Клуб
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Все, что происходит с персонажами до вступления в клуб - абсолютная правда.
|
Клуб.
Глава 1. Виталий.
Еще ни разу в жизни Виталий не сказал "мне повезло". Для достижения любого мало-мальски значимого результата Хлебосолову приходилось прикладывать очень много стараний. Подчас гораздо больше, чем стоила цель. А когда она все-таки достигалась - в очень редких случаях вроде получения аттестата зрелости или полностью выплаченной зарплаты - Виталий оглядывался назад и видел за спиной руины из несбывшихся надежд, обломки ожиданий и развалы потраченных впустую усилий.
Одноклассники Виталия, изредка попадавшиеся ему на пыльных улицах родного города, хвастались карьерами, семьями, планами, и в ответ Хлебосолов мог сказать только лишь "живу потихоньку, еще не сдох". Он и в самом деле частенько удивлялся тому, что с его-то везением все еще жив. Но здоровье было единственным светлым пятном в его биографии, словно судьба посмеялась над беднягой. Он никогда не болел, если не считать похмелья, никогда ничего себе не ломал и в больнице бывал только по работе, когда какому-нибудь главврачу хотелось подремонтировать кровлю. Даже в зубах не было ни единой пломбы. А тот единственный зуб, что однажды сломался об дробинку, застрявшую в подаренной тестем утке, перестал ныть сам собой, без вмешательства стоматологов.
Хлебосолов был дважды женат и оба раза счастливо, ведь эти мегеры, которые по собственной глупости когда-то сочли его хорошей партией и потащили в ЗАГС, обе достаточно скоро поняли расклады и свалили от Виталия к своим истеричным мамашам. Каждый брак продлился по два года и ни об одном из них Хлебосолов не жалел, ведь жены, с которыми он связывал надежды на новую жизнь, внесли в его устоявшийся быт только лишние напряги. Кто-то назвал бы такое стечение событий удачей, но Хлебосолов отчетливо понимал, что никакая нормальная баба за него не пойдет, а назвать удачей несостоявшийся брак даже для него, с некоторых пор извращенно относившегося к везению, было бы слишком.
В общем, Хлебосолов привык, что ничто хорошее не дается легко. Зато плохое, происходящее с завидной регулярностью, сыплющееся на голову как из рога изобилия, давно стало привычным.
Не везло ему систематически, по поводу и без.
Однажды Хлебосолов - тогда еще женатый во второй раз - решил, с подачи благоверной, конечно, что на нем лежит чей-то сглаз и без помощи компетентных бабушек выжить не получится. Он навел соответствующие справки и выяснил, что неподалеку - в пяти часах езды от Города, живет бабуська небывалого умищи, на счет "раз" помогавшая таким как он вернуть удачу. Сборы были недолгими, жена созвонилась с "администратором" бабуси, договорились о времени и на следующий день Виталий приготовился к знаменательной встрече. Поскольку бабуська по устоявшейся доярской привычке принимала клиентуру с шести утра до полудня, он выехал затемно, долго гнал машину по пустынной дороге, в темноте, как водится, проехал нужный поворот, и потом пришлось делать крюк в двадцать километров. Но к положенному часу все же был на месте. У почерневшего от времени забора скопилась в ранний час целая дюжина машин, чьи владельцы жаждали исцеления. Хлебосолов, разумеется, пристроился тринадцатым. Успел сгрызть все привезенные с собой яблоки, нервно выкурить полпачки сигарет и подошла его очередь.
Дородная тетка - внучка ведуньи, как шептались в очереди, - махнула ему рукой и открыла дверь в дом, приглашая.
- Чего тебе? - неприветливо спросила девяностолетняя бабка, сидящая на высокой кровати с красиво уложенными друг на друга подушками, укрытыми кружевом тюля.
Повсюду на разнокалиберных полках и комодах стояли образа, на стене висел крест с Христом, а под ним отрывной календарь с нынешним числом. В двух шкафах со стеклянными дверцами блестела гранями хрустальная посуда, а на древней швейной машине разлегся пушистый котяра.
- Добрый день, - вежливо поздоровался Хлебосолов и пустился в объяснения. - Сглаз на мне, бабушка, убрать бы?
- Эвон что! - бабка нахмурилась. - Горе какое! А ко мне чего пришел? Я сглазами не занимаюсь, это мракобесие и суеверия. Полечить могу.
Чего-то такого Хлебосолов и ожидал, ведь не с его удачей рассчитывать, что всего в четырехстах километрах может найтись решение проблемы. Он потоптался на месте, не соображая, что делать дальше?
- Полечить могу, - напористо повторила бабка. - Чтобы перестал расстраиваться по пустякам, чтобы понял, чего хочешь от жизни, чтобы мозги на место встали. Желаешь?
Хлебосолов задумался. Жену ведь уверяли, что эта бабуська - народный исцелитель почище Ванги и Кашпировского вместе взятых. И если ее лечение хоть как-то подправит его бестолковую жизнь - уже за это ему стоит быть благодарным.
- Не сумлевайся, - добавила карга, - после моего лечения все выздоравливают.
Виталий решил, что бабка сознательно избегает колдовских терминов, чтобы не прослыть ведьмой, и согласился.
- Не стой в каридоре. Раздягайся до штанов и садись на тубаретку, - велела бабка, стала шуршать какими-то пакетами у него за спиной. - Не оглядывайся!
Хлебосолов слышал позади себя какое-то бульканье, шелест пересыпаемых круп, частый неразборчивый шепот-бухтение карги.
- На море-окияне, на острове Буяне...
- Отстань лихоманка...
- Чужому не давай, только нашему дай...
Она тараторила свой бесконечный вздор, запустила руку в его шевелюру, начала теребить волосы и Хлебосолов стал потихоньку засыпать, как всегда случалось с ним в парикмахерских.
- Все, вставай, - вдруг раздалось над ухом. - Одягайся.
Виталий очнулся, потряс головой, сбрасывая дрему.
- Все, бабушка?
- Нет, - карга выставила на стол три пакетика и рядом положила конверт. - Приедешь домой, раскинь по углам и шкафам вот это маковое семя, - она показала на один из пакетов, - и скажи вот эти слова, - скрюченным пальцем она подтолкнула к нему конверт. - В каждом из углов.
- И все?
- Нет, каждый вечер будущей недели высасывай один леденец вот из этого пакета. А вот это бросишь в воду. Это пыль пшеничная заговоренная, не сумневайся. Пить будешь наоборот, по утрам. Понял?
- И все? - повторил Хлебосолов, не ожидавший такой простоты избавления от своего недуга.
- Нет, не все, - бабуся приложилась к ковшу из нержавейки, плававшему в ведре с колодезной водой. - Когда конфетки кончатся, приезжай снова. Закончим дело. А сейчас иди. Устала я. Скажи другим, чтобы завтра приезжали.
Хлебосолов оставил на салфетке, накрывавшей холодильник, четыре смятые пятисотрублевки, о чем договорилась еще его жена по телефону с неведомым администратором, и вышел в знойный полдень на пустую улицу - в этот прием он был последним.
Почти две недели Хлебосолов скрупулезно исполнял предписанные бабкой ритуалы, не чувствуя, впрочем, никаких улучшений, а когда осталась последняя конфета, жена Светка опять набрала номер "администратора". Поначалу она что-то радостно щебетала в трубку, потом ее лицо вытянулось, глаза остекленели, она сказала:
- Ну ни хрена себе! - и нажала на кнопку отбоя.
Затем задумчиво, покусывая губы, посмотрела на Виталия, и заявила:
- Я ухожу от тебя, Хлебосолов. Так дальше продолжаться не может.
Виталию были до лампочки ее угрозы - надоела уже хуже горькой редьки своими вечными придирками, и если бы в самом деле ушла, ему стало бы гораздо легче, но некоторый интерес вызвала ее реакция на короткий разговор:
- Что стряслось? - спросил он, привычно ожидая неприятностей.
- Мария Ильинишна умерла в тот вечер, когда ты к ней ездил, - потерянно сообщила Светка и побрела к шкафу со своим бельишком. - Тебя приняла и померла через час. Знаешь, я всякого ожидала, но чтобы вот так не везло - это слишком! Перебор, Хлебосолов! Я не хочу делить с тобой такую карму. Отвези меня к маме.
Хлебосолов послушно помог собрать чемоданы и увез ее к матери, где выслушал длиннейший монолог о своей бесполезности. Говорила нелюбимая теща, а Хлебосолов улыбался и моргал в ответ, не желая оспаривать ее железобетонные тезисы о родовой хлебосоловской неполноценности.
С тех пор прошло четыре года, но ничего не поменялось: бабкино лечение не пошло впрок или не было закончено - Виталий даже не стал разбираться, опасаясь стать причиной еще какой-нибудь нечаянной смерти.
Он так и продолжал бы жить, безропотно снося напасти, если бы последний случай с машиной не взбесил бы его обычно спокойный организм.
На восьмое марта Хлебосолов купил себе новую машину. "Субару-форестер", трехлетку, по утверждению ушлого продавца, "немного побывавшую в употреблении у аккуратных японцев", с жалкой десяткой тысяч км на спидометре. Светло-серую. Сильный движок, удобное и послушное управление, приемлемый расход керосина - что еще нужно для счастья? Целую неделю Хлебосолов был самым счастливым человеком на свете и, к его удивлению, с ним ничего плохого не происходило! Он уже начал было думать, что, приобретя машину избавился от сглаза, как началось!
Он быстро, но в рамках дозволенного знаками, ехал в гору по крайней правой полосе шестиполосной дороги - готовился повернуть. На светофоре горела зеленая стрелка и Виталий чуть добавил газу, чтобы успеть. А слева от него на перекрестке замер перед пешеходным переходом троллейбус, собиравшийся ехать прямо. И в тот момент, когда Хлебосолов уже начал крутить руль, из-за "рогатого" вдруг выскочил какой-то узбек и капот "Субару" въехал ему в бок. Узбека подняло, кувыркнуло над крышей, и на асфальт он шлепнулся уже позади отчаянно визжащей тормозами машины.
А перекресток был из тех, на которых постоянно дежурят хмурые, неулыбчивые работники ГИБДД. В этот раз их было двое и оба стали свидетелями происшествия. Не сговариваясь, они рванули к узбеку.
Третьим подбежал Хлебосолов, успевший остановиться, зачем-то посмотреть на разбитый в хлам радиатор, прикрыть изогнутую буквой "зю" крышку капота, включить аварийку, выставить пластмассовый треугольник и вспомнить всех известных святых и божьих ангелов.
И здесь Виталий впервые в жизни отчетливо понял, что не все так безнадежно с непрухой. Узбек оказался жив. Да не просто жив, а полон желания поскорее смыться с места аварии и не предъявлять паспорт смурным гаишникам.
- Нэту, нэту ни одной претензий, - выставив руки перед собой кричал удароустойчивый узбек, отступая к тротуару. - Савсем нету!
Из двух зол: небольшое лечение зеленкой и зашивание штанов за свой счет или депортация на родину, узбек выбрал меньшее. Из видимых на нем повреждений самым заметным был вырванный из штанов лоскут ткани и еще содранная, немного кровоточащая кожа в прорехе.
- Ты как? - оглянулся к Хлебосолову гаишник.
- Жив? - выдохнул Виталий.
- Ага, - покачал фуражкой на голове сержант. - И претензий не имеет. Чудеса.
Хлебосолов посмотрел на свою разбитую машину, набрался злости и заорал, что было силы:
- Претензий не имеет? Да, сука?! Тогда у меня есть претензии! Кто машину восстанавливать будет? Эй, узбек! Деньги давай!
Оба гаишника заржали в голос - напряжение спало, мертвяков в аварии не оказалось, а наглость Хлебосолова обоих изрядно развеселила.
- Эй, мужик, - дернул его за рукав сержант. - Ты человека сбил на пешеходном переходе. И еще чего-то требуешь? Совсем охерел? Права надоели? Протокол нужен?
Хлебосолов понял, что перегибает палку и не следует так настойчиво шутить с показавшейся удачей.
- Твою ж мать! - махнул он рукой и потопал к разбитой мечте, дымящей вытекающей из радиатора жидкостью.
Инцидент замяли по абсолютному согласию всех заинтересованных сторон и через десять минут взаимных извинений Виталий вызвал эвакуатор, внутренне радуясь, что все обошлось. Ведь с его-то везением могло выйти куда как хуже.
На СТО насчитали ремонта на сорок пять тысяч рублей. Хлебосолов подумал, что киллер, согласившийся бы прибить узбека, обошелся бы ему дешевле.
Слава богу, запчасти имелись почти все. Мастера запросили неделю на работу и Хлебосолов облегченно вздохнул - раньше чем через неделю он не смог бы найти деньги.
С тем и разошлись.
В оговоренное время он снова был на станции и любовался на свою машинку, ставшую снова похожей на лакированную мечту.
Она стояла на стоянке перед СТО в ряду других машин, такая чистая и ухоженная, что даже не верилось, что это его собственность.
Мимо проходили люди и ничто не предвещало потерь, когда огромная тетка, килограммов на сто двадцать, в красном пальто и уродливой шляпе поскользнулась на льду. Хлебосолов даже не стал зажмуриваться, уже понимая, что счастье закончилось: тетка упал вбок, ровно на только что восстановленный радиатор, смяла своими телесами выпрямленный капот, сорвала с клипс отчетливо хрустнувший бампер и порвала пальто. Ни на какую другую из длинного ряда автомашин, нет, она точнехонько приземлилась на хлебосоловскую!
- Восемь, красное, - пробормотал Виталий. - Ваша ставка сыграла.
- Понаставили, суки! - еще в падении заголосила тетка. - Больно-то как! Ай-ай!
Кто-то другой, более впечатлительный, чем Виталий, уже бы рвал на себе волосы и убивал бы неуклюжую толстуху, но Хлебосолов уже привык к своей жизни и поэтому всего лишь напрягся, ожидая окончания сцены.
Тетка не пожелала просто пройти мимо.
Поднявшись, она зло пнула ножищей многострадальную "Субару". И этого Хлебосолов вынести уже не мог.
- Какого хрена! - заорал он. - Ты совсем берега потеряла, дура тупая?!
Потом добавил немного самого отборного мата, которому научился еще в школьные годы и выслушал в ответ необыкновенно хитрую нецензурную языковую конструкцию - толстуха оказалась не меньшим виртуозом.
Они собачились целый час, выясняя, кто виноватее, дважды пытались подраться, Виталий настаивал на вызове гаишников и оформлении ДТП, тетка ждать отказывалась и посылала его в пень вместе с гаишниками. Так могло продолжаться бесконечно долго, но, быстро устав, в итоге они прокляли друг друга и Хлебосолов пошел снова к знакомому мастеру с СТО.
- Да ладно! - не поверил Семен. - Таки все разбила?
- В хлам, - подтвердил Виталий. - Все, что сделали. И еще бампер.
- Такого еще не было, чтобы от ремонта до ремонта два часа проходило, - мастер вытер о комбинезон промасленные руки. - Что ж, загоняй. Первый ремонт оплатил уже?
- Да, - Хлебосолов вынул из портмоне квитанцию с чеком.
- Не повезло тебе, мужик, - сочувственно сказал Семен. - Ты застрахуй ее что ли?
- Где деньги-то взять на все?
- С твоим везением хоть кредит в банке бери, но страхуйся.
- Так и сделаю, - согласился Хлебосолов. - Когда машину соберешь?
- Неделя, - срок оказался таким же.
А денег насчитали чуть поменьше - на тридцать семь тысяч.
Все семь дней Хлебосолов посвятил поиску денег на оплату нового ремонта и покупку страховки. Он обошел двадцать два банка, но раздобыть денег смог только в последнем. Белой зарплаты у него не было и никто с ним связываться не желал. По какой-то необъяснимой причине (видимо, на раздаче кредитов в этом банке сидел такой же неудачник, как и сам Хлебосолов) в последнем банке ему дали деньги.
В этот раз обошлось без тучных дур.
Хлебосолов пригнал машину домой, поставил ее напротив своего окна (он жил на первом этаже и был готов по малейшему поводу выскочить и убить любого, кто покусится на его "ласточку"), вскипятил воду для чая, закурил и стал думать, как бы поскорее продать эту несчастливую тачку.
В голову ничего не лезло, и Хлебосолов решил сначала хорошо выспаться, ведь понервничал за последние дни он изрядно - до сих пор дрожали руки, хотя не пил ничего крепче кефира уже целый месяц.
Разбудил его звонок в дверь, но бредя открывать замок, он успел мельком бросить взгляд в окно: машина так и стояла, сверкающая, только на капоте и лобовом стекле появились капли от скупого дождя.
Звонила соседка - Дашка. Они никогда не были близкими знакомыми, но знали друг друга, кажется, всю жизнь.
- Привет, Виталь, - она зачем-то помахала ему рукой. - Там это... в общем, не очень сильно, баксов на восемьсот, может, чуть больше...
- Что? - спросонья Хлебосолов никак не мог взять в толк о чем ему говорят.
- Ну, понимаешь, Виталь, я парковалась сейчас. Педальки перепутала. Случайно. Я правда не хотела.
Холодная волна окатила Хлебосолова, смутная догадка швырнула в кровь адреналин, но он все еще не мог сказать ничего умного, поэтому снова спросил:
- Что?
- Я твою машинку в попу стукнула.
Хлебосолов оперся спиной на беленую стену и сполз по ней, усаживаясь на корточки.
- Там не сильно, Виталь, - оправдывалась Дашка где-то наверху. - Бампер лопнул, крыло порвалось и багажник нужно будет поменять. Только у меня сейчас денег нет. Подождешь недельку?
Через две недели, когда Дашка попросила отсрочку еще на десять дней, Хлебосолов решил повеситься, потому что не видел никаких перспектив в своей никчемной жизни. Он обладал разбитой машиной, кучей долгов, слабым покладистым характером и очень средним образованием - ждать милостей от природы было уже невозможно. Пока искал прочную веревку, передумал. Утопиться показалось ему вернее и безболезненней.
Он уже приготовился прыгнуть с моста в холодную апрельскую воду, где еще плавали куски льда, когда почувствовал легкое прикосновение:
- По-моему, вы торопитесь, - произнес бородатый мужик, невесть откуда появившийся на мосту. - Попробуйте сначала вот это.
Он протянул белую картонку размером с обычную визитную карточку.
По бежевому полю лицевой стороны карточки сплетались буквы золотой вязи: "Клуб неудачников. Никто не уйдет без помощи".
Глава 2. Машечка.
К двадцати двум годам у Машечки было все, о чем может мечтать среднестатистическая красотка - новенькая машина, зачетная книжка студентки вечернего отделения очень престижного ВУЗа, попасть в который "с улицы" было практически невозможно, пластиковая карточка от мамы и наличка от папы, обучавшихся в свое время в том же самом ВУЗе. Она последовательно поменяла все модели айфонов - от самого первого, до самого пятого, обретая новый подчас раньше, чем он становился доступным в AppStore. Машечка уже к двадцати годам объездила все западные и южные окрестности России, побывала везде - от надоевших "финки" и "турляндии" до вполне экзотических Гоа с Таем и романтических Парижей с Миланами.
Машечке было где жить, но она предпочитала не задерживаться подолгу на одном месте и разъезжала на своей хорошенькой машинке между квартирами разведенных родителей, между домом тетки и теткиной дачей. Иногда останавливалась переночевать у добрых подружек. Так было легче всем нравиться и никому не быть особенно обязанной и все ее любили. К тому же образ жизни - по преимуществу ночной, который вела Машечка, раскатываясь между клубами, универом и многочисленными кафешечками, никак не предполагал какой-либо ответственности.
А с недавних пор у нее появился поклонник, такой же обладатель новенькой машины, зачетки, айфона, папы с мамой на неслабых должностях, но еще, к тому же, новенькой квартирки в приличном районе, где Машечка тоже иногда останавливалась.
Машечка (Масюня, как называла ее мама) терпеть не могла, когда ее называли дурой. Она и вправду ею не была - быстро соображала, легко обучалась и всегда "подавала надежды". Она не была дурой, но и рассудительной ее было сложно назвать. Она часто поддавалась порывам, настроениям и не всегда контролировала ситуацию, доверяясь больше обманчивой интуиции, чем разуму. Впрочем, когда в молодой крови бушуют гормональные штормы, попробуйте остаться рассудительными!
Но больше, чем сложные отношения с разумом Машечку беспокоила ее безотказность. Не в смысле доступности для половозрелых самцов, а в том смысле, что она никогда не могла сказать "нет", если ее просили кому-то в чем-то помочь. Подвезти тетку, ссудить деньгами подружку, дать поносить другой подружке мамину песцовую шубку - Машечка была готова на все, лишь бы ее любили. И только самым близким она легко говорила "нет" - ведь они уже совсем близкие, никуда не денутся и с благодарностью примут любой отказ. Так что это был верный идентификатор: если Машечка сказала вам "нет", то вы попали в ее самый ближний круг. А уж на самых близких Машечка при случае могла и наорать. А что делать? Тяжелый козерожий характер - клятая астрология! и ни грамма вины самой Машечки! И это постепенно становилось небольшой проблемой, а поскольку она и в самом деле была девочкой умной, то иногда об этом вспоминала.
Машечка была одновременно сантиментальна, пуглива, дерзка, смешлива, грустна, смела и труслива, она переживала сразу десятки эмоций - подчас она и сама не могла бы предсказать свою реакцию на то или иное событие. Она могла расплакаться от того, что в магазине не нашлось туфель нужного размера, а часом позже она уже торопилась прижать к обочине и обложить матом неуклюжего "чайника" на дороге. И если остановившийся для разборок "чайник" оказывался огроменным мордоворотом с парой таких же дружков - тем для них было хуже, Машечку это только раззадоривало и доставалось всем, кто попадал под руку. Она была способна смеяться неделями над сном, в котором пряталась в чулане от инопланетян и смотреть полными скорби глазами самую смешную комедию.
Она всюду торопилась, везде все забывала и теряла, и постоянно опаздывала независимо от своего старания - такая уж черта характера, изредка сильно выручавшая, но чаще, почти всегда, подставлявшая невинную Машечку под упреки друзей и близких.
Машечка легко вспыхивала по незначительным поводам, часто сама себе придумывала обиды - потому что ей казалось, что над ней пытаются шутить или откровенно издеваются. Впрочем, обиды эти, порожденные самим характером Маши, никогда не продолжались долго - неделя, другая и все отходило на второй план, отношения с обидчиком возобновлялись. И все же, справедливости ради стоит сказать - ничто не забывалось. Все это копилось-копилось-копилось в порывистой душе Машечки, чтобы однажды лопнуть с фейерверком, но по причине юного возраста, еще ни разу не достигло назначенного предела. Некоторые знакомые считали ее капризной, но сама она полагала, что поступает единственно правильным образом, давая понять невнимательным людям, что с нею стоит считаться.
Кому-то со стороны Машечка могла показаться набором противоречий: она боялась открыть дверь своей квартиры какому-нибудь нежданному визитеру днем и вместе с тем легко возвращалась домой из клуба или кафешечки часа в три-четыре утра, когда все добрые люди давно уже спят. Она могла написать курсовую работу за пару ночей и отчаянно тупить на семинаре по этой же теме; в ее обыкновении было принести домой бездомную собаку, проплакать над судьбой несчастной сиротинки весь вечер и спихнуть уход за питомцем на маму.
- Ну, это Машечка, - едва ли не ежедневно разводила руками мама, не находя в себе силы осудить дочь.
- Нет, это мамочка! - со смехом отвечала ей дочка. - Мамочкины гены, нечего на невинного ребенка пенять!
Выглядела Машечка просто замечательно, даже потрясающе: симпатичная ухоженная мордашка, совсем не типичная для Центральной России (наследство от обильного смешения кровей предков), прямые темно-русые волосы, брови - двумя разлетающимися стрелками, смуглая гладкая кожа, милые ямочки на круглых щечках, пухлые губки, прямой ровный носик. Она выросла такой обаятельной няшкой, что невольно сама себе улыбалась, когда смотрелась в зеркало. Правда, если требовалось разместить новую фотку в Instagram, она обязательно надувала свои прелестные губки, становясь немного похожей на Мак-Дака, но это была всего лишь мода - все так делали. К мордашке прилагалась немаленькая грудь, попка, ножки - все сильно лучше средних по стране показателей. В общем, было, чем похвастать и Машечка часто этим обстоятельством пользовалась в своих корыстных интересах. Точнее - мелкокорыстных, ну откуда у двадцатилетней прилично упакованной девицы настоящая корысть, кроме желания иметь столько романтики, что не унести в обеих руках?
И все было бы в ее жизни отлично и замечательно, если бы не некоторые тревожные симптомы, на которые она, как умная девочка, не могла не обращать внимания.
Во-первых, наследственность. Знаете, когда одна ваша бабка умирает, предварительно наградив всех окружающих заботой о слабоумной - стоит задуматься. Когда у второй бабки обнаруживают рак, и она, еще совсем не старая тетка, угасает буквально за какие-то пару лет - это звенит звонок! Но когда у мамы находится тяжелейшее заболевание нервной системы и за год, последовавший после развода родителей, она, молодая, красивая мама, превращается в инвалида первой группы, с трудом добирающимся от кровати до кухни - это гремит набат.
Машечка переносила все эти звуковые эффекты со стойкостью древнего спартанца, резонно считая, что никак не властна над своими генами и что будет - то будет. К тому же медицина не стоит на месте и рано или поздно всех вылечат. Да и то верно: кто помнит о наследственности в двадцать лет? Ни один человек. Каждому кажется, что уж его-то жизнь будет избавлена от всего плохого. Ведь мы всегда ждем только приятных новостей и старательно избегаем плохих.
И все же после смерти бабок и болезни матери устроенная, казалось, жизнь полетела кувырком - денег стало катастрофически не хватать ни на что. О регулярном отдыхе в пятизвездочных отелях пришлось забыть. Пришлось урезать расходы в клубах. И, как назло, у отца на работе начались проблемы. Он даже запил. Беда ведь не приходит одна.
Еще иногда стали случаться досадные недоразумения, объяснения которым Машечка найти не могла, как ни старалась: то уронит подаренное бабкой золотое колечко граммов в пятнадцать весом, в виде змейки, кусающей себя за хвост, в слив раковины и пока дождется сантехника, колечко бесследно исчезнет. Красивая такая змейка, с брюликами по полкарата каждый на месте крохотных глазок. То из кармана вытащат деньги, предназначенные для оплаты за университет и потом приходится бегать, перезанимать, копить и клянчить. То потеряет в среде подружек концы, с которыми пропадет мамино платье или шубейка - бывало и такое.
Но это еще не все. Это переживаемо, ведь не всем постоянно везет по жизни? Гораздо проблемнее выгледело другое: отношение с Сашкой. Машечка не понимала, что происходит и почему в последние полгода Сашка, которого она окручивала со всем возможным старанием, который был для нее единственным авторитетом и светом в оконце, вдруг стал противным, бесхребетным мямлей.
Она вспоминала дни, когда у них только еще все завязывалось и снова и снова убеждалась, что тогда он был настоящим мужчиной - твердым, со своими мыслями, требованиями и желаниями. А нынче он выполнял все ее хотелки по первому слову и стало совсем неинтересно. Куда-то пропал, рассосался его авторитет. И чем трепетнее он к ней относился, тем большее вызывал раздражение. Парень попал в "ближний круг" и она ничего не могла с этим поделать. Он дарил цветы - она их выбрасывала, он назначал встречи, она предпочитала навестить Светку или Наташку и знала, что он ей простит пренебрежение. Он признавался в очередной раз в неповторимой любви, она только цинично хмыкала или даже орала на него, чтобы не занимался глупостями! Когда на какую-нибудь вечеринку требовалось привести спутника - она всегда знала, что он ей не откажет. Последние пару месяцев она даже не разрешала себя целовать! - куда уж тем вольностям, что были в самом начале. Она подавила его, подчинила, прогнула и Сашка стал ей неинтересен. Все, что он скажет, она знала наперед, а если не знала, то и знать не хотела.
В конце концов, она предложила расстаться. Настояла на своем и этим совершила непоправимую ошибку: Сашка сразу выскользнул из "ближнего круга" - теперь она не могла на него наорать, не имела права на капризы, теперь он не обязан был отчитываться и в его лексиконе появилось слово "нет". Хуже того, он стал говорить "нет" ей! Пока еще очень редко, но лиха беда начало! И если на первых порах она этой потери не заметила, то уже через месяц после "расставания" она вдруг ощутила, что вокруг нее образовалась какая-то непривычная пустота. И тогда сама Машечка стала вновь искать встречи с Сашкой.
Будь Сашка чуть поопытнее - он послал бы ее в далекое пешеходное путешествие, нашел бы какие-нибудь слова о том, что бабского населения на Земле три с половиной миллиарда, есть из чего выбрать вместо того, чтобы носиться с одной взбалмошной девицей. Но Сашка был молод, в определенном смысле глуп, на самом деле любил Машечку (или желал так думать) и легко повелся на "примирение". Так и тянулся этот роман-не роман, не пойми что. Сашка считал, что у него есть постоянная подружка, Машечка же полагала, что абсолютно свободна. И бедняга прощал ей это заблуждение, как уже привык прощать все подряд.
Нет, ее пока совсем не тянуло к другим мужчинам - требовалось время на переосмысления первого опыта более-менее серьезных отношений. А Сашка так и ходил за ней послушной овечкой, согласной на все, лишь бы его не отталкивали.
И это было бы неплохо, если бы Машечке однажды в голову не пришла мысль о необходимости иметь финансовую независимость от родителей. Было лестно думать, что она настолько взрослая, что может содержать себя сама, мысль, внушенная кем-то из близких, настолько поглотила Машечку, что она пустилась искать работу.
Кто ищет, тот всегда найдет, нашла и Машечка. Она была немного авантюристкой и не желала теплого места в офисе. Ей нравилось ездить повсюду, ощущать под собою табун лошадиных сил, нестись вперед по кольцевой, в общем, работу она нашла отнюдь не девичью - доставка пиццы и суши. Да, бывает и так. Ее не очень страшили темные подъезды и пьяные клиенты, вернее, она не задумывалась об этой стороне работы, когда соглашалась на предложение.
И, разумеется, Машечка сразу же попала в сугубо мужской коллектив водителей, который при лицезрении ее няшности сразу принял решение опекать красавицу в меру своих сил и сверх них тоже. Ей доставались самые простенькие и недалекие адреса, ее никогда не посылали на пьяные голоса, ее берегли со всем возможным старанием.
Девчонки-диспетчеры первый же выход бросились выяснять, что делает эта почти гламурная киса в их коллективе, но Машечка отшучивалась, не желая признавать, что ошиблась с выбором работы.
К ее собственному удивлению, работа ей нравилась. Ничего сложного, а деньги (вместе с чаевыми) вполне приличные. Если их добавить к маминой карточке и к папиной с теткой наличке, то выходило совсем недурно для двадцатилетней студентки. Под две с половиной - три тысячи баксов в месяц! И ничего постыдного делать не нужно.
Вот здесь-то все и началось, что привело Машечку на эти страницы. Про наследственность, капризность и безотказность я уже упоминал - они и послужили запалом для последующих событий.
Машечка с подружками отмечала Новый Год. Были, само собой, не только подружки, но это не важно. Именно две пьяные подружки украли из ее сумочки ключи от машины и решили немножко покататься! Сама Машечка в это время то ли уже спала, то ли танцевала медляк с кем-то из тусовки, в общем, происшествия не заметила. А наутро последовала страшная разборка, ведь эти две дурынды умудрились помять машинку! Машечка устроила истерику, ключи нашлись в сумке Томки и правда всплыла наружу.
Позвонила матери, но много ли толку от инвалида? Пришлось звонить отцу - полковнику, сразу взявшему ситуацию в свои волосатые руки.
- Слушай меня сюда, - сказал он, врубившись в произошедшее. - Я платить ни за что не буду. Скажи этим курицам, что если в три дня не будет денег на восстановление, я заявлю машину в угон, добьюсь экспертизы по отпечаткам пальцев, найду свидетелей и никому мало не покажется. Все поняла? Пока.
Машечка с ужасом выслушала совет, соображая, что подружки не оценят рациональность и неподдельную прелесть папиного предложения. Но нужно было срочно выходить на работу, а взять вот так просто где-то почти сто пятьдесят тысяч на восстановление не представлялось простой задачей.
Кое-как удалось объясниться, с еще большим трудом получилось вытрясти с подруг деньги. Не без скандалов и угроз, не без истерик и нервов, но получилось. И даже, странным образом, это не нарушило добрых отношений между подругами, хотя поначалу обе старательно пытались избежать ответственности. В общем - неприятно это все. Машину быстро поставили на ремонт, и уже через пять дней она вновь была готова к работе.
Машечка с облегчением перевела дух и совсем уже было расслабилась, как случился день рождения. Она ведь Козерог по гороскопу - поэтому день рождения следовал сразу за Новым Годом.
Она хорошо подготовилась: сняла VIP-кабинет на двадцать персон в клубе, в самом центре города, пригласила всех подруг и друзей - даже про Сашку не забыла, ведь ей нужен был паж, любой принцессе нужен паж!
До самого окончания вечера она была даже не принцессой - королевой! Столько радости, столько эмоций, столько веселья, что ничем хорошим этот двадцать первый день рождения кончиться не мог. Текло рекой шампанское, рядом бежал ручеек мартини, где-то неподалеку булькал колодец с коктейлями, все пришедшие произносили красивые здравицы, целовали Машечку, она прямо купалась во всеобщей любви и обожании.
После расчета девчонки шумной стайкой побежали в туалет - припудрить носы, поспешила и Машечка. И неосмотрительно повесила сумочку на ручку кабинки. Только не с внутренней стороны, как поступала всегда, а из-за веселого настроения - с внешней, понадеявшись, что девчонки, крутящиеся перед зеркалом, проследят.
Не проследили.
Пропали остатки денег, мамина карточка, водительские права, свидетельство о регистрации транспортного средства - день рождения окончился таким геморроем, который и в страшном сне не привидится!
Карточку можно восстановить, деньги заработать, но Машечка совершенно не знала, как сделать новые документы на машину и права на вождение. И как сказать об этом папе?
Сашка пообещал, что знакомый мент поможет, сунулся успокаивать и едва не стал последней жертвой:
- Что же я за дура такая? - хлюпала носом на его плече Машечка, между делом отвечая на соболезнования в смс-чате в чудом сохранившемся айфоне. - Все через жопу делаю! Как я теперь на работу выйду? Меня же уволят!
- Совсем ты не дура. Такую работу несложно найти, - мужественно возражал Сашка. - Не плачь.
- Чего же ты не найдешь? Я, как мужик, эту долбанную пиццу развожу! А ты зачетики сдаешь?
- Маш, я ведь на дневном учусь, мне некогда, - слабо протестовал влюбленный мальчик.
- Да наплевать! Ты просто ничего не хочешь делать! - заливалась слезами Машечка, сваливая на несчастного свои грехи.
Кое-как день закончился и уже следующим утром обнаружились светлые моменты, которые оптимистичный характер Машечки вычленил из произошедшего.
- Зато будет, что вспомнить, - не очень-то радостно бубнила она, садясь в Сашкину машину для поездки к знакомым ментам.
Здесь Сашка подставился еще раз - пообещал, что регистрационные документы и права восстановят за три дня (как ему пообещали друзья), но в реале оказалось все несколько сложнее: потребовалась справка из автошколы, а Машечка, хоть убивай, не помнила, в каком из своих многочисленных жилищ ее оставила. И виноватым стал, конечно, Сашка, наобещавший с чужих слов то, чего сделать не мог.
- Видеть тебя не хочу! - вспылила Машечка, схватила восстановленные документы на машину и поехала искать потерянную справку. - И не звони мне больше!
Сашка позвонил вечером.
Расстроившись от рухнувших отношений с любимой, он хорошенько выпил, добыл из тумбочки пневматический пистолет папани и поехал к приятелю на дачу пострелять по консервным банкам. Здесь-то его и приняли ответственные работники ППС. В темноте никто не стал разбираться - пневматический пистолет, игрушечный или нормальный, просто сунули пару раз кулаками по печени, отвезли в ближайший околоток и бросили в КПЗ подумать о грехах, почитать молитвы и вспомнить о вечном. Так иногда случается, когда ответственным работникам собственная зарплата кажется маленькой, они находят на улице заложников и держат их ды внесения неофициального выкупа со стороны заинтересованных лиц. Ему даже назвали сумму для освобождения, но столько денег у него не имелось.
Все деньги, что были при нем, пришлось отдать за единственный звонок. И позвонил он, конечно, любимой Машечке.
И уже она, приняв самое деятельное участие в его судьбе (ей показалось это великодушным и благородным), сообщила о недоразумении его родителям и маминой подруге - подполковнику полиции. Поехала в участок и сидела там до самого освобождения парня, координируя усилия освободителей.
В общем, Сашку отмазали, но после суток сидения без сна в камере с уголовниками он на некоторое время взял тайм-аут для переосмысления жизни.
А события вокруг Машечки развивались с пугающей быстротой!
На работе у нее обнаружился еще один поклонник. Не то чтобы тайный, но светить она его в своем кругу не желала. Он был чем-то похож на Сашку, а Машечке совсем не хотелось наступать на одни и те же грабли дважды. Но от знаков внимания она не отказывалась и поэтому, когда он предложил отметить ее день рождения распитием кофе в пафосной кофейне, Машечка, не рассуждая, согласилась. Там Сергей преподнес ей свой подарок - небольшой кулончик. Он так трогательно смотрел на нее влюбленными глазами, что Машечка приняла подарок и даже поцеловала обожателя. Не отказываться же от симпатичной висюльки только потому, что даритель не очень хорошо знаком? Поэтому поцеловала. По-детски, в щечку. Но тому и этого было достаточно. Он поплыл.
Возвращались обратно на его машине и... да, все верно, вы правильно догадались! Влюбленные не только часов не наблюдают, но еще и ситуацию на дороге. В последний момент Сергей умудрился вывернуть машину так, что вылетающий на перекресток джип не смог впечататься в дверцу пассажирского места, где сидела дорогая его сердцу Мария Андреевна. Визжащую тормозами машину потащило через дорогу, выбросило на газон, и там она согнулась вокруг железобетонной опоры. Основной удар пришелся на Сергея: сломанные рука и нога, лопнувшие ребра, кровь из ссадины на голове - жуть! Но и Машечка тоже так саданулась головой, что на некоторое время потеряла сознание.
Добрые люди в нашей стране есть. Но почему-то доброта в них запросто уживается со сволочизмом.
Движение на перекрестке остановилось, все бросились спасать жертв ДТП. Вытащили обоих на газон, но под шумок тиснули Машечкин айфончик, который она так любила. Хватило умельцам трех минут, пока она была в отключке. Умеют, суки!
Сергея увезли на скорой в больничку, Машечка поехала с ним сопровождающей, не пострадавшей - ведь на ней не нашлись даже синяки. Только пустой чехол айфона болтался на высокой груди, служа напоминанием об аварии.
И покатилась странная жизнь: она чувствовала признательность к своему воздыхателю, уведшему машину в сторону, сберегшему ей если не жизнь, то, по крайней мере, здоровье. Бегала каждый день навещать болящего и иногда заставляла Сашку подвозить себя к больнице. Сашка безропотно сносил все.
И каждый день думала, что что-то нужно менять. Но ни на что не отваживалась. Кроме поездки в церковь.
И там, стоя перед образами, громко зашептала:
- Господи, за что наказываешь ты меня? Я совсем запуталась! Хочешь убить? Убей, я больше так не могу.
- К-хм, - кто-то кашлянул за плечом. - Такая красивая девочка не должна думать о смерти.
Машечка оглянулась и встретилась глазами с импозантным бородачом лет сорока, одетым без вызова, но очень дорого.
- Не нужно думать о смерти, - повторил он и протянул ей визитную карточку. - Попытайте счастья вот здесь.
Машечка опустила взор и прочла:
"Клуб неудачников. Никто не уйдет без помощи".
Красивые завитушки, телефон, адрес.
Она хотела спросить бородача о подробностях, но того уже и след простыл - рядом молились две старые перечницы.
Глава 3. Аскольд.
Аскольду искренне хотелось считать, что полоса его неудач началась с образования обширной плеши. Ему еще не исполнилось двадцати пяти, а на затылке образовалась область чистой кожи, частенько выгорающая под летним солнцем и доставлявшая своему носителю массу неудобств. Если же пересушенная солнцем кожа на лысине лопалась, то это становилось и вовсе непереносимым испытанием: в трещины попадал пот, разъедал их, они воспалялись и зудели. Зимой эта же предательская лысина самым бессовестным образом мерзла и даже меховые шапки не всегда были способны ее согреть.
Но обвинять во всем происходящем народившуюся плешь было бы несправедливо. Лысина была просто тем пунктиком, за которое ухватывалось сознание, подыскивая для Аскольда очередное оправдание неудачам. На самом деле он считал, что все его жизненные проблемы связаны с именем, полученным через неделю после рождения. Даже останься он безымянным - и то было бы не так сложно жить, как с именем Аскольд. Кому-то может показаться, что это очень обычное имя, но попробуйте прожить хотя бы неделю в третьем классе с прозвищем "Крейсер", позднее превратившимся в "Крей", и вам все станет ясно.
Имя вполне подходило какому-нибудь былинному богатырю, взявшему на меч древний Киев, но в сочетании с тощим телосложением, неуверенным взглядом карих глаз из-под длинных ресниц, которым завидовали все знакомые девчонки, в комплексе с заиканием от постоянного волнения выглядело смешным и посторонним. Если бы кто-то решился бы назвать какую-нибудь мелкую собачку вроде чихуахуа славным именем Полкан - вышло бы очень похоже на ситуацию Аскольда.
До выпускного класса он еженедельно терял дневники и учебники, его за что-то ненавидели учителя и презирали все школьные активисты. При том, что он не был ни ботаником, ни бандитом - обычный серый ученик. Друзья не заводились, и навыки социальной жизни с каждым днем все больше утрачивали свое значение. Кому-то и это могло бы пойти на пользу, но не в случае Аскольда.
Нет, он не замкнулся в себе, как можно было бы ожидать, не стал книгочеем, не научился вырезать скульптуры из рисовых зернышек и не стал исследовать нерешенные проблемы современной физики вроде "магнитного монополя" или "острова стабильности". Все перечисленное ему было неинтересно: книги загоняли в сон, руки ожидаемо росли из нештатного места, а слово "физика" взрывало мозг одним своим существованием.
Кое-как Аскольд дожил до получения паспорта и, надо сказать, еле дождался этой возможности поменять имя - чтобы начать взрослую жизнь с чистого листа. Он даже собрал какие-то справки, но по своему обыкновению забыл папку с документами в троллейбусе. В паспортном столе пришло понимание, что судьба подает знак, не принимать который было никак нельзя. В паспорте написали запрограммированное предками "Аскольд Витольдович Карпухин".
Потом было окончание школы, украденный неназвавшимися сволочами аттестат, пропущенные вступительные экзамены, работа в районном ЖЭКе слесарем - безденежная, безнадежная, легкая и раздражающая.
Там он завел свою первую любовницу - кассира ЖЭКа, замужнюю даму тридцати пяти лет. Вернее, она его завела, потому что была бабой ненасытной и напористой. Ее муж часто бывал в командировках и это волшебное время Тамара посвящала Карпухину. Четыре раза успела посвятить, а потом из командировки неожиданно вернулся супруг.
Сквозь сон услышав скрип ключа в замке, утомленный сексуальной битвой Карпухин рванулся из кровати к открытому окну, отдернул тяжелую занавеску и... Он наверняка выпрыгнул бы, ловко, как настоящий ковбой, ведь пассия жила на первом этаже. Про первый этаж Карпухин помнил, про решетки на окнах - нет. Он вписался лбом в ребристую арматурину и осел на пол безвольной куклой - прямо под ноги взбешенному рогоносцу.
Избивали его заслуженно долго, руками, ногами и стулом. Пришлось даже обращаться в больницу и пришивать полуоторванное ухо и разодранную щеку.
С тех пор с замужними дамами Аскольд не связывался.
- Ты знаешь, - как-то сказал ему отец, - смотрю на тебя иногда и понимаю, что это не твоя жизнь иллюстрация к фильму "Невезучие", а "Невезучие" - приукрашенная версия твоей жизни! Когда ты уже соберешься?!
Но собраться не очень-то получалось и Аскольд Карпухин в очередной раз пожимал плечами, относя время "собирания себя и закалки характера" в неопределенное будущее.
При такой жизни начинаешь обращать внимание на знаки, которые подает небо несчастным человечкам, и они, должным образом осознанные, становятся заметны и способны направить жизнь и судьбу в нужное русло. Их чтению с некоторых пор Аскольд стал уделять повышенное внимание.
Нет, он не пытался расшифровать очередной сон - потому что не верил в то, что игра спящего разума способна что-то предсказать. Он не гадал на кофейной гуще или заячьих косточках, не считал возможным относиться серьезно к Нострадамусу и Ванге, нет, Аскольд искал другие знаки и старался вычленить их из множества фоновых событий.
Наверное, каждому человеку приходилось однажды переживать момент, когда словно что-то подталкивает под руку, настойчиво указывая на необходимость совершить некое действие. Ну вроде того, что вдруг все вокруг начинают говорить о каком-то городе, и сразу же вы узнаете, что именно на рейсы туда авиакомпании предоставляют огромные скидки, потом выясняется, что там ищут специалиста вашей квалификации, а врачи начинают вам рекомендовать перемену климата. Если после всех этих знаков вы останетесь глухи к зову судьбы, прикрывшись от нее желаниями близких или еще какой-то придуманной необходимостью сидеть на одном месте, то не стоит ждать успеха - так думал Аскольд и с некоторых пор следовал своей философии, подыскивая в текущих событиях неочевидные на первый взгляд связи, классифицируя интенсивность знаков и их направленность.
Иногда это получалось замечательно и в такие моменты Аскольд упивался бытием, скользя подобно умелому серферу по накатывающим жизненным волнам. Но чаще эти знаки читались неправильно, путались и обманывали, заводили его в новый тупик, выход из которого почти всегда оказывался дороже платы за вход. Но была ли в том вина знаков или все же Аскольд не стал еще настолько уверенным чтецом? Сказать наверняка было невозможно и сам Карпухин предпочитал верить во второе, ибо если хоть на минуту поверить в первое, то легко полностью разочароваться в жизни. А этого Аскольд боялся больше всего.
Последнее "Большое чтение знаков" состоялось как раз после расставания с очередной девушкой, раскусившей его неуверенность и никчемность. Это трагическое событие - расставание - стало результатом неверного "малого чтения", которое бросило Аскольда в пучину неразделенной любви. Ольга какое-то время держала его при себе, торопливо подыскивая лучшую партию, и как только таковая образовалась на ее горизонте, Карпухин был безжалостно выброшен ею на свалку памяти - куда-то между облезшим плюшевым медведем, первыми месячными и большими белыми бантами.
Переживая очередной провал, он потеряно сидел в дешевом баре, привычно надираясь российским виски из Краснодарского края до состояния зеленой сопли. Вместе с Ольгой от него ушла и работа, которую давал Аскольду несостоявшийся тесть. Теперь Карпухин был занят подсчетом в уме своих капиталов, которых при самом благоприятном расположении звезд должно было остаться на неделю, не больше. Половину своих неудач Аскольд все чаще связывал с бедственным финансовым состоянием, но как ни старался придумать выход - не получалось. Подходящих знаков он не видел, а действовать без направления давно разучился.
Рядом слышался торопливый разговор двух незнакомцев.
- Ограбить кредитный кооператив - как два пальца обмочить! - говорил один, бритоголовый неприятный тип с лицом не очень удачливого борца. Он помял сломанное ухо, почесал свернутый на бок нос, подергал себя за расплющенную губу и добавил: - Там ни охраны толковой, ни камер. И каждый день налички - во!
Бритоголовый чиркнул пальцем по своему кадыку, а Карпухин сглотнул неприятный комок в горле, и старательно отвел взгляд в сторону, чтобы не выдать своего интереса.
- Да, - подтвердил второй, крутя в татуированных руках бензиновую зажигалку Zippo. - Мне братан рассказывал, что в начале девяностых подумывал подломить почту, но его упрятали в крытку раньше, чем он дозрел. А когда вышел, уже поздно было метаться.
- Почту? - бритоголовый сплюнул в стоявшую рядом напольную пепельницу. - А чего не детский сад?
- Дурак, - отозвался его приятель, - тогда через почтовые отделения пенсии раздавали. Представляешь, сколько пенсионеров обслуживало одно отделение? Там миллионы денег без всякой охраны, только старички в очереди и тетки-почтовички... Ты чо, чмырек, ухи развесил?
Карпухин телом почувствовал, что обращаются к нему, но не решился оглянуться и ответить. Он судорожно замахал руками, подзывая официанта, бросил на стол перед собой смятую пятисотрублевку, и, не дожидаясь сдачи, быстро выбежал наружу, свернул в подворотню, заскочил в открытую дверь подъезда и захлопнул ее за собой.
- Кооператив, кооператив... - бормотал он. - Нужно подумать.
Он просидел в парадной три часа, опасаясь преследования бандитов из кабака. И пока сидел, услышал еще один разговор двух женщин, гремевших ведрами возле мусоропровода этажом выше. Он их не видел, но представлял себе очень ярко - одна должна была быть неопрятной толстухой в рваном халате, а другая - выцветшей блондинкой с крашенными в темно-каштановый цвет корнями волос. Блондинка к тому же курила что-то очень вонючее.
- Мой-то, Ань, такой дурень! Дон Жуан хренов! - жаловалась, должно быть, толстуха, потому что каждое предложение сопровождалось тяжелым сопением-одышкой. - Кредит взял в кооперативе! А там знаешь сколько процентов ломят? Кровопийцы! И штрафы еще.
- А чего купил-то?
- Кольцо вот это, будь оно неладно! На день рождения! Теперь горбатиться на кредит целый год придется. Еще и с работой непонятно. Он же у меня строитель-фасадчик, работа сезонная. Как до лета дожить? Тьфу! Глаза бы на него не смотрели. Не поверишь - домой не хочу возвращаться, обязательно скандалить начну, едва увижу эту морду небритую!
- Тяжело тебе, - хихикнула блондинка, - кольца золотые с бриллиантами дарят.
- Да пусть он его себе в задницу засунет! - неуверенно пробормотала толстуха и закончила светскую беседу: - Пойду я, Ксюш, кормить Дон Жуана пора.
Подходя к родительскому дому, куда вернулся после расставания с Ольгой, Аскольд увидел новую вывеску, появившуюся на месте прежней парикмахерской. "Кредитный кооператив "Финансовый друг". Чуть ниже художник вывел:
"Мы открылись! Кредиты до трехсот тысяч, вклады под 3,5% в месяц!"
Что еще нужно, чтобы понять, что судьба толкает его в объятия финансистов? Здесь даже не требовался опыт в чтении знаков - все лежало на поверхности и однозначно вело к успеху!
Он зашел в кооператив, заполнил нужные документы, внес членский взнос в тысячу рублей и взял кредит в пять тысяч, пообещав вернуть деньги через неделю. На самом же деле он присматривался к порядкам внутри заведения. И быстро пришел к выводу, что бандиты в баре были правы на сто десять процентов - касса кооператива показалась ему легкой добычей. И последним знаком, толкнувшим его на действие, стал разговор двух хозяйственников кооператива. Они разговаривали негромко, но чуткий слух Карпухина не оставил кооперативу ни одного шанса.
- Сигнализацию когда подключат? - спросил один, ковырявшийся в электрощите, обряженный в безразмерный синий комбинезон.
- В понедельник, - отвечал второй, по виду начальник, в пиджаке с вытертыми локтями.
- Как директор не боится? Даже вместо видеокамер - муляжи! Я бы ни за что не открылся пока все не готово. Каждый день здесь по нескольку миллионов с утра, а сигнализации нет. Касса без "тигровой клетки", сейф постоянно открыт. Капец! Будь я...
- Ты чего, Сережа? Спятил? Что за разговоры? - Прошипел на него начальник. - Даже не вспоминай об этом, если не хочешь без работы остаться. Да и охрана вон стоит. В понедельник поставят рамку, сигнализацию, подключат видеокамеры и все будет в порядке.
Аскольд посмотрел на охрану и увидел хлюпика еще тощее себя, в дешевых очках и с резиновой дубинкой в руке. Дубинка заметно оттягивала руку вниз - плечи гвардейца ощутимо перекосило.
Решение созрело быстро: до понедельника оставалось пять дней. Времени как раз хватало на быструю подготовку. И два дня - четверг и пятница на реализацию плана. В субботу и воскресенье кооператив не работал, о чем извещала вывеска над тяжелой металлической входной дверью.
Было немного не по себе, ведь за всю жизнь самое большое преступление совершенное Аскольдом, была кража канцелярских принадлежностей из конторы ЖЭКа - на общую сумму в сто тридцать пять рублей. Но знаки были недвусмысленными и Аскольд прекрасно знал, что если следовать столь ясному указанию, то никаких препон на дороге не будет и все пойдет как по маслу.
Первым делом он заказал такси на соседнюю улицу. Машина должна была подъехать в пятницу к одиннадцати часам утра. После того как все случится, ему нужно было на чем-то уехать подальше, а угонять машины он не умел, поэтому хитрый ход с такси показался ему удачным.
Потом он пошел в гости к дядьке, служившему в полиции и имевшему наградной пистолет. Стрелять в хлюпика-охранника Аскольд не собирался, только лишь попугать - с очкарика будет довольно и одного вида боевого оружия. Напоив старого алкоголика марочным коньяком, купленным на взятые в долг у кооператива деньги, Карпухин утащил у дядьки ключ от домашнего сейфа, спер пистолет и вернул ключи на место. Он рассчитывал чуть позже подбросить оружие родственнику в какой-нибудь ящик или холодильник - тот и не должен был заметить пропажу, а полиция не должна была отследить принадлежность пистолета.
Тяжесть оружия внушила Карпухину дополнительную уверенность. Все шло как по хорошему сценарию в кино, что и гарантировали правильно прочитанные знаки! Последние сомнения отпали. Через пару дней Аскольд должен был стать богатым человеком и эта надежда подгоняла его почище самого свирепого бригадира.
На оставшиеся деньги он купил уродские остроносые туфли на неприлично высоком каблуке, добавившими ему добрых пять сантиметров роста. Состязаться в таких на олимпийской стометровке не следовало бы, но преодолеть как-то двести метров до такси было вполне возможно. В большой сумке, куда он рассчитывал упаковать деньги, лежали кроссовки, в которые он рассчитывал переобуться в машине.
В пятницу утром он умылся, оделся в приличную одежду, почистил зубы, что делал не всегда, а только в торжественных случаях, перекрестился перед зеркалом и пошел "на дело". Его щеки украшала трехдневная щетина, на носу болтались очки с минимальными диоптриями - немного неудобно, но зато ложный след для следствия. За щеки он напихал ватных тампонов, что мешало членораздельно разговаривать, но зато сделало его лицо практически неузнаваемым.
Дождавшись инкассаторской машины, из которой два дюжих молодца вынесли три мешка денег, Аскольд решил действовать. Перед входом в кооператив ему позвонили на мобильный и сказали, что такси уже на месте.
- Ты прям как профессор Мориарти, - ухмыльнулся себе Карпухин. - Не налажай на месте.
С этими словами он открыл дверь и вошел внутрь.
Охранник оказался другим - мужик килограммов под девяносто, но без пуза, тренированный гад с цепким взглядом. К счастью, его отвлекла какая-то девица, выспрашивающая о каких-то документах. Аскольд заметил, что никакого оружия - даже дубинки - у охранника не было.
У кассы стоял дедок в замызганном плаще и торговался с клерком о размере займа.
Наличие неправильного охранника тоже могло быть знаком, который говорил, кричал, вопил "Отставить!", но Карпухину очень уж хотелось денег и было жаль уже потраченных усилий.
Аскольд тяжело вдохнул, выдохнул и потянул из внутреннего кармана пистолет:
- Са-са-са-са-стоять всем на месте, это а-а-а-ограбление! - сквозь ватные тампоны во рту прокричал он, прицеливаясь в охранника. - Всем - в тот угол, быстро! Ты, в кассе, д-д-деньги давай! Быстро, б-б-быстро!
Нарочитое заикание и нечеткая дикция были еще одним штрихом, который должен был обмануть полицию.
- Нету... - неуверенно проблеяла кассирша.
- Я в-в-в-видел инкасс-саторов! Застрелю, сука! - заорал Карпухин.
Испуганная тетка швырнула ему все три мешка.
- Эй, ты, девка! Быстро укладывай в сумку! - приказал Карпухин той девице, что застыла изваянием возле поднявшего руки охранника.
Ему все больше и больше нравилось ремесло налетчика. Особенно, если небо подало такие четкие знаки!
Когда деньги были уложены, он мотнул стволом в сторону кассы:
- Все туда! Эй, ты, на ка-ка-кассе! Б-б-быстро открыла им двери и-и-и ключ сюда давай!
Он запер всех за крепкой дверью и, довольный собой, направился к выходу. Ему что-то кричали вслед, однако он не стал прислушиваться.
До выхода оставалось пять шагов, дверь открылась и на пороге появились те самые двое из бара - бритоголовый и татуированный.
- Глянь-ка, чо! - воскликнул бритый, моментально оценив обстановку. - Да здесь дела! Тот самый ушан из бара! Во поперло-то! Сумку сюда давай, урод!
Пока Аскольд приходил в себя, татуированный уже схватил его за руку, рванувшуюся к спрятанному в куртке пистолету.
- Чужие идеи воруешь, гнида? Я тебе еще иск выкачу на авторские права, сучок! Сумку! Быстро!
Расплющенный нос борца мелькнул перед глазами, в голову врезалось что-то тяжелое, из разбитой губы потекла кровь и тупая боль заныла на месте выбитого зуба.
- Валим отсюда! - выкрикнул татуированный, выдергивая из руки Карпухина пистолет.
Они побежали все втроем: впереди бритоголовый с сумкой, следом за ним - его приятель и последним спешил Аскольд, еще не смирившийся с утратой. Он сделал еще пятнадцать шагов по тротуару, боясь выпустить из виду макушку татуированного, но тот оглянулся, заметил преследователя, на секунду остановился и еще раз вмазал набегающему Аскольду. На этот раз - в нос.
Карпухин словно врубился в бетонный столб - настолько внезапной оказалась остановка. Инерция опустила его на пятую точку, обеими руками он схватился за разбитое в кровь лицо, застонал, а когда поднял голову - бандюганов уже не увидел.