Бондарь Дмитрий Владимирович. Однажды случается всё!

Самый дурацкий сценарий.

Уважаемые читатели, не ругайте за то, что много тем поднято и мало что дописано - это крыжики, чтобы не забыть. Когда-нибудь все закончится. Сейчас хочется немного постапокалипсиса. Вернее, даже самого апокалипсиса. Без религиозного подтекста. Технического. Без зомбей, ледяных мутантов, ГМО-уродцев и прочей ахинеи, на которую так богаты мои более плодовитые коллеги. Как он придет, как станет развиваться, и что будет во время него и сразу потом. Интерес не в том, как будет устраиваться постапокалиптическое общество, а в том, какие силы станут определяющими после БП, да и во время него. И почему. В общем, я немножко здесь пофантазирую на тему БП с точки зрения наивысшей вероятности (как мне кажется) его развития. Итак, в путь!

Глава 1. Америка.

- Началось все с долбанного Скотта. Скотта Фишера. Чертового черномазого психопата с такой длинной историей болезни, что место ему было не в разносчиках в МакДональдс, а в самом что ни на есть Грейстон Парк, что в Нью-Джерси. Я не знаю, какой долбанный доктор выпустил из-под надзора этого буйнопомешанного, но он оказался на свободе. И мало того, что он сам по себе был очень опасен - двенадцать лет в "Университете науки, музыки и культуры", настоящий мустанг, так у него еще было конституционное право на оружие. Я знал этого сукина сына и если бы спросили о нем меня, я бы посоветовал надеть на него три смирительные рубашки, связать руки и не оставлять рядом с ним в камере ничего острого или хотя бы твердого.

Полковник Симмонс вытер обожженным рукавом краешек рта, где в самом уголке на губах выступил мерзкий белый налет, хлебнул разведенного уже дважды чая, сплюнул под ноги, вздохнул и продолжил:

- Скотти купил старый добрый Mattel, две сотни патронов к нему и знаете, что он сделал? - Никто из шести офицеров и одного гражданского - военного журналиста, сидевших вокруг полковника, не показал вида, что слышал или помнит о каком-то Фишере. - Бросьте, господа! Эту историю показывали по всем новостным каналам. Шуму было до неба! В самом деле, не слышали? Где же есть такие места, где еще не слышали о нашем Скотти? Хотел бы я там побывать!

- Вы о том морпехе, что устроил в какой-то школе побоище? - неуверенно спросил журналист. - Что-то такое вспоминается.

Один из офицеров весело осклабился, но говорить ничего не стал.

- О да, мистер Франсуа! - Рассмеялся полковник. - О нем! Но если вы не помните, тогда я расскажу вам в деталях. Фишер был... ветераном. Из тех, которые спят с оружием, реагируют на каждый шорох и считают врагами всех, кто не одет в полевую форму. Скотти очень любил двух своих малышей, которых оставил в Массачусетсе на попечение супруги. И когда вернулся домой со Среднего Востока, Скотти поехал в школу, где учились двое его детишек. Он не видел их шесть лет, может быть, семь. Сначала Ирак, потом Сирия, потом Иран, а после Ирана - Грейстон Парк или что-то вроде того. Пока этот парень служил стране, его чокнутая сука спуталась с каким-то трехнутым наркодилером из Сан-Антонио, устроила Фишеру развод и добилась от суда, когда наш герой уже лечился, запрета для него на нахождение к ее семье ближе, чем на полмили. Матерая тварь. Но и Скотти не промах. Что и доказал. В общем, отправился он в школу, но сначала решил заехать к своей бывшей. И там застал обоих - и ее и того плейбоя, что позарился на чужое. Видимо, ему было уже все равно, где заканчивать свои дни - в больнице, в тюрьме или сдохнуть прямо в тот момент, потому что то, что он сделал с ними, нормальный человек даже придумать не сможет. Он резал их ножом - сначала вырезал языки, потом сшил грубыми нитками рты любовничков. Это чтобы орать они могли только друг в друга. Вечный поцелуй. Затем он отрезал ее хахалю гениталии и запихал все в нее. Ну вы понимаете. Ей отрезал обе груди, вскрыл ему брюхо и положил все внутрь. Только после этого они получили смерть, о которой уже, должно быть, молились давно. Он помылся в их душе, переоделся и поехал в школу, вооруженный своей трещоткой. По пути его останавливали дважды - выписывали штрафы за какую-то мелочевку. Он доехал. И здесь у него снесло планку окончательно. Потому что охранник в школе был упрям. Он не пустил Скотти повидать детей. Тот вернулся в машину, взял все, что привез с собой, и началось! Я не хочу сказать ничего плохого о тех парнях, с которыми служил и которыми командовал, но если им пришлось стрелять, то остановить их практически невозможно пока есть патроны. Когда приехала полиция, вокруг школы и в ней насчитали сорок девять трупов: принципиальный охранник, преподаватели, уборщик, сорок детишек. Все уже холодные, потому что уж что-что, а стрелять Скотти научился на славу. Сам герой заперся на чердаке с целым классом маленьких заложников, с тем, в котором учился его восьмилетний мальчишка. Понятно, дальше осада, переговоры, но Скотти не хотел сдаваться. Кому сдаваться? Толстопузому помощнику шерифа? Людям из Бюро? Тем самым придуркам, что за десять лет не раскрыли ни одного преступления? Скотти был выше этого. Он отстреливался до последнего и возле школы остались еще шестеро полицейских и федералов. Потом Фишер помолился, велел детишкам обязательно сходить на службу к Грин Маме, сунул ствол в рот и забрызгал скисшими мозгами своих заложников.

- И какое отношение имеет история Фишера к тому, что происходит сейчас? - с вялым интересом полюбопытствовал один из присутствовавших офицеров.

Полковник еще раз глотнул чай, долго держал кружку в руках, потом ответил:

- Самое прямое. И до Фишера таких историй было достаточно: девяносто восьмой год - школа в Джонсборо, пять покойников, в девяносто девятом - школа "Колумбайн", 13 убитых и под полсотни раненых; в пятом году - школа "Красное озеро", десять трупов; двенадцатый год - школа "Сэнди-Хук", три десятка мертвецов. Это только самые громкие дела и только те, что произошли в школах, а ведь были еще психопаты в торговых центрах, кинотеатрах, на автостоянках, на детских площадках и в аэропортах. И, в конце концов, после бенефиса Скотти, Конгресс решился ограничить торговлю оружием. Они давно к этому шли, но каждый раз такое решение благополучно прокатывали. Но не в этот раз - Скотт Фишер превысил какой-то порог, после которого уже стало невозможно жить по-прежнему. И новый закон об оружии был принят. Сначала запретили продажу автоматического; через полгода - с прилавков сняли нарезное, но на руках у гражданского населения все равно оставалось шестьсот миллионов стволов. Это только те, что были зарегистрированы. И в чью-то умную голову пришла замечательная идея отнять у населения вообще все оружие. За пистолет - сотня сильно подешевевших долларов, за винтовку - до трех сотен, гранаты они расценили в двадцатку, а на все остальное ввели совершенно грабительский прейскурант. Не знаю, правы ли были антиглобалисты и конспирологи, считающие, что изъятие этого железа будет проводиться мировым правительством, чтобы окончательно закабалить народ Соединенных Штатов? Я читал Джона Коулмана, но до последнего не верил в его мрачные прогнозы. Он многое валил на происки коммунистов, но сами коммунисты наверняка были всего лишь орудием в чьих-то цепких лапах. Не может быть Джон Смит с конвейера Дженерал Моторз в Боулинг Грин частью Мирового Правительства - это параноидальный бред.

Полковник тоскливо посмотрел за окно - на длинную полосу горящего леса; пожар никто даже не пытался тушить, всем стали безразличны экологические проблемы.

- Население страны никогда не любило федеральные законы. Штаты начали сопротивляться, кое-кто даже заявил о желании выйти из состава США. FEMA отправились в кое-какие из таких штатов, даже без запроса некоторых губернаторов, потому что не все из них решились на объявление чрезвычайной ситуации, но было уже поздно. Все эти дармоеды с Небраска Авеню - береговая охрана, таможня, секретная служба, иммиграционная полиция принялись выяснять между собой пределы компетенции. Страна уже горела, а они мерялись членами! Кое-как договорились. На фоне всей этой кризисной шелухи, что происходила в мире: доллар опустился против всех валют и Центробанки бросились избавляться от наших бумажек - долларов, облигаций Минфина, это было неудивительно. Покатилась волна банкротств: Калифорния - банкрот уже давно, Нью-Йорк, Иллинойс - все они пусты как погремушки. Следом за ними - Горные Штаты, где работы нет уже лет двадцать. За ними - вся французская Луизиана. Более менее уверенно чувствовал себя Техас - я там был, все видел своими глазами, но тамошним ковбоям отдать свое оружие - все равно, что отрезать себе члены. Люди озлоблены, денег нет, и здесь еще полицейские всех уровней стучатся в двери и требуют отдать оружие, принадлежавшее отцам и дедам? При этом неоконченная операция в долбанном Афганистане, Сирия, Ирак, Иран, Африка, где хозяйничают китайцы как у себя в Шанхае. Кое-кто во Флориде, Техасе, Луизиане, Джорджии, Алабаме, Северной Каролине решил, что с него хватит! Они провозгласили независимость от Округа Колумбия. Завертелось! Сначала наши политиканы пытались их уговорить, потом усмирить. А из вооруженных формирований федерального подчинения в стране-то почти никого и нет: армия и ВВС размазаны тонким слоем по всему земному шарику и снять более менее значимое число соединений просто невозможно! Без ущерба для национальной безопасности! Убери из Ирака, Афганистана, Кувейта наших маринес и кто защитит интересы Halliburton, Koch Industries, Саrgill, Exxon, Monsanto? Academi c DynCorp? Не смешите меня! Нет, я ничего плохого об этих парнях сказать не хочу, но если за их спинами нет авианосцев и стелсов, то их эффективность очень невелика. И за свои услуги они требуют хорошей оплаты. Как только запахло жаренным, их юристы разорвали контракты с Пентагоном, и все эти вояки отправились домой - отстаивать свои конституционные права. Если кто-то просчитывал такие расклады и полагался на нашу армия - он сильно просчитался. Огромная ее часть состоит из тех людей, которые пошли служить Дяде Сэму в расчете получить гражданство Великой Страны. Каждый придурок, получивший по недосмотру властей грин-карту, мог стать гражданином США, отслужив по контракту. Но когда у страны начались серьезные проблемы, многие из них не решились идти до конца. А что толку от Пятого кавалерийского полка, если он вдруг остался без половины мотористов? Бросить его в дело - значит заранее обречь на провал. Пока он доберется до нужного места, половина его техники останется на дороге. И хорошо, если это будут машины, а если вертолеты? При нынешнем уровне механизации войск это приговор его эффективности. Что толку от целой роты солдат, если их командир застрял в трехстах километрах от них в не вовремя заглохшей командно-штабной машине? У нас еще оставалась Национальная гвардия, которая и должна была защитить Конституцию внутри страны. Но только сами подумайте - легко ли вам будет стрелять в своего соседа? Сможете ли вы нацепить камуфляж и встать на охрану блок-поста, если получили уведомление об увольнении по основному месту работы? А на вашей шее - ипотека, новенькая машина жены, долг за отпуск на Сейшельских островах? Скорее, вы наплюете на все и броситесь искать новую работу, чтобы не оказаться вскорости на улице. - Полковник перевел дух, закрыл на несколько секунд глаза, будто страшно устал, вспоминая недавнее прошлое. Только воспитанное долгой службой самообладание заставило его снова открыть рот: - Национальных гвардейцев пытались привлечь к усмирению бунта в соседних штатах - чтобы не возникло у гвардейцев конфликта между служебным долгом и повседневным окружением, только и среди тех, кто согласился бросить в тяжелой ситуации дома и семьи, нашлось немного таких, кто мог действовать жестко и эффективно. Когда все полетело в ад, командиры гвардейцев еще цеплялись за законы. И их было так мало! Национальная гвардия и в мирные годы насчитывала всего четыреста пятьдесят тысяч человек, четверть из которых - в гвардейских ВВС и ничего не смыслят в укрощении бунтов, а сейчас, после всех этих секвестров и экономий - их осталось около трехсот семидесяти тысяч, что, конечно, очень мало для такой огромной страны. АНБ, ФБР, МНБ пытались противостоять хаосу, и может быть, у них что-то могло бы получиться, но начинать нужно было гораздо раньше и первым делом отменять к дьяволу чертов закон об оружии. Этого не было сделано тогда, а сейчас это уже не имеет никакого значения. И мало этого - Северная Корея устроила настоящую диверсию. Не слышали? Наверное, нет соответствующего допуска. Корейцы ударили не ракетами - эту угрозу мы бы легко купировали. Нет, сработал их чертов Офис 39! Это была тонко продуманная биржевая диверсия. Котировки упали, нефтяные фьючерсы и сами по себе чувствовали себя неуверенно, а здесь за двое суток потеряли половину в цене, да еще какой-то недоумок из антиглобалистов разместил в сети документы о том, что наше Министерство энергетики уже десяток лет занимается приписками, когда оглашает запасы нефти в нефтехранилищах и таким образом манипулирует рынком. Наверняка было и еще что-то, вспомнить все довольно сложно. Мне кажется, что все эти действия были кем-то спланированы, уж очень согласованно все произошло - одно за другим. Хуже всего стало, когда долбанные китайцы начали сбрасывать облигации. В такой обстановке никакой Шестой Флот не поможет - ситуация расползалась на глазах! И началась вакханалия! В Канзасе объявились какие-то конфедераты, в Юте мормоны решили закрыться от остальных, в Калифорнии сразу сотня уличных банд провозгласила независимость от Федерального Правительства и друг от друга. Бедлам. Пока в Штатах разбирались с внутренним кризисом, китайцы полезли на Тайвань, что не понравилось японцам, сирийцы и египтяне сунулись в Израиль, первые получили по мордам, но пока евреи с ними возились...

- Спасибо, полковник, - оборвал его один из офицеров, - дальше мы знаем. Сержант! Уведите господина полковника! Пусть его накормят и предоставят нормальную одежду.

Когда они остались в комнате всемером, старший из них - тоже полковник, посмотрел на коптящие черным дымом пни древесного питомника Вашингтон-Парка, затянулся сигаретой и сказал по-русски:

- Ну вот, товарищ подполковник, сбылась вековая мечта нашего народа, мы - в США на своих танках. - Он усмехнулся, мечтательно зажмурился, затаив дыхание, словно пытался запечатлеть в памяти столь знаменательное мгновение, потом тяжело выдохнул и по-деловому продолжил на английском: - Господа, Объединенным штабом НАТО и Советом Безопасности ООН перед нашей бригадой поставлена задача навести порядок в штате Вашингтон, и оказать всемерную поддержку Национальной гвардии в установлении законной власти признанного ООН Правительства Объединенных Западных Американских Штатов. Юрий Ильич, есть соображения?

Начальник штаба бригады - седоватый подполковник - развернул на столе две карты: городскую Сиэтла и большую - всего Штата. Сделал пару пометок на ней карандашом и начал доклад на хорошем английском:

- Мы высадились в порту Сиэтла и должны обеспечить плацдарм для высадки подходящих войск остальных участников миротворческой группы - японцев, австралийцев, филиппинцев и китайцев. О расположении гражданского населения и боевиков сведения обрывочны и неточны, полковник Симмонс нам кое в чем помог, указав то, с чем столкнулся сам, но это очень немного. Что творится на севере от Шорлайна до Арлингтона - не знает никто, там сплошная малоэтажная застройка, частые очаги возгораний, спутники показывают непроницаемое облако дыма, слышны перестрелки. Между тем, береговая линия Шорлайн-Пайн Филд должна быть зачищена в ближайшее время, потому что представляет определенную опасность для десанта. Ширина залива едва достигает пяти километров и если у мятежников будет что-то тяжелое, подходящим десантным кораблям может быть несладко. К вечеру развернем над районом сеть беспилотников - должна появиться какая-то ясность. Личный состав посылать на разведку не считаю целесообразным до прибытия остальных частей - бандиты пока не досаждают, ограничиваются мародерством на своих территориях. В заливах ситуация неясна, аборигены пытались наладить патрулирование, но что-то у них не срослось. Есть сведения о многочисленных случаях бандитизма, кое-какие города на юге - Олимпия и Шелтон точно - разграблены и сожжены. На северо-западе, в Карлсборге, полицией в содействии с гвардейцами организован пункт переправы беженцев в Канаду - в Лангфорд, Сидни, Дункан. Там все спокойно, если не считать редких пиратских вылазок бандитов с острова Сан Хуан. Пока что потерпим пару дней, а потом разберемся с ними. Думаю, роты капитана Арапкина при поддержке вертушек хватит с избытком. Немного понятнее, если верить полковнику Симмонсу, ситуация на юго-востоке. Здесь от Юг Хилл до Айсаквы сектор под контролем остатков 41-й пехотной бригады Национальной гвардии и 81-1 бронетанковой бригады. Штаб 41-й в Портленде, связи с ним с самого утра нет, но еще вчера она была. Возможно, что-то с оборудованием. Гвардейцы устроили временный штаб на заводе Boeing. Туда же согнали всю уцелевшую технику. Танкисты остались без руководства, пока что там распоряжались...

Сидевший среди офицеров французский журналист Франсуа Перрен начал потихоньку отключаться: целые сутки без сна давали о себе знать и размеренный речитатив русского офицера действовал получше патентованного "Имована". Чтобы сбросить наваливающуюся дрему, Франсуа оглядел присутствовавших.

Полковник Аркадий Александрович Сарычев - старший русский офицер, назначенный командованием комендантом Сиэтла, контролирующий всю десантную операцию на месте. Судя по волевому подбородку, глубоким морщинам на лбу и около рта, полковник повидал многое и еще больше пережил. Его загорелая кожа и слегка раскосые глаза делали его непохожим на европейца, но Франсуа прекрасно знал, что внешне русские бывают очень разные: одного можно принять за шведа, а другого не отличишь от японца, и все это будут русские. В последнее время появились даже негры, считающие себя русскими. И ведь умудряются как-то общий язык находить.

Его заместитель - Юрий Ильич Котов, подполковник, кривоногий, лысоватый, крепко сбитый, вечно потеющий коротышка, производил поначалу не самое благостное впечатление. Но очень быстро выяснилось, что этот некрасивый русский был уникален: он, казалось, помнил все. Франсуа знал, что бывают люди с абсолютной, эйдетической памятью, но Котов был первым из них, с кем удалось познакомиться журналисту. Когда подполковник по какому-нибудь случаю приводил пространную цитату кого-то из великих деятелей прошлого, то если закрыть глаза - создавалось полное ощущение, что он читает с листа. За время, проведенное на Большом Десантном Корабле русских, журналист пытался несколько раз проверить точность воспроизводимых цитат и ни разу не нашел допущенной ошибки. А Котов посмеивался и говорил, что это нетрудно - запоминать умные мысли, а настоящий труд - запомнить многочисленные приказы командиров разных уровней, но и их он помнил все, начиная с курсантских времен. То ли намекал на их запредельное количество, то ли на отсутствие в них мыслей.

Третий по старшинству офицер, представитель НАТО, координатор взаимодействия, фригаттенкапитан бундесмарине Вернер Штольц, командовавший до назначения на эту должность фрегатом типа "Брауншвейг" - с бортовым номером F-263 (в каюте немца висела фотография его прежнего корабля). Стройный брюнет, был он больше похож на какого-нибудь албанца, чем на саксонца или баварца. Немец часто вспоминал Ольденбург, к порту которого был приписан его корабль и иногда ругался на "чертовых янки", вздумавших так некстати устраивать гражданскую войну. Он много и часто общался со Штабом Объединенного Командования и казался постоянно занятым отчетами, рапортами, планами и разборами.

Сбоку от него пристроился капитан Иовате - офицер Сухопутных сил японской Самообороны, представитель самой немногочисленной ныне профессии в Японии. Как и все азиаты, был он крайне невыразителен и если что-то говорил, то никогда не показывал своего личного отношения. Всегда его слова были точкой зрения его командования. Франсуа не мог понять бесстрастного японца и, случалось, злился, когда капитан своим равнодушием к любому событию низводил его субъективную значимость к нулю. Перрен не любил такого отношения к жизни и не старался этого скрыть. Поэтому с капитаном Иовате общался редко, только по необходимости и даже не знал весь круг обязанностей японца. Что-то вроде военного наблюдателя - а большее обычно любопытному французу было почему-то неинтересно.

Зато следующий офицер - майор L'Armee de Terre Пьер Жибер, представитель 7-ой танковой бригады, что базировалась в Безансоне, той самой, на шевронах которой красовался кентавр в кресте, был единственным лучиком света в этой угрюмой компании случайных союзников. Среднего роста, с тем оттенком волос, который принято называть медным, обладатель национальной французской горбинки на тонком носу, вечно избыточно жизнерадостный, с неизменной сигарой меж полных губ, он являл собой тот образчик француза, который давно стал стереотипом для всего мира. Совсем не противник выпивки, особенно красного вина, гурман и сквернослов, он обладал какой-то гипнотической способностью воздействия на женщин и ни за что не желал выдавать свой секрет никому. Франсуа был знаком с ним уже больше десятка лет - с того самого дня, когда юный аспирант обзавелся сплошной полосой на погоне. За эти годы улыбчивый Жибер стал для Франсуа добрым приятелем, с которым легко можно было поболтать на любые темы.

Последним в кабинете присутствовал турок в чине майора - Шафак Бейзат. С ним Франсуа почти не пересекался и сказать что-нибудь о нем, кроме того, что его руки исключительно волосаты, а английский оставляет желать лучшего, журналист не мог. Сферу обязанностей турка составляла правовая оценка действий остальных офицеров и солдат миротворческого контингента - он был глазами, ушами и носом Брюсселя.

Пока Франсуа рассматривал офицеров, пытаясь взбодриться, подполковник Котов успел закончить изложение диспозиции, и собрался приступить к перечислению стоящих перед бригадой задач. Перрен протяжно зевнул, для чего отвернулся чуть в сторону и едва не задохнулся, когда в этот самый миг вдруг распахнулась легкая дверь, и в помещение ввалился журналист какого-то русского интернет-издания. То ли "Утро", то ли "Вечер" - Перрен никак не мог запомнить, а может быть русский представлял сразу два издания, потому что часто бывал то воинствующим коммунистом и французу казалось, что в такие моменты он называется корреспондентом "Утра"; то патентованным либералом, и в такие часы он собирал материал для "Вечера". Короче, этих русских не поймешь! Звали его тоже не традиционно для русских: Максим Непейвода. Франсуа всегда улыбался, когда произносил фамилию коллеги, потому что немного владел русским языком и знал, что фамилия "говорящая", но точно перевести ее значение на французский не мог, как ни старался. В остальном был Макс типичным русским: много пил, и когда напивался, впадал либо в неудержимое буйство и щедрость, либо в самую тяжелую тоску, от которой делалось нехорошо всем окружающим.

- Саныч!!! - С самого порога заорал Непейвода полковнику Сарычеву по-русски. - Саныч, все, pezdec!

Дальше шла долгая витиеватая фраза, в которой Франсуа узнал некоторые фразеологические обороты, которым обучился на стажировке в Москве лет шесть назад. На французский они переводились трудно, либо вообще не переводились. И при любом переводе они полностью утрачивали смысл. Но Перрен еще тогда, в Москве, сообразил, что подобными идиомами русские выражают эмоции, свое отношение к ситуации, и показывают собеседнику, что поднятая тема сильно их тревожит. Это как если бы итальянец начал размахивать руками, а финн краснеть. Русские заменяли эти невербальные знаки вполне себе вербальными формулами, которые, однако, не несли информационного содержания за исключением выражения крайней степени возбуждения. Поляки выкрикивают "Матка бозка, пан Иезус!" примерно с той же смысловой нагрузкой.

Макс плевался матерщиной прямо в лицо полковнику, а тот деловито слушал, пока не надоело; тогда он треснул по столу обеими ладонями - тяжелыми, сухими, с искореженными ногтями и выдохнул:

- Заткнись, utyrock! Что произошло?

Непейвода осекся, устало перевел дух и только открыл рот, чтобы сказать что-то по существу, как вновь растворилась дверь, и на пороге появился адъютант Сарычева - старший лейтенант Голованов.

- Товарищ полковник, разрешите обратиться? - он сказал это по-русски.

- Что происходит, Слава? Почему этот писака, эта пьяное suchje vymja, врывается на совещание? Ты вообще где ходишь, tvoyu mat? Если сейчас сюда террористы полезут, мне от них из этой пукалки отстреливаться? - Полковник бросил на стол черный пистолет, который непонятно как оказался в его руке, спрятанной за спину. - Докладывай!

Лейтенант недоуменно посмотрел на полковника, развязно уселся на свободный стул, вынул платок и промокнул жидкий ежик на макушке.

- Только что пришло сообщение из Брюсселя. Лондон атакован ядерным оружием. Предварительная оценка мощности - десять мегатонн. Лондона больше нет. Отмечены пуски с английских подлодок в Индийском и Атлантическом океанах. Москва заявила о нейтралитете. Вашингтон пока молчит.

- Вот! - выкрикнул темпераментный Макс. - Я это и объясняю!

Все сразу загалдели, доказывая друг другу что-то совершенно неважное.

- Потому что в начале ядерной войны все остальное - неважно, - подумал Франсуа. - Все остальное такие мелочи, что о них даже думать не хочется. Лондон это всего триста километров до Парижа. Даже если по Франции не ударят ракеты - радиация убьет многих.

Русский полковник сидел за столом, растерянно глядя на свои жесткие ладони, в которых оказалась помятая сигарета. Некурящий Сарычев неумело вставил ее в рот и просительно посмотрел на офицеров.

- Слава, бегом давай сюда всех офицеров бригады, - по-русски сказал Котов. - Журналюг - на хрен! Кончилось их время. Пусть учатся что-то полезное делать! Вернер, Пьер, - подполковник перешел на английский, - свяжитесь со своим руководством, узнайте, что там происходит! Подробности! Капитан Иовате, от вас я жду того же! Макс, забери этого француза и чтоб часа три я вас обоих не видел! Если еще кто-то из вашей братии появится - застрелю, клянусь! Аркадий Александрович, соберитесь! Шафак...

Чем озадачили турка Шафака Перрен так и не узнал, потому что оказался за дверью, в приемной, где пыхтящий Максим Непейвода аккуратно опустил его на подоконник.

- Что Франсик, допрыгались? - в своей обычной развязной манере поинтересовался русский. - Не бзди, прорвемся! Мне бы сейчас только до дома дозвониться!

Перрен тоже схватился за мобильный телефон, но ответ был прежним: "Вы находитесь вне действия сети". В штате Вашингтон уже давно были перебои со связью.

Но запасливый русский оказался хитрее - у него в руках был спутниковый терминал Inmarsat. Хорошее решение, у самого Франсуа был такой же, только остался на БДК. Головной офис в Лондоне наверняка не работает, но спутники и береговые станции пока еще исправны.

- Мама, мама, мама! - орал Макс в трубку. - Валите из Москвы подальше. Да похрену куда! На юг валите! В леса, на Волгу! Только быстро. Через час вас там не должно уже быть! Что? Хорошо, у меня все хорошо! Я через час перезвоню проверю! И Ленку прихватите с собой! А Сережке скажи - пусть всех знакомых обзвонит, уезжайте из города!.. Ядрен батон будет! Да, быстро!

Едва Непейвода нажал на кнопку отбоя, трубку перехватил Перрен и стал, путаясь и сбиваясь, забивать номер, который уже плохо помнил, доверившись давным-давно электронной записной книжке. Мари не отвечала. Опять где-нибудь шлялась по своим клиенткам, которым каждый вечер впаривала какое-то merde вроде "Гербалайфа". Ее мобильный тоже оказался недоступен. Следующий набранный номер был сводного брата, живущего то ли в Бельгии, то ли в Голландии - в городке Баарле, где, как известно, соседние дома по улице могут принадлежать разным странам безо всякого намека на упорядоченность. Шарль жил в Бельгии, но для работы переходил через улицу в Нидерланды. Впрочем, когда голландские власти наглели и задирали налоги, хозяин банка замуровывал выход из здания в Голландию и устраивал из окна замечательное крыльцо для бельгийских клиентов, заодно избавляясь от докучливых фискалов из Нидерландов - потому что теперь по царящим в городе законам его заведение попадало под юрисдикцию фламандцев.

Трубку взял сожитель Шарля - Марко:

- Да, слушаю?!

Франсуа его не любил: за ухоженные пальцы, за искусственную томность в интонациях голоса, за подведенные глаза. Не любил, но не считал возможным и нужным высказывать свое неодобрение его образа жизни. В конце концов - каждый сам себе выбирает дорогу. И чужой выбор уважать нужно всегда - только это делает нас людьми, полагал Перрен.

- Марко, это я, Франсуа! Что там у вас происходит?

- Здравствуй, Франсуа! Ты давненько к нам не заезжал. Ты нас больше не любишь? Мы о тебе вспоминали на днях, так, ни о чем. Просто подумали, что было бы хорошо, если бы ты бывал у нас почаще, понимаешь? Шарль пошел к соседям, они купили какой-то трактор для стрижки газонов, он хотел его посмотреть. Алло, Франсуа, ну что же ты молчишь?

- Черт, Марко, скажи мне просто - что у вас там творится?! - Франсуа всегда старался удерживать свое негодование, но в этот раз такое оказалось ему не под силу.

- Не нужно так нервничать, месье Перрен, - в голосе Марко появилась обида. Незначительная, как на неудачно подстриженный ноготь. - У нас все по-прежнему. Шарлю обещали повышение до начальника отдела на днях и мы всерьез подумываем об усыновлении какого-нибудь несчастного арабчонка... Так что в следующий твой приезд, Франсуа, у тебя, скорее всего, появится маленький племянник! Разве это не замечательно?

Тупая дурр-ра! - едва не выматерился француз. Но вслух спросил:

- Марко, ты слышал, что Лондон разбомбили?

- Лондон? Это у англичашек? Так им и надо! Не будут считать нас за дураков! Что еще можно ожидать от людей, которые водят машины с неправильным рулем? Это было ясно с самого начала - когда-нибудь они непременно доиграются со своими бомбами! - заявил Марко. - Ты звонишь только из-за этого?

Франсуа хотел ответить, но Макс уже требовательно тянул трубку у него из рук. Перрен нажал отбой и после этого, не сдерживаясь более, обозвал Марко дешевой потаскухой. Не зря король Леопольд, покоритель Конго, обозвал свою драгоценную страну и ее жителей: "мелкая страна, мелкие людишки". Им на все плевать, кроме своих клумб!

Военные носились по зданию, облюбованному русскими под штаб, со скоростью хороших спринтеров. Все словно ополоумели, сновали во всех направлениях и пугали друг друга самыми невероятными догадками:

- ... капитан Листов говорит, что долго мы здесь стоять не будем. Если большая война началась, нам не дадут прохлаждаться. Наверное, на Вашингтон пойдем? - на бегу спрашивал один русский нижний чин у другого.

- ....Семенов! Стоять! - орал из одного конца коридора в другой какой-то капитан-лейтенант. - Ты накладные получил? В чем дело? Почему я сам должен разбираться?

- Франсуа? - рука Макса, упавшая журналисту на плечо, вывела его из созерцательного забытья.

- А? Что теперь делать, Макс?

- А теперь, дорогой мой лягушатник, - непонятно сказал Непейвода, - будем ждать решения отцов-командиров. Потому что в нынешней ситуации только они - наша надежда и опора. Другой организованной силы, кроме раздолбанных остатков Национальной гвардии, в этих местах не водится. Интересно, куда пошли ракеты с английских лодок? Конечно, не факт, что они ядерные, мало ли у кого там нервы не выдержали? Может, по ближайшему сухогрузу отстрелялись?

- Макс, - неожиданно для себя сказал Перрен, - мне нужно в Париж. Мне еще никогда так сильно не было нужно в Париж. Что мне делать?

- Забудь, дружище! Просто - забудь! - истерично рассмеялся русский.

- Я не могу, Макс. Мне нужно в Париж. Там Мари. Там ее мать. Там мой дом! Мой банк! Господь Иисус, что будет с моими деньгами? В этой чертовой Америке не работает ни один банкомат! Я должен что-то сделать!

Русский хохотал уже в полный голос, не обращая никакого внимания на вопли Перрена.

- Макс! Почему ты смеешься? Я проверял - они правда не работают! Скажи мне, что смешного в неработающих банкоматах? Мне нужен ноутбук или планшет! Черт! Здесь даже интернет не работает! Что делать, Максим?

- Что ты можешь сделать? - спросил русский. - Остановить какой-нибудь "Минитмен"? Или "Тополь"? Ни хрена ты сделать не можешь, кроме как утереться и попытаться спасти свою трясущуюся жопу! Поэтому заткнись и думай! И в первую очередь думай о том, что ты умеешь делать лучше всего? Не пописывать статейки в газетки, а что ты умеешь делать руками? Строить дома, убивать людей, ловить рыбу, копать колодцы, работать в кузне или растить пшеницу? Что ты умеешь?

Франсуа замер с открытым ртом. Ему ничего не приходило в голову. Ничего такого, о чем можно было бы подумать.

- Ничего, - он опустошенно опустил плечи. - Я умею только писать. Только это.

- Разве такое может быть? - удивился Макс. - У каждого мужчины должно быть ремесло. Не профессия, которая должна приносить хороший доход. Понимаешь? Ремесло! К черту теперь банкиров, спортивных комментаторов, юристов, эстрадных кривляк и бухгалтеров! Тот мир зачеркнут! Что-то простое, что поможет тебе выжить в самой отчаянной ситуации.

- Когда-то я считался неплохим охотником, - шепотом себе под нос сказал Перрен, но русский его уже не слушал - его увлек за собой какой-то знакомый офицер.

Где-то в Лондоне взорвали большую бомбу. Что изменилось в мире с этим взрывом? Если не считать, что было убито много миллионов человек - англичан, немцев, французов, арабов, японцев - ведь этот город уже давно перестал быть английским. Город-космополит, город-вселенная, только по недоразумению все еще выполняющий функции столицы Британии. Какой-нибудь Бирмингем или Йорк в тысячу раз более английский, чем Лондон, справился бы с этой задачей гораздо органичнее. Если всего этого не считать - то для мира не критичная утрата, если бы не...

Деньги! В мире больше нет вообще никаких денег! Военные могли сколько угодно рассуждать об оружии или политике. О союзниках и вероятных противниках. Дьявол! Они ничего не понимали в реалиях мира, их окружающего! Они, глупые солдафоны, думали, что имеют какое-то влияние на действительность, но это обычный человеческий, профессиональный эгоцентризм - так телефонисты могут думать, что мир без них рухнет в геену огненную. Самая большая бомба не изменит ничего, если не подкреплена столь же великими деньгами. И наоборот - деньги прекрасно работают и без бомбы! Правда в том, что все эти военные, телефонисты, доктора и мороженщики - они все не более, чем рабы денег! А теперь, после распада Америки, после бомбардировки Лондона денег нет. Просто нет.

Где-то в Монголии еще, может быть, долгие годы доллары, фунты и евро будут считаться деньгами - просто потому что им больше неоткуда взяться, потому что информация и, что гораздо важнее, ее толкование достигнет монгольских стойбищ еще очень нескоро. Что для пастуха-монгола ядерный взрыв в Лондоне? Ничего. Целиком абстрактное понятие. Вроде той теории суперструн или квантового перехода. Не потому что он дурак, а потому что эти понятия находятся вне его мира. И пока нет новой информации, невозможно понять какому-нибудь овцеводу из пустыни Гоби как в одночасье то, что было исключительно вечной ценностью, вдруг стало просто бумагой. В его рассудке это никак не уложится и, значит, он точно так же будет отдавать овцу за десять баксов, собирая тугие пачки красивой макулатуры.

Но для всех цивилизованных миллиардов постепенно станет ясно, что единственное, что заставляло мир расти, богатеть и искать истину - товарно-денежные отношения. И когда из этого дуумвирата "Деньги-товар" пропадает ведущий элемент, ведь уже давно деньги стали важнее любого товара, когда это происходит - мир рушится. Не потому что его насилуют и заставляют умереть, а потому что ему незачем больше жить. У него нет больше парадигмы. Нет меры накопленных ценностей. Нет оценки самого мира.

Бывало ли такое еще когда-нибудь? Только когда упал Рим. И темные века, последовавшие в Европе после этого падения, обошлись без ядерного оружия. Достаточно было разрушения единого эмиссионного центра. И мрак опустился на мир на долгие пятьсот лет. Рим мог потерять все свои легионы, мог не заметить гибель нескольких городов. Но он не мог остаться без денег!

Франсуа спустился к банкомату, вернее, к целой батарее банкоматов, притулившихся неподалеку от бывшей стойки администратора здания, которую теперь осваивали люди русского коменданта. Вездесущий City, помпезный BoA, внушающий уважение Goldman, Keybank, - их был добрый десяток, раскуроченных, кое-где с подпалинами, с темными экранами. И ни один из них не работал.

Глава 2. Россия.

Аркадий Петрович Дубов, тридцатилетний предприниматель, уже не первый год арендовал четыре маленьких офиса на шестом этаже НИИ Систем, что расположился в зеленой зоне Шлюза - небольшого райончика Новосибирска, обслуживавшего, как понятно из названия, шлюз из Обского водохранилища в Обь. Институт, осколок былого величия советской науки (если оно конечно же было, а не как считал Аркадий Петрович, целиком выросло из воровства чужих патентов), давным-давно занимался очень разными делами, но точно не занимался управляющими системами. Большая часть его коммерческой деятельности состояла в раздаче площадей в аренду мелким предпринимателям, мелкотиражной печати в стремительно устаревающей типографии и получении редких грантов от Сибирского Отделения Академии Наук на исследования, которые никого не интересовали, и за которые, соответственно, никто не спрашивал.

Райончик располагался на отшибе, городские "делавары" сюда особенно не лезли - далековато от центра, километров двадцать пять, включая пяток через главную пробку Сибири на участке Речной Вокзал-Инструметальный Завод - не наездишься, поэтому цены на площади держались невысокими и Директор института по-доброму относился к тем, кто ненадолго просрочит платеж. В общем, как-то выживали, и друг друга старались не обижать понапрасну.

Из окон умирающего Института, поверх шелестящих под береговыми ветрами сосен, открывался вид на живописный залив, до которого, казалось - рукой подать. И некоторые из работников Дубова не теряли времени даром в летние месяцы: перебежав через дорогу и лесополосу, за десять минут можно было добраться до освежающих волн водохранилища. Берег, выложенный растрескавшимися от времени бетонными плитами, не очень способствовал купанию, но разве может такая мелочь остановить трепетную душу русского мужика? Никогда.

Сам Дубов подобными глупостями не занимался. Он считал, что рабочее время нужно посвящать работе, а обед служит для того, чтобы привести в порядок мысли. Обской воде он предпочитал соленые волны Мармариса, Антальи или белые пляжи Чанга и Самуи, когда удавалось заработать немного больше среднего. Год на год не приходился. Сегодня пусто, завтра - густо. Летом гуще, зимой голоднее - сезонный фактор, никуда не деться. Да и на сотрясающие планету кризисы он повлиять не мог, но то, что зависело от него, делал всегда - без жалоб и раздумий. От такой философии чаще всего в первую голову страдал он сам, ведь работникам Аркадий Петрович платил исправно, какая бы обстановка в стране не сложилась. Раз в неделю, по пятницам - пять тысяч рублей в руки каждому, и в первую пятницу следующего месяца - весь расчет за предыдущий. Кому-то голый оклад, но кому-то и приличную премию. Не сказать, что подчиненные его боготворили, но уважали - точно. Хотя при любой возможности старались поменять эту работу на другую. Дубов не понимал, почему так происходит, но разбираться не собирался, считая, что все делает правильно, а на каждого не угодишь. В конце концов - рынок труда большой, безработица никуда не девалась и работников себе он всегда найдет.

Их было девять человек в офисе: две бухгалтерши, секретарь, один конструктор, он же снабженец и четыре менеджера по продажам - по двое в группе "Расходники" и "Станки", ну и сам Дубов. Еще десяток забулдыг под присмотром Петра Сергеевича Селиванова суетились в расположенном неподалеку цехе, в котором собирались маленькие ленточные пилорамы - предмет особой гордости Дубова, сразу после окончания университета, семь лет назад, собравшего подобный станок буквально на коленке и сумевшего выгодно его продать. С тех пор и пошла история его фирмы, исправно собирающей по полсотни пилорам в весенне-летние месяцы и рассылающей их по городам и весям Сибири. Рынок странным образом поделился, конкуренты возились каждый в своей нише: кто-то делал многочисленные дешевки для частника, кто-то пытался сваять универсальный станок, кто-то ориентировался на предприятия-лесопилки. Интересы редко пересекались и коллеги никому не мешали. Установилось неожиданное равновесие - без ценовых войн, без особых напряг и подвигов. Получил заказ, сделал, продал. Даже экспортеры из Китая не наступали на пятки, как случилось бы в любых других секторах машиностроения.

Дубов полагал, что занимается именно машиностроением: на каждом станке имелось два двигателя, ленточная передача, червячный редуктор подъема каретки, на дорогих моделях иногда даже простенький частотник, реже софтстартер - что это как не машина? Но никто и не пытался убеждать его в ином.

В общем, жизнью Аркадий Петрович был бы доволен, если бы за последние полгода у него купили хотя бы один станок. Уже был почти исчерпан взятый зимой кредит, он весь ушел за аренду и зарплату скучающих сотрудников, а просвета так и не появилось.

Он никогда не следил за политикой, считая, что наверху сидят очень неглупые люди и наверняка разберутся с любой ситуацией без его участия. Но время шло, а ситуация в экономике страны запутывалась все больше и больше. Клиенты начинали разбегаться как тараканы, но и у конкурентов ситуация была такой же. Дубов знал лично нескольких из них, а один даже лет пять назад работал на него, и у всех состояние дел с каждым днем становилось все более и более катастрофичным.

Он со дня на день ждал письма или звонка из банка с требованием возврата всего кредита, но пока что Бог миловал. Для уменьшения ежемесячных трат пришлось отправить в административные отпуска половину персонала и весь цех за исключением Петра Сергеевича, который уже полный месяц ошивался в офисе, с утра до вечера гоняя "Косынку" и листая страницы новостных сайтов.

Это он полгода назад вычитал в какой-то газетке и раструбил всем вокруг о прекращении действия Ямайской системы, заявив, что теперь-то "заживем"! Дубову было по барабану: после развала СССР не "зажили", при вступлении в ВТО - опять не "зажили", и от новых исторических вех Аркадий не ждал ничего путнего. Тем более от какой-то Ямайской системы. Опять наверху разыгрывают истерику, урывая себе куски пожирнее. Как обычно: замах на рубль, удар на копейку.

Его голова была забита другим: кредитами, процентами, арендой, профуканным отпуском и тревогой за пару вкладов в местные банки, оба по сути кэптивные. Один принадлежал местной администрации и в него чаще всего уходили на работу вышедшие в отставку чиновники областного значении, второй являлся креатурой большого полусекретного завода, входящего в общероссийскую корпорацию "Росатом". Оба банка неделю назад объявили о моратории на изъятие вкладов и даже окрики из Москвы не смогли изменить создавшегося положения. Какое-то время можно было бы пережить без этих денег, но дело усугублялось тем, что пользуясь хорошим знакомством, он взял в обоих банках кредиты. И как назло сейчас оба банка принялись активно вытрясать деньги из своих клиентов, но до Дубова пока не добрались. Что не могло не удивлять. Он хоть и числился в прошлом исправным и аккуратным заемщиком, ныне похвастаться регулярностью выплат не мог. И если начальники отделов кредитования относились к нему с пониманием, то от их начальства ничего хорошего Аркадий не ждал.

Так и сидел на работе, днями пялясь в экран компьютера, пролистывая какие-то бессмысленные сайты в поисках ответов на извечный русский вопрос - что делать?

Новости он перестал читать давно, после того как окончательно утратил способность понимать происходящее в мире даже в первом приближении. Прогнозы и предсказания от ведущих политических аналитиков и прочего телевизионного сброда оправдывались крайне редко и в такие моменты обязательно выскакивало на экран какое-нибудь бородатое или лысое рыло и начинало вещать: я говорил! Я предупреждал! Далее следовал новый прогноз, который, естественно, не сбывался. И общественность опять забывала о еще одной несостоявшейся Кассандре. Калейдоскоп ничего не понимающих "экспертов" порядком утомил Аркадия и он перестал обращать внимание на их мутные пророчества, лишь краем сознания отмечая текущую обстановку: "Страны БРИКС и примкнувшая к ним Южная Корея осудили попытки манипулирования валютным рынком со стороны ЕЦБ", "Крупнейшее поражение американских миротворцев в Иране! Вторая Эль-Фаллуджа", "Япония отказывается следовать в фарватере американской политики умирающего доллара", "Китай и УНАСУР договорились о взаимной торговле, номинированной в золотых амеро", "СААРК исключил США из наблюдателей до проведения в стране всеобщих демократических выборов", "Президент США заявил, что импичмент, объявленный ему Конгрессом, не соответствует Конституции США". Новостей было много, они все стали важными, определить приоритет того или иного события становилось труднее с каждым днем. Создавалось впечатление срыва лавины - пока еще слышен неотчетливый шум, но вот-вот грянет! Все необыкновенно запуталось и даже солидные информагентства начали теряться в этом грязном потоке событий, лжи, взаимных обвинений и домыслов.

- Слышь, Аркаш! Ты читал, что наши "голубые каски" в Америку отправили? - лениво щелкая мышкой, спросил Сергеич.

- Нет, - буркнул Дубов и подумал, что неплохо было бы выпить кофе.

- Тебе налить? - спросил Сергеич, странным образом почувствовавший это желание и уже колдующий над чайником.

Прежде они пользовались кулером, часто меняя поставщиков очищенной воды, выбирали среди них лучшего, но теперь действовали по старинке: электрический чайник, вода из туалета, кофе средней паршивости, а то и вовсе из индивидуального пакетика - короче, опустились окончательно.

- Да, - согласился Аркадий. - Кофе побольше, сахара поменьше.

- Фигуру бережешь? - хохотнул Петр Сергеевич. - Зря. Лучше быть толстым, тощим побыть всегда успеешь.

- Что там с твоими "касками"? - поинтересовался Дубов чтобы просто не молчать.

- Сегодня высадились в Сиэтле. У меня там племянник, Сашок, представляешь? Обещал письма писать.

- Чего они там забыли? - Дубову было все равно, но чем себя занять еще - он не знал, поэтому продолжал беспредметный разговор.

- Ну как.., - оторопел Сергеич, - Америка же того... развалилась же!

- И что? Они ее соберут, что ли?

- Не, ну нет, конечно. Но хоть гражданских сохранят. Все лучше, чем новый Дикий Запад?

В кабинет ввалилась бухгалтерша Светка. Она вела материальную группу и зарплаты, звезд с неба не хватала, но доверенное ей хозяйство блюла. Была он полной, даже толстой крашеной блондинкой комплекции молотобойца, обладала умопомрачительным бюстом, на который все время облизывалась вторая бухгалтерша - Лина, по недоразумению имевшая приставку к должности - "Главный".

Светка застыла на пороге и выпучила глаза. Ее рот был открыт, нижняя челюсть шевелилась, подбородки тряслись, но произнести слово не получалось.

У нее под рукой появилась аккуратно стриженая голова Лины:

- Аркаша! У тебя есть телевизор на компьютере?! Включай скорей!

Дубов не любил использовать TV-тюнер, частенько подвешивавший компьютер, а интернет-телевидение не жаловал за не самую качественную картинку, вечные тормоза и обрывы. Несколько раз собирался разобраться с системщиком, чтобы все, наконец, заработало, но руки так пока и не дошли.

- Чего квохчем, куры? - развязно осведомился Сергеич.

- Война, старый! - Светка выдохнула слова одним скомканным звуком, но разобрать его не составило большого труда.

- Аркаш, включи телек, - с сомнением в голосе попросил Селиванов. - А то ведь от них слова верного не добьешься.

- Первый канал, - вставила Лина, успевшая проскользнуть мимо так и остолбеневшей в дверях Светки.

Дубов и сам уже запустил программу, и теперь шарил по каналам, отыскивая новости. Раньше он иногда поглядывал бизнес-каналы, но потом понял, что новости бизнеса его никоим образом не касаются. В новостях говорили одно, вокруг он видел совершенно другое. Ведущие поднимали какие-то странные вопросы и эксперты в красивых студиях мудрено отвечали, а иногда выносили свое мнение на всеобщее обсуждение, но и после этого для Дубова оставалось непонятным собственное отношение к затронутым темам. И часто складывалось ощущение, что его тюнер ловит новости с Марса - настолько далеки они были от реальной жизни. Аркадий почти полгода честно пытался вникнуть в текущую экономическую и политическую ситуацию, пользуясь создавшейся передышкой в текучке, но ничего не получилось. Как он ни старался на основе мнения экспертов сообразить - куда двигаться и что делать, ничего не получалось, в голове наблюдалась плохоусваиваемая мешанина из мнений, истин и догадок, но толку от такого знания не стало больше. А потом Дубов поудалял все эти РБК и Евроньюсы из плей-листа к чертовой матери, чтобы не раздражаться лишний раз и не реагировать на всякую чепуху, которой часто придавалось значение вселенского события, хотя редко какое из них тянуло даже на звание регионального.

После этого он смотрел только "Формулу-1" и футбол. А когда местная "Сибирь" во второй раз вылетела из Премьер-лиги, перестал включать телевизор совсем.

Но в этот раз долго искать не пришлось, окошко программы мигнуло, раздалось шипение, появилась дрожащая картинка какого-то солнечного утра, сделанная не иначе как на камеру мобильного телефона, в ней показались два незнакомых женских лица, и закадровый голос залопотал с полуслова:

- ...лось ничего особенного. Но в семь тридцать утра, когда многие уже вышли из домов и спешили на работу, произошло вот это!

Камеру в кадре ощутимо тряхнуло, девицы, мельтешащие в кадре, оглянулись и завизжали, а на заднем плане, почти на горизонте в небо поднялись несколько... ядерных грибов! Точно таких, что помнились Дубову еще по плакатам на школьных уроках ОБЖ.

- Твою же мать! - тихо пробормотал Селиванов за спиной Аркадия. - Один, два, три, четыре, пять, шесть,..

- Девять, - так же тихо, благоговея перед неописуемой мощью, развернувшейся в маленьком окошке, сказала Лина. - По радио передали - девять.

И точно - в небо на тонких ножках с белыми ажурными юбочками, так похожие на какие-то чудовищные шампиньоны, нарисованные на голубом холсте неба съехавшим с катушек сюрреалистом, поднимались девять грозовых туч, состоящих из пепла, пыли, огня и дыма.

- Где это? - повернулся к ней Дубов, но на экране уже появился телеведущий.

Его лицо было отдаленно знакомо, но фамилию вспомнить не получалось.

- Наш корреспондент в Бирмингеме сообщает, - с ходу начал он, - что всего по британской столице было нанесено девять ядерных ударов. Полностью уничтожены центральные районы города - Сити, Вестминстер, Кенсингтон, Ламбет. Западные окраины - Хиллингдон и Харроу почти не пострадали. На востоке, в Бексли и Хайверинге, наблюдаются сильные разрушения. Общее количество жертв может составить от трех до пяти миллионов. Удар был нанесен не ракетами, система ПРО не смогла отреагировать на угрозу. Эксперты предполагают применение тактических ядерных зарядов. Пока нет точной информации о мощности примененного оружия, но вряд ли он окажется меньше одной мегатонны. Так же остается неизвестной принадлежность подорванных боеприпасов. Несомненно...

За окном раздался непривычный звук - что-то из кинофильмов о Второй Мировой Войне. Какое-то заунывное, нелепое, далекое завывание. Угрожающее и зовущее.

- Твою мать! - заорал Сергеич, роняя дымящиеся чашки с воняющим эфиром кофе. - Воздушная тревога! Что за херня?! Сука, Аркаша, бегом за мной! Светка, дура! Не стой столбом! Линка, куда, курица?

- Сейф, там документы открытые, деньги. Сумочка моя...

- Какие тебе документы нужны, дура?! - Селиванов стал багровым, что случалось с ним только в минуты приступов неконтролируемой ярости, вызываемой алкашами из цеха, толкнувшими по дешевке какой-нибудь электродвигатель или полотна для пилорамы. - Зачем тебе сожженной документы? Все за мной!

Дубов не испугался - он просто не понял, что нужно делать, как реагировать на необычный сигнал? До этого момента в жизни нечасто случались ситуации, когда невозможно решить - какое действие станет правильным, но и в эти редкие моменты речь не шла о жизни и смерти.

Позвонить маме? Он вытащил из поясного футляра телефонную трубку, но спокойный женский голос сообщил о перегруженных линиях. Городские номера он сам отключил три месяца назад, оптимизируя издержки. Оставил только один - для входящих звонков, раскрученный за долгие годы работы.

- Аркаша, ты чего здесь сидишь? - в дверях появился багровый Сергеич. - Я тебе мальчик что ли, по этажам за тобой бегать? Давай за мной, пока не спеклись тут оба!

Дубов поднялся и, более не раздумывая, побежал вслед за многоопытным Селивановым. Тридцать лет назад, в совершенно другой стране, заботившейся о своих гражданах, Петр Сергеевич работал на одном из заводов в структуре отдела Гражданской обороны. Сигнал был ему знаком и потому страшен особенно. Ведь за последние два десятка лет он не слышал ничего подобного ни разу, всерьез считал, что система оповещения граждан демонтирована "проклятыми либералами" и ныне, случись что - ни одна собака не успеет известить людей об угрозе. Теперь, понимая, что зря клеветал на хороших людей, он несся к своему трехэтажному гаражу, у которого два этажа - погреба - были спрятаны под землей и в них хранились продукты: соленья, консервы, тушенки, водка. А бежал он к гаражу, потому что лучше многих других знал, что никаких функционирующих бомбоубежищ в районе не осталось: одно сдано под склад, два затоплены, а последнее - слишком далеко, да и набьется туда людей, скорее всего, как селедок в бочку.

Из распахнутых дверей выскакивали люди; их было немного, тех, кто не ушел в отпуска, лежать на прибрежном песке или ковыряться в своих шести сотках. Они выстраивались вслед за "фирмой" Дубова и вскоре часто оглядывающийся Сергеич сообразил, что всех его погребок не вместит:

- Всем бежать к Шлюзу, там бомбоубежище! - крикнул он, согнулся, будто задохнулся от бега, но успел придержать Дубова и бухгалтеров. Еще появился Валерка - конструктор-снабженец.

На стоянке все пятеро влезли в трехлетний микроавтобус Валерки, и Сергеич, устроившийся рядом со снабженцем, стал прокладывать маршрут.

По улице Русской было не проехать, она оказалась надежно перекрыта небывалой пробкой, но тротуары были еще пусты и микроавтобус скрежеща передачей - Валерка давно жаловался, но денег на ремонт все никак не находилось - поскакал по разбитым асфальтовым дорожкам в сторону ПАТП-3, где имелась хитрая проселочная дорога сквозь лесной массив к улице Вахтангова и гаражам.

- Мне нужно домой! - причитала Лина. - Там Сашка из школы прийти должен. И кота забрать нужно. Валера, на Золоторожскую заедем?

- А на площадь Ленина не сгонять? - зло бросил снабженец.

- А мне на Труженников в сто пятьдесят шестой садик, Машку забрать! - поддержала подругу Светка.

- Если пацан твой в школе, то их спрятали. Не волнуйся за него, - нашел нужные слова Селиванов. - И ты, Светка, не бойся. И в детских садах есть убежища. Получше моего гаража будет. Ничего с ними не случится! Сегодня переждем, а завтра я вместе с вами пройдусь. У меня есть костюмы химзащиты.

"Какая химзащита? - успел подумать Дубов. - Чем они помогут? Что он несет? Если где-то рядом шарахнет, то и свинцовый скафандр плохо спасет!"

Как и все сугубо гражданские люди последних поколений он плохо представлял себе, что такое ядерное оружие, что бывает в случае его применения и чем оно реально опасно. В памяти крутились какие-то обрывки вроде "...поражающие факторы ЯО: ударная волна, рентгеновское и световое излучение, тепло,... что-то еще", но самым страшным из всего перечня ему казалась радиация, убивающая медленно и долго.

- Петр Сергеевич, вы это специально придумываете? - всхлипнула главбух, размазывая по щекам тушь. - Чтобы нас успокоить?

- Я десять лет в Гражданской обороне отработал. Знаю, о чем говорю, - твердо ответил Селиванов, но Аркадий окончательно понял, что тот врет.

И все же слова Сергеича подействовали успокаивающе на обеих женщин.

Весь путь занял минут восемь и все это время выли серены, неизвестно куда собирая народ. Если все попытаются укрыться на Шлюзе или еще дальше - на ЖБИ, то вряд ли они там поместятся. А больше прятаться негде. В подвалах домов - девяти- и пятиэтажек при таких взрывах верная братская могила будет, и спасение для невинноубиенных - на небесах.

- Пешком быстрее было бы, - буркнул Дубов, выгружаясь из машины.

- Двадцать две минуты быстрым шагом, - уточнил Сергеич, уже возившийся с гаражным замком. - Каждая из которых могла бы стать последней.

- Черт, я даже домой позвонить не успел, - непонятно кому пожаловался Валера. - И телефоны не работают. Постоянно перегружены. Но ведь кто-то дозванивается?

Дубов смотрел в небо, слегка подернутое легкими перьями полупрозрачных облаков. Вокруг возвышались стройные сосны с песчано-желтыми стволами, стояла обычная тишина, какая случается в сибирском лесу в безветрие. И ничто не предвещало скорую катастрофу. Но ведь если сигнал подан, то ракеты уже летят? И ничего не изменить.

Светка вдруг сорвалась с места и побежала к выезду из гаражей, на бегу обернулась:

- Вы спускайтесь, я в садик, к Машке! Не ждите меня! Я вернусь потом!

- Вернись, дура толстая, - крикнул ей вслед Валера, но она не обратила на окрик никакого внимания, и тяжело бежала дальше, поднимая пыль своими пухлыми и тяжелыми ногами.

Дубов отвернулся.

Глупо как все: шла жизнь, текла, все суетились, пытались заработать на хлеб, масло и в результате завтра все снова будут совершенно равны. Уже скоро исчезнут границы, нации, политика и экономика. Не останется ничего, кроме зверского желания выжить и вновь влезть в беличью клетку, бежать-бежать-бежать, доказывая себе, что не все еще потеряно, что впереди что-то есть. А ведь ничего уже нет.

- Быстро, спускайтесь, - из смотровой ямы донесся голос Сергеича. - Валерка, дверь изнутри запри - все защита какая-то.

Бухгалтеры поспешили к лестнице, а Аркадий в последний раз посмотрел на лес, которому уже через считанные минуты предстоит полыхнуть самым жарким пламенем.

Убежище оказалось бетонным кубом со стороной в четыре метра. Потолок был заметно ниже. Единственная лампа - шестидесятиваттка - сиротливо висела под его серым брюхом, освещая стеллажи с пыльными банками, установленные вдоль двух стен. Вдоль третьей поднималась лестница, а у четвертой притулился столик с тремя кривоногими стульями.

- А Светка где? - едва все оказались внутри, спросил хозяин убежища.

- В садик поскакала, - буркнул снабженец.

- С ума баба сошла! А вы почему не остановили?

- В ней килограммов сто! Как ее остановишь? Обещала вернуться.

Все замолчали и неловко посмотрели друг на друга, будто хотели сказать что-то важное о Светке, но слов так и не нашлось.

- Восемь метров глубины, - посмотрев наверх, сказал Селиванов. - Если не прямо на голову свалится, то уцелеем. Валерка, там за банками с огурцами две водки стоят. Давай сюда, самое время! И за лестницей два матраса свернуты - тоже вытаскивай, брось на пол. И туда вот ведро воткни - параша будет. А я пока закусь соображу. Аркаша, не стесняйся, помогай. Нам теперь по-новому жить придется. Включайся!

- Вот, - Валера протянул две бутылки.

- Холодненькая, - кивнул Сергеич. - Только стаканов у нас всего два. Было три, да Семенов разбил, а я не успел новый...

В стаканы плеснулась водка.

- Первую даме, - безапелляционно заявил Селиванов. - Давай, Линочка, по сто пятьдесят!

Главбух хлюпнула мокрым носом и недобро прищурилась:

- Тебе бы все бухать!

- Неправда ваша, - "обиделся" Селиванов. - Радиация не будет разбираться в том кто трезвенник, а кто язвенник. А водка - первейшее средство, чтоб ее вывести.

- Так нет еще никакой радиации, - напомнил Аркадий, принимая из рук Сергеича вилку с наколотым огурцом.

- А это неважно. Мы, так сказать, в превентивных целях. Чтоб когда появится, нам уже было не страшно! Так, Валер, оглядись в своем конце. Здесь где-то магнитола была, антенну я на улицу вывел, должна работать, если батареи не сели. Сюда нужно бы розетку провести, да так и не сподобился. Вообще - батарейки недавно менял. Месяца полтора как...

Батарея, конечно, не работала, но Валера не зря совмещал должности снабженца и конструктора. Выяснив, что на втором этаже селивановского убежища хранятся всякие авто-шелушки и прочий домашний ЗИП, он смело вылез наверх, нашел удлинитель, разобрал и бросил его прямо сквозь щель в деревянном люке. Вскоре древняя "Вега" зашипела.

- ... ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за взрывы в Лондоне. Так же остается неясным, остался ли кто-нибудь в живых из членов британского Кабинета и королевской семьи. Есть неподтвержденный слух, что герцог Йоркский, Генри, находящийся с частным визитом в Монако, принял на себя верховную власть в Великобритании. Но, повторяю, слухи не подтверждаются ведущими мировыми агентствами. Минуту, уважаемые слушатели. Вот поступила новая информация о том, что совокупная мощность примененного ядерного оружия составила восемьсот килотонн. Но по-прежнему остается неясным его происхождение. Уже выступили с заявлениями правительства Китая, России, Франции, Индии и Пакистана. Все они отказываются признать свою даже частичную вину и предполагают участие в террористическом акте американских экстремистов из числа военных. Известно, что у Великобритании не имелось тактического ядерного оружия, но такими зарядами располагали несколько американских военных баз, расположенных в Саффолке, Йоркшире и Оксфордшире. Ядерный Клуб целиком перекладывает вину за произошедшее на халатность или даже преступный умысел персонала этих баз...

- Идиоты, - прокомментировал репортаж Селиванов. - Когда в Штатах такое творится, они оставили базы без присмотра! А половина военных в пиндосской армии - всякие арабы и латиносы даже без американского гражданства! Вообще не удивляюсь, что они решились на такое!

- Тихо, а! - шикнул на него Валерка и подергал регулятор громкости, но безуспешно. - И без тебя еле слышно.

- ... так же английская армия приступила к блокаде американских авиабаз до особого распоряжения. Запрещены все вылеты, нарушители запрета будут безжалостно сбиваться. Страны НАТО, Россия, Китай и Япония предложили свою помощь пострадавшим, но английский представитель пока не спешит выразить свое согласие. Видимо, опасается оккупации острова иностранными военными. В условиях той неразберихи, что творится сейчас в Туманном Альбионе, такое решение выглядит разумным.

- От помощи отказываются, гниды. Там люди тысячами мрут без помощи, а они о политике рассуждают!

- Да ты заткнешься, старый? - вскинулся на Сергеича снабженец. - Дай умное послушать!

Дубов молчал. Потому что даже в общих чертах не представлял себе, что делать со свалившейся на него информацией. Разваливаются Штаты, там, говорят, вообще Гражданская война идет! Ядерные взрывы в Лондоне! Мир на пороге Третьей Мировой! А он сидит в каком-то зачуханном гараже, трясется от страха и не понимает - что дальше? То, что лесопилки теперь нафиг никому не нужны - даже к гадалке ходить не нужно. Да и чем за них платить станут? Рублями? Кому они теперь нужны, рубли-то? Да и доллары тоже. Если в Америке такие дела происходят, то им явно не до закупок нефти и газа, а значит, цены на углеводороды рухнут, ведь Китай не сможет в одночасье увеличить потребление вдвое. Вслед за нефтью рухнет доллар, а что будет дальше, Аркадий представить не мог, потому что появлялось слишком много переменных. Но скорее всего та ракета, которая летит к Новосибирску все эти переменные уберет из уравнения, оставив только постоянные - радиоактивную пустошь, голод и болезни выживших.

- ... вышедший в эфир Представитель Округа Колумбия отказался комментировать лондонские события, сославшись на неполноту имеющейся информации. У Конгресса, власть которого признается бывшими американцами лишь на Восточном побережье то ли тринадцатью, то ли пятнадцатью штатами, нет устойчивой связи с военными базами в Англии.

В репортаж вклинился женский голос:

- С двух британских атомных подводных лодок типа "Вэнгард", находящихся на боевом дежурстве, были отмечены пуски ракет "Трайдент-2". Всего было выпущено шесть ракет и все они были самоликвидированы на третьей минуте полета. Ядерная угроза всему человечеству отложена на неопределенное время.

- Наши корреспонденты сообщают, что в пригородах Парижа, Марселя и Лиона отмечены множественные дымы и взрывы, силы полиции не в состоянии контролировать население, в города вводятся войска. Американских баз на территории Франции нет, и Президент выступил по телевидению с обращением к нации об отсутствии ядерной угрозы и необходимости соблюдать трезвость в создавшейся обстановке.

- В Гамбурге, Кельне, Мюнхене отмечены многочисленные демонстрации тюркоязычного населения; полиция поторопилась пресечь несанкционированные, стихийные митинги. Есть пострадавшие. Из Германии сообщают о тысячах раненых и сотнях убитых. Цифры уточняются. В Стокгольме, Осло и Копенгагене идут уличные бои с демонстрантами. В Москву введены войска и с минуты на минуту ожидается выступление Президента из защищенного бункера...

Валера зашевелился:

- Я что-то не понял? Отменяется ядрен батон, что ли? Давайте тогда выбираться! Выключай эту шарманку, пора на белый свет выбираться!

- Не торопись, Валерон, - остановил его Селиванов, но радио выключил - чтоб беседе умных людей не мешалось. - Сам подумай: ситуация крайне нестабильная, разок по нагличанам уже жахнули, ничто им не помешает сейчас еще разок долбануть. Береженого бог бережет. Посидим немного здесь, будет все спокойно - выберемся. К чему два раза туда-сюда гонять?

- Вообще-то у меня семья, - неуверенно возразил снабженец.

- Сколько времени наверху сирена воет? Полчаса?

- Больше. Минут сорок уже.

- Значит, успели попрятаться. И никто их из бомбоубежищ не выгонит до выяснения. Сечешь? А ты где их искать станешь под землей? Не знаешь? То-то. Вот и не суетись. Сидим, ждем. Налей Аркадию, а то что-то он посмурнел совсем.

Вторую выпили молча, а после третьей Валера вдруг заявил:

- Вообще, вся эта срака давно корячилась. У меня сосед в местном ФСФР работает...

- Что за контора? - оборвал его откровения Селиванов.

- За рынками бумажными следят. Ну там акции-облигации-страховки. Чего, никогда им жалобы по ОСАГе не писал?

- Нет, - мотнул головой Сергеич, - я с ФССН ругался.

- Ну это когда было! Потом-то у нас очередного мегарегулятора создавать стали. Вот как раз из ФСФР. А сосед там уже лет шесть работает, на Нижегородской. Сам он какой-то чиновник средний, что-то контролировал, какое-то обращение чего-то там. Это не важно. Так вот, Виталик говорил, что при текущей ситуации срыв неизбежен, как наступление Красной Армии. Помните, что нам пели про китайцев после кризиса? Ну, что типа паровоз мировой экономики, всех вытянут?

- Ну, и что?

- А то, что на самом деле с две тысячи восьмого года китайские рынки постоянно валились. В две тысячи двенадцатом китайские заводы стоили в три раза меньше, чем в две тысячи восьмом! А нам, всему миру, лапшу на уши вешали. Росла только Америка на тех миллиардах, что их система печатала. Напечатают сто миллиардов - они все за месяц сожрут, еще сотню - за другой месяц. И когда опомнились - оказалось, что выплата только по государственному долгу уже съедает половину того, что они ежемесячно рисуют. И здесь нужно либо полностью выключать машинку, чтобы не наращивать долг, либо наоборот, плевать на все и начинать печатать в два раза больше! Но тогда - инфляция сожрет все, что напечатано. Как меж двух огней. Думали-думали, да вы слышали, наверное? Короче, совсем перестали деньги печатать - здесь-то все и посыпалось сразу: банкротства, безработица, Виталь вообще такое мне вечерами на перекурах рассказывал! Нас, короче, имели, а мы ни капли не крепчали. Но у нас-то еще тихо, а вот в Европах со Штатами - там жесть. У меня реально непонимание произошло: почему вся эта хрень только сейчас случилась? Она и должна была тогда случиться.

- Запас прочности большой, - вступил в беседу Дубов. - И не дураки там сидят, понимали, что простым людям, большинству налогоплательщиков, наплевать, что и как они там делают, главное, чтобы была работа, которая позволит жить, отдыхать и содержать семью. Пока это есть, все остальное побоку.

- Мать писала, - припомнил Сергеич, - она в Казахстане живет, что безработных у них в сорокаквартирном доме было ровно пятьдесят человек. Я ей велел собираться потихоньку и сюда переезжать. Теперь не знаю, как будет. Еще по одной?

Дубов подумал и кивнул:

- Давай, день все равно пропал. Даже если ничего не случиться - работать еще никто неделю не будет.

- Что-то Линка притихла? - заметил Валера.

- Спит. Наревелась, сотку хлопнула и отбой. Нервы-то не железные. Давай, за здоровье!

Наполнили стаканы, чокнулись, выпили, закусили прошлогодними помидорами, извлеченными из пыльной банки, подождали пока догонит Селиванов.

- Что делать-то теперь будем, начальник? - задал Валера давно всех мучавший вопрос. - По ходу, работы больше не будет. Верно я соображаю? Кому они на хрен нужны, пилорамы, если вокруг вот такое: не знаешь, откуда прилетит?

Дубов почесал щеку, начинающую зарастать щетиной, неопределенно хмыкнул, но ничего не ответил.

- Думаешь, ты один такой умный? - усомнился Сергеич. - Уже полгода все репку греют: что дальше делать? А ответ простой: будет война, станем воевать, а не будет - будем жить.

- Пусть они сами воюют, - пошел в отказ снабженец. - Те, кто всю эту задницу устроил, те пусть и воюют. А я к бате уеду. В тайгу. Поставлю рядом с его избушкой свою, буду картоху садить, да медведей по лесу гонять. И никакой нервотрепки.

О бате Валеркином все были хорошо наслышаны. Грозился он уехать к отцу, "в тайгу", раз пять в год. Его папаша, в прошлом - доктор биологии, кандидат в член-коры РАН, долгое время пытался что-то создать на базе развалин ВАСХНИЛа, потом плюнул и в шестьдесят лет уехал к приятелю в Красноярск, устроился на работу лесником и с тех пор не докучал сыну поучениями. Зато постоянно звал его к себе, обещая все блага земные сразу и в одном месте. Но у Валеры с отцом были сложные отношения, сложившиеся не так, как хотелось бы обоим и поэтому на каждое приглашение следовал отказ.

- Да, - кивнул Селиванов, - твой папаша - глыба! Хорошо за такой спиной прятаться.

- Да пошел ты, старый, знаешь куда? - незлобно ругнулся Валерка. - Надоело уже. Не жизнь, а какое-то выживание! А я вообще ни разу не экстремал, понимаешь? Мне нужно восемь часов отработать, лечь на диван, пивко сосать, да футбик зырить. А вот вся эта шняга, что вокруг творится - вообще не мое, понимаешь? Мне все эти войнушки вот где! - он выразительно помахал кистью возле паха.

- Какую-то ерунду ты говоришь, Валерон, - расстроено протянул Селиванов. - А если сюда НАТОвцы или китайцы нагрянут, тоже отсиживаться в лесу станешь?

- Конечно, старый! Чего, НАТОвцы не люди? Или у китайцев четыре ноги? Только не нагрянут они никуда. Слышал, чего по радио делается? Англии капец, а турки с алжирцами французам и немцам такую резню устроят, что им долго не до нас будет. Китайцам теперь некому свой хлам продавать - заводы встанут, тоже заваруха начнется. К чему им теперь наши сосны? Что делать, кому продавать? Забудь вообще. Лучше ко мне присоединяйся, поедем строить деревню Селивановку? Возьмем у Аркаши последнюю пилораму, сварим там на месте, да будем потихоньку доски пилить для пейзан? Ну что, босс, отдашь нам с Сергеичем свою железяку? Один хрен - не нужна она теперь никому, кроме нас.

Аркадию и самому казалось, что в создавшейся обстановке предложение снабженца единственное имеет смысл. Уже больше полугода даже в супермаркетах - в вездесущей "Пятерочке", в "Марии-Ра" наблюдались перебои с продуктами. Пока не слишком заметные, но вечером легко можно было остаться без мяса, рыбы, молока или кофе. Цены непрерывно росли, а качество ухудшалось. Продавцы говорили, что бразильские, датские и польские поставки сильно сократились, Китай не спешил заполнить своими продуктами создавшуюся дыру. В общем, в больших городах скоро должно было бы стать голодно. Но людей слишком много и имеющееся сельское хозяйство не прокормит их никоим образом.

- Валер, включи радио, может, там что интересное передают? Только негромко, пусть Линка поспит.

- Слушай, старый, слушай. Только вряд ли что-то хорошее услышишь.

Аркадий выудил из банки соленый огурец, хрустнул им, прислушался к приглушенному бубнежу:

- ... сообщает, что в ближайшие сутки готовы перебросить пострадавшим около тысячи тонн гуманитарных грузов, включающих палатки, одеяла, питьевую воду, консервы и крупы. Власти Канады и Австралии выразили соболезнования и заверили герцога Йоркского Генри, что окажут всестороннюю помощь пострадавшему Лондону сразу после наведения конституционного порядка в своих столицах. Монархи Испании, Бельгии, Швеции, Дании, Норвегии, и ряда других государств выразили свою горячую поддержку любым действиям, направленным на подавление терроризма....

- Кажется, больше ничего не случилось, - произнес Валера, и это было последним, что запомнилось Дубову перед тем, как он провалился в тяжелый сон.

Глава 3. Америка.

- Полковник, мне очень нужно в Европу! - Франсуа Перрен, неожиданно для самого себя сорвался на крик. - Вы поймите, там вся моя семья! Уже прошла неделя после этих чертовых взрывов, связи нет, я не знаю, живы ли они! Неужели нет ни одного самолета в том направлении?

Юрий Ильич Котов устало поднял голову, насмешливо посмотрел на возбужденного француза и отчетливо произнес:

- Ни одного! - Подполковник встал, уперся кулаками в стол и монотонно стал говорить: - Я не должен вам ничего объяснять, это не моя задача, но я все-таки попробую. Вам не хуже меня известно, что уже неделю к нам не прибыло ни одного транспортного самолета. Командование пытается что-то сделать, но в сложившихся условиях это не просто. Половина миротворческих сил, назначенных к высадке здесь, отправилась обратно - австралийцы и филиппинцы домой, а китайцы с японцами даже не вышли из своих казарм. Полковник Сарычев вместе с большей частью бригады отозван обратно во Владивосток. У меня осталось здесь всего пятьсот человек. И брошенного имущества на... очень много имущества. Половина личного состава несет караульную службу, охраняя этот скарб. Не бригада, а профсоюз старьевщиков. Мы даже прекратили патрулирование города. А о том, чтобы наладить сообщение с внешним миром - вообще речи нет! Посмотрите в порту - сколько там исправных судов? Ни одного! Аэропорты в Ситаке и Рентоне контролируются бандитами, аэродром "Боинга" завален разбитой техникой...

- Ну вы же армия, в конце концов! Вы единственная здесь существенная сила и власть! - возмутился журналист. - Организуйте, заставьте, сделайте!

- Все, что я могу сделать - это отправить вас в Ванкувер. В составе конвоя национальной гвардии, вывозящего из Сиэтла иностранцев. Он отправится в Канаду завтра. Но и из Ванкувера прекращены все полеты за рубеж. И внутренние авиалинии тоже отложены до особого распоряжения. Власти Канады можно понять - они боятся террористических атак. Поедете? Или я могу вас тихонько расстрелять, чтобы вы не мешали людям работать. Выбирайте.

Перрен раздраженно фыркнул, намереваясь поставить служаку на место, но взгляд, брошенный в окно, остановился на обнесенном колючей проволокой заборе, за которым виднелось множество временных палаток с бродящими между ними гражданскими - бывшими гордыми янки, учившими жить весь мир. Теперь они бесцельно слонялись по территории лагеря и испуганно вздрагивали при каждом резком звуке.

- К кому мне обратиться? - выдохнул журналист.

- Спуститесь этажом ниже, найдите заместителя начальника оперативного отделения майора Козина, передайте, что я велел включить вас в конвой. Он вам все расскажет.

Подполковник уселся на свое место и поднял со стола какой-то документ, показывая, что пришло время каждому заняться своими делами.

- Спасибо, полковник, - уже от двери бросил Перрен. - Прощайте.

Возле кабинета, отмеченноого бумажной наклейкой с рукописной надписью "Kozin", болтался вездесущий Макс. В последние дни он был, казалось, сразу всюду, успевая собрать все самые последние слухи и сплетни, и разнести их всем, кто еще не слышал.

- О, Франсуа! - обрадовано воскликнул русский. - Ты все в Париж рвешься? Слышал, там у вас арабы устроили революцию? Алжирцы и марроканцы. Смотрел запись "Аль-Джазиры"? Говорят, в Париже огня сейчас больше, чем в Лондоне. Не хотел бы я там оказаться!

Перрен видел репортаж, о котором говорил Макс, и именно поэтому спешил вернуться во Францию как можно скорее.

- А где сейчас лучше, Макс? После Лондона весь мир как сума сошел. Козин у себя?

- Сашок-то? Нет, нет его, уехал ругаться с гвардейцами - они обещали к завтрашнему конвою два "Абрамса" прицепить, а теперь на попятный идут. То ли топлива нет, то ли экипажи по домам разбежались - не поймешь, короче. Пошли вон на кушетку присядем, мне тоже Козин нужен. Подождем, скоро уже вернуться должен. Полковника Симмонса помнишь?

- Нет.

- Ну он еще про своего солдата рассказывал с которого все началось? Как его? Про Фишера! Скотти Фишера!

- И что с ним?

- Застрелился! - почему-то радостно выдал русский. - Поехал с патрулем гвардейцев по больницам, людей собирать, а там такое... Кто-то ведь в первые дни бросился магазины да банки грабить, а наркоманы - в аптеки и больницы полезли. Там такое творилось... Ребята порассказывали немного про распоротые животы у рожениц, про младенцев, которыми в футбол играли, про кошек зашитых живыми в животы пациентов. И я вот думаю: где все эти уроды прежде были? Почему их так много оказалось? В общем, Симмонс насмотрелся на все это, трезво взвесил перспективы возвращения к прежней жизни и принял решение. А Козин вчера был в тюрьме Де-Мойна. Не того, что в Айове, здешнего. В общем, говорит, кто-то все это планировал. Просто так тюрьма без персонала не останется. А произошло именно так. Их никто не охранял. Ни одного трупа во всей тюрьме! Чистота и благодать. Будто их специально выпустили. И вся эта банда уголовников выплеснулась в город.

Русский замолчал, давая Перрену самому домыслить остальное.

Франсуа некоторое время сидел на кушетке, уставившись в пол, потом перевел взгляд на огромное окно, в котором виднелся приличный кусок Сиэтла, обезображенный дымными столбами разных оттенков - от чадящего черного до облачно-белого.

- Макс, почему все это случилось? - спросил он приятеля. - Что теперь будет?

Непейвода хмыкнул, вынул из нагрудного кармашка пачку Lucky Strike, прикурил от картонной спички и глубоко затянулся.

Франсуа поморщился на это демонстративное пренебрежение антитабачными правилами, но решил сильно не протестовать, потому что уже смирился с тем, что большинству здесь наплевать на цивилизованные установления. Да и о каких законах может идти речь, если в мире все рушится буквально на глазах?

Мимо них сновали солдаты, редко пробегали люди в гражданском, все куда-то спешили, по каким-то совершенно неотложным делам, будто в прежней жизни. И только потрепанный вид людей, грязные сорочки, частенько с кровавыми пятнами и подпалинами, сразу показывали, что не все благополучно вокруг.

- Почему это случилось? Боюсь, дружище, этого нам с тобой никогда не узнать, - философически ответил Макс. - Фрица давно видел?

Австрияк, пишущий незатейливые статейки под псевдонимом "Швейк" для насквозь желтой берлинской "Bild" и размещающий под своей фамилией - Рейнике - обширные аналитические обзоры в академической Die Welt, в последнее время основательно надоел всем своими прогнозами, раздаваемыми щедро, даже когда не просят, противоречащими один другому, и бесконечно далекими от реальности. С утра у него выходило, что вот-вот все резко нормализуется, но через два часа следовало новое пророчество, в котором на Землю высаживались инопланетяне и успокаивали взбесившееся человечество. А к концу дня обязательно появлялся третье или пятое - зависело от количество выпитых стаканов рома, джина или виски - в котором не позже полуночи наставал Судный День. Последние дни его общества избегали почти все представители прессы, оказавшиеся поневоле запертыми в проволочных стенах временного лагеря миротворческого корпуса.

- Нет, - ответил Франсуа. - Не видел и видеть не хочу.

- Зря ты так, - с сожалением качнул головой Макс. - Парню просто тяжело. Да, всем сейчас трудно, но кто-то может справляться, а он - нет.

- К чему ты о нем вспомнил?

- Он собирает группу для возвращения в Европу.

Перрен недоверчиво посмотрел на русского:

- И есть желающие ехать с ним? Он же сумасшедший!

- Человек двадцать уже собрал. Правда, там пятеро каких-то голландских pedickov...

Последнее слово Макс произнес по-русски. Потом подумал и добавил:

- Голубых.

- Гомосексуалистов? И это плохо?

- А чего в этом хорошего? - скривился Непейвода. - Содомиты!

- Это их личное дело, как удовлетворять свои сексуальные запросы, - терпеливо объяснил Перрен. - А ты с ними поедешь?

- С pedickami?- переспросил русский. - Не-е-ет, я уж лучше здесь останусь. Мои давно из Москвы уехали, связь - дрянь, где их искать? Пережду, пока все успокоится. Должно же когда-то правительство себя проявить? Вон твой Козин бежит. Саш!

Выкуренная наполовину сигарета полетела в ведро с водой, поставленное у окна как раз для таких целей.

С Козиным договорились быстро. Русский журналист тоже напросился в конвой: "посмотреть, как хоть у канадцев мирная жизнь течет?" И майор не стал отказывать старому знакомцу, напомнив только о необходимости экипироваться бронежилетами и касками, потому что на улицах иногда постреливали.

Русские еще о чем-то поговорили между собой - Франсуа не смог разобрать ни единого слова, кроме часто повторявшегося "Абрамс".

Когда вышли из кабинета, Макс опять потянулся за сигаретами.

- Американцы не дают танки. Только два "Бредли". В принципе с четырьмя нашими БМП-3 должно хватить, ничего серьезного у бандитов нету. Не было, - поправился русский. - Но Козин все равно волнуется - гражданских почти тысяча человек в конвое, вместе с ними повезут много всего ценного, как бы чего не вышло. А у этих поганцев свои люди здесь имеются, так что о составе колонны они будут знать все.

- Здесь же всего лишь сто миль? - уточнил Перрен.

- Недалеко, - кивнул Макс. - Только все равно как-то неспокойно. Ладно, дружище, иди, собирайся, утром в семь собираемся здесь.

Но вечером они опять встретились в столовой.

Франсуа только успел получить свою порцию ужина, как из угла помещения его окрикнули.

- Присаживайся, дружище! - распорядился Непейвода, показывая на свободное место за столиком, справа от потрепанного жизнью седого русского аспиранта или, по-русски "прапорщика". - Здесь Иван Витальевич такие байки заворачивает!

- Никакие не байки, - угрюмо ответил военный. - Не хочешь - не верь.

- Знакомьтесь! Это мой коллега Франсуа Перрен, а это старший прапорщик Кобец, Иван Витальевич. Представь, Франсуа, мой друг утверждает, что в свое время работал на Двенадцатое Главное Управление Министерства Обороны СССР. Это управление занималось ядерным щитом Союза - хранение, регламентные работы, охрана и тому подобное. И по долгу службы мой друг знал кое-какую информацию, недоступную обывателю или нам с тобой. Он говорит, что в Лондоне, возможно, были взорваны не американские боеголовки!

Перрен внимательно оглядел аспиранта, но тот даже не поднял головы, поглощенный ужином.

- А чьи-же?

- Помнишь, как два боинга снесли башни Всемирного Торгового Центра в две тысячи первом? И половину Пентагона? Еще тогда говорили, что не могло такого быть. Что не может алюминиевый самолет пробить стальные трубы внешнего каркаса здания. Тем более насквозь!

- Да, я слышал все эти истории о заговорщиках. Была же комиссия, которая все выяснила?

- Комиссия? - рассмеялся русский. - Когда речь заходит о комиссиях, я все время спрашиваю: сколько денег было затрачено на расследование? Это в России не всегда поймешь, на что потрачен тот или другой рубль, но американцы - народ бережливый, учитывают каждый цент! Помнишь историю с Моникой Левински? Тогда тоже собирали комиссию. Так вот, та комиссия, расследовавшая обычный минет, обошлась американским налогоплательщикам в шестьдесят пять миллионов долларов. А комиссия, расследовавшая самый изощренный террористический акт в истории - всего в пятнадцать! Так чем занималась эта комиссия? Расследовала или чаи гоняла?

- Допустим. Но что это меняет?

- Иван Витальевич говорит, что все! Те два здания, вернее - три, потому что чуть позже упало еще одно, были снесены подземным ядерным взрывом! Даже тремя! Каждый мощностью в сто пятьдесят килотонн!

- Чушь, - засмеялся Перрен. - Такое невозможно. Радиация...

- Послушай! - темпераментно оборвал его русский. - Ты знаешь, что в те годы, в шестидесятые двадцатого века, когда строились эти башни, в Штатах действовало железное правило - не один небоскреб не может быть построен, если архитекторами не предусмотрена система его быстрого сноса? Прапорщик утверждает, что так оно и было. Но эти башни были слишком крепкими для обычных методов, и тогда какая-то светлая голова предложила разместить под ними ядерный заряд на глубине около восьмидесяти метров от уровня земли, чтобы при его подрыве в образовавшуюся полость здание просто провалилось, не разрушая окрестные постройки!

- Ядерные бомбы под зданиями? В центре Нью-Йорка? Брось, это даже не смешно!

- Зря ты сомневаешься, Франсуа! Вспомни, как в те годы и наши и американцы с помощью подземных взрывов пытались создавать водохранилища, подземные склады, рыть карьеры? Не помнишь? А ведь такое было! И подумай вот о чем - размещение этих зарядов нужно было не для подрыва, а для разрешения на строительство! Есть система сноса - можно строить! Никто не собирался в те годы таким образом на самом деле сносить башни!

- И все равно это невероятно!

- Ты Витальича послушай - у тебя вообще волосы дыбом встанут! За двенадцать секунд до обрушения каждой башни было отмечено локальное землетрясение магнитудой почти в шесть баллов! И при подземном ядерном взрыве все бы так и было! Дальше - больше! Когда грунт в точке подрыва испаряется, с веществом вокруг этого места происходят странные метаморфозы - оно превращается в мелкую пыль. Всякое вещество: сталь, камень, стекло, люди, пластмасса - все превращается в труху! Помнишь, как многие спасатели сообщали, что не видят обломков компьютеров, мебели, проводов, очень мало стальных колонн, которых должно было бы быть много тысяч тонн, а оказалось на порядок меньше и все из верхней части здания? Никто этого не видел, но все как один отмечали наличие необыкновенно мелкой и однообразной пыли? Это и есть первейший признак образования "зоны смятия" при подземном взрыве, зоны, где все вещество превращается в пыль!

- А радиация? Должна была быть чудовищная радиация! - возразил Перрен.

- Радиацию просто закопали. Сначала не пускали никого из независимых исследователей, ведь ФБР надолго сделало Ground Zero карантинной зоной, а потом просто закопали! Точка подрыва на глубине восьмидесяти метров в граните - глубоко. Залить бетоном - и никогда никто не догадается, что внутри фонящая полость! Если не будет искать специально. И множество спасателей потом стали постоянными клиентами онкологических клиник Восточного побережья! Помнишь время, за которое обрушились башни? Двенадцать секунд! А расчеты показывают, что если бы нижние этажи не стали пылью, то проламывать их верхним пришлось бы больше полутора минут!

Франсуа доел котлету и отложил вилку.

- Интересная версия, - он промокнул губы давно нестиранным платком, - допустим, все так и было, и к чему это все?

- А к тому, что под английскими небоскребами вполне могли быть заложены подобные заряды! Возможно, произошла какая-то ошибка в расчетах и взрыв вместо подземного стал практически наземным, не знаю! Но если взорвали их, то сделать это могли только сами англичане! И поэтому ракеты с английских субмарин были ликвидированы! Потому что посторонних виноватых нет!

- Когда и кому это мешало проводить нужную политику?

- Вот здесь ты прав. Нынче не особенно стараются доказать вину, достаточно убежденности, что она есть.

Грейстон Парк - Психиатрическая больница в Нью-Джерси, наполовину закрытая, печально известна как место, в котором одновременно лечилось свыше 7 тысяч ветеранов разных войн (от II МВ до Вьетнамской), получивших психические травмы и управлялось при этом ветеринаром.

Университет науки, музыки и культуры - University of Science, Music, and Culture - USMC - United States Marine Corps - Корпус морской пехоты US - шутливое прозвище вроде наших "Войск дяди Васи".

Bronco (Мустанг) - Прозвище офицеров, выслужившихся из рядового или сержантского состава.

Mattel - Слэнговое прозвище М16, остаток от легенды, по которой эти винтовки производились этой фирмой, известной как изготовитель кукол Барби.

В апреле 2011 года действующий директор ФБР Роберт Мюллер отчитываясь в Конгрессе о ходе расследования эксплуатационных расходов своего ведомства, застенчиво признал, что за десять лет ведомая им организация не закрыла ни одного(!!!!) дела. Бюджет ФБР на 2011 год 7,9 млрд. долларов. Вот такая эффективность государственной машины - 79 миллиардов за десять выброшено на ветер, на хорошие машины, вертолеты, офисы и зарплату сотрудников.

Грин Мама - Прозвище американской морской пехоты у самих морпехов.

Джон Коулман - Автор книги "Комитет 300" - о тайном Мировом Правительстве и его планах. Мое личное отношение к этому - собака лает, караван идет. К тому же Коулман умудрился смешать в кучу все - банкстеров, коммунистов, масонов, и т.д. В книге много фактического материала, но еще больше брызг слюны и нелепых, ничем не обоснованных обвинений, что не придает тексту правдоподобия.

FEMA - нечто вроде МЧС в составе Мин. Нац. Безопасности. Действует, когда власти штата признают, что не могут сами справиться с катастрофой. Для его привлечения губернатор объявляет чрезвычайное положение и запрашивает Президента о применении FEMA.

Небраска авеню, Вашингтон, Округ Колумбия - расположение Министерства Национальной Безопасности США, в состав которого входят едва ли не все военизированные федеральные институты - от службы охраны Президента (переданной ведомству от Минфина США - поразительно, да? Охраной Президента полторы сотни лет занимался один из отделов Минфина. Не контрразведки, ни армии, ни полиции - этим занимались бухгалтеры! Что еще раз доказывает, что деньги - это американское ВСЕ!), пограничники, таможня, береговая охрана и т.д.

Имеется в виду французская Луизиана - пояс территорий в средней части США, состоящий из 16 штатов - от собственно самой южной Луизианы до северной Монтаны (некоторые частично, некоторые вроде Техаса или Айдахо - самым краешком), доставшийся США в результате покупки их у Наполеона Бонапарта. Это примерно 1/3 территории США.

Техас, Луизиана, Алабама и т.д. - Штаты, в которых серьезно рассматривался вопрос о независимости осенью 2012.

Academi, DynCorp - частные охранные агентства, практически частные армии, нанимаемые военными чаще всего для охраны складов, проводки конвоев и т.п.

Офис 39 (Бюро39) - самая засекреченная, полумифическая организация в недрах правительства КНДР, подчиняющаяся лично "Великому" руководителю: Ким Ир Сену, Ким Чен Иру, Ким Чен Ыну. Вроде как в ее состав входят 120 заграничных юридических лиц, не брезгующих никакими источниками дохода - от сетевого интернет-бизнеса до торговли наркотиками, оружием и подделки валюты. Есть мнение, что главный в мире фальшивомонетчик, рисующий доллары - КНДР. Деньги (прибыль) от деятельности Офиса 39 поступают в распоряжение главы Северной Кореи.

Имован - снотворное французского производства.

L'Armee de Terre - Сухопутные войска Франции.

Аспирант - самое младшее офицерское звание в армии Франции. На погоне одна прерывистая линия.

Сплошная полоса - единственная - на погонах младшего лейтенанта армии Франции.

Кэптивный (карманный) банк - банк, созданный для обслуживания одного предприятия. Как правило - дочерний. Самый известный Газпромбанк, разросшийся до третьего места в РФ. Но изначально - карманный банк Газпрома.

УНАСУР - политический блок стран Южной Америки, по образцу Евросоюза. Входят 15 южноамериканских государств (практически все). Цель - как обычно интеграция в одно большое и сильное чудовище, неофициально противостоящее североамериканскому влиянию на континентальные дела.

Амеро - догадка о том, что эта мифическая денежная единица предназначена для южноамериканцев - целиком на совести автора.

Южноазиатский экономический союз. США имеют статус наблюдателя.

ВАСХНИЛ - Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. Ленина. Ее восточный филиал (ныне РАСХН)- Сибирское отделение в Новосибирске постепенно превратился в небольшой городок вокруг научного учреждения - Краснообск. Естественно, к настоящему времени все там не очень радужно.

Комментарии: 41, последний от 30/04/2014. © Copyright Бондарь Дмитрий Владимирович (aswerta2@mail.ru) Размещен: 08/05/2013, изменен: 08/05/2013. 97k. Статистика. Глава: Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: Меня не устраивает то, как пишутся постапокалипсисы - какие-то они все неправильные. Попытаюсь сделать "правильный". Посмотрим?

Бондарь Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Однажды случается всё!