями.
Витим не очень хорошо понимал устную речь горцев, хотя и легко читал их книги, но смысл сообщения предводителя отряда уловить было нетрудно.
-С трупником покончено, о сардхар, - говорил охотник, - но прежде, чем мы его поймали, он сумел заманить в одну из паутин это существо - кажется, человека. Три паутины сегодня нами уничтожены, значит, осталось не больше двух - и долина будет свободна! Человека мы взяли с собой.
Вождь пристально взглянул на мальчика, и тот невольно сжался под этим суровым, прожигающим взглядом. Потом горец крикнул что-то вглубь шатра и увел охотников на другой конец площади, казалось, больше не интересуясь спасенным чужаком.
Раздвинув полог, из жилища вышли три женщины. Самая старшая была одета в платье из тонкого зеленого сукна, носила длинные серьги и ожерелье, а в седых волосах - гребень; молодая, невысокая и стройная для горянки, не имела других украшений кроме кулона из искусно ограненного сапфира. Девушка имела более светлый цвет кожи, чем ее мать, и показалась Витиму даже привлекательной. Впрочем, подумал он, заметив, как загорелись глаза у воинов, дочь вождя, без сомнения, не только самая выгодная невеста в деревне, но и первая красавица. Третья выглядела уже немолодой и не могла быть дочерью вождя, но в то же время еще и не старой, драгоценностей же на ней было не намного меньше, чем на старухе - она не могла оказаться служанкой. Кто же это? - гадал Витим, пока не вспомнил, что горцам дозволяется иметь по несколько жен.
Женщины принесли огромную бочку и наполнили ее водой из закипевших на очаге котлов. Осторожно, чтобы не влипнуть в паутину, тщательно срезали с мальчика всю одежду, отбросив лохмотья, и опустили его в почти крутой кипяток.
-Потерпи, - старательно выговаривая слова языка людей, с сочувствием сказала девушка, - клей растает только в очень горячей воде, а снять надо - он ядовит.
Витим скрипел зубами, но молча терпел, пока женщины с силой терли его сначала пемзой, потом щетками. Казалось, с него заживо сдирают кожу и тут же варят суп из его беспомощной плоти, но он понимал, что ему хотят добра. Познакомившись с клеем неведомого паука-гиганта, он готов был пойти на любые муки, только бы забыть о жутких объятьях ловчей сети.
Когда мальчика, красного, словно вареный рак, вынули из чана, он уже почти терял сознание от жары и водяных паров, но так и не проронил ни звука. Дочь вождя уложила его на постель в глубине одного из шатров, укрыв толстыми шкурами, и Витим погрузился в беспокойный сон.
Первое, что он увидел проснувшись, было лицо Брейн, на котором застыло странное выражение. Казалось, она никак не могла решить, какое из испытываемых чувств сильнее: ярость или облегчение.
-Брейн! - взвился Витим, но тут же в испуге оглянулся и зашептал: - Как ты тут...
-А так, - фыркнула та. - Нам с тобой крупно, очень крупно повезло.
-Да уж, повезло, - содрогнулся мальчик при воспоминании о жуткой вонючей твари и кошмарных размеров паутине.
-Повезло, - подтвердил посторонний голос и Витим увидел дочь вождя. Поджав под себя ноги, девушка сидела на ворохе шкур; в ее ловких руках мелькала игла. - Кстати, меня зовут Эллил. Сейчас большое перемирие, общее почти для всех кланов Семиветровых гор - событие, какого не припомнят и старожилы. А в нашей деревне собрались представители двенадцати кланов, в том числе и Скалистого Орла.
Витим с изумлением приподнялся и сел на постели. Такое перемирие, насколько он помнил из старой хроники, в последний раз случилось лет триста назад, когда в глубоких пещерах под Сионским пиком завелись упыри и стали нападать на рудокопов. Кланы объединились и, прочесав каменные лабиринты, перебили монстров всех до единого.
-Эта нечисть, - рассказывала Эллил, не переставая трудиться, - появилась в наших краях еще прошлым летом. Сначала стало меньше дичи, потом начали пропадать охотники, уходившие на восток. Исчезло трое наших, Серых Медведей, и пятеро из клана Поющей Лисицы. Заман, наш воин, встретил однажды кого-то из клана Скользящей Кобры - они живут за перевал к северу от нас, - и рассказал, что у них пропадают люди, и у Горного Волка тоже. Как мы теперь подсчитали, всего в прошлом году не вернулось с охоты тридцать семь сардвитов - словно в воду канули. Бывает, конечно, обвал накроет, или в пропасть сорвется охотник, но тогда остаются хоть какие-то следы! И чтобы столько сразу! Войны мы как раз ни с кем не вели, даже и споров особых не было, пенять на врагов невозможно. Зимой вроде все прекратилось, мы вздохнули свободно, но едва весна - такое началось! За этот год мы не досчитались пятнадцати лучших воинов - в том числе и одного из моих братьев, Поющие Лисицы потеряли двенадцать. Все были в панике, такого никогда не было. И главное - никто не мог понять, что происходит, тот, кто встречался с неведомой опасностью, ничего не мог рассказать, потому что исчезал. Мы боялись ходить на охоту, боялись отпускать детей к реке за водой, боялись нос из деревни высунуть: будь это ворог из плоти и крови, никто бы и не подумал дрогнуть, но неведомое... В начале лета начали голодать: запасы закончились, до урожая еще было далеко. Тогда вождь, мой отец, его имя Мадраг, приказал отправляться на охоту, но не поодиночке, как обычно, а по четверо. Мы с отцом тоже отправились с одной из групп - и нашли! Один шел за заманивающим в засаду трупником, другие следовали чуть в отдалении.
Эллил вздохнула:
-Прашид, воин, который был впереди, погиб. Конечно, мы не сразу сообразили, что делать, когда вместо ожидаемой лани из кустов с визгом выскочила странная тварь и умчалась, а потом раздался крик Прашида. Когда мы подбежали, огромный паук уже пожирал его... Меня чуть не вывернуло наизнанку... Не помню даже, как мы втроем навалились, помню только жгучую злобу и судороги отвращения - кажется, мы размолотили его на тысячу кусков.
Девушка содрогнулась, вспоминая пережитый ужас. Витим подумал, что она не намного старше его самого - лет шестнадцать, не больше. Эллил кажется ему взрослой только из-за своего горского роста и стати - а она уже в пятнадцать лет отважно дралась с чудовищем, одни следы пребывания которого испугали его до полусмерти! Впрочем, горцы становятся воинами, как только оказываются в силах удержать меч, мальчики и даже девочки его возраста уже вовсю участвуют в сражениях... Витим неожиданно почувствовал себя ущербным.
-Как оказалось, - продолжала Эллил, - еще одна группа наткнулась на такую же ловушку, но у них погибли двое, прежде чем удалось справиться с пауком. Остальные ничего не нашли. Однако мы поняли, что происходит. Три месяца назад отец разослал гонцов в разные кланы, и те откликнулись! Вожди вместе с отборными воинами начали прибывать в долину на совет - Великие Силы, что здесь творилось! Встречались вечно враждующие кланы и тут же затевали споры по своим наболевшим проблемам, припоминали друг другу старые обиды, начинали меряться силой и доблестью, иные ссорились за невест и даже за места для шатров. Я уж думала, дело закончится всеобщей войной вместо перемирия, но нет. Те кланы, что больше всех пострадали от новой напасти, вели себя тихо, да и вожди, верно, понимали опасность: споры спорами, но это угроза для всех без исключения сардвитов, будь ты трижды храбрым и четырежды доблестным. И вот теперь, после некоторых препирательств - а куда же без них - совет постановил объединить силы. Начали с нашей долины: восемь отрядов уже две недели обходят леса. Оказалось, у одного паука-гиганта может быть три-четыре паутины, в любую из которых заманивает трупник - странное создание, которое влезает в шкуру ранее убитого зверя и питается объедками паука. Теперь долина почти чиста, вскоре основные силы переместятся на восток, - Эллил снова вздохнула. - Я очень хочу отправиться с ними, но отец вряд ли позволит.
-Почему? - деланно удивилась Брейн. - Разве он не считает, что главное для сардвита - воинская слава?
-Отец считает, что главное для женщины - рожать детей, - поморщилась Эллил. - Он бы уже в прошлом году выдал меня замуж, но жених, с которым было договорено, погиб. Потом дела, тревога, заботы - не до свадьбы. А сейчас я все еще живу в его шатре лишь потому, что он никак не решит, какое из предложений принять: за время этого перемирия к нему обратилось столько народу со сватовством, что я уже со счета сбилась. Вождь все сомневается: отдашь дочь одному клану - обидятся другие, - она довольно хихикнула, - вот он и отложил решение. Дескать, не время, не место, вот победим напасть - милости просим. Ну-ка, примерь, - Эллил протянула Витиму свое шитье.
Паренек развернул - и онемел от восхищения: настоящее горское платье: кожаная жилетка с нашитыми стальными пластинами, штаны из плотной, грубой шерсти и широкая вышитая перевязь со множеством кармашков и петелек для снаряжения.
-Это мне? - пролепетал он. - Это чье?
-Сколько мы должны? - подошла по-деловому Брейн.
Эллил усмехнулась, глядя на Витима, поглощенного примеркой:
-Нисколько. Это из моего приданого, которое мать заставила приготовить. Оставалось только подогнать по фигуре. Не переживай, в этом году я замуж не выйду, а к следующему успею сделать другое - целая зима впереди.
Проведя остаток дня и ночь в шатре Рамет, второй жены вождя, наутро Витим и Брейн собрались уходить. Пришедшая помочь Эллил втихомолку сунула мальчику в мешок большой каравай хлеба; Витим хоть и заметил ее движение, промолчал: Брейн заставит или отдать, или расплатиться последними монетами, оставшимися после скрупулезной оценки стоимости костюма. Деньги могут еще пригодиться, а по хлебу Витим страсть как соскучился за два месяца...
Они хотели уйти тихо, не привлекая к себе излишнего внимания.
-Будьте очень осторожны, - напутствуя, говорила Эллил, - твари не только заманивают - паук может сам напасть из засады, он метко швыряется липкими нитями. Избегайте зарослей и пещер, держитесь на открытом пространстве.
Витим все же чувствовал себя неуютно. Не то, что бы он боялся, но... Да, он боялся! Брейн, конечно, невозмутима, но посмотрел бы он на нее, спутанную паутиной, словно мошка - Витим готов биться об заклад, что даже ее железным нервам это испытание не по силам. Разумеется, парень молчал. Не мужчине выказывать страх.
Утро было прохладным, с запада тянуло ледяным сквозняком, по хмурому предрассветному небу бежали серые облака. Витим хорохорился, щеголяя в новеньком наряде, но потом с сожалением вынужден был накинуть плащ: синий цвет лица и обнаженных рук вряд ли сочетается с мужественным горским платьем.
Витим первым оказался снаружи и глубоко вдохнул ни с чем не сравнимую горную свежесть. И внезапно нахмурился, пытаясь уловить, что же кажется таким необычным. Что-то мешает сосредоточиться, что-то особенное, горное, чего не было ни в лесу, ни на склонах предгорий. И вдруг понял.
Воздух не был молчалив. Шепот, говор множества голосов, отдаленный, словно эхо, доносящееся из ущелья. Это совершенно точно не были голоса обитателей селения - звук шел словно бы из-за соседней вершины, приглушенный каменными складками и отраженный скалами. Но чтобы услышать голоса разумных на таком расстоянии, они должны бы истошно кричать - однако Витиму не слышалось повышенных интонаций, больше всего это напоминало сдержанную, неспешную беседу, которую ведут солидные мужи на городской площади в ожидании глашатая с важным сообщением. Кроме того, Витим осознал, что не может установить, с какой именно стороны доносится многоголосый хор, он шел будто бы одновременно отовсюду, в том числе с неприветливых небес и прямо из-под земли. И еще он понял, что слышит его уже давно, вот только прежде не замечал, занятый другими событиями.
Витим уже собрался засыпать Брейн и Эллил вопросами, но его вновь отвлекли.
Едва выйдя из шатра, они внезапно наткнулись на престранного рыжего горца, маленького и коренастого. Из-за широченных плеч и коротких кривых ног он казался квадратным. На круглом лице, обрамленном рыжей бородой, расплылась не то вежливая улыбка, не то ехидная ухмылка. Витим не сразу понял, что это шаман: необыкновенная внешность отвлекала внимание от тоже не слишком обычного одеяния, состоящего из переплетенных полосок кожи со свободными концами, на каждом из которых висел какой-нибудь предмет. Камешки, бусинки, косточки, стекляшки, причудливые металлические фигурки постоянно позвякивали, аккомпанируя каждому шагу шамана.
-Сарла Горвин, - Эллил почтительно поклонилась, Брейн тоже, толкнув Витима в спину, и он поспешно склонил голову. - Ты рано сегодня. Что-нибудь скажешь об успехе пути наших друзей?
-Да нет, - шаман приветственно кивнул Брейн и Витиму, лениво почесал бороду, продолжая усмехаться, - я в последнее время столько раз раскидывал камни и зерна, что, наверное, засеял всю площадь общих собраний. И просто прокляну того, кто попросит это сделать еще хоть раз за сегодня! Одно могу сказать: нашему отряду звезды благоволят, и лично я двигаюсь с ним. Остальным, кто желает безопасности в пути, советую то же самое.
Махнув рукой, шаман двинулся было по своим делам, но вдруг обернулся:
-Кстати, Эллил, ты знаешь, что мы выступаем через час? - он хитро подмигнул девушке. - С нами идут все лучшие воины, долина-то безопасна!
Горвин величественно зашагал прочь, а Эллил почему-то залилась краской, отчего ее темно-серое лицо стало почти черным.
-Отец специально ничего не сказал мне, - прошептала она, - надеется уйти раньше, чем я проснусь. Не выйдет!
-Какой странный, - вырвалось у Витима, который все еще не мог отвести потрясенного взгляда от шамана. Он-то всегда представлял эту личность темной, зловещей, вечно что-то замышляющей, вечно плетущей интриги. А Горвин внезапно оказался открытым, почти жизнерадостным, если это слово применимо к горцу.
-Сарла Горвин добрый сардвит, - сказала Эллил, - он всем помогает, его любят в деревне. Но иногда мне становится жутко: он все-все знает! Порой кажется, что даже мысли читать умеет, хотя я знаю, что это невозможно...
-Действительно, странный, - уронила Брейн. - В мамином селении сарлу все боятся хуже снежного барса...
-Слушайте, а он прав, - заявила Эллил. - Вам лучше идти с войском. Все равно лучшая дорога - через восточный перевал, и только оттуда на север. Думаю, никто не будет против.
Брейн и Витим переглянулись.
Вождь милостиво разрешил двум путникам присоединиться к отряду, уточнив только, что двигаться придется быстро, и никто их не будет ждать, если отстанут.
Выступили даже раньше, чем через час - горцы не любят долгих сборов. Отряд казался неискушенному Витиму целой армией: в нем было больше сотни огромных, вооруженных копьями и мечами сардвитов, как мужчин, так и женщин, тяжело ступавших мощными ногами по утоптанной земле. Знамен не было, но каждый горец носил на одежде вышитый тотем рода; вожди-сардхары были увенчаны своеобразной короной в виде кожаной ленты или железного обруча с выгравированным изображением покровителя своего рода. Возглавлял войско избранный всеобщим военным вождем Мадраг, тот, кто первым забил тревогу и организовал поход.
Дул пронизывающий ветер, вздымая пересушенную пыль и опавшие листья, трепля длинные волосы и бороды горцев. Впереди угрожающе нависали хмурые пики, у их вершин клубились холодные шапки осенних облаков.
Всю долину прошагали скорым маршем, не останавливаясь даже, чтобы перекусить. Каждый жевал на ходу, доставая еду из заплечных мешков. Сначала Витим справлялся легко, но к середине дня Брейн пришлось едва ли не тащить его на себе: парень начал спотыкаться, пот лил с него ручьем, губы побелели.
-Это яд, - сказал кто-то сзади и подхватил Витима под другую руку. - Лучше бы мальчику пару дней полежать в постели, но вы правильно поступили, что двинулись с отрядом.
Витим поднял мутный взгляд: тот самый молодой охотник, что освобождал его от паутины два дня назад. Кажется, по имени Дармат.
-Ничего, - сказал его спаситель, - скоро начнем подниматься на хребет, разобьемся на отряды чтобы прочесать склон. Вы сможете передохнуть.
Брейн благодарно кивнула.
У подножия хребта, взлетающего высоко над головами, войско остановилось. Дармат оставил их: сардхар Мадраг раздавал приказы. Затем под командованием остальных вождей отряды, обнажив длинные, тяжелые мечи и приготовив копья, большими прыжками начали взбираться вверх по тропам и вскоре скрылись из виду. Витим и Брейн уселись на землю рядом с небольшой группой, оставшейся в ложбине между двумя отвесными скалами - военным вождем и его штабом.
Горцы действительно не обращали внимания на плачевное состояние человеческого ребенка, даже Скалистые Орлы из родного клана Брейн. Засыпая, Витим вяло думал, чем же он заслужил расположение Дармата, но так и не пришел ни к какому выводу.
Просыпаться пришлось резко, всего через несколько часов, вскакивать и тут же шагать дальше, по вздымающейся к вершине тропе. Витим едва переставлял налитые усталостью ноги, и если бы не помощь молодого горца, Брейн ни за что не удалось бы вволочь его на кручу.
-Два паука, - рассказывал по дороге Дармат, - и шесть паутин. Трупник только один, второй сбежал, но он грозит лишь испугом. Теперь долина Медведя и Лисицы свободна. С нашей стороны жертв нет, хотя один из Медных Птиц и попался в паутину. Но мы уже наловчились, гиганта проткнули прежде, чем он успел опомниться, - дальше дело пойдет быстрее. Вождь Мадраг считает, что до снегопадов удастся освободить весь юг гор, а с весны можно будет двигать на север. Вам бы лучше, если уж так надо идти, подождать, пока войско распустят на зимовку - сможете подниматься вместе с сородичами.
-Не знаю, - Брейн с тревогой смотрела на Витима, которому с каждым шагом становилось все хуже. - Ты уверен, что яд не опасен? Я думала до первого снега оказаться в селении Скалистых Орлов, мальчик все-таки не привык к горам. Но сейчас... Может быть, лучше вернуться?
-Яд не смертелен, только парализует жертву. Не бойся, даже маленькие дети болели всего пару дней - пройдет. Но перевалы могут быть опасны, пока не начнутся морозы - вроде, зимой твари впадают в спячку.
Витим уже с трудом различал голоса спутников, он постепенно погружался в какое-то странное состояние между дремотой и беспамятством, поэтому восхождение промелькнуло мимо его сознания.
Проснулся он перед рассветом следующего дня, полный сил и энергии, и с любопытством огляделся. Все войско находилось в огромной пещере - вокруг десятков потухающих костров вповалку спали горцы; рядом с ним примостились Брейн и Дармат.
Витим осторожно выбрался из-под плаща и, умудрившись никого не потревожить, прокрался к выходу, откуда пробивался слабый серый свет.
Снаружи лил дождь. Сквозь серые струи едва виднелись даже ближайшие скалы, а окружающий их мир и вовсе тонул в унылой промозглой пелене. По каменистой дороге текли мутные ручьи, стремясь куда-то вперед и вниз - значит, мы находимся уже за перевалом, подумал Витим. Он поежился, глядя на неприветливый мир - выходить из-под козырька уютной сухой пещеры в такую погоду совсем не хотелось. Но осень есть осень, размышлял он с фатализмом, ставшим привычным за время путешествия с Брейн. И то им повезло: это первый серьезный дождь, встретившийся на пути.
Из-за стены дождя вынырнула высокая фигура - часовой.
-Подъем через час, - сообщил он, - иди спи еще.
Витим почувствовал прилив гордости: горец разговаривал с ним на равных, как с любым воином своего отряда.
Он с достоинством кивнул и вернулся в пещеру, но спать уже не хотелось. Осторожно ступая между спящими, он пробрался в дальний конец каменного зала, где обнаружился проход дальше, вглубь скалы. "Времени много, - успокоил он себя, - я только взгляну, что там, и к пробудке успею".
Брейн казалось, что она едва успела закрыть глаза - а уже пора вставать. Горцы наспех умывались дождевой водой, что-то жевали, коротко переговаривались. Рядом Дармат, зевая, укладывал дорожный мешок.
Брейн с беспокойством оглянулась:
-А где Витим?
-Собирайся, - отозвался Дармат, - наверное, уже двинулся к выходу, вчера он отлично выспался.
Горянка потянулась и, прищурившись, проводила взглядом молодого сардвита. "Кажется, я догадываюсь, кто просил его заботиться о нас", - подумала она. Чтобы юная девушка, не желала замуж. Да где ж это видано! Только как может обычный воин, пусть сильный, добрый и храбрый, но еще слишком мало проживший на свете чтобы прославиться на поле брани, мечтать о дочери вождя, даже если она сама мечтает о нем же...
Дармат появился, когда пещера уже была почти пуста. В глазах воина было искреннее беспокойство:
-Мальчика нигде нет. Часовой говорит, видел его больше часа назад, но он не выходил наружу.
-Вот сорванец! - в сердцах сказала Брейн, и позвала: - Витим!
Ответа не было.
Дармат указал на темный провал в глубине пещеры:
-Больше никуда он не мог деться.
Они вдвоем кричали и свистели в темноту, не решаясь двинуться следом - вождь еще вчера определенно заявил, что войско не станет задерживаться - но мрак прохода оставался глух и неподвижен.
Однако поставленный кем-то в известность о происшествии Мадраг вдруг проявил внимание:
-Это всего лишь небольшая расщелина в три проходимых коридора, там невозможно заблудиться. Один, правда, идет глубоко, но вернуться труда не составит.
Брейн, Дармат и еще пятеро воинов во главе с самим вождем, вооружившись факелами, двинулись на поиски. Мадраг был заинтригован и желал непременно выяснить, куда можно деться из крошечной пещерки.
Факел давал немного света, но гладкие гранитные сколы стен отражали каждую искру, освещая коридор, словно по нему двигалось целое факельное шествие. Витим шел быстро, помня о скором выступлении войска и вовсе не желая отстать.
Два прохода оказались только узкими щелями, зато третий обещал приключение. До сих пор Витиму не приходилось путешествовать по подземным лабиринтам, и он не знал, чем это может грозить. Ход не петлял, боковых коридоров не было - заблудиться он не боялся. То, что в пещере могут быть и другие опасности, он понял только тогда, когда густая тень за небольшим порогом оказалась не впадиной, а глубоким провалом.
Вероятно, с тех пор, как Мадраг в последний раз бывал здесь, в горах произошло небольшое землетрясение, расколовшее коридор. Ширина разлома была невелика, не больше сажени, зато глубина...
Крик отразился от холодных стен, подавился и замер среди обычных шорохов пещеры. Витим грохнулся на кучу песка, здорово отбив место пониже спины, и понял, что жив. Откатившийся в угол факел чуть тлел, но не погас: рванувшись к нему, паренек сумел раздуть пламя.
Кости ныли, но вроде, ни одна не была сломана. Витим огляделся: ничего особенного, такой же проход, как и сверху, и справа и слева - тишина и темнота. А вот наверх - отвесная стена. Едва ли даже горцы с их крепкими когтями смогли бы вскарабкаться.
Что ж, остается сидеть и ждать. Хватившись его, Брейн обязательно отправится искать, и, конечно, найдет, разлом пролег не очень далеко от входа. Вот только что это там за писк?..
Думаете, было не страшно? Было очень страшно. Но сидеть на месте и трястись еще страшнее.
Витим достал нож, кляня себя за то, что не запасся чем-то посущественнее, и медленно двинулся на звук.
Как будто, ничего... Может, эхо обмануло?
Внезапно коридор расширился, превратившись в круглую комнатку-нору, кем-то явно приспособленную под логово. Из-под ног с пронзительным писком шмыгнула потревоженная крыса, заставив напряженные нервы судорожно сжаться. Витим плюнул и с любопытством оглянулся. И тогда уже попятился в настоящем испуге.
Весь дальний угол был густо-густо заткан все той же кошмарной паутиной, только тут в ней висели овальные предметы, похожие на крупные яйца. Витим вздрогнул: возле каждого яйца была примотана запасенная для будущих тварей пища - лани, козы, а вот там - о, Бог и Богиня! - двое горцев! Все жертвы, туго оплетенные клейкими нитями, вероятно, были убиты совсем недавно: не чувствовалось даже намека на запах разложения, воздух был чист и, как будто, свеж.
Гримаса ужаса и ярости исказила юное лицо: ну уж нет, эти детеныши на свет не вылупятся и не вгрызутся в плоть разумных существ!
Скорлупа яиц оказалась совсем не прочной: она пробивалась с первого же раза. Изнутри выливалась тягучая желеобразная масса с какими-то мерзкими черными клубками. Задыхаясь от гадливости и жгучей злобы, но помня и об осторожности, Витим кромсал эти клубки, периодически отчищая нож от паутины о выступающие камни стен.
Когда с яйцами было покончено, мальчик вытер льющиеся потоком слезы ненависти и попытался взять себя в руки. Надо дать знать горцам, что их сородичи нуждаются в погребении - нельзя же оставлять здесь гнить тела мужественных воинов. Витим коснулся руки одного из сардвитов и начал резать удерживающие нити, но внезапно остановился: что-то не так. Рука была теплой!
Вот оно что! Мысли заметались. Яд не убивает, а парализует добычу, погружая в амок, и сохраняет жертву свежей. Так делают, к примеру, некоторые насекомые. Жизнь чуть теплится в них, но они живы! Витим с удвоенной энергией набросился на паутину, но дело продвигалось медленно: нити были слишком липкими.
Теперь он ревел уже от отчаяния: время шло, войско, наверное, уже покинуло пещеру. Верная Брейн не бросит, но что она сможет одна? Дармат хороший, но он, конечно, не посмеет оставить отряд.
Витим бросился назад, к разлому, пронзительно закричал - молчание.
Вернулся, яростно ухватился за паутину, чуть не влип сам, вырвался.
Остановился. Топнул ногой.
-Думай, - приказал он себе, и сам удивился, как твердо и низко, совсем по-мужски прозвучал его голос.
А ведь есть выход, есть! Он едва не подпрыгнул. Липкое? Прочное? То, что нужно!
Жалко новых сапог, ну и черт с ними. Обматываем ступню, закрепляем узлом сверху. Руки. Гадко-то как, ко всему клеится... Так, спокойно, спокойно, не паниковать.
Появления хозяина гнезда он почему-то совсем не боялся. То ли припоминал из той же области энтомологии, что раз детеныши обеспечены пищей, уже не нуждаются в родителе, то ли столь сложные рассуждения, равно как и опасения, просто не пришли ему в голову.